Брегет хозяина Одессы

Глава 4

Южноморск, наши дни

Ему казалось, что машина ехала очень долго, хотя потом врачи уверяли: они находились на вызове неподалеку и поэтому домчались за пять минут. Доктор, пощупав пульс, констатировал смерть, а Ивашов, не узнавая себя, просил его вернуть отца к жизни.

– Он не мог умереть! – бормотал Сергей, словно находясь в трансе. – Он был здоров… крепок… Спасите его, умоляю вас. Быстрее отвезите отца в реанимацию.

Пожилой эскулап, фыркнув в густые седые усы, вежливо произнес:

– Молодой человек, я разделяю ваше отчаяние и с удовольствием бы оживил вашего отца, но я не бог. Да, ваш отец не должен был умирать, с этим я согласен. Думаю, кто-то позаботился о том, чтобы он ушел на тот свет раньше отведенного ему времени. Посмотрите, разве вы не видите признаки отравления? – Он повернулся к менеджеру. – Вызывайте полицию. Не думаю, что такое могло произойти от еды, которую готовят в вашем ресторане. По моему мнению, яд ему подсыпали, а кто и зачем – не знаю, я не следователь.

Менеджер, с бледным, как полотно, лицом, снова схватился за мобильный.

– Полиция? Убили человека…

Сергей его уже не слышал. Он продолжал стоять на коленях возле трупа отца. Молодой человек очнулся только тогда, когда приехала полиция и усталый следователь в черных старых брюках и бежевой рубашке без рукавов с разводами пота под мышками стал опрашивать свидетелей. Когда его худая рука опустилась на плечо Ивашова-младшего, тот вздрогнул, как от прикосновения гадюки, и резко вскочил.

– Мне сказали, это ваш отец? – поинтересовался следователь, сморщив желтоватое лицо. Сергея поразили его тусклые равнодушные глаза болотного цвета. – Вы ужинали с ним?

– Вы кто? – Адвокат только сейчас начал возвращаться в реальность.

– Разве вы не слышали? – раздраженно спросил полицейский. – Следователь, майор Борис Павлович Прокопчук.

– Понятно, – Ивашов вытащил свое адвокатское удостоверение. – Мы с вами почти коллеги.

– Ключевое слово «почти», – безапелляционно отозвался Прокопчук. – Позвольте задать вам несколько вопросов.

Ивашов кивнул, подумав, что вряд ли он мог бы ответить отрицательно.

– Еще раз спрашиваю, – буркнул следователь не очень любезно, – вы ужинали с ним?

– Да, – кивнул Сергей. – Сегодня отец позвонил мне и пригласил на ужин в это кафе.

– Менеджер говорит: вы ругались, – скорее констатировал, чем уточнил Прокопчук.

– Видите ли, отец оставил меня с матерью, когда мне было десять лет, – пытался объяснить молодой человек. – Он не видел меня восемнадцать лет и вдруг нежданно-негаданно объявился. Стоит ли говорить, что я был на него обижен и вообще не хотел идти в кафе. Однако он меня убедил.

– Интересно, как же ему это удалось? – ехидно спросил следователь. – Денег пообещал, что ли?

Ивашов заскрипел зубами и чуть не треснул майора по лысоватой дынеобразной голове.

– Несмотря на небольшой стаж работы, денег у меня достаточно, – парировал он. – Отец намеревался о чем-то меня просить, якобы, кроме меня, ему никто не может помочь, но когда я пришел, стал говорить о наследстве. Мы давно решили с матерью, что нам ничего от него не нужно. Разумеется, я вспылил и ушел.

Следователь открыл рот, намереваясь еще что-то спросить, но к нему подошел довольно молодой мужчина в потертых джинсах и белой футболке с логотипом какого-то футбольного клуба.

– Его отравили, – мрачно сообщил он, потерев недельную щетину на подбородке. – Судя по всему – цианид. Пена изо рта, запах миндаля. Бутылку шампанского, тарелки и содержимое бокалов я забираю на экспертизу. Хотя и без экспертизы многое ясно.

