Царь Давид

Пролог

Солнце стояло в зените о блики играли на медных шлемах и остриях копий трех воинов. Это был отряд филистимлян, проводивший зачистку Изреельской долины от еврейских воинов после сражения на Гилбоа.

Они ехали в колеснице, за которой на привязи шел человек в изорванной одежде. Колесница остановилась на холме, и они сошли с колесницы, озирая окрестности. Вокруг шлемов с перьями были обмотаны красные тюрбаны для защиты от солнца, медный панцирь, одетый на плотную рубаху и широкие пояса на которых висели короткие бронзовые мечи.

Старший воин сразу увидел одинокого всадника и что удивительно на лошади. Он повернулся к своим подчиненным.

— Похоже, к нам в сети попадет кто-то очень важный. Постараемся его поймать и доставить в Бэт-Шэан.

Они начали спускаться в долину стараясь идти таким образом, чтобы солнце светило им в спину. Старший воин пустил стрелу, целясь в голову, на которой он увидел медный шлем. Однако всадник увернулся и кинулся на них.

Он на удивления хорошо пользовался стрельбой из лука. Стрела попала в воина с копьем и тот упал. На второго он просто наехал лошадью и филистимлянин вместо того чтобы ударить по лошади попытался увернуться и упал в траву.

Стрела сбила шлем с всадника, и от удара он упал на землю. Лошадь ускакала, и он поднялся, держа лук в руке. Филистимлянин поднялся, держа копье в руке и еврейский воин вскинул лук и пустил стрелу, не целясь. Филистимлянин не успел увернуться и упал на землю.

Он повернулся во время и увернулся от удара копьем, поднырнув под руку, он сбил филистимлянина с ног и, вырвав у него копье, нанес удар, пригвоздив к земле.

Собирая свои стрелы, он услышал позади звук шагов и моментально повернулся. Пленный воин со связанными руками подошел и пнул тело поверженного филистимлянина, повернувшись к спасителю, он с узнавание воскликнул:

— Наарай бен Езбоя! Как ты здесь оказался?

— Я бы тоже хотел узнать, как Урия Хеттеянин оказался в плену у филистимлян.

После сражения на горе Гилбоа люди разбежались по своим городам и домам, опасаясь вторжения филистимского войска. Захватили всю долину Изреельскую филистимляне дошли до Бэт-Шеана где жили хананеи. Именно здесь на стене города они повесили Саула и трёх его сыновей лицом к площади.

Его звали Наарай бен Езбоя, будучи молодым человеком, он поступил на службу к царю Саулу пятнадцать лет назад. Наверное, то, что он выжил, было заслугой Давида, бывшего начальника войска царя Саула.

Он был молодым оруженосцем царя, когда появился Давид. Он был восхищен подвигом Давида и напросился в его отряд. Он был уже сотником, когда царь изгнал Давида от себя. Он получил приказ схватить родителей Давида, но через Ионафана Наарай вывез их в безопасное место.

С тех пор он попал в опалу и чаще бывал на границе чем в Гиве. И в этой битве его оставили охранять обозы, поэтому он не попал в окружение. Пробираясь по ночам он почти не заходил в города но в Бэт-Шэан решил зайти и узнать новости.

Пройдя через ворота, он оказался на площади. Здесь было шумно, и он не сразу понял, о чем говорят люди. Повернувшись к городской стене, он обомлел. На стене висели привязанные за ноги тела Саула и трех его сыновей.

— А где же головы, — услышал он недоуменные голоса.

— Так в доме Дагона лежит, наш бог, наконец, поразил этого злобного царя. А на оружие можно полюбоваться в дома Астарты…

Наарай повернулся и скрылся в толпе. Он вышел из городских ворот и направился на восток. Когда город оказался вдали он повернулся и прошептал:

— Господь дай мне сил исполнить мой обет. Я хочу, покарать всех тех, кто виновен в таком преступлении.

— А потом мне повстречался это патруль.

— Все понятно. Я был в том сражении, потом долго выбирался, пока меня не поймали. Ты же был моим пятидесяти начальником пока не ушел к Ионафану а потом и к Давиду. Как так получилось, что ты впал в немилость у царя Саула.

— Когда Давид оставил службу у царя мне приказали привезти его семью в Гиву. Я не мог поступить против чести и сообщил обо всем Ионафану. От гнева царя меня спас Ионафан и теперь мой долг похоронить его.

— Вдвоем мы не справимся.

— Ты прав, поэтому поехал в Явеш в дом моего отца. Возможно, там мы найдем помощь для такого важного дела.

Через несколько дней они добрались до Явеша Галаадского, дома его ждала жена два сына и дочь. Несколько дней он отлеживался, приходя в себя, жена его плакала, уговаривала больше не ходить за реку не помогать израильским братьям. Он ничего не говорил, а на следующий день пошёл искать свой братьев, они не участвовали в этом походе и были рады, что он вернулся живым.

Игал его старший брат сказал:

— Наарай я рад, что ты живой, у тебя жена и трое детей. Пора заняться своей семьей. В Маханаиме царем поставили Иш-Бошета сына Саула и Авнер при нем как начальник войска. А на юге в Хевроне царем помазали бывшего начальника войска Давида. Будет война, и мы встанем на защиту законного царя. Поэтому проведи время с семьей, пока есть время.

С глухой яростью он прошептал:

— Они повесили нашего царя за ноги и его сыновей на стене это хананейского города, а этот новоиспечённый царь Иш-Бошет ничего не предпринимает для спасения своего отца и своих братьев. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, мы должны похоронить достойно царя и его сыновей. Я прошу у вас помощи, потому что один я не справлюсь, мы должны дойти до города Бэт-Шэана и снять тела и переправить сюда. Один из братьев с изумлением произнес:

— Даже Иш-Бошет не думает об этом, а ты предлагаешь нам пройти сквозь все патрули через местное население и снять каким-то образом тела и затем ещё и вернуться сюда, как ты это себе представляешь.

— Я знаю одно, царь должен быть похоронен должным образом, поэтому я пойду, а если вы боитесь, то пойду один.

Его братья смотрели на него с немым изумлением, старший брат Игал немного помолчав, сказал:

— Надо взять ещё кого-нибудь, нас слишком мало, сегодня собираем с собой поклажу и ослов надо взять, выйдем вечером, чтобы утром быть возле Бэт-Шэана. Двое младший братьев посмотрели на старшего брата с немым вопросом, но перечить не стали, на том и порешили.

Наарай не рассчитывал на большую поддержку, поэтому, когда вечером пришел к городским воротам, то был очень удивлен. Его ждала большая толпа хорошо вооруженных мужчин. И Игал сказал:

— Все воины Явеш-Галаад пришли на твой зов и готовы выступить против Бэт-Шэана. Мы готовы идти за тобой Наарай, веди нас на священное дело.

Наарай осмотрел людей и громко сказал:

— Спасибо мои братья, что пришли сегодня. Дело это опасное выкрасть тела царя и его сыновей. Но это наш долг спасти от поругания того кто водил нас в походы и много раз бил филистимлян.

Послышались крики.

— Веди нас Наарай и если придется, мы выжжем этот город дотла.

Наарай смотрел на площадь, в конце которой на стене веселье тела царя и его сыновей. Он ждал вечера, прежде чем начинать действовать. Накануне прибыв на рассвете в окрестности Бэт-Шэана, они остановились в холмистой местности и осмотрели всю местность, над которым господствовал город.

Вся изреельская и иорданская долина сходил с двух сторон возле города. Город располагался на холме, возвышаясь над долиной на 80 м. Поэтому предложение захватить ворота, было отвергнуто сразу, Наарай заметил, что ещё на подходе большая часть погибнет от стрел.

Город неприступен для прямой атаки, мы не имеем даже лестниц. Город хорошо снабжен продуктами и может выдержать долгую осаду. Кроме того, филистимский гарнизон одной вылазкой побьет нас. Пятьдесят человек пойдут в город небольшими группами. Если мы пойдем со стороны Изрееля, нас пропустят. С наступлением ночи мы захватим ворота. Первая цель это башня и стена.

Ночь принесла прохладу. Сотник наблюдал за главными воротами. Из своей комнаты в сторожевой башне он наблюдал на воинов патрулирующих крепостную стену. Ворота охраняли два копейщика. Учитывая наличие филистимлян в городе не было нужды опасаться нападения, но князь был обеспокоен приказом держать тела царя и его сыновей повешенными, и опасался нападения.

Сотник не верил в опасность. Неужели князь действительно опасается нападение евреев после такого разгрома, неужели кто-то попытается освободить своего царя? Они разобьют свои головы о стены, с которых стрелки легко отразят любую атаку.

Поднявшись, сотник открыл дверь и выглянул наружу. Он увидел еврейских воинов на стене и схватился за голову.

Сотник бросился внутрь, и поднять тревогу. Дверь с грохотом распахнулась, сотник повернулся, выхватил меч, но, его противник был быстрее. Урия ворвался в сторожку и, подхватив лавку, обрушил на сотника. Тот упал и Урия быстро его связал. Сюда же занесли связанных караульных.

У Наарая не было времени смотреть по сторонам. В любой момент какой-нибудь воин мог выйти с другого участка стены или запоздалый прохожий завернуть на площадь и поднять тревогу.

Большие ворота теперь были открыты, и через них быстро входили воины Явеша.

Наарай резко отдавал приказы. Его голос звучал тихо, но слова доносились до всех.

— Снять тела и завернуть в саван. Тела нести на себе до нашего лагеря, где у нас приготовлены ослы. Нужно за ночь преодолеть расстояние до Явеша пока не подняли тревогу.

Прошел семидневный пост, после того как тела принесли в Явеш, их сожгли и похоронили под Тамариском. Наарай вечером пошел с Урией прогуляться за городом. Они сидели на холме, и пили вино.

— А погони так и не было, — сказал Наарай.

— Они просто не знали, кто это и подумали, что новый царь Иш-Бошет послал своих лучших воинов выкрасть тела.

— Расскажи как погиб Саул.

— Мы стояли на этой горе, а они атаковали нас большими отрядами. Я думал, что Давид там будет, но по разговорам пленивших меня узнал, что его прогнали. Они прорвались на гору, и Саул попал в окружение.

— Значит, Давида там не было, — многозначительно протянул Наарай, — А где он сейчас не знаешь?

— Эти говорили, что его нигде нет, а город Циклаг сожжен и разграблен.

Урия и Наарай по возвращении застали у себя Игала. Тот был очень возбужден.

— Прибыли послы из Иудеи и передали нам большие дары и благодарность за спасения тела царя.

— Почему из Иудеи, — не понял Наарай?

— Давид помазан в цари в Хевроне.

— А Иш-Бошет ничего не прислал, — тихо произнес Урия.

Наарай решительно пошел собирать вещи.

— Ты как хочешь, а я пойду к Давиду.

Урия колебался недолго и произнес:

— Я с тобой Наарай.

Первая глава Два царя

Маханаим славный город, столица Израильского царства, был в этот день переполнен. На помосте стоял Иш-Бошет с приближенными. В первых рядах на площади стояли приглашенные гости, послы и знатные лица. Был здесь и Беная.

Один из священников помазал на царство последнего сына Саула. И затем глашатаи объявили:

— Воцарился царь Иш-Бошет, сын Саула сына Киша. Отныне владением его земель будут Галаад, Изреель, Эфраим, Вениамин и весь Израиль.

Царь произнес речь об узурпаторах захвативших Хеврон и что он истинный царь скоро прогонит этого трусливого пса Давида обратно в пустыню, где ему самое место.

Беная вошел в комнату, где отдыхал Иодай, его отец. Иодай возглавлял священников Аарона и был одним из сильнейших князей. Он подержал Давида в Хевроне и теперь приехал в Маханаим в поисках мира. Он лежал на софе с задумчивым видом. Увидев Бенаю, он устало произнес:

— А сын. Проходи, садись. Ну как тебе ситуация?

Беная задумчиво окинул взглядом комнату. Что он мог сказать. Иодай и сам все хорошо понял.

— Я думаю что здесь и так все понятно. Мир нам не видать. А теперь у царя в руках все ресурсы Израиля. Какое-то время он потратит на полное подчинение всех племен, а затем обратит всю мощь на нас.

— Да ты все верно подметил. Есть еще шанс на мирное соглашение. Я вечером иду на прием к царю. Там будет пиршество по случаю помазания. Но боюсь, что это обернется простым ультиматумом.

— Мне сопроводить тебя отец, — спросил Беная?

— Нет. Ни стоит. Я возьму несколько воинов для охраны, а если что случится. То лучше тебе быть на свободе.

В Хевроне между тем Давид держал совет, со своими людьми решая как реагировать на помазание Иш-Бошета.

— Не мирись с этим, — сказал Иоав. — Сейчас Авнер начнет укреплять власть над всем Израилем. Когда он это сделает он придет сюда и справиться с ним будет тяжело.

— Как произошло, — говорил Эзер, — что Авнер выжил в бойне в горах Гелбоа? А сам Иш-Бошет, где он находился в момент сражения? Почему он не возвратился в строй, лишенный отца и своих трех братьев, когда филистимляне прибили их гвоздями к стенам Бет-Шеана? Сорокалетний Иш-Бошет бежал, как ребенок, даже не попытавшись отомстить за братьев.

Давид слушал своих советников и пока ничего не говорил. Он не был в той битве и не смог защитить Саула, поскольку стал врагом дома Саула. Но он не желал продолжения вражды. Его люди стремились развязать войну со своими братьями ради своих личных амбиций. Ему было противно, что он своими руками уничтожал дом Саула.

— Помнишь Циклаг и вечер перед отъездом? Ты говорил, что дом Саула отрешен от власти, а значит, подлежит уничтожению? Так за что мы сражаемся? — восклицал удивленный Авишай. — Значит, мы напрасно пересекли пустыню? А воля Господа, изреченная через Самуила тоже ничто для тебя? Появился тот, в чьих жилах течет кровь Саула и ты не готов сразиться с ним?

Авишай был очень возмущен. Давид не хотел трогать Ионафана и все понимали, что значило он для Давида. Но не желание убить Саула в пещере или когда он спал в лагере, никто не понимал. Если царь твой враг и он в твоей власти, то один решительный удар и все кончено. Теперь все повторялось с Авнером и возмущение его людей росло.

Давид понимал, что бездействие приведет к тому, что его сторонники покинут его. Старейшины постоянно говорили об опасности от Авнера и Иш-Бошета. К тому же Авишай напоминал о воле Господа сказанную Самуилом о падении дома Саула. Возрождающийся дом Саула был опасен, и необходимо было выполнить волю Господа. Но Авнера пока поддерживали лишь племена на восточном берегу Иордана. А остальные ждали развязки, поскольку необходимо было очистить Изреельскую долину от филистимлян.

— Мы сразимся с Авнером, — решил, наконец, Давид, — Но подождем, что он предпримет против нас, и выступим на него.

Авнер пытался поднять Израиль и потому появился в Вениамине и начал там укреплять крепости. Небольшие отряды постоянно сталкивались, и все шло к большому сражению.

Когда разведчики донесли о подходе больших сил к Гаваону, Иоав поднял своих людей и направился на встречу Авнеру. Они встретились у пруда близ Гаваона и воины начали криками оскорблять друг друга.

Авне́р сказал Иоа́ву:

— Пусть юноши выйдут и померятся силами перед нами.

Иоа́в ответил:

— Пусть выйдут.

Вышло 12 человек со стороны вениамитя́н и Иш-Боше́та, сына Сау́ла, и 12 человек из людей Давида. Они схватили друг друга за голову, каждый вонзил меч в бок противнику, и все погибли.

Однако бесполезность этих смертей разожгла гнев людей Иоава. Схватка подходила к концу, когда они ринулись на воинов Авнера. Сильный натиск опытных воинов принес быструю победу и израильтяне побежали.

Асаи́л побежал за Авне́ром и преследовал его по пятам. Авне́р оглянулся и спросил:

— Асаи́л, это ты?

Тот ответил: «Я».

Авне́р сказал ему:

— Поверни направо или налево, поймай кого-нибудь из юношей и возьми себе всё, что снимешь с него.

Но Асаи́л не захотел отстать от него.

Авне́р опять сказал Асаи́лу:

— Не гонись за мной. Зачем мне убивать тебя? Как я тогда посмотрю в глаза твоему брату Иоа́ву?

Но тот продолжал преследовать его. Тогда Авне́р ударил его в живот тупым концом копья, и копьё прошло насквозь. Асаи́л упал и тут же умер. И каждый, поравнявшись с местом, где лежал мёртвый Асаи́л, останавливался.

Иоа́в и Авиша́й погнались за Авне́ром. Когда солнце уже заходило, они подошли к холму А́мма, что напротив Гиа́ха, на пути к пустыне Гавао́на. Вениамитя́не собрались вокруг Авне́ра в один отряд и стали на вершине холма.

Авне́р крикнул Иоа́ву:

— Неужели наши мечи никогда не насытятся кровью? Разве ты не знаешь, что конец будет горьким? Когда же ты прикажешь своим людям перестать преследовать своих братьев?

Иоа́в ответил:

— Клянусь живым истинным Богом, если бы ты не сказал этого, люди преследовали бы своих братьев до утра.

Авнер убил его брата; Иоав не собирался забывать об этом. Но так как он запросил пощады, Иоав протрубил в рог. Сражение и преследование остановилось, Авнер и вениамитяне поспешно убрались с другого склона холма, переправились через Иордан и отправились в Маханаим. Иоав сосчитал погибших: кроме брата, он потерял девятнадцать человек, убив триста шестьдесят людей Авнера.

Это не вернуло жизни Асаила. Иоав приказал отряду отвезти останки брата и похоронить в Вифлееме. Там женщины обмыли тело и похоронили юношу в городе его предков. Была ночь. Иоав вернулся на заре в Хеврон, полный боли и ярости.

Победа была за Давидом, но она ничего не определяла, ничего не давала. Лишь увеличивала пролитую кровь, которой с каждым сражением становилось больше.

Вторая глава Война за Нагорье

— Я много видел войн, поскольку с юных лет состоял на службе царя Саула, — говорил Давид, — Но такого я не видел никогда. Устроить эти игрища и потерять лучших бойцов. А потом напасть толпой и потерять еще семь человек. И знаешь, что вас спасло мои родичи? Вас спасло то, что против вас выступили новобранцы из Вениамина. Вы победили но Израиль остался за Авнером. Все теперь все походы я буду проводить сам.

Иоав и Авишай вышли вместе с другими командующими.

Иоава прорвало.

— Мы виноваты теперь во всем. У него не хватило решительности убить Саула, и все племена признали бы его царем. Не надо было давать усиливаться Авнеру и сразу атаковать Маханаим! — воскликнул Иоав.

— Я не совсем понимаю причину его терпимости к ним, — сказал Авишай. — Как он может оплакивать человека, который, как все знают, многократно пытался его убить? Это выглядит как-то наиграно! Чего он добивается? Показать себя милосердным царем.

— Что теперь, — спросил Авишай?

— Будем ждать, — Иоав мрачно оглядывал двор, — Всегда есть шанс найти врага. И я уверен, что Авнер убил Асаила.

— Да мои люди видели, как Асаил гнался за Авнером.

— Ты со мной, — спросил Иоав?

— Да. Мы вместе отомстим убийце Асаила.

Войско иудеев стояло под стенами Гивы. Давид смотрел на могучие стены и вспоминал, как сам был когда-то защитником этого города. Впрочем, это было в другой жизни. А сейчас проблема перед Давидом стояла очень большая.

Взять крепость можно было лишь штурмом. Но это повлечет за собой много смертей. Придется брать измором.

Давид начал постепенно брать под контроль города Израильские. Везде он присылал послов с дарами к старейшинам города и предлагал мир. Он прошел почти все Нагорье, когда узнал, что Авнер прибыл в Гиву. Как стало известно, он приехал за Рицпой, дочерью Айи, наложницей Саула родившей ему двух сыновей.

— Господин.

Давид повернулся. Оруженосцы стояли рядом, а за ними два его племянника. Давид недовольно произнес:

— Иоав я кажется, все тебе сказал, зачем ты приехал?

Они поклонились.

— Мы славно бились в Гаваоне, — сказал Авишай, — И теперь мы готовы служить нашему царю и выполнять его повеления.

Давид недовольно смотрел на своих родичей.

— Ну, пошли. Обсудим, как нам быть с Гивой.

Авнер стоял на стене и смотрел, как все больше увеличивался лагерь Иудеев. Лето шло на завершение, и в случае затянувшейся осады жителям грозил голов. В таком случае терпеть Авнера горожане не станут.

Авнер повернулся к старейшинам города.

— Надежны ли стены? Скоро иудеи пойдут на штурм, готовы ли вы к отпору.

— Господин. Город укреплял Саул. Наши стены не взять ни одному войску.

— Нас могут взять измором, — сказал Авнер, — И тогда никакие стены нас не спасут. Измором брали и не такие крепости. Мне бы не хотелось, сойти с ума от голода и покончить собой.

— А царь Иш-Бошет. Он же придет с войском и прогонит узурпатора.

— Да, да, господин. Царь.

Энтузиазм советников не повысил настроение Авнеру. Он тоже надеялся на царя, что тот не струсит и пошлет войско. Но тот слишком медлил. Если царь промедлит до осени, то горожане могут и не выдержать. В конце — концов, Давид по праву принял царство.

Такие же соображения беспокоили и самого Давида. Ахиэзе́р сын Шема́и из Ги́вы привел еще тысячу воинов и принес тревожные вести. Израильские войска идут из Маханаима. Это означало, что Иш-Бошет готовится к большой войне.

На совещании Иоа́с брат Ахиэзе́ра сказал:

— Царь теряет свое влияние. Все Нагорье переходит на нашу сторону. Вся долина Изреельская ушла к филистимлянам. В этой ситуации я уверен царь решил навязать нам большое сражение.

— Не хотел я биться с братьями евреями, — сказал Давид, — Вопрос в том успеем ли мы взять этот город до появления израильтян.

Советники молчали. Они не знали что сказать.

Опасения Давида оправдались. Появление израильских войск привело к переходу Израильских племен на сторону Иш-Бошета.

В начале осени израильское войско подошло к Гиве. Они поставили лагерь там, где еще седмицу назад стоял сам Давид. Но теперь там были друзья. И Авнер поспешил вместе со старейшинами города, предстать перед царем.

Авнер был сдержан в присутствии старейшин города. Иш-Бошет милостиво сказал:

— Мы пришли так быстро как могли.

— Мы едва не пали, мой царь. Горожане все ослабли от голода.

— Мы с этим разберемся, — сказал Иш-Бошет, — Царские амбары дозволяю открыть и накормить народ.

— Нужно догнать мятежника Давида и разгромить его, — говорил Иш-Бошет, — Авнер собери добровольцев и вооружи их?

— Люди здесь слабы, и не смогут идти с нами, — сказал Авнер, — Я отберу самых выносливых. Но людей у Давида очень много, здесь надобно обдумать предстоящее сражение.

— Здесь нечего думать, — сказал Иш-Бошет, — Мы нападем на них, и все разбегутся, поскольку сражаться за такого царя никто не захочет.

Авнер задумался. Иш-Бошет слишком самонадеян, а Давид очень опасен, и можно потерять все в случае разгрома.

— Давид по праву носит царский венец и надо показать иудеям его несостоятельность.

— Об этом не беспокойся, — сказал Иш-Бошет, — Я покажу свою силу Давиду, и все увидят, какого человека они избрали в цари.

Давид смотрел на войско израильтян. С верхней площадки сторожевой башни было отлично видно, как они построили лагерь и начали разворачивать осадные укрепления. По опыту Давид знал, что это займет некоторое время.

Сейчас войско расползлось, и умный полководец будет делать вылазки до тех пор, пока осадные валы не образуют сплошное кольцо. Впрочем, умный полководец может быть и в войске израильтян. И тогда их ждет горячий прием.

Он повернулся к тысяченачальникам.

— Ну и какие у вас соображения господа?

— Мой господин, — начал Ахиэзер, — Войско, конечно, не такое большое как в дни Саула, но, тем не менее, нас мало. Я думаю надо готовиться к длительной осаде.

— С войском понятно, — заметил Авишай, — Все их воинство сбор добровольцев не слишком опытных в воинском деле. Но в прямом столкновении нам будет трудно их одолеть.

— Сделать вылазку, — предложил Иоас, — Разгромим их войско и прогоним за Иордан. Я знаю, мы сможем это сделать.

— Вылазку, — Иоав покачал головой, — Там я думаю, этого ожидают. Может вечером напасть. Атаку ожидают в начале осады.

— Так и поступим, — сказал Давид, — Иоав, на тебе их главный лагерь. Твои брат после нападения пойдет вокруг города. Когда же израильтяне начнут собираться для отпора в бой вступит Ахиэзер и Иоас с копейщиками. Начинайте готовить свои отряды.

Вечером, когда почти стемнело на улице, ворота города открылись. Войско Иудеев, смяв передовые отряды, ворвались в лагерь израильтян. Скоро весь лагерь был в огне.

Давид увидел, как большие отряды спешат на выручку своим. Скоро они столкнулись с отрядами Авишая. В это время вступили в сражение копейщики двух братье сыновей Шемаи.

Давид осмотрел поле боя. Бой продолжал кипеть на восточной и западной стороне. В темноте были видны лишь зарево пожаров, факелы и крики да звон мечей. Иоав застрял в лагере. Там были лучшие воины Иш-Бошета. Он надел шлем и спустился вниз. Он встал на колесницу и осмотрел полтора десятка колесниц. Проревели трубы и колесницы ворвались в лагерь противника.

Утром жители Вифлеема с удивлением увидели, что вокруг города кроме сгоревших руин и трупов больше никого не было. Давид велел похоронить павших. Разведка доложила, что израильтяне ушли за Иордан, а Гива опустела.

Царь Давид собрал своих тысяченачальников на военный совет. Но мнение у всех были разные. Иоав говорил:

— Мы совершили великое дело. Мы разгромили израильтян и прогнали их за Иордан. И сейчас самое время захватить Маханаим. Мы разберем по кирпичикам стены этого проклятого города и срубим головы всем его знатным.

— Я бы не торопился с походом, — с сомнением произнес Ахиэзер, — Мой опыт подсказывает мне, что Авнер еще не сломлен и может ударить с большой силой. Надо переждать и подготовиться к новым сражениям. В следующем году израильтяне вернуться, но мы уже показали свою силу. И я уверен, что Авнер и его соломенный царь сюда не придут.

— Значит, мы столкнемся с их тысяченачальниками, — сказал Иоас, — В этом случае я за то чтобы отступить в Хеврон.

Иоав вскочил с бешеными глазами. Он яростно хотел высказать все, что он думает, но Давид взмахнул рукой, успокаивая родича.

— Успокойся Иоав. Я понимаю твою скорбь. Но зачем губить наше войско ради мести. На войне гибнут многие. Если все будут жаждать мести, то кровавый цикл убийств не прекратится.

— Вы все ни понимаете, — возразил Иоав, — У нас есть шанс на победу. Сейчас или никогда.

— Мы не пойдем с тобой, — сказал Ахиэзер, — Ты сейчас обуреваем чувствами. Это всегда приводит к смерти.

— Иоав, мы с тобой, — сказал Давид, — Но воевать не пойдем. Мы будем разбиты. У нас нет сил, чтобы захватить Маханаим. Мы уходим в Хеврон.

Третья глава Усобица в Израиле

Давид задумчиво слушал Шеву. Война с домом Саула продолжалась и все больше израильтян переходила на сторону Давида. Важным шагом стало избрание первосвященника. Посовещавшись с Иодаем, князем сыновей Аарона Давид предложил кандидатуру Авиафара. Иодай приставил к Авиафару молодого священника и пророка по имени Цадок и отправил их служить в святилище в Гаваоне.

Люди Авнера переходили Иордан и пока укрепились в Тирце. Там была удобная долина, а также дороги в Нагорье. Их отряды доходили до Вефиля но в Гиву они не ходили поскольку Давид поставил там сильный гарнизон.

Шева назначенный секретарем говорил.

— Нагорье до Вефиля признали царем Иш-Бошета. Если падет Вефиль то Авнер вновь прорвется к Гиве или Вифлеему.

— Ты говоришь с уверенностью, — задумчиво произнес Давид, — Но нельзя быть уверенным в том, что произойдет завтра. Ты знаешь, что произойдет завтра?

— Я не могу этого знать.

— И никто не может этого знать. Поэтому докладывай по существу. Это хорошо, что мы пока держим южное Нагорье. Уверен, что Авнер в Тирце. А что Иерусалим?

— Там все сложно, — покачал головой Шева, — Местные магнаты не хотят власти царя и правят от имени Гата.

— Значит, Иерусалим пока не готов смириться. Это хорошо. Но вот с Авнером нужно, что-то решать.

По улицам Вефиля двигался военный отряд израильтян. Израильтяне зачищали города от иудеев и особенно уделяли внимание Вефилю. Вефиль находился на центральном нагорье на пересечении важных торговых путей. Отрезать этот город от Давида Авнер считал очень важным.

Воины двигались осторожно, постоянно осматривая темные улицы. Ночную тишину нарушили звон тетивы, и сотни стрел обрушились на головы израильтян. Израильские воины сомкнули щиты и попытались прорваться из-под обстрела, но впереди появились копейщики и, сомкнув щиты, обрушились на израильтян.

Иш-Бошет читал донесение, все больше хмурясь. Рядом сидел авнер. Иш-Бошет свернул свиток и сказал:

— Нужно срочно отвести войска за Иордан.

— Племяник, — Авнер был просто ошеломлен, — Это же просто уличное сражение. Гибель наших отрядов в Вифлееме еще не повод отступать. Мы пошлем еще людей, и вычистить все города от иудеев.

— Это ты не понял. Мои люди начали отступать из города и за городом на них напали иудеи. Войско спешно отступает на север.

— Это же бегство, — Авнер горько покачал головой, — Никогда бы так Саул не побежал. Если сейчас уйти, то никогда уже царский венец тебе не видать. Похоже, Самуил был прав, говоря, что царская власть будет вырвана с корнем у дома Саула.

Иш-Бошет встал и холодно ответил:

— Запомни ты всего лишь мой военачальник. Мне сейчас важно сохранить войско. Лучше собери еще воинов по городам.

Все лето Иш-Бошет провел в Тирце, пока Авнер с войском осаждал Вефиль. Но после поражения Вефиль был покинут.

Все это беспокоило Иш-Бошета. И, тем не менее, он стоял, ожидая подхода войск Авнера. Он надеялся, увеличив войско вновь ударить по иудеям и отбросить их до Хеврона.

Размышления Иш-Бошета прервал шум во дворе. Он выглянул с террасы и увидел Авнера. Тот выглядел так, словно вырвался из Шеола.

Царь спустился к нему. Он, испив вина, сказал:

— Царь Израиля. Я спешил, как мог. Наше войско дошло до Гаваона и было разгромлено. Все бежали.

— А Давид. Где он?

— Не знаю.

Иш-Бошет посмотрел на своих сотников.

— Уходим за Иордан. Давид стремится завладеть Маханаимом, и там мы сможем дать ему отпор.

С падением Тирцы влияние Иш-Бошета на Израиль практически исчезло. Формально Давид управлял почти всем Израилем кроме хананейских городов. Иш-Бошет правивший в Маханаиме почти два года четко осознавал, что идет развязка этой усобицы и понимал, что придется признать власть Давида.

В тот день он приехал уставший после проверки крепостей и дорог. Он ждал вторжения, но Давид не торопился нападать. Он принял ванну и, выпив вина, позволил слугам одеть себя. Один из слуг тихо произнес:

— Сегодня ваш дядя Авнер забрал себе Рицпу.

До Иш-Бошета не сразу дошло что произошло. Авнер давно уже ведет себя не как послушный слуга. А теперь еще и Рицпа, он стремится сам стать царем. Иш-Бошет сам не заметил как стал похожим на Саула. Он сразу решил что Авнер для него угроза. Но в отличие от Саула он не станет ждать.

Иш-Бошет послал слуг за Авнером. Ждать пришлось долго. Вскоре слуги сообщили что Авнер не может прийти. Иш-Бошет пришел в ярость. Авнер стал слишком могущественным и уже не является к своему царю.

Взяв с собой отряд воинов, Иш-Бошет поехал на колеснице к дому Авнера. Его люди стали стучать копьями в ворота. Изумленная охрана открыла двери.

— Авнер никого не принимает.

Царь грозно посмотрел на стражника. Он махнул рукой и его воины сами открыли ворота. Царь въехал во двор и пошел искать Авнера. Нашел он его в трапезной. Авнер был удивлен таким визитом.

— Я же передал твоим псам, что когда придет время, я призову тебя мальчик.

— Я твой царь, — закричал Иш-Бошет, — Ты не смеешь мне отказывать. Это я призываю тебя, ты забыл, что ты мой слуга. Как ты посмел лечь с наложницей моего отца? Наложница царя переходит к его наследнику. Я распоряжаюсь наследством Саула а не ты. Если будет на то моя воля, я прогоню тебя со службы.

Авнер который уже стал давно выше царя, был удивлен такой вспышкой гнева. Он разгневался и сказал:

— Я что, иудейская собака? Всё это время я был предан дому твоего отца Сау́ла, его братьям и друзьям и не выдал тебя Давиду. А ты обвиняешь меня в грехе из-за какой-то женщины? Пусть Бог сурово накажет Авне́ра, если я не сделаю для Давида того, о чём Господь клялся ему. Он клялся отнять царство у дома Сау́ла и утвердить власть Давида в Израиле и Иудее, от Да́на до Беэ́р-Ше́вы.

Иш-Бошет сильно испугался от таких слов и ушел. По пути в свой дом он размышлял, что ему делать с Авнером. Авнер слишком силен, и стал опасен для царя. Иш-Бошет решил избавиться от Авнера в самое ближайшее время.

Иш-Бошет понял, что настоящим царем северных племен был Авнер. Он командовал войском, он пользовался доверием старейшин всех племен. Те из слуг, которые знали его отца в последние месяцы его жизни, нашли бы сейчас сходство в чертах отца и сына, и причина была очевидна: Авнер угрожал его власти, как Давид угрожал власти его отца.

Давид постепенно брал под контроль Израильские города и люди Авнера уже опасались переходить Иордан. А Иоав совершал набеги на восточную сторону и Авнер уходил все дальше к Маханаиму. Давид планировал осадить Маханаим следующей весной, когда ему сообщили о прибытии послов от Авнера.

Посол посмотрел на людей Давида и, поклонившись царю, сказал:

— Чья это земля? Заключи со мной соглашение, и я сделаю всё, чтобы весь Израиль перешёл на твою сторону.

Давид хотел было сказать, что уже все взял сам, но решил, что прекратить междоусобицу гораздо важнее.

— Хорошо, я заключу с тобой соглашение, но при одном условии: когда придёшь, приведи с собой Мелхо́лу, дочь Сау́ла, иначе ты не увидишь меня.

Посол, поклонившись, ушел. А Давид, повернувшись к Иосафату сыну Ахилуду, велел:

— Напиши послание к царю Иш-Бошету. Отдай мою жену Мелхо́лу, с которой я обручился за крайнюю плоть, обрезанную у 100 филисти́млян.

Иосафат взял бумагу и быстро написал послание. Затем Давид посла гонцов к Иш-Бошету поскольку не желал вести переговоры за спиной этого царя.

Четвертая глава Мелхола

Иш-Бошет пребыл в тревожном состоянии после ссоры с Авнером. Когда прибыл посол Давида, царь услышал следующее:

— Мой царь Давид послал меня сказать отдай мою жену Мелхо́лу, с которой я обручился за крайнюю плоть, обрезанную у 100 филисти́млян, — сказал гонец из Хеврона, — и он просит, чтобы Мелхола была ему возвращена. Ты выпил когда-то за этот выкуп. Он просит тебя не забывать об этом.

Иш-Бошет очень обрадовался такому посланию. Войну он уже проиграл, а после ссоры с Авнером он пребывал в тревожном состоянии. Люди Давида уже доходили до Маханаима в своих грабительских набегах. Все шло к тому, что сам Давид появится под стенами Маханаима, и потому заключить мир было сейчас крайне важно.

— Твой царь получит свою жену из моих рук, — ответил он.

Когда в дом Мелхолы ворвались люди царя и велели собирать вещи она разгневалась.

— Что происходит? — спросила разгневанная Мелхола.

— Приказа доставить вас к своему мужу.

— Что ты говоришь? Мой муж здесь, за дверью.

— Речь идет о Давиде. Царь расторг ваш брак, — заявил тысяченачальник Баана, тоном, не терпящим возражений.

Мелхола оставила сборы на своих служанок. А сама отправилась в дом Иш-Бошета и с гневом изложила свои аргументы.

— А хочу ли я за Давида? А разве ты не царь? — крикнула Мелхола. — Это мой отец отдал меня Палтии́лу, сыну Лаи́ша.

— Ну и что? Я тебя возвращаю Давиду!

Открылась дверь, протиснулся Палтиил и бросился в ноги Иш-Бошету.

— Я тебя умоляю мой царь, — рыдал он, — не отнимай моей жены! Пусть Господь дарует тебе свою милость! Но не отнимай у меня мою жену!

Иш-Бошет приказал стражникам поднять несчастного мужа и выставить его за дверь. В конце концов, эти демонстрации неповиновения начинали его сильно раздражать! Он повернулся к своей сестре:

— Что касается тебя, то ты уедешь, даже если мне придется заковать тебя в цепи! Твой выкуп уплачен.

Мелхола совсем упала духом и умоляюще произнесла:

— Не отправляй меня брат, я не хочу снова быть пешкой в борьбе за власть.

Иш-Бошета обнял сестру и тихо сказал:

— У меня нет выхода. Я проиграл войну за царскую власть. Авнер готов меня предать, и выторгует себе власть над Маханаимом. А меня убьют либо по его приказу, либо мои же слуги. Ты моя последняя надежда сестрица.

Мелхола смотрела с удивлением на брата. Она тихо произнесла:

— Я попробую упросить Давида не лишать тебя жизни.

Мелхола ушла собираться и Иш-Бошет вышел на террасу. Увидев Авнера, он очень удивился.

— Чего ты хочешь? — спросил Иш-Бошет.

— Я жду Мелхолу, чтобы проводить ее, — ответил Авнер.

— Я уже снарядил ей достойную свиту, — сказал Иш-Бошет.

— Ее буду провожать я, — сухим тоном сказал Авнер.

Лицо Иш-Бошета омрачилось. Авнер сам хотел стать символом перемирия с Давидом! Его планы вновь нарушены и нет возможности обойти или убрать Авнера.

Мелхола поехала на следующий день с большой свитой из двадцати человек, которых возглавил Авнер. Палтиил следовал за караваном до Бахурима плача, причитая и проклиная свою судьбу на протяжении всей дороги до тех пор, пока Авнеру не надоело, и он сказал ему: «Иди домой!» И тот вернулся домой.

В Бахуриме Авнер переговорил со старейшинами Вениамина, а затем разослал письма старейшинам Израиля со словами: «Вы давно хотели сделать Давида своим царём. Так действуйте! Ведь Господь сказал Давиду: «Через моего слугу Давида я спасу мой народ, Израиль, от филисти́млян и от всех врагов»».

Письма Авнера привели к тому, что уже в ближайшие дни из городов Израильских поспешили старейшины в Бахурим. Авнер решил, что теперь пришло время идти к Давиду, поскольку он вез не только Мелхолу но и отдавал все Царство в руки Давида.

Прием в Хевроне был ослепительный. Воины Давида, которые раньше служили у Авнера, обнимали и приветствовали его. Давид встретил его сам, как будто Авнер был членом его семьи, устроил его в своем доме и устроил большой прием.

Все время приема Давид был весел, скрывая свою тревогу и нетерпение. Когда же вечер подошел к концу он покинул гостей и пошел в отведенные комнаты для Мелхолы. Чтобы не было сплетен, он встретился с ней наедине за закрытыми дверями.

Они смотрели друг на друга. Он хрипло произнес:

— Девять лет.

Взгляд ее был холоден как лед.

— Ты уже не тот юный певец.

Она смотрела на него оценивающе, он попытался шутить.

— По милости твоего отца я скитался семь лет по пустыне, жил среди филистимлян. Я убивал мужчин, женщин и детей. Не щадил и стариков ради того чтобы выжить. Да я уже не тот юный певец, которого ты знала. Ты тоже уже не та юная девушка, которую я знал.

— Да я уже не та юная девушка и потому верни меня к моему мужу, у которого ты забрал меня силой.

— Это твой отец забрал тебя силой у меня, а меня прогнал и загнал в нору как лисицу. Я твой муж и уплатил за это выкуп.

— Ты уплатил выкуп, но я не вещь.

— Если бы твой отец не прогнал меня, но все эти годы мы бы жили вместе. И у нас уже были дети. Ты бы растила моих сыновей.

— Я проклята Господом за то, что помогла тебе сбежать. У меня нет детей ни от одного из мужей. Господь не дал мне детей.

— Моя сестра Мерав благословлена детьми, а я нет. Она продолжит наш род, а не я.

Давид смотрел на нее, и сердце сжималось от горечи.

— Я спасла тебя и тем самым убила своего отца. Господь за это проклял мое чрево.

— Я не был на горе Гилбоа и несколько раз пощадил твоего отца, когда Господь отдавал его мне в руки. Он отвернулся от Господа и погиб от рук необрезанных.

— Ты пощадил его, но тебя не было рядом с ним на горе Гилбоа. Ты ждал предсказания Самуила, что станешь царем, и ты приближал смерть моего отца.

Он слушал ее и пытался сказать свое в ответ, но она уже разъярилась, и прервать поток слов было невозможно.

— Тебя тайно помазал на царство Самуил этот безумный ясновидящий, которого моему отцу надо было сразу казнить. Он тебя избрал как оружие против Саула, и ты пел песни Ионафану, покорил его сердце, а сам тем временем планировал истребить весь мой род. Мой отец знал об этом и это изводило его. Он пытался избавиться от тебя, чтобы мы его дети жили. Как ты мог согласиться на помазание при жизни моего отца, ты предал своего царя Давид. Ты предал Ионафана своего друга замышляя истребить весь наш род.

Давид, слушая обвинения, пришел в ярость, но сдерживал себя.

— У тебя сладкий голос, которым ты очаровал Ионафана и меня тоже. А кто еще был очарован твоим голосом, сколько женщин уже делят с тобой постель. Пока ты пел песни Ионафану и мне ты отравил сердце моего отца своей жаждой царской власти. А теперь кто на очереди мой брат или Авнер. Кого ты очаруешь первым, а потом убьешь.

— Мелхола!

— Ты усыплял его своими сладкими речами, — продолжила она, — В конце от него осталась лишь тень былого сильного предводителя. Вот так необрезанные убили нашего царя. Сильного как лев и стремительного как орел!

Давид опустил голову, не зная, что ответить.

— Ты заставил меня приехать к тебе, ты вырвал меня из рук мужчины, который искренне меня любил, и это несмотря на мое проклятие. Зачем ты это сделал царь Давид? Тебе нужна формальность для наследования царства Саула?

Она начала смеяться обиженным злым смехом.

— Но я проклята Господом и ты не получишь от меня наследника.

— Я не просил помазания, Самуил помазал меня по слову Господа. Кто я такой чтобы противиться воле Господа.

— Ты должен был выбрать дружбу с моим отцом, а не слова безумца, — крикнула она, — Мы сейчас были бы в Гиве. Но ты послушал слова этого Ясновидящего. Они все погибли и мой отец, и мои братья. Ты предал брата, которого любил и он тоже погиб. Ты никого никогда не любил, даже женщин.

Она вновь начала смеяться злобным смехом.

— Я навлекла на себя гнев Господа, когда спасла тебя. Я погубила дом моего отца, теперь я проклята и жду своей смерти.

Он попытался ее обнять, но она была холодна.

— Я любила тебя, — прошептала она, — Но Господь проклял меня, и у меня уже нет больше чувств. Ты уничтожил мою любовь, когда убивал моего отца. Я не хочу возвращаться в Маханаим я не любила этого человека. Я забуду все зло причиненное мне и моей семье. Теперь, когда я тебя увидела вновь, я не смогу больше забыть, что я любила тебя. Я оставляю Палтиилу оплакивать меня. Ты вернул меня, Давид! Я прошу тебя, не убивай Иш-Бошета и Авнера пощади.

Давид ушел, не желая больше слушать Мелхолу.

Пятая глава Подлость и коварство

После первого приема Давид принял, устроил на следующий день торжественный вечер. Гостям предложили омовение, волосы Авнеру помазали маслом. Давид собрал своих приближенных и в торжественной обстановке принял Авнера и двадцать его людей. Он принимал его как союзника хоть и понимал что это опасный противник.

Все внутреннее существо Давида подсказывало, что Авнера надо убрать. Авнер опасен, и обладал большим авторитетом. Ясно было также, что он ушел к нему только потому, что войну он проиграл. Авнер сейчас ведет себя как покорный слуга, но придет время, когда он попытается прибрать всю власть в свои руки.

Именно поэтому Авнер нужен Давиду. Он будет держать в руке всех двенадцать племен Израиля, а Давид будет держать его страхом расправы, которую обещал Иоав. В последнее время Иоав стал слишком силен и опасен и Авнер подходил на роль человека, который будет опорой Давида и не даст Иоаву стать первым после царя.

Авнер бросился в ноги царю и весь его вид был как у побитой собаки. Но Давид не обманывался на его счет, несмотря на искренность чувств Авнер легко способен на обман, самопожертвование и жесткий расчет. Сейчас он рассчитывает завоевать доверие и стать тенью царя.

Давид с интересом смотрел на Авнера. Когда он только появился и убил Голиафа, именно Авнер привел его к царю. Авнер участвовал в погоне Саула за Давидом в пустыне. Авнер был на Гилбоа и отказался признать царем Давида, помазав Иш-Бошета. Авторитет Авнера был огромен и потому Давид уже два года сражается со своими братьями. И вот он стоит на коленях перед ним в полной власти Давида.

Давид не стал вставать, но протянул к нему руку, давая возможность встать. Люди Авнера тоже бросились к ногам и царя и также были приняты им. Давид видел, что он слуга и готов служить, но потом нужно будет его жестко контролировать. Авнер все делает лишь для себя и своей выгоды и придет время, когда он попытается подчинить своей воле царя. Именно поэтому он бросил погибающего своего царя на Гилбое и также предает его сына.

После заверений в преданности царю, гости были приглашены на торжественный ужин. После того как гости насытились Авнер встал и поднимая чашу сказал:

— Царь Давид! Позволь мне пойти и собрать весь Израиль к моему господину, царю, чтобы народ заключил с тобой соглашение, и ты будешь править всем, чем пожелаешь.

Давид благосклонно качнул головой. Он станет царем всех двенадцати племен без борьбы, он не хотел проливать кровь своих братьев.

Он услышал, как кто-то из его приближенных тихо произнес:

— Хорошо, что Иоава нет здесь, иначе жди беды.

Иоав постоянно ходил за Иордан и сражался с отрядами Иш-Бошета и в этот раз он также был в походе. Давид рассеяно подумал, что Иоав не сдержится и наговорит много гнусного об Авнере но это будет завтра.

Застолье подходило к концу. Взгляд рассеянно скользил по проходящим танцовщицам, и Давид рассеяно вспомнил, что Мелхола здесь и возможно ждет его. Авнер ликовал. Иш-Бошет мог себе сколько угодно задыхаться от злобы в Маханаиме; не стоило ему запрещать его связь с наложницей Саула.

Гости стали расходится. Давид вручил слуге охранную грамоту для Авнера и пошел в свою комнату. Вызвав слугу, он приказал приготовить спальню для Мелхолы и небольшое угощение. Он помнил их последний разговор, но не собирался отсылать ее. Она его первая жена и Давид не готов был отказаться от нее.

Утром Давид встал поздно, и слуга принес ему воды для омовения. На вопрос где Мелхола слуга ответил, что она ушла к себе рано утром. Давид лишь тяжело вздохнул. Ее холодность сильно его омрачала.

На следующий день Авнер предпринял поездку к старейшинам соседних племен, которые подчинялись Иш-Бошету, сначала племя Вениамина, потом Рувим, Гад, Эфрем, Дан. Везде он говорил одно.

— Давид уже давно водит вас на войну против врагов наших. Вы хотели видеть своим царем Давида, и знаете что Самуил выбрал его преемником Саула. Господь сказал Самуилу: «Рукой моего служителя Давида я освобожу народ Израиля от филистимлян и всех его врагов». Пришло время помазать Давида царем всех двенадцати племен. Он царствует уже над Иудеей, спешите исполнить волю Господа.

Вениамитяне были удивлены такими речами, и особенно сын Авнера Яасиил поскольку именно Авнер больше всех поддерживал дом Саула. Яасиил не участвовал в путешествии в Хеврон и оставался в Бахуриме. Он встретился со своим отцом Авнером и спросил, зачем он это делает.

— Ради тебя сын, — сказал Авнер, — Мы тоже из дома Саула и заслуживаем носить венец царский. Но Давид оказался сильнее. Поэтому я стану его тенью, а когда придет время, возможно, ты станешь лучшим выбором для помазания.

Яасиил сильно в этом сомневался.

— Давид стал слишком силен, к тому же вспомни, сколько мы его гоняли по пустыне. Сколько сражались с ним, и он постоянно нас одолевал. Сомневаясь, я, что придет время, когда дом Саула вернет себе царство.

— Не сомневайся сын, сейчас я поеду в Хеврон и приведу старейшин Израиля к Давиду. Потом уговорю Иш-Бошета сложить венец и подчиниться Давиду. Я войду в его полное доверие, и потесним сыновей Церуи. Мы встанем рядом с царем, и никто не сможет противостоять нам.

Авнер был уверен, что все получится. Он ехал в повозке в Хеврон и по пути навестил Иерусалим, где получил полное заверение в покорности новому царю. Все царство Израильское вместе с городами хананейскими были готовы подчиняться Давиду из Хеврона, и Авнер направился в Хеврон положить царство под ноги Давида.

Иоав вернулся из похода с большой добычей. Он был доволен своим налетом и хотел доложить Давиду, что дошел до Маханаима. Но к нему подошел молодой человек и передал письмо. Как оказалось его брат Авишай приглашает в гости и просит навестить его до похода к царю. Весьма заинтригованный он омылся, переоделся и сев в колесницу отправился к Авишаю.

— …И Давид устроил большой праздник в его честь. Ты бы видел, его принимали как царя. Мне неприятно вспоминать до сих пор.

— А где Авнер сейчас? — спросил Иоав.

— Он уехал с охранной грамотой Давида.

Иоав обезумел от гнева. Он выскочил из дома Авишая и велел ехать в дом Давида. Дождавшись, когда царь примет его он, сдерживая гнев, холодно произнес:

— Что ты сделал? К тебе приходил Авне́р, и ты позволил ему уйти? Ты же знаешь Авне́ра, сына Не́ра! Он приходил, чтобы обмануть тебя, разузнать о каждом твоём шаге и обо всех твоих делах.

— Он пришел служить мне, — спокойно ответил Давид.

— Ты устроил праздник в честь убийцы моего брата, и ты еще дал ему охранную грамоту!

— Ты разве мститель за кровь, ты не старший брат. Но во время сражения люди часто погибают, и за это в нашем законе переданным Моисею нет указаний, мстить. А твой брат погиб во время сражения и потому трогать его нельзя, — тихо сказал Давид.

— Мой царь видимо забыл, сколько преступлений совершил дом Саула! — воскликнул Иоав. — А мой брат Асаил? За что принесли его в жертву? Этот человек опасен и мой царь еще пожалеет, что принял его! Этот Авнер лицемер! Он высматривает все твои слабые места, чтобы нанести удар!

— Авнер ушел от Иш-Бошета поскольку был ущемлен когда пожелал наложницу Саула, — объяснил Давид, который прилагал огромное усилие, чтобы сохранить спокойствие.

— Авнер не просто так пожелал наложницу Саула. Мой царь Авнер владычествует над всеми племенами и он не откажется от власти ради твоих милостей, и наложница это которая должна перейти к наследнику Саула тоже доказательство того что Авнер желает получить царский венец! Иш-Бошет ничто без Авнера! Он царь всех племен и желает еще подчинить себе и царя Давида!

