Бутлегеры

- Игорь, ты Юровского помнишь?

- Юровского, который у нас в дежурке работал или того, который был причастен к расстрелу царской семьи?

- Да нет, который на лоджии трахался.

- Этого, конечно, помню. Я как личность данного господина по телевизору увижу, так сразу вспоминаю об его эротических фантазиях. И чем он опять отличился. Неужели на крыше троллейбуса кого-нибудь поимел?

- Да нет, хуже.

- Хуже?! Очень интересно. Рассказывай.

- Не расстраивайся, но к сексу это не имеет никакого отношения. Дело касается более скучной материи - политики.

- Ну не скажи. Наша политика - очень захватывающая штука. Никак, ты тоже ей увлекся?

- Нет. Просто я узнал одну интересную подробность из жизни Юровского. Оказывается, он намерен выставить свою кандидатуру на предстоящих мэрских выборах.

- Тоже мне новость! Об этом не знали только такие темные граждане, как ты.

- Зато мало кто знает, что его предвыборная кампания финансируется "заводским" сообществом.

- Слабо верится, - с сомнением покачал я головой, - скорей всего это из области грязных политических технологий, кто-то намеренно подсовывает тебе "дэзу". Департамент здравоохранения - не ликероводочный завод, и вряд ли может попадать в сферу интересов жуликов. Что они себе там могут взять кроме анализов? А добывать сахар из мочи, говорят, нерентабельно.

- Никто мне ничего не подсовывает. Эту информацию я раскопал сам. Помнишь, журналистка Ольга рассказывала нам, как Юровский заставляет больницы приобретать оборудование по завышенной цене. Я начал небольшую негласную проверку. Мне удалось разговорить одного главврача, и тот меня просветил немного в данном вопросе. К ним в поликлинику по заявке Департамента здравоохранения поступило оборудование для оснащения стоматологического кабинета от некоей фирмы "Форинер ЛТД", зарегистрированной в Дублине. Главврач сказал, что аналогичное оборудование он мог бы закупить минимум вдвое дешевле элементарно по каталогу. Продолжить проверку мне не удалось, начались собственные проблемы, о которых ты знаешь. И вот совсем недавно я вновь услышал о фирме "Форинер ЛТД". Помнишь, я говорил, что рубоповцы организовали прослушку телефонов кое-кого из авторитетов заводского ОПС. Они дали мне возможность ознакомиться с некоторыми распечатками разговоров жуликов, и я вновь наткнулся на название данной фирмы. В общем, вырисовывается такая картина. Известный нам господин Пахомов несколько лет назад пробил в Администрации области квоту на экспорт цветных металлов на Запад, с обязательством использовать часть прибыли для приобретения медицинского оборудования по заявке Департамента здравоохранения. Принятое на себя обязательство Пахомов исправно выполнял, закупая медицинское оборудование в "Форинер ЛТД" и организуя доставку его в нашу область. Но самое интересное в этом вопросе, что он же сам является учредителем данной фирмы. Таким образом, сначала он зарабатывал валюту на экспорте металла, потом на нее сам у себя покупал по двойной цене медицинское оборудование. А после завершения поставки наш Департамент здравоохранения рассчитывался с ним рублями по курсу ММБ и делал это бюджетными деньгами.

- Надо полагать, прибыль фирмы "Форинер ЛТД" делилась между Пахомовым и Юровским? - выдвинул версию я.

- И я того же мнения, - кивнул Виталий.

- М-да, раньше была спайка города и деревни, а теперь - чиновников с бандитами. А ты знаешь, Юровский вполне может и победить на выборах. Имиджмейкеры постараются и сделают из него такого хорошего парня, который собственного здоровья не жалеет, лишь бы больных вылечить, а еще таскает на работу из дома бинты и йод. Медик - профессия благородная, и на этом можно неплохо сыграть. Тем самым существенно повысить рейтинг и привлечь на свою сторону значительный электорат.

- Знаешь, Игорь, мне электорат или элеватор, рейтинг или регтайм все едино. Мне ваши политические штучки по барабану. Для меня важно, чтобы "заводские" через Юровского не стали управлять всем городом. И я намерен им помешать прорваться к власти.

- Не думаю, что это благородное намерение тебе удастся осуществить на практике, - скептически покачал я головой. - Скорей всего, ты просто-напросто обломаешь о Юровского зубы. Вспомни, с какими трудностями мы столкнулись, когда работали по Зубарскому. А ведь он по сравнению с Юровским - пустое место. Чтобы свалить чиновника такого уровня, как руководитель Департамента нужна железная доказательная база, а у тебя ее нет. Все эти поставки оборудования по завышенным ценам - настолько запутанная штука, что найти в ней состав преступления - дело почти безнадежное.

- А я и не собираюсь лезть в дебри с поставкой оборудования. У меня есть маленький вшивенький фактик, но он тянет на взятку и железобетонно доказывается.

- Любопытно. Расскажи?

- Главврач, о котором я упоминал, выписал Юровскому премию.

- Ну и что?

- Для тех, кто в танке, поясняю через дуло. Премировать имеет право только вышестоящий руководитель нижестоящего, но никак не наоборот. Я уже получил объяснение от этого главврача, что в благодарность за свое назначение, он включил в приказ на поощрение по своей поликлинике директора Департамента. А тот позарился на копейки и эту премию получил.

Я улыбнулся. Раньше в журналах печатали курьезы американского законодательства. Например, что в таком-то штате необходимо регистрировать мышеловки, как охотничье приспособление, и прочие разные ляпсусы. Главным курьезом нашей правоохранительной системы является то, что самым страшным преступлением она считает глупость и жесточайшим образом за нее наказывает. Скажем, если работяга спер с завода железную болванку и выронил ее на проходной себе на ногу - это глупость чреватая реальным сроком лишения свободы. А вот, если директор завода за год обанкротил свое ранее процветавшее предприятие - это проявление ума и признак, что он получит не срок, а хорошие деньги от конкурентов.

- Хорошо, признаю, доказательная база в этом случае идеальная. Однако, уверен, едва ты начнешь работать, как в бой сразу вступит тяжелая артиллерия, в лице его высоких покровителей. Устанешь отписываться от депутатских запросов и отбрехиваться от прокурорских проверок. Наверняка, уголовное дело, даже если тебе удастся его возбудить, быстренько заберут наверх, а там тихо-мирно похоронят. Ты же в лучшем случае отделаешься выговорешником.

- На этот счет у меня тоже есть одна идея. Проверка будет осуществляться на столь высоком уровне, что зарубить ее никто не посмеет. Мы же останемся в тени, вроде как и не при делах.

- Поясни?

- В состав бригады МВД, прибывающей завтра к нам с инспекторской проверкой включен некто Альметов Владимир Васильевич. Я его знаю. Классный мужик. Он был моим наставником, когда я начинал работать в службе. Думаю, что Владимир Васильевич не откажется нам помочь.

- А ему это надо?

- Нет. Но он опер старой закваски. Такие люди не перерождаются в аппаратчиков. Кого-нибудь поймать, поколоть - им в кайф до глубокой старости.

- Но нужно еще с ним встретиться. А при том повышенном внимании, которым окружают министерскую бригаду, это непросто.

Я знаю, как его найти.

- Куда это мы приехали? - спросил я, когда мы через лес подкатили к платной автостоянке, заставленной преимущественно иномарками.

- Это бывшая спортбаза, а теперь - теннисный клуб. В своем роде местный Уимблдон.

- Даже не слышал о существовании такого, - пожал плечами я.

- Когда весь политический бомонд рьяно начал приобщаться к большому теннису, деловые люди подсуетились и организовали здесь престижный клуб для любителей этой игры. Мы с Жанной пару раз сюда наведывались, форму поддержать, но очень дорогое удовольствие, должен заметить. Впрочем, сегодня мы приехали не играть, а на деловую встречу, поэтому проберемся бесплатно. Я тут одну лазейку знаю. Ты спортивный костюм взял? Давай сразу переоденемся, чтобы там не привлекать лишнего внимания.

Мы переоделись и вышли из машины. Но направились не к центральному входу, как все нормальные люди, а в сторону. Потом протиснулись меж зарослей акаций, проползли под огораживающей стадион высокой сеткой и оказались на территории клуба.

Небольшая старая трибуна была малость переоборудована путем замены деревянных скамеек на пластиковые сидения. На них-то мы и расположились, изображая уставших от беготни с ракеткой членов клуба. А под нами на нескольких кортах шла игра. Мы расположились как раз напротив того, где происходила парная встреча. Спиной к нам играли высокий широкоплечий парень и дядечка в летах с большой лысиной. Приходилось им туго. Пара противников была лучше сыграна и неплохо перекрывала зоны. В результате она меньше бегала, но владела инициативой, заставляя другую пару носиться по корту и допускать промахи. Особенно часто лысоватый дядечка и высокий парень попадались на одну и ту же ошибку. Когда мяч пускался вразрез между ними, они или оба бросались на него, или оставались на месте, понадеявшись друг на друга. В одном из небольших перерывов, когда игроки устроились отдохнуть в переносных пластиковых креслах под трибуной, Вязов крикнул:

- Что, Василич, тяжело приходится?

Дядечка, который и был Альметов, взглянул наверх и вдруг расцвел улыбкой.

- Ба! Виталька, ты что ли?! А ну, спускайся давай.

Вязов поднялся и отправился вниз. Они с дядечкой обнялись, похлопали друг друга по плечам.

- Сыграешь со мной? Трусики-маечку найдешь? - спросил Владимир Васильевич.

- Найду, - кивнул Виталий.

Дядечка повернулся к своему прежнему партнеру и произнес:

- Слышь, ты отдохни пока. Я тут старого знакомого встретил. У нас с ним раньше хорошая пара получалась.

Вязов начал переодеваться, а Альметов, помахав рукой соперникам, крикнул:

- Эй, мужики, в нашей команде замена. Возражений нет?

Те равнодушно пожали плечами, уверенные в своем превосходстве.

Первый сет пара Альметов-Вязов безнадежно продула. Но все же в последних геймах начало ощущаться, что они находят взаимопонимание, а Виталий постепенно разыгрывается. И в следующем сете грянул настоящий бой. Васильевич, как молодой, резво носился по задней линии, сильно двумя руками посылая мяч на другую сторону и сопровождая каждый удар громким утробным возгласом. А Виталий удачно перекрывал своими длинными руками пространство возле сетки. Я впервые видел своего товарища на корте и с удивлением открывал в нем новые таланты. Конечно, до Кафельникова и Агасси ему было далеко, но на любительском уровне он смотрелся вполне неплохо. Особенно прилично у него получалась подача. Сильно прогибаясь назад, он вытягивался в струну и наносил удар по мячу в высшей точке, отчего тот, словно выпущенный из пращи, летел со страшной силой. Первая подача у него проходила не всегда, но, если проходила, то создавала серьезные трудности для принимающего. Во всяком случае, эйсов он сделал больше, чем оба соперника вместе взятые. Те, ощутив возрастающее сопротивление противника, тоже усилили игру. Теперь они бросались даже за безнадежно уходящими мячами. "Рубиловка" разгорелась нешуточная. В конце сета и та, и другая пара имела по несколько сет-болов, но никак не могла дожать противника. Победа колебалась на весах "больше-меньше" то в одну, то в другую сторону и, наконец, снизошла к новичкам.

Однако предстоял еще один сет, решающий. Флюиды накала борьбы распространились по клубу. Из подтрибунных раздевалок, из открытого кафе стали стекаться люди, чтобы посмотреть на странных новичков, давших бой постоянным членам Пластиковые стулья подо мной постепенно заполнялись какими-то важными "мэнами" и стройными девицами в теннисных шортах, которые, потягивая баночное пиво или безалкогольные коктейли, принялись наблюдать за матчем, сопровождая его сдержанными комментариями и ленивыми хлопками.

Большинство болело за своих, то есть против Альметова и Вязова, но психологическое преимущество уже перешло на сторону к новичкам. Они начали рисковать и проявлять артистизм. Васильевич, нанося удар справа с задней линии, иногда придавал ему такую сложную подкрутку, что мяч по фантастической траектории огибал противника и ложился точно в уголок. А Виталий периодически, мощно замахиваясь для удара сверху, вдруг тихонечко клал мяч рядом с сеткой. Не всегда у них такие трюки проходили, но, когда получались, то вызывали восхищенный вздох на трибуне и еще больше выбивали из колеи соперника. И все же пара Альметов-Вязов не столько гналась за внешними эффектами, как за победой. Они четко контролировали ход игры и счет. В результате, взяв сет на подаче соперника, благополучно довели партию до логической развязки. Виталий выполнил очередной эйс и в победном восторге вскинул руки вверх.

Приняв поздравления от понуро-вежливой проигравшей пары, Васильевич и Вязов помахали зрителям и уселись внизу, чтобы обтереть пот и передохнуть. К ним приблизился прежний партнер Альметова и спросил:

- Владимир Васильевич, в сауну пойдете?

- Миша, да не беспокойся ты обо мне. Не суетись. Занимайся своими делами. Дай нам со старым товарищем пообщаться. Виталий меня потом отвезет куда надо.

Парень, которого назвали Мишей, попрощался и ушел, а Вязов крикнул мне:

- Игорь, спускайся. Я тебя с Владимиром Васильевичем познакомлю.

Я пожал руку представителю высокой комиссии и присел рядом.

- Слышь, Виталий, а вы как в клубе оказались? Играть что ли сюда ходите? - спросил Альметов.

- Нет, - ухмыльнулся Вязов. - Мы через дыру в заборе пробрались, чтобы с вами встретиться.

