Брачный контракт

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Патрисия открыла журнал «Вог» на предварительно заложенной странице.

– Вот чего я хочу. Только никаких проколов.

Гаскон, сидевший напротив, за позолоченным столиком, фыркнул и отрицательно покачал головой.

– Во-первых, у нее нет бровей, – сказал он. – Может, это и эффектно, но для журнального фото, а не для реальной жизни. Я слышал, эта модель постоянно их удаляет.

– Кошмар! Ладно, тогда вот это. – Патрисия раскрыла другую страницу. Она купила журнал после обеда с Сэмом, решив пройти ускоренный курс последней моды. – Я хочу выглядеть как она. Но без черной помады, конечно.

Гаскон развернул журнал к себе и внимательно посмотрел на фотографию. Его тонкие губы презрительно скривились.

– Слишком агрессивный стиль, – решил он. – Он подойдет, если вы решили сбежать из тюрьмы, перебив всю охрану, но не для… женщины Сэма.

– Тогда что вы предлагаете? – Патрисия почувствовала, что при последних словах Гаскона лицо у нее приобрело ярко розовый оттенок обоев в салоне.

– Вы мне доверяете?

Патрисия внимательно посмотрела на известного визажиста. Он был высокий, худой и смахивал на гончую.

– Вы – друг Сэма. Какие женщины ему нравятся? Как я должна выглядеть, чтобы понравиться ему?

– Да, я его друг. – Гаскон был очень серьезен. – Мы росли вместе… Он дал мне денег, чтобы я юг открыть салон. Я многим обязан ему и никогда этого не забуду.

– Сделайте меня красивой… для него. Пожалуйста.

Мастер улыбнулся.

– Мне ничего не придется делать, Патрисия. Бог уже сделал эту работу. Я лишь придам тебе немножко сексапильности, о'кей?

Сексапильность? Неужели это больше всего привлекает Сэма в женщинах?

Спустя три часа Гаскон открыл дверь салона и впустил Сэма. Тот приехал прямо из офиса, но был одет неофициально – в светлые брюки, голубую рубашку поло и пуловер, который набросил на плечи.

– Привет, Гаскон. Как дела? – спросил Сэм, и мужчины обнялись. – Извини за опоздание. Мария сильно рассердилась?

– Еще бы. Она сегодня играет в маджонг,[1] а я должен сидеть с детьми.

– Передай ей мои извинения. Я за Патрисией, – сказал Сэм. Он бросил взгляд на очаровательную блондинку, идущую к нему из другого угла зала, и отвернулся. Но тут же резко повернулся снова. – Кто эта женщина?

Волосы у блондинки были высоко подняты, а но шее и щекам струилось несколько локонов. Изумительную фигуру облегало бледно-розовое шелковое платье, в высоком разрезе которого при каждом шаге мелькала нога идеальной формы. Этого просто не может быть…

– Патрисия? – Сэму удалось произнести ее имя лишь с третьей попытки.

– Сэм, не надо так откровенно демонстрировать шок. Это, по меньшей мере, невежливо по отношению к даме, – одернул его друг.

Но Сэм действительно был в шоке. Он никогда не видел Патрисию такой.

– Сэм? С тобой все в порядке? – раздался знакомый голос.

– Я сражен наповал.

На лице Патрисии появилась улыбка, которая так нравилась Сэму. Казалось, она освещает ее лицо, и даже веснушки становились ярче.

– Правда?

– Правда.

– Мной?

– Тобой.

– Мной, – выдохнула Патрисия, не в силах скрыть счастье.

– Хватит охов-ахов, – нарушил неловкое молчание Гаскон. – Вы, оба, брысь отсюда. Жена убьет меня, если по моей милости опоздает на игру.

– Спасибо, Гаскон, – поблагодарила Патрисия кудесника.

– На здоровье. – Гаскон поцеловал ей руку. – Знакомый бриллиант. Рад видеть его на твоем пальце, а не на пальце Мелиссы Стенхоуп. И больше не обкусывай ногти, иначе тяжкий труд маникюрши пойдет псу под хвост, а она этого не переживет.

– Обещаю.

– А вот это, – Гаскон брезгливо протянул Патрисии пластиковый пакет, – твой костюм.

Сэм схватил пакет, засунул туда руку и с облегчением нащупал знакомый серый габардин и шелковую блузку. Значит, это все-таки Патрисия!

А кто же эта женщина, рискующая стать причиной автомобильной пробки на Алеханд-ро-стрит? Женщина, при виде которой у него пересохло во рту, а язык отказался повиноваться? Женщина, которую он тут же представил во всех мыслимых и немыслимых любовных позах в своей постели? Неужели Патрисия Пил?

– Будь осторожен, друг, – раздался над ухом голос Гаскона, – ты затеял опасную игру.

– Да, теперь я начинаю понимать.

– Но женщина того стоит. – Гаскон был единственным человеком, кого Сэм допускал в свою личную жизнь. – А теперь выметайся, иначе опасности подвергнется моя собственная жизнь.

– Выпиши мне счет.

Гаскон только пожал плечами.

Сэм вышел из салона под палящее солнце. Он знал, как красивые женщины умеют игнорировать реакцию мужчин на свою красоту. Патрисия была взволнована и удивлена, когда мужчина за рулем дорогого автомобиля крикнул ей в открытое окно.

– Эй, малышка! Ты мне нравишься!

Она явно не привыкла к вниманию мужчин. Она выглядела растерянной и донельзя смущенной.

– Моя машина на соседней улице, – сказал Сэм и взял ее под руку. – Извини за опоздание. Магазины уже закрылись, поэтому платье мы купим завтра. Пока же предлагаю пообедать и, если ты не против, поехать ко мне. У меня есть коллекция работ Пуэбло, и ты должна ее увидеть. Кстати, в прошлом месяце именно Рекс помог мне выбрать две картины на благотворительном аукционе.

