Бомбы в сахарной глазури

Политкорректность — прицельные удары без насилия

Может быть, у читателей этой книги возникнет следующий вопрос. А почему они взялись судить о разных проблемах, более того, осуждать? Например, сторонников реформирования образования, ювенальной юстиции, защитников секс-меньшинств да и самих представителей этих меньшинств. Ведь должны быть политкорректными, а главное, как христиане, должны следовать заповеди Христовой "Не судите, да не судимы будете".

Что ж, ответим своим оппонентам. Во-первых, о политкорректном. Скажем сразу, что политкорректность чаще всего используют, как один из манипулятивных приемов, заключающихся в маскировке, затуманивании истинного смысла явлений, когда на черное говорят "белое" или, в лучшем случае, "светло-серое", но так ловко подбирают слова, что подмена незаметна. Например, вторжение вражеских войск на территорию другого государства может называться "миротворческой операцией", "гуманитарной интервенцией", "установлением демократии". Или проститутку называют "секс-работницей", а фактическую легализацию употребления наркотиков — "программой снижения вреда".

Может показаться, что политкорректному пересмотру подвергаются все сферы жизни. Но при некотором размышлении этот тезис приходится отбросить. Сфера применения весьма избирательна. Вот в кулинарии — разве предлагают соблюдать политкорректность? Нет, все называется прямо, как есть. Русские щи, японские суши. Не запрещено даже словосочетание "русские пельмени", хотя можно было бы при желании обвинить нас в грубейшем нарушении авторских прав, так как оно в данном случае принадлежит Китаю.

И в ботанике как-то не видно особой политкорректно-сти. А ведь девушки с именем Маргарита могли бы обидеться и потребовать переназвания цветка из маргаритки в Маргариту, чтобы их имя не произносилось с таким уничижительным суффиксом. А уж как могли бы возмутиться защитники животных! Сколько исков о защите чести и достоинства собаки, осла, крысы, подколодной змеи, барана и других "братьев наших меньших" вчинили бы они тем, кто употребляет эти слова не по прямому назначению, а в ругательном контексте! Заодно, в русле зоополиткор-ректной логики, пришлось бы переписать подавляющее большинство произведений мировой литературы. А некоторые, как особо оскорбительные и совершенно неисправимые, попросту запретить. Например, басни Крылова или Лафонтена.

Так какие же сферы жизни подвергаются политкоррекции? Ну, ясное дело, политика. Тут и думать нечего, само название подсказывает. Национальный вопрос? Безусловно. Русские щи — пожалуйста, русская культура — уже с оговорками. А русское государство — ни-ни! Ужас как неполиткорректно! Впрочем, это тоже политика.

Взаимоотношения полов… Вроде бы политика тут ни при чем, а политкорректоры стараются вовсю. Так, например, сегодня развернулась настоящая схватка за права содомитов, которых так называть нельзя. Неполиткорректно.

Намечается и новое направление борьбы — за права выродков, растлевающих детей. Их, выродков, теперь очень красиво называют "педофилами", любителями детворы. Еще недавно это слово если и употреблялось, то в специальной литературе о половых извращениях. Теперь же оно стало достоянием масс, и вполне вероятно, что вскоре придумают еще более политкорректный термин, который будет уже полностью оторван от смысла обозначаемого явления. Примерно по той же схеме, по которой происходило облагораживание другого содомского греха (как правило, тесно связанного с только что упомянутым): "педераст" — "гомосексуалист" — "человек нетрадиционной ориентации" — и, наконец, "гей" или "голубой".

Вообще, в сфере половой морали немало политкорректировок. Разнообразными вывесками закамуфлирована пропаганда разврата. Тут и "сексуальное просвещение", и "половое воспитание", и "пропаганда здорового образа жизни", и "борьба со СПИДом", и "безопасный секс". Порядком заминированы политкорректорами и другие области морали. Сколько усилий было положено либеральной интеллигенцией на то, чтобы стало почти неприличным произносить слова "предатель", "дезертир", "изменник Родины"! Вместо этого услужливо подсовывались более нейтральные: "перебежчик", "невозвращенец", а то и "герой, боровшийся с тоталитарным режимом". Одному такому "герою"-изменнику, Олегу Гордиевскому, английская королева демонстративно вручила орден за заслуги в укреплении безопасности Великобритании.

Людей алчных, продажных, взяточников, коррупционеров начали вдруг именовать нейтральным, каким-то мутноватым словом "прагматик" и даже весьма положительным "хороший хозяйственник". (Часть из этих "хозяйственников", правда, впоследствии оказалась на нарах, за что "силовики" стали подвергаться весьма неполиткорректным нападкам в прозападной печати.)

Можно было бы вспомнить и о политкорректном отношении к наркоманам, которых правозащитники любят именовать "наркозависимыми" или, совсем уж зашифрованно для широкой публики, "аддиктами", и про многое другое. Но, пожалуй, пора сделать выводы.

Вывод первый: политкорректность применяется в различных областях человеческих взаимоотношений, хотя отнюдь не во всех.

Вывод второй: политкорректность позволяет без видимого насилия изменить моральные оценки и ценности.

Вывод третий (здесь придется кое-что разъяснить): требования политической корректности в таких вроде бы аполитичных сферах, как взаимоотношения полов, не содержит никакого противоречия, ибо изменение ценностей рано или поздно влечет за собой изменение законодательства и в целом политики государства. Так, например, поощрение абортов, контрацепции, стерилизации и разврата под политкорретным прикрытием "планирования семьи" ведет к депопуляции и вынуждает правительства смягчать миграционное законодательство.

Борьба с "сексизмом" льет воду на ту же мельницу: женщины, которые качают права, не нуждаются в мужской защите и помощи, настаивают на абсолютном равенстве полов, для многих мужчин перестают быть притягательными. (Недаром русские невесты, пока борьбой с "сексизмом" не зараженные, так ценятся на Западе.) Меньше семей — хуже демография. Выходит, опять политика!

