Бриллиантовые девочки

17

Меня окружал одуряющий, до тошноты сладкий запах множества лилий. Я чувствовала на щеках прикосновение их бархатистых лепестков. Голова у меня раскалывалась, в ногах была странная тяжесть, все тело болело. Я хотела повернуться на бок, но не могла двинуться. Я была прочно зажата в каком-то жёстком ящике.

Открыла глаза и увидела склонившегося надо мной папу. Папу, который меня никогда не навещал. Папу-бальзамировщика.

Я лежала на усыпанном цветами ложе и не могла двинуться, как в гробу. Вокруг меня собралась вся наша семья. Мама, Мартина с Солнышком на руках, Джуд, Рошель и дядя Брюс. Все смотрели на меня, и у всех на глазах были слезы.

— Я умерла? — прошептала я.

— Какая же ты глупышка, Дикси, — сказала мама.

Она тихо засмеялась, но по щекам у неё текли слезы.

— Что случилось? — спросила я.

— Несчастный случай с тобой, родная. Ты не помнишь? — сказала мама. — Ты сейчас в больнице.

— А что со мной было?

— Ты пошла к Мэри, — сказала Джуд.

И тут я вспомнила. Я увидела Мэри, летящую в воздухе, как маленький белый ангел.

— Мэри! — Я заплакала.

— Успокойся, родная, все уже хорошо. Не плачь! Ты была таким молодцом! — сказала мама, потершись лицом о мою щеку.

— Я плохая, я ужасная, это я во всем виновата! — рыдала я. — Я сказала Мэри, чтобы она прыгнула со стены, и поэтому она решила прыгнуть из окна, а я не смогла её остановить. Где Мэри? Что с ней? Она умерла? Пожалуйста, не скрывайте от меня…

— Ш-ш-ш, успокойся, Мэри здорова. Честное слово, она отделалась парой царапин, — сказала мама. — А вот и твоя Фиалка, родная. Мэри сказала, чтобы мы её тебе обязательно передали. — Мама положила Фиалку рядом со мной, и она уткнулась клювиком мне в шею.

— А где Мэри? С ней правда ничего не случилось? Можно мне её повидать?

— Сейчас отец уже увёл её домой, малышка, — сказала мама.

— Её мать будет так на неё злиться!

— Нет-нет, не будет. У меня был долгий разговор с её отцом. Можешь больше не волноваться за Мэри. Она поживёт у тёти с дядей, пока её мать в больнице.

— А что, её мама тоже покалечилась?

— Нет, но… Она не совсем здорова.

— Она сошла с ума, и её отправили в сумасшедший дом. По мне, так её нужно там запереть и выбросить ключ подальше, — сказала Рошель.

— Не нам судить. Отец Мэри говорит, что у его жены все время были проблемы с нервами с тех пор, как родилась Мэри. Все началось с послеродовой депрессии.

— Да ну, это все отговорки. Подумаешь, депрессия!

— Помолчи, Рошель. От этого люди делают что угодно. Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Я знаю, что она ужасно измывалась над Мэри. Почему ж ты ничего не сказала, Дикси? — спросила Рошель.

— Она говорила. Она мне сказала. А я ей велела заткнуться и спать. Это я во всем виновата, — сказала Джуд.

— Никто тут не виноват. Не говорите глупостей, девочки, — сказала мама. — А ты, Дикси, можешь очень, очень собой гордиться. Ты спасла малышке Мэри жизнь, бросившись её ловить.

— Я её поймала?

— Да, сумасшедшая моя дочурка. Ты приняла на себя весь её вес и потеряла сознание от удара.

— Ты была в коме, Дикси, и мы уже думали, что ты никогда не придёшь в себя и так и останешься в бессознательном состоянии, — сказала Рошель. — Мне было так стыдно, потому что я всегда говорила, что у тебя мозги вообще не работают…

— Рошель! — прикрикнула на неё Мартина.

— Но я поклялась, что, если мозги у тебя и правда не будут работать, я буду за тобой ухаживать, и нянчить, и все для тебя делать, — сказала Рошель.

— Как хорошо, что они заработали, — сказала я.

Я попыталась перелечь повыше на подушках, чтобы получше всех разглядеть, но ноги отказывались шевелиться. Я вдруг впала в панику.

— Я что, не смогу теперь ходить? Мне придётся ездить в инвалидной коляске?

— Нет, родная, паралича у тебя нет, можешь убедиться, — сказала мама. — Пошевели пальцами на ногах. Вот, молодец. Ты не можешь пошевелить ногами, потому что они у тебя в гипсе, понимаешь?

Мама чуть-чуть приподняла меня за плечи, и я увидела свои новые странные белые ноги, у которых с конца торчали розовые пальцы.

— Они такие тяжёлые, — сказала я.

— Представь, как сильно ты сможешь пнуть Рошель, если она станет тебе надоедать, — сказала Джуд.

— И сколько мне оставаться в этом гипсе?

— Пока точно неизвестно, детка. У тебя сложные переломы обеих ног. Но ты поправишься, родная, вот увидишь, скоро уже будешь бегать. Я побуду с тобой в больнице, пока тебя не выпишут, и Солнышко с нами. Мне принесут матрас в твою палату, мы уже обо всем договорились. Я, кажется, скоро привыкну к этим чёртовым матрасам. Но когда тебя отпустят домой, Дикси, тебя уже будет ждать нормальная кровать, и комнату мы тебе покрасим, так что будет просто картинка. Вы ведь мне поможете, ребята?

