Будем знакомы: Я – молоко!

Куда спрятали молоко?

В огромном приемном цехе все было белоснежное – стены, выложенные белым кафелем, в солнечных зайчиках, белые потолки, белые трубы. И десять большущих белых, как сахар, баков. Их здесь называют танками. Но я с недоумением смотрела вокруг: а где же молоко?

Правду скажу, я огорчилась – думала течет в приемном цехе сказочная молочная река. А потом устыдилась. При чем тут сказки? Это ведь завод-автомат. Умные машины спрятали молоко-недотрогу в танки, трубы, аппараты. И хитро управляются с ним.

Завод-автомат работал сосредоточенно, неторопливо. Тук-тук-тук!… – стучало за стеной. Это мотор перегонял молочную реку из танков приемного цеха в аппаратный.

И вот я в громадном светлом зале. Иду мимо больших, серебристых, круглых как шары очистителей. Молоко по трубам течет в очистители. Выходит из них еще белее и чище. И рекой плывет дальше, держит путь к пастеризаторам.

Всех важней на заводе стальные пластинчатые шкафы – пастеризаторы. Благодаря им и молоко называют пастеризованным. Стоишь возле пастеризатора и вспоминаешь городок Лилль и.великое открытие Пастера. А пастеризатор чуть слышно гудит. Это внутри, между тонких пластин, нагретых паром, течет молоко. Жарко ему, ох как жарко! Термометр показывает +74 градуса. Не закипеть бы, не испортить белков, не растерять витаминов. Но завод-автомат начеку. Тук-тук-тук… – стучит мотор. Прошло двадцать секунд. Пастеризатор обезвредил, убил микробы, и ртуть на градуснике падает. Пластины пастеризатора стали холодные. Свежо молоку, как бы не замерзнуть. Но ртуть останавливается и показывает +4 градуса. Прохладная река течет к толстым белым танкам храпения.

Чистое пастеризованное молоко наполняет танки, булькает… Словно говорит: «Теперь отдохну».

Но отдыхать-то и некогда! Молоко требует цех разлива.

Две проворные машины хозяйничают там. Одна моет бутылки и ставит на ленту конвейера. Конвейер торопится, везет чистые бутылки к другому автомату, вроде карусели с кранами. Подъедет бутылка к нему. Кран откроется. И тут наконец впервые на заводе увидишь молоко! Вот оно, наше вкусное, наше хорошее…

Только оно уже в бутылке. Уже закупорено блестящей шапочкой. Не пролезть вам,, микробы-невидимки, в молоко. И не пробуйте!

А конвейер опять спешит, везет бутылки к выходу. Где тут ваши, читатель? Где Танина, Петра Петровича? И моя… Разве отыщешь! Завод-автомат выпускает их тысячами ежедневно.

Мы будем пить его некипяченым. Тут за него ручаются.

Вот снимают бутылку с ленты конвейера. Это контрольная. Ее отправят в лабораторию. Проверят, вкусно ли молоко. Обязательно подсчитают, сколько в нем бактерий.

Микробов тут преследуют с ожесточением. Ватным томпоном снимают мазки с аппаратов, стен, пола. С халатов и рук. Даже воздух не оставляют в покое. Сквозняки и те на подозрении. В дверях стоит бактериолог и ловит ветерок в чашку с питательной смесью – от нас, микроб, не спрячешься!

А полы, стены поливают из шлангов. Гонят струей каждую пылинку. Полы мокрые, поэтому и ходить приходится в бутсах с деревянной подошвой.

Раз в неделю завод-автомат останавливается. Только не отдыхать. Опять моется, ополаскивается… Такой он чистюля! А между тем на заводе, где беспощадно преследуют невидимок, есть целая кладовая… микробов!

– Пойдемте туда! – предложил старейший работник завода.

Мы отправились разыскивать кладовую с микробами, а по дороге мой провожатый неторопливо рассказал еще одну интересную историю о молоке.