Политкорректность по отношению к содомитам тоже способствует депопуляции, так как они не склонны продолжать род. Следовательно, чем их больше, тем меньше будет рождаться детей. И тем опять-таки актуальней становится политический вопрос о замещающей миграции. Кроме того, лояльное отношение к "геям" влечет за собой законодательное расширение их прав. Постепенно им удается проводить на самые верхи государственной

власти своих людей, которые формируют "новую политику" — политику Содома. Мэр Берлина, например, "открытый гей", и совсем недавно город заполонили сотни тысяч (!) ему подобных, которые вместо ежегодного, уже привычного там "парада гордости" решили устроить грозную акцию протеста, требуя дальнейшего расширения своих прав. Можно не сомневаться, что мэр поддержит, где надо, это многотысячное сексуальное меньшинство.

Мэры-гомосексуалисты Берлина, Лондона и Парижа, столиц крупнейших европейских государств, активно влияют и на международную политику. Так, в свое время, будучи мэром Москвы, Юрий Лужков с трибуны рассказывал, как эти господа давили на него (по его выражению, "прессовали"), вынуждая разрешить извращенцам "погордиться" у Кремлевских стен.

Вывод четвертый: на самом деле политкорректность не просто один из манипулятивных приемов воздействия на общество. Это мощнейшее оружие информационной войны. Оно позволяет мягко, незаметно дезориентировать и деморализовать противника, чтобы он сдался без боя, поскольку бой — это верх неполиткорректности. Ну, а при мастерском владении этим оружием противник переходит на твою сторону, встает под твои знамена и от души рукоплещет победе добра и справедливости. Тот же, кто не переходит, артачится, будет наказан по всей строгости нового, политкорректного закона.

Так, бельгийские содомиты подали в суд на епископа Намюрского Анри-Мутьена Леонарда, обвиняя его в "ненависти к педерастам", что в Бельгии является уголовным преступлением после принятия закона по борьбе с дискриминацией в 2003 году. В интервью еженедельнику "Теlе Moustique" епископ назвал извращенцев "ненормальными людьми". По мнению Мишеля Грейндо, адвоката содомитов, епископ "заклеймил" извращенцев, чье "достоинство и идентичность унижены, так как епископ считает их неполноценными и неправильными людьми". Грейндо даже сравнил высказывание епископа с действиями нацистов в Германии. Этот случай — лишь один из серии преследований христиан за их убеждения.

Библия без благодати

Некоторые граждане (почему-то чаще мужчины, причем вполне "традиционной ориентации") нервно реагируют на упоминание об информационной войне, манипуляции сознанием. Наверное, кто-нибудь из них, прочитав пассаж про "политкорректное оружие", не выдержит и возмущенно воскликнет: "Опять враги? Опять заговор? Все высосано из пальца! Они просто на Западе вежливые, тактичные. Инвалидов называют людьми с ограниченными возможностями, а негров США — афроамериканцами. Авторы привыкли к совковому хамству и гуманное отношение к людям считают оружием!"

Что ж, мы бы охотно присоединились к мнению о тактичности политкорректоров, если бы нам помогли разрешить некоторые недоумения. Почему на современном Западе тактичность к извращенцам сплошь и рядом оборачивается вопиющей бестактностью по отношению к нормальным людям? Почему политкорректоры не подают в суд и даже не возмущаются не просто бестактностью, а запредельной грубостью, с которой содомиты публично говорят о женщинах?

А ведь среди правозащитников есть и феминистки, патентованные поборницы женских прав. Почему же они молчат? Да и мужчинам, несмотря на антисексизм, негоже давать женщину в обиду. Или по сравнению с "геями" она не человек, и потому права человека на нее в данном случае не распространяются?

Еще вопрос: как сочетать с тактичностью выставление напоказ всего того, что традиционно относилось к сфере интимного и в мало-мальски культурном обществе прилюдно не обсуждалось? Когда появилась телевизионная, уличная, газетно-журнальная и прочая реклама прокладок и тампаксов, очень многие люди были этим шокированы. Помнится, водной из телепередач, имитировавшей судебный процесс, женщина предъявила иск к рекламодателям, мотивируя свое заявление тем, что ей стыдно теперь смотреть телевизор вместе с мужем и взрослым сыном, а также ходить по улицам, поскольку такая реклама причиняет ей моральный ущерб, унижает ее человеческое достоинство, наносит психическую травму. Но ни один правозащитник ни тогда, ни после не кинулся защищать эту женщину. Как, впрочем, и миллионы других, считающих подобную рекламу крайне бестактной и даже бесстыдной.

О тактичности секс-просвета можно говорить разве что в фельетонной манере, которая так удается Татьяне Толстой. А самое, пожалуй, "тактичное" отношение к людям явили американцы во время войны с Сербией: поздравления с Пасхой были написаны прямо на бомбах!

Нет, уважаемые оппоненты, не сходятся тут концы с концами. Чувство такта, в отличие от политкорректности, не носит избирательного характера и не оборачивается в определенных ситуациях вопиющим хамством, тем более кощунством. А вот информационное оружие как раз применяется избирательно. Зачем палить впустую, куда попало? Так поступают дети, играя в войну. Когда же война настоящая, бьют прицельно, по мишеням. Причем главными мишенями информационной войны, ведущейся сегодня против России являются традиционные ценности — мораль, нравственность, духовность.

Поразить ее сразу невозможно, потому что она относится к сфере сакрального, к той сфере, которую нормальное, здоровое общество всегда защищает особенно ревностно. А чтобы люди перестали защищать свои святыни, нужно заразить их ядом индифферентизма, безразличия. Для этого и придумано было такое информационное оружие, как политкорректность. Если бы людям сказали: "Наплюйте на свои святыни! Ешьте, пейте, веселитесь, ибо завтра умрем", то далеко не все последовали бы этому призыву. А те, которые бы последовали, в основном и без призывов жили примерно таким образом и отродясь никаких святынь защищать не собирались. Нет, оружие под названием "политкорректность" придумано не для них. Оно для людей с развитым "верхом", приверженных высоким идеалам, обладающих чувствительным сердцем. Такие люди хотят быть хорошими, терпимыми, милосердными. Им не хочется никого обижать, напротив — очень хочется быть примерными христианами. Привлеченные гуманным отношением к инвалидам и неграм, они-то и попадают в ловушку политкорректности, которая как раз подсказывает им якобы верный путь, предлагая гораздо более правильные, нейтральные слова. Слова, не ранящие и без того раненных своей долей.

