Бунт эпохи постмодерна

П.3 Разновидности современных леворадикальных движений Нарушение владений: стихийный и идеологизированный сквотинг.

Нарушения владений практиковались во все времена. И государство, и обычные граждане постоянно захватывают друг у друга собственность. Отличие заключается только в том, что действия властей часто считаются легальными, деяния же простых людей - преступными. В новейшее время конфликты, связанные с нарушением владений достигли небывалых размеров. Начался великий передел собственности. В связи с этим в конце шестидесятых годов в лексиконе леворадикальных движений появилось новое слово - «сквотинг» (squatting). Оно означает движение за нелегальный захват пустующей неиспользуемой хозяевами собственности (вакантные земли, помещения). Захваченные владения активно используются сквотерами по назначению: производство сельскохозяйственной продукции, решение жилищных проблем, создание культурных и политических центров и т. п. Философия и метод сквотинга в концентрированном виде отражается в символе этого движения: молния, пронзающая круг. Этот знак придумали хобосы, странствующие сезонные рабочие. По-английски он выражается глаголом «continue on» и имеет несколько тайных смыслов: «там впереди безопасное убежище», «упорная постоянно возобновляемая борьба», «первая попытка - неудача, вторая - прорыв». Взятый из языка хобосов, этот знак превратился в символ сквотерского движения. Скрытые значения этого знака отражают, в основном, ненасильственный метод их борьбы: использование СМИ для создания благоприятного общественного мнения о сквотерском движении, лоббирование, демонстрации и пикеты, бойкоты и забастовки симпатизирующих движению профсоюзов, бегство в горы и, самое важное, постоянное нарушение владений и арендные забастовки. Подобные методы гражданского неповиновения в условиях всё возрастающих репрессий доказали невероятную эффективность подобной тактики борьбы в индустриально-развитых странах. В странах же третьего мира такая эскалация напряжённости в обществе часто приводит к массовым убийствам, гражданской войне и даже к революциям.

Первичной формой этого движения является стихийный сквотинг - борьба, не обременённая идеологией и само рефлексией. Стихийный сквотинг чаще всего встречается в развивающихся странах. Его носителями являются крестьяне, сельскохозяйственные рабочие, туземные племена. Глобализация экономики привела к появлению политики неоколониализма. Включение государств третьего мира в систему общего рынка приводит к структурным изменениям их экономики, к истощению их энергетических ресурсов. Транснациональные корпорации переносят в эти страны устаревшие вредные для окружающей среды технологии, и это часто приводит к непоправимым последствиям. В результате реализации подобных проектов, с мест постоянного проживания насильственно выселяются десятки тысяч человек. Как правило, они остаются без земли и без средств к существованию. Можно назвать ещё две причины обезземеливания и выселения сельских общин и племён - неспособность выплаты ими налогов или долгов, что так же связано с процессами глобализации экономики, а так же изъятие общинных земель туземных племён в пользу европейских граждан данной страны. Сопротивление изгнанников жестоко подавляется. Известны многочисленные случаи массовых убийств, суицидов, избиений и арестов. Так, согласно Комиссии по пастушеским землям Бразильской католической церкви, в период с 1964 по 1992 годы в ходе конфликтов, связанных с нарушением владений в Бразилии было убито 1684 сельскохозяйственных рабочих. В начале девяностых годов в Бразилии произошёл вопиющий случай массового суицида в племени Кайова. Одна из деревень этого племени 5 раз подвергалась выселению с их исконных земель. В конце концов, группа фермеров погрузила всех жителей деревни в грузовики и вывезла их в другой район страны. Власти не предприняли никаких мер, чтобы защитить беззащитных людей от произвола «бледнолицых» землевладельцев. Сами индейцы защитить себя с помощью пик и ружей не смогли. В деревне начался голод. В конце концов, собрание вождей племени приходит к решению прибегнуть к массовому суициду. С 1991 по 1994 годы 120 представителей племени Кайова, следуя своей традиции, покончили жизнь самоубийством. «Мы устали от угроз»,- сказал один из вождей племени, - «Мы не можем ухаживать за своими посевами, так как, в любой момент полиция может нас выгнать. Поэтому мы предпочитаем умереть, чем отказаться от нашей земли».

