Бриллиант мутной воды

Глава 5

Тем, кто еще не знает, сообщу, что Николетта – моя матушка. Вы легко подсчитаете, сколько лет маме, если узнаете, что ее единственный сын не так давно справил сорокалетие. Но, столкнувшись с моей маменькой в гостиной, никогда не дадите ей более пятидесяти, это при ярком, дневном свете, а в лучах электроламп Николетта кажется моей ровесницей, иногда выглядит даже моложе. К слову сказать, она прилагает массу усилий, чтобы не потерять форму. Редко кто из женщин, имея взрослое чадо, сохранил талию в шестьдесят сантиметров. Николетта никогда не ест мучного, сладкого, жареного… Салат, крекеры, белое отварное куриное мясо, овощи, кроме авокадо, фрукты, исключая виноград и бананы, – вот ее меню, практически неизменное на протяжении многих лет. Расслабиться Николетта не позволяет себе никогда, справедливо считая, что стоит лишь один раз отпустить вожжи, и повозка стремительно покатится с горы.

Когда в шестьдесят лет ей стало понятно, что диеты недостаточно и бедра стремительно начинают терять былую стройность, матушка мигом записалась на массаж. Теперь три раза в неделю к ней приходит улыбчивый массажист Игорь Федорович. Результат налицо, вернее, совсем на другом месте. Противные жировые отложения исчезли, и Николетта спокойно продолжает носить брюки-стрейч. О круговых подтяжках лица, шеи и бюста я вам здесь рассказывать не стану. В конце концов, каждый человек имеет право на маленькие тайны.

Но это были не единственные операции в ее жизни. Два года тому назад Николетта обнаружила, что плохо различает предметы. Врачи велели ей носить очки. Маменька пришла в ужас, в ее системе координат очки – это признак дряхлости. Решительным шагом она отправилась в центр к Федорову и без долгих раздумий легла на операцию. Ради внешности Николетта готова на все!

Ровно в девять вечера я позвонил в дверь родительской квартиры. Мне открыла Таисия, домработница Николетты.

– Ох, Ваняша, – запричитала она, беря у меня пакет с подарком, – ну балуешь просто! Зачем тратился!

– Носи на здоровье, – улыбнулся я, – там теплый халат.

– Ой, ой, ой, – покачала головой Тася, вытаскивая подарок, – какая красотища, прямо мерить страшно, пусть пока повисит.

– Свадьбы подождет, – хмыкнул я.

– Скажешь тоже, – всплеснула руками Тася, – я уже старая, шестьдесят пять стукнуло, какие женихи!

– Смотри, чтобы тебя не услышала Николетта, – ухмыльнулся я и снял пальто, вновь вызвав шквал восторгов.

– Ваня, какой ты красивый вырос, высокий, плечики широкие, прямо принц, тебе жениться самая пора!

Я обнял горничную. Тася когда-то была моей няней, и иногда в ней оживают воспоминания о крохотном Ваняше, которого она сажала на горшок и водила гулять.

– Не беспокойся, найдется супруга.

– Да уж давно бы надо под венец, – зудела Тася, – холостяк – пустоцвет, ни деток, ни радости.

Я молча причесывался у зеркала. Ну, с последним заявлением можно поспорить. Основная масса моих приятелей женаты и имеют наследников подросткового возраста. Честно говоря, глядя на их семейную жизнь, я тихо радуюсь, что избежал ярма. Впрочем, я имею подругу, к которой питаю самые добрые чувства. Мне кажется, что Люси отвечает мне взаимностью, но к официальному оформлению наших отношений мы пока совсем не готовы.

– Отстань от него, – велела Николетта, влетая в прихожую. Я оглядел матушку и совершенно искренне сказал:

– Ты ослепительна!

Николетта подскочила к огромному, от потолка до пола, зеркалу, встала к нему боком и недовольно процедила:

– А мне кажется, что разжирела, как корова!

– Да что вы такое говорите, – всплеснула руками Тася, – талию двумя пальцами обхватить можно! Ни у кого из ваших подруг такой нет!

– Ты полагаешь? – протянула маменька.

– Кока чистая лошадь! – воскликнула Тася.

– Фу, как грубо, – сморщилась маменька.