Он хотел еще что-то сказать, но вдруг заметил у газетного киоска знакомую фигуру – Милдред ван Хесс стояла, уткнув нос в местную газету До поворота оставалось еще несколько метров… Внезапно Милдред подняла голову и с видом гончей, почуявшей добычу, стала озираться по сторонам.

У Сэма не было выбора.

– Патрисия, я надеюсь, ты простишь меня за то, что я собираюсь сделать.

С этими словами он схватил ее за талию, привлек к груди и поцеловал. Поцеловал по-настоящему. Патрисия крутила головой, пытаясь вырваться, но Сэм, положив руку ей на затылок, пресек все попытки сопротивления. Трехчасовые старания Гаскона были разрушены в мгновение ока – шпильки посыпались на асфальт, и белокурые локоны упали на плечи. Патрисия застонала и ответила на поцелуй.

Первой пришла в себя Патрисия. Она посмотрела Сэму в глаза. В них было удивление, смешанное с восторгом.

– Извини, Патрисия, – пробормотал Сэм, глядя куда-то ей через плечо.

– Что ты, Сэм. Я давно хотела сказать тебе, что чувствую…

Вдруг она заметила, что он не слушает ее и по-прежнему смотрит куда-то за ее спиной.

– Отлично, она ушла.

Патрисия почувствовала себя как воздушный шарик, который проткнули иголкой.

– Кто?

– Милдред ван Хесс.

– Милдред? Что она здесь делала?

– Стояла возле газетного киоска и читала газету. Клянусь, это была она.

– Но ведь только пять часов – она никогда не уходит из офиса раньше шести.

– Я тоже удивился, но уверен, что это была она. Нет, не оборачивайся. Она снова смотрит на нас. Я был вынужден тебя поцеловать, потому что она нас заметила. Так, теперь Милдред переходит Алехандро-стрит… Все, она зашла в обувной магазин. – И Сэм отстранил от себя Патрисию.

Униженная и разочарованная, она попыталась подправить творение Гаскона.

– Оставь, – произнес Сэм, – так еще лучше. Спасибо, мы отличная команда. Уверен, наш поцелуй выглядел очень правдоподобно. У меня не было времени предупредить тебя…

– Все в порядке, Сэм, – прервала его Патрисия. Как только она могла подумать, что Сэм поцеловал ее, потому что просто захотел? При чем тут прическа, маникюр, макияж и новая одежда?

Друг. Помощник. Коллега.

Нет, она должна предпринять что-то еще. Что еще, неискушенная Патрисия пока не представляла, но была полна решимости.

Она смахнула слезу и поморгала, чтобы тушь не попала в глаза и не растеклась.

– Обедать? – спросил Сэм.

– Конечно, – с энтузиазмом откликнулась Патрисия.

– Друзья?

Опять! Неужели это ее удел?

– Друзья.

И они пожали друг другу руки.

Нет, она не сдастся. Этот поцелуй что-нибудь да значит. Так не целуют друзей, даже ради спасения собственной жизни.

Обед показался Патрисии замечательным. Никогда еще Сэм так старательно не складывал слова в предложения, прежде чем обратиться к ней. Никогда еще она не видела, чтобы Сэм терял нить разговора, вставляя совсем не к месту междометия типа «а, ну да, ну да!» или даже простое «угу».

Конечно, может быть, все дело в усталости. Патрисия тоже чувствовала себя усталой – два предыдущих дня были слишком изнурительными. Поэтому, когда Сэм после десерта предложил поехать к нему, она чуть было не отказалась. Патрисия посмотрела на часы и увидела, что уже начало одиннадцатого.

Но банкет должен был состояться следующим вечером, а это значит, что, если она не хочет сесть в лужу при упоминании картин Пуэбло, нужно ехать.

Вечерняя прохлада была приятной и освежающей, дорога – пустынной и прямой, и Патрисия не заметила, как задремала. Очнулась она, когда Сэм вырулил на подъездную дорогу к дому, и не смогла скрыть восхищение.

Дом был построен в испанском колониальном стиле: стены бледно-коричневого цвета и черепичная крыша.

– Я купил его пять лет назад, – пояснил Сэм. – До этого он пустовал почти двадцать лет. Я произвел полную реконструкцию, включая водопровод, отопление и электричество. Выселил зайцев и прочую живность…

– Здесь очень красиво, – восхищенно произнесла Патрисия. Они вышли из машины и прошли по внутреннему дворику, вымощенному булыжником.

– Можешь сказать Рексу, что очень любишь фонтан, – произнес Сэм, указывая на херувима, изо рта которого била струя воды, падая в небольшое озерцо. – Он подарил мне его на новоселье.

– Непременно скажу.

Сэм открыл дверь и пропустил Патрисию вперед. Она снова не смогла сдержать возглас восхищения, когда вспыхнул свет. Просторный холл был выложен мраморными плитами, с потолка свисала двенадцатиламповая латунная люстра. Сэм проводил Патрисию в гостиную.

– Присаживайся, – пригласил он, небрежно бросая ключи на журнальный столик. – Я сварю кофе.

Патрисия огляделась в поисках удобного места, и ее, как магнитом, притянул к себе глубокий шезлонг, обитый вощеным ситцем. Она решительно сбросила туфли, натянула, насколько это было возможно, платье, чтобы прикрыть колени, и блаженно вздохнула.

Последнее, что она услышала, были слова Сэма о том, что он чувствует себя просто болваном, притащив ее сюда так поздно, когда она так устала. Его запах щекотал ей ноздри… Наконец она с мужчиной своей мечты. Только он и только эта ночь.