Брусиловский прорыв

ГОЛОСА НАД ОКОПАМИ

В своих дорогах по Украине — Галиции, Волыни, Карпатам — я не раз проходил по широкому фронту, по следам брусиловских героев. Конечно, логичнее всего такие маршруты начинать с главного музея — Национального музея истории Украины, который берет свое начало с 1899 года, когда в Городском музее старины и искусства была открыта экспозиция археологической выставки. Официально музей открылся в 1904 году, через десять лет. Первую мировую пережил в Киеве, а вот, как теперь принято писать в незалежной, «из-за Второй мировой войны коллекцию музея перевезли в Уфу, а в 1944 году музейные экспонаты вернулись обратно в Киев». Сами вернулись? Ни слова о Великой Отечественной, об освобождении Украины, о хранителях истории! Мне принялись рассказывать, что музей содержит уникальные археологические, этнографические и нумизматические коллекции, произведения живописи и скульптуры, старинные книги и многие другие экспонаты. На сегодняшний день более 15 различных выставок открыто в музее. Они рассказывают о различных периодах украинской истории. Все выставки являются уникальными, некоторые из них появились после обретения Украиной независимости. Выставка «Восточные славяне и Киевская Русь» рассказывает о древней истории Украинского государства. Экспозиция древней эпохи позволяет проследить, как цивилизация постепенно приходит в Украину. В музее истории Украины находится много уникальных предметов, связанных с одним человеком — Сержем Лифаром. Серж Лифар был блестящим украинским танцором XX века; поклонники и ценители балета называют его «Богом танца» и «ставят в один ряд с не менее известным танцором В. Нежинским».

Так что танцоры есть, а вот Брусилова и других героев Первой мировой — как раз и нет! Я удивился: как же так? Мне спокойно ответили: «Они мало повлияли на историю Украины. Зато у нас выставка, посвященная “оранжевой революции” — есть!» Язык отнимается… Но, слава Богу, и просторы Украины хранят следы былых битв, и образованные люди есть в наших братских странах, которые понимают значение битв вековой давности!

Даже любитель «особых папок» на телевидении Леонид Млечин взялся рассуждать на эту тему: «В этом году будем отмечать годовщину начала Первой мировой войны, которую при советской власти фактически вычеркнули из народной памяти. А ведь когда она вспыхнула, именно украинский вопрос приобрел особую остроту. Украинцы были расколоты между двумя империями — Российской и Австро-Венгерской. Обе желали привлечь украинцев на свою сторону. То было сражение за умы и сердца миллионов людей.

Западные украинцы, в Галиции, принадлежали к униатской, то есть греко-католической церкви. Царское правительство униатской церкви не признавало. Неудивительно, что ее глава Андрей Шептицкий обратился к пастве с призывом защищать Австро-Венгрию и сражаться против России: “Идет война между нашим императором и царем Москвы. Войну ведут за нас, ибо московский царь не мог стерпеть того, что в австрийском государстве у нас есть свобода веры и народности; он хочет вырвать эту свободу, заковав в цепи. Мы Божьей волей связаны с австрийской державой и династией Габсбургов”…»

Вот как всё просто у Млечина! — «борьба за украинцев». Но, во-первых, термин «украинец», особо насаждавшийся Бисмарком, ещё не прижился, в местах боёв и в армии по обе стороны люди называли себя русскими, малороссами, русинами, ну, поляками, евреями или галичанами. В 1917 году, уже после революции, пришлось целую политическую кампанию проводить, разъясняя, кто такие украинцы. Об этом, в частности, сделан сильный телефильм Веры Кузьминой «Убить русского в себе» — исследование российско-украинской истории на фоне «оранжевой революции». Она говорит: «Впервые за 90 лет мы сказали (на ТВ впервые! — А.Б.) вслух и громко: Украина — это искусственный проект по расчленению русского народа и России. Однако очень многими интереснейшими фактами, деталями пришлось пожертвовать. О том, например, как подтасовывались решения императорской Академии наук о признании мовы языком, а не диалектом. О том, что в 17-м году в Киеве пришлось устраивать специальную пропагандистскую кампанию по объяснению, кто такие украинцы».

Но, во-вторых, и в главных: большая часть тех, кого потом стали называть украинцами — до 4 миллионов! — воевали на стороне Российской империи. Это относится и к тем, кто жил на территории Австро-Венгрии, но не желал быть под пятой Габсбургов. Потому-то австро-венгерские солдаты и здесь творили зверства по прямому приказанию командования. По данным составителей «Талергофского альманаха» (был прообраз фашистских концлагерей в Талергофе), всего в результате австро-венгерского террора на территории Галиции, Буковины и Закарпатья пострадали 120 000 человек. Было убито около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию. Так что и половинчатая вера — не помогла! Да, что бы ни думали музейщицы в Киеве — эхо Первой мировой и сегодня грохочет по Украине.

Недавно, летом 2013 года, после объявления 1 августа Днём воинской славы России, побывал на Волыни, где начинался легендарный прорыв, в Луцке, который бьш взят нашими войсками дважды. Там, конечно, память о Первой мировой проступает зримо — от могучих бетонированных укреплений на берегах рек и окраинах сёл до Музея военной техники в столице Волыни, от старых улочек города до выставки в Ковеле. Плакат на ней гласил: «Бoï на Стоходi в 1916 роцi. Росiйська армiя пiсля вдалого наступу намагалась захопити Ковель. Величезнi втрати кращих вiйськ — i все безуспiшно, Стохiд виявився неприступним. Ще цю операцiю називають “Ковельская мясорубка”… Брусiлiвський прорив перетворився на програну перемогу». Так что на этой многострадальной земле роился термин «проигранная победа», который снова широко используется сегодняшними политиками и горе-историками. Именно там как бы оживает сильная картина Павла Рыженко «Стоход. Последний бой Лейб-гвардии Преображенского полка». Он предварил просмотр картины такими словами: «Русский народ, это моё глубокое убеждение, — величайший народ на земле. Рим просуществовал тысячу лет и рухнул, а Россия, Святая Русь, несмотря ни на что, до сих пор существует. До сих пор русский народ сохранил в глубине своего сознания православную веру, до сих пор противится духу антихриста, заполонившему весь мир и который в нашей стране сейчас выражается в антикультуре. Это реклама, страшные фильмы, чудовищное развращение детей. Сначала антикультура порабощает страну, затем приходят солдаты той страны, которая эту антикультуру нам навязывает. Взглянем на себя, на свою жизнь поглубже, построже. Вспомним, что мы — великий христианский народ, а не стадо, массы, электорат».

Рыженко и пытался будить чувство достоинства своими картинами: «Куликово поле», «Поединок Пересвета», «Отречение», «Наследник». Родился в 1970 году в Калуге, учился в моём родном Замоскворечье, в Московской средней художественной школе при институте имени Сурикова, потом поступил в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества, занимался у профессора, народного художника России И.С. Глазунова, защитился дипломной картиной «Калка». И написал вот это потрясающее по силе полотно о Первой мировой. Значит, берёт это и сегодня за душу?

Так вот про Стоходскую операцию… Наступление началось 28 июля 1916 года по всему фронту. Вспыхнула череда сражений на реке Стоходе. Сражений крайне неудачных. Как их только ни называли — «Трагедия на Стоходе», «Избиение Гвардии», «Ковельская бойня». Каких только «собак ни навешивали» на командира Гвардейского корпуса генерала от кавалерии В.М. Безобразова, обвиняя его в безволии, полной профессиональной непригодности. Он, конечно, не был Брусиловым, но долг свой исполнял честно и был не хуже многих русских фронтовых военачальников. Гвардия у него, наверное, уступала своим предшественникам 1914 года, но это по-прежнему были лучшие войска императорской армии. Дело не в Безобразове, не в бравых гвардейских офицерах, не в качестве подготовки войск. Они атаковали и брали трофеи, вот один пример из рапорта: «Почин в этом славном деле принадлежит лейб-гвардии Кексгольскому полку барона Штакельберга, первым прорвавшему фронт врага и взявшим 12 орудий. Развившие этот успех литовцы захватили 13 орудий и штаб 19-й германской дивизии. Лейб-гвардии 2-й стрелковый Царскосельский полк взял 12 орудий, 4-й Императорской Фамилии — 13, а 3-й взял пушку, двух германских генералов и одного поднял на штыки. Всего группой Безобразова в этот день взято 2 генерала, 400 офицеров, 20 000 нижних чинов, 56 орудий и огромная добыча».