- А как вы догадались, что я здесь буду?

- Я же твои привычки, Владимир Васильевич, знаю. Теннис для тебя лучшее лекарство от похмелья. Вчера вы прилетели, значит, все по программе: обустройство, знакомство с руководством управления и банкет. Я рассчитывал, что утром ты решишь поправить здоровьечко - поиграть в теннис, и, как видишь, не ошибся.

- Молодец, - кивнул Альметов. - Но помнишь ли ты, что я после игры люблю?

- А как же, - улыбнулся Вязов и достал из сумки бутылку пива.

- Вот, стервец, надо же, "жигулевского" взял! - восхищенно произнес Владимир Васильевич и хлопнул Виталия по мокрой от пота спине.

Потом повернулся ко мне и пояснил:

- Я кроме "жигулевского" никакое другое пиво не люблю. Сейчас вон до черта всяких марок появилось, глянешь - глаза разбегаются, а моей марки днем с огнем не сыщешь. Однако Виталька, смотри-ка нашел, уважил дедушку.

- Этот дедушка только что по корту как лось носился, семь потов со всех согнал. Любому молодому фору даст, - усмехнулся Вязов.

- Надо периодически себе нагрузку давать. А то, как на комплексную проверку приедешь, так начинается сплошная расслабуха. У проверяющей стороны только фантазии и хватает: в кабак сводить, баню организовать, ну еще иной раз на экскурсию по городу свозить - вот и вся культурная программа. Сопьешься так скоро.

- Ты же, Василич, тертый волк, знаешь старый подход к проверяющим. Их надо с первого дня "на стакан посадить", они и "копать" ничего не станут.

- Да знаю я эти ваши подходы. Третий десяток уже пошел, как погоны ношу. Ладно, пора двигать в душ. Сполоснемся, а потом посидим, поговорим.

Секретарша, пытавшаяся нас остановить под предлогом, что у шефа совещание, Альметовым была решительно отодвинута в сторону, и мы шагнули в кабинет директора Департамента здравоохранения.

Юровский восседал в своем кресле и строго распекал двух мужиков, расположившихся за столом для заседаний.

- Извините, что прерываю вашу беседу, но у нас безотлагательное дело к Леониду Валентиновичу. Я специально для этого прибыл из Москвы, произнес Владимир Васильевич и представился. - Старший оперуполномоченный по особо важным делам ГУБЭП МВД России полковник милиции Альметов.

Мужчины за столом переглянулись, потом бочком-бочком выскользнули за дверь, оставив нас с директором Департамента наедине. Тот изрядно растерялся, поэтому практически не протестовал, когда ему объявили, что придется проехать с нами.

Мы доставили Юровского к себе в райотдел. Беседу вел Альметов, а Виталий находился при нем вроде секретаря, протоколируя сказанное и уточняя детали. Леонид Валентинович был настолько ошарашен, что так и не уловил важного нюанса - все конкретные, детальные вопросы исходили не от Альметова, а от его помощника, то бишь Вязова. А еще он решительно открещиваясь от причастности к деятельности фирмы "Форинер ЛТД", легко признал незначительный пустяк - получение премии от своего подчиненного, Зато, когда ему объяснили, что фактически это означает получение взятки, ударился в амбиции. Бил себя в грудь, говорил, что он кандидат на мэрское кресло и это так просто нам с рук не сойдет. Обещал немедленно связаться с радио "Свобода" и "Голос Америки", рассказать им, как в России используют милицию в грязных политических технологиях. Грозил вывести нас всех на чистую воду и лишить погон. Одним словом, разошелся не на шутку.

- Леонид Валентинович, угомонитесь, - остановил его поток красноречия Вязов. - Мы за честную игру. Но за обоюдно честную. Я знаю, что вы связались с заводским ОПС в своей предвыборной кампании и намерен помешать им через вас получить власть в этом городе. Поэтому предлагаю вам честно снять свою кандидатуру с выборов и честно ответить перед Законом за допущенные грешки. Если же вы не внемлите моим словам, попытаетесь раздуть бучу и очернить нас, я тоже не стану церемониться и сделаю достоянием средств массовой информации одну видеозапись.

- Какую видеозапись? - растерялся Юровский.

- А вот мы сейчас вместе посмотрим ее, после чего решим, как нам быть, - предложил Виталий.

Он принес от Петровича моноблок и достал из сейфа кассету. На экране появился высотный дом, потом - два совершенно голых человека, как Адам и Ева в первые дни этого мира, на лоджии. Лица их были вполне различимы и видок, сидящего перед нами Леонида Валентиновича заметно потускнел в отличие от его самозабвенно-страстной физиономии в телевизоре.

- Это шантаж! - возмущенно заявил он.

- Считайте, как хотите, только я вас предупредил, - пожал плечами Вязов, - Если вы будете вести себя честно по отношению к нам и избирателям, про пленку никто не узнает.

Юровский помолчал, подумал, потом вдруг хлопнул себя по лбу и сообщил:

- Я все понял! Вы за мной следили. И визит сотрудника МВД - только отвлекающий маневр!

На миг Вязов и Альметов даже растерялись. Сказанное являлось чистой правдой. Однако Леонид Валентинович тут же продолжил и выдвинул другую неожиданную версию:

- Это все происки вашего нового генерала Караваева. А я все не мог понять - почему он так стремиться сблизиться с Пахомовым? Но теперь-то понял. Он решил заставить меня снять свою кандидатуру с выборов и выставить свою.

- Поясните, - попросил Виталий.

- Ладно, ребята, я на вас не в обиде. Понимаю, что вы просто исполнители чужой воли. Но ваш генерал - проженая шельма! Это же надо быть таким лицемерным. Сам убеждал меня в своей поддержке, а в то же время рыл яму, чтобы я туда угодил и освободил ему дорогу в мэрию. Двуликий Янус, твою мать!

- А при чем здесь Пахомов? - задал наводящий вопрос Вязов.

- Как при чем? Пахомов - это деньги. Надо оплачивать предвыборные листовки, рекламные материалы в СМИ, аренду залов для встреч с избирателями и все такое. Что я или Караваев можем себе позволить делать это из собственного кармана? Нет. А лучшего спонсора, чем Пахомов, у которого контроль над заводами и богатыми коммерческими структурами, не сыскать. Вот у вашего генерала денег даже на празднование собственного юбилея не нашлось. Ему пароход и все авиабилеты для приглашенных Пахомов оплачивает.

- Постойте, постойте. Какой пароход, какие авиабилеты? Объясните толком.

- Ну, у Караваева скоро 50-летний юбилей. Уж вы-то должны знать такие вещи. Я и то в курсе, что в вашем ведомстве сейчас проводится министерская проверка. Как только она закончится через две недели, Караваев возьмет отпуск и отправится на Черное море. Там Пахомов уже оплатил фрахт парохода "Дагомыс", который примет на борт юбиляра, всех его гостей и совершит небольшой круиз вдоль побережья. В числе приглашенных были я и Пахомов. Теперь, я так понимаю, мне объявят подписку о невыезде, и заставят остаться в городе. А Караваев наедине нашепчет Пахомову, мол, надо же как неудачно получилось. Приехали коллеги из МВД, накопали какой-то компромат на Юровского и возбудили на него уголовное дело за взятку. И помочь человеку ничем нельзя, потому как тут вышестоящий аппарат работает. Придется кандидатуру Юровского с выборов снимать и искать другую. Потом объясняет, что лучше его самого кандидатуры не найти. Он теперь непримиримый борец с коррупцией. Народ должен оценить, как новый генерал на чистую воду директора Департамента здравоохранения вывел, и проголосовать за него. Дешевый популизм - давно лучшая тактика для победы на выборах.

Я взглянул на Виталия и, наверное, впервые в жизни увидел его ошарашенным.

ПРО СРЕДНЮЮ АЗИЮ И ПРО АМЕРИКУ

Лучшее чистящее средство на Руси - это водка. Ей не только компьютер можно протереть, но и душу продезинфицировать. Откровения директора Департамента здравоохранения были, конечно, очень интересны, только оставили на душе какой-то паршивый черный осадок. Поэтому сразу после ухода Леонида Валентиновича Вязов водрузил на стол бутылку водки. Пить никто не отказался.

- Да, парни, у нас в Москве бардак, но и у вас черти-что творится, заметил Альметов, похрустывая печенинкой. - Это ж надо а? Руководители двух важнейших ведомств, решающих наиблагороднейшие задачи по охране здоровья и безопасности граждан, пихаются локтями, чтобы присосаться к денежной кормушке жуликов. Куда катимся?

Мне стало обидно за свой город, и я вступил в дискуссию:

- За Юровского говорить не буду, а что касается нашего генерала, то его пример не показателен. Ни об одном другом нашем милицейском руководителе не было слышно, чтобы он под "заводских" или еще каких прогнулся. Караваев просто здесь пришлый человек, назначенец, видимо, у него менталитет какой-то другой. А у нас, знающие люди говорят, даже гаишники самые честные. Рассказывают, они в Москве во время Олимпиады какой-то проспект перекрывали, так его быстро переименовали в "Уральский" и старались объезжать, потому как наши гаишники денег на лапу не брали, а ставили за нарушения дырки. Помните, раньше в водительских удостоверениях вкладыш специальный был. Три дырки - и водитель лишается прав.

- Знаешь, Василич, а Игорь прав, - поддержал меня Виталий. - Нельзя из-за одного продажного руководителя всю милицию черной краской мазать. Вот, скажем, бывший начальник городской "уголовки", теперь - УБОП порядка 30-ти убийств, совершенных "заводскими" раскрыл, из них большинство заказные. Да и другие руководители служб с мафией ни на какие компромиссы не шли и не пойдут.

- Только не надо меня за советскую власть агитировать, - усмехнулся Альметов. - Я не хуже вас знаю, что милиция у нас одна из наиболее сознательных частей общества. Потому-то ее все и пытаются в дерьме вымазать. Посадили кого-то - менты виноваты, не посадили - опять виноваты. Раньше была одна стройная правоохранительная система. Все: судьи, прокуроры, милиционеры делали одно общее дело, кстати, и получали примерно одинаково. А сейчас нечистая на руку верхушка эту систему ломает, чтобы сделать ее ручной и управляемой. По принципу "разделяй и властвуй". Судей она подняла и приблизила к себе. За ними последнее слово - это важней всего. Прокурорских оставила посередке. Они надзирают - это тоже важно. А ментов опустила, чтобы не лезли без спросу куда не следует. Так им всем теперь она и деньги платит, по ранжиру. В судах получают раза в три-четыре больше, чем в милиции, а в прокуратуре - раза в два. А ведь жуликов ловят и здоровьем рискуют именно менты. Если же они перестанут это делать, то судить и обвинять попросту будет некого.

- Точно-точно, - поддакнул я. - Просто геноцид какой-то. Я тут прочитал, что за 9 лет войны в Афганистане у нас в области погибло 240 парней, а вот за такой же период времени, начиная с 1991 года, 91 сотрудник милиции покончил жизнь самоубийством. А все от бедности и безысходности.

- Знаете, ребятки, иногда смотрю я на то, что у нас в России делается, и кажется мне, что попал я в Среднюю Азию середины 80-х. Как и там порой проявляется у нас этакий азиатский феодализм и расслоение общества на богатых баев и бедных декхан, - высказал мнение Альметов после очередной рюмки. - Чтобы нам в России порядок навести, однозначно нужна сильная рука, а главное государственная воля. Мне в свое время довелось в группе Гдляна-Иванова поработать. Мы тогда эту самую государственную волю проводили в жизнь. Трудно было. Очень большие люди пытались помешать, опора на местных слабая. Даже взятку в миллион рублей предлагали только за то, чтобы расследование дела передали в местные органы. А за прекращение дела, вообще, просили сумму самим назвать. И самое интересное, согласись Гдлян с Ивановым на предложение, действительно заплатили бы самые фантастические деньги, не торгуясь. Хапнули тамошние эмиры только на хлопке, мало не покажется. Но ведь никто из прокурорских следователей и милицейских оперов, работавших в группе, не продался, хотя и работали практически только за идею. Но эта идея была! Знали, наше дело правое, за нами государство стоит, обязаны победить! Потому и старались не за страх, а за совесть. И действовали по тем временам жестко, не считаясь ни с какими авторитетами. Едем на обыск к какому-нибудь местному большому начальнику, берем взвод солдат и БТР. Усадьбу его оцепляем, расставляем автоматчиков, и все, никто пикнуть не смеет. А потом уже по цепочке идет. Когда этому начальнику изъятые у него банки с золотом предъявишь, он более высокого руководителя сдает. Так почти до самых верхов дошли. Аналогичным образом сейчас мощный кулак организовать из правоохранительных органов и по морде им кое-кому из крупных чиновников и олигархов заехать, глядишь, в стране побольше порядка бы стало.

- Наверное, то был единственный случай в истории нашего государства, когда его руководители не на словах, а на деле показали, что они заинтересованы в борьбе с коррупцией, хотя и до определенного предела. А правоохранительные органы сразу показали, что умеют работать, если им по рукам не бьют. А сейчас реальная борьба с коррупцией никому не нужна. Потому-то все нынешние громкие дела находятся в вялотекущей стадии расследования, чтобы можно было в любой момент отчитаться о проводимой работе и в то же время не попасть впросак с политической коньюктурой, заметил Вязов.

Поскольку любому русскому человеку за бутылкой свойственно порассуждать, как обустроить Россию, я тоже высказался в развитие темы:

- Говорят, что ценности, изымаемые группой Гдляна-Иванова, в свое время рассматривались как отдельная статья доходов государства.

