Бункер. Пыль

Хранилище 1

Дарси поднялся на лифте в оружейную комнату. Убрав маленький пакетик с пулей и сунув в карман результаты анализа крови, он вышел из лифта и стал нащупывать широкий ряд выключателей. Что-то подсказывало ему, что на этом уровне прячется пилот, пропавший из криопода в «Аварийном персонале». Именно на этом уровне они нашли человека, выдававшего себя за Пастыря. Здесь же месяц или около того назад во время вспышки активности находилась горстка пилотов. Они со Стивенсом и несколькими остальными уже несколько раз обыскали этот уровень, но у Дарси было предчувствие. Все началось с того, что для того, чтобы попасть на этот уровень, подъемник должен был пройти проверку безопасности.

Только несколько человек из высшего персонала и сотрудников службы безопасности могли управлять этим видом контроля, и во время своих предыдущих визитов Дарси видел, почему. На полках стояли ящики с боеприпасами и патронами. Брезент был накинут на военные беспилотники. На стеллажах высились пирамиды бомб. Совсем не то, на что хотелось бы наткнуться работникам кухни, когда они спускались за банкой картофельного порошка и нажимали не ту кнопку в лифте.

Предыдущие поиски никого не выявили, но среди высоких полок с большими пластиковыми контейнерами должны были быть тысячи мест. Дарси заглянул в эти полки, когда над ними замерцал свет. Он представил себе, что он — этот пилот, через несколько минут после убийства человека, прибывший сюда на лифте, забрызганном кровью, в бегах и в поисках места, где можно спрятаться.

Присев, он осмотрел полированный бетон у входа в лифт. Отступив назад и наклонив голову, он изучил блеск. Перед дверью блеск был немного больше. Возможно, это из-за неровного движения, шарканья ботинок, постепенного износа. Он опустился на пол и глубоко вдохнул запах листьев и сосен, лимона и забытого времени, когда все росло и мир пах свежестью.

Кто-то вымыл здесь пол. Недавно, подумал он. Пригнувшись, он вглядывался в проходы с оружием и аварийным снаряжением, понимая, что он не один. Ему следовало сразу же отправиться к Бреварду и вызвать подкрепление. Здесь был человек, способный убить, кто-то из персонала МЧС с военной подготовкой, кто-то, имеющий доступ к любому оружию в этих ящиках. Но этот человек был также ранен, прятался и был напуган. И подкрепление показалось плохой идеей.

Дело было не столько в том, что Дарси был тем, кто собрал все воедино и заслуживал похвалы, сколько в его растущей уверенности, что эти убийства указывают прямо на вершину. Люди, замешанные в этом деле, были самого высокого ранга. Файлы были подделаны, «Глубокая заморозка» нарушена, чего не должно было быть. Люди, которым он подчинялся, могли быть причастны к этому. А Дарси стоял и поддерживал настоящего Шепарда, в то время как старик бил сапогами своего самозванца. В этом не было ничего протокольного. Это было личное. Он знал того парня, который принял на себя удар, постоянно видел его в поздние смены, время от времени разговаривал с ним. Трудно было представить, что этот парень убивает людей. Все было перевернуто с ног на голову.

Дарси снял с бедра фонарик и принялся обыскивать полки. Ему нужно было что-то большее, чем яркий свет, что-то большее, чем полагается ночным охранникам. На контейнерах были обозначения из другой жизни, которую он едва помнил. Он открыл крышки нескольких контейнеров — вакуумные уплотнители тихонько пискнули, — прежде чем нашел то, что искал: H&K 45-го калибра, пистолет одновременно современный и древний. Когда его выпускали на заводе, он был лучшим в своем классе, но от тех заводов остались лишь воспоминания. Он вставил в пистолет обойму и понадеялся, что патроны хорошие. Почувствовав себя увереннее с оружием, он прокрался через кладовую с новой целью, а не бегло, как накануне, когда нужно было обыскать восемьдесят уровней.

Заглянул под каждый из брезентов. Под одним из них он обнаружил разбросанные инструменты и разбросанные детали, частично разобранный или ремонтируемый дрон. Недавняя работа? Невозможно было определить. Пыли не было, но под брезентом ее и не должно было быть. Он обошел помещение по периметру, поискал на земле белые гранулы пенопласта от потревоженных потолочных панелей, проверил кабинеты в самом конце, поискал места, где могли быть обшарпанные полки, высоко поднятые большие контейнеры. Направился к казармам и впервые обратил внимание на низкую металлическую дверь ангара.

Дарси убедился, что предохранитель снят. Он взялся за ручку двери и распахнул ее, затем присел и направил фонарик и пистолет во мрак.

Он чуть не прострелил чью-то постель. Там была смятая куча подушек и одеял, поначалу похожая на спящего человека. Потом он увидел еще папки, похожие на те, что он помогал собирать в конференц-зале. Вероятно, именно здесь прятался человек, которого они пытались поймать. Надо будет показать Бреварду и навести здесь порядок. Он не мог себе представить, как можно жить вот так, как крыса. Он закрыл ангар и двинулся к двери в стене, ведущей в казарму. Приоткрыв ее, Дарси убедился, что коридор чист. Он тихо переходил из комнаты в комнату, осматривая каждую. В спальных комнатах никаких признаков жилья. В ванных комнатах было тихо и спокойно. Жутковато, почти. Выходя из женского туалета, ему показалось, что он услышал голос. Шепот. Что-то за дверным проемом в самом конце.

Дарси приготовил пистолет и встал в конце коридора. Он прижался ухом к двери и прислушался.

Кто-то разговаривал. Он попробовал ручку и обнаружил, что она не заперта, и глубоко вздохнул. Любой признак того, что человек потянулся за оружием, и он выстрелит. Он уже слышал, как объясняет Бреварду, что произошло, что у него было предчувствие, он пошел по следу, не подумал попросить подкрепления, спустился и нашел этого человека раненым и истекающим кровью. Он выстрелил первым. Дарси защищался. Еще один труп — и дело закрыто. Это была его линия, если дело пойдет плохо. Все это и многое другое промелькнуло в его голове, когда он распахнул дверь и поднял оружие.

Из конца комнаты появился человек. Дарси крикнул ему, чтобы тот замер, а сам зашагал ближе. «Не двигайся», — крикнул он, и мужчина поднял руки. Это был молодой человек в сером комбинезоне, одна его рука была закинута за голову, а другая безвольно лежала на боку.

И тут Дарси понял, что что-то не так. Все было не так. Это был вовсе не мужчина.

«Не стреляйте», — умоляла Шарлотта. Она подняла одну руку и смотрела, как этот человек приближается к ней с пистолетом, направленным ей в грудь.

«Встань и отойди от стола», — сказал мужчина. Его голос был непоколебим. Он жестом указал на стену.

Шарлотта взглянула на рацию. Джульетта спрашивала, слышит ли она ее, просила закончить то, что она говорит, но Шарлотта не стала проверять этого человека, потянувшись к кнопке передачи. Она посмотрела на разбросанные инструменты, отвертки, кусачки и вспомнила о позавчерашней жуткой драке. Рука пульсировала под марлевой повязкой. Было больно поднять руку даже до плеча. Мужчина сократил расстояние между ними.

«Обе руки вверх».

Его стойка — то, как он держал пистолет, — напомнила ей о базовой подготовке. Она не сомневалась, что он выстрелит в нее.

«Я не могу больше поднять ее», — сказала она. Джульетта снова умоляла ее сказать что-нибудь. Мужчина посмотрел на рацию.

«С кем ты разговариваешь?»

«С одной из шахт», — ответила она. Она медленно потянулась к регулятору громкости.

«Не трогай его. К стене. Сейчас же».

Она сделала все, как он сказал. Единственным утешением была надежда, что он отведет ее к брату. По крайней мере, она узнает, что они с ним сделали. Дни ее изоляции и беспокойства подошли к концу. Она почувствовала облегчение от того, что ее обнаружили.

«Повернись лицом к стене. Заведите руки за спину. Скрести запястья».

Она так и сделала. Повернувшись в сторону и взглянув на него через плечо, она увидела белый пластиковый шнурок, снятый с его пояса. «Упрись лбом в стену», — сказал он ей. И тут она почувствовала его приближение, ощутила его запах, услышала его дыхание, и мысли о том, чтобы крутиться и сопротивляться, испарились, когда шнурок больно обхватил ее запястья.

«Есть другие?» — спросил он.

Она покачала головой. «Только я».

«Ты пилот?»

Шарлотта кивнула. Он схватил ее за локоть и развернул к себе. «Что ты здесь делаешь?» Увидев повязку на ее руке, он сузил глаза. «В тебя стрелял Эрен».

Она ничего не ответила.

«Ты убила хорошего человека», — сказал он.

Шарлотта почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Ей хотелось, чтобы он просто отвел ее туда, куда они собираются, усыпил, позволил увидеться с Донни, что бы там ни было дальше. «Я не хотела», — слабо оправдывалась она.

«Как ты сюда попала? Ты была с другими пилотами? Просто… женщины не…»

«Меня разбудил брат», — сказала Шарлотта. Она кивнула на грудь мужчины, где полыхала эмблема Службы безопасности. «Вы забрали его». И она вспомнила тот день, когда они пришли за Донни, с молодым человеком, подпирающим Турмана. Она узнала этого человека, стоявшего перед ней, и на глаза навернулись слезы. «Он… еще жив?»

Мужчина на мгновение отвел взгляд. «Да. Едва-едва».

Шарлотта почувствовала, как по ее щекам потекли слезы.

Мужчина снова повернулся к ней лицом. «Он твой брат?»

Она кивнула. С завязанными за спиной руками она не могла вытереть нос, не могла даже дотянуться до плеча, чтобы вытереть его о комбинезон. Она удивилась, что этот человек пришел один, что он не вызвал подкрепление. «Могу я его увидеть?» — спросила она.

«Я в этом сомневаюсь. Сегодня его снова положат под воду». Он нацелил пистолет на рацию, когда Джульетта снова потребовала ответа. «Это нехорошо, ты знаешь. Ты подвергаешь опасности этих людей, с кем бы ты ни говорила. О чем ты думала?»

Она изучала этого человека. На вид он был ее ровесником, лет тридцати, больше походил на солдата, чем на полицейского. «Где остальные?» — спросила она, посмотрев в сторону двери. «Почему вы не забираете меня?»

«Я заберу. Но прежде я хочу кое-что понять. Как ты и твой брат… как вы выбрались?»

«Я же сказала, он меня разбудил». Шарлотта посмотрела на стол, где лежали записи Донни. Она оставила папки открытыми. Карта лежала сверху, на ней виднелся меморандум о Пакте. Охранник повернулся, чтобы посмотреть, на что она смотрит. Он отошел от нее и положил руку на одну из папок.

«Так кто разбудил твоего брата?»

«Почему бы вам не спросить у него?» Шарлотта начала волноваться. То, что он не забрал ее, казалось ей чем-то плохим, как будто он действовал не по правилам. Она видела, как мужчины в Ираке действовали не по правилам. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. «Пожалуйста, просто отведите меня к брату», — сказала она. «Я сдаюсь. Просто отведите меня».

Он сузил глаза, глядя на нее, затем снова обратил свое внимание на папки. «Что это такое?» Он взял в руки карту, изучил ее, отложил и взял другой лист бумаги. «Мы вытащили ящики с этим материалом из другой комнаты. Над чем, черт возьми, вы двое работаете?»

«Просто заберите меня», — умоляла Шарлотта. Ей становилось страшно.

«Через минуту». Он изучил радио, нашел громкость, убавил ее. Прислонился спиной к столу и облокотился на него, пистолет небрежно держал у бедра. Шарлотта поняла, что он собирается спустить штаны. Он собирался заставить ее встать на колени. Он не видел женщин несколько сотен лет и хотел понять, как их разбудить. Именно этого он и хотел. Шарлотта подумала о том, чтобы побежать к двери, надеясь, что он выстрелит в нее, надеясь, что он либо промахнется, либо попадет точно в цель…

«Как тебя зовут?» — спросил он.

Шарлотта почувствовала, как по ее щекам покатились слезы. Ее голос дрожал, но ей удалось прошептать свое имя.

«Меня зовут Дарси. Успокойся. Я не причиню тебе вреда».

Шарлотта начала дрожать. Это было именно то, что, по ее мнению, должен был сказать мужчина, прежде чем совершить что-то мерзкое.

«Я просто хочу понять, что, черт возьми, происходит, прежде чем выдать тебя. Потому что все, что я видел сегодня, говорит о том, что это больше, чем ты и твой брат. Больше, чем моя работа. Черт возьми, насколько я знаю, как только я отведу тебя в офис, они усыпят меня и вернут тебя к работе здесь, внизу».

Шарлотта засмеялась. Она повернула голову и вытерла слезы, повисшие на щеках, о свое плечо. «Вряд ли», — сказала она. И начала подозревать, что этот человек действительно не собирается причинять ей вред, что он просто любопытен, как кажется. Ее взгляд вернулся к папкам. «Вы знаете, что они планируют для нас?» — спросила она.

«Трудно сказать. Ты убила очень важного человека. Тебе нельзя подниматься. Думаю, они поместят тебя в глубокую заморозку. Живой или мертвой, я не знаю».

«Нет, не то, что они собираются сделать со мной и моим братом — то, что они планируют для всех нас. Что произойдет после нашей последней смены».

Дарси на мгновение задумался. «Я… я не знаю. Никогда об этом не думал».

Она кивнула на папки рядом с ним. «Это все там. Когда я снова засну, будет неважно, жива я или мертва. Я больше никогда не проснусь. Как и ваша сестра, или мама, или жена, или кто там у вас».

Дарси взглянул на папки, и Шарлотта поняла, что то, что он не арестовал ее сразу, — это возможность, а не проблема. Вот почему они не могли допустить, чтобы кто-то узнал правду. Если бы люди узнали, они бы этого не потерпели.

«Ты все выдумываешь», — сказал Дарси. «Ты не знаешь, что будет после…»

«Спроси своего босса. Посмотрим, что он скажет. Или у босса твоего босса. И продолжай спрашивать. Может быть, они дадут тебе капсулу в глубокой заморозке рядом с моей».

Дарси изучал ее с минуту. Он отложил пистолет и расстегнул верхнюю пуговицу комбинезона. Затем следующую. Он продолжал расстегивать пуговицы до пояса, и Шарлотта поняла, что не ошиблась в его намерениях. Она приготовилась наброситься на него, ударить его по ногам, укусить…

Дарси взял папки и, задвинув их за спину, заправил в шорты, начал застегивать комбинезон.

«Я посмотрю. А теперь пойдем». Он поднял пистолет и жестом указал на дверь, и Шарлотта благодарно вздохнула. Она обошла станции управления дронами. Внутри она чувствовала себя растерзанной. Она хотела, чтобы этот человек взял ее к себе, но теперь ей хотелось больше говорить. Она боялась его, но теперь хотела ему доверять. Казалось, что спасение придет после ареста, после того, как ее усыпят, и в то же время казалось, что спасение находится в пределах досягаемости.

Сердце заколотилось, когда ее вывели в коридор. Дарси закрыл дверь в комнату управления. Она прошла мимо спальных комнат и туалетов, в конце коридора подождала, пока он откроет дверь в оружейную, с бесполезными руками за спиной.

«Я знал твоего брата, знаешь ли», — сказал Дарси, придержав дверь. «Он никогда не был похож на человека. Как и ты».

Шарлотта покачала головой. «Я никогда не желала никому зла. Мы просто хотели узнать правду». Она прошла через оружейную комнату и направилась к лифту.

«Вот в чем проблема с правдой», — сказал Дарси. «На нее претендуют и лжецы, и честные люди. Это ставит людей в моем положении в затруднительное положение».

Шарлотта остановилась. Это, по-видимому, испугало Дарси, который сделал шаг назад и крепче сжал пистолет. «Давай продолжим движение», — сказал он ей.

«Подожди», — сказала Шарлотта. «Ты хочешь знать правду?» Она повернулась и кивнула в сторону дронов под брезентом. «Как насчет того, чтобы перестать доверять тому, что говорят тебе люди? Перестать решать, кому верить, руководствуясь своим чутьем. Позволь мне показать. Посмотри сам, что там есть».

Бок Дональда представлял собой море пурпурных, черных и синих цветов. Он задрал нижнюю рубашку, комбинезон свисал с бедер, и осмотрел свои ребра в зеркале в ванной. В центре синяка было оранжево-желтое пятно. Он прикоснулся к нему — едва заметно, кончиками пальцев, — и электрический разряд пронесся по ногам до колен. Он едва не упал, и ему потребовалось мгновение, чтобы восстановить дыхание. Он осторожно опустил рубашку, застегнул комбинезон и, ковыляя, вернулся к койке.

Его голени болели от того, что он защищался от ударов Турмана. На предплечье образовался узел, похожий на второй локоть. И каждый раз, когда его охватывал приступ кашля, ему хотелось умереть. Он пытался заснуть. Сон был средством скоротать время, уйти от реальности. Это был троллейбус для депрессивных, нетерпеливых и умирающих. Дональд был всеми тремя.

Он погасил свет рядом со своей койкой и лежал в темноте. Криоподы и смены были преувеличенными формами сна, подумал он. То, что казалось неестественным, было скорее вопросом степени, чем вида. Пещерные медведи впадали в спячку на сезон. Люди впадали в спячку каждую ночь. День был сменой, каждая из которых переносилась как квант жизни, все краткосрочное планирование, ведущее к очередному приступу темноты, и мало кто задумывался о том, чтобы собрать эти дни во что-то полезное, в какую-то цепочку ценных жемчужин. Просто еще один день, чтобы выжить.

Он закашлялся, отчего в ребрах запульсировала боль, а зрение озарилось вспышками света. Дональд молился о том, чтобы отключиться, уйти из жизни, но боги, распоряжающиеся его судьбой, были опытными мучителями. Достаточно — но не слишком. Не убивай этого человека, — шептали ему раны. Он нужен нам живым, чтобы мог страдать за содеянное.

Кашель прошел, на губах остался привкус меди, кровь залила комбинезон — но ему было все равно. Он откинул голову назад, мокрый от боли и пота, и слушал слабые стоны, срывающиеся с его губ.

Проходили часы, минуты. Дни. Вот раздался стук в дверь, щелчок тумблера, кто-то включил свет. Это был охранник с ужином, или завтраком, или еще каким-нибудь бессмысленным обозначением времени суток. Это был Турман, который читал ему нотации, отчитывал его, отводил и укладывал спать.

«Донни?»

Это была Шарлотта. Коридор за ее спиной был тусклым в третью смену. Когда она подошла к нему, в дверном проеме появился мужчина, один из сотрудников службы безопасности. Они обнаружили ее и тоже собирались запереть. Но они давали ему хотя бы эту минуту. Он слишком быстро сел, чуть не потеряв равновесие, но их руки нашли друг друга, и они оба вздрогнули от объятий.

«Мои ребра», — прохрипел Дональд.

«Следи за моей рукой», — сказала сестра.

Она высвободилась и отступила назад, и Дональд уже собирался спросить, что с ее рукой, но она прижала палец к губам. «Поторопись», — сказала она. «Сюда».

Дональд посмотрел мимо нее на мужчину в дверном проеме. Охранник смотрел вверх и вниз по коридору, он был больше обеспокоен тем, что кто-то придет, чем тем, что он или его сестра смогут сбежать. Боль в ребрах Дональда уменьшилась, когда он понял, что происходит.

«Мы уходим?» — спросил он.

Сестра кивнула и помогла ему встать. Дональд последовал за ней в коридор.

Вопросов было много, но молчание было превыше всего. Сейчас было не время. Сотрудник службы безопасности закрыл дверь и запер ее на ключ. Шарлотта уже направлялась к лифтам. Дональд хромал за ней, босиком, его левая нога ныла при каждом шаге. Они были на административном уровне. Миновали бухгалтерию, где хранились запасные части и материалы, отдел учета, где фиксировались и вводились в серверы основные события в каждом бункере, отдел контроля за населением, где когда-то составлялось множество отчетов. Во всех офисах было тихо, как и должно быть, в ранний утренний час.

Станция охраны была безлюдной. За ней их ждал лифт, настойчиво жужжащий в режиме ожидания. Дональд отметил, что в лифте сильно пахнет чистящим средством. Шарлотта снова захлопнула кнопку удержания, просканировала свой идентификатор и нажала на уровень оружейной комнаты. Охранник боком проскользнул в закрывающиеся двери, и Дональд заметил в его руке пистолет. Дональд понял, что оружие он носит не из-за страха быть обнаруженным другими. Они были не совсем свободны. Молодой человек стоял по другую сторону лифта и настороженно наблюдал за ним и его сестрой.

