Больше, чем гувернантка

Глава 12

На следующее утро, занимаясь с Амандой в классной комнате, Елена часто ловила себя на том, что улыбается. Ей было очень непросто сосредоточиться на занятиях, мысленно она то и дело возвращалась к воспоминаниям о времени, проведенном с Адамом, и о том откровении, которое пережила в его объятиях.

Адам вел себя с ней очень нежно, внимательно относясь к ее потребностям, так что у нее ни разу не возникало мысли отказать ему. И этот опыт не был омрачен ни болью, ни ужасом. Елена с готовностью реагировала на ласки, которые дарил ей Адам. Надеялась, что, несмотря на собственную стеснительность и неопытность, и ей удалось доставить ему схожее наслаждение.

Даже сейчас Елена ощущала жар и влагу между ног всякий раз, как вспоминала о прикосновении губ Адама. Она смущенно краснела при мысли о том, как восхитительно было целовать его столь интимно, пробовать на вкус, радуясь тому, что от наслаждения он ослабил стену ледяного самоконтроля.

Не менее ценными представлялись для Елены и долгие мгновения, когда они впоследствии лежали обнявшись. То, о чем они говорили, значения не имело, важна была лишь их физическая близость. С детской беззаботностью посмеивались они над перспективой быть кем-то увиденными, когда станут вместе подниматься наверх. Она до сих пор ощущала на губах вкус его долгого прощального поцелуя.

Этим утром Елена еще не видела Адама. По своему обыкновению, она позавтракала с Амандой в детской, после чего они вместе отправились в классную комнату. Елена надеялась встретиться с ним и бабушкой за обедом.

Она гадала, как им с Адамом теперь друг друга приветствовать. Понимала, что в присутствии Аманды и леди Сисели они ни словом, ни жестом не должны намекать на интимные ласки, которыми одаривали друг друга прошлой ночью. При этом она надеялась, что он подаст ей какой-то тайный знак, смысл которого будет понятен ей одной, чтобы засвидетельствовать изменившийся статус их отношений.

Елене казалось, что оставшиеся до обеда часы тянутся удивительно медленно.

Адам сразу понял, в какой именно момент Елена вошла в гостиную, где вся семья собиралась перед обедом. Ее присутствие ощущалось им столь же отчетливо, что и восторженная болтовня Аманды, которой разрешили присоединиться к взрослым.

Именно бабушка предложила «пригласить миссис Лейтон к обеду, чтобы покончить со всем этим делом».

Для самого Адама важно было решить, как это сделать.

Сначала он был слишком возбужден, а после близости с Еленой слишком пресыщен, чтобы размышлять о том, какими будут их дальнейшие отношения. И лишь позднее, оказавшись в одиночестве в своей спальне, он осознал всю тяжесть ситуации, в которой оказался.

Елена ведь могла решить, что благодаря его импульсивному поведению прошлой ночью приобрела над ним некую власть, и теперь ему предстояло понять, что он должен сделать: выплатить ей денежную или иную компенсацию, или, в случае если согласна продолжать отношения, переселить ее в другой дом, где она будет проживать, пока их связь не закончится. Потом снова встанет вопрос о денежной или иной компенсации.

Как бы то ни было, получалось, что Елена больше не могла оставаться в его доме, а прошлой ночью Адам повел себя столь же безрассудно, что и в случае с Фанни много лет назад. Он опять позволил зову плоти возобладать над здравым смыслом, которым руководствовался все те годы, что минули с момента смерти Фанни. Вчерашнее ночное происшествие, каким бы приятным оно ни было, снова поставило женщину в главенствующее положение, позволяющее именно ей решать, каков будет характер их дальнейших отношений. Чрезвычайно неприятное чувство, которого Адам совершенно не хотел принимать.

Своим поведением Адам ни в коей мере не оправдал тайных надежд Елены. Обед шел своим чередом, он ни разу не взглянул в ее сторону и не обратился напрямую.

Елена находила подобное отношение не только смущающим, но и больно ранящим самолюбие. Из всего этого она могла сделать лишь один вывод: за время, прошедшее с момента их расставания, Адам успел все как следует обдумать и раскаялся в случившемся.

