Большая книга ужасов 2017

Глава 1 Фирма веников не вяжет

Семья была большая, дружная, веселая. Бывало, идешь мимо двора, а у них работа кипит – переговариваются, шутят, песни поют.

Забор у них – одно название; палисадник маленький – так, чуть цветков под окнами. Зато уж хозяйство – каких поискать. Тут тебе и сараи, и кухня, и склад дровяной. А все строят чего-то; сам с сыновьями на лесах – молотками так весело постукивают, смеются, здороваются, завидев знакомых, на чай зовут.

Спорится работа у них. Скоро крышу возвели под конек; а на коньке эдак гроб приладили – вроде вывески у них. Мастерскую они расширяли, семейное дело – гробовщики.

Вот и меня тоже зазвали. Хозяйка ласково окликнула:

– Глаша! Что ж ты все мимо проходишь, зашла бы…

Двор у них широкий, чистый, вкусно пахнет свежеструганым деревом.

– Присаживайся, – улыбается хозяйка, обмахивая фартуком скамью у самодельного стола – отшлифованные сосновые доски, смолистый дух от них идет. Если бы не гроб над головой на крыше, совсем бы уютно и хорошо, но мысль неотступная: из этих досок мастерят веселые хозяева домовины – последний приют для человека.

– Давно приехала? – вопрошает радушная хозяйка, расставляя на столе угощение, блины да мед. – Как здоровье бабушки?

– Спасибо, хорошо…

У стола собирается все семейство, здороваются, улыбаются, рассаживаются, хозяйка разливает чай.

– Смотрю, заневестилась ты, – замечает мать семейства. – Замуж собираешься ли?

– Что вы, мне еще рано…

Она как будто не слышит меня:

– А мы как раз нашему младшенькому ищем жену, – и кивает на «младшенького», ражего детинушку, косая сажень в плечах, румянец во всю щеку. – Чем не жених тебе? – нахваливает.

Мне неловко, я хочу выйти из-за стола, но радушные хозяева удерживают, добиваются ответа. Обещаю подумать и бегу к воротам. «Жених» догоняет, вызывается проводить.

Мы идем по улице, и мне кажется, я знаю его миллион лет, но спроси, как зовут, – не помню.

Он неторопливо рассказывает об отце и новом доме, о всяких семейных делах, о предстоящей свадьбе, о том, как мы будем с ним жить, его мать научит меня делать позумент и плести гробовую кисею. Я слушаю, слушаю – и такая тоска меня берет!

Жених норовит взять меня за руку – вроде бы ничего не значащий жест, но он пугает меня, и рука его, и само прикосновение вызывают ужас и отвращение, и сам он – темная глыба, надвигающаяся на меня, лишающая воли и воздуха…

Закрываю глаза, затыкаю уши и приказываю себе – беги!

Рву с места и удираю прочь, не разбирая дороги.

Не хватает воздуха, стебли травы оплетают ноги, я задыхаюсь и падаю, захлебываясь криком.

Открываю глаза. Сердце готово выскочить через горло.

За оттаявшими окнами серенький рассвет, оттепель.

Сажусь на диване, туплю пару минут.

Приснится же такое…

Глава 2 Скука по-деревенски

Днем второго января завьюжило, снег повалил густо, рывками, будто кто лопатой швырял. На улицу носа не высунуть, собаки в будки попрятались, коты на лежанках спали свернувшись.

До вечера просидели у подруги Раечки под бормотание телевизора. Показывали старые сказки: на одном канале – «Морозко», на другом – мультфильм «По щучьему веленью». Раечка старше меня на год, но, глядя на нас, можно подумать, что и на три. Потому что она высокая, крупная, смуглая и очень рассудительная. Но иногда и Раечка любит пошутить.

– Жених снился на новом месте? – спросила.

– Ага, завидный, сын гробовщика, – ответила я, заставив себя рассмеяться: воспоминание о сне неприятно царапнуло в груди.

– Ого! Богатая будешь! – обрадовалась Раечка. – Ты его узнала? Какой он из себя?

– Первый раз вижу!

– Значит, не наш, – вздохнула подруга.

– Ваш, не ваш… Знаешь, меня этот сон ужасно напугал, очень неприятный, не хотела бы я, чтоб у меня такой жених был.

– Так, может, это про будущее?

– Спасибо, не надо! Вспоминать и то противно.

– Ну, не хочешь, как хочешь, – согласилась подруга. И спросила неожиданно: – Пойдешь с нами колядовать?

Я ответила не сразу. К вечеру на улице подморозило, мы смотрели в темное окно, за которым ни зги не видно, и наблюдали, как мороз вышивает серебром сверкающие узоры по черному бархату.

– Что делать? – переспросила.

Она взглянула удивленно, потом чуть заметно усмехнулась:

– Городская! Никогда не ходила, что ли?

Я понурила голову и притворно вздохнула:

– Нет…

– Так ты… чем щи хлебают, – она покровительственно похлопала меня по плечу. – На Рождество собираемся все толпой и ходим по домам, колядки поем, Христа славим, а нам за это хозяева конфет насыпают и денег дают. – Раечка запнулась: – Денег не сильно много, мелочь, зато еды всякой – завались! Мы в прошлом году мешок набрали, потом до конца каникул ели! У Сереги ухо заболело, у меня зубы. – Она засмеялась. – Я карамельки очень прилюбляю.

– А я шоколад…

Раечка отмахнулась:

– Я же говорю – что с тебя взять…

– Да ладно, хватит тебе, – я тоже рассмеялась. – Гоголя все читали. У нас в школе спектакль ставили «Вечера на хуторе близ Диканьки».

– А! – вспомнила Раечка. – Я по телику видела кино.

– Кстати, можем завтра в кино с тобой сходить, – предложила я.

– Ничего интересного, – вздохнула Раечка. – Пойдем лучше на горку. Там все наши собираются.

– Хорошо… – согласилась я.

Какая разница, куда идти, лишь бы дома не сидеть.

– Гадать будем, – мечтательно пропела подруга, забрасывая руки за голову. – А то еще знаешь, – она понизила голос, – черта будем ловить, вся нечистая сила в Рождество бежит с земли сломя голову, а сейчас для нее самое время – куролесит, – Раечка многозначительно кивнула. – Но не всем удается сбежать, – она перешла на шепот и склонилась ко мне: – Некоторые застревают, если кто сено косил на Ивана Купалу, да с приговором, под Рождество в это сено можно загнать нечистого, он запутается, и тогда любое желание загадаешь ему – выполнит!

– Звучит жутковато, – призналась я.

Раечка ухмыльнулась:

– Да ладно… это же сказки.

Я неуверенно улыбнулась в ответ.

А на улице меж тем наступила глухая тьма.

Интернет в деревне медленный – только за смертью посылать. И компьютер один, к нему старший брат строго-настрого прикасаться запретил. Только при нем и по делу.

Крутили мой смартфон, пока на нем деньги не кончились.

Делать совсем нечего.

– Я хотела найти какие-нибудь гадания.

– О, нашла где искать! – Раечка вскочила с дивана и, порывшись в тумбочке колченогого стола, нашла толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете.

– На, читай, – сказала, усмехнувшись, – это прабабкина, там и заговоры, и сны, и гадания – все есть.

Я осторожно раскрыла тетрадь и погрузилась в густоисписанные страницы, пытаясь разобрать убористый почерк Раечкиной прабабушки.

Заговоры от сглаза и порчи, от сухотки, трясунца, «чтоб личико было красно» – рассмешило: интересно, зачем кому-то может понадобиться красная физиономия?

– Ой, да ладно! А то не знаешь, – усмехнулась Раечка. – Красно – значит красивое.

– Знаю, но все равно смешно, сейчас так не говорят.

– Конечно не говорят, старинные заговоры-то! – возмутилась подруга. – Ты лучше гадания смотри, – она подмигнула. – А хочешь, приворот на парня сделаем?

Я отмахнулась:

– Да ну их! Потом не отвяжешься.

– А! Это потому, что ты не влюблена, – со знанием дела кивнула Раечка.

– Ты, между прочим, сама ушла от темы, – я ловко увернулась, как мне показалось. – Расскажи, какие самые интересные гадания?

Подруга взглянула многозначительно:

– Самые интересные – это когда у самого черта спрашиваешь.

– Ого! С чего ты взяла, что он тебе ответит? Он же главный лжец! Соврет – недорого возьмет.

Раечка усмехнулась:

– А вот есть способы! Если его поймать, да так, чтоб он не смог вырваться, да припугнуть – вот тут он тебе все и выложит, чего ни попросишь – выполнит! – Она медленно кивнула: – Любые желания!

Я не поверила:

– Держи карман…

Раечка склонилась и произнесла таинственно:

– У нас одна девчонка вызвала чертенка, он ей все сделал – и оценки, и новый самртфон, и еще там много всего…

Я также таинственным шепотом спросила:

– Как ее зовут?

– Люська… ты ее все равно не знаешь, – помявшись, ответила Раечка. И добавила, спохватившись: – И другие тоже…

Я покачала головой, листая страницы тетради, нашла заголовок: «Гадания». Попыталась разобрать бабушкины каракули:

Ежели девица пожелает судьбу свою угадать, то следовает ей во время Святок скликать подруг и в полуночь, выйдя за ворота, узнать у прохожего имя; как оный станет себя наименовать, таково и имя суженого девице той будет.

Тако ж, имя нареченного жениха или тайного любушки вопрошают у домового, взойдя в овин, вставши под стрехой и трижды выкрикивая: «Дедушко, дедушко, скажи заветно имечко!»

О доле своей гадают, поймав куру пестру, связав ей лапы да пустив на стол. На столе-то по углам вода, пшено, кольцо обручально да зеркало.

Вот как станет кура зерно клевать – так девице в богатстве да в достатке жить.

А коль в воду кура клюв сует – так с пьяницей горьким век вековать.

Кольцо обручально – замуж в этом году пойдет.

В зеркало кура глядится – муж гуляка неверный будет.

– Забавно, конечно, можно попробовать, только это все сказки – и кто нам разрешит курицу в дом тащить? – спросила я у Раечки.

– А мы не в дом, мы на веранде, – легко нашла выход она. – Но за курицу мамка может заругать. – И вздохнула.

– А без курицы? Я слышала, на кофейной гуще гадают, на чайной заварке. Может, на картах кто умеет? А еще мама рассказывала, как они, когда студентами были, духов вызывали.

Раечка заинтересовалась:

– Да ну?! С блюдцем, что ли?

– Точно! – обрадовалась я. – Спиритический сеанс, от английского spirit – дух. Они писали алфавит на большом листе бумаги по кругу, в центр круга ставили блюдце вверх дном, рисовали стрелку, и все участники должны были касаться двумя пальцами блюдца и вызывать духа, – для убедительности я произнесла внутриутробным голосом: – Дух Пушкина явись нам!

– Ух ты! – восхитилась Раечка. – А почему Пушкина?

– Ну, тогда все Пушкина вызывали, наверное, думали, что он все знает.

– И что, приходил?

– Не знаю, – я пожала плечами, – мама не говорила.

– Короче говоря, старинные заговоры лучше работают, – сделала вывод подруга. Пойдем что покажу. – И она повела меня в комнатку за печкой, где стояла ее кровать.

Включив свет, Раечка подошла к кровати, присела на корточки, заглянула под свисающее покрывало и поманила меня пальцем.

Я тоже заглянула под кровать и увидела странное сооружение – на низкой скамейке лежала объемная книга, между страницами была пропущена толстая нитка, нижний конец ее был опущен в стеклянную пол-литровую банку, рядом лежали крышка и ножницы.

– Что это? – удивилась я.

– Ловушка, – таинственно улыбнулась Раечка. – Вчера поставила, всю ночь ловила, но не пришел.

– Кто?

– Да чертенок же! – торопливо ответила она. – Вот смотри, нитку пропускаем между страницами, один конец – под подушку, другой – в банку, на ночь произносим трижды: «Чертик, чертик, появись, вокруг света обернись…»

– Да ну, ерунда, – засомневалась я. – С чего бы ему являться…

– А с того! – горячо зашептала Раечка. – Он маленький и глупый, его легко обмануть. Вот он вылезет из-под подушки, начнет спускаться по нитке, тут надо быстро произнести желание и отрезать нитку: он в банку плюх, я крышкой чпок, и все!

Я слушала и хлопала глазами:

– Рай, а зачем ему по нитке спускаться, и книга еще, он через страницы полезет? По-моему, ты что-то неправильно делаешь…

– Много ты понимаешь! У нас все так делают!

– И кто-нибудь поймал?

– Кто ж признается! – хохотнула она. – Нет, по-тихому банку в погреб спрячут и пользуются. Но люди сразу замечают, – она многозначительно кивнула, – если кто разбогател быстро или повезло: вдруг, смотришь, дом начали ремонтировать, или строиться, или гараж, новая машина – откуда что взялось. А оно известно откуда – от черта!

– Жуть!

– А ты думала… Вот я и хочу мамке и батьке помочь, чтоб хоть немного полегче, они же зашиваются. Старшая сестра развелась, жить негде, да еще с дитем, брат тоже неприкаянный, я когда еще школу окончу!

– Раечка, да я понимаю, но не у черта же просить…

– Не просить! Потребовать в обмен на свободу, понятно?!

Под кроватью в пыльном сумраке таинственно поблескивала выпуклым боком стеклянная банка. Мне показалось или на самом деле, но внутри банки прятался еще более густой клубок мрака…

– Раечка, а почему ты банку не закрыла? – спросила я, и голос мой предательски дрогнул.

Подруга внимательно посмотрела на меня и не сразу ответила:

– Так ведь он же не пришел…

Мы на мгновение замерли, глядя в глаза друг другу и наливаясь холодным ужасом. Не выдержали и с визгом выскочили в дверь.

Упали на диван в большой комнате.

– Ты чего? – спросила Раечка, тяжело дыша.

– А ты чего? – У меня стучали зубы…

В прихожей стукнула дверь.

Мы одновременно взвизгнули, зажмурились и прижались друг к другу.

– Рая! – раздался знакомый голос, послышались шаги. Подруга облегченно вздохнула. Мы открыли глаза и уставились на дверной проем.

– Ты дома? – зачем-то спросила Раина мама, заглядывая в комнату.

Я поздоровалась. Она кивнула:

– Здравствуй, Глаша. Ужин приготовила? – обратилась к дочери. – Сейчас отец придет.

– Картошку сварила, – отозвалась Раечка, проворно вскочила и побежала на кухню.

Я догнала ее у печки:

– Ладно, пойду я, не буду мешать.

– Ага, до завтра… Приходи на горку.

Глава 3 На крыше

От Раечкиного дома до нашего – три двора пройти. Новогоднюю слякоть скрепило морозом, припорошило снегом – хорошо! Вдоль заборов, посыпанная битым кирпичом и золой, – отличная тропинка.