Но поскольку слово неотделимо от смысла, смягчается и смысл обозначаемого явления. Не падшая, не публичная женщина, не проститутка, а "секс-работница". Или даже "ночная бабочка". Смягчается и отношение к ней: как осуждать "ночную бабочку"? Это ведь так красиво, романтично, безобидно! Только идиоты могут осуждать бабочек. Но память-то подсказывает, чем она занимается, эта бабочка. И как ее называли недавно, тоже трудно сразу забыть. Одно накладывается на другое, сталкивается, вызывает противоречивые чувства… Нет, лучше вовсе не думать об этом. Пусть оно как-нибудь само… Моя дочь (жена, мать), к счастью, не проститу… не "ночная бабочка". Короче, это все не о нас. Так что пусть живут, как знают, и называются, как хотят.

Отстранение соседствует с охлаждением. Когда этого отстранения много, то разовое охлаждение переходит в хроническую теплохладность. А ее, эту теплохладность, еще и морально подкрепляют, выдавая грех человекоугодия за истинно христианскую любовь. И постепенно человек привыкает молчать о том, о чем он как христианин молчать не должен. Привыкнув же, сдает и следующие рубежи. Тем более, что натиск на христианские святыни тоже ведется иезуитски-изощренно, под видом любви к людям.

"В некоторых приходах, — писал еще в начале 60-х годов католический кардинал Лефевр, выражая свое несогласие с начавшейся модернизацией католической церкви, — родителям, готовящим детей к первому причастию, не советуют помещать распятие в детской, "чтобы не травмировать их", но предлагают заменить его "изображением, понятным их возрасту, например, собаки как символа верности", — изображением, которое они повзрослев, найдут в катехизисе, где не будет ни слова о распятом Христе.

В поисках новых слов французские католические богословы доходят до того, что в молитве Господней при крещении, вместо "Que ta volonte soit faite" ("Да будет воля Твоя") предлагают "Que ta volonte soitfete" ("Да будет воля Твоя праздником"). Это богословие упразднения креста, в обход страданий. Мы видим, что выбор слов делается так, чтобы непременно угодить человеку с современной психологией.

… Перед нами мессианский гуманизм, где Бог растворяется в человечестве. Это страшное размывание границ света и тьмы не может, разумеется, не вызывать жгучей тревоги у многих католиков. В очень трезвой книге "Церковь миссионерская и демиссионерская" Андре Пьетгр пишет: "Уже не говорят о чуде, об искуплении, о Евхаристии, о Приснодевстве, о молитве, о благодати, о грехе… но о диалоге, о свободе, о радости, о любви и т. д. Короче говоря, отрицают молчанием" (Марсель Лефевр, архиеп. Они предали Его. От либерализма к отступничеству, СПб., Владимир Даль, 2007. С. 8–10).

Призывы Лефевра остановиться не были услышаны. Наоборот, после II Ватиканского собора "осовременивание" католической церкви стало набирать обороты, а строптивого "ретрограда" Ватикан в конце концов наказал отлучением.

О положении нынешнего дня читаем в книге С. Г. Кара-Мурзы: "Сегодня мы видим, как модернизация сокрушает последний бастион языка, сохраняющего древние смыслы — церковь. Мало того, что священники вне службы, даже в облачении, стали говорить совершенно "правильным" языком, как журналисты или политики. Модернизации подвергаются священные тексты. Действия в этой сфере — целая программа. Приступают к изданию новой Библии с "современным" языком в Англии, тиражом 10 миллионов экземпляров. Теологи старого закала назвали ее "модерн, но без Благодати" (само понятие Благодати из нее изъято и заменено "незаслуженными благами"). Вычищены из Библии и понятия искупления и покаяния. И, наконец, ключевое для христиан слово "распятие" заменено "прибиванием к кресту". Наполненные глубинным смыслом слова и фразы, отточенные за две тысячи лет христианской мысли, заменены "более понятными". Как сказал архидиакон Йорка, Библия стала похожа на телесериал, но утратила сокровенное содержание.

Мы уж не говорим о пошлой и конъюнктурной политической цензуре Священного Писания. Недавно в США начали переходить на новый, "политически правильный" перевод Библии, из которого исключено упоминание о том, что Христос был распят иудеями. Был, мол, распят, а кем и почему — неважно. Это — чтобы устранить из Евангелия "антисемитизм". Чтобы не обидеть феминисток, изменено понятие Бог Отец (он теперь Бог Отец-Мать), так что рушится вся суть Троицы. Внесены и многие другие подобные "демократические" изменения" (Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. М., Алгоритм, 2000. С. 91).

Да, коварное, поистине дьявольское оружие придумали богоборцы, создав такое понятие, как политкорректность! Они будут оголтело разрушать Церковь, а им слова не смей сказать. В противном случае будешь объявлен не только неполиткорректным, а бессердечным и злым. Начинаются политкорректные "наезды" и на Русскую Православную Церковь. Не так давно Антидиффамационная лига обвинила ее "в использовании за литургией антисемитских пассажей". Это никакой не курьез или недоразумение, а первая проба пера. Выражаясь по-военному, разведка боем.

О православной миссии

Архиепископ Аверкий (Таушев) писал: "Мы живем в страшное время, когда самые понятия христианские, здравые и истинные, подменяются понятиями фальшивыми и ложными, зачастую злонамеренно изобретаемыми с несомненной целью, конечно, отклонить людей от правого пути истинной христианской жизни. Во всем этом видна какая-то планомерно действующая черная рука, которая стремится как можно крепче привязать людей к этой временной земной жизни, заставив их забыть о неизбежно всех нас ожидающей жизни будущей, жизни вечной.