— …несколько расстроены сегодня, миссис Лейтон?..

Елена вздрогнула, осознав, что, пока она обдумывала свое незавидное положение, леди Сисели обратилась к ней с каким-то вопросом. Было ли ее плачевное состояние замечено? А взгляды, которые она время от времени бросала украдкой на Адама из-под полуопущенных ресниц? Елена надеялась, что нет. Леди Сисели вовсе не обязательно знать о напряжении, возникшем между ее внуком и гувернанткой ее маленькой правнучки, оставшейся без матери.

Она принудила себя улыбнуться.

— Я всего лишь наслаждалась вкусным десертом.

— Неужели? — Леди Сисели бросила многозначительный взгляд на стоящий перед Еленой нетронутый мусс.

Елена смущенно покраснела, осознав, что в самом деле почти ничего не съела за обедом. Да и как бы это ей удалось, когда при одной мысли о еде к горлу подступала тошнота.

— Я говорила о том, какая прекрасная погода для начала мая, — сжалившись над ней, сказала леди Сисели.

Елена осознала, что сегодня действительно первое мая. Наступил новый месяц. И солнце светит очень ярко. К сожалению, господствующее в ее душе смятение не позволяло наслаждаться погожим деньком.

— Да, прекрасная, — неопределенно ответила она.

Леди Сисели повернулась к внуку, с каменным лицом восседающему во главе стола. Как и Елена, он не притронулся к десерту.

— А не прогуляться ли нам всем после обеда на свежем воздухе?

Взгляд его под полуопущенными ресницами оставался непреклонным.

— Поступайте, как вам заблагорассудится, бабушка. Миссис Лейтон с Амандой могут последовать вашему примеру. Я же слишком занят делами имения, чтобы позволять себе подобные вольности.

— Бесконечная работа и полное отсутствие удовольствий отупляют, — сухо заметила леди Сисели.

— Что ж, значит, так тому и быть, — отрезал Адам. — У меня нет ни времени, ни желания принимать солнечные ванны.

Наградив его долгим, оценивающим взглядом, пожилая дама повернулась к Аманде:

— Ты уже покушала, милая? В таком случае давай поднимемся наверх за нашими чепцами. Нет-нет, не беспокойтесь, миссис Лейтон, — улыбнулась она Елене, которая тоже собралась было подняться с места. — Вы еще не закончили трапезу. Мы с Амандой сами прекрасно справимся. И ваш капор захватим.

Уход леди Сисели и Аманды оставил Елену наедине с Адамом.

Похоже, этой перспективе он обрадовался еще меньше, чем Елена, судя по ледяному взгляду, которым наградил ее, вставая из-за стола, чтобы проводить бабушку и дочь.

— Прошу меня извинить, мне нужно немедленно удалиться в кабинет, меня ждут неотложные дела.

Леди Сисели, уже сделавшая несколько шагов к двери, нахмурилась и остановилась:

— Возможно, будет лучше, если вы проводите Аманду наверх, миссис Лейтон.

— Конечно. — Елена с радостью ухватилась за возможность ускользнуть от холодного и неприступного Адама.

Ей стало совершенно очевидно: он глубоко раскаивается в том, что произошло между ними прошлой ночью.

Осознание этого больно ранило ее, и стоило больших усилий сдержаться, чтобы не броситься прочь из комнаты.

— Советую вам не вмешиваться в это дело, бабушка, — предупредил Адам, разгадав намерение леди Сисели остаться с ним наедине.

— Потому что твое ледяное обращение с бедной женщиной за обедом уже начало приносить свои плоды? — осуждающе произнесла она.

— Не стал бы я ее так называть, — возразил он.

— Возможно, потому, что ты упорно предпочитаешь не замечать ее очевидного расстройства? — осуждающе произнесла леди Сисели.

Сердце Адама вовсе не было вырезано из цельного куска камня, и он тоже переживал из-за нынешнего состояния Елены. Но разве мог он повести себя иначе? После случившегося вчера любое проявление доброты и нежности с его стороны было бы воспринято ею как поощрение, он не мог позволить еще одной женщине взять над ним верх через постель!

Он поджал губы.