Из окон оранжевый свет, и гирлянды мигают, на тропинке причудливые длинные тени, дальше по улице одинокий фонарь. Изредка лают собаки, глухие заборы, ни одного человека навстречу.

Казалось бы, чего бояться? Но почему-то чудится среди теней движение, мерещатся злобные маски, припавшие к старым доскам забора, среди мельтешения огоньков гирлянд вдруг вспыхивают адским пламенем красные глазища.

Какая я впечатлительная…

Иду и стараюсь шутить сама с собой. Ведь глупо же быть такой трусихой…

Треснула ветка, что-то шмыгнуло в темноте из-под ног, резкий короткий вопль.

Ноги стали ватными, я так и села в сугроб.

С забора на меня пялился соседский котище.

– Васька, ты что, офигел?! – погрозила ему кулаком и вылезла из сугроба.

Побрела дальше, отряхиваясь и ругая себя. Кот проводил меня гневным взглядом. С его точки зрения – это мы, неуклюжие люди, вечно попадаемся под лапы и мешаем жить.

Вот он – наш дом. Дотянулась рукой, повернула деревянную щеколду, отворила калитку. Во дворе темно. На веранде лампочка не горит. Только окна в большой комнате чуть подсвечивают – телевизор работает.

Ошибиться трудно – дорожка бетонная до самого крыльца.

Я уже поднялась по ступенькам, взялась за дверную ручку, как вдруг… Я посмотрела налево, просто так, машинально, сама не знаю зачем – мы часто не можем объяснить свои поступки, тем более такие незначительные.

Я чуть повернула голову и посмотрела…

В глубине двора у нас летняя кухня, небольшой домик – одна комната с печкой и окошком, остроконечная крыша, под стрехой ласточкино гнездо, на чердаке сено. Так чудесно было спать на летнем сеновале, так пряно пахло сухими травами, продубленными солнцем!..

Картинки воспоминания пронеслись мгновенно.

На крыше кто-то сидел, на самом ее коньке. На ночном небе отчетливо проступало темное пятно, очертаниями напоминающее то ли крупную птицу, то ли кота, тоже не мелкого.

Поморгав, я посмотрела еще раз – никого.

Но почему-то стало страшно, спина похолодела, как будто там, прямо за мной, стоял кто-то и сверлил недобрым взглядом… Чужое ужасное присутствие ощущалось так отчетливо: еще мгновение – и нечто жуткое прикоснется, схватит, уволочет в ночь, в темень непроглядную, туда, откуда нет возврата…

Охваченная ужасом, почти лишенная воли, я толкнула дверь и, ввалившись в сени, захлопнула ее за собой, лязгнула засовом, прижалась спиной… Сердце бухало по ребрам, вот-вот выскочит, ноги ватные.

Отдышалась, бормоча:

– Вот дура, чего испугалась… нет там никого…

Бабушка сидела у стола и читала книгу. Подняла голову на звук шагов и открывающейся двери:

– Глаша?

– Я… – Сбросила ботинки, повесила куртку. – Ба, тут совы живут?

Она подняла голову, поправила очки:

– Живут, конечно.

– А зимой?

– И зимой, – ответила бабушка. – Они спать не ложатся.

Понятно: значит, я видела крупную сову или филина. Они же ночные птицы, бесшумные, летают неслышно.

В большой комнате приглушенно бормочет о чем-то полусонный телевизор. Дед ушел спать и забыл выключить.

Я стелю себе на диване, но спать не хочется, еще и десяти нет. По одному из каналов идет невнятный ужастик без начала и конца. Хорошо, что я скачала заранее несколько книг, к тому же в недрах шкафа живут древние романы в темных переплетах с пожелтевшими страницами и роскошными иллюстрациями – трепетные красавицы в шелках и бархате, кавалеры в камзолах и шляпах с перьями, битва индейцев с ненавистными бледнолицыми, рыцарский турнир, несущиеся всадники с тяжелыми копьями наперевес…

Полустертые тиснения имен: Фенимор Купер и Жорж Санд, Александр Дюма и Роберт Льюис Стивенсон, Вальтер Скотт и Джек Лондон… Их всего несколько десятков, но они потрясающие!

Может быть, Гоголя?

Нет, почти наизусть знаю.

Трогаю пальцами корешки, вытаскиваю наугад:

А. К. Толстой «Избранное». Открываю и читаю – «Упырь».

Как раз соответствует настроению.

Бал был очень многолюден. После шумного вальса Руневский отвел свою даму на ее место и стал прохаживаться по комнатам, посматривая на различные группы гостей. Ему бросился в глаза человек, по-видимому, еще молодой, но бледный и почти совершенно седой…

Непривычный текст, как бы нарочно замедленный, изобилующий мелкими деталями и подробностями, устаревшие слова и выражения – мне приходилось вчитываться, я старалась представить себе бал и бледного Рыбаренко с его жутковатым рассказом о мертвецах, затесавшихся меж живыми.

– Смотрите-ка, как смешно прыгает этот офицер, – сказала толстая девица. – Эполеты так и бьют по плечам, того и гляди пол проломает…

Я рассмеялась, потому что плясун был очень маленького роста, а подпрыгивал как кузнечик, все выше и выше.

Руневский танцевал с Дашей, толстую девицу пригласил маленький офицер, все кружились, и люди, и вампиры, мелькали лица, подрагивало пламя свечей, вспыхивали бриллианты, и все двигалось, шуршало, пламенело.

Бал меня отвлек, а ведь я должна была предупредить Дашу, чтоб она ни в коем случае не соглашалась ехать на дачу к Бригадирше!

Погасли свечи, умолкли скрипки, остановилась бешеная пляска, я потеряла из вида Дашу и Руневского – что теперь с ними будет?

Разъезжались усталые гости.

Глухая полночь, меня давно ждут дома, волнуются.

Бегу по темной заснеженной улице – вот наш дом, окна веранды светятся, толкаю дощатую калитку.

Крышка гроба, прислоненная к штакетнику у крыльца, кажется алой. Нашитое из белых полосок ткани восьмиконечное распятие резко выделяется на этой пронзительной красноте. Три ступеньки, у средней незакрепленная доска, много раз чиненая.

Женщина стоит передо мной в потоке электрического света, бьющего с веранды, – загорелая, черноволосая, в красной кофте с глубоким декольте и узкой черной юбке, широко и весело улыбается мне, спрашивая: «Кто там?»

– А вы кто?

– Своя!

Присматриваюсь, но никак не могу вспомнить… Дальняя родня, что ли…

– А гроб во дворе зачем? – недоумеваю я.

Неизвестная делает серьезное лицо и тихо сообщает:

– Недолго осталось…

– Кому?

– Всем!

– Простите, что вы несете?! Кто вы такая?! Я вас не знаю, так что убирайтесь отсюда, и гроб свой прихватите.

Она как ни в чем не бывало идет на веранду и продолжает орудовать у плиты. Несколько ошалев от ее наглости, вхожу следом:

– Что вы делаете?

– Поминальный обед.

– Еще чего! – возмутилась я. Схватила ее за руку и потащила вон из дома.

Она и не сопротивлялась, только посмеивалась.

Сошла с крыльца, но направилась почему-то не к калитке, а во двор, к сараю.

– Эй! – крикнула я. – Пошла вон отсюда!

А она будто не услышала. Шмыг к лестнице – и мгновенно взлетела на сеновал, мелькнула алым пятном и юркнула под крышу.

Я бросилась за ней, поднялась по лестнице, дернула дверцу – заперта изнутри.

Кулаком стукнула:

– Немедленно выходи!

Прислушалась – тишина. Но как будто дымом потянуло.

– Да ведь она там пожар устроила! – испугалась я. – Сарай сожжет и сама сгорит!

Густой дым полез из щелей меж досками сеновала.

Я закашлялась и открыла глаза.

Снова скверный сон, значит…

Глава 4 На горке

Морозный рассвет в окно; солнце в сверкающей дымке, запуталось в ветвях вишен, снопы колючих лучей, сквозь разрисованные инеем стекла.

Я зажмурилась. Вылезать из-под одеяла не очень-то хочется, повернулась на бок, как вдруг вчерашняя книга соскользнула с дивана и глухо стукнулась об пол.

Бабушка в соседней комнате растопила печь, слышно, как потрескивают дрова, позвякивает посуда.

Надо вставать.

В умывальнике ледяная вода, стою, поеживаясь.

– Ты чего же без тапок, – беспокоится бабушка, – ну-ка, обуйся! – и подсовывает мне войлочные шлепанцы.

На печи кастрюлька – в ней пшенная каша, розовая от томления. К каше положены яйца вкрутую, да еще бабушка затевает жарить гренки из батона.

Дед выходит из своей комнаты, спрашивает, хочу ли я какао. Когда я была маленькая, он мне сам варил его. Но я какао не хочу, мне бы проглотить завтрак – и к друзьям, на горку.

За ночь снегу намело – из дома не выйти.

Мы с дедом, вооружившись лопатами, расчистили двор и дорожку к калитке и за калиткой. Наметали по краям стены снежные.

По улице трактор проехал, протащил две покрышки следом, утрамбовал дорогу, чтоб машины не вязли.

Часам к десяти управились.

– Ба, я с ребятами! – крикнула от дверей.

Санки детские, старые, полозья проржавели. Ну да ладно.

Бегу на горку, а там уж наши все собрались, мальчишки ведра от колонки таскают, утаптывают снег, заливают водой. Расквасили в снежную крупчатую кашу, но мороз с утра знатно прихватывает, быстро обледенеет горка.

– О, гляди-ка, уже санки притащила! – Увидев меня, Колька захохотал, за ним и остальные стали посмеиваться.

– Ладно, чего вы, – прикрикнула Раечка. – К вечеру хорошо схватится, раскатаем.

– Привет всем, – поздоровалась я, чуть запыхавшись. – Да они негодные, наверно, – кивнула на санки, – притащила просто так.

Здоровяк Юрец выхватил у меня веревку от санок:

– Ладно, дай-ка сюда, мы их щас враз починим! – И потащил на склон, там, где покруче, упал животом, оттолкнулся руками и ногами, ребята бросились помогать. Санки пошли медленно, юзом, скрипели полозья, оставляя на белоснежном снегу ржавые следы.

Я подошла к Раечке. Она с девчонками – соседкой, насмешливой хорошенькой Валюшкой и тихоней Ксюшей, что живет за оврагом, – сидела на лавке у деревянного стола. Валюшка рассказывала что-то веселое, Раечка переплетала Ксюшину каштановую косу.

Кивнула им, здороваясь, придвинулась к подруге и спросила негромко:

– Слушай, я тут думала насчет твоей ловушки…

– Да ну ее, – Раечка поморщилась. – Убрала и банку помыла на всякий случай…

– А… – протянула я разочарованно. – Знаешь, кажется, до меня дошло, как ее правильно сделать.

Девчонки навострили уши.

– Больше двух, говори вслух, – потребовала Валюшка.

Раечка покосилась на меня и хмыкнула:

– Да ничего особенного, обсуждаем ловушку для чертенка.

Девчонки заинтересовались.

– Это какую? – переспросила Валюшка. – Я знаю, моя бабка в юности как-то по-особому травы сплетала в ночь на Ивана Купалу, там еще заговор специальный нужен…

Ксюша испуганно ойкнула:

– Охота вам с нечистой силой связываться!

– Да никто не связывается, – отмахнулась Раечка, – мы просто так болтаем.

– И просто так не надо, – тихо попросила она, – сейчас самое глухое время, разгул всякой нечисти.

– Выдумаешь тоже! – хохотнула Раечка. – Бабкины сказки! А как же гадания всякие, рождественские и крещенские? Всегда все у нас гадали – и бабки, и мамки.

– Так то на Рождество, – попыталась оправдаться Ксюша.

– Да чего ты трусишь? – удивилась Валюшка. – У каждого сено с лета припасено, и косили все в одно время – на Купалу, вот уж где черти попрятались! – И она рассмеялась.

Тут я вспомнила, что хотела рассказать:

– Девчонки, подождите, я насчет сена не знаю, а вот ловушка с банкой, когда чертик по нитке в нее спускается – мне кажется, там все дело в книге…

– А, ты про это, – вспомнила Валюшка. – Я в прошлом году хотела поймать, утащила у бабки Библию, так она узнала и выдрала меня.

Раечка покрутила пальцем у виска:

– Ты совсем ку-ку, это же священная книга!

– Так я и подумала… – начала было Валюшка.

– Выдумала тоже! – У Ксюши от страха побелели щеки. – А если бы тебя Бог наказал?!

– Чей-то?! – Валюшка хоть и храбрилась, но тоже испугалась. – Я ж просто пошутила!

Мальчишки с криками и гиканьем носились с горки на моих разваливающихся санках. Захотелось к ним, прокатиться вниз со свистом в ушах, вываляться в снегу, с хохотом и визгом.

Но мысль о ловушке накрепко засела в голове и не отпускала:

– Библия тут ни при чем, – сказала я, – надо книгу с заговорами взять и нитку пропустить между страниц. Думаете, раньше ведьмы как чертей вызывали? У них ведь специальные книги были, колдовские, с заклинаниями – гримуары назывались. У каждой ведьмы своя такая была, из поколения в поколение передавалась. Каждая владелица записывала новые заклинания. Вот такую книгу и надо подкладывать в ловушку для нечистой силы.

– Ну ты нагородила! – Раечка принужденно рассмеялась. – Где же такую взять? Чай, мы тут не ведьмы.

Я кивнула, но решила высказать свои предположения:

– А тетрадь твоей прабабки? Чем не гримуар?

– Глашка, ты совсем двинулась! – обиделась Раечка. – Нашла тоже гримуар! Да у нас отродясь ведьм не было, а тетрадки такие почти у каждой хозяйки водились, вместе с рецептами кулинарными да всякими хозяйственными записями. На них только черта ловить! – добавила она, усмехнувшись.

Девчонки тоже расслабились, заулыбались. Но я не отступила:

– Ты же сама сказала: это ловушка для совсем мелкого, глупого чертенка, вот я и подумала, что тетрадь с заговорами и гаданиями как раз подойдет.

Девчонки переглянулись.

– Вы как хотите, а я в этой гадости не участвую, – Ксюша с испуганным видом отодвинулась от нас.

Раечка пожала плечами:

– А чего все на меня-то уставились? Я уже сделала, больше не хочу.

Валюшка заерзала нетерпеливо:

– Ой, да ладно вам, давайте у меня сделаем, дома никого. Только пусть Раечка тетрадку принесет. Чего вы боитесь? Сейчас день, никто на вас не нападет.

– А ночью как же? – с сомнением переспросила Раечка. – Кто его караулить будет?

