Будь со мной нежен

7

Из палаты меня не гнали, и я осталась рядом с отцом. Дождалась, пока он уснёт, и перебралась в кресло у окна. Было почти утро, и город начинал просыпаться.

Я думала, стоит ли мне заехать домой, принять душ и переодеться перед встречей с Борисовым. О том, чтобы проигнорировать его предложение, речи больше не шло. У меня просто не осталось выхода. Придётся отдаваться на милость этого маньяка. Хотя, какая там милость…

Я решила, что не поеду домой. Не хотелось наряжаться или краситься для Вадима, на мой взгляд, он не заслуживал таких усилий с моей стороны. Какая разница, как он будет надо мной измываться – с косметикой или без неё?

Уж лучше я подольше побуду с отцом. Кто знает, как всё сложится. Может, Борисов запрёт меня в номере на месяц и выбросит одежду, чтобы точно никуда не убежала.

Приборы тихонько пикали, убаюкивая. И я сама не заметила, как меня сморил сон.

Проснулась от движения. Возле отца суетилась молоденькая медсестра, вводя что-то в капельницу из шприца.

Я достала из кармана телефон и ужаснулась. Была половина восьмого. Под недоумённым взглядом девушки я подскочила в кресле и, мельком глянув на отца, помчалась к выходу.

Звонить Сергею Ивановичу уже не имело смысла – не успеет даже сюда добраться. Как и вызывать такси – улица стояла в обе стороны. К счастью, в двух кварталах от больницы располагалась станция метро, и я рванула туда.

Давно я не была одна на улицах города, а тем более, не мчалась как угорелая, боясь опоздать к назначенному времени. Если он не дождётся и уйдёт… Если я подведу отца и потеряю компанию только потому, что проспала…

В метро я забежала в состоянии близком к панике. Представляю, как выглядела в глазах окружавших меня людей – растрёпанная, с раскрасневшимся от бега лицом. Огибая движущиеся преграды, я протиснулась к одной из касс. В очереди передо мной стояло три человека, но от окошка каждый отходил прямо-таки спустя вечность. По эскалатору я тоже бежала, рискуя споткнуться и сломать себе шею. Сумела втиснуться в уже собиравшийся отходить вагон. И только внутри него позволила себе отдышаться. Теперь у меня появился шанс успеть на неожиданно оказавшуюся самой важной в моей жизни встречу.

Расстояние от метро до гостиницы я тоже преодолела бегом. Уже выскакивая из-за угла, заметила, что у входа никого не было. Я прислонилась к стене, чтобы отдышаться. В горле першило из-за морозного воздуха. Но не это меня пугало. Страшась узнать правду, достала из кармана телефон.

8:04

Я опоздала…

В отчаянии я сползла по стене и опустилась на обледеневшие плиты крыльца. Ну вот и всё…

Я подвела всех. Моя семья потеряла компанию. Через два дня фамилию Герер будут трепать все таблоиды, радуя публику нашим банкротством и вывешиванием грязного белья.

Значит, у меня остались только эти выходные…

Я решила, что заеду домой принять душ, переодеться и снова отправлюсь к отцу. Поддержу его хотя бы тем, что буду рядом.

Начала подниматься, придерживаясь рукой о ледяную стену гостиницы, и заметила, что стоявший на парковке автомобиль поморгал мне фарами. Я замерла, глядя на чёрную машину и пытаясь разглядеть сквозь стекло водителя. Но в неосвещённом салоне видела только, что кто-то сидит за рулём.

Он потерял терпение и нажал на сигнал. Резкий звук заставил меня подпрыгнуть. Я быстро поднялась на ноги и направилась к автомобилю.

Сердце замирало. С одной стороны было радостно, ведь он всё-таки меня дождался. А с другой… Что теперь будет? Борисов говорил о полном подчинении, значит ли это, что он будет унижать меня как вчера? Или придумает что-то ещё более страшное для моей гордости?

Стекло на пассажирской двери опустилось, открывая мне вид на раздражённого Вадима.