«Я тебя знаю», — сказал Дональд. «Ты работаешь в позднюю смену».

«Дарси», — сказал охранник. Он не подал руку. Дональд подумал о пустом пункте охраны и понял, что этот человек должен был быть там.

«Дарси, верно. Что происходит?» Он повернулся к сестре. Из-под нижней рубашки с короткими рукавами виднелась марлевая повязка. «Ты в порядке?»

«Я в порядке». Она с явным трепетом смотрела, как загораются и проносятся мимо этажи. «Мы полетели на другом дроне». Она повернулась к Дональду, ее глаза горели. «Он прорвался».

«Ты видела его?» Раны были забыты; человек, стоявший в лифте с пистолетом, был забыт. Прошло столько времени с того первого полета, подарившего ему краткий проблеск голубого неба, что он стал сомневаться в этом, стал думать, что этого вообще не было. Другие полеты были неудачными, не достигали такого расстояния. Лифт замедлил ход, приближаясь к складу.

«Мир не исчез», — подтвердила Шарлотта. «Только наша часть».

«Давайте выйдем из лифта», — сказал Дарси. Он помахал пистолетом. «А потом я хочу понять, что, черт возьми, происходит. И послушайте, я не против того, чтобы вас обоих заперли до начала утренней смены. Я буду отрицать, что мы когда-либо разговаривали подобным образом».

Только войдя в оружейную, Дональд сделал глубокий, хриплый вдох и похлопал себя по заднему карману. Вытащив тряпку, он откашлялся и наклонился, чтобы уменьшить нагрузку на ребра. Он быстро откинул ткань, чтобы Шарлотта не видела.

«Давай принесем тебе воды», — сказала она, глядя в сторону склада с припасами.

Дональд махнул ей рукой и повернулся к Дарси. «Почему ты нам помогаешь?» — спросил он хриплым голосом.

«Я не помогаю вам», — настаивал Дарси. «Я вас слушаю». Он кивнул в сторону Шарлотты. «Твоя сестра сделала несколько смелых заявлений, и я немного почитал, пока она собирала свою птицу».

«Я передала ему некоторые из твоих записей», — сказала Шарлотта. «И полет беспилотника. Он помог мне запустить его. Я посадила ее в море травы. Настоящей травы, Донни. Сенсоры продержались еще полчаса. Мы просто сидели и смотрели на это».

«Но все равно», — сказал Дональд, глядя на Дарси. «Ты нас не знаешь».

«Я не знаю и своих боссов. Не очень. Но я видел, как тебя избили, и мне это не понравилось. Вы двое за что-то боретесь, и это может быть что-то плохое, что-то, что я намерен пресечь, но я заметил одну закономерность. Любой вопрос, выходящий за рамки моих обязанностей, и поток информации прекращается. Они хотят, чтобы я работал в ночную смену и утром был на свежем горшке, но я помню, что в другой жизни был чем-то большим. Меня учили выполнять приказы, но только до определенного момента».

Дональд мрачно кивнул. Он подумал, не был ли этот молодой человек командирован за границу. Интересно, страдал ли он посттравматическим стрессовым расстройством, принимал ли какие-нибудь лекарства. К нему вернулось что-то похожее на совесть.

«Я расскажу тебе, что здесь происходит», — сказал Дональд. Он повел их прочь от дверей лифта и к проходу с припасами, где хранились консервированная вода и пайки MRE. «Мой бывший босс — человек, который, как ты видел, подарил мне эту хромоту, — кое-что объяснил. Больше, чем он, вероятно, хотел. Большинство из этого я собрал воедино, но он заполнил некоторые пробелы».

Дональд приподнял крышку одного из деревянных ящиков, которые открыла его сестра. Поморщился от боли, и Шарлотта поспешила ему на помощь. Он схватил банку с водой, открыл крышку и сделал большой глоток, пока Шарлотта доставала еще две банки. Дарси переложил пистолет в другую руку, чтобы принять банку, и Дональд почувствовал, как вокруг него появляются ящик за ящиком с оружием. Его тошнило от этих вещей. Почему-то страх перед тем, что было в руке Дарси, прошел. Боль в груди была иного рода, чем пулевое ранение. Быстрая смерть была бы благословением.

«Мы не первые, кто пытается помочь бункеру», — сказал Дональд. «Так мне сказал Турман. И многое другое теперь имеет смысл. Пойдемте». Он вывел их из этого прохода и повел по другому. Над головой мерцала лампочка. Скоро она умрет. Дональд задался вопросом, потрудится ли кто-нибудь заменить ее. Он нашел пластиковый ящик, который искал, спрятанный среди множества других, попытался опустить его и почувствовал, как затрещали ребра. Он взял себя в руки и все равно потащил его, сестра помогала ему одной рукой, и вместе они понесли его в конференц-зал. Дарси последовал за ним.

«Работа Анны», — пробурчал он, ставя контейнер на конференц-стол, пока Дарси включал свет. Под толстым листом стекла была схема бункеров, а на стекле — старые восковые заметки, исцарапанные до неразборчивости локтями, папками и стаканами с виски. Все остальные записи исчезли, но это было не страшно. Ему нужно было найти что-то старое, что-то из прошлого, из его предыдущей смены. Он достал несколько папок и бросил их на стол. Шарлотта начала просматривать их. Дарси остался стоять у двери и изредка поглядывал на пол в коридоре, который по-прежнему был забрызган засохшей кровью.

«Некоторое время назад была закрыта шахта за трансляцию по общему каналу. Не в мою смену». Он указал на Бункер-10 на столе, на котором виднелись остатки красной буквы X. «Вспышка осознания транслировалась на нескольких каналах, а потом его закрыли. Но именно Бункер-40 не давал Анне покоя большую часть года». Он нашел папку, которую искал, и открыл ее. Увидев ее почерк, он напряг зрение. Он заколебался, провел руками по ее словам, вспоминая, что он сделал. Он убил единственного человека, который пытался помочь ему, единственного человека, который любил его. Единственного человека, который потянулся к этим шахтам, чтобы помочь. И все из-за чувства вины и ненависти к себе за то, что он любил ее в ответ. «Вот краткое описание событий», — сказал он, забыв о том, что искал.

«Ближе к делу», — сказал Дарси. «К чему все это? Моя смена заканчивается через два часа, и скоро начнет светать. Мне нужно, чтобы вы оба были под замком до этого времени».

«Я уже иду к этому». Дональд вытер глаза, привел себя в порядок и махнул рукой на угол стола. «Все эти бункеры уже давно потемнели. Дюжина или около того. Началось все с сорокового. Наверное, в них произошла какая-то тихая революция. Бескровная, потому что мы не получали никаких сообщений. Они никогда не вели себя странно. Очень похоже на то, что сейчас происходит в восемнадцатом…»

«Было», — сказала Шарлотта. «Я слышала от них. Их закрыли».

Дональд кивнул. «Турман сказал мне. Я хотел сказать „было“. Турман также намекнул, что первоначально они собирались построить меньше бункеров, но потом добавили еще для избыточности. Я нашел несколько отчетов, которые говорят об этом. Знаете, что я думаю? Я думаю, что их стало слишком много. Они не могли достаточно внимательно следить за ними. Это все равно, что иметь камеру на каждом углу, но не иметь достаточного количества людей, следящих за ней. Вот эта и проскользнула под рельсами».

«Что вы имеете в виду, когда говорите, что эти шахты стали темными?» спросил Дарси. Он подошел ближе к столу и стал изучать схему под стеклом.

«Все камеры отключились одновременно. Они не отвечали на наши звонки. Орден обязал нас отключить их на случай, если они выйдут из строя, поэтому мы залили все газом. Захлопнули двери. И тут еще один бункер погрузился в темноту. И еще один. Начальство, дежурившее здесь, сообразило, что, помимо камер, они разобрались и с газовыми линиями. Поэтому они отправили коды разрушения во все эти бункеры…»

«Коды разрушения?»

Дональд кивнул и заглушил кашель глотком воды. Он вытер рот тыльной стороной рукава. Успокаивало то, что все записи лежали на столе. Кусочки складывались в единое целое.

«Бункеры были построены так, чтобы не разрушиться, и все они, кроме одного, разрушатся. Их не может разрушить сила тяжести, поэтому они заставили нас построить их — я их проектировал — с большими бетонными плитами между уровнями». Он покачал головой. «В то время это не имело смысла. Приходилось копать глубже, увеличивались затраты, уходило безумное количество бетона. Мне говорили, что это как-то связано с бункерами или утечками радиации. Но все было еще хуже. Это было сделано для того, чтобы им было что сносить. Стены никуда не денутся — они привязаны к земле». Он сделал еще один глоток воды. «Вот почему бетон. И именно из-за газа они не хотели поднимать лифты. Никогда не понимал, почему они заставили нас их убрать. Сказали, что хотят сделать дизайн более „открытым“. Если перекрыть все уровни, то газ пустить будет сложнее».

Он кашлянул, сжимая руку, затем провел пальцем по части стола для совещаний. «Эти шахты были как раковая опухоль. Должно быть, „Сороковой“ общался с соседями, или они просто отключили их от сети, взломав их дистанционно. Начальники, дежурившие здесь, в нашем бункере, начали будить людей, чтобы разобраться с этим. Коды обрушения не работали, ничего не работало. Анна решила, что они обнаружили взрывные заряды в сороковом и заблокировали частоту — что-то в этом роде».

Он сделал паузу, вспомнив звук помех из ее рации, жаргон, который она использовала, от которого у него болела голова, но при этом она казалась такой умной и уверенной. Его взгляд упал на угол комнаты, где когда-то стояла раскладушка, на которую она пробиралась посреди ночи и заключала его в объятия. Дональд допил воду и пожалел, что у него нет ничего покрепче.

«В конце концов ей удалось взломать детонаторы и обрушить шахты», — сказал он. «Это было так, или они собирались рискнуть послать беспилотники вверх или надеть сапоги, а это — орденские штучки на последней странице. Задняя страница книги».

«Что мы и делали», — сказала Шарлотта.

Дональд кивнул. «Я занимался этим еще до того, как разбудил тебя, когда этот уровень кишел пилотами».

«Так вот что случилось с этими шахтами? Они были обрушены?»

«Так сказала Анна. Все выглядело хорошо. Люди, отвечающие за это, полагались на нее, верили ей на слово. Нас всех усыпили. Я решил, что это мой последний сон, что я больше никогда не проснусь. Глубокая заморозка. Но потом меня вывели на другую смену, и люди стали называть меня другим именем. Я проснулся другим человеком».

«Турман», — сказал Дарси. «Пастух».

«Да, только в этой истории я был овцой».

«Ты был тем, кто почти перебрался через холм?»

Дональд заметил, как напряглась Шарлотта. Он вернул свое внимание к папкам и не ответил.

«Эта женщина, о которой ты говоришь», — сказал Дарси. «Она была той самой, которая испортила базу данных?»

«Да. Они дали ей полный доступ, чтобы устранить возникшую у них проблему, настолько она была серьезной. И любопытство заставило ее искать в других местах. Она нашла записку о том, что планировали ее отец и другие, и поняла, что эти коды обрушения и газовые системы были не только для чрезвычайных ситуаций. Мы все были одной большой бомбой замедленного действия, каждый бункер. Она поняла, что ее поместят в криокамеру и она больше никогда не проснется. И хотя она могла изменить все, что захочет, она не могла изменить свой пол. Она не могла сделать так, чтобы кто-нибудь ее разбудил, и поэтому попыталась обратиться ко мне за помощью. Она поставила меня на место своего отца».

Дональд сделал паузу, борясь со слезами. Шарлотта положила руку ему на спину. В комнате надолго воцарилась тишина.

«Но я не понимал, чего она от меня хочет. Я начал копать сам. А между тем Бункер-40 вовсе не исчез. Она стоит на месте. Я понял это, когда очередной бункер погрузился в темноту». Дональд сделал паузу. «Я в то время исполнял обязанности главы, плохо соображал и подписал взрыв. Все, что угодно, лишь бы это все исчезло. Меня не волновали толчки, то, что их заметят, я просто приказал это сделать. Мы покрыли воронками все, что там еще стояло. Беспилотники и бомбы начали их уничтожать».

«Я помню», — ответил Дарси. «Это было примерно тогда, когда я заступил на смену. В кафетерии постоянно находились пилоты. Они часто работали посреди ночи».

«И они работали здесь, внизу. Когда они закончили и спустились обратно под землю, я разбудил сестру. Я просто ждал, когда они уйдут. Я не хотел сбрасывать бомбы. Я хотел посмотреть, что там».

Дарси посмотрел на часы на стене. «И теперь мы все это увидели».

«Есть еще двести лет или около того, прежде чем все шахты будут разрушены», — сказал Дональд. «Ты никогда не задумывался, почему в этом бункере есть только лифты, нет ни одной лестницы? Хочешь знать, почему они называют его экспрессом, но, черт возьми, чтобы добраться куда-либо, требуется целая вечность?»

«Мы настроены на взрыв», — сказал Дарси. «Между всеми уровнями одна и та же масса бетона».

Дональд кивнул. Этот парень оказался быстрым. «Если бы они позволили нам подняться по лестнице, мы бы увидели. Мы бы узнали. И достаточно людей здесь знали бы, для чего это нужно, что это значит. С таким же успехом они могли бы положить часы обратного отсчета на каждый стол. Люди сошли бы с ума».

«Двести лет», — сказал Дарси.

«Для других это может показаться большим сроком, но для нас это пара дней сна. Но видишь ли, в этом-то и весь смысл. Мы нужны им мертвыми, чтобы никто не вспомнил. Все это…» — Дональд махнул рукой в сторону конференц-стола с изображением бункеров. «Это такая же машина времени, как и тикающие часы. Это способ очистить Землю и перебросить определенную группу людей, какое-то поколение, выбранное практически наугад, в будущее, где они унаследуют мир».

«Скорее, это отправка их в прошлое», — сказала Шарлотта. «В какое-то первобытное состояние».

«Именно так. Когда я впервые узнал о нано, над этим работал Иран. Идея заключалась в том, чтобы нацелиться на какую-то этническую группу. У нас уже были машины, которые могли работать на клеточном уровне. Это был просто следующий шаг. Нацелиться на вид даже проще, чем на расу. Это была детская игра. Эрскин, человек, который придумал это, говорил, что это неизбежно, что кто-то в конце концов сделает это, создаст бесшумную бомбу, которая уничтожит все человечество. Я думаю, он был прав».

«Так что же ты ищешь в этих папках?» спросил Дарси.

«Турман хотел узнать, покидала ли Анна оружейную мастерскую. Я уверен, что покидала. Здесь появлялись вещи, которые я не мог найти на полках. И он что-то говорил о газовых линиях…»

«У нас есть полтора часа до того, как мне нужно будет вернуть тебя», — сказал Дарси.

«Да, хорошо. Итак, Турман нашел что-то здесь, в этом бункере, я думаю. Что-то, что сделала его дочь, что-то, что она пробралась и сделала. Думаю, она оставила еще один сюрприз. Когда они отравили восемнадцатую газом, Турман упомянул, что на этот раз они сделали все правильно. Что они устранили чей-то беспорядок. Я подумал, что он говорит о моем беспорядке, о моей борьбе за сохранение этого места, но это Анна все изменила. Думаю, она переставила какие-то клапаны, или, если все это компьютеризировано, просто изменила код. Есть два типа нано-автоматов, и оба они сейчас в моей крови. Есть те, которые держат нас вместе, как в криокамерах. А есть машины, которые стоят снаружи вокруг бункеров, те, которые мы закачиваем внутрь, чтобы сломать людей. В конечном счете, это имущие против неимущих. Я думаю, что Анна пыталась перевернуть все это, пыталась подстроить так, чтобы следующий закрытый нами бункер получил дозу того, что получаем мы. Она играла в Робин Гуда на клеточном уровне».

Наконец он нашел отчет. Он был хорошо потрепан. Его просматривали сотни раз.

«Бункер семнадцать», — сказал он. «Меня не было рядом, когда его закрывали, но я изучил этот вопрос. Там был парень, который отвечал на звонки после того, как это место было загазовано. Но я не думаю, что он был загазован. Неправильно. Я думаю, что Анна взяла то, что мы получаем в наших капсулах, чтобы зашить нас, и отправила это вместо нас».

«Почему?» спросила Шарлотта.

Дональд поднял глаза. «Чтобы остановить конец света. Чтобы никого не убивать. Чтобы проявить к людям сострадание».

«Значит, все в семнадцатой в порядке?»

Дональд пролистал страницы отчета. «Нет», — сказал он. «По какой-то причине она не смогла предотвратить открытие шлюза. Это часть процедуры. А при том количестве газа, которое было снаружи, у них не было ни единого шанса».

«Я разговаривала кое с кем в семнадцатой», — сказала Шарлотта. «Твоя подруга… эта мэр там. Там есть люди. Она сказала, что они проложили себе путь через туннель».

Дональд улыбнулся. Он кивнул. «Конечно. Конечно. Она хотела, чтобы я думал, что она идет за нами».

«Ну, я думаю, что теперь она идет за нами».

«Нам нужно связаться с ней».

«Что нам нужно сделать, — сказал Дарси, — так это начать думать о конце этой смены. Примерно через час начнется адское побоище».

Дональд и Шарлотта повернулись к нему. Он стоял у двери, рядом с тем местом, где Дональда били ногами.

«Я имею в виду моего босса», — сказал Дарси. «Он будет в ярости, когда проснется и обнаружит, что заключенный сбежал во время моей смены».

Хранилище 17

Джульетта и Раф остановились на нижней станции заместителей, чтобы поискать другую рацию или запасную батарею. Ни того, ни другого они не нашли. Зарядная стойка все еще висела на стене, но она не была подключена к импровизированной линии электропередач, проходящей по лестничной клетке. Джульетта взвешивала, стоит ли оставаться здесь и получить немного сока в портативном устройстве или лучше подождать, пока они доберутся до станции «Мидс» или IT…

«Эй», — прошептал Раф. «Ты что-то слышишь?»

Джульетта посветила фонариком вглубь офиса. Ей показалось, что она услышала чей-то плач. «Пойдем», — сказала она.

Она оставила зарядное устройство в покое и направилась обратно к камерам. В самой последней камере сидела темная фигура и всхлипывала. Джульетта сначала подумала, что это Хэнк, что он забрел в ближайшее место, похожее на дом, только для того, чтобы понять, в каком состоянии находится этот мир. Но человек был в рясе. Это был отец Вендель, который смотрел на них из-за решетки. Слезы на его глазах блестели в свете фонаря. На скамейке рядом с ним горела маленькая свеча, воск капал на землю.

Дверь в камеру была закрыта не до конца. Джульетта открыла ее и вошла внутрь. «Отец?»

Старик выглядел ужасно. В руках у него были потрепанные остатки древней книги. Не книга, а стопка вырванных страниц. Страницы были разбросаны по скамейке и на полу. Опустив свет, Джульетта увидела, что стоит на ковре с мелким узором. По всем страницам шел узор из черных полос, предложения и слова были нечитаемы. Подобные страницы Джульетта видела однажды в книге, хранившейся в клетке, — в книге, где можно было прочесть только одно предложение из пяти.

«Оставьте меня», — сказал отец Вендель.

У нее возникло искушение, но она не сделала этого. «Отец, это я, Джульетта. Что вы здесь делаете?»

Вендель фыркнул и стал перелистывать страницы, как будто что-то искал. «Исайя», — сказал он. «Исайя, где ты? Все не в порядке».

«Где ваша община?» спросила Джульетта.

«Уже не моя». Он вытер нос, и Джульетта почувствовала, как Раф дернул ее за локоть, чтобы она оставила этого человека в покое.

«Вы не можете здесь оставаться», — сказала она. «У вас есть еда или вода?»

«У меня ничего нет. Иди».

«Идем», — шипел Раф.

Джульетта поправила на спине тяжелый груз — динамитные шашки. Отец Вендель разложил вокруг своих сапог новые страницы, проверяя каждую спереди и сзади.

«Внизу есть группа, которая планирует еще один раскоп», — сказала она ему. «Я собираюсь найти для них место получше, и они выведут отсюда наших людей. Может быть, вы могли бы пойти с нами на одну из ферм и попробовать раздобыть немного еды, может быть, вы сможете помочь. Вы могли бы пригодиться людям внизу».

«Для чего?» спросил Вендель. Он шлепнул страницу на скамейку, и несколько других страниц разлетелись. «Адский огонь или надежда», — сказал он. «Выбирай. Одно или другое. Проклятие или спасение. На каждой странице. Выбирайте. Выбирайте». Он поднял на них глаза, умоляя их.

