Бунт

Глава 19

Грейс с громким стуком поставила тарелку с холодными сандвичами перед Айсом, который только что сел перед ней, хотя сама разогрела себе картофель и наслаждалась теплыми сандвичами. Она откусила с большим наслаждением, игнорируя пристальный взгляд Айса.

— Я принимаю тот факт, что ты до сих пор злишься на мои слова, даже при том, что это было несколько часов назад, и я в течение часа ждал тебя, учитывая то, что перед этим моя задница уже онемела от вождения, чтобы увидеть тебя, детка.

Она с трудом проглотила кусок сэндвича. — Я неоднократно просила не называть меня так. Однажды, когда у тебя будет ребенок, ты сможешь так его называть.

— Если бы у меня был ребенок, я бы так его и называл, но у меня его никогда не будет. А тебя я так называю, потому что мне нравится заботиться о тебе, тем самым удовлетворяя себя, что ты ни в чем не нуждаешься и поэтому, — Айс бросил взгляд на свою тарелку и отодвинул ее, — ты больше никогда и никому принадлежать не будешь, ты только моя. Раньше подобного у меня не было. Никогда.

Грейс чувствовала себя не в своей тарелке, но в тоже время ей было приятно внимание Айса. Столько лет она боролась за независимость со своими родителями. Пока они учились принимать тот факт, что она счастлива, мужская гордость Айса значительно страдала.

— Прекрасно, можешь и дальше называть меня «деткой».

Айс кивнул, и Грейс принялась резать стейк.

— Ты все еще злишься?

Нож для стейка стучал по столешнице: — Я только что сделала тебе свой первый в жизни минет, и вместо того, чтобы сказать хоть что-то приятное или, допустим, сказать, что это было хорошо, ты сравнил его с другими женщинами, одному только Богу известно, сколько у тебя их было — прошипела она.

— Я сказал, что это был лучший минет.

От его замечания рука, в которой был нож, замерла. — А тебе бы понравилось, если бы я сравнила тебя с кем-то другим?

— С кем это? — Подозрительно спросил он.

Она отложила нож и , откусив стейк, стала рассуждать: — Ну... Когда я встречалась с Джонсом…

— Кто такой Джонс? — Айс напрягся.

— Преподаватель в колледже, — объяснила Грейс. — Как я тебе уже говорила, когда я встречалась с Джонсом...

— Сколько раз ты встречалась с ним?

— Если ты дашь мне сказать, я расскажу тебе.

Айс закрыл рот.

— Когда я встречалась с Джонсом перед тюремным бунтом, он пригласил меня на ужин. Он восхищался моими навыками преподавания, как выглядит мой двор, о том, как хорошо себя ведут мои собаки... — Айс фыркнул, но Грейс проигнорировала это и продолжила свой рассказ: — Даже о том, как симпатично выглядел при свечах сервированный стол.

— Подумаешь, похвалил, — холодно заметил Айс.

— Да, похвалил. И сделал это он изящно.

— На какой кафедре, говоришь, он работает?

— Он работает на кафедре английского языка, — сказала она ему и заметила, что он смотрит на нее, прищурив глаза. — А что?

— Потому что я собираюсь пойти туда и выбить из него все дерьмо. Я сообщу тебе, получает ли он так же изящно.

Грейс отодвинула стул и встала, чтобы пройти на кухню. Доставая из духовки противень, она остановилась возле холодильника и достала пиво. Она повернулась к столу, поставила перед Айсом теплый стейк и села на свое место.

— Спасибо, — сказал Айс и взял в руки нож и вилку.

— Всегда пожалуйста, — пробормотала Грейс не очень-то любезно.

Айс разрезал свой стейк, но прежде чем съесть его, он отложил нож с вилкой и повернулся к Грейс.

Взяв лицо Грейс в свои руки, он большим пальцем провел по ее полной нижней губе. — Прости, детка. То, что ты сделала в душе, заставило меня почувствовать все дерьмо, которое я раньше не испытывал. Я хотел сказать тебе именно это, но получилось как-то неправильно.