– Зато справедливо, – улыбнулся я, накидывая ей на плечи пахнущую дорогими духами норковую шубку. – Кока и впрямь смахивает на водовозную клячу. Ей худоба совершенно не к лицу.

Услыхав, как мы с Тасей критикуем ее заклятую подругу, матушка мигом пришла в чудесное расположение духа и улыбнулась домработнице.

– Ладно тебе, гуляй тут, пей шампанское, смотри телевизор. Мы вернемся около шести.

Я вздрогнул, услышав эту информацию. Честно говоря, я надеялся, что вечер в ресторане закончится не позже двух, все-таки основному составу компании давно перевалило за шестьдесят, и вот теперь выясняется, что Николетта собирается веселиться до тех пор, пока администрация не начнет выталкивать гостей за ворота.

В самом радостном настроении матушка вышла из подъезда, увидела мои «Жигули» и мигом забрюзжала:

– Господи, Ваня, ну когда ты наконец купишь приличный автомобиль?

– Какой ты имеешь в виду? – спокойно поинтересовался я, распахивая перед ней дверцу.

Николетта села на заднее сиденье, она никогда не устраивается спереди. Ведь всем известно, что возле шофера сидит не хозяйка, а непонятная личность, подобранная водителем на дороге в целях пополнения собственного кошелька. Владелица машины всегда находится сзади. Эту мысль внушила матушке другая ее обожаемая подружка – Лёка.

Расправив необъятную юбку, Николетта ответила:

– Какую, какую, понятия не имею! А на какой зять возит Коку?

– На «Мерседесе», – обреченно ответил я, великолепно зная, что сейчас последует.

– Вот видишь! – кинулась в бой маменька. – И нам надо такую купить!

Я молча завел мотор.

– Отчего мы стоим? – негодовала Николетта.

– «Жигули» должны прогреться, на улице сильный мороз.

– «Мерседес» едет сразу, – безапелляционно заявила маменька.

Я не стал с ней спорить, это бесполезно, Николетта перекричит любого, у меня нет никаких шансов победить.

– «Мерседес» не трясется, в нем не воняет бензином, и выглядит он шикарно, – гнула свою линию Николетта. – Отчего тебе не купить его?

– Дорого очень, – проронил я и тотчас сообразил, что привел неправильный аргумент.

– Дорого?! – взвизгнула Николетта. – Почему?

Как ответить на подобный вопрос?

– Потому что я столько не зарабатываю.

– А вот зять Коки может купить «Мерседес», – заявила Николетта.

Я попытался сосредоточиться на дороге, слава богу, она была почти пустынна. Основная масса москвичей сейчас толчется на кухнях, упоенно режет «Оливье». Конечно, зять Коки может позволить себе и не такие покупки. Кока долго выбирала муженька для своей апатичной дочурки и, надо сказать, преуспела. Жора – владелец сети автозаправочных станций и богат до неприличия. Правда, его нельзя назвать светским человеком, и к тому же он «лицо кавказской национальности», которое держит жену в состоянии постоянной беременности, но Кока теперь ездит на «Мерседесе» и имеет шубу-недельку. Знаете, что это такое? Представьте, что в вашем шкафу висит семь манто и вы меняете их, как трусики, каждый день. В понедельник надеваете каракулевое, во вторник – норку, в среду – бобра… Ну и так далее.

Я с моим секретарским окладом никогда не смогу достичь благополучия зятя Коки, но Николетта не задумывается, откуда берутся деньги на ее содержание.

Честно говоря, мой папенька избаловал жену до безобразия. Он был писатель, достаточно обеспеченный человек, много издававшийся в годы советской власти, а маменька всю жизнь отличалась вздорным характером и умением превратить тихий семейный вечер в жаркий скандал. Поэтому отец просто откупался от жены. Ему было проще дать ей денег на новую шубу или бриллиантовые серьги, чем выслушивать упреки. С тех пор у Николетты сложилась твердая уверенность: стоит только потребовать нечто, как оно само падает ей в руки. При этом учтите, что моя матушка – бывшая актриса, не реализовавшаяся до конца на сцене.

