Букет из Оперного театра

Глава 3

Прима-балерина Ксения Беликова. В кабаре «Ко всем чертям!» Тайна нового владельца. Красавец-актер Петр Инсаров. Отвратительное предложение

Ксения Беликова, прима-балерина Одесского оперного театра, нервно расхаживала по своей гримуборной, картинно заламывая руки. За ее действиями с легкой усмешкой наблюдал директор кинофабрики Дмитрий Харитонов. На весь театр прима Ксения Беликова давно была известна своим эгоистичным, вздорным характером. И директор Оперного давно под шумок смылся, предоставив Харитонова его собственной судьбе.

Но Дмитрий был стреляным воробьем и совсем не таким человеком, которого можно было с легкостью сбить с толку. И для того, чтобы выбить его из колеи, потребовалось бы нечто большее, чем истерика капризной балерины.

– Я не знаю… Нет, я знаю, но не могу сказать… я не знаю… знаю, но не скажу… – Ксения Беликова заламывала руки и, изображая приближающуюся истерику, внимательно следила за каждым своим жестом, насколько красивым он выходил, – в самом деле… это настолько неожиданно… Как снег на голову… я не знаю… нет, я знаю… или я не знаю, что вам сказать…

Харитонов молча внимательно наблюдал за грациозными жестами балерины, пряча во взгляде усмешку.

– Третьего дня в театре был германский генерал… генерал Кош… Ах, он так восхищался мной, так восхищался! – Беликова картинно закатила глаза. – Ах, он подарил мне браслет с бирюзой! А его адъютант привез в гримерку для меня ящик шампанского. Зачем мне уходить из театра? Здесь мною восхищаются! Я – королева сцены, здесь мне сопутствует успех! Зачем уходить королеве?

– Я не предлагаю вам никуда уходить, – терпеливо произнес Харитонов. – Вы как и прежде будете служить в театре. Будете репетировать и выступать на сцене. Все, что от вас потребуется – это несколько часов по утрам, чтобы заменить главную героиню и закончить съемки финальных сцен фильма. Это не большой труд. А вот успех будет большой!

– Ах, что же вам сказать… Это так неожиданно… Я боюсь, право, – вздыхала Беликова.

– Вам нечего бояться. Фильм практически завершен. Осталось доснять несколько финальных сцен. Вы идеально подходите.

– Но мое имя будет в титрах? – даже изображая нервную дамочку, Беликова не теряла крепкой деловой хватки. – И я буду звездой фильма? Единственной звездой? А на гонорар не повлияет то, что я снимусь только в последних сценах?

– Ни в коем случае! Вы получите всю оговоренную сумму гонорара, – Харитонов начал с последнего вопроса, – и ваше имя будет в титрах. Вы будете единственной звездой фильма. Вы также станете представлять фильм сотрудникам прессы. Все это очень выгодно отразится на вашей карьере.

– Но в фильме уже снималась другая актриса… – Беликова насупилась, – эта Карина…

– В памяти зрителей останутся только последние сцены фильма, – попытался успокоить ее Харитонов, – вы идеально похожи на нее.

Это было правдой. Именно поэтому Харитонов и остановил свой выбор на Ксении Беликовой, чтобы завершить фильм. К тому же у Беликовой было то, чего не было у Карины: будучи талантливой балериной, она умела двигаться грациозно и очень красиво. Ее пластика была как настоящая картина. И Харитонову пришло в голову, что с экрана грациозные, точеные, пластические движения Беликовой будут смотреться как застывшая музыка.

Ксения Беликова была брюнеткой среднего роста, с очень красивой, изящной фигурой и лицом, в котором было что-то скульптурное, в частности, очень ровный нос. Она была более худая, чем Карина, и гораздо красивее. Но стоило надеть ей тот же самый парик, в котором снималась Карина, восточный костюм и наложить грим – и никто не отличил бы этих актрис одну от другой.

