Бункер. Пыль

Эпилог

Раф выглядел неуверенным. Он держал в руке ветку, нарочито взвешивая ее, на его бледном лице плясали оранжево-золотистые блики от мерцающего огня.

«Брось эту чертову штуку», — крикнул Бобби.

Раздался смех, но Раф в замешательстве нахмурился. «Это дерево», — сказал он, взвешивая ветку.

«Оглянись вокруг», — прорычал Бобби. Он махнул рукой на темные сучья, нависшие над головой, на широкие стволы. «Это больше, чем нам когда-либо понадобится».

«Сделай это, парень». Эрик пнул одно из бревен, и в воздухе, словно вынырнув из дремоты, зажужжали искры. Наконец Раф подбросил ветку к остальным, и дерево затрещало и заискрилось.

Джульетта наблюдала за происходящим со своего ложа. Где-то в лесу раздался звук, не похожий ни на один из тех, что она когда-либо слышала. Он был похож на плач ребенка, но звучный и заунывный.

«Что это было?» — спросил кто-то.

В темноте обменивались догадками. Придумывали животных из детских книжек. Слушали, как Соло рассказывал о многочисленных породах из старых времен, о которых он читал в «Наследии». Они собрались вокруг Элизы с фонариками и вглядывались в прошитые страницы ее книги. Все было загадкой и чудом.

Джульетта лежала и слушала, как потрескивает огонь, как изредка громко хлопает полено, наслаждаясь теплом на коже, запахом готовящегося мяса, специфическим запахом травы и земли. А над головой сквозь полог мерцали звезды. Яркие облака — те самые, что скрывали солнце, когда оно садилось за холмы, — разогнал ветерок. Они открыли над ней сотни сверкающих искорок света. Тысячи. Чем дольше она смотрела, тем больше их становилось. Они сверкали в ее наполненных слезами глазах, когда она думала о Лукасе и о любви, которую он в ней пробудил. И что-то застыло в ее груди, что-то, что заставило ее сжать челюсти, чтобы не расплакаться, — новая цель в ее жизни, желание достичь воды на карте Элизы, посадить эти семена, построить дом над землей и жить в нем.

«Джуэл? Ты спишь?»

Элиза стояла над ней, загораживая звезды. Холодный нос щенка прижался к щеке Джульетты.

«Да ладно», — сказала Джульетта. Она перегнулась и похлопала по своей подстилке, и Элиза села и прижалась к ней.

«Что ты делаешь?» спросила Элиза.

Джульетта показала вверх через полог. «Я смотрю на звезды», — сказала она. «Каждая из них похожа на наше солнце, но они очень далеко».

«Я знаю звезды», — сказала Элиза. «У некоторых из них есть имена».

«Правда?»

«Да». Элиза прислонила голову к плечу Джульетты и некоторое время смотрела вместе с ней вверх. Неизвестное существо в лесу завывало. «Видишь их?» — спросила Элиза. «Тебе не кажется, что они похожи на щенка?»

Джульетта прищурилась и посмотрела на небо. «Может быть», — сказала она. «Да, может быть».

«Мы можем назвать их Щенком».

«Хорошее имя», — согласилась Джульетта. Она засмеялась и вытерла глаза.

«А эти похожи на человека». Элиза указала на широкое скопление звезд, обводя их черты. «Вот его руки и ноги. А вот его голова».

«Я вижу его», — сказала Джульетта.

«Ты можешь назвать его», — сказала Элиза, давая ей разрешение. Глубоко в лесу спрятавшийся зверь издал еще один вой, и щенок Элизы издал похожий звук. Джульетта почувствовала, как по ее щекам покатились слезы.

«Только не это», — тихо сказала она. «У него уже есть имя».

С наступлением ночи костры затухали. Облака поглощали звезды, а палатки — детей. Джульетта наблюдала, как в одной из палаток двигались тени, как другие взрослые слишком нервничали, чтобы спать. Где-то кто-то все еще готовил полоски мяса животного, которого Соло подстрелил из своей винтовки, — длиннорогого оленя. Джульетта поражалась тому, как изменился Соло за эти три дня. Человек, выросший в одиночестве, теперь был лидером людей, подготовленным к выживанию в этом мире лучше, чем кто-либо из них. В ближайшее время Джульетта попросит провести еще одно голосование. Ее друг Соло станет отличным мэром.