Землевладельцы и правительства латиноамериканских стран повсеместно используют массовые убийства непокорных граждан, стирая, порой, с лица земли целые деревни. Как правило, это является кульминацией репрессий в ходе борьбы за передел собственности. Массовые аресты были характерны и для Индии. Так, в результате мелиоративных работ с мест постоянного проживания были изгнаны десятки тысяч крестьян. В 1970 году эти люди заняли 6100 га правительственных и частных земель. В результате специальной операции за решёткой оказались 20 тысяч безземельных крестьян и сельскохозяйственных рабочих. Махатма Ганди высказался против такого рода массовых арестов. Он объяснил это тем, что очень много средств приходится тратить на содержание и охрану заключённых. Массовые аресты, по его мнению, направляют так же общественное мнение против правительства. В связи с этим, необходимо использовать скрытые формы репрессий. Например, сокращение помощи и инвестиций в экономику данного района. Но не только власти развивающихся стран «грешат» подобными репрессиями по отношению к собственным гражданам. Так, в США резервация Пайн Ридж (Южная Дакота) с 1973 по 1976 годы более 500 раз привлекалась к суду за нарушение границ владений. За это время большинство вождей Движения Американских Индейцев было арестовано или сослано, 342 индейца было ранено, 69 - убито. В 1970 году несколько десятков индейцев племени Пуялуп попытались восстановить свои права на ловлю рыбы в реке Пуялуп. 9 сентября полиция уничтожила их лагерь и арестовала 60 активистов включая пятерых детей. На следующий день фермеры разграбили лагерь и утопили лодки индейцев. В январе 1971 года при загадочных обстоятельствах погиб вождь этого племени. Стихийный сквотинг существовал и в послевоенной Италии. Голодные сельские жители южных районов страны в поисках работы устремились в северные промышленные города. Жить им там было негде, и они стали захватывать пустующие помещения и образовывать в них сквоты-коммуны. Так, в Милане в 1977 году в 50 захваченных зданиях ютилось около 200 постоянных и 35 тысяч временных поселенцев. Такая насыщенность и концентрация радикально настроенных сквотеров превратила Милан в контркультурную столицу Италии. Здесь зарождался национальный «андеграунд». Здесь планировались грандиозные битвы с капиталом и патриархатом. Попытки властей выселить сквотеров из занимаемых ими помещений приводили порой к самым непредсказуемым последствиям.

Так, в 1971 году такая попытка закончилась бунтом рабочих и студентов симпатизировавших сквотерам. Уничтожить незаконные поселения властям так и не удалось. Выселенные из одного дома поселенцы тут же занимали другой. Именно во время этих событий женская часть сквотеров придумала новый тип сопротивления: возникло движение за само понижение цен. Семьи сами стали устанавливать цены за коммунальные услуги и транспорт. Стихийный сквотинг присущ так же бродягам: цыганам, «новому поколению» путешественников и разного рода маргиналам. В своих скитаниях по миру они часто используют для временной остановки чужие владения. Колоссальных размеров бродяжничество достигло в середине восьмидесятых годов в Великобритании. По некоторым подсчётом по стране постоянно перемещалось до 100 тысяч «перекати поле». «Будучи бездомными, они стараются быть заметными, а, будучи заметными, они становятся бельмом на глазу у правительства, которое предпочитает стимулировать экономику посредством сокращения финансирования общественных служб». Государство начало крупномасштабную компанию против бродяжничества и нарушения границ владений. Тон задала Маргарет Тэтчер. В 1986 году она назвала «новое поколение» путешественников «ордой средневековых разбойников». Эта компания стала кульминацией в криминализации властями бродяжничества и нарушения границ владения. 17 декабря 1993 года был принят Public Order Bill, отменивший места для временной остановки (stopping places) и ужесточивший наказания за нарушение границ владений. Эта ситуация чем-то напоминала попытки искоренения бродяжничества в Англии в XVI веке. Только тогда бродяг вешали, заставляли работать на мануфактурах либо увозили за океан. Теперь же их просто стали отправлять за решетку. Положение «нового поколения» путешественников было даже хуже чем у их средневековых коллег. Если в XVI веке в стране ещё были общинные земли, то к концу ХХ века почти все они были приватизированы. Сейчас в Великобритании негде поставить палатку, так чтобы не нарушить границы чьего-то владения. По всей стране начались выступления против этого драконовского закона. Даже Федерация Полицейских Великобритании встала к нему в оппозицию.

