Большая книга ужасов – 20

Глава IКотенок по имени Мурзик

С утра занятия в школе отменили. Еще бы – при загадочных обстоятельствах исчезла Ленка Козина, отличница из седьмого «А». В классе нашли ее разорванный портфель. Кожа портфеля была искромсана в мелкую лапшу чем-то острым. Учебники, заляпанные густой красной жидкостью, валялись на полу. В сторонке стояли Ленкины ботинки. Носки ботинок смотрели в разные стороны. Под одним из каблуков торчал пучок черной шерсти.

Ученики седьмого «А» толкались у входа. Всем хотелось пробиться поближе и через спины взрослых рассмотреть, что же происходит в классе.

В классе в это время в голос рыдала козинская мамаша. Ее неуклюже успокаивал участковый милиционер.

– Она… она… она… – заикалась убитая горем родительница. – У-у-убираться в класс пришла. В-в-вчера не ус-с-спела. Вот и… и… и… прибежала пораньше!

– Так.

«Так» было произнесено очень тихо. И скажи это слово любой другой человек, никто бы не услышал. Но сейчас весь коридор замер. Даже Костя Рязанов, по прозвищу Рязанчик, уступил свою очень выгодную позицию Светке Сухореброй, которая уже давно пинала его в спину, не в силах сдвинуть толстого одноклассника с места.

В начале коридора стояла директор школы Маргарита Всеволодовна, невысокая худенькая женщина с непроницаемо строгим, никогда не улыбавшимся лицом, за что за глаза все называли ее Царевной Несмеяной.

– Все классы идут по домам, – выдержав секундную паузу, продолжила директриса. – Седьмой «А» ждет меня около раздевалки.

Она еще не успела закончить фразу, как коридор опустел.

Когда Толик Карасев рассуждал о магической силе голоса Маргариты Всеволодовны, то приходил к одному и тому же выводу, что без колдовства здесь не обошлось. Директриса никогда ни на кого не ругалась, не выгоняла из школы, не писала в дневник жирной красной пастой о прогулах и невыученных уроках. Но ее боялись как огня. Попасть к ней в кабинет на ковер приравнивалось к ходке в тыл врага, а возвращение оттуда – к воскрешению из мертвых.

В этот раз подумать о том, что же такого страшного есть в Царевне Несмеяне, Карасев не успел. Подчиняясь командному голосу, седьмой «А» спустился на первый этаж.

– Надо же как, – вздохнула учительница началки, с грустью глядя на проходящих мимо ребят. – Напасть какая на них. Вроде недавно классный у них умер. А теперь вот девочка.

Все девчонки, как по команде, начали хлюпать носами.

– Учитель был у них странный, – подхватила другая педагогиня. – До сих пор не знают, то ли сам помер, то ли помог ему кто…

Учитель у них и правда умер. Было это в прошлом году. Он вел математику, и, если говорить честно, никто Павла Сергеевича Бледного не любил.

Во-первых, что это за фамилия? Бледный! У всех учителя как учителя. А им достался непонятно кто. Во-вторых, Павел Сергеевич обожал ставить двойки и наказывать одновременно весь класс часовым стоянием около парт. Кому это понравится?

Седьмой «А», тогда еще шестой, в долгу не оставался – сорванные уроки и ненаписанные контрольные стали нормой. Бледный обижался и бесился еще больше. Но это не помогало.

Девчонки во главе с Ленкой Козиной раздобыли книжку «Как извести учителя за одну четверть» и пошли строго по плану. Взрывающиеся стулья, кнопки на сиденье, прыгающий мел, намазанная маслом доска, перевернутый стол… В борьбу включился весь класс. Даже Толик однажды натер пол перед входом какой-то страшно скользкой жидкостью… Состав был специально разработан Козиной. Отличница все-таки…

Толик вздохнул, прервав воспоминания. Ленку было жалко. Они так и не выяснили, действуют их методы на учителя или нет. Через полтора месяца Павел Сергеевич вдруг умер.

Карасев покосился на то место на стене, где в прошлом году висел портрет Бледного. Ему даже показалось, что он снова его видит.

Худое лицо, темные запавшие глаза, тонкая линия губ, узкий подбородок. Зажмуришься и сразу слышишь противный дребезжащий голос: «Открыли тетради!»

И как таких в учителя берут…

– Толян! Ты смотри, куда идешь! – завопил Рязанчик, на которого налетел зажмурившийся Карасев.

– А ты не стой, где я иду! – парировал Толик.

самозабвенно закатив глаза, процитировала Сухоребрая стишок, который преследовал Толика с начальной школы.

– На себя посмотри, Сухорукая-Сухоногая… – привычно стал огрызаться Карасев, но Светка не дала ему закончить. Она ловко подставила однокласснику подножку, и Толик рыбкой полетел вперед, затормозив у директорских ног.

– Так!

Все замерли. Девчонки попрятали платки, которыми утирали навернувшиеся слезы. Карасев поспешно вскочил и попытался спрятаться за спинами одноклассников, но ребята сомкнули ряды, и Толик остался под убийственным взглядом Царевны Несмеяны. Изучив его поникшую вихрастую голову, директриса посмотрела на остальных.

– Почему Козина пришла так рано?

Взгляд Маргариты Всеволодовны безошибочно уперся в Светку, закадычную Ленкину подружку.

– Мы вчера должны были класс убирать, – зашептала Сухоребрая, от волнения теребя край юбки. – Я свою половину убрала, а Ленка не успела. Сказала, с утра придет.

Директриса медленно повернулась в сторону уборщицы, прятавшейся между курток в раздевалке. От этого взгляда старушку вынесло вперед.

– Приходила, приходила, – мелко закивала она. – Аккуратная такая девочка. Куртку повесила и наверх пошла. Сказала: в классе убраться надо.

– И никто не кричал, не звал на помощь?

Старушка замялась, опустив глаза, и только собралась что-то сказать, как из раздевалки с диким мяуканьем вылетел огненно-рыжий кот, за ним неслось серое полосатое одноухое создание. Хвосты котов воинственно были задраны вверх.

Класс взорвался дружным хохотом, кто-то побежал вслед за котами. Толик внимательно наблюдал за Маргаритой. Она проводила строгим взглядом процессию.

– Развели зоопарк! – рявкнула она, покраснев от гнева. И все вздрогнули. – Это детское учреждение! Школа! Никаких котов здесь быть не должно!

Уборщица мелко закивала и засеменила вслед за котами.

– Если кто-то что-то узнает, – закончила разговор директриса, – немедленно сообщите мне. – Она почему-то вновь уставилась на Толика. – В школу раньше времени не приходить. После уроков не задерживаться. По улице ходить вместе. И при любых подозрительных событиях звонить в милицию. Телефон «02» знаем?

Маргарита переводила взгляд с одного ученика седьмого «А» класса на другого, словно хотела в их глазах прочитать текст только что сделанного ею заявления. Но ничего, кроме испуга, она там не нашла, поэтому для убедительности кивнула и отправилась к себе в кабинет.

В полной тишине раздался звонкий шлепок.

– Рязанов, прекрати улыбаться!

Светка занесла руку, чтобы второй раз врезать Рязанчику, но Костян увернулся, и ее ладонь рубанула воздух.

– Вы мне за это ответите! – По коридору неслась козинская мамаша. – Я дойду до вашего начальства! Я выясню, почему вы бездействуете, когда моей девочке грозит опасность.

За ней бежал растерянный участковый и, прижимая к груди папку, пытался вставить хоть слово.

– Я этого так не оставлю! – выкрикнула разъяренная женщина и так хлопнула дверью, что на первом этаже звякнули стекла.

Ее слова эхом метнулись по школьным коридорам. Седьмой «А» не решался заговорить, пока не исчез последний звук.

– Да… – вздохнул участковый.

– Ее теперь вообще найти нельзя? – вышла вперед Светка.

– Будем искать, – быстро ответил милиционер и скрылся за входной дверью.

– Нет, ну надо же! – возмутилась Сухоребрая, упирая руки в бока. – Человек пропал, а им и дела нет!

– Почему нет? – Рязанчик, раздвигая толпу, пошел к выходу. – Тебе же сказали, будут искать.

За ним потянулись остальные.

У раздевалки остались задумчивый Толик и возмущенная Светка.

– Слушай, – медленно начал Карасев, – откуда у нас коты? Их же раньше не было.

– Принес кто-нибудь, – мрачно произнесла Светка. – И вообще, маленькая рыбка, что ты лезешь со своими вопросами? Раньше у нас люди не пропадали. А теперь начали.

– Почему начали? – удивился Толик. – Куда Козина денется? Найдется. И с чего ты взяла, что пропадет кто-то еще?

– Чувствую, – ответила Сухоребрая, и ноздри ее стали раздуваться, как будто она уже ощущала запах будущей крови.

Карасев вздохнул и пошел на улицу. Постоял на крыльце, оглянулся на школу, словно хотел увидеть в ней что-то необычное. И остолбенел.

На двери наборными позолоченными буковками было написано: «Средняя общеобразовательная школа №…» Школа у них была 966. Но, видимо, из-за сильного удара дверью первая цифра в номере сорвалась с гвоздика и перевернулась.

– 666, – прошептал Толик.

Он подошел и решительно поправил опрокинувшуюся девятку. Когда он коснулся ее, пальцы как будто пронзил ток. Рука дрогнула, цифра вновь перевернулась.

– Черт! – машинально выдохнул Карасев и чуть не получил дверью по лбу.

– Ты чего здесь торчишь? – накинулась на него Сухоребрая. – Плыви отсюда, пока не поймали!

И тут Толик разозлился.

– Слушай, ты! Шла бы ты сама отсюда! Да смотри под ноги, а то пропадешь!

Он развернулся и зашагал прочь со школьного двора.

«Сама пропадешь!» – эта фраза сорвалась у него с языка и очень ему не понравилась. Было в ней что-то нехорошее.

На следующий день Светка в школу не пришла.

– Переживает, – довольно сообщил Костян, раскладывая на парте учебники.

– А чего тут переживать? – бросила через плечо Верка Зима, прозванная Шваброй за свою неуклюжесть и вечно лохматую прическу. – Найдется Ленка. Спорим, Козина специально все это разыграла, чтобы ее поискали, побеспокоились? Она же артистка.

Ленка действительно мечтала быть актрисой и даже ходила в кружок при театре.

– Шуточки у нее, – фыркнул Рязанчик.

– А у меня котенок пропал, – тихо пожаловалась маленькая Анюта Дедкова.

– Его, наверное, кто-нибудь уже съел, – с первой парты подал голос Митька Пращицкий.

– Пора Бюро находок открывать, – лениво протянул Костян. – Напишем объявление и будем искать все, что пропало…

– Что пропало? – Негромкий голос директрисы снова парализовал весь класс. – Рязанов, я тебя спрашиваю, у кого и что пропало?

Толстый Костян пулей вылетел из-за парты и старательно засопел, опустив голову.

– У Мелкой котенок куда-то подевался, – выдавил он из себя.

– У кого? – Взгляд Маргариты пригвоздил Рязанчика к месту.

– У Дедковой, – прошептал он.

– Так…

Толик на всякий случай задержал дыхание – ему не хотелось попадать под тяжелый взгляд Царевны Несмеяны.

– Кто последний видел Сухоребрую?

Девчонки все как одна ахнули и потянулись за платками.

– Я, наверное, – поднялся Карасев, чувствуя, как внимательные глаза директрисы изучают его от рыжего вихра на затылке до нечищеных ботинок. – Мы на крыльце стояли. Там девятка перевернулась.

– Машина? – подпрыгнул Рязанчик.

– Какая машина? – Толик покрутил пальцем у виска, показывая низкий интеллектуальный уровень Костяна. – Цифра.

– Про осквернение номера школы мы поговорим отдельно, – перебила мальчишек директриса. – Что тебе сказала Сухоребрая?

Толик уже открыл рот, чтобы ответить, как за окном раздался оглушительный визг. Орали так, словно кого-то душили. Душили медленно, с наслаждением.

Опрокидывая стулья, класс бросился к окнам. На месте остались Толик, у которого не было сил сдвинуться с места под пристальным взглядом Маргариты Всеволодовны, да Анька Дедкова, которая тихо плакала, уткнувшись в ладошки.

– Смотрите, смотрите, коты!

– Март. У них самые драки.

– Так что сказала Сухоребрая? – вернула класс к действительности Маргарита.

Ребята смотрели на Толика с уважением, как на партизана, попавшего в плен к немцам, но не выдавшего большую военную тайну.

– Ничего не сказала, – пожал плечами Карасев. – Наорала на меня. Зачем, говорит, я на крыльце стою.

– А зачем ты там стоял?

Верка Зима приглушенно ахнула.

– Я говорю, девятка там перевернулась, – еще не подозревая, в какую беду сам себя втягивает, начал Толик. – Я поправить хотел. А то как-то некрасиво получается. Был номер школы 966, а стал 666.

– Число дьявола, – авторитетно заявил Митька Пращицкий.

Кто-то из девчонок вновь всхлипнул.

– Карасев идет со мной, все остальные сидят в классе, ждут учителя!

Маргарита бесшумно вышла за дверь. Толик на ватных ногах двинулся следом.

Его провожали сочувственные взгляды.

На красном ковре в кабинете директора стоять было неудобно. Красный цвет жег подошвы и слепил глаза. Поэтому на все вопросы Царевны Несмеяны Толик только мычал и кивал.

– Обо всех подозрительных событиях сообщать немедленно! – приказала Маргарита напоследок и отпустила вконец обалдевшего Толика на свободу.

Вот так всегда! Живешь, живешь, никому не нужен, кроме родителей, никто тебя не замечает. И вдруг становишься чуть ли не главной фигурой в классе. Еще бы! Ходить и докладывать директрисе обо всех событиях. Еще стукачом обзовут или шпионом. Все, можно считать, что нормальная школьная жизнь закончилась.

Толик с тоской посмотрел на стену, где были вывешены портреты учителей. Педагоги смотрели на него с суровой укоризной.

– Жив?

У раздевалки стоял Костян и делал вид, что застегивает куртку. Хотя наверняка ждал его, Толика, чтобы обо всем узнать.

– Чего с Сухореброй? Совсем высохла? – неудачно пошутил Рязанчик.

– Вчера до дома не дошла, – пробормотал Карасев, увлеченный своими мыслями.

– Что, даже ботинок не осталось? – съязвил Костян, нервно теребя «молнию» куртки.

– Дурак ты, Рязанчик! Толстый, а дурак!

Толик схватил свою куртку и пошел на улицу, от души хлопнув дверью. На крыльце обернулся.

Девятка в номере школы все еще висела вверх ногами. Карасев попробовал ее перевернуть. Но цифра намертво прилипла в этом своем новом положении и не двигалась с места.

За спиной всхлипнули.

Толик вздрогнул.

Но это оказалась всего-навсего Анька Дедкова.

– Кончай реветь! – неуклюже попробовал успокоить ее Толик. – Все найдутся.

– Его уже два дня нет, – продолжала всхлипывать Мелкая, и у Толика в голове что-то замкнуло. Если Анька говорит про Ленку со Светкой, то почему называет их «он»?

– Ты о ком? – Для прочищения мозгов Карасев помотал головой.

– О котенке, – Дедкова собралась зареветь в полный голос.

– Тьфу ты, черт! – На душе сразу стало легко. – Найду я тебе эту мелочь!

Возиться с Мелкой не хотелось. Анька потому и получила такое прозвище, что была в классе самой младшей, самой капризной и вечно везде отстающей. За семь лет ребята привыкли Дедкову опекать, помогать и подгонять. Хотя делали это с явной неохотой.

– Какой он хоть был?

Они шагали к дому Мелкой.

– Маленький, пушистый, – развела руками Анька, выронила портфель и тут же испуганно подхватила его.

– Дальше, – Толик вырвал у нее из рук портфель, вздохнув, смахнул мартовскую грязь и сунул под мышку. – Цвета хоть какого?

– Белый-пребелый, – радостно взвизгнула Мелкая.

– Замечательно! – Карасев остановился посередине Анькиного двора. – Два дня прошло? – Мелкая кивнула. – Везде искала?

– Объявления в подъездах расклеила…

– Читать он еще не научился, вот и не вернулся, – пошутил Толик, но Анька в ответ снова чуть не разревелась. И Толик осекся.

Беда в том, что у Толика недавно появилась младшая сестра, которую он любил и жалел. Постепенно эта жалость перешла на всех девчонок, которых он знал. Поэтому к Мелкой он относился снисходительно и даже чуть-чуть покровительственно.

– На чердаке смотрела? – спросил он, входя в подъезд.

– Там закрыто, – пискнула ему в спину Мелкая.

Толик пожал плечами, вызывая лифт. Кого и когда останавливали запертые чердаки? Осложняло поиски одно – белый котенок, погуляв по мартовскому снегу, мог превратиться в серого. Такого найдешь, только если наступишь.

Дверь на чердак действительно была закрыта. Под ней оказалась большая щель – не иначе как лаз для котов.

Толик тронул висячий замок, и дужка сама собой отскочила. Видимо, кто-то любил сюда наведываться. Замок сломал, а новый поставить не удосужился.

– Закрыто, – фыркнул Карасев, толкая дверь.

Полазив по пыльному сумраку и пару раз чихнув, ребята выбрались на крышу.

Котов видно не было.

Толик глянул вниз, на пустой грязный двор. И услышал знакомый кошачий вопль.

– А как он сбежал? – запоздало спросил Карасев, взглядом пытаясь отыскать дерущихся животных.

– С балкона спрыгнул, – всхлипнула Анька. На крыше она трусила.

– А под балконом смотрела? – Коты все не появлялись, но орать не прекращали.

Анька таращила глаза, не понимая, что от нее хотят узнать.

– Ладно! – Толик перестал изучать двор с высоты птичьего полета. – Пошли на улице посмотрим. Как его зовут?

– Мурзик!

На темном чердаке Анька за что-то зацепилась и с грохотом полетела на пол. Ее падение эхом прокатилось по безлюдному помещению. В противоположном углу тоже что-то повалилось, и от взметнувшейся пыли Толик чихнул.

Он всего на секунду закрыл глаза, а когда открыл их, какая-то тень стремительно исчезла за поворотом, захлопнув за собой дверь.

Лязгнул замок.

Чертыхнувшись, Карасев бросился к выходу, но сразу же наткнулся на что-то – внезапно наступившая темнота ослепила его. А потом он оглох от Анькиного крика.

Никогда Толик не думал, что девчонки могут так визжать. Он на звук сделал несколько шагов и сгреб в охапку маленькое тщедушное тело. Мелкая дернулась и затихла.

– Это бомж, – спокойно объяснил Толик. – Он испугался нас и убежал. А будешь орать, сюда все жильцы дома придут. Дверь мы сейчас откроем.

Анька кивнула, ткнувшись лбом в его плечо.

Карасев отошел в сторону и огляделся. Под дверью была большая щель, сквозь нее должен падать свет. Если ее ничто не загораживает, конечно.

Спотыкаясь о бесконечные трубы, Толик пошел на мелькнувший луч. Дверь оказалась чем-то приперта с той стороны. Карасев подергал, потом навалился плечом. Дверь нехотя поддалась. Толик вдохнул побольше воздуха для последнего рывка и… закашлялся.

Неподалеку от двери, в полосе света, лежал дохлый черный кот. О том, что он был мертв, говорила странная поза, в которой он лежал, – лапки и хвостик подобраны, а голова неестественно вывернута, так что единственный остановившийся глаз смотрит в темноту. Карасев шевельнулся, и глаз стал смотреть на него. Внимательно, словно запоминая. От этого делалось несколько не по себе.

– Стой! – поднял руку Толик, не давая Аньке подойти. – Подожди, там кто-то есть!

Мелкая замерла, а когда все-таки сделала последний шаг к выходу, труп кота Карасев успел задвинуть подальше в темноту. Когда его нога коснулась пыльной шерсти, ему показалось, что кот шевельнулся.

Оглядываться Толик не стал, а пропустил Аньку вперед, вышел сам и попробовал плотно прикрыть дверь.

– Мурзик! – Дедкова заорала так неожиданно, что Карасев вздрогнул и выронил замок.

А Мелкая уже неслась вниз по лестнице следом за грязным серым комочком.

Толик побежал за ней.

На улице Дедкова уверенно направилась за гаражи. Теперь и Толик рассмотрел котенка. Конечно, он был не белый, а грязно-серый и бежал очень быстро. Видимо, за два дня Мурзик здорово одичал.

Пришлось загнать его в угол и накрыть Толиковой курткой. Но котенок оказался шустрее. Он успел исцарапать Карасеву руку и как следует порвать куртку.

– Зверюга! – выругался Толик, облизывая кровоточащие ранки. – У него прививка от бешенства есть?

– Да нормальный, нормальный он, – уверяла Мелкая, быстро гладя котенка по голове. – Это он последние два дня почему-то такой нервный. А в воскресенье словно взбесился. То сидел себе спокойно, а то вдруг начал орать, шторы порвал, форточку головой открыл и с балкона спрыгнул. Он, наверное, чего-то испугался.

– Чего-то… – Толик ругал себя за то, что ввязался во всю эту историю, потому что куртку теперь в лучшем случае нужно было зашивать, а в худшем – выбрасывать. Но в любом случае ругать его дома будут. – Валерьянку не надо коту давать – вот чего!

Анька опустила голову и стала шептать котенку ласковые слова.

Появление еще одного действующего лица Толик не столько услышал, сколько почувствовал.

Кот был черный, с ободранным ухом, вместо одного глаза виднелось грязное бельмо. Он равнодушно глянул на Толика и потрусил за гаражи.

У Карасева снова что-то замкнуло в голове. Он уже видел этого одноглазого кота. Только не живого, а мертвого. И лежал одноглазый на чердаке.

Забыв о ране на руке и об испорченной куртке, Толик пошел следом. Он почему-то был убежден, что за гаражами никого не окажется. Будут грязные сугробы, гнутые заборчики…

Кот был.

Он сидел на земле, подобрав под себя хвостик, и аккуратно лакал молоко из блюдечка. Рядом с ним на корточках, спиной к Карасеву, расположился мужчина в длинном черном плаще и черной шляпе. Он медленно гладил кота по спинке и что-то шептал в порванное ухо. Длилось это бесконечно долго. Пока под пальцами мужчины не пробежала искра.

Анька ахнула.

Мужчина резко повернулся.

Худое лицо, узкий подбородок, темные узкие глаза…

В следующую секунду мужчина скрылся за гаражами. Блюдце исчезло. Кот тоже.

– Павел Сергеевич! – удивленно прошептала Мелкая, делая несколько шагов следом за исчезнувшим мужчиной. – Толик, ты видел?

Он-то видел! Очень хорошо видел. Этот жесткий взгляд, как на фотографии. Его никогда ни с кем не спутаешь.

Но это не мог быть Бледный! Их класс, конечно, на кладбище не взяли. Но взрослые-то там были, и учителя потом долго рассказывали, какие скудные и грустные были похороны.

– Тебе показалось, – Толик развернул Мелкую к себе. – Слышишь? Какой Бледный? Он помер давно!

– Но это же был он, – прошептала вконец перепуганная Анька.

– Ужастики перед сном надо меньше смотреть, – грубо оборвал ее Карасев, подталкивая к подъезду. – Давай топай! Тебе еще найденыша в ванной отмывать. И не смей никому рассказывать! Поняла?

Он довел Мелкую до квартиры, натянул куртку и сделал вид, что собирается спускаться вниз. Но как только за Дедковой закрылась дверь, он помчался наверх. Дверь на чердак так и осталась открытой. Он коснулся обшарпанной ручки. Сквозь щель упал свет.

Кота на месте не было.

Глава IIКот-убийца

Во дворе дома Костян от нечего делать раскачивался на детских качелях. Увидев Толика, Рязанчик бросил свое занятие и побежал к нему.

– Ну, чего, нашли?

– Ты что здесь делаешь? – После странных открытий голова у Карасева совсем перестала соображать. – Следишь, да?

– Отвали! – оттолкнул насевшего одноклассника толстый Костян. – Совсем дурной – иди лечись! Живу я здесь!

– Ладно, забыли! – Толик в ответ тоже отпихнул Рязанчика и оглянулся. Мужчин в черных плащах поблизости не было.

– Где это тебя так? – Костян перехватил его руку и полюбовался на красные царапины.

– Да котенок этот бешеным оказался. – Толик потер подсохшую кровь. – Чуть меня не покусал.

– А это? – Рязанов ткнул в исполосованный рукав. – Тоже он? Ну и силища!

Силы в котенке было действительно много, потому что прорезал он рукав от локтя до резинки на запястье. Получилась тонкая лапша. Такую уже не зашьешь.

– Вот и помогай людям, – пробормотал Толик и запнулся.

Где-то он видел такую же мелкую лапшу.

– А портфельчик Козиной так же был искромсан, – словно прочитав его мысли, произнес Костян.

– Бледный, – прошептал Карасев, хотя собирался об этом никому не рассказывать. – Он только что был здесь.

– Явился к тебе в виде ангела? – хмыкнул Рязанчик.

– Нет. Он кормил дохлого кота.

– Еще лучше. – Костян покрутил пальцем у виска. – А стая мертвых крыс при этом не пробегала, ты не видел?

Толика пробрал озноб. Он потуже закутался в куртку и медленно пошел в сторону школы.

Почему-то события прошедшего дня не складывались в ясную и понятную картинку. Пропавшие девчонки… Коты эти мертвые… Может, у Козиной дома есть своя капризная кошка, а у нее хобби – точить когти о портфель хозяйки? А заодно и об саму хозяйку. И доточилась она до того, что Козина испарилась…

Во напридумывал! У отличницы Ленки с портфелем всегда все было в порядке. Да и вряд ли она потащила бы в школу портфель, в который положить ничего нельзя – вывалится.

– Ты куда? – Толик только сейчас заметил, что рядом с ним пыхтит Костян. – В школу? Забыл что?

– У Козиной был кот? – на ходу спросил Карасев.

– Не-а, – довольно улыбнулся Рязанчик. – Рыбки. Она про них на зоологии рассказывала.

Точно, рыбки. Скалярии, барбусы и гуппи. Значит, мяукающих тварей она должна была не любить…

Черт! Слишком много котов вокруг развелось.

– Ну а ты-то чего за мной увязался? – Что-то последнее время Рязанчик слишком часто попадался ему на пути.

– Как это – чего? – искренне удивился Костян. – Ты же у нас теперь ответственное лицо. Главный в этом деле. Тебя директриса назначила.

– Когда это?! – возмутился Карасев. – Я что, с дуба упал, чтобы главным быть по покойникам?

– А уже известно, что девчонки умерли? – В глазах Рязанчика появился блеск.

– Я откуда знаю?! – Толик отпихнул от себя надоедливого одноклассника и зашагал дальше.

– Что же ты тогда Маргарите скажешь?

– Скажу, что все живы-здоровы, сидят по домам, плюшки трескают.

Вот это он влип! Всю жизнь мечтал с чертовщиной разбираться!

Толик еще какое-то время шел, мысленно ругая себя за все оплошности последних двух дней, когда сзади его кто-то окликнул.

– Эй, Карасев, стой!

По дорожке к нему бежала Швабра.

– Держи! – протянула она что-то, завернутое в пакет.

– Что это? – опасливо спросил Толик, на всякий случай пряча руки в карманы.

– Книжка. Пусть она будет у тебя.

«Книжка – это не страшно», – облегченно вздохнул Карасев и зашуршал пакетом.

– А ну, забирай! – Он только мельком глянул на обложку и сразу сунул книгу обратно Верке. – Мне еще этой гадости не хватает!

Верка ловко отскочила в сторону, и книжка плюхнулась на асфальт.

– «Как избавиться от учителя за одну четверть», – изогнув шею, чтобы удобнее было читать, произнес Костян. – Откуда у тебя? Это же козинская.

– Ленка позавчера ее отдала, – призналась Верка. – Сказала, что ей математик наш приснился…

– Инесса Петровна? – поинтересовался Рязанчик, назвав имя их новой математички.

– Павел Сергеевич! – всхлипнула Швабра.

Толик еще раз посмотрел на книжку и покачал головой.

– Ну и что? Мне, например, Терминатор однажды приснился. И ничего – я жив.

– А Ленки нет! – истерично заорала Верка. – А я его видела! По улице шел. С котом. Меня заметил и кивнул. В шляпе и в плаще. Я его узнала!

Веркин крик перешел в хрип. Она закашлялась и бросилась бежать.

Карасев снова посмотрел на книжку. Ветер трепал бумажную обложку. «Как…» От нехорошего предчувствия он вздрогнул.

С котом…

Шерсть под ботинком…

Изрезанный портфель…

– Стой!

Толик побежал за Шваброй.

Верка никогда не числилась в подружках у красавицы Козиной, но очень мечтала ею быть. Поэтому всячески поддерживала Ленку в ее проделках. А порой делала даже больше, чем нужно. И если исчезновение девчонок связано с делами годовой давности, то Зиме грозит нешуточная опасность.

Если бы Карасев успел подумать как следует, то он, может быть, и не сунулся бы в это дело. В чертовщину и в восставших мертвецов верилось с трудом. Легче было предположить, что это очередные Ленкины выдумки – на этот раз решила всех попугать. Но за Швабру было страшно.

Пока у Толика не появилась младшая сестра, девчонки для него как бы и не существовали. Подумаешь, ходит кто-то непонятный, вертит косичками, ревет по любому поводу. Толик знал, что девчонок нужно пропускать вперед, уступать место и, по возможности, не бить. Но как только в его комнате появилась кричащая и сопящая Настька, мир Карасева перевернулся. Он стал жалеть всех девчонок и помогать им. Именно поэтому он сейчас бежал за Веркой, лавировал между гудящими машинами, стараясь не упустить из виду фиолетовую куртку.

Швабра нырнула в подворотню. Когда Толик оказался в прямоугольнике незнакомого двора, Зимы там уже не было. Он заметался между качелями и песочницей.

Только что ведь была здесь!

В первом подъезде стояла тишина. Следующий был закрыт на кодовый замок. Чуть-чуть поколдовав с кнопками, он рванул на себя дверь.

В лицо ему ударил Веркин крик.

Черный кот стоял спиной к Толику и выглядел не обыкновенным безобидным зверьком, а огромным чудищем. Длинный толстый хвост воинственно указывал в потолок, кончик нервно подрагивал. Шерсть на спине стояла дыбом. Из лап выступали невероятно длинные острые когти. Кот шипел, и казалось, из пасти его вырываются проклятия.

Припертая в угол, Швабра сидела, сжавшись, разевала рот, но кричать уже была не в силах.

Перед Толиком маячил хвост и пушистый черный зад кота. Не раздумывая, Карасев врезал по этому заду носком ботинка.

Кот издал дикий вопль и головой вперед влетел в скорчившуюся Верку.

– Уйди! – прошипел зверь, поворачиваясь к новому противнику. Возможно, Толику лишь показалось, что кот что-то сказал.

Зверь был тот же самый. Черный, с порванным ухом, через морду шел шрам, одного глаза не было. Зато другой полыхал такой ненавистью, что Карасев отшатнулся, ногой соскользнул со ступеньки и кувырком полетел вниз.

Когда его тело перестало пересчитывать острые выступы лестницы и он открыл глаза, то прямо перед собой увидел торчащую железяку перил.

Сантиметр в сторону – и одними синяками он не отделался бы.

Верка взвыла, и Карасев, еще не успев толком подняться, побежал обратно.

Выпустив когти, кот драл на Швабре куртку, норовя добраться до шеи.

– А ну, отвали!

Толик схватил кота за загривок и отшвырнул на ступеньки, туда, где только что был сам. Извернувшись, кот царапнул его по рукам. Пока Карасев с изумлением смотрел, как розовые ранки набухают кровью, кот снова оказался около Зимы.

– Уйди! – прошипел он.

Только сейчас до Карасева дошло, что это не просто шипение, а вполне осмысленные слова. И говорит их животное.

– Сам убирайся! – в панике закричал Толик, размахивая руками. – Пошел отсюда!

Он впервые встретился с таким настырным котом, который не боялся человеческого крика.

