Царь, царевич, король, королевич…

Глава первая, в которой я дважды падаю в обморок, Шерлок Холмс что-то понимает, и начинаются самые фантастические поиски в истории человечества (Рассказ продолжает доктор Ватсон)

– Ватсон, милый, очнитесь… – тормошил меня Холмс. Я открыл глаза и спросил:

– Мы победили?

– Ну что вы как маленький – победили, проиграли, – недовольно ответил Холмс. – Ничья.

Ничья заключалась в том, что полицейские со стенаниями потирали ушибы и шишки, Лестрейд сидел в кресле и улыбающийся Мак-Смоллет прикладывал к его лбу холодный компресс. Иванду вновь точил кинжал. У Кубату и Холмса под глазами появились симметричные синяки.

– Вы неплохо знаете джиу-джитсу, – сообщил Холмс Кубату, приведя меня в чувство.

– Работа такая, – скромно ответил лжегенерал.

– Все равно я вас арестую, – со слезами в голосе простонал Лестрейд. – Все равно! Возьму подмогу и арестую… Ой, моя голова…

– Голова – кость, что с ней сделается, – утешительно сказал ему Мак-Смоллет. – Вот я сколько раз головой бился – никаких изменений в самочувствии не наблюдалось!

– Выслушайте меня, джентльмены, – вновь предложил Кубату. – А потом… потом делайте так, как подскажет вам совесть.

– Говорите, – предложил Холмс.

– Начнем с того, что я солгал. Но лишь потому, что правда чудовищнее и удивительнее лжи. Дело в том, что мы трое родились в две тысячи пятисотом году от Рождества Христова. Ну, приблизительно.

– Хе-хе, – сказал Лестрейд. А я подумал, что страх перед арестом замечательно стимулирует человеческую фантазию.

– Выслушайте меня, а потом делайте выводы, – поморщившись, предложил Кубату. И вот что он рассказал…

По словам генерала-шпиона, через шестьсот лет вся наша Земля объединилась в единое государство. Кубату был генералом всепланетной армии, которая защищала Землю от злых венерианцев. Мак-Смоллет и Иванду являлись его подчиненными. Но и в двадцать пятом веке встречались злодеи! Один из них, гениальный, но преступный ум, похитил двух ребятишек и спрятал их самым тщательным образом, причем, как подозревал Кубату, – в прошлом. Веке так в двадцатом или в двадцать втором… Не в силах найти детей сами, Кубату и его друзья решили обратиться к лучшему сыщику всех времен и народов – Шерлоку Холмсу. С помощью чудесной машины, позволяющей передвигаться во времени, они прибыли в Лондон начала двадцатого века. Но поскольку боялись, что Холмс им не поверит, придумали затейливую историю об индийском маге и археологе с двумя детьми…

Мое писательское самолюбие было несколько задето фантазией Кубату. Я, конечно, отдавал должное новомодным сочинениям вроде недавно вышедшей «Машины времени» молодого писателя Герберта Уэллса. Но построить на этой забавной гипотезе такую чудовищную ложь… Иронически улыбнувшись, я покачал головой. Лестрейд стонущим голосом хихикнул и жестом попросил Мак-Смоллета сменить ему повязку. Лишь Холмс сохранял серьезный вид. О, мой гениальный друг умел притворяться!

– И чем же вы можете доказать столь удивительную историю? – поинтересовался он. – Не сомневаюсь, что, если вы убедите нас в своей искренности, добрейший инспектор Лестрейд отпустит вас в двадцать пятый век… ну и меня с Ватсоном туда же, помогать вашим розыскам.

– В двадцать пятый век? Отпущу, отпущу, – просипел Лестрейд. – Докажите только… шпионы!

– Докажем, – не выказывая растерянности, заявил Кубату. – Сейчас, только штаны натяну…

Через минуту троица была уже одета. Лестрейд зорко поглядывал на нее, побитые полицейские насторожились, да и мне закралась в голову мысль: может, вся ложь имела единственной целью расслабить нас?

– Итак, – профессорским голосом сказал Кубату, – наша машина времени осталась в двадцать пятом веке. Чтобы вернуться туда, мы все должны зайти в этот шкаф…

– Куда-куда? – заволновался Лестрейд. Подскочил к огромному платяному шкафу, открыл дверки. Шкаф оказался совершенно пуст, лишь на полке лежала пара грязных носков, которые Мак-Смоллет поспешил стыдливо спрятать в карман юбки. Лестрейд на всякий случай заглянул под шкаф, подвигал его, убеждаясь, что никакого потайного хода нет, и картинно взмахнул рукой:

– Прошу!

Кубату держался великолепно. Ни единым жестом он не дал понять, что его игра проиграна. Галантно уступил Холмсу право первым войти в шкаф, потом предложил мне последовать примеру друга.

Я решил продолжать игру до конца и зашел в шкаф. Следом втиснулись Кубату, Мак-Смоллет и Иванду. Честно говоря, в шкафу, хоть тот и отличался большими размерами, стало тесновато. Кубату торжественно прикрыл дверцу, и наступила тишина.

– Что теперь? – спросил Холмс. – Вам надо дернуть за рычаг или произнести заклинание?

– Зачем же? – гордо спросил Кубату. – Мы уже приехали. Открывай дверцу, Смол… Мак-Смоллет!

– Не могу, руки заняты, – сдавленно ответил Мак-Смоллет. – Я Иванду держу.

