Бриллиант в пыли

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

У Джона Коллистера были и деньги и власть, и он знал, как их использовать. Он вошел в офис администратора больницы, объяснил, кто он и почему находится здесь, а затем потребовал предоставить ему информацию. Даже в Биллингсе каждому было известно имя Коллистеров. Через пять минут Джон разговаривал с терапевтом, который вел миссис Пил. Он принял на себя ответственность оплатить счет и спросил, можно ли сделать что-то еще.

— Да, — коротко ответил врач. — Но мы связаны финансовым состоянием семьи. У миссис Пил есть медицинская страховка, однако по ней она не может позволить себе ничего, кроме симптоматического облегчения. В ее случае, конечно, следовало бы сделать операцию, чтобы удалить пораженную часть легкого, а потом для надежности провести облучение и химиотерапию. Тогда бы у нее был совсем неплохой прогноз…

— Если все дело в деньгах, то я могу оплатить операцию и последующее лечение. Меня не волнует, сколько это будет стоить, — сказал Джон. — Итак, чего вы ждете?

Врач улыбнулся:

— Вы встретитесь с финансовым представителем?

— Немедленно.

— Тогда я поговорю с пациентом.

— Есть еще один момент, — сказал Джон. — Они не знают, кто я. И не должны узнать. Они думают, что я управляющий ранчо.

Врач нахмурился.

— Есть какая-то причина?

— Сначала это было сделано для того, чтобы не подскочили цены, потому что наше имя широко известно. А потом уже было поздно что-то менять. Сейчас они мои друзья, и я не хочу, чтобы они смотрели на меня как-то по-другому.

— Думаете, они стали бы?

— Люди видят славу, деньги и власть. Они не видят за этим человека. По крайней мере, поначалу.

— Я вас понимаю. Мы что-нибудь придумаем — они не узнают. Вы делаете доброе дело, — добавил врач. — Миссис Пил могла бы умереть. К тому же довольно скоро.

— Я знаю. Она замечательная женщина.

— И, как я понял, много значит для ее семьи. — Врач протянул Джону руку. — Мы сделаем все возможное.

Когда были закончены дела в финансовом отделе, Джон вернулся в комнату ожидания. Кэсси тут же бросилась к нему.

— Что ты им такое сказал?! — воскликнула она. — Они собираются делать маме операцию. Доктор говорит, что они спасут ее, что ей проведут облучение и химиотерапию, что есть специальный грант для бедных людей… Она будет жить!

Джон притянул ее к себе, покачивая в своих сильных руках. Его губы коснулись ее виска.

— Все будет хорошо, солнышко, не плачь…

— Я так счастлива, — всхлипнула она у него на груди. — Так счастлива! Я и не знала, что существуют такие гранты! Я боялась, нам придется смотреть, как она умирает…

— Никогда, пока бьется мое сердце, — прошептал Джон.

Он испытывал искреннюю симпатию к миссис Пил, но думал, что ее случай безнадежен. Однако необходимость заставила Кэсси привезти ее мать сюда, и вот он, чудесный исход трагедии. Звено цепи, которое облегчит жизнь троим людям.

Девушка вытерла глаза и рассмеялась.

— Извини. Кажется, я израсходовала запас слез на всю жизнь. Я так тебе благодарна. Что же ты все-таки сделал? — спросила она опять.

Джон улыбнулся:

— Я просто спросил, не могли бы они что-нибудь придумать, чтобы помочь ей. Врач сказал, что пойдет и узнает, и вернулся назад с грантом.

Она тряхнула головой.

— Надо же! И еще у них как раз оказался какой-то замечательный хирург, который обучает новой технике удаления опухолей. Он и будет оперировать маму, представляешь?! Мы привезли ее сюда умирать… И вот как все обернулось! Она будет жить и увидит, как Селена окончит школу и поступит в колледж. — Ее глаза с восхищением смотрели на него. — Спасибо тебе!

— Рад был помочь. — Он взглянул на Селену и подмигнул ей. — Ты слышала? Тебе придется ходить в колледж.

— Я теперь хочу быть доктором, — твердо заявила малышка.

— Есть такие стипендии, которые помогут твоей мечте стать реальностью, — уверил девочку Джон.

Кэсси обняла свою сестренку.

— Все будет замечательно!

— Спасибо, что ты помог нашей маме, — сказала Селена серьезно. — Мы ее очень, очень любим.

— Она тоже тебя очень любит, — в тон ей произнес Джон. — Это много значит, особенно в твоем возрасте.