— А мы, похоже, поменялись ролями. Ведь это вы меня уверяли в том, что отношения с гувернанткой совершенно недопустимы.

— Помнится, я советовала тебе проявлять осторожность, а не жестокость, дорогой.

— Я не считаю жестокостью выказывание сожаления по поводу содеянного.

Леди Сисели нахмурилась:

— Уж не хочешь ли ты убедить меня в том, что твое жестокое поведение на самом деле имеет благие намерения?

— Вот именно, — сухо ответил он.

Леди Сисели рассердилась:

— Что ж, можно и так поступать.

— Только так с этим деликатным вопросом и можно разобраться. — Отвернувшись, Адам невидящим взглядом уставился в окно. — Я открыто признаю, что прошлой ночью совершил ошибку, которую можно исправить лишь одним способом — немедленно удалить миссис Лейтон из имения. Полагаю, в данных обстоятельствах для всех заинтересованных сторон было бы лучше, если бы это решение исходило от нее самой.

— Я не оспариваю этого решения, но, как мне кажется, можно найти более мягкий способ.

Верхняя губа Адама, продолжающего смотреть в окно, дрогнула в горькой усмешке.

— Мягкость никогда не входила в число моих добродетелей.

— Готовы ли вы отправиться на прогулку, леди Сисели? Аманда ждет нас в прихожей.

Адам резко обернулся. Елена произнесла эти слова чересчур оживленно, и он тут же догадался, что ей опять удалось услышать последнюю часть их разговора с бабушкой.

Что бы он ни говорил, жестокость была вовсе не свойственна его натуре, но, будучи женатым на Фанни, из чувства самосохранения он научился быть жестким. Какое бы решение ни принял касательно Елены, он не хотел заставлять ее страдать.

Адам обратился к бабушке:

— Не отведете ли вы Аманду на прогулку сами, дорогая, чтобы дать мне возможность переговорить с миссис Лейтон?

— Разумеется.

— Уверяю вас, в дальнейшем обсуждении этого дела нет никакой необходимости! — воскликнула Елена и тут же покраснела от собственной грубости.

Ее будто подменили. Да и могло ли быть иначе, если она только что узнала, что Адам, джентльмен, ставший для нее ближе, чем кто бы то ни было, не только обсуждает события прошлой ночи с бабушкой, но и советуется, как ему половчее избавиться от ее присутствия в своем доме!

А она-то поверила, что почти влюбилась в этого человека, полагала, что и он испытывает к ней симпатию. Его слова, обращенные к леди Сисели, убедили в том, как глубоко она заблуждалась на этот счет. Прошлой ночью лорд Адам Готорн просто получил от нее то, что хотел, и теперь мечтал как можно скорее избавиться от ее присутствия.

Елена гордо вздернула подбородок:

— Я соберу вещи и уеду завтра же утром.

— Вы уедете тогда, когда я вам это разрешу, — резко ответил Адам.

Елена наградила его ледяным взглядом:

— У меня создалось впечатление, что вы уже это сделали, милорд.

— Как раз завтра я собираюсь возвращаться в Лондон, — вмешалась леди Сисели. — В субботу состоится бал, на котором мне обязательно нужно присутствовать, — сообщила она внуку. — Я буду очень рада, если вы согласитесь отправиться в столицу в моей карете. Что скажете, миссис Лейтон? — мягко добавила она.

Что бы ни думала эта пожилая леди о Елене, гувернантке Аманды, отважившейся вступить в интимную связь со своим работодателем, вела она себя с ней очень по-доброму, проявляя сочувствие к ее затруднительному положению. Елене слезы навернулись на глаза. Хотелось оказаться как можно дальше от Адама Готорна.

— Благодарю вас, — вежливо ответила она, признательно глядя на пожилую даму.

Она решила, что не станет плакать перед Адамом. Успеет еще наплакаться, оказавшись в одиночестве у себя в спальне. А пока постарается сохранять спокойствие и хладнокровие. И чувство собственного достоинства.

Адаму совсем не понравилась договоренность бабушки и Елены, полностью исключившая его вмешательство.

— А что вы скажете Аманде о своем поспешном отъезде?

