Бой без выстрелов

Глава двенадцатая На четвертом километре

Майор Мельниченко приказал водителю остановить машину. Навстречу по дороге строем по три двигалась небольшая колонна немецких военнопленных. Впереди, сзади и по сторонам шло несколько советских солдат-автоматчиков. Немцы были оборванные, грязные, обросшие трехнедельными бородами. За спинами у многих топорщились бурые от грязи вещевые мешки. Позади конвоя шагал высокий старший лейтенант в форме войск МВД и рядом с ним рыжий широкоплечий сержант с автоматом и трофейным «парабеллумом» на боку. Еще дальше, шагах в тридцати, тащилась крытая брезентом телега с высокими бортами, управляла которой женщина в рваном кожухе. Рядом с ней тоже сидел автоматчик — остроносый парень в меховой кубанке.

Майор вышел из машины, два офицера и водитель остались на месте.

— Стой! — скомандовал майор. — Начальник конвоя, ко мне!

Старший лейтенант, придерживая прыгающую на боку полевую сумку, подбежал к нему и старательно взял под козырек.

— Старший лейтенант Дутис, — представился он.

— Что за команда?

— Конвоирую на ближайшую станцию группу военнопленных в количестве двадцати восьми человек!

— Документы.

Рыжий сержант насторожился и подошел поближе.

Старший лейтенант, открыв полевую сумку, достал бумаги.

— Так вы из хозяйства товарища Медведева? — Он с интересом посмотрел на старшего лейтенанта. — Сами что, из Латвии?

— Так точно, товарищ майор!

— Почему вам не дали транспорт?

— На этих вояк, товарищ майор, транспорт расходовать? Пешком пройдутся. А мы люди привычные.

Майор, внимательно просмотрев документы, вернул их старшему лейтенанту. Он прошел вдоль колонны и направился к телеге. Старший лейтенант и рыжий сержант сопровождали его.

— Разрешите колонне следовать дальше, товарищ майор, путь далекий, — попросил старший лейтенант.

— Добро, пусть идут. Что в телеге?

— Оружие, товарищ майор, трофеи! Сержант, ведите колонну, я нагоню. — Рыжий неуверенно повернул назад.

Майор приоткрыл край брезента. Взглянул на вороненые новенькие автоматы и снова закрыл. Достав портсигар, он предложил старшему лейтенанту папиросу. Старший лейтенант охотно взял, но не закурил, а сунул в карман.

— А это что за женщина? — майор указал на хозяйку хутора, сидевшую на телеге.

— Местная жительница, товарищ майор, хозяйка ближнего хутора, помогла нам. Будет сопровождать нас до станции, чтобы забрать свою лошадь.

Молчавшая до сих пор женщина, услышав, что разговор идет о ней, вдруг соскочила с козел.

— Вот вы мне скажите, пан офицер, — обратилась она к майору. — Где есть такой закон, чтобы отбирать лошадей? Разве советские солдаты так поступают?

Майор смутился.

— Лошадь вам вернут, не беспокойтесь! — Он повернул к машине.

Группа уже проходила мимо машины. Пленные в упор разглядывали сидевших в ней офицеров.

Майор и старший лейтенант вместе дошли до машины. Когда взревел мотор, старший лейтенант тихо сказал:

— Юго-запад, от хутора пять километров. В пещере радист, а на самом хуторе… Счастливого пути, товарищ майор, — добавил он громко, увидев, что к ним снова подходит рыжий.

— Желаю успеха, старший лейтенант! — Майор дал знак ехать. Мишель оглянулся на Крюгера, тот был совсем рядом. «Черт бы его побрал, этого рыжего бандита, — подумал Мишель. — Как не вовремя он подошел! Нужно было еще сказать майору о Роденштоке, который остался на хуторе для связи со Скляным. Это может теперь спутать все карты. Конечно, лейтенанту вряд ли удастся уйти». Мишель готов был побежать следом за машиной. Может быть, придумать какой-нибудь благовидный предлог и вернуться на хутор самому? Нет, нельзя оставлять группу. Она может изменить маршрут.