В его словах заключалось гораздо больше, чем было высказано вслух.

Кэсси послала Селену к автомату, купить яблочный сок.

— А какой была твоя мать, когда ты был маленьким? — спросила она.

Его лицо потемнело.

— Я не знал свою мать, когда был маленьким. Мы с братом росли у дяди.

Она была поражена.

— Твои родители… еще живы?

— Да. Но мы были им не нужны.

— Что?

Он отвел глаза.

— Нам приходилось несладко, пока дядя не забрал нас, мы были… — он чуть было не сказал в частном интернате, но вовремя спохватился, — в ужасном положении.

— Вы до сих пор так и не общаетесь?

— Мы начали видеться только в прошлом году. Это было нелегко. Между нами накопилось столько обид. Но мы работаем над этим. Поздновато, конечно, — невесело усмехнулся Джон.

— Мне трудно это представить. Моя мама была со мной всю жизнь. Она целовала мои синяки и ссадины, поддерживала меня, когда мне приходилось туго… Не знаю, что бы я делала без нее.

Джон вздохнул.

— Я бы очень хотел иметь такую мать, как твоя. Она самый жизнерадостный человек из всех, кого я встречал. В ее-то положении…

— Господи, я думала, что мы скоро ее похороним, когда приехали сюда…

Он нежно коснулся ее щеки.

— Я понимаю…

— А как ты узнал, что мы здесь? — вдруг спросила Кэсси.

— Я приехал в магазин и увидел, что Бак держит фронт. Он мне все и рассказал.

— И ты сразу же поехал сюда, — сказала она восхищенно.

Он обхватил ее обеими руками ее за талию и повернул к себе. Его глаза были серьезны.

— Я никогда не намеревался сблизиться с тобой или твоей семьей. Но, кажется, я уже стал ее частью.

— Я рада, — улыбнулась Кэсси.

— Только мои интересы отнюдь не братские, — добавил он.

Выражение ее лица заставило Джона пожелать, чтобы они очутились сейчас в более уединенном месте. Он опустил глаза на ее нежные губы. Но прежде чем успел поддаться этому безумному импульсу, дверь открылась, и в комнату вошел доктор в сопровождении высокого темноволосого мужчины.

— Мисс Пил, это профессор Бартон Кроули, — сказал доктор. — Он будет оперировать вашу маму завтра утром.

Кэсси тепло пожала профессору руку.

— Рада с вами познакомиться. Это просто чудо! Мы и не знали, что существуют гранты на операции.

Джон послал мужчинам предостерегающий взгляд. Но он напрасно беспокоился.

— Мы всегда можем найти способ выйти из критического положения, — сказал доктор с улыбкой. — Профессор Кроули учит нас новым техникам удаления опухолей. Это большая удача, что он оказался здесь, когда вы прибыли. Он работает в клинике Джона Хопкинса, — добавил он со значением.

Джон наклонился к Кэсси:

— Это один из самых известных госпиталей на Востоке.

Она неловко рассмеялась.

— Извините, — сказала она профессору. — Я мало знаю о таких вещах.

— Она работает в магазине, — объяснил Джон. — Единственная поддержка в семье. Ей приходится заботиться о своей матери и приемной сестре. А ведь она сама почти еще ребенок.

— Не надо представлять меня образцом добродетели, — пробормотала Кэсси. — Я просто люблю свою семью. Вы действительно думаете, что сможете помочь маме? Наш местный доктор сказал, что болезнь уже далеко зашла.

— Да, это так. Но предварительное обследование показало, что опухоль захватила только одну долю правого легкого. Если ее удалить, а затем провести курс химиотерапии и облучения, то есть надежда, что мы сможем продлить ей жизнь.

— Пожалуйста, сделайте все, что в ваших силах.

— Она была очень взволнована, когда я говорил с ней, — улыбнулся доктор Кроули. — Сказала, что беспокоится больше о своих дочерях, чем о себе самой. Редкая женщина.

— Верно, — согласилась Кэсси. — Мама всегда заботилась о других, а о себе забывала. Она одна воспитала меня, без всякой помощи, а это было нелегко.

— Из того, что я вижу, моя юная леди, — сказал хирург, — она продела очень хорошую работу.

— Спасибо, — Кэсси смущенно опустила глаза.

— Значит, так, — перешел на деловой тон Кроули, — сначала мы ее прооперируем. А когда узнаем, насколько далеко распространились метастазы, тогда поговорим еще. А сейчас советую вам немного отдохнуть.