Так, например, достаточно кому-нибудь начать регулярно ходить в церковь, молиться Богу дома, соблюдать посты, вести себя целомудренно и воздержанно, уклоняясь от всех современных, столь нескромных развлечений и увеселений, как окружающие сейчас же набрасываются на него с насмешками и укоризнами: "Да что ты? В монахи, что ли, собрался? Или хочешь показаться перед нами каким-то праведником, святошей?" Это и прежде бывало, но никогда в такой мере, как теперь, когда — увы! — и некоторые современные пастыри, либерально и модернистски настроенные, относятся к подобным подвижникам благочестия (иначе их в наше время и не назвать!) явно неодобрительно.

Стоит пастырю, желающему только честно и добросовестно исполнять свой пастырский долг, без всяких поблажек и уступок современной моде и развращенным нравам, начать учить своих пасомых истинно христианскому пути жизни, как сейчас же весьма многие из современного мнимохристианского общества обрушиваются на него со всею силою ожесточенного озлобления, начинают всячески хулить и порочить его, стремясь дискредитировать в глазах остальных и подорвать его пастырский авторитет" (Аверкий (Таушев), архиеп. Всему свое время. М., Издательство Сретенского монастыря, 2006. С. 104–106).

Владыка Аверкий написал это в Америке в 1961 году. Но разве не то же говорят церковные либералы в современной России? Хоть и страна другая, и полвека прошло с тех пор, как это было написано, а претензии все те же. Что значит "хочешь показаться святошей"? Значит, хочешь прославить себя, выставив свое "я", свое "эго" в выгодном свете.

Послушание духовнику, соблюдение иерархии пытаются дискредитировать, сказав, что священники просто тешаттаксвой эгоизм, властолюбие и тщеславие. В более корректной форме критика ортодоксальных, серьезно относящихся к церковным правилам и традициям пастырей сводится к тому, что они забывают о христоцентризме, приводят к себе, а не ко Христу. Хотя, конечно, представители младостарчества и "гуруизма" тоже у нас встречаются, но нападают ведь почему-то в основном не на них, а на батюшек, которые как раз заботятся о подлинном воцерковлении своей паствы, о серьезном отношении к вере, к церковным таинствам, к молитве, к православному образу жизни, на тех, кто "полагает жизнь за овец" (Ин. 10,11). Именно такого "пастыря доброго" по лукавой диалектике перевертыша обвиняют в эгоизме.

Естественно, в эгоизме обвиняют и "старушек у подсвечника", многие из которых, как пророчица Анна, всю жизнь не отходят от храма. Не просто проводят там все свое время, а трудятся не покладая рук, не жалея сил, невзирая на преклонный возраст и телесные недуги. И, пожалуй, только в среде, насквозь пропитавшейся духом эгоизма, могут найти поддержку сентенции, что "злобные бабки просто самоутверждаются за счет молодых". В обществе, не утратившем традиционных христианских представлений о добре и зле, такие сентенции не могли бы прижиться. Во-первых, потому что христианство учит прежде всего заглядывать в себя и в себе искать вину, а во-вторых, потому что грех хамства невозможно было бы выдать за добродетель.

Очень показательная полемика развернулась в последний год и по вопросу миссионерства в молодежной среде. Тех, кто не приветствует сомнительный принцип "цель оправдывает средства" и возражает против некоторых миссионерских экспериментов, считая это опошлением Благой Вести, сторонники подобных экспериментов называют "миссиофобами". И даже — в стилистике то ли Французской революции, то ли Третьего рейха — "врагами миссии", с которыми надо расправляться со всей беспощадностью.

Когда читаешь про "миссиофобов", может представиться некое страшное и одновременно тупое мифологическое животное, которое ("друзья миссии", они же "миссиофилы", всерьез это утверждают!) ненавидит молодежь и всеми силами старается не пустить ее в Церковь, боясь, что веселые, свободные, сильные молодые люди придут в храм и потеснят его. То есть зверюга-миссиофоб эгоистичен прямо-таки до слабоумия. Не желает, хоть тресни, увеличения малого Христова стада, не стремится приобретать помощников и единомышленников. Естественно, полемика с таким кошмарным существом невозможна. Ведь что взять со слабоумного?

А интересно, что бы они сказали об архиепископе Аверкии (Таушеве), живи он сейчас? Неужели тоже записали бы его во враги миссии? Ведь владыка Аверкий утверждал буквально следующее: "Теперь многим нравятся пастыри, которые, приноравливаясь к вкусам, взглядам и настроениям современной расцерковленной толпы, унижают высокий христианский идеал жизни, едва ли не втаптывают его в грязь, фальшиво подменяя и извращая все подлинные христианские понятия, лишь бы только кому-то угодить. <… >

Совершенно справедливо говорит наш выдающийся гомилет профессор Киевской духовной академии В. Ф. Певницкий, что истинный пастырь не должен поддаваться заманчивой идее примирения христианства с современностью и что "нельзя допускать ни малейшего изменения начал веры Христовой", "никакой уступки ввиду ходячих заблуждений времени, никакого послабления строгих требований евангельского закона, ввиду понизившейся нравственности и нежелания подчиниться им со стороны расслабленной воли" (Церковное красноречие и его основные законы, Киев, 1906. С. 164). Нельзя проповедовать какое-то "новое христианство", "христианство разжиженное и расслабленное", ибо задача пастыря не в том состоит, чтобы принижать высокие требования Божественного закона до уровня понизившейся жизни, но в том, чтобы эту понизившуюся жизнь возводить до той высоты, на какой она должна стоять, по требованию слова Божия и указанию Церкви" (см. тамже).<…> Современные "христиане" хотят, чтобы пастыри не стесняли греховных стремлений человеческой природы, и только под этим условием согласны войти в единение с Церковью и жить ее жизнью" (Аверкий(Таушев), архиеп. Всему свое время. М., Издательство Сретенского монастыря, 2006. С. 106–109).

Как все повторяется!.. Нынешние "миссиофилы" тоже пугают, что молодежь, увидев в православии "религию запретов", не придет в храм. А та, что пришла, с негодованием хлопнет дверью и больше никогда не вернется.

Может ли христианин осуждать?