Джульетта встряхнула свою флягу, откупорила крышку и протянула ее Венделю. Свеча на скамье зашипела и задымилась, тени росли и уменьшались. Вендель принял флягу и сделал глоток. Он вернул флягу обратно.

«Я должен был увидеть это своими глазами», — прошептал он. «Я пошел в темноту, чтобы увидеть дьявола. И увидел. Шел-шел, и вот оно. Другой мир. Я вел свою паству к проклятию». Он исказил лицо, на мгновение изучил одну из страниц. «Или к спасению. Выбирайте».

Взяв со скамьи свечу, он поднес к ней страницу, чтобы лучше ее разглядеть. «А, Исайя, вот ты где». И воскресным баритоном он прочел: «Во время благоволения Моего Я отвечу тебе, и в день спасения Я помогу тебе; Я сохраню тебя и поставлю тебя заветом для народа, чтобы восстановить землю и возвратить ее опустошенные уделы». Вендель прикоснулся углом страницы к пламени и снова зарычал: «Ее опустошенные уделы»

Страница горела до тех пор, пока ему не пришлось ее отпустить. Она двигалась в воздухе, как оранжевая, уменьшающаяся птица.

«Пойдем», — шипел Раф, на этот раз более настойчиво.

Джульетта подняла руку. Она подошла к отцу Венделю и присела перед ним, положив руку ему на колено. Гнев, который она испытывала к нему из-за Маркуса, исчез. Гнев, который она испытывала, когда он внушал своим людям негодование по отношению к ней и ее раскопкам, исчез. На смену гневу пришло чувство вины — вины от осознания того, что все их страхи и недоверие были оправданы.

«Отец», — сказала она. «Наш народ будет проклят, если останется в этом месте. Я не смогу им помочь. Меня здесь не будет. Им понадобится ваше руководство, если они хотят попасть на другую сторону».

«Я им не нужен», — сказал он.

«Нет, нужны. Женщины в глубине этой шахты плачут о своих детях. Мужчины плачут о своих домах. Вы им нужны». И она знала, что это правда. Именно в трудные времена он был нужен им больше всего.

«Ты проведешь их», — сказал отец Вендель. «Ты проведешь их».

«Нет, не проведу. Вы — их спасение. Я прокляну тех, кто это сделал. Я отправлю их прямо в ад».

Вендель поднял взгляд от своих коленей. Горячий воск стекал по его пальцам, но он, казалось, не замечал этого. Запах жженой бумаги наполнил комнату, и он положил руку на голову Джульетты.

«В таком случае, дитя мое, я благословляю твое путешествие».

С этим благословением путь по лестнице стал тяжелее. А может быть, дело было в весе палок взрывчатки на спине, которая, как знала Джульетта, пригодилась бы для прокладки тоннеля внизу. Их можно было использовать для спасения, но она использовала их для проклятия. Они были похожи на страницы книги Венделя, поскольку предлагали и то, и другое. Подойдя к фермам, она вспомнила, что Эрик настоял на том, чтобы она взяла динамит. Другим не терпелось посмотреть, как она это сделает.

Когда они с Рафом добрались до нижней фермы, то сразу поняли, что что-то не так. От взлома двери исходил жар и злой воздух. Первая мысль была о пожаре, и, живя в бункере, она знала, что там больше нет работающих водяных шлангов. Но яркий свет в коридоре и на внешних площадках для выращивания намекал на другое.

На земле у ворот охраны лежал мужчина, его тело лежало боком к коридору. Раздетого до трусов и майки, Джульетта не узнала помощника шерифа Хэнка, пока не оказалась рядом с ним. Она почувствовала облегчение, когда он пошевелился. Он прикрыл глаза и крепче сжал пистолет, лежащий на груди; пот пропитал его одежду.

«Хэнк?» спросила Джульетта. «Ты в порядке?» Она и сама уже чувствовала себя липкой, а бедный Раф, казалось, вот-вот завянет.

Помощник шерифа сел и потер затылок. Он указал на ворота охраны. «Если прижаться к ним, можно получить небольшую тень».

Джульетта посмотрела в коридор на лампы. Они потребляли много энергии. Казалось, что каждый участок освещен одновременно. Она чувствовала запах жары. Она чувствовала, как жарятся растения. Она задалась вопросом, как долго скудная проводка на лестничной клетке сможет выдерживать такой ток.

«Неужели таймеры заклинило? Что происходит?»

Хэнк кивнул в сторону коридора. «Люди закладывают участки. Вчера началась драка. Ты знаешь Джина Сэмпла?»

«Я знаю Джина», — сказал Раф. «Из санитарной службы».

Хэнк нахмурился. «Джин мертв. Это случилось, когда отключили свет. А потом они передрались из-за того, кто имеет право его хоронить, и обращались с бедным Джином как с удобрением. Некоторые люди объединились и наняли меня для наведения порядка. Я сказал им, чтобы они не выключали свет, пока все не уляжется». Он вытер затылок. «Прежде чем вы на меня наброситесь, я знаю, что это не очень хорошо для урожая, но он и так был уничтожен. Я надеюсь выбить из этих людей пот, заставить их двигаться дальше, чтобы дать всем немного передышки. Даю еще один день».

«Еще через день у тебя где-нибудь случится пожар. Хэнк, проводка снаружи и так достаточно горячая, а тут еще и освещение. Я в шоке, что они могут питать все это. Когда на тридцатке отключится рубильник, здесь надолго останется только темнота».

Хэнк заглянул в коридор. По ту сторону ворот Джульетта увидела кожуру, сердцевину и объедки. «Как они тебе платят? Едой?»

Он кивнул. «Все продукты испортятся. Они все вырвали. Люди просто с ума посходили, когда пришли сюда. Я думаю, несколько человек отправились наверх, но ходят слухи, что дверь в этот бункер открыта, и если ты поднимешься еще выше, то умрешь. И если спустишься вниз, то умрешь. Много слухов».

«Ну, ты должен развеять эти слухи», — сказала Джульетта. «Я уверена, что наверху или внизу лучше, чем здесь. Ты не видел Соло и детей, тех, что жили здесь? Я слышала, что они пришли сюда».

«Да. Несколько ребят закладывали участок прямо по коридору, пока я не установил свет. Но они ушли несколько часов назад». Хэнк посмотрел на запястье Джульетты. «А который сейчас час?»

Джульетта взглянула на часы. «Четверть второго». Она увидела, что он собирается задать еще один вопрос. «После полудня», — сказала она.

«Спасибо».

«Мы попытаемся их догнать», — сказала Джульетта. «Могу я оставить тебя разбираться с этими лампами? Вы не можете потреблять столько энергии. И пусть отсюда переедет побольше людей. На фермах в Миде дела обстоят гораздо лучше, или так было, когда я была здесь. И если у вас есть люди, ищущие работу, им пригодятся руки в Механике».

Хэнк кивнул и с трудом поднялся на ноги. Раф уже направлялся к выходу, его комбинезон был в пятнах пота. Джульетта похлопала Хэнка по плечу и тоже направилась к выходу.

«Эй», — окликнул Хэнк. «Ты сказала, который час. Но какой сегодня день?»

Джульетта замешкалась у двери. Она повернулась и увидела, что Хэнк смотрит на нее, прикрыв глаза рукой. «Это имеет значение?» — спросила она. И когда Хэнк ничего не ответил, она решила, что это не важно. Все дни теперь были одинаковыми, и каждый из них состоял из одних и тех же цифр.

Джимми решил поискать Элизу еще на двух уровнях, прежде чем повернуть назад. Он начал подозревать, что упустил ее, что она забежала на уровень за животным или в туалет, а он прошел мимо. Скорее всего, она вернулась на ферму вместе со всеми, а он топал по бункеру в одиночестве.

На следующей площадке он заглянул в главную дверь, не увидел ничего, кроме темноты и тишины, позвал Элизу и стал раздумывать, идти ли еще на один уровень дальше. Повернувшись обратно к лестнице, он увидел вспышку света над головой. Он прикрыл свои старые глаза и вгляделся в зеленый мрак, чтобы увидеть мальчика, который смотрел на него через перила. Мальчик помахал рукой. Джимми не помахал в ответ.

Он направился к лестнице, намереваясь вернуться на нижние фермы, но вскоре услышал легкие шаги по спирали, приближающиеся к нему. Еще один ребенок, за которым надо присмотреть, подумал он. Он не стал дожидаться мальчика, а пошел дальше. Прошло полтора оборота, прежде чем ребенок догнал его.

Джимми повернулся, чтобы отругать ребенка за то, что он его достает, но тут он узнал мальчика вблизи. Коричневый комбинезон, всклокоченные волосы цвета кукурузы. Это был тот самый ребенок, который преследовал Элизу на базаре.

«Эй», — прохрипел мальчик, тяжело дыша. «Ты тот парень».

«Я тот самый парень», — согласился Джимми. «Полагаю, ты ищешь еду. Ну, у меня нет ничего…»

«Нет». Парень покачал головой. Ему было девять или десять лет. Примерно того же возраста, что и Майлз. «Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. Мне нужна твоя помощь».

Всем нужна была помощь Джимми. «Я немного занят», — сказал он. Он повернулся, чтобы уйти.

«Это Элиза», — сказал мальчик. «Я шел за ней сюда. Через шахты. Какие-то люди наверху не хотят ее отпускать». Он посмотрел на лестничную клетку, его голос был тихим шепотом.

«Ты видел Элизу?» спросил Джимми.

Мальчик кивнул.

«Что ты имеешь в виду под людьми?»

«Это кучка из той церкви. Мой отец ходит к ним по воскресеньям».

«И ты говоришь, что у них есть Элиза?»

«Да. И я нашел ее собаку. Ее собака была заперта за выломанной дверью несколькими этажами ниже. Я запер ее, чтобы она не могла выбраться. А потом нашел место, где держат Элизу. Я попытался добраться до нее, но какой-то парень сказал мне убираться».

«Где это было?» спросил Джимми.

Мальчик указал вверх. «Два уровня», — сказал он.

«Как тебя зовут?»

«Шоу».

«Хорошая работа, Шоу». Джимми поспешил к лестнице и начал спускаться.

«Я сказал, отсюда вверх», — сказал мальчик.

«Мне нужно кое-что захватить», — сказал ему Джимми. «Это недалеко».

Шоу поспешил за ним. «Хорошо. И послушайте, мистер, я хочу, чтобы вы знали, как я был голоден. Но я не собирался есть собаку».

Джимми приостановился и дал мальчику возможность догнать себя. «Я не думал, что ты собираешься», — сказал он.

Шоу кивнул. «Просто чтобы Элиза знала», — сказал он. «Я хочу убедиться, что она знает, что я никогда бы так не поступил».

«Я позабочусь о том, чтобы она знала», — сказал Джимми. «А теперь пошли. Давай поторопимся».

Спустившись на два уровня вниз, Джимми заглянул в темный коридор; поиграл фонариком по стенам, затем виновато повернулся к Шоу, который теснился позади него. «Зашел слишком далеко», — признался Джимми.

Он повернулся и стал подниматься обратно на уровень выше, досадуя на себя. Так трудно вспомнить, куда он все положил. Так давно это было. Раньше у него были мнемоники для запоминания своих тайников. На пятьдесят первом уровне он спрятал винтовку. Он помнил это, потому что для того, чтобы держать винтовку, требовалась одна рука, а для того, чтобы спустить курок, — палец. Пять и один. Винтовка была завернута в одеяло и зарыта на дне старого сундука. Но одну винтовку он тоже оставил здесь. Он привез ее в Снабжение целую жизнь назад; это было путешествие, когда он нашел Тень. А вот обратно не донес — не хватило рук. Один-восемнадцать. Вот оно. Не один-девятнадцать. Он поспешил на лестничную площадку — ноги подкашивались — и вошел в коридор, по которому они с Шоу прошли несколько минут назад.

Вот оно. Квартиры. Во многих из них он оставлял вещи. В основном какашки. Он не знал, что на фермах можно ходить прямо в грязь. Дети научили его этому в конце жизни. Элиза научила его. Джимми подумал о том, что люди могут сделать Элизе что-то плохое, и вспомнил, как он сам поступал с людьми, когда был мальчишкой. Он был молод, когда учился стрелять из винтовки. Он помнил, какой шум она издавала. Он помнил, что она делает с пустыми банками из-под супа и людьми. Она заставляла предметы подпрыгивать и падать. Третья квартира слева внизу.

«Подержи это», — сказал он Шоу, входя в квартиру. Он передал свой фонарик мальчику, который держал его направленным в центр комнаты. Джимми схватил металлический комод, прислоненный к одной из стен, и выдвинул его в сторону. Все как вчера. За исключением густой пыли на крышке комода. Следы его старых ботинок исчезли. Он забрался на самый верх и, отодвинув потолочную панель вверх и в сторону, попросил фонарик. Крысы пискнули и разбежалась, когда он посветил туда. Черная винтовка ждала его. Джимми снял ее и сдул пыль.

Элизе не нравилась ее новая одежда. У нее забрали комбинезон, сказав, что цвет не тот, и завернули в одеяло, которое было зашито спереди и царапалось. Она несколько раз просилась уйти, но мистер Рэш сказал, что она должна остаться. В коридорах были комнаты со старыми кроватями, все ужасно пахло, люди пытались все убрать и сделать лучше. Но Элиза просто хотела к Щенку, Ханне и Соло. Ей показали комнату и сказали, что это будет ее новый дом, но Элиза жила за пределами Диких Земель и никогда не хотела жить где-либо еще.

Ее отвели обратно в большую комнату, где она написала свое имя, и заставили еще посидеть на скамейке. Если она пыталась уйти, мистер Рэш сжимал ее запястье. Когда она плакала, он сжимал еще сильнее. Они заставили ее сесть на скамейку, которую называли как-то иначе, пока мужчина читал из книги. Человек в белой мантии и с лысиной ушел, и на его место пришел новый человек, который читал из книги. Сбоку сидела женщина с двумя мужчинами, и вид у нее был не очень счастливый. Многие сидящие на скамейках наблюдали за этой женщиной, а не за читающим мужчиной.

Элизе одновременно хотелось спать и было неспокойно. Ей хотелось уйти куда-нибудь подальше и вздремнуть в другом месте. И вот мужчина закончил читать, поднял книгу в воздух, и все вокруг сказали одно и то же, что было очень странно, как будто все они заранее знали, что скажут, и голоса у них были смешные и полые, как будто они знали слова, но не понимали, что они значат.

Мужчина с книгой помахал мужчинам и женщине рукой, и казалось, что они несут ее. Возле цветного окна, через которое пробивался свет, стояли два сдвинутых вместе стола. Женщина зашумела, когда ее подняли на столы. На ней было одеяло, как у Элизы, только побольше, и мужчины легко обнажили ее голую ногу. Люди на скамьях напряглись, чтобы лучше видеть. Элиза чувствовала себя не такой сонной, как раньше. Она шепотом спросила у мистера Рэша, что они делают, и он велел ей молчать и не разговаривать.

Человек с книгой достал из мантии нож. Он был длинным и вспыхивал, как яркая рыба.

«Плодитесь и размножайтесь», — сказал он. Повернулся лицом к зрителям, а женщина задвигалась по столам, но никуда не могла уйти. Элиза хотела сказать, чтобы они не держали ее запястья так крепко.

«Вот, — сказал мужчина, читая из книги, — Я устанавливаю завет Мой с тобою и с потомством твоим после тебя». И Элиза подумала, не собираются ли они что-нибудь посадить. И он продолжил, сказав: «И не будет более истреблена всякая плоть. И будет, когда Я наведу облако на землю, то лезвие будет видно в облаке».

Он поднял нож еще выше, и люди на скамьях что-то пробормотали. Даже мальчик младше Элизы знал эти слова. Его губы шевелились так же, как и у остальных.

Мужчина поднес нож к женщине, но не отдал его ей. Один мужчина держал ее за ноги, другой — за запястья, и она старалась не шевелиться. И тут Элиза поняла, что они делают. Это было то же самое, что и с ее мамой и мамой Ханны. Женщина страшно закричала, когда нож вошел в нее, и Элиза не могла перестать смотреть, и кровь потекла по ее ноге, Элиза почувствовала ее на своей ноге и попыталась освободиться, но тут ее схватили за запястье, и она поняла, что однажды это будет с ней, и крики все стихали и стихали, а мужчина копался в ноже и пальцах, на его макушке блестели капельки пота, Он что-то говорил мужчинам, которым было трудно справиться с женщиной, и по скамейкам ходили шепотки, и Элиза чувствовала жар, и все больше крови, пока мужчина с ножом не вскрикнул и не встал лицом к скамейкам, держа что-то между пальцами, кровь текла по его руке до локтя, одеяло распахнулось, на его лице появилась улыбка, когда крики стихли..

«Вот!» — крикнул он.

И люди зааплодировали. Мужчины перевязали женщину на столе, затем спустили ее вниз, хотя она едва могла стоять. Элиза увидела, что у сцены стоит еще одна женщина. Они выстроились в ряд. Хлопанье приобрело ритм, как когда они с близнецами поднимались по лестнице, глядя друг другу в ноги, и хлопали, хлопали одновременно. Хлопки становились все громче и громче. Пока не раздался громкий хлопок, заставивший всех замолчать. От этого хлопка сердце в груди подпрыгнуло.

Головы повернулись к задней части комнаты. От громкого хлопка у Элизы заболели уши. Кто-то крикнул, указывая на него, и Элиза, повернувшись, увидела в дверном проеме Соло. С потолка сыпался белый порошок, а в руках у него было что-то длинное и черное. Рядом с ним стоял Шоу, мальчик в коричневом комбинезоне из странного мира. Элиза удивилась, как он там оказался.

«Извините», — сказал Соло. Он обвел взглядом скамейки, пока не увидел Элизу, и его зубы блеснули сквозь бороду. «Я заберу эту юную леди с собой».

Раздались крики. Мужчины встали со своих мест, кричали и показывали пальцем, а мистер Рэш кричал что-то о своей жене и собственности и о том, как он смеет мешать. А человек в крови и с ножом возмутился и рванул к проходу, отчего Соло поднял черную штуку на плечо.

Еще один хлопок, как будто это сделал Бог своими огромными ладонями, взрыв, такой громкий, что у Элизы заболели внутренности. Вслед за этим раздался звон разбитого стекла, и, повернувшись, Элиза увидела, что красивое цветное окно разбито еще больше, чем прежде.

Люди перестали кричать и двинулись к Соло, что, по мнению Элизы, было очень хорошо.

«Пойдем», — сказал Соло Элизе. «Поторопись».

Элиза встала со скамейки и направилась к проходу, но мистер Рэш схватил ее за запястье. «Она моя жена!» крикнул мистер Рэш, и Элиза поняла, что это плохо. Это означало, что она не может уйти.

«Вы быстро заключаете браки», — обратился Соло к притихшей толпе. Он помахал черной штуковиной, и это, похоже, заставило их занервничать. «А как насчет похорон?»

Черная штука указала на мистера Рэша. Элиза почувствовала, как его хватка ослабла. Она добралась до прохода, пробежала мимо человека с капающей кровью, бросилась к Соло и Шоу и дальше по коридору.

Джульетта снова тонула. Она чувствовала воду в горле, жжение в глазах, жжение в груди. Поднимаясь по лестнице, она ощущала вокруг себя старый потоп, но не это было причиной того, что ей казалось, что она не может дышать. Это были голоса, раздававшиеся вверх и вниз по лестничной шахте, свидетельства вандализма и воровства, длинные отрезки проводов и труб, разбросанные стебли, листья и земля от тех, кто спешил унести украденные растения.

Она надеялась возвыситься над несправедливостью, творящейся вокруг, спастись от последней вспышки цивилизованности перед воцарением хаоса. Она знала, что он наступит. Но как бы высоко они с Рафом ни забирались, люди открывали двери, чтобы исследовать и грабить, претендовать на территорию, выкрикивать с земли какие-то находки или задавать вопросы. В глубинах Механического она сокрушалась, что мало кто выжил. А теперь казалось, что очень многие.

Останавливаться, чтобы бороться с этим, было бы пустой тратой времени. Джульетта беспокоилась о Соло и детях. Она беспокоилась о разрушенных фермах. Но тяжесть взрывчатки в ее рюкзаке придавала ей цель, а окружающая беда — решимость. Она была готова к тому, что подобное больше никогда не повторится.

«Я чувствую себя носильщиком», — сказал Раф, хрипло дыша между словами.