Опустив ресницы, чтобы скрыть от Адама выражение глаз, Елена ответила:

— Уж точно не правду.

Адам почувствовал, что краснеет.

— Не оставите ли вы нас наедине, бабушка?

— Разумеется.

Пожав Елене руку, выразив тем свое дружеское участие, леди Сисели вышла из комнаты, неслышно закрыв за собой дверь.

Адам пришел в бешенство. Своим вмешательством бабушка выставила его не только грубым, но и бессердечным типом. Это же совершенно смехотворно и не соответствует действительности!

Время, проведенное с Еленой прошлой ночью, стало одним из счастливейших в его жизни. Он полагал, что они освободились от притворства и превратились просто в двух людей, наслаждающихся обществом и телами друг друга.

А потом он осознал последствия этих действий.

И тем не менее никак не мог смириться с мыслью, что завтра рано утром она уедет, и он никогда ее больше не увидит.

— Вам вовсе не обязательно так торопиться.

— Напротив, милорд, — возразила она. Взгляд ее прекрасных глаз был устремлен не на него, а на незажженный камин.

Адам невольно залюбовался ее совершенным алебастровым профилем, очень похожим на тот, что был вырезан на камее, некогда принадлежавшей его матери… Он резко вдохнул:

— Мне очень жаль, что вы, очевидно, подслушали окончание моего разговора с бабушкой.

— Вам действительно жаль? — Елена медленно повернулась и теперь смотрела на него в упор.

Адам нахмурился под ее холодным взглядом:

— Разумеется, да. Я вовсе не желал, чтобы вы в такой форме узнали о беспокойстве, возникшем у меня в связи с недавними изменениями в наших отношениях.

Елене с трудом удалось подавить рвущийся наружу горький смешок. Насколько она могла судить, единственным «беспокойством» Адама было стремление как можно скорее избавиться от нее. Ну что ж, она пойдет ему навстречу.

Она поджала губы.

— Возможно, в таком случае хорошо, что я подслушала. Вы добились своей цели: завтра я покидаю ваше имение, избавив вас от необходимости просить меня об этом.

Он порывисто шагнул к ней.

— Не задумывались ли вы о том, что мы могли бы прийти к более приятному для обеих сторон соглашению? Я мог бы снять для вас дом в Лондоне, где мы стали бы тайком встречаться во время моих приездов в столицу, — поспешно добавил он.

— Нет! — вскричала Елена.

Предложение Адама одновременно и шокировало, и разгневало ее. Она-то поверила, что нравится этому мужчине и прошлой ночью он был искренен с ней!

Какой глупостью с ее стороны было полагать, что их ласки значили для него что-то особенное. Своим унизительным предложением снять для нее дом в Лондоне он все равно что назвал ее продажной женщиной, своей личной шлюхой, которая всегда будет с нетерпением ждать его приездов в Лондон.

Елене казалось очень странным, что мужчина, изнасиловавший ее, хотел сделать своей законной женой, а тот, кто был с ней бесконечно нежен, прочил ее всего лишь на роль своей любовницы.

— Нет, милорд, — ровным голосом ответила она.

— Отчего же нет, черт подери?! — воскликнул он, раздраженный ее категорическим отказом на то, что могло бы, по его мнению, стать в сложившейся ситуации идеальным решением.

Елена посмотрела на него с сожалением во взгляде.

— Я наделала в жизни немало ошибок, милорд, и полагаю, чему-то научилась. Хотя бы тому, чтобы не повторять их дважды, — язвительно произнесла она.

Он с силой сжал челюсти.

— Хотите сказать, прошлая ночь была одной из этих ошибок?

Она неопределенно кивнула:

— Уверена, и вы так думаете.

— Хотя бы попытайтесь посмотреть на ситуацию моими глазами. Я поставлен в очень щекотливое положение.

— Прошу прощения, что прерываю, милорд.

Адам повернулся к двери и смерил своего дворецкого гневным взором:

— Что такое? Неужели это не может подождать, пока я закончу разговаривать с миссис Лейтон?

Джеффриз сохранял полную невозмутимость.

— К вам пришел человек, милорд. Говорит, у него назначено.

Адам нахмурился:

— Кто он такой?