– И что тебе ясно? – Прокопчук сощурил и без того узкие глаза.

– Отравить хотели только покойного, – отрапортовал парень, видимо, судмедэксперт. – Шампанское в бутылке миндалем не пахнет, зато из его бокала запашок, как на кондитерской фабрике. К содержимому второго бокала у меня претензий нет.

– Скажи санитарам, чтобы уносили труп, – скомандовал майор и повернулся к Ивашову, внимательно слушавшему их разговор. – Теперь вы знаете, как умер ваш отец. Скажите, вы действительно сильно его ненавидели?

Сергей сначала покраснел, потом побледнел.

– К чему вы клоните? – прошипел он. – Вы хотите сказать, что это я отравил собственного отца?

– Как бы то ни было, вы – первый подозреваемый, – с какой-то радостью сообщил следова-тель.

– Надо полагать, и единственный, – усмехнулся Ивашов. Все происходящее казалось ему каким-то фарсом. – Впрочем, интересно, какой же у меня был мотив? Я не общался с отцом восемнадцать лет и тем не менее не прибил его в темном закоулке. Что же нашло на меня сегодня?

Майор скривился, и его подвижное лицо покрылось сетью мелких морщин. Интересно, сколько ему лет? Сорок, пятьдесят, шестьдесят?

– В данном случае мотив нетрудно вычислить, – огорошил он Сергея. – Допустим, отец пригласил вас, чтобы поговорить о наследстве, и сказал, что написал на вас завещание, однако намекнул, что по каким-то причинам может передумать. А? Чем не мотив?

– Ерунда какая-то, – пробормотал Ивашов. – И какие же причины заставили бы его передумать? Что вы сочините в этот раз? Только, прошу вас, давайте поубедительнее, ибо я адвокат и способен защитить самого себя. Уверяю вас, ваши идиотские формулировки не прокатят в суде. Надеюсь, вы не намерены меня… – он сделал многозначительную паузу, – задержать на сорок восемь часов?

– Я намерен предупредить вас, чтобы вы не уезжали из города, – ледяным тоном проговорил следователь. – Не буду брать подписку о невыезде, поверю на слово. Оставьте свой адрес и телефон.

Ивашов вытащил визитную карточку и протянул Прокопчуку:

– Пожалуйста. Здесь все данные. Смею вас уверить, что из города я не уеду. У меня два судебных слушания на неделе.

– Рад за вас, – усмехнулся майор. – Скажите, ваш отец, случаем, не проговорился о своих врагах?

– Если вы хотите спросить, подозреваю ли я кого-нибудь в его смерти, то честно отвечу – нет, – отчеканил Сергей. – Я много слышал о делах отца, о его связи с криминалитетом, но только то, что слышали все. Впрочем, менеджер кафе может подтвердить, что наш разговор длился недолго. Кстати, если бы отец сказал мне, что ему угрожает опасность и он ждет от меня помощи, то я бы не вспылил, – добавил он и вздохнул.

– Ладно, можете быть свободны. – Прокопчук махнул костистой рукой. – Еще раз повторяю: из города не уезжайте. Когда вы мне понадобитесь, я вам позвоню.

Он отвернулся к санитарам, выносившим из ресторана носилки с безжизненным телом, и Ивашов почувствовал, как в его душе что-то шевельнулось, и это что-то не было ненавистью, скорее, сожалением. Слишком поздно – во всех смыслах – отец решил вернуть сына. Слишком поздно… Он поплелся к машине, рассеянно включил зажигание и поехал по утопавшему в летних сумерках городу. Его квартира находилась недалеко от офиса и недалеко от кафе, где он в первый и последний раз за восемнадцать лет видел отца. Припарковав автомобиль возле дома, он вошел в подъезд, как всегда, чисто убранный руками жильцом, и стал медленно подниматься по лестнице.