Тем временем кот чуть отступил назад. Его глаз горел нехорошим зеленым светом, при этом зрачок то сужался в тонкую полоску, то расширялся, делая глаз совершенно черным.

Зверь почему-то не решался нападать на Толика. Ему, видимо, нужна была только Швабра. Карасев мешал ему дотянуться до Верки.

Кот поколебался, недовольно фыркнул, одним махом перескочил весь лестничный пролет и выпрыгнул в форточку.

Толик побежал следом и выглянул в окно.

Высота была приличная – третий этаж. Но кот не разбился. Даже не был оглушен. Он просто исчез. Растворился в воздухе или где-нибудь спрятался. А может, улетел?

Чтобы рассеять последние сомнения, Толик сбежал вниз.

Во дворе на лавочке сидел невозмутимый Рязанчик.

– Где он?

Карасев даже под лавкой проверил, но черного убийцы нигде не было.

– Ну, что? – вопросом на вопрос ответил Костян. Толик посмотрел на него непонимающим взглядом. – Не молчи, интересно же!

– А не пошел бы ты со своим интересом! – взорвался Карасев. – Тут людей убивают, а ему интересно!

– Ладно, ладно, – тут же согласился Рязанов. – Я только книгу принес. Вдруг она пригодится.

С этими словами Костян положил на лавку подмоченный томик «вредных советов».

Охнула Швабра. Она держала Толика сзади за куртку.

– А ведь тогда весь класс развлекался, – задумчиво произнес Толик, рассматривая трепещущую на ветру обложку. Туда-сюда скакало слово «как». – Не одна Козина. И если это действительно Бледный, и если он действительно мстит за тот случай, то под раздачу попадут все. – Карасеву стало жутко от своих слов. Он вспомнил, как натирал пол и как математик потом на этом полу скользил. По спине пробежали холодные мурашки.

– А почему сейчас? – Рязанчик не мог скрыть своего любопытства.

– Год прошел. – Обложку продолжало мотать, хотя никакого ветра уже не было. Это жутко раздражало, и Толик прикрыл ее сверху ладонью. – Нужно всех предупредить. Пошли в школу, спишем из журнала адреса и всех обойдем.

Карасев дернулся идти, Верка вслед за ним сделала шаг, но Рязанчик покачал головой.

– Полная ерунда, – фыркнул он. – Что за бред! При чем здесь тогда кот? Мы что, черных котов вызывали? Нет. У него был кот, и мы его извели? Опять нет. Да тебя сразу в психушку посадят, как только ты Маргарите все это расскажешь!

– Зачем я ей буду что-то рассказывать? – насторожился Толик. – Мы и сами все сделаем.

Хотя больше всего ему сейчас хотелось пойти к отцу. Это был единственный человек, который сейчас мог ему помочь. Но отец придет домой не скоро, да и не хотелось посвящать его в дела годовой давности.

– Этот кот просто бешеный, – стал заводиться Рязанчик. – В ветеринарку надо сообщить, пусть они его ловят. А Швабре по темным подъездам не стоит шляться, никто на нее нападать не будет!

Произнеся эту тираду, Костян выдохнул и смахнул со лба воображаемый пот.

– Ладно! – Толик подхватил книжку и повлек за собой Зиму. – Без тебя разберемся. Бешеный так бешеный. Значит, на Верку он больше не нападет. Шел бы ты, Рязанов, домой. Мы тут сами все решим.

Рязанчик скорчил обиженную мину и зашагал прочь со двора.

– Ну, ты как? – глянул Карасев на замершую Верку.

Швабра несколько раз мигнула, как сова, и тяжело опустилась на лавку.

– Их всех кот убил? – хриплым голосом спросила она.

– Какой кот? – разозлился Толик. – Это же не тигр и не лев! Как он может человека убить?

– Но птиц-то он ловит, – жалобно всхлипнула Швабра.

– Сравнила! Пошли, я тебя домой провожу! У меня еще своих дел невпроворот. – Карасев вспомнил, что не сходил еще в магазин за молоком для Настьки.

Проводив Верку до дома и велев ей никуда одной из квартиры не выходить, Толик помчался в магазин.

Но молоко домой он так и не донес…

Ноги сами собой принесли его во двор, где жила Мелкая. Он покрутился вокруг гаражей, посидел на лавочке. Двор был подозрительно безлюден и тих. Потом незаметно для себя он вошел в проклятый подъезд, скрипучий лифт поднял его на последний этаж.

Дверь на чердак была все так же закрыта на сломанный замок. Под дверью виднелась немалая щель. Толик пригляделся и увидел то, чего не заметил до этого в спешке. Когда-то эта щель была заколочена – остался след и дырочки от гвоздей.

Значит, кому-то нужна была не только быстро и легко открывающаяся дверь, но и широкая щель.

Карасев пошуршал пакетом. Очень уж ему все это не нравилось. Захотелось срочно привести сюда какого-нибудь взрослого и все рассказать. Пускай сами заколачивают дверь, вешают новый замок и гоняются за черными котами.

Он даже спустился на пару ступенек вниз.

На чердаке что-то завыло, в щель потянуло сквозняком, дверь шевельнулась, звякнув замком.

И Толик вернулся.

Взрослому придется все рассказывать. А что ему скажешь? Что мертвый кот ожил и пошел разбирать на запчасти учеников 7-го «А»?

Царапины на руке запульсировали. Пальцы сами потянулись к замку. Дверь бесшумно распахнулась.

Кот лежал справа от порога. Голова его была вывернута. Безжизненный взгляд устремлен в пустоту.

Карасев несколько раз моргнул, потом не выдержал и протер глаза.

Кот остался на месте.

Толик вышел и в сердцах хлопнул дверью.

Смотреть нужно было внимательней! Кот наверняка тут так и лежал.

– Что ж вы тут ходите-то все!

В дверях последней квартиры на последнем этаже стояла тщедушная бабка и грозила Толику кулаком.

– Все дверью-то хлопаете! – Бабка сверлила Толика взглядом и, казалось, уже сделала в нем дырку. – В следующий раз вызову милицию! А эту дверь кирпичами заложат!

Прижимая к груди пакет, Карасев медленно отступал. Проходя мимо грозной бабки, он бросил последний взгляд на дверь. Из-под щели показалась черная голова. Его глаза встретились с внимательным зеленым глазом.

Дальше он мчался по лестнице, не оглядываясь и ни о чем не думая.

Только когда за спиной хлопнула входная дверь, он смог перевести дух. В себя он пришел, когда от проклятого дома его скрыли гаражи.

В голове все путалось.

Ошибки быть не могло. Он собственными глазами видел кота с вывернутой головой. А потом видел, как этот же самый кот лез из-под двери.

Карасев поежился.

– Черт! Черт! Черт! – прошептал он и стукнулся затылком о гулкое железо гаража, около которого стоял. – Вот влип…

Железо продолжало гулко отдавать обратно удар, поэтому Толик не сразу расслышал хриплый шепот.

Кровь бешено стучала у него в голове, все вокруг плыло, а в уши настойчиво лез чей-то голос.

– Шерстка мяконькая, глазки светленькие, хвост пушистенький. Покушай, котик, покушай, ласковый.

Потом раздалось недовольное «мяу», и по асфальту что-то покатилось.

– Как не получилось? – рявкнул хорошо знакомый и давно забытый голос. – Она жива?

На мгновение Толик забыл, как дышать. По телу пробежали холодные мурашки. Он увидел себя стоящим у доски.

– Так чем прямая пропорция отличается от обратной? – зло спрашивал тот же голос.

– Прямая пропорция – это такая пропорция, при которой… – лепечет Толик и путается окончательно. Все пропорции ссыпаются у него в кучу, и он тяжело вздыхает.

– Два! – взвизгивает учитель.

– Как? – раздается за гаражом.

Стараясь не звенеть бутылочками, Карасев опустился на карачки и заглянул за угол.

Сцена повторялась.

Кот сидел на земле, подобрав хвостик и лапки. Перед ним стояло блюдце. Человек в плаще и в шляпе наливал в блюдце молоко. Кот не спеша лакал его, недовольно дергая головой, когда его гладили.

– Тебе помешали? – пробормотал обладатель знакомого голоса. – Мальчишка? Я его знаю? – Рука на секунду замерла. – Хорошо. Они все обречены, поэтому не имеет значения, с кого начинать. Пускай следующим будет он. – Мужчина хихикнул. – Анатолий Карасев. Ты сам его найдешь.

Кот облизал блюдце и медленно поднялся.

Карасев напрягся. Он сидел за гаражом, прокручивая в голове слова незнакомца в шляпе.

Все обречены…

Следующим будет он…

– Погодите, – Толик вскочил. – Как это «следующим»? Это что за шутки?

Он выбежал из-за гаража, но уже никого не увидел. На асфальте виднелась белая лужица – только что здесь пролили молоко.

Двор по-прежнему был пуст. Даже воробьи не чирикали.

Толик затравленно оглянулся.

Очень хотелось самому себе сказать, что все ему показалось. Что он на мгновение уснул и ему приснился кошмар. Что никакие мертвые коты по улице бегать не могут. А голос незнакомца просто похож на голос Павла Сергеевича Бледного, которого давно нет в живых.

Он умер, и от него остались одни косточки!

– Умер, умер… – бормотал Толик, пересекая странный двор.

Ему нет дела до котов и девчонок. Пускай все решают свои проблемы сами. А он пойдет домой, отдаст маме Настькино молоко и…

Сначала запульсировали ранки на руке. Сквозь уже образовавшиеся корочки начала проступать кровь.

А потом он увидел черного кота. Он мягко спрыгнул с крыши припаркованного автомобиля и встряхнулся. Зеленый глаз внимательно посмотрел на Карасева, словно у него на лбу были написаны имя, фамилия, адрес и место жительства.

– А ну, пошел отсюда! – Толик старался придать своему голосу уверенность, но от волнения скорее прохрипел, чем прокричал: – Убирайся!

Кот зашипел, выгнул спину и шагнул вперед.

Толик разглядел невероятно длинные и острые когти. Царапки на руке взорвались нестерпимой болью, и он закричал.

Кот вцепился в куртку. Прочная ткань легко поддалась напору. В воздух взлетели разноцветные лоскутки. Карасеву удалось сбить кота ударом ноги. Убийца упал на все четыре лапы. Толик придавил его морду к асфальту… И тут же отдернул руку.

В ту секунду, когда он коснулся черной шерсти пальцами, в голове его вспыхнули яркие картинки.

Блюдце с молоком. Гараж. Лицо человека. Убегающая в темноту девчонка. Грязная лестница. Чей-то распахнутый в крике рот.

Картинок было множество. Разобраться во всем Толик не успел, потому что кот извернулся и снова напал на него. Поцарапанная рука повисла плетью и больше не слушалась. Толик сбил взбесившегося зверя сумкой. Кот кувырком полетел в грязный снег.

– Получил? – радостно заорал Карасев, размахивая пакетом. – Сейчас еще получишь!

Но кот не спешил нападать. Встряхнувшись, он вдруг разразился диким криком.

Внутри у Толика что-то задрожало. Душа попыталась убежать из его груди в пятки, но настойчивые удары сердца вернули ее обратно.

Убийца повторил свой крик. И на него ответили.

Из грязного сугроба вылез такой же грязный и ободранный серый кот. Карасев почувствовал движение за спиной. Прямо из-под земли около подъезда друг за другом появились три старых тощих ободранных кота. С другой стороны подтягивалась еще пара не менее колоритных персонажей – у одного была разбита голова, второй приволакивал задние ноги.

Черный кот зашипел и спрыгнул с сугроба.

Толик попятился, но сзади уже стояла троица. Кончики хвостов у них нервно подрагивали.

«Ожившие мертвецы, – догадался Карасев. – Их здесь закопали, и теперь они вылезли!»

Черный убийца пошел в бой первым.

Толик сжался. Ему уже казалось, что он чувствует, как стальные когти впиваются в него со всех сторон.

Коты бросились на Толика одновременно. Затрещала ткань. А потом все закончилось.

Издалека донесся визгливый собачий лай. Толик открыл глаза в тот момент, когда в кучу-малу из котов врезался небольшой белый комочек. Коты, словно по команде, бросились в разные стороны, черный убийца скрылся в подъезде.

– Цуцка, ко мне!

Перед Карасевым стоял невозмутимый Рязанчик.

– Чего это у тебя здесь столько котов было? Ты их кормил?

Толик только сейчас заметил, что в пылу сражения уронил пакет, бутылочки разбились, залив асфальт у его ног молоком.

Маленькая белая мохнатая собачка понюхала лужицу и недовольно фыркнула.

– Цуцка, спокойно, – одернул ее Костян.

– А я и не знал, что у тебя есть собака. – После нападения соображал Карасев с трудом.

– Нормальная собака! – перешел в наступление Рязанчик. – Только попробуй сказать, что она маленькая и лишь гавкать умеет!

– Нормальная, – согласился Толик и с благодарностью посмотрел на прыгающую около него псину. Он даже хотел ее погладить, но собачка от ласки отказалась.

Глава IIIОтветный ход

Ночью Толику снились коты, лезущие из всех щелей. Они появлялись в форточке, просачивались сквозь стекла, выходили из-за обоев, возникали из-под кровати. Карасев кидал в них подушками, отмахивался тапочками. В котов летели чашки, учебники и стулья. А они все прибывали.

Один, самый настойчивый, добрался до кровати, залез под одеяло и вцепился в Толикову ногу. Карасев долго копался в постели, чтобы вытащить наглеца. Но он все не находился. Когда одеяло полетело на пол, в ворохе простыни обнаружился белый котенок Дедковой. Он жалобно мяукнул и слизнул с его ноги выступившую от укуса капельку крови.

– Ах ты вампиреныш! – разозлился на него Карасев.

Но котенок оказался шустрее. Он вцепился в занесенную руку, и царапки на запястье привычно запульсировали болью.

Толик прижал к себе руку и проснулся.

За окном брезжил хмурый мартовский рассвет. Рука болела. Ею хотелось стукнуть обо что-нибудь жесткое, чтобы боль ушла навсегда. На душе было тоскливо. В придачу к этому чувству на улице завыла собака.

Царапки перестали болеть, зато в голову полезли всякие нехорошие мысли.

– Собака воет – это к покойнику, – пробормотал Толик, уткнувшись лбом в холодное стекло.

А покойников за последнее время вокруг развелось слишком много. Ну, с Бледным все понятно. Инфаркт с ним случился. Кот – то ли дохлый, то ли нет. Козина с Сухореброй пропали. На Швабру охотятся. Странный человек в шляпе назвал его, Толика, имя. Взбесившиеся коты. Пустой двор этого проклятого дома. Куда оттуда все люди подевались? Где мамаши с колясками, пенсионеры на лавочках? Хорошо, для них не сезон, но взрослые-то должны возвращаться с работы или ходить в магазин!

Карасев вспомнил те странные картинки, что возникли, когда он коснулся кота. Откуда это? И хотя бы одно знакомое лицо…

Рука снова запульсировала. Опрокинув стул, Толик выбежал в коридор.

Если бы не мама, которая однажды зачем-то переписала телефоны всех его одноклассников, он долго выяснял бы у сонных ребят телефон Зимы. А так номер нашелся сразу.

– Швабру мне! Швабру! – орал в трубку Карасев, словно это было кодовое слово в шифровке. – Подождите! – Он вовремя понял, что родители не понимают, кого он зовет. – Зиму мне. Это одноклассник ее. Верка! Закрой все окна. Он идет!

И тут же бросил трубку, чтобы не слышать испуганного визга на том конце провода.

– Анатолий, – за спиной стояла мама. – Как ты обращаешься к девочке? Что у вас за игры ночью? И почему ты орешь? Настю разбудишь.

Отвечать на вопросы Толик не стал. Замер, прислушиваясь к себе.

Тихо. И царапки не ноют. «Подействовало!» – облегченно вздохнул он и пошел в комнату.

Не успел Карасев открыть дверь, как ему сразу же захотелось захлопнуть ее и убежать куда-нибудь подальше.

Постель была смята. Простыня оказалась искромсана в лапшу. Над разорванной подушкой летал пух. Одеяло наполовину торчало из пододеяльника. Проклятая книга в раскрытом виде валялась на полу корешком вверх. Распахнутая форточка поскрипывала несмазанными петлями.

– Черт! – прошептал Толик, сползая на пол.

Звонок Швабре спас ему жизнь.

Карасев поднял книгу. Она была раскрыта на сто одиннадцатой странице:

«В борьбе с учителями хороши все методы. Главное, помните: вы вышли на баррикады и пощады просить поздно. Однако есть некие моменты, которые способны осложнить вашу жизнь. Учитель может догадаться о ваших планах и сделать ответный ход. В таком случае вам уже ничего не поможет. Даже эта книга».

Толик швырнул инструкцию за кровать.

На улице вновь завыла собака.

Может, не ходить в школу?

Но идти туда все же пришлось…

В классе Карасев долго смотрел на сонную Швабру, видно, всю ночь не спала, гостей ждала. Потом решительно встал и полез в портфель за книжкой. Увидев предмет в его руках, Верка побледнела.

Взяв руководство по уничтожению учителей под мышку, Толик медленно прошел вдоль парт, запер дверь и встал у доски.

– Нам всем хана, – негромко произнес он, и класс замер.

Карасев положил перед собой книжку и вкратце рассказал о событиях последних дней.

– Подумаешь, цифра перевернулась! – крикнул с последней парты долговязый Андрюха Васильев. – Ее поправить можно в одну секунду.

– Не поправишь, она прилипла.

– А где этот кот-то лежит? – поднялся маленький Митька Пращицкий. – Пошли посмотрим. Если он там, закопаем его – и никаких проблем. Как он из земли-то вылезет? Хотите, я это сделаю. Мне раз плюнуть.

Толик был другого мнения о способностях этого кота, но спорить не стал.

В дверь постучали. Карасев зачем-то поискал глазами поникшую Швабру.

– «В таком случае вам уже ничего не поможет», – процитировал он строчку из пособия. – Надо действовать всем вместе. Кот нападает на одиночек.

– Ты чего несешь? – крикнул сосед Толика по парте, белобрысый Леха Анисимов. – Какие коты? У моей мамы их три штуки, ни на кого они не нападают. Да и не может математик из могилы вылезти. С чего вдруг? Он же от инфаркта умер, а не оттого, что поскользнулся на пороге класса и упал. Любовь у тебя с Зимой – так сразу и скажи. И нечего книжкой размахивать.

– Куда же тогда делась Козина? – отозвался Митька Пращицкий, всегда веривший во всякую чертовщину.

– Дома сидит, пряники трескает, – не унимался Анисимов. – Вы Ленку не знаете? Это ее очередная выдумка!

– Почему тогда нам об этом не говорят? – пискнула Мелкая. – Зачем нужно было милицию вызывать?

– Кто ты такая, чтобы тебе что-то говорили? – все больше и больше расходился Леха. – Что вы лезете? Взрослые сами все решат.

Толик внимательно смотрел на Верку. Она сидела перед Анисимовым, и каждое его слово будто тяжелым камнем ложилось на ее и без того ссутуленные плечи. Еще немного, и ее лоб коснется парты.

– Все, – Толик подхватил книжку, – договорились. Идем после уроков к дому Мелкой и разбираемся с котом. Если повезет, встретим призрак Бледного.

– А зачем мы все пойдем? – снова подал голос Васильев. – Кто замешан в этом деле, тот пускай и идет.

– Во-во! – поддакнул Леха. – Кто придумал, тому и отдуваться. Твоя, Карась, идея, вот сам и ползай по чердакам и подвалам. Можешь желающих с собой прихватить.

От ярости у Толика побелело в глазах. Он сжал кулаки и шагнул вперед. Но его остановил голос Васильева:

– А я тогда вообще болел. С чего я с тобой пойду?

Класс снова притих. Слышны были только Веркины всхлипывания.

Толик поглядел на одноклассников, встретился взглядом с Рязанчиком, который в этом споре хранил загадочное молчание.

– Вставайте, кто принимал участие в козинской забаве, – еле слышно прошептал Толик.

Но его услышали.

Первой встала Зима. Нехотя поднялся Митька Пращицкий. Грохнув стульями, одновременно вскочили Вовка Кувшинников и Антон Дантов, сидевшие на первой парте. Хлюпнув носом, привстала Мелкая.

– Сядь, – махнул в ее сторону Карасев. – Не было тебя.

– Ну ладно, я был, – встал сосед Васильева Андрюха Малахов. – Бледный не знает всех. Он нас видел? Не видел! Козина только выступала, вот он ее и запомнил. А тебя зацепило, потому что сам в это полез. Не тронет он больше никого.

В дверь снова постучали, и голос Маргариты потребовал немедленно («Слышите? Сейчас же!») открыть дверь.

И вдруг навзрыд заревела Каринка Смирнова. Она вскочила, потом упала на стул и, звонко стукнувшись лбом о парту, опустила лицо в согнутый локоть руки. Толик посмотрел на ее соседку, Лерку Лысогорову. На их совести тоже была одна шутка, но признаться в этом девчонки боялись.

– Значит, восемь, – подвел итог Карасев.

– Девять, – поднял руку Костян. – Я тоже пойду. А девчонок лучше с собой не брать. От них один визг.

– Девять, – кивнул Толик и подошел к двери. – И никому ни звука, – предупредил он. – Взрослые об этом знать не должны!

Директриса вошла в класс, звонко чеканя шаг. Посмотрела на всхлипывающую Смирнову. Потом кивнула Толику и, ничего не сказав, вышла в коридор.

– Что за совет в Филях вы там устроили? – рявкнула она, как только Карасев оказался на красном ковре в ее кабинете. – Ты знаешь, что бывает за срыв урока?

– Козину нашли? – не отвечая на вопрос, спросил Толик.

– Козину ищут. И найдут, – напирая на последнее слово, произнесла Маргарита. – Что творится в классе?

Секунду Толик боролся с искушением все рассказать: про гаражи, кота и привидение.

Но… сдержался, встретившись с холодным взглядом директрисы. Ему даже показалось, что все учителя вступили в заговор против их 7-го «А». И возглавляет его именно Маргарита Всеволодовна.

– Мы хотим помочь найти Ленку со Светкой, – выпалил он. Это было правдой. Разберутся с котом – найдут девчонок.

Маргарита снова внимательно посмотрела на него и, ничего не сказав, отпустила.

Класс бурлил, как кастрюля с супом. Девчонки держались испуганной стайкой. Урок физкультуры начался с драки. Анисимов получил мячом по голове и с разворота кинулся на Карасева. Ребята наблюдали за дракой в молчании. Андрюха Васильев дернулся присоединиться, но Рязанчик вовремя подставил ему подножку. Смирнова снова заревела.

Примчавшаяся директриса орлиным взглядом оглядела ребят и всех распустила по домам.

– Брось ты все это!

Костян не отставал от Карасева ни на шаг – и в раздевалке, и в коридоре, и на улице.

– Может, он только с Сухореброй и Козиной хотел разобраться?

– А Швабра?

– Зима сама виновата. Нечего было за Ленкой увиваться. Хотела ей во всем подражать, вот и доподражалась! Будет теперь на том свете копировать ее походку.

Карасев резко остановился, но Рязанчик мягко обошел его стороной.

– Слушай, ты, советчик! – зло выговорил Толик. – Ты же во всем этом деле не замешан! Вот и топал бы домой!

– Еще чего! – присвистнул Костян. – Вы без меня ничего не сделаете. Я этот дом знаю как свои пять пальцев.

– Почему он ходит именно туда? Почему гаражи?

– Людей нет, спрятаться можно. – Рязанов снова трусил за Толиком. – Да брось ты эту Швабру! Влюбился ты в нее, что ли?

– При чем здесь Швабра? – взорвался Толик, и его разукрашенное синяками и ссадинами лицо еще больше налилось кровью. – Он сейчас мое имя назвал, а потом еще чье-нибудь назовет.

– Так бы сразу и сказал, что за себя боишься, – фыркнул Рязанчик.

Толик бросился на него, но Рязанов, опередив движение, отклонился, и Карасев с лету врезался в стену.

– А ну, не баловаться! – вышла из раздевалки уборщица. – Марш отсюда, а то директора позову.

Толик глянул на уборщицу одним глазом, второй стремительно закрывался, заплывая фиолетовым синяком.

– Помните, вас Маргарита Всеволодовна спрашивала, слышали вы что-нибудь, когда девочка пропала?

– Чего это? – насторожилась старушка.

– Вы еще ответить не успели…

– Ты кто такой, чтобы меня спрашивать? – возмутилась уборщица.

– Слышали или нет? – заорал Карасев.

Вид у него, наверное, сейчас был страшный, потому что старушка подпрыгнула, попятилась и… ответила:

– Кот орал. Тут коты откуда-то взялись. Я все двери и окна закрываю, а они все равно пролезают.

Толик глянул на тихо стоящего в сторонке Рязанчика и пошел к выходу.

Толкая входную дверь, Карасев был убежден, что никто не соберется. Он ожидал увидеть Зиму и, может быть, Мелкую. Ну, еще правдолюба Пращицкого.

Во дворе у чахлых кустов стоял седьмой «А». Швабра (сейчас ее прическа была особенно растрепанной) с Лысогоровой утешали Каринку. Безмолвно вздыхала Анька Дедкова. Кувшинников с Дантовым держались особняком, ежась на холодном мартовском ветру. Сбоку пристроился Пращицкий. А впереди, сияя таким же подбитым глазом, как у Толика, стоял невозмутимый Леха Анисимов вместе с Малаховым.

Карасев оглядел свою армию.

– Лерка, веди Смирнову домой, – начал отдавать он приказания. – Малахов, проводишь их, потом нас догонишь.

Малахов кивнул и, подталкивая ослабевшую от слез Каринку в спину, повел девчонок со школьного двора.

– Мелкая, топай домой, не путайся под ногами. – Карасев поискал глазами, кого бы с ней послать, и встретился взглядом с Рязанчиком.

– Куда идти-то? – Казалось, Костяна ничто не могло смутить. – Мы в одном доме живем. И чердак это наш. Все вместе и пойдем.

Толик кивнул и зашагал вперед. Его догнал Пращицкий.

– Если он и правда оживает, – быстро зашептал Митька, – тогда в него вселился бес.

– Не бешеный он, – Толик задрал рукав куртки. На запястье отчетливо виднелись следы. И хотя прошел уже целый день, выглядели они свежими, только что нанесенными. Казалось, надави, и пойдет кровь. – Я чувствую, когда он выходит на охоту. Рука начинает болеть.

Сначала проверили за гаражами и только потом поднялись на последний этаж. Как ни грозилась старушка, но с дверью ничего не произошло. На ней все так же висел сломанный замок, а снизу зияла чернотой огромная щель.

Толик уже привычным движением снял замок, открыл обитую холодным железом дверь. Ребята подтолкнули его в спину, и он оказался внутри. За ним потянулись остальные, перегородив дверной проход. Из тусклых окон свет не проникал, поэтому несколько секунд Толик находился в абсолютной темноте. Остальным тоже ничего видно не было, поэтому они бестолково топтались у входа, пытаясь пробраться вперед.

Потом глаза привыкли к темноте, и Толик увидел, что там, где должен был лежать кот, пусто. Хотя место было четко обозначено: между батареей и грудой коробок зиял чистый пятачок, как раз под небольшое тельце.

– Где тут что?.. – начал Пращицкий и не договорил.

Свет качнулся, и вперед вышла темная фигура. Оказывается, горела лампочка под медным абажуром, и прямо под ней стоял мужчина в плаще и в шляпе. Толика резанул пронзительный взгляд, и он попятился. Стоящие сзади еще не успели ничего рассмотреть, поэтому кто-то все еще продирался вперед. Первой заорала Мелкая. Она громко взвизгнула и бросилась к выходу. За ней выбежала Зима, всю экспедицию предусмотрительно державшаяся сзади. Потом случилось маленькое столпотворение. Кувшинников с Анисимовым зацепились плечами, за ними прыгал Дантов. Сзади на них налетел Пращицкий.

Человек сделал несколько стремительных шагов, схватил Толика за плечи и встряхнул. На Карасева снова глянуло хорошо знакомое лицо, и такой же знакомый голос проорал:

– Убирайтесь отсюда!

Пробка у двери тут же рассосалась. Толик помчался на лестницу, увлекая за собой спокойно стоящего Рязанчика. И встретился с вчерашней бабкой.

– Это что за безобразие? – кричала она. – Хулиганы! Я милицию вызову! Я найду на вас управу! Вы мне здесь побегаете!

Карасев оцепенел. Он выслушал бабкины речи, кивнул и только после этого пошел к лифту. Плечи все еще помнили железную хватку сильных пальцев. Уж очень это было не похоже на мертвеца. Разве мертвые могут так хватать?

Стоя у лифта, Толик посмотрел на чердачную дверь. Она была приоткрыта, за ней виднелся темный силуэт.

Во дворе никого не было. Армия Карасева позорно бежала с поля боя. Один Рязанчик, сохраняя невероятное спокойствие, сидел на бордюрчике у подъезда.

– Этот человек, – осенило Карасева. – Это не Бледный, это кто-то другой! – заорал он, собираясь бежать обратно.

Но тут его скрутила такая нечеловеческая боль, что он взвыл и упал на асфальт.

Царапины на руке не просто пульсировали. Они взрывались изнутри, в голове стучали бешеные молоточки. Толик кричал, но не слышал своего крика. Глаза застил туман. Все вокруг стало призрачно-нереальным: заборчики, кусты, чахлая береза, сломанная скамейка. От темного куста отделилась быстрая тень. У тени появился длинный хвост, голова и четыре лапы. Сверкнул пронзительный зеленый глаз.

Молоточки в голове выбивали дробь тревоги. Нужно было вставать, драться. Но Толик сопел, прижимал к себе больную руку и не шевелился.

Кот зашипел, махнул лапой, выпуская свои смертоносные когти.

Туман сгустился, стало темнее, кот исчез, на его месте появилось бледное узкое лицо.

– Никто не смеет ему мешать! – ледяным голосом произнесло лицо. – Он доберется до каждого. Вы оживили проклятие. Вы за это ответите! Вы все УМРЕТЕ!

– Вы не Бледный, – прохрипел Толик. Он моргал, пытаясь согнать пелену с глаз, чтобы как следует рассмотреть говорящего.

– Бледный, – усмехнулось лицо. – Именно поэтому ты уже мертвец.

Лицо исчезло, перед ним снова оказался кот. Животное прыгнуло вперед. Затрещала ткань.

Толик успел подумать, что мама его за вторую куртку точно убьет и что завтра ему не в чем будет идти в школу, когда темнота накрыла его с головой.

По асфальту прошла вибрация – кто-то бежал, тяжело топая ногами. Потом пришел звук. И Толик с усилием открыл глаза.

– А-а-а-а!

Кот изготовился к последнему прыжку. Но тут сбоку на него налетел Малахов. Андрюха размахивал каким-то длинным шестом. Сначала он сбил кота ногой, потом поддел своим оружием.

– Не давай ему себя оцарапать! – Толик нашел в себе силы сесть.

Малахов коротко кивнул и вновь ударил по поднимающемуся зверю. Раздался хруст, и кот замер. Андрюха тяжело упал на землю.

– Думал, не успею, – срывающимся голосом пробормотал он. – А где все?

Только сейчас Карасев увидел стоящего в сторонке Рязанчика. Вид у него был крайне озабоченный, как будто стоял он там не просто так, а по важному делу, место охранял. Заметив взгляды ребят, Костян оживился, взмахнул руками и воскликнул:

– А я думал, куда ты делся!

Если бы у Толика были силы, он с удовольствием врезал бы Рязанову по толстой физиономии. Костян же не унимался. Посмотрев на мертвого кота, он ахнул:

– Как ты его! Он же был просто бешеный! Гринписа на тебя нет!

– Ему нужно голову отрезать и кол осиновый вбить, – вспомнил Карасев Митькины советы. – Куда они разбежались? – разозлился он на бросивших его ребят. – Кто будет осину искать?

– Голову? – Андрюха с сомнением посмотрел на скрюченное тельце животного. – Это без меня. Давай лучше закопаем, а сверху что-нибудь тяжелое положим. Он тогда точно не вылезет.

