Бунт на «Баунти»

Глава XI. Уход» Баунти «

На следующий день Кристиан снова послал за мной. В каюте у него был Черчилль. Кристиан учтиво, но сухо поздоровался и заговорил:

— Я пригласил вас, мистер Байэм, чтобы сообщить наше решение относительно вас и ваших товарищей, не участвовавших в захвате корабля. Зла мы вам не желаем, однако обстоятельства вынуждают нас принять меры предосторожности. Мы направляемся на Таити, где простоим неделю или более, пока будем пополнять запасы. — По-видимому, на лице у меня было написано все, что я думаю, потому что Кристиан покачал головой. — Сначала я хотел высадить вас там, — продолжал он, — куда рано или поздно зайдет корабль, который заберет вас домой. Но матросы на это не пошли, и, боюсь, они правы.

Он бросил взгляд на Черчилля, стоявшего у двери со скрещенными на груди руками. Тот кивнул:

— Нет, мистер Байэм, мы не можем оставить вас на Таити, не можем даже позволить вам ступить на берег. Вчера мы рядили и так, и этак; все желают вам добра, но позволить этого не могут.

— Они правы, — мрачно подхватил Кристиан. — Думали даже взять вас под стражу и не выпускать на палубу, но я уговорил их, что если вы дадите слово не упоминать таитянам о бунте, то мы можем позволить вам выходить на палубу, пока мы будем стоять на якоре в Матаваи.

— Кажется, я вас понял, сэр, — ответил я, — хотя должен признать, что мы надеялись остаться на Таити.

— Это невозможно! — возразил Кристиан. — Мне весьма неприятно забирать вас с собой против вашей воли, но это необходимо ради безопасности остальных. Никто из нас больше не увидит Англию — мы должны с этим смириться. Можете передать остальным мои намерения: я хочу найти какой-нибудь неизвестный остров, выгрузить на него запасы, разрушить корабль и поселиться там навсегда.

— Так точно, мистер Кристиан, — подтвердил Черчилль. — Это единственный путь.

Кристиан поднялся, давая мне понять, что разговор окончен, я вышел на палубу.» Баунти» уверенно шел правым галсом, мерно покачиваясь на волнах. Я остановился у трапа и, глядя, как голубая вода струится вдоль борта, попытался собраться с мыслями. Похоже, нам нечего надеяться сбежать на Таити… Даже если мы дадим слово, за нами будут пристально наблюдать. И даже если нам удастся сбежать, нас скорее всего поймают. Кристиан изобретет какую-нибудь сказочку, объясняющую отсутствие Блая, и вожди будут на его стороне — ведь капитан теперь он. Вождям будет обещано в награду один-два мушкета, и они заставят своих людей прочесать весь остров, чтобы нас найти. Единственный наш шанс — правда, весьма ничтожный — это раздобыть быстрое парусное каноэ и уйти на какой-нибудь остров, на который власть таитянских вождей не распространяется. В этом случае, даже если Кристиан узнает, куда мы сбежали, мы сможем переплывать от острова к острову, пока он не устанет преследовать нас.

Ускользнуть с корабля будет нелегко, добыть быстрое каноэ, а также воду и провизию для долгого плавания будет еще труднее, однако самое невыносимое — навеки распроститься с мыслью об Англии.

Я стоял, погруженный в эти невеселые думы, когда подошел Стюарт и тронул меня за локоть:

— Смотри, они выбрасывают саженцы!

Выстроившись в цепочку, матросы передавали друг другу горшки. Матрос, стоявший на самой корме, вытаскивал растение из горшка и выбрасывал за борт, другие высыпали землю и относили горшки на нос. За «Баунти» тянулся широкий след из зеленой листвы.

— Расточительство! — заметил Стюарт. — Тщета и расточительство! Как настоящий шотландец терпеть не могу ни того, ни другого.

Я размышлял о печальных результатах нашей экспедиции: саженцы выброшены за борт, Блай и его товарищи скорее всего утонули или убиты дикарями, отчаявшиеся мятежники собираются навсегда скрыться от людских глаз, и мы вынуждены разделить их судьбу.

Чуть позже я рассказал Стюарту о разговоре с Кристианом и о нашем невеселом будущем.

— Нужно как можно скорее сообщить Моррисону, — решил он и, помолчав, добавил: — По крайней мере, я увижу Пегги!

— Разумеется, если дашь слово.