В двухкомнатной квартире, в которой они жили с матерью много лет, его встретила тишина – к ней он никак не мог привыкнуть. Полгода прошло со дня смерти мамы, а ему все казалось, что она выйдет к нему навстречу, обнимет, поцелует и скажет, что приготовила на ужин. Так было много лет – и все оборвалось в один день.

Вспомнив о матери, Сергей вдруг с изумлением заметил, что не винит отца в ее смерти – впервые за долгие месяцы. Наверное, потому, что сегодня отец не показался ему счастливым человеком и сам отправился туда, откуда не возвращаются. Но если со смертью матери было все понятно, нелепая смерть отца рождала вопросы. В его случае убийцу могут искать очень долго и, вероятно, не найдут. Если криминалитет решил отомстить ему, они тщательно подготовились. Тогда он – единственный, кому важно найти убийцу и отдать в руки правосудия. Если его самого не обвинят в этом преступлении.

Ивашов сел на новый диван, купленный после смерти мамы, прислонился спиной к его мягкой спинке с бежевой обивкой и задумался. Судмедэксперт сказал, что отца отравили в кафе и что яд подсыпали в бокал, а не в бутылку. Но кто и когда успел это сделать? До их прихода вряд ли. Никто не мог предугадать, куда сядет Ивашов-старший. Сергей сел у окна, но мог выбрать другое место. Отравители не стали бы полагаться на случай. Значит, яд подсыпали, когда они уже сидели в ресторане. Официант тоже исключается: Сергей следил за каждым его движением, чтобы не смотреть на отца. Больше никто и не подходил к их столику… Не подходил…

В памяти возник наглый Микки-Маус, приглашенный для компании, сидевшей у сцены, но почему-то вертевшийся возле них. А почему он, собственно, решил, что Микки-Мауса пригласили для веселой компании? Убийцы отца все хорошо просчитали. Когда в зал заходит аниматор, разве его кто-то опасается? И восточная красавица тоже появилась не случайно. Она отвлекла на себя внимание, когда Микки-Маус сыпал яд в бокал отца. Да, все сходится, иначе и быть не могло.

Сергей дал себе слово завтра, несмотря на занятость и усталость, съездить в кафе, чтобы подтвердить свое предположение. Перед глазами возник отец, умолявший его выслушать что-то важное. Может быть, потом, немного погодя, речь пошла бы вовсе не о наследстве, а о чем-то другом? Может быть, отец знал, что его жизнь висит на волоске, и хотел рассказать о своих проблемах? Какой же он был самовлюбленный, эгоистичный дурак, если его не выслушал! Человек просил о помощи и не получил поддержки у родного сына.

Сергей обозвал себя идиотом, тяжело поднялся и поплелся на кухню. Аппетит пропал, но до смерти захотелось выпить рюмку коньяку, успокоиться и привести в порядок мысли.

Сергей никогда не злоупотреблял спиртным, осуждал тех, кто считал его лучшим способом расслабиться, но сегодня ему хотелось именно коньяку, может, еще и для того, чтобы помянуть безвременно ушедшего отца.

Он открыл дверцу белоснежного кухонного шкафа, достал бутылку, уже початую (его друзья часто просили рюмочку), и, налив янтарной жидкости в хрустальную рюмку, залпом выпил. Коньяк обжег горло, кровь, казалось, забурлила в жилах, но ожидаемого успокоения это не принесло. Ивашов с неудовольствием поставил бутылку на место, сполоснул рюмку и, расстегивая рубашку, направился в ванную, чтобы принять горячий душ – проверенное средство. После него он всегда засыпал как убитый. И действительно, струи воды оказали на него волшебное действие. Мысли об отце и о собственной вине оставили молодого человека, и он, закутавшись в большое махровое полотенце, пошел в спальню и упал на кровать, дав себе слово следить за тем, как продвигается следствие по убийству отца, и, если понадобится, самому включиться в расследование. Уже сквозь сон он услышал, как трещит мобильный, но не протянул руку, потому что ни с кем не хотел говорить. Завтра, все завтра.