Полицейские потребовали разделить бродяг на тех, кто скитается по идейным соображениям и на тех, кто делает это по необходимости. Первые, по их мнению, представляют большую опасность для государства, и по отношению к ним необходимо принимать более строгие меры. “Идейные” бродяги, как правило, имеют свою философию и этику. Путешествия делают их свободными и независимыми, автономными от существующей системы. Политизированные бродяги, в большинстве своём, являются космополитами. Они выступают за отмену границ и за свободное передвижение людей по планете. Они считают, что все виды собственности, кроме личной и коммунитарной, являются несправедливыми и поэтому не имеют право на существование. Особое значение в их среде приобретает стиль жизни “Dumpster Diving” (дословно: «ныряние в мусорный бак»), который даёт им материальную возможность существовать автономно от существующей системы. Добывание средств к существованию на мусорках и свалках - обычное явление для США. Но особое политическое звучание оно приобрело у сквотеров и леворадикальных панков, которые чаще всего пополняют ряды «идейных» бродяг. Во многих индустриальных странах существуют законы, которые требуют от производителей и продавцов выставлять на прилавки продукцию очень высокого качества. Это приводит к тому, что в мусорных баках оказываются продукты вполне пригодные к употреблению. Их количество резко возрастает в период кризиса перепроизводства. Многие активисты и даже целые леворадикальные организации не брезгуют копаться на свалках. Добывая, таким образом, продукты питания и различные вещи, они не просто удовлетворяют свои личные потребности (многие из них принципиально нигде не работают), но и осуществляют крупномасштабные социальные проекты. Например, организация «Пища, а не Бомбы» (Food not Bombs) кормит собранными на свалках продуктами бездомных людей, и даже отправляет караваны с продовольствием в мятежный мексиканский штат Чиапас. Естественно, эта организация не имеет государственной лицензии на подобный вид деятельности, за что и подвергается постоянному преследованию со стороны властей. «Новое поколение» путешественников активно использует dumpster diving во время своих скитаний по планете. Даже в слаборазвитых странах они умудряются находить пропитание в мусорных баках. Dumpster diving и «автостоп» обеспечивают «идейным бродягам» полную независимость и автономность во время путешествий. С их помощью они могут придерживаться своих политических принципов (No Compromise!) и свободно осуществлять свою главную роль в движении, являясь «разносчиками» леворадикальных идей по всему миру.

Итак, постепенно стихийный сквотинг идеологизируется и политизируется. Начинает формироваться скоординированная сеть международного сквотерского движения. Борьба крестьян за землю в развивающихся странах объединяется с борьбой бездомных людей промышленных мега полисов. Происходит своеобразная глобализация движения сковетров за место под солнцем. Процесс революционизации стихийного сквотинга во всех странах третьего мира следует по одному шаблону: «крестьяне захватывают участок земли, армия или наёмники землевладельца пытаются согнать их с этой земли, крестьяне прячутся на ближайших холмах, а когда военные уходят, [то они вновь] возвращаются на захваченный ими участок. Так продолжается до первой крови. Таким образом, появляется революционное крестьянское движение». Наиболее примечательным примером является Мексика. В начале семидесятых годов в Мексике разразился земельный кризис. Каждый второй мексиканский крестьянин не имел своей земли. В то время как, 1% сельских хозяйств использовали более 30% всех пахотных земель. Земельный кризис усилился после введения в силу Северо-Американского соглашения о свободной торговле. Крестьяне и фермеры Мексики не выдержали конкуренции с коллегами из США и Канады. В течение девяностых годов за неуплату долгов банки лишили права пользования землёй около 10 тысяч крестьян. В то же время новое правительство отменило статью 27 Конституции страны поддерживавшую систему владения землёй ejido. Статья 27 была главной победой крестьян во время гражданской войны 1910 года. На неё возлагали надежды реформаторы. Теперь же после отмены этой статьи в стране началась приватизация общинных земель. Надежды крестьян на улучшение своего бедственного положения рухнули. 400 тысяч га было закуплено иностранными лесозаготовительными компаниями, которые приступили к вырубке уникальных эвкалиптовых лесов в южных штатах Мексики. Статья 27 по праву считалась детищем вождя крестьянской революции 1910 года Эмилио Сапато, поэтому появление в джунглях Чиапаса партизан-сапатистов ни у кого не вызвало удивления. В конце семидесятых годов сапатисты создали автономную сеть движения за захват земли и противодействие репрессиям «Аяла», а так же образовали независимые крестьянские профсоюзы. Организация была разбита на ячейки и группы самозащиты.