«Если ты отстанешь, мы будем двигаться к тридцать четвертому. На обеих средних фермах должны быть продукты. Воду можно брать из гидронасосов».

«Я могу идти в ногу с тобой», — настаивал Раф. «Просто говорю, что это некрасиво».

Джульетта посмеялась над гордым шахтером. Она хотела сказать, что уже не раз совершала этот пробег, и всегда Соло отставал и махал ей рукой, обещая догнать. В голове промелькнуло воспоминание о тех днях, и вдруг ее бункер казался все еще живым и процветающим, кипящим цивилизацией, такой далекой и движущейся вперед без нее — но все еще существующей и живой.

Не больше.

Но были и другие бункеры, десятки, кишащие жизнью и бытом. Где-то родитель читал нотации ребенку. Где-то подросток украдкой целовался. Где-то подавали горячую еду. Бумага перерабатывалась в целлюлозу и снова в бумагу, нефть бурлила и сгорала, выхлопные газы выбрасывались в великий и запретный внешний мир. Все эти миры неслись вперед, каждый из них не знал о существовании других. Где-то человека, осмелившегося мечтать, отправляли на очистку. Кого-то хоронили, кто-то рождался.

Джульетта подумала о детях Хранилища 17, рожденных в жестокости и не знавших ничего другого. Это случится снова. Это случится прямо здесь. И ее раздражение на Комитет по планированию и прихожан отца Венделя было неуместным, подумала она. Разве ее Механика не выходила из себя? А разве она не выходила из себя прямо сейчас? Что такое любая группа, кроме кучки людей? А кто такие люди, как не животные, которые при звуке сапог пугаются, как крысы?

«— Тогда догоню тебя позже», — воскликнул Раф, его голос отдалился, и Джульетта поняла, что уходит. Она замедлила шаг и стала ждать его. Сейчас было не время для одиночества, для восхождения без компании. И в этом бункере одиночества, где она влюбилась в Лукаса, потому что он был рядом с ней голосом и духом, она скучала по нему так сильно, как никогда раньше. Надежда была отнята, глупая надежда. К нему нельзя было вернуться, его нельзя было больше увидеть, хотя она была смертельно уверена, что скоро присоединится к нему.

Вылазка на вторую ферму мидов принесла немного еды, хотя она была глубже, чем помнила Джульетта. Фонарик Рафа высветил следы недавней активности: отпечатки ботинок в еще не высохшей грязи, сломанную для питья поливочную трубу, из которой продолжало капать, но она еще не опустела, помидор, на который наступили, еще не покрылся муравьями. Джульетта и Раф взяли то, что смогли унести: зеленый перец, огурцы, ежевику, драгоценный апельсин, дюжину недозрелых помидоров — этого было достаточно для нескольких приемов пищи. Джульетта съела столько ежевики, сколько смогла, потому что она плохо переносит транспортировку. Обычно она избегала ее, ненавидя, как она оставляет пятна на пальцах. Но то, что раньше было неприятностью, теперь казалось благословением. Так в спешке закончились последние припасы: каждый из нескольких сотен человек взял больше, чем ему было нужно, даже то, что ему было совсем не нужно.

До тридцать четвертого от фермы было совсем недалеко. Для Джульетты это было почти как возвращение домой. Там будет достаточно энергии, ее инструменты и койка, радио, место, где можно работать во время последнего трепета умирающего народа, место, где можно подумать, пожалеть, построить последний костюм. Усталость в ногах и спине дала о себе знать, и Джульетта поняла, что снова поднимается, чтобы сбежать. Это была не просто месть. Это было бегство от глаз друзей, которых она подвела. Это была дыра, в которую она стремилась. Но в отличие от Соло, который жил в норе под серверами, она надеялась сделать воронку на головах других.

«Джулс?»

Она остановилась на полпути через площадку тридцать четвертого, двери в IT были прямо перед ней. Раф остановился на верхней ступеньке. Опустившись на колени, он провел пальцем по ступеньке, поднял его, чтобы показать ей что-то красное. Прикоснулся пальцем к языку.

«Помидор», — сказал он.

Кто-то уже был там. День, который Джульетта провела, свернувшись калачиком и плача в брюхе экскаватора, преследовал ее и сейчас.

«Все будет хорошо», — сказала она ему. День, когда она преследовала Соло, вернулся к ней. Она с грохотом спустилась по этим ступеням, обнаружила, что двери заперты, и сломала метлу пополам, пробираясь внутрь. На этот раз двери открылись легко. Внутри горел яркий свет. Никого не было видно.

«Пойдемте», — сказала она. Она поспешила тихо и быстро. Не хотелось, чтобы ее заметили незнакомые люди, не хотелось, чтобы они преследовали ее. Она подумала, не проявил ли Соло хотя бы достаточную осторожность, чтобы закрыть серверную и решетку. Но нет, в конце коридора она увидела, что дверь в серверную открыта. Откуда-то доносились голоса. Запах дыма. Дымка в воздухе. Или она сходила с ума и представляла себе Лукаса и газ, идущий за ним? Так вот почему она оказалась здесь? Не ради радио, не для того, чтобы найти дом для своих друзей, не для того, чтобы построить костюм, а потому что здесь было зеркальное отражение, идентичное ее собственному, и, может быть, Лукас был внизу, ждал ее, живой в этом мертвом мире…

Она протиснулась в серверную, и дым был настоящим. Он собирался у потолка. Джульетта поспешила к знакомым серверам. На вкус дым отличался от пригоревшей смазки перегревшегося насоса, от привкуса электрического пожара, от жженой резины засохшей крыльчатки, от горечи выхлопа двигателя. Это было чистое горение. Она прикрыла рот рукой, вспомнив, что Лукас жаловался на дым, и поспешила в дымку.

Из люка за комм-сервером поднимался столб дыма. В лачуге Соло горел огонь, возможно, его постельные принадлежности. Джульетта подумала о том, что там есть радио, еда. Она расстегнула молнию комбинезона и натянула на лицо промокшую от пота нижнюю рубашку, услышала, как Раф кричит ей, чтобы она не уходила, и, спустившись по лестнице, практически скатилась по ней вниз, пока ее ботинки не врезались в решетку внизу.

Не высовываясь, она едва могла видеть сквозь дымку. Она слышала треск пламени, странный и четкий звук. Еда, радио, компьютер и драгоценные схемы на стенах. Единственное сокровище, о котором она не думала, когда мчалась вперед, были книги. И именно книги горели.

Груда книг, груда пустых металлических банок, молодой человек в белом халате, бросающий туда книги, запах топлива. Он повернулся спиной, лысина на затылке блестела от пота, но пламя его, казалось, не волновало. Он его подкармливал. Он вернулся к полкам, чтобы найти еще что-нибудь для горения.

Джульетта побежала за ним к кровати Соло и схватила одеяло, из складок которого выскочила крыса. Она поспешила к огню, глаза щипало, горло горело, и бросила одеяло на груду книг. Огонь на мгновение потух, но вновь затрещал. Одеяло начало дымиться. Джульетта закашлялась и побежала за матрасом, нужно было затушить огонь, подумала о пустом резервуаре с водой в соседней комнате, о том, что все потеряно.

Мужчина в халате заметил ее, когда она поднимала матрас. Он завыл и бросился на нее. Они рухнули на матрас и в гнездо из постельных принадлежностей. Перед ее лицом мелькнул сапог, и Джульетта откинула голову назад. Молодой человек закричал. Он был похож на белую хлопающую птицу, вырвавшуюся на свободу на базаре и проносящуюся над головами. Джульетта крикнула, чтобы он убирался прочь. Пламя полыхнуло еще сильнее. Она дернула за матрас, он оказался на нем, и мужчина перекинулся на другую сторону. Оставались считанные мгновения, чтобы взять огонь под контроль, прежде чем все будет потеряно. Только мгновения. Она схватила второе одеяло Соло и стала бить по пламени. Она не могла бороться с ними и с мужчиной. Нет времени. Она кашлянула и позвала Рафа, а человек в халате снова бросился на нее с дикими глазами, размахивая руками. Джульетта уперлась плечом ему в живот, пригнулась под его руками, и мужчина перекинулся через ее спину. Он упал на землю и обхватил ее ноги, увлекая за собой.

Джульетта пыталась вырваться, но он вцепился в ее ноги когтями от щиколоток до талии. Позади него взметнулось пламя. Одеяло загорелось. Мужчина кричал в нечестивой ярости, потеряв рассудок. Джульетта упиралась ему в плечи и извивалась, пытаясь освободиться. Она едва могла дышать, едва могла видеть. Мужчина, лежавший на ней, закричал с новой силой, и его одежда загорелась. Пламя прошлось по его спине, охватило их обоих, и Джульетта снова оказалась в шлюзе, с одеялом на голове, сгорающая заживо.

Сапог пролетел по ее лицу и ударил молодого священника, и она почувствовала, как сила покидает руки, вцепившиеся в нее. Кто-то дернул ее сзади. Джульетта вырвалась, но дым был уже слишком густым, чтобы видеть. Она пыталась сориентироваться, неудержимо кашляла, спрашивала себя, где рация, и знала, что ее нет. Кто-то тащил ее за собой по узкому коридору, бледное лицо Рафа, из-за которого он был лишь призраком в дыму, и подталкивал ее к лестнице.

Серверная комната заполнялась дымом. Огонь внизу распространялся до тех пор, пока не сожрал все, что горело, оставив после себя лишь обугленный металл и оплавленные провода. Джульетта помогла Рафу выбраться на лестничную площадку и схватилась за люк. Накинув его сверху, она увидела, что он бесполезен для защиты от дыма — это была взорванная решетка.

Раф исчез за одним из серверов. «Быстро!» — крикнул он. Джульетта поползла на руках и коленях и обнаружила, что он прижат к задней стенке коммуникационного узла, одной ногой упирается в сервер рядом с ним и изо всех сил тужится.

Джульетта помогла ему. Мышцы вздулись и горели. Они качались на неподвижном металле, Джульетта смутно различала винты, прикрепляющие основание к полу, но вес башенки помогал. Металл застонал. С усилием винты вырвались, и высокая черная башня накренилась, задрожала, а затем рухнула на дыру в полу, закрыв ее.

Джульетта и Раф рухнули на землю, кашляя и хватаясь за воздух. Комната была затянута дымом, но внутрь больше не просачивалось. Крики, раздававшиеся далеко внизу, в конце концов стихли.

Хранилище 1

За пределами подъемника раздавались голоса. Шаги. Люди ходили взад-вперед, разыскивая их.

Дональд и Шарлотта прижались друг к другу в темноте этого помещения с низким потолком. Шарлотта искала способ защитить дверь, но это была безликая металлическая стена с крошечной защелкой. Дональд сдерживал кашель и чувствовал, как щекотка в горле нарастает, охватывая каждый квадратный дюйм его плоти. Зажав рот обеими руками, он прислушивался к приглушенным крикам «чисто» и «все чисто».

Шарлотта перестала возиться с дверью, и они просто прижались друг к другу и старались не шевелиться, потому что пол издавал звуки, как только они смещали свой вес. Весь день они провели в маленьком лифте, ожидая, когда поисковая группа вернется на их уровень. Дарси ушел, чтобы быть на смене, когда все проснутся. Для Дональда и его сестры это был долгий день после бессонной ночи, день, когда, как он знал, поисковая группа будет разрастаться и приходить в отчаяние. Теперь у них был убийца на свободе, да еще и беглый заключенный из «Глубокой заморозки». Он мог себе представить, в какое смятение это приводит Турмана. Он представлял себе, как его будут бить, когда их обнаружат. Он просто молился, чтобы эти шаги закончились. Но они не уходили. Они приближались.

Раздался стук в металлическую дверь ангара, стук разъяренного кулака. Дональд почувствовал, как Шарлотта напряглась и сжала его спину, сдавливая ребра. Дверь сдвинулась с места. Дональд попытался надавить на нее, чтобы удержать на месте, но рычага не было. Сталь скрипела о его потные ладони. Это был конец. Шарлотта попыталась помочь, но кто-то вскрывал их укрытие. Фонарик ослепил обоих — он светил им прямо в глаза.

«Чисто!» — раздался крик, достаточно близко, чтобы Дональд почувствовал запах кофе и дыхание Дарси. Дверь захлопнули, дважды ударив по ней ладонью. Шарлотта рухнула на пол. Дональд осмелился прочистить горло.

Когда они, уставшие и проголодавшиеся, наконец, вышли из укрытия, было время ужина. В оружейной было тихо и темно. Дарси сказал, что постарается вернуться, когда начнется его смена, но он опасался, что ночная смена будет не такой тихой, как обычно, не такой подходящей для того, чтобы ускользнуть.

Дональд и Шарлотта поспешили по коридору казармы в отдельные ванные комнаты. Дональд услышал, как зазвенели трубы, когда его сестра спускала воду. Он побежал к раковине, кашляя кровью, сплюнул и посмотрел, как багровые нити по спирали уходят в канализацию, попил из крана, снова сплюнул и, наконец, сам сходил в туалет.

Когда Шарлотта добралась до конца коридора, рация уже была раскрыта и включена. Она вызывала всех, кто мог услышать. Дональд стоял за ее спиной и смотрел, как она переключается с восемнадцатого канала на семнадцатый, повторяя вызов. Никто не отвечал. Она оставила семнадцатый канал и слушала помехи.

«Как ты вызвала их в прошлый раз?» — спросил Дональд. спросил Дональд.

«Вот так же». Она на мгновение уставилась на радио, затем повернулась в кресле лицом к нему, ее брови нахмурились от беспокойства. Дональд ожидал тысячи вопросов: Как скоро их заберут? Что они собираются делать дальше? Как им добраться до безопасного места? Тысяча вопросов, но не тот, который задала она, ее голос был печальным шепотом: «Когда ты выходил наружу?»

Дональд сделал шаг назад. Он не знал, как ответить. «Что ты имеешь в виду?» — спросил он, но понял, что она имела в виду.

«Я слышала слова Дарси о том, что ты чуть не перебрался через холмы. Когда это было? Ты все еще гуляешь? Ты туда уходишь, когда оставляешь меня? Поэтому ты болен?»

Дональд прислонился к одной из станций управления дронами. «Нет», — сказал он. И посмотрел на радио, надеясь, что какой-нибудь голос прорвется сквозь помехи и спасет их. Но сестра ждала. «Я ходил только один раз. Я ушел… думая, что никогда не вернусь».

«Ты пошел туда, чтобы умереть».

Он кивнул. И она не рассердилась на него. Она не закричала, как он боялся, что она может закричать, и именно поэтому он никогда не говорил ей об этом раньше. Она просто встала, бросилась к нему и обняла его за талию. И Дональд заплакал.

«Почему они так с нами поступают?» спросила Шарлотта.

«Я не знаю. Я хочу, чтобы это прекратилось».

«Но не так». Его сестра отступила назад и вытерла глаза. «Донни, ты должен пообещать мне. Не так».

Он ничего не ответил. У него болели ребра от того, что она обняла его. «Я хотел увидеть Хелен», — наконец сказал он. «Я хотел увидеть место, где она жила и умерла. Это было… плохое время. С Анной. Застряли здесь». Он вспомнил, как относился к Анне тогда, как относился к ней сейчас. Столько ошибок. Он совершал ошибки на каждом шагу. Это мешало принимать решения, действовать.

«Мы должны что-то сделать», — сказала Шарлотта. Ее глаза загорелись. «Мы могли бы облегчить беспилотник настолько, чтобы он смог доставить нас отсюда. Бункерные разрушители должны весить килограммов шестьдесят. Если мы облегчим еще один дрон, он сможет донести вас».

«И как на нем лететь?»

«Я останусь здесь и поведу его». Она увидела выражение его лица и нахмурилась. «Лучше, если один из нас выберется», — сказала она. «Ты знаешь, что я права. Мы могли бы стартовать до рассвета, просто отправить тебя так далеко, как ты сможешь. По крайней мере, прожить день вдали от этого места».

Дональд попытался представить себе полет на спине одной из этих птиц, ветер, бьющий по шлему, кувыркание при жесткой посадке, лежание в траве и глядение на звезды. Он вытащил тряпку, вытер кровь и, убрав ее, покачал головой. «Я умираю», — сказал он ей. «Турман сказал, что у меня есть еще день или два. Он сказал мне это день или два назад».

Шарлотта молчала.

«Может, мы могли бы разбудить другого пилота», — предложил он. «Я мог бы приставить пистолет к его голове. Мы могли бы вытащить отсюда и тебя, и Дарси».

«Я тебя не брошу», — сказала его сестра.

«Но ты хочешь, чтобы я пошел туда один?»

Она пожала плечами. «Я лицемерка».

Дональд рассмеялся. «Наверное, поэтому они тебя и взяли».

Они слушали радио.

«Как ты думаешь, что сейчас происходит в других шахтах?» спросила Шарлотта. «Ты с ними разобрался. Там все так же плохо, как и здесь?»

Дональд задумался. «Не знаю. Некоторые из них вполне счастливы, я полагаю. Они женятся и заводят детей. У них есть работа. Они не знают ничего за пределами своих стен, так что, думаю, у них нет того стресса по поводу того, что там, снаружи, который испытываем мы с тобой. Но я думаю, что у них есть еще кое-что, чего нет у нас, — это глубокое чувство, что что-то не так с тем, как они живут. Закопались, понимаешь. И мы это понимаем, и это нас душит, но у них просто хроническая тревога, я думаю. Я не знаю». Он пожал плечами. «Я видел здесь людей, которые были счастливы и могли дотянуть до конца своей смены. Я видел, как другие сходили с ума. Раньше… раньше я часами играл в пасьянс на своем компьютере наверху, и тогда мой мозг действительно отключался, и я не был несчастен. Но тогда я тоже не был по-настоящему живым».

Шарлотта протянула руку и сжала его ладонь.

«Я думаю, что в некоторых бункерах, которые погрузились в темноту, было лучше всего…»

«Не говори так», — прошептала Шарлотта.

Дональд поднял на нее глаза. «Нет, не это. Я не думаю, что они мертвы, не все. Я думаю, что некоторые из них ушли в себя и живут, как хотят, достаточно тихо, чтобы никто их не преследовал. Они просто хотят, чтобы их оставили в покое, чтобы их не контролировали, чтобы они сами выбирали, как им жить и умирать. Думаю, именно этого хотела от них Анна. Прожив здесь, на этом уровне, целый год, пытаясь найти какую-то жизнь, не имея возможности выйти наружу, я думаю, это изменило ее отношение ко всему этому».

«А может быть, дело в том, что она на какое-то время вышла из этой коробки», — сказала Шарлотта. «Может быть, ей не понравилось, что она почувствовала, когда ее посадили».

«Или так», — согласился Дональд. Он снова подумал о том, что все могло бы быть иначе, если бы он разбудил ее, доверившись ей, выслушав ее. Если бы Анна была рядом, чтобы помочь, все было бы лучше. Ему было больно, но он скучал по ней так же сильно, как по Хелен. Анна спасла его, пыталась спасти других, а Дональд не понял и возненавидел ее за оба поступка.

Шарлотта отпустила его руку, чтобы настроить рацию. Она попробовала вызвать кого-то по обоим каналам, провела пальцами по волосам и прислушалась к помехам.

«Какое-то время я думал, что это хорошо», — сказал Дональд. «То, что они сделали, пытаясь спасти мир. Они убедили меня, что массовое вымирание неизбежно, что вот-вот разразится война, которая унесет всех. Но знаешь, что я думаю? Я думаю, они знали, что если война разразится между всеми этими невидимыми машинами, то некоторые группы людей выживут здесь и там. Поэтому они построили это. Они позаботились о том, чтобы разрушение было полным, чтобы они могли его контролировать».

«Они хотели убедиться, что выживут только отдельные группы людей», — сказала Шарлотта.

«Именно так. Они не пытались спасти мир — они пытались спасти себя. Даже если бы мы вымерли, мир продолжал бы существовать и без нас. Природа находит выход».

«Люди находят выход», — сказала Шарлотта. «Посмотри на нас двоих». Она засмеялась. «Мы как сорняки, не так ли, мы двое? Природа пробирается по краю. Мы как те хранилища, которые не хотят вести себя хорошо. Как они думали, что смогут вместить все это? Что ничего подобного не произойдет?»

«Я не знаю», — сказал Дональд. «Может быть, люди, которые пытаются изменить мир, считают себя умнее самого хаоса».

Шарлотта переключала каналы туда-сюда, ожидая, что кто-то ответит по одному или другому. Она выглядела раздраженной. «Они должны просто позволить нам быть», — сказала она. «Просто остановиться и позволить нам развиваться так, как мы должны».

