Царский отбор

Глава 4. Невеста-беглянка

– Таиса! Таиса, очнись!

Меня кто-то звал.

Постойте-ка. Не меня. Имя, вроде, не мое. Хотя похоже на мое.

– Таиса, очнись! Мы должны бежать!

Бежать? Мы?

Я заставила себя разомкнуть веки – тяжелые, как булыжники, слипающиеся, как нуга.

Сквозь узкие щелки век в меня ласково заглянуло голубое небо, залитое солнечным светом. Летнее небо.

Летнее? Я сплю? В разгар зимы часто снится лето – это потому что очень устаешь от холода, от засыпанного снегом, словно плотным занавесом, окружающего мира, и хочется солнца, яркого летнего солнца и простора.

– Таиса! Очнись, Таиса! За нами погоня!

Погоня? Какая погоня?

Мои глаза широко распахнулись.

Стоп! Замерзшая кошка! Белый мех! Машина! Ох, меня же сейчас!..

Вскинувшись всем телом, я заозиралась вокруг и обомлела.

Предо мной взмывал ввысь городок на холме: одноэтажные и двухэтажные домишки из красного кирпича, трубы, из которых валил дым, большой то ли замок, то ли просто особняк на вершине холма с высокими арочными окнами в ряд и несколькими островерхими башнями.

Слева по уступам холма сбегала водопадом речка, огибала холм и убегала в долину. Через речку был перекинут каменный мост…

– Я вообще где?

Вопрос вырвался машинально, ответа я не ждала, но мне таки ответили:

– Таиса, приди в себя! Мы все еще в Рагуде! Только спустились в долину, ты споткнулась о камень на тропе, упала и потеряла сознание! А за нами погоня – няньки твои и слуги батюшки твоего вот-вот догонят, и тогда несдобровать – разлучат нас навеки!

Я повернула голову на голос. Рядом со мной, опустившись на одно колено, стоял паренек – совсем зеленый юнец лет семнадцати.

– Разлучат? – машинально спросила я его.

– Разлучат! – пылко воскликнул юноша. – А у нас любовь до гроба, Таиса! Неужто ты запамятовала, когда упала и чувств лишилась? Любим мы с тобой друг друга. Сбежать от батюшки твоего вместе решили. Вспомнила?

Я внимательно оглядела юнца. Лицо слащавое, как из патоки слепленное: губы полные, как пельмени, глаза кукольные, ресницы по-девчачьи длинные.

«Ох, чего ж в него так сахару переложено?» – передернуло меня.

Слащавые мужчины точно никогда не были в моем вкусе, а тут еще и пацан совсем зеленый. Какая любовь до гроба? На кой черт мне с ним куда-то бежать? И если уж на то пошло… Он вообще кто такой?

– А ты кто?

Юнец драматично округлил глаза, лицо его приняло выражение совершенно несчастное, как будто своим вопросом я потрясла его до глубины души.

– Радей я! – воскликнул юнец с трагизмом в голосе, будто своим вопросом я предала и нашу с ним любовь до гроба, и его самого. – Возлюбленный твой Радей!

Потом он вдруг нахмурился, с досадой скривился и пробормотал в сторонку:

– Неужто и впрямь память отшибло, когда упала? Что ж делать-то? Уж и договорено все. И к венчальному обряду готово… Ах, неужто пропало все?!

Пропало? О чем это он?

– Таиса! – снова бросился он ко мне, явно собираясь сказать что-то важное, но продолжить ему не дали.

– Вон они!

– Держи беглецов!

– Радей, подлец, отпусти барышню!

– Руки повыдираем!

Мы обернулись на крики вместе с юнцом. С холма по тропе бежали какие-то люди. Одеты странно: женщины в длинных платьях, мужчины в полукафтанах – и у тех, и у других одежда была расшита цветной вышивкой.

Пока они приближались и что-то кричали гневно, а Радей, схватив меня за руку и подняв на ноги, пытался тащить за собой, я соображала.

Древний городок на холме, люди, одетые в какие-то старинные одежды, непонятные имена и наименования… Где это я оказалась?

Точно помнила, как бросилась спасать кошку, застывшую посреди дороги, как несся на меня джип, ослепляя фарами, как в голове прозвучал голос:

«Хочешь начать жизнь с начала?»

Что это был за голос, и куда это меня занесло, а?

– Быстрее, Таиса! – тем временем продолжал тащить меня за собой юнец, что очень мешало мне думать, и я от раздражения дернулась, вырываясь.

– Таиса!? – ошеломленно глянул на меня. – Ты что?!

– Притормози-ка, – сказала я ему решительно. – Никуда я не побегу, пока не разберусь, что происходит.

– Кинья Таиса! Кинья Таиса, остановитесь! Именем батюшки вашего заклинаю!

Кричала женщина, которая бежала в центре группы. Одного взгляда на нее мне хватило, чтобы проникнуться сочувствием: немолодая, с лишним весом и одышкой – хватается за сердце, закатывает глаза на бегу, но бежит, как будто в последний раз – вот это сила воли, а. Да еще и кричит, срывая голос на бегу. Я даже восхитилась.