Успешно наступать по болотистому дефиле стоходских позиций было просто невозможно теми силами, которые остались у русского командования после почти двухмесячных, затяжных боев начальной летней кампании. Они имели перед собой сверхукрепленные германские позиции, насыщенные войсками, которые командующий всей германской группировкой Восточного фронта Гинденбург снимал откуда только мог. У нас же не было достаточного количества тяжелой артиллерии и боеприпасов к ней. Не хватало удобных путей маневра войсками и подвоза боевых средств. Наконец, солдаты просто устали. Это наступление порой сравнивают с битвой на Сомме. Но они сильно разнятся. Следует согласиться с участником тех сражений, военным теоретиком и историком — генералом императорской армии и красным командиром Зайончковским: «И если мы сравним то, что одновременно происходило на западе Европы и на востоке, где русские корпуса пускались у Риги, Барановичей и на Стоходе без помощи тяжелой артиллерии и при недостатке снарядов на вооруженных с ног до головы германцев, то неудачи русской армии примут иной колорит, который выделит качества русского бойца на высшую ступень по сравнению с западными союзниками…»

Так что командование Владимира Безобразова, учившегося в своё время в Пажеском корпусе, которым командовал потом Брусилов, было недолгим: 2 июня 1916 года он стал командующим войсками Гвардии, 6 июля его отряд выдвинут между 3-й и 8-й армиями с задачей форсировать р. Стоход и атаковать Ковель с юга. Для выполнения задачи Безобразову были подчинены I и XXX армейские корпуса и V кавалерийский корпус. 15 июля 1916 года перешел в наступление, добившись частного успеха: 2-й гвардейский корпус разгромил у Трестеня и Ворончина группу генерала барона В. фон Лютвица (усиленный X армейский корпус). 26 июля — начал повторное неудачное наступление на Ковель. На следующий день — предпринял неудачную попытку атаковать Витонеж силами 2-го гвардейского пехотного корпуса. 14 августа 1916 года Безобразов был отстранен от командования.

На фотовыставке были представлены замечательные снимки тех лет: «Раздача куличей и яиц в праздник Пасхи в 9-й роте 9-го гренадерского Сибирского полка. Луцкий уезд Волынской губ., 3.04.1917 г.». К слову, в дни православной Пасхи примерно сто русских солдат перешли с лучшими намерениями на ничейную полосу и были взяты в плен, что заставило генерала Брусилова издать приказ: «Все контакты с противником разрешены лишь посредством винтовки и штыка». А вот и сам Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов с сыном и офицерами штаба фронта. Сидит: утомлённый, но довольный А.А. Брусилов. Стоят, слева направо: подполковник Д.В. Хабаев (адъютант А.А. Брусилова), полковник Р.Н. Яхонтов (штаб-офицер для поручений при А.А. Брусилове), штабс-ротмистр А.А. Брусилов (сын А.А. Брусилова), капитан Е.Н. Байдак (адьюгант А.А. Брусилова).

Довелось увидеть и вазу, изготовленную из стреляной австрийской гильзы. На боку вырезана дарственная надпись:

«Алексею Максимовичу Каледину на память отъ генерала Еверта бивакъ подъ Луцкомъ 1916 г. 25-го августа». Напомним, что Каледин (1861–1918), генерал от кавалерии, командовал 12-м армейским корпусом, а с мая 1916 по май 1917 года 8-й армией Юго-Западного фронта. В 1917 году на Большом войсковом круге избран атаманом войска Донского. В 1918 году на заседании войскового правительства признал положение безнадёжным и сложил свои полномочия. В тот же день застрелился.

Ну а даритель — осторожный Алексей Ермолаевич Эверт (1857–1926), русский генерал от инфантерии, участник Русско-турецкой войны 1877–1878 годов и Русско-японской войны 1904–1905 годов, в августе 1914 года был назначен командующим 4-й армией и участвовал в Галицийской битве. С августа 1915-го стал главнокомандующим армиями Западного фронта, но не сделал фронт главной ударной силой, не подхватил Брусиловского прорыва, как предполагалось потом Ставкой. После Февральской революции был уволен в отставку. Жил спокойно в Смоленске, затем в подмосковной Верее, занимаясь пчеловодством. Разве такой венец биографии в самые бурные годы не характеризует военачальника полнее всего?

На этой земле я познакомился с работами «Украинского историко-фортификационного форума» по теме «Австрийские укрепления в районе Луцка», они остались и на местности. С дороги видна одна из австрийских укреплённых позиций, прикрывавших переправы на Стыри. Известна как предмостное укрепление Подгайцы — Крупа. Вынесена на господствующие высоты, с которых открывается отличный обзор и не менее хороший обстрел на север, восток и юг.

Строилась в период зимы — весны 1916 года. Прикрывала мосты через Стырь у Боратина и Подгаец. Очевидно, у Крупы — южная половина предмостного укрепления, что-то подобное имелось и у Подгаец. Соединялись ли они между собой сплошной траншеей — неизвестно, вдоль шоссе Луцк — Дубно, скорее всего, была укреплённая позиция. Сооружения сильно повреждены артиллерийским огнём или не достроены. В ходе Брусиловского прорыва в предмостное укрепление у Крупы — Подгаец 6 июня 1916 года отошли остатки 208-й австрийской бригады, затем туда же отошли остатки 40-го пехотного полка и сводного отряда генерала Бауэра. В ходе боя 7 июня через мосты активно бежали разгромленные австрийские части. На их плечах днём 7 июня к рубежу вышли подразделения русского 8-го корпуса, которые и захватили эти предмостные укрепления. Потери австрийцев пленными и погибшими, в том числе утонувшими во время паники и попытки вплавь переправляться через реку, были огромны. Отряд генерала Бауэра попал в плен.

В этом районе проходит захватывающая игра-реконструкция «Луцкий прорыв». Фестиваль проводится в форме маневров двух сводных отрядов — русского и состоящего из представителей Центральных держав. Возможность участия в фестивале групп, реконструирующих подразделения других стран-участниц, пока не рассматривается. Программа фестиваля включает в себя:

1. Строевой смотр и инспекцию уровня тактическо-строевой выучки участников.

2. Оборудование полевых биваков сводных отрядов, организацию несения лагерной службы в соответствии с требованиями оригинальных уставов и наставлений.

3. Проведение строевых и тактических занятий с целью обмена опытом между участниками фестиваля, выравнивания уровня выучки, сколачивания сводных взводов и рот, подготовки к проведению учебно-показательного боя.

4. Оборудование позиций.

5. Проведение строевого парада, мемориального митинга, дисплей военно-исторических групп.

6. Проведение учебно-показательного боя усиленных пехотных рот (военно-историческая реконструкция).

Поразительная достоверность и многоцветность форм одежды, знаков отличия, вооружения и обустройства позиций. Словно попадаешь на поле боя и маневров столетней давности.

Недалеко от Луцка есть село Переспа. Здесь в 2011 году в жаркий июльский день на главной площади состоялась закладка памятника местному уроженцу, унтер-офицеру лейб-гвардии Семеновского полка, полному георгиевскому кавалеру Корнею Назарчуку. В мероприятии приняли участие чиновники районной и областной администрации, сотрудники Русского культурного центра им. B.C. Черномырдина (г. Луцк), представители Россотруцничества и генерального консульства РФ во Львове. Началось все с желания внука героя — местного жителя Ивана Назарчука — увековечить память деда. Местные жители хорошо помнят, что именно на их земле, некогда входившей в состав Луцкого уезда Волынской губернии Российский империи, проходило одно из решающих сражений Первой мировой войны. Вопреки официальной «украиноцентричной» идеологии, для них это часть не только мировой, но и собственной истории — многие местные мужики были призваны в Русскую императорскую армию. По подсчетам историков, в ее рядах, повторяю, сражалось до 4 миллионов украинцев из 15 миллионов мобилизованных. Не дает забыть о былых битвах и сама земля. Из находок на полях сражений Великой войны составилась экспозиция местного музея, первого на Украине специализированного музея Первой мировой войны. Музей тоже создан жителями села. «Это наша история, — говорит владелец кафе и главный организатор музея Владимир Шевчук, — наши предки более ста лет жили в составе России, и это было лучшее время для них».

Волынские журналисты написали: «Символично, что закладная доска герою Первой мировой поставлена на постаменте, на котором еще недавно стояла статуя человека, запятнавшего себя сотрудничеством с врагом во время войны, подписавшего “похабный” Брестский мир, заложившего основы раскола единой России на нынешние независимые государства. Памятники не просто являются символами прошлого, но и примерами для будущих поколений, и полный георгиевский кавалер Корней Назарчук — куца лучший пример для своих земляков, чем вождь мирового пролетариата». Вот так ложка дёгтя! — зачем неумно сравнивать и постамент поверженного памятника использовать? Зачем лгать, что Ленин заложил «основы раскола единой России»? Наоборот, его правительство начало собирать расколотую и разграбленную страну, он первый подарил Украинской республике неукраинские земли! Как-то в современной Украине многие внешне благие дела не на той основе держатся: отринуть и разрушить, чтобы утвердиться и строить незалежную державу…

Только на Волыни узнал, к стыду своему, что «в Першу свггову унтерофщер Чапаев служив у 326-му шхотному Белгорайському полку». Вот описание действий полка: «Выгрузившись на станции Клевань, Белгорайский полк сосредоточился в районе деревни Скречетовки и на другой день, 24 сентября, вступил в бой, а 26 сентября 1-му и 4-му батальонам, наступавшим в первом эшелоне полка, было приказано ударить во фланг и тыл противнику в помощь еще одному Царевскому полку, наступавшему левее. Маневр не удался. Сосед слева не только не развил успеха, но и позорно отступил. 13-я рота Белгорайского полка при заходе в тыл противнику в лесу излишне оторвалась, была окружена и с трудом пробилась штыками к своим. 5 октября 9-я и 12-я роты при наступлении в лесу заблудились и были уничтожены противником. Потери составили 308 человек. В дальнейшем наступление успеха не имело».

