Послесловие

I
Осада неба

Сердец отчаянная троя

Не размела времен пожар еще,

Не изгибайте в диком строе,

Вперед, вперед, вперед, Товарищи!

Эй, эй! Один склоняет веки,

Хватая день губами мертвыми,

Взвивайте горы, грозы, реки –

Он наш, он наш, он вечно горд вами!

Эй, эй! Он брат нам, брат нам, брат нам

Его, его земель и прав длинна…

Не будет здесь на ветре ратном

Его дыхание окровавлено.

Увидите: на море это

На сухопутье и на воздухе!

Такая ль воля – не допета,

Пути ль не стало этой поступи…

Гляди, гляди больней и зорче,

Еще, еще, еще на мир очуй,

Мы бьем, мы бьем по кольцам корчей,

Идем, идем к тебе на выручу.

II

«Бубен» может быть первый звук удара подросшего человечества – в неизбежное.

Звук этот верно очень слабый, еле слышный чужому уху: ведь сомлевшая во сне роста рука еще не изловчилась, не приноровилась. Вы его наверное и не услышите. Вы ведь землею беспутной лежите под несущейся в схватку первою сотней. Вам обидны еще удары копыт по вашим лицам – удары вовсе не в обиду вам нанесенные. Вы еще слишком заняты этой обидой, вы разбираетесь во множестве мелькнувших подков и говорите: «Он не нашего роду – эти бьющие нас по ушам и носам и не имеющие нашего вида – т. е. даже права равенства». И в вашей обиде о праве вы не посмеете услушать где-то вдали с крыла затрепетавшего, взброшенного бубна.

Бубенщик выбит из седла на скаку: из рук его вылетел Бубен, покатился, покатился и обернулся маленьким веночком на могилу.

В этот год, когда редко у кого нет счета со смертью можно ли спокойно говорить о ценности стихов с ней воевавших? Нет – они бесценны!

Потому, что о них нельзя уже торговаться.

За них только можно купить немного ВЕЧНОЙ ВЕСНЫ, остановившейся в своей походке: Божидар умер 20-ти лет.

Он был всегда немного сумрачный, но веселый, очень любил солнце, упрямый в труде, верный в словах и был очень, страшно добрый.

Доброту нельзя убить ни отчаяньем, ни насмешкой. Её может опрокинуть только сзади подкравшаяся смерть.

Мы её и проклинаем за него.

Бубен же, ставший веночком, мы красиво украшаем и кладем на книжные полки – пыльные кладбища человеческих мыслей, чтоб его свежестью, отомстить ей, показать ей как мы её ненавидим.

Тем же, кто нескоро еще прибудут из будущего и победив её, сделают полезным домашним животным – мы говорим: «Был среди нас юноша расшибишийся на всем скаку в начале великой битвы со смертью». Сверкающие сабли нашей закаленной ненависти поднялись как волосы от ее близости, когда он уронил свой «Бубен». Загоритесь же и вы гневом к ней и впрягите её в тяжелый плуг вашего ума, хлеща и понукая, покуда не взроет она землю под новое племя, бесясь от принудительной работы на отмщающих победителей.

Николай Асеев

1916 г. март.

Загрузка...