Слуги Давида слышали разговор и все понимали, что Иоав прав. Но царь не желал никого слушать. Давид отправил Иоава и тот ушел. Слуги Давида еще долго обсуждали этот разговор, но поскольку царь благосклонен к Авнеру, сделать они ничего не смогли.

А Иоав провел беспокойную ночь и на утро разослал своих гонцов в поисках Авнера. Люди Иоава любили Асаила, и его желание отомстить Авнеру они одобряли. Искать долго не пришлось, поскольку Авнер возвращался в Хеврон и люди Иоава сообщили об этом своему господину.

Иоав получил известие поздней ночью. И долго не мог уснуть. Авнер убил его брата и уже за это должен умереть. Но сейчас он чувствовал опасность своим животным инстинктом. Авнер не просто так пришел к Давиду. Он хочет стать первым при царе, и пока он жив будет тяжело стать военачальником. Кроме того предавший один раз, предаст и в другой. Авнер должен умереть!

Авнера нашли слуги Иоава у водоема Сира. Ему велели именем царя срочно вернуться в Хеврон. Авнер поспешил в город и на входе в ворота увидел Иоава. Ему было неприятно встречаться с Иоавом но пока он не может отказать царю Давиду.

Он сошел с колесницы и поцеловал Иоава.

— Что-нибудь случилось.

— Отойдем, здесь не место для разговора.

Они отошли в арку ворот и встали там. Авнеру не нравилось, что здесь никого не было. А взгляд Иоава был колючим, и он чувствовал опасность. Иоав выхватил меч и Авнер не успел отстраниться, когда тот нанес удар в живот. Он схватил Иоава и медленно сползал на землю. А Иоав хрипло произнес:

— За моего брата.

Авнер лишь тихо прошептал:

— Значит, месть, а я думал Давид…

Авнер упал на землю и истек кровью.

Люди Авнера ничего не смогли сделать и отнесли труп Авнера к дому Давида. Они внесли труп во двор к царскому крыльцу. Давид только принял утреннее омовение и, узнав о происшедшем, поспешил выйти к людям Авнера.

Он посмотрел на своих слуг и сказал:

— Я и моё царство невиновны перед Господом в пролитии крови Авне́ра, сына Не́ра. Пусть вина ляжет на Иоа́ва и на весь род его отца! Пусть род Иоа́ва не останется без мужчины, страдающего от выделений, без прокажённого, без мужчины, взявшего веретено, без убитого мечом или нуждающегося в хлебе!

При этом его лицо было горестным, как будто он потерял самого близкого человека. Он вышел к людям Авнера смотревших на него осуждающе и как бы говоря: «Посмотри на дело твоего близкого человека. Ты разломил с нами хлеб, а затем коварно нанес удар в спину».

Подойдя к Авнеру, он посмотрел на Иоава, Авишая и их людей, он воскликнул горестным голосом:

— Разорвите на себе одежду, опояшьтесь мешковиной и оплакивайте Авне́ра!

Давид позвал слуг и велел подготовить гробницу для Авнера. Три дня шли приготовления к похоронам, и Давид все это время постился и ходил в разорванной одежде. Весь город и многие приехавшие израильтяне, в том числе старейшины народа шли в похоронной процессии.

Мелхола шла рядом с телом и чувствовала что ее брат не переживет своего покровителя. А Давид шел в разорванной одежде и громко плакал у гробницы Авне́ра, плакали и все люди. Народ Хеврона, собравшийся на похоронах, говорил, что их царь действительно хороший человек и не прибегает к таким крайним мерам, как убийство. Люди плакали вместе со своим царем.

Царь оплакал Авне́ра и начал петь:

И все снова заплакали.

Военные царского окружения слушали эту пламенную речь сначала с беспокойством, потом поняли, что наказывать царь никого не будет. Давид при всех осыпал проклятиями двух своих племянников и заставил их разорвать одежды и идти рядом с телом Авнера. Он пообещал, что Иоав никогда не станет первым после царя. Многие кто опасался усиление влияния Иоава, очень порадовались такой речью.

Но были среди слуг Давида и те, кто посчитал такое рвение преувеличением скорби напоказ. Молодой постельничий по имени Ахитофел прямо говорил, что Авнер боролся с Давидом. Его ссора с Иш-Бошетом произошла из-за наложницы и если не это, то Авнер по-прежнему был бы врагом. Ахитофел говорил своим товарищам:

— То, что Давид так лицемерно оплакивает, я не осуждаю, он царь и должен показать всем, что его руки чисты. Иначе бы Иоав уже лишился головы. Но то, что он искренен я не верю и не понимаю, как можно оплакивать смерть своего врага. Вспомните как он оплакивал смерть Саула и казнил того кто принес ему стол добрую весть.

Вечером Ахитофел принес хлеба, и мед царю, но тот отказался.

— Пусть Бог сурово меня накажет, если до захода солнца я поем хлеба или чего-нибудь ещё!

Царь сказал слугам:

— Знайте, что сегодня в Израиле погиб князь и великий человек. Сейчас я слаб, хоть и помазан царём, а эти люди, сыновья Церу́и, слишком жестоки. Пусть Господь воздаст злодею за его зло.

Израильтянам очень нравилось то, что делал царь, и все говорили, что он точно не причастен к убийству Авнера. Лишь военные осуждали царя и не понимали его поведения. Но Иоав собрал своих военных и сказал:

— Мы сделали то, что царь не мог, потому что от него бы все отвернулись. Теперь он должен оплакивать и проклинать, чтобы весь Израиль признал его царем.

Иш-Бошет узнал о происшедшем и вместо радости он был поражен страхом. Он не верил в скорбь Давида и ясно увидел собственный конец. Он заперся в своих комнатах и начал сильно пить. Его слуги перешептывались и по одному уходили из Маханаима.

Два тысяченачальника Баана и Рехав тоже решили уйти от Иш-Бошета но, понимая, что просто так их не примут, решили поднести дар Давиду. Иоав убил Авнера и не понес наказания, значит, и они смогут такой же ценой обрести милость царя.

В доме Иш-Бошета было тихо в полуденный зной. Он осознавал, что лишился покровителя, который к тому же заключил договора с племенами Израиля в пользу Давида. У него остались два сына от наложницы Саула Рицпы, семилетний сын калека Мефивошет, сын Ионафана, и те из слуг, что еще сохраняли верность.

Иш-Бошет погруженный в тяжелые мысли заснул. В это время Баана и Рехав вошли с мешком и направились к хранилищу зерна. На них никто не обратил внимания. Поэтому переглянувшись, они вошли в дом и тихо пошли к спальне Иш-Бошета.

Иш-Бошет спас на ложе и не услышал, как они вошли. Рехав и Баана тихо подошли. Рехав накинул мешок на лицо Иш-Бошета и тот начал вырываться. Баана нанес удар мечом в живот и Иш-Бошет истек кровью и затих. Они посмотрели на мертвого Иш-Бошета, и Рехав отрубил голову и положил ее в мешок.

Они тихо вышли и незамеченные скрылись из Маханаима и направились к переправе через Иордан. За Иорданом они раздобыли двух мулов и направились в Хеврон. Заявив, что они со срочной вестью из Маханаима сразу были приняты царем.

Они поклонились и Рехав сказал:

— Я Рехав а это Баана мы сыновьями беэротя́нина Риммо́на из племени Вениамина. Мы служили тысяченачальниками у царя Иш-Бошета, твоего врага и просим позволения служить тебе.

Баана добавил бросая мешок на пол.

— Вот голова Иш-Боше́та, сына Сау́ла, твоего врага, который хотел тебя убить. Сегодня Господь отомстил Сау́лу и его потомкам за нашего господина, царя.

Слуги царя взяли мешок и показали голову Иш-Бошета Давиду. Тот посмотрел с сожалением на того кто был добрее всех к нему при дворе Саула. Он с грустью в голосе сказал:

— Клянусь Господом, живым Богом, который избавил меня от всех бед! Когда один человек сообщил мне, что Сау́л мёртв, он думал, что принёс хорошую весть, но я убил его в Цикла́ге. Вот какую награду от меня получил тот вестник! А сейчас, когда подлые люди убили ни в чём не повинного человека на постели в его доме, я тем более отомщу за его кровь и сотру их с лица земли.

По его указанию Рехава и Баану схватили и увели. Им отсекли руки и ноги и повесили их у пруда в Хевро́не. А голову Иш-Боше́та похоронили в гробнице Авне́ра в Хевро́не.

Давид сохранил лицо и показал, что он ненавидит подлость и коварство. И люди пошли к нему в Хеврон. Старейшины Израиля пришли к Давиду и выбранный старшим старейшина Эфрема сказал:

— Мы твоя плоть и кровь. Ещё когда царём был Сау́л, ты возглавлял Израиль в военных походах. И Господь сказал тебе: «Ты будешь пасти мой народ, Израиль, и станешь его вождём».

Давид вновь был помазан царем и народ радовался окончанию братоубийственной войне. Помазание Давид отмечал седмицу и, открыв амбары, угощал людей пластами инжира, а на площадях поставили кувшины с вином.

Шестая глава Царь и его дом

В доме царя Давида в большом просторном помещении собрались старейшины народа. После окончания междоусобной войны настало время решать другие вопросы. Филистимляне по-прежнему владеют Изреельской долиной, и опорой их власти был город Бет-Шэан.

Старейшины настаивали на большом походе и большом сражении с филистимлянами. Давид внимательно слушал, размышляя над тем как поступить. Саул был военным предводителем и всю свою жизнь он воевал, а порой собирал действительно большие силы более 200 000 человек. Давид давно усвоил, что не всегда нужно бить в лоб часто это приводит к такой бойне как на Гилбоа, на которой погиб Саул.

Он обратился к старейшинам северянам:

— Я понимаю ваше желание разгромить необрезанных язычников, и вернуть все наши города и земли, но царство наше ослаблено и сейчас мы можем потерпеть ещё более сокрушительное поражение, и потерять ещё больше земли. Поэтому мы будем действовать иначе, сейчас наша цель изгнать главного нашего врага, филистимлян. Бет-Шэан является опорой власти для филистимлян и именно там они повесили тела Саула и трёх его сыновей.

Старейшины переглянулись друг с другом, они привыкли к совершенно другой позиции, Саул, сказав несколько слов, бросался в поход, но они всё же решили выслушать царя. Основной опорой Давида были Иудеи, а израильские старейшины были настроены на активную войну с филистимлянами как при Сауле. Они не понимали такой логики, тем не менее, старейшины молчали и ждали, что предложит царь.

— Прежде чем вступить в прямое противостояние с филистимлянами нам необходимо укрепить своё царство изнутри, а для этого необходимо провести ряд изменений.

Старейшины насторожено слушали, любые изменения они не любили, потому что это могло коснуться их лично. А Давид продолжал.

— До сих пор народ израильский управлялся старейшинами в городах, старейшины наиболее крупных городов представляли всё племя. Но это надо изменить. Должен быть ответственный человек, который будет представлять всё племя некий князь, который будет отвечать перед царём. Также нужно урегулировать сбор царской десятины и над этим тоже будет стоять особый царский управляющий. Князь будет отвечать за сбор военных которые во время военных походов будут с этим князем выходить к царю. В остальное же время князь на один месяц в год будет отправлять воинский контингент на службу царю, и над каждым таким контингентом будет поставлен царский военачальник.

Тут старейшины начали рьяно возмущаться они были не согласны с такими изменениями.

Но царь Давид поднялся, и грозно посмотрев на собрание, сказал:

— Если мы хотим побеждать наших врагов, вы должны принять эти изменения.

Встал старейшина племени Эфрем.

— Я хотел бы уточнить, эти князья будут избираться из других племен или из племени своего рода?

Давид уловил руку поддержки, видимо этот был из тех, кто поддерживал Самуила и сейчас пытался подержать Давида. Он ответил:

— Да будет избирать князя из наиболее уважаемых людей племени. При Сауле каждое племя посылало на военные походы до двадцати тысяч человек. Князь должен держать этих людей в постоянной готовности выступить в поход.

Старейшина племени Эфрем вновь встал.

— В таком случае князь это хорошо. Он будет обсуждать все вопросы с нами, и представлять наше дело царю. Но я предлагаю дать князю тысячу человек, которые всегда будут в полной боевой готовности и будут служить только своему племени.

Все одобрительно заговорили, и царь Давид решил, что это тоже пойдет на пользу обороноспособности царства. Обсудив сбор царской десятины, и содержание воинов царь велел все записать и свитки передать в каждое племя.

Первыми князьями были назначены Яасиил и Элиав. С Яасиилом Давид начал разговор с соболезнования. Он его обнял и поцеловал.

— Прими мои соболезнования брат мой Яасиил. Не уберег я твоего отца, я готовило ему место князя Вениамина. Но пал он жертвой подлости за смерть Асаила.

— Мой царь я рад быть здесь и польщен таким приемом, — хрипло говорил Яасиил, осматривал настороженные фигуры близких воинов Давида, — Но мой отец убит подлым человеком и я желаю быть мстителем за кровь. Мой царь дай мне наказать этого человека, и я буду служить тебе.

— Он наказ и сурово, — ответил Давид, — Больше никаких убийств не будет. А теперь я назначаю тебя князем Вениамина. Ты будешь держать в постоянной боевой готовности два десятка тысяч воинов, и тысяча будет всегда у тебя по крепостям. Над твоим корпусом будет поставлен военачальник, который будет следить за их готовностью, выступить в военный поход. Их содержание будет на племени, также у тебя будут люди царские обязанные собирать царскую десятину.

Яасиил понял, что Иоава ему не отдадут и решил, что не сейчас так потом он поквитается с ним. Царь желает сделать его князем пусть так и будет, он сохранит дом Саула и Авнера.

— Я готов служить тебе мой царь.

С Элиавом разговор произошел в другой форме. Давид расспросил о самочувствии отца и матери и обещал, что обязательно навестит их. Затем сказал:

— В Иудее будет отныне князь. Он будет держать в полной боевой готовности два десятка тысяч воинов, и племя будет кормить их. У князя также будет тысяча воинов для охраны земель племени. Над корпусом будет поставлен свой царский военачальник, также будут царские слуги, следящие за сбором царской десятины.

Элиав удивленный, что Давид обсуждает такие вопросы с ним, сказал:

— Я рад что мой брат царь Израиля сообщил мне об этом. Князь нам нужен поскольку врагов у нас много. Если моя служба понадобится, то я буду помогать этому человеку.

— Да твоя служба и помощь понадобится Элиав. Ты станешь князем Иуды и будешь моей опорой.

Элиав был сильно удивлен.

— Я князь Иуды, но я не имею ни опыта, ни влияния в среде старейшин.

— Именно поэтому ты и нужен мне. Ты будешь стоять над ними, но не из их среды. Мне нужны люди, на которых я могу положиться. Ты готов служить своему младшему брату?

Элиав немного склонил голову.

— Я буду служить тебе брат.

Давид не забывал следить за вестями от соседей. Пока Гешур был союзником, можно было надеяться получить сообщения об угрозе с севера. Моавитяне и Аммонитяне тоже пока не нападали на Израильские города. Больше всего он опасался, что филистимляне нападут именно сейчас.

Помимо борьбы с хананеями Давид и его дом сотрясали войны похуже. С тех пор как он привез Мелхолу начались склоки среди его жен. Пока их было три, все было спокойно, но с приходом Мелхолы начались ссоры. Авигея постоянно жаловалась на нее.

Давид схватился за голову. Мелхолу он любил и не знал как помирить своих жен. Он сознавал чтош причиной маожет служить бездетность Мелхолы и за год Господь не благословил ее. В то время как помимо Амнона и Килава у Давида родился от Мааны Авессалом.

Давид во многом был прав, и в женской части его дома Мелхола вновь выговаривала Авигее. Она очень злилась, что Давид навещает своих жен слишком часто и сейчас обвиняла в гнусных интригах Авигею.

— Ты интриганка Авигея и объединила против меня всех. Вы все должны помнить, что я первая жена Давида и вам его от меня не увести. Я здесь старшая и мне решать, когда царю навещать своих младших жен. И о тебе я многое узнала, как удачно умер Навал, и ты стала женой Давида.

— Ну, это уже слишком, — вскрикнула Авигея, — Я не желаю слушать твои глупости. Я тебе скажу, почему он навещает нас. Господь дал ему трех сыновей а тебе нет. Твой дом проклят за дела Саула и слова Самуила исполняются.

Мелхола пришла в ярость.

— Не смей произносить этого имени. Он смутил разум юного Давида и тот пришел к нам и стал его орудием. Это Самуил строил интриги разрушая наш дом. Давид оказался слаб и подался этому влиянию. Но чтобы он там не сказал этот безумец, но я дочь Саула дала ему родство с царским домом, а Авнер привел к нему старейшин народа, окончив двухлетнюю братоубийственную войну.

— Если Самуил безумец, а Давид авантюрист как ты говоришь, почему же Господь не дал тебе детей.

Авигея повернулась и ушла.

Авигея задумчиво шла в свои комнаты. Ситуация с Мелхолой выходила из-под контроля и необходимо было устранить её влияние на царя. Через служанок она позвала к себе Маану и Ахиноам. Маана несмотря на то что была царской дочерью была гораздо скромнее и общаться с ней было гораздо приятнее. Она изложила свои тревоги, закончив словами:

— Она холодна как лёд но изводит царя своими упрёками. Царь Давид собирает всё то, что потерял Саул за свои беззакония. Соседние народы сильны сейчас и царь должен быть очень сильным, а я вижу, какой он ходит смурной постоянно. Мы должны что-то предпринять против Мелхолы иначе она изведёт его и сделает его слабым и неуверенным.

Ахиноам тихо принесла:

— Что мы можем сделать против той, которую он действительно любит. Даже ко мне он заходит только из-за своего первенца Амнона с которым очень любит поиграть. К Маане он ходит чаще.

— Ко мне он заходит из-за того что родился ещё один сын и я его последняя жена. К тому же наш брак был вынужденной мерой, но приходит он ко мне от Мелхолы очень смурной и долго у меня лежит. Да ты права Авигея, она изводит его своей холодностью и упреками.

Авигея вновь спросила:

— Так что же мы можем сделать.

Ахиноам улыбнулась и сказала:

— Есть один известный способ, Он очень древний и всегда действует.

Авигея заинтересована спросила:

— Я вся внимание, что же это за способ такой.

Ахиноам посмотрела с хитрецой в глазах и сказала:

— Женщина, ему нужна женщина.

Авигея переглянулась с Мааной и сказала:

— Зачем ему еще одна женщина, у него итак три жены и никак это не помогает ему. Мелхолу он любит, и наличие трёх жён никак не влияет на его чувства.

Ахиноам объяснила:

— Нужна не просто женщина, новая жена и лучше чтобы была не одна. Их нужно подбирать с умом, чтобы царь потерял голову. Он будет видеть разницу между этими любящими женщинами и той, которая изводит его.

Авигея задумалась.

— Здесь надо действительно всё хорошо обдумать.

Седьмая глава Филистимская смута

Давид был удивлён предложение своего постельничего Ахитофела когда тот сказал что хорошему царю нужно много сыновей и много жён. И хорошо бы связать себя крепкими узами с наиболее влиятельными знатными семьями Израиля. Поначалу Давид не обращал на это внимание. Но потом Хеврон посетили несколько семей старейшин со своими дочерьми, и было ясно, что это был показ.

Авигея также начала говорить, что нехорошо царю иметь четырёх жён одна из которых бесплодна, что будут говорить про такого царя. В конце концов, на ужин была приглашена семья одного старейшины, племени Дан, и он увидел ту, которую ему предлагают в жёны. Хаггит пленила его с первого взгляда и Давид долго не думал. Свадьбу отметили спустя 3 месяца.

Записки Мелхолы с просьбой о свидании он пока откладывал в сторону. Уже начались осенние сборы урожая, когда произошло два события. Прибыл наконец-то Иттай который когда-то обещал прийти к нему и служить.

— Я привёл с собой 600 человек.

Он же принес весть, что царь Бел покинул этот мир.

Давид пригласил Иттая на разговор. Ситуация с филистимлянами напрягала его больше всего. Они могли повторить свой набег и попытки уничтожить независимость израильского царства. Поэтому начал следующими словами:

— Иттай, как ты думаешь насколько опасно то, что сейчас появился молодой царь в Газе?

Иттай глубоко задумался:

— Я думаю опасность, конечно же, большая, возможно молодой царь и не подумает сразу начинать военные походы. Но вот его окружение, это те люди, которые привели филистимлян на Гилбоа и вот они действительно опасны.

— Я думаю, ты прав. Эти люди не успокоятся, пока не уничтожат израильское царство, рано или поздно придётся воевать. Но твоё мнение, что можно предпринять сейчас?

Иттай задумался.

— Вам нужно получать информацию, чтобы знать что происходит, нужны везде свои уши, которые будут докладывать, и на основе этой информации вы уже можете действовать.

Здесь уже Давид задумался.

— Есть ли среди филистимлян, среди тех людей кто там живут, те, кто могут предоставлять нам информацию с определенным вознаграждением.

— Найти таких людей несложно, рабы, слуги служащие своим господам они всегда будут рады небольшому заработку.

— Сможешь ли ты Иттай найти среди филистимлян таких людей и свести с нашими людьми.

— Я могу найти таких людей мой царь.

Царь Бел добился самого большого могущества филистимлян. Наиболее сильные города филистимлян служили ему. В Гезере он поставил своего брата Реу, а Экрон был верный союзником. В остальных городах поставил своих сыновей, и даже Гат неизменно выполнял союзнические обязанности.

Но пришло время, ему уйти к праотцам, и его наследник боялся, что не сможет удержать власть в своих руках. Если Бел полагался на своего брата Реу то Акан не доверял своим братьям и готовился к борьбе. Его вернейшим советником был Агид и при поддержке своего брата Ахиша царя Гата он надеялся удержать власть в Газе в своих руках.

Все это видел Иодай который вместе с сыном Бенаей посетил Газу. Дом царя был полон людей где уже готовились к похоронам. Царица вся в хлопотах не забывала все концентрировать вокруг своего сына Акана чтобы не было сомнений кто наследник.

Встретился Иодай и с тяжелым взглядом Агида. Этот всесильный человек смотрел на посла и размышлял, не затеять ли сейчас конфликт. Иодай решил не задерживаться в Газе пока не случилось непоправимого.

Реу нигде не было, поэтому он решил посетить Экрон, где князем был поставлен сын Бела Гадорам. Как и любой младший отпрыск сильного царя, он считал себя достойным царского престола.

Смерть отца застала Гадорама врасплох. Он не поехал в Газу, от подозрения, что может не вернуться оттуда живым. Но, не поехав, он потерял те, кто мог его поддержать.

Иодай много пил с князем пытаясь узнать его планы.

— Буду бороться за престол! — сказал князь, сурово и прямо.

Они сидели, думая каждый о своем князю был нужен престол, а Иодаю мир в Израиле.

— Пойду в Газу пока этот Агид не продал филистимлян Хададэзе́ру царю Цовы! Что скажет твой царь? — спросил с горькою усмешкой Гадорам.

Иодай медленно покачал головой. Ответил не сразу:

— Если случится беда царь Давид примет тебя!

— Ну а если разобьют… — невесело пошутил князь, — лишусь и своего престола!

Иодай словно почувствовал, что не будет ему победы и престола. Так и оказалось. Позже он узнал, что Реу спасая племянника, разобьет Гадорама и тем самым сгубил себя.

Это случилось весной. Иодай вновь посетил Экрон и в этот момент все и началось. Пользуясь весенней распутицей, Гадорам подступил к Газе. Но под стенами города его ждали проверенные в боях войска князя Реу. Дядя пришел на помощь племяннику, как и обещал, царю Белу. Гадорам был разбит и бежал в Экрон.

… Акан мчался в колеснице бок о бок с Реканом, хищный оскал, и сердце в огне. Он был зол, что против него так быстро подняли мятеж. Свист стрел зловеще звучал со всех сторон! Крики воинов реяли над полем боя, и уже было понятно, что Реу одолевает Гадорама. «Почему Реу победитель? Я же здесь бился, а вся слава ему?!» — пугающие мысли заглушали радость победы… Может Агид прав и доверять нельзя никому…

По совету Реу затеяли поход в Экрон — выгонять Гадорама и оттуда. Гадорам поднял верные свои войска и ушел к царю Давиду, где его приняли. Зловещий князь Реу с подозрением смотрел на Иодая, подозревая его в этой смуте. Но Реу был в душе благороден и верил слову. Он попросту показал ему: путь чист, вон из города, и Иодай поспешил уехать.

Реу узнав о приеме Гадорама в Хевроне, решил вернуть его, чтобы не усилился Давид, взял с Гадорама клятву верности царю, Газы и вернул его в Экрон.

Летом филистимляне разграбили окрестности Беэр-Шевы. Филистимлян ждали в Лахише, и потому город не был готов. Стены города филистимлянам взять не удалось, но разграбили предместья и все сожгли.

В Газе шли торжества по случаю такой победы. Царь Давид не казался опасным и Агид вместе с царем Аканом пировали. Они строили планы следующий поход на Хеврон и добиться покорности от царя Давида.

Именно в это время отношения Реу и Акана начали портиться. Агид взял в жены сестру Акана и стал родичем царя. Реу считавший себя хранителем царской семьи Газы был оскорблен этим. Усиление Гата он не желал.

Реу был в бешенстве. Он, поклялся Белу у ложа смерти защищать его семью! Разве не доказал, побив войско Экрона, что слово его, никогда не расходится с делом!

Рекан стоял перед отцом, слегка прислонясь к стене. Он не понимал суть обиды отца и не видел ничего плохого в происшедшем. Акана он не опасался и порой относился к нему с высока. Он лично считал, что не стоит заводить ссор, поскольку Акан все равно не усидит на престоле без их помощи.

— Я думаю, как родич нам этот Агид пригодится! — нехотя, возражает Рекан отцу.

Реу, не поверил своим ушам:

— И это говоришь ты?! Стыдись!

Рекан обиженным тоном:

— Надо решать что делать. Гадорам планирует большой набег на израильтян и вроде в союзе с Газой!

Реу смирил себя ради того чтобы подумать о чувстве долга.

— Что там наш царь? — спросил сына. — Недоволен, что я поставил на Экрон Гадорама?

Рекан опять молча, пожимает плечами.

В Экрон был послан Скиргам с сильным войском. Но Экрон встал за своего князя и побил войско Скиргама. Царь послал послание к Реу что раз не желают экронцы убрать такого мятежного князя то он больше не будет их тревожить.

Летом в Дамаск уехал Агид и пропадал месяц. Вернувшись, он попросил разговор наедине. Прокашлял, сказал:

— Хададэзе́р требует себе Гезер и Изреельскую долину!

Царю стоило бы вспомнить, сколько стоило его отцу захватить Изреельскую долину. Агид смотрит с вниманием и ожидает гневных криков, но Акан молчит. Глаза потускли и холодны. Он, спрашивает, помедлив:

— Что они могут дать нам за Гезер и Изреельскую долину? — Он решил отдать Изреель поскольку не уверен что сможет удержать ее! Гезер он тоже готов отдать, поскольку это ослабит Реу его всесильного дядю.

В начале осени в Бет-Шеан приехал царь Акан со своей свитой. Туда же прибыл и Хададэзе́р. Среди приглашенных был и Рекан чтобы не вызвать подозрений у Реу. Формально все собрались для увеселений.

В лесах постоянно устраивают охоту, вечерами закатывают пиры. Гости одеваются в роскошные одежды и пытаются показать богатство своих владений. Рекан веселится даже не подозревая о истиной цели этого сбора.

По ночам ведутся переговоры, заключаются договора. Вся долина переходит к Дамаску. Гезер также отходит Дамаску, а Экрон уходит к Газе. Агид не спит по ночам, ведя переговоры, имея одну цель, изгнать Реу со всех земель.

По ночной улице шел путник. Он постоянно оглядывался и убедившись что нет никого углубился в бесконечные переулки бедняцких концов города. Он вошел в один из неприметных домов и зашел внутрь. Там уже сидел человек и видимо ждал его.

— Беная.

— Хушай, как все прошло?

Хушай сел и достал свиток.

— Здесь копии договоров, что они заключают. Если это попадет, куда надо то среди филистимлян начнется смута. Для нас это хорошо, но возможно, что мы ошибаемся.

Беная внимательно изучил написанное в свитках. Он отложил свиток и долго молчал.

— Наш главный враг это филистимляне, но возможно и с сирийцами придет время, столкнемся. Газа обрела силу, и влияние настолько большую, что смогла привести все пять городов на битву при Гилбоа. Сейчас решается вопрос, будет ли и дальше такая мощь нашим соседом. По некоторым источникам Реу сейчас самый влиятельный человек, но советник царя Агид стремится избавиться от него. Если мы сейчас передадим этот свиток Реу то возможно он устранит Агида и даже царя Акана. Но возможно у него ничего не поучится и начнется смута.

— Я все это время работал в Филистии и могу сказать, что ты прав в своих суждениях. Я предлагаю передать этот свиток, и посмотреть что будет.

Реу ужинал, когда ему доложили, что у ворот дома стоит незнакомец.

— Проси! — бросает он. Незнакомец вошел и поклонился. И просит удалить слуг. Он развел руки, показывая, что не имеет даже ножа с собой. Реу, помедлив, склоняет голову. Слуги выходят.

— Мой господин я только что прибыл из Бет-Шеана, и я приехал тебя остеречь! Царь Бел постоянно посылает Агида к Хададэзе́ру, сыну Рехова, царю Цовы!

— Ты кто такой? — спрашивает Реу.

— Я один из слуг Давида и случайно оказался свидетелем этого разговора!

Он вытащил свиток и передал его Реу.

Реу отпустил гостя в котором без труда опознал шпиона. Но все же решил отпустить его и начал читать. Прочитанное легло на сердце и он решил что такой подлости он прощать не будет.

В гневе он позвал слуг:

— Поезжай к Рекану и передай! Скажи: «Подлый Акан сговорился с сирийцами Цовы отобрать наши земли!»

Когда Рекану сообщили слова отца, он не поверил и решил что это наветы врагов. Однако вскоре услышал о нападении сирийцев Цовы на Азек. Реу поднял своих воинов и разбил сирийцев. Рекан уговорил отца не верить наветам евреев и послать за помощью в Газу.

Однако царь Акан посылает войска пытаясь захватить Экрон. Рекан и здесь не верит в подлость. Реу бросается в Газу и спокойно вводит в город свое войско. Агид бежит бросая своего царя а Реу находит договор и отправляет его Рекану.

— «Вот тебе подлинный договор, написанный против нас… Я не стану проливать кровь родича и власть царя сохраню».

Царь Акан был выслан в дальних город, а Реу сел на царский престол. Всякую власть царь Акан потерял и стал узником в крепости.

Восьмая глава Падение Бет-Шэана

На шестом году правления царя Давида весной князь Реу направился в Гат. Он осадил город и потребовал выдать ему Агида и признать власть над Гатом Газы. Но Агид не испугался такой враждебной ему силы. Он заперся в крепости, и войска простояли под стенами несколько дней.

Горожане стояли на стенах и смотрели, как все новые отряды появляются. Воины грамотно разбивали лагерь и ставили ограду из кольев напротив городских стен. С каждым днем кольцо осады становилось все плотней.

В переговоры никто не вступал. Агид больше не предпринимал попыток атаковать. Реу в течение трех дней осады так и не предпринял, каких либо действий для переговоров. На вылазку никто не осмеливался. Во-первых, был приказ Ахиша не предпринимать никаких враждебных действий первыми. Во-вторых, в ночное время осадные укрепления сильно охранялись патрулями. Любая атака могла обернуться большими потерями.

— Не понимаю, — Агид мрачно смотрел в окно, туда, где стоял лагерь противника, — Чего он ждет? Строит свои укрепления и молчит. Ждет, когда мы первые атакуем. А разве я не имею права атаковать того кто осадил мой город?

— Тебя больше всего беспокоит другое, — усмехнувшись, сказал Ахиш, — Ты провел такую большую работу, чтобы свалить Реу и совсем не ожидал, что попадешь в осаду. Сейчас ты мечешься и не знаешь что делать.

Ахиш с сожалением смотрел на своего брата. Он медленно встал и подошел к окну. У Ахиша было две дочери и одну он отдал замуж за царя Гезера а старшая стала женой мелкого жреца. То был результат поражения которое понес Экрон от Саула. Жреца отослали, куда-то в глубинку по требованию евреев.

Ахиш тяжело вздохнул и посмотрел на своего младшего брата Агида. Даже он его подвел. Он продвинул его до самых верхов, а неблагодарный братец устроил смуту.

— Ахиш, хватит так на меня смотреть, — произнес Агид, — Вечно ты всего боишься. Мы с тобой делаем великое дело. Я послал послов в Цову и вскоре сирийцы придут.

— Ты Агид мало что понимаешь, — ответил Ахиш, — Этот царь Хададэзер уже расширил свои земли до Хамата и взял земли за Евфратом. Его цель захват долины Изреель и установления контроля над царской дорогой. Потому он и просит Гезер.

— Справимся мы с ним. Сейчас Реу прогоним, а там и с сирийцами схватимся.

— И как же ты это сделаешь.

— Всему свое время, — Агид рассмеялся, — Очень скоро я захвачу пристол в Газе, а эти войска уйдут и более не вернутся.

Ахиш посмотрел с удивлением на своего брата и покачал головой.

А в шатре сидел князь Реу и строил планы по штурму крепости. Гонцы пошли один за другим и вести были ужасные. Сирийцы Цовы подошли к Газе и в ворота въехал царь Акан. Рекан также прислал гонца и сообщил, что Гезер атакован сирийцами Цовы и ему пришлось бежать.

Реу снимает осаду и, соединившись с Реканом, спешит навязать сражение царю Акану. Но внезапно в лагерь прибыл Скиргам и начал просить переговоры.

— Мой господин Реу, — начал Скиргам, — Мой брат царь Акан умоляет забыть все обиды и готов жить в покорности. Акан готов наделить полномочиями царя своего дядю только ради мира. Он прислал грамоту, что волос не упадет во время переговоров.

— Не верю я этому подлецу и его советнику, — угрюмо произнес Реу.

— А мне кажется, что он искренен, — сказал Рекан он все еще не верил, что Акан способен совершить гнусное дело. Отец с сыном решили поехать на переговоры, несмотря на всю опасность, которая им грозила.

Семья Давида разрасталась от Хаггит родился сын Адония потом он взял себя в жёны ещё Авиталу и Эглу и родились у Давида Шефатия и Итреам. За 6 лет правления Давиду удалось собрать воедино большую часть племён Израиля, и всё это время он готовился в покорение Бет-Шеана.

Он принимал к себе филистимских беглецов и одаривал их подарками, всё с единственной целью, ослабить силу Филистимлян. Теперь же он видел реальный шанс устранить главное оплот филистимской опоры в Израиле. В среде филистимлян смута перерастала в настоящую войну с использованием внешних сил, например сирийцев.

Война принимала ожесточённый характер, и филистимляне начали уходить с долины изреельской, а военные силы давно её покинули. И Давид собрал князей, чтобы решить что делать. Долго не совещались, и было решено выступать против Бет-Шэана, осталось лишь решить вопрос по снабжению войска в походе.

Караван входил в город, мерно звенели бубенцы верблюдов. В воротах города Бет-Шэан из-за скопления животных и людей поднималась удушающая пыль. У ворот купец, в вавилонском одеянии ломая язык, говорил на арамейском наречии.

— Господин, я — Мардук-Идин из Ура. Я веду караван из Кархемиша в Египет, чтобы обменять свои товары.

— А это кто? — сотник подозрительно смотрел на два десятка носильщиков явно не вавилонского происхождения.

— Этих арамеев я нанял в Кархемише поскольку путь не близкий и не безопасный, — произнес купец. — Клянусь Иштар, до чего хорошо снова почувствовать себя в безопасности за этими надежными стенами! Я очень боялся нападения евреев. Мои охранники хорошо вооружены, но хорошо, что мы не встретили никого из разбойников.

Сотник усмехнулся.

— Твои предосторожности излишни, поскольку здесь власть царя Газы непреклонна. Караван ты сможешь провести по Царской дороге до Египта в полной безопасности.

— А это восхитительные новости, — воскликнул вавилонянин. — Я непременно принесу жертву Иштар!

— Здесь тебе лучше сходить в храм Астарты. Там ты непременно сможешь посмотреть на оружие еврейского царя.

— В знак моей благодарности я принесу жертву Астарте, — ответил купец. Как только караван прошел в город, купец поспешил к своему ложу, которое несли четыре больших раба.

Они миновали базарную площадь, но углублять в районы города не стали. На первом постоялом дворе оказалось достаточно места, где они и остановились.

Вечером на постоялом дворе стало шумно. Хозяин открыл бочку с кислым вином, и постояльцы принялись ужинать. Разогревшись от вина, начались игры в кости. Шум поднялся такой, что разговоры в комнатах можно было вести спокойно, не опасаясь быть услышанным.

Беная осмотрел два десятка человек присланных царем Давидом. Завтра утром Давид окружить город и начнет осаждать. Он сосредоточит усилия на южной стороне. Отряду Бенайе необходимо было выбрать наименее охраняемую стену и захватить ворота.

Было решено ждать и следующей ночью попытаться провести разведку. Хушай недавно так ловко сыгравший купца смотрел на шрамы на теле Бенайи и спросил:

— Беная не расскажешь, где получил ты такие отметины.

Беная в этот момент переодевался. Увидев заинтересованные лица, он сел и сказал:

— Нам вместе предстоит большое дело, поэтому хорошо нам узнать побольше друг о друге. Мой отец Иодай князь сыновей Аароновых. Он пришел к Давиду, чтобы поставить его царем и очень хотел, чтобы я стал служить ему. Давид собирал отряд для гарнизона в Циклаге и я вошел в этот отряд. Там произошел один случай, который я помню до сих пор…

Всадники забрались на песчаный холм и осмотрели местность. Дым, поднимающийся над горизонтом, они заметили не сразу. Младший дозорный показал рукой и тихо сказал:

— Дым.

Старший над дозором Беная решил провести разведку.

— Сообщите в Циклаг что в пустыне совсем близко чужаки. Я же проведу разведку, необходимо узнать, сколько их и куда идут.

На возражения Беная отмахнулся и направил свою лошадь вперед. Он подошел на дневной переход до стоянки и забрался на высокую кручу, чтобы увидеть с высоты лагерь чужаков. Он ждал и вскоре увидел вдали приближающихся пустынных грабителей.

Когда над горизонтом пошли дымы от Циклага в сторону Хеврона они остановились поскольку поняли что все заставы уже знают о них. Однако Бенайе не понравилось, что они показываю в сторону юга. Туда дымы не пошли и Беэр-Шева не предупреждена. Он решил уходить и предупредить об опасности.

Он повернулся слишком резко, заметив рядом тень, и получил удар древка копья по голове. Он очнулся очень быстро, но был связан и положен на круп своей лошади. Его везли долго, и только к вечеру он появился в лагере. Он знал некоторые языки и быстро понял, что это какие-то союзники филистимлян. Из разговора он понял, что они меняют направление на Беэр-Шеву.

Его бросили на землю перед богато одетым человеком. Рядом стояли вооруженные люди и толкали его ногами, чтобы сделать более разговорчивым. Беная понимая, что его легко могут убить решил представиться.

— Я Беная сын Иодая, князя Ааронитов. Моя семья очень богата, и за меня можно получить богатый выкуп.

— Значит, ты храбрый и сильный еврей, настоящий воин, — Предводитель переглянулся со своими людьми.

— Ваш царь Давид победил сильного большого воина по имени Голиаф, убил его одним камешком, как мы слышали.

— Камней у нас много, всех великанов мы убьем, потому что с нами наш Бог Господь Саваоф.

Предводитель рассмеялся.

— Раз такой смелый сразись с нашим бойцом докажи что ты такой смелый и храбрый воин.

Вперёд вышел большого роста человек. Он был выше Бенайи и много шире в плечах, мышцы перекатывались под кожей, и видно было, что руками может запросто сломать ему голову. Это был египтянин и копье, которое он держал в руке, было ещё больше, и бронзовый наконечник сверкала ярко на солнце.

Беная подумал и как Давид не побоялся выйти против такого великана да ещё с камешком в руке.

— Дайте мне тоже оружие, как я выйду против него с голыми руками.

Предводителя опять рассмеялся.

— Ты же смелый воин как твой царь так какое тебя оружие. Ну, дайте ему крепкую палку посмотрим, что он сможет с ней сделать.

Беная пошёл с палкой на египтянина и понимал, что сделать он ничего не сможете. Египтянин, увидев палку в руке Бенайи, посмеялся и затем кинул копьё. Беная прыгнул на землю уворачиваясь от копья и увидел египтянина уже перед собой, когда тот протянул ногу чтобы раздавить его голову, в этот момент он нанёс удар палкой по голени.

Удар был такой силы, что египтянин от боли перелетел через него и растянулся на песке. Он уже вставал, когда Беная схватил копьё и проткнул его насквозь. Египтянин затих. Все в ужасе смотрели на столь быстро окончившийся поединок, а предводитель с уважением сказал:

— Ты доказал что ты смелый воин, достойный сын своего отца и своего царя.

Затем предводители начали совещаться. Предводитель союзников филистимлян хотел казнить Бенайю но сопровождавший войско филистимлянин настаивал на обратном. Филистимляне имели полную свободу руководить всем набегом и потому Бенайю оставили в живых.

— Ты попал в плен к филистимлянам, — с удивлением спросил Хушай, — И тебя потом выкупили, кто, твой отец.

— Не совсем так, — ответил Беная и вытащил нож из ножен, — Помнишь его?

Хушай присмотрелся.

— Конечно, ты дал мне пояс, когда я готовился к роли торговца из Вавилона, — он осмотрел нож и остальные тоже склонились вокруг Хушая, — Рукоять Сирийская, хотя нет. Либо Вавилонская но больше похоже… А полотно вообще не бронза. Откуда у тебя этот нож?

— Это железный нож из Ашура и он спас мне жизнь. После моего пленения я попал в Газу. Там началась смута и про меня все забыли. Через полгода мой хозяин взял меня и отправился в Азек. Он часто пропадал в городе либо вообще уезжал, и потому мы были предоставлены сами себе…

Поэтому воспользовавшись отсутствием хозяина он, переодевшись слугу, спокойно вышел с постоянного двора. Выбравшись из Азека он поспешил укрыться в горах но на равнине когда он ночью пробирался, по стылому ему снегу Беная провалился в яму и упал на что-то металлическое. Он ощупал рукоять и схватил ее руками за мгновение до того как раздался оглушительный рёв и хищник на него напал.

Надеясь на то, что он взял, было, ножом он прыгнул вправо и, увернувшись от атаки хищника, нанёс удар под ребро. Пока он кромсал животное, тот успел исцарапать его тело, текла кровь, но он не останавливался и лев замер. Только теперь он попытался рассмотреть, где он находится.

Помимо большого льва здесь лежал ещё и человек, погиб он видимо давно и от него лев уже давно ничего не оставил. Вот оружие осталось, что и спасло Бенайю. Он нашел вещевой мешок и нашел там одежду. Быстро переодевшись, Беная прихватил и оружие незнакомца.

По пути он дошёл до небольшого городка, где снял комнату на постоялом дворе, помог кошель незнакомца, который он тоже отыскал в этой яме. Оставаться так близко к Азеку он не решался, его могли начать искать, и потому прикупив новой одежды, он пошёл на базар и купил осла и мула.

После чего тронулся в путь и прибыл в Бет-Шэан и уже там он нашёл возможность послать весточку своему отцу. Иодай посовещавшись с Давидом, велел оставаться в городе и помочь Хушаю с добыванием информации.

— Вот такая история, — закончил Беная.

Все смотрели на него с восхищением. А Хушай восхищено сказал:

— Ты убил льва, находясь в яме. Последний раз я про такое слышал в рассказах про Самсона. Силен ты Беная и я не ошибусь если скажу что ждет тебя большое будущее. Все согласились, что такой человек точно под рукой Господа.

На следующий день в городе трубачи предупредили жителей об опасности. Жители с окрестных поселений бежали в город, землепашцы везли в город семьи, скот который не могли бросить. Гонцы пребывали со всех сторон, царь Давид не просто подошёл к городу, он пошёл изгоном.

Первыми шли колесничные и гонцы на лошадях. Они перехватывали всех, кто мог сообщить, что к Бет-Шэану идёт израильское войско. Ещё вчера стражники у ворот похвалялись, что больше евреи не вступят ногой в долину Изреель, а сегодня все стояли на стенах и чем больше подходили силы, которые собрал Давид, тем больше возникало паническое настроение.

Царь Давид привёл под стены Бет-Шэана не меньше двух сотен тысяч человек и царь со своими советниками решил пойти на переговоры. Израильтяне поставили несколько лагерей вокруг города таким образом, чтобы блокировать город со всех сторон. Царь Давид узнав о посольстве, принял их сидя на походном престоле под большим навесом.

Посланники отвесили глубокий поклон и старший спросил:

— Царь Давид! Зачем пришёл воевать против меня, говорит мой господин царь Охозия: я отныне служу царю филистимскому и царю Цовы. Уведи своих людей и позволь нам и дальше жить мирно иначе придёт царь филистимский и царь Цовы и разобьют твоё войско, и гибель столько людей будет на твоей участи.

Давид спокойно выслушал эту речь и ответил:

— Это долина и вся эта земля отдана нам нашим Господом. Иисус Навин с силой нашего Бога привёл наших прадедов в эту землю. Мы сожгли все города, растоптали ваших идолов и стали жить здесь. Когда царь Саул прогневил Господа, филистимляне изгнали отсюда сыновей Израилевых, но теперь мы пришли вернуть наши дома. Передай своему царю: открой ворота через три дня, иначе мы захватим этот город. А тебя царь убьём. Если же ты откроешь ворота, то останешься жив и будешь царём в этом городе. Но будешь служить мне царю Израиля. Посланники переглянулись и со словами «- Мы передадим твои слова царь Давид нашему царю Охозии» снова поклонившись, отправились в обратный путь.

Давид посмотрел на Авишая и сказал:

— Город штурмом не брать подходите с разных сторон кроме северной стены, трубите в трубы и стреляйте стрелами.

Авишай спросил:

— Как же мы возьмём этот город, если не пойдём на штурм.

— Там наши люди внутри, они должны открыть ворота на третий день. Именно поэтому мы должны утомить их дневными и ночными атаками. Северная стена вот место входа.

Каждый день израильтяне шли на штурм города, но после обстрела отступали. Беная и Хушай постоянно переодеваясь, часто бывали на стенах и наблюдали. На третий день они заметили, что на северной стене стало меньше стражи.

Беная сказал Хушаю:

— Сегодня мы пойдём ночью к стене, если Господь будет с нами, то город пойдёт.

Ночью, накинув капюшон на голову и держа короткие мечи на поясе, они двинулись к северной стене. Передвигались очень осторожно, стараюсь избегать освещённых мест и городских стражей.

Добравшись до стены, они не выходили на площадь ждали в тени. Вот появился мальчик с корзиной, он постучался каким-то условным стуком и дверь приоткрылась. Корзина была взята кем-то изнутри и мальчик ушёл.

Хушай прошептал:

— Если я не ошибаюсь, то в корзине было вино и ни один кувшинчик.

Беная согласился.

— Ждем до глубокой ночи и только потом пойдём на стену.

Они ждали до третьей стражи и только потом отправились к воротам. Беная вспоминая стук, постучался таким же образом в дверцу.

Изнутри послышались голоса:

— Ещё принесли, а кто заказывал-то.

Дверца приоткрылась и Беная и ударил с размаху рукоятью меча. Следом за падающим человеком они ворвались в каморку. И началась драка, которая быстро закончилась. Всех связали и Беная и поспешил к воротам. Проходя через ворота, он увидел, как она изгибается, а вверху виднелись небольшие бойницы. Он содрогнулся при мысли, сколько людей могло погибнуть при проходе через эти ворота.

Когда ворота открыли, он факелом несколько раз махнул рукой и через какое-то время в ответ увидел такой же блеск вдали. Вскоре из темноты появился в начале Авишай а затем и его брат Иоав.

Авишай сказал:

— Вы хорошо поработали и пролили первую кровь. А теперь мы поработаем.

— Мы хорошо поработали, все они связаны, и никто не погиб.

Иоав недобро улыбнулся и сказал:

— Не нужно жалеть этих язычников. Сегодня мы прольём много крови.

Войска начала входить в город Иоав взяв часть людей, пошёл брать крепость. Авишай направился прямо к дому царя, Беная и Хушай получив усиление своих отрядов, пошли открывать другие ворота.

Иоав тихо подошел к крепости, за ним в темноте стояли тысячи копейщиков. Он постучал в ворота и развязным языком крикнул.

— Эй, в караулке, открывай уставшим стражам стены.

Послышались шаги идущего человека. Калитка приоткрылась и недовольный заспанный караульный начал говорить:

— Смена ваша еще не отправилась на стены…

Иоав ударил караульного по голове и затем повел своих людей в крепость. Вскоре раздались крики, лязг мечей и треск копий. Вспыхнуло пламя, озаряя огнем пожаров обреченную крепость.

К утру, когда пожары в городе утихли, царь Давид торжественно вошел в город. Как он и сказал город пал на третий день. Царь Давид ехал на колеснице в сопровождении своих военачальников, следом ехали на колесницах тысяченачальники среди которых были Наарай и Урия.

— Наконец-то мы здесь, — говорил Урия, — всё-таки мы захватили этот город, который даже Саулу не сдавался.

— А я бы этот город сжёг дотла за то, что они повесили здесь тела Саула и его сыновей, и сжег бы капища их идолов. Я лично уничтожу эти храмы за то, что они положили там голову Саула.

Наарай посмотрел в ту сторону, где висели тела Саула и его сыновей, и вспомнил, как снимал их. А Урия говорил:

— Саул воевал с соседями, скорее обороняясь, столкновений почти не было. А нам удалось большое дело, изгнать и сирийцев и филистимлян с земли Израильской.

— Нам ещё отвоевывать всю долину до Азека потому расслабляться нам рано. Мне кажется, что Давид поведёт нас дальше. Иначе мы просто сядем в этом городе, а вся долина всё равно будет филистимской.

Урия согласился с тем, что необходимо идти дальше.

Давид не остался в Бет-Шэане, оставив 20000 человек в городе, он пошёл по долине до Азека, громя филистимлян и сирийцев, и полностью очистил всю долину до Кармила. Сирийцы, как и филистимляне, были ошеломлены тем, какие силы привёл Давид, и просто разбежались. У сирийского царя больше не было опоры в Азеке, и потому он усилил нажим на филистимлян. Смута земли филистимской только разрасталась, и теперь уже Рекан просил войско в помощь и обещал им часть городов.

Девятая глава Ахитофел посол царя Давида

По зелёной равнине растянулся караван из нескольких повозок запряжённых быками. Возницы дремали на своих скамьях и иногда подгоняли быков, деревянные колёса наезжали на ухабы и сильно трясли повозки потому большая часть сопровождающих шли пешком.

Тысячу человек отправил Давид в этот нелёгкий путь. Поскольку в Филистии шла смута, посольству могла угрожать опасность и такая охрана была необходима. В колеснице сидел Ахитофел на лавке устланной мягкой подушкой. Недавно ставший советником царя и посланный послом он с неудовольствием посматривал на своего компаньона в этом путешествии. Лишь титул Бенайи как сына князя Иодая успокаивал его возросшее самолюбие.

Беная вспоминал недавний разговор, состоявшийся три дня назад. Царь Давид отправил половину войска к Азеку, поставив во главе Авишаю и Иоава. Их беседа состоялась в царском доме, царь угостил его ужином и поговорил о том, что случилось с Бенайей за последнее время.