В боях между пунктами Цумань и Карпиневка 27 сентября 1915 года Василий Иванович Чапаев был ранен и отправлен в госпиталь. Перебитое сухожилие руки долго не заживало. Из госпиталя он вернулся в полк лишь 29 ноября того же года. В то время пока он находился на излечении, вышел приказ о производстве его в старшие унтер-офицеры. Вообще, со времени прибытия на фронт Чапаев только за полгода был трижды награжден и стал старшим унтер-офицером. Войну будущий красный комдив закончил в чине фельдфебеля.

Газета «Комсомольская правда» в Украине начала кампанию за переименование оставшихся «советских названий», смешав в кучу комиссаров и отважных солдат, государственных деятелей и героических тружеников. Вот примеры. «Андрей СТАХАНОВ. Из-за его дутого шахтёрского рекорда (?! — А.Б.) в СССР поднимали и поднимали нормы выработки на производстве. Нужны ли такие символы независимой Украине? Оставят ли на карте город Стаханов (Луганская область) и село Стахановка (Крым)? Николай ЩОРС. Воевал с войсками Украинской народной республики. Добился значительных успехов в ходе наступления большевистских войск на Киев в начале 1919 года. В феврале того же года назначен большевистским комендантом Киева. В Украине есть две Щорсовки (Житомирская и Херсонская области), райцентр Щорс на Черниговщине и Щорск (Днепропетровская область). Василий ЧАПАЕВ. А что ждет героя Гражданской войны, который и в Украине-то ни разу не бывал? Вернее, какую судьбу уготовили власти четырем селам и городку Чапаево (Полтавская, Харьковская, Одесская области и Крым) и шести Чапаевкам (Киевская, Черкасская, Полтавская, Винницкая, Запорожская области и Крым)? Поднимется ли у кого рука на народного любимца — персонажа многочисленных анекдотов?»

Анекдот заключается в том, что при всём националистическом рвении журналистам надо всё-таки знать историю, уважать память и деяния своих предшественников-земляков. Про гения труда Стаханова — инсинуации смешно даже опровергать: только бездельники с майдана могут стебаться над его рекордами. Тот же Щорс родился и вырос на хуторе Коржовка Городнянского уезда Черниговской губернии (с 1924 года — Сновск, ныне райцентр Щорс Черниговской области). Родился в семье зажиточного крестьянина-землевладельца, что так приветствуется самостийниками. В 1914 году окончил военно-фельдшерскую школу в Киеве. В Первую мировую войну Николай сразу отправился на фронт сначала военным фельдшером, а в 1916 году, после четырёхмесячного ускоренного курса в Виленском военном училище, эвакуированном в Полтаву, стал младшим офицером на брусиловском Юго-Западном фронте. В составе 335-го Анапского пехотного полка 84-й пехотной дивизии Юго-Западного фронта Щорс в общей сложности провёл почти три года на передовой как лекарь и вояка. Мало?! На войне Николай заболел туберкулёзом, и 30 декабря 1917 года (после Октябрьской революции 1917 года) подпоручик Щорс был освобождён от военной службы по болезни и уехал на родной хутор. Ну а потом началась революционная военная страница.

Как боевой офицер Щорс не мог остаться в стороне, когда Украине после Брестского мира угрожала немецкая оккупация. Он создал в родном Сновске небольшой партизанский отряд, постепенно переросший в более крупный, с громким названием «Первая революционная армия». Да, командовал легендарным Богунским полком (недаром стихи и песни о нём складывали, а в Киеве памятник стоит), воевал с войсками УНР. Но куда бы интервенты, Скоропадский и Петлюра завели Украину? Есть документы, как сами иностранные дипломаты докладывали своим правительствам о низком авторитете новоявленных властей у населения Украины и непопулярности идеи независимости. Так, представитель австрийского командования доносил в Вену: «Все они (Центральная рада) находятся в опьянении своими социалистическими фантазиями, а потому считать их людьми трезвого ума и здравой памяти не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно». Вот как честно — для внутреннего пользования!

Германские представители доносили, что, несмотря на пропаганду сепаратизма, не удавалось искоренить из сознания местного населения убеждение о принадлежности России, а сменивший немцев в Киеве в ноябре 1918 года французский консул Энно докладывал в Париж о петлюровцах: «…Нет ничего, кроме банды фанатиков без всякого влияния, которая разрушает край в интересах Германии». С бандой-то и повоевать можно за процветание родины. К тому же, когда в ноябре 1918 года Центральные державы были побеждены в Первой мировой войне, факт подписания сепаратного мира с ними сослужил плохую службу УНР. Победившая Антанта враждебно относилась к образованиям, заключившим сепаратный мир и вышедшими из войны с её врагами. Рассматривая власти УНР как своих противников, Антанта отказалась официально признать якобы существующую де-факто республику. Странно: те же люди, что на майдане за евровыбор стоят, хотят отказаться от истории Украины — полноправного члена ООН!

Но самый смешной и горький анекдот — с Чапаевым, «который в Украине-то ни разу не бывал». Ну, тут у майданутых журналистов совсем крыша поехала. Да, он родился в семье крестьянина-плотника в деревне Будайка Чебоксарского уезда Казанской губернии. Чапаевы семейной артелью строили коровники, бани, дома и даже церкви. Однажды при установке креста на церковь Василий Чапаев сорвался, но при приземлении не получил ни одного перелома. Из-за этого случая товарищи и родные прозвали его Ермаком. Такое прозвище сохранилось за ним на всю жизнь. В 1909 году женился на Пелагее Метлиной. Его отец Иван был против этого неравного брака — Пелагея была поповской дочкой.

Пелагея устроила его к своему отцу реставрировать иконы. В 1914 году, с началом Первой мировой, Чапаев был призван на военную службу. За мужество и большую стойкость, проявленных в боях 5–8 мая 1915 году у реки Прут, был награждён Георгиевской медалью. Приказом по полку от 10 июля 1915 года в районе деревни Дзвиняч рядовой первой роты Василий Чапаев был произведен в младшие унтер-офицеры, минуя звание ефрейтора. За мужество и храбрость унтер-офицер Чапаев 16 сентября 1915 года был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. В дальнейшем за взятие двух пленных под местечком Сновидов приказом по 82-й пехотной дивизии фельдфебель Василий Чапаев был награжден Георгиевским крестом 3-й степени. В боях на Волыни, повторяю для безграмотных журналистов, между пунктами Цумань и Карпиневка 27 сентября 1915 года Василий Иванович был ранен и отправлен в госпиталь. В то время пока он находился на излечении, вышел приказ о производстве его в старшие унтер-офицеры. Таким образом, со времени прибытия на фронт Чапаев только за полшда был трижды награжден и стал старшим унтер-офицером. За бои 14–16 июня 1916 года у города Куты, в которых принимал участие Белгорайский полк, где служил Чапаев, он получил Георгиевский крест 2-й степени. Летом того же года за бои под городом Делятин был награжден Георгиевским крестом 1-й степени. В конце лета 1916 года Василий Чапаев тяжело заболел. 20 августа он был отправлен в перевязочный отряд 82-й пехотной дивизии. В роту же вернулся только 10 сентября. Но ему суждено было провоевать только лишь один день. Уже 11 сентября он снова получает шрапнельную рану в левое бедро и отправляется на излечение в 81-й отряд Красного Креста. Прибыв в июле 1917 года в Николаевск, В.И. Чапаев был назначен фельдфебелем в 4-ю роту революционно настроенного 138-го запасного пехотного полка. Там уже сошёлся с большевиками. Чем не устраивает героический унтер-офицер?

Любопытно, что в Луцке директор Музея военной техники Игорь Пасюк (в соавторстве с В.П. Марчуком) написал подаренную мне богато иллюстрированную книгу о селе Голобы с предисловием академика Петра Толочко. Там есть такое описание (перевожу с украинского): «Великие разрушения и убытки принесла жителям Голоб Первая мировая война. В 1915 году они вынуждены были эвакуироваться в Харьковскую, Курскую и иные западные губернии России. Брусиловский прорыв, который освободил от австрийско-немецких войск большую часть Волыни, не дошёл до Голоб каких-то семь километров, и вражеские войска оставались тут до заключения Брестского мира в марте 1918 года». Почти в этих местах и воевал Чапаев, а значит, и народ, и добросовестные краеведы, а не политиканы, считают его освободителем!

Но вот комментарий в украинской «Комсомолке» Юрия Мыцыка, доктора исторических наук, профессора кафедры истории Киево-Могилянской академии и деятеля Украинской православной церкви Киевского патриархата — последовательного русофоба: «Во-первых, такое переименование было бы абсолютно оправданным с точки зрения исторической справедливости. Нет же в Германии, например, никаких Гитлер-штрассе или Геринг-штадтов. А почему у нас должны быть названия с именами палачей украинского народа? Кроме того, почему бы не вернуть нашим городам их исконные названия, еще со времен Киевской Руси, — тому же Олешью (вместо неприятного даже по звучанию Цюрупинска)? Что касается затрат на переименование — почему-то же большевики на него средств не жалели! А почему нас должен останавливать этот аргумент?».

Да, таких упертых людей, называющих всех без исключения советских государственных деятелей «палачами украинского народа» и сравнивающих народного героя Щорса с Гитлером, а легендарного георгиевского кавалера и красного комдива Чапаева с Герингом, сегодня, увы, ничто не остановит. Кроме самого народа Украины, его памяти и здравого смысла.