К тому же Ксения Беликова была гораздо более опытной актрисой, чем Карина. И Харитонов очень надеялся, что она не растеряется перед камерой, а наоборот, сумеет собраться.

Решение пригласить другую актрису далось Харитонову нелегко. Такой случай не был распространенной практикой. Он экспериментировал. Любой другой хозяин кинофабрики попросту закрыл бы эту картину, списал ее в убытки. Но Харитонов часто шел на сознательный риск и, как правило, выигрывал. Именно поэтому он принял решение снять в конце фильма другую актрису.

Харитонов просмотрел достаточно много претенденток, но балерина Беликова оказалась лучше всех. Она была женщиной точно такого же внешнего типа, как и Карина – южная красавица, знойная брюнетка, экзотика и огонь в одном лице, одесский темперамент – яркий цветок смешения множества кровей – и глаза, поражающие насмерть. Минусом был только характер Беликовой и ее эгоцентризм избалованной примы, привыкшей к поклонению и успеху. Хотя, правду сказать, особого таланта у нее не было.

Поэтому Харитонов едва удержался от того, чтобы сказать о том, что браслет, подаренный германским генералом, был подделкой и дешевкой, ведь этот самый браслет красовался на руке Беликовой, и Харитонов вполне мог его разглядеть. Но он сдержался, не желая портить отношения с будущим всего фильма, даже если это будущее представало в виде самовлюбленной и вздорной женщины.

– Заменить Карину!.. – фыркнула Беликова. – Я знала ее… Карина совсем не умела играть! Странно, что вы вообще пригласили ее в фильм! Этакую корову!

– Вот и покажите, насколько вы лучше ее, – Харитонов был опытным стратегом, – улучшите и завершите ее работу.

Но даже он не мог просчитать все до конца, потому что Беликова вдруг выдала такое, на что у Харитонова вообще не оказалось слов.

– А что, если меня убьют, как вашу Карину? Говорят, у вас на студии завелся убийца!

– Это был несчастный случай, – запнувшись, ответил он. – Дело уже раскрыто, и приняты все меры безопасности. Вам нечего беспокоиться.

– Раскрыто, как же! – фыркнула Беликова. – По городу ходят страшные слухи. Говорят, что кто-то убивает актрис… И делает это специально.

– Пока убили только одну актрису, – парировал Харитонов, – да и то – по чистой случайности, потому что она стала свидетельницей кражи. Так убить могли кого угодно. Не только Карину, но и сторожа, и извозчика.

– Ну, не знаю, не знаю, – Беликова задумалась. – В принципе, отказаться от такого предложения сложно. Я не знаю… Нет, я знаю… Нет, я не знаю, что вам сказать… вы совсем заморочили мне голову… Ах, я подумаю!

– Сожалею, но я должен получить от вас ответ сейчас, – Харитонов был тверд. – У меня денежные расчеты. Завтра утром я должен приступить к съемкам. Это все очень важные дела.

– Ах, меня не интересуют ваши расчеты! – Беликова всплеснула руками. – Неужели вы не понимаете: я актриса! Я творческая личность! Я могу обдумать, потом передумать, потом снова решить…

– Нет, – голос директора дрогнул, и это был единственный раз, когда у него сдали нервы. – Я должен получить ответ сейчас. Если вы отказываетесь, я до утра найду другую актрису!

– Но я не отказываюсь! Просто я должна все обдумать.

– Думайте сейчас. Времени больше нет.

– Ну хорошо… Вы меня вынуждаете, – Беликова заметно кокетничала. – Так надавили на бедную женщину… Хорошо, я согласна.

– Тогда едем! – Харитонов с плохо скрываемым удовольствием вскочил с места.

– Куда? – перепугалась Беликова. – Уже ночь!

– На студию, конечно. Костюмеры ждут. Вы примерите костюм, они подгонят его по вашей фигуре. Мы также подберем грим, наладим свет… С тем, чтобы завтра, с самого утра, приступить к съемкам. Не хочу терять ни минуты времени.

– Нет, я так не могу… И потом, я назначила сейчас встречу… Ко мне придут.