– Герой, – согласился Кубату и толкнул дверцу – судя по звуку, ногой.

Я первым выглянул из шкафа, готовясь иронически улыбнуться Лестрейду. Но Лестрейда снаружи не было. Не было и полицейских.

Честно говоря, даже гостиницы «Бодливый бык» снаружи не было. Глазам моим предстал огромный зал, уставленный длинными рядами книжных шкафов. Я оглянулся, проверяя, рядом ли Холмс, и плавно опустился ему на руки.

– Что-то вы стали частенько падать в обморок, – с сочувствием сказал Холмс, обмахивая меня какой-то книжкой.

– Последствия афганского ранения, – нашелся я. – Где мы?

Холмс вздохнул:

– Как ни трудно мне это признать – но, видимо, в двадцать пятом веке. Оглядитесь, Ватсон.

Я встал и последовал его совету. Помещение, где мы оказались, было, судя по всему, большой библиотекой. При виде множества книжных шкафов я испытал некоторую радость – потомки наши были образованными и светскими людьми. За спиной у меня стоял здоровенный шкаф, из которого мы, судя по всему, и вылезли. Шкаф оказался слегка поломан: он стоял на трех ножках, вместо четвертой была небрежно подложена толстая книга. Я поморщился. Все-таки истинная культура до двадцать пятого века не дожила.

Библиотека располагалась в большом сводчатом зале, напомнившем мне средневековые замки. В окнах виднелся чудесный сельский пейзаж – ивы, березки… пальмы, бамбуковая рощица. Я потер глаза, но смешение растительности осталось.

– Где мы? – вопросил я.

– В Африке, – отозвался подошедший Кубату. – Африка, двадцать пятый век. Вам нравится?

– Ничего, – вынужден был признать я. – Удивительно. Вы не лгали… Простите мои сомнения, сэр.

Кубату расцвел в улыбке.

– А по воздуху вы летаете? – Мое любопытство не давало мне покоя.

– Еще как!

– А электричество нашло самое широкое применение в быту?

– Широчайшее! Правда, здесь, на острове Мадагаскар, оно не в чести. Здесь сохраняется патриархальный, я бы даже сказал, отсталый образ жизни. Зато тут в ходу магия.

– Я был прав, – оживился Холмс. – Развитие науки не мешает развитию спиритизма!

– Иногда даже способствует, – с неожиданно кислым видом согласился Кубату. – Что ж, господа, перекусим – и за работу?

Мы кивнули и прошли следом за Кубату в еще более роскошный, хотя и мрачноватый зал. Там уже суетились Мак-Смоллет и Иванду, сервируя необъятных размеров стол. Меню отличалось некоторой странностью: нам подали соленое свиное сало и соленые же огурцы, свежее молоко и спелые бананы, вареное мясо с горохом. Я не сразу рискнул приступить к такому взрывоопасному обеду, но Холмс шепнул мне: «Ватсон, мы в гостях у потомков, соблюдайте их обычаи!»

И мы соблюли.

После обеда, когда Иванду подал десерт – зеленые бананы, манго и восхитительную настойку на кокосовом молоке, – мы закурили трубки и вернулись в библиотеку для беседы.

– Я понимаю, – расхаживая вдоль книжных шкафов, заявил Кубату, – как вам хочется узнать о мире двадцать пятого века, о чудесных переменах в науке и культуре, обществе и искусстве. Увы, пока я не могу многое вам рассказать. Замечу лишь, что все народы Земли ныне слились в единое государство, культура невиданно расцвела, а преступления очень редки. Поэтому мы и были вынуждены потревожить вас, Холмс, и вашего неизменного помощника – доктора Ватсона. Да. А электричество, Ватсон, нашло у нас самое широкое применение!

– И зачем же мы понадобились? – поинтересовался Холмс. – Как я понимаю, сказку о пропавших детях можно отложить в сторону. Речь идет о чем-то неизмеримо более важном…

Кубату всплеснул руками:

– Что вы, что вы! Речь именно о детях! И я почти не лгал вам: двух мальчиков, чьи родители – археологи, похитил жуткий злодей, маг и волшебник, обитавший прежде в этом замке!

Холмс сконфуженно потер переносицу.

– Да, и моя дедукция дает сбои… Но как я могу вам помочь, ведь я не знаю вашего мира, языка, обычаев…

Кубату вздохнул:

– Холмс, весь ужас в том, что дети спрятаны не в настоящем мире!

– А какие еще бывают? – жадно поинтересовался я.

– Вам ли не знать, Ватсон! Вы же писатель!

– Ну…

– Что вы делаете каждый вечер?

– Мою ноги перед сном, – признался я. Беседа с Кубату чем-то напоминала мне разговоры с Холмсом.

– Я не о том! Что вы делаете дальше?

Я почувствовал, что краснею, но спорить с потомком не решился.

– Ну… снимаю верхнюю одежду, надеваю кальсоны… По пятницам и средам… вам обязательно надо это знать?

– Да нет же, по каким дням вы спите с женой, мне неинтересно. Хотя советую сменить пятницу на субботу, равномернее… Но интересует меня другое: когда вы пишете?

– По утрам! – обрадовался я безопасной теме.

– Вот! По утрам вы творите. Создаете Вымышленные миры.

– Никакие не вымышленные, – обиделся я. – Правда и только правда.

– А если бы чуть-чуть присочинили? Написали бы книжку, где Шерлок Холмс – добродушный толстяк, разводящий орхидеи и разгадывающий преступления не выходя из дома?