…Но вернёмся на век назад. В описании боёв и ранений Чапаева упоминается селение Карпиневка (правильное название Карпшпвка), которое лежало на окраине Цуманя, и село Скречетовка (правильное название — Скрегопвка), оно лежит недалеко от Цуманя, на окраине Цуманьской пущи, куда мы ещё возвратимся, а пока отправимся, можно сказать, на противоположный, южный фланг фронта наступления — в Тернополь.

Боевые действия 7-й армии начались там 26 мая (8 июня по новому стилю) 1916 года. Выполняя приказ командующего 7-й армией генерала Щербачёва о наступлении, авангардные части 2-го армейского и 2-го кавалерийского корпусов сбили 15-ю пехотную дивизию австрийцев на восточном берегу реки Стрыпа и отбросили ее на западный берег этой реки, захватив 900 пленных. Одновременно, развивая успех 2-го армейского корпуса, левофланговая 41-я пехотная дивизия 16-го армейского корпуса взяла сильно укрепленную позицию противника у Трибуховцы. Вся укрепленная полоса австрийцев на фронте к северу от Язловец до Трибуховцы включительно и по глубине до Стрыпы была взята 2-м армейским корпусом. Южнее Язловец части 2-го кавалерийского корпуса, войдя в прорыв, с утра 26 мая перешли реку Стрыпа и вышли на фронт Лешанце, Скоморохи, Сокулец, река Днестр. Все части за три дня боев были сильно утомлены и расстроены. Ясно выявилась тактика действий противника. Он оборонял первую линию окопов пулеметным и артиллерийским огнем, сохраняя живую силу в глубине для контрударов. Для противодействия такой тактике со стороны наступающего необходимы были резервы и умелое их применение. Однако у командующего 7-й армией резервов уже было недостаточно для того, чтобы решительно развивать успех.

Генерал Щербачёв был выходцем из дворян Петербургской губернии. Поступил в 3-е Александровское военное училище, откуда переведён в Михайловское артиллерийское училище, которое окончил в 1876 году. Выпущен подпоручиком (10 августа 1876 года) в 3-ю конно-артиллерийскую батарею. В 1884 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Состоял при Петербургском военном округе. Генерал-майор (1903) Щербачёв во время событий 9 января 1905 года командовал особым гвардейским отрядом, состоявшим из двух батальонов лейб-гвардии Преображенского, двух батальонов лейб-гвардии Павловского полков и батальона лейб-гвардии Артиллерийской бригады. Отряд Щербачёва разогнал рабочую демонстрацию на Невском проспекте. Участвовал в подавлении беспорядков в Кронштадте и бунта в лейб-гвардии Сапёрном батальоне. Был назначен в Свиту Его Величества. С 23 июня 1906 года — начальник 1-й Финляндской стрелковой бригады. С 24 января 1907 года — начальник Николаевской военной академии. Под руководством генерала Щербачёва в академии были проведены реформы с учетом опыта Русско-японской войны и привлечены новые, молодые, талантливые преподаватели.

С 1912 года — командир 9-го армейского корпуса, вступил с ним в Первую мировую войну. Корпус Щербачёва участвовал в Галицийской битве в составе 3-й армии Юго-Западного фронта. После успешных боёв на Золотой и Гнилой Липе Щербачёв проявил инициативу и овладел Львовом, за что был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени. В середине сентября 1914 года возглавил осадный отряд (несколько дивизий), осуществлявший осаду крепости Перемышль. 24 сентября (7 октября) провёл неудачный штурм крепости, нанося основной удар у Седлиски. 25 сентября (8 октября) к крепости начали подходить полевые австровенгерские войска, и 29 сентября (12 октября) осадный отряд генерала Щербачёва был расформирован.

5 апреля 1915 года генерал Щербачёв был назначен командующим 11-й армией на Карпатах. Армия была создана на Юго-Западном фронте между 8-й армией Брусилова и 9-й армией Лечицкого. Против армии Щербачёва развертывалась Южная германская армия Линзингена. Под командованием генерала Щербачёва армия участвовала в Карпатской операции и стратегическом отступлении 1915 года, начавшемся после Горлицкого прорыва. Щербачёву удалось благополучно отвести свою армию на Днестр и нанести сильный контрудар Южной германской армии. За эту частную победу во время общего отступления генерал Щербачёв был награждён орденом Св. Георгия 3-й степени.

В октябре 1915 года был произведён в генералы от инфантерии, назначен генерал-адъютантом и командующим 7-й армии Юго-Западного фронта. Под его командованием и воевал мой отец — поручик Александр Бобров — в составе 171-го пехотного Кобринского полка. Ещё 7 января 1811 года, при учреждении внутренней стражи, был сформирован Гродненский внутренний губернский полубатальон, а 27 марта в нем была сформирована 3-я рота, 17 июля 1814 года, за век до Брусиловского прорыва, полк был приведён в шестиротный состав и 14 июля 1816 года был назван Гродненским внутренним гарнизонным батальоном, а 13 августа 1864 года — Гродненским губернским. В 1898 году приказом по военному ведомству полк был переформирован в четырёхбатальонный полк и наименован 171-м пехотным Кобринским. Полковой праздник — 1-й день Пасхи. Знамя простое с надписью «1811–1911» с Александровской юбилейной лентой. Вот и все скупые сведения о полке, названном в честь суворовского города-крепости Кобрина на Полесье, где воевали Гумилёв и Блок…

Комфронта Брусилов весьма уважал генерала Щербачёва. В сборнике военных материалов приведено «Сношение № 1335. Секретно. Генералу Щербачёву 7 (20) мая 16 г.». В нём содержится в деликатнейшей форме тактическая подсказка: «Не предполагая вмешиваться и давать указания по частностям производства операции, считаю лишь необходимым сообщить вашему высокопревосходительству моё впечатление от…» И идёт уточнение позиций 7-й армии. Если это называть диктатом и мелочной опекой, в чём некоторые писатели-историки упрекают Брусилова, то как же надо вообще руководить армиями в условиях грандиозного наступления?

В непростой боевой обстановке вечером 26 мая (8 июня) командующий 7-й армией Щербачёв отдал директиву, в которой писал: «Доблесть и искусство начальников и войск отдали нам сильно укрепленные позиции противника по левому берегу р. Стрыпа от Днестра до Пелава; после упорных боев противник здесь совершенно расстроен и отступил. Приказываю: 2-му кавалерийскому корпусу выполнять ранее данную задачу и, выбросив сильную разведку на Монастержиска, Подгайцы, главными силами действовать в тыл противнику, еще остающемуся на р. Стрыпа. 2-му армейскому корпусу безотлагательно выдвинуть 6-ю Донскую дивизию на Днестр для обеспечения левого фланга армии и разрушения переправ до Нижниева. Пехотой выдвинуться на высоты восточного берега р. Барышка, выделив не менее бригады с тяжелой артиллерией для немедленного действия в тыл Бучача».

Монастержиска, река Барышка — памятные и особые для меня названия. Я родился после гибели под Ленинградом в августе 1942 года старшего брата — Героя Советского Союза Николая Боброва, когда отцу исполнилось уже 50 лет. Только после смерти отца с горечью понял, что офицер царской армии, раненный в Карпатах и награжденный орденом Анны и шашкой с лентой «За храбрость», никогда этим вслух не гордился и даже не рассказывал мне, подростку, о своих сражениях (ну, разве байки какие-нибудь): то ли они казались ему незначительными по сравнению с героической гибелью старшего сына — Николая, то ли он понимал, что лучше об этом не распространяться, не подставлять младшего сына: Первая мировая оставалась, мягко говоря, непопулярной войной. Между тем «Воспоминания» Брусилова уже тогда издавались, а отец моего киевского друга вспомнил, что в Русском театре имени Леси Украинки после войны смотрел пьесу Ильи Сельвинского «Брусиловский прорыв».

Лишь после смерти отца нашел в бумагах пожелтевший «Послужной список» с двуглавым орлом и перечнем боев на Тернопольщине и в Карпатах: «Участвовал в боях в составе 171 пехотного Кобринского полка на р. Барышке — июня 21 и 22 1916 года; на р. Коропец — с июля 15 по 19; у хребта Магура в Карпатах с августа 6 по 10; на перевалах Карпат с августа 11 по сентябрь. В бою 1 сентября 1916 года у высоты 1724 (в Карпатах) ранен. Широкая рваная рана правой стороны шеи, сильные ранения правого плеча и правого предплечья, правой ушной раковины и части спины». Осколки разрывного снаряда вошли через спину в легкое и темнели на рентгеновских снимках, вокруг одного из них потом и образовалась раковая опухоль. Ну а на батины глубокие шрамы я всегда смотрел в Кадашевской бане и на селигерской рыбалке со смешанным чувством ужаса и восторга. Первая запись в послужном списке — сражение в районе Поповой могилы — 27 мая (9 июня по новому стилю) 1916 года — на пятый день начала грандиозной операции. Впервые о ней я услышал, конечно, от отца, а потом читал многие книги и материалы, которые перечислены в библиографии этой книги.

Не успел в детстве и юности подробно расспросить хотя бы о боевом пути отца, о городах и весях на фронтовых дорогах. Пришлось через много лет по «Послужному списку» (а всё ли мог описать полковой писарь?) устанавливать этот путь, а к 90-летию Брусиловского прорыва мы вместе с моим армейским другом Вадимом решили повторить его от Тернополя, от центра города, где молоденький офицер сфотографировался со своими однополчанами, что и обозначено на коричневатом фото, до затяжных и уже безуспешных боёв в Карпатах. Теперь в Тернополе высится памятник князю Даниилу Галицкому, всё его бывшее княжество является оплотом украинского национализма.