– Это недолго. Я привезу вас обратно к театру.

– Ах, ладно. В театр не надо, лучше сразу домой. Встречу можно и перенести, – она картинно закуталась в цветную шелковую шаль. – Мне так любопытно взглянуть на павильон, где происходят съемки. Я никогда не была на кинофабрике.

– Вы еще привыкнете к этому зрелищу.

Харитонов и Ксения Беликова вышли из опустевшего театра, в котором уже тушили огни.

Лампы вспыхнули под бурные аплодисменты в конце номера, и Таня в сопровождении двух девушек из хора спустилась со сцены. Возле лестницы тут же возникли два дежурных ловеласа из тех гуляк, что проматывали по многочисленным ночным клубам города состояние, нажитое папашами на спекуляциях, и протянули руки Тане. Но она сделала вид, что не видит их, Таня терпеть не могла подобную публику.

В этот вечер в кабаре под броским названием «Ко всем чертям!» народу было немного, и в глаза все время бросались пустые столики. Роль сыграло то, что была середина недели. К выходным кабаре всегда заполнялось на все сто. И программа до выходных была попроще – цыганский хор, кордебалет, пантомима да дешевый фокусник, выпускающий из цилиндра голубей. В выходные же она состояла из гораздо большего количества номеров, и в концерте участвовало множество девушек-статисток из Оперного театра.

Как уже упоминалось, несмотря на политическую нестабильность и хаос сменяющихся властей, Одесса была столицей кабаре, кафе-шантанов и многочисленных ночных клубов, открывающихся на каждом углу. Люди желали веселиться изо всех сил, словно стремясь отодвинуть от себя нависающую тень черной беды, будто волшебный эликсир, заливая в себя немыслимое количество бокалов с шампанским, как будто шампанское в кабаре было святой водой, способной защитить от разорения, беды и смерти.

Кабаре «Ко всем чертям!» было создано в самом модном стиле. Открыл его заезжий предприниматель из Баку по имени Тофик, с трудом, сквозь все фронты, добравшийся до Одессы. Но поскольку в городе существовало негласное, но твердое правило, что все развлекательные заведения открывались под присмотром Японца, то во всех них всегда существовал второй, тайный компаньон из криминального мира, контролирующий всю работу и получающий свои проценты.

Компаньоном Тофика стал Туча, именно он негласно управлял кабаре. И так как Туча отлично умел держать язык за зубами, никто в кабаре не знал о том, кто такая Таня и кто именно скрывается под маской скромной артистки из цыганского хора.

Люди Тани почти постоянно находились в зале. А если в кабаре и случались досадные недоразумения, например, дамы «теряли» в дамской комнате дорогостоящие драгоценности или подгулявший купец «случайно» расставался с крупной суммой денег, бумажником, набитым деньгами, Тофик очень убедительно умел объяснить, что все это веяние времени, что грабежи и неприятности сейчас происходят на каждом шагу, и что у них дела еще обстоят лучше, чем у других.

В цыганском костюме Таня смотрелась очень эффектно. Ей нравилось выступать. Она даже с удовольствием плясала цыганские танцы, которым ее научили так же, как и остальных девушек, и часто в мечтах представляла себя настоящей артисткой. И даже звездой, за которой бегают толпы поклонников по всему городу, а афиши с ее портретом расклеены на каждом шагу.

Но у Тани совсем не было ни времени, ни возможности серьезно и упорно заниматься артистической карьерой. В кабаре постоянно были дела. То на огонек забредет сиятельная графиня из Санкт-Петербурга с фамильными изумрудами. То крупный биржевой аферист придет отмечать миллионную аферу с бумажником, где находится этот самый миллион. То бывшая горничная, а теперь открытая содержанка крупного банкира явится в кабаре похвастаться своими новенькими бриллиантами… Словом, дел у Тани и у ее людей было невпроворот.