В связи с политкорректностью очень важно рассмотреть тему осуждения, ведь она актуальна и в православной среде. Действительно, христиане не должны осуждать, осуждение — это грех. Практически в любой книге о духовной жизни можно найти цитаты, подтверждающие эту мысль. Вот всего одна. Святитель Тихон Задонский: "Когда что худое увидишь в твоем ближнем, то запечатлей уста твои молчанием, а о нем воздохни ко Господу, да исправит его; и о себе молись, дабы в такой же порок не впасть, потому что мы — немощные, и с нами может случиться то же или даже еще худшее".

Но, конечно, главный аргумент против осуждения — это слова Спасителя в Евангелии от Матфея: "Не судите, да не судимы будете" (Мф. 7,1). Однако чуть позже в том же Евангелии Господь прямо повелевает обличать согрешившего брата (Мф. 18,15–17). Да и Сам порой говорит весьма нелицеприятно: "лицемеры", "сын погибели", "род лукавый и прелюбодейный", "сатана" (причем последнее слово относится апостолу Петру!).

Разве не обличал грешников Иоанн Креститель? "Порождения ехиднины! — обратился он к фарисеям и саддукеям. — Кто внушил вам бежать от будущего гнева?" (Мф. 3,7). Он не побоялся осудить даже самого царя Ирода, за что и поплатился головой.

И многие христианские святые далеко не всегда проявляли политкорректность. Священномученик Афиноген, возмущенный арестом монашеской братии, придя в город к судье, начал громко кричать: "Зачем ты обокрал меня, мучитель, расхитив церковь мою? Пусть видит Бог злое дело, совершенное тобой и пусть обрушится Своим гневом на тебя!" А когда игемон Филомарх пытался заставить его принести жертву идолам, святой ответил ему, прямо скажем, не очень вежливо: "Мучитель беззаконный, пес прескверный и бесстыдный! Не испугаешь нас своими угрозами, делай, что хочешь: мы готовы терпеть все за нашего Бога".

Не церемонилась со своим истязателем и великомученица Марина: "Мерзкий пес! Свинья! Ты пожираешь человеческое мясо", — вот что он услышал от нее.

И мученица Христина князя, который ее терзал, назвала нечестивцем, а своего отца — слугой сатаны.

Какой же вывод можно сделать? Можно ли осужать или нужно следовать словам "не судите, да не судимы будете". Разрешимо ли это противоречие? Сами разрешать его мы не дерзаем, поэтому обратимся к писаниям святых отцов Православной Церкви.

Святитель Василий Великий на рассматриваемую нами тему пишет: "Поскольку Господь иногда говорит: "Не судите по наружности", а иногда повелевает: "Но судите судом праведным" (Ин. 7,24), то не вовсе запрещается нам судить, а показывает различие суда… Поэтому если что зависит от нашего произволения, иногда даже бывает и неизвестным, за то не надобно осуждать брата, по сказанному у апостола о неведомом: "Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения" (1 Кор. 4, 5). Но защищать суды Божий — непререкаемая необходимость, чтобы умалчивающему самому не вкусить гнева Божия…" (Алфавит духовный. М., Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2006. С. 322–333).

История Вселенских соборов, жития святых ярко иллюстрируют нам это поучение. Вот, например, как противостояли Брестской унии 1596 года верные пастыри Православной Церкви. Иоанн Вышенский, уроженец Судовой Вышни под Львовом, подвизавшийся на Афоне, слал своим соотечественникам вдохновляющие послания. Короля Сигизмунда III, боровшегося с православными и всячески способствовавшего укреплению униатов, он называл "дьяволом в короне". А в "Послании к епископам, которые отступили от православия", писал: "Для чего именем христианским бесстыдно осмеливаетесь себя называть, если чести этого имени не уважаете?.. Будьте прокляты вы, (униатские) владыки, архимандриты, игумены, которые опустошили (православные) монастыри и сделали себе из святых мест имения, сами вместе с друзьями и слугами проводите там развратную и животную жизнь, возлежа на святых местах… а в монастырях нет монашеской жизни, нет пения и молитвы, воют псы…" (Гайдук Н. Брестская уния 1596года. Минск, Православное Братство во имя Архистратига Михаила, 1996. С. 68). А святитель Афанасий Брестский проклинал унию даже перед своей казнью, стоя на краю выкопанной для него могилы. Как видим, совершенно никакой политкорректности там не было.

В согласии со святителем Василием Великим рассуждал и святитель Иоанн Златоуст. Поясняя изречение Господа "не судите, да не судимы будете", он говорил о том, что Спаситель не всех и не за все запрещает судить, а только если человек, будучи исполнен бесчисленных грехов, порицает другого за маловажные проступки. Это рассуждение приводит в своем труде "Отпущение грехов и мнимая христианская любовь и всепрощение" фактически наш современник, архиепископ Аверкий (Таушев). Увидев ужасы кровавой богоборческой революции в России, а потом попав на Запад и убедившись, что либерально-демократическая идеология и там производит ползучий богоборческий переворот, он прекрасно понимал, каким тоталитаризмом греха чревата в современных условиях проповедь тотального неосуждения: "Атеперь, в переживаемое наше страшное время циничного и откровенного лютого безбожия, мы, как христиане, верные Христу Спасителю и Его Истинной Церкви, не можем не осуждать со всей решительностью безбожников и кощунников, лютых богоборцев, стремящихся искоренить во всем мире веру Христову и разрушить Святую Церковь, осквернивших Отечество наше и надругавшихся над нашими святынями… Надо хорошо знать и помнить, что совершенно чуждо истинного христианства зловредное толстовское учение о непротивлении злу: всякий истинный христианин непримирим ко злу, где бы и в ком бы он его ни встречал. <…> Мы осуждаем слуг грядущего Антихриста и самого Антихриста. Неужели все это есть греховное осуждение, запрещаемое Евангелием, как пытаются убедить нас в этом современные умники-неохристиане, исполненные какой-то необыкновенной сверхлюбви и всеохватывающего прощения?"