Презрительный тон Джеффриза ясно свидетельствовал о том, что он о посетителе невысокого мнения.

— Грум, милорд. Уверяет, что он…

— Да, знаю, — устало перебил Адам. Он прекрасно знал, что за человек к нему явился и зачем, но за последние несколько часов напрочь забыл об этой встрече. — Велите ему отправляться в конюшню. Я скоро к нему присоединюсь.

— Да, милорд.

Джеффриз вышел из комнаты, сохраняя привычное непроницаемое выражение лица.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Елена холодно обратилась к Адаму:

— Мне пора идти собирать вещи, милорд.

— Нет. Вы останетесь стоять, где стояли! — приказал он, и Елена, уже сделавшая несколько шагов по направлению к двери, остановилась, но не повернулась к нему. Он видел лишь ее напряженную спину.

— Елена, — более мягким голосом произнес он, — нам нужно спокойно и без эмоций обсудить эту ситуацию.

— Без эмоций? — Она решительно повернулась к нему. На бледных щеках разлился румянец. — Увы, я уже не верю, что вы способны на проявление искренних эмоций!

— Подождите минуту.

— Я больше ни секунды не намерена терять на такого человека, как вы, милорд, не говоря уже о целой минуте. — Она язвительно фыркнула.

— Такого человека, как я? Что вы имеете в виду?! — возмущенно вскричал он.

Елена развела руками:

— Ну какой, скажите, человек станет откровенно обсуждать одну женщину с другой? Особенно с мягкой и доброй дамой, уважение и дружеское расположение которой я ценю? — Ее голос дрожал от напряжения. — Вы до невозможности унизили меня, милорд, да еще и заставили леди Сисели поверить в то, что погубили меня. За это я вас никогда не прощу. Никогда!

Развернувшись на каблуках, она бросилась к двери.

— Елена!

— Оставьте меня в покое, Адам, — произнесла она, глядя на него через плечо и уже распахивая дверь. — Я приму предложение вашей бабушки и завтра поеду в Лондон в ее карете. Больше вы меня никогда не увидите и не услышите обо мне.

— Черт подери, я хочу…

— Я слышала, чего вы от меня хотите, милорд. — Елена изо всех сил боролась с подступающими слезами, чтобы избавиться от унижения расплакаться в его присутствии. — И ответила вам, что считаю подобную связь совершенно недопустимой. А теперь прошу извинить меня, я… советую вам немедленно отпустить мою руку, сэр! — холодно произнесла она.

Стремясь задержать ее, Адам в два шага пересек комнату и схватил ее за предплечье. Она не знала, как долго еще сумеет сдерживать слезы и гнев.

Она была, об Адаме лучшего мнения. Считала его более порядочным человеком. А он оказался ничуть не лучше Невилла Мэттьюза! Даже еще хуже, потому что Невилл, по крайней мере, предложил взять ее в жены. Или отправить в сумасшедший дом.

Именно, либо брак без любви с жестоким кузеном-садистом, либо психиатрическая клиника, куда он, как опекун и ближайший родственник, упрячет ее до конца жизни.

Елена нашла иной выход из этой ситуации: назваться чужим именем и сбежать из Йоркшира так далеко и быстро, насколько было возможно. От Невилла.

И все ради того лишь, чтобы теперь пасть жертвой собственного сердца. Сердца, жаждущего любви и защиты, но повстречавшегося с человеком, не менее эгоистичным, чем Невилл.

Она гордо вздернула подбородок:

— Как мне кажется, нам больше нечего сказать друг другу, милорд, ни на эту тему, ни на какую-либо другую.

Адам продолжал раздраженно смотреть на нее, не отпуская ее руки. Он открыто признался, что вел себя в этой ситуации совершенно неправильно, от начала и до конца. В том, что между ними все кончено, он ни секунды не сомневался, прочтя это в ее презрительном взгляде.

Он ожидал льстивых слов или угроз, требований, выраженных в той или иной форме, которые он бы выполнял. Вместо этого Елена просто отвергла его предложение, в реальность которого он и сам до сих пор верил с трудом. Стремился как можно скорее удалить ее из своего дома лишь для того, чтобы снять для нее другой дом в Лондоне!