Накануне первого путешествия, весной 2006 года, Русская община Львова выступила с инициативой отпраздновать (не достойно отметить, а именно «отпраздновать»!) 90-летие Брусиловского прорыва российской армии в Первой мировой войне, а также 300-летие со дня визита Петра I во Львов. Стремление русских было поддержано генконсульством России во Львове, вдруг предложившим украинской стороне отпраздновать памятные даты на межгосударственном уровне. Российская сторона призвала провести торжества по случаю юбилея Брусиловского прорыва во Львовской, Ровенской, Закарпатской, Волынской и Черниговской областях — на территориях, где проходила битва (куда девалась Тернопольская, где действовала 7-я армия? — загадка). Предполагалось, что на празднование будут приглашены делегаты из Орловской области — родины генерала Брусилова, а также гости из Госдумы России. «Цель этих мероприятий, — заявил тогдашний генконсул России во Львове, — почтить память наших предков, погибших в Первой мировой войне. В ней принимали участие не только русские, но и украинцы, поляки и другие славянские народы. Мы выступаем за примирение. И это хорошая дата, чтобы примирить народы, которые воевали между собой (ну и формулировка! — воевали не народы, а империи. — А.Б.). Что касается годовщины приезда Петра I во Львов, то, считаю, для такого культурного города было бы важно знать, что тут был Император, и что тут вершилась история».

Вроде бы декларативное заявление не лишено поверхностного смысла и казенного патриотизма, но демонстрирует поразительное непонимание ситуации, отсутствие политического чутья и исторического такта, говорит о качестве нашей дипломатии. Скажем, упоминание «праздника» 300-летия приезда Петра I вообще странно звучит: никто же сегодня даже в России не предложит торжественно отметить 100-летие приезда Ленина в древний Владимир или 100-летие побега Сталина из Туруханской ссылки. А ведь эти правители создали державу не слабее петровской. Но у наших официальных властей — петромания просто: от портретов в кремлевских кабинетах до смешных параллелей. А самое главное — зачем будоражить Украину?

С Брусиловским прорывом, как он ни памятен для меня лично, тоже далеко не так всё просто. Потому и нарвались наши дипломаты на отлуп по полной! Предложение вызвало решительный протест со стороны украинских властей. МИД Украины направил мэрии Львова официальное письмо, в котором говорится про «отсутствие необходимости проводить торжества на межгосударственном уровне». В отношении же Петра I реакция была полностью негативной. Например, «Львовская газета» отреагировала так: «Что же касается удивительного предложения отпраздновать 300-летие визита Петра I во Львов, то специалисты советуют обратить внимание на негативную роль, которую сыграл российский император в истории украинского казачества и в развитии украинской нации в целом». В той же «Львовской газете» была дана оценка и Брусиловскому прорыву: «В институте истории Национальной академии наук Украины утверждают, что эта битва принесла Украине большие жертвы и разрушения. Сотрудники считают, что Брусиловский прорыв не заслуживает особого внимания и торжеств, поскольку интересов Украины тут не отстаивали: со стороны Австро-Венгрии битва была оборонной, а со стороны россиян — прямым наступательным ударом».

Да, сказано формально точно — и про жертвы, и про разрушения, и про стратегический смысл операции. Но почему нельзя такое событие вспомнить? — только потому, что эту славную страницу общей истории написал русский генерал-патриот? Но самое горькое в том, что никто тогда особенно не вспоминал эту славную страницу и в самой России. Уж про празднование — не говорю! Не сделали цикла телепрограмм, не сняли фильма, не выпустили новых книг. Только в издательстве «Вече» вышла книга Алексея Шишова «Голгофа Российской империи», где есть главы о Брусиловском прорыве. Я следил за подобными акциями-публикациями, искал новые материалы, потому что накануне памятной даты собирался в дорогу по следам боев 7-й армии Юго-Западного фронта, в составе которой воевал мой отец — поручик 171-го Кобринского полка.

Началась дорога по Галиции, по тем местам, где немалая часть населения воевала на стороне Австро-Венгерской империи, где в годы Второй мировой формировалась дивизия СС «Галичина», где стоят памятники павшим советским солдатам и партизанам, а рядом — кресты сечевым стрельцам и воинам УНА—УНСО с надписью «Героям слава!». В Тернополе я обратился за помощью к коллегам из государственной телерадиокомпании, расположенной недалеко от торжественного памятника князю Даниилу Галицкому. Председатель Роман Заяц любезно предоставил машину и талоны на подорожавший бензин, позвонил в газету райцентра Монастыриска — конечного пункта дороги по Тернопольщине, что-то стал рассказывать редактору по-украински. Мой армейский друг Вадим потом удивлялся: «Представляешь, он сказал: туг журналист из Москвы хочет написать про какой-то Брусиловский прорыв. Я не ослышался: именно про какой-то!»

Зато сотрудник телекомпании Роман Гайдуцкий за рулем «Славуты» (разновидность «Запорожца» с корейским уклоном) про Брусиловский прорыв прекрасно знал: его дед воевал в Галиции с русскими войсками, попал в плен, был отправлен на работы в Херсон, потом в составе войск Петлюры прошел с боями по Украине, вернулся в родные края, мирно плотничал, вступил при советской власти, правда, под страхом смерти, в колхоз: «В органах знали: если Мартын пойдет — все пойдут!»

— Значит, не всех петлюровцев репрессировали?

— Да он потом и колхоз возглавил, и до 80 лет дожил! — засмеялся Роман Павлович, отслуживший восемнадцать лет на родяньском Тихоокеанском флоте.

Дед его прожил дольше моего отца, с которым воевал на этих зазеленевших просторах, — отметил я про себя и попытался вернуться в мыслях почти на век назад…

Среди семейных реликвий у меня дома хранится небольшая фотокарточка, на которой изображено три молоденьких офицера в форме царской армии. Крайний справа — мой отец, поручик Кобринского полка. Они снимались, наверное, в Тарнополе (так тогда писалось), перед самым наступлением, судя по беззаботным лицам, еще не зная, какой кровавый и славный путь им предстоит…

Из редких рассказов отца: «Взяли прикарпатское местечко какое-то. Лес зеленый, птицы поют. Правда, речушка трупами забита. Думаю, надо наведаться к другу в соседний батальон. Они уже расквартировались, вина раздобыли. Иду, а навстречу из чащи человек десять австрийцев, с оружием. А у меня пистолет, застегнутый в кобуре, и палка в руках. Увидели меня — руки подняли, говорят наперебой — сдаются. Господи, думаю, навязались на мою голову — сорвали поход к другу, повел в штаб…»

Брусилов вспоминал: «15 июля все мои армии перешли в дальнейшее наступление… Наконец, стремительной атакой левого фланга 11-й армии совместно с правым флангом 7-й армии неприятель с громадными потерями был отброшен к западу, и к 31 июля была занята намеченная линия Лишнюв — Дубы — Звижень и западнее Зборов. Левый фланг 7-й армии совместно с правым флангом 9-й армии атаковал противника на реке Коропец в направлении на Монастержиску. Однако австро-германцы к этому пункту успели подвезти значительные резервы и оказали там упорное сопротивление. 27 июля атаку повторили, и на сей раз успешно: был нанесен сильный удар врагу, в результате которого он поспешно стал отходить. Боевой неприятельский участок против центра 7-й армии, который императором Вильгельмом, посетившим его, был признан недоступным, был, однако, брошен почти без боя, так как наши войска охватили его с северо-запада и юго-запада».

Бои на реках Барышка и Коропец шли в разгар лета. Местечко Монастержиска (так это звучало по-польски) несколько раз переходило из рук руки. Учитель истории Петр Козуцкий написал краеведческий очерк о родных краях. Его дед тоже воевал на стороне Австро-Венгрии, которая владела городом до распада империи. На местном кладбище, где покоятся воины обоих враждующих армий, Петр Иосифович показал на другой берег притока Добровитки: «Вот видите склон со следами заросших траншей. Там зарылись в землю русские, а здесь, где мы стоим, поливала их огнем австрийская батарея. Вон над тем меловым обрывом и взяли в плен моего деда, причем, полонили его тоже украинцы, но воевавшие за Российскую империю. Трагедия! Мы всегда находились между двумя империями, как меж двух жерновов… Да и потом легче не стало: в ноябре 1918 года Австро-Венгерская империя распалась, и на ее руинах возникла Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР). В соседнем Бучаче перемена власти обошлась без пролития крови. Мирно прошла передача власти и в Монастыриске. В середине мая 1919 года поляки прорывают фронт под Львовом. Задержать их не было возможности из-за удара в спину, нанесенного румынской армией, которая начала занимать Карпаты и Гуцулыцину. Фактически это был польско-румынский сговор, в результате которого армия ЗУНР вынуждена была спешно покинуть свою тогдашнюю столицу Станислав (нынешний Ивано-Франковск), перейти за Днестр. В конце мая польская армия захватила Монастыриску. До середины июля городок стал ареною жестокой борьбы, переходя из рук в руки. В этот период от рук конфедератов по-варварски были загублены украинские священники о. Пщляшецкий и о. Галибей, которые были захоронены возле городской церкви. В воспоминаниях Норберт Рыбак пишет: «Казнили их бесчеловечно, отрезали уши, носы, пальцы, выкололи глаза, сдирали живьем кожу, обваривали кипятком». Теперь стараются рассказывать только про зверства большевиков, которых было куда меньше.