- На счет статьи не знаю, но изымалось, в самом деле, до хрена. Бывало, с обыска приедем, разложим все, и кажется, что попал в какую-то сокровищницу. Узбекские эмиры и баи хранили деньги в стеклянных банках, как мы - заготовки на зиму. Но особенно они любили золотишко. А высшим шиком у них считалось собирать золотые николаевские империалы. Помню, поступила информация, что перед арестом первый секретарь бухарского ЦК Каримов свое немалое состояние вывез и сховал по частям у доверенных людей. Приезжаем мы к одному такому его помощнику. И точно. Шесть восьмисотграммовых банок с золотыми червонцами и пятирублевиками нашли, хоть хозяин и спрятал на совесть. Положил в асбестовые трубы и запаял с концов. Около 11,5 килограммов вес монет составил. И это только один эпизод.

- Вот-вот, кивнул я. - Не понимают наши правители, что милиция - это потенциальный источник доходов для пополнения государственной казны. Одна служба БЭП приносит солидные деньги. Каждый опер свою годовую зарплату практически за месяц отрабатывает. Выявил одно преступление в крупных размерах и все. А таких дел он может в течение года с десяток сделать. Это, не считая административной практики. А штрафы сейчас за административные правонарушения ого-го какие стали. Скажем, составил опер протокол за продажу водки без акцизных марок, и сразу свою зарплату за год, а то и два отработал. За такое нарушение штраф составляет от 200 до 500 "минималок", то бишь примерно от 16 до 40 тысяч.

- На технику денег вообще не выделяется. Работаем, как в каменном веке. Вон в голливудских боевиках американские полицейские штук десять машин вдребезги разнесут, и хоть бы что. А когда нашу тачку на днях бандиты обстреляли и дырок наделали, нам с Игорем шеф нагоняй дал и сказал искать спонсоров для ремонта, - высказался в развитие темы Виталий.

- Про американских полицейских я могу вам порассказать, довелось у них побывать по обмену опытом. То, что с финансированием у них не, как у нас - это точно, - усмехнулся Альметов. - Приведу маленький такой пример. Привозят нас в тамошний полицейский тир пострелять. Предлагают оружие на выбор и подкатывают на тележке цинк с патронами. Я возьми да и приколись. "А у вас тоже только по три патрона можно использовать?" - спрашиваю. А поскольку я "спик инглиш" дую плохо, то копы меня не понимают. Начинаю объяснять им знаками. Смотрю, закивали. Мол, врубились. Увозят тележку обратно и привозят мне уже три цинка. Короче, когда я им три пальца показывал и кивал на патроны, они решили, что мне боеприпасов не хватит, и еще подогнали. Но это не самое смешное, что со мной случилось. Познакомился я там с одним полицейским из патрульной службы. Как-то выхожу из участка, и он подъезжает. "Хорошая, - говорю ему. - У тебя машина". А он мне ключи бросает - на, мол, прокатись. Я удивленно спрашиваю: "Что один?" Он тоже удивляется: "А что у тебя прав нет?" Права-то у меня есть, но езжу я, честно сказать, хреноватенько. Личной машиной при нашей зарплате не очень-то обзаведешься, поэтому я так и прожил, безлошадный. Но высокую марку русского мента ронять не хочется. "Эх, - думаю, - где наша не пропадала!", беру у него ключи и сажусь в машину. А там внутри чего только нет. Мама моя родная! Рядом с сиденьем на специальной подставке карабин стоит, стреляй не хочу, на панели бортовой компьютер огонечками мигает. Тронулся я нормально. Никого не зацепил, не задавил. Но на первом же перекрестке на красный свет выехал. Тут-то меня справа и слева как долбанут! Сижу я, ни жив, ни мертв. Понимаю, что теперь вовек не расплатиться. Мало того, что полицейскую машину разбил, так по моей вине еще две иномарки пострадали. Смотрю я на карабин и думаю: сейчас застрелиться или потом? Все равно всю оставшуюся жизнь придется на ремонт машин угробить. Тут "скорая" подъезжает. Молоденькая врачиха негритянка меня осмотрела, чего-то там прощебетала, типа, бледненький вы очень, меня на носилки и в "скорую". Потом в палату ко мне приехал руководитель нашей делегации. Говорит, шеф полиции очень извиняется и обещает строго наказать водителей, влепившихся в меня. Оказывается, при ударе у меня мигалка включилась, и вышло так будто бы я перекресток с сигналом проблескового маячка преодолевал, а те этого не заметили. Но самое главное, он меня утешил - сказал, что в Америке все машины застрахованы, поэтому при аварии платит не водитель, а страховая компания. Вот так и съездил я в Америку. Кстати, должен заметить, штатовские копы хоть и живут лучше наших ментов, но работают хуже. Правда, это мое личное мнение. Ладно, парни, время позднее, наливайте по последней и по домам.

ЗОЛОТОЙ СЛИТОК ДЛЯ ПИСАТЕЛЯ

Есть такой старый анекдот, повествующий о том, с чем представители разных национальностей ходят в гости: англичанин с чувством собственного достоинства, француз с любовницей, русский с бутылкой, а еврей с тортом. И все же, если визит русского мужика в гости с бутылкой - явление обычное, то приход русской женщины с "пузырем" - вещь не частая.

Но именно так с утра пораньше в наш кабинет заявилась журналистка Ольга. Водрузив на стол Вязова бутылку конька, она объявила, что это презент настоящим мужчинам, умеющим держать слово. Мы с Виталием недоуменно переглянулись. Вроде бы накануне вечером не так много выпили, всего бутылку водки на троих, оба отправились домой, и к Ольге никто из нас не заворачивал, чтобы сдержать непонятно какое слово. Но она тут же сама внесла ясность и пояснила:

- Когда вы на кране отобрали у меня видеокассету, то обещали, что накажете Юровского за его финансовые махинации. И, как оказалось, не соврали. Я узнала, что вы вчера вызывали по поводу получения взятки.

- Откуда узнала? - спросил Вязов.

- Неважно. Я - журналистка, и у меня имеются собственные источники информации. Но я бы хотела выяснить у вас кое-какие подробности.

Кто является ее источником, мы догадывались. Видимо, Юровский пожаловался на происки ментов любовнице, а та, будучи ольгиной подругой, посплетничала с ней.

- Извини, подробностей не будет. У нас с директором Департамента здравоохранения договор, - заявил Виталий.

- Какой договор? - удивилась Ольга.

- Он не ловит жуликов, а мы не торгуем лекарствами и не даем информацию журналистам! - отрезал Вязов.

Девушка явно расстроилась. Мне стало неудобно за резкость друга, и я попытался сгладить ситуацию:

- Олечка, не обращайте внимания. Виталий Иванович шутит. Вы же знаете, что он вовсе не такой монстр, каким желает казаться. Просто на данном этапе мы действительно не можем предать гласности ход нашей проверки в отношении Юровского. Но, уверяю вас, когда это станет возможным сделать, вы будете первой, кто узнает все подробности. Мы не забыли, что именно вы обратили наше внимание на его злоупотребления с поставкой медицинского оборудования.

Пока я распинался, в кармане у Виталия заверещал сотовый телефон. Он вытащил трубку и вышел в коридор, чтобы переговорить наедине. А когда вернулся, то мы с Ольгой уже пили кофе с коньяком.

Он уединился где-то далеко-далеко со своими мыслями, пока мы с журналисткой пили кофе с коньячком и мило болтали. Возвращение Вязова на грешную землю получилось очень неожиданным. После продолжительного молчания он вдруг выпалил.

- Ольга, я хочу сделать вам предложение!

Девушка на миг растерялась, но быстро овладела собой и твердо заявила:

- Извините, Виталий Иванович, но так, сразу я не могу его принять. Хоть немножко поухаживайте за мной, чтобы соблюсти приличия, а еще вы сначала должны с моими родителями познакомиться, оказать им знаки внимания.

- Зачем мне с твоими родителями знакомиться? - удивился Вязов. - Я же не им предложение делаю. Ты уже девчонка совершеннолетняя, можешь сама за себя решать.

- Я, конечно, придерживаюсь современных взглядов на брак, но так, Виталий Иванович, тоже некрасиво. Я же не требую, чтобы вы просили благословения у моих родителей, а лишь хочу, чтобы вы с ними познакомились, - обиженно заметила Ольга.

Вязов улыбнулся и пояснил:

- Олечка, простите меня. Произошло маленькое недоразумение. У меня к вам предложение иного рода. Деловое. Взамен материала о Юровском я предлагаю вам сделать репортаж о другом, не менее высокопоставленном государственном чиновнике. У нас есть обоснованные подозрения о его связях с "заводским" ОПС.

- А со стороны вашего ведомства не возникнет препятствий по поводу опубликования информации о нем? - деловито поинтересовалась Ольга.

- Возникнут обязательно. Но у вас будет эсклюзивное право на эти материалы, поскольку коррумпированность данного лица вы сами и установите в результате своего рода журналистского расследования. Однако предупреждаю сразу, дело, которое я вам предлагаю очень небезопасное. Если вы не хотите рисковать, то лучше откажитесь сразу.

- Обожаю рискованные журналистские расследования! - засмеялась Ольга.

- Тогда излагаю суть дела, - кивнул Вязов.

Чем дальше Виталий рассказывал, тем сильнее я начинал сомневаться в его душевном здоровье. То, что он задумал осуществить, по большому счету, не нужно было никому. Даже самому Вязову. Это заведомо не принесло бы ему ни лавров, ни денег, ни звездочек на погоны, только доставило дополнительные заботы и неприятности. Впрочем, может быть, с головой было не все в порядке не у Вязова, а у всех нас. Почему-то в модель поведения нынешнего нормального человека как-то не вписывается стремление к абстрактной справедливости без тени личной выгоды. Но самое интересное, что журналистка тоже оказалась с сумасшедшинкой. Ольга с энтузиазмом восприняла идею Вязова и загорелась желанием поучаствовать в ее реализации. Я не мог спокойно смотреть, как два хороших человека ввязываются в опасную авантюру ради торжества мифической правды на земле, и вышел из кабинета, оставив их обсуждать свои планы. Идеалисты-декабристы, твою мать!

В коридоре, я нос к носу столкнулся с Серегой Зуевым.

- О, Игорь, здорово! А я как раз к тебе направляюсь по важному делу.

Такова человеческая сущность, что людям всегда интересно какое у других может быть к ним важное дело, хотя заведомо известно - оно будет заключаться в оказании той или иной услуги. Поэтому я традиционно спросил какое ко мне дело и услышал не менее традиционный ответ:

- Нужна твоя помощь.

- Если материальная, то я на мели, - сообщил я.

- Да нет, - махнул рукой Серега. - Я слышал, что вы недавно слиток золота изъяли?

- Было дело, - подтвердил я. - Уголовное дело возбудили по факту его незаконной продажи. Им Кузнецов занимается.

- Слушай, Игорь, я Кузнецова плохо знаю. Ты бы не мог попросить у него этот слиток на полчасика. Нам для работы позарез надо!

- На опознание что ли?

- Да нет, мы тут писателя поймали. А он не колется. Надо бы на него чуть-чуть надавить. А ваш слиток для этого самый подходящий инструмент.

- А что, известный писатель? - спросил я.

- Ага, - кивнул Серега. - Два года его пасли, пока не задержали.

- Про что пишет?

- Про заек! - засмеялся Зуев. - На блатном жаргоне писатель - вор, режущий дамские сумочки. Но, скажу тебе, тот, которого мы задержали - такой мастер в своем деле, что любому члену Союза писателей сто очков вперед даст. Может запросто в полупустом автобусе даже кондуктору сумочку выпотрошить, и никто ничего не заметит. Но обычно он работал, конечно, по пассажирам. И делал это очень профессионально. На дело ходил с двумя бабами. Кстати, с ними и жил. Такой вот маленький гарем себе создал. И содержал его, между прочим, неплохо. Бабы его ни в чем нужды не знали, но, правда, и в работе ему помогали. Создавали прикрытие в транспорте и бдили по сторонам, пока он заточенной монетой сумочки "писарил", а потом "шмелей" от него принимали. Грамотно воровали, одним словом. Поэтому нам этого писателя с поличным так и не удалось взять. Зато одна потерпевшая подтвердила, что он в автобусе рядом с ней терся. И опознала у него свои купюры, испачканные зеленкой. Но, ты сам знаешь, для суда этого мало. Полдня злодея плющим, а он стоит на своем - никаких сумочек не резал, а деньги с пятнами зеленки получил на сдачу в аптеке. И бабы его не колются. Короче, надо что-то предпринять, чтобы заставить этого козла сознаться!

- А золото тебе зачем?

- Игорь, очень надо. Всего на полчасика. Не волнуйся, вернем в целости и сохранности.

Неделю назад нашим ОБЭП был задержан один коммерсант, который искал покупателя на килограммовый слиток золота Центрального банка России 999-й пробы. В отношении коммерсанта возбудили уголовное дело, а слиток изъяли. Я знал, что золото пока находится в сейфе у Кузнецова, и проводил Зуева к нему. Витька уперся. Сказал, что слиток никому не даст, мол, он десять штук баксов стоит и, если с ним что-нибудь случиться, то всему нашему райотделу не расплатиться. Я понимал опасения Кузнецова, но хотелось помочь и Зуеву, который нас не раз выручал. Пришлось выступить в качестве третейского арбитра и поручителя. В общем, Витька выдал золото под мою полную персональную ответственность и еще отобрал с меня расписку. Ощутив груз возложенной на плечи ответственности, я сказал Зуеву, что он должен теперь производить все манипуляции с золотом только в моем присутствии. Сереге ничего не оставалось, как согласиться.