Грейс растаяла от его объяснения. Он хотел, чтобы она чувствовала себя особенной, и только что он дал ей это чувство. — Мне тоже жаль, что я сказала тебе про Джонса. Я не должна была такое говорить. Ты же не причинишь ему вреда, правда?

— Конечно, нет. — Заверил ее Айс, прежде чем вернуться к еде. — Черт, быть преподавателем английского достаточно хреново. Я не должен портить его мир еще больше.

После ужина они вместе помыли посуду прежде, чем сесть смотреть триллер по телевизору. Грейс прежде не смотрела подобного, но и не заставила Айса переключить канал. К счастью, она уснула на середине программы.

Чуть позже Грейс почувствовала, как Айс взял ее на руки и отнес в кровать, слушая, как он тихо разговаривал с собаками, когда закрывал дверь в спальне. Хотя месячные уже закончились, она по-прежнему чувствовала себя уставшей и нездоровой.

Айс лег рядом с Грейс, и он положил свою руку на живот Грейс, слегка массируя его. Грейс была сонной, но темные фрагменты ее прошлого пронеслись в памяти. Она металась по кровати и крутилась в течении всей ночи. Она могла проснуться много раз за ночь, если бы не голос Айса, который мягко шептал ей в ночи.

Наутро она чувствовала себя более уставшей, чем когда Айс нес ее на кровать. Грейс отбросила одеяло и увидела, как руки Айса обвили ее талию. Она повернула голову в сторону Айса и увидела, что он смотрит на нее, подперев голову рукой, тем самым смущая ее.

— Доброе утро, — хрипло поздоровалась она.

— Доброе. Хорошо спала?

— Довольно хорошо, я думаю.

— Мне твой сон хорошим не показался. Ты металась и крутилась всю ночь.

— Прости. Я надеюсь, что не мешала тебе спать. Я знаю, что ты устал от поездки туда и обратно.

— Перестань, Грейс. У тебя не было кошмаров прежде. Что произошло, что этой ночью они появились?

— Я не знаю, — она поежилась, — может это из-за Медведя, из-за того, что с ним все хорошо или причина в нашей ссоре.

— Или из-за фильма, который мы смотрели?

— Возможно, — признала она.

— Почему ты не сказала мне, что не можешь смотреть ужасы?

— Потому что хотела, чтобы ты остался, — сказала она мягко.

— Детка, я не уехал бы из-за этого долбанного телешоу.

Грейс придвинулась поближе к нему, закинув ногу на его бедро. — Я не хотела рисковать. Месячные уже закончились.

— Да?

— Да. — Она наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы.

— Сначала я хочу поговорить.

— Поговорить? — Она нахмурилась, глядя на него.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что произошло с Уинстоном. Ты кому-нибудь говорила, что тебя это все еще беспокоит?

— Айс, я не хочу говорить об этом. Верь мне. У меня было несколько дорогостоящих врачей.

— Расскажи мне, — настаивал он.

Грейс начала отодвигаться, но Айс остановил ее: — Я хочу держать тебя в своих объятиях, пока ты будешь рассказывать мне.

— После того, как дверь гаража закрылась, Уинстон направил на нас оружие и сказал, чтобы мы вышли из машины. Он заставил нас спуститься в подвал, где потом приковал нас цепями. Там не было окон, но он установил там какую-то мебель и постелил коврик, чтобы ноги не мерзли. Мы ожидали, что он станет нас насиловать или подвергнет пыткам, но он этого не делал. Он сказал нам... Он сказал нам, что хочет себе жену, но ему нужно время, чтобы решить, кто лучше из нас подойдет на эту роль. Мы с Симоной были напуганы, но надеялись, что одной из нас удастся сбежать. Потребовалось всего несколько дней, чтобы понять, что ничего подобного не произойдет. Он никогда не освобождал нас вместе. Однажды он освободил меня и позволил подняться наверх и провести время с ним, потом он провел время с Симоной. Он проводил с нами игры разума. Он спускался вниз и притворялся, что убил одну из нас. Когда мы начинали кричать, он угрожал, что застрелит нас. Однажды он изменил голос и прикинулся полицейским и когда мы начали кричать, он спустился вниз с пистолетом, направив его на нас, якобы собираясь пристрелить обеих.

— Так вот почему твой крик кажется мне таким странным.