Толик подумал, что кот не такой уж и ловкий, если не смог увернуться от Андрюхиной палки.

– Не вылезет, – согласился он. – Место нужно найти понадежнее.

Он сдернул с себя разорванную куртку и накрыл мертвое животное.

– Давайте я понесу! – предложил Рязанчик.

И ребятам пришлось взять его с собой.

Место выбрали самое надежное. Около школы лежал валун, вокруг которого летом росли цветочки. Земля была мягкая и даже руками копалась легко. Вырыв приличную яму, они бросили туда куртку со страшным содержимым, засыпали землей и завалили сверху камнем.

В школе зазвенел звонок.

Толик посмотрел на свои царапки. Они уже не выглядели такими свежими и покрылись красной корочкой.

Кошмар закончился.

Он шел к дому, соображая, что сказать маме, когда к нему бесшумно подошел Леха Анисимов. После драки лицо его расцвело всеми цветами радуги, один глаз тоже заплыл, и смотреть на него было страшновато.

Сначала Толик подумал, что сосед по парте снова решил подраться, но Леха приблизился к нему вплотную и прошептал:

– Я выследил его.

Оказывается, когда все побежали в разные стороны от подъезда, Анисимов задержался. Он видел вышедшего мужчину, видел, как тот склонился над Карасевым и что-то ему сказал. Кота он заметить не успел, потому что пошел за незнакомцем.

– Обыкновенный мужик, живет недалеко от школы, – низко склонив голову, шептал Леха. – Я дом запомнил. Только это не Бледный. Похож, но не он. Я специально мимо прошел. Он меня даже не заметил. Значит, он меня не знает. Да и рост у него повыше, чем у математика.

Толику стало холодно. Март, а стоит он в одном свитере без куртки. По телу пробежал озноб. Болезненно заныли царапки.

– Может, родственник? – Он похлопал себя по плечам и с завистью посмотрел на проходящую мимо женщину в шубе.

– А кто его знает? В школе нужно спросить.

Карасев глянул на часы. Ему нужно было успеть в магазин за молоком для Насти.

– В чем дело?

От этого голоса Толику сразу стало жарко.

– Ты почему раздетый ходишь по улице?

Карасев сначала посмотрел на Анисимова, который часто и глупо моргал, и только потом повернул голову.

На директрисе было длинное черное пальто с пушистым меховым воротником, на голове такая же пушистая шапка, делающая Маргариту заметно выше. В руках она держала прозрачный пакет, в котором виднелись кефир и батон белого хлеба. Толик успел удивиться – неужели Маргарита Всеволодовна ходит за продуктами и так же, как все, стоит в очереди за колбасой?

– Где твоя куртка?

Карасев зябко поежился.

– Украли, – искренне соврал он.

– Вы опять дрались? – Глаз директрисы сразу же отметил перепачканные Толиковы штаны и руки, на которых остались следы копания в земле.

– Мы Бледного видели, – выпалил Анисимов. – В плаще шел. И в шляпе.

– Кого? – Маргарита Всеволодовна даже голос не повысила. Она просто не расслышала.

«Они заодно!» – вдруг догадался Карасев и дернул Леху назад. Но Анисимов словно прилип к асфальту.

– Учителя нашего. Он у нас в прошлом году математику вел. Идет себе по улице. А говорили, помер.

– Ах, Павел Сергеевич. – Брови Маргариты поползли вверх. – Ты ошибся, Анисимов. Он действительно умер. Это был, наверное, его младший брат. Они похожи.

– Близнецы? – хлопнул себя по лбу Толик. Можно было и самому догадаться!

– Братья, – кивнула директриса. – В них есть что-то общее. Так в чем дело, Карасев? Что произошло?

– А я подумал, что это Бледный из могилы вылез, – облегченно выдохнул Толик. – И кота с собой прихватил.

– Какого кота? – В голосе директрисы появился металл. – Ты где так расцарапался? – схватила она его за руку.

– Да кот тут бешеный попался. – Теперь все становилось яснее ясного. – Он на Швабру кинулся и меня поцарапал. А мы думали, что это дохлый кот оживает и всех убивает.

В своих догадках Карасев упустил исчезнувший труп кота, обещание брата Бледного всех убить и многое такое, что было не совсем понятным. Его раздумья прервал стальной голос Маргариты.

– Немедленно к врачу! – скомандовала она, увлекая Карасева за собой.

Через пятнадцать минут Толик сидел в приемной травмпункта, где на него заполняли бланк.

– Нам бы этого кота посмотреть, – ручка медсестры замерла над бумагой. – Ты помнишь, где видел его последний раз?

– Его нет уже, – от растерянности, что все так быстро происходит, Толик даже не пытался врать. – Его Андрюха убил. Он напал на меня и…

– Может быть эпидемия, – встала медсестра и со значением посмотрела на сидящую напротив нее директрису. – Мальчик, ты можешь показать, где это?

– Мы его закопали под валуном.

– Бригада, на выезд, – скомандовала медсестра куда-то за спину и потянула к себе висящую на вешалке куртку.

Пока они ехали в машине, Толик пришел в себя и понял, что это здорово, когда все твои проблемы решают взрослые. Но благостное настроение вскоре сменила тревога.

Валун был сдвинут с места, земля под ним оказалась разрыта. Сверху на камень кто-то набросил разорванную куртку. Еще совсем недавно она принадлежала Толику.

Глава IVВ деле появляются неожиданные сложности

Ночью Толику снилось молоко. Оно текло широкой рекой по городу и затопляло дома. Добравшись до валуна около школы, белая река превращалась в узкий ручеек, и молоко исчезало под землей. Там сидел черный кот и, раскрыв пасть, глотал его.

«Он лопнет», – решил Толик, поворачиваясь на другой бок.

От школы отделилась темная тень. Она уверенно подошла к камню и постучала ногой по земле.

– Кис-кис-кис, – негромко звал брат Бледного и прислушивался.

– Да сдох этот ваш кот, – махнул рукой Карасев и уже собрался идти домой, как Бледный прыгнул к камню и одним движением откатил его в сторону. Из-под камня выскочил кот, и молоко фонтаном начало бить у него за спиной.

– Видишь, что ты наделал, – качая головой, произнес брат. – Теперь вы все утонете.

Карасев действительно оказался в молоке, но оно не держало, как вода, а засасывало, словно кто-то тянул его за ноги ко дну.

Толик захлебнулся и открыл глаза.

Смазанная и перебинтованная рука побаливала, но не так, как обычно. Это скорее было тревожно, чем больно.

Значит, кошмар не закончился? Значит, все началось заново…

Он пробежался по комнате.

Что делать? Что делать?

Самое время было идти будить родителей и все им рассказывать…

Нет, не то!

Что смогут сделать родители? Ничего. Если они встанут на пути кота, то окажутся такой же жертвой, как и он. А этого допустить Толик не мог.

– Черт! Черт! Черт! – прошептал он в темное окно.

И все из-за сумасшедшей Козиной, которая вообще непонятно куда делась. У Толика было серьезное подозрение, что не кот утащил ее к себе, а она сама где-то отсиживается, боясь мести учителя.

Опять не то!

От кота не скрыться, он везде найдет. Значит, прятаться Ленка не может.

Сходить, что ли, к Козиной ночью и проверить, дома она или нет?

Толик совсем запутался.

Он подошел к стене, пару раз стукнулся лбом, прислушался к звенящей пустоте в голове. Пустота отозвалась трезвонящим телефоном.

От неожиданности Карасев вздрогнул. Машинально прислушался, не заплакала ли Настя, и только потом бросился в коридор. Он был на сто процентов уверен, что звонят ему.

И не ошибся.

С Анисимовым они сидели за одной партой третий год, но дружба их не складывалась – не было у них общих тем для разговоров, списывать друг у друга не могли, потому что учились одинаково средне, да и жили далеко – в гости не находишься. К тому же после рождения Насти Толику было не до друзей. Так что вчерашняя драка никого не удивила. А вот Лешкин звонок озадачил Толика. Он ожидал услышать кого угодно, даже Бледного, но не Анисимова.

Леха был краток.

– Смирнова все родителям рассказала. Они навели шухер. Моим звонили. Собрали какой-то комитет, хотят сегодня в школу идти разбираться.

Прав был Рязанчик – с девчонками связываться не стоило.

– Надо их опередить, – не унимался Леха.

– А что мы можем? – Толик был уверен, что взрослые всегда поступают правильно. – Пускай сами разбираются с этим придурком.

На том конце провода повисла тишина. Видимо, Анисимов не ожидал такого ответа. А потом пошли гудки отбоя.

Толик повертел в руках трубку, встретился глазами с мамой, та укоризненно качала головой. Из комнаты послышалось недовольное кряхтение Насти.

– Давай отключим телефон, – предложил Карасев. – А то звонят, звонят, – как можно равнодушнее произнес он и выдернул шнур из розетки. – Мне надо в школу пораньше. Ага?

За дверью раздался плач, и ответить мама не успела. Толик решил молчание принять за согласие и пошел в комнату переодеваться.

Анисимова он встретил около школы.

– А ты чего в это дело лезешь? – Толик напустил на себя побольше суровости. – Ты же не верил мне.

– Раньше не верил, теперь поверил, – буркнул Леха, кутаясь в короткое пальто. – Мать Козиной моей мамаше истерику закатила. Та давай валерьянку пить, ключи у меня отобрала, велела дома сидеть. А я что, дурак учебники читать, когда такое происходит? Сами во всем разберемся.

Толик засунул руки глубже в карманы брюк. Куртки у него не было, поэтому он натянул на себя все свитера, но теплее от этого не стало.

– И что ты хочешь? – буркнул он, прислушиваясь к себе. Царапки молчали.

– Пошли к этому родственнику, узнаем, что там и как. Если кот из-под земли вылез, значит, охота продолжается.

– Надо Швабре позвонить, предупредить, – вспомнил Толик про Верку. – Она первая на очереди.

– За ночь с ней ничего не будет. – Лешка не был таким сентиментальным. Ему не терпелось поскорее уже что-нибудь сделать, а не бегать за сопливыми девчонками. – Мы ее утром около дома встретим и до школы проводим. Пошли.

Они обогнули школу, белое четырехэтажное здание с низенькой пристройкой спортзала, прошли школьный сад и через заднюю калитку вышли на улицу. Леха попетлял среди тихих дворов и вывел к мрачному многоподъездному дому.

– Здесь…

Анисимов перелез через низкий заборчик ограды, прошел по оттаявшей клумбе и привстал на цыпочках около окна, забранного решеткой.

– Он в подъезде скрылся, – шептал Леха. – Я за ним не пошел. Только заметил, что он на первом этаже к двери повернул. Я обежал вокруг дома, как раз здесь, – он показал на окно, – свет загорелся, и этот брат шторы стал задвигать. Точно, его квартира! Он на меня еще из окна посмотрел и отвернулся. Значит, не узнал. Я тогда и решил, что это не Бледный. Жалко, что здесь решетка, в комнату не влезть.

– Залезешь ты, и что дальше? – Карасев раньше не замечал за соседом по парте такой жажды приключений.

– Надо же посмотреть, что там происходит.

– Ничего не происходит, – разозлился Толик. – В углу стоит диван, на диване спит человек.

Штора дернулась. Ребята как по команде бросились под окно.

– Как же! – с восторгом прошептал Анисимов. – Такие дела творятся, а он спать будет!

Но Толик его уже не слушал. Ему показалось, что вдоль машин, припаркованных во дворе, ползет тень. Наверняка это был кот. Тень продолжала двигаться, не приобретая конкретных очертаний. Миновав машины, тень упала на асфальт и темным пятном поползла к подъезду.

Лешка еще бормотал о том, как сначала не поверил всем этим россказням про привидения, а потом все увидел сам, а Толик продолжал наблюдать за странным движением.

Тень приподнялась над землей, превратившись во что-то бесформенное, похожее на мешок, медленно катящийся по асфальту. Странное образование прошло сквозь дверь. И тут же над головой ребят в комнате загорелся свет.

Карасев пришел в себя и потянулся к подоконнику.

Плотные шторы скрывали комнату. Отражения прыгали по грязно-желтой ткани.

– Он там не один, – прошептал Анисимов. – Там кто-то еще. Замер в углу.

Фигур за шторой действительно было две. Одна металась по комнате, другая стояла, не шевелясь.

– Помолчи, они что-то говорят, – Толик пихнул в бок не перестающего болтать Леху.

Из приоткрытой форточки слышалось бормотание.

– Туда бы забраться, – вздохнул Анисимов, прикидывая расстояние от земли до подоконника и оттуда до форточки.

Толик же смотрел на высокого Анисимова.

– Ну-ка, присядь, – скомандовал он и стал снимать ботинки.

– А чего ты? – возмутился Леха. – Давай я полезу.

– Я легче. – Карасик пригнул долговязого одноклассника к земле.

Стараясь не грохотать жестянкой карниза, он подобрался к форточке.

В основном говорил тот, что бегал по комнате, – голос метался туда-сюда.

– …пропало! Так не может больше продолжаться! Твой план не срабатывает!

– Я потому и пришел, что тебе нужна помощь. И в первую очередь ты должен перестать так волноваться. Все рассчитано верно.

Второй голос был глухой и безжизненный.

– Кот с ними не справляется, – взвизгнул бегающий. – Они его не боятся. Он бессилен против детей.

– Они сильны, когда их много. Их нужно брать поодиночке. Не натравливай кота на толпу. И не связывайся с мальчишками. Что там со списком?

– Вот он. Но я их не различаю. Все эти дети на одно лицо. Мне кажется, что каждый идущий навстречу подросток – твой ученик!

– Не страшно. Ты их почувствуешь. Времени осталось мало, но ты успеешь. У тебя же получилось сегодня?

– Да. Но это вышло случайно. Кот сам его нашел. Это была его месть.

У Толика нехорошо защемило в груди. О ком он? На чердаке было столько народа…

– Не обижай котика, корми лучше. Он все сделает. Не торопи. После каждого выхода ему надо восстановить силы.

– Это для тебя нормально? – чуть не зарыдал бегающий. – А я смотреть на него боюсь.

– Заткнись! – Вторая тень впервые сдвинулась с места. – Ты всегда был ни на что не способен. Хлюпик! Делай что тебе говорят! Вот, возьми это.

Две тени встретились.

– Теперь ты их тоже будешь узнавать.

– А что, если меня поймают?

– Не поймают. Дети тебя боятся. А у взрослых они помощи не попросят. Что они им скажут? Прекрати дергаться! Вчера ты смог уйти, уйдешь и потом. Смени место. Там слишком людно.

– Не я выбрал этот дурацкий двор. Слушай, зачем ты вернулся? Лежал бы себе тихо! При жизни от тебя покоя не было, сейчас не отстаешь. Твои проблемы, решай сам. Я тебе здесь не помощник.

– Молчи, нюня! Сказано делай – значит, делай! И не спорь со мной. Ты же знаешь, я старший! Слушай: теперь он живет в новом месте. Там, откуда ты его достал.

– У меня какое-то странное чувство, – пробормотал бегающий и остановился.

Рука у Карасева зачесалась.

– Я кого-то вижу!

– Я давно вижу. Вот тебе и шанс. Кот знает имя?

– Знает, я два дня назад его назвал. Но там два человека.

У Толика родилось смутное подозрение, что говорят о них.

– Это неважно! Сосредоточься на одном! С остальными разберемся!

Штора резко отъехала в сторону. Перед Карасевым возник высокий силуэт мужчины. В глубине комнаты Толик успел заметить Бледного (какого только?) с чем-то в руке. Засмотревшись, Карасев не заметил, как с форточки соскользнул черный комок.

Кот прыгнул ему прямо на лицо. Толик успел выставить руки и вместе со зверем свалился на землю. Кот, дико зашипев, взмахнул лапой и застрял. Когти зацепились за марлевую повязку на руке, и чем больше убийца дергался, тем больше запутывался в бахроме бинта.

Карасев сжал пушистое тельце двумя руками. Еще секунду он видел перед собой яростно оскаленную морду.

А потом над ним склонилось сосредоточенное лицо Козиной. Он мог разглядеть каждый завиток на голове у Ленки, ее вздернутый носик, нахмуренные брови.

– Убирайся! – крикнула она.

Этот крик дошел до Толика, словно сквозь толщу воды.

Козина смотрела на кого-то, стоящего прямо перед ней.

– Спрашивай, – произнес скрипучий голос.

Перед Ленкой был стол с ватманом. На ватмане в луже воды лежало перевернутое блюдце.

– У нас есть о чем поговорить, – проскрипел невидимый Карасеву собеседник.

Козина исчезла, и на ее месте появилось большое блюдце. Сверху, переливаясь через край, в него текло молоко. Белые капли падали на грязный снег, прыгали по черному асфальту.

– Пей, киска, – пел все тот же хрипловатый голос. – Пей, лапочка. Набирайся сил.

Когда черная голова склонилась над блюдцем, изображение снова изменилось.

Теперь от Толика пятилась Сухоребрая. Казалось, глаза ее вот-вот выскочат из орбит.

– Как ты могла! – крикнула она, поднимая руки со сжатыми кулаками.

Скрипнув ботинками, она развернулась и бросилась бежать в темноту.

Сухоребрая исчезла, но остались звуки. Кто-то мчался вверх по лестнице, слышалось напряженное сопение, перед глазами мелькали истертые ступеньки.

– Где же он? Где? – шептал голос.

Потом ступеньки закончились, и прямо на Карасева глянул он сам. Лицо его мгновенно побледнело, челюсть сначала безвольно поползла вниз, а потом рот раскрылся в жутком крике.

– Не ори! – приказал голос из-за спины.

Толик обернулся. Там стоял Малахов, в руке он сжимал палку, с какими бабушки ходят по улицам.

Андрюха замахнулся, но палка выскользнула из его пальцев. Шипя, кот прыгнул вперед.

Толик заорал, понимая, что Малахов на этот раз не справится, что ему нужно срочно помочь… И разжал руки.

Раздирая нитки бинта, кот рванулся и кувырком полетел в кусты.

Карасев перестал кричать и глянул в окно.

Серое пятно скользнуло вдоль дома и исчезло в темных сугробах.

В окне появился испуганный Бледный. Он встретился взглядом с Толиком и стал поспешно задергивать штору.

– Стойте! – Карасев бестолково взмахнул руками, словно мог перелететь разделявшее их расстояние или просочиться в форточку. – Объясните, что это? Заберите кота! За что?

Он не собирался разбивать стекло. Это вышло само собой. От обиды Толик машинально ударил по окну, и стекло, глухо звякнув, осыпалось вниз.

Из-за шторы появилось зеленое от страха лицо Бледного.

– Хулиганы, – заорал он тоненьким голоском. – Милиция! Стекла бьют! Пожар!

За спиной ребят взвыла машинная сигнализация. От неожиданности Толик отбежал в сторону и налетел на Анисимова.

– Ходу! – выдохнул Леха, хватая Карасева за рукав свитера.

В окнах дома стал загораться свет, появились люди. Кто-то держал в руке телефон.

– Вызывать милицию? – раздался удивленный голос.

Анисимов с силой развернул Карасева в сторону школы и толкнул в спину. Толик все еще медлил, поэтому Леха махнул рукой и помчался вперед. Было видно, как быстро работают его локти, как развеваются на ветру светлые волосы.

Только сейчас, глядя в спину Анисимову, Карасев понял, что за картинки он видел. Никакое это было не кино, а самая настоящая действительность. То же самое, только в сокращенном варианте, он уже видел во дворе Мелкой, когда оттолкнул от себя этого проклятого кота. Сейчас же он все истории досмотрел до конца.

Козина, Сухоребрая, кот, он сам, Малахов…

Малахов!

– Леха, стой!

Но Анисимов уже скрылся за деревьями.

Карасев добежал до крыльца школы и остановился. Где живет Малахов, он не знал.

В задумчивости Толик поковырял перевернутую девятку на табличке – школе до сих пор не вернули ее законный номер.

– Черт! – В сердцах Карасев стукнул по двери, и вместе с болью в кулаке в голову пришла хорошая идея. – Кое-кто точно знает, кто где живет, – пробормотал он и уже привычным маршрутом направился к проклятому двору. Пока они с Анисимовым бегали туда-сюда, пока торчали под окнами Бледного, прошло достаточно времени. Часы показывали восемь, самое время наведаться к кому-нибудь в гости.

Здесь ему повезло – сонный Рязанчик как раз выгуливал свою неказистую собаку со смешным именем Цуцка.

– Опять на охоту вышел? – Костян покосился на грязную повязку на руке Карасева. – Кто на этот раз?

– Малахов. – Толик пытался удержать Цуцку на расстоянии, чтобы она грязными лапами не испачкала его пока еще чистые брюки. – Пойдем, покажешь, где он живет.

Костян поворчал для приличия, отвел собаку и вернулся уже с портфелем. Топать пришлось через весь район. Дверь им никто не открыл. Не найдя Малахова, они отправились обратно и успели в школу только ко второму уроку.

– Карасев!

Поворачиваясь на директорский голос, Толик успел подумать, что некоторые прогуливают – и ничего, а как он единственный раз пропустил урок, так сразу попался Маргарите.

Но директриса встретила их не случайно. Ребят ждали.

– Карасев, Рязанов! Зайдите ко мне в кабинет.

– А чего сразу я? – пошел в атаку Костян. – Мы Малахова навещали, он заболел.

– Вот об этом вы мне и расскажете! – Маргарита Всеволодовна отвернулась, давая понять, что ее приказания не обсуждаются.

В кабинете со знаменитым красным ковром сидела невзрачная женщина в милицейской форме, в углу переминалась старушка, перед столом сгрудились Мелкая, всхлипывающая Смирнова с Зимой, что-то изучающий в окне Пращицкий, взъерошенный Анисимов. Кувшинников с Дантовым, как всегда, стояли особняком. За Смирновой возвышалась дородная женщина, руки она держала на подпрыгивающих от плача плечах Каринки. А со стороны директорского кресла стоял Бледный и мял в тонких пальцах черную шляпу.

– Охоту с борзыми я объявляю законченной, – произнесла Маргарита, садясь на свое место. – Это, – рука с красными ногтями показала на женщину в милицейской форме, – Виолетта Семеновна, сотрудник детской комнаты милиции. А это, – кивок за спину, – Петр Сергеевич, брат вашего учителя, Павла Сергеевича Бледного. Я надеюсь, вы его помните?

Склоненные головы вразлад кивнули.

– Во вторник в классе произошло ЧП. – С каждым словом директрисы головы учеников 7-го «А» склонялись все ниже. – Исчезла Козина. Ее ищут. И найдут! – с нажимом произнесла Маргарита, всем телом повернувшись к милиционерше. Виолетта Семеновна кивнула и тоже склонила голову – голос директрисы действовал и на нее. – С этого момента мне не перестают жаловаться на вас. Карасев! – Толик поднял глаза и тут же опустил их. – Ты зачем испортил вывеску перед входом? Зачем изменил номер школы? Мистификации захотелось? Я смотрю, у вас в классе слишком много любителей заниматься чертовщиной!

– А чего сразу мы? – протянул Пращицкий и тут же получил порцию испепеляющего взгляда.

– Молчать! – От директорского голоса подпрыгнули даже стулья. – То Козина каких-то духов в раздевалке физкультурного зала вызывала, то Карасев за черными котами охотится. Зачем вы лазили на чердак? Людям жить не даете.

Маргарита кивнула в сторону бабки, и Толик узнал ее. Это была та самая старушенция, что выглядывала из-за двери и обещала вызвать милицию. Слово свое она сдержала.

– Что это за история с восставшим из мертвых учителем и дохлым котом? Карасев, тебе больше заняться нечем, как пугать девочек в своем классе?

– Говорил я, с девчонками не связывайся, – прошипел Рязанчик.

– С котом мы, кажется, разобрались? – Маргарита снова сверлила взглядом Толика. – Всю поликлинику на ноги поставили. Тогда что это за утренние прогулки под окнами Петра Сергеевича?

Карасев открыл рот, чтобы все объяснить, но встретился с холодным взглядом директрисы и снова сник.

– Значит, так, други мои, – маленькая ладонь легла на стол, словно припечатывая сказанные слова. – Если вы не прекратите заниматься неизвестно чем, вами самими займется милиция. Еще одна жалоба, Карасев! Еще только один человек! Слышишь меня?

– Он не один был, – Митька даже не оторвал взгляда от окна.

– Не надо его защищать!

Крик эхом метнулся между стен.

– Малахова нет, – вспомнил Толик.

– Родители его увезли к бабушке, – ладонь снова хлопнула по столу. – Я еще раз говорю, Карасев, твои шутки зашли далеко. За такое по головке не погладят!

Карасев был растерян. Он так надеялся на помощь взрослых, так ждал ее. А вместо помощи… И главное, что сейчас ни скажи, против всего у Маргариты будет аргумент.

– Теперь вы видите, что никакой призрак вашего учителя вокруг школы не ходит? Это его родной брат. – Перед глазами ребят мелькнули красные ногти. – Что никаких мертвых котов нет. – Директриса ткнула пальцем в повязку на руке Толика: – Это все ваши фантазии. Я еще позвоню вашим родителям, чтобы они проследили, что за фильмы вы смотрите и какие книги читаете. Конец четверти! Нужно думать об оценках, а не о привидениях! И если кто-нибудь мне снова пожалуется, что ты, Карасев, что-то затеваешь, выгоню из школы! По тебе давно плачет колония!

Минуту все стоящие в кабинете осознавали сказанное Маргаритой Всеволодовной. Взрослые согласно кивали головой. У Карасева вертелся на языке вопрос: «За что?»

– Идите! – Рука с красными ногтями указала на дверь.

Ребята гуськом потянулись к выходу.

Толик сделал всего несколько шагов по коридору и в бессилии привалился плечом к стене.

Еще неделю назад все было хорошо. Всего неделю…

– Врет она все, – Рязанчик подошел к нему с видом заговорщика. – Нету Малахова, делся куда-то. Это она, чтобы не пугать нас, так сказала. Я сейчас под дверью подслушал.

– Делать надо что-то, – Анисимов еще больше взлохматил волосы. – Пускай Маргарита надрывается. Ну ее. От ее крика дело не поправится.

Мимо прошла Смирнова в сопровождении мамы, за ними пристроилась Зима.

– У, выдра, – прошептал Пращицкий, но его услышали.

Смирновская мамаша развернулась своим мощным телом. Кувшинников с Дантовым выросли между ней и Карасевом. Но женщина только погрозила всем пальцем и пошла догонять девчонок.

За спинами ребят кто-то тяжело вздохнул. Все оглянулись и лишь сейчас заметили пристроившуюся сбоку Мелкую. Анька всхлипнула и прошептала:

– Он опять убежал.

– Отстань ты со своим котом, – отпихнул ее Анисимов. – Вон, иди за Смирновой, она тебе объяснит, что происходит.

Дедкова покорно поплелась прочь, но Карасев перехватил ее.

– Погоди! – Все началось именно с этого котенка. – Здесь какая-то связь!

Секунду назад в голове было пусто, а теперь лихорадочные мысли мелькали с бешеной скоростью:

«Брат, тень, вылезающие из снега коты, убегающий котенок, блюдце с молоком…»

– Малахов никогда не любил котов, – неожиданно для всех заговорил Кувшинников. – У него всегда собаки были.

– А у Козиной?

Мелкая вновь зашмыгала носом, готовая разреветься. А Толик вдруг вспомнил одну историю. Однажды, он еще в школу не ходил, ребята в его дворе забили кота. Произошло это случайно. Серый ободранный зверь поймал воробья. Пока ватага мальчишек гонялась за ним и пыталась отобрать птицу, кто-то метко попал коту камнем в голову. Воробья тоже не спасли. Камни и палки бросали все, кто попал – неизвестно. Может, он? С тех пор Толик котов просто не переносил.

– У Ленки кот был, – слова Мелкой с трудом пробивались через спины стоящих перед ней ребят. – Маркиз. Она фотографии показывала. Черный. Ленка еще говорила, что целиком черными коты очень редко бывают, только кошки. А это кот был. Он у нее год назад появился. Ленка его очень любила…

– Врешь ты все! – Рязанчик схватил Дедкову за худенькие плечи, встряхнул и грубо толкнул в грудь. Растерявшаяся Анюта взмахнула руками и плюхнулась на пол. – Не знаешь, а языком трепешь! – Костяна было не узнать. – Не было у Козиной никаких котов! Рыбки одни! Катись отсюда, мелюзга!

Мелкая послушно поднялась и ушла.

– Ты чего на нее накинулся? – Анисимов первым прервал удивленное молчание. – Она же маленькая.

– Да все они, мелкие, вредные, – Рязанов все еще бушевал. – Что мы с ней носимся? Она чушь несет, а вы все слушаете! Не в этом дело. Нужно Бледного как следует расспросить. Или на кладбище сходить. Карасев, ты чего молчишь?

Как только Костян стал кричать на Аньку, мысли у Толика в голове сразу улетучились. Он окончательно запутался.

– Ты чего молчишь? – повторил свой вопрос Рязанчик. – Мы же тебе помочь хотим.

– Что за собрание? – Из своего кабинета выглянула Маргарита. – Я сказала: закрыли это дело. Или кто-то еще раз хочет со мной поговорить?

Ребята, как по команде, разошлись в разные стороны. Толик побрел в класс.

На своем месте тихо плакала Дедкова. Успокоившаяся Смирнова пыталась придать своему опухшему от слез лицу независимый вид. Швабра была бледна и старалась не встречаться глазами с Карасевым. Васильев сидел один, место Малахова рядом с ним пустовало. Пращицкий, как обычно, изучал пейзаж за окном.

Анисимов с грохотом отодвинул свой стул, шарахнул портфелем по парте.

– Мы решили идти на кладбище, – довольно громко произнес он, отчего Смирнова на своем месте подпрыгнула и собралась снова зареветь.

Рязанчик перегнулся через ряд и заговорщицки подмигнул.

– Верное средство, – поддакнул он. – Митяй говорит, что нужно на могилу святой воды налить.

Верка впереди тяжело вздохнула.

Анисимов побежал к первой парте уточнять план действий с Пращицким.

Швабра еще пару раз вздохнула и только потом повернулась к Толику, косясь на свою соседку, молчаливую Таньку Захарову.

– Я видела этого кота, – прошептала Верка.

– Ночью, что ли? – буркнул Карасев. Веркины переживания его сейчас мало беспокоили.

– Нет, раньше. – Швабра набрала в легкие побольше воздуха, как будто собиралась выдать большую военную тайну. – У Козиной был черный кот. Его еще собаки загрызли. Она всем об этом рассказывала. Я дома фотографию нашла.

И она сунула в руки Карасева учебник по алгебре. В середине лежала фотография. Улыбающаяся Ленка сидит на диване, рядом с ней пристроилась Сухоребрая, в сторонке стоит Зима. А на коленях у Козиной лежит иссиня-черный кот. Пронзительно-зеленые глаза в упор смотрят в объектив.

Толик моргнул и вместо этого кота увидел обезображенную одноглазую морду.

Может быть, все коты казались ему на одно лицо, но эти два зверя точно были похожи.

Карасев захлопнул учебник. Перед глазами у него стояла улыбающаяся Козина. Что-то здесь было не так.

Вернувшийся на свое место Анисимов прервал Толиковы размышления.

– После уроков за школой, – по-деловому сообщил он. – Митька возьмет все с собой.

Карасев поймал на себе пристальный взгляд Рязанова.

– Костян с нами напрашивается, – продолжал Леха. – Будем брать с собой?

Ответить Толик не успел, потому что в класс вошла математичка.

Глава VОбитатели чердаков и подвалов

На кладбище Толик не пошел, хотя Анисимов до хрипоты убеждал его, что это верный способ избавиться от всех проблем. Костян тоже почему-то не пошел. Узнав, что Карасев идти не собирается, он сразу после уроков куда-то убежал. Так и не дождавшись Рязанова, Митька с Лешкой ушли вдвоем.

Толик походил вокруг валуна, где земля вся была перекопана – кто-то засыпал могилу кота. В свежий холмик Митька воткнул палку, как он уверял, осиновый кол. Звучало неубедительно, но Карасев спорить не стал.