Да, 16 июля 1919 года Монастыриска была захвачена поляками на долгих двадцать лет, за исключением августа — сентября 1920 года, когда Красная армия восстановила советскую власть. Вскоре после освобождения был создан ревком, который организовал сбор урожая с панских полей. Но 18 сентября 1920 года город снова оккупировали поляки. Ну, а дальше — сами в моей брошюре прочитаете».

Скупые факты — впечатляют. В послевоенный период царил и национальный, и социальный гнет. Например, медицинского облуживания в городке почти не было: практиковали три частных лекаря и две акушерки. Началось наступление на украинское образование. Теперь почему-то это приписывают чуть ли не самому Брусилову, который только требовал не вести подрывную работу в занятых населенных пунктах, но запрещать книги Шевченко, как цитировал я выше одного «свидомого журналиста», и не думал — смешно такое представить, тем более, что генерал Кобзаря ещё в Петербурге по-малороссийски читал!

На месте австрийского Школьного Совета появилась во Львове Школьная Курия. В 1932 году была проведена реформа, по которой вводилось обязательное семилетнее образование. В Монастыриске заработали две семилетки — мужская и женская, но преподавание в них велось только на польском языке. В местечке работало три библиотечки с мизерным количеством книг, но две из них — польская и еврейская — были платными. Газет и книг на украинском не издавалось, а в советской Украине, наоборот, закрывались русские газеты. Экономический кризис 1929–1933 годов ухудшил жизнь народа, резко упали цены на сельхозпродукцию. В 1937 году в городе вспыхнула забастовка, которую возглавил столяр-коммунист Суроневич. Власть бросила войска и полицию, около 300 участников стачки были арестованы. В 1938 году бьш разрушен Народный дом, разгромлена читальня «Просвета» — это тоже русским солдатам почему-то приписывают! Украинская культура и язык оказались в загоне.

А что в это время происходило, к слову, на Левобережной советской Украине? 30 октября 1937 года секретарям ЦК ВКП(б) — т.т. Сталину, Кагановичу, Андрееву, Жданову, Ежову поступает докладная от Мехлиса: «О русских газетах на Украине». Текст гласит: «Ни в одной союзной и автономной республике русская печать не находится в таком захудалом состоянии, как на Украине… В Киеве издаются газеты на немецком, польском, еврейском, болгарском языках. Нет только ни одной газеты на русском языке, если не считать русского издания армейской газеты “Червона армия”. Спрашивается: неужели Украина нуждается больше в немецкой газете, чем в русской? Действительно ли польский и болгарский языки распространены на Украине больше, чем русский? Отсутствие в Киеве руководящей русской газеты свидетельствует о политической близорукости ЦК КП(б) У. Ни в одной из 12 областей УССР, кроме Донбасса, не выходит ни одна областная газета на русском языке. В Донбассе издается на русском языке областная газета “Социалистический Донбасс”. Все остальные газеты Донбасса выходят преимущественно смешанными — часть материалов на русском языке, другая на украинском. Эти газеты какие-то ублюдочные. Мы просим ЦК ВКП(б) рассмотреть этот вопрос и принять вносимый нами проект постановления».

Сегодня, к слову, в областях Западной Украины снова не выходит ни одной газеты на русском языке, а русские-то жители — пока остались. Даже пример с прессой наглядно демонстрирует разный подход к культурной политике народной и буржуазной власти. А самые грозные события тогда еще только накатывались. В 1939 году 1 сентября Германия без объявления войны напала на Польшу, началась Вторая мировая война, 17 сентября 1939 года Красная армия переходит через Збруч и спустя несколько дней «вызволяет» Монастыриску. Петр Иосифович пишет про освобождение в кавычках, как положено в нынешней Украине, но он-то, крестьянский сын и здравый человек, прекрасно понимает, какие возможности открыла перед ним Радяньска власть, которая построила и школу, где он теперь учительствует, и четырехэтажное здание райкома партии, где он заседает в городском совете. До сих пор в центре городка работает трехэтажная библиотека с устаревающим фондом и литературным музеем, но я туда не сумел попасть: увы, закрывается почему-то она слишком рано — в 18 часов. Кстати, недавно Козубский поехал по примеру тысяч земляков на заработки в Польшу (надо было платить в институте за сына), нанялся к хозяину всего за 150 долларов в месяц, вкалывал с пяти утра до девяти вечера. Учительница из соседнего городка узнала, что на поле батрачит ее украинский коллега, познакомилась с ним и была потрясена: «Вы же образованный, достойный человек. Мы летом на Средиземное море в отпуск ездим, а вы тут горбатитесь…»

Еще Петр Иосифович показал, что встреча Красной армии состоялась в долине реки, на том мосту, который, может быть, штурмовал пехотный полк моего отца. Местные жители во главе с коммунистами пошли приветствовать советских воинов с хлебом-солью, но поляки оставили на костеле пулеметное гнездо и при приближении нашей части открыли провокационный огонь. Настороженно настроенные бойцы не разобрались в обстановке и открыли ответный огонь по мирной депутации горожан. Так что эта земля пропитана кровью, измучена провокациями и предательствами. Вот и Брусилов, вступив на нее, по существу, был предан и Ставкой, и своими ревнивыми коллегами.

Вот первый разговор Брусилова с государем после назначения командующим фронтом: «На следующий день в Каменец-Подольске я встретил вечером царя, который, обойдя почетный караул, пригласил меня к себе в вагон и спросил, какое у меня вышло столкновение с Ивановым (прежний командующий фронтом, который чуть не плакал при передаче дел. — А.Б). Я ответил, что у меня лично никаких столкновений и недоразумений с Ивановым нет и не было. Затем царь спросил меня, имею ли я что-либо ему доложить. Я ответил, что имею доклад и весьма серьезный, заключающийся в следующем: в штабе фронт я узнал, что мой предшественник категорически донес в Ставку, что войска Юго-Западного фронта не в состоянии наступать, могут только обороняться. Я лично безусловно не согласен с этим мнением; напротив, я твердо убежден, что ныне вверенные армии после нескольких месяцев отдыха и подготовительной работы находятся во всех отношениях в отличном состоянии, обладают высоким боевым духом и к 1 мая будут готовы к наступлению. Если мнение, что Юго-Западный фронт не в состоянии наступать, возможно, и мое мнение не будет улажено, как главного ответственного лица в этом деле, то в таком случае мое пребывание на посту главнокомандующего не только бесполезно, но и вредно, и в этом случае прошу меня сменить.

Государя несколько передернуло, вероятно — вследствие столь резкого и категорического моего заявления, тогда как по свойству его характера он был более склонен к положениям нерешительным и неопределенным. Никогда он не любил ставить точек над “i”, тем более не любил, чтобы ему преподносили заявления такого характера. Тем не менее, он никакого неудовольствия не высказал, а предложил лишь повторить мое заявление на военном совете, который должен был иметь место 1 апреля, причем сказал, что он ничего не имеет ни за, ни против и чтобы я на совете сговорился с его начальником штаба и другими главнокомандующими».

Признаться вслух: «я ни за, ни против», прежде всего поинтересоваться не состоянием войск, а какими-то побочными обидами прежнего, не справившегося военачальника, самому обижаться на прямоту в критический момент — разве можно себе представить таким Верховного главнокомандующего Сталина? Абсурд! А не понять таланта Брусилова, не разглядеть его счастливой полководческой звезды? — разве можно представить себе такое отношение Сталина к Жукову или Ватутину, памятники которому сносят теперь на Украине…

Брусилов проявил мужество и верность долгу: он не только повторил на военном совете доводы, но настоял на решительных действиях. И не просто «сговорился с командующими армиями», а твердо приказал готовиться к наступлению. И оно победоносно грянуло! А чем завершилось? «Русское высшее командование либо не имеет заранее подготовленных планов операций, либо, если их имеет, то их не выполняет… Высшее командование не имеет единообразных методов обороны и нападения и не умеет подготовлять наступление… Высшее командование не считается с потерями живой силы и не проявляет достаточной заботливости о солдатах… Армия отчетливо сознает, что если эти причины не будут устранены, то победы мы, несмотря ни на какие жертвы, не добьемся», — так заявил путаник и демагог М.В. Родзянко, председатель IV Государственной думы, но суть его заявления — не опровергнуть. «…Летняя операция 1916 г. является первым фактом, обусловившим разложение русской армии, проявившееся осенью и зимой этого года. Это разложение представляется крупным звеном цепи событий падения прежней государственности», — сказал А.А. Свечин, полковник, командир 8-го Финляндского стрелкового полка. Наверное, это могли повторить многие боевые офицеры, потому и осознал мой отец, что империя рухнула закономерно, принял революцию и работал уже на советскую власть, хоть часто вслух, как помню я с детства, высказывал недовольство многими её действиями. Лишь однажды, выпив с любимым братом Виктором (тот был всего на год моложе и тоже воевал в Первую мировую), сказал в сердцах: «А жаль, что мы свои шашки “За храбрость!” в Оке утопили…»

На Западной Украине воцарялось лето, отцветали и завязывались черешни, нежно зеленели всхолмленные поля, темнели еловыми лесами близкие горы. Над быстрыми реками Стрипа, Барышка и Коропец мягко волнились следы былых траншей и укреплений — земля хранит память порой тверже увертливых людей.