— Ты убил большого великана египтянина его же копьём, убил льва зимой в яме это всё невероятные истории. Но мне гораздо больше понравилось, как ты организовал захват ворот. Мне нужен человек для организации вот таких вот операций. Сбор информации от наших соглядатаев и выводы, которые ты сможешь сделать. У меня есть доверенный советник Хушай но он работает в поле а тебе предлагаю встать рядом со мной.

— Это большая работа мой царь, мне потребуется много времени, чтобы всё организовать.

— Времени у тебя будет предостаточно, ты отправишься послом и посмотришь как обстановка среди филистимлян. Присмотрись, возможно, ты поймёшь с чего начать.

Мимо проскакали на лошадях несколько молодых юношей и умчались вперёд. Лошадей начали массово использовать с недавнего времени. Беная научился верховой езде, хотя безопасным по-прежнему считался мул. Ахитофел неодобрительно смотрел на юных всадников и сказал:

— Лошадь опасна, лучше использовать мула.

— Почему же тогда сирийцы, например, массово запрягает лошадей в колесницы и у них много конных всадников.

— Колесница надёжная, вспомни Сисару и его 900 железных колесниц там даже лошадей бы они смогли разогнать.

Беная был с этим не согласен и потому сказал следующее:

— Если посадить на лошадей десять тысяч копейщиков и дать им две тысячи лучников на лошадях, одеть на лошадей и людей лучшую защиту от стрел то это будет непобедимое войско.

Но Ахитофел был с этим не согласен:

— Лошадь ненадёжно и своенравна и потому я доверяю больше колесницам. Десять тысяч колесниц обитые железом. Вот они дадут победу любому войску.

Беная не был согласен с таким утверждением, но спорить не стал, поскольку Ахитофел был далёк от воинского искусства и к тому же израильтяне большую часть воевали пешком на земле, поскольку в горах Шефелы где ни колесница, ни лошадь не помогут. Лишь Изреельская долина представляла угрозу и именно туда приходили всегда язычники и большое количество колесниц.

Долина реки Сорек брала свое начала с притока недалеко от Иерусалима и, расширяясь, река впадала в Великое море. Помимо земледелия по реке шел поток на рынки речной и морской рыбы. Поэтому долину постоянно пытались брать под контроль Гезер и Экрон. Но при Ахише долина перешла под контроль Гата.

Царь Хадад воспользовался смутами в Филистии и сбросил ярмо Гата. Кроме того ему удалось подчинить своей власти всю долину до границ Израиля. Он расширил свои владения на побережье от Иоппии до Ашкелона. Царь Давид посылая посольство, рассчитывал, что окрыленный успехами царь внесет еще большую смуту, если решится атаковать уже метрополию филистимлян.

По прибытии в Хогарт небольшой город в устье реки Сорек посольство поселилось в гостиной дворе. Прежде чем встретиться с царем Ахитофел объехал всех советников и старейшин этого царства. На третий день он посетил военачальника Сисару, поднимаясь по лестнице на второй этаж, он увидел во дворе небольшое состязание. Молодые юноши под руководством бились деревянными мечами. Он немного задержался, оценивая мастерство, и вошел в дом.

Ахитофел вел себя, довольно аккуратно рассыпаясь в комплементах, хвалил трапезу и восхищался местными обычаями. Сисара слушал все это снисходительно, хорошо понимая, что посол желает сблизиться с теми, кто может советовать царю.

— Несколько лет назад ваш царь сидел в Хеброне, и войско филистимлян грабили его владения и осаждали его крепости. Я сам был близ Безэр-Штевы и ждал, что ваш царь прибудет сразиться с нами. Но он так и не пришел, а вот наш царь храб и бьется с нами в первых рядах. Воины его обожают, и поэтому никто нас не остановит.

Ахитофел поморщился от коверкания слов на армайском.

— Вы воевали против небольшого города, — заметил Ахитофел, — Но без осадных машин вам бы не взять ни один город. Крепости строили еще хананеи а возможно и египтяне, и ваши требушеты здесь не помогут. Но мы можем дать вам осадные машины.

— И что же вы хотите взамен. Золото я думаю, вас не интересуют, значит, вы хотите какую-то услугу. Гат хорошо укрепленный город и нам никогда не схватится с ним на равных. Поэтому разговор здесь бесполезен я не могу помочь вашему царю.

— Вы желаете грабить финикийцев и сирийцев, но они сильны и союзников мало. Но что если я вам предложу напасть на Экрон. Они ваши соседи и союзники Гата. Но Ахиш сейчас занят смутой и не сможет быстро прийти на помощь.

— Я подумаю о вашем предложении.

Вечером посол сел в паланкин и отбыл в свой дом. Его сопровождали многочисленные воины. Один из слуг отделился и затаился в тени. Когда посол ушел, он вышел из тени и вновь посмотрел на дом Сисары.

А утром в дом Сисары пришел человек внешне похожий на местного и прошел к управляющему. На вопрос кто и чего хочет, ответил:

— Я Хуший, хочу служить вашему господину.

Хадад выслушал посла и посмотрел на своих приближенных. Предложение напасть на Экрон было интересным, но в тоже время вызывало много вопросов. Поэтому он спросил:

— Почему я должен послушать Давида и напасть на Экрон. Мое царство сейчас процветает и мне выгодней дружить с Гатом. Зачем мне нападать на Экрон и стать врагом Гата.

— Мой господин, — начал Ахитофел, — Вы захватили много земель филистимлян и они этого не забудут. Думаю, что когда смута кончится, они придут к вам и спросят с вас. Гат в союзе с другими владетелями нападут на вас и заберут все захваченное.

— Пусть приходят все кто хотят, мы разберемся с каждым.

— Филистимлянам не нужно воевать с вами, они просто начнут вводить пошлины на товары и ваше процветание скоро исчезнет. Поэтому удар по Экрону покажет всем вашу силу, ну а там вы можете напасть и на Гат.

Хадад был задумчив. Он понимал, что Давид хочет ослабить филистимлян. Но это выгодно было и ему, поскольку сейчас они были сильны. Поэтому царь сказал:

— Мы подумаем, что сказать твоему царю.

Осенью посол отбыл в свою землю одаренный царем. Хадад решил напасть на Экрон и Сисара подержал его. Цалмунна, верховный советник также был за набег, поскольку рассчитывал еще больше усилить свое влияние. Цалмунна был вторым лицом в царстве по силе и влиянию и носил титул князя.

Сисара пока не дорос до такого влияния, но был уважаем как один из военачальников. Он был за поход в Экрон по той причине, что понимал необходимо ослабить филистимлян, пока пять царей не вспомнили про утерянные земли.

Поэтому Сисара направился к амаликитянам звать их в набег. Также царь позвал Гешур и Хамат. Если все получится, то сила наберется весьма серьезная. Сисара взял с собой своих слуг и новенький Хуший был среди них.

Десятая глава Первый поход Пелетеев

Агид смотрел на своего старшего брата Ахиша. Ахиш много сделал для него, без его поддержки он бы не достиг своего положения.

Гат нужен как подчиненный город, но сейчас это было не возможно. Наступление пелетеев было не опасным и даже полезным для ослабления положения Гата.

Агид обнял брата говоря:

— Как я рад видеть тебя даже, несмотря на то, что прибыл ко мне не просто так.

— Я это понимаю, но также и ты пойми, амаликитяне нападают. Они кочуют по южным пустыням и доходят до Гата а Циклаг забрал под себя коварный Давид. А эти пелетеи обнаглели до такой степени, что забрали под себя все земли от Иопии до Ашдода. Теперь они стекаются к Макацу в большом количестве и мне не удержать их.

— Неужели так мало воинов у тебя, что какие-то пелетеи для тебя угроза поражения. Но не тревожься мой брат, я помогу тебе брат.

Весной как подсохла земля, войско пелетеев вышло в поход из Макаца. Воины Гата ждали нападения и потому всадники сторожили все пути к Гату. Хадад понимая, что с Гатом ему еще рано биться, повернул на Экрон.

Их ждали и без разговоров пошли в атаку. Пелетеи схватились с копейщиками экронитами. Амаликитяне и гешуряне начали охватывать с флангов, и копейщики бросились бежать. Амаликитяне бросились в погоню на своих маленьких лошадях.

Сисара вскоре вернулся и сообщил, что их там ждали лучники и положили многих на землю, в сердцах он сказал:

— Два десятка всадников опрокинули нас. А что будет, когда Ахиш приведет своих воинов. Но эти воины храбрецы они ценой своей жизни дали войску экронитам уйти в крепость.

В Доме царя Экрона Гадорам разговаривал с верховным жрецом Дагона. Они находились в приемной и смотрели на макет крепостных стен. Командир Урия говорил:

— Стены укреплены, и все горожане поставлены под копье. Стенобитные орудия я думаю, они с собой не взяли, но через месяц могут подвести. Поэтому месяц у нас есть, а за это время царь я надеюсь, что-нибудь придумает.

— Царь возможно и придумает, а что делать нам? Царь Гатам ушел тайно с войском, оставив пятьдесят воинов копейщиков. Казну он забрал с собой, как и большинство припасов. Народ будет держаться, пока есть возможность но, узнав, что царь бросил нас они могут взбунтоваться.

Урия не знал что ответить.

— Если пелетеи узнают, сколько здесь воинов они возьмут город голыми руками. Я был в этом сражении и могу сказать одно, без царя Газы мы обречены.

Стоявший на галерее воин из охраны тихо пошел прочь и, покинув дворец, ушел к стене. Сбросив одежду, он в одной набедренной повязке поднялся на стену. Подождав, когда пройдет страж, он спустил веревку и спустился со стены за городом.

У Сисары здесь было мало шпионов, поэтому он готовился к долгой осаде. Но Ахитофел сообщил ему, что Экрон сдастся, поскольку царь бежал в Гезер. Через три дня горожане открыли ворота Экрона, и царь Хадад дал мир городу. Хадад начал приводить к покорности все земли близ Экрона, а небольшой отряд направился к Гезеру.

Князь не торопился захватывать Гезер и здесь его застали послы царя Ахиша. Экрон был уже в руках пелетеев и царь Гата ничего не добился. После посещения послов царь вызвал к себе военачальников Эглона и Явина.

— Вам необходимо захватить Гезер в ближайшие несколько дней.

Эглон был удивлен. Он произнес:

— Мой господин Гезер надо было брать сразу, а теперь царь там укрепился. Высокие стены взять, наскоком не получится.

— Согласен мой господин, — подержал военачальника Явин, — Я на стены не полезу. Нас всех перебьют, а потом придет этот царь и разобьет остальных. Необходимы осадные машины сюда пригнать и до осени мы точно начнем штурм.

— Я своего решения не меняю. Царь изволил торговаться, готов отдать мне все, что я взял своим копьем. Он идет с войском к Гезеру и поэтому вы должны взять ее первыми.

— Нас мало мой царь…

— Там уже Сисара работает и я уверен, что когда вы подойдете, ворота вам откроют. Поэтому, не мешкая, идите к Гезеру.

Сисара въехал в Гезер под видом сирийца и спокойно разместился на постоялом дворе. Несмотря на могучие укрепления в городе был полный беспорядок, и видно было, что царь не контролирует ситуацию.

Во дворце их встретил один из распорядителей и, осмотрев большой отряд грозных воинов, спросил:

— Экрон не удержали теперь прибежали сюда.

— Город сам сдался, потому что царь трусливо бежал.

Распорядитель испугано оглянулся и быстро вышел, приказав одному из смотрителей:

— Этих поставить на довольствие и затем в караул на стену.

Сисара был доволен, караул на стене был нужен, чтобы открыть ворота, когда придет время. Судя по тому, как легко им удалось проникнуть в войско царя, Гезер падет быстро.

Царь был в ярости, войско пелетеев подступало к городу, а опереться ему было не на кого. Наемники разбегались, предпочитая уходить к царю Газы.

Сотник вошел в престольный зал и поклонился.

— Мне нужно войско ты слышишь. Почему воины разбегаются или я мало плачу вам серебром. Скоро пелетеи придут, и вам всем будет плохо. Поэтому я требую, чтобы ваши люди были верны своему слову.

— Мои люди будут верны своему слову, только если дело стоит того. Пелетеи покоряют город за городом, и земли от Ашдода до Гата им покорились. Поэтому мы верны царю и уходим к своему господину.

Сотник повернулся и вышел. Царь с ненавистью смотрел ему вслед и ничего не мог сделать. Когда вбежал слуга и закричал:

— Пелетеи вошли в город…

Царь схватился за сердце и упал.

Сисара смотрел со стены, как войско пелетеев подходило к городу. На самом деле там было, не больше тысячи воинов, но защитников было мало. Наемники сирийцы ушли северными воротами и по сути уже оставили город без защиты.

Воины ждали приказа из дворца, но приказов не было. Ворота все же закрыли и на стены поднялись воины, приготовив луки и стрелы. Сисара посмотрел на ближайшего воина, который ему очень не нравился за строптивость, по имени Хуший и ценил его за то, что был славным воином.

— Открывай ворота, и направляемся к дворцу.

Когда воины вошли в город никто не знал, почему, но сопротивляться никто не стал, поскольку решили что возможно царь сдал город. А тем временем дворец был захвачен сходу только потому, что воины Сисары были одеты как сирийцы.

Сисара захватив дворец, разослал разведчиков, опасаясь враждебных войск. Важно было дождаться прибытия царя Хадада и тогда никакой царь не сможет отвоевать Гезер. Через несколько дней Хадад вступил в захваченный город, и разведчики донесли о появлении войск Цовы.

В походном шатре князь Рекан и царь Хадад встретились для переговоров. Рекан увидел лишь часть войска пелетеев и вел себя сдержано, поскольку он привел всего тысячу воинов.

— Зачем ты привел такую силу князь? Ты хочешь воевать со мной? Я взял своим копьем всю эту землю и не намерен уходить. Что ты можешь сделать, имея всего тысячу воинов.

— Я пришел сюда, поскольку царь Акан забрал мои земли, а теперь ты хозяйничаешь в моей земле. Я пришел с сирийцами Цовы забрать свои владения, и ты мне не помешаешь. Поэтому передай эти земли мне, законному наследнику князя Реу и оставь эти земли пока я дозволяю тебе это сделать.

— Вот как ты угрожает мне. Убирайся и запомни то, что я взял своим копьем теперь мое.

После того как князь вышел Хадад посмотрел на Цалмунну и сказал:

— Придется биться еще и с сирийцами…

Но Хадад ошибся. Рекан опасаясь столкновения с пелетеями и Аканом, пошел войной на Ашдод. Агид утомленный войной отдал Ашдод Рекану и вместе они прогнали сирийцев, а затем вернули все побережье, что забрал под себя Хадад. Все это вынудило Хадада вернуться в Сорек и изгонять гарнизоны филистимлян.

Пока шла вся эта смута, пришла весть из Израиля: царь Давид захватил Иерусалим. Агид был не в силах помочь хананеям и признал право Давида и на этот город.

Одиннадцатая глава Иерусалим

Давид уже долгое время думал о переезде из Хеврона. После падения Бет-Шэана он, наконец, собрал все двенадцать племен под свою руку, и оказалось, что город царя находится слишком далеко на юге. В Гиву он не хотел, поскольку жить среди виниамитян он не хотел.

Авиафар, его двое помощников накидали на папирусе основные города. Ее положили на пол перед царем и палкой указывали ан те или иные города. В основном подходящие города находились на границе Иудеи и Израиля. Рассмотрели Явнеэль, но он был в окружении филистимлян и располагался слишком близко к морю, многочисленные реки и заливы отрезали его от остального царства. Затем подходил Экрон, который был первым городом, где филистимляне оставили Ковчег соглашения.

Более того, сказал Авиафар, этот город был дарован одновременно и иудеям, и данам. Давид качнул головой. Один город во владении пелелеев а другой у филистимлян. И к тому же далеко от Израиля. Беф Авен? Этот город ничто не выделяло.

— Все эти города не самые плохие, — согласился Давид, — но там почти нет воды, только колодцы. Я хочу найти город, где был бы источник. Такой город только один — это Иерусалим.

Авиафар, два других священника были удивлены и взволнованы. Да, это выбор! Иерусалим!

Урусалим, как говорили кенейцы, Иевус, как называли его жители, Иевус Салем, как говорили филистимляне. Он возвышался на естественном откосе, что защищало его, — долина Кедрона на востоке и долина Тирапеон на западе. На севере он выступал на скалистый неприступный волнорез Офель.

Самое главное, в Иерусалиме был свой источник, Гихон. Источник давал воду в город и потому Иерусалим выдерживал многие осады.

— Мы возьмем Иерусалим, — заключил Давид.

Задумавшись о взятии Иерусалима, Давид понимал, что это будет не так легко. Небольшой город, тем не менее, имел всего трое ворот для входа и даже подойти к ним будет тяжело. Саул пытался взять город и не преуспел. Он вспомнил, как преуспел Иоав в захвате Бет-Шэана и Афека и как разгромил филистимлян и сирийцев. Он вызвал Иоава, который после смерти Авнера не удостаивался такой чести.

— Подготовь военные силы в количестве двух десятков тысяч человек, — сообщил ему Давид, — ты и еще две тысячи человек будете сопровождать меня в Иерусалим. Я хочу, чтобы ты взял с собой молодых, расторопных, ловких людей.

— Мой господин царь в последний раз евреи с оружием в руках были в Иерусалиме, когда показывали голову Голиафа, — заметил Иоав, подняв брови.

Минуту Давид не отвечал, опустив глаза. Когда он поднял голову, то спокойно сказал:

— Иерусалим будет царским городом.

Иоав качнул головой, потом восхищенно улыбнулся.

— Он нам всегда сопротивлялся. Саул специально показывал там голову Голиафа, и они боялись его. Но потом пришли филистимляне и осадили Гиву и ворота города закрылись. А когда мой господин отрезал край плаща у Саула, в Иерусалиме дали ему прозвище Царь с обрезанным плащом. Больше евреи не входили в этот город. Он неприступен, а брать его штурмом опасно, много людей погибнет.

— Бет-Шэан мы взяли не силой, а хитростью, — ответил Давид. — Когда я был пастухом в Вифлееме, я иногда ходил туда. Он действительно не преступен, но в любой стене есть лазейка. Подумай, что можно сделать.

После приема у царя Иоав пошел к своему брату Авишаю. Он передал указ о сборе военных сил и также поделился своими тревогами по поводу штурма Иерусалима. Авишай задумчиво, что-то вспоминал и сказал:

— Есть возможность войти в Иерусалим, но это будет не так легко. В долине Кедрона, в стене есть два больших отверстия. Они оба находятся слева, если стоять лицом к городу. Одно на высоте шестьдесят локтей, похоже на колодец: за ним длинный туннель, который повторяет контур стен и выходит в сводчатый зал. Если взять крюки и веревки, то ловкие люди туда залезут. Другое отверстие намного ниже, почти на уровне долины: оно немного спускается, потом поднимается и переходит в естественный вертикальный колодец, который открывается в туннель, о котором я только что сказал.

Иоав с восхищением слушал брата уже готовый идти и одолеть это препятствие.

— Те, кто проникнут в первый туннель, — продолжил Авишай, — помогут по веревкам залезть тем, кто проникнет во второй. Я думаю, нужно меньше трех сотен человек, чтобы проникнуть в город ночью и воспользоваться замешательством иевусеев. Те, кто войдут первыми, откроют ворота, перед которыми уже соберутся наши отряды.

— Откуда ты все это знаешь?

— Как то Асаил пропал и я искал. Он и рассказал, как искал ягненка, когда увидел эти туннели. Он их осмотрел из любопытства и рассказал мне. Я сам полез и исследовал первый туннель.

Иоав обнял Авишая.

— Иерусалим! — повторил он.

Они направились не спеша к Иерусалиму. Давид взял с собой военных слуг, священников, военных начальников и гатян. Две тысячи человек сразу привлекли внимание и слухи побежали о прибытии царя Давида. Давид встал в долине и разбил лагерь. Вскоре к южным воротам пошло посольство во главе с Ахитофелом.

Мальчишки побежали по улицам с криками: «Давид здесь!» Самые старые изумились. Это был тот самый Давид, которого они видели двадцать один год назад на колеснице, в его ногах лежала голова гиганта Голиафа. И вот этот юнец стал царем!

Царь принял их в крепости, которая возвышалась над крепостными стенами. Он был седовлас и помнил тот день когда Давид посетил его город. Давид поднялся из пастуха в цари столь стремительно, что царь Иерусалима Тола опасался его. Израильский царь нанес ему визит, и после падения Бет-Шэана не было сомнения, для чего он прибыл сюда.

Царь выслушал спокойно речь Ахитофела о предложении защиты и вхождении в состав Израильского царства. Речь об аннексии не шла, но она будет, если израильтяне войдут в город.

Тола выслушал предложение настороженно.

— Иерусалим — независимый город, — сказал он, — и этого ему вполне достаточно. Неоднократно военачальники пытались овладеть им, как ты знаешь, даже евреи, но он не боится ни разбойников, ни царей. Твое предложение доброго соседства восхищает нас, но мы не слуги.

Ахитофел хотел привести доводы, поспорить, но царь прервал его.

— Твой царь может сколько угодно осаждать мои стены, но его прогонят мои калеки и старики, — сказал в заключение Тола.

Это было оскорблением, и Ахитофел решил уходить. Когда Давиду сообщили оскорбительный ответ царя Толы, он повернулся к своим военным начальникам и жестко произнес:

— Тот, кто возьмет город и войдет первым на стену будет у меня начальником всех военных сил.

Через три дня подошли все военные силы Давида, и Иерусалим приготовился к осаде. Лагерь сильно разросся в долине, но никаких враждебных действий они не предпринимали.

Глухой ночью отряд Иоава выступил к источнику, а караульные на крепостных стенах смотрели на лагерь, освященный тысячами костров, а в это время воины Иоава ползли по двум галереям, указанным Авишаем. В полночь они собрались в сводчатом зале. Как только из галереи вышли все люди Иоава, они бросились по улицам города в направлении ворот. Караульные не видели, как к воротам подбирается войско Давида. Они не видели подход отрядов по долине Кедрон.

Вдруг в городе раздались крики. Собаки лаяли. Стражники на воротах были убиты сразу, а ворота открыты в один миг. Три тысячи воинов Давида заняли стену и открыли другие ворота. В город вступило войско Давида. В крепости ворота были не закрыты, и потому Иоав ворвался туда, и началось сражение, которое быстро закончилось.

Еще до зари Иерусалим сменил господина. Царь Тола пал вместе со своими близкими родичами и военными, и Давид не спрашивал почему. Знатные граждане хотели начать вести переговоры.

— Что обсуждать? — прервал их Иоав. — С этого дня Иерусалим становится царским городом Израиля.

Переезд и устройство в городе занимали Давида полностью. Он перестаивал дом царский и жилище для своих жен. Город очистили от алтарей и запретили поклонение идолам. Всех мальчиков обрезали и начали обучение поклонению истинному богу.

После первых и неизбежных враждебных выпадов, ссор воинов и взаимных потасовок иевусеи смирились. Иерусалим становился столицей царства, и первыми поняли выгоды таких перемен торговцы: с прибытием Давида в Иерусалим валом валили люди его племен, и каждый раз эти посетители снимали комнаты, покупали продукты и вещи. Занимались делами, менялись, надрывая горло, сделки длились бесконечно.

Преимущество торговых сделок принадлежало обрезанным, и потому первыми приняли обрезание торговцы Иевусеи.

Увеличение населения привело к расширению пахотных полей, завозу сикеры и вина, расширению виноградников.

Давид решил построить себе новый дом и подальше от всех. Дом поострили большой в северной конце города и рядом выросли дома его военных начальников, жен подаривших сыновей наследников, советников и старейшин народа. Мест не хватало и уже через год на офеле и Мориа возникли отдельные поселения.

Цари близлежащих земель прислали дары… Хирам, царь Тира, сделал воистину роскошный подарок: он прислал Давиду груз кедровой древесины, а также архитекторов, строителей, каменщиков, чтобы те построили ему дом.

С приходом осенних дождей в Иерусалим прибыл Беная. Давид был рад успехам пелетеев и шесть сотен прибывших воинов он принял к себе на службу.

Давид принял Бенайю и выслушал доклад.

— Ты хорошо поработал и дал нам возможность усугубить смуту в Филистии. Сейчас необходимо добиться союза с Гатом и я уверен что Ахиш будет сговорчивым.

— Я опасаюсь, что пелетеи не уйдут, а царь Хадад возжелает оставить за собой захваченные земли. Поэтому переговоры могут не состояться.

Давид взял чашу с вином и отпил немного.

— Беная я позаботился о шпионах в Филистии, и ты получаешь всю информацию от них. Пелетеям не удержать эти земли, даже если они захватят Гат. Наши слухачи доносят о переговорах филистимлян с амалекитянами и сирийцами. Амалекитяне начнут грабить землю Пелеев и Керетеев, и это приведет к тяжелому выбору, что он может сохранить, иначе потеряет все. Я думаю, что царь Гата сможет одолеть их.

— Я не понимаю, зачем мы вообще в этом участвуем. Газа устранит все последствия вторжения и возможно укрепит власть над всеми пять городами Филистии. Мы от этого не выиграем, и я опасаюсь, что возможно еще и усилим позиции противника.

Гудвин лишь усмехнулся и сказал:

— Возможно, ты прав, но я сомневаюсь в таком исходе. Газа стремится собрать все города и Ахиш не устраивает Агида как союзник. Каждый из них отстаивает свои права, но и враждовать они не будут. Газе выгодно это вторжение и Агид постарается извлечь выгоду из этой ситуации. Думаю, что Ахиш будет связан новым договором и постарается от него избавиться. Время покажет, к чему это приведет. К тому же неугомонный Рекан не даст им спокойно спать. Сейчас ты должен укрепить наши отношения с Пелетеями поэтому предупреди его о вторжении амалекитян.

Авигея занималась внутренней жизнью женского двора царя и больше всего ей доставляла неприятности Мелхола. Переехав в Иерусалим, она закатила скандал и потребовала царя к себе. Служанки были свидетелями ее истерики.

— Я царская дочь должна жить среди язычников и в доме язычников. Зачем ты меня привез из Хеврона? Чтобы опозорить меня, поселив в этом хлеву.

Давид, пришедший в хорошем настроении, холодно выслушал ее и ушел. Наутро она узнала, что Давид ночевал у Мааны, и это привело ее в исступление. Она вновь потребовала Давиду прийти к ней но он не отвечал ей. Попытка прийти самой также не увенчалась успехом, поскольку ее разворачивали обратно.

Авигея узнав об этом, только порадовалась.

Двенадцатая глава Второй поход пелетеев в Филистию

Зиму пелетеи пережили в Экроне и Гезере. В этом году зима вышла теплая и сырая, дороги были раскисшие от грязи и всякие военные походы прекратились. Но с приходом весны начались совещания о продолжении военных походов в сторону Гата.

— Мы обойдем противника и захватим их крепости, — говорил Цалмунна, — После зимней слякоти там мало людей и пока еще не подсохла земля необходимо захватить крепости.

Царь Хадад смотрел на остальных своих военачальников и что-то его тревожило. Он достиг многих успехов, но Газа до сих пор внушала страх и уважение.

— Что скажешь ты Сисара?

— Меня мой господин тревожат слухи с юга, мои люди, видели перемещение племен Амаликетян.

— Ты хочешь сказать, что эти сыны пустынь осмелятся напасть на мои земли, — Хадад недоверчиво смотрел на своего военачальника, — У нас с ними договор и здесь они возьмут больше.

— Договор у нас лишь с одним племенем, а у других ничего нет кроме зависти. Поэтому я прошу отправить один отряд в нашу землю, чтобы обеспечить безопасность наших жен и детей.

Хадад был в сомнении как поступить. В это время появился слуга царя и, склонившись, что-то сказал. Царь просветлел лицом и произнес:

— Прибыл слуга царя Давида Беная, может он принес нам добрые вести.

Цалмунна глухо произнес:

— Что может доброго сказать этот еврей.

Беная склонившись, поприветствовал царя.

— Счастлив видеть вас мой господин.

— Мы тоже рады видеть тебя. Мы здесь решаем вопрос, что делать, если слухи о амалекитянах подтвердятся. Сисара вызвался отправиться и обеспечить безопасность наших земель. Что скажешь ты?

— Да мой господин слухи действительно тревожны. Но мои слухачи сообщают мне, что филистимляне послали подарки шейхам амалекитян и попросили разорить ваши земли.

Хадад решительно встал и произнес:

— Собирайте всех, мы возвращаемся.

Хуший опустил меч и осмотрел поле боя. Он подоспел вовремя, поскольку амалекитяне усиленно осаждали царский город и защитники не могли отбить натиск под градом стрел.

Увидев войско царя, амалекитяне бросились бежать и лишь не многие дали отпор. Шейх амалекитян погиб со всеми своими приближенными. Царь направился к воротам города, и народ встречал его торжественными криками.

Царь направился в свой дом, а военачальники начали распределять войско, чтобы городу не было большого урона от пропитания такого большого воинства. Хуший получил приказ вместе с большим отрядом отправиться в дальнее поместье Сисары и вскоре он покинул город.

Царь Хадад в задумчивости шел в Зал приемов. Царица мать покинула этот мир и прежняя система доказала свою слабость. Поэтому было необходимо выстроить новую систему власти.

Шешай и Ахиман зятья царя ожидали царя. Хадад сел на престол и обратился к родичам.

— Я отправил своего сына Маона править в Макац, и пока он справляется. Этих амалекитян он прогнал, а вам это не удалось. Вы готовы были сдать город вместо того чтобы биться с амаликитянами.

Шешай склонил голову:

— Мой господин мы пытались защитить город, но вся власть принадлежала царице матери. Лишь царь может защищать свою землю и поэтому здесь должен быть всегда правитель. Я призываю вас больше не уезжать и доверить войну вашим военачальникам.

Хадад хмуро взглянул на своих родичей.

— Не вам судить меня я приблизил вас, потому что нет у меня сыновей от моих жен. А Маон сын моей рабыни и нет у него прав на наследование. Я доверил вам мою землю, но вы не защитили её. Поэтому я сделаю то, что вы просили, в городе Хограт будет свой князь. Шешай муж моей старшей дочери, отныне ты мой наследник и князь Хограта. Ахиман тебе доверяю Явнеэл.

Ахиман не посмел возражать, и с поклоном удалился.

Ахиман приводил к покорности земли до Ашдода, а Шешай пошел до Иоппии. Царь распределил земли между тремя князьями и подчинил им старейшин народа. Распределил сбор подати и решил сделать царским городом Гезер. В это время пришла весть о мятеже в Гезере и Экроне.

Пелетеи выступили в поход и быстрым маршем достигли Гезера. Военачальник Туа встретил своего царя и повинился что, не приняв бой, бежал из Гезера. Царь, смерив его свирепым взглядом, холодно произнес:

— Ты вернешь мне Гезер или я лично с тебя спрошу за твое бегство.

Военные силы Хадада подошли к Гезеру и атаковали его с разных сторон. Сисара берег своих людей и ворота взять не смог. Туа напротив, шел напролом, и его людям удалось под градом стрел и камней залезть на стену. Как только ворота были открыты, пелетеи ворвались в город и Хадад отдал его на три дня на грабеж и насилие.

После покорения Гезера Хадад прошел по покоренным землям, устраивая показательные казни. Экрон он не тронул но разорил многие другие поселения. После усмирения мятежа царь Хадад начал подготовку к войне с Гатом.

Посольство от царя Акана не стало сюрпризом для царя Хадада. Советник Агид лично прибыл с большой свитой на сотне повозок и тысячью воинов охраны. Агид приехал сам, поскольку рассчитывал лично договориться с царем Хададом.

Близ Экрона посольство остановили. Они ожидали с беспокойством, не зная, что может сделать этот неуемный человек. Внезапно от города по дороге появилась колесница. Обдавая послов пылью, на колеснице подъехал царь Хадад.

Он посмотрел на них своим свирепым взглядом и бросил короткое слово:

— Слушаю вас.

Послы были оскорблены таким неуважением. Их не разместили в доме, не дали переодеться и умыться, не накормили ужином. Агид убедился что перед ним неотесанный дикарь. Он приосанился и начал:

— Мои господа цари Акан, Рекан, Ахиш послали меня сказать тебе царь Хадад что ты занимаешь города принадлежащие царю Рекану. Царь Акан покровитель всех пяти городов Филистимлян настоятельно требует ради сохранения дружеских отношений уйти из этих земель. Если это требование будет выполнено, царь Акан по доброте своей не станет отбирать земли, которые Хадад захватил на побережье.

— Знаю я доброту твоего царя, — холодно ответил Хадад, — Как он заманил князя Реу и убил его. Не произойдет ли и с нами такого, что только мы уйдем, как нам в спину ударят он сам или амаликитяне.

— Слово царское надежно, но царь Акан грозен в гневе. Если царь Хадад не примет мира то быть войне. В таком случае погибнет не только царь Хадад но и его слуги.

Хадад едва сдержал себя, чтобы не изрубить послов.

— Не стоит твоему царю так напрягаться и идти сюда. Мы скоро сами придем в гости и посетим Гат, Ашдод и Газу. И не надо нас пугать своим царем, мы не знали еще поражений, и впредь будем идти только вперед.

Послы откланялись и, погрузившись в свои повозки, уехали в сторону Гата. Хадад послал Сисару проследить чтобы послы не оставили шпионов по пути.

Земля царства Гат пылала огнем пожаров. Войско царя Хадада, разделившись, захватывали городки и селения, не встречая сопротивления. Жители пытались укрыться в Гате а те кто не успел, попадали в полон. Войска обремененные добычей дошли до Гата. Поручив своим военачальникам осаждать город. Хадад вторгся в царство Ашдод.

Поначалу они были осторожны, но узнав, что военачальник царя Акана Ишби-Бенов сидит со всем войском в Гате, союзники разошлись по окрестностям, разграбляя селения. И это была первая ошибка Хадада.

Амаликитяне союзники, столкнувшись с союзниками Гата, вступили в схватку с ними и не заметили, как оказались в окружении колесниц. Колесничие стреляли в них стрелами, сбивали корпусами колесниц. В одно мгновение суровые кочевники оказались окружены и перебиты.

Ишби-Бенов долго ждал, когда пелетеи потеряют бдительность и нанес удар. Но он хорошо понимал, что это всего лишь самая слабая часть войска Хадада. Он велел выступать к Гату и померяться силами с осаждающими.

Остатки амаликитян прибыли в лагерь Сисары и начали докладывать.

— Много их было, все на железных колесницах. Стрелы летели со всех сторон. Шейх погиб сразу и не многие вырвались из ловушки.

— Господин, — вышел вперед Хуший, — Это же хорошо, что гатяне вылезли из города. Сейчас они будут здесь, и мы их всех побьем.

Сотник недовольно посмотрел на него и сказал:

— Надо уходить, нас здесь мало.

— Уйти мы, конечно, можем, — Сисара беспокойно смотрел на своих понимая, что в случае столкновения они все погибнут. Молодые воины недовольно заворчали, а те, что постарше молчали, хорошо осознавая последствия. В лагере кроме слуг Сисары были две тысячи слуг Додо сына Цалмунна, слуги Эглона, и пять тысяч гешурян. Примерно десять тысяч военной силы против возможно пятидесяти тысяч слуг филистимлян.

Лагерь не укреплен и город не взят. Но бросить награбленное добро и пленных он не мог. Люди готовы идти за ним пока есть чем поживиться. Придется остаться и готовиться к схватке.

— Уходить не будем, мы с обозами станем легкой добычей. Нападут на марше и побьют всех. Нет мы будем готовиться к встрече. Пошлем гонцов к царю и к гешурянам. И необходимо встретится с Эглоном и гешурянами что в лагере.

Сотник кивнул соглашаясь.

Гешуряне сразу решили уходить, на что Додо высмеял их.

— Трусы гешурские только и можете, что добычу делить, а как опасность нависла так сразу бежать.

— Мы не трусим, но малым числом биться это самоубийство. Посмотрим, как ты побежишь с поле боя, когда филистимляне нападут, — получил он ответ.

— И увидите, — воскликнул Додо, — Я буду в первых рядах и покажу вам как надо биться.

— Храбрецы обычно погибают первыми, одни уже сложили свою голову.

Сисара и Эглон переглянулись. Они были здесь старшими военачальниками. Эглон спросил:

— Гонцы как думаешь, успеют?

— Должны успеть, — и на сомнение в глазах добавил, — Я послал десять гонцов, должны пробиться. Если филистимляне нападут завтра то ляжем здесь. Если же пару дней продержимся то царь должен поспеть. Иначе он лишится половины своей военной силы, и он это знает.

Обсудили планы по захвату города. Были сомнения нападет или нет военачальник филистимлян. И Додо и Эглон согласились что нападет.

— Думаю, он давно наблюдает за нами, и ждал подходящего момента, — видя, что никто не решается сказать последнее слово Сисара начал командовать, — Лагерь укрепить и подходы к лагерю тоже. Колья и насыпные валы. Местами выкопать ямы. Основной удар нанесут колесницы и потому мы должны помешать их маневренности.

Пошли возражения, поскольку работы много, а противник нападет, возможно, уже сегодня. Но Сисара был неумолим и велел перенести лагерь союзникам поближе.

Войско филистимлян не спешило и три дня разведчики доставляли сообщения. Ишби-Бенов собирал сведения и думал когда начать атаку. Девять или десять тысяч против пятидесяти тысяч филистимлян добыча легкая. Но то, что они начали окапываться, сильно его тревожило.

Он начал отдавать приказы.

— Сафа, возьми колесничный корпус и ударишь с тыла.

Голиаф гатянин возразил.

— Мой господин. Может, ударим все разом и уничтожим всех. Нас больше и мы легко одолеем их.

Ишби-Бенов подумал как плохо, что эти гатяне такие сильные воины, но с тактикой они не в ладу.

Ишби-Бенов продолжил отдавать указания уже уверенный в своей победе, но не знал, что к гешурянам прибыла подмога и число противника выросло.

Когда войско филистимлян вышло на позиции пелетеев там уже приготовились к сражению. Первыми встретили противника всадники гешуряне что домчались до филистимлян и умчались назад. С грохотом помчались колесницы, обитые железными листами. При сближении копейщики ушли за изгородь и посыпались стрелы.

Когда колесницы домчались до ограждения, копейщики начали бить копьями и кидать пики. Но сдержать натиск колесниц не возможно и спешившиеся филистимляне пробрались за изгородь и началась рубка. Они прорвали позиции пелетеев когда с двух сторон накинулись копейщики Сисары и Додо.

Зажать полностью филистимлян не получалось поскольку постоянно проносились легкие всадники либо копейщики филистимлян. Наконец появились еще колесницы и накинулись с тыла на пелетеев.

Первыми под удар попали люди Додо и сам он погиб одним из первых. Гешуряне отходили понимая что все кончено. Сисара сорвал голос призывая своих к копью. Рубка наступила такая, что уже было непонятно где свои, а где чужие.

Все же Сисаре и Эглону удалось перестроить своих людей, и они отступали, отбивая все атаки. Их спасло и то, что филистимляне начали грабить лагерь, и воины уже не бросались на них с такой яростью, видимо желая тоже поучаствовать в грабеже.

Сражение переменилось быстро. Раздался рев труб, и вдали появились еще военные силы. Ишби-Бенов понял, что это прибыл сам царь Хадад. Филистимляне начали отступать, и ушли в Гат. А после когда прошли похороны павших, к царю Хададу пришли послы с богатыми дарами. Царь Хадад понимая, что большего он не добьется, отступил в Экрон.

Тринадцатая глава Поход филистимлян на Израиль

Царю Акану необходим был мир, поскольку опять начал строить интриги Рекан так и не получивший Экрон. Советник Агид постоянно перемещался между Газой и Гатом. Тут прибыл Ахитофел и царь Израиля выступил судьей между двумя царями.

Договор, заключенный между Хададом и Аканом предусматривал признание Экрона и Гезера владением царя Хадада. Более того Акану пришлось выкупить всех пленных и уплатить большой откуп прежде чем Хадад подписал договор и только после этого он вернулся в Экрон.

Ахитофел вернулся в Иерусалим вместе с Бенаей и решили уже, что вопрос с филистимлянами решен. Но с приходом сбора зерновых на колеснице приехал Хушай. Он направился прямиком в башню, где работал Беная. Скинув с себя одежду пелетеев, он умылся как смог и когда вошел в комнату, там уже сидел Беная.

Беная был заинтригован и потому спросил прямо.

— Ты создал сеть соглядатаев, и должен был контролировать ситуацию вокруг Хадада. Почему же ты приехал?

Хушай налил себе вина и выпил.

— Спасаю свой дом и нашего царя. Похоже, советник Агид давно задумал поход на Израиль. А уж когда Давид вышел из тени и стал судьей, это вывело его из себя. Из Гата идет большая военная сила. Думаю, что через три дня они будут возле Иерусалима.

Беная задумался над таким известием.

— Я предупрежу царя и пошлю людей проверить. А ты пока отдыхай.

Филистимляне шли по долине Рефаимов. Это был удобный путь через нагорье до Иерусалима. Долина широким концом выходила в землю филистимскую и, сужаясь, упиралась в Нагорье. Долина была плодородной, что привлекало людей, но в тоже время она же привлекала филистимлян, что могли идти по ней на колесницах.

Давид только вернулся из поездки по Израильским городам, где проверял укомплектованность гарнизонов, состояние дорог и фуражирование. Он умылся и, переодевшись, принял Бенайю. Тот вошел и, поклонившись, с тревогой произнес:

— Мой господин прибыл Хушай и принес тревожные вести. Филистимляне выступили из Гата и приближаются к долине рефаимов.

Давид как сидел, так и обомлел. Он был уверен, что связал филистимлян смутой и вторжением пелетеев. Он не чувствовал готовность к отражению противника. Но быстро взял себя в руки. Сцепив пальцы рук, он ровно произнес:

— Оставайся в городе и держи оборону. Стены мы укрепили и взять город они не смогут. Надо послать гонцов и известь жителей о вторжении.

Беная не весло сказал:

— Люди уже знают, весть с границы доходят быстро вместе с беженцами и дымом пожаров. Мой господин царь я так понимаю, вы выступите против филистимлян. Дозвольте мне быть рядом и защищать вас?

— Ты мне нужен здесь чтобы защищать город.

После ухода Бенайи Давид схватился за голову. Он снова почувствовал себя одиноким беглецом за которым гонится Саул. Он всегда презирал войны и предпочитало договариваться. Когда в среде филистимлян началась смута, он ловко начал поддерживать слабую сторону, и помог пелетеям напасть на филистимлян. Но филистимляне были опасны всегда и теперь он это видел.

А в тоже время произошло следующее. После того как царь Хадад отступил в Экрон Рекан вновь начал переговоры с сирийцами поскольку так и не получил Экрон и Гезер свое наследственное владение. Но советник Агид имея в руках большую военную силу, тут же осадил Ашдод и вынудил Рекана подчиниться царю Акану.

Поскольку теперь у филистимлян была большая военная сила в походе, и были они сильно ограблены пелетеями, Агид решил разорить Израиль. Три царя Рекан, Акан и Ахиш были сильно раздражены вмешательством Давида в их внутренние дела и потому легко согласились на этот поход.

Первым выступил царь Ахиш чтобы проверить силу Давида. Он поставил военачальником Голиафа гатянина. Для того это был шанс смыть позор с имени Голиафа убитого Давидом. Они выступили по долине Рефаимов и поначалу шли очень осторожно. Но, не встретив сопротивления, пошли в грабеж, и дым пожаров предупредил все нагорье о вторжении.

Слуга вошел и убедившись что царь готов принять открыл двери. Вошли Авишай и Иоав два брата военачальника. После захвата Иерусалима и покорения последних крепостей хананеев больше опасностей не предвиделось. Но слухи уже облетели Иерусалим и потому они были готовы к тому, что скажет царь.

Они поклонились и царь сказал:

— Думаю, вы уже слышали, что филистимляне идут по долине Рефаимов. Поэтому собирайте, сколько сможете людей и выступайте против филистимлян. Бить в лобовую не надо, поскольку против колесниц мы мало что можем сделать. Для тебя Иоав этот поход будет сложным. Я не хотел, чтобы ты стал военным начальником Израиля, поскольку многие тебя ненавидят за убийство Авнера. Поэтому собрать людей тебе будет сложно. Но если справишься, я оставлю тебя военным начальником Израиля.

— Я так понял мой господин царь, — начал говорить уязвленный Иоав, — Иерусалим мы покидаем. Это гнездо хананеев нужно было сжечь, иначе мы так и будем бегать при каждом вторжении.

— Не то говоришь военачальник, — холодно отрезал Давид, — Ты мне лучше скажи, как ты будешь отражать этот набег?

Авишай выручил брата сказав:

— Мой господин царь лучшее место в конце долины Рефаимов. Мы соберем людей и будем там ждать. Когда они подойдут, то мы нападем с двух сторон и зажмем их в тиски.

Давид оценил план как имеющий шанс на победу.

— Хорошо, так и сделаем. Я выступлю со своими людьми, и пойду в сторону Вифлеема.

Давид хмуро смотрел на своих людей. Выступив с гатянами, пелетеями и своими слугами он столкнулся с одним из отрядов филистимлян. И вынужден был отступить и укрыться в пещере Адуллам. Он вновь чувствовал себя как в тот день, когда бежал от Саула.

У входа началось шевеление и Давиду доложили о прибытии трех человек. Они встали перед Давидом и, поклонившись, назвали себя. Иоше́в-Башшеве́т, Элеаза́р, сын До́до, Ша́мма, сын хараритя́нина А́ге. Иошев говорил:

— Филистимляне распространились небольшими отрядами по нашей земле. Шамму я встретил в Лехи. Там филистимляне пришли на поле засеянное чечевицей, и он встал и бился с ними. Они нападали на него и не могли убить и израильтяне вернулись и пошли за ним и одержали большую победу.

— Спасибо вам что пришли, — сказал Давид, — Но не скоро мы выберемся отсюда. Жаль, что вы не принесли воды, здесь запасов нет. Вот бы сейчас глоток воды из водоёма, что у ворот Вифлеема!

Трое переглянулись и отошли к входу. Не сговариваясь, они спустились вниз, и пошли скрытно к Вифлеему, где стоял сторожевой отряд Филистимлян. Они вошли в лагерь на рассвете и шли столь уверено, что их никто не окликал.

Зачерпнув в шлем воды, они пошли обратно и тут-то филистимляне поняли, что это израильтяне. Начались крики и окружение трех смельчаков. Шамма взял шлем с водой покрепче и поднял щит, защищая спину товарищей. Элеазар взял копье наперевес и впереди шел Иошев.

Иошев шел без шлема и казался беззащитным, и потому нападали на него чаще. Они бежали с мечами и дикими криками, но Иошев одного за другим убивал, и трое, прикрывая друг друга, прошли через весь лагерь, оставляя за собой одни трупы.

— Их Бог с ними!

Раздались испуганные крики и филистимляне боялись преследовать их. Они дошли до пещеры Адуллам и поднявшись положили шлем перед Давидом. Тот взглянул на них удивленно и спросил:

— И что это? Откуда?

Иошев рассказал, закончив словами:

— Я, кажется, убил восемьсот человек. Никогда со мной такого не было. Это был, словно не я и рука была твердой, нанося один точный удар.

Давид вновь посмотрел на воду. Он содрогнулся при мысли, что могли сделать эти необрезанные с тремя смельчаками. Но он не стал пить эту воду, а вылил её перед Господом.

Он сказал:

— Нет, Господь, я не сделаю этого! Неужели я буду пить кровь людей, которые рисковали жизнью? — и не стал пить.

Пока Давид думал, как выйти из ситуации медленной гибели молодые люди, посланные к Вифлеему, прибежали и сообщили, что филистимляне идут к ним. Давид вышел из пещеры и стал смотреть, как филистимляне готовятся к сражению.

Давид посмотрел на высокий подъем и решил, что филистимляне не подойдут к ним. Потому начал смеяться и кричать, вниз давая советы как лучше подняться к ним. Однако когда филистимляне грамотно построились и начали восхождение смех прекратился.

Они стреляли по ним стрелами но филистимляне грамотно прикрывались щитами и их стрелки метко стреляли поверх щитов. Поэтому Давид решил уходить в горы, поскольку иначе пещера станет западней для всех его людей.

Элеаза́р, бен До́до смотрел как поднимаются в горы люди Давида и понимал что им не уйти. Он взял меч в руку и начал спускаться. В узком месте он остановился и стал ждать. Увидев его, филистимляне попытались застрелить, но стрелы он принял на щит.

Они кинулись на него, мешая друг другу, и Элеазар колол мечом, успешно защищаясь от выпадов щитом. Когда Давид увидел что творится у пещеры, то велел всем возвращаться. К тому времени, когда они спустились, филистимляне уже начали с криками бежать и израильтяне погнались за ними.

Давид усадил Элеазара на камень и с трудом разжал ему пальцы. Он посмотрел на двух его товарищей и сказал:

— Впереди еще много сражений и вы трое благословлены Господом. Служите мне и я сделаю вас моими военачальниками. Теперь после разгрома заставы путь свободен, и необходимо идти на соединение с Иоавом.

Давид вернулся в Иерусалим и узнал, что почти все отряды посланы на грабежи, истреблены и потому филистимляне собрались в долине Рефаимов и направляются к Иерусалиму. Иоав не смотря на нежелание людей служить убийце Авнера, собрал большую военную силу и поставил лагерь в Ваал-Перациме.

Давид позвал Авиафара и заперся с ним в своих покоях. Авиафар принес ладан, чтобы зажечь его перед Господом. Слуга принес раскаленные угли, которые затем были брошены в бронзовые чаши перед статуями, а сверху священник и царь положили ладан.

— Помолимся, — сказал Авиафар.

Они молились в тишине. Медленно поднимался дымок и терялся в отверстии потолка, вырезанного из кедра.

— Спроси у Бога, — сказал Давид. — Если я атакую филистимлян, отдаст ли он их на мою милость? Ведь это будет битва за Иерусалим — его город.

Авиафар взял два священных камня урим и туммим; с тремя сторонами белой, черной и серой. Священник подбросил камни, и они упали белой стороной.

— Атакуй филистимлян, Давид, Господь отдает их в твои руки.

Лазутчики доложили, что два отряда филистимских армий объединились и образовали единый корпус, который направлялся в долину Рефаима. Они держали путь в Иерусалим, единственный город в конце долины.

Давид пригласил Иоава и Авишая и приказал им разделить силы на две группы, расположить их по краям долины, спрятав в густых лесах, покрывавших холмы.

— Лучшее место — там, где долина сужается перед Ваал-Перацим, — объяснил он. — Тысяча человек будет задействована непосредственно для защиты города под командованием Бенаи. Мы позволим им продвигаться, не обнаруживая себя. На ночь мы устроимся в лесу, чтобы их лазутчики нас не обнаружили.

В эту же ночь войско ушло в засаду в лес, и Давид отправился с ними.

Лазутчики, сидевшие на деревьях, донесли, что филистимляне двинулись плотными рядами и, как обычно, во главе с колесницами.

— Пропустите колесницы, — приказал Давид. — Изолированные от копейщиков, они станут легкой мишенью.

Филистимские разведчики показались на заре. Их было шесть или семь человек, они передвигались легким бегом, глядя по сторонам и время от времени останавливаясь, чтобы перекликнуться и оглянуться на восток, вглубь леса, посовещаться друг с другом. Они были явно удивлены, не обнаружив перед собой ни одного еврея. Конечно, лазутчики из Иерусалима предупредили своих хозяев, но тогда где были войска Давида?

Немного погодя послышался шум меди, и появилось облако пыли. Это говорило о приближении колесниц. Двадцать две колесницы, сиявшие на солнце, двигались парами по направлению к Иерусалиму. Спустя минуту вслед за колесницами последовали всадники на конях. Давид отдал приказ.