После отповеди директрисы Толик чувствовал себя неуютно. Ему совершенно не хотелось вылетать из школы, а тем более попадать в милицию. И по-хорошему стоило бросить все эти изыскания. Если здесь что-то есть, то пускай в этом копаются взрослые.

Карасев специально разорвал повязку на руке, чтобы убедиться, что для него события последних дней закончились.

Не закончились.

Ранки на руке потихоньку кровоточили. И никакая перекись водорода кровь не останавливала.

На ступеньках школы сидела Мелкая и с надеждой смотрела на Карасева. Про себя Толик привычно чертыхнулся и распрощался с мыслью закончить сегодняшний день мирно и спокойно у себя дома.

Чему быть – того не миновать, но он разберется в этом деле до конца.

– Пошли, – кивнул он Анюте и зашагал уже привычным маршрутом к проклятому дому.

Никакого кота на чердаке, конечно, уже нет. Это стало ясно из подслушанного разговора. И вряд ли новое место его обитания валун около школы – там слишком людно.

– Что на этот раз с твоим обормотом случилось? – спросил Толик, лишь бы прервать Анькины всхлипывания. Не переносил он девчачьих слез.

– Он опять сошел с ума. – Мелкая прибавила шагу, чтобы идти с одноклассником в ногу. – Меня укусил, головой открыл форточку и убежал. Я весь двор обегала… Его нигде нет.

– А черного кота возле своего дома ты не видела? – Карасев пытался найти хоть какую-то связь между происходящими событиями.

Дедкова покачала головой:

– Темно уже было. Я Мурзика звала, звала…

Было темно… В это время они приехали на машине «Скорой помощи» к школе и нашли разрытую могилу. Кота там уже не было, и он мог быть где угодно. В том числе вернуться на чердак. Почувствовав его присутствие, котенок мог испугаться и рвануть на улицу.

– И сильно он тебя оцарапал? – Толик потянул Мелкую за руку.

– Чуть-чуть. – Анюта послушно развернула ладонь. – У меня и не болит уже ничего.

На тыльной стороне ладони у Дедковой было три глубоких царапки, но они уже затянулись корочкой и побледнели.

Не то…

– А откуда ты знаешь, что у Козиной был кот?

– Так она рядом со мной живет, я его сколько раз видела, – обрадовалась Мелкая и весело закивала.

Толик замер.

– Козина живет в этом доме?

– Ну да, – Анюта произнесла это легко, как давно всем известный факт. – У меня 121-я квартира, а у нее – 123-я. Я к ней сколько раз в гости ходила, ее мама очень вкусные пироги печет. А еще Ленка у меня книги постоянно берет.

От удивления Карасев не мог сдвинуться с места. Маленькая незаметная серая мышка Дедкова дружила с первой красавицей класса Козиной, и об этом никто не знал. Да будь на ее месте любая другая девчонка, она раструбила бы об этом всем. Анька молчала и продолжала быть ниже травы тише воды.

– И что стало с котом? – Толик нашел в себе силы сделать шаг.

– Он погиб, – вздохнула Мелкая. – Его собаки загрызли недавно. Ленка очень переживала.

Толик про себя хмыкнул. Вечно девчонки из всего делают трагедию. Подумаешь, кот сдох! У него в первом классе два хомяка жили, так один загрыз другого. Жалко, конечно. Но это же не трагедия…

– Ленка говорила, что можно кота оживить, – все так же неспешно бормотала Анька. – И книжку показывала. Сказала, что верное средство знает…

– Что? – Толик остановился. Слова Мелкой только сейчас стали доходить до него. – А ну, повтори!

– Маркиза она очень любила, – испуганно пробормотала Анька.

«То Козина каких-то духов в раздевалке физкультурного зала вызывала, то Карасев за черными котами охотится…» – вспомнились вдруг слова директрисы.

«Неужели?»

– И давно это было? – Карасев сам себя слышал как будто издалека.

– На прошлой неделе.

– И ты молчала! – Толик рванул в сторону проклятого дома.

– А что я должна была говорить? – Дедкова еле поспевала за ним.

– Она рассказывала: у нее получилось оживить кота? – Впереди уже показались знакомые гаражи.

– Не знаю. – Бежать и говорить Мелкой было тяжело. – Ей помешали…

– Это было в понедельник? – Толик резко остановился, и Анька пробежала мимо.

– Ей нужно было нежилое помещение, чтобы там никто никогда не спал. – Дедкова с трудом переводила дух. – А у нее в квартире на кухне бабушка живет. Вот она вечером ко мне и пришла.

– И что?

Мелкая заморгала быстро намокшими ресницами.

– Не знаю. У меня котенок в окно выпрыгнул, я на улицу его искать побежала. А когда вернулась, Ленки уже не было. Она такое на кухне натворила… Меня потом мама ругала.

– А ватман там был? – От предчувствия близкой развязки Карасева пробил озноб.

– Блюдце разбила, пол водой залила, все табуретки опрокинула.

И без того бледная Анька стала вдруг еще бледнее. Толик обернулся. К ним шел Рязанчик. За ним, лениво виляя хвостом, бежала Цуцка.

– А я думал, ты на кладбище, – медленно произнес он, косясь на Мелкую. – Опять с мелюзгой возишься? И не надоело?

– Ты тоже не с волкодавом гуляешь, – грубо отозвался Карасев, кивая на грустную собаку. – Белого котенка не видел?

– Да Мелкая уже всем уши прожужжала про своего котенка, – Костян стоял, засунув руки в карманы, и уходить или давать им дорогу не собирался. – Вечно он у нее сбегает. Двери не закрывают, вот он и выбирается на лестницу. Завели, а следить не умеют!

Анька дернулась ответить, но только еще сильнее опустила голову.

Что-то между ними происходило, а что – Толик не понимал, и это его злило. Анька всегда всех боялась, но перед Костяном просто тряслась.

– Тоже мне зоолог! – Карасев сделал шаг вперед, загораживая поникшую Дедкову. – Чего ты на нее набросился? За своим зверем следи, он у тебя поводок съест.

Только сейчас Рязанчик заметил, что Цуцка с азартом вцепилась зубами в кожаный поводок. Пока он боролся со своей любимицей, ребята успели отойти на несколько шагов.

– Погодите! – раздалось у них за спинами. – Давайте я вам помогу. – Тяжело бухая ногами, Костян догнал одноклассников. – Пускай Мелкая идет домой, там поищет, вдруг он вернулся. Ты пойдешь на чердак, коты это место любят. А я в подвале посмотрю. Идет?

– Хорошо. – Анька покорно пошла к подъезду.

Все было слишком гладко.

– А чего я опять на чердак полезу? – решил поспорить Толик. – Что я там не видел? Да и прятаться там негде, я знаю. Пошли вместе в подвал.

– Зачем нам парой ходить? – возразил Рязанчик. – Иди ты в подвал, а я на всякий случай гляну на чердаке. Там рядом бабка противная живет. Она тебя еще раз увидит, обязательно Маргарите стукнет.

Звучало убедительно. Толик кивнул и пошел к подвалу. Костян помчался вслед за Анькой. Когда за ним захлопнулась дверь, на душе у Карасева заскреблись мыши сомнения. Что-то было не так. Но что, он понять не мог, и это его раздражало.

Во всех подъездах подвалы были закрыты. Оставались слуховые окошки.

– Кис-кис-кис, – позвал он около одного.

Из окошка выглянула серая грязная морда.

Толик плюнул и пошел прочь.

Оживить кота у Козиной получилось. Мурзик это почувствовал и сбежал. Сидел он на чердаке рядом с дохлым котом. Почему?

Зачем Бледный полез на чердак? Он же кота и так вызывал. Толик сам видел, как кот вылезал из-под двери.

Как Рязанов ухитряется каждый раз оказываться на месте событий, но с ним самим при этом ничего не происходит?

Что произошло вчера, когда Мурзик снова сбежал? Ожил черный убийца? Кто же его поднимал из-под земли, если Козиной больше нет?

Прервав свои размышления, Карасев рванул на себя дверь подъезда.

Сто двадцать первая квартира!

За дверью запела птичка звонка.

Никого.

Толик развернулся и на всякий случай позвонил в сто двадцать третью квартиру. На дребезжание звонка тоже никто не откликнулся.

Карасев побежал к лифту.

Костяна на верхней площадке не было.

Несмотря на уверения старушенции, дверь чердака все так же оставалась незакрытой – в дужке болтался замок, внизу зияла дыра.

Дверь распахнулась бесшумно. В воздух взлетели крупинки пыли.

Где-то здесь была лампочка.

Карасев пошарил рукой по стене. Стена была влажной, шершавой и неприятной на ощупь.

Выключатель не нашелся. Толик чертыхнулся и пошел вслепую, ногой исследуя пол перед собой.

– Кис-кис-кис, – позвал он на всякий случай.

Он решил выйти на крышу, но успел сделать только пару шагов.

Неожиданно у него за спиной загорелся свет. Толик крутанулся на месте и увидел, что под лампочкой кто-то стоит. Фигура тоже дернулась, быстро глянула на Карасева через плечо и бросилась в темный угол. Карасев побежал следом.

Сзади распахнулась дверь, звонко стукнув о стену, и свет погас. Но даже в темноте Толик видел прыгающего через трубы человека. Это был не Бледный, а кто-то другой, пониже и похудее.

– Стой! – крикнул Толик, отрезая убегающему выход на крышу. – Ты кто?

Неизвестный ойкнул и побежал в другую сторону. Ориентировался он на чердаке хорошо.

– Кто здесь? – От входной двери бежал Костян, оглушительно гавкала Цуцка.

Из-за этого шума Карасев не услышал, куда делся беглец. Толик выбрался из-за трубы, огляделся, и тут на него кто-то обрушился с такой силой, что Карасев полетел на холодный пол.

– Теперь ты не уйдешь, – с азартом прокричал Рязанчик, и Толик получил увесистый удар в живот.

Сквозь боль он успел заметить, как темная фигура выросла в дверном проеме и выпрыгнула на лестничную площадку. По ступенькам застучали быстрые шаги.

Костян бросил корчащегося на полу Толика и побежал к двери. Перегнувшись через перила, он какое-то время смотрел вниз, а потом медленно вернулся обратно.

Цуцка скакала вокруг поверженного Карасева, радостно гавкая и облизывая его лицо.

– Я ошибся, – Костян присел рядом на корточки. – Понимаешь, темно. Я смотрю, на меня кто-то бежит. Вот и решил…

Толик, кряхтя, поднялся.

– Ты хоть успел заметить, кто это? – тяжело переводя дух, спросил он.

– Может, Бледный? – нерешительно начал Костян.

– Для Бледного он слишком быстро двигается. – Толик поймал извивающуюся вокруг него Цуцку и сунул ее в руки однокласснику.

– Значит, бомжи, – уверенно заключил Рязанов, засовывая собаку под мышку. – Тепло, хорошо. Жить можно. А дверь открыта.

«Для бомжа неизвестный был слишком хорошо одет», – подумал Толик, но вслух говорить не стал.

Внизу на лестничной площадке их ждала старушенция.

– А я говорила, – заорала она, – пока вас всех не заберет милиция, походы на чердак не закончатся!

Толик опустил глаза.

Прощай, 966-я школа! Маргарита этого так не оставит.

– Бегаете, топаете! А особенно ты! – Карасев заметил, что бабка подняла руку. – Что ты здесь все шляешься? Директор про тебя не знает? А вот теперь узнает!

Толик удивленно вскинул голову. Говорила бабка не ему. Грозя пальцем, она шла на Рязаныча, собираясь, видимо, грудью столкнуть его с лестницы. Костян исподлобья смотрел на вредную старушенцию, и взгляд этот не обещал ничего хорошего.

Толика вновь разобрало зло – он перестал понимать, что вокруг него происходит.

– Бежим!

Он дернул Рязанова за собой и помчался вниз по лестнице. Но Костян не спешил.

– Я с тобой еще встречусь! – крикнул он напоследок и стал медленно спускаться.

От удивления бабка открыла рот, да так и замерла.

Злость в Толике переливала через край. Как только Рязанов показался на улице, он шагнул к нему.

– Ну, – мрачно начал он, – и что это такое?

– Ничего! – Костян спустил на землю присмиревшую Цуцку. – Будет она мне перед носом руками размахивать! Подумаешь, Маргарите скажет! Пускай сначала докажет, что это я был, а не кто-то другой. Она вообще старая, глухая и слепая, у нее память отказывает. Она не может никого помнить.

– А Мелкая где? – Толик только сейчас вспомнил, что давно не видел Аньку. Она почему-то не возвращалась. Может, нашла своего Мурзика?

– Я откуда знаю? – все еще кипятился Рязанчик. – Сбежала куда-то. Ты тут будешь надрываться, оплеухи за нее получать, а она за конфетами в магазин пошла. Все они, девчонки, одинаковые. Ты думаешь, я не искал ее котенка? Сколько раз! Почему на меня эта старушенция взъелась? Я этот чердак как свои пять пальцев знаю. У Мелкой ее дурацкий котенок сбегает через день, потому что следить не умеют. Завели бы лучше черепаху, она из коробочки не выползает!

Толик стоял и в который раз за сегодняшний день глупо хлопал ресницами. Он же успел про Рязаныча черт знает что напридумывать! Костян у него чуть не стал соучастником этих жутких событий. А оказывается, он тоже пытается по-своему помочь. Вот почему они постоянно сталкиваются. Вот почему он везде за ним ходит. Костян хочет поддержать его, а Толику мерещится всякая ерунда…

– Черт, – Карасев от досады сплюнул и завертел головой, прислушиваясь.

За гаражами раздалась знакомая песня – два кота орали так, словно их медленно пилили ножом. К этому крику примешивался тоненький жалобный писк.

Ребята переглянулись и побежали на голоса. Выгнув спину и вздыбив хвосты, два кота выясняли отношения. Они шипели, орали, напрыгивали друг на друга, размахивая лапами. Оба они были серыми в темную полоску. Толик облегченно выдохнул. Он очень не хотел увидеть здесь черного убийцу.

Вжавшись в ржавое железо гаража, за спинами котов сидел грязно-серый котенок и жалобно мяукал. Взрослые котяры, не обращая на него внимания, продолжали драться.

Увидев котов, Цуцка оживилась и, перекрывая их ор своим звонким лаем, бросилась в бой. Коты пошипели на нее, но решили все же убраться. Котенок, растеряв остатки храбрости, сел на хвост и закрыл глаза.

– Вот она, пропажа! – Костян подхватил собаку. – Забирай.

– Чего это я буду его забирать? – заупрямился Толик. – Вернется Мелкая, ты ей отдашь. Вы же в одном доме живете.

– А пока она не вернется, где я его буду держать? – не сдавался Рязанчик. – Сам видел, у меня собака. Она кошек не любит. Я отвернусь, Цуцка его разорвет.

Толик был другого мнения о рязановской псине, но спорить не стал.

– Что же мне, его домой тащить? – Карасев поднял с земли грязный вздрагивающий комочек. – Завтра суббота, где я буду Мелкую искать?

– Бери, бери! – хлопнул его по плечу Костян. – В понедельник отдашь! Ну, бывай!

Толик в растерянности глядел на дрожавшего котенка.

Взять, конечно, можно. Накормить, отмыть. Что он, за котенком не уследит? А вечером позвонить Мелкой, чтобы она пришла и забрала его. Вот Анька рада будет!

С этими мыслями Толик засунул Мурзика за пазуху и пошел в сторону своего дома. Но чем ближе он к нему подходил, тем больше понимал, что с котенком его в квартиру не пустят.

Где он его будет мыть? В ванне? Но там каждый день купают Настю, и мама пачкать ванну не даст. Где он его будет кормить? На кухне? Но там каждые три часа кормят Настю, и грязный котенок среди стерильных бутылочек будет некстати.

Карасев остановился.

Не понесет он котенка домой. Надо искать Мелкую. Не могла она далеко уйти. Бегает где-нибудь по округе и сейчас вернется.

Толик пошел обратно. Пригревшийся у него за пазухой котенок негромко урчал.

Во дворе Аньки не было. Дома тоже. Толик долго жал на кнопку звонка. Трель раздавалась явно в пустой квартире.

Карасев задумчиво потоптался на придверном коврике. Ему страшно захотелось оставить здесь котенка и уйти. Пускай Дедкова сама разбирается со своей живностью.

Он уже собрался спустить Мурзика на пол, как вдруг почувствовал, что у него ноет рука. Царапки пульсировали, но не больно. Скорее неприятно. Словно кот был рядом, но нападать не собирался.

Карасев бросил взгляд на лестницу.

Никого.

Он прижался спиной к двери сто двадцать первой квартиры.

Котенок мирно дремал у него в ладонях.

Взгляд Толика уперся в квартиру напротив. Там пошуршали замком, и дверь распахнулась.

На пороге появилась Козина с черным котом под мышкой. На ней была темная куртка с капюшоном, надвинутым на глаза. Она не сразу заметила замершего от удивления Толика. А когда узнала, то дверь за ее спиной уже захлопнулась и бежать ей было некуда.

Черный кот, увидев Толика, зашипел, извернулся и упал на пол. Котенок в руках Карасева совершил такой же кульбит, но, вместо того чтобы спрыгнуть и убежать, забрался Толику на шею и попытался залезть под свитер.

– Ну, чего уставился? – Ленка грубо вывела одноклассника из ступора. – Дай пройти!

– Там, на чердаке, была ты? – спросил Толик, не двигаясь с места.

– Я перед тобой отчитываться не обязана!

Козина пошла на него.

– Еще как обязана! – заорал Карасев, отталкивая Ленку обратно к двери. – Всю школу на уши поставила! Где Малахов? Куда делась Сухоребрая? Мелкая пропала! Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь об этом?

Ленка быстро глянула на него из-под капюшона.

– Все знать нельзя, – буркнула она, вновь отпирая дверь. – Заходи, – кивнула она, возвращаясь в квартиру.

Толик вошел в темную прихожую. Котенок у него на шее зашипел и завозился с новой силой.

Козина прошла по коридору, свернула за угол. Щелкнул замок.

– Заходи, – повторила Ленка.

Из-за угла раздался сдавленный стон.

Рука молчала.

Толик побежал вперед.

Окна в комнате были занавешены плотными шторами. На столе горела лампа.

Толик обо что-то споткнулся и упал.

За его спиной тут же захлопнулась дверь.

Котенок шевельнулся.

Над собой Карасев услышал возню. Он приподнялся на руках и, к своему великому удивлению, увидел Мелкую. Она лежала на кровати и была запеленута в простыню, как младенец, по самые глаза. Даже рот был закрыт.

– Здрасте, приехали, этого только не хватало! – Карасев дернул на себя концы простыни. – Черт! Тебя-то как сюда занесло? – раздраженно спросил он, освобождая Дедкову.

Вместо ответа Анька заплакала.

– Так, поговорили.

Толик подошел к двери, на всякий случай подергал ее.

– Эй, Козина! – крикнул он в замочную скважину. – Открывай! Попадешься в следующий раз, пеняй на себя! Все хвосты повыдергиваю!

– Она нас убьет? – сквозь всхлипывания спросила Мелкая.

– Что ты несешь? – Толик прошел по комнате, отодвинул шторы. – Сейчас выберемся отсюда, найдем Козину и…

Он не стал говорить, что конкретно с удовольствием сделал бы с Ленкой. Для начала побить ее как следует не мешало бы! Вот ведь наворотила дел!

На рамах не было ручек, их открутили. Окна выходили на глухой пятачок двора, где даже машины не стояли.

Толик вспомнил свою комнату, из окна которой виден парк, и вздохнул. Если бы ему пришлось всю жизнь смотреть на стенку, он бы тоже свихнулся.

Анька, перестав реветь, уже вовсю играла с котенком.

– Где ты его нашел? – В счастливых глазах Дедковой все еще блестели слезы.

– Мне Рязаныч помог. Оказывается, незаменимый человек… И собака у него смешная.

Анька перестала улыбаться.

– Гад он, твой Рязанов, – пробормотала она, и по щеке ее снова побежала слеза. – Это он меня сюда привел. Сказал, что котенок наверняка здесь сидит. А потом вместе с Ленкой связал и оставил. Перед Козиной на задних лапках скакал, все в глаза заглядывал. Говорил: все для нее сделает…

– Костян? – не верил своим ушам Карасев. – Что ты выдумываешь? Это был кто-то другой!

– А кто еще? Твой ненаглядный Костян с ней заодно!

– Как это – заодно? – запутался Толик.

– Вместе с Козиной!

– В каком смысле вместе?

Толик нахмурил лоб, пытаясь представить, что может объединять таких разных людей, как толстый неуклюжий Рязанчик и гордая красивая Козина. У них даже общих интересов не было.

Но Дедкова имела в виду совсем другое.

– Твой распрекрасный Рязанов, – с вызовом произнесла она, – давно на Ленку смотрит, провожает ее постоянно. Ленка над ним смеялась, говорила, какой он лох.

– Рязанов? – как попугай спросил Толик.

– Да об этом все знали!

– О чем? – Карасев совершенно потерялся. Семь лет вместе с ребятами учится в одном классе, а оказывается, ничего не знает. Совсем ничего.

– О том, что Рязанов в Ленку влюблен! Еще с пятого класса!

– Черт! – прошептал Толик, опускаясь на пол. – Так это он ее все это время прятал… Ленка, значит, на чердаке отсиживалась, а Рязаныч ей помогал. Вот почему бабка с последнего этажа его знала… – Карасев почувствовал себя маленьким глупым мальчиком, которого провели, как первоклашку. – Что же получается? Ленка оживила кота, а он после смерти сбрендил и стал на нас накидываться? А при чем тут Бледный?

– А я откуда знаю? – в голос заревела Мелкая.

С девчонками всегда так: надо дело делать, а они реветь…

– Подожди, подожди… – Толик заходил по комнате – к нему постепенно возвращалась способность нормально соображать. – Козина предупредила Сухоребрую и отдала ей книгу. Потом спряталась, разыграв весь этот спектакль с ботинками и рваным портфелем. Что же она Светку не спасла? Они же подруги! – Он уставился на Аньку, но та сидела, уткнувшись лицом в ладошки. – Не то… – Ноги вновь понесли Карасева по комнате. – Что она делала, чтобы вызвать кота?

– Ватман принесла, – пожала плечами Мелкая, утирая слезы. – Там буквы написаны были. Это известный способ! – легкомысленно махнула она рукой. – На ватмане пишешь буквы, по центру кладешь блюдце, под него крупу. Вызываешь духа, он отвечает тебе на вопросы.

– Кого вызываешь?

– Мертвеца какого-нибудь. Моцарта или еще кого. Если блюдце двигается, значит, душа того, кого вызывали, пришла и скажет все, что тебе нужно. Ты спрашиваешь, а она по буквам отвечает.

– Как же вы понимаете друг друга, если Моцарт нерусский? Он же наших букв не знает.

– Понимаем как-то, – пожала плечами Мелкая. – На том свете они все знают.

– И к тебе приходил кто-нибудь? – От услышанного у Толика волосы на голове зашевелились.

– Ко мне нет, а к Ленке приходил. Она умная.

– По горшкам дежурная, – отрезал Карасев. – Кого она вызывала?

– Моцарта, Петра Первого… – начала перечислять Дедкова, загибая пальцы.

– А Годзилу не пробовали? Очень милая ящерка. Разрушит полгорода и не заметит. – Толик взорвался. – У вас с головой все в порядке? Духов они вызывают!

– Так все делают, – заканючила Анька, прижавшись лицом к своему котенку.

«Если Настька будет этим заниматься, руки пообрываю», – мысленно решил Карасев.

– Тоже мне, колдуны! – Он снова нервно заходил по комнате. – Вам волшебную палочку в руки, и Гарри Поттер рядом с вами отдыхает. Кого она вызывала в понедельник?

– Я не слышала, у меня Мурзик сбежал, – захныкала Мелкая.

– Бледного она вызывала! – как приговор произнес Толик. – Видимо, он подсказал ей, как оживить кота. За это плату взял – месть. А твоя ненаглядная Козина, вместо того чтобы предупредить или послать Бледного к черту, испугалась и спряталась! Вцепилась в своего кота. Дался он ей!

– Она его любила, – сквозь всхлипывания пробормотала Дедкова.

– Ничего себе – любила! Да он убийца! Он людей убивает! Где Сухоребрая? Где Малахов? Если бы не я, Швабры тоже сейчас не было бы! – Толик бушевал. – Бедная Леночка, котика пожалела… – передразнил Карасев Мелкую. – Тебя она не пожалела! И еще неизвестно, что сейчас этот кот делает!

Толик вновь споткнулся о край ковра и плюхнулся на пол. Боевой дух из него тут же улетучился, он почувствовал усталость. Пол приятно холодил разгоряченную щеку. Перед глазами был пыльный ковер, кровать с полуспущенным покрывалом, а под кроватью виднелось что-то белое.

Толик потянулся и вытащил лист ватмана. По центру на нем был нарисован круг, а вокруг, как лучики солнышка, разбегались буквы, весь алфавит – от «а» до «я».

– Не приходил к тебе никто, говоришь? – медленно начал Толик, разглаживая лист. На столе он заметил блюдце с крупой. – Обидно… К Козиной приходит, а к тебе нет. Надо исправить несправедливость.

Он разложил ватман на полу. Чтобы лист не скручивался, на концы бухнул найденные в комнате книги. Блюдце с крупой легло по центру.

– Помещение должно быть нежилое, – пискнула Анька.

– Мы здесь и не живем, – нервно хихикнул Толик. – Что дальше делать надо?

– Волосы распустить. – Мелкая потянула за резиночку в волосах. – Расстегнуть воротник и манжеты. Кольца снять. И часы.

Карасев хмыкнул, засучив повыше рукава свитера. Расстегивать ему было нечего.

– Дальше!

Анька коснулась его ледяными пальцами.

– Кого вызывать будем? – прошептала она.

– Бледного, – жестко произнес Толик. – У меня к нему пара вопросов есть.

– А если не получится? – Мелкая отдернула руку, которая уже потянулась к блюдцу.

– Получится, – зло хмыкнул Карасев. – Ему далеко идти не придется.

Глава VIПривидения приходят и уходят

Сначала Толику показалось, что погасла лампа. Он мельком бросил взгляд на стол – оттуда шел тусклый свет.

Царапки на руке ожили, предупреждая об опасности.

Котенок взвыл и бросился под кровать.

Карасев сжал Анькины пальцы, и она перестала жалобным голосом просить Бледного явиться.

Воздух сгустился и потемнел. На фоне лампы это было особенно заметно – вот тут светлый участок комнаты, а тут кромешная темнота.

Толик услышал, как Анька всхлипнула и перестала дышать.

Если бы Карасев не был уверен, что это Бледный, он бы его не узнал. Павел Сергеевич вытянулся, черты лица его стерлись, а голос (правда, заговорил он не сразу) стал глухим и безжизненным.

По полу потянуло сквозняком. Толик вдруг сообразил, что сейчас будет общаться с привидением, и ему захотелось выйти в окно. Он даже дернулся встать, но глянул на сморщенное от слез лицо Дедковой и остался.

Блюдце под Анькиной рукой шевельнулось и поползло к первой букве.

«С-П-Р-А-Ш-И-В-А-Й-Т-Е!»

Блюдце почти замерло. Рука Мелкой дрожала.

Дедкова выжидательно посмотрела на Толика.

– Спрашивать нечего, – хрипло произнес он. – Сами все рассказывайте.

Блюдце шевельнулось. Толик поморщился. По тем картинкам, что он увидел, коснувшись кота, Бледный говорил с Козиной.

Застывшее на секунду блюдце снова поползло по ватману.

«С-П-Р-А-Ш-И-В-А-Й-Т-Е!»

– Ладно… – Толик взъерошил волосы, собираясь с мыслями. – Вас вызвала Козина?

Блюдце подползло к слову «Да», написанному в нижней части листа.

– Вы пришли мстить?

Блюдце остановилось над словом «Нет».

– А зачем вы пришли?

Блюдце двинулось по ватману, а Толик снова схватился за голову. Так они будут разговаривать вечно. Он положил ладонь на блюдце. Оно заметно вырывалось из-под его руки.

– Вы можете говорить?

Блюдце дернулось туда-сюда. Тень набухла, словно призрак боролся сам с собой. Раздался треск, и блюдце поделилось на две части.

Тень метнулась по комнате и начала растворяться.

– Никуда вы не уйдете! – Толик прыгнул вперед, стараясь ухватить пустоту. – Мы вас не отпускаем!

Внутри тени вздохнули, и низкий голос произнес:

– Противные дети!

– Вот это другой разговор! – Карасев хлопнул в ладоши. – Рассказывайте! Все так и было? Вы пришли, и она попросила оживить ее кота?

Тень пришла в движение, подхватила осколок блюдца и швырнула в стену.

Выглядело это устрашающе, но Толик решил на время забыть страх. Если Козина осталась жива после общения с неугомонным духом, то и он, Карасев, еще поживет. А про цену они потом поговорят отдельно.

– Я умер! Что вы от меня хотите? – завопило привидение, нависая над ребятами.

Анька заплакала. Толик втянул голову в плечи.

– Расскажете все и можете уходить. – Он искренне хотел придать своему голосу уверенность и строгость, но ничего не выходило. В голове застряла мысль: «Сейчас убьет!»

– Я расскажу, – прошипела тень. – Но уйду не один. Ты пойдешь со мной! – Призрак кивнул в сторону Карасева. – А заодно и еще кое-кто.

Толик привычно почесал руку. С походами неизвестно куда можно будет разобраться потом.

– Начинайте!

– За все рано или поздно приходится платить. – Привидение пульсировало, то расползаясь, то приобретая очертания человеческой фигуры. – Сначала вы шутили, потом я пошутил. За вами числится должок, и вы должны за него поквитаться.

– При чем здесь кот? – Толик направлял разговор в нужное ему русло.

– Зря вы его обижаете, – голос призрака стал вкрадчивым и нежным. – Котик хороший. Он еще сможет сделать много дел. Лена хотела его оживить, она его оживила. Но у котика появилось небольшое заданьице – найти и уничтожить девятерых человечков.

– Это вам Козина рассказала про книгу и про розыгрыши? – мрачно спросил Карасев.

– Зачем? На том свете и так все известно. Я знаю вас всех! – Тень склонилась над Толиком. – И все вы будете наказаны! Вы станете жертвами в одном благом деле.

– И Козина?

– Лена – хорошая девочка, – после небольшой паузы ответило привидение. – Она извинилась и пообещала больше так не делать. К тому же она лишняя в моем списке.

– Хорошая отмазка, – хмыкнул Карасев. – Что дальше?

– Кот получает задание и выполняет его.

– Только троньте Швабру! – сжал кулаки Толик.

– Что ты сделаешь? – захихикал призрак.

– Разберу на запчасти! – пообещал Карасев.

– Как бы тебя самого на запчасти не разобрали, – проскрипела тень. – Твое имя коту известно… У кого-то есть кошачьи отметины…

На Толика накатила такая боль, что он беззвучно повалился на пол.

– Кажется, кто-то слишком много себе позволяет… – Привидение нависло над корчившимся на полу Карасевым. – Кажется, кто-то забыл, что такое гнев учителя!

– Не трогайте его!

Тихоня Дедкова склонилась над Толиком и погрозила маленьким кулачком маячившему над ним призраку.

– Тьфу ты! – отскочила назад тень. – Я и забыл, как вы все любите друг друга защищать! Я все сказал. Девять человек будут уничтожены. И произойдет это в ближайшее время. Козина поможет мне. Она слишком любит кота, чтобы его терять. Хороший котик…

– Но он все равно дохлый! – прошептал Карасев.

– Мертвый! – со значением поправило его привидение. – Причем мертвый так давно, что вы даже представить себе не можете. В этом мире все не просто так. Когда-то кот принадлежал мне. Он умер, и я его отыскал на том свете. Как я его любил в детстве! Теперь мне понадобилось, чтобы котик мне помог. Я его подкинул Козиной через несколько дней после своей смерти. В нужный день котик в очередной раз умер. Мы с Леной встретились, и я пообещал, что сделаю ее ненаглядного Маркиза вечно живым. – Тень хихикнула. – Взрослые, а в сказки верите. На земле нет ничего вечного. Даже скалы умирают, океаны пересыхают. Я ухожу. Вставай!