— Конечно, поможем, — сказал Брюс.

— Постараюсь, — сказал мой папа.

— Я буду тебя навещать, Дикси. Теперь я тебе буду отщипывать маленькие кусочки и поить через соломинку, — сказал Брюс.

— А спина у вас уже прошла, дядя Брюс?

— Да, малышка, уже намного лучше.

— Так вы теперь вернётесь к себе?

— Я буду кататься туда-сюда на машине. Мне нужно присматривать за магазином, но каждые выходные я буду приезжать и привозить тебе кучу цветов. Медсёстры подумали, что ты маленькая кинозвезда, раз у тебя столько лилий.

— Я тоже тебя буду навещать, Дикси, — сказал папа. — Правда, наверное, не каждые выходные. Могу привести к тебе других моих дочек. Хочешь познакомиться с сёстрами?

— По-моему, сестёр у неё и так хватает, — сказала мама.

— А ты как здесь оказалась, Мартина? — спросила я.

— Ну конечно, я примчалась, как только услышала, что с тобой случилось. А ты как думала, дурочка? — сказала Мартина.

— Тони тоже здесь?

— Нет. Мы с ним поссорились — с ним и с его мамой. Мне надоело, что они говорят гадости о семье Бриллиант. Такая наглость! Я не вернусь больше в Блечворт, я остаюсь с вами.

— А мой Райан здесь, — гордо сказала Рошель. — Он ждёт на улице, потому что ему не по себе в больнице, но, если хочешь, я его позову. Он будет рад тебя поприветствовать.

— Пожалуйста, больше никаких посетителей! — сказала добродушная толстая сиделка, засовывая мне в рот градусник. — Здравствуй, милая. Очнулась наконец! Боюсь, как бы ты не перевозбудилась от такого столпотворения у твоей кровати. Я бы просила остаться только ближайших родственников!

— Мы все и есть ближайшие родственники, — сказала мама. — Я её мама.

— Я её папа.

— Я её дядя.

— Её любимый дядя, — уточнила Джуд. — А я её сестра.

— Я её взрослая сестра, — сказала Мартина.

— И я её сестра, — сказала Рошель.

— Господи, какая куча сестёр! — удивилась сиделка. Она посмотрела на Солнышко в голубой пижамке и одеяльце и обратилась к маме: — То-то вы, наверное, обрадовались, когда у них наконец родился братик.

Мама набрала побольше воздуху.

— Нисколько, — сказала она. — Девочки ничем не хуже мальчиков. Даже лучше. И это у меня тоже девочка. Я её просто нарядила в голубое, потому что мне до смерти надоели розовые вещички.

— Что, мама?! — вскрикнула Джуд.

— Господи, теперь у нас мама с ума сошла, — пробормотала Рошель.

— Мама, Солнышко же мальчик! — сказала Мартина.

— Мне кажется, младенцу пора сменить подгузник — так что можете посмотреть и убедиться, правду ли я говорю, — сказала мама.

Все, как один, уставились на розовую попку бедняжки Солнышка.

— А зачем ты тогда притворялась, что это мальчик? — спросила Джуд.

— Я же вам говорила, что она рехнулась! — прошипела Рошель. — А для девочки Солнышко — вообще не пойми что за имя.

— Наверное, это отец Солнышка — мальчик, — пробормотал Брюс.

— А вы умнее, чем можно подумать на первый взгляд, Брюс, — сказала мама. — Мне это не пришло в голову. Может, у меня все-таки есть способности экстрасенса.

— Мама, я ничего не понимаю, — сказала Джуд.

— Я тоже. А ты что-нибудь понимаешь, старик? — спросил мой отец Брюса.

— Сью — не женщина, а шкатулка с сюрпризами, — сказал Брюс.

— Это, видимо, вежливый способ сказать, что у меня не все дома, — сказала мама. — Так оно и есть. Я правда немного спятила, Рошель. И даже тебе я не могла сказать, Мартина. Я, видимо, не решалась, потому что знала, что ты не станешь молчать, как Дикси.

— Дикси знала? — хором воскликнули Мартина, Джуд и Рошель.

Я с торжеством выплюнула градусник.

— Я знала с самого начала, правда, мама? Мама не спятила. Ей просто захотелось вообразить немножко, вот и все. Уж очень она мечтала, чтобы Солнышко был мальчик.

— Правда, хорошая моя. Мне хотелось побыть одной со своими мечтами. Но ничего не вышло. Я была нужна всем моим дочкам. В нашем потрясающем семействе что ни день, то драма: Рошель влюбилась, Джуд ввязалась в драку, Мартина забеременела. Потом малышка Дикси чуть не погибла, и тут уж мне пришлось прийти в себя. Самое время, черт побери.

— Ну что ж, мама, зато, может быть, у меня будет мальчик — твой старший внук. Ты как на это смотришь? — сказала Мартина.

— Мы будем любить твоего малыша в любом случае, — сказала мама. — Но пусть уж лучше это опять будет девочка. И мы вместе будем по-прежнему Бриллиантовые девочки!