Грейс кивнула. — Это — улучшение. У одного из врачей я срывалась на крик при любой возможности. Те шесть недель были самыми долгими в моей жизни. В ночь , перед тем, как мы были спасены, Уинстон убедил нас, что он выбрал девушку для себя, а ту, которую не выбрал, убьет утром. — Грейс продолжала говорить сквозь слезы, которые начали душить ее.

— Симона хотела, чтобы я передала сообщение ее родителям и я сказала, что сделаю это, чтобы только успокоить ее и когда я услышала его шаги, я сорвалась на крик.

— Ты собиралась пожертвовать собой ради подруги?

— Да. Я любила Симон как сестру. Она была единственным ребенком у матери. Он убедил меня, что выбрал Симон, но, так или иначе, я ему не доверяла.

— Что произошло дальше?

— Я заснула, а когда проснулась, обнаружила Симон мертвой. Подвал был старый. Она нашла банку растворителя и выпила его. Она также ему не доверяла. Она пожертвовала собой ради меня. — Слезы, которые она не могла сдерживать, катились по ее щекам.

Айс притянул ее ближе.

— Уинстону было плевать. Он наблюдал за тем, как она умирала. Когда полиция штурмовала дом, он рыл могилу для нее, рядом с могилой Аврил.

— Господи, детка. Ты передала матери Симон ее послание?

— Да, но она не стала слушать. Она обвиняет во всем меня, потому что Симон была тогда со мной. Я пообещала, что с ней все будет в порядке, когда спрашивала, может ли она поехать со мной в Штаты. Она сказала, я должна была умереть и она права. Это моя вина. Я уговорила своих родителей тогда выйти без них. Мой отец хотел, чтобы мы подождали, пока маме не станет лучше, но я была избалованной, поэтому не послушала.

— Грейс, ты была молода и в отпуске. Ты не хотела сидеть в одном номере с родителями. Я уверен, что Аврил и Симон точно также стремились уйти, как и ты.

— Да, стремились, но я дала обещание их родителям. Я должна была подойти к этому более ответственно, — заспорила она.

— Ты так и поступала. Только потому, что Симон умерла раньше, не отнимает того факта, что ты собиралась пожертвовать своей жизнью ради нее. Мать Симон не имела никакого права вешать на тебя всю вину за эту поездку. Есть только один человек, ответственный за смерть этих девочек, это Леон Уинстон. Можно задать тебе вопрос?

— Почему ты не говоришь с французским акцентом? Я думал, что вы с матерью владеете им в совершенстве, не смотря на то, что твой отец американец.

— Это потому, что девушка, которую освободили, не была той, за которую ее приняли репортеры. Репортеры преследовали нас для истории. Единственным способом жить нормальной жизнью, было изменить себя до неузнаваемости для общественности. Я брала уроки французского, перекрасила волосы и набрала 15 фунтов. Я даже не вернулась обратно в Париж, чтобы папарацци не узнали, что я вернулась.

— Теперь все закончилось. Они гнались за новыми историями, чтобы забыть про эту.

— Как по мне, то это старая новость. Мне иногда кажется, что я слышу его шаги. — Она задрожала возле Айса.

— Детка, он больше не сможет причинить тебе вред.

— Я знаю это, Айс. Даже если его и признают в будущем вменяемым, его посадят за убийство. Я знаю, что он больше никогда не выйдет на свободу.

— Он никогда не будет вменяемым. Он — овощ, — удовлетворенно сказал ей Айс.

— Откуда ты знаешь?

Когда Айс не ответил, она попыталась отстраниться. — Ты не можешь испытывать сочувствия к этому негодяю. Он не был сумасшедшим, он был злым и хотел того, чего не мог иметь, поэтому он украл это. Он, может, и не насиловал вас и не пытал, но морально он вас испытывал. Я не собирался позволять ему тешить себя надеждой, что через сорок лет он выйдет сухим из воды. Я удостоверился в этом прежде, чем его шея была сломана. Теперь он вынужден дышать через чертову машину, и мочится через трубочку. В любой момент кто-то может прийти и вырубить машину. — Айс щелкнул пальцами. — Он будет жить с этим страхом всю оставшуюся жизнь.