Он провел меня к себе в кабинет, где его "младший", словно удав кролика, гипнотизировал тяжелым взглядом тщедушного благообразного старичка, надо полагать, писателя.

- Ну что, не надумал клиент написать явку с повинной? поинтересовался Зуев.

И "младший", и задержанный молча синхронно помотали головами.

- Тогда мы сейчас сделаем ему маленькую экзекуцию, - заявил Серега.

Он подошел к писателю, мощной своей лапкой ухватил его за запястье и прижал ему руку к столешнице.

- Красивые у тебя пальчики гнида. Золотые, можно сказать. Сколько ими кошельков перетаскано у пенсионерок и матерей-одиночек не счесть. Но больше ты горя никому не принесешь. Сейчас мы небольшую операцию проведем, чтобы пальчики свои шаловливые ты куда не следует не запускал. Игорь, давай слиток!

Я протянул Зуеву золото, но его намерений понять не мог. А тот поднес слиток к носу задержанного и медленно с расстановкой начал объяснять:

- Видишь какой инструмент я подобрал для операции над твоими золотыми пальчиками? Тоже золотой. Смотри, гнида, тут и печать Центрального банка стоит и проба. Понимаешь, какую честь тебе оказываю? Но только ты не думай, что, если слиток такой маленький, то бить им тебя по пальцам я не больно буду. Ничего подобного. Видишь, какие у него ребрышки? Сейчас ими по каждой твоей косточке пройдусь.

Взяв слиток, Зуев неожиданно хлопнул им по мизинцу писателя. Тот сразу оглушительно заверещал.

- Не ори, как потерпевший! - рявкнул на него Серега. - Я ж тебя, можно сказать, только погладил. А теперь буду бить по-настоящему. Сейчас мы тебе другой пальчик подремонтируем.

После второго удара задержанный предложил написать чистосердечное признание. Правда, делать за него это пришлось младшему оперу, поскольку он сам писать уже мог и сидел, бережно прижимая к себе кисть правой руки, время от времени дуя на поврежденные пальцы. Убедившись, что процесс пошел как надо, Зуев вернул мне слиток. Однако, прежде чем уйти, я захотел удовлетворить свое любопытство и попросил Серегу выйти в коридор, где спросил:

- Слушай, Серый, я так и не понял: что у вас в уголовке не нашлось предмета получше, чтобы писателю руки отбить?

- А это, Игорь, тонкий тактический ход на перспективу. Сейчас злодей во всем признался, а завтра однозначно от своих показаний откажется и заявит, будто я из него показания силой выбил. Только хрен ему на палке! Никто не поверит, что бедные менты воров золотыми слитками лупят. Мы же не банкиры какие.

Мне оставалось только воздать хвалу хитрому психологическому ходу Зуева и возвратить золото Кузнецову.

МОРСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Есть поговорка: "не имей сто рублей, а имей сто друзей", но Самвел Казарян предпочитал иметь и то, и другое. Причем, друзей хотел иметь не простых, а влиятельных. Еще работая помощником капитана обычного пассажирского теплохода, он мог похвастать знакомством с первыми лицами города Сочи. Во много эти знакомства помогли ему без помех приватизировать в частное владение небольшой, но комфортабельный теплоход "Дагомыс". Катать простую публику было не очень рентабельно, а вот для увеселительной прогулки хорошей, небедной компании судно годилось в самый раз. Так что с некоторых пор организация банкетов на воде стала основной специализацией Казаряна.

С Караваевым он был знаком давно, когда тот еще не был генералом и большим начальником. Они числились друг у друга в ранжире полезных знакомств и периодически обменивались небольшими услугами, поэтому для Самвела не стали неожиданностью ни звонок Караваева с далекого Урала, ни высказанное им пожелание отпраздновать свой юбилей на "Дагомысе". А вот другой звонок, последовавший через несколько дней от заместителя начальника пароходства, его удивил. Раньше тот с Казаряном даже не здоровался, а тут вдруг обратился с просьбой устроить к нему на теплоход официанткой свою племянницу, студентку Московского института пищевой промышленности. Он объяснил, что такая деятельность пошла бы девочке в зачет, как производственная практика. Конечно, Казарян не возражал. От руководства пароходства зависело очень многое, и столь небольшая услуга могла потом помочь решить какой-нибудь важный для него вопрос.

Естественно, Самвел не знал, что несколько лет назад тому же заместителю начальника пароходства очень важную услугу оказал Альметов. И теперь тот по его просьбе позвонил Казаряну, чтобы пристроить на "Дагомыс" журналистку Ольгу.

Изрядно замусоленная и доходящая порой до маразма в США проблема сексуальных домогательств на работе у нас, в России тоже имеет место, хотя и носит преимущественно скрытый характер. В связи с этим, женщина на корабле - не только плохая примета, но и потенциальный объект полового влечения "мореманов". Тем более, если она такая молоденькая и обольстительная, как Ольга.

Соседка новой официантки по каюте, буфетчица по имени Оксана, сразу взяла шефство над ней шефство и наставляла не только по части работы, но и в скользких вопросах взаимоотношения полов:

- Ты задницей-то здесь не очень крути. У нас на судне морячки хваткие. Не успеешь оглянуться, как тебя в каком-нибудь темном углу зажмут. По трезвяни-то они, конечно, побоятся тебя и пальцем тронуть. Понимают, что Самвел за племяшку большого начальника из пароходства им мигом бошки пооткручивает. Но по-пьяни им все едино: что портовая шалава, что английская королева, лишь бы кому засадить. А так они хлопцы веселые, безобидные. Ежели чего помочь, поднести, то завсегда помогут.

- Все нормально, Оксана. У меня верный способ есть, как от мужских приставаний себя обезопасить, - улыбнулась журналистка.

- Это какой-такой способ? - удивилась буфетчица.

- А я сразу всех предупреждаю, что девственница. Поэтому, если кто меня трахнет против воли, так я его мигом за изнасилование в тюрьму засажу. На мужиков это как холодный душ действует.

- Ну, не знаю......... - с сомнением покачала головой Оксана, которая свою невинность потеряла еще лет в четырнадцать, а потому не знала действительно это козырь или нет.

Потом, чуть подумав, произнесла:

- Знаешь, подруга, может и правда, мужики целок боятся, только, если самвеловский племянник Ашот приедет, то твой номер не пройдет. Ему наоборот девочек подавай. Его даже как-то пытались посадить за растление малолеток, только он отмазался. Ашот с крутыми бандитами на берегу связан, его в городе все боятся. Даже Самвел своему племяннику не указ, тот сам им иной раз помыкает, поскольку считается дядиной "крышей". Так что постарайся держаться от него подальше.

Предупреждения Оксаны оказались не лишними. Ольга быстро стала предметом всеобщего внимания на судне. Днем, пока она осваивала новую профессию, мужская часть команды, за исключением капитана, доброжелательно старалась ей помочь и услужить, а вечером столь же единодушно пыталась ее трахнуть. После ужина, когда Казарян удалялся в свою каюту на покой, все свободные от вахты моряки собирались возле буфета Оксаны, и начиналась пьянка. На "Дагомысе" было заведено так: пока на борту пассажиры - для команды сухой закон, отдыхающие сходят на берег - можно расслабиться.

На первой же вечеринке Ольга популярно объяснила всем ухажерам, что выпить сухого винца и потанцевать - это она может, а все остальное - ни-ни, поскольку девственница и свято блюдет свою невинность для жениха, кстати, мастера спорта по боксу. То ли девственность, то ли жених-боксер, то ли наделенный большой властью дядя, то ли само ее сдержанное поведение или, скорей, все эти факторы вместе обусловили ольгину безопасность. Никто к ней под юбку не лез и в темном углу зажать не пытался.

Все было нормально, пока вечером, накануне приезда Караваева с гостями, на судне не появился Ашот. После того как Ольга обслужила его и капитана за ужином, он подстерег девушку в коридоре, загородил ей дорогу и безапелляционно заявил:

- Цыпленок, ты будищь мой. Если кто станет приставать, скажи зарэжу. Это харащо, что ты никому не даещь. Будищь только моя! Нэ пожялеещь. Будищь в золото и меха ходить. Ночью приду к тебе, жди!

Возможно, сам Ашот считал себя неотразимым кавалером, но Ольге его смуглая, заросшая щетиной морда показалась отвратительной. Вечером она пораньше вернулась в каюту, закрыла ее на замок и еще, на всякий случай, положила под подушку баллончик со слезоточивым газом.

Ашот выполнил свое обещание, и около полуночи действительно пришел. Сначала он просто скребся в дверь, потом стучал и, наконец, принялся лупить по ней кулаками и ногами. На шум сбежались матросы. Оксана по обыкновению проводила ночь в чужой каюте, поэтому Ольга, в одиночестве, забившись в уголок, слушала, как в коридоре раздается матерная ругань кого-то из членов команды, перебиваемая время от времени обещаниями племянника капитана всех зарезать. Потом за дверью послышали глухие удары, похоже Ашот сцепился с кем-то в рукопашную. Конец разборкам положил Самвел Казарян. Он вклинился между дерущимися и сумел погасить разгоревшиеся страсти. Ольга слышала, как капитан по-армянски громко отчитывал своего племянника, а тот, тоже на родном наречии, что-то горячо пытался ему объяснить. Но вскоре порядок был восстановлен. Послышались удаляющиеся шаги, и все стихло. Ольга облегченно выдохнула и подумала, что только такая дура, как она, могла согласиться на предложение Вязова принять участие в этой авантюре.

Утром Ольга и Оксана отправились на рынок, чтобы прикупить к праздничному столу свежей зелени и овощей. Проходя мимо цепочки рыбаков, притулившихся на краю пирса, Ольга услышала позади себя самодеятельное пение:

- Эй, красотка, хорошая погодка! Была бы лодка, мы уплыли с тобой.

Качество исполнения оставляло желать лучшего, но голос певца показался Ольге знакомым. Все рыбаки сидели спиной к ней и только один из них смотрел на нее. Потом он снял темные очки и помахал рукой. Девушка застыла на месте. Увидеть здесь Вязова она никак не ожидала.

- Оксана, ты иди, я догоню. Обожаю рыбалку, узнаю на что здесь ловят, - сказала Ольга спутнице.

Однако та, наоборот, встала и с любопытством уставилась на журналистку, направившуюся к рыбакам. Под ее пристальным взглядом Виталий и Ольга не стали показывать, что знают друг друга, и их свидание превратилось в подобие встречи шпиона со связником. Вязов сделал вид, что ловит рыбу, а девушка, облокотившись рядом о металлический поручень, делала вид, что смотрит, как он ловит. Не глядя друг на друга, они перебрасывались фразами.

- Привет. Ну, как ты? Освоилась на теплоходе?

- Ага, освоилась. Сегодня всю ночь не спала, держала оборону от одного бандита, который задался целью переспать со мной.

- Оленька, дорогая, я понимаю, что тебе нелегко, потому и приехал, чтобы поддержать тебя. Осталось потерпеть всего ничего - ночь простоять, да день продержаться. Караваев с гостями прилетает сегодня днем, вечером состоится банкет. Пахомов находится в Москве, но известно, что он тоже взял на сегодня авиабилеты в Сочи и обратные на завтра, на утро. Колчедан единственный, кто знает меня в лицо, поэтому, как только он уедет, я постараюсь снять тебя с "Дагомыса". Если что, скажу, будто являюсь твоим женихом и нам необходимо срочно обвенчаться. Ты не против?

- Врать нехорошо, - улыбнулась девушка.

- Ложь ради благого дела - не самый страшный грех в этом мире, вздохнул Вязов. - Ладно, Оленька, пора идти. Твоя подруга уже заждалась. Удачи тебе!

На "Дагомысе" царила суета, свойственная подготовке к любому празднеству. Пока прибывшие гости размещались в каютах и переодевались к столу, Ольга беспрестанно сновала из камбуза в зал ресторана, накрывая столы для банкета. Маленькую цифровую видеокамеру она давно спрятала под эстрадой. Для выступлений артистов и музыкантов в ресторане имелось небольшое возвышение, боковины которого были заделаны стеклами. Когда работала цветомузыкальная установка, эстрада снизу расцвечивалась разноцветными огнями.

Пока зал не заполнился народом, Ольге нужно было включить камеру. Наконец, ей удалось улучить момент, когда в ресторане никого не было. Поставив поднос на стол, она подбежала к эстраде, опустилась на колени и пилкой для ногтей отковырнула одно из стекол. Но едва успела нажать на кнопку включения видеокамеры, как услышала позади шаги. Трясущимися от волнения руками она приделала стекло на место и только тогда обернулась. Возле одного из столов стоял Ашот и пристально смотрел на нее.

- А попка у тебя нычего, цыпленок, - с кривой усмешкой заметил он. - Зачэм ты там ползала? Прятала что-то? Обворовала, навэрное, кого-ныбудь?

- Да нет, колечко потеряла. Вот и искала...., - растерянно ответила Ольга.

- Нэ ври! - назидательно произнес Ашот и пьяно погрозил девушке пальцем. - Я твои руки выдел. Нэ било у тэбя на ных колечка.

- Я хотела сказать - сережку. Сережка у меня отпала, - еще более растерянно принялась оправдываться Ольга.

Пошатывающейся походкой Ашот приблизился к ней, взял ее руку и приложил к своим штанам.