— Я дам что угодно, только бы взглянуть на нее! — воскликнул он и принялся взволнованно расхаживать взад и вперед. Я молчал. Тогда Стюарт тихим голосом продолжил: — Извини, что я заговорил о своем, — моряки сентиментальны, а в море мы давно. Но ведь только Пегги может нам помочь совершить побег — больше никто!

— В самом деле! — воскликнул я. — Она может добыть для нас каноэ, больше нам просить об этом некого. Коль скоро мы дадим слово, нам придется молчать о положении дел на корабле и о том, почему мы на самом деле хотим сбежать. Ты скажешь Пегги, что мы собираемся дезертировать — как Черчилль и те, что были с ним, — чтобы поселиться среди туземцев, когда корабль уйдет. Достаточно большие каноэ, на которых можно добраться до Подветренных островов, есть только у вождей, а Теина и Ити-Ити чувствуют себя слишком обязанными королю Георгу, чтобы участвовать в заговоре против него. Отец Пегги такими обязательствами не связан.

— Вот именно, — отозвался Стюарт. — Пегги — наша единственная надежда. Мне хватит десяти минут наедине, чтобы обо всем с нею договориться. Бежать нужно, когда ветер будет с востока. Мимо корабля должно пройти каноэ, словно бы направляющееся, как обычно, в Тетиароа, и его команде следует поднять шум, чтобы привлечь внимание вахты на «Баунти». Мы же под покровом темноты спустимся с другого борта и доплывем до каноэ Пегги, которое будет дрейфовать неподалеку. Если повезет, нас никто не заметит.

— Ей-богу, Стюарт! Я верю, что это нам удастся!

Вечером 5 июня мы увидели вдалеке среди густых облаков вершины таитянских гор, а уже на следующий день вошли в бухту Матаваи и бросили якорь неподалеку от мыса Венеры. Все на борту получили указание говорить туземцам следующее: на Аитутаки мы встретились с капитаном Куком, отцом Блая, организовывавшем английское поселение на этом острове. Блай, Нельсон и прочие пересели на корабль Кука и забрали с собой саженцы хлебного дерева, нам же было приказано возвращаться на Таити, накупить как можно больше провизии и идти искать другой остров, пригодный для поселения.

На корабль прибыла толпа таитян — Теине, Ити-Ити и другим вождям было интересно узнать, почему мы вернулись так скоро и что стало с отсутствующими членами экипажа. Придуманная Кристианом история удовлетворила их вполне, а так как он пользовался гораздо большей популярностью, чем Блай, туземцы сразу пообещали снабдить нас всем необходимым.

В этот вечер я обедал с Кристианом, который пригласил также свою возлюбленную и Ити-Ити, моего тайо. Рядом с девушкой — она, разумеется, ничего не ела — Кристиан, казалось, стряхнул с себя грусть, не покидавшую его с самого начала бунта. Он поднял бокал и улыбнулся мне:

— За наших возлюбленных. Можете выпить за мою, Байэм, — ведь своей у вас пока нет.

Маймити печально улыбнулась и притронулась губами к краю бокала; мой тайо залпом осушил свой.

— Живи в моем доме, Байэм, — предложил он.

Кристиан внимательно посмотрел на меня. Я ответил:

— Мне очень жаль, но мы пробудем здесь всего несколько дней, и мистер Кристиан сказал, что я буду нужен на корабле.

Ити-Ити, удивленный, повернулся к Кристиану. Тот кивнул:

— Да, он будет нужен на борту все дни, «что мы здесь простоим.

Вождь более или менее понимал, что такое дисциплина на английском корабле, и больше вопросов задавать не стал.

Пегги появилась на корабле днем. Когда после обеда я вышел на палубу, они со Стюартом сидели, обнявшись, у грот-мачты и разговаривали по-таитянски. После того как она сошла на берег, Стюарт, Моррисон и я, как и договорились, собрались у грот-люка. Вахтенным офицером был Янг, а поскольку ночь ожидалась спокойная, он позволил своей вахте лечь спать на палубе. Он вообще был человеком беззаботным и сейчас лежал, развалясь, на юте и глядел на черный берег.

— Я поговорил с Пегги, — тихо начал Стюарт. — и объяснил, что мы хотим дезертировать с корабля. Она считает, что я сбегаю ради нее, впрочем, это недалеко от истины. Относительно вас она полагает, что вам понравилась или жизнь среди таитян, или какая-нибудь туземная красотка. Короче, она с радостью согласилась нам помочь. К сожалению, единственное большое каноэ, которое есть у них в семье, сейчас в Тетиароа. Она пошлет за ним, и завтра, если ветер будет благоприятным, каноэ будет здесь.