От боли у Толика из головы улетучились последние мысли.

– А ваш брат?

Призрак, направившийся было к нему, остановился.

– Он мне помогает, – коротко бросил он.

– Что он делает?

Вообще-то Толик захотел узнать, какую помощь брат оказывает брату. Но тень поняла его вопрос по-своему.

Там, где только что была темнота, развернулся большой экран. Все было так, как представлял Карасев. В углу стояла кровать. Около нее – стол. Вдоль стен – шаткие стеллажи, заставленные книгами.

На стуле, посередине комнаты, сидел взлохмаченный Петр Сергеевич Бледный и испуганно прислушивался к тому, что происходит за окном.

– Нет, нет! – взвизгнул он, вскакивая. – Я больше не хочу! Уходи!

– Не кричи!

Привидение скользнуло к экрану, протянуло щупальце к Толику и вместе с ним втекло в квартиру Бледного-младшего. От удивления Карасев только рот успел открыть.

– Черт, – прошептал он. – Фантастика! Гарри Поттер какой-то получается!

– Это кто? – увидев незнакомца, Петр Сергеевич ошалело заморгал ресницами.

– Один из девяти, – бросила тень, отползая в сторону. – Мы скоро уйдем.

– А-а-а! Я его знаю! – тонкие пальцы Бледного вцепились в Толиково запястье. – Это тот мерзавец, что приходил в прошлый раз и торчал под окном! Правильно, таких нужно уничтожать!

– Он тебя больше не потревожит, – успокоил брата призрак. – Что с нашими делами? Где кот?

– У девчонки. Но скоро вернется.

– У него есть задание?

– У него куча заданий! Но ни одно он еще не выполнил. Зверек начинает нервничать.

– Как ни одно? – Тень отлипла от стены и упала к ногам брата. – А Малахов? А Сухоребрая? А Зима?

Бледный-младший поморщился и побледнел.

– Что ты мне тычешь каждый раз в нос именами этих несносных детей? Я их скоро буду наизусть знать… – Петр Сергеевич нервно потер переносицу. – Никого он не достал. Мальчика увезли родители. – Карасев мысленно выдохнул – с Малаховым все в порядке. – Сухоребрая исчезла. Кот ее не чувствует. Зима отсиживается дома с соседской собакой. К ней не подойти. Если бы не этот негодяй! – Тонкие пальцы вывернули запястье, и сбитый с ног Толик упал на пол. – Я бы все уже сделал. Он всех предупредил. Он носит отметины.

– Не думай больше о нем. – Призрак приподнялся, руку Петра Сергеевича сверху прикрыла мгла, и тот испуганно спрятал ее за спину. – Считай, что он вычеркнут из списка. Что дальше? Лысогорова, Смирнова, Пращицкий, первая парта?

Привидение медленно проползло по ковру и поднялось к тумбочке, на которой лежала фотография класса. На Карасева перестали обращать внимание.

– Перестань дергаться. У тебя все получается хорошо. Котик все сделает. Не получится с первого раза, получится со второго. У него еще много жизней. И за каждую он возьмет жертву. И я уйду. Ты меня больше никогда не увидишь. Обо мне останется одна память…

Толик не стал ждать окончания разговора, к тому же произносимые слова были какими-то непонятными. Он бесшумно открыл дверь комнаты и шагнул за порог.

Карасев не очень любил ходить в гости, но кое у кого из одноклассников был и убедился, что в его районе всего три типа квартир. Быстро сообразив, что и где находится в этом доме, он легко добрался до прихожей, безошибочно нащупал замок и выбежал на лестничную клетку.

Здесь его скрутила привычная боль в руке. Кот приближался. Толик как будто видел, как грозное животное медленно идет через двор. И ничто его не может остановить. Ни камень, ни палка…

Сразу же вспомнились дикие коты, вылезающие из сугробов. Этих тварей смогла разогнать только Цуцка.

Карасев выглянул на улицу. На окно первого этажа вспрыгнул черный призрак. Он вскарабкался на форточку и исчез за шторой.

Из комнаты раздались истеричные крики Бледного-младшего и шипение тени – они только сейчас обнаружили исчезновение пленника.

Сколько мог, Толик пятился, стараясь не выпускать из виду дверь подъезда и окно. Но никто не пустился в погоню. У покойного были другие методы охоты.

Когда дом скрылся за деревьями, Карасев облегченно вздохнул.

– Надо же, какой длинный день! – пробормотал он.

Как только он об этом подумал, на улице появились люди. Они спешили по своим делам, разговаривали друг с другом, заходили в магазины. После всего случившегося это казалось просто нереальным. Толику захотелось поскорее забыть этот кошмар, оказаться в толпе, где ему никто и ничто не будет угрожать. Но в голове сидела мысль о Мелкой и Насте.

В жуткой кутерьме Толик подзабыл про свою маленькую сестру. Сейчас в нем проснулась совесть, требовавшая немедленно отправляться на молочную кухню. Он прикинул вероятность быть съеденным на оживленной улице, пошарил в карманах, проверяя деньги, и зашагал к проспекту.

Карасев успел только-только. Хмурая продавщица выдала ему положенное количество бутылочек и коробочек и тут же захлопнула окошко.

Толик прижал к себе пакет, содержимое которого приятно холодило поцарапанную руку. Поэтому он не заметил, когда ранки стали пульсировать. Как назло, дорога его лежала мимо проклятого дома. Здесь можно было поискать портфель, брошенный в пылу сражения с котами, попробовать выпустить Мелкую из козинской квартиры, а заодно попросить у Костяна на время его собаку для охраны. Но сначала не мешало бы занести продукты домой.

Карасев заколебался – уж больно не хотелось возвращаться сюда второй раз.

Кот бесшумно выскользнул из-за гаражей, мгновенно забрался на дерево, нависавшее над дорогой, и оттуда камнем упал Толику на шею.

Карасев схватился за голову, выпустив пакет из рук, бутылочки со звоном упали на землю. Они боролись, пыхтя и сопя. Кот норовил добраться до горла. Он когтями рвал толстый воротник свитера, все больше и больше в нем запутываясь. Толик хватался руками за шерсть зверя, но кот ловко уворачивался от его пальцев.

Неловко споткнувшись, Карасев упал на колени. Перед носом он увидел белую лужицу.

«Дома убьют», – подумал он и с яростью накинулся на кота. Зверь тоже удвоил натиск – свитер затрещал, поддаваясь острым когтям.

И тут Толика осенило. Натянув рукава на кисти рук, чтобы черный убийца не расцарапал их в кровь, он стащил кота со своей шеи и бросил на асфальт.

– Перекусить не хочешь? – спросил он, ногой подталкивая кота к белой лужице. – Смотри сколько жратвы! Налетай, пока другие не подоспели!

Кот не сразу сообразил, куда его толкают. Он еще пару раз дернулся в сторону Карасева, а потом заметил молоко.

Зверь замер в нерешительности.

– Кушай, кушай, – подбодрил его Толик. – А то помрешь голодной смертью.

Вряд ли кота напугала перспектива скорой кончины. Однако для порядка он пошипел, а потом опустил мордочку в лужицу.

– Не кормят тебя, наверное… – как мог, пожалел зверька Толик.

Он осторожно подтянул к себе пакет. Убытки были небольшие: три бутылки и одна вскрытая упаковка творога. Из этой-то упаковки Карасев сделал импровизированное блюдце. Кот допил молоко и принялся за творог. Еще у Толика было два пакетика сока, но они коту явно не подходили.

Пока зверь трудился над едой, Карасев уже собрался сматываться. Но какая-то сила заставила его опустить руку на блестящий черный затылок.

– Киска… – дрогнувшим голосом произнес он и поперхнулся.

Прямо перед ним стоял Петр Сергеевич Бледный, мял в руках групповую фотографию класса и бубнил, водя дрожащим пальцем по лицам:

– Сухоребрая, Дантов, Пращицкий, Карасев, Кувшинников, Зима, Смирнова, Малахов… Хотя этого сейчас нет в городе. И еще Лысогорова.

За спиной Бледного, как крылья, вздымалась темная тень его сумасшедшего брата.

– У тебя один день, – продолжал увещевать брата Павел Сергеевич. – Не найдешь, шкуру спущу.

Последняя фраза прозвучала очень зловеще.

Кот перестал смотреть наверх, его взгляд пополз вниз, к пустому блюдцу, где вместо молока стали появляться лица ребят.

– И правда голодный, – прошептал Толик, отрывая руку.

Кот выжидательно смотрел на него, облизывая усы.

– Чего тебе? – Карасев испугался, что убийца, подкрепившись, с новыми силами набросится на него.

Но зверь не шевелился и, не мигая, смотрел на своего кормильца неприятным зеленым глазом.

– Чего ты ждешь? – занервничал Толик. – Иди отсюда!

Кот послушно поднялся и потрусил за гаражи. И тут до Карасева дошло. Кот ждал приказаний. Не зря Бледный поначалу кормил его. Видимо, только тот, кто угостит кота молоком, и может ему приказывать.

– Подожди! – Толик подхватил пакет и побежал за зверьком. – Перестань охотиться на ребят. Никогда не возвращайся к Бледному. Ты свободный кот, делай что хочешь и никого не слушай! Понял?

Кот мигнул.

– Ты меня понял? – на всякий случай переспросил Карасев, надеясь, что такой необыкновенный кот как-то сможет показать, что он все услышал.

Кот еще раз мигнул, отвернулся и снова потрусил к гаражам.

Толик подумал, что надо было приказать коту помереть и не возрождаться, но зверь уже скрылся, а бежать за ним у Карасева не было никакого желания.

– Ну и дурак, что отпустил, – раздалось у него за спиной.

– Я сейчас тебе покажу, кто тут дурак, – с разворота начал Толик. – Понял?

Но Костян даже взгляда не отвел.

– Где я его теперь искать буду? – На его лице не было и тени смущения, как будто не он несколько дней всех водил за нос. – Опять по чердакам лазить?

– Мелкую сначала отпусти, а потом я с тобой поговорю.

– Пускай там посидит, меньше визга будет.

– Ну, все! – Карасев сжал кулаки и шагнул вперед.

Рязанчик глубже засунул руки в карманы куртки.

– Ты сначала на себя посмотри, потом в драку лезь. – Костян отвернулся и, сильно ссутулившись, пошел вдоль дома. – Пойдем, ничего с твоей Мелкой не случится.

– Он около школы, наверное, лежать будет, – зачем-то сказал Толик. – Там, где его последний раз закопали.

– Пошли, пошли, – Рязанчик только плечами повел. – Сам ей все расскажешь.

В первую секунду Карасев подумал, что вредный Рязаныч ведет его к директрисе. Кому еще нужен его отчет о проделанной работе?

Но вел Костян к себе. Они поднялись на второй этаж, открыли дверь, за которой раздавался радостный лай Цуцки.

– Зачем мы сюда пришли? – начал Толик, привычно отбиваясь от подскакивающей собаки. И не договорил. По длинному коридору к ним шла Козина.

У Толика снова сжались кулаки.

– Нашел? – Ленка бросила взгляд на Карасева и отвернулась от него к Рязанову.

– Он рядом, – заспешил Костян, ногой заталкивая Цуцку в ближайшую комнату и закрывая дверь. Карасев захлопал глазами от удивления. От прежнего Рязанчика ничего не осталось. Вместо хмурого, всезнающего, самоуверенного пацана около двери стоял растерянный мальчик, с тоской заглядывающий в глаза Козиной. – Около школы. Если хочешь, его можно привести.

– Это ты его выпустил из квартиры? – кивнула она в сторону Карасева. – Зря. Он будет мешаться. Когда слишком много народа посвящено в тайну…

Толику надоело наблюдать эту сцену, и он, демонстративно отодвинув Ленку в сторону, вошел в квартиру.

– Мне Бледный помог, – бросил он на ходу, борясь с сильным желанием убить Козину на месте.

Папа ему всегда говорил, что девочек надо уважать, жалеть и пропускать вперед. Что им надо уступать места в метро и подавать руку, когда они выходят из автобуса. Что их ни в коем случае нельзя бить.

Папа много чего говорил Толику, но сейчас он постарался обо всем этом забыть.

Для начала он сгреб Ленку в охапку, и Козина кувырком пролетела по длинному коридору рязановской квартиры. Костян попытался что-то сказать, но Карасев от него просто отмахнулся.

«За Малахова!» – мысленно начал отсчет Толик.

Ленка попыталась встать и скрыться в комнате, но Карасев оказался быстрее. Он ухватил ее за пышный хвост и дернул на себя.

«За Швабру!»

Козина взвизгнула и протянула руку, чтобы вцепиться в него ногтями, но на Толике был проверенный когтями кота свитер. Он оттолкнул Ленку от себя, и она спиной вперед открыла дверь в комнату.

Карасев хотел сказать: «За Сухоребрую!» Дальше по счету у него была Мелкая и он сам. Но подумать Толик ни о чем больше не успел, потому что увидел Светку, сидящую у низкого журнального столика, заставленного вазочками с конфетами и коробками с тортами. В руке у нее была чашка. Видимо, до этого в ней был чай. Но по подозрительно мокрой Ленкиной голове можно было догадаться, куда чай делся.

– Толик! – обрадовалась Сухоребрая, всплескивая руками, и чашка с легким звоном упала на паркет.

За спиной Карасева вздохнул Рязанчик.

Толик шагнул к сжавшейся на полу Козиной. Ей стоило врезать еще и за разбитые бутылки молока.

– Я все объясню! – взвыла Ленка, и Карасев остановился.

Выглядела первая красавица класса сейчас неважно. Лохматая, зареванная, с опухшим носом и осунувшимся лицом, с красными глазами. Чучело. К тому же дура. Так ей и надо! Пускай Костян полюбуется на свою матрешку. Толик в такую точно никогда бы не влюбился, скорее уж в Мелкую. Но даже на таких толковых пацанов, как Рязанчик, иногда находит затмение. Карасеву стало их жалко. Всех. Оптом. Испуганные, униженные. Тьфу на них!

– Объясняй, – милостиво согласился Карасев, упал в кресло и демонстративно выбрал в вазочке самую большую конфету.

– Он сам ко мне пришел! – Ленка утерла с лица слезы, шмыгнула носом. Костян услужливо подсунул ей под руку платок.

– Так я тебе и поверил! – Толик отхлебнул большой глоток чая. – Козина, не зли меня! – стукнул он кулаком по столику, от удара дружно подпрыгнула посуда.

Костян снова вздохнул. Видимо, в присутствии Ленки он терял не только дар речи, но и с последними мозгами прощался.

– Ну, правда же! – захныкала Козина, поглядывая на Светку. Но ее верная подруга молчала, изучая остатки разбитой чашки. – На следующий же день, как умер, – заспешила Ленка, боясь, что Карасев действительно разозлится. – Я даже подумала, что это кто-то другой. Правда-правда!

– Кто другой? Брат? – Толик уже косился на чашку в своей руке, думая, что пора и ее разбить о чью-нибудь голову.

– Какой брат? – взвизгнула Козина. – Маркиз.

– Маркиз? – Карасев осторожно поставил чашку на столик. – Это твой кот? Я думал, ты о Бледном говоришь!

Ленка быстро закивала.

– Конечно, о коте! Он умер. Его собаки покусали. Понимаешь, все время дома сидел, а тут вдруг сбежал. И на собак попал. Я его во дворе закопала. А вечером смотрю: Маркиз в кресле сидит, на том самом месте, где всегда сидел. И смотрит на меня так грустно… – Козина сделала паузу, собираясь пуститься в грустные воспоминания, но вовремя передумала и сухо продолжила: – Я сначала решила, что мне это снится, и просто так руку протянула. Ну, чтобы убедиться, что в кресле никого нет. Коснулась шерсти…

– Картинки! – подпрыгнул Толик. – Появились картинки!

– Да, – от волнения Ленка стала выкручивать свои длинные красивые пальцы. – Словно я сижу над ватманом и кого-то вызываю. Потом Маркиз убежал, а в кресле на его месте книжка осталась.

– «Как избавиться от учителя за одну четверть»?

Козина кивнула.

– Я поняла, что Маркиз хочет со мной связаться, только сам не может, хочет, чтобы я спиритический сеанс провела.

– Чего провела? – напрягся Карасев. Слово какое-то неприличное.

– Дурак ты, Карасев! – вдруг произнес Рязанов. – «Спиритус» по-латыни «дух» означает. Спиритический сеанс – это значит духов вызывать.

– А с тобой, – Толик решил пока на Костяна не обижаться, – я потом поговорю. – И повернулся к Ленке: – Провела свой сеанс?

– Я попыталась ночью кого-нибудь вызвать, – снова шмыгнула носом Козина, – но у меня ничего не получилось. Помещение должно быть нежилое. И вызывать должны двое.

– И тогда ты пошла в раздевалку физкультурного зала? – События последней недели стали наконец-то складываться в понятную картинку.

Ленка снова кивнула.

– Меня там уборщица заметила. Крик подняла, физруки прибежали, хотели к директрисе вести. Но помог Рязанчик. Он постоянно около меня крутился.

– И ты с того времени уже все знал? – перегнулся через ручку кресла Толик.

Костян в сотый раз вздохнул и обреченно кивнул головой. Толиком вновь овладела успокоившаяся было злость, но он решил ее приберечь до конца рассказа.

– Что дальше?

– Я к Мелкой пошла. Анька всегда мне помогала. Она даже не догадалась ни о чем. Я хотела ее с собой взять – вдвоем духов удобнее вызывать, но она могла проболтаться.

– А Бледный зачем тебе понадобился? Дедкова говорила, ты Моцарта обычно вызывала.

– После Маркиза книжка осталась. Я подумала, он хочет, чтобы я Павла Сергеевича вызвала и что-то у него узнала.

– Вызвала? – мрачно поинтересовался Толик.

– Вызвала, – вздохнула Ленка. – Мне даже показалось: он сам пришел. Я только ватман успела разложить, как блюдце двигаться начало, а потом и сам математик появился.

– С чего ты взяла, что это он? – Толик и не знал, что в нем талант следователя пропадает.

– Я этот голос и через двадцать лет узнаю, – прошептала Ленка, бледнея. – Сначала про Маркиза мне рассказывал, какой он умный и хороший котик. А потом мне ту четверть припомнил, как мы его изводили. И всех назвал.

– Так ведь он не от этого помер! – Карасев заметил, что Светка сидит, вцепившись в очередную чашку. От напряжения у нее даже костяшки пальцев побелели.

– Какая разница! – взвизгнула Ленка и забегала по комнате, под тапком у нее захрустели кусочки фарфора. – Оказывается, он не может на том свете успокоиться. Он, видите ли, перед смертью поклялся отомстить и теперь должен обещание выполнить.

– Ну и пускай мстит, – пожал плечами непонятливый Карасев. – Он же покойник, что он может сделать? Если бы не твой кот…

Ленка зашмыгала носом, и по щекам у нее снова потекли слезы.

– Он словно ждал, чтобы Маркиз умер. Это он его подослал, даже рассказал, как его оживить. Я сначала думала: помочь хочет. И только потом поняла, зачем ему Маркиз понадобился. – Козина перешла на крик. – Он сначала пообещал меня одну убить, а потом сказал, что, если я ему кота одолжу на время, он меня не тронет, с другими только разберется. И все!

– И ты согласилась? – В свой вопрос Толик постарался вложить как можно больше презрения, но у него не очень получилось. Слишком уж ситуация была глупая.

– Ты бы не согласился, когда перед тобой стоит мертвый учитель и обещает устроить медленную и мучительную смерть?!

– А как получается, что кот то мертвый, то живой? И почему он то тебя слушается, то Бледного? – У Толика в запасе было еще много вопросов.

– Он кота на время взял. Когда Маркиз выполняет его задания, он с ним. Когда кот ему не нужен, я могу Маркиза позвать.

– Ну и зови его!

Как все у девчонок складно выходит! Они не виноваты, так получилось! Непредвиденное стечение обстоятельств!

У Карасева снова зачесались кулаки, но он сдержался.

– А свое убийство зачем инсценировала? – задал последний вопрос Толик.

– Я предупредить хотела, – буркнула Козина. У нее как будто села батарейка. Только что она носилась по комнате, размахивая руками, а теперь бессильно сидела на полу рядом с пригорюнившимся Костяном. – А как я могла это еще сделать? – на последнем издыхании спросила она. – Светке книгу отдала, а когда Бледный зверствовать стал, позвала ее сюда. Если бы не твои собрания, все бы тихо прошло.

– Я, между прочим, тоже предупредить всех хотел, – насупился Толик. – Так хоть люди знают, могут дома отсидеться.

– Зачем? – вскинула тонкие брови Ленка. – Им ничего не угрожает. Всех, кто действительно мог пострадать, мы убрали из города. Костян малаховским родителям звонил и такого им наобещал, что они чуть свет из города уехали. Швабра из дома не выходит. Надо будет, сюда заберем. У Рязанова родители уехали в Египет на две недели. За ним тетка присматривает, но она заболела. Квартира в нашем распоряжении.

– Подожди! – приподнялся на своем месте Толик. – Ты же сказала, что Бледный всех назвал. Почему же другим ничего не угрожает?

Козина тяжело вздохнула и уронила голову на колени. Тогда заговорил Рязанов.

– Бледный – дурак, – произнес он, словно это ругательство звучало для него как заклинание. – Он думает, если коту имя сказать, так он и побежит всех убивать направо и налево. А кот, между прочим, приходил только к тем, кого видел. Светку видел. Зима постоянно у Ленки ошивалась. Малахов сам себя подставил. Тебя он случайно зацепил.

– Бледный коту фотографию класса показывал, – предупредил Карасев. – В каждого пальцем ткнул.

– А что фотография? Кого он там увидит? Чтобы охота правильная была, кот должен знать жертву. А так он бегает от этого дома до дома Бледного и сделать ничего не может. На фотографии не было наших адресов и номеров телефонов.

Сказанной шутке засмеялся только Костян. Его никто не поддержал.

Толик почесал затылок. Он был не согласен с тем, что кот ничего сделать не может. Рязанов заметил это движение.

– Ты у него единственная жертва, – как приговор произнес он. – Больше Маркиз никого не найдет.

– Хорошенькая перспектива, – пробормотал Карасев, поглядывая на свою исцарапанную руку. – Что же мне, за всех отдуваться?

Ответить ему никто не успел, потому что раздался звонок в дверь.

– Бледный, – ахнула Светка, роняя очередную чашку.

– Маркиз! – вскочила Ленка, бросаясь к двери.

– Стой! Убьет! – Костян кинулся следом за своей дамой.

У двери завязалась потасовка – Ленка рвалась открыть замок, а Рязаныч не давал это сделать.

– Он нас нашел, – прошептала Сухоребрая, стремительно бледнея.

От этих слов Толику стало не по себе. Рука привычно заныла.

Глава VIIДевять проклятых

Дверь распахнулась. Толик зажмурился и постарался не дышать.

Из коридора послышалось недовольное мяуканье, кто-то вскрикнул, раздался нервный хохот.

Карасев прищурился. Ему очень не хотелось открывать глаза. Сквозь ресницы он видел двигающиеся фигуры. Вот на пороге возник Петр Сергеевич Бледный с черным котом на голове, рядом с ним маячит невысокая тень его покойного брата. Кот недовольно шипит и рвет последние волосы на голове Бледного. Сам Петр Сергеевич при этом нервно посмеивается и пытается поймать кота за хвост. Тень носится вокруг и негромко подвывает.

– Математик пришел! – завопил Толик.

– Ну, у тебя и фантазия! – искренне восхитилась Светка, которая давно стояла в дверях и посматривала в коридор, где творилось что-то интересное. – Какой математик? Это же Митька с Дедковой.

В коридоре действительно стояла Анька Дедкова, по ней носился и орал радостный Мурзик. За ее спиной Пращицкий, размахивая руками, что-то объяснял Рязанчику. Рядом переминался с ноги на ногу Анисимов и широко улыбался.

Увидев Толика, Митька обрадовался.

– А я так и подумал, что ты здесь. Если жив, то обязательно сидишь у Рязанчика. – Пращицкий застыл в дверном проеме. – О! И вы здесь? – Митька мельком глянул на Ленку со Светкой и уставился на стол. – О! Чаек! Это то, что нужно. Мы просто вымерзли на этом кладбище.

К удивлению Карасева, Митьку совершенно не смущал вид живой Козиной. Как будто она и не пропадала никуда.

– Никого мы на этом кладбище не нашли. – Анисимов тоже пробрался к столу и уже бодро разворачивал фантик конфеты. – Костяныч, чайник поставь! – Леха повернулся к Карасеву: – Зря только ходили. Оказывается, Павлушу и не хоронили вовсе, а куда-то увезли. Это нам математичка рассказала. Мы ее по дороге встретили. Короче, странные вещи творятся с нашим Бледным.

– Куда уж страннее, – поддакнул Толик. – Я с ним немного пообщался. Он, правда, за последний год сильно изменился.

– Нам Анька все рассказала, – отмахнулся Митька. – И про Козину, и про тебя, как ты с Бледным куда-то смотался, а ее бросил.

– Я кота приручил, – стал оправдываться Толик.

– Ага! Этот котяра теперь от тебя никуда, – поддакнул Пращицкий, махнув куда-то в сторону. – Вон он стоит! Ни шагу по одному!

У Карасева внутри все оборвалось, рука болезненно запульсировала.

Неужели?..

За спиной окно. Второй этаж. Для кота раз плюнуть забраться.

Он медленно повернулся, в шее что-то хрустнуло.

Окно было занавешено плотной красной шторой, перед ним стоял диван с высокой спинкой. И никто с этого дивана прыгать не собирался.

Пращицкий жизнерадостно заржал.

– Ага! – заорал он, размахивая сразу тремя печеньями. – Ты теперь от всего вздрагивать будешь. – Вдруг он замер в испуге. Печенья вывалились из руки. – А! – заорал он, вскакивая и показывая трясущейся рукой в сторону коридора. – Бледный!

Все вскочили. Грохнулась на пол очередная чашка. Мимо Толика проскочила Сухоребрая и с разбегу врезалась в шкаф. Из-за поднявшейся суеты Карасев не сразу разглядел, что же там в коридоре происходит. Ему тоже захотелось куда-нибудь спрятаться, скрыться, чтобы больше никогда не видеть и не слышать этого кошмара.

– Дурак! – Ленка отвесила улыбающемуся Пращицкому звонкую оплеуху. – Это зеркало. Светка, хватит обрывать вешалки, вылезай оттуда. А ты, – она опять шагнула к Митьке, – угомонись со своими шуточками! Понял?

Только сейчас Толик заметил, что в коридоре, прямо напротив двери, висит зеркало, и при желании отражение в нем можно принять за призрак.

– Глупость все это, – Митька нашел чистую чашку и стал щедро лить в нее заварку. – Коты, призраки… Вот у моего деда в деревне был случай – закачаешься. – Он посмотрел на замерших слушателей и стал рассказывать: – У них на окраине стоял дом. В нем когда-то люди жили, а потом уехали, потому что в доме поселилось привидение. А дело было так. В доме жила семья, и был у них сын. Когда началась война, сына забрали в армию, и он стал летчиком. Сын прошел всю войну, его самолет ни разу не подбили, а сам он ни разу не был ранен. Но в последний день войны его сбили. Это был последний самолет, который упал на той войне. Вскоре после известия о его гибели в деревне стали замечать странные вещи. Собаки по ночам выли, домашние животные волновались, кошки на улицу перестали выходить. Пастух однажды видел, как что-то белое и бесформенное пронеслось вдоль деревенской улицы и скрылось в доме, где жили родители того парня. Тогда собрались все жители деревни и велели старикам убираться. Они и уехали. Но привидение осталось. Поэтому в дом этот больше никто не вселился. Только цыгане там иногда жили. Но недолго.

– А чего это все успокоились, если привидение осталось? – подал голос Анисимов.

– Какое привидение! – возмущенно заговорила Ленка. – Пращицкий, ты чего чушь какую-то рассказываешь!

– Не чушь, – серьезным голосом возразил Митька. – Недолго деревня жила спокойно. Через несколько лет там все коровы подохли. А потом в окрестных лесах грибы повывелись.

– Что за бред? – не унималась Козина. – Кому нужно твое привидение?

– А потом люди пропадать стали, – Митька не обращал внимания на Ленкины слова. – Сначала пропал пастух. Потом мальчишка, что в соседнем доме жил. Последний раз его видели, когда он шел мимо проклятого дома в лес. Говорили, что призрак подстерег его и выпил душу. А тело закопал в подполе своего дома.

Митька сделал выразительную паузу, оглядывая собравшихся.

– И чем все закончилось? – не выдержала Светка.

– Недавно дом снесли. Говорят, несколько экскаваторов сломалось, прежде чем он рухнул. При этом по всей деревне прокатился ужасный крик, и все петухи от страха онемели. Подпол раскопали и нашли тела всех пропавших людей. А через два дня умер тот милиционер, что стал вести это дело.

Пращицкий снова умолк.

– И все закончилось? – прошептала Сухоребрая, прижимая к себе чашку.

– Нет, – жестко произнес Митька. – Дух летчика переселился в другое место. Но теперь он стал злее.

– А чего это он злился? – не понял Леха.

– Он мстил деревне за то, что жители прогнали его родителей. И вообще ему обидно, что он был последним, кто умер на той войне.

– И где он теперь? – хмыкнула Ленка.

– Он стал вселяться в людей, – Пращицкий помрачнел. – Так он перебирается с места на место и ищет себе новые жертвы. В основном это дети. Потому что всем жалко, когда умирают молодые, только начавшие жить люди. И сейчас он уже выбрал жертву. – Митька снова медленно обвел взглядом присутствующих. – Это будешь ты!

Пращицкий прыгнул к Карасеву и вцепился в его свитер. От неожиданности Толик качнулся назад и вместе с Митькой повалился на стол. Девчонки завизжали. Вслед за ними заорал Пращицкий, на которого свалился чайник. Мурзик в Анькиных руках зашипел и нырнул под диван. Заржал Анисимов. Только Костян с немой покорностью смотрел на разгром в комнате.

– Я тебя сейчас убью! – взвыл Карасев, которому надоели розыгрыши одноклассника.

Но Митька и так глотал слезы от боли.

– Дураки, – всхлипнул он. – Совсем шуток не понимаете.

Он поднял обиженное лицо и вдруг стал стремительно бледнеть.

– Смотрите! – прошептал он. – Смотрите!

– Ну сколько можно придуриваться! – топнула ногой красавица Козина. – Достал уже!

– О-о-он лезет, – хрипло выдавил из себя Митька и задом стал отодвигаться подальше от дивана.

– Хватит из себя клоуна выделывать! – поддакнула Светка.

Леха опять заржал.

Толик бросил взгляд на окно.

Штора еле заметно шевелилась, словно кто-то бегал по подоконнику, не решаясь пройти в комнату. Но вот из-за красной ткани появилась черная кошачья голова с подбитым глазом. И тут же скрылась.

Кот снова пробежал по подоконнику. Замер.

– Ленка! Быстро тащи молоко! – скомандовал Карасев, вставая с пола.

Разговоры смолкли, все уставились на Толика.

Кот снова показался из-за шторы. И, как только Ленка выбежала в коридор, прыгнул в комнату.

– Маркиз! – обрадовалась Козина, появляясь в дверном проеме с пакетом молока.

– Сейчас это не Маркиз, – предупредил Карасев, но было поздно.

Ленка протянула руку к коту, и тот молниеносным движением вцепился в эту протянутую руку когтями. От неожиданности Козина запустила в любимца молоком. Пакет упал, из него полилась белая жидкость.

Светка головой вперед нырнула в шкаф. Анька оказалась под диваном. Пращицкий рвал на себя входную дверь, в панике забыв, как она открывается. Толик подхватил упавший пакет, вытащил из-под столика черепок чашки.

– На, пей!

Анисимов перестал размахивать стулом, которым хотел сбить забравшегося на Ленкины плечи кота.

– Маркиз! – взвыла Козина, пряча исцарапанное лицо в ладони.

