Больше, чем страсть

Надюшка ничего не понимала и совершенно растерялась от такой резкой перемены его настроения и холодноватого тона, указывающего на определенную дистанцию между ними. Он словно стал другим – сосредоточенным начальником. Но она собралась и спустилась вниз. Казарин молча проводил девушку до машины, в которой уже сидел за рулем Николай.

– Ну все, пока. – И вдруг проявил заботу, достал из кармана брюк деньги и протянул ей. – Не смей ехать на метро, возьми сразу такси на вокзале.

Он коротко чмокнул ее в щечку, распахнул дверцу и, когда Надя села, более требовательным жестом снова протянул ей деньги.

– Не надо, – отодвинула его ладонь с деньгами Надюшка, – я хорошо зарабатываю, у меня есть деньги.

– Я знаю, сколько ты зарабатываешь. Я сам плачу тебе зарплату, если ты не забыла, – отрезал строго Казарин, взял ее ладонь одной рукой, второй насильно положил в нее деньги и добавил: – Увидимся на работе.

И она уехала.

Потерянная, уязвленная, недоумевающая… Всю дорогу Надюха молчала. Она была до глубины души потрясена мгновенной переменой Казарина, словно в один момент он стал чужим человеком, отстранившись от нее душой и телом. Так и добралась домой в состоянии странной отгороженности от действительности, погрузившись в переживания.

На следующий день пошла в институт – и так пропустила несколько дней учебы, пришлось брать конспекты у одногруппников, чтобы переписать задания. Получилось, что Надя задержалась часа на два и пришла на работу поздненько, когда народ уж расходился по домам.

– О, привет, дорогая! – встретила радостно ее Ольга Павловна. Обняла по-дружески, а потом отстранилась и посмотрела внимательно. – Казарин сказал, что вы отлично отработали командировку. Хвалил тебя.

– А он здесь? – спросила Надюшка, чувствуя, как заколотилось сердце.

– Нет. Уехал. – Ольга Павловна вернулась за свой стол, подняла и протянула девушке увесистую стопку документов. – Велел передать тебе для перевода. Сказал, что это не первой срочности, но к послезавтра бумаги нужны. Выносить нельзя, так, что придется тебе в конторе работать.

Она и работала. Этот вечер. И следующий. Казарина так и не видела.

И замирала постоянно при любом звуке, шорохе, все ждала, что он войдет в комнату. К ней. За ней. Но он не появлялся и не звонил. Надюхе казалось, что у нее разорвется сердце от недоумения, обиды, непонимания!

Что случилось, почему так?!

Она вышла с работы уже после десяти вечера, охранник напутствовал «быть осторожной», девушка ему улыбнулась, махнула рукой на прощание, постояла на крыльце, натягивая перчатки, и медленно двинулась по тротуару в сторону метро.

Вдруг рядом с ней резко затормозила какая-то машина. От неожиданности Надюха шарахнулась в сторону.

– Садись! – перегнувшись через пассажирское кресло, позвал Казарин в открытое окно.

– Ты меня испугал! – согнувшись, посмотрела на него Надя.

– Садись! – повторил он, подождал пока девушка сядет, захлопнет за собой дверцу, повернется к нему и спросил со всей серьезностью: – Ты готовить умеешь?

– Умею, – пожала плечами недоуменно Надюшка.

– Вот и хорошо, – похвалил он нейтральным тоном и поехал вперед, попутно разъяснив интригу. – Приготовишь нам ужин. А то устал я как собака и голодный. А в ресторан тащиться не хочу.

– Ты три дня не появлялся и не звонил, – обиженно напомнила Наденька.

– Так вот получилось, – ничего не объясняя, ответил Казарин и спросил веселым, бодрым тоном: – Ну так что, кормить-то меня будешь?

Он привез ее к себе и не дал даже осмотреться в квартире, сразу потащил в кухню, раскрыл огромный холодильник, предложил выбирать что угодно, только поскорее что-нибудь приготовить и тут же, забыв захлопнуть дверцу холодильника, поцеловал страстным, сводящим с ума поцелуем, стянул с нее колготы с трусиками, усадил на край стола и взял быстро, несколько грубовато и одуряюще прекрасно…

Ужин Надя приготовила, заставив и Даниила принимать посильное участие в этом процессе. И осталась у него на ночь. Утром, совсем рано, в шесть, еле смогла продрать глаза, услышав тренькающий будильник на телефоне, поцеловала непроснувшегося, проворчавшего нечто непонятное мужчину, кое-как собралась и побежала домой – принять душ, переодеться – и в институт!

Вечером Надюшка летела на работу! И дышалось ей как никогда, и чувствовала она себя такой невесомой, энергичной и улыбалась весь день! И оказалось, что сегодня Казарин на месте и, когда Ольга Павловна доложила ему о Надином приходе, сразу распорядился, чтобы она прошла в кабинет. Надюшка впорхнула в дверь, просто лучась любовью, радостью, счастьем до небес.

– Здравствуйте, Даниил Антонович! – светилась она ему навстречу.

– Здравствуйте, Надя, – холодно ответил Казарин и распорядился: – Садитесь, начнем работать.

И два часа подряд они работали в холодной деловой обстановке, которую Казарин не дал сбить ни полунамеком, не обращая внимания на Надины улыбки и сияние глаз, – четко, требовательно, задав высокий темп. А когда в кабинет постучавшись, заглянула Ольга Павловна предупредить, что уходит, но оставляет им там на столе чай и бутерброды, если проголодаются, Казарин сдержанно поблагодарил, кивнув, не отрываясь при этом от документа, который читал.