Архиепископ Аверкий пишет и о том, кому выгодно подобное всепрощение: "Совсем никого и ни за что не осуждать — такого настроения в современном христианском обществе только и хотят добиться слуги грядущего Антихриста для того, чтобы им легко и просторно было действовать, подготовляя в мире обстановку, благоприятную для скорейшего воцарения их властелина. Неужели в наше время каждому честному и сознательному христианину еще может быть не ясно, что безусловное всепрощение нужно лишь врагу Христову Антихристу, дабы люди окончательно потеряли чувство различения добра и зла, помирились бы со злом, охотно приняли его, а затем и самого Антихриста, не помышляя о борьбе с ним?"

О том же говорил в 1925 году и Иван Ильин: "Если я, не вмешиваясь, предоставляю свободу злодею духовно губить и кощунствовать, то я соучаствую в его злодеяниях. Где расточенная доброта попирается свирепыми животными (Мф. 7,6), там необходимы гроза, страх, меч и страдание. А не говорить злу ни "да" ни "нет", значит сказать ему "да", поэтому прячущийся вовсе не выжидает, а предает, ибо молчанием предается Бог" (Новый Век. 2006. № 3, (36)).

Эту же позицию подтвердил в свое время и приснопамятный Святейший Патриарх Алексий, говоря о необходимости активной борьбы с развращением детей и молодежи: "Если мы будем молчать, нас просто уничтожат".

Праведное осуждение

Итак, осуждение осуждению рознь. По каким же критериям, кроме лицемерия и ханжества (когда, не обращая внимание на бревно в своем глазу, возмущаются сучком в чужом), предлагают святые и праведники Православной Церкви опознавать греховное осуждение?

Критерии эти в сердце человека. Что им руководит? Он действительно печется о Божественной истине или хочет свести личные счеты, унизить кого-то из зависти к его успеху, показать себя, получить какую-то выгоду? Современно выражаясь, есть ли у него скрытая греховная мотивация? Со стороны понять это далеко не всегда возможно, но христианин, который не хочет впадать в грех осуждения, должен внимательно прислушиваться к себе, испытывать свою совесть.

Важно и не распаляться злобой. Авва Макарий сказал: "Если ты, делая кому-либо выговор, придешь в гнев, то удовлетворишь своей страсти. Таким образом, чтобы спасти другого, ты не погуби самого себя" (Древний патерик. М., Планета, 1991. С. 52). И архиепископ Аверкий говорит, что "запрещается не суждение о поступках ближнего и не осуждение его злых поступков само по себе, а злое чувство в душе по отношению к ближнему со стороны человека, который сам так же грешит или даже еще больше, не думая о своем собственном исправлении".

Запрещаются и сплетни, злые пересуды, злоречие. Они ведь тоже часто происходят не из желания установить истину, а из тщеславия, излишней подозрительности, склонности замечать в окружающих только дурное, мизантропии.

"Иными словами, — подытоживает архиепископ Аверкий, — запрещается всякая злоба и злорадство в отношении грешащего ближнего, на личной почве, а отнюдь не справедливая, чисто идейная оценка его поступков и поведения, каковая не только не противна Евангелию и не предосудительна, а наоборот, даже необходима, дабы мы не стали в конце концов относиться безразлично к добру и злу, и зло не восторжествовало бы вследствие этого в мире".

Попробуем привести несколько примеров. Многие знают старинную историю, как некий человек, наслышанный об аскетизме монахов одной из обителей, был очень смущен тем, что, когда они пригласили его на трапезу, на столе были разнообразные яства и даже вино. Он ушел от монахов с осуждением в душе, решив, что разговоры об их подвижничестве — выдумка. Но Бог очень скоро открыл ему неправедность его осуждения. Волею обстоятельств этот человек неожиданно вернулся в монастырь и застал совсем иную картину. Никаких разносолов и вина не было в помине. Хлеб с водой, да и те в небольших количествах. И он устыдился, поняв, что яства на столе свидетельствовали о любви к гостю, а не о чревоугодии хозяев.

На основании этой истории делается совершенно правильный вывод, что не нужно спешить с осуждением непостящегося человека. Мало ли по каким обстоятельствам это происходит? Может, он забыл, что день постный (как произошло в юности с преподобным Силуаном Афонским). Или не может выдержать по слабости здоровья, или — что чаще — по слабости воли. То есть это его личный грех, за который он сам и ответит.

Но если человек возводит несоблюдение поста в принцип и к тому же стремится распространить его на других, молчать нельзя. И уж тем более не следовало бы это делать, если бы кому-нибудь вздумалось "модернизировать" таким образом Церковь, заявив, что католики посты практически отменили. Чем мы хуже?

А вот про содомитов, на наш взгляд, не следует говорить, что пусть они у себя дома занимаются, чем хотят, лишь бы парад на Красной площади не устраивали и не рекламировали свой образ жизни. Содомия (как и разврат вообще) не личное дело каждого. Это воронка, в которую мало-помалу втягивается все больше людей, в том числе юношей, подростков и даже маленьких детей. Так что содомию необходимо осуждать, не дожидаясь, пока содомиты явятся в школы. И не только осуждать, но и карать по закону, о чем недвусмысленно говорит Священное Писание. Этот подход худо-бедно соблюдался вплоть до начала 90-х, пока в условиях однополярного мира Россию не начали втягивать в построение нового мирового порядка, в котором "христианская составляющая", как мы видим, все быстрее сходит на нет. Сейчас, когда Россия явно укрепляет свои экономические и политические позиции, пора вернуть "традиционную ориентацию" и в подходах к мужеложеству.

Попробуем понять и то, чем отличается праведное осуждение от сплетен, пересудов и злоречия. В сплетнях обычно бывает много лжи, клеветы-того, что совершенно несовместимо с христианской нравственностью. Но даже если все, говорящееся о человеке (или сообществе людей) — правда, следует задать себе вопрос: для чего это говорится? Чтобы почесать языком? Тогда мы впадем в грех празднословия. Чтобы показать, какой человек плохой, а мы хорошие? Тогда мы горды, тщеславны и прочее. Но, когда мы видим, что собеседник по незнанию готов связаться с человеком непорядочным, опасным, лукавым, предупредить его — наш долг. Можно обличать чьи-то плохие поступки и в назидание другим. Воспитывают ведь не только на хороших примерах, но и на отвращении от дурных. Это задает систему координат. В любой культуре, даже в самой толерантной, есть свои герои и злодеи. Без восхваления первых и осуждения вторых нет ни педагогики, ни литературы, ни истории, ни политики. Вообще нет нормальной социальной жизни, а есть этакая "вселенская смазь", создающая питательный раствор для моральной деградадии.