– Жри, тебе говорят! – заорал Карасев.

Кот замер. Ему оставалось всего несколько движений, чтобы расцарапать Ленке шею, но он медлил.

– Киска, – снова позвал Толик и поставил черепок на пол. – Иди, покушай. – Он сел рядом с угощением и похлопал ладонью по ковру. – Иди, маленький. Проголодался, наверное.

Кот фыркнул хозяйке в лицо и спрыгнул с ее плеч.

– Смотри, какое вкусное молоко.

Маркиз недоверчиво принюхался к испачканному полу, лизнул пакет, опустил нос в черепок. В молоке мелькнул красный язык.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

– Отдохни, – Карасев опустил руку на загривок кота. – Ты среди своих.

Картинка ударила в ладонь. Перед глазами вспыхнул яркий свет. Толик сжал зубы, чтобы не закричать.

– Что? – надрывалась тень Бледного. – Он все еще жив? Но это невозможно! Он должен уже трижды быть мертв! Этот кот нам не подходит. Нам нужен кто-то другой!

– Паша, где ты найдешь другого? – раздался голос со стороны, но кот смотрел на тень Бледного, поэтому брата видно не было. – Это такие дети. Их ничем не возьмешь.

– Кому ты это рассказываешь? – От возмущения привидение стало набухать. – Я что, не знаю этих детей? Я их слишком хорошо знаю!

– Паша, – забеспокоился брат, – я говорил, надо было тебе идти куда-нибудь в другое место. Зачем ты пошел в школу? Это гиблое место. Взрослые на такой работе долго не живут.

– Что ты меня успокаиваешь! – Тень метнулась в сторону, и стало видно вытянутое лицо Бледного-младшего. – Не надо меня успокаивать. Хоть кого-то этот кот убить может? – Призрак Павла Сергеевича навис над котом. – Убей Козину. Это она все начала! Разделаешься с ней, примешься за Карасева. Потом Сухоребрую. Троих для начала будет достаточно. Иди. И без добычи не возвращайся!

Картинка смазалась, и Толик вновь стал видеть свою руку.

– Кушай, кушай! – повторил он, соображая, какую бы команду дать коту. – А потом…

– Стоять!

Сначала Толику показалось, что перед ним вновь вспыхнула картинка. Около шторы висело привидение Бледного.

Надо убрать руку, и видение исчезнет…

Карасев тупо посмотрел на свою руку, которой он опирался об пол. Вторая рука лежала на коленке. Кота он сейчас не касался. А значит…

– Быстро подошел ко мне!

Толик сжался. Полгода он вздрагивал от этого окрика: «Быстро пошел к доске и все решил!» А как решить, если в глазах все двоится от страха?

Кот перестал лакать и покосился на ребят.

– Ты что, паразит, делаешь? – продолжал разоряться Павел Сергеевич. – Тебе что было сказано?

Маркиз поджал ушки и послушно потрусил к привидению.

– Вернись, – позвал Толик. – Ты же поел… Теперь ты наш.

Кот остановился.

– Я кому сказал! – с угрозой в голосе повторил Бледный.

Кот сделал шаг в его сторону и опять остановился.

– Маркиз, – всхлипнула Ленка.

Кот мотнул головой и побежал к хозяйке.

– Вы же обещали, – Козина бесстрашно смотрела на призрак учителя. – Вы сказали, что меня не тронете.

– Я передумал, – противным голосом проблеял Павел Сергеевич. – Я не могу уйти, не отомстив.

– А придется! – Леха медленно поставил чашку на пол. Среди всех он был самым невозмутимым. – Зверь останется у нас, а вы убирайтесь! Вы давно умерли и ничего не можете нам сделать!

– Нет! – истерично взвизгнуло привидение. Будь он человеком, он бы затопал ногами. – Я приказываю тебе – убей их всех!

Услышав эти слова, Ленка испуганно подобралась. Кот, почувствовав ее панику, остановился, изогнул спину и зашипел.

– Поешь еще, – заторопился Толик. Он с трудом разорвал пакет и пододвинул к черным лапам коробку с молоком. – Пей, мы потом еще найдем.

Маркиз попятился от угощения.

– Убей! – повторил свой приказ Бледный. – Сейчас же!

Ленка прыгнула за спину Анисимову.

– Маркиз, ты что, своих не узнаешь? – Голос ее сорвался в истерику.

От шерсти кота полетели искры. Спина выгнулась дугой. Казалось, еще чуть-чуть, и зверь взлетит.

– Что ты медлишь? – Привидение потемнело, из-за чего стали лучше видны его черты лица.

– Не смей! – заорала Ленка, в припадке царапая плечо Анисимова. – Он мой!

– То-то он тебе лицо разрисовал, – съязвил Бледный. – Кот, за работу!

Толик подполз к шипящему Маркизу, коснулся его спины.

– Киска, – срывающимся голосом прошептал он, – киска… – В голову ничего не шло.

– Короче, – Анисимов отцепил от себя Козину и посмотрел на кота. – Мы тебя кормили, ты теперь слушаешься нас. – Маркиз перестал шипеть и глянул на Леху. – Тебе сказано: никого не трогать. Значит, отдыхай. На сегодня ты свободен.

– Убей их! – взвыл Бледный, налетая на Анисимова.

И тут произошло странное. Кот лег на пузо, подполз к хозяйке, лизнул Ленку в ногу, перевернулся на спину и замер.

Карасев протер глаза. Именно в такой позе кот лежал на чердаке. А это значит…

– Он умер, – прошептал Толик.

Леха пнул одеревеневшее тело ботинком.

– Сдох, – подтвердил он. – Контакты перегорели.

– Маркиз, – всхлипнула Ленка, опускаясь рядом с любимцем на пол. Видимо, кота она действительно любила, если после всего произошедшего продолжала по нему горевать.

Привидение метнулось по комнате.

– И за это вы тоже ответите, – пророкотало оно. – Вы все! – призрачный палец обвел комнату. – Не увидите завтрашний день!

И исчез. Даже штора на окне не качнулась.

– Вот это влип, – почесал в затылке Леха. – А я-то тут при чем? – спросил он, обращаясь к окну. Но ему никто не ответил.

– А говорили, что привидение ничего не может сделать, – подала голос из-под дивана Мелкая.

С грохотом выпала из шкафа Сухоребрая.

– Да отцепись ты от своего кота! – накинулась она на Козину. – Что делать будем? Ты Бледного привела сюда, вот и отправляй обратно!

– А если не получится? – зарыдала Ленка. – Он не должен был здесь оставаться. Я думала, он ответит на вопросы и уйдет.

– Ты же до этого вызывала своего дурацкого Моцарта, – не отставала от подруги Сухоребрая. – Как это все происходило?

У Толика от крика стали побаливать уши. Он почесал в затылке и попытался сосредоточиться.

– Да не вызывала я никого, – голосила Козина. – Выдумала все. Это была шутка!

– Слушай, – Светка сжала кулаки. – Ты меня своими шутками достала.

Она приблизилась к Ленке, но между ними на всякий случай встал молчаливый Костян. Из коридора показался бледный Пращицкий.

– Я не собираюсь с вами тут помирать! – Светка начала паниковать. – Я больше не буду во всем этом участвовать! Вы меня не запугаете! Это опять чей-то глупый розыгрыш!

Она металась между опрокинутой мебелью. На пути ей попался Рязанов. Она оттолкнула его и бросилась в коридор. Хлопнула дверь.

Все молча переглянулись.

– Весело, – прокомментировал Анисимов. – А он это серьезно? Или так… – Леха кивнул в сторону окна.

– Кажется, кто-то говорил, что привидения ничего не могут сделать, – Толик смотрел на Митьку. – Эй, спец по покойникам, – позвал он Пращицкого. Тот вздрогнул.

– Да не знаю я ничего! – выкрикнул он и уже собрался сбежать вслед за Сухореброй, но его остановил Анисимов.

– Ну-ка, выкладывай, – глухо произнес Леха. – Что там с этими привидениями бывает?

– А чего вы все на меня уставились? – попятился Митька. – Я, что ли, эту кашу заварил? Вот, – махнул он в сторону Ленки, – к Козиной приставайте. Это она!

– Если привидения ничего не могут сделать, – снова подала голос Мелкая, – как же он нам будет мстить?

– Ну да, – радостно присвистнул Анисимов. – Значит, он все врал!

– Митяй, – Толик посмотрел на пятящегося в сторону коридора Пращицкого. – Что ты про привидение в деревне рассказывал? Опять пошутил?

– Когда это я шутил? – выпрямился Митька. – Все так и было! Мне дед место показал, где дом стоял. Там даже трава не растет.

– И как он их убивал?

– В глаза пристально смотрел. У привидений вся сила в глазах.

– И все? – Леха облегченно выдохнул. – Так это и зажмуриться можно!

– А как же барабашки? – дала о себе знать Анька. – Они могут предметы двигать, книжки с полок сбрасывать. Толкаться.

– Значит, он нас закидает учебниками по математике, – нервно хохотнул Анисимов.

За спинами ребят что-то грохнуло. Все вздрогнули. Митька совершил головокружительный прыжок, перемахнул через Леху и скрылся в коридоре. Шарахнула дверь – на этот раз он с ней справился.

Дедкова подняла перепачканного в варенье котенка. Это он, неудачно спрыгнув с дивана, попал в перевернутую вазочку и устроил переполох.

– Нет, не так все это будет, – решительно заявил Леха.

– А как? – повернула к нему заплаканное лицо Козина.

– А никак! – Анисимов поднял с пола салфетку и медленно вытер пальцы. – Бледный побесится, побесится и улетучится. Если бы привидения так легко здесь оставались, они бы нам проходу не давали. А так – это первое привидение за всю мою жизнь.

– Мамочки, я боюсь, – заплакала Ленка, утыкаясь подбородком в колени. – Что теперь будет?

– Я знаю, что делать!

Вид у Рязанова был боевой. Он вновь стал похож сам на себя.

– Надо идти к брату Бледного. Он единственный, кто может нам помочь!

Предложение было неплохое, но снова идти туда, откуда совсем недавно благополучно сбежал, не хотелось.

Ребята посмотрели друг на друга и гуськом потянулись к выходу. Карасеву ничего не оставалось, как пойти следом за всеми.

Первым делом закопали во дворе вновь умершего Маркиза.

Одной проблемой меньше – это уже что-то!

Анька занесла домой котенка.

За беготней, криками и спорами незаметно наступил вечер.

Сквозь все свитера Карасева пробивал озноб. Ленка отчетливо стучала зубами. Хмурый Рязанчик шмыгал носом, изучая свои потертые ботинки.

– Да, – задумчиво протянул Анисимов, – компашка у нас еще та собралась…

Вот за эту наглую ухмылку Толик и не любил соседа по парте. Ну, раздражала она его. Так бы и врезал…

Из подъезда показалась Мелкая. В руках у нее был большой пакет.

– Держите! – радостно затараторила она. – Это мама только что испекла. Берите, берите, они еще теплые!

В пакете лежали пирожки. Румяные, пышущие жаром. Руки сами собой потянулись к угощению.

– Маман у тебя молодец, – закивал головой Леха, сразу откусывая полпирожка.

– Вкусные, – еле слышно поддакнула Козина.

Настроение у всех потихоньку поползло вверх.

Пирожки действительно оказались вкуснейшими. С капустой, с яйцом. Толик вспомнил, что уже давно ничего не ел…

Неожиданно Анисимов открыл рот и побледнел. Надкусанный пирожок упал в грязный снег. Из уголка рта у него побежала струйка крови.

Карасев подавился своим пирожком и закашлялся. Козина с Мелкой ахнули.

Леха пытался что-то сказать, но от усилия глаза у него еще сильнее вылезали из орбит. Наконец он руками полез в рот. Ленка зажмурилась, Мелкая в испуге отбросила от себя пакет. Костян кинулся останавливать Анисимова.

– Ничего не делай, – убежденно орал он, пытаясь справиться со здоровенным Лехой. – Сейчас во всем разберемся.

Но Анисимов только мычал, отпихиваясь от рук Костяна.

– Уйди! – взвыл он, и кровь побежала у него изо рта ручьем.

Потом что-то звякнуло об асфальт, и Леха перестал дергаться.

– Кнопка, – прошептала Ленка.

Она первая подняла упавший предмет и бесстрашно оттерла его от крови. Это была обыкновенная канцелярская кнопка, какой пришпиливают объявления на деревянную доску на первом этаже школы. И какие Козина щедро зашивала в сиденье стула учителя математики.

– Бледный, – прошептала Ленка.

– Ее там не могло быть, – замотала головой Мелкая. – Я сама клала пирожки в пакет. Я его потом из рук не выпускала.

Кнопка лежала в пирожке. Леха откусил достаточно, чтобы ее не почувствовать, и проколол язык. Поэтому-то у него так хлестала кровь. Но если бы он ее проглотил…

– Нужно срочно к врачу! – скомандовала Ленка.

Анисимов замотал головой, придерживая челюсть руками. Язык распух, и говорить он пока не мог.

Толику стало не по себе. Он вгляделся в ближайшие кусты, ожидая увидеть там отряд диверсантов с пулеметами. Но двор был пуст.

– Пошли, – мрачно произнес Костян и первым двинулся вперед, на всякий случай подальше обходя опасный пакет. Из него до невозможности вкусно пахло сдобой.

– Это не я, – в который раз всхлипнула Анька, утирая нос.

– Но ведь есть еще Пращицкий, есть Светка. Неужели с ними тоже… – начал Карасев.

– Это случайность, – отрезал Рязанов. – Привидения ничего не могут.

– А номер школы? – не отступал Толик. – Его кто-то перевернул и приклеил! Я сам видел, как Бледный держал в руках фотографию нашего класса. Значит, что-то он может!

Костян резко остановился и повернулся к Толику:

– Никакое привидение не будет подкладывать кнопки в пироги! Ты меня понял? Это все случайность!

– Это не случайность, – уперся Карасев, но договорить не успел.

В полной тишине дерево за спиной Рязанчика стало падать прямо ему на голову. Толик еще успел заметить, что, как назло, ребята смотрят в другую сторону. Дальше все произошло, как в замедленном кино. Старый сухой тополь валился вниз, целясь толстым стволом в макушку Костяну.

Мелкая заорала. Крик подтолкнул Толика в спину. Он грудью налетел на Рязанова, и вдвоем они повалились в грязную жижу под ногами.

Так и не издав ни единого звука, дерево рухнуло на землю.

Первое, что увидел Толик, когда наконец открыл зажмуренные глаза, был остановившийся взгляд одноклассника. Его губы беззвучно что-то шептали. Карасев вслушался.

– Случайность, – по инерции бормотал Рязанчик.

Анисимов постучал ногой по ровно спиленному пеньку, оставшемуся после тополя.

– Нет, я не хочу! – попятилась Ленка. – Нет! Не надо! Я не хочу умирать!

Она бросилась бежать. Толик с Рязанчиком сорвались с места одновременно.

Визжа шинами на повороте, во двор влетела иномарка.

Ленка неслась прямо на машину. Водитель рванул руль в сторону. Иномарка врезалась в бордюр, подпрыгнула и уперлась в поваленный тополь. Внутри у нее что-то жалобно скрипнуло, и машина стала заваливаться назад. Туда, где стояла застывшая в немом оцепенении Козина.

Но Костян успел. Он схватил Ленку за куртку и дернул на себя. Вдвоем они отбежали к гаражам.

Иномарка передумала падать. Она съехала с бордюра и остановилась. Из-под капота повалил пар.

– Что-то круто он взял, – выкрикнул Рязанчик, когда ребята добрели до них. – Мы даже со двора не можем выйти.

Толик тупо глядел, как покореженную машину заволакивает густой пар. Сквозь треснутое стекло было видно растерянное лицо водителя. Машина перегородила выход из двора. Теперь, чтобы попасть на улицу, придется лезть в обход по грязным сугробам.

– Он не выпускает нас со двора! – догадался вдруг Карасев. – Не хочет, чтобы мы добрались до его брата! Черт!

Сначала в спину ему ударил сильный порыв ветра. Он словно пытался сбить Толика с ног. А потом на голову Карасева навалилась темнота и с жутким грохотом поглотила его целиком.

Глава VIIIСила гипноза

В первое мгновение Толик подумал, что останется глухим и слепым на всю жизнь. Темнота не отступала. Звуков никаких, кроме звона в голове, не было. Но он жив! Уже неплохо.

Когда перед глазами перестали мелькать звездочки, Карасев услышал страшный грохот где-то над головой.

– Эй, Толян, ты там цел? – раздался из темноты приглушенный голос Рязанова.

– Кажется, – хрипло ответил Карасев. – Что это?

– На тебя крыша свалилась. Мы сейчас попробуем с ней что-нибудь сделать.

Во тьме появились щели. Толик ухватился за протянутую ему Костяном руку и тут же оказался на свободе.

Как выяснилось, на голову ему свалился большой лист железа, который до этого был крышей одного из гаражей. Ветер сорвал непрочно прикрепленный лист и накрыл им Карасева. Хорошо еще, что голова при этом осталась целой.

– Как это она на меня? – Толик почесал макушку и покосился на машину. Водитель все так же сидел внутри. Рот от удивления у него был открыт.

Снова всхлипнула Ленка. Леха с перекошенной физиономией мрачно поглядывал в сторону подъездов. Мелкая с совершенно белым лицом вертела головой, как филин. Она осталась единственной, с кем пока ничего не приключилось. Видимо, Анька это понимала и ждала худшего.

– Ну что, идем дальше? – вздохнул Костян, прикидывая, как им лучше обойти машину.

– Если это все, на что он способен, – Толик снова потрогал голову, словно проверял, на месте ли она, – тогда больше бояться нечего.

Мелкая уверенно закивала головой.

– Конечно, бояться нечего, – затараторила она, от волнения глотая половину букв. – Он думает, что мы его испугаемся. А мы его не боимся. И даже в школе его никто не боялся, хоть Павел Сергеевич и старался нас запугать.

Последнее слово она произнесла еле слышно и уставилась на машину. Леха проследил за ее взглядом и замычал, размахивая руками.

Из-под машины одна за другой вылезли несколько здоровенных собак. Все они были лохматые, со свалявшейся шерстью, морды хищно оскалены. Псины уверенно направились к ребятам.

– Как определить, бешеная собака или нет? – жалобно спросила Ленка.

– У бешеной пена изо рта течет, – ответил Толик и тут же разглядел на морде передней собаки белую пену.

– Тикай! – заорал Анисимов.

Оглушенный Карасев последним сообразил, что надо делать. Он только успел сосчитать, что собак ровно столько, сколько их. Пять. И к нему приближалась первая. С пеной на морде.

– Уйди! – крикнул Карасев, громыхнув железом, из-под которого его недавно достали. – Убирайся!

Краем глаза он заметил, как одноклассники резвым галопом добежали до подъезда, где жил Рязанов. Собаки проводили их до двери.

Псина рядом с Толиком зарычала. Длинные когти царапнули асфальт.

Карасев сделал шаг в сторону. Шерсть на загривке зверя встала дыбом. Толик посмотрел псине в глаза. Они были огромные и черные. В них сидела злоба. Собака не выдержала взгляда человека и опустила морду.

Этой секунды хватило, чтобы Карасев накрыл склоненную голову листом железа, а сам бросился догонять своих. Уже пробежав полпути, он понял, что ошибся с направлением. Навстречу ему поднялись четыре собаки, до этого мирно сидевшие около подъезда.

Зажмурившись, он налетел на строй собак. Звери расступились, пропуская его к подъезду. Еще не веря в свою удачу, Толик пробежал оставшиеся метры и захлопнул за собой дверь.

К нему со всех сторон потянулись холодные влажные руки. В панике Карасев решил, что провалился в преисподнюю и покойники хотят утянуть его под землю.

Он завопил дурным голосом, собираясь выскочить обратно на улицу. Но вовремя разглядел в полутьме знакомые лица одноклассников.

– Черт! – заорал он. – Я тут чуть концы не отдал, а вы щиплетесь. Уберите от меня свои ледяные руки.

Анька с Ленкой перестали выражать восторг по поводу счастливого спасения Толика и обиженно пошли следом за Костяном на второй этаж.

– Значит, отсюда он нас не выпустит.

Все устроились на кухне за столом. Рязанчик, как хозяин, ходил туда-сюда, по-наполеоновски сложив руки на груди.

– Что же нам здесь, три дня сидеть? – К Анисимову дар речи вернулся еще во дворе, но говорил он с трудом, шепелявя и присвистывая.

– Пятница, суббота, воскресенье, – загнула пальцы Дедкова и вздохнула: – Меня искать будут.

Толик тут же подумал о молоке для Насти. Его будут не просто искать.

– Может, он нас не выпускает только тогда, когда мы собираемся идти к его брату? – предположила Козина. – Может, если мы скажем, что идем по домам и вообще собираемся забыть обо всем этом деле, он от нас отстанет?

– А теперь пойди и объясни это собакам, – хмыкнул Толик. – Интересно, на каком языке ты с ними будешь разговаривать?

– Может, в милицию позвонить? – неуверенно подала голос Мелкая.

– А лучше в Интерпол. – Рязанчик сделал вид, что держит в руке телефонную трубку: – «Алло! Помогите! Привидения жить не дают. Собаки заблокировали все входы и выходы. При моем появлении открывают огонь на поражение…» – Он постучал пальцем по лбу: – К тебе не милиция приедет, а карета «Скорой помощи» из психушки.

– Давайте звонить куда-нибудь, – вскочила Козина. – Учителям, взрослым… Давайте кого-нибудь позовем. Давайте что-нибудь сделаем! Что мы одни сидим?

– Взрослых звать не надо, – отрезал Карасев. – Они нам не помогут. Придется все объяснять и доказывать. Я это уже пробовал. Бесполезно.

– Все равно нужно звонить, – не унималась Ленка. – Предупредить, чтобы никто никуда не ходил.

– И так никто никуда не пойдет, – напомнил Толик. – После наших разборок все боятся нос на улицу высунуть.

– Нельзя просто так сидеть! – Козина схватила телефонную трубку и замерла, прижав ее к уху. – Молчит, – растерянно пробормотала она.

– Кто? – не понял Костян.

– Телефон сломался!

Ленка сбегала в коридор. Но телефон молчал и там.

– Ну вот, – Толик снова почесал в затылке, – теперь мы еще и без связи. Интересно, а почему он раньше действовал через кота и не сбрасывал никому на голову крыши с домов?

– Разозлился, – в очередной раз хохотнул Анисимов.

Но Карасеву сейчас было не до смеха.

– Почему собаки не могут войти в дом? – продолжал он. – Ведь Бледный сквозь стекло просочился. Собаки наверняка ненастоящие и могут по стене ходить.

– Зато машина была очень даже настоящая, – покачал головой Рязанчик. – И дерево тоже.

– Надо выбираться отсюда! – Козина снова вскочила, хватаясь за голову. – Я больше здесь не могу находиться! Выпустите меня отсюда! – Она подбежала к окну. – А если выпрыгнуть? Тут ведь всего второй этаж!

– И случайно сломать себе ноги, – мрачно предрек Костян.

Но Ленка не ответила. Она молча смотрела вниз, плечи ее вздрагивали. Все бросились к окну.

Из окна был виден подъезд. Около лавочек полукругом сидело пять собак. Подняв морды, они посмотрели на ребят.

Это было невозможно!

Это было страшно!

Пять пар звериных глаз, неотрывно смотрящие вверх.

– Я забыл предупредить, что у меня все окна во двор выходят, – расстроенно пробормотал Рязанчик.

– Ненавижу собак! – Ленка со злостью стукнула кулаком по подоконнику. – А этих, – она ткнула пальцем в стекло, – особенно.

– Будем здесь вечно сидеть, – жизнерадостно хмыкнул Леха. – Сначала закончатся продукты в холодильнике, потом мы съедим все запасы в шкафах. А потом начнем есть друг друга. Бросим жребий, кто из нас толще?

Прищурившись, он оглядел замерших ребят. Особой толщиной среди них выделялся только хозяин квартиры.

Неожиданно из комнаты тявкнула Цуцка. За последними событиями про нее забыли.

– Вот кого мы будем есть! – обрадовался Леха, кинувшись выпустить собаку из заточения.

– Есть идея, – хлопнул в ладоши Толик.

Цуцка, почувствовав неладное, попыталась спрятаться, но Анисимов успел вытащить ее за хвост из-под шкафа.

– Не отдам! – Костян отобрал псину. – Она еще щенок!

Леха с Толиком переглянулись.

– Карасев, – прошамкал Анисимов, – ты бери псину, а я задержу этого любителя собак.

– Не трогайте ее! – вопил Костян, извиваясь в крепких анисимовских руках.

Цуцка сама прыгнула к Толику.

– Она их только отвлечет, – Карасев погладил мягкую шерстку зверька. – Собаки с ней ничего не сделают.

И все побежали к выходу.

Во дворе по-прежнему никого не было.

Толик спустил Цуцку на землю.

– Хорошая, – потрепал он собаку по загривку. – Ты побегай, а потом возвращайся.

Почувствовав свежий воздух, псина забеспокоилась, а когда Толик отпустил ошейник, вылетела на улицу. В спину Карасеву тяжело дышал Костян. Леха довольно сопел.

Цуцка замерла, увидев незнакомых собак. Те оторвали взгляды от второго этажа. Цуцка прыгнула вперед, предлагая поиграть. Но собаки были настроены не так дружелюбно. Одна из них зло зарычала, показав желтые клыки.

Цуцка не поняла предостережения и подошла ближе. Первые две собаки сорвались с места. Еще одна помчалась за ними, скуля и смешно подрыгивая задними ногами. Две другие остались лежать, нервно стуча хвостами по земле.

– Эх, – разочарованно выдохнул Леха.

Из глубины двора послышался визг.

– Не трогайте ее!

Костян толкнул Толика и побежал следом за собаками. Оставшиеся две псины широкими скачками помчались за ним. Карасев дернулся было следом, но Леха вовремя схватил его за плечо.

– Давай! – крикнул он ему в лицо, а сам побежал в сторону удаляющегося собачьего лая.

Толик секунду помедлил, а потом помчался за дом, но очень скоро перешел на шаг.

Что конкретно он должен был сделать, так и не придумал. Звать родителей, искать Маргариту, вытаскивать остальных ребят…

Толик потому и шел, а не бежал, что не мог пока представить, куда ему податься.

Так он шел и шел, пока не понял, что ноги сами несут его к дому Бледного. Мысленно он еще уговаривал себя, что дойдет до школы, а там что-нибудь придумает. Но в душе он понимал, что около школы не остановится, а пойдет дальше.

Но дальше школы он не ушел.

Карасев как раз проходил мимо злополучного валуна, когда из темных кустов раздалось подозрительное шебуршание.

– Толян, – приглушенным шепотом позвали оттуда. – Карасев, – провыл голос, отчего у Толика похолодело на душе, и он остановился. – Иди сюда! – звал неизвестный. – Давай быстрее! – убежденно требовал голос. – Пока никого нет.

Карасев быстро оглянулся. Как назло, около школы действительно никого не было.

– Да иди же ты! Толян!

Толик не выдержал и бросился бежать.

Кусты за его спиной затрещали, выпуская таинственного просителя. Карасева словно в спину толкнул ледяной могильный ветер. Послышался тяжелый топот бегущих ног.

Толик прибавил скорость, огибая школу, промчался через темный школьный сад, надеясь успеть к задней калитке до того, как туда доберется неизвестный.

До калитки он добраться успел, но не выйти.

С улицы в калитку шагнул человек. Карасев налетел на него.

– Бледный! – заорал он, прямо перед собой разглядев знакомые черты лица.

Он тут же решил, что математик выследил его и пришел привести приговор в исполнение.

Но Бледный, вместо того чтобы напасть, сам шарахнулся в сторону и исчез в темноте.

Сзади Толика настиг топот ног. Карасев не успел повернуться, как в ухо ему, тяжело дыша, прошептали:

– Кто это был?

Карасев отскочил в сторону и только сейчас рассмотрел, что по школьному двору за ним гнался Пращицкий.

– Совсем обалдел! – накинулся он на одноклассника. – Я думал, привидение какое из-под валуна опять вылезло! Ты что тут делаешь?

Митька шмыгнул носом.

– Я домой попасть не могу, – прошептал он. – Иду, а дома нет.

– В смысле? – В первую секунду Толик решил, что от страха у Пращицкого поехала крыша.

– В прямом, – разозлился Митька. – Перехожу улицу, а там лес. И волки воют.

– Какой лес? – Толик тоже стал злиться. – Ты чего в кустах делал?

– Прятался, – честно признался Пращицкий. – Хотел к вам вернуться, но заблудился. Деревья эти друг на друга похожи. Только школу нашел.

– Ерунда какая! – отмахнулся Карасев. – Не надо было убегать! Это нам Бледный мстит. Я как раз к нему. Хочу кое-что выяснить. А он сбежал.

– Это был человек, а не призрак, – помотал головой Митька. – Я точно видел.

– Волков ты тоже точно видел? – съязвил Толик. – Хочешь – пошли со мной. Нет – сиди в кустах дальше.

Он уверенно развернулся и прошел через калитку, хотя внутри у него все дрожало и он очень хотел отправиться в противоположную сторону, к себе домой, забраться под свое одеяло с головой и никогда больше не слышать про всю эту чертовщину.

Но Карасев продолжал идти вперед. За ним уныло брел Пращицкий. Навстречу попадались редкие прохожие. Увидев ребят, они спешили пройти мимо.

– Шарахаются от нас, – заметил Митька. – Словно мы заколдованные.

Дом, где жил брат Бледного, встретил их веселенькими огоньками окон. Даже фонари во дворе горели, разгоняя мрачные сумерки.

– Хорошо устроился, – Пращицкий вис на Толике, стараясь от него не отставать ни на шаг, – кругом темень, а у него иллюминация, как в праздник.

– Он нас ждет, – догадался Карасев. – Специально врубил все огни, чтобы мы мимо его дома не прошли. Боялся, наверное, что мы в темноте ошибемся.

– Да уж, мимо такого не пройдешь. – Митька шмыгнул носом и замолчал.

– Сюда бы кота, – вздохнул Толик. – Запустить в квартиру, чтобы прочистить им легкие. Вот тогда бы они тоже побегали.

– Он еще может вернуться, – еле слышно прошептал Пращицкий.

– С чего это вдруг? – повернулся к нему Толик. – Теперь он наверняка помер. Я сам видел. Мы его около дома закопали.

– У котов девять жизней. – Митька сел на землю и стал загибать пальцы. – Он умер у Козиной – раз жизнь, Малахов его палкой убил – два жизнь. Сейчас он подох – три жизнь. Остается шесть. Только его реанимировать нужно.

– Чего? – нахмурился Карасев. Уж больно он не любил незнакомые слова, к тому же если их произносил одноклассник.

– Того! – в тон ему ответил Митька. – Его еще раз вызвать можно. Главное, кто первый успеет. Если Бледный – мы от этого зверюги не отделаемся. Чем меньше у него жизней, тем он злее становится.

– Что же ты раньше молчал! – Толику очень хотелось врезать нагло улыбающемуся Пращицкому.

– Я недавно только об этом вспомнил. Как увидел разрытую землю у валуна, так сразу и вспомнил. Если бы не это, Бледный не смог бы его второй раз вызвать. Убитый покойник не возрождается. Это всем известно.

Карасев промолчал, потому что ему ничего такого известно не было.

– Пошли обратно, – хлопнул он по плечу Митьку, отчего тот испуганно присел. – Надо Козину предупредить. Пускай разводит свою химию и вызывает кота. Без него мы здесь не справимся.

Он снова зашагал к школе. Пращицкий за его спиной что-то недовольно пробурчал, но Толик не стал его слушать. Школа была близко. Нужно только перейти темный пустырь и пересечь школьный сад. Карасев уже прикидывал, как он будет пробираться мимо собак, и вдруг с удивлением остановился.

Школы не было.

Вместо нее перед ним снова был ярко освещенный двор около дома математика.

От неожиданности он даже закашлялся.

– Чего это я? – пробормотал он себе под нос. – Задумался.