– Заманчивый образ… – вздохнул Шерлок.

– Ну, это был бы вымышленный Холмс.

– Вот именно! Вы создали бы Вымышленный мир!

– Но ведь только на бумаге!

– Все, что создает человеческий разум, существует в реальности! – важно заявил Кубату. – Едва писатель откладывает перо, как созданный им мир начинает жить сам по себе!

– Кошмар, – признался я. – Любая книжка так оживает?

– Да!

– И романчики ужасов, и непристойные французские сочинения?

– Да! Конечно, если книжка тупа и бездарна, то мир ее зачахнет, захиреет и станет нежизнеспособным.

– Простите, что перебиваю вашу интересную дискуссию, – произнес Холмс, – но позвольте узнать, в какой Вымышленный мир злой чародей спрятал детишек?

– Вот это вы и должны выяснить, – торжественно заявил Кубату.

– Где свершилось преступление?

– Здесь, – Кубату обвел руками море книг.

– Да, – только и произнес я. Вокруг было не менее десятка тысяч томов. Все лучшее, что создал человеческий гений за два с половиной тысячелетия, собралось, вероятно, в этой библиотеке. Сколько их, оказывается, было – гениев!.. Но Бог мой, каким же образом Холмс найдет нужную книжку?

– Позвольте узнать, – ничуть не смутившись, спросил Холмс, – как происходит сам процесс путешествия в Вымышленный мир? Вероятно, действует чудесная и сложная машина?

– Работающая с помощью электричества! – добавил я.

Мак-Смоллет неожиданно хихикнул, но под строгим взглядом Кубату тут же принял серьезный вид.

– Увы, – признался Кубату. – Техника наша, даже с помощью электричества, не способна на такое. В Вымышленные миры можно проникнуть лишь с помощью магии. Этот самый злой колдун, в чьем замке мы находимся, скрылся в неизвестном направлении, но перед этим соорудил… э… э… Магический шкаф!

И Кубату торжественно указал на тот самый шкаф, из которого мы недавно вылезли!

– Забавно, – ледяным голосом сказал Холмс.

Кубату нервно заулыбался:

– Ваша обида естественна, но ошибочна, дорогой Шерлок! Шкаф, как видите, слегка поломан – у него не хватает одной ножки. Если вместо нее подставить книгу – то можно зайти в шкаф и выйти в том мире, который описан в книге. Соответственно, войдя в том мире в любой шкаф, вы сможете вернуться обратно. Но, Холмс! Если подложить вместо художественной книжки реалистическое сочинение, как, например, рассказы доктора Ватсона о вас, – то шкаф будет работать вместо обыкновенной машины времени!

– Так это моя книга? – вскричал я, поспешно выхватывая из-под шкафа несчастный томик. Да, это была моя книжка, содержащая не меньше трех десятков рассказов о моем гениальном друге. Я бережно погладил переплет и открыл томик. Так… статья об авторе… Мне бросились в глаза слова: «Вспомним: спутнику главного героя романа большой дороги положено оттенять его качества…» Да, верная мысль! Что там дальше?.. «…и доктор Ватсон исправно выполняет эту задачу». Хм. Несколько грубовато… я ведь все же автор! Перелистнув страницу, я наткнулся и на такую хамоватую фразу: «Правда, доктору Ватсону однажды довелось выслушать от своего друга слова одобрения». Ничего себе! Холмс меня часто хвалит! Но прочитать хоть чуть больше я не успел. Кубату выхватил книгу у меня из рук и укоризненно покачал головой:

– Что вы делаете, доктор! Некорректно читать чужие книги без разрешения!

– Это моя книга! – взорвался я. Но Кубату продолжал качать головой, а потом шепотом спросил:

– Вы что, хотите узнать из библиографической справки о том, в каком году умерли? Или как сложилась ваша семейная жизнь? Или когда умер уважаемый Холмс?

– Упаси Господь! – воскликнул я. – Этого ведь уже не изменишь?

– Никоим образом, – вздохнул Кубату. – Вы не беспокойтесь, вам еще немало осталось, каждому бы такое долголетие… Но зачем с ужасом ждать рокового дня?

– Все-все. – Я понял причину поспешности Кубату и перестал тянуться к книжке.

– Да, путешествия во времени таят в себе удивительные и страшные тайны, – промолвил Холмс. – Путешествия во времени… Да… Расскажите мне немного об этой зловещей фигуре, этом Мориарти двадцать пятого века, этом маге и чародее.

– Для дела? – поинтересовался Кубату.

– Конечно!

– Иванду, расскажи-ка ты! – предложил Кубату негру. И пояснил: – Он с этим злодеем давно воюет. Иванду, если честно, здесь вроде полицейского…

Негр почесал затылок, встал, откашлялся, вытащил и спрятал кинжал, затем произнес:

– Злодей наш – фигура страшная, просто сказочная. Ростом средний, пухленький, выглядит моложаво, хотя лет ему – ой как много! Шутник, прикольщик, но шуточки у него все злые, под стать натуре.

– Черный юмор, одним словом! – весело воскликнул Мак-Смоллет, но под тяжелым взглядом негра поспешно зажал рот руками.

– Злой юмор, – мрачно сказал Иванду. – Аккуратист он еще, педант. Бананы не любит. Людоедствует помаленьку. В науке толк знает. К женскому полу прохладен, к мужскому агрессивен, боя… писателей терпеть не может.

– Это еще почему? – возмутился я.