Лучники, тут же начали сражение, выпуская град стрел и камней. Конники падали, не успев понять, откуда на них нападают, ржали лошади, лишившиеся своих всадников, метались по сторонам, создавая еще большую суматоху. Задние ряды филистимских отрядов натыкались друг на друга в этой толчее, не имея возможности продвинуться вперед, блокировали долину — все это делало их легкими мишенями. Зайдя еще дальше в тыл, филистимские лучники и пехотинцы быстро потерялись в этом беспорядке, как и предвидел Давид. Не имея возможности двигаться вперед, они сталкивались с обезумевшими лошадьми, которые попросту топтали их. Им казалось, что враг справа, но, когда они бросились в лес, чтобы сразиться с ним, их спины пронзали стрелы лучников с противоположной стороны, и воины падали, сраженные камнями и стрелами. Весь строй военной силы смешался, военачальники кричали, чтобы воины возвращались, так как это было единственным выходом в сложившемся хаосе.

Но никто не слышал приказов, все продолжали нестись вперед.

Тем временем Давид и Авишай со своими людьми, Иоав со своими вышли из леса и бросились на филистимских военачальников, метавшихся неподалеку в бессильной ярости.

Колесницы, не достигнув противника повернули назад но до своих частей не дошли. Стрелки, засевшие в горах, перебили всех колесничих. Солнце уже пошло на закат, когда битва, наконец, закончилась.

Начался сбор добычи. Иудеи взяли три колесницы, те, что перевернулись, несколько лошадей, латы, каски, мечи, копья, которые можно было еще починить, золотые украшения, десятки амулетов… Все это сложили на колесницы, к которым привязали лошадей.

Возвращение в Иерусалим было триумфальным. С большой торжественностью Давид принес жертву на жертвеннике.

Глубокой осенью филистимляне вернулись. В этот раз они не делились на отряды для грабежей и заняли долину полностью. Два отряда тщательно прочесывали леса не давая возможности устроить засаду. Это были уже не гатяне и войска из Газы.

Давид велел позвать Гада и попросил слово от Господа:

— Идти ли мне прямо. Или обойти.

— Не иди прямо на них. Обойди их сзади и напади на них перед кустами бака́. Как только услышишь шум, будто кто-то идёт по верхушкам кустов, действуй решительно, потому что Господь идёт перед тобой, чтобы разбить филистимское войско.

Такое пророчество озадачило Давида: идти в обход — разумная стратегия, но что означает эта помощь с небес? Гад ничего об этом не знал, и Давид не смог вытянуть из него ни слова.

На следующий день, к полудню, Давид проехал вдоль пустой долины Сорек. Он осмотрел деревья, чтобы определить их породу, но вначале обнаружил только зеленые дубы, затем сосны. С другой стороны горы филистимляне, которые шли в противоположном направлении к Иерусалиму, они проверяли каждый куст, ожидая засады.

И тут загрохотал гром, и началась гроза. Услышав скрип деревьев, Давид решил, что это, то о чем говорил Господь. Полил дождь, который через несколько минут превратился в настоящий поток. Гром сотрясал холмы. Потоки воды разбивались о холмы Иерусалима. Уровень воды в Рефаиме поднялся, и она хлынула из берегов.

Давид сделал знак, Авишай и Иоав приказали атаковать. Иудеи бегом окружили гору и устремились в долину Рефаима, держась за склоны холмов, уже становившихся скользкими. Поток воды угрожающе шумел. Филистимляне были в ужасном положении: колесницы скользили, переворачивались, лошади не могли больше бежать и пытались уйти в горы, всадники и лучники оказались по пояс в бурлящей воде. Евреи нападали на них. Гроза прибавила всем ярости. Филистимлян, которые все-таки смогли добраться до гор, оказалось очень мало. Многие из них утонули, другие продолжали выдерживать град стрел евреев. Мокрая тетива луков больше не натягивалась, а действовать копьями в воде было трудно. Резня заканчивалась. Поток воды нес трупы. Те, кто смог достичь горы, где было меньше евреев, побежали в Ваал-Перацим, где месяц назад потерпели поражение их товарищи. Колесницы, которые еще держались на земле, стремительно отступали, за ними бежали воины, преследуемые евреями.

Когда закончился дождь, и вода ушла в землю, филистимляне спустились с гор. Давид с военной силой обрушился на них и гнал филистимлян до Гезера.

В Иерусалиме победу праздновали три дня и три ночи.

— Бог действительно на стороне этого царя, — сказал старый иевусит своей жене, как только в городе стихли шум и пение.

— Царь приносит ему жертвы после каждой победы, — заметила женщина, помешивая в горшке суп из овса с птицей, который она приготовила на ужин. — Это действительно так, в нем чувствуется небесное благословение.

— Я сделаю обрезание двум нашим сыновьям, — сказал старик.

— В их возрасте?

— Никогда не поздно делать хорошее, — сказал он, открывая окно, чтобы выветрить дым очага. — Это дерево сырое, жена.

— Ну, тогда купи мне сухих дров.

— Когда дети станут богатыми, у нас будут сухие дрова, — заметил он.

— А когда это случится?

— После обрезания. Это будет их жертвой Господу.

— А их бога зовут, кажется Йаг, — вспомнила она.

— Йаг — сильнее наших богов! — заметил он, — Будем ему служить, и он даст нам свое благословение. Наши сыновья не будут жить в бедности.

Четырнадцатая глава Царская воля

Осень чудесная пора в Израиле. Подходит к концу время собирания урожая и земледельцы стараются успеть собрать весь урожай. Много труда стоит сохранить урожай при постоянных вторжениях грабителей. В это время все надеялись успеть собрать урожай после того как царь Давид громил филистимлян до стен Экрона.

Иттай возвращался в Иерусалим. Он проезжал мимо полей и каменных цистерн. Жители давно уже подготовились к началу осенних дождей, но сейчас поля были пусты. Видимо люди не доверяли победным разговорам и быстро прятали урожай до нового вторжения.

Он доехал до Иерусалима, но ворота были закрыты. Он долго молотил кулаком по воротам пока, наконец, сверху не выглянул страж. Грубый голос показался ему знакомым:

— Кто таков?

— Хушай не узнал главу гатян, — спросил Иттай?

Небольшая калитка с боку от ворот приоткрылась. Хушай с опаской вышел. Убедившись, что это действительно Иттай Хушай обнял его.

— Чего это ты здесь делаешь?

— Город охраняю, — проворчал Хушай, закрывая за Иттаем калитку, — Беная напросился с царем и оставил меня охранять город.

— Если царь уехал громить филистимлян, чего вы здесь сидите на осадном положении?

Они прошли через караульные комнаты наполненные военными. Обычно ворота охранялись самое большее двумя пятью стражниками. Но сейчас в караулке сидели человек десять. Но Хушай провел его дальше вверх по лестнице на самый верх сторожевой башни.

Здесь был даже не кабинет, а несколько просторных комнат. Они остановились в большой комнате и сели на ложе. Хушай достал кувшин с вином и пару чаш. Иттай попробовал совсем чуть-чуть и с интересом посмотрел на Хушая.

— Город на осадном положении, а ты пьешь дорогое вино?

— Это подарок Давида. Все лежала до поры, с тех пор как я вернулся из Филистии. А теперь, когда Давид ушел бить филистимлян, на их земле я боюсь, что мы потеряли царя.

— Куда ушел, — не понял Иттай?

— Да говорят после Экрона, пошел зачищать земли Израиля. А у меня приказ самого Давида возглавить оборону города. Это притом что в городе военных мало осталось. Вот усилил основные ворота. Поставили под копье горожан ну тех, кто еще не сбежал.

— Значит Давид в Бет-Шэане, — задумчиво протянул Иттай, — И Беная тоже там. Мне надо найти Бенаю. Не поможешь с колесницей?

Хушай задумался.

— Тут господин Ахитофел вернулся из Аммона. Тоже хочет отбыть в Бет-Шэан. Поезжай с ним.

Путешествовали Ахитофел и Хушай в четырех колесной колеснице с десятком всадников для охраны. Ахитофел очень щепетильно относился к своему окружению. Хушай стал доверенным советником царя и Ахитофел посчитал, что он не уронит лицо, если поедет с ним в одной колеснице. Ахитофел вспоминал о пелетеях и очень интересовался мнением Хушая что провел с ними боль времени.

— Пелетеи пока что нам не опасны. Все их захваты земель держатся только на личности вождя. Как только его не станет, они все потеряют. Они смогут удержать лишь те земли которые не являются спорными. Ну, или возможно эти люди тоже считают себя пелетеями.

— Экрон и Гезер остались за ними, и у филистимлян нет сил, их вернуть, — заметил Ахитофел.

— Да это, верно, — подтвердил Хушай, — Но филистимляне уже собирали большие силы и вынудили пелетеев отступить. Они дважды вторгались в Иудею и сильно теснили царя. Я полагаю, что придет время, и они вновь сразятся с пелетеями.

Ахитофел не был в этом уверен, но Хушай слишком много времени провел среди пелетеев и филистимлян. Возможно, он увидел там достаточно, чтобы делать такие выводы.

Беная поднялся на крышу дворца прежнего царя Бет-Шэана. Давид любил сидеть на крыше и напевать песни и некоторые из них попадали к левитам. Беседка, состоящая из платформы и, крыши служила местом отдыха. Сейчас Давид сидел на ложе из ковров под большим балдахином. Он смотрел на долину Изреель и вспоминал свой поединок с Голиафом. Как давно это было? А на горе Гилбоа погиб царь Саул. Как много событий было в этом месте и необходимо было не допустить больше врагов получить преимущество и вновь сеять смерть.

Беная тихо подошел и стоял неподвижно. Он не хотел беспокоить царя в такие моменты. Но Давид знал о его присутствии, как и слуги что незаметными тенями тоже были здесь.

— Докладывай, — Давид даже не шелохнулся. Голос его был ровный и совершено бесстрастный. Беная знал что Давид в такие минуты совсем не спокоен. Потому он и сидит здесь. Пытается найти верный путь.

— Ахитофел прибыл. Просит его принять.

— Ахитофел, — Гудвин слегка заинтересовался, — И чего ему надо? Что еще?

— Хушай прибыл из Иерусалима.

— Хушай, — Давид был задумчив, — Я совсем забыл отправить его обратно к пелетеям. Есть сведения из Филистии?

Тут Беная немного замялся.

— Что-то странное происходит там. После разгрома они разбежались по своим городам, и никакого движения мною не было замечено.

Давид повернул голову и недоверчиво посмотрел на Бенаю. Хмыкнул. Затем вновь посмотрел на долину и весело произнес:

— Царь Акан не так силен как его отец Бел. Видимо потерпев поражение, он постарается накопить силы и вернуть Гезер и Экрон. Я думаю, что Рекан и другие не согласные сильно ослабили его силы. У нас появилась возможность нанести еще один удар, чтобы ослабить Газу еще сильней.

Давид повернулся и посмотрел на Бенаю.

— Ты хоть понимаешь, что внутренние смуты не давали им возможность собрать все силы. Господь спас нас и теперь мы не должны сидеть, сложа руки.

— Мой господин, — Беная склонил голову, — Я готов выполнить ваши указания.

— После вечернего ужина приведи ко мне Ахитофела.

— Да. Мой господин.

Ужин был весьма скромным. Давид, размышляя над дальнейшими действиями, ограничился ячменными лепешками с медом. Вечером к нему привели Ахитофела. В полутьме на ложе лежал царь и, Ахитофел склонив голову, не посмел присесть.

— Садись Ахитофел. — сказал Давид, — Говори как там дела у аммонитян?

— Я привез мирный договор с царем Нахашом, — Ахитофел вытащил футляр, — Аммонитяне не желают войны и готовы торговать с нами.

— И ты, проделал такой большой путь, чтобы сказать мне об этом, — иронически произнес Давид.

— Нет. Я готов служить вам даже когда вы в большой опасности и готов преломить с вами черствую лепешку в холодной пещере, — тут уж Ахитофел немного обозлился, — Никто и никогда не скажет что я трус.

— Ну, так чего же ты приехал?

— Хочу служить вам когда вы в окружении врагов, — произнес Ахитофел тяжело вздыхая, — Вы окружили себя этими людьми и не доверяете гораздо более достойным своим слугам.

Давид с удивлением посмотрел на Ахитофела. Льстит и тут же наговаривает. Давид не любил такого в людях. Но если он так рвется служить…

— Вот это письмо, — Давид достал кожаный футляр запечатанный печатью, — Доставишь его к пелетеям. Передай его лично их царю Хададу.

— Мой господин, — Ахитофел стал сразу мрачным, — Я просил службу, а вы поручаете мне то, что может выполнить этот Хушай. Если я сейчас уеду, то уже не вернусь до весны.

— Да. Возможно, — согласился Давид, — Но для меня важно, чтобы именно ты выполнил это задание. Убеди этого царя пойти на мое предложение. Если сделаешь это, то я обеспечу тебе почет и уважение при царском дворе.

Ахитофел задумался. Тяжело вздохнул.

— Я выполню ваше поручение. Но я должен знать, что говорить и каковы ваши планы.

Иерусалим встречал своего царя. Давид въезжал на роскошной колеснице украшенной золочеными тканями. Впереди шли пелетеи и керетеи, четко шагая, не обращая внимания на кричащих людей. Далее шли копейщики и обозы.

Давид прибыл в свой дом. Отдав приказ Адораму открыть погреба и выдать народу бочки с вином и сикерой и, поставить поваров готовить ячменные лепешки. Затем посмотрел на Бенаю и произнес:

— Пошли вестовых ко всем военачальникам. Завтра жду всех на совещание.

И не оглядываясь, ушел в свои покой.

Праздник, устроенный по поводу благополучного исхода вторжения филистимлян получился на славу. Помимо напитков Давид велел угощать лепешками с медом и пластами изюма. До глубокой ночи по улицам города бродили радостные горожане в обнимку с воинами.

Иоав бен Церуи шел вместе со своим сыном Асаилом. Оба подошли к дому Авишая. Тут они увидели у ворот вестового. Посла царя Иоав мог узнать даже ночью. Ахар сын Авишая, в этот момент как раз получал кожаный футляр с царской печатью.

— Интересно, — произнес Иоав, — Пошли, посмотрим, что там прислал наш царь.

— Может, пожаловал новые земли, — простодушно предположил Асаил.

— Земли, — тут Иоав лишь усмехнулся, — Зная Давида, я могу предположить, что пока все веселятся, он уже задумал новый поход.

— Да он же едва спасся, — возмутился Асаил, — Отсиделся в пещере, пока мы собирали людей и сдерживали натиск филистимлян. А теперь готов бить разгромленного врага пока тот не набрался сил.

— Это на самом деле очень хороший план. Давид не прятался, а отвлекал на себя часть филистимлян, пока мы собирали людей. Просто в этом весь Давид. И не смотря на все, что я о нем думаю, я уважаю его. Он не просто в невозможных обстоятельствах дважды разгромил филистимлян, но и гнал их до Гезера.

Авишай сидел у печи и читал послание. Асаил ушел к Азару. А Иоав присел напротив. Он налил себе вино в чашу и спросил:

— Царь пожаловал тебе новые земли.

Авишай удивленно посмотрел на Иоава.

— Ты когда пришел, — спросил он удивленно?

— Да вот только что. Ты так поглощен был чтением что не заметил меня.

— Да ничего такого, — Авишай протянул послание Иоаву, — Завтра заседание военачальников. И зачем? Вопрос по восстановлению порядка может решить и малый Совет.

— Думаю здесь вопрос в другом, — задумчиво произнес Иоав, — Завтра на совете Давид объявит о новом походе. Причем в период зимних холодов. Видимо с целью собрать большие силы к весне.

— Да мы только едва избежали полного уничтожения, — Авишай был просто возмущен, — Какая война. Я даже могу сказать, что двадцать тысяч иудеев он в этот раз не получит. Под копье мы сможем поставить только пять тысяч воинов. Иначе землепашцы просто не осилят обработку полей. Что он с такими силами сможет сделать?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес Иоав, — Давид тоже об этом знает. Слушай. Завтра поддержи его на совете.

— Зачем, — Авишай был просто удивлен, — Это же просто самоубийство.

— И все же поддержи его. Ты же знаешь, каких трудов нам стоило собрать те силы против филистимлян. Особенно вениамитяне сопротивлялись.

— Эх. Погонят нас филистимляне опять и в этот раз уже не остановятся на границе, — Авишай сокрушенно покачал головой. — И ты пойдешь за ним до конца.

— Думаю, все будет иначе, — Иоав задумался, — Ты пойми, у Давида нет выбора. Царь Газы вновь собирает все города под свою руку и когда он станет сильней, то мы вновь окажемся на Гилбоа. Ослабить их сейчас еще можно, а если дать год или два, то мы столкнемся с сильным войском филистимлян.

— Он только обозлит Газу еще больше. Хорошо, завтра посмотрим, что там Давид нам скажет.

На совещание рано утром пришли все военачальники Давида. Все совещания Гудвин обычно проводил в малом зале. Здесь было достаточно места для обсуждения любых вопросов. Но для военных заседаний использовалась комната генералов.

Царь собирал ежемесячно по двадцать либо двадцать пять тысяч человек, однако не всегда царю удавалось собрать с племени такое количество человек. Давид мог полагаться только на иудеев, но это становилось бременем, и люди были недовольны. Поэтому при отражении вторжения царь оказался лишь с малыми силами и вынужден был укрыться в пещере. И это Давид собирался изменить, ставя князей и военачальников в каждое племя из верных ему слуг.

Давид рассматривал своих военачальников. Первым был Тахмонитя́нин Иоше́в-Башшеве́т, он пришел к Давиду в пещеру Адуллам и перенес с ним все тяготы вторжения. Вторым Давид ставил Элеаза́ра, сына До́до, сына Ахо́хи, он также пришел к нему в пещеру и сражался с филистимлянами прикрывая отход царя и обратил в бегство язычников. Ша́мма, сын хараритя́нина А́ге был третьим среди военачальников царя.

Давид задумался. Эти трое были ему нужны, чтобы противопоставить Иоаву и Авишаю, ставшими слишком влиятельными среди народа.

Иоав встал. На совещаниях военачальников всегда первое слово было за начальником военных сил. Он сказал:

— Мой господин царь Давид! Мы собрались, сегодня по твоему зову. Мы готовы выслушать царское слово и исполнить твою волю.

Давид обратился к военачальникам.

— Мы перенесли два вторжения филистимлян и дважды разбили их с помощью Господа. Но мы не должны сидеть и ждать нового вторжения. Пока мы ждем, они наберутся сил и вновь придут сеять разрушения.

Военачальники, тысяченачальники и князья племен переглянулись. Все ждали такого, но не желали сейчас воевать. Элеазар хмуро оглядел притихших военачальников и произнес:

— Я так понимаю, мой царь Давид хочет провести военную компанию на западе. И это после того как мы прятались по пещерам и с трудом защищали поля от грабежа. Этот урожай мы едва спасли и собрали, а что будет в следующем году?

— Двенадцать тысяч человек, — подтвердил Иошев, — Этого хватит для набега. Но для полноценного вторжения мало. Дальше Гата мы не продвинемся. А как кончатся дожди, царь Газы обрушит на нас все свое войско. Я за мирные переговоры.

— Не дадут нам мира, — покачал головой Давид, — Вы меня не поняли, я хочу начать сборы сейчас, чтобы весной как подсохнет земля выступить в поход. Царь Акан собирает всю землю Филистимскую в единый кулак и когда это произойдет, будет новая бойня на Гилбоа.

— Я за поход, — внезапно сказал Авишай, — Но нам нужны союзники. Нужен такой удар чтобы мы опять получили передышку лет так на пять. Сколько у нас будет, если помогут союзники?

— Сейчас решается вопрос, — медленно произнес Давид. — Но если все получится, то у нас будет помощь от царя Хадада и царя Талмая. И мне нужно получить от каждого племени двадцать четыре тысячи человек. Кроме того еще дополнительно нужны тридцать тысяч человек для постоянного нахождения на границе с Филистией.

Военачальники замерли. Двести тысяч человек несколько раз собрали как Саул, так и филистимляне, но здесь царь требует собрать больше трехсот тысяч человек.

Первым опомнился Иошев.

— Триста тысяч, — произнес он недоверчиво, — Откуда мы можем собрать столько людей? Какое племя может дать столько военных?

— Эти люди есть в каждом племени, — ответил Давид, — И старейшинам пора уже прекратить сопротивление царской власти и дать нам столько сколько потребуется.

Царь Давид не стал выносить обсуждение этого вопроса на совет старейшин и не стал собирать народное собрание. Он отдал приказ князьям начать сбор военных разрешив игнорировать все указания старейшин. Это очень не понравилось старейшинам и другим землевладельцам. Недовольство властью царя приведет в будущем к поддержке мятежа Авессалома но пока они все подчинились царской воле.

Пятнадцатая глава Поход в Филистию

Адорам собрал свитки и пошел к Бенае. Тот сидел, разбирая свитки. Адорам сел напротив и бросил на стол свои свитки. Беная хмуро посмотрел и с раздражением произнес:

— Что все так плохо.

— Даже слишком. Мы собираем десятину и не можем получить необходимого припаса для похода. Я лично выгнал одного из распорядителей, что привез жалкие крохи с северных племен.

Беная отодвинул свитки.

— Таков приказ царя Давида и я думаю, он прав. Сейчас мы должны собрать припасы и людей пока есть возможность нанести поражение филистимлянам. Сегодня я доложу ему, что удалось собрать.

Беная доложил о ситуации Давиду. Давид долго сидел, читая свитки. Затем посмотрел на Бенаю. Он спросил:

— Мало, очень мало пришло из северных племен. Зря я пощадил всю эту саулову верхушку. Надо было их всех выслать подальше.

— Прикажете послать туда людей?

— Нет, — Давид задумался, — Если сейчас опять начнем смуту, то филистимляне этим воспользуются.

— Что же тогда делать? Вы спустите такое нарушение указа?

Давид задумчиво начал перебирать свитки.

— Надо им напомнить, что царскую Пелетеи могут сотворить много зла. Нужен человек, который сможет их сдержать и добиться результата.

Давид усмехнулся.

— Есть у меня нужные люди и для такой работы. Иоав пойдет.

Тут Беная удивился.

— Иоав. Но он же основная причина враждебности старейшин северных племен.

— Да. И потому он сделает все, чтобы пресечь дальнейшее неподчинение.

Яасиил бен Авнер, князь Вениамина, весь кипел от злости. Он в сопровождении почтенных старейшин, левитов и тысяченачальников направлялся к иудеям. Пелетеи в это время вскрыли городской амбар и выносили зерно в мешках.

Делегация подошла к военачальнику Иоаву бен Церуи. Тот стоял с довольным видом и разговаривал с Иттаем. Увидев почтенных мужей, он слегка склонил голову, все еще ухмыляясь.

Яасиил холодно посмотрев на гатянина, произнес:

— Господин Иоав. Надо поговорить наедине.

Иттай на арамейском языке не ломая слов, как его соотечественники произнес:

— Я прослежу за моими людьми господин Иоав.

— Иди, иди Иттай, почтенные старейшины не выносят филистимского духа.

Когда пелетей по имени Иттай удалился, Яасиил произнес:

— По какому праву вы совершаете грабеж наших амбаров? Мы не позволим выйти вам из города. Мы перебьем вначале всех этих язычников, а затем я как мститель за кровь разберусь и с тобой.

Иоав протянул свиток с царскими печатями.

— Здесь указ добрать недостающее зерно. Вы прислали мало. Приказ царя Давида необходимо выполнить и мы берем свое. Посмотрю я, как ты не откроешь нам ворота, когда эти язычники начнут жечь дома почтенных старейшин.

— Вы оставляете город на гибель от голода, — с ненавистью в глазах произнес Яасиил, — Город взбунтуется и вам не уйти от расправы.

Иоав перестал ухмыляться. Посмотрев на Яасиила своими холодными глазами, он тихо произнес:

— Послушай меня сын Авнера. Вас пощадили и оставили у власти. Но за любые недоимки вы будете платить впятеро. Ты и твои слуги ничего не теряете. У вас большие земли, на которых трудятся слуги. Вы поможете народу справиться с бедой. Вы соберете двадцать четыре тысячи проверенных в сражениях человек и поможете обработать их поля. За любой голод и мятеж ответите головой. А теперь прочь с дороги.

Иоава ушел к своим пелетеям, а Яасиил все еще смотрел ему вслед. Один из старейшин прошептал:

— Может послать вестников к нашим людям?

— Не поможет. В городе полно соглядатаев, да и дороги перекрыты. Любой выезжающий из города немедленно будет схвачен. Надеюсь, эти иудеи и пелетеи, лягут костьми под копьями филистимлян.

Собрав с Израильских племен недостающую десятину и, даже больше Иоав бен Церуи направил мобилизованных людей на сборный пункт под присмотром пелетеев. Он направился в Иерусалим, по пути размышляя о предстоящем походе. На Совете он молчал, хотя был против этого похода, но ему нужно было поднять свой авторитет среди северных племен, и потому он подержал царя.

Зимой умер сын Давида и Авигеи Килав. Пошли слухи, что его отравила саулова дочь Мелхола. Сам Давид не верил этим сплетням, но итак плохие отношения окончательно стали холодными между Давидом и Мелхолой.

Как и запланировал Давид, войско отправилось в поход в начале весны, когда дожди немного стихли и земля начала подсыхать. Войско быстро двигалось с большим количеством обозов. Впереди шли керетеи, осуществляя заслон и разведку. Затем иудеи с обозами и уже позади израильские копейщики.

Перейдя границу, иудеи тут же столкнулись с пограничным разъездом. Всадники галопом ушли на запад. Керетеи преследовали их до самого Гата. Ворота города тут же закрылись. Керетеи подъезжали на всем скаку к стенам и, выпустив по три стрелы, мчались прочь.

Военачальник, приказав не отвечать на выстрелы, отправился доложить о ситуации царю Ахишу. Голиаф приехал из Газы проверить стены Гата к обороне. Он не доверял затишью и хотел быть уверен, что их план по полному уничтожению Израиля состоится.

Услышав о столкновении с неизвестными, Голиаф задумался. Военачальник тем временем распоряжался:

— Необходимо узнать сколько их. Подождем до вечера. Если их не больше сотни то есть смысл попытаться их прогнать либо пошлем за помощью.

— А если их тысяча, — спросил Голиаф?

Военачальник повернулся к нему.

— А вы господин Голиаф, что здесь делаете? Ваша задача была провести разведку. Я не вижу результатов. Цари Ахиш и Акан будут недовольны. Вы даже не узнали о появлении этих всадников. Кто они? Откуда?

— Это керетеи из слуг царя Хадада, — ответил Голиаф, — Меня смущает только одно. Они появились на восточной границе, а это значит, что они действуют в союзе с иудеями.

— Иудеи, — тут уж все советники испугано начали оглядываться.

— У нас нет, сейчас сил противостоять такой силе, — покачал головой военачальник, — Придется сесть в осаду. Надо слать вестников в Газу.

— Военачальник, — произнес Голиаф, вставая, — Дай мне человек пять, а остальных уводи в Газу. Надо всех предупредить.

— А что делать нам, — растеряно спросил военачальник?

— А вы как всегда выкрутитесь, — бросил Голиаф, — У вас это хорошо получается.

Небольшой отряд во главе с Голиафом галопом уходил в сторону леса. Откуда появились всадники они так и не поняли. Их была сотня не меньше. Голиаф сразу понял, что это уже ни керетеи. Одетые в панцири и шлемы, вооруженные копьями и мечами. Это были иудеи.

Прижимаясь к лошади, Глолиаф помчался в сторону леса. Но уйти от схватки не смог. Свирепо рубя мечом, он все-таки пробился в рощу и долго плутал по тропам. Наконец остановившись, он понял, что остался один.

Он задумался. Керетеи конечно его не пугали. Но вот что если подойдут еще и гешуряне. Голиаф решил направиться на север и проверить дороги до Экрона. В крепости стоит гарнизон из пятисот человек. Этого вполне достаточно для сдерживания, но мало для отражения вторжения.

Войско иудеев стояло под Гатом седмицу. Многие военачальники все больше беспокоились. Давид ничего ни делает и чего-то ждет. Если так пойдет дальше, то весь поход ограничится жалким стоянием под стенами Гата. И хотя до такого не доходил еще не один Израильский предводитель, но если подойдут союзники филистимлян, то будет всем плохо.

На очередном заседании военачальников и тысяченачальников Иоав решил высказать свою и не только свою тревогу. После обсуждения текущих вопросов Иоав сказал:

— Мой господин царь. Нас всех беспокоит то, что мы стоим здесь бесцельно. Скоро наступит зной, и мы тогда точно застрянем здесь. Надо или штурмовать город или уходить.

Давид слегка улыбнулся.

— Гат взять легко. Но вот удержать его… надо рубить голову, поэтому наша цель договор с Газой.

Военачальники не знали даже что и сказать. Такого никто не ожидал. Одно дело вторгнуться и сжечь пару сел, а другое атаковать Газу. Иоав решил продолжить разговор:

— Но для штурма Газы наших сил мало. Царь легко соберет двести тысяч человек. Вот тогда нас будут гнать до самого Иерусалима где и перебьют.

Давид посмотрел на остальных военачальников и понял, что все согласны с мнением Иоава. Конечно, он мог и приказать слушаться его воле, но это не выход.

Он мягко произнес:

— Разве я не понимаю всю опасность нашего похода? Вы думаете, вот царь столь самонадеян. А между тем я всего лишь спасаю всех нас от нового вторжения. И я уверен, что вторжение будет в любом случае. Царь Газы готовится к покорению Израиля и Гилбоа повторится.

— Мой царь, — тут уже заговорил Авешай, — Мы все понимаем опасность всей этой ситуации. Но мы можем просто потерять все силы на осаду Гата. А если мы задержимся то филистимляне соберутся с силами и мы окажемся в окружении на чужой земле. Такое уже было с царем Хададом.

В это время Беная вышел вызванный Хушаем. Вернулся он с письмом запечатанным печатью. Он тихо произнес сев рядом с Давидом:

— Гонец от пелетеев.

Давид сломал печать и, прочитал. Все молча, смотрели на своего царя. Он вернул свиток Бенаи и сказал:

— Ну, вот и все. Пелетеи, керетеи и гешуряне прошли по северным землям Гата и осадили города Ашкелон и Ашдод. Газа осталась в одиночестве и царь Акан вынужден будет пойти на договор.

— А что же Гат, — спросил Иоав, — Мы оставим его и пойдем в Газу.

— А Гат сам откроет ворота, — усмехнулся Давид, — Как только узнает, что все города осаждены. Наша цель навязать такой договор, который обезопасит наше царство еще на десять лет.

Но Иоав не хотел так просто сдаваться. Он видел возможность одним ударом уничтожить угрозу. Он вновь сказал:

— А зачем нам договор, когда мы можем выжечь все эти города и уничтожить угрозу.

Давид устало посмотрел на своего военачальника.

— Мы даже Гат не сможем взять а ты собрался захватить Газу. Нет, наша цель ослабить их пока у нас есть такая возможность.

Военачальники выходили из шатра. Наарай вышел из шатра и, подождав Урию, спросил:

— И как тебе ход нашего царя? Неужели он сможет сломить филистимлян, не взяв ни одного царского города Филистии?

Урия посмотрел на Наарая.

— Если бы все сорвалось, то нам действительно пришлось бы отступать. А так Давид сейчас действительно может сделать все, что запланировал.

— Не верю я филистимлянам, — горько произнес Наарай, — Я не хочу снимать тело еще одного царя со стены Бэт-Шеана. Надо брать Гат, и ровнять его с землей, как и предложил Иоав. Несмотря на все что я думаю, о нем он все же поступает верно, и царю следовало бы прислушиваться к нему.

— Думаю, Беная знал о цели похода лишь отчасти, поскольку я уверен даже Иоав знал лишь часть планов царя. Ахитофел приезжал ненадолго. Я видел его. И после он сразу уехал. Скорее всего, он и выполнил эту миссию. Привлек гешурян и пелетеев в союз.

Они, молча, постояли, размышляя о грядущих событиях.

— Что думаешь делать после этого похода, — спросил Наарай?

— Не знаю, — пожал плечами Урия, — Попрошу у царя дом в Иерусалиме, женюсь. Устал я от казарм. Давид совершил то что Саул и представить себе не мог. Поход против Филистии и осада всех ее городов. Я хочу быть рядом с царем, когда он победит всех своих врагов.

— Поехали со мной, — предложил Наарай, — Я давно не был дома, там я помогу тебе с твоими планами.

Урия с удивлением посмотрел на Наарая. Конечно, он хорошо относился к Наараю, но уехать в Галаад. И это в такое время, когда царь пошел громить своих врагов.

— Ты для меня друг Наарай но я не готов покинуть царскую службу, — сказав он обнял Наарая.

— Я не был дома уже давно и очень хочу увидеть свою семью.

Наарай очень хотел привезти свою семью в Иерусалим но ни разу не просил об этом царя. Сегодня он задумался над этим и решил по примеру Урии попросить царя выделить ему дом.

Весть о вторжении иудеев в союзе с пелетеями и гешурянами привела в панику Газу. В городе находился городской гарнизон и военные силы царя, часть военных стояли в гарнизонах на землях Газы. Но этого было слишком мало для отражения таких сил.

Царь Акан был в ярости. Он кричал на своих военачальников:

— Где мои слуги? Где мои храбрые люди? Вся Филистия захвачена этими чужаками. Почему мои воины бездействуют?

Советники молчали.

— Мой господин царь. У нас сильные гарнизоны. Гат и другие крупные города могут выдержать осаду. Да и Давид не станет распылять силы, помня, как мы разбили царя Хадада.

Царь побагровел от гнева.

— Если выстоим, — закричал он, — Да этот город средоточие власти Филистии. Царь Газы не просто властитель Филистии но и победитель на Гилбоа. Как так получилось, что после таких побед евреи стоят на моей земле.

— Мой господин, — взял слово Голиаф, — У нас сейчас достаточно людей, чтобы отстоять город. Для обороны этого хватит. Если бы еще помогли другие цари…

— Оборона, — царь сел на престол, — Мы давно не знаем что такое оборона. Идите и займитесь защитой наших стен.

Советники вышли из престольного зала. Остались лишь двое, те, кому царь доверял больше чем другим. Агид его вернейший советник и верный ему исполнитель самых грязных поручений, брат по крови Скиргам.

Агид смотрел спокойным взглядом на своего царя и Акан безмерно уважающий своего советника немного успокоился. Советник Агид был очень спокоен и Акан понемногу успокоился. Он спросил:

— Что же будем делать? Неужели отдадим город в руки этому Давиду?

Агид молчал. Много лет он плел интриги, прибирая к рукам Филистию. Опираясь на Гат, он был силен, и его боялись трогать. Из-за его интриг началась смута, не позволившая филистимлянам покончить с Израильским царством. Но ему удалось одолеть царя Хадада и царь вновь начал ему доверять. Закрепляя успех, он организовал два похода в Израиль окончившиеся поражением.

Теперь он понимал, что не надо было давать возможность евреям собраться с силами. Но теперь поздно ломать голову сожалениями. Он произнес:

— Выхода другого я не вижу. Как военный я бы предложил выслать три отряда и сделать каждую крепость для противника большой проблемой для преодоления. Но сколько людей мы можем выделить? Сейчас их у нас нет.

— К тому же эти крепости давно не используются, — заметил Скиргам, — Когда в последний раз они проверялись надлежавшим образом.

— Я бы советовал послать гонцов к эдомитянам и моавитянам, пообещать им большую плату за нападение на Иудею. Кроме того полсть людей к сирийцам и договориться о нападении на Израиль.

Акан задумался еще больше, просить Хададэзера ему не хотелось. Сириец потребует себе всю долину Изреельскую что усилит Цову и ослабит Газу. Но что он мог сделать на пороге гибели?

— Агид сделай все сам, а ты Скиргам готовь договор с царем Давидом. Пусть получит откуп и мир, который он просит. А когда его царство разорвут на части, мы придем и припомним ему наше унижение.

Голиаф лежал на склоне холма и смотрел за движением каравана. Десять обозов с минимальной охраной. Два десятка всадников ехали между обозами. И все же Голиафу очень не понравилось такая малая охрана.

С тех пор как он выбрался из осажденной Газы, он столкнулся с непониманием земледельцев. Никто не хотел бороться с вражескими войсками. Наоборот все ждали, чем все закончится, чтобы начать посевной сезон.

Лишь в Гате он получил две сотни человек. Разделив их на отряды, он начал нападать на обозы. Но иудеи были опытными воинами и потому их обозы хорошо охранялись. Затем и союзники начали ставить мощное охранение.

Поэтому все выглядело как хорошая ловушка. И все же он не заметил, чтобы где-то следом шли военные. Поэтому Голиаф решил все-таки атаковать этот обоз. Они быстро обогнали обоз до узкой долины, где и приготовились к атаке.

Звук труб отдался эхом вдоль долины, и всадники помчались на лошадях, охватывая караван с двух сторон. Голиаф направился с десятком всадников по склону холма. Приблизившись, он заметил неладное. Иудеи слажено выставив щиты, начали обстрел атакующих.

Голиаф остановился, осматривая долину. Он почувствовал засаду. И он увидел большие отряды иудеев. В полном боевом облачении. Он закричал:

— Труби отступление!

Забравшись на вершину холма, он увидел, как иудеи окружают холм. Пустив коня галопом, он приготовил меч. Его люди шли за ним. Короткая сшибка и вот он уже мчится по узкой дороге и чувствует нацеленные на него стрелы.

Долгое время он петлял между холмами, прежде чем рискнул оглянуться. Никого. Он забрался на холм и никого не увидел. Одно было плохо. Он взял с собой почти весь отряд. Теперь придется собирать тех, кто еще жив, и собирать новый отряд.

Беная осмотрел пленных филистимлян. Подвели пленного. Беная сел на походный стул и сурово спросил:

— Сколько вас было? Кто командует? Где ваши крепости?

Но тот презрительно отвернулся.

Беная махнул рукой. Пленного бросили на землю и закололи копьем. Беная посмотрел на остальных.

— У вас есть выбор, — сказал он, — Мы отправим вас в крепость, и возможно ваш царь вас выкупит, либо останетесь здесь. Выбирайте сами.

Схватили следующего пленного. Его бросили на землю, и на грудь ему надавили острием копья. Тот закричал:

— Я знаю, где будет Голиаф.

Несколько пленных закричали на него, и воинам пришлось древками копий навести порядок. А Беная удивлено произнес:

— Голиаф. Так вот кто здесь нападет на нас. Развяжите его.

Переговоры шли очень долго поскольку, не доверяя филистимлянам, Давид захватил все крепости Газы и сжег их. Лишь одну крепость он оставил, где и встал лагерем. Помня поражение Хадада, он послал разъезды в разные концы Филистии и держал постоянную связь через Бенаю.

Когда несколько отрядов были истреблены, а их тела повешены напротив Газы царь Акан послал послов, где приглашал Давида на ужин под охранной грамотой. Давид посмеялся и сказал:

— Передай своему царю, что следующего кто мне принесет такое приглашение, я повешу на стене Газы.

Когда пришло сообщение о нападении моавитян и эдомитян которые Элиав успешно отбил Давид пришел в ярость. Он велел разграбить все зернохранилища и забрать весь скот. Сумма откупа выросла с десяти талантов до пятидесяти. Кроме того земли северней Гата уходили пелетеям а южнее иудеям. В Циклаге отныне будет стоять тридцатитысячный корпус для охраны границ.

Царь Ахиш метался по дворцу, кидая в слуг чаши и кувшины. Евреи осадили его город и пришли с такой силой, что было не возможно что-либо сделать. Как такое было возможно, он не понимал. Где же его брат Агид с той силой, что прогнал пелетеев?

— Нет! Ты ничего не получишь, — Ахиш от ярости привстал, — Ты уже погубил две сотни моих лучших воинов. Сколько еще ты хочешь увести за собой. Может еще три сотни. А Гат пускай гибнет. Нет. Ни дам никого. Убирайся и пусть Акан снабжает тебя.

Голиаф чувствуя, как закипает, тоже привстал и закричал:

— Вот значит как. Ты только что оскорбил нашего царя! Ты изменник. Я обладаю полномочиями особого представителя царя Газы. И я имею право сместить тебя с твоего поста.

— О! Ты этого очень хочешь, — саркастически ответил Ахиш, — Сядешь здесь на престол. Будешь командовать и погубишь город. Но не забывай что я здесь пока еще царь. И я могу просто выкинуть тебя за ворота, а лучше отдать иудеям и купить жизнь моему городу.

Ахиш насторожено смотрел на него. Ему очень хотелось позвать стражу и приказать заковать Голиафа в цепи. Он опасен. Он несет смерть всем кто идет за ним. Неужели это не видно.

Голиаф сказал:

— Я понимаю твое не желание царь Ахиш давать воинов. Но я должен исполнить волю царя Газы и напасть на уходящих иудеев. Они не будут ждать подвоха и возможно удастся пленить царя Давида. В Газе для него приготовлена особая клетка.

— Нет, Голиаф ты можешь остаться и служить в Гате. Нет у меня сил чтобы нападать на иудеев и царь Газы тебя не примет. Ты не сможешь одолеть царя Давида.

Но Голиаф упрямо настаивал на своем и получил две тысячи человек. Ахиш решил избавиться от беспокойного и опасного человека.

Выходили из города ночью. Две тысячи военных не спеша выехали из ворот города. Оказавшись на равнине, все шли насторожено. Они явно ожидали появления иудеев. Но все было спокойно.

Ближе к рассвету они добрались до иудейских лесов. Здесь Голиаф собирался выбрать место, где он поймает царя Давида. Было еще темно, особенно в лесу. Все было слишком спокойно. Мирные звуки лесной живости убаюкивали.

Когда все началось, он так и не понял. Крики, ржание лошадей. Он посмотрел. Стрелы летели из-за деревьев, поражая филистимлян. Воины пытались заслониться щитами.

Тысяченачальник громко ругаясь, кричал. Вокруг него собирались воины и, заслоняясь щитами, начали пробиваться вперед. Голиаф бросился к ним. Он не успел добраться, когда из леса показался целых два отряда лучников.

Они обрушили на филистимлян ударную волну стрел. Те начали отступать и наткнулись на копейщиков, вышедших с другой стороны леса. Оказавшиеся впереди филистимляне бросились на прорыв и наткнулись на большой отряд иудеев. Из леса по ним начали стрелять лучники.

Сражение было проиграно, и Голиаф развернулся и бросился галопом прочь из леса. За ним увязались филистимляне и погоня. Они мчались по равнине долгое время. Крики погони остались позади.

Обернувшись, Голиаф увидел небольшой отряд филистимлян. На горизонте показались всадники, и, Голиаф повернул на запад. Иудеи перекрыли доступ к Гату. Придется уходить в самые глухие районы, пока иудеи не успокоятся.

Беная осматривал лежащие на земле тела воинов. Жертв со стороны иудеев было мало. В основном раненые. За Гатом шло наблюдение. Беная знал что царь Акан не успокоится и Голиаф не просто посланец и потому тщательно следили за всеми передвижениями. Когда стало ясно, что готовится западня для возвращающихся иудеев, было решено истребить этот отряд.

— Опять ушел, — пробормотал Беная.

Подошел Хуший. Он снял шлем и весело сказал:

— Полная победа господин.

— Да. Полная. А главный ушел.

— Кто? Голиаф опять ушел. Вот ведь везучий.

— Везучий. Да, — пробормотал Беная.

Беная приказал сопроводить пленных в Иудею.

Царь Давид возвращался в Иерусалим. Обозы ломились от зерна, тканей и драгоценностей добытых в Филистии. Скот заполнил дороги в том числе лошади. Добытое добро обогатило царя, давая ему возможность продолжать борьбу со своими врагами.

Иерусалим встречал своего царя торжеством. Люди выступили из города, приветствуя своего царя, и Давид улыбался. Они вернулись все живыми из сердца своих врагов. Они привезли много добра и ослабили филистимлян очень сильно. А завтра он займется моавитянами и эдомитянами чтобы больше враги Израиля не нападали на народ Господа.

Шестнадцатая глава Ковчег Соглашения

Авиафар вошел к царю Давиду и, поклонившись, посмотрел на Давида просительным взором. Давид всегда помнил того кто принес ему Эфод в Кеилу и сообщил о гибели Ахимелеха и всех священников. За это время Авиафар раздобрел и больше не напоминал того исхудавшего юнца но для Давида он навсегда остался сыном Ахимелеха убитого за хлеб и меч что он отдал Давиду и его товарищам.

— Мой царь Давид, — сказал Авиафар, серьезно посмотрев на него. — Не пришло ли время вернуть ковчег.

— Ковчег, — повторил Давид.

Уже давно Авиафар заговаривал о Ковчеге Соглашения и обдумывал его возвращение в Иерусалим, и Давид привык соглашаться с этим. Он купил даже участок за золото, чтобы установить ковчег в великолепном храме, который будет построен. Но, по правде сказать, Давид не знал, что это такое. Самуил никогда не говорил ему о ковчеге. Давид слышал о нем но не видел.

— Что это за ковчег? — спросил царь.

— Мой отец видел его когда-то, — мечтательно ответил Авиафар.

— Это ящик обитый золотом? Ну и что там, в этом ящике?

— Давид, — тихо сказал священник, положив руку на плечо царя, — там разбитые остатки Скрижалей Закона. Моисей разбил их в гневе, когда обнаружил, что его народ поклоняется золотому тельцу.

Давид встал и наполнил вином две чаши, и протянул одну из них Авиафару. Тот пригубил его.

— Это доказательство союза, заключенного с нами Богом, — сказал он, — союза, благодаря которому ты повелеваешь над двенадцатью племенами и который помог нам завоевать Иерусалим.

— Но скрижали разбиты, — сказал Давид. — Может быть, Господь желает изготовить новые?

У Авиафара глаза округлились. Новые скрижали! Он поперхнулся.

— Нужно об этом спросить Господа, царь Давид. В ковчеге лежат целые скрижали, а не те что Моисей разбил. Также там лежали посох Аарона и сосуд с манной. Но я виделся недавно с Авинадавом в Кирьят-Иеариме и не увидел там ничего кроме целых скрижалей. К ковчегу не прикасаются безнаказанно. — И, видя удивление Давида, священник объяснил: — Когда филистимляне отняли его у нас в битве при Афеке и перенесли его в храм их бога Дагона, там стали происходить какие-то странные вещи. Вот почему они доверили охрану набожному иудею по имени Аминадав, который живет в Кирьят-Иеариме. Нет, Давид, нужно проявлять благоговение, когда прикасаешься к ковчегу. Он нам нужен. Иерусалим станет еще более важным городом, когда здесь появится ковчег.

Давид собрал собрание тысяченачальников, сотников, военачальников, князей и старейшин. После разгрома Филистимской земли люди ожидали совещания про новые походы. Но царь сказал:

— Как вы знаете, главной святыней для нашего народа является Ковчег Соглашения. Он был взят из Скинии, но не принес победы. Филистимляне забрали его к себе, и Господь поразил их за это. Поэтому они вернули ковчег нам, но уже семьдесят лет как он стоит в Кирьят-Иеариме, и семья Авинадава заботится о нем. В дни Саула о ковчеге никто не вспоминал, но пришло время вернуть его. В Иерусалиме будет построен храм Господу, и потому именно сюда мы привезем ковчег. Если это вам нравится и если это угодно нашему Богу, то давайте пошлём гонцов по всему Израилю, к остальным нашим братьям, а также к священникам и левитам в их города с пастбищами, чтобы они пришли к нам. И тогда мы перенесём к себе ковчег нашего Бога

Филистимляне сосредоточили близ Гата большие военные силы но, узнав, что в Израиле передвигаются большие отряды людей, передумали и направили свои силы на Экрон. А между тем царь Давид собрал лучших тридцать тысяч военных и направился забрать ковчег.

Во главе стал сам царь Давид и двенадцать священников, за ними следовали пять тысяч вооруженных человек, колесницы, завоеванные у филистимлян, всадники, лучники, копейщики. Два быка тащили роскошную повозку, покрытую красной материей. Далее шли представители от разных племен Израиля.

В Кирьят-Иеариме уже подготовили торжественную встречу. Царя встречали старейшины города и толпа горожан. Давид принял подношение старейшин, благословил людей и направился к дому Авинадава. Он поднялся на холм, на вершине которого возвышался дом Авинадава.

Это был большой дом, стоявший вдали от дороги. Видно было что люди приходят, помогают содержать дом чтобы Элеазар мог посвящать все свое время заботе о ковчеге. Элеазар ждал царя вместе со своими братьями Узой и Ахио. Элеазар почтено смотрел на величественного человека, который стоял перед ним, двенадцать священников за его спиной, и военных, затем взгляд остановился на толпе народа, растянувшейся до горизонта. Его глаза наполнились слезами.

— Мой господин царь, — сказал он. — Помазанник божий Давид.

Давид кивнул головой. Элеазар широко открыл дверь.

— Ты пришел за ковчегом. Настало время ему сменить пребывание. Я стар. Это бремя, — сказал он, отодвигаясь, чтобы пропустить царя и священников.

— Мы повезем его в Иерусалим, — сказал Давид. — Ты хочешь поехать в Иерусалим?

Элеазар не ответил. Может быть, он не расслышал вопрос. Он направился в смежную комнату и махнул рукой в сторону продолговатого ящика, стоявшего на деревянных досках, высотой в полтора локтя, а длиной — в два с половиной локтя, покрытого золотом, с золотой крышкой и окантовкой. Когда Элеазар снял покрывало, Давид увидел, что на двух краях крышки были расположены лицом друг к другу два кованых золотых херувима. Их лица были обращены к крышке, а крылья простирались вверх и покрывали ковчег.

— Вот он, — сказал он. — У вас есть шесты?

— Шесты? — переспросил Авиафар.

— Чтобы просунуть их в кольца и нести его.

Элеазар с братьями пали ниц перед ковчегом, и священники последовали их примеру. Давид также поклонился.

— Это престол? — спросил Давид.

— Это престол Господа, — спокойно сказал Элеазар. — Как вы его повезете?

— На повозке, — ответил Давид.

Священники вышли, позвали левитов, которые вынесли ковчег. Братья Элеазара, Узза и Ахио, присоединились к кортежу. Загремели трубы, как будто сообщая небесам об этом событии. Огромная толпа окружила дом Авинадава. Люди были слегка взволнованы, и некоторые даже пели. Но Давид понял действительную причину такого настроения, когда ковчег подняли на повозку. Солнце поднялось, и ковчег засверкал так, что блеск его резал глаза. Давид долго созерцал его, в то время как толпа хлынула к повозке. Нескончаемое пение добавляло оживления.

Давид и весь Израиль радовались перед Иеговой, играя на музыкальных инструментах из можжевельника, арфах и других струнных инструментах, бубнах, систрах и кимвалах. Узза и Ахио следовали за колесницей, Ахио впереди, Узза. Они много лет заботились о ковчеге, и было правильно, что они сопровождали его в Иерусалим. Узза давно думал сменить старшего брата в заботе о ковчеге и сейчас вспоминал, сколько подарков им приносили люди каждый год. Больше он не увидит ковчег, и никто о них не вспомнит.

Путь был беспокойным. Дорога по Иудейскому нагорью была ухабистой. Она то поднималась, то опускалась, извивалась, и ковчег на колеснице угрожающе качался. Доехали до гумна Нахона, где молотили зерно. Быки стали спотыкаться на соломе, и колесница угрожающе накренилась, ковчег стал сползать назад. Узза заметил это и обрадовался вновь напомнить о себе. Узза схватил его, чтобы помешать падению. Но ковчег не упал. Внезапно Узза схватился за сердце и упал на землю. Он был мертв.

Кортеж остановился. Священники запричитали:

— Он притронулся к ковчегу, и Господь поразил его!

— Он падал, — возразил его брат Ахио.

Труп Уззы отправили с его братом Ахио в Кирьят-Иеарим. Тщетно Авиафар пытался утешить Давида. Давид воскликнул:

— Как же я принесу ковчег Господа в мой город!

Это явилось новым поводом огорчения для священников. Начали было спорить, но царь Давид был непреклонен. Он рассердился на дерзость Уззы и очень боялся гнева Господа. Сгущались сумерки, приходилось решать что делать, они не знали, куда идти, и лишь один Бог знал, что еще случится. Священники уступили.