Толик решительно развернулся, прошел мимо застывшего Пращицкого и снова направился к школе. Пройдя два двора, он опять оказался на пустыре. Что делать с собаками, он так и не придумал. Можно было крикнуть ребятам через окно, чтобы срочно вызывали кота. Если Козина еще не совсем сбрендила от страха, то…

От мыслей его отвлек яркий свет, ударивший по глазам. Он снова стоял во дворе дома Бледного. Веселые огоньки фонарей забавно перемигивались. Это и правда было похоже на иллюминацию.

– Он нас не отпускает, – в спину ему прошептал Митька. – Кружит.

– Да ну тебя! – оттолкнул насевшего Пращицкого Карасев и в который раз пошел к школе. – Ты еще какую-нибудь страшилку вспомни. Надо внимательнее на дорогу смотреть, не будешь направления путать. Если я опять кругами пойду, толкни меня в спину.

На пустыре на Толика в третий раз напала задумчивость. Он не был уверен, что собаки дадут ему что-нибудь сказать. Могут и наброситься. Есть небольшая вероятность, что собак там вообще не будет. Но тогда и ребята вряд ли будут сидеть у Рязанчика…

– Ты видишь то же, что вижу я? – озадаченно спросил Карасев, разглядывая яркие огоньки фонарей. Он на всякий случай похлопал себя по бокам – не спит ли?

– Наверное, – пожал плечами Пращицкий.

– А что ж ты меня не толкнул? – покосился на него Толик.

– Я и сам не заметил, как мы здесь оказались, – честно признался Митька.

Карасев почесал в затылке, пытаясь придумать, что же теперь делать. С пустыми руками к Бледному соваться не хотелось.

– Козиной можно позвонить, – снова заговорил Пращицкий, доставая из кармана мобильный.

Толик покачал головой:

– Он телефон у Костяна испортил.

На него вдруг напало странное безразличие. Есть кот, нет кота – какая разница? Никуда больше идти не хотелось. Там темнота и собаки. Здесь светло и уютно. Осталось сделать всего несколько шагов, и все несчастья закончатся. Он окажется у друзей в надежном месте. У котов девять жизней, у человека одна. И не стоит этой единственной жизнью рисковать попусту.

Фонарики во дворе мигнули, превратившись в разноцветную гирлянду. Полилась тихая медленная мелодия. Она звала не боясь, открыто пройти через двор, толкнуть дверь. Звякнет веселый бубенчик, по лестнице пробежит легкий звон. На пороге его встретят друзья, и все беды закончатся.

– Стой! Ты куда? Пошли отсюда! – звал Митька.

Толик не слышал его. В ушах стоял мелодичный перезвон, кто-то весело смеялся. Земля еле заметно подталкивала его вперед.

Он и сам не заметил, как резким движением оттолкнул от себя Пращицкого, и тот улетел в ближайший грязный сугроб.

Дверь подъезда распахнулась. Снова зазвенели колокольчики.

Мраморная лестница была устлана красной ковровой дорожкой. Ворс у ковра оказался такой пушистый, что ноги в нем тонули. И это было чертовски приятно.

Толик почувствовал, как устал за последнее время, как замерз без куртки и как ужасно хочет есть.

На пороге квартиры стоял стройный мужчина с высоко зачесанными белыми волосами. От его широкой улыбки по всему лицу разбегались мягкие морщинки, делая его похожим на маленькое солнышко.

Мужчина без слов отступил, и Карасев вошел в светлый коридор.

Дверь в комнату оказалась распахнута. Там уже был накрыт стол. На белой скатерти стояли чашки, огромная ваза была доверху наполнена пирогами. А по центру возвышался трехъярусный торт.

– Проходи, садись, – пропел голос над Толиком. – Сейчас все соберутся, и мы отметим нашу встречу.

Карасев забрался на стул и оглянулся.

На мгновение ему показалось, что сзади стоит большой телевизор, по которому показывают темную раздолбанную комнату.

– Не оглядывайся! – мужчина положил Толику руку на плечо. – Смотри вперед.

Карасев снова глянул на торт, на чай, от которого шел легкий дымок, и кивнул.

Да, он больше не будет оглядываться. Никогда не будет!

За спиной всхлипнули. Толик почесал оцарапанную руку и потянулся к пирожкам. Начинка у них была самая подходящая – картошка с луком и яйцами.

Сзади снова послышался шум. Карасев уже собрался возмутиться – что это за неизвестные ходят у него за спиной. Около стула опять встал мужчина, не давая ему повернуться.

– Ешь, – он мягко надавил Толику на плечи, не давая шевельнуться. – Скоро подойдут наши друзья. Будет весело.

– Угу, – буркнул Толик с набитым ртом и потянулся за новым пирожком.

Он уже забыл, куда и зачем шел, почему убегал. Ему было необычайно хорошо. Вот только мешала рука. Она все сильнее и сильнее чесалась. Да за спиной кто-то не просто всхлипывал, а чуть слышно подвывал. Это начинало бесить. Почему, как только становится хорошо, кто-то обязательно норовит все испортить?

Рука ныла невыносимо. Ею захотелось стукнуть обо что-нибудь жесткое. Сзади уже рыдали в голос.

– Хватит! – заорал Толик, вскакивая. Он со всей силой шарахнул рукой по столу, так что чашки подпрыгнули, а торт накренился и стал медленно сползать на пол. – Прекрати плакать!

Он поднырнул под руку мужчины и бросился в угол.

Светлая комната потемнела. Вместо мягких диванов и пушистых ковров показались обшарпанные стены, узкая кушетка и покосившийся шкаф. Около него, сжавшись клубочком, сидела Верка Зима и беззвучно плакала.

– Ты что здесь делаешь? – Толик еще не пришел в себя после таких резких изменений, произошедших в комнате, а вид зареванной Швабры вообще лишил его способности соображать. – А как?.. – Он снова повернулся.

Шикарный стол, накрытый белой скатертью, превратился в низкий скособоченный журнальный столик. Рядом с ним на простом стуле сидело привидение Павла Сергеевича Бледного и нервно барабанило пальцами по коленке.

– Тебе говорили, не оборачивайся, – зло прошипел математик. – Сидел бы тихо, сам бы не заметил, как все произошло. А теперь возись с вами… Ничто их не останавливает, – забормотал призрак себе под нос. – Собак они не боятся, с котом справились, дерево и то на них правильно упасть не может. Гипнозу не поддаются! Ну, ничего, и на них управа найдется.

– Что произошло? – Способность быстро соображать к Карасеву еще не вернулась.

– Мне пора уходить, – сквозь зубы процедил призрак. – Грустно отправляться в путь одному. Хочу подобрать себе компанию из любимых учеников.

– Давно ты здесь? – Толик снова повернулся к Зиме.

Верка кивнула.

– Я дома сидела, – быстро зашептала она. – Вдруг смотрю: мебель пропадать стала. Вместо нее деревья выросли. Я сначала подумала – с ума сошла. А потом все как в сказке. Тропинка. По ней клубок катится. Он катился, катился…

– И докатился, – понимающе кивнул Карасев. – У Пращицкого тоже лес был. Значит, и у остальных тоже.

– Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – изрек Бледный, разводя руками. – Пришлось применить некоторую силу, по-другому с вами никак нельзя.

Толик почувствовал, что наваждение отступает. Он вспомнил собак, пустырь, испуганного Митьку.

Ничего не говоря, Бледный поднялся и ушел сквозь стену.

– Еще кого-то заманивает, – всхлипнула Верка.

– Сейчас Пращицкого приведет, – догадался Карасев. – Он там во дворе остался.

Толик глянул в окно. На улице стояла непроглядная тьма.

– Черт! – стукнул по решетке на окне Карасев. – Опять влипли! – Он нервно почесал руку. – Когда же он от нас отстанет?

– Теперь уже скоро, – грустно вздохнула Швабра и положила свою лохматую голову на колени. – Соберет весь класс и прикончит всех. Наступит понедельник, а класса нет. Как будто бы и совсем не было. Я как представлю, мне так страшно становится.

Карасев закатал рукав. Запястье чесалось нестерпимо. Царапки снова набухли и заметно пульсировали.

Толик тупо рассматривал свою покрасневшую руку, силясь понять, что же это происходит.

– Рука болит? – забеспокоилась Верка. – Это же кот!

– Какой кот? – нахмурился Карасев. – Он помер в очередной раз…

Толик вскочил. Кто-то вновь вызвал кота. И он идет сюда! Неужели математик успел в очередной раз позвать убийцу, а чтобы тому не пришлось бегать по дворам и проникать в закрытые квартиры, решил собрать всех вместе? Мол, вот тебе кушанье, только не подавись…

Карасев огляделся.

Дверь, окно – больше ему прийти неоткуда.

Дверь оказалась открытой. Толик выскочил в коридор, скатился вниз по лестнице… Крик застрял у него в горле.

За дверью вместо улицы высилась стена темного векового леса. Деревья так плотно стояли друг к другу, что Толик невольно попятился.

Нет, он не боялся леса. Обыкновенного леса. Но перед ним были не просто деревья. Они вставали на его пути, давая понять, что если он все же решится сунуться в этот лес, то обратной дороги уже не будет.

Издалека послышался визг.

Карасев захлопнул дверь и побежал обратно.

Швабра набрала побольше воздуха и завизжала с новой силой.

Толик ворвался в комнату.

Верка с ногами сидела на журнальном столике. Около нее стоял черный кот и нервно подергивал хвостом.

Глава IXУчебник математики

– А ну, убирайся! – Толик схватил пухлый том и запустил в зверя.

Кот изящным движением увернулся от книжки и в упор посмотрел на Карасева.

– Иди откуда пришел! – продолжал орать Толик, соображая, чем бы еще запустить в страшного кота. – Отправляйся к своим покойникам!

Но кот не шевелился. Больше того! Он подобрал хвост и преспокойно уселся, словно его здесь все ждали и теперь рады такому визиту.

– Ты сейчас за кого играешь? – растерялся Карасев. – За наших? Или за Бледного?

Кот, естественно, не ответил. Только глаза у него не по-доброму сузились.

– Прогони его, – заканючила Швабра.

Но Толик передумал кидать в кота очередную книжку, оказавшуюся учебником математики за шестой класс.

– Спокойно, свои, – пробормотал он и коснулся пальцами черной шерсти.

По руке пробежали мурашки, и Карасев рядом с собой увидел нахмуренное лицо Рязанчика.

– Ну, чего? Справишься? – спрашивал он.

– А вы уверены, что стоит его посылать? – Изображение сместилось. Теперь перед Толиком стоял Анисимов. Говорил он все еще нечетко, но уже более складно.

– Маркизик, постарайся, – раздался голос Козиной, и прямо над Карасевым нависло крупное Ленкино лицо. Он даже покрасневшие глаза смог разглядеть.

Кот у него под рукой зашипел и вскочил. Толик встрепенулся.

Дверь в комнату распахнулась. Послышался мелодичный перезвон, в открытую дверь полился яркий свет.

– Проходите, не бойтесь, – пропел мужской голос.

Первым в комнату вошел Бледный в образе высокого светлого мужчины. Следом за ним появились Сухоребрая и Лерка Лысогорова. Они с любопытством вертели головами и восхищенно ахали.

– Эй вы, – вскочил Толик. – Не туда смотрите!

Но его словно стеклянная стена отделяла от одноклассниц. Там медленно проявлялась чистая аккуратная комната, со столом и чашками, а здесь оставался полумрак и запустение.

– Эй, в чем дело? – Карасев двинулся к столу, но очень скоро заметил, что вокруг ничего не меняется. У ноги все так же стоял ощетинившийся кот, а в шаге за спиной сидела скрючившаяся Зима.

– Он нас убьет? – безжизненным голосом спросила Верка.

– Пусть только попробует! Я ему такую математику устрою!

А девчонки уже вовсю уплетали пирожки и делили торт. Сидели они спиной к Толику и поворачиваться явно не собирались. Зато Карасев хорошо видел ухмыляющееся лицо Бледного. Тот удобно устроился в высоком кресле и удовлетворенно кивал головой.

– Зачем он их кормит? – бесился Толик. – Он их потом резать будет?

– Может, он их отравить хочет? – пожала плечами Верка.

Карасев вспомнил, что сам успел съесть пару пирожков, и сразу почувствовал себя нехорошо. Он сел рядом с котом и машинально погладил его по вздыбленной спине.

«Маркизик, постарайся…» – раздался плачущий голос Козиной.

Толик глянул на кота:

– Пройти сможешь?

Кот легкой рысцой побежал к столу, не встретив на пути никаких преград.

Увидев кота, Бледный перестал улыбаться и вскочил.

– Убирайся! – завизжал он.

– Хватай его! – в азарте закричал Карасев, не сообразив, что если кто кого и сможет схватить, так это математик кота.

Стол накренился, торт снова стал сползать на пол.

– Не подходи! – Призрак с ногами забрался на кресло. Но в этот момент кресло начало изменяться, превращаясь в обыкновенный стул. Поэтому Павел Сергеевич не устоял на нем и повалился на пол. Исчезли стол и мягкие диваны. На их месте появились журнальный столик, узкая кушетка и покосившийся стеллаж.

– Кусай его! Царапай! – хлопал в ладоши Толик. – Не упусти!

Кот скакал по комнате, но Бледный оказался проворней. Он всем телом упал на подоконник и исчез. Темная тень летучей мышью мелькнула в окне. Кот по шторе вскарабкался на форточку и выпрыгнул на улицу.

– Ушел… – растерянно пробормотал Карасев. – Куда же он?..

Остальные его слова потонули в визге пришедших в себя девчонок. Толик доверил Зиме объяснять Лерке со Светкой, что здесь и как, а сам пошел обследовать квартиру. Изучать здесь особенно было нечего. Одна комната, запущенная кухня, ванная без лампочки и прихожая, где на вешалке висело всего одно пальто.

– А дверка-то закрыта, – присвистнул Карасев. За сегодняшний день он уже не первый раз оказывался в закрытом помещении без всякой надежды в ближайшее время из него выбраться.

Вот и сейчас он смотрел на дверь, не понимая, что в ней не так. И, только взявшись за ручку, догадался: «Не было замка. Днем был, а теперь даже следов от прежнего замка не осталось. Ни одной дырочки, ни одного гвоздика».

Толик подергал за ручку, но это ничего не дало.

– Попали, – прошептал он.

– Бежим отсюда! – в коридоре появилась Светка. – Больше я на его шуточки не куплюсь.

Она по-деловому отстранила Карасева и пошарила рукой по двери.

– Что за черт! – выкрикнула она с досадой. – Хватит над нами издеваться!

– Интересно, – рядом с ней появилась Зима, – кто еще над кем издевался…

– Ой, подумаешь, – отмахнулась Сухоребрая, – пошутить нельзя. Разочек мел маслом намазали… Что же, за это убивать? А пищалки под тряпку мы не только математику подкладывали. Фокус с ломающейся указкой до этого на литераторше проверяли. И ничего, жива!

– Ее очередь еще придет, – мрачно предрек Толик.

– На себя посмотри! – накинулась на него Светка. – «Маленькая рыбка, жареный карась!» Чего это ты в святоши заделался? Как будто не ты сорвал урок в третьем классе? Марина Яковлевна потом плакала.

– Ты бы еще детский сад вспомнила!

– А вы подеритесь, – ехидно заметила Лысогорова.

Но подраться они не успели.

С той стороны двери звякнули ключами, проскрипел невидимый замок, и дверь чуть приоткрылась. Девчонки бросились обратно в комнату, Толик заскочил в ванную и встал за шторкой.

В прихожей кто-то долго вздыхал, шарил рукой по обоям. Загорелся тусклый свет. Шлепая тапочками, человек прошел по коридору. Полилась вода на кухне.

Толик присел на край ванны. Даже если сюда войдут, то его не увидят. В ванной стоял непроглядный мрак. А вот девчонки вряд ли смогут спрятаться в полупустой комнате…

Что-то больно уперлось ему в живот, отчего Карасев чуть не свалился на пол. В панике он стал копаться в своих свитерах и наткнулся на книжку. В темноте разглядеть обложку было нереально. Но Толик голову давал на отсечение, что это учебник математики. Он собирался запустить им в кота, но потом передумал и, видимо, машинально спрятал под свитер.

Резкий свет резанул Карасева по глазам. Он даже вскочить не успел, как кто-то сгреб его за шиворот и вытащил из-за шторки.

– Я так и думал, что ты сюда залезешь!

От испуга Толик решил, что перед ним снова оказался математик. Но это был не Павел Сергеевич, а его родной брат Петр Сергеевич.

– Что ты тут делаешь? – продолжал вопить он.

– Сижу, – честно признался Толик, пряча учебник обратно под свитер. – Нас здесь заперли.

– Нас? – Петр Сергеевич оттолкнул от себя Карасева и попятился к входной двери. – Вас здесь много?

– Достаточно! – Толик незаметно кивнул выглянувшим из комнаты девчонкам, и те снова спрятались. – Мы все знаем! И мы сейчас пойдем в милицию!

– Да я вас сам в милицию отведу! – неуверенно пробормотал Бледный и бросился к выходу, но Карасев опередил его.

– Нет! Рассказывайте! Потом вы сможете отсюда уйти!

– Я ничего не знаю, – заканючил Петр Сергеевич. – Он умер год назад, и больше я его не видел!

– Врать нехорошо! – произнес за их спинами замогильный голос. Даже Толик испугался, а Петр Сергеевич зажмурился и втянул голову в плечи.

– Не знаю, не знаю, – как заклинание повторял Бледный-младший. – Паша пришел, сказал, что ему нужна помощь. Что нужно ходить, кормить кота и приказывать ему искать учеников из его класса. Я все делал, но кот не справлялся с заданиями. А потом… – Петр Сергеевич вдруг уткнулся лицом в ладони, плечи его задрожали.

– Не задерживай нас! – выла Сухоребрая, приложив к губам горлышко трехлитровой банки, отчего голос ее становился громоподобным.

– Паша был хорошим, – скороговоркой забормотал Петр Сергеевич. – Он всегда был самым сильным, мудрым и справедливым. Но он никогда не умел общаться с людьми. Паше все говорили, что ему нужно идти в науку, но он захотел пойти в школу. Он всегда хотел быть похожим на отца. А папа был талантливейшим педагогом. Зачем? Зачем Паша туда пошел? – Толик испугался, что Бледный-младший сейчас устроит истерику. – Его все отговаривали! Но Паша был упрямым, никого не слушал. Сколько он сменил школ! У него ничего не получалось, и ученики это чувствовали! – Плечи у Петра Сергеевича снова затряслись.

– Дальше! – неумолимым судьей стояла у него над душой Светка.

– С каждым годом он становился все мрачнее, все больше ненавидел свою работу. А потом вдруг умер. Почему-то все решили, что это самоубийство. – Петр Сергеевич неожиданно вцепился в руку Толику. – Но это было не самоубийство! Он умер. У него не выдержало сердце. Мне не верили, вот и пришлось хоронить его подальше отсюда. – Карасев вспомнил, что ребята не нашли на кладбище могилу математика. Так вот, оказывается, в чем дело! – И Паша обиделся, – продолжал бормотать брат. – Сказал, что не может успокоиться, пока не отомстит. Но кому? Говорит, что все подготовил. Что специально ждал этого часа.

– А когда ему обратно возвращаться, не сказал? – дрогнувшим голосом спросил Карасев.

– Никуда он не пойдет! – Бледный-младший вскинул на Толика сумасшедшие глаза. – Он пришел навсегда! Никто не скроется от его карающей руки. Вы за все ответите!

Еще секунду назад Петр Сергеевич был жалкий и поникший. Сейчас же плечи его расправились, глаза горели, пальцы все сильнее и сильнее сжимали плечо Толика.

– Пустите меня! – заорал Карасев, пытаясь отцепить эти намертво сжатые пальцы.

В комнате что-то разбилось. Петр Сергеевич вздрогнул и испуганно убрал руки.

– Все хорошо, все хорошо, – забормотал он, бросаясь в комнату. На пороге он столкнулся с девчонками.

– Вы что здесь делаете? – Петр Сергеевич раскинул руки, как будто собирался схватить девчонок, а потом улететь с ними в неизвестном направлении. – А-а-а! Я вас знаю! Вы все покойники!

Девчонки завизжали, и их крик перекрыл слова Бледного-младшего.

Толик понял, что если они сейчас не уйдут, то случится что-то страшное. Он вновь побежал к двери. На этот раз замок оказался на месте.

На улице уже стемнело. Веселые огоньки фонарей исчезли, погас свет в окнах. Двор стал таким же темным и невзрачным, как и все остальные дворы.

– Ну и семейка, – тяжело переводила дух Сухоребрая. – Как таких только в учителя берут…

– Ты тоже не ангел, – охладил ее пыл Карасев. – С такими учениками любой учитель сбрендит.

– Ой, на себя посмотри, маленькая рыбка, – фыркнула Светка. – Нечего мне тут мораль читать.

– Ладно вам, – подала голос Лерка, – что делать будем?

Все посмотрели на Толика.

– Давай, жареный карась, придумывай что-нибудь, – не унималась Сухоребрая. – Ты мужчина, ты должен нас защитить.

– Еще что я должен сделать? – хмуро поинтересовался Карасев. – Головой в сугроб тебя не надо опустить? Сами с Козиной заварили эту кашу, сами и расхлебывайте! – Толик пошел прочь от дома.

– Ты у нас главный! – подпрыгнула от возмущения Светка. – Мы же все вместе! – напомнила она. – Директриса тебя ответственным за все оставила!

– «Ты же, вы же, мы же…» – передразнил ее Карасев. – Засуетилась… Будешь слушать меня! Шаг в сторону считается побегом! Поняла?

Светка завороженно кивнула.

– Тогда так! Не шуметь и не визжать, – начал командовать Толик. – Попробуем дойти до дома Рязанова. Вместе что-нибудь придумаем.

– А рязановский домик-то тю-тю, – раздалось из кустов, и девчонки сделали то, что им было запрещено, – завизжали.

– Ты там был? – накинулся Толик на сидящего в кустах Митьку. – Или опять грибы в лесу собирал?

– Чего я на развалинах забыл? – равнодушно пожал плечами Пращицкий.

– Как же ты туда попал, если мы дальше пустыря пройти не могли? – засомневался Карасев. – Небось от страха так все время в кустах и просидел.

– Это кто еще в кустах сидел! – обиделся Митька. – Как призрак тебя увел, так я сразу к Ленке побежал, чтобы про кота рассказать.

– Рассказал?

– Не было там никого, – опустил голову Пращицкий. – И дома не было.

– Черт! – выругался Толик. – Нам только этого не хватает! Сумасшедшее привидение, разрушающее дома.

– Может, показалось? – предположила Светка. – Если бы он на самом деле развалил дом, туда бы милиция приехала, пожарные. Об этом бы сейчас все трезвонили.

– Не веришь? – разозлился Митька. – Сама сходи и посмотри!

– А кот где? – не отставал от него Карасев. – Ты его видел?

– Не было никого. Я вернулся, а тут темнота.

– Что же это получается? – пробормотал Толик. – Кота нет, Бледного нет, где искать Козину – непонятно.

– Пошли по домам, – заканючила Верка. – Он не может весь город разрушить. Если быть рядом с родителями, то ничего не произойдет.

– Он может все! – напомнил Толик. – Нужно добраться до школы. По дороге что-нибудь придумаем.

Как ни странно, но школа оказалась на месте. Однако ни одной стоящей идеи никому в голову не пришло.

– Надо расходиться, – поддержал Веру Митька. – Без толку все это. Ну, проторчим мы у школы всю ночь? И чего?

Карасев взбежал по ступенькам, постоял около таблички.

– Зачем ему понадобилось менять номер школы? – Он постучал пальцем по перевернутой девятке.

– Она сама отвалилась. – Митька поковырял цифру, но та не шевельнулась.

– Если бы сама, ее давно бы поменяли… Черт! – Толик стукнул по табличке кулаком. – Все так запуталось! – Из-под свитера у него выпал учебник. – Этого только не хватало, – вздохнул Карасев, поднимая книжку и открывая ее. – О, смотри, что мне досталось! – На первой же странице стояла лиловая печать: «Книга принадлежит П. С. Бледному».

Пращицкий не отозвался, и Толик поднял глаза. Бледный Митька стоял, уставившись на книгу, и нервно кусал себе губы.

– Отдай мне, – протянул он руку. – Зачем она тебе? А я…

– А тебе-то зачем? – удивился Карасев. – Я теперь коллекцию собирать буду – учебники от учителей. Все книжки подпишу.

– Это нехорошая книга, она мертвому принадлежит, – уперся Митька. – Тебе из-за нее кошмары по ночам сниться будут.

– Мне и без нее не спится, – пробормотал Толик, задирая свитер, чтобы спрятать учебник. Митька перехватил его руку.

– Отдай, – зло прошипел он.

Карасев отпихнул его.

– Иди к Бледному и бери там какую-нибудь другую книжку. Они у него, наверное, все проштампованные.

Пращицкий секунду пристально смотрел Толику в глаза, а потом резко отвернулся.

– Ладно, по домам. – Он сбежал со ступенек. – Я провожу Светку с Веркой, а ты Лысогорову.

Карасев не сдвинулся с места.

– А чего это ты такой храбрый стал? – нахмурился он. – То из квартиры как сумасшедший убежал, а то сам туда пойти решил.

– Люди иногда меняются, – буркнул Митька. – Эй, девчонки, пошли!

Они двинулись налево от школьного крыльца.

– Митяй, – позвал Толик, когда они успели уже прилично отойти от школы. – Дай телефончик позвонить, чтобы мои дома не волновались.

– Нет у меня, – через плечо бросил Пращицкий, и троица исчезла за воротами.

– У меня есть. – Лерка стала копаться в карманах своей куртки. – Вот. Ты будешь домой звонить?

– Рязанову, – мрачно произнес Толик. – Нет у него… – все еще глядя вслед одноклассникам, съязвил Карасев. – Полчаса назад сам предложил позвонить, а теперь жадничает. – Он уставился в экран мобильника. – Какой у Костяныча телефон? Из-за этой беготни у меня все цифры из головы выскочили!

– Я сейчас найду.

Лысогорова нажала несколько кнопок и сунула аппарат Толику. У Рязанчика долго никто не отзывался. Зуммер противно гудел в ухе, отчего начинало чесаться в мозгах. Когда Карасев уже потерял терпение, в трубке раздался запыхавшийся голос Костяна. От неожиданности Толик чуть телефон не уронил.

– Заработал? – с подозрением спросил Карасев.

– Чего? – удивился Рязанов. – Вам кого?

– Телефон, говорю, заработал, – прокричал Толик, чтобы его лучше было слышно. – Козина говорила, что вырубили его.

– Толяныч, – завопил Рязанчик. – Ты где?

– Около школы. У вас что? Кот вернулся?

– Не видел! – радостно продолжал орать Костян. – Он до вас добежал? А мы уж думали, все, тебе хана. Был у математика?

– Был. Они вместе с котом куда-то смылись. А вы как догадались, что кота нужно оживить?

– Нам Митька позвонил. Сказал, что у тебя все плохо, что Бледный тебя увел куда-то и срочно нужен кот. И всякую ерунду про девять жизней нес. У тебя там как?

– Пока спокойно. – Карасев оглядел притихший школьный двор. – Черт, где теперь их искать? Вы выйти можете?

– Легко. Эти собаки куда-то смылись. К тебе прийти?

– Сидите пока дома. Бледный неизвестно где шатается.

Толик дал отбой и облегченно вздохнул.

– Все в порядке. – Он перебросил телефон обратно Лерке. – Они живы-здоровы! Показалось Пращицкому…

И тут Карасев словно подавился словами. До него только сейчас дошли слова Рязанова.

– Подожди… – растерянно пробормотал он и сделал несколько шагов в ту сторону, где уже скрылись одноклассники. – Как же?.. – Он резко развернулся, быстро подошел к Лере и вцепился ей в плечи. – Понимаешь, если Митька позвонил и предупредил про кота, то он никак не мог видеть развалины! И мобильник у него есть. Он же по нему звонил!

– И чего? – перепуганная Лысогорова не понимала, что от нее хотят.

– Это не Пращицкий, – прошептал Толик и осел на ступеньки крыльца.

– Ты что, Митьку не узнал? – расхохоталась Лерка. – Он это! Вот увидишь, сейчас проводит девчонок и сюда вернется.

– Не вернется. – Карасев выхватил из-под свитера учебник и шарахнул им об землю. – Что же тут происходит, черт возьми!

– Ну и пусть не вернется, – легкомысленно махнула рукой Лерка. – Что ты расстраиваешься? Мы его потом в школе увидим…

– Бежим!

Толик сорвался с места и помчался туда, где виднелись главные въездные ворота школы.

– Где живет Сухоребрая, знаешь? – кричал он на бегу.

– Дом видела, а квартиру не помню. – Лысогорова бежала на удивление легко и быстро, совершенно не отставая от Карасева.

– Хватит дома!

Толик припустил, а потом резко остановился. Перед ними было школьное крыльцо. На последней ступеньке лежал брошенный учебник.

– Черт! Опять!

– Как это мы промахнулись? – Лерка с удивлением смотрела назад, туда, где виднелись ворота. Сворачивать на дороге было негде. – Еще раз попробуем?

– Не получится, – Толик тяжело опустился на ступеньку. – Он нас не выпускает. – Карасев схватился за голову, взгляд его уперся в букву «М» на обложке книги. – Телефон Пращицкого знаешь?

Лерка нажала на несколько кнопок на своем мобильном и отрицательно покачала головой.

– Звони опять Рязанчику. Нужно Митьку искать!

Карасев взял телефон из трясущихся рук Лысогоровой, набрал номер. Линия была занята.

Он набрал заново. В трубке ни звука. Потом там откашлялись, и противный голос пропищал:

Толик с трудом оторвал телефон от своего уха и отбросил его подальше от себя.

– Что это?

Телефон вдруг засветился изнутри ярким огнем. Над школьным двором повисла радуга.

– Ложись! – завопил Карасев. – Сейчас рванет!

Но телефон взрываться не стал. В столбе света выросла высокая фигура Бледного.

– Эффектное появление, не так ли? – захихикал он. – Карасев, перестань рыпаться! Сиди где сидишь и не мешай мне! Сегодня, в полнолуние, – он поднял палец, и на кончике ногтя появилась и начала стремительно расти ярко-желтая луна, – я уйду. И от тебя зависит, кто пойдет со мной. Две никчемные девчонки или еще и твои приятели, которых растерзают собаки, когда они второй раз попытаются выйти из дома. Ты меня понял?

Ответа Бледный не дождался. Телефон погас. Луч света растворился в воздухе, забрав с собой радугу.

– Светка! – в отчаянии завопила Лысогорова и бросилась к Толику на шею. – Светочка!

Ошарашенный Толик снова опустился на ступеньки крыльца.

Ситуация была безвыходной.

Как только Толик об этом подумал, над его головой прокатился довольный смешок.

– Я тебя достану! – крикнул Карасев, подхватывая телефон и собираясь запустить им в невидимого противника. – Один уйдешь, раньше положенного!

Снова послышался смех. И все погасло. Лерка рыдала у Толика на плече, а сам он усиленно моргал глазами, пытаясь понять, что происходит.

– Говорила мне мама, что мобильные вредны для здоровья, – пробормотал он, машинально засовывая телефон в карман. – Вот, я уже ослеп.

– Как ты можешь шутить! – возмутилась Лысогорова и вдруг перестала всхлипывать.

Толик еще раз протер глаза и прямо перед собой увидел директрису.

– Это что за фейерверк на школьном дворе? – строго спросила Маргарита Всеволодовна, пытаясь найти под ногами следы недавно взорванной петарды. – Что вы здесь делаете ночью? – Вместо петарды она нашла учебник математики, и в голосе ее появился металл: – Почему учебник лежит на земле?

Толик еще не пришел в себя от внезапного появления директрисы, поэтому не смог ничего придумать.

– Это не мы! Это Бледный!

– Опять будешь про кота рассказывать? – Маргарита Всеволодовна перешла на полушепот, что было признаком неминуемого гнева.

– Ничего я не буду рассказывать, – сдался Толик. – Вы мне все равно не поверите.

