Быт русского народа. Часть 5. Простонародные обряды

VIII ЯРИЛО

Остатки языческих празднеств так затемнены местными изменениями, что трудно добраться до их начала — к числу таковых принадлежит Ярило. В какое время он появился у нас? Какие оказывались ему почести? На это нельзя отвечать положительно. Известно только, что он сопровождался буйными веселостями в Костромской, Тверской, Нижегородской, Рязанской, Тамбовской и Воронежской губ., быть может, и во многих других местах. Во Всесвятское заговенье или во Всесвятское воскресенье его увеселение составляли кулачные забавы, игры и ярмарочные сходбища.

Слово Ярило созвучно по окончанию со многими иноземными словами: с санскритским ари, греческим арис, означающими враждебность. В песне «О полку Игоря» встречается название яр тур. Между иллирийскими и венедскими божествами находятся яр и Яровид. Тур у греков, скандинавов, финнов и славян был идеалом крепости и ярости. Если Ярило или Ерило производить от собственного его слова, то он выражает ярого, буйного. Некоторые думают, что Ярило — греческий Эрос, бог любви и страсти. Ярило, выражающий время ярости животных известен был у словаков, чехов и поляков под именем яр, который означает также зеленый и ранние посевы хлебов: яровой и ярина и соответствует животворной весне. Когда все растущее приходит в яр, т. е. покроется зеленью, тогда животные ярятся. Посему неудивительно, что Ярило праздновался в иных местах как животворная сила природы в Славонии, Богемии и Польше, а в других как предмет неукротимой страсти. Из всего этого заключить можно, что он соединял в себе свойства плодотворной силы. Откуда же он перешел в Россию и в какое время? Это вовсе неизвестно. Некоторые думают, что Ярило есть идол Ярун. Но из всех указаний на славянские божества мы не находим в их числе Яруна.[35]

Одно только местное чествование могло считать его своим божеством, и это подтверждается тем, что доселе в Костроме Всесвятское заговенье и гулянье называют яри-ловым. Из местных воспоминаний о нем удерживались там некоторые суеверные и языческие забавы, совершавшиеся в честь Ярилы. В Костроме отправляли еще погребение в честь Ярилы на Всесвятское заговенье. Там старик, одетый в изорванное платье, нес во гробе куклу Ярилы, которая изображала мужчину со всеми естественными его частями. Пьяные женщины провожали ее с рыданиями и потом зарывали в землю.

Я видел в Малороссии обряд, еще в юношеские мои годы, который обращал на себя особое внимание. После Всесвятского заговенья сходились пополудни женщины и казаки, чтобы погулять у шинка. Там они пели и плясали до вечерней поры, потом по захождении солнца выносили на улицу мужское соломенное чучело со всеми его естественными частями и клали во гроб. Развеселившиеся от спиртуозных паров женщины подходили к нему и рыдали: «Помер он! Помер!» Мужчины сходились на этот вопль, поднимали чучело, трясли и произносили: «Эге, баба не бреше! Бона знае, що ий солодче меду». Женщины продолжали вопить: «Який же вин був хороший, да який услужливый». Смотрели на него любострастно и говорили: «Не встане вин билыие! О, як же нам расставатися с тобою! И що за жизнь, коли нема тебе. Приподнимись хоть на часочек! Но вин не встае и не встане». После продолжительных и многообразных поговорок уносили чучело и хоронили. Погребение заключалось закускою и попойкою.

В Галиче и Кинешме (Костромской губ.) молодые девушки и парни забавлялись некогда над упоенным стариком, представлявшим Ярилу, и в то время хороводные игры сопровождали их забавы; но каждая девушка не прежде вступала в хороводный круг, пока не отвесила поясного поклона старику Яриле. В Рязанской и Тамбовской губ. празднество Ярилы приходилось тоже в день всех святых или на другой день Петрова дня, во Владимире на Клязьме — в Троицын день, в Нижегородской губ. — июня 24, в день ярмарки".[36] В Твери оно начиналось в первое воскресенье после Петрова дня в Тресвятском саду на речке Лазуре. Молодые женщины, девушки и парни собирались сюда плясать бланжу под балалайку или торбан. Бланжа — особый танец, похожий на кадриль, и тут было раздолье влюбленным. Матери охотно отпускали своих дочерей на ярилино гулянье, как они говорили, поневеститься". Женихи высматривали невест, а невесты женихов, но, однако, происходили дурные последствия от поневестивания. Во время ярилиного разгула дозволялись обнимания, целования, совершавшиеся под ветвистыми деревьями, которые прикрывали таинственные ощущения. Против этого сильно восставали архиепископы Мефодий и Амвросий, и только их ревностию прекращены ярилины веселости. В Воронеже существовало долгое время народное игрище — Ярило (до 1763 г.). Оно совершалось перед заговеньем Петрова поста.

Там накануне ярилина игрища готовились закуски и праздничные одежды, и потом, с рассветом, двигались толпы за город на большую площадь, расположенную вне московской заставы. Молодые девушки наряжались одна другой лучше: красные чоботы (сапоги), разноцветная запаска с широкими рукавами, белая рубашка и пук разноцветных лент, вплетенных в косу, возвещали годовое и торжественное празднество. Молодцы также не упускали случая, чтобы выказать свои щегольские одежды. Пожилые и старые равно принимали участие в предстоявшем веселии. Торговцы заблаговременно разбивали на выгоне палатки и раскладывали на столах лакомства, игрушки и мелочные товары. Это веселие составляло смесь ярмарочного с шумным праздничным гуляньем. Песни, пляска и музыка сопровождали общее разгулье. Среди этих забав наряжали одного мужчину в пестрое платье, убирая его цветами и навешивая на него ленты и бубенчики; на голову его накладывали высокий бумажный, с петушиным султаном, колпак, который раскрашивался фантастическими изображениями; лицо его чернили или наводили румянами, в руки давали побрякушки и колотушку. Дети с барабанным боем возвещали Ярилово шествие. Толпа гулявших стекалась к этому зрелищу. Он преважно расхаживал на площади и плясал; к нему присоединялись другие плясуны, которые угощали его пряниками, маковиками, пирогами, одним словом, всем тем, что приносили для своего разгула. Когда все увлекалось веселием, тогда составляли произвольные игры; от них переходили к молодеческим[37] — к кулачным боям, которые весьма часто оканчивались смертоубийством. Епископ Тихон, называя эти забавы бесовскими, говорил, что был некогда древний истукан Ярило, что праздник в его еще время назывался игрищем, которое велось издавна, и что люди ожидали этого празднества, как годового торжества. Оно начиналось в середу или в пятницу по сошествии св. Духа и оканчивалось в первый понедельник. Тихон, епископ воронежский, искоренил этот обычай.

Во многих местах России совершаются поныне в день Всесвятского заговенья некоторые суеверные обряды и увеселения, и это подало многим повод думать, что эти игры, вероятно, суть остатки Ярилова игрища, называвшегося бесовским. В «Стоглаве» суеверные игры названы бесовскими потехами, но из них нельзя заключить, чтобы они относились к Яриле. Церковь называла все то бесовским, беззаконным, скаредным, что было противно христианским постановлениям и чистоте нравственной.[38]