Давид велел собрать левитов. Он в свете факелов встал перед ними и громко произнес:

— Братья мои произошло ужасное, Господь поразил Уззу когда он прикоснулся к ковчегу. Путь у нас дальний а в Иерусалиме живет много людей. Я не могу везти ковчег туда где Господь может вновь прогневаться и истребить весь город. Поэтому я прошу вас возьмите ковчег к себе в дом. Вы служите Господу и он не может прогневаться на вас.

Левиты начали переговариваться и видно было что они боятся. Но вышел один из толпы и смело сказал:

— Я возьму ковчег в свой дом.

Левиты смотрели на собрата с удивлением. А Давид очень обрадовался и спросил:

— Как звать тебя и из какого ты города.

— Зовут меня Овед-Эдом из города Гат-Риммон.

Давид обратился к левитам.

— Вы слышали своего брата. Сегодня здесь остановимся а утром направляемся в Гат-Риммон.

Авиафар был недоволен.

— Стоило ли увозить ковчег чтобы завтра идти с этим гатянином.

Но его никто не слушал, люди начали готовить привал для ночевки.

По дороге в Иерусалим Давид ехал в колеснице и был задумчив. Ковчег был важным священным предметом которое видеть может лишь первосвященик оказался еще и опасным. Узза поддержал его и был поражен. А возможно он просто упал и свернул себе шею. Так много вопросв и нет ответов.

Жены нашли Давида в плохом расположении духа и не смогли поднять ему настроение. Он уеденился и никого не пускал к себе. Он хотел расспросить пророков, но у него не было желания слушать их версии. В этом мире все было запутано, а это являлось для него, возможно, самой большой досадой. Давид хотел сражаться, рисковать своей жизнью, он ненавидел неопределенность.

Авиафар нашел его и добился встречи.

— Нужно принести ковчег в Иерусалим, — сказал священник.

— Об этом не может быть и речи, он опасен для грешных людей, — возразил Давид.

— Ты не веришь, что это предмет соглашения с нашим Господом? — воскликнул Авиафар оживленно. — Ты не веришь, что это явления Господа? Я напомню тебе что Господь сказал Моисею: Я буду являться тебе и говорить с тобой с места над крышкой, между двумя херувимами, которые на ковчеге соглашения.

— Если это место явления Господа, то почему он нас всех не истребил. Он поразил Уззу за то что тот удекржал от падения ковчег. Узза не сделал ничего плохого. Он пытался удержать ковчег, я повторяю это, потому что видел своими глазами.

— Это дерзкий поступок и кончился для него плохо! — запротестовал Авиафар. — Аарону Господь сказал: Ты не должен входить в Святое святых, за занавес, где стоит ковчег, в любое время, когда захочет, чтобы не умереть, потому что я буду там над крышкой ковчега.

Давид долго смотрел на него.

— Ковчег — опасный предмет и будет лучше отвезти его в Вефиль, Авиафар. Если это место явления Господа, то смерти продолжатся.

Он наполнил две чаши вином и протянул один из них священнику.

— Ковчег это место явления Господа и единственное место для него это Иерусалим, место где сидит помазаный царь.

Давид встал и через окно посмотрел на пейзаж, раскинувшийся у подножия города. Равнина была окутана ночью, небо было цвета индиго.

Он родился не очень далеко, в Вифлееме, но дорога была длинной. Царь опорожнил чашу с вином. Авиафар взглянул на него.

— Господь желает этого, — сказал он. — Привози ковчег в Иерусалим.

Давид решительно произнес.

— Я привезу ковчег, — сказал он. Авиафар медленно выпил свое вино. Потом он встал и тоже стал смотреть на ночное небо.

Семнадцатая глава Сражение за Гезер

Ранним утром царь Акан прошел в храм Дагона. Пройдя через узкий проход, между колонами он встал у алтаря и бросил благовония в жаровню. Выслушав песнопения жрецов, он помолился своему покровителю, прося победы над нечестивым осквернителем храмов царем Хададом и еще большим осквернителем царем Давидом.

Пока он слушал песни жрецов, он думал о предстоящей военной компании. Израильтяне сильно ограбили и ослабили филистимлян, но Газа всегда была сильней, чем другие города. В короткие сроки Акан сумел собрать пятьдесят тысяч человек и подготовил припасы для военной компании.

Он кинется на своих врагов как разъяренный лев и горе этим нечестивцам Хададу и Давиду. Его позор и унижение будут отомщены. Улыбаясь собственным мыслям, царь Акан вышел к своим слугам, с нетерпением, ожидавшим его приказа о начале военной компании.

Передвижение больших военных отрядов заметили не только в Гезере но и в Иерусалиме. Разведчики Хушая активизировали свою деятельность, а посол Ахитофел прибыл к царю Хададу. Скопление военных в Гате не испугало Хадада, и Ахитофел уверил царя, что самое большое, что можно ожидать осенью это небольшое столкновение.

Защищать пути дороги от Ашдода также никто не стал, поскольку не считали необходимым. Хадад был уверен, что филистимляне слабы и не смогут навредить ему. Он сам строил планы новых походов против Газы. Поэтому в начале сезона сбора зерновых филистимляне прошли двумя корпусами через Ашдод и Гат, осадив Экрон.

Царь Хадад распустил свое войско и союзников. В Гезере находилось не больше двух тысяч человек. Разведчики не успевали сообщить о вторжении и потому пелетеи не знали что Экрон осажден пятидесятитысячным войском.

— Они появились со всех сторон, — говорил мрачным голосом Явин, — Поначалу их было тысяч пять и мы вышли против них. Но затем появились колесницы, и пришлось нам отступать за стены. Ночью евреи сбежали, и нас осталось совсем мало.

Царь Хадад посмотрел на угрюмого Ахитофела и Бенаю.

— Я не сбегал, жарко возразил Ахитофел, — Я спешил сообщить моему господину царю о нашествии филистимлян.

— Мы сбежали, потому что город был обречен, — добавил Беная, — Но если я виноват, то судить меня может только царь Израильский.

— Суд принадлежит мне, — грозно рявкнул Хадад, — Ты Ахитофел уверил меня, что будет небольшая военная компания. Филистимляне слабы и на войну не способны. А я теперь потерял Экрон.

— Разве я мог солгать, — запротестовал Ахитофел, — Филистимляне были слабы и для меня просто удивление, что они собрали столько сил, и смогла взять Экрон. Я должен немедленно уехать в Иерусалим и просить царя Давида о помощи.

Хадад сурово смотрел на Ахитофела и тот опустил голову. Посмотрев на Явина, он сказал:

— Продолжай.

— Утром они пошли на приступ. Стены взяли легко, видимо в городе были свои люди и открыли ворота. За стенами города я насчитал не менее пятидесяти тысяч военных. Мы закрепились в крепости, но ночью нас закидали горящими углями, начался пожар и утром мы ушли через погибающий город.

— Вы бросили там многих людей, — произнес Сисара, — Мои люди остались их защищать и легли все там. Мой слуга Хушай принес мне весть. Он выжил и в одежде филистимлянина приехал ко мне.

— Акан идет сюда, — сказал Хадад, — Что говорит твой слуга? Что же он видел там?

— Многое, царя Акана например и слышал тоже многое. Например, что еще тридцать тысяч идут к царю Акану из Гата.

Царь Хадад не стал принимать поспешных решений, и решили обождать. Евреи ушли в Израиль с обещаниями помощи, но Сисара был уверен, что они просто сбежали. Все же Хадад надеялся, что филистимляне не подойдут до зимы, а там можно и время потянуть. Возможно, удастся к весне собрать военной силы не меньше чем у филистимлян.

Филистимляне не спешили в Гезер и возвращали все потерянное за эти годы, захватывая все городки и крепости предавая все грабежу. Пелетеи отступили к Гезеру поскольку царь Хадад заперся в крепости и ждал что в очередной раз он одолеет всех.

Его военачальники, видя нерешительность царя, занялись грабежом, чтобы уйти в свою землю не с пустыми руками. Местное население после такого открыто перешло на сторону филистимлян. Царь Хадад видя, как от него отступили все союзники, решил принять сражение за стенами города.

Передовые отряды достигли Гезера. Голиаф с тревогой смотрел на окружающую местность. Очень его беспокоило отсутствие, каких либо отрядов пелетеев. Неужели все попрятались в городе за крепкими стенами. И все же он своим тонким чутьем осязал неприятность и велел всем остановиться и взять щиты.

Он опередил приказ неприятеля за мгновение. Завыли волчьим воем со всех сторон и полетели стрелы. Треть сотни авангарда осталась лежать на земле. Но другие спешили к своему военачальнику, и керетеи вышли из степи, вступив в копейный бой.

Филистимляне сплотились в фалангу, сомкнув из овальных щитов сплошную стену ощетинившуюся копьями. Но Керетеи союзники пелетеев были хорошими лучниками и стрелы оказались гораздо более смертоносной угрозой, чем копья.

Голиаф мчался на колеснице и поражал стрелами лучников керетеев. Хушай руководивший этой атакой вскочил на лошадь и бросился, наперерез пуская стрелы в неуловимого сотника. Голиаф приняв на щит стрелы Хушая и бросил дротик. Дротик попал по шлему, хлынула кровь, и Хушай упал на землю.

Оказавшиеся без своего сотника керетеи вступили в сражение и дали себя окружить. Немногие ушли вырвавшись из кольца врагов. Голиаф победил но ценой потери почти всей сотни. Но царь Акан высоко оценил его подвиг, и приблизил его к себе, сделав своим телохранителем.

Когда филистимляне подошли к Гезеру то увидели что пелетеи вышли за стены и построились в несколько рядов. Большие овальные щиты и длинные копья стояли большой стеной, показывая всю решимость отстоять город. Колесницы и всадники стояли по флангам, что озадачило царя Акана.

Между тем военачальники советовали выпустить железные колесницы и сокрушить пелетеев одним ударом. Но царь Акан сомневался и спросил Агида как поступить. Агид долго молчал, понимая, что сражение будет не таким легким и к тому же в последнее время царь им не доволен, поэтому ответ должен быть взвешенным.

— Они стоят и ждут нашей атаки, а значит, готовят какую-нибудь пакость. Предлагаю копейщиков и лучников поставить вперед. Железные колесницы лучше беречь до последнего удара.

Копейщики филистимляне ровным шагом пошли на сближение. Когда они сблизились, пелетеи отступили за импровизированный частокол и начали оттуда вести стрельбу из луков. Филистимляне замешкались разбирая частокол и попали под стрелы пелетеев. Понеся потери, они отступили.

Филистимляне вновь пошли на сближение. В этот раз они шли неспешно, плотно защищая лучников щитами и били стрелами навесом. Когда они сблизились пелетеи завыли подражая волкам и побежали навстречу филистимлянам. Оглушительный грохот ознаменовал полное смешение копейщиков.

Битва, когда копья бьют по щитам переходящие в схватки на мечах и топорах не длятся часами. Ряды противников накатывают друг на друга и отступают. Когда стало ясно, что сильно поредевший левый фланг скоро сомнут царь Хадад встал в колесницу и велел трубачу трубить атаку.

Колесницы с грохотом обогнули копейщиков и атаковали филистимлян. Конные отряды прикрытия бросились врассыпную, и копейщики попали под удар колесниц. Хадад гнал филистимлян прямо на железные колесницы, но Агид был опытнее и увел колесницы в сторону и атаковал пелетеев.

Короткая сшибка колесниц и противники разошлись, поскольку уже сильно стемнело. На этом сражение закончилось. Пелетеи скрылись в воротах Гезера. Царь Акан праздновал победу и велел наградить и накормить воинов. А по полю ходили жрецы и собирали раненых и убитых, чтобы на утро устроить похороны.

Восемнадцатая глава Помазаник Бога

Несмотря на обещание привезти ковчег Давид ждал три месяца. Наступила жатва и с Филистии пошли ужасные вести. Царь Акан захватил Экрон и осадил Гезер. Давид надеялся все же, что Хададу хватит сил удержать город. Но вскоре прибыли Ахитофел и Беная с еврейскими воинами и сообщили, что дела у Хадада совсем плохи.

Царь вызвал к себе Иоава и Авишая. Он провел с ними беседу о ближайших планах военных компаний. Царь говорил:

— Моав и Эдом ближайшие союзники филистимлян. Еще сирийцы Цовы тоже желают вернуть себе Изреельскую долину. Ваша задача подготовить военные силы на этом направлении. Как вы знаете, во время нашего похода они пытались напасть на Иудею, но мой брат получил от меня тридцать тысяч человек и смог отбить эти набеги.

Иоав прокашлялся и сказал:

— Я так понимаю, мы идет сжечь ряд городов и пограбить эти земли. Как и филистимляне, они еще долго будут собирать свои силы.

Авишай подержал брата, но браваду оборвал Давид.

— Нет, мы не будем их грабить. Я хочу забыть о существовании вообще этих царств. Мы идет истреблять и уничтожать.

Иоав и Авишай переглянулись.

Иоав неуверенно произнес:

— Но это значит…

— Вот именно и потому подготовьте мне план нашего похода.

Поскольку филистимляне предпринимали попытки напасть на Циклаг, Давид отправил Бенаю возглавить гарнизон и увеличил состав военных до тридцати тысяч. Тем временем из Гат-Риммона пришли добрые вести, что семья Овед-Эдома благословлена Господом и Давид решился вернуть ковчег.

В этот раз Давид подготовился гораздо тщательней. Пророк Нафан и священник Цадок указали на слова Господа носить ковчег при помощи шестов. Поэтому подготовили сильных мужчин из левитов и поручили им нести ковчег. Для дальней дороги приготовили большую повозку и шатер, чтобы скрыть ковчег от глаз посторонних и не прогневить Господа.

Ковчег прибыл благополучно в шуме труб, систр, тамбуринов, кастаньет, треугольников, флейт, лир и криков. Он прибыл в полдень, чтобы проехать по городу до Дома Давида, возле которого он приготовил место для ковчега. Как только он прошел первые ворота, группа молодых людей, сопровождавшая музыкантов, принялась плясать, становясь перед ковчегом.

Мелхола стояла у окна и смотрела приближающуюся толпу. Ее отношения с Давидом становились все холодней. Она не могла ему простить смерть отца и братьев. И то как он лгал им всем что не претендует на престол отца. Он коварно подослал убийц к ее дяде Авнеру и убил его. Затем был убит ее последний брат.

Год назад она посещала свою сестру Мерав и она спросила ее почему Мелхола так себя ведет.

— «Он должен знать, как я презираю его. Господь не благословил его детьми из моего чрева. Он лгун и убийца, поверивший сумасшедшему пророку. Он должен помнить это и страдать.

Мерав была с этим не согласна.

— Не забывай, что он царь, и он может отослать тебя, и тогда ты потеряешь свое положение. Господь благословил его детьми от других жен, может, это ты не благословлена Господом за свое поведение. Жребий выпал мне стать его женой и жаль, что этого не случилось. Я бы смогла образумить его и стать опорой отцу. А ты и этого не смогла сделать.

— Ничего бы ты не смогла сделать сестра. Он слепо верил Самуилу, и отец послал людей его убить. Он сбежал и не вспоминал обо мне девять лет. За это время он взял себе жен и жил не плохо.

— И все же подумай над тем, что ты делаешь».

Мелхола получила известие от мужа Мерав где он сообщал что Мерав умерла. Мелхола была в расстроенном состоянии, но Давид не отменил торжество и пообещал отпустить ее после внесения ковчега. От этого она еще больше обозлилась на него, он даже не вспомнил ту, которая могла стать его женой.

К всеобщему удивлению, Давид с обнаженным торсом, одетый лишь в льняную набедренную повязку и обутый в сандалии, вышел вперед и принялся танцевать под звуки тамбуринов.

Царь танцевал на удивление и радость народа!

Мелхола с удивлением смотрела на это. Она закрыла лицо от стыда. Хорошо, что отец этого не видит. Царь опозорил себя, но что еще можно ожидать от пастуха. С глубоким презрением она смотрела, как он в нижней одежде продолжал танцевать под рукоплескания народа.

Он был искренен и счастлив. Народ танцевал вместе с ним. На улице, в окнах, на крышах зрители аплодировали в такт. Он танцевал всю дорогу, пока не пришли к Сионской крепости, там, где намечали строить будущий храм. Там он набросил на свои лоснящиеся плечи плащ. Огромная белая палатка хлопала под ветром. Посредине возвышался фундамент в человеческий рост, единый каменный блок. Под беспокойными взглядами царя и священников внесли ковчег. Священники пали ниц, потом поднялись, одна молитва родилась в их легких, и они начали приносить жертвы на жертвеннике. Давид зажег костер, на котором лежал ягненок. Он пел своим твердым и пылким голосом псалом, который сочинил по этому случаю и который подхватили за ним священники и окружение. Царь пел, и все пели с ним.

Потом раздали пищу. Усталый Давид вернулся во дворец, чтобы принять ванну и поужинать со своими священниками, тысяченачальниками, женами, детьми. Растрепанного и уставшего, у двери в покои его встретила Мелхола.

— Ну и отличился сегодня царь Израиля, когда бегал полураздетым перед рабынями своих слуг, как последний глупец!

Они встали друг против друга на мгновение, в присутствии озадаченных слуг. Он рассматривал слишком острые глаза, впалые щеки, лживый тонкий рот, украшения лишь подчеркивали жесткость лица. Ей не хватало лишь бороды, чтобы походить на Саула, страдающего бессонницей в худшие дни. Бесплодная женщина, проклятая Господом.

— Я радовался перед Господом, который выбрал меня вместо твоего отца и его рода и сделал вождём Израиля, народа нашего Бога. Поэтому я буду радоваться перед Господом, я ещё больше смирюсь и унижусь, но у рабынь, о которых ты говоришь, буду в почёте.

Он направился в свои покои, чтобы там помыться, слуги сняли с него плащ и набедренную повязку.

Он перешагнул небольшую стенку каменной ванны. Ему плеснули горячей воды на голову, тело, протянули мыло, растерли плечи, спину, руки, ноги, бедра, он помылся, ему высушили волосы, помазали их маслом, а потом, когда он вышел из ванны, он их расчесал.

— Праздник был пышный, это самый большой праздник нашего народа. А царь красив, как третий херувим, — сказал ему старший слуга, протягивая свежее платье изо льна, расшитого золотом и серебром с коралловыми цветами на шее, на манжетах и по краю.

Давид улыбнулся. Потом он повернулся к старшему слуге:

— Скажи моей жене Мелхоле чтобы через три дня она освободила свои комнаты. Я больше не желаю ее видеть. Она получил дом в Гиве и содержание с земель ее отца. В Иерусалим возвращаться я ей запрещаю.

Мелхола получив указание, впала в ступор. Ее дочь Саула этот пастух выгоняет. Она дала ему царскую власть и теперь стала не нужна. Она пыталась вызвать царя, чтобы высказать ему все что думает и как он опозорит себя еще больше этим указом.

— Я желаю видеть царя, — кричала Мелхола.

Слуга не отреагировал.

— У меня приказ дать вам три дня на сборы. Никаких общений с царем не предусмотрено. Вы получите дом в Гиве и содержание с полей вашего отца. Если вы не соберетесь, то у меня приказ силой вас отвезти в Гиву. В Иерусалим вам запрещено возвращаться.

Мелхола села на софу осознав что для нее все кончено. Ни стоило так унижать при всех царя. Она потеряла все свое положение на радость Авигеи. Она вспомнила о своей сестре. Ее муж остался один воспитывать сыновей и дочерей от Мерав. И она решилась. Она поможет и станет им матерью.

— Я хочу реорганизовать левитские службы, — сказал Давид. — священники должны служить регулярно пред Господом.

— Справедливо ли менять постонавления Моисея? — спросил Авиафар.

— Справедливо ли не усовершенствовать постановления Господне — парировал Давид.

— Я должен посоветоваться с другими священниками, — ответил уклончиво Авиафар.

Когда он ушел, царь пригласил пророка Нафана. Он был учеником Самуила младше на несколько лет Гада. Нафан был известен легкостью, с которой объявлял волю Господа. Давид знал, что Авиафар недолюбливает пророков и прозорливцев считая что слово Божье должно исходить от священников.

Давид поставил его в известность о своем желании и сдержанности Авиафара.

— Ты царь, помазанный на царство волей Божьей, и если считаешь, что так будет лучше, то действуй смело? — ответил Нафан.

Вечером Авиафар сообщил царю, что другие священники признали, что постановление Господа давались для служения в пустыне. Теперь время изменилось и необходимы изменения. На следующий день пришло десять священников.

В присутствии Давида и Иосафата священники начали длинную молитву, которая говорила об их вере в доброжелательность Бога и необходимости для его созданий открыть глаза, чтобы лучше чтить его. Давид сказал:

— Я уже поставил Асафа и его братьев для служения перед ковчегом певцами, а Овед-Эдома исполнять другие службы.

Давид окинул взглядом священиков.

— Цадок, — обратился Давид к молодому священнику. — Иди со своими братьями и приноси регулярно жертвы на высотах в Гаваоне.

Вечером он попросил пророка Нафана поужинать с ним.

— Я живу в доме из кедра, а ковчег истинного Бога стоит в шатре? — сказал он ему. — Я хочу построить дом для Господа?

— Делай всё, что задумал, потому что Бог с тобой, — ответил Нафан.

На следующий день Нафан пришел после обеда и царь пригласил его отдохнуть в прохладе, в то время как он писал очередной псалом.

— Было слово Господне ко мне: «Пойди к моему служителю Давиду и скажи ему: Так говорит Господь: Тебе ли строить для меня дом? С того дня, как я вывел Израиль из Египта, и до этого дня я не жил в доме, я всегда жил в шатре и в шатре переходил с места на место. Разве в то время, когда я ходил с израильтянами, я говорил кому-нибудь из глав племён Израиля, которым поручал пасти мой народ: Почему вы не построили мне дом из кедра? Скажи моему служителю Давиду: Так говорит Господь, Бог воинств: Я взял тебя с пастбища, где ты пас овец, и поставил вождём моего народа, Израиля. И я буду с тобой, куда бы ты ни пошёл, истреблю перед тобой всех врагов и сделаю твоё имя таким же известным, как имя великих людей на земле. Я дам место своему народу, Израилю, и поселю его там. Он будет жить там, и никто не потревожит его. Злодеи больше не будут притеснять его, как прежде, как в то время, когда я давал судей своему народу, Израилю. Я дам тебе покой и избавлю от всех врагов.

Господь сказал тебе, что Бог сделает твой род царским. Когда завершатся твои дни и тебя похоронят с предками, я поставлю после тебя твоего потомка, твоего сына, и упрочу его царство. Он построит дом для моего имени, и я навечно упрочу его царскую власть. Я стану ему отцом, а он мне сыном. Если он будет делать зло, я буду учить его розгой, накажу ударами, как наказывают люди. И я не лишу его своей преданной любви, как лишил Сау́ла, которого отверг ради тебя. Твой дом и твоё царство всегда будут непоколебимы, и твоя царская власть утвердится навеки».

Мгновение Давид молчал.

— Скажи мне, Нафан, — спросил он, наконец, — кто я для Бога, который поднял меня столь высоко?

— Спрашивает ли камень, почему он заложен в здание? Вспомни себя, Давид, разве ты тот же, кто пас свои стада? Ты человек, избранный Богом для осуществления его воли.

— Что случится теперь?

— Случится только хорошее, если ты останешься служителем Бога. Но ничто не будет легко. Будут другие трудности. Ты молод, ты царь, отныне мы сильны, и мы окружены завистливыми соседями.

— Почему тогда мы?.. — спросил Давид, наклоняясь, чтобы положить руку на плечо Нафана. — Почему мы одни?

— А почему бы не мы? — ответил Нафан, улыбаясь. — Нас избрал Господь и мы, единственные кто исполняет волю Бога.

Тогда царь Давид пошёл в шатер к ковчегу, сел перед входом в комнату, где стоял ковчег, куда мог входить только первосвященник и сказал:

— Всевышний Господь, кто я такой и что такое мой род, что ты столько сделал для меня? Но и этого тебе показалось мало, ты, Всевышний Господь, ещё говоришь об отдалённом будущем рода твоего слуги. И этого, Всевышний Господь, никто не изменит. Что ещё я могу сказать тебе? Ты, Всевышний Господь, хорошо знаешь твоего слугу. Ради своего слова и в согласии со своей волей ты совершил всё это и открыл твоему слуге. Ведь только ты, Всевышний Господь, обладаешь могуществом! Нет, подобного тебе и нет Бога, кроме тебя. Всё, что мы слышали, убеждает нас в этом. И какой народ на земле сравнится с твоим народом, Израилем? Ты выкупил его и сделал своим народом, прославил своё имя, совершив ради этого народа великие и внушающие благоговение дела. Ты прогнал народы и их богов ради своего народа, который ты выкупил и вывел из Египта. Ты сделал Израиль своим народом навеки, и ты, Господь, стал его Богом.

И теперь, Бог, исполни слово, которое ты сказал о твоём слуге и его доме, и пусть оно останется неизменным. Сделай всё так, как ты обещал. Пусть твоё имя прославляется вечно, чтобы говорили: «Господь, Бог воинств, — Бог Израиля», и пусть дом твоего слуги Давида упрочится перед тобой. Ты, Господь, Бог воинств, Бог Израиля, сказал твоему слуге: «Я сделаю твой род царским», поэтому твой слуга осмелился молиться об этом. Всевышний Господь, ты истинный Бог, твои слова правдивы, и ты обещал столько доброго твоему слуге. Пусть тебе будет приятно благословлять дом твоего слуги, чтобы мой род оставался перед тобой вечно. Ведь ты, Всевышний Господь, дал обещание, и пусть мой род вечно процветает благодаря твоему благословению.

Девятнадцатая глава Осажденый Гезер

Вокруг города Гезера шли работы. Царь Акан распорядился поставить несколько лагерей и рыть ямы, возводя валы и изгородь. Это должно было помешать вылазке пелетеев. Филистимлянин отошел в сторону, наблюдая за работой. Это был Хушай шпион Давида на службе у царя Хадада.

Во время сражения ему повезло. Шлем спас его голову и потому очнувшись к вечеру, он увидел жрецов собирающих тела и решил прикинуться филистимлянином. За несколько дней он не только набрался сил, но и по ночам слушал разговоры царя и его советников.

С наступлением ночи Хушай тихо прошел заставы и добрался до городской стены. Здесь был тайный лаз приготовленный для таких ситуаций и вскоре Хушай был в городе. Сисара жил в городе в доме какого-то сановника. Дом охраняли проверенные в боях керетеи. Но, тем не менее, вышедший из тени Хушай был полной неожиданностью.

Сисара всегда не много побаивался своего верного слугу но взяв себя в руки он сказал:

— У тебя редкий талант выживать и быть незаметным. Я рад что ты выжил. Пойдем в дом, расскажешь, как все было.

Хушай сидел у очага и пил вино.

— Мой господин простите, что не уберег ваших людей, — произнес он раскаяно, — Мы уже почти побеждали, когда я получил удар по голове. Шлем спас меня, но мои люди оказались без руководства и дали себя окружить.

— Все ясно, — тихо произнес Сисара, — Жаль я не пошел с вами. Но зная тебя, я уверен, что ты не просто так не возвращался. Ты что-нибудь узнал, пока был там.

— Да мой господин. Сил собрали против нас много. Сто пятьдесят тысяч человек как минимум. Треть войска держат рядом с царским лагерем. А остальные расположены в пяти лагерях вокруг города.

Сисара обдумал создавшееся положение. Царь все выжидал что боги как всегда на его стороне но не в этот раз. Надо было уходить, а теперь они заперты и нет им помощи.

На совете царь велел не сдавать город и биться до конца. Многие военачальники были этим недовольны особенно союзники керетеи. Тем временем филистимляне пошли на штурм. Лучники начали вести обстрел стен, выманивая пелетеев на вылазку. Но Хадад видел колесницы царя и хорошо понимал, сколько он потеряет людей. Поэтому выжидали до вечера.

Затем из дальних ворот выехали колесницы, всадники и вышли копейщики. Лучники разбежались и колесницы столкнулись в ожесточенном сражении. Всадники керетеи гораздо лучше управляли лошадьми, что давало им преимущество. Колесницы перемешались, стрелы свистели со всех сторон.

Когда из лагеря подоспела подмога, Пелетеи отступили к воротам и успели скрыться. Колесницы филистимлян остановились. Всадники и копейщики подошли ближе к стенам и в них со стены полетели стрелы. Они отступили в свой лагерь.

Через несколько дней из Тира прибыла в лагерь страшное изобретение финикийцев Баллиста для метания больших камней в стены города. После этого царь Хадад решил дать большое сражение. Бились до позднего вечера и под прикрытием темноты отступили в Гезер. Военачальник Шешай не вернулся из этого сражения, и это было большой трагедией.

Но это сражение не было безумным. Пока филистимляне бились с пелетеями, горожане выкопали ров и заполнили его сточными водами. Теперь баллисту близко к стене города подвезти было невозможно.

Филистимляне были уверены, что пелетеи не выберутся больше за стены и скоро начнут умирать от голода. Но они недооценили своих противников. Через несколько дней большой отряд выбрался через северные ворота и, уйдя далеко от города, вернулись на юг в то место, которое Хушай указал как место обозов.

Свет от костров был виден в темноте хорошо. Стояли груженые возы, шатры. Скота не было. Надо полагать, их отвели пастись в другое место. Керетеи бесшумными тенями скользили в темноте. Несколько минут — и кольцо замкнулось. И тогда в шум ветра вплелся леденящий душу пронзительные щелчки тетивы…

Дело закончилось тоже быстро. Обозников было больше, чем керетеев, но мало кто из них успел даже схватиться за оружие. Спастись удалось немногим. Обозы провели тем же путем, и лишь на северной стороне им пришлось вновь устроить сражение, чтобы провести обозы за ворота.

Царь Акан был в бешенстве и готов был устроить показательную казнь, но побоялся потерять слуг. Он дал распоряжение усилить надзор со всех сторон, чтобы пресечь любое передвижение. Акан раздражался еще и от того что слишком долго сидел под стенами города не получая результата. С приходом холодов ему придется уходить, поскольку просто не хватит пропитания для такого воинства.

Страшное изобретение финикийцев оказалось очень эффективным. Баллиста метала камни по воротам, и грохот стоял такой, что был слышен в доме Хадада. За два месяца припасы сильно истощились и даже военные сидели на жестком пайке. Сисара пришел на очередной Совет к царю.

Теперь о вылазке никто не говорил. Филистимляне усилили надзор за стенами города. Но царь все же решился на вылазку.

— Эту машину надо уничтожить, — говорил он, — Сжечь. Завтра мои лучшие воины пойдут в этот набег. Ранним утром после трапезы чтобы успеть до полуденного зноя.

Зевул военачальник, сын советника Цалмунны мрачно произнес:

— Трапеза нужна всем иначе мы ослабеем, и нас перебьют.

Хадад видя одобрение его словам, сказал:

— Все получат двойную порцию после сражения.

Сисара мрачно смотрел на царя. Из этой вылазки могут вернуться ни все. Но можно совместить вылазку и добычу провианта. Хушай давно выяснил, где стоят новые обозы. И если отвлечь на себя все силы, то можно добыть провиант. Но больше всего он не понимал, чего царь ждет, ясно же что им не удержать город.

Сисара и Эглон возглавили колесничные отряды. Городские ворота открылись, и колесницы вырвались на равнину, минуя заграждения. Ров уже засыпали филистимляне, что облегчало проезд через препятствие.

Колесницы приблизились к укреплению, где стояла баллиста, и посыпались стрелы в охрану и слуг. Охрана продержалась недолго и бросилась бежать. Люди Эглона закидывали кувшины с маслом на баллисту и бросали факелы.

В это время появились колесницы и Явин амаликитянин на службе Сисары закричал:

— Филистимляне!!!

Сисара присмотрелся к фигуре в передовой колеснице. Богатые одежды могли принадлежать самому царю Акану. Вместо отступления он велел наступать. Они быстро сблизились и колесницы перемешались. Лучники стреляли с близкого расстояния, ржали лошади, падали люди погибая под колесами колесниц.

Сисара вырвался на открытое пространство. Его колесницы прошли через колесницы противника и вырвались на открытое пространство. Сисара огляделся. К месту сражения спешили копейщики, а вдали он усмотрел еще колесницы.

Сисара махнул рукой, и колесницы помчались на копейщиков. Те начали сбиваться в плотный строй, но Сисара не собирался увязать в сражении. Колесницы резко повернули, промчались, мимо осыпая копейщиков стрелами.

Колесниц было не много, и Эглон уже разгромил их. Голову командующего уже прикрепили к копью. Сисара сомневался, что это сам царь и не разделял всеобщего ликования. Когда баллиста вспыхнула пламенем, пелетеи умчались в город.

Позднее Хушай поведал что убитый командующий отвечал за баллисту и бросился с малыми силами в сражение опасаясь гнева царя. Хушай вновь показал себя, добыв провиант, но все же положение осажденных было тяжелым. Еще месяц и придется уходить или погибнуть.

Положение Гезера становилось все более тяжелым. Пропитание было скудным. А если придет зима все станет еще хуже. В поздние жаркие осенние дни царь Хадад обдумывал свое положение и приходил к выводу, что нужно уходить.

На Совете он решительно заявил:

— Мы слабеем, а наш противник только сильней сжимает кольцо вокруг города. Пора показать силу пелетеев и порадовать богов. Я сам лично пойду во главе своего воинства.

Советники и военачальники сразу начали протестовать. Цалмунна говорил:

— Наш царь храбр и смел. Но сейчас, самое важное остаться здесь. Мы можем отступить за стены, а без тебя царь мы все погибнем.

— Боги взывают ко мне, видно пришло время уйти в славе к праотцам моим, — проворчал Хадад.

— Ты мой царь не знал поражений, — вступил в разговор Эглон, — Боги любят тебя, а мы еще не разбиты. С тобой мой царь мы устоим.

Сисара все это слушал с большим непониманием. Пора договариваться. Чего хочет царь? Возможно, он хочет показать всю силу и добиться приемлемых условий при переговорах.

Царь распорядился вывести почти все войско за стены Гезера и поставил во главе Эглона. Перед сражением устроили небольшой пир и принесли жертвы богам. Ранним утром ворота открылись, и войско Хадада начало выходить на равнину.

Филистимляне, увидев, что это не вылазка быстро собрались и встали против пелетеев. Атаки шли одна за одной и каждый раз филистимляне отступали с большими потерями. Эглон возглавлял передовой отряд колесниц и постоянно передвигался туда где видел слабину.

Филистимляне ни один раз наносили удар и вклинивались в ряды пелетеев, но Эглон тут же оказывался рядом и гнал филистимлян прочь. К вечеру царь Акан послал царские колесницы против пелетеев, но Эглон легко их сокрушил и помчался в сторону царского лагеря.

Колесницы перемешались и уже не понятно кто друг, а кто противник. Стрелы и дротики свистели в воздухе. Вот появились обитые железом колесницы и закружились вокруг Эглона. Военачальник ловко уворачивался от стрел, но Голиаф был быстрее. Сисара не понял, как это произошло. Но стрела попала Эглону в глаз и он упал.

Сисара в ярости преодолел небольшое расстояние и обратил в бегство филистимлян. Уже и копейщики оставили поле сражения за собой. Впервые они победили, но потеряли лучшего своего военачальника.

Пелетеи не уходили до утра пока не похоронили своих павших. Треть военной силы пелетеев полегла на этом поле. Хадад сильно скорбел по Эглону и был безутешен. Три дня Хадад скорбел, а на четвертый решил вновь выйти за стены города.

Филистимляне бросались снова и снова. Колечницы с грохотом накатывались и уходили в сторону не смея врезаться в ощетинившийся копьями монолитный строй копейщиков. К полудню филистимляне отступили. И в это время царь Хадад сам повел те не многие колесницы, что еще остались у него.

Филистимляне побежали. Колесничные уходили, не смея вставать на пути пелетеев, копейщики бежали и падали от усталости и духоты. Царь Акан видел это и сам встал на колесницу. Железные колесницы с грохотом устремились навстречу противнику.

Сисара увидел командующего колесничного крыла мчавшегося на него и закричал:

— Стрелы!!!

Лучники проредили накатывающихся колесничих, и советник Агид упал с колесницы. Однако он выжил и, вскочив в колесницу, потерявшую своих военных, повернул от накатывающих рядов пелетеев. Но уже подоспели филистимляне, и Агид остался командовать своими людьми. Люди перемешались, свистели стрелы, крики были не слышны в общем грохоте сражения.

Железные колесницы столкнулись с пелетеями и колесницы царя Хадада оказались в окружении. Сисара бросил своих на помощь Хададу. Цалмунна стремился помочь с другой стороны поля сражения.

Хадад стоял в колеснице и отбивал копья и стрелы своим щитом. Колесницу стеснили со всех сторон, и его людей становилось все меньше. Возница пал утыканный стрелами. Хадад уклонился от брошенного копья и принял на щит второе копье. Удар был такой силы, что он упал на дно колесницы.

Царь Акан потрясая копьем, рвался к колеснице Хадада, желая лично убить своего врага. Хадад встал и, увидев летящее копье вновь подставил щит и удар выбил его на землю. Пока он вставал подъехавший на колеснице Агид уже держал другое копье наготове. И в этот момент стрела пробила его нагрудник, и Агид упал на землю.

Это были амеликитяне, десятка полтора всадников первыми поспели на помощь Хададу и меткими выстрелами остановили атаку филистимлян. Колесницы начали огибать всадников и амаликитяне не отступили, они продержались достаточно, чтобы рассеявшиеся воины Хадад собрались к своему царю.

От колесниц уже проку не было, и воины сошли на землю и вступили в сражение на мечах. Все прекратилось очень быстро. Сгустились тучи и хлынул осенний дождь. Пелетеи отступили и филистимляне их не преследовали.

Царь Акан ехал на колеснице в сопровождении телохранителей по месту сражения. Он выиграл это сражение но какой ценой? Половина его военной силы осталась лежать на этом поле. Еще более горьким ощущением потери была гибель Агида. Его верный советник был опорой и защитой. Теперь его не стало.

Он не рассчитывал задержаться под Гезером надолго. Агид считал что Хадад сдаст город быстро и уйдет в свою землю. Поэтому дальше они планировали начать возвращение Изреельской долины и Бет-Шэана. Но потери были столь огромны, что даже бойня на Гилбоа была теперь не столь кровопролитной.

Хадад запросил мира, но послы держались слишком уверено, и потому было понятно, что они уступают город, но готовы воевать и дальше. Мир нужен был Акану поскольку Рекан опять начал бунтовать. Он подступил в Газе, но взять ее не смог и ушел, как только Акан прислал двадцать тысяч военной силы. Он вновь заверил царя в своей верности.

Послы Хадада несколько дней приезжали в лагерь Акана, приводя договор в состояние, когда все стороны были удовлетворены условиями. Акан передал Хададу всех погибших и пленных, а также зерна на пропитание на два месяца. Согласился пропустить всю военную силу Хадада вместе с обозами и не препятствовать возвращению их в свою землю.

После подписания договора Хадад покинул Гезер. Обозов было много и они сильно растянулись на дороге. Акан хмуро смотрел на то, сколь мало осталось людей у Хадада, и хорошо понимал, что война продолжится. Но нападать было опасно, и потому Акан решил действовать иначе.

Хадад очень опасался идти долиной Сорек и начал совещаться с военачальниками. Царь опасался, что филистимляне подкупят амаликитян и потому решил идти двумя отрядами.

— Мой царь нельзя этого делать, — запротестовал Цалмунна, — Нас мало а, разделившись, мы станем легкой добычей.

— Да нас мало, а лошадей еще меньше, — отрезал царь, — Ты погрузишь все ценное на лошадей и ослов и поведешь равниной. А мы пойдем по долине Сорек.

— Амаликитяне не пропустят мой царь. Они будут ждать а путь один. Мимо ты не пройдешь.

— Да они будут ждать, что даст тебе возможность пройти по равнине.

— Ну тогда зачем тебе идти пусть Сисара идет. А ты пойдешь с нами. Филистимляне устроят охоту за тобой, поскольку знают, что ты не сдашься.

— Ты был хорошим советником и послужишь мне вновь. Я пойду по долине и если зима придет раньше я буду ждать тебя. Зима и им помешает на нас нападать.

— А если не поверят амаликитяне что золото с тобой, — не унимался Цалмунна.

Хадад посмотрел на Цалмунну насмешливым взглядом и сказал:

— Вот ты поверишь, что царь отдать все золото своему слуге? Вот и они не поверят.

Цалмунна не стал спорить и пошел готовиться к отходу. Он ушел рано утром, а Хадад велел грузиться в парусные лодки, прихваченные из Гезера. Им нужно было до прихода зимы проплыть как можно дальше.

Сисара послал в путь Хушая, опасаясь все же, что амаликитяне нападут на них. Хушай увел с собой оставшихся в живых амаликитян, из слуг Хадада.

Двадцатая глава Последний бой Хадада

Цалмунна ушел прямым путем на запад в сторону земли Пелетеев что в нижнем течении реки Сорек. А Хадад провел обозы по землям Израиля на юг до долины Сорек в город Фимна которая была захвачена Давидом. Здесь из повозок достали парусные лодки и спустили их на воду. Цель Хадада хотел успеть дойти до Макаца либо Шикарона первых городов Керетеев.

Несмотря на то, что амаликитяне часто появлялись на берегу, столкновений не было. Хадад успел дойти до Макаца, и вот здесь его ожидала неприятная новость. Макаца была сожжена и скорее всего филистимлянами. Шикарон также не подавал признаков жизни и потому туда не стали слать вестников. Было и так понятно, что филистимляне их опередили.

Царь Хадад взяв себя в руки, решил организовать на руинах подобие защиты. Запасы в подвалах они нашли уцелевшими. Жилье они также смогли привести в порядок. Единственная опасность разрушенные стены. Если амаликитяне прорвутся, то ничто их не спасет.

Вечером царь сидел в уцелевшем помещении начальника гарнизона. Его люди расположились в уцелевших помещениях для военных. Он с тоской смотрел на своих воинов, осознавая, что их здесь мало и если помощь не подоспеет, то всем будет плохо.

Хадад вспоминал, скольким он владел, и что досталось ему от отцов. Пелетеи как и керетеи были небольшими племенами на службе у царя Ашдода. Но столетие назад царь Ашдода решил укрепить за собой прибрежные земли вплоть до Иоппии. Пелетеи и Керетеи пришли в долину Сорек и укрепились в Явнеэле. С захватом Гедера Пелетеи начали создавать свое княжество под покровительством Ашдода.

Сам Хадад присоединил Макац и Шикарон. Они имели большое значение в контроле над всей долиной Сорек. Захватив Тимну Хадад напал на Бет-Шемеш но взять город не смог. Поэтому Хадад расширил свои земли на севере дойдя до Лода. Предложение захватить при помощи евреев филистимские города очень понравились Хададу и теперь он не знал что еще осталось от его царства.

— Филистимлян много и могут они собрать легко более двухсот тысяч военной силы, — задумчиво произнес Хадад, — Амаликитяне всегда готовы пойти на грабеж и потому часто вступают в союзы с филистимлянами. Сможешь ты Сисара загнать этих грабителей как можно дальше в южные пустыни?

— Без помощи здесь не обойтись, — Сисара начал прикидывать, — Нужны союзники как среди Амаликитян так и среди Гешурян. Тогда возможно все получится. Племя Талма и Шапу часто приходили к нам в союзники, Торевы сильно нами биты. А вот племя Хура самое сильное и не зря они сейчас идут следом за нами. Остальные племена мелкие и их прогнать получится. Вот только филистимляне купят их, осыпав золотом, и пойдут они все против нас.

— Золото я им сам дам, — сказал Хадад, — Я возьму их в новый поход против филистимлян.

— Опять поход против филистимлян. А как же договор?

— Я подписал договор с царем Аканом но почему то мне кажется, долго он не проживет. Много врагов у него, тот же князь Рекан. И царь Давид тоже готов пойти против него.

— На Ахитофела надеешься? — засомневался Сисара.

— Ахитофел ради выгоды может многое сделать. Кроме того наших сторонников там много и у тебя сеть шпионов хорошая.

Сисара промолчал, про себя подумав:

— «Да шпионы есть, но они все завязаны на Хушае а если он пропадет то придется все начинать сначала».

— Пойдешь на юг и очистишь всю землю до пустынь от амаликитян. Поставим везде крепости и городки с людьми, которым выделим землю. Весь торговый путь будет под тобой, чтобы больше этого не повторилось… — кивнул Хадад на далекие огни амаликитян, — Пойдем мы через несколько лет и вернем все наши города, а потом захватив Ашкелон и Газу.

Сисара с удивлением смотрел на Хадада, тот верил в то, что говорил. Ближние тоже слушали и верили, что все это можно сделать. Сисара подумал, что возможно так и будет. Хадад возвращается победителем с большим богатством. Его ветераны привезли много добычи и молодые люди захотят того же. Новые военные силы получат опыт в борьбе с амаликитянами и грозная сила хлынет против филистимлян.

— Мы возьмем филистимские города и стану я царем Газы. Вас мои ближние я поставлю князьями в городах филистимлян. Мы вернем Изреельскую долину и поставим свой гарнизон в Бет-Шеане. Сам царь Давид вынужден будет отступить перед такой грозной силой.

Хадад все это говорил с таким уверенным выражением лица что ближние поверили что все так и будет. А Сисара сомневался, вспоминая, как часто они отступали перед филистимлянами. Он смотрел на дальние огни лагеря амаликитян и подумал, что скоро не станет этой угрозы. Он примерял на себя княжеские одежды Ашкелона или Гата и не понимал что это все мечта Хадада.

Пелетеи были небольшим племенем и владели городами с населением состоящих из филистимлян, евреев и хананеев. У них не было единой религии и единства. Чтобы осуществить то, что хотел Хадад, нужно было иметь военной силы не меньше чем у филистимлян.

Сисара хотел расставить посты, но Хадад отверг его предложение, поскольку здесь в крепости они в безопасности. Сисара не стал спорить и пошел спать. Проснулся он от того что стало светло как днем и повсюду раздавались крики атакующих амаликитян.

Сисара выскочил из здания в тот момент когда оно окончательно загорелось. С мечом в руке он сразу ушел в тень и ушел к дальней стене, где он знал, есть пролом и выход наружу. Повсюду стоял визг стрел, крики раненых и всполохи пожаров. Сисара осмотрелся и увидел, что почти всех накрыли во сне, повсюду лежали тела утыканные стрелами.

Он услышал шорох и рассмотрел Явина.

— Явин иди сюда.

Тот оглянулся и, увидев Сисару, подполз к нему.

— Что там произошло?

— Я проверял посты когда началось. Заходили со всех сторон в проломы как будто знали, где что находится. Стрелы сыпались со всех сторон, никто даже увернуться не смог. И место ночевки царя все утыкано стрелами, тоже будто знали кто там. Надо помочь нашим.

Сисара присмотрелся к месту где еще слышались крики. Там уже не помочь. Надо было уходить пока темно, иначе будет поздно.

— Я проберусь к себе и возьму доспехи и припас. А ты жди здесь.

Он успел добраться до места ночлега и одеться.

Когда раздался звук царской трубы Сисара оглянулся и увидел что Хадад еще жив. Он махнул рукой Явину и пошел сквозь ряды амаликитян. Они видно решили, что идет большой отряд на помощь и расступились.

Хадад увидев его, рассмеялся.

— Ты жив Сисара значит, боги любят тебя.

— Думаю это ненадолго.

С рассветом амаликитяне пошли на приступ. Сначала накрыли стрелами небольшую группу выживших. А потом пошли на приступ по телам погибших. Хадад покрепче взял меч и хмуро спросил:

— Почему они не убили нас стрелами?

Сисара хрипло рассмеялся.

— Они уверены что все золото у нас здесь спрятано. Им нужен ты царь. Будут пытать, а потом убьют.

Хадад покрепче взял меч в руку.

— Сегодня я уйду к отцам своим.

Помощь не успела. Хушай пришел с пелетеями в Макац, но в живых уже не застали никого. Амаликитяне увидев пелетев скрылись. Погибших погрузили в колесницы и увезли в Явнеэл. Царя Хадада торжественно положили в царскую гробницу и царем поставили Шешая бен Хадада.

Двадцать первая глава Моав

На десятом году правления царя Давида над Израилем весной отметили праздник Пасхи. После этого начались сборы в поход против Моава. Моавитяне как и Эдомитяне часто совершали грабительские рейды на территорию Израиля и Давид решил положить этому конец.

Перед походом на Моав Давид принял у себя Хушия и долго с ним обсуждал происходящее среди пелетеев. После разговора Давид сказал:

— Ты теперь мой доверенный советник Хуший. У тебя остались связи среди филистимлян, и потому следи за тем, что происходит. Все эти нападения явно связаны и имеют филистимский след.

Ахитофел очень расстроился что только Хуший был отмечен и встретившись с царем намекнул что у него большое уважение осталось среди пелетеев и он готов и дальше работать на этом направлении. Но Давид сказал:

— Сейчас меня больше занимает ситуация с Моавом. Здесь от тебя будет больше пользы. Работай с Моавом и Эдомом.

Наарай обедал в кругу своих близких. Рядом за столом сидели Урия хеттеянин и Иттай Гатянин. Также был приглашен Беная бен Иодай и Цадок священник. После обеда начали обсуждать планы моавитского похода. Сын Наарая Ахия был уже тысяченачальником а его брат Ямин впервые получил пятьдесят человек под командование.

Наарай грустно посмотрев на Урия, сказал:

— Ты мне друг и брат и жаль, нет у меня возможности породниться с тобой. Может, подождешь, когда дочь моя подрастет и станешь мне родичем.

Урия усмехнулся и весело сказал:

— Я уже стар для нее. Я воин и не нужна мне жена. У меня есть две наложницы и большего мне не нужно.

Наарай поднял чашу с вином.

— Ну, в таком случае встретимся после победы над Моавом.

Войско Давида собралось в Гилгале и, переправившись через Иордан, подождали обозы и направились по дороге до Хешбона. Затем вступив на Царскую дорогу, направились до Ароера. По пути Давид решил поговорить с военачальником Наараем.

Наарай поприветствовав царя, сказал:

— Мой царь я послал своих людей и, получив весть, что Эдомитяне не придут на помощь моавитянам. Аммонитяне тоже не собирают военные силы.

— Хорошие вести, — Давид задумался, — Но моавитян так просто не возьмешь. Саул много с ними воевал, но ни разу не закреплялся на их земле. Я же хочу уничтожить угрозу для нашего царства. Придется брать все города штурмом, а это много потерянного времени.

Наарай задумчиво смотрел в сторону Моава.

— Предложим им небольшую дань, и царь пусть даст слово подчиняться тебе. Пусть даст своих сыновей тебе в слуги, а лучших слуг с тобой ходить.

Давид обдумал предложение. С одной стороны все звучало разумно, но он сомневался, что язычник послушает мудрого совета.

— Сомневаюсь я, что язычник примет такие условия. Но предложение интересное и я им воспользуюсь. Если Моав станет добрым слугой, то я буду только рад этому.

— Еще мой царь дозволь переговоры вести Урию Хеттеянину.

— Это еще зачем?

— Он такой же язычник в недавнем прошлом и лучше сможет донести наше предложение до Моава.

Давид решил, что это предложение очень хорошее.

Но все их планы не состоялись. За потоком Арнон стояла воинская сила Моава готовая к сражению.

Переправляться под стрелами моавитян Давид не захотел и отправил корпус Наарая обойти Моав по пустыне, а Иоав взяв небольшой отряд, ночью переправился через Арнон и напал на лагерь моавитян. Моавитяне выставили стражу, но атака израильтян застала их врасплох.

Когда Давид с основным войском переправился через Арнон, в лагере все уже было кончено. Большую часть моавитян перебили, пленных уже поделили между собой. Лагерь разграбили, и военные уступили Иоаву наиболее ценные вещи.