– Ты еще расскажи, что ничего здесь не взрывал! – пошла в наступление директриса.

– Это телефон загорелся, – пробурчал Карасев. – Можете у Лерки спросить.

– И девочек в это втравил! – пыталась вернуть себе боевой настрой директриса, но правильной нравоучительной беседы у нее явно не получалось.

Толик мучительно соображал, посвящать ли директрису заново во все это дело, и если рассказывать, то что. Вдруг на дорожке от валуна мелькнула серая тень, и Лысогорова тонко завыла.

Неспешной походкой к школе приближался черный кот. Он медленно проявлялся из темноты, выступая вперед, и казалось, что это идет сама ночь со своими страхами и кошмарами.

– Это что еще такое? – ахнула Маргарита Всеволодовна. – Откуда?

– Это Маркиз, – обрадовался Толик и погладил кота по мягкой шерстке.

Руку тряхнуло от небольшого разряда тока. Прямо у Карасева на глазах Бледный оттащил Митьку Пращицкого в какой-то темный угол, а сам тут же превратился в него.

Толик подтолкнул кота к Маргарите.

– Погладьте, не бойтесь.

Директриса и не собиралась бояться. Она протянула ладонь к коту. Но тот неожиданно зашипел и махнул в ее сторону лапой.

– Маркизик, ты что? – удивился Толик. – Это же Маргарита Всеволодовна. Она своя!

Но кот, видимо, был другого мнения и учителей в «свои» записывать не спешил.

– Он, наверное, не любит взрослых, – подала голос Лерка.

– Ладно. – Маргарита выпрямилась и одернула на себе пальто. – Значит, вы утверждаете, что это тот самый кот и что призрак Бледного действительно преследует вас. А за что?

– Мы ему немного подпортили жизнь, – уклончиво ответил Карасев.

– Подпортили? – Казалось, директриса вытягивается вверх от возмущения. – А по моим сведениям, вы делали все, чтобы его жизнь была невыносимой!

– Это он был невыносимым! – вдруг заплакала Лысогорова. – Как только таких в учителя берут…

– Ну-ну, – перешла на более миролюбивый тон директриса. – У взрослых бывают разные жизненные обстоятельства. И не вам это обсуждать! Что вы теперь собираетесь предпринять? Думаю, надо предоставить это дело компетентным органам.

– Теперь мы все сделаем сами, – легко отмахнулся от Маргаритиного предложения Толик и поднял учебник. – С Маркизом у нас все получится. – Он сел на корточки около кота, взял его морду в ладони и заглянул в единственный глаз. Кот вырвал свою голову из его рук и встряхнулся. – Иди, Маркиз! – махнул рукой Толик. – И без Бледного не возвращайся!

Кот посмотрел на всех присутствующих, остановив свой взгляд на директрисе.

– Уберите его от меня! – завопила Маргарита, отскакивая на ступеньки крыльца. – Он бешеный, он кидается на учителей!

– Стоять, Маркиз! – перехватил кота Толик. – Бледного ищи! Бледного!

Кот вырвался и снова направился к директрисе.

Маргарита быстро взбежала по ступенькам.

– Если этот кот ко мне приблизится, то ему никаких жизней не хватит для возрождения!

– Маркиз! Нельзя!

Кот послушно остановился. Но шерсть на нем все еще гневно топорщилась.

– Хороший котик, – с облегчением выдохнула директриса. – Ты с ним поосторожней, – погрозила она пальцем Толику. – А то он будет на всех кидаться. Знаешь, сколько учителей в городе?

– Откуда вы знаете, что у котов много жизней? – с подозрением спросила Лысогорова.

Маргарита на секунду потерялась, а потом расплылась в довольной улыбке.

– Деточка, неужели ты не поняла, что взрослые знают все!

– А вот и нет! – вдруг заартачилась Лерка. – Ничего вы не знаете!

– Что же такого я не знаю, что знаешь ты? – удивилась Маргарита.

– Например, вы не знаете, где Бледный, – выпалила Лысогорова.

Толик с любопытством наблюдал за этим спором, прижимая учебник к себе.

– В отличие от вас, – Маргарита сделала многозначительную паузу, – я знаю, где он находится. Дай сюда книжку! – приказала она и резким движением вырвала учебник у Толика. Отчего кот за его спиной встрепенулся.

– Где же? – Карасев растерянно смотрел, как книжка порхает в тонких пальцах директрисы.

– Он сейчас придет! – произнесла Маргарита Всеволодовна и хлопнула учебником по ладони. Цифры в номере школы за ее спиной вспыхнули.

Кот завопил дурным голосом, и от этого на душе у Карасева сделалось как-то нехорошо. Вновь стала болеть рука, а вслед за тем вспомнились все страхи прошедшей недели. Лерка снова уцепилась за его плечо и в панике прошептала:

– Я хочу домой…

Толик подхватил готового метнуться в неизвестную сторону кота и вгляделся в окружающую темноту. Долгую минуту ничего не происходило, только тишина стала еще более звенящей. А потом на дорожке, ведущей к центральным воротам, показалась человеческая фигура.

Глава XВеликая сила науки

Маргарита Всеволодовна откашлялась и сделала шаг вперед.

Но из темноты вышел не Бледный, а Митька Пращицкий. Был он помятый, куртка грязная, один ботинок шлепал оторвавшейся подошвой.

– Это он! – воскликнул Толик, выпуская кота и сжимая кулаки. – Ты у меня за все ответишь!

Маркиз, к удивлению Карасева, не поддержал его. Он перестал шипеть и равнодушно посмотрел на вновь пришедшего.

– И ты тоже? – Митька засунул руки глубже в карманы брюк и глянул на кота. – У них получилось его оживить? А где остальные?

– Ему остальные нужны! – бушевал Карасев. – Маркиз, фас!

– Ты чего, Карасев, совсем с головой раздружился? – пожал плечами Пращицкий. – Коты эту команду не понимают.

– Да это же Бледный! – надрывался Толик.

– Сам ты Бледный! – накинулся на одноклассника Митька. – Ты себя когда последний раз в зеркале видел?

Маргарита недовольно топнула ногой.

– Не шумите! Сейчас мы во всем разберемся. – Она повернулась к Пращицкому: – Дмитрий, ты откуда такой грязный взялся?

– Меня он, – Митька кивнул в сторону Толика, – подкараулил и по голове стукнул. Я только сейчас очухался.

– Ты чего несешь? – возмутился Карасев и вдруг увидел, что руки у него какие-то странные. Он с ужасом хлопнул себя по полупрозрачному телу. – Нет, это не я! – испуганно завопил он.

Лерка нервно захихикала.

– Какой ты, Карасик, стал прозрачный… Прямо как привидение!

Глаза ее округлились – она поняла, что сказала, и с визгом прыгнула за спину директрисе.

– Маргарита Всеволодовна! – завопила она. – Тут кругом привидения!

– Ты даже не представляешь, до какой степени права, – прошептала директриса и недовольно постучала учебником по раскрытой ладони. – Павел Сергеевич! – повернулась она к Толику: – Что за мальчишество? Мы вас нашли! И будьте добры отвечать за свои поступки. – Она сунула учебник под мышку. – Пойдемте ко мне в кабинет.

Директриса достала из кармана ключ, открыла дверь школы и сделала приглашающий жест рукой.

– Не пойду я никуда, – буркнул Толик. – Я – Карасев. Это Бледный меня заколдовал.

Маргарита покачала головой.

– Сейчас мы во всем разберемся.

– Давай, давай иди! – подтолкнул его в спину Пращицкий. – А то мы на тебя кота натравим.

Толик почувствовал хорошо знакомую боль в руке – сигнал опасности.

– Идем! – железным тоном приказала директриса.

– Лерка, ты-то что молчишь? – повернулся к ней Толик. – Мы же вместе шли. Как я могу быть Бледным?

– Хватит спорить! – Маргарита сбежала с крыльца и схватила Карасева за руку. – Я кому сказала идти за мной? Что же это за дети пошли? Взрослых не слушают!

Толик в панике смотрел на директрису и не узнавал ее. Лицо Маргариты Всеволодовны плыло, каждую секунду неуловимо меняясь. Потом Карасева отвлек странный свет за спиной педагога – номер школы опять начал светиться.

– Вы не Царевна Несмеяна! – Толик вырвал свою руку.

Недовольно заорал кот.

Маргарита нервно постучала носком ботинка по ступеньке.

– В понедельник вы все придете в школу с родителями, – холодно произнесла она. – А Карасев может собирать вещички. По таким, как ты, колония плачет!

Директриса в два прыжка поднялась на крыльцо.

До Толика вдруг дошло, что Маргарита назвала его Карасевым.

– Я же говорил… – начал Толик и застыл с открытым ртом. – Черт… – прошептал он, с ужасом понимая, кто перед ним стоит и что было бы, войди он в здание школы. – Черт, черт, черт! – повторил он и завертел головой в поисках кота.

Маркиз стоял около ног Маргариты и, задрав голову, смотрел на нее.

– Хороший котик, – произнесла она, опуская маленькую ладонь на черную голову. – Послушный. Не любишь, когда вокруг кричат? Как, вы сказали, его зовут? Маркиз? – Маргарита резким движением схватила кота за загривок и встряхнула: – Маркиз, взять их!

Отброшенный обратно на землю, кот зашипел, когти царапнули по асфальту.

Толик побежал ему наперерез.

– Не смей! – крикнул он, но было поздно.

По джинсам и куртке Лерки Маркиз ловко вскарабкался на плечи девочке и примерился вцепиться в горло. Лысогорова стояла, не шевелясь, из глаз у нее катились редкие крупные слезы.

– Маргарита Всеволодовна! – одними губами прошептала она.

Но директрисы около крыльца уже не было. Вместо нее перед входной дверью маячила неясная фигура Бледного.

– Митяй! – завопил Карасев, хватая кота за хвост. – Что ты стоишь?

Кот махнул лапой. Когти просвистели в нескольких сантиметрах от Толикова носа.

– Давай, давай! – выл математик.

– Митяй! Помоги!

Маркиз скатился с Леркиных плеч и накинулся на Карасева.

– Не могу понять, кто из вас кто, – честно признался Пращицкий, обходя всех стороной. – Вы сейчас все как привидения.

Кот метался и шипел. Толик отбивался, не давая зверю подойти к Лысогоровой. Увидев, что из ее расцарапанных рук идет кровь, Лерка совсем потеряла голову, упала на землю и зарыдала в голос.

На ступеньках крыльца бесновался Бледный, зачем-то размахивая учебником.

Митька наконец оторвался от кустов, за которыми прятался, и, подойдя к коту, высыпал на него охапку обледенелого снега. И тут же бросился обратно к спасительным сугробам. Толик побежал за ним.

Кот, засыпанный ледышками, сбился с направления и завертелся волчком на месте. Карасев щедро сыпанул на него новую порцию льдистых кусочков.

– Чего это он в учебник так вцепился? – спросил Толик, в очередной раз вернувшись к кустам. – Мне всегда казалось, что оружие учителя – указка.

– Оружие учителя – все, что попадается под руку, – пошутил Митька. – А что у него там? «Математика»?

– «Математика», – кивнул Карасев. – Причем книжка принадлежит лично Бледному. Я его печать на обложке видел.

– А, тогда все понятно. – Пращицкий перестал разорять сугроб и выпрямился. – Этот учебник – его талисман. Если человек был колдуном, то и вещи после него остаются колдовские.

– Какой же он колдун? – Толик глянул на прыгающего по ступенькам школы Бледного. – Он учитель.

– Поэтому-то у него вся сила в учебнике, – вздохнул Митька. – Смерть его на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в хрустальном ларце. Короче, не жилец Кощей Бессмертный.

– Черт! – Толик хлопнул себя ладонью по лбу. – Как же я сразу не догадался! Этот учебник был у меня, и Бледный все время пытался его отобрать. Давай так, я беру на себя кота, а ты отнимаешь учебник.

– Легко сказать, – протянул Митька, глядя, как безумствует призрак.

Павел Сергеевич в ответ захохотал, подняв книжку над головой. В то же время кот проскочил между кустами и очутился перед ребятами. Но Толик уже научился определять, когда и где убийца появится, – рука у него работала точно как часы.

Маркиз изготовился к прыжку.

Карасев опередил его.

Он схватил кота поперек туловища и прижал к себе.

– Маркиз, – зашептал он в порванное ухо, – вон твоя цель! Не промахнись!

В какую-то секунду Толику показалось, что кот вздохнул, с тоской посмотрел Карасеву в глаза и метнулся куда-то вдоль школы.

– Маркиз!

Крик утонул в темноте.

– Получили, подлые дети?! – плясал на крыльце Павел Сергеевич. – Сейчас вы за все ответите!

– За что мы должны отвечать? – рассердился Толик. – Что вы к нам привязались?

– А пропадите вы все пропадом! – в сердцах выкрикнул Бледный и замер.

– Сейчас будет гипнотизировать, – прошептал Митька.

– Что это значит? – спросил Толик, но Пращицкий уже исчез за деревьями школьного парка. – На него можно смотреть или нельзя?..

– Не смотри, убьет! – раздалось из-за деревьев.

Карасев зажмурился, а потом вдруг открыл глаза. Математик тут же оказался перед ним. Но даже если он и собирался гипнотизировать своего ученика, у него вряд ли бы получилось. Потому что Толик закатил глаза и кулем повалился на землю.

– Какой хороший мальчик, – радостно всплеснул руками Павел Сергеевич. – А то бегают, шумят…

Над его головой раздался шорох, и с козырька стремительной тенью спрыгнул Маркиз. Кот приземлился Бледному на призрачный затылок. Павел Сергеевич взвыл, закрутился волчком и пропал. Кот остался на крыльце один. Из пустоты на него обрушился учебник по математике. Маркиз мяукнул, растянулся на ступеньке и замер.

– Вот что делает сила знания! – Вновь появившийся Бледный склонился над котом. – Кого угодно завалит. – Он глянул на Лерку. Но та пока умирать не собиралась, тихонечко плакала, размазывая по щекам слезы.

От въездных ворот послышался топот бегущих ног. Павел Сергеевич медленно растаял в воздухе.

– Смотри, он убил их! – Первым у крыльца появился Анисимов. – Лерка, как ты тут?

– Не подходи, он где-то рядом, – Костян дернул Леху на себя и попятился к валуну. – Это, может быть, никакая не Лысогорова.

В ответ Лерка зарыдала в голос и на четвереньках поползла к безжизненно лежавшему Карасеву.

– Маркиз! – Козина подбежала к ступенькам и склонилась над котом. В руках она держала свернутый ватман.

– Не стой здесь! Это засада! – Рязанов попробовал сдвинуть Ленку с места. Но она уже развернула ватман, видимо собираясь заново оживлять любимца. – Уходим, уходим! – торопил он. – Лысогорова, вставай!

– Ребята, бегите! Он Карасика убил! – Пращицкий показался из-за деревьев и тут же исчез. Неясная фигура метнулась в сторону въездных ворот.

– Скорее! – Анисимов поддел ногой ватман. – Анька, где ты там?

Мелкая стояла около Лысогоровой и расширенными от ужаса глазами смотрела на Толика.

– Как же так? – прошептала она. – Он не мог…

– После поговорим! – Анисимов подхватил Аньку с Леркой и собрался идти обратно, когда из темноты на него выбежал запыхавшийся Пращицкий.

– Тьфу ты, – тяжело перевел он дыхание и остановился. – Опять математик кружит. Я думал, он меня выпустит.

– Ерунда все это, – отмахнулся Анисимов. – Пошли, сейчас выйдем.

– Не дергайся, – осадил его Митька. – Вы отсюда уже не выберетесь. Бледный не выпустит.

В воздухе послышался смешок. А потом и сам Павел Сереевич появился рядом с лежащим на земле Карасевым.

– Рад вас видеть, – склонилось привидение в шутовском поклоне.

В ту секунду, когда призрак, раскинув руки, кланялся, Толик перестал притворяться мертвым, подпрыгнул и выхватил у него учебник.

Завизжали девчонки.

От удивления Павел Сергеевич замер, а Карасев уже мчался прочь.

– Что с учебником нужно делать? – на ходу крикнул он изумленному Пращицкому. – Задачи решать? Или стукнуть по кому-нибудь?

– По идее, – пожал плечами Митька, – ты теперь имеешь власть над привидением. Прикажи ему что-нибудь.

– Не подходи! – завопил Толик, увидев, что Павел Сергеевич совершает вираж над его головой.

Призрак не остановился. Промахнувшись, он развернулся и вновь пошел на сближение.

Карасев на бегу перелистал страницы. Задачи, теоремы, формулы. Вдруг он нашел определение, которое совершенно не давалось ему в прошлом году:

«Две величины называются прямо пропорциональными…» – Перед ним возник разъяренный Бледный, Толик увернулся от его рук и стал читать дальше: – «…Если при увеличении одной из них в несколько раз другая увеличивается во столько же раз…»

Бежать стало легко. Карасев посмотрел себе под ноги и увидел, что бежит на одном месте, а вместо асфальта под ним что-то вроде киселя. Он кинул учебник Козиной. Ленка перехватила книжку, положила на ее обложку руку ладонью вниз и наизусть прочитала:

«Две величины называются обратно пропорциональными, если при увеличении одной из них в несколько раз другая уменьшается во столько же раз».

Книжка упала к ногам Лысогоровой. Лерка испуганно посмотрела на нее и вдруг произнесла:

– Дважды два четыре.

Воздух колыхнулся. К лежащей на земле книжке метнулась летучая мышь.

– Семью восемь – пятьдесят шесть. – Лерка чуть ли не грудью упала на книжку, а потом по земле пустила ее к Лехе. Тот поймал учебник ногой, поднял, раскрыл на первой попавшейся странице и протараторил:

«Расстояние между городом и поселком машина прошла за 1 час 15 мин. Если бы скорость машины была на 10 км/час меньше, то этот путь она прошла бы за 1 час 30 мин. Найдите скорость машины и расстояние от города до поселка».

Он остановился и в растерянности посмотрел на ребят. Решить задачу в уме у него не получалось.

– Скорее, – в азарте крикнул Толик.

Но из рук Анисимова учебник уже перешел к Павлу Сергеевичу.

– Плохо! – черным вороном каркнул он и присел на ступеньки крыльца. – Вы всегда были плохими учениками. Скорость машины 60 км/час, а расстояние 75 километров. Можешь потом проверить по ответам. Впрочем, тебе это уже не понадобится.

После этих слов школьный сад потемнел и придвинулся к светлому пятачку двора.

– Я вам покажу, что такое настоящий страх, – пророкотал Бледный. – Вы сойдете с ума от ужаса! Вас задавят собственные кошмары.

Козина зажмурилась и вдруг выпалила:

– Число, которое можно записать в виде дроби, где числитель – целое число, а знаменатель – натуральное число, называют рациональным числом.

Учебник в руках Бледного дрогнул.

– Зря стараетесь, – Павел Сергеевич перехватил книжку, но было видно, что руки у него трясутся. – Сейчас подойдут еще трое, и я завершу начатое дело. Вас будет девять!

Он запрокинул голову и протяжно завыл. На его зов из школьного сада выступили Светка Сухоребрая и Верка Зима. Они медленно шли, взявшись за руки. Следом появились Кувшинников с Дантовым.

– Дважды два пять, – хихикнула Козина.

– В чем дело? – нахмурился Бледный. – Почему вас двое? – накинулся он на Вовку с Антоном. – Я же звал одного!

– А они везде вместе ходят, – подал голос Костян. – Друзья с первого класса.

– «Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой», – нервно рассмеялась Лысогорова.

– Бестолковые дети, – рассердился математик. – Один из вас двоих пусть убирается отсюда.

– А давайте я уйду? – подался вперед Пращицкий. – Меня дома давно ждут.

Бледный выкинул вперед руку с книжкой:

– А вот как раз ты останешься здесь.

Но Митька продолжал идти вперед. Тогда математик для острастки топнул ногой:

– У меня с тобой отдельный разговор будет.

– Давайте поговорим. – Пращицкий вплотную подошел к учителю и вдруг выхватил у него книгу. – Продолжим! – Он быстро перелистал страницы: «Равенство двух отношений называют пропорцией», – прочитал он и перебросил учебник Дедковой.

– «Определите с помощью карты расстояние от Москвы до Киева», – растерянно прочитала Анька.

– Нашла что читать! – выругался Леха. – Дальше листай!

Но Бледный уже набросился на учебник.

– Подождите! – кинулся ему наперерез Пращицкий. – А почему говорят, что пальцев на руках десять, хотя их одиннадцать?

– У кого это их одиннадцать? – остановился Павел Сергеевич.

– Вот, смотрите. – Митька растопырил пальцы перед носом учителя и стал загибать их на одной руке. – Раз, два, три, четыре, пять. А на другой – десять, девять, восемь, семь, шесть. А пять плюс шесть будет одиннадцать.

– Одиннадцать, – кивнул Бледный и изумленно посмотрел на Митькины пальцы.

– А почему… – к ним подбежала Козина и стала палочкой чертить на грязном снегу оси координат.

Бледный щелкнул пальцами, чтобы стало светлее, и склонил голову.

– Не так, – математик провел ладонью над графиком.

– А если так? – Ленка ткнула палкой в свой рисунок.

Толик отобрал у Аньки книжку, снова ее перелистал. Учебник как учебник. Старый, потрепанный. Какие-то задачи и определения выделены, кое-где на полях записаны решения. Наверное, Павел Сергеевич был неплохим учителем, только понять это никто не успел.

На последней странице было написано: «Математика – самая древняя из наук. Слово «математика» греческого происхождения. В древности полученные знания, открытия часто старались сохранить в тайне. Например, в школе Пифагора запрещено было делиться своими знаниями с непифагорейцами. За нарушение этого правила один из учеников, требовавший свободного обмена знаниями, – Гиппас был изгнан из школы. Его сторонников стали называть математиками, то есть приверженцами науки…»

Бесконечная ночь начала переходить в хмурое утро. Школьный сад стал светлеть, деревья в нем превратились в обыкновенные березы и яблони и уже не казались такими страшными.

Ленка сидела на корточках и в задумчивости водила палочкой по исписанному снегу. Рядом с ней был только Рязанов. Ступеньки крыльца опустели. Кот исчез.

– А я в следующем году пойду учиться в физико-математическую школу, – сказала Ленка, вставая. – Мы переезжаем в другой район.

Костян тяжело вздохнул.

– Куда это они все делись? – Казалось, Леха только что заметил, что на школьном дворе они остались одни.

– Его подвела математика, – Пращицкий зябко передернул плечами. – Ему нужно было девять человек, а пришло десять, вот он и не смог ничего сделать. Да и полнолуние закончилось.

– Мы ему учебник не отдали, – Мелкая кивнула на книжку в руках Толика.

– Ему просто не на что стало злиться, – Лерка с трудом поднялась с земли. – Книжку ему прочитали, вопрос задали – что еще учителю надо?

– Так просто? – развел руками Анисимов. – Надо было всего лишь перестать его злить? Что ж вы сразу-то не сказали! Это ведь легче легкого!

– Чья бы корова мычала… – фыркнула Ленка. Кто-кто, а Леха никогда не был примерным учеником и радовать учителей своими знаниями не умел.

– Кто ж знал? – Митька широко зевнул. – Вы как хотите, а я домой пошел. Хорошо, что сегодня суббота и уроки делать не надо.

– Все равно жалко его, – вздохнула Анька.

– Нашла кого жалеть! – зло буркнула Сухоребрая и, не попрощавшись со своей закадычной подружкой Козиной, пошла следом за Вовкой и Антоном. Ленка подняла свой ватман, стряхнула с него снег.

– Что-то здесь не так, – пробормотала она, примериваясь, куда бы пристроить большой лист. – Бледный не из тех, кто легко сдается.

– Хочешь еще раз с ним поговорить? – фыркнул Анисимов. Если он и хотел уйти со школьного двора, то последним. Ему было любопытно узнать все самому.

– Митька говорил, что само привидение ничего не может сделать, поэтому он действовал через кота, так?

– Ну? – Леха положил камень на край ватмана.

– Со всеми одновременно Бледный справиться не мог. – Козина из кармана достала блюдце. – А тут вместо девяти человек десять пришло. Вот он и смылся. Он еще будет искать способ отомстить.

– Как же ты это выяснишь? – Было видно, что Рязанову уже страшно надоели Ленкины опыты с привидениями и вызыванием духов. – Может, домой пойдем? Чего на холоде торчать?

– Надо попробовать, – уперлась отличница.

Рядом с ней вздохнула верная Верка Зима.

Костян стал уговаривать Ленку идти домой. Козина отмахивалась от него. Что-то неразборчиво бормотала Мелкая. Швабра печально качала головой. Анисимов скучал, поглядывая в сторону ворот. И Толик понял, что ему тоже пора уходить.

В душе остался неприятный осадок. Вроде бы все хорошо, они победили. Но победа оказалась странной. Призрак просто исчез? А куда? Чтобы вернуться обратно?

Карасев уже подходил к дому, когда заметил, что все еще прижимает к себе учебник. По рукам пробежали неприятные мурашки.

Черт возьми! Ленка снова оказалась права! Призрак Бледного и раньше растворялся в воздухе. И это не первый раз, когда все решили, что кошмар закончился. Да и номер на школе Толик не успел изучить. Ведь если перевернутая девятка все еще висит в виде шестерки, то…

– Козина действительно права, – раздался скрипучий голос, и Карасев споткнулся на ровном месте. – Вот что значит отличница, умеет думать. – Бледный сидел на лавочке около подъезда. – А ведь у меня все могло получиться. Козина бы отсиделась у своего друга, и я убрал бы всех по одному. Неудачи начались в тот момент, когда ты помешал коту убить Зиму. И совсем плохо стало, когда ты догадался его покормить. – Учитель наклонился вперед. – Именно ты вынес из квартиры учебник. Ты всем сообщил, что я вернулся, и они попрятались по домам. Во всем виноват ты, Анатолий Карасев.

– Чего это сразу я? – попятился Толик. – Там весь класс был.

– Вот именно – класс! – вскочил Павел Сергеевич. – И кто только додумался такое количество детей собирать вместе? Это же самоубийство! С вами никто не может справиться!

– Почему не может? – Карасев отступал, соображая, успеет ли он добежать обратно до школы, где могли еще быть ребята, или ему стоит начинать кричать «Караул!»?

– У меня родилась гениальная идея, – ласково улыбнулся математик, и холодные пальцы коснулись Толиковой руки, лишая его возможности двигаться. – Ты сам займешься остальными. – В глазах у него появился нехороший блеск. – Тебе они доверяют, поэтому легко дадут себя убить. – В глазах Бледного все сильнее загорался зеленый колдовской огонь. – Козина и здесь оказалась права, я не могу вас убить. Вы сделаете это сами. Ты станешь таким же, как я. И выполнишь мою работу!

Толик вспомнил байку Пращицкого про сбитого летчика, который потом мстил за своих родителей.

«Призраку достаточно в глаза посмотреть, чтобы забрать душу человека».

Карасев почувствовал, как что-то тоненькой струйкой начинает из него выходить. Он испугался, что это душа, и плотно закрыл рот. А заодно и глаза зажмурил. Но это не помогло. Все тело начало жутко болеть. Боль побежала от рук, ударила в голову, отдалась в спине и покатилась к пяткам.

«Душа отрывается», – подумал Толик и захотел закричать, но челюсть свело судорогой, и рот просто не открылся.

В панике он распахнул глаза.

Над ним огромной тенью навис Бледный.

Карасев отклонился назад, пытаясь уйти от обжигающего взгляда, и на козырьке подъезда увидел Маркиза.

Черный кот материализовался из пустоты. Встряхнулся. Лениво огляделся.

Бледный продолжал наседать, глядя Толику прямо в глаза.

– Маркиз! – прошептал Карасев, пытаясь закрыться от математика учебником.

– Твоя шутка не удалась. – Павел Сергеевич вырвал у него из рук книжку и замахнулся.

Кот спрыгнул вниз. Всеми четырьмя лапами он вцепился в редкую шевелюру учителя. От неожиданности Бледный охнул и опрокинулся на спину. Маркиз пробежал по нему от подбородка до носков ботинок, когтями разрывая призрачную плоть. Разорванные кусочки легким туманом поплыли по двору и растворились в утренних сумерках. Последним пропал кот.

Хлопнулся об землю учебник.

«Математика – самая древняя из наук…»

Шевельнулись страницы. И в этом шелесте послышался смешок.

Толик бросился в подъезд, трясущимися руками набрал код, захлопнул за собой дверь.

Мысли путались. Он никак не мог понять, откуда взялся Маркиз. Что за чертовщина продолжает твориться с учебником? И когда наконец это все закончится?

Его затрясло. Вибрация шла из кармана брюк и передавалась всему телу. А вслед за ней послышался странный звук.

Толик испуганно ощупал себя и, к своему великому удивлению, нашел у себя в кармане Ленкин мобильник. Как он мог про него забыть?

На экране подпрыгивал телефон, под ним мигало «Козина».

– Алло, – заикаясь, прошептал Толик.

– Он успел? – срывающимся голосом спросила Ленка.

– Да! – выпалил Карасев. – В самый последний момент! Он…

– Не ори! – устало перебила его отличница. – Где Маркиз?

– Ленка… – Толик собрался с духом. – Бледный кота с собой забрал. Он, наверное, уже не вернется.

На том конце провода засопели.

– Ленка, – как заведенный повторил Карасев.

– Что еще? – хлюпнула носом Козина.

– Математик учебник оставил. И он шевелится.

– За шестой класс? Это мы уже проходили! Выброси. Или оставь, пусть сестра поиграет.

– А если он вернется?

– Забудь! – буркнула Козина и дала отбой.

Экран телефона погас.

И как это Ленка догадалась снова вызвать кота и послать его сюда? Или она кота для себя вызывала, а он сбежал?

Осталось много вопросов. Но думать о них сейчас не хотелось.

Надо все забыть, забыть…

С улицы раздались шаги, пискнул кодовый замок.

Карасев сжался, готовый в очередной раз увидеть разъяренного учителя.

Но в дверях появился не Бледный, а невысокий старичок в спортивном костюме и надетой на одно ухо трикотажной шапочке.

– Ой, – отшатнулся старичок, заметив в темноте Толика. – Мальчик! – облегченно выдохнул старичок. – Ты меня напугал! Я думал, что за привидение здесь стоит. А это, наверное, твоя книжка? – обрадовался спортсмен, сунул Карасеву в руки учебник математики и легко побежал вверх по ступенькам.

Толик глянул на проклятый учебник. Книжка словно не хотела с Карасевым расставаться.

– Забыть, говоришь? – прошептал он, медленно поднимаясь по ступенькам и перелистывая учебник.

На первой странице красовалось: «Книга принадлежит П. С. Бледному».

Толик остановился, побарабанил пальцами по надписи. И синие чернила медленно растворились на белой бумаге.

Эпилог

С тех пор они встречаются часто.

Каждое полнолуние Толику Карасеву не спится. Даже если небо затянуто облаками или идет проливной дождь, он встает перед распахнутым окном, безошибочно находит то место на небе, где должна быть луна, и застывает, уставившись в одну точку.

Первым появляется Маркиз. Он бесшумной тенью возникает на подоконнике, долго усаживается, аккуратно складывая лапки и хвостик. Он выздоровел. Теперь у него обычная морда и два уха.

Через какое-то время кот начинает шипеть, шерсть его встает дыбом, значит, скоро появится Бледный.

Математик каждый раз приходит из разных мест. Он может выбраться из шкафа, войти в дверь или просто прилететь по воздуху. Павел Сергеевич с Толиком смотрят на луну, делятся последними новостями или весело хохочут, сталкивая друг друга с подоконника. Потом отправляются в путешествие. Невидимыми тенями летают над сонным городом, заглядывают к одноклассникам. Но причинить вреда они им не могут. Потому что привидения не властны над человеком.

Оставшееся время Толик живет нормальной жизнью, ходит в школу. Успеваемость его повысилась, он подумывает стать учителем.

Учебник по математике за шестой класс лежит у него на столе. В нем появилась новая надпись: «Книга принадлежит Анатолию Карасеву».