Дональд вскочил со стула и встал прямо.

«В чем дело?» спросила Шарлотта. Она потянулась к радиоприемнику. «Вы что-то слышали?»

«Все», — сказал ей Дональд. «Оставь меня». Он нащупал свою тряпку и закашлялся. Шарлотта перестала играть с радио. «Давай», — сказал он. Он махнул рукой в сторону стола. «Принеси свои инструменты».

«Для дрона?» — спросила она.

«Нет. Нам нужно собрать еще один костюм».

«Другой костюм?»

«Для выхода наружу. Ты говорила, что эти бункерные разрушители весят шестьдесят килограммов. Сколько именно килограммов?»

«Это плохой план», — сказала Шарлотта. Она затянула дыхательный аппарат, прикрепленный к шлему, и, схватив один из больших баллонов с воздухом, начала прикреплять к нему шланг. «Что мы будем там делать?»

«Умрем», — сказал ей Дональд. И увидел, как она на него посмотрела. «Но, может быть, через неделю. И не здесь». Он разложил на столе множество припасов. Удовлетворенный, он начал запихивать их в один из небольших военных рюкзаков. Еда, вода, аптечка, фонарик, пистолет с двумя обоймами, запасные патроны, кремень и нож.

«Как ты думаешь, надолго ли хватит этого воздуха?» спросила Шарлотта.

«Эти баллоны предназначены для переброски войск по земле в другие бункеры, так что их должно хватить до самого дальнего. Нам нужно пройти чуть дальше, и мы не будем так нагружены». Он застегнул рюкзак и положил его рядом с другим.

«Мы как будто облегчаем дрон».

«Именно». Взяв рулон скотча, он достал из кармана сложенную карту и начал прикреплять ее к рукаву одного из скафандров.

«Разве это не мой костюм?»

Дональд кивнул. «Ты лучший навигатор. Я пойду за тобой».

С другой стороны стеллажей, со стороны лифтов, раздалось дзиньканье. Дональд бросил свои дела и крикнул Шарлотте, чтобы она поторопилась. Они направились к беспилотному лифту, но Дарси окликнул их, чтобы они знали, что это только он. Он появился из-за высоких стеллажей с грузом в руках, в свежем комбинезоне и с подносом, уставленным едой.

«Извините», — сказал он, видя, какую панику вызвал. «Я же не могу вас предупредить». Он извиняюще протянул подносы. «Остатки ужина».

Он поставил подносы на пол, и Шарлотта обняла его. Дональд увидел, как быстро завязываются связи в отчаянные времена. Вот заключенная обнимает охранника за то, что он не стал ее бить, за то, что проявил хоть унцию сострадания. Дональд был рад второму костюму. Это был хороший план.

Дарси посмотрел вниз, на разбросанные инструменты и принадлежности. «Что ты делаешь?» — спросил он.

Шарлотта переглянулась с братом. Дональд покачал головой.

«Послушай, — сказал Дарси, — я сочувствую вашей ситуации. Правда. Мне тоже не нравится то, что здесь происходит. И чем больше вспоминаю — чем больше я вспоминаю о том, каким я был, — тем больше мне кажется, что я бы боролся с этим вместе с тобой. Но я не во всем согласен. А это…» Он указал на костюмы. «По-моему, это выглядит не очень хорошо. Это не выглядит умно».

Шарлотта передала Дональду тарелку и вилку. Она села на один из пластиковых контейнеров для хранения и стала есть то, что выглядело как консервированное жаркое, свеклу и картофель. Дональд сел рядом с ней и провел вилкой по жаркому, нарезая его на кусочки. «Ты помнишь, что делал до всего этого?» — спросил Дональд. «Это к тебе возвращается?»

Дарси кивнула. «Кое-что. Я перестал принимать лекарства…»

Дональд засмеялся.

«Что? Почему это смешно?»

«Прости». Дональд извинился и махнул рукой. «Просто… это ерунда. Это хорошо. Ты служил в армии?»

«Да, но недолго. Кажется, я служил в Секретной службе». Дарси некоторое время смотрел, как они едят. «А вы двое?»

«ВВС», — сказала Шарлотта. Она ткнула вилкой в Дональда, у которого был полный рот. «Конгрессмен».

«Ни хрена себе?»

Дональд кивнул. «На самом деле, скорее архитектор». Он обвел жестом комнату вокруг них. «Это то, ради чего я ходил в школу».

«Строить такие вещи?» спросила Дарси.

«Строил вот это», — сказал Дональд. Он откусил еще кусочек.

«Ни фига себе…»

Дональд кивнул и сделал глоток воды.

«Кто же это с нами сделал? Китайцы?»

Дональд и Шарлотта повернулись друг к другу.

«Что?» спросила Дарси.

«Это сделали мы», — сказал Дональд. «Это место не было построено на всякий случай. Это то, для чего оно было создано».

Дарси переводил взгляд с одного из них на другого, его рот был открыт.

«Я думал, ты знаешь. Это все в моих записях». Стоит только знать, что искать, подумал Дональд. В противном случае все было слишком очевидно и дерзко.

«Нет. Я думал, это как тот горный бункер, куда правительство отправляется, чтобы выжить…»

«Так и есть», — сказала Шарлотта. «Но здесь они точно рассчитали время».

Дарси смотрел на свои ботинки, пока Дональд и его сестра ели. Для последней трапезы все было не так уж плохо. Дональд посмотрел на рукав комбинезона, который он позаимствовал у Шарлотты, и впервые увидел в нем пулевое отверстие. Может быть, именно поэтому она вела себя так, будто он сошел с ума, надев его. Напротив него Дарси начал медленно кивать головой. «Да», — сказал он. «Боже, да. Они сделали это». Он поднял глаза на Дональда. «Пару смен назад я поместил одного парня в глубокую заморозку. Он орал всякий бред. Парень из бухгалтерии».

Дональд отложил свой поднос в сторону. Он допил свою воду.

«Он не был сумасшедшим, не так ли?» спросил Дарси. «Это был хороший человек».

«Наверное», — ответил Дональд. «По крайней мере, ему становилось лучше».

Дарси провел пальцами по своим коротким волосам. Его внимание вернулось к разбросанным припасам. «Костюмы», — сказал он. «Ты думаешь уйти? Потому что знаешь, я не могу тебе в этом помочь».

Дональд проигнорировал вопрос. Он пошел в конец прохода и взял ручную тележку. Они с Шарлоттой уже погрузили на нее бункерный разрушитель. На носовом конусе болталась пластиковая бирка, за которую, по ее словам, нужно было потянуть, прежде чем он будет поставлен на боевое дежурство. Она уже убрала регуляторы высотомера и блокировки безопасности. По окончании работы она назвала его «тупой бомбой». Дональд подтолкнул тележку к лифту.

«Эй», — сказал Дарси. Он встал с корзины и загородил проход. Шарлотта прочистила горло, и Дарси повернулся, чтобы увидеть, что она держит его на мушке.

«Мне очень жаль», — сказала Шарлотта.

Рука Дарси нависла над оттопыренным карманом. Дональд подтолкнул к нему ручную тележку, и Дарси отступил назад.

«Нам нужно это обсудить», — сказал Дарси.

«Мы уже обсудили», — сказал ему Дональд. «Не двигайся». Он остановил тележку рядом с Дарси и полез в карман молодого охранника. Вынул пистолет и сунул его в свой карман, затем попросил у Дарси удостоверение личности. Молодой человек протянул ему его. Дональд положил его в карман и, поставив тележку на колеса, направился к лифту.

Дарси следовал за ним на расстоянии. «Только помедленнее», — сказал он. «Ты думаешь запустить это? Да ладно, парень. Успокойся. Давай поговорим. Это важное решение».

«Не легкомысленное, обещаю. Реактор под нами питает серверы. Серверы управляют жизнью каждого. Мы собираемся освободить этих людей. Пусть живут и умирают, как хотят».

Дарси нервно рассмеялась. «Серверы контролируют их жизни? О чем ты говоришь?»

«Они выбирают номера в лотерее», — сказал Дональд. «Они решают, кто достоин передать себя дальше. Они отбирают и формируют. Они разыгрывают шуточные войны, чтобы выбрать победителя. Но не надолго».

«Хорошо, но нас всего трое. Это слишком большое дело, чтобы решать его только нам. Серьезно, чувак…»

Дональд остановил тележку прямо у лифта. Он повернулся к Дарси и увидел, что его сестра поднялась на ноги, чтобы держаться рядом с ним.

«Ты хочешь, чтобы я назвал все случаи в истории, когда один человек приводил к гибели миллионов?» спросил Дональд. «Что-то около пяти или дюжины человек сделали это. Возможно, ты сможешь проследить за тремя. И кто знает, не влиял ли один из этих людей на двух других? Ну, если один человек смог построить это, то не должно быть больше, чем нужно, чтобы все это разрушить. Гравитация — сука, пока она не на твоей стороне». Дональд указал на проход. «А теперь садись».

Когда Дарси не двинулся с места, Дональд достал не пистолет охранника, а пистолет из другого кармана, который, как он знал, был на предохранителе и заряжен. Разочарование и боль на лице молодого человека, прежде чем он повернулся и подчинился, были физическим ударом. Дональд смотрел, как он идет обратно по проходу, мимо Шарлотты. Он поймал руку сестры, прежде чем она последовала за ним, сжал ее и поцеловал в щеку. «Иди вперед и надень свой костюм», — сказал он ей.

Она кивнула, последовала за Дарси, села обратно на мусорное ведро и стала натягивать на себя костюм.

«Этого не может быть», — сказал Дарси. Он посмотрел на пистолет, который Шарлотта отложила в сторону, пока влезала в костюм.

«Даже не думай об этом», — сказал Дональд. «На самом деле, тебе лучше заняться одеванием».

Охранник и его сестра повернулись и недоуменно посмотрели на него. Шарлотта как раз вдевала ноги в костюм. «О чем ты говоришь?» — спросила она.

Дональд поднял молоток, лежавший среди инструментов, и показал его ей. «Я не рискую, что он не сработает», — сказал он.

Она попыталась встать, но ее ноги не входили в ноги костюма. «Ты говорила, что есть способ запустить его дистанционно!»

«Есть. Дистанционно от тебя». Он направил пистолет на Дарси. «Одевайся. У тебя есть пять минут, чтобы попасть внутрь лифта…»

Дарси бросилась к пистолету, лежавшему рядом с Шарлоттой. Шарлотта оказалась быстрее и выхватила его из корзины. Дональд сделал шаг назад, а затем понял, что сестра целится в него из пистолета. «Ты одевайся», — сказала она брату. Голос ее дрожал, глаза блестели. «Это не то, что мы обсуждали. Ты обещал».

«Я обманщик», — сказал Дональд. Он кашлянул, обхватив себя руками, и улыбнулся. «Ты лицемерка, а я лжец». Он начал отступать к лифту, нацелив пистолет на Дарси. «Ты не выстрелишь в меня», — сказал он сестре.

«Дай мне пистолет», — сказала Дарси Шарлотте. «Он будет слушаться, если я буду держать его в руках».

Дональд засмеялся. «Ты тоже не собираешься в меня стрелять. Пистолет не заряжен. А теперь одевайтесь. Вы двое уходите отсюда. Я даю вам полчаса. Лифт с дронами поднимается наверх за двадцать минут. Для заклинивания двери лучше всего использовать пустой контейнер. Я оставил один там».

Шарлотта плакала и дергала за ноги своего костюма, пытаясь просунуть ноги до конца. Дональд знал, что она никогда не уйдет без него, если он не заставит ее, что она сделает какую-нибудь глупость. Она побежит обнимать его, умолять пойти с ней, настаивать, чтобы она осталась там и умерла вместе с ним. Единственным шансом вытащить ее было оставить Дарси с ней. Он был героем. Он спасет и себя, и ее. Дональд нажал кнопку вызова на неэкспрессе.

«Полчаса», — повторил он. Он увидел, что Дарси уже расстегивает молнию своего костюма, чтобы залезть внутрь. Сестра кричала на него и, пытаясь встать, чуть не споткнулась и не упала. Она стала отпихивать костюм, вместо того чтобы надеть его до конца пути. Лифт звякнул и открылся. Дональд откинул тележку назад и затащил ее внутрь. Слезы навернулись ему на глаза, когда он увидел, какую боль причиняет Шарлотте. Она была уже на полпути к нему по проходу, когда двери стали закрываться.

«Я люблю тебя», — сказал он. Он не был уверен, что она его услышала. Двери захлопнулись перед ее глазами. Он просканировал свое удостоверение, нажал кнопку, и лифт начал движение.

Хранилище 17

Коммутационный узел остывал, несмотря на бушующий внизу огонь. Из-под него вырывались клубы дыма. Джульетта осмотрела внутренности огромной черной машины и увидела руины разбитых печатных плат. Длинный ряд разъемов гарнитуры был разбит, а несколько проводов в основании машины растянулись и оборвались, когда она опрокинулась.

«Он перегорит?» — спросил Раф, глядя на клубы дыма.

Джульетта кашлянула. Она все еще чувствовала дым в горле, ощущала вкус горящих страниц. «Не знаю», — призналась она. Она следила за светом над головой, чтобы не пропустить ни одного признака колебания. «Вся энергия, которой обладает этот бункер, уходит под решетку внизу».

«Значит, этот бункер может в любой момент стать темным, как шахта?» Раф вскочил на ноги. «Я возьму наши сумки, фонарики должны быть под рукой. А тебе нужно выпить еще немного воды».

Джульетта смотрела ему вслед. Она чувствовала, как эти книги горят под ней. Она чувствовала, как плавятся провода в радиоприемнике. Она не думала, что электричество исчезнет — она надеялась, что оно не отключится, — но многое другое было потеряно. Большие схемы, которые помогали ей найти экскаватор, могли уже превратиться в пепел. Схемы, которые помогали ей выбрать, к какому бункеру протянуть руку, к какому бункеру копать, исчезли.

Вокруг нее гудели и жужжали высокие черные машины, эти квадратные плечистые и неподвижные гиганты. Неподвижные, кроме одной. Джульетта поднялась на ноги и стала изучать упавший сервер, и связь между этими машинами и бункерами стала еще более очевидной. Вот один из них рухнул, как ее дом. Как дом Соло. Она изучила расположение серверов и вспомнила, что их схема была идентична схеме бункеров. Раф вернулся с сумками. Он протянул Джульетте флягу с водой. Она сделала глоток, погрузившись в раздумья.

«У меня есть вспышка».

«Подожди», — сказала Джульетта. Она закрутила крышку на своей фляге и пошла между серверами. Подошла к задней стенке одного из них и изучила серебряную пластину над гнездом проводов. На ней был изображен символ бункера с тремя направленными вниз треугольниками. В центре была выгравирована цифра «29».

«Что ты ищешь?» — спросил Раф.

Джульетта постучала по табличке. «Лукас говорил, что ему нужно поработать на шестом сервере, или тридцатом, или еще каком-нибудь. Помню, он показывал мне, как все это устроено, как бункеры. У нас здесь есть схема».

Она направилась в сторону семнадцатого и восемнадцатого серверов. Раф последовал за ней. «Стоит ли нам беспокоиться о питании?» — спросил он.

«С этим мы ничего не можем поделать. Настил и стены там не должны нагреваться настолько, чтобы загореться. Когда все перегорит, мы пойдем и посмотрим…» Что-то привлекло внимание Джульетты, когда она прокладывала маршрут между серверами. Провода под напольными решетками то появлялись, то исчезали в желобах, идущих к основаниям машин. Ее внимание привлекли красные провода среди черных.

«Что теперь?» спросил Раф. Он наблюдал за ней, как будто беспокоился. «Эй, ты хорошо себя чувствуешь? А то я видел, как шахтеры, получив камень в коронку, целый день ходят как ненормальные…»

«Я в порядке», — сказала Джульетта. Она указала на ряд проводов, повернулась и представила себе, как эти провода ведут от одного сервера к другому. «Карта», — сказала она.

«Да», — согласился Раф. «Карта». Он взял ее за руку. «Почему бы тебе не присесть? Ты надышалась дымом…»

«Послушай меня. Девушка по радио, та, что из первого бункера, сказала, что есть карта с этими красными линиями на ней. Это появилось после того, как я рассказал ей про экскаватор. Она, похоже, очень обрадовалась, сказала, что поняла, почему все линии расходятся и сходятся. Это было до того, как радио перестало работать».

«Хорошо».

«Это бункеры», — сказала Джульетта. Она протянула руки к высоким серверам. «Вот. Смотри». Она поспешила обойти следующий ряд, изучая таблички. Четырнадцать. Шестнадцать. Семнадцать. «Вот мы здесь. А это место, где мы прорыли туннель. А это наш старый бункер». Она указала на следующий сервер.

«То есть ты хочешь сказать, что мы можем выбрать, кого из них вызвать по радио, посмотрев, кто находится рядом? Потому что у нас есть такая же карта внизу. У Эрика есть такая же».

«Нет, я говорю, что эти красные линии на ее карте похожи на эти провода. Видишь? Туннели проложены глубоко под землей. Копатели не должны были переходить от одного бункера к другому. Это Бобби рассказал мне, как трудно было повернуть эту штуку. Она была куда-то направлена».

«Куда?»

«Я не знаю. Мне нужна карта, чтобы сказать. Если только…» Она повернулась к Рафу, бледное лицо которого, как она видела, было испачкано дымом и копотью. «Ты был в команде копателей. Сколько топлива было в баке экскаватора?»

Он пожал плечами. «Мы никогда не измеряли в галлонах. Просто заправлялись. Корт несколько раз погружала бак в воду, чтобы посмотреть, сколько мы сжигаем. Помню, она сказала, что мы никогда не израсходуем то, что там было».

«Это потому, что он был рассчитан на большее. Намного больше. Надо еще раз окунуть бак в воду, чтобы получить представление. А карта Эрика должна показать, в какую сторону был направлен тот экскаватор. Если бы только…» Она щелкнула пальцами. «У нас есть второй экскаватор».

«Я не понимаю. Зачем нам два экскаватора? У нас есть только один работающий генератор».

Джульетта сжала его руку и почувствовала, что начинает светиться, ее мысли бешено метались. «Нам не нужен второй, чтобы копать. Нам просто нужно посмотреть, куда он направлен. Если мы проследим эту линию на карте и спроецируем, куда должен был пойти наш собственный экскаватор, то эти две линии должны пересечься. И если запас топлива совпадает с этим расстоянием, то это как бы подтверждение. Мы видим, где и как далеко находится то место, о котором она мне рассказывала. Это место для семян. Она сказала, что это похоже на еще одну бункерную шахту, но такую, где воздух…»

В другом конце комнаты послышались голоса, кто-то вошел из зала. Джульетта притянула Рафа к одному из серверов и зажала ему рот пальцем. Но тут послышалось, что кто-то идет прямо на них, тихое щелканье, словно пальцы стучат по металлу. Джульетта поборола желание бежать, и тут у ее ног возникла коричневая фигура, с легким шорохом поднялась нога, и струйка мочи забрызгала ее ботинок.

«Щенок!» — услышала она крик Элизы.

Джульетта обняла детей и Соло. Она не видела их с тех пор, как рухнул бункер. Они напомнили ей, зачем она это делает, за что борется, за что стоит бороться. Внутри нее нарастала ярость, она стремилась копаться в земле внизу и искать ответы снаружи. И она упустила из виду все это, все то, что стоит спасать. Она была слишком озабочена теми, кто заслуживал проклятия.

Гнев утих, когда Элиза прижалась к ее шее, а борода Соло оцарапала ее лицо. Здесь было то, что осталось, то, что у них еще было, и защита этого была важнее мести. Именно это и обнаружил отец Вендель. Он читал в своей книге не те отрывки, в которых была ненависть, а не надежда. И Джульетта была так же слепа. Она была готова броситься в бегство и оставить всех позади.

Раф присоединился к ней и детям, и они, сгрудившись вокруг одного из серверов, обсуждали увиденные внизу события. У Соло была с собой винтовка, и он все время говорил, что им нужно охранять дверь, нужно затаиться.

«Мы должны спрятаться здесь и ждать, пока они перебьют друг друга», — говорил он с диким выражением в глазах.

«Так вот как ты выживал все эти годы здесь?» — спросил Раф.

Соло кивнул. «Мой отец посадил меня в тюрьму. Я долго не мог уйти. Так было безопаснее».

«Твой отец знал, что произойдет», — сказала Джульетта. «Он запер тебя от всего этого. По этой же причине мы все здесь, живем вот так. Кто-то сделал то же самое давным-давно. Они заперли нас, чтобы спасти».