Давид навел порядок среди своих людей и направился в Моав. Часть своих людей, он отправил брать крупные города, а сам направился к главному городу Моава Кавцеи́лу. Шли по чужой земле походной колонной, расставив охрану обозов и отправив вперед несколько отрядов. Далеко вперед ушли всадники и колесничие.

В селениях враждебности никто не встретил поэтому, не задерживаясь, шли вперед. Когда вышли к Кавцеи́лу Давид решил предложить царю сдать город и стать его добрым братом. Но город запер ворота, и было понятно, что придется брать город штурмом. На измор было мало надежды, поскольку главный город Моава позаботился о запасах на несколько лет.

Давид с приближенными смотрел с безопасного расстояния на город. По сравнению с Гатом Кавцеи́л не был особо крепок, но стены были высокими как у Гезера который так и не смогли взять штурмом филистимляне. Вспомнив сколько филистимлян, погибло под стенами Гезера, Давиду совсем стало нехорошо.

— Стены крепкие, — угрюмо произнес Урия, — Но люди должны быть стойкими, чтобы отстоять свой город. У тебя мой царь сто тысяч военной силы. Еще много ополченцев из племен, за Иорданом которых сильно уже достали набеги моавитян. Пойдем с лестницами со всех сторон и город возьмем еще до вечера.

Давид пожалел, что отправил Наарая через пустыню брать Димон и другие города Моава. Наарай хорошо умел находить ключ к любой крепости. То как он пробрался в Бэт-Шэан и снял тела Саула и его сыновей и унес, так что филистимляне так и не поняли, кто и куда их унес, вызывало уважение. Но Давид не унывал и решил взять город быстро, чтобы не задерживаться здесь.

— А я бы посоветовал пустить вперед этих из-за Иордана, — начал говорить Иттай, — Пусть они первые получат свою долю стрел и камней, а потом уже и мы пойдем.

Царь задумчиво смотрел на своих приближенных. Но его военачальники были не согласны с этим предложением.

— Эти скотоводы не умеют биться с настоящими воинами. Это наша работа и мы возьмем город любой ценой.

Это говорил Авишай с презрением смотревший на ополченцев. Тут же Иоав подержал брата, говоря, что врага надо бить крепко и со всей силы. Он должен дрожать от ужаса и бежать, укрываясь в норах. Дай ему победить и враг обретет крылья и станет непобедимым. Ну а если ополченцы возьмут город, то и вся добыча достанется им.

— Я пойду первым, — воскликнул Беная бен Иодай.

— Это еще, почему ты, — возмутился Иоав бен Церуя, — Где это видно, чтобы сын священника лез на стену впереди своего военачальника.

— А военачальник должен руководить, а не лазить по стенам, — подержал Бенаю Иттай.

— Это с чего это ты филистимлянин поддерживаешь иудейского священника, — ехидно поинтересовался Иоав.

— А с того что некоторые особо ретивые военачальники иногда за свою глупость получали стрелу в глаз, — хладнокровно ответил Иттай поглядев на золотое укрощение на груди Иоава.

Всем было известно, что украшение Иоав добыл в Гате и ничуть не стеснялся носить языческое украшение, будучи евреем. Авишай впрочем, не замечен был в таких делах, но Иоава было трудно чем-то смутить.

— Все пойдем разом, — пресек спор царь Давид, — Готовьте лестницы на виду у горожан. Царь моавитян обязательно выйдет за стены, и в таком случае мы можем их одолеть. Урия возьмешь двадцать тысяч и выйдешь навстречу моавитянам. Твоя задача дать сражение и отступить. Ты Иоав возьмешь двадцать тысяч, и когда моавитяне отойдут от города, захватишь ворота. Авишай ты захватишь дальнюю часть городской стены, на тот случай если у Иоава ничего не получится. А Иттай и Беная поведут наши силы и ударят по моавитянам, когда они побегут в город.

Кавцеи́л стоял на плато в окружении узких долин. Давид хорошо понимал, что моавитянский царь не рассчитывал на большое вторжение и собрал все силы в этот город. Но выйти ему придется, поскольку Давид послал лучников и пращников на соседние холмы. Они начали стрелять по защитникам на стене, не давая им подняться на стену.

Прибывший посланник, оказавшийся сыном Наарая Ямином, сообщил, что Наарай пробился через русла со стороны пустыни и уже осаждал Димон и Раббав-Моав. Давид велел ему остаться с Урией и стал ждать выступления моавитян. Долго такой обстрел моавитяне не выдержали и начали спускаться в долину для сражения.

Иудеи начали отступать к лагерю и моавитяне с победным криком бросились в атаку. Иудеи отошли подальше от города и встали, ощетинившись копьями. Моавитяне с трудом преодолели ливень стрел и камней что обрушились на них. Копейщики столкнулись, треск копий, глухие удары о щиты. Колесницы ожидали позади для нанесения последнего удара.

Ямин оказался в отряде Авишая. Они бежали с лестницами стараясь не шуметь. У ворот уже слышался лязг металл, что означало, Иоав уже захватил ворота. Их все же заметили и полетели стрелы. Но бросок был стремительным, и израильтяне быстро полезли по лестницам. Лучники стреляли по бойницам, не давая моавитянам отразить атаку.

Ямин одним из первых забрался на стену. Один за другим лезли на стену израильские воины, и вскоре весь участок стены был свободен от моавитян. Но моавитяне уже спешили на стену и были это не ополченцы, а воины в тяжелых доспехах. Ямин распределял по стене тех, кто взбирался на стену.

На стене схватились моавитяне и израильтяне. Копья бились о щиты и никто не хотел уступать. Ямин стоял в первых рядах и жалел лишь о том, что ворота он так и не открыл. За спинами моавитян появился сам Авишай и перевес встал за израильтян. Очистив стену, Авишай поспешил открыть ворота, крикнув Ямину:

— Поджигайте казармы, это будет знак для наших что пора бить моавитян.

И в этот миг моавитяне увидели дым из города. Первыми сорвались с места колесницы. Копейщики пытались отступить, но подоспевшие отряды Урии окружили их и оказавшиеся в окружении моавитяне сопротивлялись не долго.

Горожане и те военные, что остались в городе не могли помочь отступающим моавитянам. Авишай и Иоав уже захватили ворота и крепость в городе. Колесницы стремились к городским воротам, и возможно прорвись царь моавитян в город то он смог бы отбиться от Иоава.

Но перед воротами уже стояли плотные шеренги Урии ощетинившиеся копьями. Колесницы не смогли пробиться сквозь плотные ряды копейщиков, стрелы летели со всех сторон, и моавитяне бросив колесницы, сплотились вокруг царя. Два военачальника руководили моавитянами и, построив военных в плотную колону пошли на прорыв.

Моавитяне медленно теснили копейщиков Урии и казалось еще одно усилие и они прорвутся к городу. Впереди сражались два моавитянина которые шли, вперед отбивая все атаки. В этот момент на помощь Урии подоспел Беная со своими людьми.

Увидев грозных моавитян Беная бросил дротик, и первый моавитянин упал. Раздались горестные крики. Ко второму он прорвался с копьем и один удар понадобился Бенае чтобы и второй моавитянин упал.

Раздались горестные крики:

— Сыновья Ариэла убиты!

Больше моавитяне уже не могли сопротивляться. Многие бросали оружие. Сопротивление оказывали лишь близкие к царю военные. Когда пало царское знамя, сражение окончательно окончилось.

Давид прошел в царский дом, осматривая богатое убранство и роскошь. Войдя в приемный зал, он увидел царское место и сел на него. Осмотрев своих военачальников, он спросил:

— Ну и что мы будем делать с Моавом.

Вопрос действительно был сложным. Разграбить и уйти было самым простым выходом. Но через несколько лет Моав поднимется и начнется опять война. Держать здесь постоянно гарнизон тоже было затруднительно.

— Я бы предложил перебить всех сильных мужчин и переселить сюда еврейские семьи.

Это предложил Иоав. Давид не сразу понял зачем он это предложил. Видимо собирается поставить здесь своих людей что не устраивало Давида. К тому же от Господа не было повеления истребить Моав, и потому он решил найти другой способ.

Все молчали и Давид сказал:

— Понимаю это трудное решение. Моав для нас опасен и потому решить проблему необходимо сейчас. Я предлагаю часть людей, лучших мастеров отправить в Израиль. Здесь поставим князя, который будет платить дань, и все лучшее мы тоже заберем из этой земли.

Военачальники одобрили решение царя, и в течение семи дней Кавцеил подвергся разграблению. Военнопленных положили на землю и отмерив шнуром две трети, предали их смерти. Затем первые обозы с награбленным царским добром и колонной моавитян направились на север.

Давид перед отъездом позвал к себе Авишая и Иоава. Был он очень задумчив, и говорить стал не сразу. Оба военачальника сразу поняли, что разговор будет о важном вопросе. Давид начал говорить:

— Мы сделали большое дело, устранив угрозу моавитян. Но впереди нас ждет еще более важное дело. Эдомитяне постоянно нападают на наши земли и пора и с ними разобраться. Сейчас мы имеем возможность это сделать, поскольку можем напасть с двух сторон.

Иоав был задумчив, новый поход обещал много добычи. Но эдомитяне будут знать об угрозе и могут подготовиться. И потому поход может оказаться тяжелым либо обернется большими потерями.

— Мой царь, — начал он, — Эдомитяне, несомненно, будут нас ждать и потому все необходимо спланировать. Хорошо бы провести какую-нибудь акцию для отвлечения. Я предлагаю начать военные действия ближе к осени, чтобы захватить амбары с зерном. Они будут ждать нас в этом году а мы не будем торопиться. Чем больше они будут ждать, тем больше они будут отрывать людей для военной службы, что породит напряжение и урон доходов.

— А ты что думаешь Авишай, — спросил Давид, уже соглашаясь с планом Иоава?

Авишай потеребил бороду.

— Напасть с двух сторон хороший план, но он не обеспечит полной победы. Я бы предложил сосредоточить военные силы в Хевроне чтобы они ждали вторжение с той стороны. А здесь в Моаве разместить достаточно сил под видом гарнизона. Как только эдомитяне отвлекут свои силы к отражению вторжения, эти отряды выступят и войдут в Эдом.

Давид обдумал предложение.

— Хорошо так и сделаем. Авишай ты поведешь людей из Моава, а ты Иоав будешь собирать военные силы в Хевроне, и никто не усомнится, что главный удар нанесет глава военных сил Израиля.

Двадцать вторая глава Эдом

Преодолев очередную песчаную дюну, караван вышел к красным горам. Погонщики в замотанных тканями лицами уверенней пошли вперед. На подходе стояли разъезды где, быстро оплатив медной монетой, торговцы получили провожатого.

На арамейском провожатый поинтересовался:

— И откуда вы идете уважаемые.

Погонщик, хлебнув вина из бурдюка, сказал:

— Идем из Ура до Египта. Прямой путь он быстрый но пески не щадят никого. Хотели мы еще зайти в Кавцеил но это позже.

Проводник помрачнел.

— Там сейчас неспокойно. Евреи сожгли несколько городов. Поэтому туда не советую идти. А здесь вам будет спокойно, никакое войско не пройдет в Петру.

— Скорее бы окунуться в прохладу, мы шли несколько дней по пескам, и солнце высушило нас, так что и вода не утоляет жажду.

Проводник лишь посмеялся.

— Здесь вы найдете прохладу и безопасность. Даже этот Давид не сможет пройти в этот город. Петра самая защищенная из всех городов и богатая, сюда идут караваны с рыбой и тканями с севера. А из Египта через Петру идут зерно, медь, льняные ткани. Также именно отсюда идет путь в Газу, что также привлекает путешественников.

Молодой погонщик слушал внимательно хвастливого проводника и осматривал путь в Петру. Ямин посланный разведать путь в Петру уже понял, что так просто город не взять. В этих ущельях можно все войско положить.

Ямин вспоминал все войны с Эдомом. Саул часто приходил в Эдом и не раз брал дань с ихнего царя, но покорить не смог. Однако все отзывались об эдомитянах уважительно. Выгодное расположение на Царской дороге сделало их страну богатой. Крепкие города особенно Петра были хорошо укреплены и так сразу их не возьмешь.

Петра начиналась от входа в ущелье, где были высечены в камне две башни с огромными воротами. Вдоль ущелья начинались ремесленные мастерские. Гремели кузнецы молотами по наковальням, воняли красильни и дубильные чаны.

Выехали на площадь. На площади — палатки и открытые столы с разными разностями: глиняными сосудами, изделиями из кожи, скобяным товаром, медными орудиями, бронзовыми чашами, пестрели ткани, блеяли бараны. Шипело и скворчало мясо на решетках и вертелах.

Ямин вошел на постоялый двор. Он был поражен высеченными в камне зданиями, как и множеством зданий в центре Петры. Он посмотрел на своих людей и спросил:

— Ну и как мы будем брать этот город.

Сотник Ира почесав задумчиво бороду, произнес:

— Брать никак, а вот откуп получить можно. Взять город это тысяч сто нужно, а уж удержать еще больше.

Ямин вышел в город. Рынок казался здесь бесконечным. Он шел не спеша, разглядывая всё подряд: украшения, оружие, ткани, посуду, иногда заговаривая с купцами то на арамейском, то на сирийском, отпихивая навязчивых торгашей. Суетился и горланил местный люд. На кострах жарили лепешки и пахучую баранину.

Высокий человек в белой чалме сидел на маленьком стульчике, а перед ним прямо на земле лежали бронзовые украшения. Он стал говорить:

— Подходи добрый путешественник купи филистимские украшения.

— Нет ли у тебя украшений евсеевских.

Торговец хитро посмотрел на него и, покопавшись в мешочке, сказал:

— Монеты евсеевские есть, бери весь мешочек.

Отдав горсть медных монет Ямин, пошёл дальше. Это был связной, который передал ему важную информацию, и всё это необходимо было передать Бенаи. Вместо того чтобы вернуться на подворье Ямин решил ещё погулять по рынку.

Его внимание привлекли лошади, в Израиле лошадей было мало В основном их покупали для военных нужд, лишь Наарай разводил лошадей и даже научил Давида и других военачальников ездить верхом. Поэтому Ямина привлекли лошади, которые явно были на верховой езды.

С торговцем долго спорил и сторговался за двести шекелей серебра. Однако здесь он совершил грубейшую ошибку, поскольку торговался он на арамейском и торговец был моавитянин. Он долго смотрел вслед, а потом пошёл к стражникам и что-то долго им объяснял.

В тот момент, когда стражники остановили Ямина, он заметил, что связной его уже исчез. Они что-то долго пытались ему объяснить на своём языке и затем на арамейском сказали:

— Пойдёшь с нами и расскажешь, откуда ты приехал и с какой целью.

Ямин не испугался, но у него были важные сведения, которые нельзя было потерять или отдать эдомитянам. Поэтому вырвав руку, он заявил:

— Я слуга царя Вавилона вы не имеете права меня задерживать, — и пошёл.

Его схватили, и Ямин ударил первого стражника. Второй выхватил меч, Ямин увернувшись ударом, уложил его на землю. Вскочив на лошадь, он раскидывает прилавки и людей вырвался из толпы и скрылся среди домов. Покружив немного, он дошёл до своего подворья и спрятал там лошадь. Теперь оставалось решить, что делать дальше, потому что искать его будут как шпиона.

Вечером на подворье пришел незнакомец в накинутой накидке на голову. Он потребовал провести к главному и, увидев Ямина, жестко произнес:

— Такого провала я не видал уже много лет. Знаешь, как долго я налаживал сеть осведомителей среди Пелетеев. Я бился с ними плечо к плечу в самых ожесточенных сражениях. И вот здесь наладив сеть осведомителей я ожидал неприятностей, но не от своих. Ваша задача простая, приехать из пустыни не вызвав подозрений пробыть здесь три дня и уехать получив информацию. По этому пути пойдут следующие караваны. А вы испортили все дело в первый же день.

Ямин с неудовольствием в голосе спросил:

— Ты вообще кто такой и что здесь делаешь?

— Кто я такой тебе знать не следует. Вы навели на нас ищеек и теперь тебя ищут. Поэтому нацепи свой маскарад вавилонского купца и уходи. Пока ищут на рынке ты успеешь уйти. К вечеру пойдут обыскивать подворье. Не медли, уходи.

Ямин долго думал, что делать и стоит ли обращать внимание на предупреждение. Он решил, что действительно необходимо покинуть Петру, но уже в образе сирийского купца. Утром караван покинул подворье и направился в узкое ущелье на запад. До выхода из ущелья они шли спокойно, но на выходе уже стояла стража, и Ямин понял, что пробиваться придется с боем.

Впрочем оказалось что здесь еще не искали преступника. Стражники осматривали товар и назначали пошлину. Ямин сказал сотнику:

— Скажи ему, что при входе мы уже уплатили пошлину с товаров.

Сотник начал говорить но управляющий начал что-то быстро говорить. Сотник передал Ямину его ответ.

— На выходе все платят десятину, поскольку нет доказательств, что этот товар не приобретен в Петре.

Ямин в другой ситуации начал бы торговаться, но среди его товара лошадь, которую могли легко опознать. К тому же необходимо было скорее покинуть этот город, иначе их могли задержать.

Они уплатили пошлину и покинули Петру. Отъехав от города на приличное расстояние, Ямин оглянулся и тихо произнес:

— Я еще вернусь и припомню жадным торгашам все пошлины.

Повернувшись к сотнику, он спросил:

— Как думаешь, кто нас предупредил?

Сотник ответил не сразу.

— Он упомянул пелетеев. Видимо он очень важный человек среди слуг Давида и уже давно занимается добычей информации.

Ямин подумав, решил, что он прав.

Военная сила Израиля шла тремя путями в Эдом что сразу ослабило защиту эдомитян. Царь Эдома не знал с какой стороны будет главный удар. Поэтому основную силу он послал в долину Соляную.

Тем временем Авишай подступил к долине Соляной. Выходить прямо в лобовое сражение он не спешил и, узнав от соглядатаев, где расположен лагерь эдомитян стал выжидать. Выждав время, когда эдомитяне устанут, и начнут пренебрегать осторожностью, Авишай подступил к лагерю.

Первыми в сторону лагеря полетели огненные стрелы. Ночь осветилась падающими огненными стрелами. Загорелись палатки и сухие мешки. Началась паника но это ненадолго. Пока эдомитяне тушили пожары в лагерь вошли копейщики, и началась рубка.

Колесницы во главе с военачальником попытались уйти, но Урия и Наарай ждал этого момента. Колесницы пошли на перерез и началась ожесточенная сеча. Колесницы перемешались, свистели стрелы и крики на разных языках. Подоспели копейщики, посланные Авишаем, и эдомитяне начали сдаваться.

К рассвету стало ясно, что эдомитяне разгромлены. Пленных оказалось две тысячи человек. Осмотрев убитых, насчитали восемнадцать тысяч эдомитян. Но царь бежал с лучшими своими людьми. Авишай собрав все, что было в лагере поспешил в Петру.

Давид шел пустыней и не спешил. По пути он брал небольшие городки и при сопротивлении города уничтожались. Иоав шел от Хеврона и также брал приступом все города попадающиеся по пути. Обойдя Петру с двух сторон, два воинства Израиля закрыли выходы из города и сели в осаду.

По прошествии месяца стояния Наарай уверено произнес:

— Они непременно выйдут. Долго сидеть в своих скалах они не смогут.

Эта уверенность строилась еще и на том основании, что Урия смог найти горные тропы и добрался до вершины, с которой открывался вид на центральную площадь города. Теперь ее постоянно закидывали стрелами, не давая никому и носа высунуть из пещер либо подойти к водоемам.

Ночью в лагерь прибыл Хушай который все это время следил за обстановкой в Петре. Он сообщил что будет два нападения. Один отвлекающий на западный лагерь. А затем на восточный поведет сам царь с избранными своими воинами. Об этом говорило накопление этих военных в ущельях возле ворот.

Первыми из окон башен спустились разведчики. Они прошли далеко и не увидев никого подали сигнал факелом. В темноте вдали стояли израильтяне и ждали. Они ждали, пока противник мчится на освещенный кострами лагерь. Когда уже стал слышен грохот колесниц и в воздухе стали слышны крики атакующих они ждали.

Лагерь был обнесен связками частокола острием вперед и лошади, напоровшись на них, дико заржали. Колесницы начали опрокидываться и люди стали испугано кричать, вылетая из колесниц и многие, ломая себе шеи, уже не встали.

Колесницы начали огибать лагерь, опасаясь еще ловушек, и тут появились сомкнутые щиты копейщиков и густо полетели стрелы. Одной сшибки было достаточно, чтобы понять, что с ходу им не пробить стену щитов и острых копий. Их ждали, а значит в городе шпионы Давида.

Быстро сообразив, что это ловушка колесницы поворотили коней и бросились к воротам. Но на пути их уже ждали и колесницы, посыпались стрелы, и началась ожесточенная битва. Немногие вырвались и добрались до ворот.

А в воротах копейщики бились с немногочисленным отрядом защищающим вход в город. Но с башен вели стрельбу по своим и чужим лучники. Отступающие натолкнулись на израильтяне и те, встав щиты к щитам, остановили поток колесниц. Подоспевшие колесницы Давида разметали по пескам оставшихся эдомитян.

Тем временем Иоав пользуясь шумом сражения, велел приставить лестницы к башням. Стрелки начали вести прицельный обстрел по бойницам, и отряд евреев поднялся на башню и в короткой схватке овладел ею. Ворота больше никто не защищал, и израильтяне вошли в город.

Петра была разграблена, а большая часть эдомитян либо убита, либо попала в рабство. Царь принял яд как и все его близкие. Но из расспросов было ясно, что часть приближенных бежала, и увезла с собой царевича Хадада.

Через месяц нагруженные обозы повезли в Иерусалим. Царь Давид с основным войском ушел, а Иоав остался и полгода еще приводил Эдом к покорности, предав смерти большую часть мужчин. Давид не одобрял такие методы но ничего не сказал понимая что держать Эдом в покорности по другому не получится.

Двадцать третья глава Посол царя Газы

Царь Акан укутался в шерстяную накидку и продаваясь тяжёлым домам он подошёл к очагу и начал греть руки. Слуга подал ему чашу с горячим вином и фрукты. Он выпил и вновь стал думать. Он стал царём Газы примерно в то же время что и Давид в Хевроне. Но Давид сейчас правит самым большим и сильным царством, покорил Моав и Эдом и его военная сила уже наводит страх на соседей.

Акан за эти десять лет не добился ничего похожего. Он не мог назвать себя властителем всей Филистии, каждый князь обладал определённой свободой действий и мог не подчиняться Газе. Главным его врагом был Рекан. После смерти Агида его вернейшего советника вокруг Акана не осталось верных людей.

Скиргам умер и скорее всего это был яд и кроме Рекана никто не мог это сделать. Это была месть со смерть отца Реу. Был ещё князь Экрона Гадорам его брат, но от другой жены, часто не подчиняться. Рекан многократно поднимал мятежи, стремясь завладеть Газой, и требовал возврата своего наследства Гезера.

Он считал своим владением Гезер и именно поэтому Акан не давал ему другого владения кроме Ашкелона. Но с недавних пор сирийцы вновь появились на побережье, Рекан явно объединился с Хададэзером. Пока ещё был вопрос к кому присоединиться его брат Гадорам. Но то, что с приходом весны начнется война, не было сомнения. Акан снова вспомнил про Давида, да выхода не было, ему нужен союзник.

В гористой местности Иудеи зимней порой бывало холоднее, чем на побережье. Поэтому прибывшего посла из Газы поселили на купеческом подворье для язычников. Царь Давид не спешил его принимать, и попросил Ахитофела узнать, с какой целью он явился.

Впрочем, слухи о столкновении среди филистимлян и появление сирийцев доходили до Иерусалима.

За обеденным столом царь размышлял о посольстве филистимлян, почти не слушал об успехах своих сыновей, одни раз он отвлекся, когда Авессалом рассказывал о новом приплоде овец в его загонах.

— Амнон и Адония, поезжайте к вашему брату по осени на стрижку овец. Скоро вы сами заведете себе свои отары овец, и вам будет полезно поучиться, как о них заботиться.

Авессалом выразил радость по поводу посещения своих братьев. Давид смотрел с усмешкой на Авессалома. Трое старших сыновей в глазах народа были вероятными его наследниками. А Авессалом к тому же внук царя Гешура что видимо придавало ему вес в его глазах. Они еще были юны, и Давид решил, что придет время, когда придется дать им воспитание на поле боя.

Окончив трапезу, Давид уединился с Ахитофелом где все его подозрения подтвердились. Поэтому он решил принять посла до конца зимы и решать что делать. Все соседние царства очень сильны и опасны для Израиля. Покончить с угрозой было сложнее всего. Поэтому к ним он применял метод, разделяй и властвуй. Он поддерживал притязание Хадада и Гадорама а порой и Рекана.

Сейчас царь Акан хочет помощь против сирийцев, но в этом случае он задавит и Рекана и Гадорама. С сирийцами разобраться придётся, царство Цова стало слишком сильным и претендует на долину Изреель. Необходимо поддержать притязание филистимских князей до такой степени, чтобы они стали разрозненными и слабыми. Пока Давид не знал, как это сделать, но высказал свои мысли Ахитофелу, может он что-нибудь придумает.

Посла принимали с почетом. Все слуги царя, военные начальники, знатные землевладельцы были в белых праздничных одеждах. Шесть сотен сильных царя, пелетеи и керетеи, все в доспехах и при оружии.

Посол видимо никогда не бывал в Иерусалиме, но стены его не впечатлил, как и Дом царский. Но чтобы не забыавал о почтении Ахитофел шепнул ему на ухо:

— Большое уважение тебе выразил царь Давид, — Всех военных начальников и сильных военных поставил тебя встречать.

Пройдя в приемный зал и поклонившись, царю, посол начал говорить:

— Мой господин царь Газы Акан сын Бела велел мне передать свои приветствия царю Давиду сына Иессея.

Посол поклонился, встав на колени. Тут даже Ахитофел растерялся. Видимо Акан совсем в плохом положении. Давид позволил послу встать. Тот продолжил говорить.

— Господин царь Газы послал тебе дары моря и изделья рук мастеров.

Давид с интересом смотрел, как слуги заносят ящики. Кроме засоленной рыбы и других морских обитателей там были мечи и ножи, дорогая конская сбруя, одежды шелковые, мужские и женские, сосуды серебряные…

Царь Давид благосклонно принял дары. Далее последовал праздничный обед, на котором присутствовали самые приближенные к царю люди. Посла усадили между Ахитофелом и Иоавом и не давали говорить о делах.

Вечером царь уединился с Ахитофелом и Иоавом. На вопрос что думает Ахитофел, тот ответил степенно. Он сказал:

— Момент для нас сейчас самый лучший. Акану нужна помощь и он пойдет на все наши условия. Рекан давно сговаривался против Акана и сейчас многие готовы его подержать. А тут еще и Гадорам подержал Рекана.

— И что же Рекан пойдет Газу брать, — спросил Давид?

— Газу брать тяжело но поскольку Рекан свой то я думаю когда Акан проиграет схватку нужные люди помогут ему встретиться с богами.

— А по мне так пусть филистимляне режут друг друга, — резко возразил Иоав, — Пусть ослабнут, и мы сами захватим их города.

— Филистимляне контролируют побережье, и товарооборот что идет с Финикии в Египет и обратно, — заметил Ахитофел, — Торговый партнер нам нужен, а падет Филистия, на ее месте появятся Сирийцы. Цова уже расширила свои владения за Евфрат и стремится захватить долину Изреель.

— Ты все о золоте беспокоишься, — недовольно бурчал Иоав.

— Торговля дает золото и серебро, — возразил Ахитофел, — А это товары, которых у нас нет, оружие которое мы плохо умеем делать. Если Хададэзер сядет в Газе, то мы получим враждебного соседа еще хуже, чем был Бел царь Газы. И мы вновь начнем отсчет до сражения на Гилбоа.

— Неужто этот Акан лучше, — спросил Давид, — Сколько его помню, он всегда был нам врагом и два вторжения дело его рук.

— Да этот царь не подарок, — согласился Ахитофел, — Смерть его дяди Реу на его руках. Гибель царя Хадада тоже думаю, он организовал. Он бьет, а потом отступает, посылает золото либо яд. Но если ему поможем, то он обязан нам будет. И золото тоже много получим.

Посол вновь пришел в Дом царя Давида. На этот раз гостя встречали уже в приемном зале узким кругом военных начальников и советников. В этот раз он поклонился в пояс и вновь начал говорить:

— Господин царь Давид, владыка Израильский меня послал мой царь Акан, владыка Газы. Он просит тебя царь Давид прийти и помочь в борьбе с сирийцами Цовы. За это мой господин царь уступает тебе Макац в долине Сорек. Также за помощь мой господин царь даст двадцать талантов, если царь Израиля пришлет не менее двадцать тысяч человек.

— Мой ответ нет, — ответил Давид.

Посол пришел в замешательство.

— Но мой господин царь…

— Я не торгую воинами и не воюю за золото. Но я могу помочь своему союзнику. Если твой царь станет мне другом и откроет беспошлинную торговлю с Израилем, то я мог бы прийти ему на помощь.

Посол был в замешательстве.

— Золото я могу принять в дар от своего друга. Ступай. Ответные дары тебе принесут позже. И позаботься о том, чтобы по пути в Газу нас ждали припасы и стоянки для двадцати тысяч воинов.

Военные начальники были недовольны и не скрывали этого. Стандартная сумма золота за наемников должна быть увеличена в десять раз, чтобы заинтересовать тех, кто будет руководить военной силой. Царь кивнул Ахитофелу со словами:

— Слышал я, что просить совет у Ахитофела тоже, что у Бога. Говори советник.

Ахитофел приосанился. Он очень удивлен, что до царя дошла шутка, которую он пустил через своих слуг. Он вышел вперед с довольным видом и начал говорить:

— У царя Газы сейчас очень тяжелое положение. Царь Пелетеев побил его, как и жители Гезера. Князь Гадорам объединяет недовольных, князь Гата давно уже не подчиняется Газе, а Рекан готовится к походу в сирийском лагере. Акан заперт в Газе и боится дать сражение своим противникам. Его положение ухудшается и к весне его противники будут готовы к сражению и положение Акана станет еще хуже. Мы станем нужны Газе еще больше и можно потребовать больше золота и городов.

Князь Элиав всегда был скептиком и задал вопрос:

— А если этот Гадорам или Рекан доберется до Газы раньше нашего прихода.

Ахитофел был недоволен критикой и уверено сказал:

— Я думаю, что это не произойдет. Газа все же контролирует большую часть Филистии и все дороги. К тому же Газа очень укрепленный город и так просто ее не взять.

— А если Акан сам разгромит своих противников?

— Все лучшие военачальники у Рекана. Найти хорошего военачальника большой вопрос, и есть риск, что этот военачальник этого Акана сам убьет. Поэтому Акан не пойдет на это и будет ждать нас.

— Я не уверен, что двадцать тысяч помогут Акану решить его проблемы, — заметил скептическим голосом Беная бен Иодай, — Военная сила у сирийцев не меньше ста двадцати тысяч человек.

Ахитофел недовольно посмотрел на Бенаю, которого явно недолюбливал.

— У сирийцев сила большая, но что он может против победителя Эдома и Моава.

Здесь Ахитофел польстил Давиду, хорошо зная, что Хададэзер противник опасный ни чета моавитянам или эдомитянам. Но сирийцы здесь выступали как союзники Рекана, который испытывал вражду к Гадораму.

Беная не собирался сдаваться. Он также недолюбливал Ахитофела, считая его выскочкой и к тому же очень высокомерным и надменным. Он вновь начал говорить:

— Я сражался с сирийцами и скажу одно, они очень опасны. Хададэзер уже расширил свои владения за реку Евфрат. Нас кинут в самое опасное место, и мы кровью умоемся.

— Ты можешь и не ходить, — насмешливо произнес Авишай, — Если боишься, сиди в Иерусалиме.

Беная вскочил, но Иоав грозно прикрикнул.

— Сядь Беная и лучше молчи, раз ничего дельного сказать не можешь. Царь сказал свое решение и тебе ли ему перечить. Пусть скажет слово тот, кто имеет дельные мысли.

— А я пойду, мне этот поход явно нравится.

Это говорил Иттай.

— Я тоже пойду.

Это уже говорил Авишай.

Элиав отказался идти, поскольку кто-то должен защищать Иудею. Беная все еще был недоволен, но молчал. Иоав встал.

— Решение принято мой царь.

Царь улыбнулся.

— Раз решение принято, то прошу вас господа военачальники на царский ужин.

Двадцать четвертая глава Филистимские интриги

Беная бен Иодай получил под свое командование пелетеев и керетеев, а также отряды гатян Иттая. В его ведение входила безопасность царского дома, в том числе и сбор данных о внутренних и внешних врагах царя. Среди его людей большую роль играл Хушай, который несколько лет скитался с пелетеями, помогая Давиду держать грозную орду во враждебности с филистимлянами.

Беная отправился в Дамаск следить за действиями Хададэзера а в Газу послал Хушая который и среди филистимлян был известен как доверенное лицо в свите Хадада. Это могло помочь Хушаю собрать нужные сведения о планах царя Акана.

Хушай взяв с собой тысячу человек, направился в Газу. Он прибыл в Газу вместе с послом и был представлен как знатный землевладелец. А поскольку Хушай был также известен как филистимский землевладелец и купец то получил самый горячий прием. Он разместил своих людей в одном из загородных домов, а полсотни человек взял с собой.

Хушай утром получил приглашение посетить царский дом. Сев в колесницу и взяв с собой, пять человек сопровождения он направился в дом царя. Принимал его управляющий домом царя по имени Зиф. Видимо он также занимался безопасностью царского дома и потому вызвал Хушая для беседы.

В беседе Зиф разными вопросами дал понять, что цель этого союза не только уничтожить мятежников, но и избавиться от царя Давида, что стал слишком опасен. Поэтому им очень нужен верный человек, что когда придет время подаст отравленное вино царю Давиду.

Хушая понимая насколько опасность, нависла над Израилем, решил припугнуть филистимлянина. Он сказал:

— Убрать Давида можно, но сейчас в Израиле много опытных военачальников и они не простят такого вероломства. Начнется война и на этот раз против Газы поднимутся, и другие города, чтобы самим не погибнуть.

— В таком случае хорошо бы поставить евреев в таком месте, где они все погибнут и их военачальники тоже. Израиль вновь ослабнет и станет вновь слугой царя Газы.

Они еще долго обсуждали варианты ослабления Израиля, и Хушай как мог, намекал на то, что сыновей Давида подержат опытные советники. Кроме того Давид собрал большую воленую силу и сам будет направлять чтобы филистимляне не устроили их гибель.

Уходил Хушай с твердым решением предупредить царя Давида держаться подальше от Газы и оставить здесь одного или двух военачальников.

Несколько дней Хушая никто не вызывал и он надеялся что никто не уличил его в неверности царю Газы. Он гулял по городу, посещал его храмы чтобы не вызывать подозрения. Вскоре его вновь позвали и на этот раз секретарь царя Газы.

Секретарь с хмурым видом сообщил, что большая часть городов Филистии присягнула Рекану. Поэтому царя Газы очень интересовало, не поступали ли предложения уважаемому Хушию, перейти на сторону мятежников. Хушай заверил секретаря царя Газы, что такие предложения не поступали.

— Жаль погиб сын Шауля не помню его имени. А этот пастух слуга Шауля убил нашего сильного воина Голиафа. Он захватил власть в Израиле и убил этого сына Шауля.

Хушай выбирая тщательно слова начал говорить:

— Сын Саула Иш-Бошет был слаб и не оказал бы помощи царю Акану. Я думаю, что Израиль бы уже был поглощен сирийцами Цовы. Давид сильный сосед и всегда поможет, поскольку ему нужен союзник против сирийцев.

Секретарь казалось, был удовлетворен ответами и подарил грамоту на земельное владение в Гезере. Хушай лишь посмеялся над этим. Вроде и одарили, но эту землю еще надо отбить у мятежников, что должно было сделать Хушая более лояльным царю Газы.

По пути в свой дом Хушай услышал, как люди что-то сильно кричали. Поначалу он подумал, что Рекан начал наступление на Газу. Но как оказалось, это была другая новость. Пелетеи начали возврат своих городов и уже дошли до Гезера.

Рекан очень грамотно наступал на Газу. Он поставил лагерь в Экроне, а Гадорама послал в Ашдод. Шли переговоры с царем Ахишем. Рекан блокировал все подступы на север и, поручив военные силы своим военачальникам, направился на север к Хададэзеру.

Давид прибыл в Газу вместе с двадцатитысячным корпусом. Людей пришлось размешать в соседних крепостях, а Давиду дали возможность взять с собой сотню человек. Проезжая через ворота Давид услышал слова Иоава…

— Ворота крепкие, но сломать их можно…

Давид задумался над тем, а не приказать ли захватить город и закончить противостояние с Газой. Но сейчас было еще рано. В борьбе с сирийцами без союзников не справиться. Они проехали по главной дороге до площади, окруженной стенами. Внутри кроме царского дома был большой храм Дагона.

Торжественная процессия остановилась, чтобы дикие евреи могли насладиться величием храма Дагона, большой площадью и царским Домом. Затем царя, его военачальников и избранных военных впустили во дворец. Их провели через роскошные залы, где собрали множество дорогих вещей и ввели в приемный зал царя. Царь сидел на позолоченной престоле в синих одеждах цвета морской волны. На ступенях престола красовались небольшие статуэтки морских рыб.

Перед престолом был небольшой водоем, где резвились живые морские обитатели, которых евреи в глаза не видели и не слышали о них. На водоеме располагались большие статуэтки морских обитателей с человеческим торсом и головой. А за престолом стояла большая статуя получеловека с рыбьим хвостом, который стоял в короне из морских раков и держал в руке трезубец. Лицо его было разгневанным и символизировало защиту царя Газы от его противников. Видимо это был Дагон.

Впрочем, не на Давида ни на его военных начальников это не произвело должного впечатления. Давид уловил, как Авишай наклонился к Иоаву, и он расслышал слова:

— Я бы не прочь войти сюда с мечом в руке.

Иоав в ответ лишь понимающе усмехнулся.

— Если престол из золота, то я согласен взять этот город мечом.

Иоав произнес это тихо слегка поклонившись, царю Газы, как и другие военачальники. Интерес евреев к золотым украшениям был вполне понятен и не очень понравился филистимлянам. Попытка после приема отвести царя к советнику для тайного разговора была отвергнута, и Давид покинул дворец, показав всем, что он считает себя равным царю Газы, если не больше. Давид к тому уже успел получить все сведения от своего шпиона Хушия, и потому был осторожен, не оставшись даже ночевать в Газе.

Хушай был вызван к советнику и получил приказ для царя Давида немедля напасть на Гадорама. На что Хушай ответил:

— Царь Давид никогда не торопится, поскольку мятежники некуда не денутся. К тому же Давид так и не получил подтверждения договора о котором была речь в Иерусалиме. А для этого он должен лично встретиться с Аканом царем Газы.

Ну и чтобы показать свою верность он продолжил говорить:

— Дикий еврей считает себя равным сынам Дагона. В ответ он не требует от вас даже дочерей царя себе в жены.

Советник весь сморщился от неприятия. Видимо даже представить не мог отдать дочь царя за дикого еврея. Для этого необходимо было самое меньшее поставить капище Дагона в Иерусалиме, но засушливое место не место для дочери морей.

— Хорошо повлияй на царя, чтобы он не уезжал далеко от Газы. Моему господину царю важно держать дикаря под контролем.

— Сделаю все что смогу.

Давид решил посетить своего поданного и вошел в дом Хушая. Давид поднялся на крышу где уже стоял столик с фруктами и отборное финикийское вино. Давид смотрел на море подавленный его необъятными размерами. Он задумался, насколько велик мир, и сколько могут видеть те, кто уплывает на парусных кораблях.

— Хороший у тебя здесь дом, — одобрительно произнес Давид, разглядывая море. Давид быстро освоился, и это восхищало в нем всех его приближенных. Он уже чувствовал себя хозяином положения в окружении врагов и мощь и величие филистимлян не вызвало у него восхищения. Он принял за должное их достижения, а также тот факт, что Газу придется, возможно, сжечь, когда придет время.

Давида восхищало лишь пение и музыка, поскольку он сам не расставался с Лирой. Он рассматривал искусство как священнослужитель и потому вызвал восхищение у всех кто это видел. Для всех Давид был грозным царем, жестоким воином, пролившим много крови истреблявшим народы. Но восхищено слушавший пение царь вызывал удивление даже у филистимлян. Он и сам исполнил на площади несколько мелодий и спел одну песню, чем привлек толпы удивленных горожан.

Наарай и Урия стоявшие неподалеку вспоминали Саула. Тот им был понятен, хотя порой и непредсказуем, например, когда он дважды кидал копье в Давида и пытался его убить. Но его непредсказуемость касалось лишь военных походов, что и давало ему долгое время успех. Ахиртофел также был понятен, поскольку в основе всех его решений лежали ум и хитрость. Давид также был умен и хитер иначе бы он не выжил при дворе Саула, но порой он всех удивлял. Он легко пел хвалебные песни Господу и отдавал повеления на истребление целого народа.

Царь Давид подкрепившись дарами моря присланные царем Газы, которые тут же заставили пробовать царских слуг. Впрочем, пока есть угроза сирийцев Давид и его люди нужны филистимлянам, а вот потом все понимали, начнется борьба, в которой все средства хороши.

— Хороший дом и море видно, — снова похвалил Давид, — Ну что поговорим о делах, что будем делать дальше, какую выбреем стратегию в войне против сирийцев.

Хушай как царский шпион ответил:

— Нас уже ожидает царский советник. Послушаем, что он скажет, а потом уже можно обсудить наши дальнейшие действия.

Царь согласился и спустился вниз в большой зал для приема гостей. Здесь помимо водоемов были уютные ложа и столы, уставленные фруктами. После положенных приветствий советник жестко произнес:

— Светлейший господин мой царь желает, чтобы царь Давид напал на мятежников немедленно. Слухи о вас уже, несомненно, достигли Экрона и время не терпит. Как царь, проведший много военных походов он должен понять. И чтобы подкрепить мои слова я принес подарок твоему царю.

Он указал на мешок, стоявший у его ног.

— Это золото, здесь два таланта золотом.

Давид посмотрел на золото и недовольно произнес:

— Здесь и на тысячу моих воинов не хватит.

— Это подарок от моего царя.

— Мы здесь не ради золота, а за обещанное нам. Макац нам не приглянулся, там одни руины. Я хочу получить Гезер и жду подписания договора. До подписания договора я никуда не пойду.

— Промедление опасно, мятежники будут готовы…

— Это их не спасет от нас. Но чтобы царь Акан стал мне братом мы должны заключить договор. Я готов принять этот скромный дар. Но ты не ответил на мой вопрос, когда я увижу права на Гезер.

— Я доложу моему господину царю.

Советник резко повернулся и вышел.

Иоав задумчиво проводив его взглядом, произнес:

— А он прав, упустим время, и крови прольется нашей много.

Давид посмотрел на Хушая. Тот ответил не сразу и вначале разлил вино по чашам и затем начал говорить.

— Филистимляне хорошо умеют использовать чужаков в своих целях. Поэтому мы не должны нападать немедленно. Филистимляне наши враги и если они что-то говорят, то не стоит этого делать.

— Я понимаю твои соображения, — возразил Иоав, — Но если противник хорошо подготовится, то будет трудно его одолеть.

— Интересная мысль, а что скажет наш Хушай.

— Здесь я бы задал вопрос: кто наш враг здесь мой господин Иоав?

Иоав весь подобрался, как хищный зверь и осторожно чувствуя ловушку, и взгляд царя произнес:

— Мой враг это тот с кем я буду биться.

— Не всегда. Здесь Филистия, где друзья предают друг друга. Если им выгодно они предадут лучшего друга или заключат союз с ярым врагом. Здесь знатные семьи ведут борьбу друг с другом, но это не мешает им объединяться против, например нас. Гадорам старший сын Бела царя Газы борется за свое владение против своего брата от другой жены царя Бела Акана. С другой стороны Рекан сын князя Реу брата царя Бела также требует свое наследственное владение. Они враги с Аканом, но выступали против нас дважды. Есть еще царь Гата Ахиш, который был союзником Акана, но сейчас держится в стороне и видимо ждет к кому присоединиться. Ахиш помогает Акану иногда не по доброте своей, а потому что опасается сирийцев. Потому и нас позвали. Мы враги, но можем быть полезные. А если мы ослабеем во время этой войны, то это для Акана даже лучше. Как только он одолеет Гадорама и Рекана, мы станем не нужны.

Царь Давид решил закончить обсуждение.

— Мы не будем торопиться. Наша цель ослабить филистимлян и сохранить наших людей.

— Я не согласен мой царь, — вновь возразил Иоав, — Надо разобраться с сирийцами как можно быстрее. Они нас ждут и подготовят встречу.

Хушай заверил царя, что его люди следят за передвижениями Гадорама. На этом вечерний совет завершили, и царь остался в дома Хушая.

Двадцать пятая глава Война за Филистию

Царь Акан тянул время, явно не желая отдавать Гезер. Однако Хушай смог донести до его людей сведения, что Рекан в Дамаске собирает большие силы и царь решил действовать. Давид, получив договор на Гезер и Макац, немедленно выступил против Гадорама. Первым шагом был быстрый захват Ашкелона, чтобы не допустить удара с тыла.

Ставка мятежников находилась в Экроне, и взять его штурмом было бы тяжело. Опытный Рекан потому и выбрал этот город, но Гадорам в его отсутствие перенес ставку в Ашдод, поскольку считал необходимым полностью исключить связь Газы с другими городами. Это упрощало задачу Давида, поскольку Ашдод не был готов принять столько военных и потому большая часть располагались в лагере недалеко от города.

Давид лично с Авишаем пробрался к лагерю и все, осмотрев, составил примерный план сражения. Вернувшись, он начал говорить:

— Надо избавиться от колесниц, а потому Иттай берешь своих и разгони лошадей. Иоав пойдешь с копейщиками и возьмешь ворота с севера, мы их отвлечем на себя.

Иоав молчал, обдумывая предложение, а Наарай не выдержал и сказал царю.

— Я так понимаю ворота, мы будем брать те, что с юга.

— Нет, твоя задача удержать эти ворота, бери Урию с его хеттами, и постарайтесь продержаться до нашего прихода. Они не будут готовы, и вы перебьете их всех.

Наарай усомнился.

— Я даже отсюда вижу, что они не в рубахах. Это нас там перебьют всех.

— Ты главное ворота удержи. Мы подожжем лагерь с трех сторон, а потом и к тебе подойдем. Лагерь очень важно сжечь иначе ударят нам в спину. Авишай пойдешь с запада, устроим им веселую ночь. Все начинайте подготовку и выходим.

Урия пошел на ближайший холм осмотреть местность. Наарай уже готовился выступать и показал ему городские ворота, которые им нужно было взять. Урия смотрел на все мрачным взглядом и указал на ровную местность.

— Ашдод стоит на возвышенности и господствует над низменной равниной. Он всегда славился своими железными колесницами и именно здесь стоит храм Дагона. Гадорам не зря перенес свою ставку именно сюда. Нас встретят стрелами на подходе к городу, а затем колесницы сомнут и раздавят.

Наарай тоже все осмотрел и сказал:

— Они не ожидают нападения. Лошади пасутся близ восточных ворот и ими сразу займутся. Военные стоят на стенах и в лагере, здесь я не сомневаюсь, но пока они дадут отпор половина лагеря уже будет в огне. Поставь лучников так чтобы бить по стенам и дать нам возможность войти в город.

— Бить вверх навесом, — сомнительно произнес Урия, — Ничего все сделаем что сможем.

Урия ушел в ночь со своими сотниками. На востоке уже слышался волчий вой и Наарай знал, что это гатяне а также пелетеи напали на охрану лошадей. Наарай хорошо представлял, что там происходит, учитывая, что пелетеи до сих пор не забыли гибель своего царя Хадада.

Гатяне атаковали лагерь, стрелы с содрогающимся свистом летели из темноты и филистимляне падают на землю не успев отразить наступление. После попытки отразить удар сотники начали поднимать все кого смогли и подняв щиты попытались отбить противника.

Сотники, перекрывая грохот сражения, кричат, требуя запрячь лошадей, но их уже нет. В это время с двух сторон протрубили трубы, и израильтяне атаковали лагерь всей своей силой. Наарай ждал в темноте со своими людьми, ожидая, когда сражение перерастет на весь лагерь и только тогда выступать.

Грохот колесниц показал копейщикам, откуда будет атака. Они встали плотным строем и, прикрывшись щитами, выставили вперед копья, уперев концы в землю, чтобы встретить атаку лошадей. Главное остановить первых колесничих, а затем, исколов лошадь, и она с диким ржанием бросится прочь.

Но евреи сражались преимущественно в пешем строю и потому на головы филистимлян обрушились стрелы и камни. Плотно сбитые отряды филистимлян стали легкой целью для стрелков. Наарай решил, что пора начинать и велел трубить атаку.

Семья Наарая выращивала лошадей и освоила верховую езду. Царь Давид позволил сформировать конный отряд из тысячи человек. Позднее царь Соломон будет развивать коневодство, но последующие цари откажутся от использования лошадей как отдельного вида военной силы.

Всадники промчались по дороге, не обращая внимания на людей, что прятались под возами и направились к воротам, где стояли стражники с факелами и непонимающе смотрели на звуки сражения в лагере. Всадники с поднятыми копьями лавиной приближались к воротам. Прежде чем навстречу полетели стрелы, хетты Урии убрали стражников меткими выстрелами. На стенах зажглись факелы, забегали люди и по ним тут же полетели стрелы. В воротах началась паника, попытка закрыть ворота, но засвистели стрелы и стражники упали на землю.

Но начальник стражи оказался опытным командиром, он грозными криками навел порядок и построил поперек ворот три шеренги копейщиков со сплошной стеной из щитов. Несколько человек все же упали прошитые стрелами, но строй устоял. Конная лавина врезалась в копейщиков, но смять не смогла.

Массы военных столкнулись, с грохотом, лязгом, яростными криками. Копейщики бились, рискуя поскользнуться на окровавленных камнях, бились и ржали раненые лошади. В мелькании факелов, ярких отблесках огня на металле, в воплях боли и ярости, и страхе погибали копейщики. Но им удалось сдержать натиск конницы.

Подоспели всадники сирийцы и столкнулись с евреями.

Сирийская конница — лучшая в Палестине и позднее по ее примеру создадут ассирийскую конницу, которая станет настоящим бедствие для Передней Азии. В тесноте привратного прохода всадники столкнулись и били копьями по щитам и толстым кожаным панцирям.

Подоспели хетты Урии и стрелы полетели поверх голов по сирийцам. Это позволило евреям выбить всадников в город и уже на рыночной площади они вновь схватились. Если бы не лучники плохо было бы Наараю и его людям. Они бились среди всполохов огня, под ногами хрустели кости, а сирийцы наседали со всех сторон.

Еще мгновение и Наарай вырвался в город. Сопротивления больше не встречал. По всполохам огня он определил, где бесчинствует Иоав. Быстро расспросив встреченных воинов, он узнал, что князь Гадорам ушел из города. Впрочем, как выяснилось, ушел он недалеко.

Царь Давид встретил Гадорама, и колесницы перемешались, долго ночную схватку выдержать филистимляне не смогли. Гадорам бежал и был встречен лучниками гешурянами. Вскоре подоспели колесницы Авишая, и Гадорам сдался на милость победителя.

А утром прибыл царь Акан очень довольный победой израильтян. Он уединился с Давидом и подтвердил свои обязательства о передаче Макаца и Гезера. Давид наградил своих военных и велел переправить Гадорама в Гат по договору с Ахишем. Акан очень хотел получить Гадорама живым но Давид понимал что того ждет в плену и к тому же на Гадорама у него были свои планы.

В Дамаске в комнате одной из стенных башен сидели двое. Игал сотник сирийского войска и Резон сотник всадников сирийцев. Они обсуждали полученную весть о разгроме царем Давидом. Оба понимали, что это не конец и война продолжится.