– Я и буду. – заверила нас Валюшка. – На ночь пойду в летнюю кухню, она у нас теплая, там никто не потревожит. – Она посмотрела на меня: – Глаша, придешь?

Мы с ней через забор живем, отчего бы и не зайти, если я вечерком сбегаю к ней, никто и не заметит.

– Не вопрос. – Я уже почувствовала предвкушение, легкий азарт, ожидание пусть и не такого, чтоб очень, но приключения. – Когда?

– Да сегодня же! – подхватила Валюшка.

Испуганная Ксюша всполошилась:

– Да вы с ума сошли! Только не сегодня! Подождите до Святок.

Валюшка взглянула на нее насмешливо:

– А иначе что?

Ксюша резко поникла, понурилась.

– Опасно, грех это … – прошелестела едва слышно.

– Ой, да ладно тебе! – досадливо отмахнулась Валюшка. – Мы же ничего такого не делаем.

– Ага, – хохотнула Раечка, – ничего такого – черта в банку ловим!

– Не мы первые, – я решила блеснуть эрудицией, – во многих сказках черта ловили и заставляли работать и выполнять желания: и кузнец Вакула, и Балда пушкинский, а уж сколько сказок о том, как солдат черта обманул!

Нас перебили. Увесистый снежок стукнул Раечку по затылку.

– Эй, хватит сидеть, попы отморозите! – крикнул Колька.

– Ах ты ж! – Раечка сорвалась с места, мгновенно слепила снежок и ловко метнула в насмешника. Тот увернулся, снежок попал в Юрку. И скоро мы все, забыв о банках с чертями, азартно швырялись друг в друга снежками.

К обеду я выдохлась, с ног до головы была покрыта снежной коркой, порвала варежку и, кажется, отморозила ухо.

Мы разбрелись по домам – сушиться.

Дома на печке меня ждал обед – пахучие щи из квашеной капусты и жареная картошка с яичницей, томленная в масле до состояния сахарной рассыпчатости.

Разомлев от тепла и сытости, я завалилась на диван и раскрыла вчерашнюю книгу.

На какой же странице я вчера остановилась? Точнее – заснула. Кажется, я дочитала, как гости стали разъезжаться с бала…

Но стоило мне подумать о бале, как вспомнился весь кошмарный сон с гробовщиком, тварью на крыше и пожаром.

Читать сразу расхотелось, и я поставила книгу на полку.

Подошла к лежанке, потрогала разложенную для просушки одежду – влажная. И не выйти никуда. Хотя к Вале можно, тут идти-то – соседний двор.

Среди моих вещей обнаружились теплые колготки, любимый растянутый свитер – почти платье. На ноги – бабушкины бурки – кто меня увидит? На вешалке среди прочего нашлись телогрейка и пуховый платок. Набросила все это на себя, взглянула в зеркало – картинка из детской книжки «Филиппок».

Выскочила во двор, подбежала, оскальзываясь, к забору. Увидела старшего брата Валюшки:

– Антон, привет! Валя дома?

– Дома, – отозвался он. – Да ты зайди, они там с матерью чего-то…

Я кивнула, отодвинула пару досок забора и, протиснувшись, оказалась на соседнем дворе.

Валя домывала посуду. Старшие после обеда отправились на работу, она же оставалась на хозяйстве.

– Мне от матери влетело за одежду, – она кивнула на мой наряд: – Тоже сушишься?

– Ага…

– Надо было на горку фуфайку надевать, – усмехнулась Валюшка. – А мы – что получше. Не напасешься на нас.

– Честно, я как-то не подумала, теперь ученая.

Я помогла Вале домыть посуду, убрать со стола, подмести. Пока мы убирали, я обратила внимание на фотографии на стенах. У моих деда с бабушкой тоже семейные портреты на видном месте. Один из черно-белых снимков особенно привлек внимание – молодая темноволосая женщина с высокой прической показалась мне знакомой, но я никак не могла вспомнить, откуда я ее знаю. Валюшка заметила мой интерес и представила:

– А, это моя бабка Лида в молодости.

Я кивнула. Бабку Лиду помнила смутно, такой темной неопрятной старухой. Надо же, как люди меняются…

– Она умерла в прошлом году, – вздохнула Валюшка. – Жизнь у нее была нелегкая, может, потому и злилась на весь мир. Мы не очень-то ладили, если честно. Это я у нее хотела Библию утащить, но она заметила и поддала мне хорошенько. Характер у нее был тяжелый.

Потом мы почистили крыльцо и переделали еще кучу всяких дел.

– Ну что, будем ловушку делать? – спросила Валюшка.

Я вздрогнула, хоть и ждала этого вопроса и даже у самой на языке вертелось спросить.

– Не знаю…

– Струсила? – Валя взглянула с усмешкой.

– Нет, не в этом дело, – начала оправдываться я, – просто, понимаешь, у меня предчувствия нехорошие, даже кошмар приснился.

– Тогда точно струсила!

– Да с чего ты взяла! – возмутилась я.

Валя обидно рассмеялась и посмотрела с вызовом:

– Как хочешь, не заставляю. Я все равно попробую. Только давай у Раечки тетрадку прабабкину возьмем.

Я пожала плечами:

– Давай…

Я сбегала, Рая посмеялась над моим нарядом, но тетрадь дала с условием завтра же вернуть.

Глава 5 Ловушка

Мы с Валюшкой договорились так: когда все ее домашние улягутся спать, она пойдет в летнюю кухню. С вечера оттащит туда постель, протопит и все подготовит.

А я должна буду около полуночи выйти во двор и посмотреть, горит ли в кухне окно. Если горит, значит, все нормально, можно заходить.

К ночи опять завьюжило. Расчищенные дорожки быстро заносило, снег валил хлопьями, метель швыряла его охапками. За снежной завесой едва угадывались контуры близкого сарая и крыша, превратившаяся в сугроб.

То и дело выскакивая на крыльцо, я с опаской посматривала на нее – не то чтобы мне хотелось увидеть там кого-то, нет, но меня не покидало тревожное предчувствие. Мы с Валюшкой собирались вступить в область запретную; неизвестность будоражила воображение, пугала и волновала одновременно. Где-то в глубине души копошились сомнения, но отказаться от эксперимента я бы уже не смогла.

Раз пять, вздрагивая от нетерпения, я выходила на крыльцо посмотреть, не погасли ли окна в соседнем доме.

Наконец, примерно за полчаса до полуночи, загорелось окно на Валюшкиной кухне. Проваливаясь в глубоком снегу, я побрела к забору, бросила взгляд на крышу и замерла на мгновение: я могла бы поклясться – там кто-то был. Пурга хлестнула меня по лицу, запорошила глаза, я инстинктивно прикрылась рукой и, почти вслепую, привычным путем проникла на соседский двор. Подкравшись к светящемуся окошку, стукнула тихонько по стеклу.

Скрипнула дверь, я услышала, как Валюшка негромко позвала меня:

– Глаша, что ты там стоишь, входи!

В кухне было светло, пахло сыростью, видно, давно не топили. Печка еще не остыла. Валя постелила себе на деревянном топчане. Рядом с топчаном я увидела уже знакомую конструкцию – стеклянная банка, в нее опущен один конец толстой нити, другой конец зажат меж страницами бабкиного «гримуара». Рядом с банкой лежали ножницы и капроновая крышка.

– Вроде все готово, – оглядывая немудреную ловушку, пробормотала Валюшка.

Я согласилась.

– И что теперь? – спросила она.

– Надо выключить свет и ждать, – неуверенно ответила я.

– А заговор?

– Ах да, надо произнести: «Чертик, чертик, появись, вокруг света обернись».

– Точно?

– Примерно…

Валюшка шумно вздохнула:

– Все-таки нужно знать точно – и если он появится, как мы его увидим?

Да, загвоздка!

– Надо фонарик взять, – предложила я.

– У меня свечка есть, – она показала толстый свечной огарок.

– И чем он нам поможет? Нет, тут надо придумать какой-то предупреждающий сигнал.

– Колокольчик! – почти выкрикнула подружка и тут же зажала себе рот рукой.

– Какой колокольчик, откуда?

– Маленький, у нас тут снасти рыболовные хранятся, сейчас найду… – Она полезла в темный угол за печкой, послышалось шуршание и тихое позвякивание. – Вот! – вынесла торжественно, показала крохотный, тронутый ржавчиной колокольчик, качнула, язычок тренькнул глухо, но все равно слышно. – Так, сейчас, – торопилась Валюшка, привязывая колокольчик к нитке и опуская его в банку. – Теперь точно услышим.

Она протянула мне свечку:

– Как только звякнет, зажигай. А я буду держать ножницы наготове.

Мы сидели в полной темноте, прислушиваясь к завываниям метели за окном, шорохам и скрипам, дыханию друг друга.

Текли секунды, их уносило метелью вместе со снегом, свеча в моей руке стала таять, оставляя на коже стеариновый след. Громко стучало сердце.

Мне показалось, мы ждали целую вечность.

– Сколько времени прошло? – вдруг спросила Валюшка. Я чуть не вскрикнула от неожиданности.

– Не знаю…

– По-моему, все это ерунда, никто не придет, – чуть громче произнесла она.

– Мы не произнесли заклинание, – вспомнила я.

– Точно!

Я услышала, как она ерзает в темноте, стараясь устроиться удобнее.

– Чертик, чертик, появись, вокруг света обернись!

Замолчали, прислушиваясь.

Вдруг в банке звякнуло, зашебуршало. Мы взвизгнули. Я услышала щелканье ножниц.

Мне все никак не удавалось зажечь свечку, я чиркала спичками, ломая их, наконец одна вспыхнула, и в неровном свете ее пламени я увидела, как Валюшка пытается закрыть банку, двумя ладонями зажимая горловину.

– Глашка, крышку! – завопила она.

Мы ползали по полу в поисках крышки – Валюшка с банкой, я со свечкой, обжигаясь горячим стеарином.

Крышка в суматохе закатилась под топчан.

С трудом нашла и достала, перепачкавшись в пыли и паутине. Мешая друг другу, мы с Валюшкой наконец закрыли банку. И только теперь, отдышавшись, решили посмотреть, кого мы поймали.

Валя поднесла банку к свечному пламени, чтоб лучше видеть.

Соприкасаясь головами, мы склонились к ловушке. Что-то маленькое и темное металось и подпрыгивало, билось о стеклянные стенки.

– Аха-ха! Мышь поймали! – воскликнула Валюшка и расхохоталась, встряхивая банку.

У меня отлегло от сердца.

– Ой, умора! – стонала от смеха подружка. – Кому рассказать – не поверят!

Она смеялась так искренне и так заразительно, что заставила и меня улыбнуться.

– Признайся, Глашка, ты чуть в штаны не наложила! А?! – потешалась она.

– Ну, немного испугалась…

– Скажи, ты правда думала, что черти существуют?

Я смущенно улыбалась, мне не верилось, что сама Валюшка нисколечки не боялась.

– Эх вы! – даваясь смехом, приговаривала подружка. – Насмотрелись ужастиков, начитались книжек про вампиров, в сказки поверили!

– Вовсе нет, – бормотала я, догадываясь по тону соседки, что она попросту разыграла меня. Интересно, а остальные знают? Теперь вся улица будет потешаться?

– Ладно, я пойду, – оборвала я ее, – выпусти мышонка.

– Разбежалась! Этих вредителей уничтожать надо. Отдам кошке или утоплю, – пообещала кровожадная соседка, и от этого она показалась мне еще неприятнее.

– Пока, – бросила я, поднимаясь с пола, стащила с крючка телогрейку и вышла в ночь не оглядываясь.

Пока мы ловили черта, ветер стих, метель улеглась, снегу намело чуть не по пояс.

Домой добралась с трудом.

У крыльца стоял какой-то человек, согнувшись над гробом, установленным на двух табуретках. Постукивал молотком. В темноте не разобрать, да и глаза запорошило.

– Что такое…

– Сосед наш, гробовщик, – с готовностью объяснила уже знакомая мне тетка в красной кофте, спрыгнувшая прямо с сеновала в глубокий снег. – Он нам сильно помог, гроб сделал…

– Гробовщик? – И тут на меня обрушилось воспоминание – дружная семья, гроб на крыше, милая хозяйка, жених… а сама черноволосая – да ведь это Валина бабка Лида! – Пусть уходит! Слышишь! – Я повернулась к ней и громко по слогам повторила: – Не-мед-лен-но! Вместе со своим ящиком!

– Никак невозможно, – ответил несостоявшийся свекор, не прекращая своей работы – он заканчивал обивать гроб изнутри.

– Что?!

– Ты не понимаешь, – вкрадчиво произнесла молодая бабка Лида, – все уже решено, не остановить…

Из дома вышла бабушка, остановилась на нижней ступеньке крыльца.

– А вот и покойница пожаловала, – гробовщик выпрямился и посмотрел на нее.

– Где покойница?! – ужаснулась я. – Ну да, ведь бабка Лида-то покойница, она в прошлом году умерла…

Рядом со мной уже не было никого. Гроб с табуретками, Лида, гробовщик и бабушка непостижимым образом оказались на крыше сарая, где неугомонная парочка, уложив бабушку в гроб, о чем-то горячо спорила.

Но я недолго находилась в замешательстве – сломя голову подбежала к лестнице на чердак и взлетела по ней.

– Уйди! – крикнула Лида.

– Еще чего! – Разозлившись, я толкнула гробовщика, и он кубарем скатился с крыши – глухой удар, тело упало на землю. «Только бы не убила!» – подумала мельком.

– Бабушка, вставай! Как не стыдно!

Она лежала, как колода, замерев и зажмурившись.

Я перевела взгляд – на месте молодой бабки Лиды стояло нечто похожее на крупную собаку с острой зубастой пастью, кожистыми крыльями и голой черной кожей. Летучая тварь встала на задние лапы и, сжав длинные суставчатые пальцы в кулаки, с ненавистью уставилась на меня налитыми пламенем глазищами.

Вот теперь я разозлилась по-настоящему:

– Ах, ты так! – Я встала между ней и бабушкой, размашисто перекрестилась и, выставив руки, шагнула вперед.

Тварь завибрировала и, отступив к самому краю крыши, полыхнула в меня огнем из раскрытой пасти. Я наступала, скороговоркой читая «Отче наш…», откуда только слова вспомнились. Она не выдержала, распахнула крылья и метнулась вниз, скользнув в трещину в стене сарая, и только я хотела прыгнуть за ней следом, как в сарае рвануло. Повалил густой дым. Мне удалось отпрыгнуть, чтобы не попасть во внезапно вырвавшееся пламя; меня обдало жаром, но через секунду все стихло.