Вдалеке силуэт стоял над костром и тыкал в него палкой, добиваясь тепла от угасающих углей. Облака и огонь — этих двух вещей ее народ всегда боялся. Огонь был смертью в бункере, а облака уничтожали тех, кто осмеливался покинуть его. И все же, когда облака смыкались над головой, а пламя вздымалось все выше, в обоих этих явлениях можно было найти утешение. Облака были своего рода крышей, огонь — теплом. Здесь было меньше причин для страха. И когда сквозь внезапный просвет показалась яркая звезда, мысли Джульетты, как всегда, вернулись к Лукасу.

Когда-то он сказал ей, разложив свою звездную карту на кровати, где они занимались любовью, что каждая из этих звезд, возможно, хранит в себе собственные миры, и Джульетта вспомнила, что не смогла уловить эту мысль. Это было дерзко. Невозможно. Даже увидев очередной бункер, даже увидев десятки впадин в земле, простиравшихся до самого горизонта, она не могла представить, что существуют целые другие миры. И все же, вернувшись с очистки, она ожидала, что другие поверят ее утверждениям, столь же смелым…

Позади нее хрустнула ветка, послышался шелест листьев, и Джульетта ожидала увидеть Элизу, вернувшуюся, чтобы пожаловаться, что ей не спится. Или, может быть, это Шарлотта, которая присоединилась к ней у костра в тот вечер, оставаясь в основном молчаливой, хотя, казалось, хотела многое сказать. Но Джульетта повернулась и увидела Кортни, от которой шел белый пар.

«Не возражаешь, если я сяду?» спросила Кортни.

Джульетта освободила место, и ее старая подруга устроилась рядом с ней на подстилке. Она протянула Джульетте горячую кружку с чем-то, смутно пахнущим чаем… но более резким.

«Не можешь уснуть?» спросила Кортни.

Джульетта покачала головой. «Просто сижу здесь и думаю о Люке».

Кортни положила руку на спину Джульетты. «Мне очень жаль», — сказала она.

«Все в порядке. Всякий раз, когда я вижу звезды, это помогает взглянуть на вещи в перспективе».

«Да? Тогда помоги мне».

Джульетта задумалась, как лучше это сделать, и поняла, что почти не владеет языком. У нее было только ощущение необъятности — бесконечности возможных миров, — которое почему-то наполняло ее надеждой, а не отчаянием. Превратить это в слова было нелегко.

«Вся земля, которую мы видели за последние дни», — сказала она, пытаясь осознать свои ощущения. «Все это пространство. У нас нет и доли времени и людей, чтобы заполнить все это».

«Это ведь хорошо, правда?» спросила Кортни.

«Думаю, да. И я начинаю думать, что те, кого мы посылали на очистку, были хорошими. Я думаю, что было много таких же хороших людей, как они, которые просто молчали, которые боялись действовать. И сомневаюсь, что был хоть один мэр, который не хотел бы освободить место для своих людей, не хотел бы разобраться, что не так с внешним миром, не хотел бы приостановить эту чертову лотерею. Но что они могли сделать, даже эти мэры? Они не отвечали за это. Да и не были главными. Главные сдерживали наши амбиции. За исключением Люка. Он не стоял у меня на пути. Он поддерживал то, что я делал, даже когда знал, что это опасно. И вот мы здесь».

Кортни сжала ее плечо и сделала шумный глоток чая, и Джульетта подняла свою кружку, чтобы сделать то же самое. Как только теплая вода коснулась ее губ, раздался взрыв вкуса, насыщенности, как запах цветочных ларьков на базаре, а также перепревшего суглинка на плодородной делянке. Это был первый поцелуй. Это были лимон и роза. В ее глазах вспыхнули искры от нахлынувших чувств. Джульетта вздрогнула.

«Что это?» — спросила она, задыхаясь. «Это из тех запасов, которые мы достали?»

Кортни засмеялась и прислонилась к Джульетте. «Это хорошо, да?»

«Это здорово. Это… потрясающе».

«Может быть, нам стоит вернуться за еще одним грузом», — сказала Кортни.

«Если мы это сделаем, я, возможно, больше ничего не понесу».

Обе женщины тихо засмеялись. Они сидели вместе, глядя на облака и редкие звезды. Ближайший костер потрескивал и разбрасывал искры, и несколько тихих разговоров уносились вглубь деревьев, где пели жуки и завывал какой-то невидимый зверь.

«Как ты думаешь, мы доберемся?» — спросила Кортни после долгой паузы.

Джульетта сделала еще один глоток чудодейственного напитка. Она представила себе мир, который они могли бы построить, имея время и ресурсы, не имея никаких правил, кроме наилучших, и не имея никого, кто бы ограничивал их мечты.

«Я думаю, у нас получится», — наконец сказала она. «Думаю, что мы сможем сделать любую чертовщину, которая нам понравится».