Дальше след боевых действий отца в Карпатах затерялся. Оказалось, что хребтов и гор Магура — несколько: так зовут здесь любую лесистую гору. И где точно был ранен отец — я так и не отыскал. Обращение в Государственный музей истории Украины ничего не дало. Главный хранитель Ольга Федотова объяснила мне, что у них особые задачи, и следы Брусиловского прорыва могут быть обнаружены лишь косвенно — через события в борьбе за независимую Украину. Но что стало бы с украинством в Голиции, останься она, например, под властью Польши? Кто вообще подарил современной Украине ее просторные границы? — на эти естественные вопросы нынешние самостийники не любят отвечать, как и вспоминать «какой-то Брусиловский прорыв».

Кстати, и в советской историографии ход и опыт Первой мировой войны был освещен недостаточно, а многие ее военачальники и даже герои до сих пор остаются безвестными. Ну а при однобокой демократии и словесной свободе война, приведшая к поражению Германии и гибели империи Романовых, по-прежнему остается во многом неизвестной, непривлекательной. Такое впечатление, что ее трагический и героический опыт в современной идеологической борьбе и осмыслении истории пока мало востребован. Это тем более странно, что во время Первой мировой войны солдаты и офицеры российской армии проявляли массовый героизм в битвах. Царское правительство высоко оценило ратный труд рядовых соотечественников, наградив только Георгиевским крестом 4-й степени более миллиона человек. Например, крупнейший советский полководец Георгий Константинович Жуков тоже участвовал в Первой мировой войне, правда, недолго. В одном из первых боев он пленил вражеского офицера, за что получил орден Святого Георгия 4-й степени, и вскоре был тяжело ранен. Война для него закончилась, но дело служения Великой державе только начиналось.

За нынешним Ивано-Франковском (Станиславом) наступление застопорилось. Где-то между Калушем и Сколе, где краевед Теодор Ветвицкий с упоением рассказывал нам о героизме усэсовцев (вздрагиваешь при этом названии украинских сечевых стрельцов, сражавшихся против России), захлебнулось и наступление 7-й армии. Жертвы стали казаться напрасными: «Эти потери были тем более чувствительны, чем слабее было сознание в необходимости их для России… В народных массах доверие к правительству и вера в союзников были окончательно подорваны» (Н.Н. Головин, генерал-лейтенант, начальник штаба 7-й армии). А ведь развитие успеха Юго-Западного фронта другими русскими фронтами, всеми фронтами Антанты могло бы создать условия для окончания войны против Германии и ее союзников уже в 1916 году. К глубокому сожалению, этого не произошло, командующие других фронтов не под держали наступление, по существу, предали Брусилова, оставили австрийцам и немцам простор для маневра войск. Взяли верх ограниченность мышления, консерватизм, зависть к чужим успехам и другие пороки членов Ставки и высшего командования.

А какой был подъем! Увы, победоносное счастье было недолгим. И отец мой был ранен уже на излете Брусиловского прорыва, в одном из последних атакующих бросков на Запад. Горький, славный и поучительный опыт.

Конечно, той высоты, где получил отец свои шестнадцать осколков разрывного снаряда, мне отыскать не удалось. Но на склонах Закарпатья я нашёл раненый несправедливостью братский народ — русинов и встретился со многими проблемами, заложенными ещё Первой мировой.

Пестрота населения этих мест поражает. Например, Солотвино на границе с Румынией — знаменитый курорт. Здесь лечат дыхательные пути в бывших соляных шахтах, а в солёных тёплых источниках лечат опорно-двигательный аппарат. Национальный состав десятитысяченого населения этих мест таков: 45 процентов православных румын, 35 процентов венгров-католиков, 20 процентов украинцев — униатов, как правило, ну и чуть-чуть русских и евреев — атеистов в основном.

В Музее соляных шахт Солотвина его директор Карл Иванович Лукач, бывший секретарь парткома шахты, несколько раз повторял: в наших краях в XX веке восемь раз менялась власть. Он подвел к стенду, на котором представлены восемь печатей шахтерского местечка Солотвина: на отпечатках — и короны империй, и молоточки чехословацкой республики, и звери, и звезды, и серп с молотом. Ничем уже жителей этих мест не удивить, не пронять, не обнадежить слепо — только на свою силу да изворотливость надо надеяться. Русины тоже всё больше надеются на свои силы, хотя уповали на помощь России. «Далеко от Украинского края, проехавши Польшу, минуя и многолюдный Лемберг (Львов! — А.Б.), идут рядами высоковерхие горы (Карпаты. — А.Б.)…там и вера не та, и речь не та». Так писал Николай Гоголь. По нему выходит, что цитадель современного украинизма — Львов, Галиция, — диктующая ныне нормы украинской культуры, языка Центру, коренной Украине, в те времена вовсе Украиной и не считалась. А уж Закарпатье, лежащее на запад от Карпат, — тем более. Сегодня Закарпатье — по потенциалу один из перспективных регионов Украины. По темпам роста экономики и доходов граждан регион заметно превзошел не только соседнюю Львовскую область, но и остальную Украину. Активы Закарпатья — красивые горы, где можно строить горнолыжные курорты, и соседство сразу с четырьмя странами — Румынией, Венгрией, Словакией и Польшей. Граница — это и инвестиция, и, чего греха таить — контрабанда.

Порой россияне думают, что чем дальше на Запад Украины — тем сильнее влияние католичества и больше русофобства. Не совсем так: самая западная область Украины остаётся оплотом православия и единства с Матерью-Церковью среди бушующего моря официального раскольничества и русоненавистиничества. Потому и отправился я через Киев на запад Украины, чтобы ощутить преданное официальной Россией единство с братьями по вере. В Украине, как теперь выражаются, жило 18 миллионов русских. Теперь чуть ли не вдвое меньше. Куца они делись: сгинули или числятся теперь украинцами, как многострадальные подкарпатские русины?

Переехал через величественные Карпаты с серебряными полонинами и чёрными смереками — острыми елями, с селениями в долинах, где добротные дома беспрерывно дымят печными трубами. Здесь суровый климат, а газофикация далеко не везде (хоть через Карпаты идёт 16 трубопроводов из России), а дрова на залесенных склонах — очень дорожают. Попутчицы рассказали, что настоящие дворцы с поезда не разглядишь. Многие депутаты и высшие чиновники отгрохали себе многоэтажные дачи с вертолётными площадками. А вот бывшие всесоюзные здравницы — перепродаются или закрываются.

Летописные упоминания об Ужгороде начинаются с 872 года. Город под названием Унг упоминается и в венгерской хронике «Геста Гунгарорум» как резиденция славянского князя Лаборца, казненного венгерскими войсками в 896 году. Древний и приглядный Ужгород встречает теперь гостей величественным кафедральным Крестовоздвиженским собором. Он возведён по проекту настоятеля — протоирея о. Димитрия (Сидора) — поразительно целеустремлённого и разнообразно одарённого человека, который издал Евангелие и грамматику на русинском языке.

Председатель Сойма (народного парламента) подкарпатских русинов тогда готовился провести Всеевропейский русинский съезд (только в Словакии официально проживает 50 тысяч, даже есть 97 русинов в Москве), чтобы не провозгласить, а подтвердить свою государственность: «Нам незачем оправдываться, объяснять что-то или выдумывать. Мы больше тысячи лет живём на своей земле. Судьба миллионного русинского народа сложилась так, что, создав свою государственность, республику Подкарпатская Русь (она существовала с 1918 по 1946 год), мы не сумели защитить ее, а потому оказались разделенными границами центральноевропейских государств. Так сложилось, что наиболее последовательными защитниками духовно-национальных интересов русинского народа выступало духовенство. Например, “будитель русинов” священник Александр Духнович в XIX веке был депутатом австрийского парламента, а священник Августин Волошин стал вторым премьер-министром Подкарпатской Руси, а позже — и президентом Карпатской Украины (конфедеративной части Чехословакии).

За такие речи и действия отец Дмитрий был обвинён в сепаратизме и получил условный срок, стал невыездным, но не сдаётся: “Сами русины считают себя древнерусским народом, который отчетливо помнит себя в течение 1100 лет, с тех пор, когда ещё русских, а уж тем более украинцев — в помине не было! Нас обвиняют в сепаратизме, чуть ли не в подрывной деятельности. Какая чушь! Основной традиционной конфессией на Закарпатье является УПЦ Московского патриархата, насчитывающая более 600 приходов и 30 монастырей. Мы свою веру и историю — не предадим!.. Особенно угнетает и поражает, что, оставаясь верными нашей общей вере, древнерусскому языку, мы не получаем никакой помощи от России. Нас не хотят знать ни дипломаты, которые, по-моему, от геополитической реальности на сто лет отстали, ни политики, ни СМИ. За это в глину надо закапывать! Русские люди не знают, кто такие русины. Белорусы? — знаем, а русины? — не знают!”

— Батюшка, да они и своих-то корней порой не знают! — воскликнул я. — Где в России просветительская работа СМИ, где национально выстроенный учебный процесс? У нас факультативный предмет “Православная культура” и то в либеральных СМИ шельмуют.