Бабушка сидела в гробу и с ужасом оглядывалась. С трудом мне удалось вытащить ее оттуда, у нее не гнулись руки и ноги, видимо от страха. Кое-как мы спустились по лестнице, мне приходилось поддерживать ее снизу и уговаривать опускать ногу на следующую перекладину. Наконец мы достигли земли, она плакала молча. Я перестала спрашивать, все равно она ничего не знала и не могла объяснить. «Как эта нечисть попала в дом? И куда подевалось тело гробовщика?» – вот вопросы, которые оставались без ответа.

– Иди в дом, замерзнешь.

Мы поднялись на крыльцо, но зайти так и не смогли. Дом горел изнутри. В клубах дыма показался дед с узлами в руках, он швырнул их подальше и крикнул:

«Не подходите!» Потом снова кинулся в разгорающийся пожар. Бабушка заголосила и повалилась на груду тряпья, вынесенную дедом:

– Куда же теперь? Куда?!

Снова показался дед со спасенными вещами.

– Хватит! – закричала я в ужасе.

Меня обдало жаром, ослепило, швырнуло и покатило по черному от копоти и сажи снегу. Вопя и хватая ртом раскаленный воздух, я открыла глаза…

Глава 6 Сеновал

Позднее зимнее солнце не могло пробиться сквозь красивые, морозные узоры на окнах. Раскрасило их сиреневыми и золотистыми цветами, синими птицами с розовым оперением.

Я засмотрелась. Красиво. Но тут же вспомнилось ночное происшествие, кошмарный сон, так похожий на явь, и настроение испортилось. На горку не пойду, решила я. Что у меня, дел, что ли, нет. Буду двор чистить, на сеновал залезу, посмотрю, что там, вдруг действительно сова поселилась, а я ее за нечистую силу приняла.

Как неприятно… Даже щеки покраснели.

Не успела встать, как позвонила Раечка:

– Ты что, спишь?! Ну ты и соня! Мне бы кто разрешил так бездельничать!

– Я не сплю, – буркнула в ответ. И вспомнила, что забыла забрать у соседки тетрадь. Вот черт! Теперь опять идти к этой противной Вальке! И сама она вредина, и бабка у нее ведьма… Да еще гробовщик в придачу. Откуда он взялся в моих снах?

– Приходи, – позвала Раечка. – Валюшка рассказала, как вы повеселились. Банку с мышью принесла. Умора! Мы теперь собираемся желания загадывать.

– Зачем? – удивилась я.

– Для смеха, – объяснила Раечка. – Парни тоже будут, мы всем рассказали.

Начинается! Как я и думала!

– Не вижу ничего смешного, – с трудом сдерживая раздражение, ответила я. – И не надо мучить мышь, что за дикость! Отпустите или убейте!

– Ты не с той ноги встала? Шуток не понимаешь? – Голос подруги звучал обиженно. – Сама же придумала, а теперь строишь из себя неизвестно кого. Много о себе думаешь!

– Я?!

– Ну не я же! Короче, хочешь – приходи, нет – плакать не будем, – отрезала она и отключилась.

Ничего себе! Нет, вы посмотрите на нее! Я придумала?! Да ведь она первая эту ловушку под своей кроватью устроила, а на меня теперь всех собак вешает! Ни за что не пойду! Пусть водят дурацкие хороводы вокруг полудохлой мыши в банке.

От злости не стала завтракать. Какао остыло и покрылось пенкой. Каша перестояла.

Бабушка и дед ушли куда-то по делам.

Послонявшись бесцельно по дому, я накинула телогрейку и вышла во двор. Было солнечно, мороз пощипывал нос и щеки. Дед с утра без меня почистил дорожки, забор утонул в сугробах – узкая тропа до калитки и к сараю. Снежные окопы.

Я протоптала тропинку к лестнице на сеновал, забралась наверх, открыла дверцу – от сена едва ощутимо пахнуло пылью и летом. Колкие и ломкие стебли травы, осыпающиеся хрупкие соцветия, кое-где из прорех в кровле намело снега, сено слежалось и смерзлось, но мне удалось пролезть вглубь, там еще оставалось место, я добралась до самой середины и здесь наткнулась на отчетливую вмятину, будто кто-то устроил себе гнездо или лежбище.

Я задумалась: кто бы это мог быть? Сова? Интересно, живут ли совы в сене? Стоит погуглить.

Как бы то ни было, теперь я точно знаю, птица на крыше мне не мерещилась.

Я порылась в импровизированном гнезде в поисках совиных перьев, но не нашла ни одного, зато мне попалась травяная вязанка, похожая на развалившийся и высохший венок, правда, свитый не привычным способом, как все девчонки плетут, а перекрученный и связанный несколькими узлами. Старая вязанка, не один год ей – трава почернела. Покрутив ее в руках, я потеряла к ней интерес и забросила в груду сена.

Выбралась наружу, вся в пыли и ошметках травы.

Гугл подтвердил мою догадку: оказалось, совы с удовольствием живут рядом с людьми, на чердаках, под крышами. Судя по всему, у нас поселилась неясыть, она крупная, размах крыльев может быть больше полутора метров.

Интересно, где она пряталась, пока я изучала ее укрытие?

К обеду дед с бабушкой вернулись. Я было обрадовалась, но бабушка первым делом начала расспрашивать, почему завтрак не тронут.

– Мне есть не хотелось.

– Хоть бы какао выпила.

– Что ты пристала со своим какао! – выкрикнула я ей в лицо. – Достали со своим какао! Я не младенец!

Они с дедом переглянулись и ничего не ответили. Обиделись.

Молчаливая обида стариков разозлила меня еще сильнее, я оделась и выскочила из дома. Идти мне было особо некуда, но я вспомнила о Раечкином звонке и решила неожиданно нагрянуть к ней, взглянуть, чем там занимаются мои подруги.

Глава 7 Черт в банке

– Явилась – не запылилась, – Раечка криво усмехнулась, но посторонилась в дверях, пропуская меня в дом.

В большой комнате собралась вся компания. В центре стола стояла уже знакомая мне банка, на дне ее сидел мышонок и грыз кусочек сала. Горлышко было закрыто металлической крышкой с отверстиями. Кто-то позаботился о пленнике, чтоб тот не задохнулся…

– Привет всем, – хмуро поздоровалась я. Ксюша помахала рукой. Валя отвернулась.

– Здорово! – хором пробасили Коля и Серега.

Юрец подвинулся, давая мне место на диване.

Я нехотя села, кивнула на банку:

– Валюшка, ты же хотела отдать его кошке? Или утопить?

Она медленно повернула ко мне голову, сверкнула злыми глазами:

– Успею, пусть подрастет, подкормится.

– А, так ты его откармливать решила, – усмехнулась я.

– Может, и решила, тебя забыла спросить.

– Девчонки, вы что? – послышался удивленный голос Ксюши.

– Мы шутим, – быстро ответила Валя, не переставая сверлить меня взглядом, – правда, Глаш?

– Думаю, шутка затянулась, – ответила я.

Ребята принужденно рассмеялись.

– А че, прикольно! – Юрец хлопнул себя ладонями по коленям. – Типа, у нас теперь есть свой чертенок, мелкий, хвостатый, сало жрет. Давайте загадаем желания, вдруг сбудутся.

– Я хочу «БМВ»! – перебил его Колян.

– Ага, и кучу бабла! – добавил Серега, посмеиваясь.

– Не, ну вы мое желание-то не хапайте! – воскликнул Юрец. – Я тоже хочу «БМВ» и бабло.

– Зачем тебе «БМВ», болезный? – насмешливо переспросила Раечка. – Где ты его держать будешь?

– И помечтать нельзя! – возмутился Юрец. – Гараж построю.

– Где, на родительском дворе?

– Там места мало, – Юрец почесал в затылке. – Надо брать участок и строиться.

– Тебе пятнадцать, – напомнила Раечка.

– Да ну, так неинтересно! – возмутился Юрец. – Сказали, будем загадывать желания, а некоторые нравоучения развели. Ты сама-то чего хочешь?

Раечка пожала плечами:

– Тоже денег хочу, чтоб родителям помочь.

– Зануда, – отмахнулся Юрец. – А ты? – Это он у меня спросил.

– Бриллиантовое колье, – сказала я первое, что пришло в голову.

– А че сразу не корону? – хмыкнул Юра.

– Я подумаю…

И тут все заговорили разом:

– Что вы все «деньги, да деньги!» Я хочу в космос полететь! – выкрикнул Колян.

– Тупо! – отмахнулась Валюшка. – Я хочу в престижный вуз поступить.

– Гы-ы-ы, на бухгалтера! – съязвил Серега.

– Чем тебе не нравится? – набросилась на него Валюшка. – Бухгалтеры лучше всех живут.

– Бухгалтер круче космонавта, – кривлялся Серега.

– Дуронавта! – съязвила Валя. – Тебя и в подпаски не возьмут.

– Зато тебя возьмут, – поддал жару Серега.

Валюшка прыгнула на него и отвесила подзатыльник, так что звон пошел, банка на столе подпрыгнула, мышонок, бросив сало, тонко заверещал и начал метаться, совершая безумные кульбиты.

– С дуба рухнула?! – заорал Серега на Валю.

Та в долгу не осталась, покрутила пальцем у виска:

– Больной на всю голову!

– А ну прекратите! – крикнула Раечка. – Вы еще подеритесь тут!

Серега вскочил с дивана:

– Да ну вас! Двинутые все! Колян, айда отсюда!

– Иди-иди! – напутствовала его взъерошенная раскрасневшаяся Валя. – По улице шли семеро, я и моя шестерка!

– Стерва! – коротко бросил Коля.

Они ушли не прощаясь, громко хлопнув дверью.

Оставшиеся замолчали, исподлобья рассматривая друг друга.

Юра неловко поднялся.

– Я это… догоню их, – сказал, пряча глаза, и тоже ушел.

Раечка стояла, прислонившись к дверному косяку, и смотрела на банку с мышонком.

– Повеселились, – задумчиво произнесла она.

– Зря ты так, – Ксюша укоризненно посмотрела на Валю.

– Тебя забыла спросить, – угрюмо ответила та. – Зачем только связалась с вами!

– Зачем только мы с тобой связались, – прошипела я.

– А ты вообще помолчи!

– А ты меня не затыкай!

Раечка схватилась за голову:

– Девчонки, вы себя слышите?!

Я демонстративно отвернулась от Вали.

– Мы же вроде хотели желания загадывать, – напомнила Раечка.

Неожиданно до сих пор молчавшая Ксюша подала голос.

– Я бы хотела, чтоб все мои были живы-здоровы, – негромко сказала она.

– Само собой, – подхватила Валюшка, – все бы так хотели. Только мыши не умеют исполнять желания, так что зря мы все это затеяли. Надо было сразу скормить его кошке.

Я смотрела на скачущего мышонка и пыталась поймать ускользающую мысль: только что мы все ни с того ни с сего переругались, наорали друг на друга, парни так вообще сбежали. Валька смотрит на меня зверем. Раечка недовольно косится. Утром я успела нагрубить ей по телефону. Ночью мы поцапались с Валей, днем я ухитрилась обидеть бабушку…

Что с нами не так?

– Я тоже пойду, мне как-то не по себе, – пожаловалась Ксюша.

– Да вы что, девчонки! – возмутилась Валя. – Как будто правда верите в нечистую силу! Вы прям как дремучие старухи. Не бывает ее! Вот мы с Глашкой ночью мыша поймали, а она думала – черта.

– Вы именно его и поймали, – Ксюша, уже одетая, заглянула в комнату из прихожей. – Точнее, это он вас поймал – неужели не чувствуете? Весь день ругаетесь, обзываетесь, злитесь, – она коротко махнула рукой. – Я же говорила, с этим не играют.

Валя осеклась:

– Ксюш, да ты что, думаешь, мы из-за мыша поругались, что ли? В смысле, в мыша черт вселился, или как там считается… – Она растерянно смотрела на нас, ожидая ответа.

– Мышь тут ни при чем, – вздохнула Ксюша. – Пойду я, пока…

Мы остались втроем. В комнате быстро темнело, хотя за окнами еще вовсю сияло морозное солнце.

– Вы думаете о том же? – вдруг спросила Раечка.

Мы с Валей встали. Как по команде, толкаясь у вешалки, торопливо оделись, забрали банку с мышью. Дождались Раечку, и все вместе зашагали прочь от дома, в сторону огородов и дальше, через поле к реке.

В поле остановились, Валюшка отвинтила крышку и вытряхнула мышонка.

– Беги, – приказала.

Мышонок юркнул в снег, только мы его и видели.

Банку отнесли к реке, нашли полынью, долго мыли в проточной воде, не разговаривали, думали каждая о своем.

Банку закопали на откосе, где на осыпи была рыхлая земля.

Тщательно мыли руки, до ломоты в суставах от холода.

Возвращались тоже молча.

Неловко простились.

Тихо разошлись по домам.

Дома я подошла к бабушке и, обняв ее, попросила прощения. Она простила, конечно. Не думала я, что зимние каникулы окажутся такими странными, неприятными, даже страшными.

Надо было мышонка отнести на сеновал и скормить сове.

– Брр! – передернулась брезгливо. Забыть бы эту неприятную историю, лезет в голову всякая жуть.

Глава 8 В гнезде

Вечером спросила у бабушки о гробовщике.

– Так гробовщик же на соседней улице живет, – ответила бабушка.

– В каком доме?

– В шестьдесят третьем, а что?

– Да так просто… А мастерская у него где?

– Ближе к кладбищу.

– Ты с ним знакома?

– Да мы тут все друг друга знаем.

– И какой он человек?

Бабушка пожала плечами:

– Неплохой человек, надежный, рукастый.

– Ну да, похоронных дел мастер, – пробормотала я.

Надо дойти до его дома, посмотреть – вдруг пойму, почему он мне снится.

Да, и к чему снится пожар? Надо погуглить… А гробовщик?

Погуглила: оказалось, и пожар, и гробовщик за работой – к ссорам, неприятностям, убыткам.

А бабушка сказала, что пожар – к морозам и ясной погоде. Мол, Рождество на носу.

Рождество…

Неясыть, нахохлившись, сидела на крыше.

– Вот я тебя сейчас угощу, – придерживая одной рукой банку с мышью, я поднялась по лестнице на сеновал. – Смотри, что у меня есть, – я подняла банку над головой, показывая птице жертву, мечущуюся за стеклом. – Как же теперь тебе ее скормить?

Если открыть крышку, мышь убежит, спрячется в сене, ищи ее. Совы не умеют отвинчивать крышки – или умеют? Я с сомнением посмотрела на банку. Вот незадача, что же делать?

А в голове будто кто-то молоточком стукнул: откуда мышь? Ведь мы с девчонками ее в поле выпустили, а банку закопали…

Не успела додумать.

Чердачная дверца медленно распахнулась, внутри сеновала темно, хоть глаз выколи. Я полезла вперед, точнее вглубь – колко, душно и холодно, лаз тесный, не повернуться. Черт меня дернул притащиться сюда ночью, да еще с банкой!