Тофик догадывался, что с Таней все обстоит не так просто, как выглядит на первый взгляд. Особенно когда видел, как следом за ней ходят несколько бандитов с наганами, оттопыривающими кожаные куртки. Но он был слишком умен, чтобы задавать вопросы, тем более человеку Японца Туче. А потому молчал, стараясь держаться от Тани подальше.

Таня спустилась со сцены, но не пошла в гримерную, а села за столик к Туче, который был занят подсчетом колонок цифр. Тот любезно подвинул ей стул и налил бокал шампанского. Таня стала оглядывать полупустой зал.

Внезапно ее внимание привлекла компания, сидящая за одним из столиков возле сцены. Трое серьезных мужчин. Одеты дорого, представительно. На столике нет спиртного, только тарелки с едой и чашки с кофе. В одном из них Таня узнала крупнейшего биржевого спекулянта, промышлявшего ворованными медикаментами. Он был постоянным посетителем кабаре, но, как правило, приходил с различными девицами. Второй был незнаком, но, судя по выражению его лица, личностью был совершенно не примечательной. А вот третий…

Никогда в своей жизни Таня не видела мужчины красивее! Изящный брюнет с точеными чертами лица, бархатные глаза, чувственные губы… Такие лица навсегда врезаются в память, особенно женщинам. Они с ума сходят от подобных Аполлонов, в которых нет ни одного внешнего изъяна. Но Таня вдруг подумала, что для мужчины есть что-то неприличное в том, чтобы быть настолько красивым. Кроме того, во внешности его было что-то утонченное, что говорило о художественной натуре. Таня не ошибалась, потому что уже достаточно успела насмотреться на людей искусства.

Тофик шел в ногу со временем, и в кабаре постоянно проводились литературные вечера, на которых выступали модные писатели и поэты, публика на них валила валом.

Но Тане не нравились модные поэты. Они были неряшливо одеты, от них дурно пахло, вместо шампанского они пили дешевое вино и постоянно читали со сцены какую-то чушь громкими, визгливыми голосами. В этой чуши, с точки зрения Тани, не было ни рифмы, ни смысла, и ей было совершенно непонятно, зачем другие люди приходят на них посмотреть.

На таких литературных вечерах бывали также и актеры, и художники. Художники все без исключения были очень злы. Они откровенно завидовали друг другу и страшно ненавидели тех, кому удавалось продать что-нибудь из картин. По внешности они делились на две категории: первые были еще более оборванные и вонючие, чем поэты, а вторые одевались с истинно буржуазным шиком, стараясь перещеголять заезжих купцов. Только, в отличие от купцов, бриллианты в их массивных кольцах были фальшивыми.

Актеры, опять-таки все без исключения, были нарциссы и эгоисты. В отличие от остальных мужчин, они были единственными, кто время от времени смотрелся в карманное зеркальце и страшно переживал, как выглядит их прическа.

Как и художники, актеры были ревнивы к славе, но не были так злы. Они были немного хитрей, старались сохранять друг с другом видимость хороших отношений. Но исключительно для того, чтобы тут же полить мнимого соперника за спиной потоками злословия и грязных сплетен. В отличие от поэтов, актеры всегда выглядели элегантно и очень красиво. Пахло от них дорогими парфюмами, и они никогда не появлялись на публике в несвежей сорочке.

Всего этого Таня насмотрелась за время, проведенное в кабаре. Лично для нее литературные и прочие вечера искусств были гиблым делом – потому что, несмотря на количество людей, публика вся была бедная. У самих же выступающих на всех вместе не нашлось бы и одной золотой запонки. А если и были какие-то камешки, то стекляшки, фальшивки.

Вначале Таня приходила на такие вечера ради развлечения. А затем просто перестала приходить.

И вот теперь в мужчине за столиком Таня безошибочно угадала человека, имеющего какое-то отношение к искусству. И, судя по богатству и элегантности его костюма, это был или преуспевающий художник, или актер.

Внезапно мужчина обернулся, возможно, почувствовав ее пристальный взгляд, и почти в упор уставился на Таню. От выражения его глаз она вздрогнула. И все очарование сняло как рукой.