Кстати, в последнее время можно услышать, что христиане не должны осуждать умерших. Но, исходя из этой логики, не надо осуждать Гитлера. Зачем ему столько лет поминают Холокост и угнанных в рабство славян, убитых солдат и сожженные вместе с жителями села? И Нерона не надо осуждать, и Иуду. Они же умерли. Так может, и про них "или хорошо, или ничего"? Впрочем, все это давно уже было. Иуде, как известно, большевики поставили памятник в городе Свияжске (правда, он долго не простоял). А споры о том, можно ли осуждать умерших, бытовали в христианской среде задолго до нас. В частности, на V Вселенском соборе, когда решался вопрос о посмертном анафематствовании Феодора Мопсуетского. "Защитники Феодора говорили, что его нельзя осуждать, так как он уже умер. Собор доказывает неосновательность подобного суждения, ссылаясь на примеры, показывавшие, что не безвременно осуждение еретика и после его смерти. Здесь Собор останавливается главным образом на свидетельствах святителя Кирилла Александрийского и блаженного Августина. Святитель Кирилл писал:"… и так должно осуждать тех, которые повинны в дурных поступках, в живых они находятся или нет" (Аверкий (Таушев), архиеп. Семь Вселенских соборов. М.-СПб., 1996. С. 85).

Путаница в вопросе "осуждать — не осуждать" часто возникает еще и потому, что не все поучения, предназначенные для монахов, годятся для жизни в миру. "Пример Господа Иисуса Христа показывает нам, с какой кротостью и терпением должны мы переносить погрешности человеческие, — поучал преподобный Иосиф Оптинский. — И если мы не начальствуем над людьми, то должны равнодушно взирать на зло".

Большинство монахов действительно ни над кем не начальствуют. Они умерли для мира, у них нет ни семейных, ни общественных, ни государственных обязанностей. Их главное делание, главный способ противостояния злу — это молитва. (Хотя в нынешних условиях многим монастырям приходится вести огромную социальную работу.)

Но почти любой взрослый мирянин над кем-то начальствует: родители над детьми, муж над женой, учителя над учениками, руководители над подчиненными, офицеры над солдатами, власть над народом. И они не имеют права равнодушно взирать на зло! Если, конечно, хотят оставаться христианами.

Обличать других, конечно, следует "в духе кротости". Авва Пимен говорил:"… если человек согрешит и будет отрекаться, говоря: "Я не грешен", — не обличай его, иначе отнимешьу него расположение (к добру). Если же скажешь ему: "Не унывай, брат", — чрез это возбудишь душу его к покаянию" (Древний патерик. М., Планета, 1991. С. 174).

Но, увы, это поучение не универсально. В том смысле, что применимо не ко всем. Из самого текста поучения явствует, что "брат" хотя бы в глубине души унывает из-за содеянного, что совесть его неспокойна. Иными словами, у него есть пускай скрытый, но все-таки импульс к покаянию.

Однако бывает — причем в современной жизни не так уж редко, — что совесть крепко спит и для ее пробуждения требуется что-то вроде барабанного боя. Можно ли было кротко вразумить бандитов, захвативших заложников в "Норд-Осте"? Можно ли ласково увещевать насильника, деторастлителя, наркомана, которому срочно нужна доза? Да какое там! Куда более законопослушные, вполне социализированные и даже претендующие на управление социумом люди (к примеру, чиновники) нередко вразумляются, только услышав сверху грозный окрик или лишившись места, а то и свободы.

Так грозным окриком вразумлял в своей переписке игумен Никон (Воробьев) пьющего человека. Здесь будет уместно привести этот случай, поскольку чаще всего из этой переписке цитируются "политкорректные" места. Например, такой совет игумена Никона жене алкоголика: "Если он пьет, то надо его пожалеть. Он уже раб своей страсти. Один, своей силой избавиться он не может… ты не должна требовать от него здоровья, когда он болен, а должна оказывать снисхождение его немощи. Не должна ругать, когда он пьян, а молчать, чтобы не вызвать на что-либо худшее. И в трезвом состоянии ты должна не пилить его, а совместно обсудить с ним, как вам быть, чтобы общими усилиями победить его слабость…" (Носители духа святителя Игнатия. Духовные советы современным христианам. М., Формат, 2009. С. 121–122).

Однако высказывание это вырвано из общего контекста переписки, которая сложилась по следующему случаю. Вкратце суть дела такова. Сначала игумен Никон писал письма жене "пьющего брата". Утешал, уговаривал потерпеть, говорил: "Ты стоишь на верном пути, а он на гибельном". Потом к нему приехал ее муж. По словам игумена Никона, "со скорбью рассказал" об их взаимоотношениях, и, как это часто бывает с алкоголиками, постарался в своем пьянстве обвинить жену. Она-де сварливая, то и дело осуждает и огорчает. А учитывая нередко присущий алкоголикам артистизм, обвинения его могли прозвучать вполне правдоподобно. Во всяком случае игумен как раз после этой встречи и послал К. (жене "пьющего брата") процитированные наставления. Но потом познакомился с С. (мужем) поближе, и тон его разговора с ним стал меняться, постепенно переходя от мягко-увещевательного к строгому и даже суровому. Вначале: "Дорогой, милый, добрый, умный С! Опомнись: куда ты идешь? Если тебе здесь тяжело, то каково будет после смерти?.. В светлую минуту помолись Господу, Он поможет тебе и все простит… Приезжай к нам".

Через какое-то время тон уже более сдержанный: "С, ты имеешь все условия для покаяния и спасения… какие в наше время редко кто имеет… Очень советую тебе: не оправдывай себя ни в коем грехе, как бы мал он ни казался".