«Значит, мы должны снова спрятаться», — сказал Риксон. Он посмотрел на остальных. «Верно?»

«Сколько еды у вас осталось в кладовой?» спросила Джульетта у Соло. «Если предположить, что огонь не добрался до нее».

Он потянул себя за бороду. «На три года. Может быть, на четыре. Но только для меня».

Джульетта произвела подсчеты. «Допустим, двести человек перебрались, хотя я не думаю, что их было так много. Сколько это? Может быть, пять дней?» Она присвистнула. Она по-новому оценила всевозможные фермы своего старого дома. Чтобы обеспечить тысячи людей на сотни лет, баланс был тщательно выверен. «Нам нужно перестать прятаться», — сказала она. «Что нам нужно…» Она изучала лица тех немногих, кто полностью доверял ей. «Нам нужна ратуша».

Раф рассмеялся, думая, что она шутит.

«Что?» спросил Соло.

«Нам нужно собрание. Со всеми. Со всеми, кто остался. Мы должны решить, будем ли мы оставаться в укрытии или выберемся отсюда».

«Я думал, мы собираемся копать до другого бункера», — сказал Раф. «Или копать до другого места».

«Я не думаю, что у нас есть время на раскопки. На это уйдут недели, а фермы разорены. Кроме того, у меня есть идея получше. Более быстрый способ».

«А как же те динамитные шашки, которые ты таскаешь? Я думал, мы будем преследовать тех, кто это сделал».

«Это все еще вариант. Слушай, нам все равно нужно это сделать. Нам нужно выбраться отсюда. Иначе Джимми прав. Мы просто убьем друг друга. Поэтому нам нужно собрать всех».

«Нам придется сделать это внизу, в генераторной», — сказал Раф. «Где-нибудь в достаточно большом месте. Или, может быть, на фермах».

«Нет». Джульетта повернулась и осмотрела комнату вокруг себя. Она увидела высокие серверы у дальних стен, увидела, насколько широким было помещение. «Мы сделаем это здесь. Мы покажем им это место».

«Здесь?» спросил Соло. «Двести человек? Здесь?» Он выглядел заметно потрясенным и начал обеими руками дергать себя за бороду.

«Где все будут сидеть?» спросила Ханна.

«Как они будут видеть?» Элиза хотела знать.

Джульетта изучала широкий зал с высокими черными машинами. Многие из них щелкали и жужжали. От них тянулись провода к потолку. По наблюдениям за камерами в старом доме она знала, что все они взаимосвязаны. Она знала, как подается питание на базы, как снимаются боковые панели. Она провела рукой по одной из машин, на которой Соло отметил дни своей молодости. Они складывались в годы.

«Сходи в лабораторию скафандров и возьми мою сумку с инструментами», — сказала она Соло.

«Проект?» — спросил он.

Она кивнула, и Соло исчез среди высоких машин. Раф и дети смотрели вслед. Джульетта улыбнулась. «Вам, дети, это понравится».

Когда провода были отрезаны сверху, а болты откручены от основания, достаточно было просто хорошенько подтолкнуть. Это было гораздо легче, чем с узлом связи. Джульетта с удовлетворением наблюдала, как машина накренилась, задрожала, а затем рухнула вниз с грохотом, который ощущался даже в ее ботинках. Майлз и Риксон захлопали в ладоши и закричали, как мальчишки, разрушающие что-то. Ханна и Шоу уже перешли к следующему серверу. Элиза забралась наверх, подхваченная Джульеттой, с кусачками в руках, щенок лаял на нее, чтобы она была в безопасности.

«Как стрижка волос», — сказала Джульетта, наблюдая за работой Элизы.

«Мы могли бы сделать бороду Соло следующей», — предложила Элиза.

«Вряд ли ему это понравится», — сказал Раф.

Джульетта повернулась и увидела, что шахтер вернулся со своим заданием. «Я бросил больше сотни бумажек», — сказал он ей. «Больше писать не смог. Руку свело. Рассыпал их вокруг, так что некоторые обязательно дойдут до дна».

«Хорошо. А ты написал, что здесь есть еда? Достаточно для всех?»

Он кивнул.

«Тогда надо снять с люка эту машину и убедиться, что мы сможем ее доставить. Иначе нам придется совершать набеги на фермы над нами».

Раф последовал за ней к узлу связи. Они убедились, что дым не сворачивается, и Джульетта провела рукой по основанию, нащупывая тепло. Лачуга Соло была со всех сторон металлической, поэтому она надеялась, что огонь не распространился дальше груды книг. Но этого нельзя было сказать. Упавший концентратор издал ужасный визг, когда его отбросило в сторону. Из него вырвалось облако темного дыма.

Джульетта провела рукой по лицу и закашлялась. Раф подбежал к другой стороне сервера и сделал движение, чтобы отбросить его назад. «Подожди», — сказала Джульетта, выныривая из облака. «Все проясняется».

Серверная комната затуманилась, но большого выброса дыма не было. Это была просто утечка из того, что находилось там в ловушке. Раф начал спускаться в отверстие, но Джульетта настояла на том, чтобы спуститься первой. Она включила фонарик и спустилась в рассеивающийся дым.

Она присела на дно и дышала через нижнюю рубашку. Луч ее фонарика выделялся как нечто твердое, как будто она могла ударить им кого-нибудь, если бы он подошел к ней. Но никто не приближался. Посреди коридора лежала какая-то фигура, все еще поводя плечами. Запах был ужасен. Дым рассеялся, и Джульетта крикнула Рафу, что можно спускаться.

Он с шумом спустился вниз, а Джульетта перешагнула через тело и осмотрела повреждения в комнате. Воздух был теплым и влажным, дышать было трудно. Она на мгновение представила себе, что пережил Лукас, находясь там, внизу, и задыхаясь. От дыма на глаза навернулись слезы.

«Это были книги».

Раф присоединился к ней и уставился на черное пятно в центре комнаты. Должно быть, он увидел, что это были книги, когда спасал ее, потому что от них не осталось и следа. Теперь эти страницы были в воздухе. Они были в легких. Джульетта задохнулась от воспоминаний о прошлом.

Она подошла к стене и стала изучать радио. Металлическая клетка все еще была погнута в том месте, где она так давно выбила ее из стены. Она щелкнула выключателем, но ничего не произошло. Пластиковая ручка была липкой и теплой. Внутренности прибора, вероятно, представляли собой единый сгусток резины и меди.

«Где же эта еда?» спросил Раф.

«Вон там», — сказала Джульетта. «Приложи тряпку к двери».

Он отправился исследовать квартиру и кладовку, а Джульетта изучала останки старого стола, в центре которого стоял монитор компьютера неправильной формы с потрескавшейся от жары панелью. Не было никаких следов постельного белья Соло, только груда металлических коробок, в которых когда-то хранились книги, некоторые из них просели от сильной жары. Джульетта увидела позади себя черные следы и поняла, что резина на подошвах ее ботинок плавится от жары. Из соседней комнаты послышался возбужденный крик Рафа. Джульетта прошла через дверь и увидела, что он сжимает в руках кучу банок, прижав подбородок к тем, что находились на вершине кучи, и глупо ухмыляясь.

«Здесь есть полки с этим», — сказал он.

Джульетта подошла к двери кладовки и посветила внутрь. Это была огромная пещера, в которой то тут, то там виднелись странные банки. Но некоторые полки в задней части казались более полными. «Если все придут, то этого хватит на несколько дней, не больше», — сказала она.

«Может быть, не стоило звать всех?»

«Нет», — сказала Джульетта. «Мы поступаем правильно». Она повернулась к стене у маленького обеденного стола. Огонь не проникал через дверь. Высокие схемы размером с одеяло висели там, совершенно неповрежденные. Джульетта пролистала их, ища нужные ей. Она нашла их и вырвала. Складывая их, она услышала приглушенный стук далеко над собой — звук падения очередного сервера.

Они прибывали то струйкой, то кучками, то толпами. Они удивлялись ровному свету в коридорах и осматривали офисы. Никто из этих людей никогда не видел внутренностей IT. Мало кто из них проводил много времени на верхнем этаже, за исключением паломничества после очистки. Семьи бродили из комнаты в комнату, дети сжимали в руках пачки бумаги, многие подходили к Джульетте и остальным с записками, которые Раф сложил и бросил, и спрашивали о еде. Всего за несколько дней они выглядели по-другому. Их комбинезоны были испачканы и порваны, лица обрюзгли и исхудали, под глазами залегли темные круги. Всего за несколько дней. Джульетта видела, что у них есть еще несколько дней, прежде чем ситуация станет отчаянной. Это видели все.

Те, кто пришел раньше, помогали готовить еду и подталкивали последних посетителей. Запахи теплых овощей и супа наполнили комнату. Два самых горячих сервера, под номерами 40 и 38, были опущены на землю с сохранением питания. На их горячих боках были расставлены открытые банки, в каждой из которых кипело содержимое. Столовых приборов не хватало, поэтому многие стояли и пили супы и овощные соки прямо из теплых банок.

Ханна помогала Джульетте готовить помещение Ратуши, пока Риксон ухаживал за ребенком. Одна из схем уже была прикреплена к стене, и Ханна работала над другой. Линии были тщательно прорисованы ниткой, Ханна перепроверяла работу Джульетты. Уголь использовался для разметки маршрута. Джульетта наблюдала за тем, как заходит еще одна группа. Ей пришло в голову, что это уже вторая встреча в Ратуше, и первая прошла не слишком удачно. Она подумала, что, скорее всего, эта встреча будет последней.

Большинство собравшихся были фермерами, но затем появились механики и шахтеры. Том Хиггинс и Комитет по планированию прибыли со станции заместителя Мидса. Джульетта увидела, как один из них, стоя на поваленном сервере с углем и бумагой, тычет пальцем, пытаясь сосчитать головы, и проклинает толпу за то, что она мешает ему. Она рассмеялась, но потом поняла, что это очень важно, что он делает. Они должны знать. У ее ног валялся пустой костюм для очистки — один из ее реквизитов для Ратуши. Им нужно знать, сколько костюмов и сколько людей.

Прибывшая Кортни протиснулась сквозь толпу, и это стало для нее шоком. Джульетта засияла и обняла свою подругу.

«От тебя пахнет дымом», — сказала Кортни.

Джульетта рассмеялась. «Я не думала, что ты придешь».

«В записке было сказано, что это жизнь или смерть».

«Правда?» Она посмотрела на Рафа.

Тот пожал плечами. «Некоторые из них могли так сказать», — сказал он.

«Так что же это такое?» спросила Кортни. «Долгий подъем ради какого-то супа? Что происходит?»

«Я сразу всем расскажу». Рафу: «Ты можешь проследить за тем, чтобы все вошли сюда? И, возможно, пошли Майлза и Шоу или кого-нибудь из носильщиков на лестничную площадку посмотреть, не идут ли другие».

Пока он уходил, Джульетта заметила, что все уже сидят на серверах, спиной друг к другу, и прихлебывают из банок, а Соло открывает и расставляет новые из огромных стопок. Он занялся откупориванием банок с помощью какого-то электрического устройства, подключаемого к розетке на полу. Многие из сидящих смотрели на груду еды, принесенную из кладовки. Многие смотрели на нее. Перешептывания были подобны выходу пара.

Джульетта забеспокоилась и засуетилась, когда количество людей в комнате увеличилось. Шоу и Майлз вернулись и сказали, что на лестнице довольно тихо, может быть, еще несколько человек направляются наверх. Джульетте казалось, что прошел целый день с тех пор, как они с Рафом боролись с огнем внизу; ей не хотелось смотреть на часы, чтобы узнать истинное время. Она чувствовала усталость. Особенно когда все сидели, поднося фляги к губам и постукивая донышками, вытирая лица рукавами, и смотрели на нее. Ждали.

Еда заставила их затихнуть и на минуту успокоиться. Банки занимали их руки и рты. Это давало ей некоторую передышку. Джульетта понимала, что сейчас или никогда.

«Я знаю, что вы задаетесь вопросом, в чем дело», — начала она. «Почему мы здесь». Она повысила голос, и разговоры на упавших серверах стихли. «И я не имею в виду здесь, в этой комнате. Я имею в виду этот бункер. Почему мы бежали? Ходит много слухов, но я здесь, чтобы сказать вам правду. Я привела вас в эту самую секретную комнату, чтобы рассказать правду. Наш бункер был уничтожен. Он был отравлен. Те, кто не успел перебраться с нами, погибли».

Послышался шепот. «Кто отравил?» — крикнул кто-то.

«Те же самые люди, которые загнали нас под землю сотни лет назад. Мне нужно, чтобы вы послушали. Пожалуйста, слушайте».

Толпа затихла.

«Наши предки оказались под землей, чтобы мы могли выжить, пока мир станет лучше. Как многие из вас знают, я выходила наружу до того, как у нас отняли дом. Я опробовала воздух, и мне кажется, что чем дальше мы уходим от этого места, тем лучше условия. Я подозреваю это не только на основании результатов наших измерений, но и слышал из другого бункера, что там, за…»

«Дерьмо!» — крикнул кто-то. «Я слышал, что это ложь, что-то, что они сделали с твоим мозгом, прежде чем ты отправилась на очистку».

Джульетта нашла того, кто это сказал. Это был пожилой носильщик, чья профессия была местом распространения не только слухов, но и секретов, слишком опасных, чтобы их продавать. Пока люди снова перешептывались, она увидела, как в толстую металлическую дверь в дальнем конце комнаты протиснулся новый человек. Это был отец Вендель, скрестивший руки на груди и засунувший их в рукава. Бобби прокричал, чтобы все замолчали, и они постепенно замолчали. Джульетта приветственно помахала отцу Венделю рукой, и головы повернулись.

«Мне нужно, чтобы вы приняли на веру кое-что из того, что я сейчас скажу», — сказала Джульетта. «Кое-что из того, что я скажу, я знаю наверняка. Я знаю следующее: Мы могли бы остаться здесь и жить, но не знаю, как долго. И мы будем жить в страхе. Не просто в страхе друг перед другом, а в страхе, что беда может прийти к нам в любой момент. Они могут открыть наши двери без спроса, могут отравить наш воздух без предупреждения, могут забрать наши жизни без предупреждения. И я не знаю, что это будет за жизнь».

Комната была безмолвна, как смерть.

«Альтернатива — уйти. Но если мы уйдем, возврата не будет».

«Куда?» — крикнул кто-то. «В другую бункерную шахту? А вдруг там еще хуже, чем в этой?»

«Только не в другую бункерную шахту», — сказала Джульетта. Она отошла в сторону, чтобы они могли видеть схему на стене. «Вот они. Пятьдесят бункеров. Этот был нашим домом». Она указала пальцем, и все напряглись, чтобы разглядеть, раздался шорох. Джульетта почувствовала, как ее горло сжимается от переполнявших ее чувств радости и печали, вызванных необходимостью рассказать правду своему народу. Она указала пальцем на соседний бункер. «Вот где мы сейчас находимся».

«Их так много», — услышала она чей-то шепот.

«Как далеко они находятся?» — спросил другой.

«Я провела линию, чтобы показать, как мы сюда попали». Она показала пальцем. «Это может быть трудно увидеть сзади. А вот эта линия — это то место, куда указывала наша землеройная машина». Она провела по ней пальцем, чтобы они могли видеть, куда она ведет. Ее палец отошел в сторону от карты и уперся в стену. Помахав Элизе, Джульетта попросила ее подойти и прижать палец к месту, которое она уже отметила.

«Эта схема относится к бункеру, в котором мы сейчас находимся». Она перешла к следующему листу бумаги. «Здесь показана еще одна землеройная машина на базе…»

«Мы не хотим, чтобы вы копали…»

Джульетта повернулась к аудитории. «Я тоже не хочу копать. Честно говоря, я не думаю, что у нас осталось достаточно топлива, потому что мы жгли его с тех пор, как попали сюда, и потому что мы много работали над машиной, чтобы заставить ее повернуться. И я не думаю, что у нас есть еда больше чем на неделю или две, не для всех. Мы не копаем. Но наша схема совпала с размерами и расположением машины, которую мы нашли дома. Она идеально совпадала по масштабу и даже по направлению, куда она была направлена. У меня здесь схема этого бункера и этого экскаватора». Она провела рукой по другому листу бумаги, затем вернулась к большой карте. «Когда я строю схему, посмотрите, как линия проходит между всеми другими бункерами, не касаясь ни одного из них». Она проводила и проводила пальцем по линии, пока не коснулась пальца Элизы. Элиза засияла.

«Мы хорошо представляем, сколько топлива использовали, чтобы добраться до этого бункера, и сколько его осталось. Мы знаем, с каким количеством топлива мы начали и как быстро оно сгорает. И мы определили, что экскаватор был загружен топливом ровно настолько, чтобы доставить нас прямо к этому месту — может быть, процентов на десять больше». Она снова коснулась пальца Элизы. «И экскаваторы направлены немного вверх. Мы думаем, что они были установлены здесь для того, чтобы доставить нас в эту точку — чтобы вытащить нас отсюда». Она сделала паузу. «Я не знаю, когда они собирались нам сказать — и собирались ли вообще, — но говорю, что мы не должны ждать, пока нас спросят. Я говорю, что мы должны идти».

«Просто уйти?»

Джульетта обвела взглядом присутствующих и увидела, что это был один из мужчин из Комитета по планированию.

«Я думаю, что там для нас будет безопаснее, чем если мы останемся. Я знаю, что произойдет, если мы останемся. Я хочу посмотреть, будет ли лучше, если мы уедем».

«Ты надеешься, что там будет безопаснее», — сказал кто-то.

Джульетта не стала искать голос. Она бросила взгляд на толпу. Все думали об одном и том же, в том числе и она сама.

«Верно. Я надеюсь. У меня есть слова незнакомца. Мне шепчет тот, кого я никогда не встречала. Я чувствую нутром, сердцем. У меня есть эти линии, которые пересекаются на карте. И если вы думаете, что этого недостаточно, то я с вами согласна. Я прожила всю свою жизнь, веря только в то, что вижу. Мне нужны доказательства. Мне нужно видеть результаты. И даже тогда мне нужно увидеть их во второй и третий раз, прежде чем я получу представление о том, как все обстоит на самом деле. Но это тот случай, когда то, что я знаю наверняка — жизнь, которая нас здесь ожидает, — не стоит того, чтобы жить. И есть шанс, что в другом месте можно найти лучшую. Я хочу пойти посмотреть, но только если со мной будет достаточно вас».

«Я с тобой», — сказал Раф.

Джульетта кивнула. Комната немного помутнела. «Я знаю, что ты с нами», — сказала она.

Соло поднял руку. Другой рукой он подергал себя за бороду. Джульетта почувствовала, как Элиза взяла ее за руку. Шоу держал корчащегося щенка, но все же сумел поднять свою.

«Как мы туда попадем, если не будем стремиться копать?» — крикнул один из шахтеров.

Джульетта согнулась в талии, чтобы схватить что-то у своих ног. Опустив голову, она протерла глаза. Она встала и подняла один из очистных костюмов, держа его в одной руке, шлем — в другой.

«Мы выходим наружу», — сказала она.

Пока они работали, запасы продовольствия уменьшались. Это был мрачный отсчет, эти исчезающие банки и то, что было собрано с ферм. Не все в бункере принимали участие; многие так и не пришли в Ратушу; многие просто ушли, поняв, что смогут захватить больше участков, если поторопятся. Несколько механиков попросили разрешения спуститься обратно в Механический и собрать тех, кто отказался подниматься, чтобы попытаться убедить их прийти, посмотреть, удастся ли расшевелить Уокера. Джульетта обрадовалась перспективе собрать больше людей. Она также чувствовала, как растет напряжение, когда все работали.

Серверная комната превратилась в огромный цех, подобный тому, что можно увидеть в коридорах отдела снабжения. Около полутора сотен костюмов для очистки были разложены на столе, и все они нуждались в подборе размеров и регулировке. Джульетта с грустью отметила, что их больше, чем нужно, но в то же время почувствовала некоторое облегчение. В противном случае это было бы проблемой.

Она показала дюжине механиков, как устроены клапаны, с помощью которых они с Нельсоном дышали в лаборатории скафандров. Клапанов в IT не хватало, поэтому носильщикам выдали образцы и отправили вниз, в отдел снабжения, где, как была уверена Джульетта, найдется еще больше этих бесполезных для выживания деталей. Нужны были прокладки, термолента и уплотнения. Им также было велено закрепить и перетащить сварочные аппараты в отсеках снабжения и механики. Она показала им разницу между ацетиленовыми баллонами и кислородными и сказала, что ацетилен им не понадобится.