У него были ледяные глаза. Невероятно холодные, расчетливые глаза, которые вполне могли бы принадлежать какой-то бездушной машине, а не живому человеку. Вообще во всей его внешности, в манерах было что-то очень натянутое и холодное. Казалось, он тщательно играл какую-то особую роль. Но что это за роль, никому не дано было понять.

– Кто это такой? – Таня тронула за плечи погруженного в колонки цифр Тучу. – Ты видел его раньше?

– Этот? Да, знаю. Это Петр Инсаров, актер. Он только три дня назад добрался к нам из Москвы. Разве ты его не узнала?

Ну конечно же! Недаром Таня обратила внимание на его лицо! На самом деле он просто показался ей знакомым. Известный киноактер, не раз смотревший на нее с экрана.

Как и все девушки, Таня обожала кино и старалась не пропустить ни одного нового фильма. Особенно волновали ее красивые романтические истории с трагическим концом. И имя этого знаменитого актера Таня слышала не раз. Странно было видеть его вот так близко, прямо рядом с собой. Но если на экране он казался волнующим мужественным героем, то в жизни выглядел совершенно иначе – по крайней мере, на экране у него не было таких ледяных глаз, которых нельзя представить у живого человека.

– Интересно, что он делает здесь? – задумчиво протянула Таня.

– Сниматься приехал на кинофабрику, что же еще? – Туча пренебрежительно передернул плечами, мол, видали мы таких, и Тане подумалось, как, должно быть, неприятно чувствует себя толстенький коротышка Туча на фоне такого картинного красавца.

– А если в кино сниматься, зачем с этим аферистом сидит? – удивилась она.

– Вот ты у него и спроси! – фыркнул Туча. – Нянька я им всем, что ли?

Таня вдруг страшно заинтересовалась, кто же третий, но, вспомнив, как фыркнул Туча, постеснялась об этом спросить.

– Ты новость слышала? – Туча оторвался от своих бумаг. – Тофик продает заведение.

– Да ты что? – Эта новость была такой, что Таня сразу же забыла о красавце-актере. – А кому? И что теперь будет – все закроют?

– Нет, не закроют, все останется без изменений, – почему-то зло сказал Туча. – Разве что будет больше литературных вечеров. Писателю он какому-то продает, заезжему. Потому все теперь в литературе, а не в деньгах здесь будет. Гембель на голову.

– Разве писатели так хорошо зарабатывают, что могут купить кабаре? – удивилась Таня. Все это казалось ей странным.

– Нет. Это какой-то из бывших. Вроде как получил крупное наследство. Приехал из Санкт-Петербурга.

– А что он написал? И как его зовут? – продолжала любопытствовать Таня.

– А хрен его знает, что написал и как зовут! – выразительно произнес Туча. – Они сейчас все грамотные, что-то пишут! Это вон Тофик знает, он с ним договаривался.

– А что случилось с Тофиком, чего вдруг он решил продать такое прибыльное кабаре? – Таня действительно не понимала этого.

– В Киев решил перебраться. Он, видите ли, женится. На местной барышне. А насчет Одессы она ни в какую. Вот Тофик и переезжает в Киев и продает кабаре. Картина маслом, ни охнуть, ни сдохнуть! – Туча поднял глаза вверх.

– Глупый Тофик, – пожала плечами Таня, но в глубине души не могла не уважать такое решение, принятое из-за любви. Оно было и прекрасным, и вызывало у Тани зависть. Думая о неизвестной девушке, ради которой шли на такие жертвы, она поневоле испытывала тоску и зависть.

Увлекшись разговором с Тучей, Таня не заметила, как красавец-актер поднялся со своего места и оказался рядом с их столиком.

– Мадемуазель, вы позволите угостить вас шампанским? – спросил он.

Увидев актера рядом, Таня вдруг растерялась. А Туча сорвался с места, подобрал свои бумажки и, буркнув, что ему пора, быстро оставил их одних.