– Сам когда-то бумагу марать пробовал, да как увидел, что плохо получается, в науку подался. В душе лентяй, но скрывает сие тщательно. Университет закончил, магией занялся… ну и натворил делов.

– Думаю, информации хватает, – улыбнувшись сказал Холмс. – Вполне хватает.

– Да? – задумался Кубату.

Холмс, не обращая на него внимания, прошелся вдоль книжных шкафов, вынимая и разглядывая некоторые книги. Осмотрел Магический шкаф. Закурил трубку, подумал и произнес:

– Итак, у нас есть около двадцати книг, в которых могут быть спрятаны дети.

– Так много? – страдальчески спросил Кубату.

– Минуту назад у вас был выбор из нескольких тысяч томов, – резонно заметил Холмс.

– Тогда не будем тянуть, – со вздохом сказал Кубату. – Иванду! Надень штаны и рубашку! Мак-Смоллет! То же самое!

– Может, не надо? Я в юбке меньше потею.

– Как хочешь, конечно, но за последствия будешь отвечать сам, – весело ответил Кубату и потер руки. – Наконец-то! Начинаем!

Пока Иванду переодевался, а Мак-Смоллет задумчиво оправлял юбку, Холмс достал из ближайшего шкафа какую-то книжку и показал ее Кубату. Тот замахал руками:

– Нет, нет и нет! Я не хочу знать, куда мы попадем!

– Почему? – поразился Холмс.

– Мне это не нужно, – гордо ответил Кубату. – Я большой знаток литературы, для меня будет удовольствием узнать книжку по первым же страницам… то есть минутам.

– Как угодно. – Шерлок подложил книжку под шкаф, толкнул его (шкаф стоял прочно) и удовлетворенно улыбнулся.

– Вперед! – Кубату бросился в шкаф и гордо выкрикнул из его недр: – Я никогда за чужой спиной не прячусь, первым в бой иду!

Мы последовали за отважным генералом.

В шкафу было тихо и довольно-таки уютно. Пыхтел Мак-Смоллет, позвякивал саблей Кубату, терпко пах Иванду. Я прижал губы к самому уху Холмса и шепнул:

– Честно говоря, до сих пор не могу поверить в происходящее. Машина времени – еще куда ни шло… Но ожившие книги?

– Вам стало стыдно, Ватсон? – проницательно спросил Холмс. – Что ж… У каждого врача есть свое кладбище, а у каждого писателя, как видите, наоборот.

– Что «наоборот»? – возмутился я.

– Ожившие персонажи. – Холмс хихикнул.

– Приехали, думаю, – подал голос Мак-Смоллет. – Начальник, выметаемся?

– Я первый! – храбро сказал Кубату и начал путешествие по шкафу, пробираясь к выходу. Увы, было слишком тесно, и поскольку он зашел первым, то честь выйти навстречу опасностям выпала Иванду. Точнее, выпал он сам.

…Да, Кубату не врал. Мы действительно оказались в ином мире!

Спустившись по шаткой деревянной лесенке, мы увидели уютный дворик, окруженный двух-трехэтажными домами. Посреди двора стояло странное дощатое сооружение, откуда мы и выбрались. Его дверца поскрипывала, шатаясь на петлях и позволяя рассмотреть кучи птичьего помета на полу будочки.

– Курятник? – предположил Мак-Смоллет. – Помню, однажды…

Холмс взял на палец немного помета, растер, рассмотрел и удовлетворенно кивнул:

– Голуби. Это голубятня.

– Что ж, мир достаточно спокойный, – зорко глядя по сторонам, заметил Кубату. – Если дети здесь, то им по крайней мере ничего не угрожает…

Вслед за Кубату и Мак-Смоллетом мы двинулись по двору. Замыкал шествие Иванду с обнаженным кинжалом в руках. Двор был тихий и безлюдный, заросший какими-то желтыми цветочками и в изобилии усыпанный конфетными фантиками.

– Надо найти аборигена, – рассуждал вслух Кубату. – Узнать новости… Холмс, теперь вы нам верите?

– Разумеется, – извлекая трубку, сказал Холмс. – На кокаиновое опьянение происходящее не похоже. Я горжусь не только своим трезвым умом, но и вниманием к тайнам Востока и достижениям спиритизма.

– Молодец! – решительно одобрил Холмса Кубату. – Во! Аборигены!

Мы как раз вышли из дворика и остановились на широкой безлюдной улице, вымощенной крупным булыжником. Невдалеке виднелось здание цирка, возле которого толпилась кучка народа.

– Интересно-интересно, – бормотал Холмс, едва не проглатывая от волнения трубку. – Однако, Ватсон, это очень развитая страна! Или же в книге описан мир будущего.

– Почему?

– Видите – у цирка электрические фонари.

– Восхитительно! Какой чудесный, яркий свет они должны давать ночами! – воскликнул я. – Как сияет весь этот город! Интересно, как он называется?

– Сейчас узнаем, – зловеще прошептал Кубату, высовываясь из подворотни. По улице как раз пробегал мальчик лет одиннадцати, одетый только в сандалии и красные ситцевые трусики.

– Малец! – зазывно позвал Кубату.

– Чего? – откликнулся малец.

– Хочешь конфетку?

– Ищи дурака! – фыркнул невоспитанный ребенок. Но тут же заколебался. – А конфета какая? Шоколадная?

– Ага! – гордо сказал Кубату и похлопал Мак-Смоллета по плечу: – Конфету, майор!