Ползла, ползла – да вдруг и свалилась, испугаться не успела, уже лежу во вмятине, наверное, совиное гнездо, я же была здесь днем. Так, хорошо, оставлю здесь банку, пусть неясыть сама разбирается с мышью. Мне бы обратно вылезти.

И вдруг как будто светлее стало, и оказалось, что сижу я в яме, довольно глубокой, а напротив сидит еще кто-то и пялится на меня. Не различить, только контуры.

«Это сова! Сова, филин, у него размах крыльев почти два метра!» – пронеслось в голове от ужаса. Я забилась, вжавшись спиной в пружинящую стену – сеновал? Гнездо? Я уже ничего не понимала.

С той стороны ко мне протянулась длинная когтистая лапа, вцепилась в банку, лязгнула крышкой, раздался то ли всхлип, то ли писк, и все стихло.

– Приказывай, – прозвучало в темноте, это точно был не птичий клекот, не скрип старых досок, не ветер, но и не человеческий голос.

– Кто здесь? – стуча зубами, спросила я темноту.

– Тот, кого ты звала…

– Я никого не звала…

– Приказывай! – дохнуло на меня ужасом.

– Сгинь, пропади! – забормотала я, стараясь задом выбраться из сенной ловушки.

– Не выйдет! Приказывай! – потребовал голос из темноты.

– Мне от тебя ничего не надо! Убирайся!

Плохо соображая, что делаю, я все-таки неловко перекрестилась, скорее автоматически, и, кувыркнувшись, вывалилась на лестницу, чуть не сломав себе шею.

Спустилась и осела в сугроб. Голова закружилась. Двор и дом закружились вместе с головой, завертелись, с ног на голову, с головы на ноги, у меня помутилось сознание – и вот я уже болтаюсь в полом стеклянном пузыре с нарисованным изнутри двором и домом, бьюсь о стенки, как мышь в банке.

– Господи, помоги!

Звякнула металлическая крышка, и меня выбросило наружу.

Открыла глаза. В комнате сумрачно. За окнами брезжит рассвет.

Горло побаливает. Коснулась рукой шеи, нащупала что-то металлическое, захватила, хотела сорвать – только кожу поранила.

Подбежала к зеркалу, глядь – на шее тускло поблескивает: тяжелое, светлого металла с прозрачными камешками.

Мама дорогая! Я сплю? Что это?!

«Бриллиантовое колье», – брякнуло в моей голове.

– Мне это не надо, я не хочу!

Дрожащими руками нашарила сзади на шее замок, попыталась открыть, не смогла справиться, дергала и рвала, изранив шею до крови.

Слезы заливали глаза, я совсем было запаниковала, еще бы чуть-чуть – и я убила бы себя, задушила чертовым колье, но вдруг одумалась, пришла в себя.

– Я сплю, мне это все только снится, – сказала, глядя на свое отражение в зеркале.

– Так проснись, – насмешливо посоветовал некто.

Голову сдавило тисками, и в свинцовых водах зеркала я увидела, как на моем лбу сомкнулся металлический обруч с высокими зубцами, под стать драгоценному украшению на моей шее.

– Отстань! – разозлилась я. – Ты плод моего воображения!

– Докажи!

Я отошла от зеркала.

Села на диван, постаралась успокоиться.

В комнате все выглядело по-настоящему: новогодняя елка в углу, телевизор в простенке между окнами, стол под новой скатертью с золотистой бахромой, шкаф…

Чего-то не хватает…

На стенах фотографии в рамках, почти неразличимые лица… Стоп! А где Святой Николай?! Я уставилась на пустой угол, где в реальности на угловой полочке стояла большая икона любимого святого моего деда.

– Я сплю! – выкрикнула.

И проснулась.

Очень рано, рассвет едва забрезжил. Побаливали голова и горло, и почему-то саднило щеку.

Я осторожно ощупала шею, лоб, голову, прикоснулась к щеке – щиплет. И на подушке во вмятине крохотное красное пятнышко – кровь…

Наклонилась, разглядывая, а там камешек прозрачный. Меня всю передернуло от ужаса – да ведь это бриллиант из чертова колье! О его грань и оцарапала щеку. Как он оказался на моей подушке?

Вдруг тут и другие валяются…

Ой-ой-ой! Я вскочила с дивана, отшвырнула одеяло, всмотрелась до рези в глазах, казалось, вся простыня усыпана колючими искрами.

Я что, на бриллиантах спала?!

Вот сейчас все сгребу – и в печку!

– А ты знаешь, сколько это стоит? – раздался чей-то вкрадчивый голос прямо у меня в голове.

Я вздрогнула: выходит, сон продолжается.

– Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы! – потребовала я. – И стекляшки свои забери!

– Ты чего шумишь? – спросила бабушка, входя.

Я уставилась на нее, словно ожидала увидеть призрака.

– Глаша, что с тобой? – с беспокойством переспросила она.

– Ба, посмотри, пожалуйста, я чем-то порезалась…

Она подошла, взглянула на мою щеку, на подушку и покачала головой:

– Говорила я деду, чтоб тщательно подмел осколки. Вчера разбил стакан, осколки так и брызнули. Собирали, собирали – видать, недосмотрели.

Она показала мне крошечный осколок.

– Так это стекло?! – выдохнула я.

– Оно! Как бы еще куда не попало…

Мы вытащили постель на крыльцо и тщательно перетряхнули.

Глава 9 Исполняющий желания

– Раечка, мне страшно… – прошептала я в телефон.

В ответ услышала таким же шепотом:

– Ты чего так рано трезвонишь, мы все спим…

– Извини, я не хотела… но ты должна меня выслушать, я не знаю, кого мы с Валькой поймали, но этот кто-то точно никуда не исчез после вчерашнего, он преследует меня!

– Глаша, попроси у бабушки валерьянки, – посоветовала подруга и отключилась.

Я положила трубку и перевела взгляд на часы – почти восемь утра. Не верится, чтоб у Раечки все спали. Это у нее каникулы, но родителям и брату надо на работу.

Моя бабушка уже давно встала. Дед поднялся, слышно, как гремит умывальником.

Рассвет пробирается в дом, тускло поблескивает мишура на елке, масляно отсвечивают бока стеклянных шаров…

Тихо теплится лампада перед иконой. Наверное, бабушка зажгла. Скоро Рождество…

Подошла к зеркалу: лицо бледное, под глазами тени… осмотрела шею, в одном месте слева как будто воротом рубашки натерто, на щеке царапина, щиплет… И на лбу синяк.

А горло продолжает болеть.

Может, это обыкновенная ангина? Даже температура небольшая появилась. А ночные кошмары – всего лишь последствия простуды.

Напилась теплого молока с медом. Буду целый день валяться с книжкой.

Не тут-то было. Не успела я как следует устроиться на диване, как прибежала Валя. Скинула у входа старые валенки, куртку бросила – и ко мне:

– Глашка, что делать?! – У самой глаза красные, лицо бледное, будто проплакала всю ночь. Или тоже насморк?

– Что случилось?

Соседка наклонилась к мне и выпалила шепотом:

– Мои разводятся! Вчера весь вечер ругались, отец ушел, мать плакала, потом звонила тетке и договаривалась, чтоб меня к ней отправить! Руки развязать хочет, – Валюшка шмыгнула носом, готовая снова разреветься.

– Стоп-стоп! – Я схватила ее за руку. – Прекрати истерить! С чего ты взяла, что родители вот прям так и разведутся? Они ведь не первый раз в жизни ругаются? Вечером отец вернется, и они снова договорятся.

Валюшка смотрела на меня таким взглядом, будто я говорю на непонятном языке, она не слышала меня:

– Глашка, кого мы с тобой поймали?

Я вздрогнула:

– Валь, ну перестань, сама же сказала – бабкины сказки. Ты чего? – не очень уверенно попыталась успокоить ее я.

– Бухгалтер, – пробормотала Валя, – я загадала желание поступить в хороший вуз…

– Ну и что? – искренне удивилась я, не понимая, к чему она клонит.

– Мама так и сказала: в городе после девятого в колледж поступишь, потом в университет…

– Погоди, – попросила я, – вы первый раз обсуждали твою учебу?

– Да! Вчера после скандала с отцом! – подтвердила Валя. – Но я не хочу жить у тетки! У нее одна комната, что я там буду делать? Мне до колледжа еще полтора года! – Она всхлипнула.

Я схватилась за голову, так легче думалось:

– Так, значит, мы вчера в шутку загадывали желания, лично я сказанула первое, что пришло в голову, уверена, что и парни тоже просто дурачились.

– Глаш, я про учебу-то не шутила, правда, хочется поступить нормально, но я и так поступлю, и не такой ценой, – горячо шептала Валя.

– Да с чего ты взяла, что тебя кто-то заставляет платить? – Я опять начала было уговаривать ее, но она перебила:

– Признавайся, с тобой что-нибудь странное произошло?

Я нехотя кивнула и, отвернув воротник, показала ссадину на шее и царапину на щеке.

– Что это? – ужаснулась Валя.

– Бриллиантовое колье.

Валя отшатнулась, чуть не свалившись со стула, и ткнула себя пальцем в висок:

– А здесь?

– Корона…

Я запахнула ворот и откинулась на спинку дивана, Валюшка съежилась, зажала ладони коленями, побледнела, трясется. Мне стало ее жаль.

– Не пугайся, это всего лишь сон, скорее всего, натерла воротом, дед вчера стакан разбил, осколок случайно попал на подушку и оцарапал щеку… К тому же я простыла, горло болит. – Я говорила все это скучным, обыденным голосом, надеясь убедить и себя, и подругу в том, что ничего с нами не произошло, просто вот такое стечение обстоятельств плюс наше бурное воображение, стресс, эмоции…

Кажется, я говорила довольно долго, и на этот раз мне удалось успокоить Валю.

– Может быть, – устало произнесла она, – но знаешь, надо проверить всех, кто с нами вчера был.

Глава 10 Происки нечистого

– Валька у тебя? – услышала я взволнованный Раечкин голос. – Чего сидите! Бегите к дому Карповых, Юрца и Серегу арестовывают!

Я с ужасом и удивлением уставилась на Валю.

– Что там? – спросила она, бледнея.

– Бежим! – выкрикнула я, забыв о больном горле, срываясь с дивана.

Полицейский «уазик» стоял у Юркиного дома. Неподалеку собрались соседи, негромко обсуждая происшествие. К нам подбежала Раечка:

– Нелепица какая-то! – выпалила она. – Ущипните меня – может, я сплю?

Валя с готовностью ухватила ее за щеку. Раечка ойкнула и слегка оттолкнула подругу.

– Что случилось? – спросила я.

– Пойди разбери! – фыркнула Раечка, – Говорят, вроде ребята нашли за огородами на заброшенной дороге поломанную машину. Старый «БМВ» кто-то бросил. Они сначала обрадовались, но сразу же и переругались, кому достанется. Каждый хотел себе. На самом деле ни у одного ни у другого не было подходящего места, где можно держать машину и тем более ее ремонтировать. А еще говорят, – Раечка перешла на шепот, – что в машине была сумка с деньгами – большая сумма. Ребята сильно подрались. Их разнял мой брат, как он там оказался, ума не приложу. Узнав про деньги, решили их поделить, но родители Сереги позвонили в полицию. Как оказалось, машина числилась в угоне, а деньги фальшивые.

– Жесть! – только и смогла произнести я.

– Девчонки, самое ужасное, что мой брат часть этих проклятых денег домой приволок! – завершила свой рассказ Раечка.

– И что, их теперь всех в тюрьму посадят? – пискнула Ксюша, неслышно подошедшая к нам.

– За что? – удивилась Валюшка.

– За «БМВ» и бабки, – угрюмо напомнила я.

– Точно! – приглушенно ахнула Раечка. – Это ведь вчера и загадали! Мистика!

Валя покачала головой:

– Значит, то, что мы выпустили мышь и закопали банку, не помогло… Меня, между прочим, отправляют в город, – добавила она – учиться на бухгалтера…

– Шутишь?! – У Раечки вытянулось лицо.

– Ой, девчонки, что мы натворили! – чуть не плакала Ксюша.

– Мы ничего не натворили, – перебила ее я, – мы просто шутили – кто же знал, что все так обернется? Не паникуйте раньше времени. Давайте сейчас подумаем, как нам парней выручить. Самое паршивое, что часть фальшивок у Раечки дома. Надо их как-то вернуть в полицию. Я позвоню сейчас дядьке, он адвокат – может, что-то посоветует.

В этот момент со двора вышел участковый, а с ним Юрка, Серега и их родители.

Мы подбежали к ним и стали наперебой доказывать невиновность ребят, участковый цыкнул на нас, усадил мальчишек в машину и увез. Следом укатили и родители.

Девчонки заговорили наперебой, ругаясь и доказывая друг другу, кто прав, кто виноват. Я сначала растерялась, не зная, что предпринять, но через минуту воскликнула:

– Меня посетила безумная мысль! – Девчонки послушно замолчали, и я спросила: – Не знаете, «БМВ» этот злосчастный уже увезли?

– Нет, там стоит, эвакуатор нужен, – сказала Раечка.

– Значит, проблема только в фальшивках?

– В том-то и дело! В полиции пока не знают, что мой братец притащил их к нам домой, – призналась Раечка.

– Так значит, надо их вернуть, – предложила Ксюша, – тогда получится, что наши мальчики совсем не виноваты, и их отпустят.

– А кто виноват? – спохватилась Раечка. – Мой брат? Ребятам точно ничего не будет, а ему по полной программе достанется, он же совершеннолетний.

– Не спорьте! – остановила я подруг. – Сумку с купюрами можно отнести в машину и потом позвонить в полицию – пусть приезжают и забирают. Но сначала надо добиться, чтоб ребят выпустили.

– Да как добиться-то? – чуть не плакала Рая.

Мы отправились к ней. Хорошо, что ни родителей, ни брата дома не было. Рая быстро нашла проклятую сумку, набитую фальшивками. Оказалось, брат припрятал ее в дровяном сарае, а она подсмотрела.

– Только ничего не трогайте! – предупредила я, – а то останутся отпечатки. Давайте переложим сумку в мешок. Раечка, у тебя есть старые перчатки?

– Так парни же за нее хватались! – всполошилась Раечка. – Надо протереть ее, что ли…

– Протереть и положить в мешок, – предложила Валя.

Раечка подала мне садовые перчатки:

– Подойдут?

Я натянула их и выволокла сумку из-за поленницы.

Объемная, черная, она стояла перед нами на земле, раздувшаяся и опасная, пасть на замке – вроде бы дремлет, а на самом деле притаилась, ждет удобного момента, чтоб напасть.