— Ну что? — спросил он Крюгера. — Натерпелись страха?

— Чепуха, надо было захватить машину.

— И поднять тревогу на всю окрестность? Нет, лейтенант, у вас мало опыта в таких делах. Вот вы говорили, что следует пристрелить женщину, а видите — в ее сопровождении мы выглядим гораздо убедительнее.

Крюгер молчал.

— Теперь я совершенно уверен в надежности своих документов. Интересно, как там этот ваш Иван? Он верный человек?

— Вы, кажется, могли убедиться в этом, — ответил Крюгер и, ускорив шаг, обошел группу. Он зашагал впереди.

Оставшись один позади строя, Мишель достал папиросу, которой его угостил майор, разорвал гильзу и незаметно вынул из нее записку. «Захват группы намечен на четвергом километре». Мишель сунул бумажку в карман. Сколько еще до этого четвертого километра?

Дорога виляла между холмами, поросшими лесом. Откуда-то издалека донеслось еле слышное гудение паровоза. Навстречу прошла колонна грузовиков. Сидевшие в них советские солдаты кричали пленным:

— Гитлер капут!

Какой-то молодой боец, перегнувшись через борт, крикнул Крюгеру:

— Эй, сержант, подбрось-ка нам парочку, мы с ними потолкуем!

Крюгер сжал кулаки.

«Уже недалеко, — подумал он. — Судя по карте, мы выйдем как раз к тоннелю. Здесь до ночи должна остаться первая диверсионная группа». Теперь он покажет этому берлинскому обер-лейтенанту, на что способен Крюгер. Первый же эшелон, взорванный внутри тоннеля, прервет движение по этой дороге не меньше чем на десять дней. Пока русская контрразведка будет искать диверсантов в этом районе, грянут взрывы у моста через Днестр и еще дальше в русском тылу…

А в это время майор Мельниченко с младшим лейтенантом Черниковым и старшиной Лобановым уже подъезжали к хутору, где скрывался Скляной со своей рацией. Поставив машину перед хатой, они вошли во двор.

— В хате, наверное, никого нет, — сказал майор, — нечего даже заходить.

— А где же хозяйка? — поинтересовался Лобанов, заглядывая в дверь.

— Они взяли ее с собой. Это ведь она обращалась ко мне. Надо перехватить радиста в пещере.

Пробираясь сквозь кусты, они двинулись к тому месту, где еще утром находился лагерь группы, оставив у машины водителя. Все они хорошо знали эти места. Еще перед войной здесь была погранзона той самой заставы, которой командовал тогда еще старший лейтенант Мельниченко.

Наконец шедший впереди старшина Лобанов дал знак остановиться.

— Вон за теми кустами та самая пещера, товарищ майор. Это я как сейчас помню, — сказал старшина.

— Тогда так, — майор передал свою плащ-палатку старшине, — обходи сверху, а мы с младшим лейтенантом пойдем прямо. Мы его вызовем, тут и возьмем. Только учтите, товарищи, брать надо живым, чтобы ничего не успел. Понятно?

Бесшумно раздвигая кусты, старшина пополз вправо. Немного погодя так же неслышно вперед двинулись майор и младший лейтенант. За кустами виднелось темное отверстие пещеры.

— Давай, — майор тронул за плечо младшего лейтенанта. Черников застонал так убедительно, что майор вздрогнул и с тревогой посмотрел на товарища. Младший лейтенант улыбнулся и застонал еще раз так, будто жить ему осталось полминуты. Кусты у входа в пещеру дрогнули. На площадке появилась согнутая фигура Скляного с автоматом, прижатым к животу.

— Кто здесь? — прерывающимся от испуга голосом спросил он. — Кто здесь? Стрелять буду!

Он не успел еще кончить последнюю фразу, как сверху, развернув в воздухе плащ-палатку, на него прыгнул старшина Лобанов.

В ту же секунду выскочивший из кустов майор ударом ноги отбросил в сторону выбитый из рук радиста автомат. Черников бросился в пещеру.