В 1983 году репрессии властей усилились, и сапатисты ушли в подполье. Произошёл серьёзный поворот в тактике движения. Ненасильственные методы гражданского неповиновения уступили место вооружённому сопротивлению. 1 января 1994 года сапатисты открыто объявили войну правительству и захватили большую часть штата Чиапас (Южная часть Мексики). Эту территорию они контролируют до сих пор. Лозунг сапатистов за девяносто лет не изменился: «Земля и свобода!». Потомки древних майя и радикалы-интеллигенты подняли знамя борьбы против глобализации капиталистической экономики и массовой культуры, против нищеты и бесправия, за самоуправление и идейную автономию. Движение сапатистов часто называют «первой постмодернистской герильей». Именно сапатисты инициировали международное движение против глобализации экономики, собрав на своей территории Всемирный конгресс за человечность и против глобализации. Лидер повстанцев субкаманданте Маркос предложил свой проект деконструкции «нового мирового порядка» эпохи неолиберализма. Он призывает «строить «новый мир», сплетая его из разноцветных лоскутков всемирного движения сопротивления любому виду господства». Антинеолиберальный бунт, тем не менее, не преследует анархические или сепаратистские цели. «Сапатистская армия национального освобождения (САНО) и всё туземное национальное движение не стремятся к отделению индейских народов от Мексики…Они мечтают о Мексике, построенной на принципах демократии, свободы и справедливости».

Несмотря на то, что требования сапатистов-интеллектуалов являются по своей сути буржуазно-демократическими, леворадикальные движения всего мира считают крестьянское восстание в Чиапасе явлением анархическим, либертарным. Существует международная сеть солидарности и сопротивления за выживание сапатистского движения. С помощью этой сети сапатисты не только распространили свои идеи по всему миру, они так же выиграли информационную войну с правительством Мексики. Симпатии мировой общественности явно находятся на стороне повстанцев. Этому не мало способствовали и фильмы снятые в Чиапасе в 1998 году видео кооперативом берлинских сквотеров АК КRAAK при финансовой поддержке альтернативистского фонда XminusY Solidarity (Голландия). Власти Мексики проиграли так же и войну виртуальную. Так, 10 апреля 1997 года правительство объявило в столице страны мобилизацию, которая являлась частью плана уничтожения очага сапатистсткого сопротивления. «Политизированные» хаккеры, сторонники повстанцев, объявили по всему миру свою кибер-мобилизацию. В январе 1998 года Анонимная Цифровая Коалиция предложила план «сидения» на вебсайтах пяти финансовых корпораций города Мехико. Была выбрана временная зона для одновременной перезагрузки этих вебсайтов посредством постоянной посылки на них всевозможных запросов. Произошла эффективная блокада компьютерных сетей финансовых корпораций Мексики. Движению сапатистов оказывается так же финансовая и продовольственная помощь. Так, американская организация «Продукты, а не Бомбы» (Food Not Bombs) ежегодно отправляет в мятежный Чиапас караваны с продовольствием и медикаментами. Сапатистское движение является, пожалуй, единственным примером идеологизированного сквотинга в сельских районах развивающихся стран. Идеологизация политизация сквотинга чаще всего происходит в крупных европейских и североамериканских городах. Как уже было сказано, подобного рода сквотинг впервые появился в северных городах Италии в начале семидесятых годов. Далее движение проникает в Швейцарию, Германию, Данию и Голландию. В восьмидесятых годах идеологизированный сквотинг достигает своего апогея, и нет уже такой индустриальной капиталистической страны, где бы не было сквотов.