Мак-Смоллет вздохнул и извлек из кармана юбки конфету в яркой обертке. Мальчик с сочувствием оглядел шотландца, потом взял у него конфету и спросил:

– Чего надо-то?

– Мальчик, – начал Кубату, – а не видел ли ты здесь двух ребятишек, твоих ровесников? Одного зовут Стас, а другого – Костя. Мы их ищем.

– Еще конфеты есть? – по-деловому подошел к вопросу мальчик. Кубату требовательно посмотрел на Мак-Смоллета. Тот виновато улыбнулся.

– Нет, – упавшим голосом сказал генерал.

– Значит, не видел, – пожал плечами мальчик и убежал, на ходу разворачивая конфету.

– Мои познания в литературе дают осечку, – хмуро признался Кубату. – Я не узнаю этой местности. А что можете сказать вы, Холмс?

– Мы находимся в городе на берегу реки в день большого праздника. Сейчас июнь, население города чем-то обеспокоено, но старается не подавать виду.

– Поразительно! – воскликнул Мак-Смоллет, украдкой извлекая из кармана конфету и засовывая ее в рот. Да, воинская дисциплина в будущем хромала. – Почему река, почему праздник, почему июнь?

– Пахнет водой – но не соленой, вдоль улицы развешаны флаги и транспаранты, у цирка цветут кусты желтой акации, которая зацветает в июне, – лаконично объяснил Холмс. – Предлагаю прогуляться по городу, ознакомиться с обстановкой и продолжить поиск похищенных детей.

– Согласен, – кивнул Кубату.

Около часа мы гуляли по набережной, с любопытством разглядывая развешанные повсюду плакаты и лозунги. Смысл их по большей части был непонятен. Вот, например: «Пятидневке – ура!» Или: «Перейдем реку досрочно и вброд!» А самый частый и странный лозунг гласил: «Проискам нэцкистов – решительное фу!»

– Что такое нэцки? – спросил Мак-Смоллет.

Кубату покрутил ус и ответил:

– Нэцке?.. Куколки такие маленькие, восточные.

По улицам сновали люди – в большинстве своем мальчики разного возраста. Девочек и взрослых практически не было, а изредка встречавшиеся выглядели крайне смущенными, как бы чувствуя свою неуместность. Потом мы услышали гул моторов, и по улице медленно проехало пять черных мотоциклетов. Механизмы эти выглядели великолепно, и я уверился, что это и впрямь фантастический мир. Молодые парни в белых рубашках и шортах, сидевшие на мотоциклетах, проводили нас внимательными взглядами.

– Ох, что-то готовится, – тоскливо сказал Иванду. – Чую!

Инстинкты негра не подвели. Над городом вдруг прокатился колокольный звон, и люди засуетились, торопливо двигаясь в одном направлении. Нас подхватило толпой и понесло. Взрослых стало больше, они выскакивали из домов и присоединялись к потоку, опасливо озираясь по сторонам. Из переулков выезжали рычащие мотоциклеты, образовавшие сплошное кольцо вокруг толпы.

– Куда нас ведут? А? – запаниковал Мак-Смоллет. – Чего-то мне это не нравится…

Кубату молчал. Он казался растерянным. Холмс зорко оглядывался по сторонам. Я начал припоминать порядок первой помощи при травмах, потому что толпа густела и несколько человек уже едва не упали под ноги идущих. Мы медленно приближались к мосту, перекинутому через реку.

– Привет, туристы!

Мы оглянулись. Людским водоворотом к нам прибило того самого проворного юнца, что польстился на шоколадные конфеты.

– Что происходит? – взял быка за рога Мак-Смоллет.

– Праздник Перехода Реки, – пожал плечами мальчик. – Ну вы и темные…

Иванду, явно болезненно воспринимающий цвет своей кожи, помрачнел. А Мак-Смоллет истерически воскликнул:

– Ты нам зубы не заговаривай! Что за праздник? А то вмиг уши надеру!

Толпа двигалась тихо, и слова Мак-Смоллета услыхали все. От нас шарахнулись как от прокаженных. Мальчик удивленно приподнял брови. А со всех сторон уже протискивались парни в белых рубашках и шортах, побросавшие свои чудесные мотоциклеты. С некоторым удивлением я понял, что нас подхватывают под руки и волокут.

– Еще порядочными притворялись, впятером шли! – выкрикнул тощий прыщавый юнец, глядя, как нас утаскивают. – Я сразу понял – провокаторы! Да здравствуют Ветерки!

– Ура! – нестройно ответила толпа.

– Что вы себе позволяете? – возмущался Кубату. – В чем дело?

– Как в чем? – Темноволосый желтоглазый парень, явно предводитель мотоциклетчиков, ехидно прищурился. – Вы грозили избить невинного ребенка!

– Не избить, а уши надрать! – возмутился Мак-Смоллет. – И это ведь просто фигура речи! Слова!

Парень помрачнел:

– А слова – это, по-вашему, не обидно? Мальчик, тебе было очень горько?

Выбравшийся из толпы вместе с нами мальчик пожал тощими плечами:

– Ну… Не так чтобы очень… Умеренно.

– Умеренно – но больно! Эх…

– Что делать-то будем? – осведомился у предводителя рыжий, интеллигентного вида юноша. – Сделаем внушение и отпустим?

– Внушениями тут не отделаться, – предводитель махнул рукой. – К Яру их!

