Хозяин тихой заводи

В подводной норе, вход в которую закрывали густые водоросли, что-то зашевелилось и громко вздохнуло:

— О-хо-хо! — И ещё раз: — Охохонюшки!

Это проснулся хозяин лесной заводи Барбула.

Едва раскрыв глаза, он почувствовал себя неважно. Чего-то не хватало старому, а чего — он и сам понять не мог.

Может, кто-то ночью проник в его жилище и утащил какие-нибудь драгоценности?

Барбула поднялся и насторожённо огляделся. Все драгоценности были на месте.

Старое ведро без ручки — вот оно.

Сапог с отвалившейся подмёткой тоже был цел.

Кровать… Барбула подпрыгнул на постели, и пружины под ним жалобно заскрипели. Он улыбнулся: его пружинная кровать, единственная в заводи, тоже была тут. Правда, люди, которые выбросили её в реку, поговаривали, будто это и не кровать вовсе, а старое, ни на что уже не годное шофёрское сиденье. Но что эти люди понимают? Вот если бы они жили под водой — тогда небось по-другому заговорили бы!

Взгляд Барбулы остановился на стопке этикеток от консервных банок. И какие же красивые заморские рыбы нарисованы на них!.. В детстве Барбула мечтал превратиться в одну из таких рыб и отправиться в плавание по морям и океанам. Но с тех пор прошло уже невесть сколько времени, а он как был, так и остался обыкновенным водяным. И только этикетки напоминают ему о давней мечте.

«Постой-постой, — подумал Барбула. — А где же зеркало?»

Обломком старого зеркала водяной гордился ещё больше, чем этикетками. Он прямо глаз с него не сводил. Обычно, проснувшись, принимался внимательно разглядывать в зеркале своё отражение.

Но как ни старался сегодня Барбула, а ничего, кроме расплывшейся головы, похожей на сморщенную дыню, рассмотреть не мог. Дыня эта была приставлена к большой круглой тыкве бледно-зелёного цвета.

Странно…

Барбула вертел зеркало так и этак, но тыква продолжала оставаться тыквой, а дыня — дыней. И он догадался протереть зеркало пучком мягких водорослей.

Ну вот, теперь, кажется, всё в порядке. На Барбулу приветливо взглянуло его собственное ненаглядное лицо. Конечно, для постороннего глаза оно, как и прежде, больше всего походило на сморщенную дыню, только теперь на ней ухмылялся широкий, почти лягушачий, рот. Из-под густых синих бровей сияли два круглых зелёных зрачка.

На дыне топорщился широкий приплюснутый нос, который напоминал фиолетовый нарост на дереве. Верхнюю губу подпирали два рыжих кривых клыка.

«А я ещё ничего, вполне симпатичный, — с удовольствием подумал он. — Может, и не писаный красавец, но очень даже пригож…»

Барбула любовно прислонил зеркало к дырявому сапогу. И тут вдруг понял, что же именно его тревожило.

Недавно в больших белых домах, которые стояли неподалёку от его заводи, поселились дети. И никто из жителей заводи и леса не знал, надолго ли они поселились и что собираются делать. Пришлось послать на разведку своего сына Бухтика. Ушёл Бухтик вчера, хмурым дождливым утром, которое водяным было больше всего по сердцу. В солнечные-то дни они и носа не могли высунуть из воды: жаркий, сухой воздух был гибельным для них.

Но прошло и утро, и вечер, и ночь прошла, а сын всё не возвращался.

«Неужели с ним что-то стряслось?» — с ужасом подумал Барбула и поспешно выбрался из жилища. Во что бы то ни стало нужно разыскать Бухтика. Во что бы то ни стало!

Загрузка...