— А где сейчас царь, — спросил Игал?

— Он пошел к Евфрату собирать большое войско, а здесь в Дамаске тысяченачальники собирают ему тоже военную силу. Похоже, Хададэзер решил вплотную столкнуться с Давидом.

Оба хорошо понимали, чем может обернуться для всех, если Давид одержит победу. Они вспоминали, сколько лет уже их господин пытается отвоевать часть Израиль либо Филистии и до сих пор не преуспел.

— Я бы ушел к этому Давиду, — задумчиво произнес Игал, — Я наблюдал за тем, как он поднялся от пастуха до царя, который сравнялся, а возможно превзошел Хададэзера. Его бог сильней богов Сирии и возможно стоит уйти к нему, иначе погибнем мы вместе с нашим царем.

Резон не торопился отвечать.

— Я не пойду, — наконец ответил тот, — С Давидом мне не по пути.

А рядом с дверью стоял человек в рабской одежде. Он слушал разговор, пока не убедился, что уже ничего важного не услышит. Он тихо ушел и уже в течение дня Беная получил сведения о планах Хададэзера. Он послал гонца к Давиду сообщить, что Хададэзер собирает военную силу за Евфратом.

Рекан услышал, что случилось, будучи в Дамаске и взяв тех, кого смог бросился в Экрон. Он торопился, понимая, что если Экрон падет, то дело его погибнет. Он был в сильной ярости хоть и держался, не показывая своим людям свое бессилие и страх. Совсем недавно перед ним преклонялись, как перед будущим царем, а сам Хададэзер вел с ним переговоры как с равным. Он уже готов был осадить Газу и удавить Акана а Гадорама поставить соправителем и через полгода отравить. Теперь же многие господа могут отвернуться от Рекана и предать его.

Экрон после победы Акана признал его своим царем. Рекан послал туда своего военачальника, но тот успеха не достиг. Поэтому Рекан спешил, понимая, что у Экрона решается, кто будет царем Филистии. Ему удалось провести флот небольших кораблей и войти в реку Сорек. Флот поставили у руин Макаца и уже оттуда начали наступление на Экрон.

Рекан торопился застать войско Акана на марше, но тот опередил его. Акан вместе с Давидом пришел под Экрон и спокойно вошел в город. Рекан прибыв под Экрон понял, что опоздал и поставил лагерь, на холме сильно укрепив его. Рекан готовился к сражению, но Акан вновь его обошел.

Вместо того чтобы нападать на укрепленный лагерь Акан велел атаковать флот близ Макаца. В этот раз решили задействовать конницу Наарая, поскольку филистимлянам очень понравилось, как действуют конные копейщики. Пять сотен копейщиков и две сотни лучников Урии (это придумал Урия и лично тренировал своих людей) выдвинулись под утро и скрытно подошли к лагерю близ Макаца.

Разведчики доложили, что охраны мало и укрепления еще только начали возводить. Наарай принял решение напасть конной лавой, поскольку лагерь был небольшой, и они успеют уйти без потерь. К лагерю они подошли скрытно, и пошли лавой без криков и звуков труб.

Их услышали, но ничего не поняли, поскольку в темноте ничего не было видно. Лишь когда блеск панцирей стал, виден в отсветах костров дозорные затрубили в трубы. Всадники ворвались в лагерь, сметая с пути всех встреченных военных. Всадники разъехались, давая возможность другим идти лавой. Они кололи копьями бегущих и не заметили, как лагерь быстро кончился.

Конные лучники Урии поражали стрелами бегущих людей, а тем временем копейщики филистимляне вошли в лагерь и довершили разгром. Лучник филистимляне начали обстрел парусных галер огненными стрелами. Моряки быстро столкнули их на воду и начали уходить подальше в темноту.

Но ушли они недалеко, темноту озарили вспышки пожаров. На лодках подошли пелетеи и забросали парусники огненными корзинами. Флот Рекана перестал существовать. После сражения пелетеи высадились на берег. Рекан не решился выйти из лагеря и победителем на поле сражения оказался царь Акан.

Утром царь Акан вывел все военные силы на равнину перед городом. Рекан лишившийся флота не стал ждать, когда его стеснят со всех сторон и вышел на равнину принять сражение. После такого поражения союзники могли и предать, и потому выхода у него не было, как выйти на равнину и победить.

Равнина удобное место для атаки колесниц и потому Акан поставил воинов Газы в центре. По левую руку он поставил Давида с его силами а на правую руку пелетеев и других союзников. Он надеялся на один большой удар колесницами, чтобы завершить эту войну. У Рекана была удобная позиция и богатый опыт полководца. Но после гибели флота все эти маневры союзники бы расценили как нерешительность. И потому он спустился на равнину, чтобы сойтись в прямой схватке.

Царь Акан повел свои лучшие колесницы на сближение с противником. Колесницы уклоняясь, промчались мимо и, перемешавшись, лучники стреляли в противника. С десяток тел осталось на земле и колесницы ушли в сторону копейщиков. Колесницы Акана столкнулись с ровным строем сирийцев ощетинившихся копьями и уклонились от них в сторону.

Колесницы Рекана прорвали строй пелетеев и устремились рассеять копейщиков стоящих в центре. Всадники сирийцы давили слева, стремясь окружить военные силы филистимлян и обратить в бегство. Давид послал сначала лучников Урии а затем атаковали всадники Наарая рассеяв всадников сирийцев.

Военные силы Акана и Рекана смешались в ожесточенной схватке копейщиков. Всадники Наарая пытались бить с тыла копейщиков Рекана и колесничные также били по тылам. Колесницы Рекана удалось остановить, но копейщики продавливали цент военной силы Акана.

Давид с тревогой смотрел на сражение, поскольку победа Рекана не входила в его планы. Уже и сам Рекан, судя по одежде колесничих, вступил в сражение и наступал на Акана и, надо отдать должное последнему он не отступил, хорошо понимая, что его бегство приведет к поражению.

Давид не хотел отправлять в сражение свои лучшие силы.

Он крикнул одному из юношей.

— Беги к Иоаву. Пусть ведет наших копейщиков.

Иоав привел десять тысяч одетых в латы лучших копейщиков Израиля. Против них стояли сирийцы лучшие воины в Палестине. Иоав посмотрел на позиции противника и восхищено произнес:

— Мне бы этих вои нов и я бы сразился с любым противником. Мой царь, не пора ли ваших избранных проверить на сирийских мечах.

— Копейщики твои хороши на земле, а я жду возможность нанести удар колесницами.

Иоав лишь пожал плечами, сознавая, что спорить с царем дело глупое. Он повел своих людей в сторону, где царя Акана уже окружили в трех сторон. Основные силы были отсечены и не могли прийти на помощь своему царю. Заревели трубы и сирийцы ощетинились копьями, встречая нового противника. Но копейщики Иоава были полны сил и легко продавили строй сирийцев, смешав силы противника.

Давид повел свои главные силы колесничих и копейщиков с одной стороны, а с другой конница Наарая. Это был разгром, и сирийцы с филистимлянами дрогнули. Все побежали, спасаясь от избиения. Рекан пересел на лошадь и попытался бежать, но один из всадников Урии кинул аркан и Рекан упал на землю. К вечеру сражение закончилось полной победой царя Акана и Давида.

Но торжество Акана длилось недолго. При поддержке князя Гата Ахиша Рекан и Гадорам получили свои наследственные владения. Каждый князь получил право именоваться царем, а Газа утратила свое превосходство. Давид знал что, усиливая Гат, он создает себе врага, но сейчас он не мог поступить иначе. Необходимо было ослабить Газу, поскольку Акан не смириться с падением первенства.

Двадцать шестая глава Хорайя — начало смуты

Царь Шешай возвращался из похода на филистимлян. Он выполнил свой союзнический долг перед царем Давидом и теперь возвращался в Явнеэл. Много мыслей одолевали царя, и не знал он как ему поступить. Царство что создал Хадад, исчезло, и Шешай сохранил лишь малую часть.

Советники его отца часто смотрели на него с осуждением, видя в нем порой нерешительность. Он пытался ставить рядом с собой опытных советников, чтобы опереться на них, но это приводило лишь к соперничеству, а его стремление сблизиться с филистимлянами и принятие их законов и обычаев лишь усугубляла ситуацию в царстве.

Князь Маон все больше становился независимым, заключал договора с Экроном и Гезером и увеличивал военную силу. Все это наводило на нехорошие мысли. К тому же когда привезли всю добычу, вывезенную Хададом, Маону выделили лишь жалкую малую часть. С Маоном нужно было решать вопрос и как можно скорее.

По возвращении Шешай призвал лишь самых близких. Цалмунна верховный советник, Сисара сын военачальника Сисары погибшего с Хададом и Резон ближний советник. Шешай всегда недолюбливал Маона, а с тех пор как он поднял Фимну и набрал военной силы, появилась веская причина разобраться с независимым князем.

Советники давно уже наговаривали царю на строптивого князя. Цалмунна имел земельные наделы в разных местах и не желал контроля со стороны других князей. Резон стремился избавиться от всех наследников престола, чтобы взять под контроль царя. Поэтому их речи сильно не совпадали с речами Сисары не раз гостившим у князя Маона.

— Опасный этот Маон, — говорил Цалмунна, — Набрал силы военной много и прибирает под себя все города в долине. Макац стал уже торговым городком, где его люди сидят, на Гавафон давит. Так и до Гедеры дойдет.

— Хочу заметить, что Гавафон отказался от союза с этим Маоном, — заметил Сисара.

— Мне этот Гавафон давно уже как кость в горле. Тамошние князья не шлют мне дань, и чем они лучше Маона. Все князья долины шлют мне дань, а эти нет. А Маон ведет себя как полновластный царь, где такого видано?

— Князь Гавафона не оспаривает власть царя, — вступился Цалмунна, — А Маон стал слишком независим и силен.

— Князем поставлен в Фимне Маон царем Хададом и наделен властью, — напомнил Сисара.

— Я не Хадад, — отрезал царь, — Я никого не ставил и не одобряю такого поведения.

— Мой царь, — вновь пробасил Цалмунна, — Много сил набрал Маон и вызывает недоверие.

— Напомню моему царю, что Маон брат царицы и близкий родич, он не имеет прав на наследование престола и ни разу не поднимал вопрос о царстве.

— То, что он сын от наложницы многие могут позабыть, а вот то, что я муж царской дочери все помнят. А можешь ли ты точно знать, что он не замыслил недоброе?

— Мой царь, — раздался сладкий голос Рецина, — Военачальник Сисара пил с Маоном вино и, наверное, знает его мысли.

Сисара смотрел свирепым взглядом на Рецина.

— В любом случае сильный князь опасен, — подвел итог Цалмунна.

— И как же мы усмирим Маона, — спросил царь?

Цалмунна приосанился.

— Издай указ мой царь, что князь более не нужен в Фимне. Из уважения к воле царя Хадада ты мой царь оставишь ему владения достаточные для царевича, а военные силы вели распустить. В качестве наместника он получит еще земли и возглавит местный гарнизон. Отныне он обязан присылать подати как положено землям подчиненных царю.

— Не делай этого мой царь, — воскликнул Сисара, — Фимна его наследственное владение и оскорбить сына Хадада тяжкое преступление. Стоит ему объявить о защите своих прав и народ потянется к нему, и мы все кровью умоемся. Вспомни, сколько людей подержало Рекана, когда он объявил себя оскорбленным.

— Вот и посмотрим, что он задумал, — спокойно произнес Цалмунна, — Если он подчинится, значит, ты прав и он покорный владетель. А если поднимет мятеж, то и погибнет в этом огне.

— Сильный князь, защищающий наши границы со стороны Фимны нужен нам как друг, а не враг, — попытался Сисара все же отстоять Маона.

— В походе против филистимлян я не заметил Маона, — хмуро произнес Шешай, — Он гоняет амаликитян и других разбойников и где его слава военная. Он не Хадад и никогда им не станет.

Стало ясно, что Шешай боится, что сын наложницы станет законный наследником престола, а дальнейшие слова Рецина показали кто главный виновник этой неприязни.

— Богатый город Фимна и много податей много собирать и с города и с купцов, — говорил Резон.

— Он князь Фимны и не станет платить подать как подчиненный слуга.

Цалмунна посмотрел на Сисару и холодно произнес:

— Для него это конец и никто ему не поможет. Неужели мы не справимся, с каким-то мелким князьком возомнившим себя равным царям.

Он вновь посмотрел на Сисару, словно спрашивая, готов ли он пойти против Маона, а затем, видя его нерешительность, сказал:

— Пошли гонца с указом, а следом пять тысяч воинов во главе с Зевулом моим сыном. Он справится с десятком, таких как Маон.

После совещания Сисара провел беседы с разными людьми, что могли пролить свет на интриги Цалмунны. Вскоре стало понятно, что Цалмунна готовит престол для своего сына Зевула, поскольку Шешай царь был слабый. Ахиман тоже был слаб и к тому же вел спор за пастбища с Зевулом. А вот Маон был опасен, имел славу воителя и мог предъявить свои права и люди подержали бы его.

Также Сисара начал подозревать, что Резон ведет свою игру. Все эти споры за пастбища, столкновения пастухов, угон скота имели четкий след. Цалмунна слишком занят устранением Маона что не замечает как против него затеяли смуту, имевшую явную цель устранение от царя.

Сисара решил наблюдать, понимая, что они начали смуту и вскоре спокойные дни закончатся. Маон не таков чтобы вот так просто отдать свое княжество.

Маон правил в Фимне как князь и являясь сыном царя Хадада пусть и от наложницы имел большой вес среди пелетеев. Сделав Фимну посредником в торговле между Израилем и Филистимлянами Фимна начала богатеть. Он знал, что придет время, когда царь Пелетеев попробует убрать его и потому готовился.

Послание от царя Шешая он принял и легко написал ответ, где сообщил, что как князь и царевич он не признает право его убрать и больше он податей платить не будет. Расчет был на то, что уже осень и если долгой перепиской затянуть время, то по весне можно нанять людей среди сирийцев.

Поэтому известие, что Зевул уже на подходе было полной неожиданностью для него. Цалмунна явно собирался прибрать к рукам богатый город и потому налет был внезапным. Маон собрав жену и людей а, также подняв верную тысячу своих людей, ушел по долине в Израиль.

Когда царя Давида известили, что в Вифлеем прибыл князь Маон с большим количеством людей, он этому не обрадовался. С царем Шешаем у него был договор, и вмешиваться в междоусобицу своего союзника он не желал. Пелетеи Давиду были нужны, чтобы контролировать филистимлян, но и сильный царь наподобие Хадада был уже не нужен, а как держать Маона под контролем он не совсем понимал.

Он поговорил с Хушаем стоит ли помогать этому Маону.

— Маон князь сильный, — сказал Хушай, — И к тому же сын Хадада и люди его знают и уважают. Если начнётся усобица, то он может победить, но Зевул военачальник старый закалки, он воевал с Хададом, с ним Маону не справится. Однако Шешай царь слабый и всё идёт тому, что сильные князь его уберёт.

Давид однако ещё сомневался, стоит ли помогать Маону и спросил об этом Ахитофела. На что Ахитофел сказал:

— Маон действительно князь сильный, но всё идёт к тому что Зевул станет новым царём и Маону с ним не справится, я бы посоветовал выждать чем окончится это дело и затем уже будем вести дела с тем кто станет там новым царём. А возможно мы просто нагнетаем панику и Шешай вполне способен контролировать своих слуг.

Давид решил принять совета Ахитофела и Маона не призвал в Иерусалим. Маон не получив помощи отъехал в Гат к царю Ахишу.

Зевул выехал на лошади во главе десятка своих ближних слуг. Его отец Цалмунна уже сорок лет служил царям Пелетеев, обрастая землями и богатством. Авторитет среди знати и народа был высок настолько, что все шло к тому, что когда Зевул станет царем, все примут это как должное.

Однако Зевул не забывал, что царя Шешая поддерживают многие знатные землевладельцы и военачальники, а также князь Ахиман был законным претендентом на престол. Маона он не воспринимал за соперника после его позорного бегства, ограбив Фирцу и окрестные селения, он вернулся в свое поместье, не желая, находится там.

В последнее время участились столкновения пастухов на пограничных землях с Ахиманом. Зевул видел в этом агрессию, усилившуюся после изгнания Маона. Видимо Ахиман опасается такой же участи.

Зевул окинул взглядом ближайшие рощи.

— Поохотимся сегодня в этом лесу, — сказал он.

Сотник его дружины покачал головой.

— Зачем злить лишний раз Ахимана. В последний раз, когда мы так повеселились, нам пришлось бежать как трусливым зайцам.

Зевул нахмурился.

— На нас напали с трех сторон еще и людей с рогатинами выставили, за это у меня к Ахиману особый счет. Поехали.

Они направились к роще. Когда до первых деревьев оставалось всего десять метров, прожужжали стрела и, воткнулась под ноги лошади Зевула. Он резко остановил своего скакуна. Из тени деревьев выходили вооруженные люди. Сам Ахиман был здесь.

— Остановись Зевул. Я не позволю больше нарушать закон. Отныне любой посягнувший на мои земли будет убит. И к тебе это относится в первую очередь.

Зевул пришел в ярость.

— Меня остановить вздумал, — грозно произнес он, — Да кто ты такой? Здесь везде мои земли а захочу и твою землю заберу. И ты ничего не сможешь сделать.

— Твоя земля, — вопросительно спросил Ахиман, — Здесь моя земля, ты кто такой Зевул. Слуга царский, а я из рода Хорай и мой побратим царь Хорайи. Ты же слуга и смеешь мне указывать, где какая земля. Лань выбежала из моего леса, и я имею право догнать ее здесь.

Зевул был оскорблен такими замечаниями, но не спешил затевать ссору. Потому спокойно заметил, что стрела убившая лань выпущена не Ахиманом.

— Ты мнишь себя родичем царя, но не смог убить эту лань. Моя стрела прервала ее существование и потому убирайся князек из моих владений и детишек своих захвати.

Это уже была насмешка, и Ахиман стиснул кулаки.

— Убирайся пес, — крикнул он, выхватив меч, — Пока я не велел прогнать тебя палкой как нерадивого слугу.

Зевул больше не мог сдерживаться от такого количества оскорблений. Он выхвктил меч и сухо произнес:

— Я никогда еще не слышал столько оскорблений и не потерплю больше. Ты князь из царского рода, но сегодня я опозорю тебя перед твоими людьми и поставлю ногу тебе на грудь. И возможно я пощажу тебя, но связанного в клетке отправлю к царю.

Ахиман выступил вперед и смотрел, как Зевул готовится к поединку. Против такого сурового и опытного военачальника у него мало шансов, но он не хотел отступать. Он внезапно кинул дротик в Зевула скриком:

— Я еще посмотрю, кого ты отвезешь в клетке.

Зевул не ожидавший такого шага, едва увернулся, и упал на траву под смех Ахимана. Теперь уже он пришел в ярость и, вскочив, напал на Ахимана. Сильный удар меча и Ахиман не устоял сам упал на землю. Вскочив он начал обходить Зевула, ища момент для удара и Зевул осознав, что легкой победы не будет, поворачивался, следя за Ахиманом. Он не хотел убивать Ахимана поскольку за это снимут голову и не видать ему царского венца.

Мечи зазвенели, выбивая искры, и противники не уступая друг друга, начали поединок. Зевул вновь выбил меч и Ахиман по инерции упал. Зевул рассмеялся и крикнул:

— Ну, все вяжите этого князька и в клетку.

Ахиман нащупав меч, бросился в атаку, и Зевул расслабившись в последний миг, заметил противника. Его меч уже летел в замахе на голову Ахимана но тот был быстрее и меч Ахимана вонзился меж ребер. Зевул как подкошенный упал на землю, и кровь растеклась по траве.

Ахиман смотрел на поверженного врага и на кровь, стекающую на землю. Он внезапно осознал, что пролив эту кровь изменил свою жизнь навсегда. Цалмунна не простит и будет мстить. Но теперь поздно отступать и первым делом послать гонца к Маону.

Двадцать седьмая глава Падение Гезера

Город Гезер находился на вершине гористой местности и господствовал над Царской дорогой из Сирии в Египет и дорогой из Хорайи в Иерусалим. Гезер получал экономические выгода от такого рас положения и потому филистимляне стремились держать его под своим контролем. Царь Бел взял Гезер и передал в управление своему брату Реу, позднее царь Акан отобрал Гезер у сына Реу Рекана и с тех пор он много лет провел в попытке вернуть свое владение.

Князь Гезера стоял на вершине крепостной башни и смотрел на дорогу из Иерусалима. Еврейское войско, не скрываясь, медленно подходило к городу, захватывая все укрепления встреченные по пути. Князь знал, что царь Давид в мире с царем Газы, но все же тревога одолевала его, и он велел закрыть ворота. Гонец успел покинуть город, прежде чем израильтяне осадили город.

Уже вечером прошли переговоры. Царь Давид показал договор о передаче города от имени царя Акана. На что местные старейшины показали другой указ от имени Акана где было повеление город не сдавать под предлогом того что Давид не выполнил союзнического долга перед царем Аканом.

Утром собрались перед развернутым над головами полотнищем. Оруженосцы поднесли военачальникам молодого вина, после чего начали думать, как город захватить. Давид говорил:

— Этот Акан очень подлый человек и даже выполни я все условия сделки, он постарался бы не только мне ничего не дать, но и возможно причинить мне вред. Такие как он уважают только силу. Поэтому до подхода филистимлян город необходимо взять.

Урия, ставший уважаемым военачальником, степенно поднялся и сказал:

— Очень крепкие стены у Гезера. Сколько его филистимляне брали, когда Хадад здесь сидел. Потери при штурме были очень большие потому Акан и не смог восстановить мощь своего царства. Потому и просил нас о помощи, и именно потому нам удалось ослабить его, восстановив в пяти городах царей, а не князей филистимских. Гористая местность и полный контроль над долиной делает его неприступным. Тут или измором брать или поискать выход на местную еврейскую верхушку. Впрочем, еще Саул брал такие крепости легко, несколько сотен лестниц, наваливаемся со всех сторон и прорываемся в город.

Иоав лишь снисходительно посмеялся.

— Ты Урия видимо совсем забыл, как воевал Саул. Идти по лестницам под стрелы противника это смерть для многих воинов. Я тоже хоть и юн был, но ходил в походы во времена Саула и такого не помню.

— Я сам полезу на стену и покажу, что стрелы гезерские мне не страшны.

Беная решил укоротить пыл Урии.

— Ты пойдешь на стену, в это верю. Но дойдешь ли ты до верха, и сколько при этом людей погибнет? Много ли пользы ты принесешь царю таким подвигом?

— Может и дойдет, — вмешался Авешай, — Пусть толкают лестницы. У нас стрелки хорошие быстро очистим стены от желающих биться.

После долгих споров решили стоять измором, выжидая, когда начнутся вылазки. Вот в это время и предполагали применить свой излюбленный прием и пробраться в город.

Князь Гезера слушал доклад своего военачальника.

— Захватили северную стену, но ворота не смогли взять, мы сверху разбили их таран. Они взяли первую линию укреплений, поскольку их стрелки не дают нам высунуться. Они хотят говорить, и я предлагаю мне самому провести переговоры.

Князь Ор подозрительно смотрел на Хурая. Этот Ефремлянин из Гааша был суровым воином и возглавлял ефремлян, но князь не доверял ему. В противовес евреям он держал при себе хананеев. Отдельно он держал и филистимян, полагая, что таким образом сохранит верность своих слуг.

Князь Ор был поставлен царем Аканом и много земель он приобрел, которые теперь разграбляются евреями. Еврейская верхушка держит всю торговлю и им выгоднее встать под руку своего царя и потому переговоры необходимо вести самому князю.

— Я сам встречусь с евреями. Собери мне почтенных старейшин города, может еврейский царь, увидев своих сородичей, одумается жечь город.

— Мой господин будет говорить со стены?

— Нет, выйду навстречу за стену.

Военачальник задумался.

— В таком случае соберу пятьдесят человек охраны опасно выходить за стену, где вас могут пленить.

Переговоры ни к чему не привели, но Давид и не надеялся на них. Ему нужно было обозначить свои намерения еврейской верхушке. Вскоре по ночам начали пробираться люди из города где старейшины хотели получше узнать о намерениях Давида. На третью ночь выбрался в лагерь военачальник Хурай и был проведен к Давиду.

— Мой господин царь, — говорил Хурай, — Князь Ор никогда не сдаст Гезер, он поставлен сюда царем Аканом и от этого ему большая выгода. Помимо моих людей город охраняют хананеи и филистимляне. Для еврейских старейшин выгоднее быть под царем Израиля, но воины князя не дадут им открыть ворота.

— Если дело только в золоте, то я дам тебе столько что ты не унесешь, — с усмешкой сказал царь Давид, — Я готов одарить любого в этом городе, если откроете ворота.

Хурай пригладил бороду и ответил:

— Если бы я не был заинтересован, то не пришел бы сюда. Золото твое я возьму, но не, потому что оно мне нужно. Подарки царя нельзя отвергать. Но главная причина в том, что мне как еврею противна сама мысль, что мной командует язычник. Я пришел сюда хоть и рискую, был повешенным на стене, если князь узнает об этом.

Давид повнимательней присмотрелся к Хураю.

— Вижу в тебе я храброго и смелого человека. Таких людей я обычно беру в свой дом и одариваю лучше любого царя. Открой ворота и ты станешь одним из моих смелых военачальников.

Как и было условлено, в дальней части стены было сброшено несколько веревок. Пока шел штурм трех участков стены, здесь было тихо и можно было залезть на стену. Сыновья Наарая возглавили операцию по взятию стены. Ахия лично отобрал сотню лучших молодых людей способных залезть на стену, а Ямин ждал сигнала с большим отрядом копейщиков.

Сотня человек, лезли наверх, в полной темноте рискуя очень сильно попасть в ловушку. Первыми полезли два десятка человек, чтобы убедиться в безопасности. Потом пошли остальные и последним залез Ахия. Построив своих людей, Ахия послал вперед первый десяток искать спуск вниз. Они дошли до спуска и спустились вниз, и теперь оставалось ждать Хурая.

Хурай шел, не таясь с большим отрядом воинов. Факелами они освещали себе путь. Ахия возник из темноты и Хурай с удивлением смотрел на них, поскольку было условлено, что подниматься они будут позже. Хурай раздражено смотрел на Ахию.

— Вы пришли раньше, это что недоверие ко мне?

Ахия внутренне усмехался. Хурай хочет стать победителем и получить почести от царя, но Ахия не желает зависеть от того кто может отступиться в любой момент. Хурай смотрел на темноту за спиной Ахии, становясь все более недовольным.

— Ты не один, мы так не договаривались.

— Договор был один, открой ворота.

Хурай все еще сомневался, пока не понял, что отряд состоит явно из сотни человек. Его люди оказались в кольце еврейских воинов, и теперь уже не было шанса отступить.

— Договор был свести человека царя с еврейскими старейшинами и провести переговоры о сдаче города, — угрюмо произнес он, — И еще много золота пообещал мне царь.

Ахия грозным шепотом ответил:

— Переговоры мы проведем и убедим быстро. Но ворота открыть тебе придется. Там люди ждут и до утра дело должно завершиться.

Хурай, наконец, сдался, поскольку понял, что его переиграли.

Переговоры с еврейскими старейшинами прошли быстро, и Хурай помог открыть ворота. Две тысячи человек под руководством Ямина вошли в город. Ямин пошел в сторону крепости, а отряд Ахии к дому князя Ора. В открытые ворота начали входить израильтяне, и прежде чем филистимляне узнали об этом, город был захвачен. Сам князь, узнав о происшедшем, сдался на милость царя Давида.

Царь Акан прибыл через три дня, чтобы защитить свой город, но понял что опоздал. К городу также подошел царь Ахиш с Реканом и Гадорамом. Царь Акан вошел с большой свитой лучших воинов филистимлян но, увидев, сколько здесь израильтян уже начал сомневаться стоило ли вообще входить в крепость Давида.

Царь Давид седел на престоле, а рядом сидели Ахиш, Рекан и Гадорам. Князь Ор сидел, неподалеку потупив взгляд. Царю Акану пришлось стоять перед Давидом как слуге, и потому он злобно произнес:

— Царь Давид, что такого могло произойти, что ты нарушил слово и поднял меч против меня твоего союзника. Ты, верно, послушал злобные речи Рекана и Гадорама моих врагов. Я знаю, ты держишь слово и не станешь причинять мне вреда в этой крепости. А иначе твой бог покарает тебя. Меня искренне огорчает тот момент, что мы стали неприятелями. И я готов сделать все возможное, чтобы царь Давид снова стал мне братом.

Давид внутренне усмехался речам подлеца и убийцы Акана но ответил достойно.

— Я готов исправить это недоразумение и вновь стать братом царю Акану. Как ты помнишь наш договор, то Гезер должен был перейти под руку царя Давида. Но этого не произошло и мне пришлось прийти самому и выяснить причину нарушения договора.

Царнь Акан был удивлен, он уже и забыл это добавление к договору. А теперь и сил нет, чтобы одолеть такой союз своих врагов.

— Договор не был исполнен. Мои враги теперь носят титулы царей и сидят рядом с царем Давидом. Я же стою как какой-то слуга. Раз договор не был исполнен, то этот город не может подчиняться Давиду.

Давид ответил:

— Договор предусматривал мир и сейчас я это вижу. Но я готов согласиться на самоуправление в Гезере. Если же этого не будет, то я оставлю здесь гарнизон, и город все равно будет под моей рукой.

Акан понял, что Гезер потерян для него, и решил согласиться.

Это было полное поражение Газы как гегемона, и Акан согласился предоставить Гезеру полное самоуправление. Он уезжал из Газы в полном опустошении и дал себе слово найти способ уничтожить царя Давида.

Двадцать восьмая глава Двор царя Давида

Давид принял омовение и, сменив одежду, прошел поклониться Господу. После молитвы и вечернего жертвоприношения Давид поужинал в кругу своих сыновей Амнона и Авессалома. Двенадцатилетний Амнон уже считал себя взрослым и не раз просился в поход. Авессалом был младше, но тоже слушал с интересом о царях филистимлянах. Адония сидело рядом с Авессаломом и, будучи погодками, они больше были дружны, чем с Амноном который открыто, говорил, что он старший сын и наследник царя.

Давид не одобрял этого, но советники и его жены настаивали на выборе старшего наследника, поскольку царь часто сам отправлялся в военные походы и мог оттуда не вернуться. Поэтому Давид принял решение отправить в тридцатитысячный корпус Амнона, что находился на границе с филистимлянами.

Собрав своих сыновей в вечернюю прохладу на крыше своего дома, царь часто рассказывал о днях скитаний. Амнон как старший слушал внимательно и строго посматривал на младших братьев. Авессалом смотрел на брата с легким выражением неприязни и Адония также насмешливо смотрел на потуги брата показать свою власть. Шефатия, Итреам, Ивха́р, Элишу́а, Нефе́г, Я́фия, Элиша́ма, Элья́да и Элифеле́т сидели вокруг царя и с интересом слушали своего царя отца. Рядом с царем сидела еще совсем юная Фамарь, любимая дочь, для которой он каждый год дарил самое красивое платье.

— Неужели царь Саул кинул копье трижды, я бы уже после первого раза решил, что стоит опасаться такого человека, — это произнес Авессалом.

— Я был не царевичем Авессаломом, — с улыбкой ответил Давид, — А слугой царя и хотя был помазан на царство пророком Самуилом, но путь мой был долгий. Я мог бы убить Саула, просто перехватив копье. И Господь отдавал мне его дважды: сначала в пещере, а потом в шатре, где Господь навел на всех его людей крепкий сон.

— А может, стоило его убить, — спросил Адония, — От стольких неприятностей ты мой отец избавил и себя и твоих людей.

Давид часто ловил себя на мысли что порой он слишком милосерден и, отдавая приказы на истребление большого количества людей, просил у Господа прощение. И его люди часто не понимали такого отношении к врагам и вот и его сыновья не понимают такого отношения.

— Господь дал нам всем жизнь, и никто не вправе ее отбирать. Господь забрал жизнь Саула и я не стал проливать его кровь. Мне приходилось порой отдавать приказы о пролитии крови, но брата еврея я не буду лишать жизни без причины.

Давид говорил много ценных мыслей, делясь своим опытом, и надеялся, что его сыновья не станут совершать те ошибки, которые совершил он. После беседы с сыновьями он писал, псалмы и пел вечерами песни, играя на арфе.

Из всех своих жен Давид очень ценил Авигею. Все браки, которые он заключал, были либо вынужденные, либо были заключены ради каких либо политических или экономических выгод. Авигея была первой женщиной после Мелхолы к которой Давид испытал искрение чувства и она стала для него опорой и советником в самые тяжелые времена.

В вечерние часы Давид часто ужинал именно в кругу Авигеи, а также жен ставшими матерями вероятных наследников Ахиноам матери Амнона, Хаггит матери Адонии и Маахи матери Авессалома и Фамарь. Было время, когда рядом с царем сидела Мелхола и редко такие встречи заканчивались мирно. Мелхола требовала полного подчинения всех жен царя и особое отношение к своей персоне.

Давид вновь загрустил, вспомнив свою первую любовь Мелхолу и то, как плохо они расстались. Год заканчивался хорошо, филистимляне были смирены и не скоро начнут угрожать Израилю. В Израиле начался бурный рост торговли, земледельцы снимали уже не один богатый урожай и благосостояние самого царя сильно увеличилось.

Советник Ахитофел зашел после ужина к царю и отчитался о состоянии дел в Гезере. Давид вспомнил разговор с Хушаем который советовал подержать Маона в его претензиях к царю Шешаю и спросил:

— А как там дела у Пелетеев? Мне все же кажется, зря мы не подержали Маона. Я слышал, у них там опять какие-то смутные дела творятся. Царь потеснил своего родича, и уже произошло кровопролитие.

У Ахитофела был верный человек при царе советник Резон который за золото поставлял информацию и сеял смуту в царстве. Поэтому он и не подержал Маона, поскольку не видели в нем силу способную что-либо сделать.

— Мой царь у меня очень хорошие источники и могу сказать, что царь Шешай крепко сидит на престоле и всего лишь устраняет опасность. Нам не стоит туда вмешиваться, особенно учитывая, что у вас договор именно с царем Шешаем. Надо было этого Маона в цепи, и передать Шешаю.

Давид лишь усмехнулся и, покачав головой, сказал:

— Он князь изгнанный со своей земли и кроме того я помню как сам был в изгнании и в каждом городе меня гнали палками как бродящегося пса. На меня объявили охоту и гнали как дичь. Я скрывался в пустыне, но даже там меня предавали и снова изгоняли. Я не трону Маона в память о моем бегстве.

Ахитофел решил сменить тему разговора, поскольку почувствовал раздражение царя. Он склонил голову и тихим голосом произнес:

— Мой царь очень раздражителен. У моего господина давно очень редко бывают его жены. Моему господину хорошо бы завести наложниц. Царь не может иметь так мало жен. И я могу порекомендовать юную девушку, которая очень красива и умна.

— Ты так говоришь, как будто близко ее знаешь, — с подозрением спросил царь.

— Да мой господин я ее хорошо ее знаю. Это моя внучка и зовут ее Вирсавия. Если вы позволите выдать вам в жены мою внучку, то окажете мне высокую честь.

Давид устало смотрел на склоненного Ахитофела, и раздражение поглотило его полностью. Ахитофел весьма умен и советы его Давид очень ценил. Но в тоже время Ахитофел поднявшись от слуги до советника, лез вверх, не разбираясь в средствах, и готов был порой дать любой совет даже откровенно подлый. А поговорка «спросить совета у Ахитофела тоже, что у Бога» была явно придумана сами Ахитофелом.

— Ты Ахитофел видимо забыл, что мои жены это союзы с важными представителями крупных землевладельцев либо правителей. Лишь Ахиноам и Авигея жены моей юности. Но твою внучку я одарю, она станет женой очень уважаемого человека.

— Это честь для меня, — поклонился Ахитофел и вышел.

Потом Давид видимо что-то вспомнил и спросил:

— Остался ли кто-нибудь из рода Сау́ла? Я сделал бы для него что-то доброе ради Ионафа́на.

Ахитофел задумался.

— Был у Саула управляющий по имени Цива, можно его спросить.

— Найди и приведи его ко мне.

По пути в свой дом Ахитофел мерно покачивался в ложе, которое несли восемь носильщиков. Он так много сделал, чтобы подготовить свою внучку, но царь отказал. А теперь еще и выдаст ее за своего слугу и тогда уже ничего не изменить. Все его планы рушились, и Ахитофел в очень сильном раздражении ломал голову, как исправить ситуацию.

Ахитофел нашел Циву и через седмицу привел его к царю.

Цива поклонился царю.

— Ты Ци́ва?

— Да, я, твой слуга, — ответил тот. Царь спросил Ци́ву:

— Остался ли кто-нибудь из рода Сау́ла? Я сделал бы для него что-то доброе, как делает Бог.

Ци́ва ответил царю:

— Остался сын Ионафа́на, хромой на обе ноги».

— Где он? — спросил царь.

— В доме Махи́ра, сына Аммиэ́ла, в Ло-Дева́ре, ответил Ци́ва.

Давид распорядился, чтобы слуги привели сына Ионафана к нему.

Мефивоше́т, сын Ионафа́на, внук Сау́ла, пришёл к Давиду. Он был хромым на обе ноги и опирался на костыли, тем не менее, он упал на колени и поклонился до земли. Давид велел слугам помочь ему встать и обратился к нему:

— Мефивоше́т!

— Твой слуга перед тобой, — ответил тот.

Давид сказал:

— Не бойся, я сделаю для тебя что-нибудь доброе ради твоего отца Ионафа́на. Я верну тебе все земли твоего деда Сау́ла, и ты всегда будешь есть за моим столом.

Тогда тот поклонился и сказал:

— Кто такой твой слуга, что ты обратил внимание на дохлую собаку вроде меня?

Царь послал за Ци́вой, слугой Сау́ла, и сказал ему:

— Всё, что принадлежало Сау́лу и его семье, я отдаю внуку твоего господина. Ты со своими сыновьями и слугами будешь возделывать для него землю и собирать урожай, чтобы у домашних внука твоего господина была еда. А сам Мефивоше́т всегда будет, есть за моим столом.

Ци́ва сказал царю:

— Твой слуга исполнит всё, что велел мой господин, царь.

Мефивоше́т привел своего маленького сына Миху к царю и тот подарил ему Лук и стрелы. Для Мефивошета построили дом в Иерусалиме рядом с царским и на ужин царь всегда его звал если не уезжал из Иерусалима.

Через несколько дней Давид устроил небольшой прием для своих избранных тридцати военачальников. Наарай сидел рядом с Урией и слушал, как Иоав говорил о ходе сражения. Урия смог провести большой отряд на стену под прикрытием лучников. Никто не верил в его успех, но именно он взял внешнюю стену.

— Когда Урия это предложил, я подумал было что это самоубийство, — говорил Иоав, — Но теперь я вижу, что ты не зря находишься здесь среди царских военачальников. Я очень рад биться с тобой плечом к плечу.

Урия встал и поблагодарил Иоава за теплые слова.

Давид все это внимательно слушал.

— Ты Урия пришел служить еще Саулу, — сказал он, — Ты, будучи хеттом, принял обрезание и служишь вместе с нами Господу. Ты ходишь на войны Господа вместе с нами. Но одного тебе не хватает, жены еврейки. И у меня есть для тебя красивая девушка, которая сочтет за честь стать женой такого знаменитого военачальника.

Он повернулся к Ахитофелу.

— Ахитофел я нашел жену твоей внучке Вирсавии. Отдашь ли ты ее за Урию Хеттеянина. Такой храбрый и смелый зять будет хорошей опорой для твоей внучки Вирсавии.

Ахитофел застыл. Отдать ту, на которую он так надеялся за какого-то хетта, а он так надеялся породниться с царем. Старший брат Давида или его сыновья вот была его цель, и Ахитофел уже давно искал к ним подходы. Все рухнуло в миг. Но отказать царю, он не мог.

— Да мой царь, это честь для меня.

— Ну что скажешь Урия, возьмешь в жены Вирсавию.

Урия встал и поклонился царю.

— Спасибо мой царь, ты оказал мне честь. И тебе спасибо Ахитофел что отдаешь за меня свою внучку Вирсавию.

Ахитофел встал и произнес:

— Вирсавия еще юна и потому прошу царя дать год на приготовление к свадьбе.

Давид этому удивился, но решил что год это не так долго.

— Хорошо Ахитофел через год я жду твою внучку в дому Урии. А тебе Урия я выделю участок напротив моего дома. Построй себе там дом.

Урия вновь поблагодарил царя.

Наарай и Урия решили вечером прогуляться по городу. Наарай весело говорил:

— Теперь ты Урия окончательно стал царским военачальником. В особом почёте у царя, и я смотрю, Хурай стал, как и было обещано военачальником, и я не сомневаюсь, что будут и другие кого царь почтить особым статусом.

Урии было не так весело, он произнес:

— Мне не понравилась реакция Ахитофила, я неплохо разбираюсь в людях. Я видел, как он побледнел, когда царь предложил отдать эту девицу мне в жёны. Я не могу отказать царю иначе бы отказался от такого родственника и то, что год на приготовление Ахитофел попросил это тоже многое говорит.

Наарай помолчал и тихо добавил:

— Ты прав Ахитофел очень хитрый и коварный человек. Я ему не доверяю, жду времени, когда царь поймёт что лучше такого человека держать на расстоянии. Из одной из походов я привёз моавитянку, мы научились служить ее Господу и приняли как дочь. Так этот Ахитофел просил её себе в жёны явно намереваясь породниться с нами, но я отказал ему и отдал её своему сыну Ямину. Старший мой сын взял в жёны дочь Авнера по настоянию царя видимо таким образом он ослабляет позиции дома Саула. Ахитофел часто бывает в доме Элиава, и я не сомневаюсь, что Вирсавия предназначалась одному из его сыновей.

Урия тяжело покачал головой и, поджав губы, глухо произнес:

— Не нужна мне эта Вирсавия слишком много интриг вокруг неё. И Ахитофел этот с ним будет много проблем у меня. Если всё-таки брак этот состоится, увезу её в свой дом и ограничу общение с этим Ахитофелом чтобы не участвовать в его интригах.

Наарай очень надеялся, что у его друга всё получится и всё же в воздухе витало ощущение беды. Он чувствовал что игра, которую затеял Ахитофел, обернётся большой кровью.

Через несколько дней Урия получил от гонца приказ явиться к царю. Он решил зайти вначале к Наараю и увидел во дворе у него большую суету. Было видно что Наарай собирает караван для путешествия. Обнявшись, они прошли в прохладную горницу. Урия оглядывая большой дом Наарая, сказал:

— Хороший дом у тебя военачальник. И семья большая, что еще нужно для счастья. Жена у тебя добрая, но одна, неужели нет желания взять еще жену.

Наарай рассмеялся.

— Ты Урия сам без жены с двумя наложницами. Почему интересно ты так и не взял жену себе, царь не просто так обеспокоился тобой.

Урия ответил не сразу.

— Есть у меня две наложницы и этого достаточно для воина.

Наарай решил сменить тему разговора и сказал:

— Ахия был в доме царя и кое-что узнал. Умер царь Аммонитян Нахаш и царь собирает почтенных старейшин, чтобы выразиться соболезнования сыну Нахаша Хануну.

Урия был удивлён и спросил:

— А причём здесь мы. Пусть отправляется послов, это дело обычное.

Наарай пояснил:

— Путь дальний и опасный. К тому же Аммонитяне не всегда были нам друзья были. Отец Нахаша выколол глаз каждому мужчине и последними были жители Явеша. Саул убил этого Нахаша и его сын помнил об этом и потому укрывал родителей Давида. Сейчас, когда израильское царство стало таким большим и сильным они могут воспринимать нас как вероятного противника, поэтому послов необходимо охранять. Проводим их до Явеша а дальше приставлю к ним своего сына Ямина этого будет достаточно для их безопасности.

Давид разговаривал с Ахитофелом.

— Царь Аммонитян был очень добр ко мне, когда укрыл моих родителей. Сначала они были у моавитян но Нахаш предложил их укрыть у себя и ни разу не было у мене предлога усомниться в том что он может их выдать Саулу. Я понимаю что это было не бескорыстно и отец Нахаша которого тоже именовали почтенным именем Нахаш свирепствовал в Галааде и выколол глаз каждому мужчине и оставались только жители Явеша, а Саул спас жителей города и убил этого Нахаша и, несомненно, сын его помнил об этом. Но даже став царём у меня не было причины думать плохое об этом Нахаше, он не поддержал Моав и Эдом когда мы воевали с ними, а потому я хочу продолжить хороший соседские взаимоотношения с Аммонитянами.

Ахитофел выслушав царя, поклонился и сказал:

— Я понимаю вашу заботу о будущем нашего царства Израильского и взаимоотношениях с Аммонитянами. Я подберу уважаемых старейшин, а также подарки царские для Хануна. Не будет лишним дать охранное сопровождение для этих старейшин.

Давид согласился.

— Да дорога дальняя, я уже послал письма Урии и Наараю, пусть проводят наших послов до Явеша.

Двадцать девятая глава Посольство в Аммон и его последствия

По бескрайним равнинам восточных земель за Иорданом шёл караван. Грохочут повозки, которые тянут быки, на ослах едут купцы и снуют туда-сюда погонщики на мулах. В городе Пальм Наарай и Урия остались, и дальше уже Ямин возглавил караван. Переправившись через Иордан, они вступили в восточное нагорье, но плутать по равнинам не пришлось. По хорошей дороге они добрались до Хешбона, и дальше уже их путь шёл по Царской дороге. В городе Элеале который когда-то принадлежал моавитянам а теперь здесь хозяйничали аммонитяне, их задержали и царские послы отправились дальше одни.

Часть городов на восточных равнинах ещё со времён Саула контролировали аммонитяне. Ямину был известно, что это город был построен рувимлянами но после падения Моава аммонитяне захватили этот город. Город встретил их неприветливо, на торговых базарах еврейские товары сильно занижались в цене, за право торговать постоянно требовали подарки.

Ямин прогуливаясь по городу пытался увидеть хоть что-то от евреев и не находил этого, но объяснение этому было простое, город долгое время был под властью моавитян. Прогулять вдоль городских стен он видел, что за ним постоянно наблюдают и не ошибся в своих подозрениях, когда купец Иуда выговорил ему:

— Ты ходишь по городу так будто готовишься его захватить. Ты наведёшь беду на нас всех.

Но Ямин ответил:

— Я должен знать город, на случай если нас ждут неприятности.

На всех базарных площадях уже ползли слухи, что после Моава следующими будут Аммонитяне и люди ходили посмотреть на грозных еврейских воинов и разговоры о возможном вторжении звучали всё громче. Аммонитяне на арамейском наречии расспрашивали погонщиков людей Ямина, и они с удовольствием рассказывали, как воевали с филистимлянами, покоряли моавитян и эдомитян и что Господь отдал все земли в руки своего избранника Давида и никому не укрыться от его грозной руки. Через несколько дней купцов и их погонщиков арестовали и заперли в темнице лишь Ямин и Иуда не попали в темницу. Иуда узнал об этом заранее и предупредил Ямина, чтобы тот укрылся. Сам Ямин поспешил в Равву сообщить обо всём царским послам.

Царь Ханун только вступил на престол и столкнулся с независимостью князей, которые вовсе не желали подчиняться молодому царю. Основная причина была в том, что мать Хануна была арамейка, а любимцем князей был его сын от аммонитянки, это вызывала враждебность среди князей и, потому он опасался выезжать куда-то помимо Раввы.

Основные города Аммонитян располагались в долине потока Иавок вокруг которого находились холмистые нагорья. Но в эти земли царь не приезжал, опасаясь интриг от своей матери и жены и поддерживающих его князей. Даже в своём доме он боялся тёмных углов, переходов, темноты своих покоев и постоянно видел опасность вокруг себя.

Он находил для себя отдых в охоте и пытался отрешиться от проблем, выезжал на охоту с большой свитой, поскольку опасался, что назад его просто не пустят в город. Но и на охоте постоянно опасался случайной стрелы или отравленного кинжала, постоянно посещал храмы своих богов и искал утешение здесь.

Услышав о расправе над еврейскими купцами, он пришёл в ярость. Князья смотрели на него с осуждением, перешёптывались, они стремились защитить не просто своего, но свои права и свою независимость от царя.

Молодой сын царя по имени Ахар решительно сказал:

— Мой царь, твой гнев не оправдан. Эти люди высматривали наши слабые места и потому они получили по заслугам.

Тут уже царские князья начали говорить.

— Давид шлёт своих шпионов, а мы должны это терпеть.

— Наши мечи проржавели из-за дружбы с Давидом, твой отец ни разу не ходил на Израиль в походы.

— Всех еврейских лазутчиков необходимо придать смерти.

Царь Ханун был в смятении, аммонитяне действительно давно уже не воевали с Израилем, мир с царем Давидом приносил гораздо больше пользы, но алчность князей не видела этого, они очень хотели ощутить времена Нахаша. Они забыли, как отец царя Нахаша был разгромлен Саулом.

А вечером пришли послы и, хотя царь всё ещё надеялся разрешить ситуацию, но лица их были суровы, они не поклонились ему и говорили жёстко, чувствуя за собой силу царства Израиля.

— Я говорю от имени царя Давида, вы разграбили караван купцов под защитой царя Давида и пленили слуг Давида. От имени царя Давида мы требуем всех слуг освободить, разграбленное имущество вернуть.

Царь не ожидал такой наглости от каких-то послов. Заметался взглядом, смотрел то на князей, то на своих сыновей и видел презрение в их глазах. И тогда призвав имя своего Бога, он отдался в его волю. Он махнул рукой, и стражники схватили посла, в глазах которого появился страх, он лично спустился с престола и подошёл к нему, схватив нож он схватил его за бороду и отрезал её а затем, передав нож стражнику указал рукой на пояс и роскошный халат был также острижен по самый ягодицы.

Зло, усмехаясь, он, кинул бороду в послов и сказал:

— Если ваш царь хочет стать остриженным, то пусть приходит сюда, мы найдем ещё ножи остричь и его халат.

Послов схватили, отрезали бороды и халаты и палками погнали из города. После такой вспышки гнева царь вновь ощутил подавленность. Он хорошо понимал, чем закончится для него вся это история с оскорблением послов. Он хотел вновь запросить ответа у гадателей, но времени уже не было придётся провести смотр войска и готовиться к войне.

Но он один с Давидом не справится и почему его отец не помог Саулу добить Давида. А теперь кто поможет ему справиться Израилем, если даже Филистимляне боятся его. Придётся просить помощи у Сирийцев они единственные кто ещё готов воевать с Давидом.

Царь начал отдавать распоряжения укрепить стены Раввы, осмотреть стены крепостей и посчитать, сколько людей он сможет выставить против Израиля, в связи с этим были устроены новые поборы с земледельцев, и недовольстве в народе усиливалось, многие открыто целыми семьями убегали в сторону Моава. Царь чувствовал враждебность своих подданных, но не мог найти успокоительных слов. В угрюмом молчании он приезжал мимо своих поданных в крытых носилках и на душе его было тяжело от дурных предчувствий.

Резон сын Эльяды прогуливался по саду, в который раз размышляя о будущем царства Цова. Хададэзер суровый царь Цовы получал дань от Хамата и Аммона. Царь Хамата Тои давно хотел отложиться от Цовы но не находил подходящей возможности а Резон возглавлял отряд наемников сдерживая от мятежей наиболее опасных слуг Цовы.

Царство что создал Хададэзер начало разваливаться и Резон это видел очень ясно. Союзники филистимляне разгромлены, как и сирийцы, посланные им на помощь. Новый царь Аммона Ханун развил бурную деятельность и не сегодня, завтра перестанет платить дань. Если дальше так пойдет, то Давид придет и сюда и захватит все земли.