Я опасливо протерла ее снегом.

– А сами купюры? – спросила Раечка.

Ксюша, до сих пор молчавшая, вдруг подала голос:

– Девчонки, давайте скорее избавимся от нее, неужели вы не понимаете – это нечистый нас морочит.

– Ксюша, и что прикажешь делать? Святой водой окропить, что ли? – съязвила Валя.

Ксюша не обиделась, ответила со вздохом:

– Ребят надо выручать.

– А мы что делаем?! – возмутилась Раечка. – Меня, между прочим, это больше остальных касается!

– В том-то и дело, – Ксюша посмотрела ей прямо в глаза. – Каждая из нас думает в первую очередь о себе. Очнитесь, девчонки!

Мне надоело их слушать:

– Так, все! Раечка, найди ненужный мешок, лучше мусорный, пластиковый. Затолкаем в него сумку и отнесем к машине, потом позвоним участковому и скажем, что нашли мешок в кустах.

Раечка, бледная от переживаний, все еще сомневалась:

– Ты позвони своему дядьке, а то мы наделаем дел, а отвечать моему брату!

– Чего звонить, время идет! – Я нервничала не меньше подруг и, честно говоря, трусила звонить дядьке – еще примчится или родителей переполошит. Но девчонки смотрели на меня с надеждой. Пришлось достать телефон и набрать.

Дядька был страшно занят и в подробности не вдавался. Выслушав меня, велел ни в коем случае ни во что не вмешиваться. Сказал, что мальчишек все равно отпустят, а если будет что-то серьезное, тогда он и подключится.

Я выслушала и посмотрела на подруг.

– Идем, – распорядилась я, хоть и пообещала дядьке не вмешиваться…

Мы решили сделать вид, будто просто гуляем. Чтоб не оставлять лишних следов, зашагали по протоптанной тропинке, которая и вывела нас за огороды и дальше, к излучине реки, заросшей ивняком.

Машину мы заметили издали. Никого возле нее не было, но даже если бы и были, что такого: нам стало интересно, вот и заглянули посмотреть.

– Из-за чего тут драться? – удивилась, рассматривая завязшую в снегу старую машину, Раечка. – Ржавое корыто.

Вокруг все было истоптано, явно, не только наши мальчишки подрались, тут много народу побывало.

– Сомневаюсь, что на такой колымаге можно куда-то уехать, – Валя постучала ногой по заднему колесу. – Смотрите, у нее шины спущены.

– Может, проколоты? – Ксюша склонилась, рассматривая передние колеса. – Такое ощущение, что она тут не первый день стоит.

– Но вчера ее не было, – напомнила Раечка.

– Чем дальше, тем страннее, – пробормотала Валя, заглядывая в салон. – Да это просто хлам, а не машина!

Мы как по команде посмотрели на пластиковый мешок с сумкой, набитой фальшивками.

– Девчонки, вы что-нибудь понимаете, честно? – спросила Раечка.

– Не надо ничего понимать, бросай мешок в кусты, – распорядилась я.

Раечка молча раскачала сумку и швырнула в заросли ивняка. Мешок зацепился за ветки, повисел, тяжело раскачиваясь, и рухнул.

Я кивнула удовлетворенно:

– Вот так… А теперь звони участковому, пусть приезжает.

Позвонила Раечка. Участковый сначала не поверил. Мало ли какой-то мусорный мешок – ну выбросили мусор в неположенном месте, бывает у несознательных сельчан. Но Раечка была настойчива, место описала, размеры мешка преувеличила и напоследок намекнула: «А вдруг там труп?»

– Смотрите у меня! – пригрозил участковый.

Полицейский «уазик» появился минут через сорок, переваливаясь на снежных ухабах. Мы, едва заметив его, побежали навстречу размахивая руками. «Переигрываем, – подумала я, – но, может, так и надо, в нашей деревне такое событие редкость, пусть думает, что мы сильно взволнованы».

– Игнат Семеныч! – наперерез участковому бросилась Раечка, – мы не врем! Посмотрите там, в кустах лежит!

Хмурый участковый вылез из машины и первым делом отчитал нас:

– Так, кто разрешил тут рыскать?

– Мы не рыскали, – пискнула Ксюша, – мы гуляли, мимо-то не пройдешь, к тому же вся деревня только об этом и говорит.

– Хватит болтать! Показывайте, – перебил ее Игнат Семеныч.

– Вот же! – Валюшка ухватила его за рукав и повела к кустам.

Участковый, проваливаясь в глубоком снегу, добрался до мешка и вытащил его на тропинку.

– Открывали? – спросил строго.

Мы как по команде замотали головами:

– Нет! Страшно же!

Он посмотрел на нас с сомнением:

– Хм… и правильно, что не открывали. Так, – он заглянул в мешок и снова хмыкнул. Посмотрел на машину, теперь и он выглядел озадаченным. Так же, как и мы час назад, участковый обошел ржавую колымагу, постучал по колесам и заглянул в салон. Подергал дверную ручку, дверца словно приржавела намертво. Он оставил дверцу и попытался открыть багажник, крышка внезапно подпрыгнула, чуть не задев участкового. Он неловко отшатнулся, взмахнул руками, мешок вырвался и шмякнулся в нутро багажника.

Стоило мешку оказаться в машине, как багажник с лязгом захлопнулся, перед моими глазами как будто все поплыло, гаркнуло, ржавый остов распался, почернел, вздулся и лопнул – с громким карканьем взметнулась в небо стая воронья.

В одно мгновение машины и след простыл.

Я оглянулась на девчонок. Ксюша сидела в сугробе, испуганно таращась. Валя и Раечка выглядели ошалевшими не меньше меня.

Участковый медленно повернулся и посмотрел на нас:

– Та-а-ак, вы чего здесь делаете?

У одной Раечки получилось ответить:

– Гу… гуляем…

– Марш по домам! – скомандовал участковый, направляясь к полицейскому «уазику».

Он укатил, вздымая снежную пыль.

А мы остались, молча глядя друг на друга.

– Кто-нибудь что-нибудь понял? – тихо произнесла Валюшка.

В ответ мы все покачали головами.

– Что теперь делать-то? – зачем-то спросила нас Раечка.

– Мне одной кажется, что нас одурачили? – вопросом на вопрос ответила я.

– Но ребят-то теперь отпустят? – спросила Ксюша, выбираясь из сугроба.

– Я теперь уже ни в чем не уверена, – вздохнула Раечка.

Юрец и Серега ждали нас на горке. У Сереги под глазом расцвел здоровенный синяк, у Юрца рука забинтована – вот и все, что осталось от утреннего приключения.

– Вы зачем подрались, идиоты?! – набросилась на них Раечка.

Раненые бойцы переглянулись и глупо заулыбались в ответ.

– Да мы же в шутку, – сияя фингалом, сообщил Серега.

– Чуть увлеклись, – пробасил Юрец, потирая разбитую руку.

– Вы что, правда, из-за машины? – не утерпела Ксюша.

– Какой машины? – не понял Юрец.

– Издеваешься? – насупилась Раечка.

– «БМВ», – напомнила Ксюша.

Серега хохотнул:

– Ты чего, Ксю?

– И в мыслях не было, – поддержал друга Юрец. – Девчонки, а вы чего такие странные?

До меня дошло: они ничего не помнят, так же как участковый.

– Мы-то не странные, а вот некоторые… – начала было Раечка, но я остановила ее:

– Ребята, а где Коля?

Глава 11 Падение Коляна

Мальчишки переглянулись.

– Со вчерашнего дня не виделись, – пробормотал Юрец.

Серега кивнул:

– Да, че-т я тоже не знаю…

Мы с девчонками тоже переглянулись и, не сговариваясь, сорвались с места.

Ребята побежали за нами, на ходу пытаясь выяснить, что случилось.

Возле Колькиного дома остановились.

– Вы что, белены объелись? – спросил Серега.

Раечка отмахнулась от него:

– Долго объяснять… Зайдите уже кто-нибудь!

– Может, позвонить? – предложила я.

Раечка фыркнула:

– В городе у себя будешь звонить! Дом – вот он, у нас тут все рядом.

Мы гуськом вошли во двор. Из будки выскочил лохматый Бобик, облаял нас на всякий случай. «Цыц, Бобик!» – приказал Юрка. Пес завилял хвостом, узнал.

Дверь открылась, и на крыльцо вышла Колина мама.

Мы поздоровались нестройным хором:

– Николай дома?

– Нет его, в больнице, – ответила она.

Я чуть не села в снег:

– Как в больнице?!

– Что с ним?!

– А что случилось-то?!

Мы заговорили все разом, испуганные и удивленные.

– Так ночью «Скорая» забрала, – объяснила Колина мама. – Он с крыши упал… Так вы не знали? – спросила она, разглядывая наши ошарашенные лица.

– Как это – с крыши? – пролепетала Ксюша.

– Почему с крыши?

– Ночью?!

– Да что с ним?! – выкрикнула я, перебив остальных.

– Жив он, жив! – поспешно успокоила нас Колина мама. – Я только из больницы – сильные ушибы, повезло: упал в сугроб под стеной. Можете навестить. Хотела забрать сегодня. Но врачи сказали, пусть останется на пару дней, понаблюдают.

– Чего его понесло на крышу?! – выкрикнул Юрец.

Валя толкнула его в бок, прошипела: «Помолчи…»

Мы, натужно улыбаясь, вытолкали парней за калитку, распрощались и вышли следом.

– А че ты меня затыкаешь? – возмущался Юрец. – Спросить нельзя?! Колян, че, лунатик?

Валя тут же среагировала:

– Ты хоть изредка голову включай!

Ксюша мгновенно встала между ними:

– Ребята, перестаньте, – тихо попросила она. – Валя, ты же знаешь, чем это все кончится.

Пока Юрец удивленно хлопал глазами, мы оттеснили от него нахохлившуюся Валю. Она, хоть и злилась, но смогла взять себя в руки.

– Ну что, в больницу? – спросила Раечка.

Мы согласно кивнули.

Районная больница находилась довольно далеко, за железной дорогой. Мы отправились пешком, автобуса ждать бессмысленно.

По дороге осторожно объясняли мальчишкам, что же на самом деле со всеми нами происходит. Ни Юрец, ни Серега особенно не верили, история с мышью их смешила, а наши страхи казались преувеличенными. К тому же они совершенно не помнили о машине и фальшивых купюрах, только о драке, да и то смутно, вроде и не они подрались, хотя синяки и ссадины выглядели вполне материально и подтверждали нашу правоту.

Когда мы пришли в больницу, нас долго не хотели пускать к Коле, но наконец удалось уговорить лечащего врача, она разрешила пострадавшему выйти к нам.

Колька выглядел обескураженным. Он был бледен и как будто испуган.

Мы обступили его и, не давая опомниться, задавили вопросами:

– Коль, ну, ты нас напугал!

– Братан, ты че, в лунатики подался?

Валя отвесила Юрцу подзатыльник:

– Опять? Прекрати!

– А че случилось-то, пусть расскажет! – потребовал Серега.

Коля вертел головой, его щеки чуть покраснели, на лбу выступила испарина.

– Ребят, успокойтесь, – попросила я и, осторожно взяв друга под руку, подвела его к скамейке. Не хватало еще, чтоб он в обморок хлопнулся.

– Присядь.

Коля послушно сел.

– А теперь расскажи, что с тобой случилось. Твоя мама сказала, что ты ночью залез на крышу и упал оттуда.

Коля робко улыбнулся и ответил:

– Я хотел посмотреть на звезды.

Мы все замерли, открыв рты.

– На звезды? – Ксюша отмерла первая. – С чего бы?

Он смущенно пожал плечами:

– Да так, знаешь, весь вечер тянуло меня, представлял, как подниму голову, а надо мной – опрокинутая небесная чаша, полная звезд…

Юрка тихо присвистнул:

– Колян, ты че, поэтом заделался?

Друг несмело улыбнулся:

– Нет, помнишь, у Раечки разговор зашел о профессиях, я еще про космонавта сказал…

Я выразительно взглянула на Раечку.

– Все понятно, – одними губами произнесла она.

– Главное, я тыщу раз на крышу лазил – то снег сбросить, то отцу помочь подлатать или трубу почистить, – ни разу не упал. А тут нога соскользнула – и как с горки съехал. Если бы летом, точно бы расшибся! А так – сугроб меня спас, я же сам и накидал, вот в него и приземлился, – рассказал Коля. – Прикиньте, это все со мной случилось около полуночи, но мать нашла меня уже под утро.

Мы ахнули:

– Ты же мог замерзнуть насмерть!

– Я же говорю – повезло, – Коля осторожно потрогал затылок. – Я тепло одетый был, и в шапке, но, видно, башкой приложился, сознание потерял, в себя пришел – мамка по щекам бьет и кричит что-то, а я не пойму, чего она злится…

Я не выдержала и отвернулась, чтоб ребята не заметили, как у меня слезы потекли. И так мне страшно стало, руки-ноги заледенели.

Эта сволочь потусторонняя не оставит нас в покое. Как с ней бороться? Как спасти от нее наших друзей и близких?

Кроме нас с девчонками, никто ничего не поймет, а расскажем – не поверят. Но именно мы виноваты в том, что нечистая сила прорвалась в наш мир. Как ее загнать обратно?

– Глашка, ты о чем задумалась? – прервала мои размышления Валя.

– Да так, потом расскажу, – отозвалась я.

Строгая медсестра приказала больному возвращаться в палату, а нас выпроводила. По дороге домой мальчишки хохмили, рассказывая, кто сколько раз и откуда падал. Нам с девчонками было не до смеха.

– Парни, вы не могли бы поговорить о чем-нибудь хорошем, – перебила их Раечка, мы даже думали одинаково, каждая из нас сразу же представила загипсованных Серегу и Юрку. Мы теперь боялись, как бы потусторонняя тварь не начала осуществлять все, что приходило нам в голову, каждое неосторожное желание или даже намек на желание.

Ксюша нашлась первая.

– Ребята, вы ведь не хотите падать? – спросила она.

– Не-е-е, – Юрка расхохотался.

– Я тоже не хочу, – подхватил Серега.

– Вот и хорошо, – кивнула Ксюша, – постарайтесь пока ничего не хотеть.

– А я б сейчас поел, – заявил Юрка, похлопав себя по животу.

Мы остановились и уставились на него.

– Что? – удивился он.

Мимо проехал грузовик, груженный набитыми чем-то мешками. Я успела схватить Юрку за рукав и дернуть в сторону. Дальше все произошло как в замедленной киносъемке – несколько мешков вдруг выпали из кузова и тяжело бухнулись один за другим, как раз на то место, где только что стоял Юрка. Один из мешков лопнул, и оттуда просыпался комбикорм…

– Ничего себе! – Юрка побледнел.