— Тогда давайте молиться, чтобы ветер был благоприятным, — серьезно произнес Моррисон.

— Мне бы хотелось забрать с собой и остальных, — сказал я.

— Это не удастся, — ответил Моррисон. — Кристиан собирается держать их под стражей, пока корабль не уйдет.

— Нас тогда будет слишком много, и побег из-за этого станет невозможным, — согласился Стюарт.

— Да, мы можем думать лишь о себе, — пожал плечами Моррисон. — У меня одно желание, одна мысль — вернуться в Англию. Корабль появится, хотя нам, возможно, придется ждать его года два или три. Нужно набраться терпения, вот и все.

— Терпения? — переспросил Стюарт. — Да я готов жить здесь хоть пять лет. А Байэм, тот вообще большой любитель туземной жизни.

— К черту туземную жизнь! — воскликнул Моррисон без улыбки. — Кто знает, а вдруг сейчас идет война, — тогда мы упускаем шансы получить награду и повышение!

Спать этой ночью я отправился с легким сердцем: побег наш представлялся мне делом верным, а перспектива провести год-два среди туземцев вовсе не казалась неприятной. На следующий день погода нас не порадовала: похолодало, пелена облаков начала спускаться с гор к океану. Хотя в бухте было еще тихо, ветер сменился на южный и усилился; туземцы выйти в море не отважатся.

Так продолжалось день за днем, а мы все принимали на борт груз, порою довольно необычный: поросят, птицу, собак и даже кошек. Вскоре корабль стал напоминать бродячий зверинец; дело довершили бык и корова, оставленные на Таити капитаном Куком. Постепенно наша надежда стала сменяться страхом. По всем признакам Кристиан вот-вот будет готов к отплытию; лицо Пегги, навещавшей своего возлюбленного, делалось день ото дня все тревожнее. Не буду долго останавливаться на наших опасениях. Достаточно сказать, что на девятый день ветер сменился на северо-восточный и через четыре часа парусное каноэ прибыло в Матаваи. Это произошло в полдень; для побега все было готово, но в последний миг судьба вновь от нас отвернулась. В два часа пополудни Кристиан приказал поднять якорь, и» Баунти «, держа круто к ветру, покинул бухту.

Промежуток с июня по сентябрь мне вспоминается как кошмарный сон, и так как он не имеет непосредственного отношения к основной нити моего повествования, долго распространяться о нем я не стану. Скажу лишь, что мы сделали попытку организовать поселение на одном из островов, но из-за враждебности местных жителей она окончилась неудачей. Команда обсудила положение, и мнения разделились: часть мятежников решила вернуться на Таити, остальные — плыть дальше в поисках еще какого-нибудь подходящего острова. И вот в сентябре мы снова бросили якорь в бухте Матаваи. Продолжать путь решили Флетчер Кристиан, Джон Миллз, Эдвард Янг и еще шестеро матросов. Остальные остались жить на Таити. Стюарт, Моррисон и я не находили себе места от радости: наконец-то судьба нам улыбнулась. Одним из первых туземцев, поднявшимся на борт, был мой друг Ити-Ити; когда я сообщил ему, что собираюсь сойти на берег и хотел бы поселиться у него в доме, лицо вождя расплылось в улыбке. Я поспешил к Кристиану и нашел его у грот-люка: он распределял мушкеты, абордажные сабли, пистолеты и амуницию.

— Безусловно, — сразу же согласился он. — Можете сойти на берег когда угодно. Возьмите мушкет и свинца для пуль. Пороха у нас мало, поэтому я могу дать лишь на несколько зарядов. Вы к Ити-Ити?

— Да, таково мое намерение, сэр.

— Тогда вечером увидимся. Я хочу поговорить с вами и Стюартом. Я ему скажу, чтобы он пришел к Ити-Ити через час после заката.

Я словно вернулся домой — так радостно было приветствовать Ину и ее мужа и увидеть всех их детишек. Я столь долго прожил среди этих добрых людей, что нас уже связывала не просто дружба, а нечто большее.

Только я разместил свои пожитки, как сразу стал центром всеобщего внимания: все хотели услышать о наших приключениях. Я рассказал им на таитянском языке о неудачной попытке организовать поселение и в конце заметил, что туземцев я не виню, — они ведь просто сопротивлялись людям, которые, по их мнению, хотели захватить их землю. Ина негодующе покачала головой:

— Нет! Ты не прав! Я видела этих людей; пять лет назад они приплывали сюда на большом каноэ. Это дикари! Нужно было перебить их всех и захватить остров!