Оглушенный внезапным ударом, Скляной лежал ничком.

— Не пришиб ли ты его, старшина? — сказал майор. Они вдвоем перевернули Скляного. Лицо его было бледно. Он словно рыба, вытащенная на берег, ловил ртом воздух.

— Жив подлюка, — констатировал Лобанов. Младший лейтенант вынес из пещеры рацию, упакованную в ранец.

— Здесь все в порядке, — сказал он, — еще не успели развернуть.

— Когда очередной сеанс связи? — спросил майор.

Скляной поднял на него непонимающие глаза. Майор повторил вопрос. Радист молчал.

— Ошалел слегка, — заметил Лобанов, — во мне ведь без малого шесть пудов будет. — Он приподнял Скляного и посадил, прислонив спиной к дереву.

— Ну, давай, давай, — обратился он к диверсанту, — «не фертеешь», что ли? Некогда здесь с тобой!

— Рус… русский я, — вдруг выдохнул Скляной. — Русский, — и добавил торопливо: — Вечером связь, в двадцать один час. Граждане, все скажу, только… — Оцепенение его прорвалось вдруг слезами.

Чекисты терпеливо ждали. Наконец Скляной замолчал, шмыгая носом и утираясь рукавом.

— Ну, вставай, пошли, — сказал майор. Радист покорно поднялся. Сотни раз за последние годы в страшных своих снах он видел этот момент. В своем воображении он убегал, отстреливался, погибал… Но все произошло значительно проще. Заплетающимися ногами он двинулся вперед. Как же это? На секунду блеснула мысль: «А может быть, и эти из абвера, проверяют?» Но взглянув на сопровождавших его офицеров, по выражению лиц, по выгоревшей форме, по каким-то еще едва уловимым приметам Скляной понял — эти настоящие…

…Каково же было удивление чекистов, когда, подойдя к хате, они не нашли своей машины. У самого порога они наткнулись на распростертое тело сержанта-шофера. Черников и Лобанов склонились над ним. Сержант был мертв, он получил смертельный удар чем-то тяжелым в затылок.

— Кто это сделал? — сурово спросил майор у Скляного.

Микола упал на колени.

— Я не виноват, господин майор, клянусь богом. Это, наверное, лейтенант Роденшток — он оставался на хуторе для связи.

…Роденшток гнал машину на предельной скорости. «Козел» прыгал на ухабах. В голове диверсанта уже сложился отчетливый план действий. Когда Роденшток увидел подходившую к хутору машину с советскими офицерами, он подумал, что это случайность, и затаился на сеновале.

Однако, услышав слова майора о пещере и о том, что к нему «обращалась хозяйка», Роденшток понял их по-своему. Стрелять он побоялся и решил действовать осторожно.

Спустившись с сеновала, он выждал, пока водитель не вышел из машины и, подкравшись к нему сзади, ударил растерявшегося сержанта прикладом автомата по голове. Теперь — быстро нагнать колонну! Взять с собой командный состав группы — и к фронту. Можно было бы, конечно, удирать и одному, но Роденшток решил, что вдвоем или втроем будет вернее.

Навстречу Роденштоку шла колонна грузовиков. Проскочив мимо них на полной скорости, лейтенант заметил, что последняя машина разворачивается. Он хотел свернуть, но шоссе вошло в узкую теснину между двумя холмами, мелькнул мимо чудом уцелевший километровый столб с цифрой четыре. И в этот момент он увидел впереди группу. Позади нее все так же медленно тянулась телега.

«Общую тревогу подымать нельзя, — мелькнуло у Роденштока. — В машине поместится еще три-четыре человека. Кого же взять? Конечно, Боле, Крюгера и еще тех двоих в советской форме». Поравнявшись с телегой, он затормозил.

Увидев Роденштока, диверсанты остановились.

— Что произошло, Роденшток? — спросил Мишель, подходя к нему.

— Нас предала старуха, — лейтенант старался говорить как можно тише. — Пусть люди идут дальше. Садитесь. Скажите им, что мы поедем вперед.

— Это невозможно, — ответил Мишель.