Еще через некоторое время: "Дорогой С, я слышу, что ты совсем попал в сети вражий. Неужели ты этого не видишь? Неужели не ясно, что враги хотят тебя погубить? Жить тебе осталось немного. Если не одумаешься, то после смерти попадешь прямо в руки бесов. Ты знаешь, как они жестоки… А ты что делаешь, кое-как исповедуешься и чуть ли не в пьяном угаре причащаешься. Что это такое? О чем ты думаешь? Знай, что Бог поругаем не бывает… Ты стоишь на краю пропасти. Бесы легко могут столкнуть тебя в бездну".

А вот чем закончилась эта переписка: "Получил твое многословное письмо. Из него видно, что ты ничему не научился. Все та же старая песня, самооправдание, обвинение других и нежелание потрудиться над своим спасением… Твое дело ясно. Если хочешь спастись, перестань напиваться и предавать себя в руки бесов. Не будет от них пощады тебе, если Господь отступит от тебя за твои мерзости… Ко всем грехам своим ты еще прибавляешь фарисейство. Твой несчастный язык оправдывает тебя во всех мерзостях и грехах, а обвиняет других. И люди верят этому, а ты в очах Божиих делаешься фарисеем, которых так не любил Господь и заживо осудил их, если не покаются".

Напоследок зададим вопрос: верны ли сами проповедники тотального неосуждения заявленным принципам? Проявляют ли они сами безграничную терпимость и всеобъемлющее прощение?

Нисколько! Они тоже осуждают, причем весьма энергично. Хотя и в духе политкорректности. Что же подвергается осуждению? Составим краткий перечень:

— патриотизм ("ура-патриоты");

— приверженность корням, традиции ("традиционалисты", "фундаменталисты");

— защита нравственности ("моралисты");

— искренняя, горячая вера, защита православных ценностей ("ревнители", "ура-православные").

То есть все эти слова, изначально имеющие положительный смысл, стараются сделать "культурно-ругательными", опустить их вниз, поставить знак минус. И в рамках информационной войны за построение глобалистского миропорядка это вполне логично. Любовь к своей Родине и народу, нравственный образ жизни и, главное, живое, ревностное православие мешают довершить создание "прекрасного нового мира", который придется по вкусу Антихристу.

А что по этой логике должно выступать со знаком плюс? Политкорректоры пока дипломатично молчат. Ничего, мы скажем за них, выстроим пары смысловых антиподов.

Итак, "ура-патриоты" — плохо. Тогда что же хорошо? Вероятно, "ура-предатели"? Быть фундаменталистом плохо. Значит, надо быть нефундаментальным, безосновательным, строить на песке. Моралистом быть плохо. Выходит, защищать или попускать разврат — похвально? "Ревнитель"… Как бы поточнее сказать наоборот? Пофигист? Этот неологизм уже прочно вошел в разговорную речь, но лучше выразимся пополиткорректней, предложив собственный неологизм — "наплеватель".

"Ура-православные". Тут, пожалуй, возможны два контрварианта, выбирайте на вкус: "капут-православные" или, если особо не политкорректничать, "ура-сатанисты". По сути это одно и то же.

Нет, нельзя, поддавшись на грошовые уловки, отказываться от хороших понятий и слов, бояться прослыть патриотом, ревнителем и моралистом. Не стоит и отдавать извращенцам голубой цвет, цвет неба и Богородицы. Политкорректность не просто лукава, она вероломна, нацелена на слом веры. А поскольку оружие это информационное, то и заряжают его словами. Вот почему так важна сейчас битва за слова и смыслы.

Как известно, "ура!" — боевой клич победы. Не заменить ли нам дефис в слове "ура-православные" на запятую? И тогда получится:

"УРА, ПРАВОСЛАВНЫЕ! В АТАКУ!"

Приглашаем посетить интернет-магазин православной книги "Зёрна":

— книги всех православных издательств по издательским ценам; — быстрая доставка почтой.

Эл. адрес: www.zyorna.ru тел. 8 — (4912) — 76-44-18 8-800-200-84-85 — бесплатный

Через интернет-магазин православной книги "Зёрна" вы можете заказать следующие книги Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой:

Разрушение привычного мира за последние двадцать лет привело к тому, что наши дети больны — больны духовно. Культурная агрессия с ее печальными, а порой трагическими последствиями, не миновала и православные семьи. Увы, там тоже много растерянных, дезориентированных родителей. Авторы этой книги, известные православные психологи-педагоги Ирина Медведева и Татьяна Шишова, уже давно занимаются психотерапией детских неврозов (страхов, патологической застенчивости, тиков, заикания, демонстративности и т. д.). Их опыт позволил сделать вывод, что неврозы возникают в семье, а потому и лечить и, главным образом, предупреждать их должна семья. А как — вы узнаете, прочитав эту книгу.

ЧТОБЫ РЕБЕНОК НЕ БЫЛ ТРУДНЫМ

ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ ОТ 4 ДО 14 ЛЕТ

В популярной книге Татьяны Шишовой вы найдете ответы на многие животрепещущие вопросы воспитания детей — например, боязнь темноты, своеволие, страх одиночества, грубость, отношение к деньгам и увлечение компьютером. Иначе говоря, как найти с ребенком общий язык и сохранить его нравственное здоровье.

Ирина Яковлевна Медведева

Татьяна Львовна Шишова

БОМБЫ В САХАРНОЙ ГЛАЗУРИ

Технологии обмана

Издательство "Зёрна-Слово"

390046, Рязань, ул. Маяковского, д.41, тел.76-44-18.

Редактор Евсин И. В.

Технический редактор Крюкова Л. В.

Корректор Мымрикова М. И.

Подписано в печать 14.12.2011. Заказ № 7269.

Тираж 17 000 экз. Формат 84x108/32.

Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ. л. 8,0.

Отпечатано в ОАО "Первая Образцовая типография",

филиал "Дом печати — ВЯТКА" в полном соответствии

с качеством предоставленных материалов.

610033, г. Киров, ул. Московская, 122.

Факс: (8332) 53-53-80, 62-10-36

http://www.gipp.kirov.ru; e-mail: order@gipp.kirov.ru