— Ты жестока, Ина, — возразил я с улыбкой. — Зачем нам убивать невинных людей, чей грех лишь в том, что они любят свою землю? Если бы мы захотели их убить, Кристиан нам не позволил бы.

— Тогда он глуп. Разве они не пытались убить его и вас? А что вы теперь собираетесь делать? Долго пробудете среди нас?

— Завтра или послезавтра Кристиан и еще восемь человек поплывут на Аитутаки к капитану Куку. Остальным, полюбившим ваш остров, позволено поселиться здесь.

— Ах, Байэм, — воскликнула Ина, — мы все так счастливы! Когда ты уплыл, наш дом стал пуст!

— Да, — тепло поддержал ее муж, — ты стал одним из нас, и мы никуда тебя не отпустим!

Вечером на тропе, ведущей из бухты, появился Стюарт в сопровождении Пегги и ее отца, старого Типау. Ити-Ити отправился на корабль за Кристианом и своей племянницей. Мы со Стюартом и его возлюбленной пошли пройтись по берегу, оставив старика посплетничать в доме.

Волны Тихого океана лениво ласкали песок. Мы молча сели на берегу, прекрасный вечер словно околдовал нас своею тишиной и покоем.

Сумерки уже почти превратились в ночь, когда Стюарт вдруг сказал:

— Вот они!

Покачиваясь на волнах, по морю тенью скользила лодка. Она быстро приближалась, и вскоре нос ее зашуршал по песку. Из лодки выскочил Кристиан и, повернувшись к Маймити, которая была с ним, помог ей вылезти. Кивнув нам и сказав, чтобы мы подождали его на берегу, он проследовал за Ити-Ити в дом. Повинуясь просьбе Стюарта, туда же поспешила и Пегги.

Фигура Кристиана на тускло освещенном берегу глубоко тронула меня. Нетрудно было представить его чувства накануне расставания с Таити. Вскоре позади нас зашуршали кусты, и мы услышали мягкие шаги по песку. Мы поднялись навстречу Кристиану, однако он усадил нас обратно и, сев рядом, отбросил в сторону шапку и провел рукой по густым темным волосам.

— Мы видимся в последний раз, — отрывисто заговорил он после долгого молчания. — Отплытие завтра утром, как только поднимется ветер… Историю бунта я вам рассказал; помните, что в ответе за него я один. По всей вероятности, Блай и те, что с ним, давно погибли — утонули или убиты дикарями. О Блае я не сожалею, но вот мысль об остальных — невинных людях — гнетет мою совесть. Обстоятельства вам известны, они объясняют, быть может, даже до некоторой степени извиняют меня, но не оправдывают. Мои планы вы знаете. Тихий океан — самый большой на земле, островам на нем нет числа. На одном из них — на севере или на юге, на востоке или на западе отсюда — мы поселимся, а корабль уничтожим. Нас вы больше не увидите, обещаю.

Снова наступила тишина, которую нарушал лишь тихий шорох прибоя; где-то вдалеке захныкал проснувшийся ребенок.

— Рано или поздно, — продолжал Кристиан, — английский корабль бросит здесь якорь. Мне бы хотелось, чтобы вы сразу сами сдались его командиру, — вы оба и те, кто не принимал участия в мятеже. Вы невиновны, вам ничего не будет. Что же до остальных — пусть поступают как знают. Раз они отказались последовать за мной, я умываю руки… Некоторое время назад, Байэм, в трудную минуту, я просил вас навестить моего отца, если не вернусь домой. Зовут его Чарльз Кристиан, живет он в Мейрлендклире, в графстве Камберленд. Пусть кто-нибудь из вас зайдет к нему и расскажет всю правду о бунте, может, тогда он не станет судить меня слишком строго. Вы сможете сделать это для меня?

Кристиан встал, мы со Стюартом вскочили на ноги. Я первый пожал Кристиану руку.

— Да, — проговорил я и хотел продолжить, но Кристиан повернулся в сторону дома и позвал:

— Маймити!

Она, по-видимому, ждала. Мы увидели, как легкая белая фигурка появилась в пальмовых зарослях. За нею шли гребцы. Девушка подошла, молча обняла меня, затем Стюарта и прыгнула в каноэ. Кристиан последний раз пожал нам руки.

— Благослови вас Бог! — проговорил он.

Когда на рассвете я вышел на берег, чтобы искупаться, — » Баунти» стоял с поднятыми парусами; бушприт его был устремлен на север. Поднимался восточный ветер.