Нарушая границы владений, «идейные» сквотеры не просто удовлетворяют свои насущные потребности, они реализуют свою утопию. Сквотеры вовлечены в коллективный процесс общей контркультурной борьбы. Если захватывается пустующее здание, в нём, как правило, помимо комнат для жилья, создаётся культурный или политический центр: конференц-залы, кафе, информационные центры, магазинчики, в которых продаются леворадикальные книги, газеты и журналы. Художники разрисовывают стены сквота. Скульпторы устанавливают в них свои творения. Так, в Кёльне в середине восьмидесятых годов сквотеры захватили бесхозный комплекс шоколадной фабрики «Штольверке». Помещение администрации превратилось в многоквартирный дом, а в огромном здании самой фабрики поселенцы устроили зал для конференций и фестивалей. Стены зала расписали многие известные художники города. Директор городского музея, увидев творения их рук, воскликнул: «Нельзя допустить, чтобы это было разрушено. Это искусство, которое должны увидеть потомки!». Вскоре полиция выселила сквотеров из фабрики, несмотря на протесты общественности города. Сквотеры, подобно античным греческим колонистам, занимали пустующие здания и, порой, такая экспансия приводила к образованию целых анклавов, свободных зон, оазисов альтернативного образа жизни. Так, в Кёльне в конце восьмидесятых годов было более 100 захваченных домов. Кварталы сквотеров существовали в Западном Берлине - Кройцберг, в Гамбурге - Хафенштрассе. После падения берлинской стены в Восточном Берлине возник самый крупный в Европе сквотерский район - Майнцерштрассе. Вскоре деятельность сквотеров объединённого Берлина стала координироваться посредством Совета делегатов от различных домов. Использовалась так же информационная сеть и система координации между домами. Это помогало им эффективно отражать атаки полиции и неонацистов. Сквотеры стремились оккупировать не только пустующие дома, но и ближайшие парки. Так, в Цюрихе, в парке озёр появился город лачуг «Чаотикон». В середине восьмидесятых годов в Швейцарии ширилось движение за создание автономных молодёжных центров. Такие центры появлялись во всех вновь образованных сквотах.

Городок «Чаотикон» олицетворял собой слияние автономного молодёжного движения с борьбой за деджентрификацию парков и других общественных мест. До сих пор продолжается борьба сквотеров и радикальных экологов Нью-Йорка за сохранение общественных садов, созданных ими на пустырях и свалках Манхеттена (Лойер Ист Сайд). Вот уже 20 лет существует нью-йоркская коалиция за сохранение садов, которая инициирует судебные процессы, а так же использует нелегальные методы борьбы. Манхеттенские «радикальные садоводы» и сквотеры одними из первых применили виртуальные методы саботажа. Несколько раз им удавалось блокировать вебсайты некоторых админестративных учреждений города. Сквотеры не просто обустраивают и облагораживают своё жизненное пространство, но и пытаются решить социальные вопросы. Так, в результате экономического кризиса восьмидесятых годов в США на улицах городов появились десятки тысяч образованных и квалифицированных бомжей. “Те кто когда-то были хорошо образованы, кто не пил , не кололся, у кого всё было в порядке с головой, те кто до недавнего времени входил в ряды среднего класса, все они пополнили армию традиционно бездомных людей, большинство из которых являлись наркоманами или были психически нездоровы”. Бездомность стала приобретать политический характер. У неё появилась своя философия и мораль. По всей стране стали появляться организации бездомных, которые применяли тактику сквотинга.

Наиболее успешную компанию сквотинга проводит организация “Дома, а не Тюрьмы” (Homes Not Jails), филиалы которой находятся в Сан-Франциско, Филодельфии, Оукланде и Нью-Йорке. По мнению активистов этой организации, большой несправедливостью является тот факт, что на фоне острой проблемы бездомности существует огромное колличество пустующих жилых помещений. По их подсчётам, подтверждающимся официальной статистикой, в больших городах США существует достаточно вакантных квартир, чтобы обеспечить ими всех нуждающихся. Решить проблему мешает принцип частной собственности, поэтому члены этой организации идут на сознательное нарушение владений. “Сквотинг - нарушение основной идеи общества. Собственность священна. Когда ты вскрываешь [пустующее] помещение, ты нарушаешь права чьей-то собственности.”- так говорил самый молодой активист этой организации Конни Моргенштерн. В период с 1988 по 1993 годы активистам этой организации удалось нелегально передать бездомным более 300 вакантных квартир. При этом сквотеры строго придерживались трёх принципов сквотинга: ненасилие, отказ от употребления наркотиков и принятие решений через консенсус. Ими практиковались два типа захвата помещений: скрытый (нелегальный) и символический. “Эта двойная, скрытая и публичная, стратегия позволяла Homes Not Jails (HNJ) немедленно обеспечивать жильём сразу большое количество бездомных, в то время как СМИ воздействовали на общественное мнение и политиков [в пользу действий организации]”.