Мы все ошеломленно смотрели то на мешки, то на него.

Грузовик остановился, испуганный водитель подбежал к нам:

– Эй, ребятишки, все живы?

Не успела я ответить, как Валя налетела на него.

– Вы что! Убить же могли человека! – завопила она. – Руки из какого места растут, не можете груз закрепить?!

Мы с девчонками бросились к ней, оттащили, рот зажали.

– Валя, молчи!

Она стихла, опустила голову.

– Аккуратнее езжайте, – посоветовала я остолбеневшему водителю.

А мальчишки – ничего, еще и помогли закинуть мешки в кузов.

– Че ты нервная такая? – спросил Юрка у Вали.

Я на всякий случай ответила за подругу:

– Она просто испугалась за тебя.

Надо было срочно что-то придумать, так жить невозможно.

Глава 12 Тот, кто исполняет желания

Мы снова собрались у Раечки. Парней домой отправлять побоялись, как бы они не захотели чего-нибудь, пусть лучше под присмотром будут. О Коле беспокоились, но он хоть в больнице, есть надежда, что пропасть не дадут.

Но мы понимали: чем скорее избавимся от исполнителя наших желаний, тем лучше.

Раечка разогрела борщ и усадила мальчишек обедать, пока они были заняты едой, мы потихоньку удалились в большую комнату и устроили совещание.

– Послушайте, я не понимаю, мы же избавились от мыши и даже от банки… – прошептала Валя, едва Раечка закрыла дверь, чтоб мальчишки нас не слышали. – Почему этот черт нас преследует?

– Может, есть какой-то заговор? – предположила Раечка. – На изгнание?

Ксюша поморщилась:

– Девчонки, да что с вами! Заговор на призвание, заговор на изгнание! Они только и ждут, чтоб мы их потешили своими глупостями.

– Самая умная, да?! – возмутилась Валюшка. – Чем критиковать, лучше бы посоветовала, что делать.

– Если бы я знала, уже посоветовала бы! – Даже у Ксюши терпение лопнуло, и она повысила голос. – Может, надо в церковь сходить, покаяться в грехе, потому что то, чем мы тут занимались, называется «призывание нечистого духа», или ведьмовство.

И тут я вспомнила о своих снах, и о Валюшкиной умершей бабке, и о гробовщике, и как я скормила мышь из банки неведомой твари на сеновале.

– Подождите, девчонки! – воскликнула я слишком громко. – Что, если мы ошибаемся?

– То есть как? – удивилась Раечка.

– Объясни? – напряглась Валюшка.

Мне было трудно собрать все свои догадки и мысли воедино, они метались и не давали сосредоточиться, а мне показалось, что я уже ухватила главную за хвост.

– Что, если мы никого не ловили, ну то есть мы ловили, конечно, но черт уже был здесь, он ждал лазейки, повода, понимаете?

Подруги синхронно покрутили головами.

– Сейчас, я постараюсь постепенно… Вот! Сначала Раечка попыталась установить ловушку на черта, но у нее ничего не вышло, потом я предложила усовершенствовать ее, и мы с Валюшкой поймали мышь. Следите за мыслью!

– Да не тяни уже! – возмутилась Раечка.

– Да-да, я стараюсь, только не перебивайте! А то я сама запутаюсь и вас запутаю, – взмолилась я. – Так вот, после поимки мыши мы все собрались у Раечки, чтоб посмеяться над своими суевериями, а вместо этого перессорились все. Но! Успели высказать свои желания, хоть и в шутку…

– Я не шутила! – перебила меня Валя. – Я по-честному рассказала, чего хочу.

Раечка и Ксюша шикнули на нее, и она смолкла.

Мне пришлось снова собираться с мыслями и выстраивать цепочку событий и выводов.

– Так вот, Ксюша сказала, что мы все-таки поймали черта, точнее – он нас поймал. И мы, испугавшись, выпустили мышь и закопали банку. Но в ту же ночь со мной начали происходить странные вещи – сон наяву или… не знаю, как сказать… но я отчетливо помню, как полезла на сеновал кормить сову той самой мышью, которую мы выпустили накануне.

– Сову? Какую еще сову? – удивилась Раечка.

Я сбилась. Сова! Как им объяснить про эту сову?

– Раечка, второго числа вечером, после того как ушла от тебя, я первый раз увидела на крыше нашего сарая какое-то существо, в темноте приняла за сову. Еще у бабушки спросила, живут ли у нас совы. Она сказала – живут. Я даже погуглила, чтоб уточнить. И решила, что у нас на сеновале устроилась неясыть.

– Ну и что? – пробормотала Раечка. – Тут много сов обитает…

– Вот! И я так подумала! Но потом начались эти сны…

– Да какие сны?! Толком рассказывай! – снова перебила меня нетерпеливая Валюшка.

– А такие! – в тон ей ответила я. – Мне снились твоя бабка и гробовщик, и они хотели похоронить мою бабушку живьем, а дом наш сожгли… А до всего еще мне снился этот гробовщик, и его жена заставляла меня выйти замуж за их сына!

Раечка присвистнула.

Валюшка толкнула ее в бок:

– Не свисти в доме, денег не будет!

– Их и так нет, – отмахнулась Раечка.

В этот момент дверь приоткрылась, заглянул Серега:

– А че вы попрятались? Секреты от нас?

Раечка вскочила и выбежала к нему, на ходу приговаривая:

– Съели борщ? Сейчас картошку разогрею, вкусная картошка, со шкварками…

Мы дождались, пока за ней закрылась дверь.

– Девчонки, вы знаете местного гробовщика? – спросила я.

– Дядь Жору-то? Конечно, знаем! – Валюшка и Ксюша переглянулись. – Ты что, думаешь, с ним как-то связано?

– Он хороший, – заступилась Ксюша, – его дочь со мной в одном классе, она самая младшая, сыновья в городе давно, свои семьи у них.

Я выслушала ее и задумалась:

– Можно дурацкий вопрос? У него на крыше случайно гроб не установлен?

Подруги уставились на меня так, будто я на их глазах внезапно сошла с ума.

– Гроб на крыше? – неуверенно переспросила Валя.

– Так было в моем сне…

В комнату вернулась Раечка.

Подруги сразу же рассказали ей о моих видениях.

– Когда тебе это приснилось? – уточнила Раечка. – До или после?

– Еще до всего – помнишь, я рассказывала? И неясыть на крыше я увидела тоже до поимки мыши. И Валюшкину бабку, молодую, как на фото, я только потом ее узнала…

– Стоп! – перебила меня Раечка. – Выходит, вся эта чертовщина началась раньше…

– Выходит, не вы ловушку устроили, а сами попались, – подхватила Ксюша. – Я говорила!

– Черт не в банке, он у Глашки на сеновале! – выпалила Валюшка.

– Не понимаю, а при чем тогда твоя умершая бабка? – спросила я ее.

Она пожала плечами, мы все молча переглянулись.

– Я знаю, – чуть слышно произнесла Ксюша. – Помнишь, Валюш, ты рассказывала, как твоя бабушка на Ивана Купалу делала вязанку, чтоб поймать нечистого?

Валя неуверенно кивнула, не понимая, к чему клонит подруга.

– Так вот, ловушка сработала, но попалась как раз твоя бабушка, – продолжила Ксюша.

– Не гони, это когда было! – возмутилась Валя. – Что ж, по-твоему, выходит, из-за одной глупости, совершенной по молодости, бабка Лидка в ад угодила? Она хоть и злющая была, но не до такой же степени!

– Откуда ты знаешь, что она натворила на самом деле? – не унималась Ксюша. – Может, она так попалась, что всю жизнь черту служила?

– Да уж, – сердилась Валюшка, – на чем же он ее купил? Бриллиантов у бабки Лиды отродясь не водилось.

– Да при чем здесь бриллианты!

– При том!

– Не кричите все сразу, – взмолилась Раечка, стараясь утихомирить спорщиц, и, как только они замолчали, предположила: – Что я хочу сказать – вдруг она не смогла избавиться от него? Завязла? Он хитрый, вы же теперь поняли, заманивает, голову так задурить может – и не вспомнишь ничего. Сначала подстроил, будто все плохо, вот как у тебя, Валюш, родители поссорились, тебя в город к тетке, небось тебе бы не понравилось. А он тут как тут – чего изволите? А ты такая – хочу, чтоб помирились, и к тетке не хочу! Черт тебе – получите, распишитесь! Вроде твои помирились, и ты обрадовалась – ага, исполнитель желаний не подвел! Вот тут ты и на крючке! Коготок увяз – всей птичке пропасть!

Ксюша встрепенулась:

– И вовсе я не считаю твою бабушку такой уж плохой, вспомни, ты признавалась, что уже пробовала сама ловить чертенка и даже хотела использовать бабушкину Библию, но она заметила и наказала тебя. Бабка Лида хотела спасти тебя, предостеречь от ошибки. Первый раз уберегла, а теперь… теперь ее душа мается, не может успокоиться, пытается освободиться, но вынуждена служить черту, потому что не может вырваться из ловушки.

Валюшка нахохлилась, поглядывая на нас исподлобья.

– Погодите, что же это получается: неупокоенная душа бабушки Лиды каким-то образом оказалась привязанной к нашему чердаку? – спросила я.

– Не к чердаку, а к ловушке, – поправила меня Ксюша.

Дверь опять открылась.

– Хозяйка, мы все съели! – радостно сообщил Юрка. – Чаю дадите?

И Раечка снова метнулась на кухню поить наших неведающих, что творят, подопечных.

– У меня сейчас голова лопнет, – пожаловалась я. – Выходит, у нас на сеновале поселилась потусторонняя тварь, которая мучает душу Валиной бабушки?

– И всех нас, – добавила Ксюша.

Валя промолчала, напряженно думая о чем-то.

Вернулась Раечка и заявила с порога:

– А я вспомнила, как бабка Лидка перед смертью все искала чего-то, по чужим дворам шастала и у нас была, и другие ее видели. Сначала думали, что она приворовывает, но ничего не пропадало, тогда решили, что она умом тронулась.

Валюшка вздрогнула:

– Было такое… К нам приходили соседи, скандалили. Но мамка их выгоняла, мы с бабкой Лидкой не сильно общались, она нелюдимая стала. Жила одна, да еще квартиранта пустила, этого, как его… он на кладбище устроился, типа, сторожем был.

– Точно! – подхватила Раечка. – Странный такой, нелюдимый, не прижился у нас, даже имени его не помню. Как баба Лида умерла, он исчез…

– Как он выглядел? – быстро спросила я.

Валя задумалась, пытаясь вспомнить, Ксюша отрицательно покачала головой, Раечка наморщила лоб…

– Знаешь, он был такой невзрачный, незаметный, серый… кепку на глаза надвинет, ссутулится и прошмыгнет мимо. Если хочешь, можем у дядь Жоры спросить, он вроде как на него работал.

– Чем дальше, тем страннее, – пробормотала я. – Одно могу сказать: как только я увижу дядь Жору, смогу понять, он мне снился или нет. Квартиранта бабки Лиды я отродясь не видела.

– Видела, – сказала Раечка, – только не запомнила, его никто не помнит.

Квартирант, кепка на глаза – кладбищенский работник, бабка Лида, шныряющая по чужим дворам, то ли умом тронувшаяся, то ли действительно что-то упорно искавшая… наш сеновал, и она с «гробовщиком», пугающие сны – или предупреждающие? Гнездо неясыти и ни одного перышка, зато… И тут в моей голове словно пазл сложился:

– Девчонки! Я вспомнила! Я видела вязанку! Точно, на сеновале, в руках держала, еще подумала, на венок похожа, будто кто-то сплел и выбросил, потом сено косили и вместе с ним венок в стог попал, а потом и к нам на чердак.

– Ей же лет тридцать! – засомневалась Валюшка. – Уж сгнила бы давно…

– Такая не сгниет, – вздохнула Ксюша. – А вот как она к вам на сеновал попала, другой вопрос.

– Держала в руках! – всколыхнулась Раечка. – Найти сможешь?

– Надо обязательно отыскать и уничтожить, – заявила Ксюша.

Валюшка встала:

– Идем прямо сейчас!

– А как же мальчишки? – напомнила Валя.

– С нами пойдут, – выпалила я, не раздумывая. – Мы им так и скажем, что ищем старую вязанку, пусть захотят, это ведь тоже считается желанием?

– Ой, девочки, как бы опять он нас не обдурил! – вздохнула испуганная Ксюша.

– Будем сидеть и ждать – точно обдурит, – нахмурилась Раечка. – А если будем действовать – может, мы опередим его.

Решение принято, осталось объяснить ребятам, куда и зачем мы направляемся.

Глава 13 Наказание бабки Лиды

Ввалились гурьбой в наш двор. Бабушка выглянула:

– Ох, куда ж вас столько!

– Ба, не волнуйся, мы сейчас уйдем, я кое-что возьму, тут на днях лазала на сеновал и потеряла…

Бабушка всполошилась:

– Зачем на сеновал? Что потеряла? Там лестница старая, расшибетесь! Ох, наказание мне с вами!

– Ба, ну пожалуйста! – взмолилась я и соврала не задумываясь: – Я там кольцо потеряла мамино, одна не найду, мне ребята помогут.

Но бабушка не унималась, она не хотела пускать нас на сеновал. И побьемся мы, и куртки испортим, и потолок провалим, и лестницу, и если я не буду слушаться, она родителям позвонит.

Хоть плачь!

– Сама посмотрю, – пообещала бабушка. – Если ты его именно там обронила, найдется.

Пришлось нам уйти со двора несолоно хлебавши.

– Что делать будем?

– Как обычно, ждать ночи, когда все уснут.

– Меня не выпустят, – понурилась Ксюша.

– Я сбегу потихоньку, – пообещала Раечка.

– Мне проще – я рядом, – сказала Валя. – Только бы мои помирились…

Мы шикнули на нее в один голос. Она обреченно махнула:

– Этот гад не выполнит, он же не умеет ничего хорошего, одни гадости.

– Лучше вообще ничего не желать, а то он перевернет все на свой лад, и не узнаешь собственного желания, – испугалась Ксюша.

– Да что вы все время шепчетесь?! – возмутился Юрка. – Глаш, ты правда, что ль, кольцо потеряла? Так у меня фонарь хороший есть, мы его враз отыщем!

Я схватилась за голову. Вот чего нам теперь ожидать?!

– Может, их усыпить временно, как ты считаешь? – деловито осведомилась Валя.

– Угу, усыпить и запереть… – подхватила Раечка и сразу же зажала ладонью рот. – Что я говорю!

– Че-т я засыпаю на ходу, пойду покемарю, – зевнул Юрка. – Тяжелый день.

– Я тоже пойду, – поддержал друга Серега. – Вечером собираемся?

– Собираемся, – Раечка взяла их под руки и повела, мы шагали следом, зорко поглядывая по сторонам.