– Ты слепая? Или глухая? Мне долго ещё ждать?

«Ну вот, началось», – подумала я и открыла дверь.

Лишь оказавшись в салоне автомобиля, я поняла, как сильно замёрзла моя бедная попа, пока сидела на ледяных плитах. Вадим включил подогрев сидений, и ягодицы начало пощипывать от перепада температур.

Несколько минут ехали молча. Я сидела, не шевелясь, и смотрела на дорогу перед собой.

– Ты опоздала, – сказал Борисов, когда мы приблизились к выезду из города.

Я промолчала. Что тут скажешь? Это очевидно – я опоздала.

– Я хочу услышать причину и твои извинения. – голос звучал ровно, но я уже знала, что дольше испытывать его терпение не стоит.

– Извините, мне жаль, что вам пришлось ждать… целых четыре минуты. – сказала и тут же прикусила язык. Но было уже поздно, его глаза сузились. Глянув мельком на его лицо, я надавала себе мысленных тумаков. Вот зачем дразнить тигра, находясь рядом с ним в клетке?

– Причина? – он произнёс это, почти не разжимая губ.

– Я проспала… – мне не хотелось посвящать его в подробности моей семейной драмы. Но когда его лицо ещё больше помрачнело, я подумала, что нужно дать чуть более развёрнутое объяснение. – У отца случился инфаркт, я всю ночь провела в больнице, ну и… проспала.

Он ничего не ответил. А я опасалась слишком часто на него смотреть, предпочитая уставиться в окно. Не хотелось даже спрашивать, куда он меня везёт – было всё равно. Лишь бы отец выздоровел. Я уверена, мысль о том, что «Герер» останется в нашей семье, поспособствует улучшению его здоровья.

Мы уже отъехали достаточно далеко от города. Трасса здесь была плохо расчищена, приходилось двигаться по колее, проделанной предыдущими машинами. По обе стороны от дороги располагался заснеженный лес. Ветви елей прямо-таки изнемогали под тяжестью снега. Но было красиво. Если бы рядом со мной сейчас находился близкий человек, я б попросила остановиться, чтобы поваляться в сугробах или поиграть в снежки…

– Я забуду о твоём опоздании, если ты наконец нормально отсосёшь. – его слова выдернули меня из задумчивости.

Что?!

Голос был ровным. Я повернула голову и снова посмотрела на Вадима. С ним я не была ни в чём уверена. Он хочет, чтобы я делала это сейчас? В движущемся автомобиле?

– Мне долго ждать? – он даже не повернулся ко мне, продолжая смотреть холодным взглядом на такой же холодный зимний пейзаж.

Я дала себе пару секунд для глубоко вдоха и потянулась к его ширинке. Отключила все эмоции. Гордость и самоуважение мне сейчас ничем не помогут.

Вадим чуть отодвинул назад водительское кресло, чтобы мне было удобнее достать его член из штанов. Он был уже на взводе. Значит, мысль о минете в движущейся машине его заводила. Я оттянула его боксеры вниз, освобождая мошонку, и припала к ней губами. Втянула в рот одно яичко, слегка потянула, посасывая. Услышала судорожный вздох. Выпустила изо рта первое и принялась за второе.

– Возьми его в рот, – велел Вадим охрипшим голосом.

Я немедленно подчинилась, стараясь втянуть его на максимальную глубину. Борисову нравилось то, что я делаю. Он слегка подавался бёдрами мне навстречу, чтобы сделать соприкосновение максимальным.

Неожиданно он оттолкнул меня обратно на пассажирское сиденье. Я подняла на Вадима недоумённый взгляд. Что я сделала неправильно?

– Снимай джинсы, – вдруг велел он.

Я сглотнула. Значит, минетом я не отделаюсь. Сейчас он остановится на обочине и отымет меня в ближайшем сугробе.

Я расстегнула молнию, приподнялась, спуская джинсы до колен.

– И трусы! – он даже не смотрел на меня.

Привстала ещё раз, и трусики присоединились к джинсам.

– Ниже!