- А здэсь ты своего Сэрежку поискать нэ хочешь?

Другой рукой он провел рукой по груди женщины, нащупал сосок и, больно ухватив его пальцами, начал слегка покручивать. Ольга отпихнула мужчину от себя, но тут же испугалась пришедшей в голову мысли, что Ашот может рассказать о том, как она что-то спрятала под эстрадой. Если в светомузыкальной установке найдут видеокамеру, то последствия могут быть самыми страшными. Поэтому она решила отвлечь племянника капитана и увести его куда-нибудь подальше от этого места. Тут же изобразив будто сгорает от страсти, томно произнесла:

- Только не здесь. Пойдем ко мне в каюту. Прямо сейчас!

Ашот удивился такому повороту в поведении девушки, но отнес его на счет своей неотразимости и зашагал вслед за ней.

Ольга первая шагнула в каюту и наклонилась, чтобы снять покрывало с постели. Спутник тут же прижался к ней сзади и запустил руки под юбку. Между тем журналистка нащупала под подушкой то, что искала, а именно баллончик с "Черемухой". После чего, не глядя, через плечо пустила обильную струю слезоточивого газа в глаза кавалеру. Тот был пьян, и даже не сразу понял что случилось, лишь схватился за глаза, будто охваченные огнем. Ольга развернулась, для верности еще побрызгала "Черемухой" в лицо Ашота, закрытое ладонями, а потом, чуть отступив, взмахнула ногой и заехала острым носком туфельки мужчине в промежность. Судя по всему, попала она точно. Племянник капитана взвыл и, убрав руки от головы, ухватился ими за более ценный предмет - свое мужское достоинство.

Слезоточивый газ, рассеявшийся в воздухе каюты, уже начал щипать глаза, поэтому девушка далее не стала задерживаться и выскочила за дверь. В коридоре она первым делом растрепала прическу, потом, чуть помедлив, решительно рванула платье на груди, как в кинофильмах матросы в ответственные моменты рвут на себе тельняшки, и бросилась к ресторану.

В зале уже начала собираться важная публика, облаченная в строгие костюмы и вечерние платья. Когда сюда же вбежала Ольга в разорванной одежде и с паническим страхом в глазах, все головы, как одна, повернулись к ней. Девушка нашла взглядом Казаряна, стоящего меж гостей в белом капитанском кителе, и ринулась к нему.

- Самвел Тигранович, там ваш племянник ........... Он ............ Он .......... Пытался меня изнасиловать!

- Ах, мерзавец, ах, негодяй. Я же ему вчера говорил, оставь девочку в покое. Он мне мамой клялся. Оленька, идите ко мне в каюту. Оксана поможет вам привести себя в порядок. А с Ашотом я сейчас разберусь.

Однако с Ашотом разобрались другие. Когда капитан отправился воспитывать племянника, находившийся рядом Пахомов что-то шепнул своим телохранителям. Два амбалистых парня тут же двинулись вслед за Казаряном. Ашота они обнаружили возле трапа, ведущего на верхнюю палубу. Тот явно собирался проветриться. Но это ему не удалось. Колчедановские телохранители мягко отодвинули капитана в сторону и весьма сурово разобрались с его племянником. Изрядно помесили незадачливого насильника пудовыми кулаками, а потом еще и вытерли обувь о его распластанное внизу тело, словно о половую тряпку.

Между тем Ольга вскоре переоделась, подкрасилась и приступила к исполнению обязанностей. Она снова моталась между камбузом и рестораном, подтаскивая закуски и унося грязную посуду. Сначала гости с любопытством провожали ее перемещения глазами, но вскоре потеряли к девушке всякий интерес и предались веселью.

В целом, если не считать инцидента с официанткой, празднование юбилея Караваева прошло весьма пристойно. Несмотря на то, что мужчины время от времени уединялись для обсуждения деловых вопросов, женщины не чувствовали себя обделенными их вниманием. Застолье и танцы продолжались почти до утра.

Но когда гости уже посапывали и похрапывали у себя в каютах, ольгина трудовая деятельность еще продолжалась. Ей пришлось относить всю грязную посуду, прибираться в зале. И хотя она валилась с ног от усталости, но не забыла главное - извлечь из-под эстрады видеокамеру и спрятать ее у себя в каюте.

Прилечь ей удалось только, когда уже рассвело. И уснула она, кажется, раньше, чем голова ее коснулась подушки. Впрочем, долго почивать ей не позволили. Пахомов со своими людьми собрался уезжать, поэтому Оксана растолкала Ольгу и сообщила, что нужно накрывать завтрак.

После утренней трапезы Пахомов и некоторые из гостей сели в катер и отправились на берег. "Дагомыс" пока стоял на рейде, но ближе к вечеру ожидалось, что он отправится вдоль побережья. Караваев обещал своим родственникам и друзьям морской круиз, а Казарян должен был воплотить его обещание в жизнь. Измотанная работой и эмоциональными встрясками Ольга предстоящему круизу была совсем не рада, поэтому в душе кляла себя и Вязова. И вдруг услышала его голос, выкрикивающий ее имя. Бросив на стол поднос с грязной посудой, она устремилась на верхнюю палубу.

С правого борта "Дагомыс" огибала небольшая яхта, на носу которой стоял Вязов и, приложив руки ко рту, громко орал:

- Оль-га! Олень-ка!

- Я здесь! - тоже закричала девушка и замахала рукой.

Пока они словно Курт Рассел и Голди Хоун в фильме за "За бортом" восторженно перекликались со своих судов и, кажется, подобно тем же кинематографическим героям были готовы кинуться в воду навстречу друг другу, к Ольге подошел Казарян.

- Что происходит? - спросил он.

- За мной жених приехал. Я увольняюсь! - объявила официантка.

- Но это невозможно ...., - растерялся капитан. - Кто же будет обслуживать гостей.

- Да хоть бы вы сами, Самвел Тигранович! - отрезала Ольга. - Не хочу больше у вас работать. Я в рабство не нанималась. Вы меня сутками заставляете работать, а племянник ваш постоянно пытается трахнуть. Разве же можно назвать это производственной практикой?! Все, хватит! Ухожу от вас!

Гости, оказавшиеся рядом, после вчерашнего происшествия были сочувственно настроены к Ольге и выразили ей свою поддержку. Капитан растерянно оглянулся на них и развел руками, не зная, что сказать.

- А ну пересаживайте меня на яхту или я сейчас в воду брошусь! - в ультимативной форме потребовала Ольга и сделала вид, что хочет перемахнуть через поручень

- Подожди, подожди, - остановил ее Казарян. - Поезжай, если хочешь. Никто тебя здесь насильно не удерживает.

По его распоряжению матросы спустили трап, и Ольга, быстро скидав вещи в сумку, перешла на яхту.

Когда они с Виталием обнимались под взглядами наблюдавших за ними с палубы теплохода пассажиров и моряков, опер шепнул ей на ухо:

- Привет, красотка! Вот видишь, лодку для тебя я все-таки раздобыл. Куда поплывем?

- На край света, - счастливо засмеялась девушка.

УПРЯМЫЙ ЭКСПЕДИТОР

Газетный репортаж Ольги и опубликованные снимки, сделанные с видеозаписи, на которых генерал Караваев обнимался с криминальным авторитетом Колчеданом, произвели настоящий фурор. В статье красной нитью шла параллель между их совместным отдыхом и слаженными действиями по передаче Кедровского гидролизного завода под контроль "заводскому" сообществу. Журналистка, можно сказать, била в набат и взывала к людям, мол, вот она коррупция, зараза такая, притаилась у вас совсем под боком, а вы спите и ничего не ведаете. Для развития интриги в сюжет были вставлены намеки на другие совместные делишки главных героев повествования, а так же обещано продолжить журналистское расследование.

На телевидении сюжет о юбилее на теплоходе "Дагомыс" не демонстрировался, но было объявлено, что соответствующая пленка в медиа-холдинге имеется. Зато копия этой пленки попала в Москву к руководству Министерства внутренних дел. Ходили слухи, что ее отвез туда начальник УБОП, но существовала и версия, будто запись доставил лично мэр. Как бы там ни было, а Караваев запаниковал и срочно отправился в столицу. Зато Пахомов, напротив, спешно вернулся из первопрестольной, чтобы разобраться какая падла устроила кипиш по поводу того, что они с генералом закорешились. Ему сказали, что волну подняла никому неизвестная журналисточка. Причем, у жуликов сложилось устойчивое мнение - девочка выполняла заказ начальника УБОПа. Оценив ситуацию, Пахомов распорядился журналисточку не трогать, но припугнуть.

Несколько дней после опубликования своей сенсационной статьи Ольга купалась в лучах славы. Представители других средств массовой информации беспрестанно пытались выведать у нее дополнительную информацию, а потому оказывали всяческие знаки внимания. Однако уже через несколько дней ей пришлось столкнуться с оборотной стороной своей славы. Нет, то была не назойливая охота папарацци, на нее обратили внимание люди, от которых порядочным девочкам лучше держаться подальше. После первого звонка антипоклонников ее таланта у Ольги чуть не повяли уши. Кто-то неизвестный на смеси фени и мата пообещал отхарить ее в особо извращенной форме. Потом позвонил некий доброжелатель и предложил написать опровержение статье о караваевском юбилее, иначе с ней может произойти трагическая случайность. К примеру, выйдет она из 6-го номера трамвая и, о ужас, поскользнувшись, попадет под его колеса. Человек с елейным голоском звонил еще несколько раз, все напоминал про опровержение и трамвай, рисовал перед журналисткой страшные перспективы. Вот, мол, отрежет ей железными трамвайными колесами ножки, будет она ползти на культяшках по пыльной дорожке и умолять, мол, боженька, ласковый боженька, верни ножки бедной безноженьке.

После таких предупреждений Ольга перестала ездить на 6-м трамвае, стала плохо спать и озираться по сторонам на улице. А еще она приехала к нам и пожаловалась на анонимных телефонных доброжелателей. Вязов посмеялся над ее переживаниями, назвал их пустыми страхами, но понял, откуда ветер дует и решил провести ответную акцию устрашения.

Пока шли высокие политические игры и строились версии - усидит ли Караваев в своем кресле или нет, Вязов попытался использовать ситуацию для наведения порядка в сфере переработки изъятой алкогольной продукции. Чтобы конфискованная "паленка" действительно перерабатывалась, а не поступала снова в продажу, следовало разобраться с фирмой "Ландыш". А поскольку в этой фирме все было фальшивым, от юридического адреса, до директора, выполнявшего там примерно те же функции, что и гражданин Фунт в "Рогах и копытах", то сначала ее нужно было найти. Но Виталий не получил бы от нас с Зигельбаумом прозвище "Охотника за кидалами", если не щелкал такие задачки как орешки. Никакие ухищрения жуликов законспирировать свою деятельность не могли его остановить. Вот и в этот раз он неведомыми мне путями сумел получить информацию, когда представители "Ландыша" приедут на склад УМТ и ХО за очередной партией изъятой алкогольной продукции. И нам оставалось их только задержать.

Мы остановили машины "Ландыша" уже на выезде со склада. В одной из них, грузовой, размещалась продукция, а в другой, легковой, системы "Джип "Мицубиси"" - сопровождающие лица. Лиц было двое. Одно - простое, рабоче-крестьянское, принадлежало личности шофера, а другое, чем-то напоминающее бульдожью морду - экспедитора. Видимо в фирме "Ландыш" было так заведено, что экспедитора по протоколу должны возить на джипе. Трудно даже представить на чем тогда там транспортируют директора. На лимузине, не меньше.

Правда, о том, что человек с бульдожьей "мордой лица" - экспедитор, я и Виталий узнали не сразу. Поначалу он напрочь отказался разговаривать с нами и снисходительно объяснил, что мы можем отдыхать, поскольку наше милицейское руководство "в курсах". Однако Вязов настойчиво повторил свою просьбу предъявить документы на алкогольную продукцию.

- Братан, ну ты чо, в натуре, такой упертый?! Если у тебя есть вопросы, зайди на склад к Бруевичу, он тебе все популярно объяснит.

- Зачем беспокоить больного человека? - пожал плечами Виталий. - У Бруевича последнее время ноги стали сильно опухать. Еле ходит. Ему лечиться надо, а не на вопросы отвечать.

- Точняк, - кивнул экспедитор. - А я секу, он ковыляет как пингвин. Говорит, ботинки жмут, а у него, значит, ноги пухнут. Надо Бруевичу сказать, чтобы пива меньше пил.

- Так как на счет документов? - вернулся к основной теме Вязов. Добровольно предъявим или необходимо силу применять?

- Ну, рискни здоровьем, примени, - усмехнулся бульдожьемордый.

Виталий рискнул. Но прежде, вдруг вытаращил глаза, уставился куда-то за спину представителю "Ландышаа" и удивленно произнес:

- Опаньки! А Колчедан-то что здесь делает?!

Экспедитор машинально обернулся. А потому не сумел среагировать, когда Вязов неожиданно схватил его за правую руку и защелкнул на ней браслет наручников. В это время подскочил я и вцепился задерживаемому в левую руку. Виталий тут же пристегнул ее наручниками к правой.