Нас повели вдоль берега, к маленькой трибуне, возвышавшейся у моста. Оханье и писк толпы стали тише. Многие падали в воду, но не выбирались на берег, а с радостными возгласами форсировали реку.

– Яр… Яр… – бормотал Кубату. – Я знаю это имя! Я читал! Я вспомню…

– Быстрее вспоминай, – нервно ответил Мак-Смоллет. – В расход пустят, падлы! Ох и зачем я на это подписался…

Трибуна была обсажена молодыми тополями и выглядела очень уютно. В простом деревянном кресле сидел пожилой мужчина, потягивавший что-то из пузатой бутылки с надписью «Верона» и с довольным видом поглядывавший на переправу в бинокль.

– Подозрительных типчиков привели, – сплюнув, сказал предводитель мотоциклетчиков. – Мальчика обидели, ведут себя странно.

– Юра, не кипятись, – осадил его пожилой. – А вдруг люди издалека? Надо разобраться.

– Как знаешь, пап. – Парень облокотился на перила трибуны и с показным безразличием уставился на реку. В этот момент Кубату гулко хлопнул себя по лбу и заорал:

– Ярослав Игоревич? Родин? Скадермен? Очень приятно познакомиться!

Старик расплескал свой напиток и подозрительно уставился на генерала:

– Откуда вы меня знаете?

– Да кто ж вас не знает! – веселился Кубату. – Рад, очень рад встрече!..

Все разинув рты глазели на нас. Старик размышлял. Потом спросил:

– Если можно, один вопрос. Напоследок… Земля, город Нейск, магазин мужской одежды. Это не вы стояли в витрине, одетый в костюм аквалангиста?

– Н-нет, нет, н-не я, – неожиданно начал заикаться Кубату.

– А похожи… Бей их, ребята!

В ужасном положении, в которое мы попали, бить нас было нетрудно. Сплошное кольцо народа вокруг, да еще наша растерянность… К счастью, мотоциклетчики повели себя очень странным образом. Они разбежались вокруг широким кольцом (лишь Юра грудью прикрыл старика) и принялись кидать в нас маленькими мячиками, слаженно выхватывая их из карманов. Точность попаданий была замечательной, но ввиду легкости оружия серьезного ущерба мы не понесли.

– Ходу! – взвизгнул Мак-Смоллет, и мы помчались. Ох как мы мчались! Впереди несся Иванду, раскидывая нападавших, за ним мы с Холмсом, а Кубату и Мак-Смоллет прикрывали отход.

– Яшка, особыми – огонь! – кричал за спиной Юра. Через секунду Мак-Смоллет взвизгнул.

– Что случилось? – поинтересовался на бегу Холмс.

– Падлой буду, они в шарики свинец залили!

– Значит, бежим быстрее, – рассудил Шерлок.

Погоня отстала – молодежь принялась взнуздывать свои мотоциклеты.

– Узнали книгу? – полюбопытствовал у Кубату Холмс.

– Узнал. Знаменитый русский детский роман.

– Детский? – Холмс не скрывал своего удивления. Да и я поразился. Ох уж эти загадочные русские души!

– Да, но это не сам роман. То, что мы видим, происходит лет через десять после описанных в нем событий… Интересно. Вымышленные миры порой развиваются в непредсказуемых направлениях…

– Вынужден вас огорчить, – Холмс казался смущенным, – в этой книге пропавших детей нет.

– Огорчить? Да вы меня обрадовали! Но почему нет?

Холмс загадочно улыбнулся и твердо сказал:

– Нет. Гарантирую.

– Тогда бежим… Где бы нам обнаружить шкаф приличных размеров? А!

Вслед за Кубату мы вошли в дом, над дверью которого красовалась вывеска: «Таверна «Пустой город». Вопреки названию она оказалась не пуста, а, напротив, – полна мокрых, веселых, довольных людей, попивающих за столиками вино. Видимо, грелись после переправы.

– Шеф, давай задержимся? – оживился Мак-Смоллет.

– Забыл, как свинец под ребра бьет? – каменным голосом ответил Кубату, решительной поступью направляясь в дальний угол таверны. Там сквозь табачный дым проступал солидный платяной шкаф.

Посетители поглядывали на нас, но ни о чем не спрашивали. Возле шкафа мы выстроились в небольшую очередь. Кубату открыл шкаф, вытащил оттуда гору одежды самых разных фасонов, сложил на пол. Сурово сказал:

– Первыми уходят Холмс и Ватсон. Мы с Иванду прикрываем.

Под удивленные возгласы посетителей мы втиснулись в шкаф. Возгласы стихли. Добросовестно посидев в шкафу с полминуты, Кубату распахнул дверцу. Признаюсь, мне было страшновато – а ну как чудесное изобретение не сработает и мы вновь окажемся перед разгневанными мотоциклетчиками?! Но все было в порядке. Книжные полки, пальмы и березки за окном…

Холмс бережно вынул из-под закачавшегося шкафа книгу, положил ее на стол, стал отбирать новые тома. Спросил у Кубату:

– Отдохнем или как?

– Отдохнем, – решил генерал. – Чайку попьем, бананов покушаем. Такое приключение надо зажевать… Шерлок, а почему вы решили, что в этой книге нет наших детей?

– Элементарно, Кубату. – Холмс присел на стопку книг и знакомым мне тоном произнес: – Как я понял, маг ваш – фигура весьма зловещая. Раз уж он решил учинить детям пакость, то в детскую книгу их никогда не пошлет. Выберет что-нибудь другое…

– Вот паразит! Морда бессмертная! – возмутился Иванду. – Что учинил!