Когда Павел Подушкин, мой отец, скончался, на сберкнижке осталось двести пятьдесят тысяч рублей. Тому, кто забыл, какие цены были при большевиках, напомню, что самая дорогая в коммунистические времена машина «Волга» стоила десять тысяч, поэтому в материальном плане для Николетты ничего не изменилось, и она со спокойной душой созывала гостей и устраивала файф-о-клоки и журфиксы[2].

Я же после окончания Литературного института мирно писал первую книгу стихов и работал в журнале редактором. Не случись перестройки, перестрелки и стремительного обнищания страны, мы бы с Николеттой прожили вполне хорошо. Скорей всего, я бы вступил в Союз писателей по отделению поэтов, а матушка продолжала бы по-прежнему блистать в свете. Но вы сами знаете, что произошло с нами после 1992 года.

Сбережения отца сгорели на костре экономических реформ, мы превратились в нищих. Я, честно говоря, растерялся. А вот Николетта совершенно не пала духом. Ей и в голову не пришло, что можно продать бриллианты или съехать в меньшую по площади квартиру. Нет, маменька продолжала закатывать вечеринки и приказывала Тасе покупать на рынке в декабре оранжерейный виноград. Честно говоря, я удивлялся, откуда у нее деньги. А потом решил, что Николетта просто тратит некий валютный запас, существование которого было от меня ранее скрыто.

Но вскоре ситуация прояснилась самым неприятным образом. Мне позвонил мужчина и, назвавшись банкиром, без всяких обиняков заявил:

– Когда собираетесь отдавать долг?

– Какой? – безмерно удивился я. – Разве я брал у вас деньги?

– Приезжайте в офис, – велел парень.

В полном недоумении я явился по указанному адресу и уставился на кучу бумажек, подписанных Николеттой.

– Ваша мать сказала, что вы расплатитесь, – буркнул барыга.

Я онемел. Сумма казалась фантастической. Выпросив у ростовщика неделю отсрочки, я рванул к Николетте и потребовал ответа.

Маменька спокойно отставила в сторону баночку с неприлично дорогим кремом для лица и заявила:

– Да, я брала в долг. А что делать? На сберкнижке пусто.

Проглотив фразу: «Следует жить по средствам», я ошарашенно спросил:

– Ну и где взять эту жуткую сумму?

Николетта повернулась к зеркалу и, похлопывая по щекам подушечками пальцев, невозмутимо сказала:

– А мне какое дело, где ты достанешь деньги!

Я растерялся окончательно.

– Но ведь их тратила ты!

– Между прочим, – «объяснила» маменька, – я делала тебе подарки. Кстати, мужчина не должен впутывать даму в финансовые расчеты. Я трачу – ты зарабатываешь, нормальная позиция.

Не буду вам рассказывать, как выкрутился из сложной ситуации, но до сих пор львиная доля денег, которые платит мне Элеонора, уходит на капризы Николетты. Так что «Мерседес» мне не купить никогда, если только решусь ограбить банк, что, учитывая мой характер, совершенно невозможно.

Наш столик в ресторане «Желтая мельница» был расположен у самого подиума, на котором выступали артисты. Компания разодетых мужчин и женщин поглощала напитки. Я понюхал содержимое своего бокала. Ярко-красный цвет жидкости смущал, пришлось подозвать официанта и спросить:

– Что это?

– Наш подарок клиентам, – ответил халдей, – коктейль «Огни Москвы»!

– Из чего он сделан?

– Шампанское, водка, клюквенный сироп, – услужливо перечислил ингредиенты парень.

Я с тревогой посмотрел на Николетту, прихлебывавшую жидкость ядовитого цвета. Шампанское с водкой! Во времена моей молодости такая гремучая смесь называлась «Северное сияние» и валила с ног здоровенных мужиков.

Я осторожно тронул маменьку за локоть:

– Не пей.

– Почему? – удивилась та. – Очень вкусно.

– Это не слишком хорошая штука.

– Господи, вечно ты всем недоволен, – процедила Николетта, поставила на скатерть пустой бокал и схватила мой, полный до краев. – Хоть в Новый год не занудничай. Не нравится – не пей, а мне по вкусу.

Я положил себе на тарелку салат и взял приборы. Ладно, посмотрим, что она запоет утром.