– Прошу садиться, – лишь смогла выдавить из себя она. Актер сел, словно только и ждал этого приглашения. На нее тут же пахнуло изысканным ароматом дорогого парфюма.

– Вы просто очаровательны в этом цыганском костюме! – Он вдруг картинно поцеловал ей руку, но от этого поцелуя по спине Тани вдруг прошла какая-то леденящая дрожь. – Вы, конечно, не цыганка?

– Конечно, нет. – Ей вдруг показалось, что он смотрит на нее как-то испытующе, словно изучает ее, но это изучение было совсем недоброжелательным.

– Позвольте представиться: Петр Инсаров, актер.

– Я знаю, кто вы. Меня зовут Татьяна Алмазова.

Возле столика вырос официант.

– Позвольте предложить вам бокал шампанского?

– Спасибо, я не хочу, – Таня вдруг нахмурилась. Что-то в этом человеке отталкивало ее, но что именно, она не могла объяснить. Это было странно, ведь красавец-мужчина – известный актер. Но Таня почему-то чувствовала себя не в своей тарелке. И от этого человека ей было не по себе.

– Тогда, может, кофе, мороженое?

– Спасибо, нет.

– Мы позовем вас позже, – обратился он к официанту, и тот исчез, а Инсаров вдруг как-то неприязненно улыбнулся краешком губ. – Признаться честно, я был удивлен, увидев девушку с вашими внешними данными в массовке цыганского хора. Мне кажется, вы достойны большего. Вы никогда не мечтали сниматься в кино или проявить себя как-то иначе? Бросить вызов обществу?

– Нет. – Странные слова актера заставили Таню замереть, словно она почувствовала в них какой-то подвох. – Нет, я довольна своей службой.

– Вы потрясающая девушка! Но я мог бы придумать для вас что-нибудь получше. Мы могли бы поговорить о вашем будущем… – Актер испытующе смотрел на нее. Внешне это должно было напоминать обычный флирт, но Таня вдруг почувствовала, что все это не имеет ничего общего с флиртом. В ее душе загорелся красный огонек тревоги.

– Сейчас такое время, что девушка с вашими внешними данными может проявить себя во многих областях.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Таня.

– Например, мы с вами могли бы познакомиться поближе… И я придумал бы что-нибудь для вашего будущего.

– Насколько ближе?

– Очень близко. Насколько это возможно.

– Знаете, а ведь вы со мной не флиртуете, – вдруг выпалила Таня, – и у вас ко мне явно не любовный интерес.

– Вы ошибаетесь, – глаза актера стали такими ледяными, что Тане вдруг показалось, будто они действительно могут обжечь льдом ее кожу.

– Нет, я не ошибаюсь, – она покачала головой.

– Может, и так. А если бы я предложил вам работу, очень высокооплачиваемую работу, вы бы согласились?

– Работу какого рода? – Происходящее не нравилось Тане все больше и больше.

– К примеру, скрасить досуг одного интересного, состоятельного человека, который вскоре прибудет в Одессу. Ему очень нравятся девушки такого типа, как вы.

– Да за кого вы меня принимаете?! – Таня задрожала от злости.

– Подумайте! Это очень богатый человек. Он одарит вас ценными подарками. Станет засыпать цветами. Редкими цветами. Например, вам нравятся синие орхидеи?

Упоминание о синих орхидеях вдруг выбило Таню из колеи. Да так сильно, что она испугалась. Теперь было понятно, почему этот человек с первого взгляда вызвал у нее такое отвращение. Но его гнусное предложение для танцовщиц кабаре было самым обычным делом.

Очевидно, он принял ее за обыкновенную девушку-статистку. И Таня решила его не разочаровывать. Резко вскочив с места, она процедила сквозь зубы грязное ругательство из репертуара Молдаванки и быстро ушла прочь. Она не видела, что Инсаров продолжал сидеть на месте. Нахмурившись, он пристально смотрел ей вслед.