Остановиться, судя по всему, просили меня. И заклинали именем батюшки – кстати, как зовут-то батюшку? – тоже меня. Таиса – это, вроде как… я. Ну, раз уж этот юнец с девчачьими ресничками меня так называл.

Я решила остановиться. Очень хотелось понять, где это я очутилась и что вообще происходит, а от юнца с ресничками пока толку не было.

И вот вся компания догоняющих стоит напротив меня. Бородатые мужчины в полукафтанах тычут копьями в Радея и сверкают гневно на него же глазами. Радей вцепился в мою руку, хотя губы-пельмешки дрожат и ресницы девчачьи тоже трепещут – явно от страха. Дородная дама в возрасте стоит, прижав ладонь к груди, и тяжко дышит – в себя приходит после бега.

Видимо, наконец пришла в себя, потому что зыркнула яростно на юнца и заявила:

– Ах, ты ж негодник, барышню нашу решил одурачить, подлая твоя душа?

Тут она повернулась ко мне и не менее гневно упрекнула:

– Что ж вы это, кинья Таиса, совсем от личика его смазливенького ум последний растеряли? Аль не понимаете, что прохиндей этот обвенчаться с вами хочет, токмо чтобы обещанное батюшкой вашим приданое заграбастать?! Отец-то Радея, подлеца этого, весь в долгах, как в шелках, вот вашим приданым и задумали с долгами расплатиться! А вы, простите старую няньку за прямоту, как гусыня глупая, на глазки его красивые повелись! Не такой я вас дурочкой растила, милая моя!

Высказавшись, она выдохнула, потом снова схватилась за сердце и задышала еще тяжелее.

Я посмотрела на юнца с ресничками. Тот, перехватив мой взгляд, дернул ртом в нервной улыбке и вдруг икнул.

Мда.

– Ох, – снова заговорила, тяжело дыша, женщина, назвавшая себя моей нянькой, – кинья Таиса, что ж вы творите? Батюшка вас в невесты самому Царю Северного Моря сосватал. Вот, кто жених, вас достойный, а не этот…

Она снова сверкнула глазами в сторону Радея.

Я помолчала, собирая воедино все услышанное, потом попросила:

– Зеркало есть у кого?

– А?

Дородная дама глянула на меня, удивленно округлив глаза и явно не понимая, чего я от нее хочу.

– Зеркало, – повторила я. – Глянуть на себя хочу. Надо мне.

И добавила, как будто это должно было все объяснить:

– Упала я тут.

Удивительно, но это помогло.

– А, зеркало! – понимающе воскликнула дама. – Сейчас-сейчас!

И вытащила откуда-то из широких юбок маленькое ручное зеркальце в серебряной оправе. Прям как фокусник кролика из шляпы, подумала я, принимая зеркальце из ее рук. Поднесла к лицу…

«Да чтоб я так жила!» – невольно вспыхнуло в мыслях, стоило только увидеть собственное отражение.

В лучшие свои годы я не выглядела так, как юное создание, глядящее на меня из зеркала.

Красота-то какая, а! Идеальный овал лица, красивый рот, носик ровненький, аккуратный, глаза – зелень папоротниковых долин. А косой разрез глаз – изящества невыразимого!

«Хочешь начать жизнь сначала?» – снова прозвучал в голове голос.

Вот, значит, как? Тело молодое, лицо красивое, жизнь… Я огляделась вокруг. Другая жизнь совсем, что уж тут думать.

Кем же было то существо, спасать которое я бросилась на дорогу, едва под машину не попав? Кошка? Да уж нет, не кошка. Не обычная кошка, по крайней мере. Что-то другое. Но чего гадать, я вряд ли узнаю. Только, помнится, обещала она отплатить мне за то, что спасать ее бросилась. Добром отплатить. И вопрос задавала один единственный: хочу ли я начать жизнь заново. И кажется, в тот момент я ответила «да».

Выходит… Я снова посмотрела кругом… Это и есть моя попытка начать все заново?

Но в таком случае…

Я посмотрела на слащавого юнца и вырвала руку из его цепких пальцев. Нет уж. Если мне дали вторую попытку, то тратить ее на этого мальчишку я не стану.

Решительно повернувшись к даме, назвавшейся моей нянькой, я спросила:

– Сколько лет царю? Ну… тому, который Северного Моря Царь.

– Таиса! – возмутился рядом до глубины души Радей. – Ты что, за старика замуж пойдешь! Ему, говорят, уже тридцать!

Я моргнула. Тридцать? Старик? И глянув на Радея, неодобрительно поморщилась.

«Ах, ты ж мелкий поганец, мне вообще сорок с небольшим, это ты меня сейчас старухой назвал?!»

Юнец с ресничками вызывал во мне все большую неприязнь.

Тридцать, значит, царю? Что он понимает, этот паренек с девчачьими ресничками? Да тридцать для мужчины лучший возраст. К тому же, речь шла о царе.

У меня уже был муж, за которого я платила долги, из-за которого я смирилась с бездетностью… больше я такой ошибки не повторю.

Если уж и пытаться заново, то… На меньшее, чем царь, в этот раз я не согласна.

Так тому и быть.

– Везите меня к вашему царю, – заявила в голос. – Буду его невестой.