Праздник катился своим чередом. Сначала три девушки, что называется «унисекс», исполнили нечто вроде канкана. Затем они же вышли в кокошниках, потом в перьях и, наконец, в расшитых шароварах. Девицы старались изо всех сил. Мне стало их жаль. Судьба обошлась с ними жестоко. Народ бодро празднует Новый год, а они задирают вверх тощие ножки, старательно изображая веселье.

Затем настал кульминационный момент, одна из танцорок расстегнула бюстгальтер. Я вздохнул, вот уж, право, жалкое зрелище. Грудь у несчастной девочки просто отсутствовала, к тому же ей явно холодно, кожа покрылась пупырышками. Не знаю, как остальных мужчин, но меня это зрелище не возбуждало. Голая девица не вызывала никакого желания положить ее к себе в койку. Хотелось подать ей пальто и по-отечески предложить: «Прикройся, милая, так и воспаление легких схватить можно».

Правда, другая танцорка выглядела аппетитно, этакий розовый молочный поросенок, слишком тучный для плясок на сцене.

Я отвернулся и занялся жюльеном. Празднество катилось к финалу. Появилась престарелая эстрадная дива в парике, с накладными ресницами и слишком торчащим бюстом. Я украдкой глянул на часы: ровно четыре. Может, намекнуть Николетте на то, что пора домой? Но раскрасневшаяся маменька весело хохотала и ковыряла вилкой жареную картошку. Очевидно, Николетта решила сегодня забыть все запреты, потому что вкусные и питательные клубни она не ест очень давно, даже в отварном виде.

Я промаялся еще с полчаса и пересел на небольшой диванчик, стоящий у стены. В конце концов, попробую подремать, что, учитывая громкую музыку, весьма проблематично. Все же мои глаза закрылись, усталость взяла верх над грохотом. Я совсем было отбыл в царство Морфея, но тут раздался восторженный вопль:

– Вау!!!

Кое-как разлепив веки, я глянул на сцену и вскочил на ноги.

В ослепительно белом свете прожектора танцевал молодой парень. Из одежды на мальчишке были только кожаные трусики, вернее, фиговый листочек, держащийся на тоненьких ремешках. Справедливости ради следует признать, что выглядел паренек, словно молодой греческий бог, наверное, большую часть своей юной жизни он провел в тренажерном зале и солярии. Накачанная фигура дергалась в разные стороны, нагибаясь к лежащей на полу партнерше. Я в полном негодовании дошел до подиума.

Только не подумайте, что я ханжа и вознегодовал при виде мужского стриптиза. Вовсе нет, меня совершенно не смутил голый мальчишка, просто не понравилось, что его партнершей была Николетта.

Маменька лежала на спине, безостановочно смеясь. Стриптизер изображал эфиопскую страсть, зал выл. Я в недоумении наблюдал за действом. Как поступить? Утащить Николетту со сцены? Это глупо. Но смотреть на «спектакль» было невыносимо. Представляю, что завтра станет рассказывать всем Кока.

Проснувшись этак часов в шесть вечера, она схватится за трубку и начнет всем названивать: «Ах, ах, только представь себе картину! Николетта Адилье лежит на полу, а над ней скачет стриптизер!»

Но, переведя взгляд на Коку, я увидел, что светская дама, законодательница моды, женщина безупречного поведения, в полном восторге бьет в ладоши. А когда она, засунув в ярко накрашенный рот два пальца, унизанные бриллиантовыми кольцами, издала свист, которому позавидовал бы и Соловей-разбойник, до меня внезапно дошло: Кока пьяна. Впрочем, Николетта и другие дамы тоже. Фирменный коктейль свалил с ног всех.

Наконец музыка стихла. Николетта села и, продолжая хохотать, принялась засовывать пареньку в трусики зеленые бумажки. Я только дивился, глядя на представление. Откуда маменька знает, как расплачиваются со стриптизером?

Около шести утра полупьяные кавалеры подхватили совершенно раскисших дам. Я довез Николетту до дому и сдал на руки Тасе.

– У нее завтра будет болеть голова, – предупредил я домработницу.

– Да уж ясное дело, – ответила та, укрывая хозяйку одеялом, – похмелье скрутит. Зачем она столько выпила?

Я спустился к машине. Николетту сгубил коктейль. Зачем она столько выпила? Затем, что никогда никого не слушается и всегда поступает по-своему.