Несмотря на скованные верхние конечности, экспедитор не собирался сдаваться. Грязно ругаясь, он отпихивал нас плечами и еще пытался лягаться. А поскольку вес его был за центнер, мы с Вязовым взмокли, пока доволокли мужика до своей автомашины и затолкали в нее. Но и там задержанный не угомонился и продолжал пихаться. Наша бедная "шестерка" жалобно скрипела и раскачивалась всю дорогу до райотдела. Выезжавший с нами на задержание Кузнецов обратный путь проделал с комфортом в "Мицубиси", в куда более в спокойной обстановке, хотя ему приходилось еще бдить, чтобы машина с "паленкой" не улизнул по дороге. Добравшись до райотдела, мы загнали грузовик во двор, а джип специально поставили под знаком "Стоянка запрещена", чтобы гибэдэдэшники обратили на него внимание.

Работа с задержанными - это почти всегда психологическое противостояние. Опер и человек, которого он считает преступником, находятся друг напротив друга, а между ними лежит чистый листок бумаги. Чья воля окажется сильнее, тот и будет диктовать какую версию записывать на этом листе. А видение ситуации, облеченное в бумажную форму, уже станет, если не истиной в последней инстанции, то, по крайней мере, официальной трактовкой событий.

Вот и сейчас, по нашей версии фирма "Ландыш" занималась противозаконной деятельностью, забирала изъятую милицией фальсифицированную алкогольную продукцию и по второму разу запускала в торговый оборот, на чем отгребала бешеные деньги. А бульдожьемордый экспедитор придерживался иной версии: "Ландыш" облагодетельствовал милицию, согласившись в убыток себе перерабатывать изъятую "паленку" на жидкость для мойки стекол. Еще он считал, будто нам с Вязовым не место в милиции, о чем прямо высказывался, а также ответственно обещал, что нас в скором времени вытурят из органов. Амбиции экспедитора не свидетельствовали о его большом волевом потенциале, скорее демонстрировали банальную наглость. Сила воли отнюдь не пропорциональна мышечной массе. Много раз приходилось убеждаться на практике, что хрупкие миниатюрные женщины оказываются более психологически стойкими, нежели тертые уголовники. Таким, как наш гость, просто нужно сначала дать возможность выплеснуть энергию, а потом из них можно вить веревки. Вязов в таких психологических схватках был мастак, и, сталкиваясь с выступалистым клиентом, нарочно сперва доводил того до белого каления своим спокойствием и язвительными замечаниями.

Вот и сейчас, он, пристегнув экспедитора наручниками к батарее парового отопления, невозмутимо изучал обнаруженные у него документы, совершенно не обращая внимание, как тот поливает грязью всю российскую милицию в нашем лице. Когда фонтан красноречия задержанного иссяк, Виталий поинтересовался:

- Ячкин - это ваша настоящая фамилия?

- А какая же еще? - буркнул экспедитор.

- Может быть, девичья. А то ты ведешь себя странно. Как петух крыльями машешь, кукарекаешь громко.

Ячкин решил, что его оскорбляют, и опять принялся выступать, грозя нам всевозможными карами. Когда пыл его малость поутих, Вязов заметил:

- Не тешь себя иллюзиями. Такая "шестерка, как ты, никому не нужна. Посуди сам, сколько времени мы здесь сидим, а никто не торопится ехать спасать тебя и срывать с нас погоны. Даже телефон молчит. Читал книжку "Шестерки умирают по пятницам"? Нет?

Вообще-то, шестерки умирают первыми, а по пятницам - дураки, но задержанный мысль опера понял. Между тем Виталий продолжал:

- Так вот, сегодня, как раз, пятница. Мы можем сделать с тобой что угодно, и никто не вступится. Не будь наивным, братец. Тебя намеренно бросают под танки, чтобы ты отвечал за всех и по полной программе. Я могу держать любое пари, что руководство "Ландыша" от тебя открестится, как черт от ладана. Не веришь? Называй номер, сейчас твоему начальству позвоним и спросим.

Экспедитор уже открыл рот, чтобы назвать телефонный номер настоящего директора фирмы "Ландыш", что нам и нужно было, и, вдруг, осекся. Потом подозрительно оглядел нас и заявил:

- Без адвоката говорить ничего не буду! Позовите адвоката.

- Какие проблемы, - пожал плечами Вязов. - Сейчас позовем.

Он встал, распахнул дверь в коридор и громко крикнул:

- Адвокат! Эй, адвокат!

Чуть подождал, вернулся на свое место и невозмутимо произнес:

- Ну вот, позвал. А он не отзывается. Придется тебе, дружок, без адвоката покаяться.

- Издеваетесь, да? - хмуро спросил Ячкин.

- Помилуй бог! Какое издевательство? Мы тебе добра желаем и помочь хотим. Понимаешь, какая петрушка получается: мы паленую водку сначала изымаем, а потом снова обнаруживаем ее в торговой сети. Причем, сомнений в том, что это та самая водка, нет. Мы ее помечаем. Сразу возникает вопрос: кто ее получал на складе у Буздяка? Ответ напрашивается сам собой экспедитор Ячкин. Все документы выписаны на него. Сразу возникает второй вопрос: сам ли Ячкин запускал изъятую водку в торговый оборот или действовал по указанию руководства фирмы "Ландыш"? И ответ на этот вопрос я сейчас жду от тебя.

Экспедитор пригорюнился, призадумался, а в кабинет заглянул Петрович.

- Что у вас тут за шум был? - спросил начальник.

- Да вот, товарищ просил позвать адвоката, я и позвал, - пояснил Вязов.

Петрович окинул нас всех цепким взглядом и распорядился:

- Виталий Иванович, зайди-ка ко мне.

От шефа Вязов вернулся очень хмурый и задумчивый. Ему пришлось выслушать резкую нотацию по поводу недопустимости негуманного обращения с задержанными. Петрович сказал, что у нас не гестаповские застенки, и приковывать граждан к батарее - последнее дело. К тому же это чревато последующими жалобами в прокуратуру. Посему начальник распорядился наручники с Ячкина снять и обращаться с ним вежливо.

И я, и Виталий понимали, что Петрович на сто процентов прав. В данном случае мы элементарно схалтурили. Задержание должно завершать оперативную работу, а не предшествовать ей. Когда преступные действия человека уже задокументированы негласным путем, можно не полагаться на его откровенность, и, соответственно, не нужно выбивать у него признание. Но теперь уже поздно было рассуждать о теориях.

Нотация Петровича, похоже, задела Вязова за живое. Я уже научился распознавать настроение партнера, поэтому сразу понял, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, он с трудом сдерживает эмоции, кипящие и клокочущие в душе. Для него стало делом чести расколоть Ячкина. Только тот еще не знал об этом и упорно отказывался покаяться.

- Не надумал говорить? - хмуро поинтересовался у него Виталий.

- Нет! - отрезал тот.

- А если хорошо подумать? - с зловещим оттенком в голосе произнес Вязов, после чего демонстративно достал и положил на стол массивную резиновую милицейскую дубинку.

Экспедитор заволновался.

- Бить будете? - спросил он.

- Будем, - кивнул Виталий.

- Не поможет. Все равно ничего не скажу. Я не дурак, чтобы сам на себя статью вешать. У вас же нет ничего на меня. Ну, отметелите, а потом все равно домой отпустите.

В ходе предыдущего психологического противостояния Вязову удалось добиться локального успеха. Ячкин утратил амбициозность и больше не грозился, что его высокие покровители посрывают с нас погоны. Однако "стойку держал" и сознавать в грехах по-прежнему не собирался. Требовался какой-то нестандартный ход, чтобы его дожать. А дубинотерапия, судя по всему, в этот разряд не попадала.

- Зря ты так уверен, что у нас на тебя ничего нет. Знаешь старую поговорку: "был бы человек, а статья найдется", - усмехнулся Виталий.

- И какая же статья мне корячится, по-вашему? - спросил Ячкин, и сам же ответил: - Нет у вас такой статьи, чтобы мне подвесить.

- Ошибаешься, дорогой, есть. И не просто статья, а целый царский Указ. А поскольку его никто официально не отменял, то он считается действующим.

- Какой-такой Указ?

- Указ о наказании тех, кто водку бодяжит и ею торгует. Прочитать?

Ячкин сглотнул и молча кивнул. А Вязов порылся в столе, нашел какую-то книгу, где приводился настоящий Указ Петра I о подделке виноградных вин, и, перефразируя его применительно к водке, зачитал:

- "Кто дерзнет российскую водку разбавлять, никакоже таинства не совершит, но согрешит иерей тяжко, смертно".

Виталий закрыл книгу, немного помолчал, словно осмысливая прочитанное. Потом сурово посмотрел на экспедитора и изрек:

- Понял, злодей? "Смертно" тебя наказывать нужно. И приговор царский окончательный, обжалованию не подлежит. Будем тебя казнить.

Я привык к вязовским выкрутасам, но то, что он сделал далее, удивило даже меня.

Виталий достал пистолет, подошел к задержанному и завязал ему глаза, как делают перед казнью. Причем, все манипуляции производил с отрешенным видом, словно бы уже начинал скорбеть о безвременно усопшем Ячкине. Потом снял оружие с предохранителя и передернул затвор, досылая патрон в ствол. В наступившей тишине клацанье затвора прозвучала довольно громко. Но относительно грохота, раздавшегося несколько секунд спустя, как бы и тихо. А грохот произвел резкий удар, нанесенный Вязовым резиновой дубинкой по шкафу. Причем звук получился весьма похожим, на такой, какой бывает при выстреле.

Ячкин начал медленно оседать и вдруг шлепнулся на копчик. Тут уж я не выдержал. Соскочил со стула, подбежал к задержанному и сорвал ему повязку с глаз. Экспедитор сидел на полу, словно и вправду застреленный, с неподвижным остекленелым взглядом. Чтобы привести его в чувство, пришлось плеснуть в лицо водой из графина.

- Эх, промазал! Придется повторить, - проронил Вязов.

- Не надо, - попросил Ячкин, потираю грудную клетку. - У меня сердце слабое.

- Вот и замечательно! - обрадовался Виталий. - Мы тебя сейчас застрелим, а потом напишем, что ты скончался от сердечной недостаточности.

- Не надо, - повторил экспедитор. - Я говорить буду.

- Говоря - говори, - кивнул Вязов, убрал пистолет в кобуру и сел за стол, приготовившись писать.

Рассказ Ячкина не отличался полнотой и сенсационными разоблачениями. Он все больше упирал, что, мол, человек маленький, действовал по указке начальства. Но кое-что интересное для нас поведал. Виталий законспектировал его исповедь в виде объяснения, дал расписаться, а потом объявил задержанному, что он может быть свободен.

- Как?! Разве вы меня не закроете?! - удивился Ячкин.

- А зачем? - пожал плечами Вязов.

- Да вы чо делаете-то?! Мне же кранты, если меня сейчас отпустите. Когда вы "Ландыш" накроете, братва сразу смекнет, кто ее сдал. Меня ж в два счета после этого на перо посадят.

- Не дергайся. И сам держи язык за зубами. А мы уж постараемся обставить дело так, чтобы отвести от тебя подозрения. Теперь ты нам живой и здоровый нужен. В качестве свидетеля на суд. Усек? Если да, то топай и спи спокойно с чистой совестью. Считай, что побывал на исповеди, и грехи тебе временно отпустили.

Ячкин действительно был нужен нам как потенциальный свидетель. Ясно, что для подобный аферы с изъятой водкой нужны очень высокие связи и не такая тупая голова на плечах. А чтобы привлечь к ответственности тех, кто это преступление задумал и осуществил, мы решили взять экспедитора под наблюдение. Едва он покинул стены райотдела, как его "срисовали" несколько парней, сидящих в неприметных "жигулях". Пока Вязов "нагревал" Ячкина, Петрович договорился с "наружкой".

ШТУРМ ФИРМЫ "ЛАНДЫШ"

Далеко не каждый прорицатель может похвастать, что прозорливость спасла ему жизнь. Я и Вязов не обладали способностью угадывать мысли и предсказывать будущее, но благодаря решению организовать за Ячкиным наружное наблюдение, обернули ход событий себе во благо и предотвратили трагедию. Впрочем, первоначальные действия экспедитора мы предугадали.

Увы, в нашей работе обычно бывает так: даже когда возникает впечатление, что задержанный "поплыл", то есть начал честно и без утайки повествовать о своих делах, какой-нибудь фактик он все равно попытается скрыть. Почему так происходит, не знаю. Наверное, это придает жулику самоуспокоение. Например, угонщик, сознавшись в похищении машины, про себя думает: "Ха-ха, а самого-то главного я ментам не сказал, когда тачку угонял, я права дома забыл". Вот и Ячкин, казалось бы, "сломался" и дал нужные нам показания на руководителей фирмы "Ландыш", но не был до конца откровенен. Вместо местонахождения офиса своей фирмы назвал адрес принадлежащего ей одноименного магазина. Однако на каждого хитрого жулика может найтись толковый опер. Вязов не стал слепо полагаться на показания задержанного. Он решил, что тот, отпущенный на волю, немедленно отправиться к своему начальству и доложит ему о своем задержании, а посему согласовал с Петровичем установление слежки за экспедитором.

Покинув райотдел, Ячкин на всех порах помчался на окраину города, где на самом деле размещалась фирма "Ландыш". И привел за собой "хвост". Наши коллеги из оперативно-поискового управления довели его до ворот некоего предприятия, окруженного забором с колючей проволокой, и заняли в отдалении наблюдательную позицию. В их задачу не входило устанавливать владельцев этого предприятия, им просто нужно было отследить маршрут Ячкина. Поэтому они дождались, когда часа через полтора он выехал обратно, и двинулись следом.

Следующее место, где экспедитор совершил остановку, коллег слегка удивило. Он вернулся к нашему райотделу. Поставил свой джип напротив здания, но машину не покидал. К этому времени уже стемнело, однако у парней из "наружки" имелся прибор ночного видения, и они решили полюбопытствовать, чем занимается "объект".