Эти отрывистые команды очень нервировали, потому что я не понимала, чего он хочет от меня добиться. Скорость Борисов не сбавлял, а значит, перепих в сугробе в данный момент не планировал.

Я спустила джинсы до самых сапог и вопросительно посмотрела на него.

– Ноги шире!

Он облизал пальцы правой руки и потянулся ко мне. Он первого прикосновения я вздрогнула, хотя его рука была тёплой. Пальцы раздвинули складочки и прошлись между ними.

– Потекла, – с ухмылкой констатировал он.

И это была правда. Тело предавало меня, чутко реагируя на его прикосновения. Вадим проник внутрь. Сначала одним пальцем, затем добавил к нему второй. Мне стало горячо. Я сдерживала дыхание, не желая демонстрировать ему, насколько меня возбуждают его прикосновения. Тем более пальцы добрались до самой чувствительной точке и начали массировать её.

Я почувствовала разочарование, когда он внезапно убрал пальцы. Едва не застонала от досады.

Борисов поднёс руку к моему лицу.

– Понюхай, – велел он.

Я послушно втянула запах моего возбуждения – немного терпкий, чуть-чуть пряный. Запах самки, готовой отдаться самцу.

– Открой рот.

Я разомкнула губы и позволила его пальцам проникнуть внутрь.

– Пососи их, – его голос стал низким и хриплым. Вадима самого заводило то, что сейчас происходило.

Во рту у меня пересохло, и я провела языком по его пальцам, прежде чем обхватить их губами, проводя по их длине, то всасывая в себя, то выпуская наружу.

– Вкусно? – спросил он своим низким голосом.

– Да, – ответила я и обнаружила, что тоже охрипла от возбуждения.

Он убрал руку и вернул её на руль. Мне уже не требовалась подсказка, я снова склонилась над его пахом.

Теперь, возбуждённой, мне самой хотелось взять его член в рот, он казался мне притягательным и манящим. Я склонилась над ним, упираясь обеими руками в бёдра Вадима.

Провела кончиком языка по головке, чуть дразня. А затем вобрала его в рот. Полностью. Сомкнув губы у самого основания.

Я сама была заведена, преграды рухнули. Его орган упирался мне в горло, уже не вызывая ни малейшего дискомфорта. Напротив, доставляя удовольствие своей твёрдостью, вызванной моими действиями.

Вадим ритмично двигал бёдрами вверх, задавая ритм. Я насаживалась ртом на член, не думая ни о чём, лишь чувствуя, как разгорается пожар между с силой сжатых ног.

– А-а! – вскрикнул он.

Извержение для меня снова было внезапным. Мне в глотку ударила струя раскалённой лавы. Я изо всех сил стиснула член губами, чтобы не выпустить изо рта. А он всё изливался и изливался, заставляя меня сглатывать горькую сперму, пощипывающую ранку на внутренней стороне губы, разбитой вчера вечером этим же человеком.

От этого воспоминания моё возбуждение тут же прошло. Держать во рту начинающий обмякать член стало неприятно. Сперма была отвратительной на вкус. Я сделала над собой усилие и выпустила его орган изо рта, сохраняя семя внутри.

Сглонуть никак не могла. Было слишком противно. Я прятала лицо у мужчины в паху, чтобы он не видел моего скривившегося лица. Но Вадим оттолкнул меня рукой, возвращая на пассажирское сиденье.

– Глотай! – приказал он ледяным тоном, в котором не было и намёка на только что обуревавшее его возбуждение.

Я сглотнула, вытерла рукавом губы и подняла на него глаза. Теперь я точно знала, что испытываю к этому человеку – ненависть.

Но взгляд Вадима был таким же ледяным, как бегущая сквозь лес дорога. Ему было совершенно плевать на мои чувства.

Год – это слишком долго. Смогу ли я выдержать такое и не сломаться? У меня не было ответа на этот вопрос…

Борисов убедился, что я проглотила всё, чем он наполнил мой рот, и тем же спокойным голосом сказал:

– Застегни мне брюки.