Сзади на шоссе послышался рокот приближающихся грузовиков. Роденшток бросился к захваченной машине, собираясь удрать в одиночку.

Диверсанты забеспокоились. Рыжий Крюгер в недоумении обернулся. Надо было что-то предпринять и сделать это немедленно. Мишель решился.

— Предатель! — крикнул он по-немецки и, выхватив пистолет, выстрелил лейтенанту в затылок.

Колонна смешалась в беспорядочную толпу, диверсанты бросились к телеге с оружием. Мишель вскочил на подножку машины, вырвав автомат у солдата, сидевшего в телеге.

— Ни с места, прекратить панику! — срывая голос, закричал он по-немецки и в этот миг увидел, как раздвинулись кусты по сторонам дороги. На шоссе, замыкая группу в тесное кольцо, выходили советские автоматчики. Из кустов глядели стволы пулеметов.

— Бросить оружие, — приказал по-немецки чей-то властный голос.

Одним из первых швырнул на асфальт свой автомат лейтенант Крюгер.

…В условное время, в девять часов вечера, дежурный радиостанции абвера под Берлином услышал позывные группы «Циклон-Юг». Радист быстро записывал. «Сегодня днем на дороге к Черновицам уничтожена машина с группой советских офицеров во главе с полковником. Через тоннель в сторону фронта за три часа прошло два эшелона с техникой, готовимся к операции № 1, сообщу в шесть часов утра».

Радист немедленно передал шифровку в отдел «Заграница». Принял ее обер-лейтенант Либель. Когда он доложил об этом подполковнику Мельтцеру, тот сразу же позвонил генералу Кребсу.

— Благодарю, подполковник, — сказал генерал. — Прошу вас и впредь немедленно информировать меня. Кроме того, составьте список отличившихся в подготовке операции. И пожалуйста, не передавайте это дело в руки «СД». «Циклон-Юг»— это наша заслуга. — Затем Мельтцер позвонил Клетцу: — Поздравляю вас, господин оберштурмбаннфюрер, операция «Циклон-Юг» началась. Да. Можете не беспокоиться, я уже доложил об этом генералу.

Положив трубку, Мельтцер сказал Либелю:

— Вы получаете сутки отпуска, дорогой обер-лейтенант, кроме того, можете рассчитывать на награду.

— Благодарю вас, господин подполковник, я готов на все для моей родины!

Либель вышел на вечернюю берлинскую улицу, освещенную заревом пожаров.

Прошло только тридцать шесть часов с того момента, когда он отправился встречать капитана Шварцбрука на станцию Зоссен. И вот одержана новая победа в очередном сражении без выстрелов.

Получив радиограмму «об успешных действиях группы», полковник понял, что произошло за линией фронта. Теперь радист группы «Циклон-Юг» будет трудиться не за страх, а за совесть, передавая радиограммы под диктовку советских контрразведчиков.

Не исключена, конечно, возможность того, что «СД» попробует проконтролировать. Ну что же, он постарается помочь и контролерам разделить участь диверсантов из группы «Циклон-Юг».

Он остановился на перекрестке. Прямой, как стрела, проспект уходил на восток. Может быть, это только показалось ему, что в потемневшем небе уже видны зарницы приближающегося фронта. Сколько пройдет еще месяцев и дней, пока над поверженной фашистской столицей взовьется знамя Победы, водруженное советскими воинами? Много дней, тысячи часов, подобных только что пережитым. Но эти тридцать шесть не прошли даром — сегодня он помог приблизить день победы над фашизмом.

Либель быстро зашагал по улице. Сутки отпуска, щедро подаренные Мельтцером, будут как нельзя более кстати. Впереди много дел. Операция «Циклон» ведь еще только начинается. Но и он сам пока еще не использовал всех возможностей своей группы.

Размышления полковника прервал стук солдатских сапог. Навстречу шел патруль. Солдаты старательно отдали честь офицеру. Он ответил. Затем прошел по проспекту еще несколько кварталов и свернул в переулок.

Там его ждал «Фред».