Бонусы 18+ к моим романам

Валера и Соня. Первый раз

Сонькины пальчики зарываются в мои волосы, а сама она ёрзает по каменной эрекции, постанывая в шею. Чёрт! Машина вообще не лучшее место для секса, а для первого секса тем более. Но моя выдержка трещит по швам: я еле сдерживаю себя, чтобы не накинуться на вредную девчонку.

— Притормози, — отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха. Между нами искрит так, что машина вполне себе смогла бы влететь на воздух, додумайся кто-нибудь поднести к ней спичку. — Я на грани, Сонь. Если не готова, лучше не продолжай.

Это не в первый раз у нас происходит. С тех пор, как Сонечка стала спать рядом, болезненный стояк и сон урывками стали моими спутниками. Дошло до того, что я начал спать в офисе, чтобы не сойти с ума. Выдержка выдержкой, но у всего есть предел.

Сонька приручалась постепенно. Сначала лёгкий петтинг, когда она позволила целовать себя до пояса, затем разрешила дотронуться руками. Однако стоило мне перейти к более решительным действиям, и девчонка зажималась и принималась упираться руками. Сам не знаю, чего мне стоило не сорваться.

И вот теперь опять.

Мы едем с её выпускного. Облегающее платье цвета морской волны, уложенные красивыми локонами волосы, кажущиеся бесконечными стройные ножки на высоченных каблуках… Моя принцесса была бесподобна. Я мысленно сломал с десяток носов и около двадцати конечностей тем, кто только пробовал бросить в её сторону косой взгляд. С одним бессмертным мы даже сцепились в уборной, но Сонечке об этом знать не положено. Пацан, заикаясь, просил прощения и клялся, что на метр не приблизится к моей девочек.

Не знал, что внутри меня сидит такой ревнивый зверь.

— Валеееер, а если… Если всё получится?

Обувь валяется под сиденьем. Она сняла туфли сразу же, как я посадил её в машину. Румяная, натанцевавшаяся и насмеявшаяся — Сонька словно сошла с самого развратного порнушного постера. И хотя платье у нее более чем целомудренное, моя фантазия уже дорисовала в красках всё, чего бы хотелось.

— А если снова нет? Ты пила, воробышек. Поэтому перебирайся к себе и давай попробуем доехать до дома.

— Я трезвая!

— В тебе два бокала шампанского. Для девочки, которая не пьет алкоголь, это чересчур.

— Вээээээл…

— Сонь, я не железный, слышишь?

Перехватываю её ладошку, двигающуюся в опасной близости от точки невозврата. Если она сейчас сожмет мою плоть, предохранители сгорят ко всем чертям.

— Я хочу… Пожалуйста… — Глаза опасно блестят, а губы так и манят смять их своими. Но… нельзя… Мне нельзя её касаться… Или?…

— Давай-ка так?

Выбираюсь на улицу с Сонькой на руках. Не спрашивайте, я не знаю, как провернул данный фокус. Хорошо ещё, что тачка стоит мордой в кусты. Мы съехали с дороги, потому что кое-кому приспичило сказать «очень важный секрет». Такой важный, что ширинка готова треснуть к херам.

Распахиваю заднюю дверь и укладываю свою девочку на спину. Сам наваливаюсь сверху, благо габариты машины позволяют это сделать. Задираю нарядное платье и провожу руками по чулкам. Подцепляю и аккуратно стягиваю вниз по очереди. Бросаю капрон на пол и наклоняюсь к пахнущей земляникой коже. Она вся пахнет летом и солнцем, а я тащусь от её аромата.

Веду влажную дорожку по внутренней стороне бедра, упираясь носом в белоснежное кружево. Прихватываю губами ткань и отвожу чуть в сторону. Руками крепко держу Сонькину талию. Она подается назад, и я сразу торможу.

Вот она — наша любимая птица обломинго.

— Сонечка, я говорил тебе, — подтягиваюсь выше и хриплю в её губы. Голос сел, а яйца сжались так сильно, что в глазах начали появляться красные точки. — Давай ты полежишь здесь, а я…

— Я не боюсь.

— Что?

— Я не боюсь, Валер. Я хочу. Сейчас хочу.

Сама тянется с поцелуем, и я успеваю только, как дебил, спросить: «Ты уверена?». Её ответа не слышу, потому что София добирается до ремня и неловко пытается его расстегнуть. Помогаю ей, щелкая пряжкой, и выпускаю изнывающий ствол на волю. На головке скапливается смазка, и я опасаюсь, что кончу, не дойдя до главного.

Торопливо раздеваю Соню, с удовольствием пробегаясь пальцами по обнаженной коже. Следую языком за руками, прикусываю особо чувствительные места. Успел изучить, что нравится моей девочке больше всего. Она знает, что не надо сдерживать себя, но сейчас стонет особенно громко.

Её протяжные «аааах» звучат великолепной симфонией, пока я нежно растираю влагу между ножек любимой и проникаю внутрь одним пальцем. Слежу за реакцией, но Сонькины глаза прикрыты, а губки приоткрыты. Она тяжело дышит и интуитивно двигается навстречу моим рукам.

Осознаю, что не смогу продержаться дольше пары секунд, если не войду. Плюю на ладонь и, смазав головку слюной, проталкиваюсь в горячее и тесное лоно. Сонечка замирает и раскрывает бёдра шире, помогая мне. Наклоняюсь и целую, делая контрольный рывок. Я полностью в ней и жду реакции.

Больно? Закричит?

Малышка распахивает глаза и улыбается одними уголками губ.

— Уже всё?

— Всё, — подтверждаю. — Теперь ты моя навсегда.

— Твоя навсегда… — Девчонка хихикает и закидывает ноги мне на спину, скрещивая лодыжки.

Твою мать!

Успеваю в последний момент вытащить и заливаю сиденье густой горячей спермой. Позвоночник простреливает молнией удовольствия, и я практически без сил опускаюсь на обнаженное тело Софии.

Стояк и не думает опадать, естественно. Снимаю через голову рубашку и избавляюсь от брюк. Выуживаю из кармана презерватив и, раскатав его по стволу, вхожу в желанную свою. Крышу уносит моментом, но я контролирую фрикции, чтобы не навредить. Целую каждый миллиметр тела, ласкаю руками и до безумия хочу, что она улетела от оргазма в свой первый раз. Знаю, что это практически нереально, однако стараюсь и…

Соня впивается ногтями в плечи, оставляя глубокие бороды, кричит, сокращаясь на моём члене. Её трясет, по виску скользит капелька пота, а на губах расплывается довольная улыбка.

— Теперь я твоя навсегда…