Адам недоуменно нахмурился:

— Чего же вы от меня хотите?

— Чтобы вы, наконец, отпустили мою руку, — ответила Елена.

— Я не о настоящем моменте говорю! — рявкнул он в ответ.

— Если вас это не слишком затруднит, напишите мне, пожалуйста, рекомендательное письмо, чтобы мне найти новое место.

— Я имел в виду, чего вы хотите от меня в качестве компенсации? — нетерпеливо перебил он. — За прошлую ночь?

Не дожидаясь, когда же он наконец отпустит ее руку, Елена сама вывернулась из его хватки. Несомненно, теперь на коже появятся синяки, хотя это обстоятельство нисколько ее не волновало. Побледнев как мел, она покачала головой, глядя на Адама непроницаемым взглядом:

— Вы самый презренный…

— Папа? Папа! — В комнату вбежала переполненная восторгом Аманда. — На конюшню пришел человек и привел с собой самого красивого пони в мире. — Она прыгала вокруг Адама, сгорая от нетерпения. — Пойдем скорее посмотрим, папа! О, миссис Лейтон, — она схватила Елену за руку, — идемте же!

В последнее время Аманда больше не выказывала скованности в обществе отца, что бесконечно радовало Елену.

— Уверена, что папа с радостью сходит с тобой на конюшню, а у меня есть другие дела.

— Пожалуйста, пойдемте, миссис Лейтон! — Энтузиазм девочки немного поутих, и она встревоженно посмотрела на Елену.

— В самом деле, идите посмотрите на пони, миссис Лейтон, — медленно протянул Адам, уязвленный и обвинением Елены в бесчувственности, и гневной тирадой из потока бранных слов, который она обрушила бы на его голову, если бы не появилась Аманда.

Адам открыто признал, перед самим собой по крайней мере, что серьезно недооценил Елену. Похоже, она совсем ничего от него не хочет. За исключением того, чтобы никогда его больше не видеть.

Это казалось бессмысленным. Ему не следовало вступать в интимные отношения с женщиной, находящейся у него в подчинении, и он полагал, что за эту ошибку теперь придется так или иначе расплачиваться. Опытным путем он выяснил: ни одна женщина не отдастся мужчине, не рассчитывая получить за это вознаграждение в том или ином виде. Хотя Елена и не принадлежала к высшему обществу, она была уважаемой вдовой погибшего солдата. Тем не менее она просит у него всего лишь рекомендательное письмо, необходимое для получения нового места. Это совершенно сбивало с толку.

Он расправил плечи.

— Да, миссис Лейтон, вам нужно обязательно посмотреть на пони, ведь своим появлением здесь он обязан вам.

— Это мой пони, папа?! — с придыханием воскликнула Аманда. — В самом деле, мой?

Выражение лица Адама смягчилось, когда он посмотрел на дочь.

— Твой, милая, — подтвердил он.

Восторженно вереща, Аманда бросилась в объятия отца, и Елена воспользовалась моментом, чтобы выскользнуть из комнаты, но была остановлена им.

— Вы пойдете с нами на конюшню, миссис Лейтон, — не терпящим возражений голосом заявил он.

В присутствии своей подопечной Елена ни за что не стала бы с ним спорить. Адам так и не выпустил ее руки. Втроем они отправились на конюшню, где леди Сисели беседовала с главным конюхом. Рядом стоял еще один человек, держащий на привязи пони.

Елена была рада за Аманду. Очевидно, Адам купил для нее пони в то время, когда уезжал из имения. Это оказалась очень милая кобылка с лоснящимися боками цвета меда и светло-кремовыми гривой и хвостом. Она с обожанием посмотрела на Аманду карими глазами, и та, отпустив руку отца, подбежала к новой любимице и стала гладить ее по носу.

— Ах, вот и ты, Адам.

Леди Сисели повернулась к внуку, и Елена получила возможность лучше рассмотреть, с кем именно она разговаривала.

Мужчина, держащий на привязи пони, уставился на нее с удивлением, будто не веря своим глазам.

Елена ахнула от ужаса. В то же мгновение солнце для нее померкло и мир погрузился во мрак.