Доктор и хирург вышли из комнаты.

— Было бы у меня сейчас одеяло, — мечтательно протянула Кэсси, глядя на кресла с прямыми спинками. — Сидя я еще спать могу, но в больницах всегда так холодно ночью.

— Сидя?

— Я всегда спала здесь, когда маму забирали в больницу. — Она кивнула в сторону задремавшей Селены. — Мы обе. Хотя она маленькая, и ей легче в них устроиться.

Джон был поражен. Можно сказать, это был его первый непосредственный взгляд на то, как живет весь остальной мир.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, — сказала она. — А то я чувствую себя неловко. Ну и что, что у меня мало денег? Зато есть другие ценности.

Он нахмурился, пытаясь представить, что бы это такое могло быть.

— У меня есть мать, которая посвятила мне всю свою жизнь. У меня есть маленькая названая сестренка, есть крыша над головой, еда и, спасибо тебе, хорошая работа без всяких Тарлетонов. У меня даже есть машина, которая возит меня на работу и обратно.

— Я бы не стал называть этот убогий механизм ценностью, — проворчал Джон.

— И я бы не стала, если бы имела такую машину, как у тебя, — улыбнулась Кэсси. — Просто я хочу сказать, что у меня есть то, чего многие люди лишены. И я счастлива.

У нее не было ничего. Буквально ничего. Но она перечисляла все ее «ценности», словно она была богаче, чем принцесса. Джон имел все, но его жизнь была пуста. Богатство и власть не делали его счастливее.

— Ты думаешь о том, что по-настоящему у тебя нет своей собственной семьи, — угадала Кэсси, глядя на его нахмуренное лицо. — Но у тебя она есть. Мы — я, мама, Селена — твоя семья… — Она смутилась и замолчала. — Конечно, нам особенно нечем похвастаться…

Джон обнял ее за плечи и притянул ближе.

— Я никогда не оценивал своих друзей по их чековой книжке. Характер — вот что главное.

Кэсси почувствовала облегчение. Он был так близко… Ее сердце ускорило свой ритм.

— Ты нравишься мне такой, какая ты есть, — сказал он, нежно поцеловав ее, прежде чем отпустить.

— Что ты делаешь! — воскликнула она, когда он подошел к Селене и, взяв ее на руки, направился к двери.

— Я хочу, чтобы моя маленькая сестренка переночевала в нормальном месте. Ты тоже можешь присоединиться.

Кэсси растерянно заморгала.

— Джон, я не могу себе этого позволить…

— Если я еще раз услышу это, то начну ругаться. Ты же не хочешь, чтобы я ругался при ребенке?

Ребенок сладко спал и не мог слышать их. Но он считал своим долгом поступить благородно, и она сдалась.

— Ну, ладно. Но ты должен пообещать вычесть стоимость мотеля из моей зарплаты, не то я останусь здесь, и Селене придется услышать, как ты ругаешься.

— Договорились, — улыбнулся Джон.

Операция, которая началась рано утром, продолжалась несколько часов. Селена сидела рядом с Кэсси и держала ее за руку.

— Я не хочу, чтобы мама умерла, — твердила она как заклинание.

— Мама не умрет. Ей станет лучше. Я обещаю, — успокаивала девочку Кэсси и молилась, чтобы это не оказалось ложью.

Джон ушел, чтобы справиться об операции. Вернулся он, широко улыбаясь.

— Им удалось удалить все части опухоли. Она занимала целую долю легкого. Но они надеются, что твоя мать поправится и начнет жить полной жизнью.

— О боже! — Кэсси прижала к себе Селену. — Она поправится!

Селена обхватила ее своими маленьким ручонками.

— Я так счастлива!

Кэсси встала и подошла к Джону, который нежно обнял ее.

— Спасибо тебе, — тихо сказала она. — А что будет теперь?

Джон улыбнулся, от его глаз разошлись лучики морщин.

— Когда она достаточно окрепнет, мы заберем ее домой, а потом будем привозить сюда для лечения. Доктор сказал, что оно займет несколько недель, но кроме небольшой тошноты и слабости больные это обычно хорошо переносят.

Девушка с облегчением вздохнула. Она устала и переволновалась, но все равно чувствовала себя словно заново рожденной.

— Ты самый замечательный человек из всех, кого я знаю!

— Даже лучше, чем тот парень из армии? Она улыбнулась:

— Да. Лучше, чем Калеб.