Грейс только и могла, что слушать признание Айса, ожидая испытать ужас от его действий. Однако, единственное чувство, которое она испытала, было всепоглощающее облегчение от того, что она больше может не бояться Уинстона снова. Правильно это или нет, Аврил и Симон посчитали бы это справедливым.

Айс сдержанно ожидал ее реакции и был удивлен, когда она подалась вперед и поцеловала его, проникая языком внутрь.

Грейс больше не хотела думать о прошлом. Она хотела быть благодарной за то, что жива, находясь в одной постели с Айсом. Она потерлась грудью о его, испытав сладостное напряжение в сосках. Рука Айса мягко сжала ее задницу, прежде чем скользнуть под трусики. Он своей ногой развел ее бедра, предоставляя больше места, чтобы найти клитор. Она уже была готова, желая ощутить его внутри себя. Когда он толкал палец глубоко внутри, поглаживая стенки влагалища, он только дразнил, а она хотела большего.

— Айс, я хочу почувствовать тебя внутри себя.

— Детка, я всегда собираюсь давать тебе то, в чем ты нуждаешься, — Айс потянул ее трусики вниз по бедрам, таким образом, обнаженной осталась только нижняя часть тела Грейс. Он расстегнул ее рубашку, обнажая ее грудь. От ощущения прохлады на коже, соски Грейс сжались. Айс взял один в рот, а второй сосок сжал между большим и указательным пальцами, немного покручивая его, пока Грейс не выгнулась дугой.

Айсу потребовалась секунда, чтобы надеть презерватив, пока Грейс не села сверху. Ранее в таком положении Грейс чувствовала себя застенчиво и неловко. Айс приподнял ее, направляя ее лоно к его твердому, как камень, члену, проведя головкой по ее влажным складочкам.

— Айс, прекрати меня дразнить.

— Поддразнивание состоит в том, что я не даю тебе то, в чем ты так нуждаешься. — Айс медленно начал опускать Грейс на свой член, дюйм за дюймом, металлические шарики создавали трение о ее влагалище, заставляя ее киску дрожать от такой стимуляции. Когда она сидела напротив него, его член до основания был в ней, он обхватил ее затылок и притянул к себе для поцелуя, который расплавил ее внутренности. Из-за поцелуя она инстинктивно стала двигать бедрами, ее неловкость вмиг улетучилась, как только она почувствовала жажду, которая прошлась по ней всепоглощающим потоком страсти.

Она не ожидала, что способна на подобное. Она отделилась от той женщины, которая становилась оцепенелой от желания к мужчине, у которого все было в новинку, и так было каждый раз, когда он касался ее тела. Он учил ее не только тому, как ему нравилось трахаться, но и показывал, на что способно ее тело, обнаруживая чувствительные и эротические зоны, тщательно уделяя им внимание, в котором она так нуждалась, пока была жаждущей массой плоти, которая так жаждала его прикосновений.

Она двигалась все быстрее и быстрее. Она поднялась на колени, скользя по его твердому напряженному члену, подстраиваясь под ритм сокрушительного оргазма, который поглотил обоих.

То, что сделал для нее Айс, было незаконным. Он медленно завоевывал ее сердце и рядом с ним она расцветала. Он никогда не заботился о ее собаках, но всегда был с ними нежен. Он думал, что она тревожиться из-за всякого дерьма, но он удостоверился, что всегда все регулировал для нее. Если она готовила ему ужин, он готовил ей завтрак, прежде чем уехать. Когда они занимались сексом, ему всегда удавалось делать это так, будто у нее это был первый раз, каждый раз, когда он касался ее, ему это нравилось все больше. Он не уставал от ее дерзкой индивидуальности, наоборот, все происходило так, будто ее прикосновения, это все, что ему необходимо.

Она влюблялась в него и понятия не имела, как с этим быть. Грейс была больше, чем уверена, что колледж осудит их отношения, можно даже и не думать, что подумает ее семья, когда узнает, что она встречается с таким человеком, как он. Каждый раз, когда она его видела, она клялась, что покончит со всем этим, однако она поняла, что уже слишком поздно. Он уже похитил ее сердце.