Не знаю, как подруги, а я чувствовала себя очень странно. Несколько дней назад я бы заинтересовалась, если бы кто-то спросил: «Хочешь, чтоб все твои желания исполнялись?» Кто из нас не мечтает обладать сверхспособностями, уметь колдовать, например, быть магом или волшебницей, как в самых крутых играх, – развевающийся плащ, волшебный посох со сверкающим набалдашником, волшебные латы с тонкой чеканкой и самоцветами, изящные клинки, огненные шары, колдовские кристаллы, сила и могущество, красота и поклонение…

Некто знает о нас даже больше, чем мы сами. И этот темный некто знает, чем нас привлечь. Он умелый охотник и мастер ловушек.

Именно в его ловушку мы и попались.

И сейчас мне очень хотелось во что бы то ни стало избавиться от навязчивого исполнителя желаний. Потому что я не могла управлять этим сомнительным «даром», я чувствовала, как он разрушает нас, подчиняет себе, отнимает волю.

Мне не нравилось быть игрушкой в чужих руках, не нравилось ощущать затылком пристальный взгляд – потусторонний, не отпускающий, сторожащий, тот ужас и отвращение, которые вызывал во мне исполняющий, разрушающий судьбы и подчиняющий себе человеческие души.

Тот, кто заглядывает в бездну, должен знать, что бездна тоже всматривается в него.

– Если мы не найдем вязанку, я подожгу сарай, – сказала я подругам.

Уже в сумерках пришли мы к дому гробовщика дяди Жоры – ничего общего с домом из сна. Меня немного отпустило.

Хозяин еще не вернулся с работы, пришлось идти в мастерскую у кладбища.

Пока шли, мне повсюду мерещились гробы, красные глаза и серые тени.

Подруги тоже чувствовали себя неуютно, всю дорогу мы помалкивали, только старались держаться ближе.

Гробовщика мы нашли во дворе мастерской. Дядя Жора оказался совсем не страшным и не очень старым человеком, среднего роста, с пышными рыжеватыми усами, в старом свитере и джинсах.

Валюшка схитрила:

– Дядь Жор, вы же помните мою бабушку Лиду?

– Как не помнить…

– А ее квартиранта? Он еще у вас работал. Я почему спрашиваю: вдруг вы знаете его адрес, мы не можем найти одну очень нужную вещь – мало ли, может, он взял по ошибке, – скороговоркой выпалила она.

Мастер пожал плечами:

– Квартиранта? Нет, что-то не припомню… я и не знал, что Лида сдавала кому-то комнату.

Валюшка зыркнула на нас и одними губами произнесла «упс».

Раечка сделала ей знак «уходим».

– Да? Ну извините, видно, я ошиблась, – совсем уж невпопад произнесла Валюшка, и мы быстро покинули мастерскую гробовщика.

– Я поняла! У Бабки Лидки квартировал черт! – выдала Валюшка, задыхаясь от волнения.

Глава 14 Игра в прятки с нечистым

Было страшно. Невыносимо. В какой-то момент я вдруг решила, что мне все это снится: темная комната с таинственно поблескивающей в углу елкой, едва различимые очертания предметов – угол стола, стул, который я уронила и едва успела подхватить, иначе грохоту не оберешься, и все проснутся. Разбухший шкаф, готовый прыгнуть и раздавить, и старое зеркало в темной раме с волнующейся поверхностью, загородившее дверной проем, отчего я пребольно стукнулась о косяк.

И все-таки я выбралась на крыльцо, вдохнула морозного воздуха.

Скрипнула калитка, показался прыгающий смайлик – свет от фонарика.

Скрип-скрип – шаги по снегу.

– Глаш, это мы с Серегой, – унимая свой басок до шепота, произнес Юрка.

Явились, красавцы! Что теперь с ними делать?

– А девчонки где?

– Я здесь, – послышалось из темноты: я узнала Валин голос.

– Идите к сараю! Только тихо!

Я услышала, как они протопали в глубь двора, как скрипнула старая лестница.

– Эй, подождите! – Нельзя, чтоб они лезли без меня!

– Глаша!

– Раечка!

– Я тоже с фонарем, – подруга показала мне древний фонарь, света от него было мало, но хоть что-то.

– Иди за мной!

Мы подошли к лестнице, как оказалось, наши друзья уже были наверху. С сеновала кто-то подсвечивал.

– Залезайте! – услышали мы голос Сереги.

Я полезла первой, Раечка за мной.

– Фу, ну и пылища тут! – прошептала Раечка, забираясь на чердак.

Мы сидели впятером на промерзшем сене и смотрели друг на друга, подсвечивая фонариками.

– Так, давайте разделим чердак на зоны, чтоб не мешать друг другу, и начнем поиски, – предложила Валя.

– О! Глашка, я твое кольцо нашел! – Юрка нагнулся и ткнул фонариком в сено, там что-то блеснуло. – Смотри-ка!

Он держал двумя пальцами старинный перстень в затейливой оправе, казалось, что и оправа и камень черные.

– Я так и знала! – прошептала Валя. – Он нас заморочит…

Выхватив приманку, я зашвырнула ее подальше:

– Это не мое!

Юрка обиделся и пожал плечами:

– Чего выкинула-то? Клевая гайка, я б носил…

Я тихонько застонала.

– Да вот он, недалеко упал, – Серега поднял еще один перстень, крупнее и затейливее предыдущего, и отдал Юре.

– Парни, мы сюда не за этим пришли, – Раечка отобрала у Юры перстень. – Нам не надо! – крикнула, бросая за спину.

– А за чем? – удивился Серега.

Объяснять не было смысла.

– Вот что, вы оставайтесь здесь и караульте, а мы сами найдем, – распорядилась я. – Раечка, ты ищи слева, Валя, ты – справа, я полезу в центр, там у этой твари было гнездо.

– Еще чего, это опасно! – не согласилась Валя. – Пусть парни тут сидят, Рая за ними присмотрит, а мы вместе полезем.

– Ладно…

И мы с ней поползли в глубь сеновала, извиваясь ужами.

– Где-то тут была яма, такая, будто воронка, там я и нашла вязанку.

– Значит, найдем, – Валя упорно пробиралась вперед.

Мы переворошили все сено, излазили весь чердак, вдоль и поперек – ничего.

Добравшись до противоположной стены, уставшие и чихающие от пыли, легли на спины, чтоб передохнуть.

– Он нас путает, – сказала Валя. – Он здесь, я его чую!

– Конечно, здесь, раз перстни подбрасывает.

– Как его заставить показаться?

– Не знаю… А надо? Что мы с ним делать-то будем?

– Ну, спросим, чего ему от нас надо, – неуверенно предположила Валя.

– Так он тебе и ответил… Как думаешь, сколько мы тут уже ползаем?

– У тебя телефон, посмотри…

Я взглянула на экран – полночь…

Мы услышали далекий и заунывный бой часов. Чердак наполнился призрачным бледным светом.

– Что-то мне не по себе, – призналась Валюшка, стуча зубами.

– Мне тоже…

Мы прижались друг к другу, не смея пошевелиться, и даже дышали через раз.

Внезапно под нами разверзлась глубокая воронка, сено закрутилось, как водоворот, затягивая нас, и мы, не в силах удержаться, съехали вниз.

Мы так громко визжали, что должны были разбудить не только моих деда с бабушкой, но и всю деревню.

Но сено полностью заглушило наши вопли.

Воронка, затянув нас, сомкнулась, заключив в кокон.

Валюшка, зажмурившись, бормотала «мамочки-мамочки…». Мы вцепились друг в дружку – не оторвать.

– Валя! – прозвучало едва слышно, будто сено шевельнулось.

Я заставила себя открыть глаза.

Она стояла напротив – черные волосы, высокая прическа, красная кофта, узкая юбка – мертвая молодая бабка Лида, точь-в-точь как на старой фотографии, и протягивала высушенную травяную вязанку:

– Валя, помоги мне!

Сама не знаю, откуда у меня взялись силы и храбрость, но я выхватила вязанку из призрачных рук.

– Уничтожь это! – взмолилась бабка Лида.

Ее начало корчить, она дико завыла, изогнулась, из спины ее выросли черные перепончатые крылья, хребет покрылся острыми зубьями, голова вытянулась, и вместо измученного мертвого лица на нас оскалилась мерзкая костистая морда, зубастая, с пылающими глазищами.

Чудовище взмахнуло когтистой лапой, стараясь вырвать у меня вязанку. Валя опять закричала в ужасе. А я разозлилась, как в своем сне:

– Пошла прочь!

Тварь полыхнула пламенем и зловонным дымом, я, почти теряя сознание от удушья, вспомнила слова молитвы, но произнести их уже не успевала:

– Господи, помилуй!..

На краю ускользающего сознания услышала издалека:

– Глаша! Валюшка!

Не помню, как мы оказались внизу под лестницей, кто-то усиленно растирал мне лицо снегом. Я смогла дышать и открыла глаза.

В воздухе пахло гарью.

– Где я?

– Жива, слава богу! – узнала я голос Ксюшы.

– Ксюх, ты откуда взялась?

– Прибежала! – Кто-то из ребят подсветил фонариком, и я увидела, как счастливо улыбается подруга. – Я успела, успела!

– А Валя? – Я села, оглядываясь.

– Здесь, – она закашлялась. – Что с нами было?

– Вот! – Я протянула ей измочаленную травяную вязанку.

– Не трогай! – Ксюша выхватила ее и начала брызгать чем-то из пластиковой бутылки.

– Что ты делаешь?

– То, что надо было сделать с самого начала, – объяснила она, – уничтожаю ловушку.

– Это у тебя что, святая вода? – удивилась я. – Откуда?

– Из церкви…

– А почему гарью несет?

– Чердак горит, – сказал Серега. – Прикинь, мы такие сидим, вас все нет, как провалились, наверное, час сидели, я окоченеть успел! И вдруг чую – дымом тянет. Сначала решил – из трубы: ну, бывает. А Юрка меня в бок тычет и говорит – сено занялось, сгорим! Давай девчонок вытаскивать. Райка – та совсем уснула, ну мы ее вытолкали, а сами – сено вышвыривать наружу. А вас-то нет! Нам не до смеху – живыми бы остаться. Как вдруг Ксюха, откуда ни возьмись. Ворвалась на чердак и давай водой поливать.

– Ага, – подхватил Юрка, – и «Отче наш» шпарила как заведенная! Тут мы вас и нашли, в самой глубине закопались, лежите как мертвые… А сено вокруг вас выгорело, как вы сами-то не сгорели, не пойму…

Я с трудом поднялась на ноги, голова кружилась.

– Ксюха, как ты догадалась в церковь пойти? – спросила.

– Рождественский сочельник, – ответила она. – Нечисть больше не может куражиться, выметает ее под праздник из нашего мира.

Она с усилием начала разрывать вязанку, бросая ошметки на снег:

– Все, больше нет проклятой вязанки, – сказала, – давайте сожжем остатки.

Мы собрали подгоревшее сено, соорудили за огородом костер и спалили ловушку на черта, в которую попалась Валина бабка Лида.

Потом еще возились с выброшенным с чердака сеном, затаскивая его обратно.

Эпилог

Я крепко проспала почти до обеда, как говорится, без задних ног.

Бабушка почему-то не разбудила меня и не устроила головомойку за испорченное сено.

Они с дедом обсуждали происшествие, приписав чуть не случившийся пожар случайности – мол, наверно, из трубы уголек выстрелил и попал на чердак сарая, сено чуть не занялось, но быстро потухло. Просто чудесное спасение!

И как они не заметили истоптанный двор, сажу и клочья травы…

Выйдя на крыльцо, я зажмурилась от яркого солнца. Весь двор был ослепительно бел и чист. Под утро пошел снег и покрыл все сотворенное нами безобразие.

Позвонила Раечка:

– Ты как?

– Вроде нормально…

– А твои?

– Представляешь, не заметили…

– Колю выпустили!

– Ой, вот это радость! Значит, он здоров?

– Врач сказал, праздники же, чего ему в больнице лежать, велел после зайти.

– А остальные как?

– Мы это… решили все в церковь на ночную службу пойти. Ты с нами?

– С вами, конечно!

– Здорово! Валюшке скажешь?

– Обязательно!

Валя зашла уже после обеда, глаза счастливые:

– Получилось, – сказала. – Мои помирились, как будто и не было ничего, представляешь!

– Я очень рада за тебя… если честно, не верится, что мы все это пережили…

– А мне бабка Лидка приснилась, – понизив голос почти до шепота, рассказала Валя. – Говорит, спасибо, что спасли, и друзей обязательно поблагодари. И вот еще, смотри, что нашла…

Она достала из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок.

– Что это?

– Послание от бабки Лиды, – ответила Валя. – Знаешь, где было? – В ее альбоме с фотографиями лежало. После ее смерти дом и что можно было продать продали, но кое-какие вещи остались – хорошо, мать не выкинула. Вот утром полезла в шкаф, а он на меня сверху и свалился. Хорошо, не зашиб. На пол хлоп! – и раскрылся, смотрю: бумажка эта валяется. Я прям как почувствовала, развернула, а там…

Пожелтевший от времени тетрадный листок в клетку был плотно исписан корявыми крупными буквами:

Так вот, Валя, наказываю тебе: никогда не связывайся с нечистым, что бы ни посулил он тебе, иначе жизнь твоя превратится в ад еще до смерти. Как у меня было: по молодости очень замуж хотела, а жениха все не было, испугалась в девках остаться, и тут дернул меня черт, вроде в шутку, поймать нечистого в ловушку, заставить исполнять желания. На Ивана Купалу сплела я вязанку с заговором, загадала себе жениха, спрятала на сеновале, да и забыла.

Вскоре замуж вышла за твоего деда. Родились у нас дети.

Как вдруг явился он, и с вязанкой заговоренной, – плати, говорит, я твое желание исполнил, теперь твой черед, а не то погублю всю твою семью! Я-то дура была, испугалась – так он и поймал меня. А потом уж всю жизнь мне сломал, сколько я зла людям сделала по его указке – не пересказать.

Хотела освободиться, вязанку уничтожить, да он ее спрятал, а сам смеялся: мол, ищи иголку в стогу сена.

Не попадись ему, Валя! Мне все одно погибать, так хоть вас спасу…

На этом запись обрывалась.

Мы с Валей помолчали.

– Жалко ее, – призналась соседка. – Как представлю… я прочитала и к мамке пошла – спросить: отпевали бабу Лиду? А она и не знает. Надо бы панихиду заказать… Я сама закажу, раз уж так.

Она говорила и говорила, а я так и не могла до конца осознать, что вот мы, ничего не умея, не зная и не понимая, спасли человеческую душу. Если это правда, значит, совершилось настоящее чудо.