— Это не оправдание. Ведь Вы же приехали, прочитали, почувствовали родство. Теперь мы не в беспросветном колодце живём. Самим людям русским надо осознать: есть восточнославянская, общерусская цивилизация. Она начинается с нас, с Закарпатья, и тянется до Аляски! Её взрывают извне, охаивают, унижают внутри, но сам человек, если он не утратил этого звания, должен ощущать свою принадлежность великой цивилизации. Увы, такого понимания сегодня в России нет. Почему у американцев есть тут интересы? Двести разнообразных фондов и центров создали. Русские — ни одного. Через нас проходят все нефтегазовые потоки. Внедряйтесь, чтобы хотя бы их охранять. Ведь начнутся скоро провокации, претензии, если оно так и дальше пойдёт. Да у нас тут сотрудники вашего ФСБ должны мороженое продавать! Вмешивайтесь — тут кровные интересы России. Не понимают!

Какие у нас санатории, красоты и минеральные источники! Почему ваши богатеи только в Лондоне особняки покупают да в Карловых Варах всё скупили? Они просто неграмотные, не понимают, что ближе есть золотое дно, есть братья и соратники.

— Да о каких братьях Вы говорите, батюшка? Абрамовичи да фридманы в Лондоне собственность покупают, а необразованные нувориши в Карловых Варах. Они слышали, что это — престижно и надёжно.

— Закопать в глину таких граждан России! Нет у России русского взгляда. Есть те, кто реально правит, и есть бедный русский народ. Но существуют же официальные лица, которые обязаны быть дальновидными патриотами… Создали у вас фонд “Русский мир”, повесили на сайте похвальбу, что оказали помощь русинской школе. Где эти деньги? — учебный год давно начался! Но мы особых прямых вливаний и не ждём — вы проявите понимание, заинтересованность, поддержите информационно и политически. Вот Владимир Путин сказал, что Россия к Украине претензий по границам не имеет. Но ты хоть добавь, что здесь живут разные народы. В том числе русские, которых лишают права на язык и телевидение. В том числе русины, которые готовятся отметить 100-летие русинской автономии и 75-летие русинской федерализации. Ведь в Чехословакии три гимна официально исполнялось!

Вмешивайтесь — тут кровные интересы России. Не понимают!»

Вот такие две принципиальные, две непримиримые позиции царят в Украине: «Оставьте нас в покое!» и «Вмешивайтесь, вникайте!». Каждому русскому православному человеку понятно, что должна выбрать российская власть.

Вернёмся к началу Луцкого прорыва. Летом 2013 года приехал снова на Волынь, в Луцк и в село Цумань, откуда начала бои 8-я армия и где сохраняется памятный знак на кладбище героев-брусиловцев. Жаль, что Россия в юбилейном году не планирует поставить там памятник легендарному командующему Юго-Западным фронтом — общественность, я уверен, поддержала бы. Хотя и протестующих было бы полно: ведь и в украинских учебниках по истории для старших классов Луцкий прорыв трактуется как агрессивный и захватнический, якобы пошатнувший самостийность тех, кто был под австрийским имперским каблуком.

Но с нынешней незалежной Украиной атлантисты не церемонятся. Вот наглядный пример. Книга моя начинается с упоминания о дне 11 ноября 1918 года, когда умолкла канонада Первой мировой. Этот день отмечается во многих странах-участницах и победительницах. В Лондоне на Трафальгарской площади тысячи человек приходят почтить память своих павших соотечественников. Вот и в Киеве — столице Украины, где разворачивались главные сражения во время Брусиловского прорыва, посольство Соединенного Королевства тоже не прошло мимо знаменательной даты — 95-летия окончания Первой мировой войны. Диппредставительство Великобритании во главе с послом Саймоном Смитом явилось в столичный парк Вечной славы. Компанию им составили французские, итальянские и американские коллеги, а также представители некоторых других государств. Особенно много среди них было военных, что понятно, — день-то окончания Первой мировой.

Поучаствовали в этом мероприятии представители Минобороны и Генштаба ВС Украины. Выстроился и почетный караул, который занимался возложением цветов к Вечному огню. Помимо этого были две минуты молчания (у англичан так принято) в честь погибших, богослужения, которые отправляли представители разных конфессий, ну и еще господин посол толкнул речь. Но что-то не позволяет вещать об этом торжественно, потому что теплая компания (иначе не скажешь) явилась в мемориальный комплекс, посвященный героям Великой Отечественной войны, для того чтобы помянуть солдат… Антанты.

Сайт Министерства обороны Украины описал всё на полном серьезе, а многие жители и журналисты возмущались, хотя и не думали говорить ничего дурного об участниках Первой мировой войны, были готовы склонить голову перед их памятью. Но вот к господам дипломатам стран, входивших в Антанту, возникли вопросы и претензии. Случившееся можно назвать недоразумением, но в нём, пожалуй, кристально ясно отражается пренебрежительное отношение европейских «старших партнеров» к Украине. Это и прежде особенно не скрывалось, однако так по-хамски, так цинично относиться к памяти наших героев европейские дипломаты, пожалуй, себе еще не позволяли. Получается, что им совершенно наплевать, солдаты какой войны похоронены в Парке славы, — Первой мировой или Великой Отечественной. Причем разобраться в этом вопросе было совсем просто — загляни в любой путеводитель, зайди на сайт, спроси у вменяемого гражданина.

И уж конечно, нет никакого повода для гордости украинских военных: они первыми должны были указать на это, мягко говоря, несоответствие. Но господа-товарищи офицеры и генералы невозмутимо отстояли церемонию, будто бы так и надо. А вот представьте себе, если бы вдруг посольство Украины или России решило почтить память наших «афганцев» и устроило бы это у монумента… британским артиллеристам, погибшим в 1914–1918 годах (есть такой в лондонском Гайд-парке). Чем бы все кончилось? Над этими дипломатами потешались бы вовсю, а СМИ отыгрались бы по полной!

Конечно, в Киеве-столице, как и во многих городах самых памятных сражений, нет мемориалов в честь Первой мировой. А вот в Венгрии, особенно в бывшей Трансильвании, каждый городок такой памятник обихаживает. В Будапеште их несколько. Ещё в начале февраля 1917 года в венгерском парламенте — одном из красивейших в мире — обсуждался законопроект об увековечении памяти героев войны, по которому выступал известный деятель Михай Каройи. Но зато в Киеве на Лукьяновском кладбище, имеющем, между прочим, статус заповедника, немало могил офицеров той войны. Среди них есть и такие легендарные личности, как лётчик Петр Нестеров — основоположник высшего пилотажа, автор знаменитой петли, первым применивший воздушный таран. Он родился в Нижнем Новгороде, а погиб в 1914 году над просторами Галиции, протянув ещё одну нить общности. В 1914 году на месте гибели Петра Нестерова у городка Жолква (с 1951 по 1992 год — г. Нестеров) был сооружён монумент. Позднее, в 1980 году, здесь был построен мемориал памяти героя-авиатора: памятник с мёртвой петлёй, заканчивающейся символическим взлётом вверх реактивного самолёта, и небольшой музей. Мемориал был расположен на дороге Жолква — Рава-Русская в населённом пункте Воля-Высоцкая. В 1990-е годы имя лётчика у городка отняли, а музей по воле националистов был заброшен и разграблен. Об этом написала с горечью русская галичанка, член Союза писателей России Светлана Демченко, приложив потрясающие фотографии небрежения и запустения… Но в Киеве-то могила осталась — неужели нельзя было отдать почести здесь? Рядом с Нестеровым покоится другой наш ас — Евграф Крутень, повышавший свое мастерство во Франции, удостоенный Военного креста этой страны. Ее офицеров было бы логично увидеть у могилы капитана Крутеня. Или общерусские реальные герои той войны не нужны — был бы Вечный огонь да парадный монумент. А в честь каких солдат и кем он возведён? — наплевать с днепровских круч!

Главу эту хочется закончить словами Александра Блока: «Куликовская битва принадлежит к символическим событиям русской истории… Разгадка их еще впереди». Думаю, что то же самое можно сказать и о Брусиловском прорыве. Он ещё аукнется и даст силы для нового рывка. Куда — посмотрим… В Луцке я пришёл на автобусную станцию, чтобы поехать в Цумань, о которой мне рассказал директор Музея боевой техники Игорь Пасюк. Перед этим был в городском управлении культуры, представился как русский писатель и журналист, но никто мне, конечно, помочь с транспортом не предложил. Ладно, мы люди не гордые — тем более, что в дороге случаются запоминающиеся встречи. Взял билет до Цумани, сел в буфете чаю выпить, вдруг подошла скромная женщина и говорит: «Я за вами стояла, слышала, что до Цумани. Доберитесь обязательно до рощи, где остатки брусиловских траншей. Мы там в детстве всегда бегали и слышали вечером голоса над окопами».

— А вы кто — учительница, краевед?

— Нет, простой почтальон…

Добрался до села, пришёл в контору лесного хозяйства-заповедника, и лесники меня подбросили на «газике» до кладбища, до оплывших траншей и брустверов. Их тут — не счесть… И сегодня, когда уж «свидомые украинцы» совсем достают своими кощунственными и разрушительными действиями, мне начинает казаться, что я слышу те самые голоса над окопами.