Эрик рассчитал расстояние по таблице, висевшей на стене, и решил, что на один баллон можно посадить дюжину человек. Джульетта сказала, что для надежности надо поставить десять. Когда над костюмами работало около пятидесяти человек — упавшие серверы служили верстаками, стоя на коленях или сидя на полу, — она повела небольшую группу в кафетерий, где, как она знала, предстояла мрачная работа. Только ее отец, Раф, Доусон и двое старших носильщиков, которые, как она полагала, уже имели дело с телами. По пути наверх они остановились под фермами и зашли в офис следователя, пройдя мимо насосных станций. Джульетта нашла запас сложенных черных мешков и вытащила пять дюжин. Дальше они поднимались молча.

Шлюза, прикрепленного к Бункеру-17, больше не было. Внешняя дверь осталась открытой после разрушения бункера несколько десятилетий назад. Джульетта помнила, как дважды протискивалась через эту дверь, но в первый раз у нее застрял шлем. Единственными барьерами между ними и внешним воздухом были внутренняя шлюзовая дверь и дверь в офис шерифа. Голые мембраны между мертвым миром и умирающим.

Джульетта помогла остальным убрать путаницу стульев и столов от двери в кабинет. Между ними была узкая дорожка, по которой она приходила и уходила больше месяца назад, но им нужно было больше места для работы. Она предупредила остальных о том, что внутри находятся тела, но, собрав мешки, они уже знали, что их ждет. Когда Джульетта приготовилась открыть дверь, на нее направилась горстка фонариков. По настоянию отца все они надели маски и резиновые перчатки. Джульетта подумала, не стоило ли им вместо этого надеть костюмы для очистки.

Тела внутри были такими же, какими она их помнила: клубок серых безжизненных конечностей. Вонь чего-то нечистого и металлического заполнила маску, и Джульетта вспомнила, как выливала на себя суп, чтобы заглушить запах наружного воздуха. Это была вонь смерти и чего-то еще.

Они вытаскивали тела одно за другим и укладывали их в погребальные мешки. Это была жуткая работа. Дряблая плоть сползала с костей, как при медленном обжаривании. «Суставы», — предупредила Джульетта, ее голос был горячим и приглушенным маской. «Подмышки и колени».

Тела держались вместе с трудом, но достаточно крепко, сухожилия и кости делали основную работу. Черные молнии с облегчением захлопнулись. Кашель и рвотные позывы наполнили воздух.

Большинство тел, находившихся в офисе шерифа, сгрудились у двери, словно они переползали друг через друга, пытаясь попасть обратно внутрь, в кафетерий. Другие тела находились в состоянии более безмятежного покоя. Мужчина скорчился на рваных остатках койки в открытой камере — только ржавый каркас, матрас давно исчез. Женщина лежала в углу, скрестив руки на груди, как будто спала. Джульетта вместе с отцом перекладывала последние трупы и видела, как расширились глаза отца, как они были устремлены на нее. Она оглянулась на него через плечо, когда, шаркая задом, выходила из офиса шерифа, глядя на ожидавшую их всех дверь шлюза, с которой желтая оболочка отслаивалась в виде кусочков краски.

«Это неправильно», — сказал отец, его голос звучал приглушенно, а маска покачивалась вверх-вниз при движении челюсти. Они уложили тело в открытый мешок и застегнули его.

«Мы похороним их как следует», — заверила она его, полагая, что он имел в виду неправильное обращение с телами — их складывали, как мешки с грязным бельем.

Он снял перчатки и маску, откинулся на пятки и вытер лоб тыльной стороной ладони. «Нет. Дело в этих людях. Ты же говорила, что когда ты сюда пришла, здесь было практически пусто».

«Так и было. Только Соло и дети. Эти люди уже давно мертвы».

«Этого не может быть», — сказал ее отец. «Они слишком хорошо сохранились». Его глаза блуждали по мешкам, на бровях пролегли морщины беспокойства или замешательства. «Я бы сказал, что они были мертвы недели три. Максимум четыре или пять».

«Папа, они были здесь, когда я пришла. Я переползала через них. Я как-то спросила Соло о них, и он сказал, что обнаружил их много лет назад».

«Этого просто не может быть…»

«Возможно, это потому, что они не были закопаны. Или газ снаружи отпугивал жуков. Это ведь неважно, правда?»

«Это имеет значение, когда что-то не так, как сейчас. Во всем этом бункере что-то не так, я тебе говорю». Он встал и направился к лестнице, где Раф наливал воду в найденные кружки и банки. Ее отец взял одну для себя и передал Джульетте. Он был погружен в раздумья, это было видно. «Ты знала, что у Элизы была сестра-близнец?» — спросил отец.

Джульетта кивнула. «Ханна рассказывала мне. Она умерла при родах. Мать тоже умерла. Они не часто говорят об этом, особенно с ней».

«И эти два мальчика. Маркус и Майлз. Еще один набор близнецов. Старший мальчик Риксон говорит, что думал, что у него есть брат, но его отец не хотел говорить об этом, а он никогда не знал свою мать, чтобы спросить ее». Ее отец сделал глоток воды и заглянул в банку. Джульетта пыталась заглушить металлический привкус на языке, пока Доусон помогал ей с одной из сумок. Доусон кашлял и выглядел так, будто вот-вот начнет рвать.

«Многовато умирает», — согласилась Джульетта, обеспокоенная тем, куда уходят мысли ее отца. Она подумала о брате, которого никогда не знала. Она искала на лице отца хоть какие-то признаки того, что это напоминает ему о жене и потерянном сыне. Но он собирал какую-то другую головоломку.

«Нет, это очень много жизни. Разве ты не видишь? Три двойни за шесть родов? И эти дети здоровы, как пушинки, без всякого ухода. У твоего друга Джимми нет дырки в зубах, и он не может вспомнить, когда в последний раз болел. Никто из них не может. Как это объяснить? Как объяснить эти тела, сваленные в кучу, словно они упали несколько недель назад?»

Джульетта поймала себя на том, что смотрит на свою руку. Она допила воду, передала банку отцу и начала закатывать рукав. «Папа, помнишь, я спрашивала тебя о шрамах, о том, проходят они или нет?»

Он кивнул.

«Несколько моих шрамов исчезли». Она показала ему изгиб руки, как будто он должен был понять, чего там больше нет. «Я не поверила Лукасу, когда он мне сказал. Но раньше у меня была метка здесь. И еще одна здесь. И ты сказал, что это чудо, что я выжила после ожогов, не так ли?»

«Тебе сразу же оказали хорошую помощь…»

«А Фитц не поверил мне, когда я рассказал ему о погружении, которое я совершила, чтобы починить насос. Он сказал, что работал в затопленных шахтах и видел, как людям вдвое больше меня становилось плохо от дыхания воздухом на глубине всего десяти метров, не говоря уже о тридцати или сорока. Он говорит, что я бы умерла, если бы сделала то, что сделала».

«Я ничего не смыслю в горном деле», — сказал ее отец.

«А Фитц знает, и он считает, что я должна быть мертва. А ты думаешь, что эти люди должны сгнить…»

«Они должны быть костями. Я тебе говорю».

Джульетта повернулась и посмотрела на пустой экран. Она подумала, не сон ли это все. Вот что происходит с умирающей душой: она ищет какую-то точку опоры, какую-то лестницу, за которую можно ухватиться, чтобы не упасть. Она отмылась и умерла на холме возле своего бункера. Она никогда не любила Лукаса. Никогда не знала его как следует. Это была страна призраков и вымыслов, событий, скрепленных пустой солидарностью снов, бессмыслицей пьяного ума. Она была давно мертва и только сейчас поняла это…

«Может быть, что-то в воде», — сказал ее отец.

Джульетта отвернулась от глухой стены. Она потянулась к нему, взяла его руки в свои, затем шагнула ближе. Он обхватил ее руками, а она обхватила его своими. Его щетина царапала ей щеку, и она изо всех сил старалась не заплакать.

«Все хорошо», — сказал ее отец. «Все хорошо».

Она не умерла. Но все было не так.

«Не в воде», — сказала она, хотя в бункере она наглоталась всякого. Она отпустила отца и смотрела, как первый из мешков направляется к лестнице. Кто-то прикреплял перерезанные электрические провода к веревке и перекидывал ее через перила, чтобы спустить тело. Носильщики были прокляты, заметила она. Даже носильщики говорили, что носильщики прокляты.

«Может быть, это в воздухе», — сказала она. «Может быть, так бывает, когда не даешь газ. Я не знаю. Но думаю, ты прав, что с этим бункером что-то не так. И я думаю, что нам давно пора убираться отсюда».

Ее отец сделал последний глоток воды. «Как скоро мы уйдем?» — спросил он. «И ты уверена, что это хорошая идея?»

Джульетта кивнула. «Я бы предпочла, чтобы мы погибли там, а не здесь, убивая друг друга». И она поняла, что говорит как все те, кого посылали на очистку, все эти опасные мечтатели и безумные глупцы, те, над кем она смеялась и кого никогда не понимала. Она была похожа на человека, который верит, что машина будет работать, не заглядывая внутрь, не разбирая ее на части.

Хранилище 1

Шарлотта ударила ладонью по двери лифта. Она успела нажать на кнопку вызова, когда ее брат исчез, но было уже слишком поздно. Шарлотта запрыгала на одной ноге, чтобы удержать равновесие, ее костюм был надет лишь наполовину. Внизу по проходу за ней Дарси с трудом влезал в свой костюм. «Сможет он это сделать?» спросил Дарси.

Шарлотта кивнула. Он сделает. Он достал другой костюм для Дарси. Это был его план на все времена. Шарлотта снова хлопнула по двери и прокляла брата.

«Тебе нужно одеться», — сказал Дарси.

Она повернулась и опустилась на пол, обняв себя за голени. Ей не хотелось двигаться. Она смотрела, как Дарси влезает в свой костюм и натягивает воротник на голову. Он стоял и пытался дотянуться до молнии, но в конце концов сдался. «Я должен был сначала надеть этот рюкзак?» Он схватил один из свертков, которые упаковал ее брат, и открыл его. Вытащил банку, положил ее обратно. Вытащил пистолет, убрал его. Он высунул голову и руки обратно из скафандра. «Шарлотта, у нас есть полчаса. Как мы отсюда выберемся?»

Шарлотта вытерла щеки и с трудом поднялась на ноги. Дарси не имел ни малейшего представления о том, как нужно одеваться. Втянув ноги в костюм и оставив рукава и воротник, она поспешила по проходу к нему. Позади нее раздался стук. Она остановилась и повернулась, думая, что Дональд вернулся, передумал, забыв, что нажала кнопку вызова.

Изнутри скоростного лифта на нее смотрели двое мужчин в светло-голубых комбинезонах. Один из них в замешательстве поглядел на кнопки, потом оглянулся на Шарлотту — женщина в серебристом костюме была наполовину одета, а наполовину нет, — и тут двери медленно закрылись.

«Черт», — сказал Дарси. «Нам действительно нужно идти».

Шарлотту охватила паника, начался внутренний обратный отсчет. Она вспомнила, как брат смотрел на нее из лифта, как он поцеловал ее на прощание. Ей показалось, что грудь может разорваться, но она поспешила к Дарси и помогла ему вытащить руки и надеть рюкзак. Когда он полностью уселся, она застегнула молнию на спине. Он помог ей сделать то же самое, а затем последовал за ней в конец прохода. Шарлотта указала на низкий ангар и протянула ему оба шлема. Контейнер, оставленный ее братом, лежал там, где он сказал. «Открой дверь и засунь контейнер наполовину внутрь. Я пойду запущу лифт».

Она распахнула дверь казармы и, неловко ковыляя, побежала по коридору, толстый костюм теснил ее колени. Через следующую дверь. Рация все еще была включена и шипела. Она подумала о том, что зря потратила столько времени, собирая ее, собирая детали, а теперь бросает. На станции управления лифтом она оторвала пластик и перевела главные регуляторы в верхнее положение. Она была уверена, что у Дарси было достаточно времени, чтобы заклинить его. Еще один неловкий шаг по коридору, мимо казармы, которая была ее домом все эти мучительные недели, в оружейный ад, где под брезентовыми навесами сидели последние птицы, и откуда-то доносилось одинокое чириканье. Из лифта. Дарси кричал, чтобы она зашла в лифт.

Дональд ехал в лифте на шестьдесят второй этаж. Когда он проехал шестьдесят первый этаж, он нажал кнопку аварийной остановки. Лифт рывком остановился и зажужжал. Он поставил бомбу на место, достал молоток и снял метку. Он не был уверен, что бомба причинит ущерб, если взорвется внутри лифта, но если кто-то придет за ним, он это сделает. Он хотел дать сестре достаточно времени, но готов был рискнуть всем, чтобы покончить с этим местом. Он смотрел на часы на панели лифта и ждал. Это давало ему достаточно времени для размышлений. Прошло пятнадцать минут, и ему ни разу не пришлось кашлять или прочищать горло. Он рассмеялся и подумал, что ему уже лучше. Потом он вспомнил, как его дедушке и тете стало лучше за день до их смерти. Вероятно, это было нечто подобное.

Молоток стал тяжелым. Невероятно было стоять рядом с такой разрушительной бомбой, прикладывать руку к устройству, которое могло убить столь многих, изменить столь многое. Прошло еще пять минут. Пора уходить. Это было слишком долго. Ему потребуется время, чтобы добраться до реактора. Он подождал еще минуту, какой-то рациональной частью мозга понимая, что собирается сделать остальная его часть, какой-то закопанной частью, которая кричала, чтобы он подумал об этом, чтобы был благоразумным.

Дональд успел захлопнуть выключатель, прежде чем у него сдали нервы. Лифт загрохотал. Он надеялся, что его сестра и Дарси уже в пути.

Шарлотта бросилась в подъемник, ее шлем ударился о потолок, а баллон с воздухом на спине заставил ее опрокинуться на бок. Дарси бросил свой шлем внутрь лифта и стал вползать вслед за ней. Из оружейной комнаты донесся чей-то крик. Шарлотта начала толкать пластиковый контейнер, который был единственным препятствием для того, чтобы лифт закрылся и поехал вверх. Дарси тоже стал толкать его, но он был крепко зажат. Снова раздался крик. Дарси нащупал пистолет, который достал из сумки. Он повернулся на бок и выстрелил из лифта, оглушительно грохоча изнутри металлической банки. Шарлотта увидела, как люди в серебристых комбинезонах пригнулись и укрылись за дронами. Раздался еще один выстрел, громкий стук внутри лифта — люди снаружи открыли ответный огонь. Шарлотта повернулась, чтобы пнуть контейнер ногой, но крышка прогнулась в том месте, где ее зажала дверь. Она образовала клин и хотела войти вместе с ней, а не выйти. Она попыталась потянуть, но ухватиться было не за что.

Дарси крикнул, чтобы она оставалась на месте. Он на локтях выполз из двери, пистолет стрелял, люди укрывались, Шарлотта замирала. Он вышел из лифта и начал заталкивать контейнер с другой стороны. Шарлотта кричала, чтобы он остановился и вернулся внутрь. Дверь могла захлопнуться, если бы он был снаружи. Раздался еще один выстрел, промах. Дарси пнул контейнер ботинком, и он сдвинулся на несколько дюймов.

«Подожди!» крикнула Шарлотта. Она бросилась к двери, не желая идти одна. «Подожди!»

Дарси снова пнул контейнер. Лифт дернулся. Он был почти свободен, еще несколько дюймов. Еще один выстрел из-за дронов, и ни звука промаха. Дарси упал на колени, повернулся и стал стрелять за спину.

Шарлотта протянула руку и потянула его за собой. «Давай!» — крикнула она.

Дарси потянулся вниз и протолкнул ее руки внутрь подъемника. Он прислонился плечом к контейнеру и улыбнулся ей. И прежде чем засунуть контейнер внутрь, он сказал: «Все в порядке. Теперь помню, кто я».

Лифт остановился на уровне реактора, двери открылись, Дональд прижал ботинок к ручной тележке и наклонил ее назад. Он направил бомбу к воротам охраны. Охранник наблюдал за его приближением, подняв брови с легким любопытством. Здесь все не так, — подумал Дональд. Охранник не узнал убийцу, потому что у него была бомба. Вот человек протягивает удостоверение личности с именем Дарси, вот загорается зеленый свет, вот его пропускают через ворота, и на него наваливается тоска от бесконечной работы. Все видели, что его ждет, и все равно пропустили вперед.

«Спасибо», — сказал Дональд, осмелившемуся узнать его.

«Удачи тебе».

Дональд никогда раньше не видел реакторов. Они были закрыты за большими дверями и занимали три уровня. В одну смену в них работало почти столько же людей в красном, сколько во всех остальных вместе взятых. Здесь находилось сердце бездушной машины, что делало его единственным значимым органом.

Он пошел по извилистому коридору, усыпанному толстыми трубами и тяжелыми кабелями. Мимо него прошли еще двое в красных комбинезонах, и никто из них не обратил внимания ни на дыры в плечах его комбинезона, ни на то, что пятна крови начали коричневеть. Лишь кивали, бросали быстрые взгляды на его ношу и еще быстрее отводили глаза, чтобы не просили помочь. Одна из шин ручной тележки заскрипела, словно жалуясь на план Дональда, недовольного этим страшным грузом.

Дональд остановился возле главного реакторного зала. Достаточно далеко. Он потянулся в карман и достал молоток. Он взвешивал то, что собирался сделать. Он подумал о Хелен, которая умерла так, как и должны были умирать люди. Так все и было. Ты жил. Ты сделал все, что мог. Ты уходишь с дороги. Ты позволяешь тем, кто придет после тебя, выбирать. Пусть они сами решают, живут своей жизнью. Это был путь.

Он поднял молоток обеими руками, и раздался выстрел. Выстрел, и огонь в его груди. Дональд закружился в ленивом кружении, молоток со звоном упал на пол, а потом у него отказали ноги. Он схватился за бомбу, надеясь унести ее с собой, потянуть вниз. Его пальцы нащупали конус, соскользнули, зацепились за ручку тележки, и они оба упали. Дональд оказался на спине, бомба с мощным лязгом упала на пол, а затем лениво и безвредно покатилась к стене, в недосягаемое место.

В конце длинного и темного подъема лифт дрона автоматически открылся. Шарлотта замешкалась. Она искала способ опустить лифт, чтобы вернуться вниз. Но рычаги управления находились в миле под ней. Большой баллон с воздухом на спине стукнулся о крышу лифта, когда она выползла наружу. Дарси больше не было. Ее брата больше нет. Это было не то, чего она хотела.

Над головой клубились черные тучи. Она поползла вверх по наклонному пандусу, все было знакомо. Она бывала здесь раньше, если не лично. Это был вид, открывавшийся с ее беспилотника, вид, которым она была вознаграждена за четыре полета. Стоило нажать на педаль газа, и она оказывалась в этих облаках, круто поворачивала и летела свободно.

Но в этот раз она с усталыми мышцами ползла вверх по трапу. Достигнув вершины, ей пришлось спуститься на бетонный выступ внизу. Как приземленная птица, как бескрылая путешественница, она спустилась с этого уступа и упала в грязь, как птенец, выпорхнувший из гнезда.

Сначала она не знала, в какую сторону идти. Хотелось пить, но еда и вода были в рюкзаке и спрятаны в скафандре. Она поворачивалась и пыталась сориентироваться, сверялась с картой, которую брат приклеил ей на руку, и злилась на него за это. Злилась и благодарила. Это был его план на все времена.

Она изучала карту, привыкла к цифровому дисплею, к более высокой точке обзора, к плану полета, но рампа, уходящая в землю, помогла ей определить север. Красные линии на карте указывали путь. Она зашагала в сторону холмов, откуда открывался лучший вид.

И вспомнила это место, вспомнила, как была здесь после дождя, когда трава была скользкой, а сдвоенные следы грязи создавали коричневое кружево на этом постепенном подъеме. Шарлотта вспомнила, как опаздывала из аэропорта. Она поднялась на этот самый холм, и ее брат выскочил ей навстречу. Это было время, когда мир был цельным. Можно было посмотреть вверх и увидеть в небе шлейфы от пассажирских самолетов. Можно было поехать в фастфуд. Позвонить любимому человеку. Здесь существовал устоявшийся мир.

Она прошла мимо того места, где обнимала брата, и все мысли о побеге увяли. У нее не было желания продолжать путь. Ее брата больше нет. Мир исчез. Даже если она доживет до того момента, когда увидит зеленую траву, съест еще одну порцию MRE, разобьет губу об еще одну банку воды… зачем?