– Если нам в детской книге так бока намяли, – потер ушибленную поясницу Мак-Смоллет, – то что же во взрослой маячит?

Кубату, который явно гордился своей начитанностью, мудро изрек:

– Отображение реальности, дорогой Мак-Смоллет, нередко утрирует жизненные коллизии, трудности, человеческую агрессивность. Это естественно, поскольку придает повествованию занимательность. Нам придется быть предельно осторожными, чтобы не сгинуть среди книг.

– О-хо-хо, – вздохнул негр. – Кащей проклятый!..

– Кто? – не понял я.

– Кащей, – раздраженно пояснил Кубату. – Мага так зовут – Кащей Бессмертный!

Глава вторая, в которой Кащей встречает дикарей

Лысый генерал произнес это с такой значительностью в голосе, что и Холмс, и Ватсон почувствовали себя несколько уязвленными. Для них имя это было пустым звуком.

…Для них, но не для внимательного читателя, знакомого с историей острова Русь. Он помнит, как закованный в цепи Манарбит после восстановления этномагического поля вновь обернулся злыднем Кащеем и проводил своих незваных гостей проклятьями и угрозами. Далее события развивались так…

На третьи сутки пребывания в неволе Кащей поклялся озолотить того, кто его освободит. На седьмые передумал и решил только пообещать озолотить, а после освобождения наоборот: превратить своего спасителя в какую-нибудь особо мерзкую тварь. К концу третьего месяца Кащей, приобретший за этот срок привычку разговаривать сам с собой, торжественно произнес вслух:

– Клянусь, когда меня освободят, я не стану тратить силы на того, кто это сделает. Нет. Я уничтожу весь этот гадкий мир, в котором я, самый могущественный волшебник, подвергаюсь неслыханным унижениям!

В тот же миг, подобострастно кланяясь на ходу, в камеру пыток просеменил невесть откуда взявшийся поп Гапон.

Кащей сообразил, что не стоит посвящать Гапона в свой новый, только что выдуманный, план, и вскрикнул с притворной радостью:

– Гапончик! Милый! Ты ли это?!

– Я, Кащеюшка, кто же еще.

– Вот радость-то, вот радость, – забренчал оковами Кащей. – Ну-ка, Гапончик, помоги мне отсюда выбраться. Будем с тобой мед-пиво пить, усов у нас нет, так что все в рот попадет. Жить будем дружно…

Тут только осмыслив беспомощность своего вчерашнего господина, Гапон выпрямился, расправил плечи. Приосанился:

– Жить дружно? С тобой, что ли, козел? – Он прошелся вдоль Кащея, проверяя надежность цепей, и добавил: – Мед-пиво пить? Да с тобой хоть с усами, хоть без усов ничего в рот не попадет. Ты же все приколы строишь! Кто мне банан из слоновой кости подсовывал? А?! А кто в зелено вино слабительного намешал? Кстати, мед с пивом ничуть не хуже подействуют…

Не удержавшись, Кащей хихикнул от приятности воспоминаний, но тут же, взяв себя в руки, взмолился:

– Да это я по дружбе, Гапончик! Ты ж мне как брат родной!

– Как брат?! – покачал головой Гапон. – А не ты ли мне говорил, что правильно свет мой – Алена Соловьинишна – к Муромцу убегла, что, мол, зачем ей такой, как я, заморыш дебильный?

– Заморыш, Гапончик, – это значит гость заморский, важный, и не дебильный вовсе я говорил, а дебелый – рослый да здоровый.

– Не знаю такого слова, – нахмурился Гапон.

– Словарь Даля почитай! – посоветовал Кащей. – И вообще, шутил я!

– Ясненько. Освободить я тебя освобожу. Дай только придумаю, чего за это просить с тебя да как сделать, чтобы ты от обещаний своих не отрекся.

С этими словами Гапон уселся на стоящую поодаль плаху и тяжело задумался.

– Предложеньице есть, – первым нарушил тишину Кащей минуты через три.

– Выкладывай, обмозгуем.

– Думаю, нет тебе ничего милее, как стать князем русским заместо Владимира, а княгиней – чтоб Соловьинишна была. Это я тебе запросто устрою. А во-вторых, как сделать, чтоб я свое обещание выполнил. Нужно взять с меня честное Кащеево слово…

– О-ха-ха! О-хо-хо! – схватился за живот Гапон. – По первой-то части я с тобой согласен: князем быть – это хорошо. А вот с честным словом твоим – это ты загнул, загнул…

– Ты что же, тать, не веришь мне?! – грозно вскричал Кащей, вспылив, но тут же и осекся. – Ладно, будем считать, первая часть принята за основу. Давай про вторую думать.

Они вновь надолго замолчали. Первым опять взял слово Кащей:

– Ничего нам не придумать. Как ни поверни, все равно я тебя обхитрить смогу. Так что или поверить тебе придется мне на слово, или уж не знаю что.

– Погодь-погодь, – перебил его Гапон. – Есть одна мыслишка! Дай додумать, не мешай…

Кащей нетерпеливо побренчал цепями, но произнести еще хоть слово не решился. А Гапон принялся излагать свою гениальную идею:

– В цепи тебя Иван со своими басурманами заковал, так?

– Ну, так…

– Оттого они это сделать смогли, что прибор твой колдовской отключили, верно?