СМИ за 7 лет существования этой организации придали ей невероятный политический вес на местном уровне. Сквотеров представляли как Робин Гудов. «В противоположенность наркоманам, бандитам, чиновникам и енотам, HNJ появляется в квартале с чувством скромности и уважения» - это обычный отрывок взятый из местной газеты. Во время обустройства жилья HNJ строго придерживается метода «sweat equity» применявшейся в США ещё в XIX веке. Суть этой жилищной политики заключается в следующем. Арендная плата с жильцов взимается не деньгами, а их работой по ремонту своей квартиры, подъездов, подвалов дома, а так же по благоустройству прилегающей к дому территории. «Посредством «sweat equity» бездомные… улучшают свои условия проживания, обмениваются строительными навыками и придают особое значение ответственности связанной с правом на жильё. Этот метод прекрасно подходит тем бездомным людям, которые являются профессиональными рабочими, попавших в горнило безработицы, выселения». Более того этот метод даёт людям возможность участвовать в реализации общего проекта. Они вовлечены в общее дело. Это прекрасный способ не только материальной, но и духовной реабилитации бездомных людей. Аналогичная практика существовала и в Западной Европе. Наиболее ярким примером является территориальная производственная коммуна «Христиания». Она образовалась в сентябре 1971 года на территории бывшей военной базы НАТО на острове Христиания в Копенгагене. В течение первого года её существования тысячи сквотеров стали обживать 156 бесхозных армейских казарм. С тех пор Христиания превратилась в основной опорный пункт контркультурной оппозиции в Дании. Всё это время поселенцы отбивали постоянные атаки полиции и байкеров, боролись с наркоманией и создавали рабочие места в различных альтернативистских самоуправляемых предприятиях. Христиания стала настоящей котркультурной Меккой для датчан и иностранцев. Возникла она на волне датского тинейджерского движения Фронт Освобождения Детей. Лозунгом Фронта были слова: «Освободите нас от наших родителей!» Конфликт «отцов и детей» привёл к появлению в Дании стихийного сквотинга, который и привёл к возникновению Свободной Республики Христиании. Сотни людей жили здесь нелегально. Органы власти в Коммуне не действовали. Совместные решения поселенцы принимали на общем собрании Ting (аналогично русскому вече).

С 1971 года Ting стал использоваться и в других «свободных зонах» Дании. Не смотря на то, что Христиания была сквотом, она всё же оплачивала коммунальные услуги и арендную плату. Деньги нужны были поселенцам так же на реализацию различных проектов. В каждом квартале был человек ответственный за сбор взносов (около 100 долларов в месяц за человека в 1990 году). Так же все альтернативистские предприятия Христиании вносили свою долю в «большую коробку», которая являлась фондом коммуны. Из этого фонда выдавались гранды на осуществление различных проектов. На территории коммуны существовали различные альтернативистские предприятия. Было налажено изготовление экологических печей и уникальных велосипедов (дизайн «Христиания»), ювелирных изделий и керамики, свечей и обуви. Альтернативные целители лечили больных, а рестораны и кафе кормили голодных. Рабочие этих предприятий имели свои советы, собрания которых были открыты для всех. Отношения с властями выясняла в основном Радужная Армия, сформированная из старейших коммунаров. Ненасильственными методами они предотвращали угрозу уничтожения Коммуны, ремонтировали здания, удовлетворяли различные потребности поселенцев. 1 апреля 1976 года датские власти пообещали выселить сквотеров, но национальная компания организованная Радужной Армией предотвратила эту угрозу. 25 тысяч человек поддержали Христианию. Одна из популярных датских групп организовала в Свободной Республике студию звукозаписи. Театр Действие Христиании совершил тур по стране с пьесой «Апрельский День Дураков». Но предотвратить угрозу выселения Радужная Армия смогла только после полной легализации Коммуны. Таким образом, из «свободной зоны» Христиания превратилась «в очаровательную деревушку времён феодальной Европы, где автономные принципы существовали только с позволения лорда». Разложению сквота так же способствовали разрешённые на её территории лёгкие наркотики, которые источили Христианию изнутри. Между сквотерскими организациями США и Западной Европы существует, на первый взгляд небольшая, но, тем не менее, существенная разница. Несмотря на нелегальность своих действий, американцы всё же стремятся как можно скорее направить процесс в законное русло, поэтому главными условиями принятия решений у них являются компромисс и консенсус. Европейские «политические» сквотеры до конца сопротивляются легализации своих коммун. Действия их в основном носят контркультурный характер. Они предпочитают идти против течения. Они отрицают консенсус и компромисс. Решения принимаются в их среде только на основании всеобщего согласия.