В райотделе, несмотря на поздний час, светилось много окон. Без всяких приказных усилений у ментов быстро входит в привычку работать сверхурочно. Одно из окон, где горел свет, было нашим. Мы ожидали сообщение о результатах наблюдения за Ячкиным и не ведали, что он здесь, совсем рядом. Тем более не имели понятия, чем он занят. А занят экспедитор был очень важным и ответственным делом. Целился из гранатомета "Муха" в наше окно.

Когда ребята из ОПУ увидели, что экспедитор в салоне своей автомашины возится с какой-то трубой, сразу заподозрили неладное. Свежи в памяти были демонстративные выстрелы "заводской" братвы из гранатометов по дому правительства области и по зданию РУБОП. Ячкин уже выставил свою трубу в окно машины и нацелил ее на райотдел милиции. Промедление было чревато необратимыми последствиями, поэтому коллеги решили нарушить свое строжайшее правило "не засвечиваться" и ринулись к джипу. Однако, как говорится, привычка - вторая натура. Они даже в такой ситуации сумели приблизиться к "объекту" скрытно, без устрашающих криков и пальбы в воздух. Потом, обнаружив, что Ячкин уже изготовился к стрельбе, через заднее стекло машины всадили ему пулю в голову, после чего быстро-быстро слиняли, будто их здесь никогда и не было.

Сотрудники, выбежавшие из райотдела на звук выстрела, обнаружили лишь одиноко стоящий джип с мертвым водителем внутри, все еще сжимающим в руках "Муху". Весть о том, что по родной конторе намеревались шмальнуть гранатой, быстро облетела все этажи и достигла наших ушей. Мы с Вязовым не смогли устоять перед любопытством и отправились смотреть на мертвого злоумышленника. Каково же было наше удивление, когда обнаружили, что это Ячкин собственной персоной.

Поскольку тот уже не мог никому ничего объяснить, пришлось самим домысливать причину, побудившую его приехать сюда с гранатометом. Наиболее вероятной версией представлялась такая:

Экспедитор по дурости доложился руководству "Ландыша", что вложил его обэповцам. Вероятно, начальство решило, будто такую промашку можно искупить только кровью. Или Ячкина, или нашей. А он уже счел, что лучше нашей, нежели своей. Логику покойного в выборе оружия понять несложно: залети граната в наш кабинет от него бы ничего не осталось, а значит, исчезли и записанные признательные показания экспедитора.

Мы доложили свои соображения начальнику КМ Гордееву, который в этот вечер был ответственным по райотделу. Вскоре позвонили коллеги из ОПУ, они сообщили, что, в нарушение своих инструкций, совершили героический поступок - предотвратили теракт, а так же дали адрес, где перед этим побывал Ячкин.

Весь наш райотдел гудел как растревоженный улей. Гордеев усиленно пытался придать возмущению милиционеров организованный характер. Вскоре он понял, что единственный способ предотвратить стихийную карательную акцию в отношении представителей фирмы "Ландыш" - это возглавить официальную операцию, имеющую ту же цель. Добровольцев отправиться вместе с ним было столь много, что пришлось отбирать самых достойных, словно дело касалось не рискованной работы, а праздничного вечера с фуршетом. В число избранных попали и мы с Вязовым, как самые осведомленные о деятельности "Ландыша".

На предприятие, куда ездил Ячкин, делегация сотрудников нашего райотдела отправилась на личных автомашинах. Лимит бензина дежурных железных коней подходил к концу, и их оставили для экстренных происшествий в районе. Несмотря на спонтанный характер операции, поначалу ей удалось придать признаки организованности. Все остановились в отдалении от предприятия, для светомаскировки погасили фары и выслали вперед разведку, наш райотдельский спецназ - группу "Гром". Ребята по периметру обошли забор, огораживающий интересующий нас объект, и доложили, что лучший способ проникнуть на его территорию - это фронтальная атака через ворота.

Гордеев призадумался, но тут к нему протиснулся Вязов и сказал:

- Валерий Константинович, давайте попробуем обойтись без шума и пыли. Я подъеду на машине к воротам и попрошу у сторожей воды для радиатора. Если они откроют ворота, мы их нейтрализуем и спокойно проедем внутрь.

- А что, мысль интересная. Машины у нас с частными номерами и без милицейской атрибутики. Может быть, твой фокус и пройдет, - кивнул начальник КМ.

Однако тут же нарисовался Зуев, который всегда лез на рожон, и заявил, что ехать должен он. Спору нет, по части силовых захватов Сереге равных не было, но идея принадлежала Виталию. В связи с чем они тут уже устроили спор. Гордеев принял соломоново решение, и отправил на дело их обоих. Правда, когда они уже садились в машину, он остановил их и приказал надеть бронежилеты. Ребята не стали отказываться, а кто-то уже протягивал им предусмотрительно прихваченные в дежурке броники и поролоновые жилетки под них. Вязов и Зуев после внесения корректив в одежду заметно прибавили в талии, но зато стали смахивать на отъевшихся братков.

Подъехав к предприятию, они вышли из машины и принялись барабанить в ворота, желая привлечь к себе внимание сторожа. Это им удалось. Какой-то хриплый голос предложил им убираться куда подальше подобру-поздорову.

- Ну, дай водички! В натуре, чо те жалко? Радиатор, понимаешь, протек. Мы его герметиком заделали, но без воды же не поедешь, мигом движок накроется, - принялись убеждать оперативники.

- А вы поссыте в свой радиатор, может, поможет,- с издевкой предложил им тот же голос.

Тут горячие уральские парни из нашего райотдела уже не выдержали. Сначала они обматерили сторожа. А потом и добрались до него. Вязов уперся руками в ворота, а Зуев вскарабкался ему на плечи, подтянулся и перемахнул на территорию. Чего уж там произошло неизвестно, только когда Серега запустил Виталия внутрь, сторож больше не язвил, а, сидя на сырой земле, хрипел и утирал кровь под носом.

Путь для основных сил был свободен, и Вязов помигал фонариком, сигнализируя об этом. На территорию предприятия милиционеры проникали, соблюдая меры предосторожности и светомаскировку. Первыми из темноты появились бойцы из группы "Гром" и веером разбежались по двору. Внутри предприятия располагалась большая площадка, на которой отдыхали от трудов несколько легковушек-иномарок и небольшое двухэтажное административное здание с примыкающим к нему кирпичным пристроем без окон-без дверей. Административное здание и стало главной целью нашего отряда. В нем горел свет, что указывало на продолжительный график работы сотрудников "Ландыша" и давало нам надежду на успешный их арест. Впрочем, быстро выяснилось, что в здание просто так не попасть. Массивная металлическая дверь и решетки на окнах превратили его в подобие крепости. Крепость можно взять путем штурма, подкопа, подкупа или хитростью, но Гордеев, который руководил операцией, избрал другой путь. Он остановил приготовившихся к штурму парней из "Грома", зашел в будку сторожа и по прямому телефону позвонил в административное здание.

Эх, красиво раньше умели вести переговоры о сдаче. Какие фразы произносили, исторические! "- Сдавайтесь, или наши стрелы затмят вам солнце! - Тогда мы будем сражаться в тени", "- 24 часа на размышление воля, первый мой выстрел - уже неволя, штурм - смерть. - Скорее Дунай остановится в течении и скорее небо упадет на землю, чем сдастся Измаил" и другие, не менее красивые. Увы, те романтические времена ушли в прошлое. Я присутствовал при телефонном разговоре Гордеева. Не знаю, с кем он вел переговоры, но то, что они представляли с собой мат-перемат, имел возможность убедиться. Наш начальник КМ явно не привык к подобным диалогам. Он побагровел от гнева, в сердцах бросил трубку на рычаг и рявкнул стоящим рядом сотрудникам:

- Ну, что встали?! Идите и выкурите к чертовой матери всех из этой шарашкиной конторы!

- Легко! - сказали ребята из группы "Гром" и отправились выполнять задание.

Не мудрствуя лукаво, они высадили пару стекол на первом этаже, после чего забросили внутрь здания дымовые шашки и гранаты со спецсредством "Черемуха". Угарная смесь из дыма и слезоточивого газа быстро распространилась по помещениям. Под воздействием такого коктейля даже лежащие при смерти устремляются на свежий воздух со скоростью ветра.

Спецназовцы с ухмылками встали возле дверей и приготовились укладывать штабелями тех, кто начнет выскакивать наружу. А мы заняли позицию чуть поодаль, чтобы понаблюдать, как они будут это делать.

Однако время шло, а из здания никто не появлялся. И тут события приобрели неожиданный оборот. На втором этаже звякнуло стекло. В освещенном проеме окна показалась голова короткостриженного парня. С криком: "Получите, падлы!" он высунул наружу ствол автомата и принялся строчить вниз. Пули защелкали об асфальт, с противным визгом начали рикошетить в разные стороны. Все милиционеры сыпанули в разные стороны и попрятались кто-куда. К счастью, стрелявший почти ослеп от дыма и слезоточивого газа, а потому палил практически не глядя. Он выпустил весь рожок автомата, но продолжал торчать в окне и ругаться. Это было его роковой ошибкой. Тут же в ответ с разных концов двора застучали автоматы "громовцев" и забухали отдельные пистолетные выстрелы. Я высунул голову из-за мусорного бака, за которым нашел укрытие, и увидел какой свинцовый ливень обрушился на стену здания. Камикадзе-автоматчика им смело в первые же секунды, но пули продолжали крушить стекла и дробить кирпичи, пока в пробоине одного из окон не появилось белое полотенце на палке.

- Прекратить стрельбу! - прогремел над двором зычный голос Гордеева.

Пальба, словно глохнущий двигатель, разразилась еще двумя тремя чихами и стихла. Металлическая дверь здания медленно начала открываться. Мы все нацелили свое оружие на вход и замерли. Появление людей, укрывшихся в здании, произошло весьма эффектно.

Дверь распахнулась, и взорам милиционеров предстал поразительное видение в виде молодой девушки в освещенной раме выхода. Лица ее не было видно, она закрыла его мокрым полотенцем, спасаясь от дыма и газа. Но на лицо никто и не смотрел. Взгляды всех милиционеров приковало тело, нагое и прекрасное, как у античной нимфы. Вот только за ее спиной маячил не Амур с луком, а мужик с пистолетом. Они вышли во двор, а в коридоре появилась еще одна женщина, правда, одетая. Зато ею уже прикрывались аж четверо мужчин, вооруженные автоматами АК и пистолетами-пулеметами на подобии "Узи". Я не помнил какие именно виды деятельности руководители фирмы "Ландыш" записали к себе в устав, но ведения боевых действий там точно не было. Однако вооружились они здорово, хотя нас этим не напугаешь. Хуже было другое.

Заложники - это очень серьезный сдерживающий фактор. А женщины явно были у мужчин в заложниках. По всем писаным и неписаным правилам мы не должны были стрелять в данной ситуации, чтобы не подвергать их жизнь опасности. Поэтому легко было предсказать сценарий дальнейших событий с переговорами и компромиссами. Но его неожиданно поломала обнаженная девушка, идущая впереди. Она наступила на битое стекло, вскрикнула и на одной ножке запрыгала в сторону. Шедший позади нее мужчина резко дернул рукой с пистолетом ей вслед. Может быть, он и не собирался стрелять, только этого никто и никогда не узнает точно. Неподалеку от меня из укрытия бахнул выстрел, и мужик кулем повалился на асфальт. Позже выяснилось, что кто-то из наших оказался отменным снайпером, и подстрелил злодея, как белку, - в глаз, чтобы шкурку не портить.

Этот выстрел вызвал цепную реакцию. Тут же началась громкая пальба со всех сторон.

На нашей стороне было не только численное преимущество и вера в правоту дела, но и удачное расположение. Мы рассредоточились, находились в укрытиях и в темноте. А вот боевики из "Ландыша" оказались на открытом месте и на них падали отблески света из здания. Впрочем, они не растерялись и предприняли попытку организованного отхода. Двое из них потащили одетую женщину обратно в здание, а двое других прикрывали их отход, поливая длинными очередями из АК пространство вокруг. Пули носились по двору, словно разъяренный осиный рой. Но едва у парней иссякли рожки, как сразу закончились их дни на этом свете. Оба они, обливаясь кровью, рухнули вниз и затихли. Зато двум их товарищам удалось таки прорваться в здание и закрыть за собой металлическую дверь. Мы боялись зацепить оставшуюся в их руках женщину, поэтому не смогли помешать.

Итак, первый раунд закончился в нашу пользу. Противник лишился четырех человек, одной заложницы и вынужден был уйти в глухую защиту. Однако до полной победы было еще далеко. В руках бандитов осталась женщина, которую тоже нужно было спасти. По идее в данной ситуации следовало остановиться, поставить в известность высокое руководство и ждать прибытия спецподразделений, обученным проведению операций по вызволению заложников. Но никто из наших даже мысли не допускал, чтобы переложить ликвидацию бандитов на чужие плечи. Покушение на родной райотдел и оказанное вооруженное сопротивление сделали завершение разборки с бандитами делом чести. Если мужики, укрывшиеся в здании, рассчитывали посредством заложницы диктовать нам условия, то они ошиблись. Нашим ребятам было уже плевать на собственную безопасность и нарушение инструкций, их общее настроение можно образно передать поговоркой выпивох: "Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!".