«Он слишком много знает», – подумал Кащей, а вслух согласился:

– Верно.

– Почему ты, несмотря на всю силу свою колдовскую, освободиться не можешь? Потому что руки закованы, а тебе, кроме заклинаний, еще и пассы специальные надо делать. Так?

– Так, – неохотно признал Кащей.

– От прибора нить волшебная тянется к дубу, где яйцо хрустальное хранится. Если ниточку эту обрезать, то ты снова силу свою потеряешь!

– Только попробуй!!! – взъярился Кащей.

– Не боись, не буду. Мне это самому невыгодно. Так я поступлю: освобожу тебе одну руку, пилку дам. А сам возьму ножницы да с нитью той рядышком сяду. Ежели ты супротив меня коварство какое измыслишь, вмиг ту нить перережу, и снова ты силу потеряешь.

– Не перережешь! – злобно сверкая глазами, заявил Кащей. – Ты тогда и сам другим человеком станешь.

– А мне терять нечего, – захихикал Гапон, – я и с прибором человек маленький – попик Гапончик, советник княжий да Кащеев. И без прибора – литературный критик, тому обучающий, чего сам делать не умею. Так что обрежу, будь спокоен.

Кащей сник, а Гапон, схватив пилку, перепилил оковы на правой руке, отдал инструмент и опрометью выскочил из камеры.

Освободившись (для скорости Кащей пилил не цепи, а собственные конечности, тут же вырастающие заново), чародей выбежал из дворца. Гапон сидел на поляне, в одной руке держа кабель транслятора, а в другой – ножницы. Мелко трясясь и хихикая, Гапон крикнул:

– Эй, Кащей, сделай-ка мне сюда еды побольше, а то ведь проголодаюсь!

– Я те что, холоп дворовый? – огрызнулся Кащей.

– Ну как хочешь, как хочешь – закивал головой Гапон. – Режу!

– Тьфу ты, навязался на мою голову, – проворчал в сердцах Кащей, затем что-то прошептал и взмахнул руками. С громким хлопком и бирюзовой вспышкой возле Гапона возникли три корзины – с фруктами, пирогами и бутылями.

– И колбаски, колбаски еще! – крикнул Гапон. – Да получше.

Ударив его по затылку, с неба свалилась палка сервелата. Глаза Гапона расширились:

– Ты так больше не шути, Кащеюшка, – крикнул он. – Я ниточку-то чуть было уже не перерезал. Лучше делом займись. На все тебе три дня даю, как положено. А потом – пеняй на себя. Ну-ка расскажи, как обещание свое выполнить думаешь?

– А вот это уж фиг тебе, – отрезал Кащей. – Сказал – сделаю. Как – не твоя забота.

Со словами этими он повернулся к Гапону спиной и воротился в замок. Уселся на трон и задумался. Выполнять обещанное Гапону он не собирался, это само собой. Другая мысль глодала его – как весь мир уничтожить? Не так-то это легко, если учесть, что сила его действует только в пределах острова. Да и тут ДЗР-овцы снуют… Кащей скривился от неприятного воспоминания и для успокоения взял нелюбимый фрукт – банан.

Но мысль о ДЗР-овцах не отступала, и вдруг Кащей почувствовал, что она же может ему чем-то и помочь. Департамент реальность защищает, он же хочет ее уничтожить. Значит, нужно выяснить, что реальности угрожает, и этим воспользоваться…

На мгновение Кащея посетила неприятная мысль: «А сам-то я не исчезну вместе с реальностью? – Но он без труда отогнал ее: – Нет, быть того не может. Я ж бессмертный». Этномагическое поле действовало на умственные способности своеобразным образом.

Тут-то и припомнилась Кащею похвальба Смолянина: о том, как они спасли мир, вернув в свое время каких-то пацанов…

«Вот! – мысленно вскрикнул Кащей. – Выкрасть отроков да упрятать понадежнее!» От волнения он засунул в рот так и не очищенный банан и сжевал его, не обращая внимания на кожуру.

«Как выкрасть? – принялся он бегать туда-сюда по тронному залу. – Где схоронить? Здесь разве? Нет, тут ДЗР-овцы уже побывали, могут снова пробиться! Убить? Нет, лучше чего-нибудь посмешнее придумать…»

Выскочив в дверь, он сбежал по каменной лестнице, метнулся в подземелье. Двери камер были распахнуты настежь, пленники отпущены – значит, и это помещение ненадежно. Вернувшись в тронный зал, он наткнулся на другую дверь: туда, став Кащеем, он за ненадобностью не заходил никогда. На двери, шевеля губами, Кащей прочел: «Библиотека» – и с трудом вспомнил, что это означает. Из всех книг Кащей уважал лишь свои собственные былинки, высмеивающие князя Владимира, богатырей да боянов.

За дверью обнаружились длинные ряды запыленных стеллажей с книгами. Они занимали все обширное помещение, оставляя место только письменному столу и старому шкафу в углу. И тут Кащей аж присел от удовольствия: вот прикол-то! Он спрячет драгоценных отроков в книгу! Пусть их там попробуют найти! Вперив взгляд в платяной шкаф, Кащей забормотал волшебную тарабарщину и взмахнул руками. Грохнуло, вспыхнуло, и шкаф отныне превратился в магический прибор, переправляющий любого желающего в вымышленный книжный мир. А в какой, зависит – вот прикол-то! – от того, какую книжку под шкаф заместо сломанной ножки подсунешь.