Она поднималась по холму, делая шаг только потому, что другая нога уже сделала шаг, и слезы текли по ее лицу, она думала, почему.

Грудь Дональда горела. Теплая кровь застыла на шее. Он поднял голову и увидел в конце коридора Турмана, который шел к нему. По обе стороны от него стояли два человека из службы безопасности с пистолетами наизготовку. Дональд нащупал в кармане пистолет, но было уже поздно. Слишком поздно. На глаза навернулись слезы, и это были слезы за людей, которые будут жить при этой системе, за сотни тысяч людей, которые будут приходить, уходить и страдать. Ему удалось освободить пистолет, но он смог поднять его лишь на несколько дюймов от земли. Эти люди пришли за ним. Они выследят Шарлотту и Дарси там, на поверхности. Они набросятся на его сестру со своими беспилотниками. Они будут уничтожать бункер за бункером, пока не останется только один, этот капризный суд над душами, над жизнями, управляемыми безжалостными серверами и бездушным кодом.

Их оружие было нацелено на него, ожидая, когда он сделает шаг, готовое оборвать его жизнь. Дональд приложил все свои силы, чтобы поднять пистолет. Он смотрел, как Турман идет на него, на этого человека, которого он уже однажды застрелил, и он поднял пистолет, с трудом поднял его и смог поднять не более чем на шесть дюймов от земли.

Но этого было достаточно.

Дональд широко развел руки, нацелился на конус той огромной бомбы, которая предназначалась для уничтожения подобных монстров, и нажал на курок. Он услышал взрыв, но не смог определить, от чего.

Земля вздрогнула, и Шарлотта упала вперед на руки и колени. Раздался грохот, как от брошенной в глубокое озеро гранаты. Склон холма содрогнулся.

Шарлотта повернулась на бок и посмотрела вниз по склону. Вдоль плоской земли разверзлась трещина. Еще одна. Бетонная башня в центре завалилась набок, а затем земля разверзлась. Образовалась воронка, а затем центр выщербленной земли между холмами просел и уперся в землю дальше, вцепился когтями в почву и потянул ее вниз, словно гигантская воронка, из трещин посыпались струйки белого бетонного порошка.

Холм загрохотал. Песок и мелкие камни сползали вниз, толкая друг друга к подножию, так как земля стала чем-то движущимся. Шарлотта попятилась назад, вверх по склону и прочь от расширяющейся ямы, ее сердце бешено колотилось, а разум был потрясен.

Она повернулась, поднялась на ноги и стала карабкаться так быстро, как только могла, упираясь рукой в землю перед собой, приседая, — земля снова становилась твердой. Она поднималась до тех пор, пока не достигла вершины холма, рыдая от потрясения, вызванного тем, что она стала свидетелем столь мощного разрушения, ветер дул против нее, костюм был холодным и громоздким.

На вершине холма она упала. «Донни», — прошептала она. Шарлотта повернулась и посмотрела вниз, на дыру в мире, которую оставил ее брат. Она лежала на спине, пыль облепляла ее костюм, ветер бился в визор, и видение мира становилось все более размытым, пыль заслоняла все.

Округ Фултон, штат Джорджия

Джульетта помнила день, предназначенный для смерти. Ее отправили на очистку, засунули в скафандр, похожий на этот, и она наблюдала через узкий визор, как у нее забирают зеленый и голубой мир, как цвет исчезает до серого, когда она поднимается на холм и видит настоящий мир.

И вот теперь, с трудом преодолевая ветер, шипение песка о козырек, гул пульса и тяжелое дыхание, запертое в шлеме, она наблюдала, как коричневый и серый цвета ослабевают и исчезают.

Сначала изменения происходили постепенно. Намеки на бледно-голубой цвет. Трудно сказать, что это было на самом деле. Она была в головной группе вместе с Рафом, ее отцом и другими семью фигурами в костюмах, привязанными к общему баллону с воздухом, который они таскали с собой. Постепенное изменение, а затем оно стало внезапным, словно шаг через стену. Дымка рассеялась, вспыхнул свет, ветер, налетавший со всех сторон, остановился, и Джульетта оказалась в мире, который был слишком ярким, слишком живым, чтобы в него можно было поверить. Бурые травы, похожие на засохшие ряды кукурузы, задевали ее сапоги, но это были единственные мертвые существа в поле зрения. Вдалеке колыхались и шевелились зеленые травы. По небу плыли белые облака. И Джульетта увидела, что яркие книжки с картинками ее юности на самом деле потускнели, страницы стали более блеклыми по сравнению с этим.

На спину ей легла рука, и Джульетта повернулась, чтобы посмотреть на отца, который широко раскрытыми глазами смотрел на открывающийся вид. Раф защищал глаза от яркого солнца, его выдохи затуманивали шлем. Ханна улыбалась, глядя на прижавшуюся к ее груди выпуклость, пустые рукава ее костюма развевались на ветру, когда она обнимала своего ребенка. Риксон обхватил ее за плечи и уставился в небо, а Элиза и Шоу вскинули руки вверх, словно могли собрать облака. Бобби и Фитц на мгновение отложили кислородный баллон и просто смотрели в одну точку.

Позади ее группы из стены пыли вынырнула еще одна. Тела пронзали пелену — и изможденные трудом лица озарялись удивлением и новой энергией. Одной фигуре помогали идти, практически несли, но вид цветного мира, казалось, придал им новые силы.

Оглянувшись назад, Джульетта увидела стену пыли, уходящую в небо. Вдоль всего основания рушилось все живое, что осмеливалось приблизиться к этой удушающей преграде: трава превращалась в порошок, редкие цветы становились коричневыми стеблями. В открытом небе закружилась птица, казалось, изучая этих ярких нарушителей в серебристых костюмах, а затем ушла в сторону, избегая опасности и скользя в синеве.

Джульетта почувствовала, что ее тоже тянет к этим травам и прочь от мертвой земли, из которой они выползли. Она помахала рукой своей группе, просигналила, чтобы они шли, и помогла Бобби поднести бутылку. Вместе они зашагали вниз по склону. За ними последовали другие. Каждая группа останавливалась так, как, как Джульетта слышала, обычно шатаются чистильщики. Одна из групп несла тело, хромой костюм, и выражение их лиц сообщало мрачные новости. Во всем остальном царила эйфория. Джульетта чувствовала ее в своем кипящем мозгу, который планировал умереть в этот день; она чувствовала ее на своей коже, на забытых шрамах; она чувствовала ее в своих усталых ногах и ступнях, которые теперь могли шагать к горизонту и дальше.

Она помахала рукой другим группам, спускавшимся по склону. Увидев мужчину, возившегося с защелками шлема, Джульетта приказала тем, кто был в его группе, остановить его, и слова передавались от группы к группе по сигналу руки. Джульетта все еще слышала шипение из баллона с воздухом в своем шлеме, но ее охватила новая острота. Это было больше, чем надежда, лежащая у их ног, больше, чем слепая надежда. Это было обещание. Женщина, говорившая по радио, говорила правду. Дональд действительно пытался им помочь. Надежда, вера и доверие принесли ее народу хоть какое-то, пусть и короткое, облегчение. Она достала карту из пронумерованного кармана, предназначенного для очистки, и сверилась с линиями. Она побуждала всех идти вперед.

Впереди был еще один подъем, большой и пологий. Джульетта нацелилась на него. Элиза бежала впереди нее, натягивая воздушный шланг и пиная пугливых насекомых из высокой травы, которая была выше ее колен. Шоу бежал за ней, их шланги почти спутались. Джульетта услышала свой смех и подумала, когда же она в последний раз издавала такой звук.

Они с трудом поднимались на холм, и земля по обе стороны от них, казалось, росла и расширялась с каждым шагом. Поднявшись на вершину холма, она увидела, что это не просто холм, а еще одно кольцо насыпной земли. За вершиной холма земля опускалась вниз, превращаясь в чашу. Повернувшись, чтобы окинуть взглядом окрестности, Джульетта увидела, что эта впадина отделена от остальных пятидесяти. В обратном направлении, через зеленую долину, поднималась стена темных облаков. И не просто стена, а гигантский купол, в центре которого находились хранилища. А в другом направлении, за кольцевым холмом, — лес, как в книгах «Наследие», и далекий покров из гигантских головок брокколи, масштабы которых невозможно было представить.

Джульетта повернулась к остальным и постучала ладонью по своему шлему. Она указала на черных птиц, скользящих в воздухе. Отец поднял руку и попросил ее подождать. Он понял, что она собирается сделать. Вместо этого он потянулся к защелкам своего шлема.

Джульетта почувствовала тот же страх, что и он при мысли о том, что любимый человек может стать первым, но согласилась. Раф помог отцу справиться с защелками, которые было практически невозможно открыть в толстых перчатках. Наконец он освободил шлем. Глаза отца расширились, когда он сделал пробный вдох. Он улыбнулся, сделал еще один, более глубокий, его грудь вздымалась, рука расслабилась, шлем выпал из пальцев и упал в траву.

Люди в исступлении хватались за воротники друг друга. Джульетта опустила свой тяжелый рюкзак на траву и помогла Рафу, а он, в свою очередь, помог ей. Когда шлем освободился, она первым делом обратила внимание на звуки. Это был смех ее отца и Бобби, радостные визги детей. Затем появились запахи: запах ферм и гидропонных садов, аромат здоровой почвы, поднявшейся, чтобы принять свое семя. И свет, такой же яркий и теплый, как лампы для выращивания, но на расстоянии, окутывающем все вокруг, и пустота над ней, простирающаяся в бесконечность, и ничего над головой, кроме далеких облаков.

Воротники костюмов звенели от объятий. Группы позади бежали уже быстрее, люди падали и их помогали подняться, мелькали зубы сквозь шлемы, мокрые глаза и дорожки слез по щекам, забытые баллоны с кислородом тащились на концах натянутых шлангов, одно тело несли.

Перчатки и костюмы были разорваны, и Джульетта поняла, что они и не надеялись ни на что подобное. К их груди не были пристегнуты ножи, чтобы разрезать скафандры. Они не планировали покидать эти серебряные гробницы. Они покинули бункер в костюмах для очистки, как делают все чистильщики, потому что жизнь взаперти становится невыносимой, а шагать по склону, даже навстречу смерти, становится большим желанием.

Бобби удалось разорвать зубами перчатку и освободить руку. Фитц сделал то же самое. Все смеялись и потели, когда им удавалось расстегивать молнии и липучки на спинах друг друга, разжимать руки, вытаскивать головы из кольчужных воротников, с трудом стягивать сапоги. Босиком, в разноцветных грязных комбинезонах, дети вырывались на свободу и кувыркались в траве друг за другом. Элиза отпустила собаку, которую держала прижатой к груди, как собственного ребенка, и завизжала, когда животное исчезло в высоких зеленых ветвях. Она снова взяла его на руки. Шоу засмеялся и вынул из костюма ее книгу.

Джульетта опустилась на землю и провела руками по траве. Она напоминала сорняки с ферм, но была собрана в сплошной ковер. Она подумала о фруктах и овощах, которые некоторые упаковали в свои скафандры. Важно сохранить семена. Она уже думала о том, что их хватит не на один день. Больше, чем на неделю. Душа ее воспарила от такой перспективы.

Освободившись от скафандра, Раф схватил ее и поцеловал в щеку.

«Какого черта?» прорычал Бобби, кружась на месте и раскинув огромные руки ладонями вверх. «Какого черта!»

Ее отец встал рядом с ней и указал вниз по склону, в котловину. «Ты видишь это?» — спросил он.

Джульетта прикрыла глаза и заглянула в середину впадины. Там был зеленый курган. Нет, не курган, а башня. Башня без антенн, а с серебристой плоской крышей, торчащей вверх и наполовину увитой лианами. Высокая трава скрывала большую часть бетона.

На хребте стало тесно от людей и смеха, и вскоре трава была устлана сапогами и серебристыми шкурами. Джульетта изучала бетонную башню, зная, что они найдут внутри. Здесь было зерно нового начала. Она подняла свою сумку, утяжеленную динамитом. Она взвесила их спасение.

«Не больше того, что нам нужно», — предупредила Джульетта. Она видела, как на земле за пределами бетонной башни скоро будет лежать больше, чем они могли унести. Здесь были одежда и инструменты, консервы, вакуумные пластиковые пакеты с маркированными семенами — многие из них были из растений, о которых она никогда не слышала. Элиза сверялась со своей книгой, и у нее были страницы только для некоторых из них. Среди припасов были разбросаны бетонные блоки и обломки от взрыва двери — двери, которая была предназначена для открытия изнутри.

В стороне от башни Соло и Уокер возились с какими-то тканевыми ограждениями и шестами, пытаясь понять, как это все должно поддерживаться. Они почесывали бороды и спорили. Джульетта была поражена тем, насколько лучше получается у Уокера. Сначала он не хотел вылезать из скафандра, оставался в нем, пока не иссяк кислородный баллон. Потом он торопливо вылез, задыхаясь.

Элиза была рядом с ними, кричала и бегала по траве за своим животным. А может быть, это Шоу гнался за Элизой — трудно сказать. Ханна сидела с Риксоном на большом пластиковом баке, кормила ребенка и смотрела на облака.

По башне разносился запах разогреваемой пищи: Фитцу удалось развести огонь в одном из кислородных баллонов — самый опасный способ приготовления пищи, подумала Джульетта. Она повернулась, чтобы вернуться внутрь и разобраться с оборудованием, но тут из бункера появилась Кортни с фонариком в руке и улыбкой на лице. Прежде чем Джульетта успела спросить, что она нашла, она увидела, что в башне включено электричество и ярко горят лампы.

«Что ты сделала?» — спросила Джульетта. Они исследовали бункер до самого дна — он был всего двадцать уровней в глубину, но уровни были так безумно нагромождены друг на друга, что в высоту он был больше похож на семь уровней. В самом низу они обнаружили не механический отсек, а большую и пустую пещеру, в которой сдвоенные лестницы упирались в голый камень. Кто-то догадался, что это место для посадки экскаватора. Место, где встречают вновь прибывших. Но генератора не было. Нет энергии. Несмотря на то, что лестница и уровни были оборудованы светильниками.

«Я проследила за кабелем», — сказала Кортни. «Он идет к тем серебристым металлическим листам на крыше. Я попрошу ребят очистить их и посмотреть, как они работают».

Вскоре была приведена в рабочее состояние подвижная платформа, расположенная в центре лестничного пролета. Она скользила вверх-вниз с помощью тросов, противовесов и небольшого моторчика. Механики с восторгом смотрели на это устройство, а дети не хотели с него слезать. Они настаивали на том, чтобы прокатиться на нем еще раз. Переносить припасы на улицу, на траву, стало гораздо менее утомительно, хотя Джульетта все время думала, что надо оставить побольше для следующих, если таковые вообще появятся.

Были и те, кто хотел жить прямо здесь, не решаясь идти дальше. У них были семена и больше почвы, чем нужно, а кладовые можно было превратить в квартиры. Это был бы хороший дом. Джульетта слушала, как они обсуждали это.

Но все решила Элиза. Она открыла книгу с картой, указала на солнце, показала, где север, и сказала, что надо двигаться к воде. Она утверждала, что умеет добывать дикую рыбу, говорила, что в земле водятся черви, а Соло знает, как насаживать их на крючки. Указав на страницу в своей книге памяти, она сказала, что они должны идти к морю.

Взрослые долго обсуждали эти карты и это решение. Среди тех, кто считал, что им следует укрыться прямо здесь, разгорелась еще одна дискуссия, но Джульетта покачала головой. «Это не дом», — сказала она. «Это просто склад. Хотим ли мы жить в его тени?» Она кивнула на темное облако на горизонте, купол пыли.

«А как быть, если появятся другие?» — заметил кто-то.

«Еще одна причина не быть здесь», — предложил Риксон.

Еще больше споров. Их было чуть больше сотни. Они могли остаться здесь и заняться сельским хозяйством, собрать урожай до того, как закончатся консервы. Или взять с собой все необходимое и проверить, правдивы ли легенды о неограниченном количестве рыбы и о воде, простирающейся до горизонта. Джульетта чуть было не сказала, что они могут делать и то, и другое, что здесь нет никаких правил, что здесь много земли и пространства, что все сражения происходят, когда все заканчивается и ресурсов не хватает.

«Что будет, мэр?» спросил Раф. «Мы останемся здесь или пойдем дальше?»

«Смотрите!»

Кто-то указал на холм, и дюжина голов повернулась посмотреть. Там, за холмом, по склону, спотыкаясь, спускалась фигура в серебристом костюме, трава под ногами уже была истоптана и слиплась. Кто-то из их бункера передумал.

Джульетта помчалась по траве, испытывая не страх, а любопытство и беспокойство. Кто-то, кого они оставили, кто-то, кто последовал за ними. Это мог быть кто угодно.

Не успела она сократить расстояние, как фигура в костюме упала. Руки в перчатках пытались снять шлем, возились с воротником. Джульетта побежала. К спине человека была пристегнута большая емкость. Она боялась, что у него закончился воздух, гадала, что и как они подсоединили.

«Спокойно», — крикнула она, бросаясь за спину сопротивляющейся фигуры. Она надавила большими пальцами на застежки. Они щелкнули. Она освободила шлем и услышала, как кто-то задыхается и кашляет. Наклонившись вперед, хрипло дышала, рассыпая мокрые от пота волосы, женщина. Джульетта положила руку на плечо этой женщины, не узнала ее — подумала, что это, возможно, кто-то из прихожан или мидов.

«Дышите спокойно», — сказала она. Она подняла глаза: появились другие. Они остановились при виде незнакомки.

Женщина вытерла рот и кивнула. Ее грудь вздымалась от глубокого вдоха. Еще один. Она убрала волосы с лица. «Спасибо», — вздохнула она. Она посмотрела на небо и облака не с удивлением, а с облегчением. С облегчением. Ее взгляд сфокусировался на каком-то предмете, и Джульетта повернулась и посмотрела вверх, чтобы увидеть еще одну птицу, лениво кружащую в небе. Толпа вокруг нее держалась на расстоянии. Кто-то спросил, кто это.

«Вы ведь не из нашего бункера?» спросила Джульетта. Первой мыслью было, что это уборщица из соседнего бункера, которая видела их поход и последовала за ними. Вторая мысль была невозможна. Но она была и правильной.

«Нет, — сказала женщина, — я не из вашего бункера. Я из… совсем другого места. Меня зовут Шарлотта».

Женщина протянула перчатку и устало улыбнулась. Тепло этой улыбки обезоружило Джульетту. К своему удивлению, она поняла, что не держит зла и обиды на эту женщину, рассказавшую ей правду об этом месте. Возможно, она нашла здесь родственную душу. И, что еще важнее, возможность начать все с чистого листа. Она вернула себе самообладание, улыбнулась в ответ и пожала женщине руку. «Джульетта», — сказала она. «Позвольте мне помочь вам разобраться с этим».

«Вы — это она», — сказала Шарлотта, улыбаясь. Она обратила свое внимание на толпу, на башню и груды припасов. «Что это за место?»

«Второй шанс», — сказала Джульетта. «Но мы здесь не останемся. Мы направляемся к воде. Надеюсь, ты пойдешь с нами. Но я должна предупредить, что это долгий путь».

Шарлотта положила руку на плечо Джульетты. «Все в порядке», — сказала она. «Я уже прошла долгий путь».

В июле 2011 г. я написал и опубликовал рассказ, который привел меня к общению с тысячами читателей, отправил в книжное турне по всему миру и изменил мою жизнь. Я и представить себе не мог, что все это произойдет в тот день, когда я опубликовал «Wool». Прошло два года, и теперь публикация этой книги завершает удивительное путешествие. Я благодарю вас за то, что вы сделали это путешествие возможным и сопровождали меня на этом пути.

Это, конечно, не конец. Каждая история, которую мы читаем, каждый фильм, который мы смотрим, продолжается в нашем воображении, если мы это позволяем. Персонажи живут еще один день. Они стареют и умирают. Рождаются новые. Возникают и решаются проблемы. Есть грусть, радость, триумф и неудача. То, чем заканчивается история, — не более чем снимок времени, краткая вспышка эмоций, пауза. Как и будет ли она продолжаться — зависит от нас.

Единственное пожелание — оставить место для надежды. Во всем есть хорошее и плохое. Мы находим то, что ожидаем найти. Мы видим то, что ожидаем увидеть. Я понял, что если правильно наклонить голову и прищуриться, то мир за окном прекрасен. Будущее светло. В будущем нас ждут хорошие события.

А что видите вы?