Пока шла подготовка к штурму ангара, мы с Вязовым оказали первую помощь спасенной девушке - перевязали ей ногу носовыми платками и дали старый милицейский плащ, чтобы прикрыла наготу. От всего пережитого у нее началась истерика. И сразу стало понятно, что первое впечатление действительно обманчиво. Теперь девушка совсем не напоминала нимфу, а скорее была похожа на фурию, злобно костерившую все и всех. Даже нас, которые, казалось бы, не сделали ей ничего плохого.

Впрочем, нам уже стало не до нее. Ребята начали штурм. И начали весьма эффектно. По команде Гусева вдруг разом заработали движки около десятка автомашин. В том числе и тех, которые принадлежали "Ландышу" и находились во дворе. Их безжалостно вскрыли и, раскурочив замки зажигания, завели. Автомашины выстроились в линию напротив здания и врубили дальний свет. Потом тросами выдернули несколько решеток с окон на первом этаже. Первыми внутрь здания устремились бойцы из "Грома", а за ними полезли и все остальные. В помещениях не выветрились до конца "Черемуха" и дым, поэтому глаза пощипывало, но то были мелочи в сравнении с ожиданием выстрела из-за каждого угла. Зачистка здания проводилась не спеша с, соблюдением максимальных мер безопасности. Прежде чем войти в комнату, ее расстреливали, потом включали свет и осматривали. Так постепенно переходили из одного помещения в другое, в одном из которых обнаружили труп бесшабашного автоматчика, открывшего по нам огонь со второго этажа. Мы проверили все административное здание, осмотрели подвал с сауной, где нашли следы недавнего застолья и одежду спасенной нами заложницы. Однако противника нигде не было. Кто-то обнаружил закрытую дверь, ведущую в пристрой. Во всей вероятности, бандиты укрылись в нем.

Гордеев собрал нас и коротко изложил свой план действий, главная идея которого заключалась в подавлении противника огнем. Нас было больше, и это преимущество следовало использовать. Высадить обычную деревянную дверь в пристрой для нас особого труда не составило. За ней оказался небольшой коридорчик, заканчивающийся еще одной деревянной дверью. Кто-то дал по ней очередь, и она тут же открылась, демонстрируя за собой черное чрево какого-то помещения.

- Давай, ребята, они наверняка здесь. Огонь! - махнул рукой Гордеев и отступил в сторону.

И мы дали. Из всех стволов. Правда, стреляли намеренно поверху, чтобы не задеть заложницу. В темноте что-то лязгало, звенело, пули со свистом врезались в стены, рикошетили во все стороны.

Начальник КМ снова дал отмашку, останавливая стрельбу, а потом громко крикнул:

- Сдавайтесь! Вылезайте по одному с поднятыми руками, а не то здесь вас и похороним!

Неожиданно в пристрое вспыхнул свет, и уцелевшие неоновые лампы осветили большое производственное помещение. Оказалось, что здесь располагается подпольный водочный цех. Наша огневая обработка нанесла ему приличный ущерб. Всюду на полу валялись осколки бутылок, струйками из пробоин в пластиковых бочках тек спирт, а лужи прозрачной жидкости на полу быстро увеличивались в размерах, распространяя вокруг столь привычный нам сивушный дух.

Из-за штабелей ящиков с готовой продукцией раздался голос:

- Эй, менты, погодьте шмалять. Давай поговорим.

- Ну, говори, - разрешил Гордеев.

Неожиданно один из штабелей ящиков с водкой отъехал в сторону. Оказалось, что он стоит на тележке. А за ним нашему взору предстала та самая вторая женщина, привязанная к станку для укупорки пробок. Рядом с ней стоял мужчина. Он был без оружия, но в одной руке держал зажигалку, а во второй бутылку, из которой демонстративно поливал одежду пленницы.

- Один выстрел, и я ее заживо поджарю! - предупредил он.

- Ладно. Никто пока не стреляет. Говори, чего хочешь? - крикнул Гордеев.

- Для начала хочу выйти отсюда целым и невредимым. Или вы меня выпустите, или я здесь такой костер устрою, что мало не покажется.

- Устраивай, - пожал плечами начальник КМ. - Только тогда вам уж точно крышка. А так еще имеете шанс отделаться тюремным сроком. Даю минуту на размышления, если не сдадитесь, я вас сам подожгу!

Такого ответа начальника КМ его оппонент не ожидал, и явно растерялся. Но неожиданно ему на помощь пришла заложница. Она начала кричать:

- Спасите меня! Помогите, пожалуйста. Я не хочу умирать.

До того она рассматривалась лишь как пешка в жестокой мужской игре, а теперь вдруг голосом дала понять, что является живым человеком, которого намереваются не снять с доски, а лишить жизни. Гордеев заскрежетал зубами. Жалостливый голос женщины проникал ему в душу и разрушал решительный настрой на уничтожение бандитов любой ценой. Но тут к нему тоже пришла помощь. В лице Вязова. Тот протиснулся к начальнику КМ и попросил:

- Валерий Константинович, можно я с жуликами поговорю? Кажется, я одного из них знаю.

Гордеев покачал головой и заметил:

- Хорошие у тебя знакомые, Виталий. Ладно, поговори. Может быть, сумеешь убедить их сдаться.

Вязов выступил вперед и крикнул:

- Эй, Валера! Узнаешь меня?

Мужчина с зажигалкой в руках вгляделся в его сторону, потом усмехнулся и ответил:

- Тебя, Виталий, я узнаю всегда. У меня на твой счет большой должок накопился.

- Тогда дам тебе шанс поквитаться. Отпусти женщину, а я займу ее место. Полагаю, что меня тебе будет убить гораздо приятнее.

- Искушаешь, змей. А где гарантия, что ты опять какой-нибудь фокус не припасешь, вроде стреляющей ручки?

Я с первых слов Вязова догадался, что он разговаривает со своим бывшим компаньоном и похитителем, а теперь, после упоминания ручки, окончательно убедился в этом. Между тем, Виталий заверил Валерия, что никаких фокусов демонстрировать не собирается и даже пообещал принести для себя наручники в случае обмена. Тот немного помялся, но, видимо имел действительно большой зуб на моего напарника, поэтому согласился на предложение.

Риск - привычный атрибут милицейской работы, и большинству сотрудников приходится в той или иной степени ему подвергаться за время службы. А вот благородное самопожертвование - удел избранных. Далеко не каждый согласится добровольно подставить свою грудь под пулю вместо чужой. Однако я всегда подозревал, что инстинкт самосохранения у Вязова развит слабовато. Едва получив согласие на обмен, он без колебаний сунул мне в руки свой пистолет и шагнул в цех.

Правда, там переговоры об освобождении женщины продолжились. Валера опасался подвоха, но, в конце концов, все же отвязал и отпустил женщину. Обредшая свободу дама бросилась к выходу, а Виталий занял ее место в плену. Он самолично отдал Валерию наручники и протянул руки, чтобы тот их застегнул. Однако даже скованный Вязов представлялся бандитам опасным. Во всяком случае, бывший компаньон просунул ему меж рук крюк тельфера и вздернул его на железной цепи, вроде как на дыбе. У нас просто пальцы чесались о спусковые крючки при виде такого издевательства над товарищем, однако приходилось сдерживать эмоции, чтобы не навредить ему еще больше. Теперь, судя по всему, предстояли долгие и нудные переговоры. Вот только сам Вязов не желал терпеть и ждать. То, что они предпринял, стало полнейшей неожиданностью и для нас, и для бандитов.

Валера, убедившись, что Виталий безвольно висит на крюке тельфера, отвернулся. А пленник вдруг резко взмахнул ногами и заехал ему в спину, отчего тот отлетел на несколько метров вперед и свалился в водно-спиртовую лужу. А Виталий расцепил руки и спрыгнул с крюка. Никакого трюка в духе Гудини в его освобождении от наручников не было. Просто к нам в райотдел поставили партию бракованных этих самых наручников, у которых цепочка держалась на честном слове и только для виду. Наверное, Вязов, только памятуя о качестве браслетов, предлагал добровольно их надеть на себя.

Приземлившись на пол, Виталий резко толкнул тележку со стоящими на ней ящиками водки, и они со звоном повалились на другой штабель, за которым, вероятно, прятался невидимый нами, но обнаруженный Вязовым, второй бандит.

Тут уже пришла и наша пора появиться на сцену. "Громовский" авангард ринулся в цех, поливая из автоматов по ящикам с водкой. Грохот и звон стоял неописуемый. Еще немного и нам удалось бы обезвредить бандитов, но те очень сильно не желали сдаваться. По крайней мере, один из них - Валера. Все еще лежа на бетонном полу, он чиркнул зажигалкой. "Zipo" в его руках сработала моментально. А разлитая по полу водно-спиртовая смесь тут же занялась огнем. Синеватые язычки пламени быстро устремились в разные стороны. Картина получилась на заглядение. Лучшей иллюстрации для выражения "гори все синим пламенем" трудно даже представить. Вот только Вязову было не до эстетских созерцаний. Выпрыгнув из огненного круга, он бросился нам навстречу и заорал:

- Назад! Сейчас рванет!

Мы остановились. Потом, после короткого замешательства ломанулись обратно. Взрыв действительно не заставил себя ждать. Мы едва успели выскочить из цеха, как сначала послышался протяжный звук "У-у-у-у", затем по коридору пронеслась горячая волна спрессованного воздуха, которая подхватила меня и отшвырнула назад. Только после этого послышался оглушительный грохот. Едва он затих, я крикнул:

- Виталий, ты где?!

Но не услышал сам себя - уши заложило. Однако вопрос мне повторять не пришлось. Кто-то сбоку тронул меня за плечо. Я повернул голову и увидел смеющиеся глаза Виталия и его беззвучно открывающийся рот.

Э П И Л О Г

Наше с Вязовым состояние было оценено медиками, как легкая контузия. К счастью, никто из наших ребят, принимавших участие в операции, тоже серьезно не пострадал, хотя взрывом бутлегерский цех разнесло основательно. Пожар в нем продолжался еще несколько часов, поэтому обнаруженные трупы бандитов превратились в настоящие головешки.

А спасенные нами женщины оказались проститутками по вызову. Они рассказали, что ранее уже бывали, на предприятии, где размещалась фирма "Ландыш", и прежние визиты заканчивались благополучно, с физическим и материальным удовлетворением сторон. Поэтому мы могли лишь предполагать, что же побудило сотрудников "Ландыша" совершенно непредсказуемо взять путан в заложницы и оказать нам ожесточенное вооруженное сопротивление. По мнению Вязова агрессивный настрой создал им Валера, зачем-то вернувшийся к нам в город. Последнее время он находился в бегах, возможно, на этой почве у него начала развиваться "шиза" с обостренной манией преследования. Виталий считал, что именно Валера отправил Ячкина с гранатометом к нашему райотделу с целью ликвидации ненавистного ему опера по фамилии Вязов. Определенные резоны в этой версии имелись, и косвенно она подтверждалась показаниями недавних заложниц.

Когда мы нагрянули на предприятие, дамы отдыхали с господами из "Лотоса" в сауне. Со слов женщин, именно Валера больше всех кричал, что ментов надо мочить, мол, хороший мент - это мертвый мент и тому подобное. Потом он начал искать измену и решил, что ментов на него навели путаны, после чего распорядился взять их в заложницы. А одной из них, той, которая начала возмущаться и качать права, не позволил одеться.

После освобождения женщины клятвенно заверили наших ребят, что теперь будут любить милицию всей душой и выцарапают глаза любому, кто станет ее хаять. Уже одно это просветление двух заблудших путанских душ делало нашу работу не напрасной.

В суете и текучке будней события той памятной ночи со стрельбой и взрывом бутлегерского цеха вскоре отошли на второй план. Дни шли за днями, и как-то незаметно подкрался миллениум.

Новый 2000-й год мы с Вязовым справляли вместе. Можно сказать, семьями. Пока моя жена и Жанна колдовали в большой комнате над праздничным столом, я и Виталий разминались коньячком и курили, купленные по случаю праздника, легкие сигары, как в кино, макая их кончик в бокал. В душе царили спокойствие и умиротворение.

- Эх, хорошо сидим, - отметил Вязов. - Вот ради таких минут и стоит жить.

- Жить, в принципе, стоит, - развил тему я.

- А еще очень важно, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, - добавил Виталий.

- Ну, положим, цель и смысл жизни у каждого свои. Вот Профессор считает день прожитым зря, если не удастся выпить. Для бутлегеров цель загнать побольше "паленой" водки, а смысл нашей жизни, по аналогии, получается в том, чтобы поймать и посадить побольше бутлегеров. Только я не считаю, что это то, ради чего стоит жить. Мелковато как-то.

- А ты посмотри на данный вопрос под другим углом зрения. В государственном масштабе. Мы с тобой стоим на страже экономики России. И в тех 5 тысячах подпольных цехах, ликвидированных милицией в уходящем году, есть и доля нашего труда.

- Эх, еще бы знать, сколько цехов нам еще нужно накрыть, чтобы легальный сектор алкогольной продукции составил все сто процентов, а не 60, как сейчас. Возникает ощущение, что с гидрой какой-то боремся. Чем больше бутлегеров сажаем, тем больше их появляется. И от этого смысл нашей жизни и работы становится совсем малопонятным.

- А знаешь, Игорь, я считаю, что не зря вернулся в милицию. Как бы нас не критиковали и хаяли, а все же мы делаем очень важное и нужное дело....

Развить свою мысль Вязов не успел. На кухню вошли наши любимые женщины и позвали к праздничному столу.

Этот новый, 2000-й год мы и вся наша страна встречали, как обычно, с надеждой на лучшее.