А сейчас прибыли послы от аммонитян, царь Ханун публично оскорбил послов царя Давида и теперь просит помощи в будущей войне против Израиля. Резон видел все опасности, в случае если война коснётся земель Цова. Он решил обсудить всё со своим отцом Эльядой, управляющим домом царя.

Эльяда выслушал все его доводы, и немного подумав, высказал своё мнение.

— Я понимаю твои опасения, но мы ничего не можем сделать, это дело царя. Наш господин уже давно хочет присоединить царство Израильское и у нас есть союзники филистимляне, которые с удовольствием помогут и поэтому эта война будет успешной в этот раз именно для нашего господина.

Резон не согласился и высказал своё мнение по поводу того почему считает что всё будет гибельным.

— А я вижу всё иначе отец мой, аммонитяне давно хотят забрать свои города себе, за которые платят дань, а Хамат уже давно проверяет на прочность наши крепости и в случае войны они первые ударят по нам. Филистимляне уже не те, что были прежде. Они настолько сейчас ослаблены что побоятся выступить против Давида.

Эльяда согласился с Резоном, что возможно есть какая-то опасность. Но им стоит, прежде всего, помнить о послушании своему господину. Резон был с этим не согласен и поскольку возглавлял отряд из нескольких сотен наёмников, решил подождать, чем закончится эта война. И в случае поражения сирийцев сместить царя Хададэзера с престола и передать власть его сыну чтобы спасти царство Цова от того что произошло с Моавом и Эдомом.

Царь Давид принимал просителей, иудейских старейшин и других гостей его Дома. Ахитофел прошёл к престолу царя и наклонившись, тихо сказал ему несколько слов. Царь с изумлением посмотрел на Ахитофела и, повернувшись к заинтересованным гостям, произнёс:

— Мне часто говорят, что я слишком много пролил крови наших соседей, но вокруг нас враги и мы должны об этом помнить. Мне только что сообщили, что наши послы, уважаемые старейшины которых я отправил принести соболезнования царю аммонитян Хануму сыну Нахаша сильно опозоренны. Царь Ханун обрезал им бороду и халаты и с позором палками и камнями прогнал их из Раввы аммонитской. Мы можем послать новых послов и попросить извинений и откуп, но торопиться не будем. Если аммонитяне замышляют злое, то мы ответим адекватно. Я сейчас же пошлю во все племена, чтобы начали готовить военные силы на случай вторжения аммонитян, необходимо не допустить их даже до Иерихона.

Гости молчали, обдумывая то, что произошло, а царь встал и ушёл из приёмного зала. Он послал своих слуг пригласить на вечерний ужин некоторых военачальников и других людей, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Ахитофела же попросил, чтобы послы ожидали в Иерихоне, прежде чем их бороды отрастут, и послал им три перемены одежды.

Ужинать царь Давид предпочитал в кругу своих близких старших жен, его сыновей и приближённых которых он иногда приглашал разделить трапезу. В этот раз ужинал царь Давид в окружении некоторых своих военных начальников, священника Авиафара, советника Ахитофела и в некоторых управляющих, таких как Адонирам, был также князь Элиав, поскольку военные действия, скорее всего большой тяжестью ляжет именно на Иудею.

Отужинав и приняв омовение, возблагодарили Бога, гости расположились на ложах поудобней вокруг низкого стола, на котором поставили несколько кувшинов вина, чаши и крупный сочный виноград в чашах. Царь Давид пригубил вино и начал говорить:

— Думаю, вам всем понятно, что война будет тяжелой, поскольку враг этот очень опасный. Я как мог, избегал столкновения с аммонитянами, поскольку по моим оценкам они будут не слабее филистимлян. А поскольку их не разделяют усобицы городов и всё подчинено, как и у нас, воля царя то прямо рядом с нами очень сильный враг, который может в любую минуту напасть на нас. Какие будут мысли по этой ситуации господа советники и военачальники.

Архитефил всегда говорил первым, поскольку как говорили, устами Ахитофела говорит сам Бог, а злые языки говорили, что это сам Бог советуется с Ахитофелом. Он, пригладив бороду, сказал:

— Мой господин царь как всегда прав аммонитяне очень сильный и опасный народ. К тому же есть союзники у них, например сирийцы Цова, а также царь Маахи и другие цари. Поэтому силы против нас втрое превышают то, что можем выставить мы и потому я готов поехать и разговаривать с царём Ханумом, но возможно придётся выплатить отступное и уступить города на той стороне Иордана, те что раньше принадлежали нашим племенам.

Такое предложение никого не устраивало, и Давид видел это по хмурым лицам и особенно Иоав негодовал и потому сурово произнес:

— Против нас стояли враги, которые загоняли нас в пещеры, но мы их разгромили и ослабили настолько что они боятся даже смотреть в нашу сторону. А сирийцев мы тоже били, и бить будем ещё неоднократно. А кто такие эти аммонитяне такие же, как и моавитяне и эдомитяне. Я лично поведу военную силу с именем Бога и докажу что аммонитян бить можно и бояться их не стоит.

Авишай поддержал брата и жёстко произнес:

— Мой брат прав нельзя бояться того что мы ещё не ощутили на себе и даже если будем в бегстве мы ещё не сломлены поскольку от филистимлян мы прятались в пещерах но смогли собрать в себе мужество и силы и загнать их обратно в их землю.

Начали высказываться и другие военачальники, подержавшие сыновей Церуи, а священник Авиафар заверил царя, что с именем Бога можно одолеть и более сильного противника.

Давид прояснил лицом и сказал:

— Я выслушал ваши мысли, и я понимаю опасения Ахитофела, но Авишай прав нельзя сдаваться только потому что нам кажется что эти люди очень сильные. Мы воюем с именем нашего Бога, и против него не устоит ни один из его врагов. Элиав, Беная и Адонирам останитесь, мы обсудим пропитание военных сил и где расположить лагерь военных. Также Авиафар останься ты вопросишь Господа о благополучном исходе этой войны.

Уже позже вечером, когда обсудили все вопросы и все начали расходиться, царь задержал Бенаю и спросил:

— Что скажешь ты Беная, У тебя же есть люди, которые находятся в Аммоне.

Беная задумался и ответил:

— Да господин царь есть у меня там люди, но информация эта неприятная мой царь. Может не стоит сейчас говорить об этом.

— Говори.

Мои источники говорят, что купец Иуда получил большой мешок серебра, и смог договориться, чтобы ваших слуг выпустили, по словам Ямина он предупредил его о нападении и спрятал в надёжном месте. То есть он знал что будет арест ваших слуг и более того по приезду он с этим мешочком посетил Ахитофела и ушёл уже без серебра.

Давид задумчиво смотрел на Бенаю начиная понимать.

— То есть ты хочешь сказать, что у Ахитофела есть там люди, которые присылают ему подарки, но неизвестно почему были оскорблены наши послы.

Давид решил об этом подумать. Ахитофел был ему очень полезен, но в последнее время стал очень сильно влиятельным и потому чтобы ослабить его давление Давид устроил этот брак с Урией поскольку хорошо понимал что внучку свою он явно хочет сосватать за него или за его братьев. Возможно, в этом и кроется интрига и Ахитофел надеется, что Урия погибнет в войне с аммонитянами. — «Надо будет поторопить Ахитофела со свадьбой и посмотреть, как он себя поведет», — решил Давид.

— Ну а что скажешь о единстве в царстве аммонитян, о союзниках и что нам поможет в этой войне.

Не задумываясь Беная, сказал:

— Союзники есть, но дадут они мало людей что касается сирийцев, то людей дадут только за деньги. Я лишь опасаюсь, что Хададэзер сам захочет сразиться с нами и тогда нам придётся иметь дело со всей его силой. У меня есть информация, что в город Медева стекается военная сила, в основном аммонитяне, но уже замечены сирийцы также люди и из других царств. В самом царстве аммонитян тоже нет единства. Во времена Саула аммонитяне были опасны. Но после того как он убил царя Нахаша у них началась усобица из-за слабости нового царя Нахаша. Одолев своих братьев, Нахаш младший долго собирал царство, терпя поражения от моавитян, а сирийцам платил дань. Новый царь Ханун уже заставил признать Хададэзера себя равным и явно метит отнять все сирийские территории. Но власть его слаба, поскольку землевладельцы имеют большое влияние и ограничивают власть царя. У них там две группы знатных землевладельцев, каждая из которых продвигает своего ставленника. Старший сын Ахар поддерживается землевладельцами, которые хотят дружбы с нами. Но мать царя поддерживает младших сыновей Хануна Рама и Ирама и её опорой являются очень многие знатные князья и землевладельцы. Дядя матери царевича Рама князь Хешбона Халкол тот самый, что лично отдал приказ об аресте наших людей, также он является военачальником в Медеве, именно с ним нам придётся иметь дело. Ещё из князей я бы отметил Беора из Рамы, его ставили сирийцы, но сейчас он перешёл на службу к аммонитянам сам еврей из колена Манассии и возможно нам будет полезен, поскольку если наши действия будут успешны он точно перейдёт на нашу сторону. В Медеве также сторонники произраильской партии и потому наш успех также может привести к падению этого города, поскольку князем там является моавитянин Этан.

Давид пытался не забыть все эти факты то что ему изложил Беная и решил что аммонитян можно победить поскольку внутренней целостности у них нет но нужен сильный удар чтобы разгромить союзников а также подготовиться к тому что придётся воевать с сирийцами Цова. Именно поражение Цова которые могут дать военные силы аммонитянам и обеспечит победу над царём Ханумом.

— Пошли своих людей в города аммонитян. Я должен знать всё что происходит и кому можно сделать предложение о союзе также пошли в Дамаск людей, я должен знать, чем дышит Хададэзер.

— Всё исполню мой господин царь.

Когда Ахар зашёл в трапезную то увидел, что царь Ханун возлежит в окружении своих советников и ужинают жареным барашком, обмакивал в ароматный соус, запивая красным вином. Царь укоризненно на него посмотрел и сказал:

— Сын мы здесь не просто собрались поужинать, мы обсуждаем план военной компании против нечестивого царя Давида. Он пролил много крови, убил много людей и сейчас жаждет нашей крови, и мы призываем наших богов, обратить меч на его голову и его народ.

Но Ахар спокойно возлег за стол, подвинул к себе тарелку с мясом, налил вина и сказал:

— Я думаю, отец поторопились мы поступить так с послами не думаю, что они злоумышляли что-то это всё интриги некоторых владетелей которые хотят побольше себе земель завладеть и не понимают, что разбудили льва, который и не помышлял на нас нападать. А теперь мы находимся перед страшной угрозой полного порабощения.

Царь лишь посмеялся и сказал:

— Ты слишком всё преувеличиваешь, пока он собирает послов, пока думает, почему мы так поступили, будет посылать к нам новых послов. А может, пошлёт подарки, мы тем временем захватим Иерихона, затем прямым маршем дойдем до Иерусалима, до такого додуматься не смогли даже филистимляне. А когда мы присоединим землю израильскую и убьём Давида и его наследников тогда уже мы посмотрим насколько прочно царство Цова.

Ахар был, конечно, не уверен в том что всё получится именно так поскольку во многих городах жили евреи либо их сторонники и передавали всю информацию израильтянам потому об их планах станет известно очень быстро. А Давид он таких громил и потому здесь необходима мудрость, и нельзя торопиться в принятии решений. Он высказал своё предложение:

— Может, мы с ними договоримся, города, которые здесь на этом берегу перейдут окончательно к нам. Это плата за то что прислал к нам шпионов, пусть пришлёт нам большую откуп и тогда не нужно никому воевать поскольку исход войны — это всегда непредсказуемо.

Царь начал смеяться, похлопывая себя по бедрам ладонью и успокоившись, произнес:

— Я уже не хочу удовольствоваться этими городами. Мой дед хотел захватить Явеш, а я захвачу Иерусалим и стану править там. За тысячу талантов серебра мы наняли людей. В Медеве уже стоят тысяча из Това, двенадцать тысяч царя Маахи и из Бет-Рехова и Цова двадцать тысяч и все на колесницах. Наших там уже пятьдесят тысяч человек, но позже пришлем ещё столько же. Этого достаточно чтобы сломить любое сопротивление и по осени мы перейдём Иордан и ворвёмся в Иерихон, а затем осадим и Иерусалим.

Ахар задумчиво произнес:

— Ну, тогда позволь мне отец повести войска с именем наших богов я захвачу Иерихон.

Но, царь лишь покачал головой, его сын не нравился владетелям за мать еврейку. Сторонники матери царицы обвиняли его в миролюбии и симпатии к евреям. Царица мать выделяла как наследника царевича Рама, и князь Халкол был опорой царевича. Он пожалел, что рядом нет Резона. Этот молодой человек пришел к нему и стал его доверенный слугой, управлял Хешбоном, помог усмирить гордыню князя Беора когда тот решил поднять мятеж. Но затем мать царица убрала верных советников, поставив своих, Резона прогнала, и тот ушел к Хададэзеру, и настояла на передаче наследования царевичу Раму.

— Князь Халкол поведёт наши военные силы и захватит Иерихон.

Ахар всё понял, но спорить не стал, а царь, чтобы его успокоить добавил:

— Ты нужен мне здесь чтобы руководить теми военными силами, которые сюда прибывают.

Тридцатая глава Битва при Медеве

К войне с аммонитянами царь Давид готовился тщательно и не спеша. В этот раз они не просто ожидают нападение, но готовятся напасть сами. Аммонитяне сильны и у них есть союзники, поэтому всё необходимо было продумать. Давид всегда воевал с именем Господа, но не забывал, и посчитать, сколько он может выставить против своих врагов. Для предотвращения неприятности со стороны филистимлян он оставил тридцатитысячный корпус на западной границе. Однако филистимлянам он всё уже послал предложение выступить вместе с ним, но получил ответ, что это не наша война.

Давид понял, что необходимо в будущем всё-таки разобраться с царем Аканом и Реканом но пока не знал каким образом. Переговоры вёл Ахитофел, и видно было, что он не особо и старался. Давид решил напомнить Ахитофелу, его обязанности сказав:

— Ты ведёшь очень хитрые интриги и получаешь подарки от аммонитян, уж не задумал ли ты предать своего господина. Смотри Ахитофел, если я увижу, что ты хочешь меня предать, то прогоню тебя со двора, помни об этом.

Враги опасны и они никак не заканчивались, он не желал воевать, но враги постоянно у него появлялись, и ему снова приходилось брать меч в руки и идти воевать и проливать кровь. Но Давид не боялся даже когда он сидел в пещере загнанный филистимлянами, он продумывал план их разгрома. С тех пор ещё больше убедился, что с именем Господа он сможет сделать любое трудное и опасное дело. Но даже будь у аммонитян в десять раз больше воинов, он знал, что не остановится, иначе его ждала гибель.

Давид поехал по племенам, везде шли подготовки военных сил к походу, в этот раз он понимал, что придётся задействовать все, что он может собрать. Он решил, что сто тысяч воинов отдаст под руку Иоава с этими силами он пойдёт на Медеву. Скорее всего, враги ждут осени, чтобы разграбить амбары и именно поэтому он поручил Иоаву выступить, как только сможет.

Сам Давид поехал в Бет-Шэан там провёл смотр военных сил и отправил с Хушаем ещё сто тысяч человек в Маханаим. Таким образом, он перекрыл пути с севера сирийцам и стал угрожать тем, кто стоял в Медеве. Ещё сто тысяч человек он оставил под руководством своих первых военачальников.

Также переговорив с Бенаей он поручил подкидывать в сторону аммонитян различные письма о том как будто бы сирийцы пытаются договориться с израильтянами а также что князья аммонитские также ведут переговоры с царём Давидом для того чтобы внести разделение в стан врагов.

Возвратившись в Иерусалим, он узнал, что его жены ведут себя очень беспокойно, доходило дело до сильных ссор. Обычно Авигея справлялась со всеми его женами. Но в этот раз видно было, что они сильно разделились во мнениях. А спор оказался такой, который даже Давид не ожидал, оказывается, они уже видели, что Давид не в прежней молодой силе и стали спорить, кто же будет наследником царства израильского.

Ахиноам спорила с остальными женами, что старший сын естественный наследник как принято у соседних народов. Однако Мааха не соглашалась, поскольку она дочь Талмая царя Гешура, а значит именно Авессалом более достойный наследник. Не отставала от неё и Хаггит, которая доказывала что Адония любимец военных и потому он несомненный наследник, поскольку царь первым делом должен вести войны Господа. А разве могут вести войны Господа совратитель Амнон или самонадеянный Авессалом.

Когда Авигея прямо ему сказала:

— Ты уходишь, чтобы вести войны Господа но именно ему ведомо вернёшься ли ты или погибнешь как Саул. Ведь все мы смертные кто же будет править царством, кто станет нашим господином над нами.

Для Давида такие слова были неожиданностью, ему было всего сорок пять лет, он чувствовал ещё силу в своих руках. Неужели смерть придёт и к нему. Всё внутри него восставала против этого, но два года назад ушёл из жизни его отец Иессей, и матерь его была очень больна, он даже взял её к себе в Иерусалим, чтобы обеспечить ей покой. Он был уверен, что смерть ещё далеко и не пришло его время.

Слуга расчесывал его волосы после омовения. Он пытался отвлечься, но тяжёлые мысли лезли в голову и он был полон смятения. Неужели придёт время, когда на престоле будет сидеть один из его сыновей и поведёт в битве его воинов. Неужели придёт время, когда Господь призовет и его, до этого момента он об этом не думал. Взглянув на отложенный гребень, он увидел несколько седых волосков, он задумался о будущем. Он стал размышлять о выборе наследника. Однако любой выбор мог посеять раздор среди женщин ещё больше.

Уже в Иерусалиме он узнал, что не стало его любимой Мелхолы, от которого он хотел иметь наследника и ещё больше погрузился в размышления, кому же из его сыновей быть наследником. И потому он сообщил своим женам что до сих пор наследника назначал сам Господь через своих пророков и потому наследником будет тот на того кого укажет Господь. Это только ещё больше посеяло раздор в доме, и Давид вновь уехал в Бет-Шэан проводить военные учения и следить за Дамаском.

Чтобы хоть как-то отвлечься от тяжёлых мыслей и наблюдений за раздором в семье он сосредоточился на будущей схватке с аммонитянами. Он устал от их склок и ссор, часто думал, почитать ли свитки Моисея, но не хотел этого, думал сочинять песни, но все мысли вы были заняты предстоящей войной и потому и псалмы не мог сочинять. Вспомнив про Урию, он послал указание Ахитофелу поторопиться со свадьбой, поскольку Урия ему необходим во время этого похода.

Слухи о появлении в Маханаиме большого войска наделал много шума среди аммонитян. В города потянулись повозки, стада животных, люди спешили укрыться за крепкими стенами, опасаясь большого вторжения. Царь Ханун не ожидал, что кто-то может быть умнее его, хоть, и вынужден был признать, что Давид враг опасный и всегда действует на опережение.

В городских воротах кричали и плакали дети, женщины закутавшись в платки, пугливо смотрели по сторонам, мужчины были грязные от пота и пыли, все стремились укрыться в Равве. Царь Ханун не мог спокойно спать, неужели Давид посмеет привезти своих евреев под стены Раввы. Неужели он всё-таки сделал ошибку, выступив против него. Своему войску он устроил смотр, однако опасаясь слишком метко пущенной стрелы, смотрел из бойницы в сторожевой башне, стоял в тени, и смотрел вниз. Рядом стояли его сын Ахар, верные телохранители и Резон который привёл с собой сирийцев и, по сути, снова вернулся к нему на службу.

Он смотрел, как по полю под рев трубы проходили всадники, колесницы, копейщики, все хорошо вооружённые. Разве может кто-то справиться с такими свирепыми войнами. Настроение было испорчено, когда ему протянули свиток, окинув бегло он, пришёл в ужас, задрожали руки, в голове появился туман.

— Откуда это, — спросил он.

— Перехватили лазутчика, он скрылся, но сумку потерял.

Если верить словам неизвестного сирийцы переписываются с Давидом, строят планы по мирной передаче власти евреям. Сильно обеспокоенный он пошёл на совещание с князьями и военачальниками, и он вглядывался в их лица пытаясь понять, кто же может предать и кому можно доверять.

— Слуги мои верные на нас идёт враг могучий и жестокий, сокрушивший и истребивший наших соседей, но мы сокрушим его. Во имя наших богов поставим на колени, чем сильнее враг, тем громче будет наша победа. Мы ещё будем пировать в Иерусалиме слуги мои.

Он говорил это и чувствовал, что это не то что они хотят услышать, но он не знал, что им сказать.

— У нас была слава, пока был царем Нахаш и был мир с евреями, а теперь нас ждет истребление.

Он наклонился готовый вскочить, всматривался в лица пытаясь понять, кто это такой смелый, но они не боялись его, спокойно смотрели, возможно, ждали причины высказать своё неповиновение его воле. Он бессильно опустился на престол, царский венец всё больше давил на него и он чувствовал, что вместе с этим венцом и голова его скоро упадёт к подножию престола. Он хотел сказать, что мы сильны, с нами наши боги, но его хриплый голос произнес другое:

— Я собрал вас для того чтобы узнать как мы встретим нашего врага.

— Господин царь, — сказал Резон, — В Медеве стоит много наших воинов, любой враг который посмеет подойти, будет разбит, а если пойдем в Маханаим, перехватим его в дороге. Они будут утомлены переправой через Иордан, разобьём их, и если там будет Давид, то свяжем и привезём его к вам, и тогда делайте с этим царём что хотите мой господин царь.

Ханун лишь сейчас понял, что натворил своим безумным поступком. Если он потерпит поражение, то в Равву ему лучше будет не приходить, там его сразу же убьют чтобы поставить царем одного из его сыновей. Но возможно Резон прав и лучше всего сейчас пойти собрав все силы в Медеве и затем идти в Маханаим и разгромить там все войско уставшее после переправы.

Он слышал, как князь Ишбак говорит.

— Наши предки не простят нам, если мы позволим сделать с нами тоже что с Моавом или Эдомом. Надо выступить навстречу евреям перехватим их по пути и уничтожим любое войско.

Царь насторожился, Ишбак был слугой матери, а значит, доверие к нему нет. Халкол не согласился с Ишбаком поскольку лично планировал вторжение и захват Иерихона и не хотел идти в Маханаим, он уже мнил себя властителем Иерусалима и потому сказал:

— Зачем нам куда-то идти, всё войско соберём тут, и как только появится Давид, всех людей мы перебьём. Мой царь сосредоточил наши силы в Медеве и мимо нас они никуда не пройдут. Либо они сами дойдут до нашего лагеря, и мы их встретим.

Халкол был верным сторонником матери-царицы и потому то, что он говорил, было явно невыгодно царю Хануну и он пытался понять что предпринять и кому можно доверять, а может и Резон тоже стал предателем, кому же можно верить. Царь уже никому не верил но знал что если запереть в городах войска то ни один город евреи взять не смогут а сам же он тем временем пойдёт собирать остальные силы и закрепиться в Раме, а его врагам так будет труднее предать его, а если и предадут, то падёт один город, а царь будет знать кто же является предателем, а потом разгромив Давида, он уже разберётся всем своим врагами.

— Слуги мои храбрые в битвах и умудренные во время совета. Я благодарю Вас за готовность уничтожить царя евреев, я не сомневаюсь, что с такими воинами мы одолеем любого врага, но сражение в поле против Давида который одолел столько врагов это гибель для наших людей. Воинов мы распределим по городам, и они сломают о наши стены и я уверен, что вы отразите любое нападение на вас, я же отправлюсь в Раму собирать войска. И как только Давид окончательно ослабнет, и я подойду и прогоню его за Иордан. Именно тогда мы будем прерывать в Иерусалиме, мы пройдём его владение и разграбим все его города. Во Славу наших богов мы посрамим царя евреев. Он говорил столь бодро, что даже сам поверил в это. Его князья, военачальники поехали в крупные города, куда начал стекаться аммонитяне, Резон отправился в сирийский лагерь. Его сын Ахара всё же подошёл к нему с разговором.

— Мой отец мне кажется ошибкой сосредоточить войска по городам, все наши селения будут уничтожены, а люди скажут, что царь не пожелал защищать свой народ и они отступятся от своего царя.

Царь Ханун не мог сказать ему всего, что страшило его поскольку Ахар был храбрее его и потому не поймёт.

— Я уже всё сказал мой сын, и добавить мне нечего, но ты можешь поехать со мной.

— Я отправлюсь в Медеву и сам возглавлю войско, я не пожалею своей жизни но разгромлю евреев и лично поведу войско в Маханаим всё то войско что там стоит.

— Там находится князь Халкол и тебе не стоит находиться с ним рядом, ты поедешь со мной.

Резон прибыл в Медеву вместе с князем Халколом. Он был очень в плохом настроении, поскольку тактика выбранная царём Хануном была ошибочной. Необходимо было собрать все силы в кулак и идти через Иерихон. Распыление военных сил по городам давала преимущество евреям разорить землю аммонитян.

Не прошло и трёх дней как разведчики донесли, что через реку Иордан в районе Иерихона переправились большие военные силы израильтян. Помимо копейщиков там были как всадники, так и многочисленные колесницы. При подсчёте выяснилось, что военных сил не меньше ста тысяч человек и Резон был этому сильно удивлён. Он внезапно понял, почему Давид одержал столько побед, его военные силы превышали то, что могли собрать те же моавитяне.

Обсудив предстоящий план сражения, Халкол предложил сирийцам и другим союзникам выйти через южные ворота, обойти предстоящее поле сражение и зайти израильтянам с тыла. Резон понял что распылять с силой это чисто аммонитский способ ведения войны и кроме того эти подметные письма от которых царь так побледнел. Они были явно подброшены израильтянами, но возможно князья действительно договариваются с царём Давидом. Резон спорить не стал, он пошёл к своим тысяченачальникам и, отдав приказ они начали выходить из города.

Резон с дальнего холма наблюдал за приближение израильтян, двигались они неспешно, всадники на небольших лошадках распространились по всей территории, осматривая местность на наличие засад и укреплений. Медеву готовили к осаде, это был небольшой город, не предназначенный для ведения боевых действий. Резон ещё раз подивился насколько грамотно шли израильские воины и понял что это очень опасный враг, который победить будет тяжело. И всё же многочисленные колесницы, которые прислал Хададэзер, уже не раз давали победу. Аммонитяне тем временем вышли из города и, построились в несколько шеренг, ожидая приближения израильтян, сирийцы между тем показались, а рядом появились союзники из Това и Маахи. Иоав и Авишай ехали в боевых колесницах и не сразу обратили внимание на крики разведчиков и, увидев многочисленные войска, наступающие с юга, остановились.

Авишай посмотрел на наличие противника и сказал:

— Это они хитро придумали, ну что брат встаем в оборону, встретив колесницы, выстави обозы и закидаем их стрелами.

Иоав смотрел внимательно на союзников аммонитян и отметил несколько деталей. Колесницы сирийцев были тяжёлые и управлялись тройкой лошадей на прямой местности как, например, в районе Евфрата либо в Изреельской долине или Филистимской низменности при хорошем разгоне. Они могли смять любое войско. В холмисто-гористой местности Израильского царства такие колесницы были громоздки и не имели той эффективности. Именно поэтому Давид покупал колесницы и лошадей у египтян и, хотя были попытки разведения лошадей тем же Наараем, но всего этого было мало.

Колесницы египтян были более лёгкими и манёвренными и предназначались для руководства военными силами, прикрытия копейщиков и преследования бегущих. Повернувшись к Авишаю, Иоав сказал:

— Бери большую часть копейщиков, и идите на аммонитян я же пойду против сирийцев. Если сирийцы станут одолевать меня, ты придёшь мне на помощь, а если аммонитяне станут одолевать тебя, я помогу тебе. Давайте храбро сражаться за наш народ и города нашего Бога, а остальное сделает Господь.

Авишай сомневался, что это правильный план, но спорить не стал. Пятьдесят тысяч копейщиков опустив копья, начали наступать на аммонитян, посыпались стрелы, в ответ посыпались стрелы и камни аммонитяне плотнее сомкнули щиты, но меткие пращники поразили много воинов из первых рядов. Противники сошлись, копья застучали по щитам, стоны раненых и умирающих разнеслись по полю. Лучники не давали опомниться аммонитянам, стреляя поверх голов по задним рядам.

Между тем Иоав наблюдал, как начинают свой разгон тяжёлые колесницы. По полю шёл грохот от соприкосновения колёс с землёй, ревели сирийские трубы. Иоав обратился к своему оруженосцу и, велел ему возглавить лучших пращников вениамитян. Они славились тем, что попадали в конский волос и приказал остановить колесницы.

Вперёд выдвинулись отряды пращников и, подождав приближения колесниц, размотали, прощу и тяжёлые большие камни полетели вперёд. Резон наблюдал за ходом сражения готовясь пойти во второй волне колесничной атаки. Он увидел пращников, посмеялся, показывая пальцем, но затем улыбка медленно сползла с его лица. Возницы первых рядов вылетали из колесниц под копыта лошадей, колесницы становились неуправляемыми, начали уходить в сторону, сталкивались с соседними колесницами. Лошади дико ржали, кидались из стороны в сторону.

Идущие за первой волной колесницы также начали останавливаться, атака просто захлебнулась и все остановились. Резон слышал сказки о том, как молодой пастух пращей убил одетого в доспехи воина и до этого думал, что это всего лишь выдумка. Сейчас он убедился, что царь Давид, похоже, владеет пращой действительно хорошо и обучает этому своих военных.

Пока он думал, как обойти те колесницы, что остановились израильтяне, не давая, опомниться, атаковали. Лёгкие колесницы мчались мимо по полю мимо сирийцев и вели прицельный обстрел по сирийцам застрявших в колесницах, а следом за ними просачиваясь между колесницами и лошадьми, хлынули копейщики, копьями добивая тех, кто ещё был жив.

Первыми дрогнули люди Маахи и Товы и, бросились в бегство, сирийцы, также бросая всё, начали разбегаться. Резон, уже понимая, что бегство не остановить, он, потеряв половину военных сил и потому не было уже смысла дальше сражаться и, потому протрубив отступление, они бросились бежать подальше от Медевы. Аммонитяне, видя такое положение, бросились в город и многие погибли под стрелами.

Израильтяне не стали близко подходить к городу опасаясь камней и стрел и, отступили от города. Радостный Авишай похлопал Иоава по плечу и сказал:

— Видел ли ты такое брат. Мы побили воинов царства Цова. Могли ли мы об этом вообще даже думать какое-то время назад. Это же самые непобедимые воины особенно на своих тяжёлых колесницах. Мы же их разгромили полностью.

Иоав встревожено смотрел на город, где укрыли аммонитяне, и был очень напряжён.

— Такое Хададэзер нам точно не простит, я думаю, будет война с царством Цова, а потому задерживаться здесь не стоит, а аммонитянами займёмся позже.

Авишай решил, что брат прав и потому занялись сбором пленных, добивали раненых, своих раненых положили на телеги, где походные лекари тут же прикладывали к ним травы, перевязывая раны. Отрядив пять тысяч человек сопроводить обозы, Иоав направился с Авишаем преследовать сирийцев.

Тридцать первая глава Поход в Сирию

После поражения бегства Резон ещё хотел уйти на царскую дорогу, но для этого надо было собрать остатки своего войска. Он велел трубачам постоянно играть сбор, надеясь, что люди его услышат и действительно какая-то часть его военных сил начало собираться к нему. Затем появились первые всадники вооруженные луками и стрелами, за ними появились колесницы, а значит, следом появится, и все войско Давида и сирийские войны дрогнули, они бросились бежать, пытаясь спастись. Как оказалось, они не рассчитывали, что бегство пройдёт по гористой местности.

Колесницы пришлось бросить и спасаться в горах, израильские воины вооружённые только луками бежали следом, битва распространилась по всему нагорью и немногие смогли спастись бегством. А к вечеру Иоав решил прекратить преследование противника и велел трубить сбор и собрав обозы пошёл переправляться через Иордан и затем направился в Иерусалим.

Разрозненные группы разгромленного войска появлялись в разных городах Аммонитского царства, в Израильских городах и лишь немногие, в том числе и Резон смогли добраться до Дамаска. Весть о разгроме сирийского войска распространилась по всему Заиорданью от Аммонитского царства до реки Евфрата.

До сих пор царство Цова было самым сильным и не знающим поражением, имя Хададэзера внушало всем страх и уважение. Теперь же задрожали даже самые сильные, а царь Ханун заперся в городе Рама, будущий Рамоф-Галаад, и боялся выходить из дворца, понимая, что теперь у него нет спасения. Хададэзер услышав о гибели своего лучшего войска, пришёл в ужас потому что понял что его власти пришёл конец.

Он послал своих слуг, чтобы они принесли ему голову Резона, но его отец Эльада предупредил его об этом и тот не пошёл Дамаск, а бежал Хамат. Вызвал к себе своего начальника Шоваха, он был бледен, но когда говорил, смотрел прямо в глаза пытаясь внушить страх своим военачальникам, чтобы тот выполнили его указания.

— Собери всё что можешь, пошли люди за Евфрат, нам необходимо собрать такие силы, чтобы разгромить этого царя Давида. После того поражения которого нам он нанёс, имя Давида будут помнить все и потому я хочу чтобы все запомнили как он умирал и как умирали его лучшие воины. Но прежде всего, разберитесь с Хаматом. Я слышал, что там скрывается этот негодник Резон, поэтому собери всех в Хелам. Оттуда мы начнём поход на Израиль, пройдём его полностью, дойдём до Иерусалима разберём его по кирпичику, а царю Давиду я отрублю пальцы рук и ног, он будет сидеть у меня в клетке и умолять бросить ему хотя бы крошки которые не сможет поднять.

Шовах поклонился и вышел, хорошо понимая, что сейчас это невозможно сделать, когда Хададэзер потерял свою славу. Но разобраться с Хаматом он вполне был способен, принести голову Резона тоже возможно. Возможно, когда царь успокоится, можно уже будет уговорить его начать договариваться с Давидом. Пусть заберёт себе аммонитян и царство Цова вполне способно существовать на равных с царством Израиль.

Царство Цова некогда очень маленькая территория с приходом Хададэзер за тридцать лет правления охватила как территорию Дамаска, так и распространилась за Евфрат. Хададэзер больше всего мечтал завладеть Изреельской долиной, и было время, когда его гарнизон стояли в Бет-Шеане и Асоре. Он сумел увидеть способных молодых людей Акана и Рекана которые торговали своей землёй и ради власти готовы были на самые низменные поступки.

Но не разглядел Давида, который из мелкого военачальника и беглого слуги смог подняться до царя Хеврона а затем и вовсе стал царем всего Израиля. Падение Иерусалима было поражением для филистимлян, потому что больше им не на кого было опереться в Израиле. А затем Давид захватил Бет-Шеан и Асор, изгнал сирийские войска и, хотя Хададэзер ещё несколько раз сталкивался с Давидом, поддерживая филистимлян, но терпел поражение.

Пожилой царь Хададэзер в последние годы опирался больше на верных слуг, которые поддерживали на престоле слабеющего царя ради своего влияния и богатства. Быстрое возвышение Резона спутала всем планы, начались интриги среди придворных, цари почувствовали слабость и начали отделяться.

Жестокие действия Резона по подавлению мятежей привели к тому, что Хамат начал военные действия против Хададэзера. Царь Хададэзер очень надеялся, что Шовах справится с возложенной задачей, подавит все мятежи и разгромит царя Давида, который стал слишком силён. Он был очень подавлен и ушёл в сад, где музыканты услаждали его слух приятной музыкой, а слуга поддавал вино, к которому он слишком пристрастился в последние годы. Большое количество вина и приятная музыка сделали свое дело и царь Хададэзер уснул. Слуги осторожно перенесли его в спальню и затворили двери.

Шовах поставил лагерь возле Хелама. Это был город в горах, малодоступный: оттуда можно было спуститься лишь по двум дорогам и находился рядом с Хаматом, но царь Тои не испугался и вывел свои войска но они не спускались, изредка всадники, либо колесницы пробовали свои силы в поединках. Между тем царь Давид находился в Бет-Шеане и постоянно получал информацию от Бенаи и его агентов. Он знал, что филистимляне осадили Гезер но западный корпус и союзники Гатяне не давали филистимлянам пройти дальше.

Царь Давид решил, что больше не было смысла в ожидании и, Давид пересек Иордан и поднялся по равнине, протянувшейся у подножия горы, на которой возвышался Хелам. Шовах узнав, что евреи не испугались и ждали его на равнине велел спускаться. В это время Резон прибыл в лагерь Шоваха из Хамата и, добившись приёма у военачальника, предложил свою помощь.

— Я сражался с ними, у них интересная тактика сражения. Колесницы там не всегда имеет преимущество, но у меня много лучников, я могу подавить пращников евреев.

Но Шовах прогнал Резона со словами:

— Уходи отсюда пёс, укрылся в Хамате, так и сидит там. После того как мы разберёмся с Давидом мы войдем в Хамат и голову твою мы принесём царю Хададэзеру.

Пренебрежение всех этих иудеев, находящихся внизу, держащих себя вызывающе, спровоцировало сирийцев и их союзников. Они ринулись в атаку. Но они могли спускаться лишь по одной из двух дорог, поперек нее Давид и поставил копейщиков и лучников. Теснота этих дорог вынудила сирийцев спускаться группами. Пробиться через плотные ряды копейщиков под ливнем стрел было не возможно. Сирийцы не выдержали и бросились отступать, решив обойти по другой дороге.

Шовах стремился вывести свои военные силы по другой дороге и выйти на равнину где у него будет преимущество в колесницах. Но Давид не дал ему собраться с силами. Нагнав его при выходе на равнину, Давид обрушился на него с яростью льва. Никто уже не помышлял о сражении, а только, о спасении. Шовах пытался пробиться к Давиду, но погиб, получив стрелу в глаз. На этом сопротивление закончилось и сирийцы, бросая оружие, сдавались. Но выживших было не много.

Неподалеку от усыпанного телами поля боя расположился лагерь израильтян. Колесницы трогать не стали, а лошадей отобрали самых лучших, таковых нашлось не больше ста. Остальным перерезали жилы, чтобы сделать их не пригодными для сражений. Давид решил привести к покорности царей за Евфратом, а затем уже все города до Дамаска.

Беная показывал примерную карту расположения городов и дорог к ним. Иоав тем временем говорил:

— Все города придется брать, поскольку никто так и не прислал своих послов. Мы все войско здесь положим и, аммонитяне после этого осмелеют.

Но Давид не согласился и, показав пальцем на камешек, сказал:

— Здесь Дамаск, возьмем его и войне конец.

Иоав все еще сомневался, но Давид велел свернуть лагерь и направляться к Дамаску. По пути никто на них не нападал, но иногда на горизонте появлялись всадники. Они подошли к Дамаску, и город их встретил мрачным молчанием.

При попытке подойти к городу на стены высыпали горожане и под радостные крики посыпались стрелы. А затем заревели трубы и со всех сторон появились вражеские воины. Иоав действовал грамотно. Велел поставить обозы кругом и стрелять по всадникам. Волны атакующих появлялись с разных сторон и, Давид хорошо понимал, что придется выйти и сразиться с ними, поскольку стрелы его людей не бесконечны.

Наконец сирийцы и аммонитяне пошли на штурм, пытаясь растащить повозки и впустить конных лучников и, в этот момент лучники сосредоточили обстрел, и вражеские копейщики, потеряв много людей, отступили. С приходом темноты казалось, атаки прекратятся, но посыпались огненные стрелы и Иоав кричал:

— Тушите огонь, лучники стреляйте по месту, откуда сыпется стрелы.

Стрелкам удалось подавить источник выстрелов, но лошади испуганные пожаром бросились в разрыв между обозов и исчезли в темноте. Иоав мрачно сказал:

— Запасов воды у нас мало, а завтра будет, скорее всего, сильный зной. И стрелы иссякают у нас слишком быстро.

Давид мрачно смотрел на нависающие в темноте высокие стены Дамаска и решительно произнес:

— Надо взять город иначе нам придется здесь туго.

Он повернулся к Иоаву.

— Расставьте дозоры и готовьтесь к отпору. Если у нас все получится, то готовьтесь войти в город, — повернувшись к Авишаю, он произнес, — Собери надежных людей и тихо пойдем к городу. Лучше всего обойти город к дальним воротам, где мало охраны.

Авишай посмотрел в темноту и, повернувшись, произнес:

— Да лучше к дальним воротам там нас точно не ждут.

В ночной темноте без факелов и масляных ламп двигался отряд из пятидесяти человек. Возглавляли отряд Авишай и сам царь Давид. В темноте городские стены казались ещё выше и давили своей чёрной массой. Масляные светильники наверху стен помогали определять, куда нужно было идти.

Дамаск располагался на южном берегу реки, название которой Давид не помнил, здесь было трое главных ворот, от которых шли торговый пути, из-за холмистой местности стены были неровные и, видно было, что строили их не сразу, а по мере необходимости.

Отойдя на приличное расстояние, они подошли к стене и долго прислушивались, но не заметили здесь никого. С собой они взяли несколько длинных лестниц и, сейчас связав их, они поставили длинную лестницу к стене.

Первым полез самый лёгкий воин, он исчез в темноте и, долгое время не было слышно ничего, наконец, масляный светильник зашевелился и сделал несколько взмахов и, следом полезли ещё десять человек один за другим, чтобы не перегружать лестницу. Когда Давид последним залез на стену, то увидел что Авишай уже вошёл в сторожевую башню и были слышны глухие звуки.

Ворвавшись в помещение, он увидел, что охрана вся связана. А Авишай довольно улыбаясь, сказал:

— Их всего пять человек здесь, ворота уже открываем, что дальше делаем мой царь.

При этих словах глаза связанных охранников округлились.

— Пошли людей, пусть все тихо идут сюда, не надо ничего с собой брать, это только замедлит движение. Входя в город, берём все укреплённые места, а самое главное дворец правителя.

Израильтяне входили в ночной город и прежде чем сирийцы сообразили, они уже контролировали большую часть укреплённых мест Дамаска. Как и всякий город, расположенный в оазисе на южном береге полноводной реки Дамаск стал перевалочным пунктом для караванов. Поэтому основные поселения возникали на холмах, откуда было легче обороняться от накатывающихся кочевников. Появлялись храмы божеств, постоялые дворы, дома горожан и, в конце концов, начали и эти поселения окружать стеной, поэтому город не имел прямой линии, но благодаря Бенае расположение основных мест все знали, сирийцы не смогли долго сопротивляться застигнутые врасплох.

Царь Хададэзер перед сном воскурил фимиам, поблагодарив богов за мудрые мысли, поскольку удалось привлечь к себе в союзники филистимлян и аммонитян и поймать этого Давида в ловушку, поскольку три дня без воды и его люди начнут умирать.

Каково было его удивление, когда слуги прибежали к нему с криком:

— Мой господин быстрее собирайтесь, евреи захватили город.

Царь Хададэзер непонимающе смотрел на них и заплетающимся языком спросил:

— Как евреи в городе, кто открыл ворота, кто нас предал.

Слуги умоляюще протянули к нему руки.

— Господин, они захватили уже все укреплённые места, думаю все ворота уже под их контролем, скоро они будут здесь, вам надо бежать к царю Хануну или филистимлянам.

Хададэзер побледнел, схватился за сердце, его ноги подкосились и он упал замертво.

На следующее утро, аммонитяне и сирийцы попытались вновь напасть на лагерь и, каково же было их удивление, когда никого не застали. Ворота открылись и оттуда вылетели колесницы, а за ними конные всадники и обрушились на подошедших сирийцев. Быстрый натиск и, сирийцы, поняв, что Дамаск пал, бросились в бегство, но ещё на протяжении дня израильтяне гонялись за сирийцами, убивая сирийцев везде, где только могли догнать. Это был полный разгром сирийского царства Цова, аммонитяне бежали в Аммон, понимая, что следующими будут они.

Давид посетил крупные города царства Цова Бета́ха и Берота́я вынес очень много меди, бесчисленные возы направлялись, не переставая в Иерусалим. Местный царь Бетаха лишившийся власти принёс много серебра, с поклоном предстал перед Давидом. Царь Давид принимал его в Дамаске в престольном зале.

— Ты служил царю Цова, теперь его нет, будешь служить царю израильтян?

Тот вновь поклонился и на арамейском наречии сказал:

— Я твой слуга царь Давид, буду служить как Хададэзеру, буду посылать каждый год подать тебе. Я буду приходить по твоему зову, сражаться против твоих врагов.

Царь Давид милостиво посмотрел на этого хитрого царя и сказал:

— В следующем году пойду воевать против аммонитян, придёшь ли ты мне на помощь?

— Да мой господин приду.

— Я утверждаю, твой престол навеки и если твои дети тоже будут слушаться царя израильского, они будут править в твоём городе. Он говорил такие же слова царю Беротоя и другим царям.

Царь Хамата Тои прислал своего сына Иорама поздравить и прислал дары из серебра, золота и меди. Давид принял дары и договорился, что Хамат не будет платить подать, но и переступать границы Хамата не будет.

Царь Давид осмотрев Дамаск, сломал все языческие статуи и алтари. Затем вошёл в дом царя и сел на престол сирийских царей и его военачальники стояли, рядом попирая мраморный пол грязными военными сапогами. Царь Давид в боевом снаряжении сидел на престоле и говорил:

— Мы разгромили царство Цова. Кто мо бы подумать такое когда-либо. Сюда приносили дань, многие подвластны цари, а теперь я попираю ногами этот престол. Но сирийцы опасный враг и потому оставим здесь гарнизон. А что с этим Шовахом военачальником царя и где сам царь.

Иоав вышел вперёд и ответил:

— Я искал его, но мой оруженосец убил его стрелой, что касается царя то, узнав, что мы входим в Дамаск его хватил удар. Он лежит на постели и уже не встаёт.

Давид поискал глазами Наарая и подозвал его.

— Наарай необходимо здесь поставить гарнизон и первое время останешься здесь наводить порядок. Потому что некоторые цари могут подумать либо попытаться вновь восстановить это царство Цова.

Наарай поклонился и ответил, что всё исполнит. Обращаюсь к Урии, Давид сказал:

— Тебя здесь не оставлю поскольку больше никаких отговорок Ахитофела я не приму, по возвращению в Иерусалим будем играть свадьбу.

Все военачальники заулыбались и начали хлопать Урию по плечам, а царь встал и сказал:

— Всё нам больше нечего делать в этом языческом городе, отправляемся в Иерусалим.

Тридцать вторая глава Смута в Хорайе

Когда царь Давид отправился в поход воевать с аммонитянами и сирийцами, царь Хорайя Шешай разбирал жалобу своего советника Цалмунны на Ахимана. Дело было сложное, поскольку Ахиман был уважаемым князем и родичем царя Хадада, его нельзя было заковать в цепи и привести на царский суд. Кроме того Зевул был убит в поединке а потому к Ахиману вообще не было никаких вопросов но царь решил воспользоваться этим чтобы показать свою власть над каждым своим поданным.

Советник Резон который давно уже сталкивал Ахимана и Зевула был очень доволен. За все эти интриги он получил от филистимлян много серебра, а князь Маон считал его своим человеком, что могло пригодиться, если он победит. Шешай его тоже устраивал, поскольку через его руки шли подати и часть он оставлял себе, поэтому если Маон проиграет, он ничего не потеряет. Положение Цалмунны сильно пошатнулась, ещё несколько лет и Резон станет первым человеком в царстве.

— Мой царь, — говорил Резон, — То, что убит Зевул это очень хорошо, на него многие смотрели как на будущего царя.

Шешай непонимающе посмотрел на своего советника.

— И кто же посмел думать про Зевула как про будущего царя.

— Ты мой царь доверил ему поход против Маона, это ещё больше подняло его авторитет среди военных, а его земли столь обширны, что больше царских и что помешало бы Зевулу сместить царя. Маон крепко сидел в Фимне и воинов был у него много, но Зевул одолел его, так кто сможет справиться с ним.

Царь Шешай видел опасность и решил показать всем свою силу и потому послал сотника с посланием князю Ахиману явиться на царский суд. Но князь Ахиман отказался явиться на царский суд, и царь решил лично выступить против Ахимана и призвать его к ответу. Советники Цалмунна и Резон очень опасались, что дело провалится и близкие царские родичи договорятся, поэтому посоветовали царю отослать всех опытных военных, а с собой взять только молодых, потому что именно так поступал Хадад по их словам.

Военных сил также было мало, чтобы Ахиман не испугался и вышел в поле, потому что осаждать город дело очень долгое. Впрочем, Ахиман тоже искал военной славы, поскольку хотел быть тоже, как Хадад потому вышел в поле встретить брата родича. Если бы хотя бы у одной из сторон был опытный военачальник, всё удалось бы решить либо долгой осады, либо договором и выкупом, но опытных военачальников у братьев родичей не было.

Копейщики князя Ахимана пришли в движение и под звуки труб начали наступать на царские позиции. Ямин брат военачальника Сисары изумился отсутствию лучников и стал ожидать приказа, но царь вскочил в колесницу и помчался вперёд и копейщики пришли в движение. Сначала столкнулись колесницы, затем уже подоспели копейщики, над полем звучал скрежет металла, стоны раненых и крики сотников.

Ахиман потеряв копье и щит, повернулся и попытался скрыться, его люди долго напор сдерживать не могли и бросились к раскрытым воротам города. Колесница Ахимана наехал на камень, и он вылетел вперёд под копыта своих лошадей. Царские военные ворвались в город и горожане не сопротивлялись, на этом сражение закончилось. Начали собирать раненых и погибших, и нашли Ахимана со сломанной шеей.

Шешай был очень расстроен гибелью брата родича и не смог простить Цалмунну. Цалмунна вынужден был покинуть царя оставив того рядом с Рецином что было самой большой ошибкой. Поскольку многие осуждали царя за убийство родича, а жители Фимны послали старейшин города к Маону с просьбой вернуться и взять город под защиту.

Военачальник Сисара узнав о смерти Ахимана, отъехал от царя в свои владения и, через месяц породнился с Цалмунной, взяв дочь Зевула в жены. При дворе царя Резон занял первое положение и некоторые сотники из молодых. Вести о том, что Маон вернулся в Фимну с большой военной силой, игнорировали и зря. Маон не стал медлить и выступил на Явнеэл.

— Соберём все силы, позовём воиных из городов и других мест и сил соберётся раз в пять больше чем у Маона а потом раздавим его, — в последнее время сотник Реу занял слишком большое место при царском совете.

Советник Резон пытался урезонить сотника.

— Не кричи сотник, ты хочешь выставить ополчение из городов против филистимлян, Хадад создавал своё войско много лет в тяжелейших походах. Именно поэтому филистимляне и не могли его победить. Но то, что мы имеем сейчас не так уж много.

Но Реу не унимался.

— Я настоящий воин, а ты меня будешь учить, как воевать и не про людей земли я говорю, а о тех военных, что сидят в разных крепостях по всему нашему царству, думаю, что если позвать их, то двадцать тысяч мы точно наберём.

Но Резон указал на важную деталь; если собрать военных из всех крепостей, то тогда не только мы, но много наших соседей придут к нам и пограбят наши земли. Ты так боишься, что придёт Маон. Неужели ты думаешь, он ведёт с собой так уж много сил. Судя по донесениям наших лазутчиков, у него не больше двух тысяч филистимлян, что привёл с собой из Гата.

Но сотник не унимался и продолжал доказывать, что если собрать все силы, то можно спокойно прогнать Маона обратно. А царь Шешай сидел с пустым выражением в глазах и не понимал, что ему делать. Военачальник Сисара предложил позвать воинов из Гавафона или Элтеки. Царя очень огорчило предложение попросить военных.

— О чём я должен просить. Я царь над всеми этими городами. Я не собираюсь просить, он обязан отдать все свои силы на защиту своего царя.

Но Сисара не согласился с этим.

— А что если он не придет, то, что можно ему сделать?

Все молчали, осознавая, что князья и старейшины этих городов могут и не прийти.

— Мой царь эти города находятся под израильским влиянием и, после перехода Газера к иудеям они давно посматривают в ту сторону и сейчас для них удобный момент перейти под руку царя Давида и потому не стоит им приказывать. Иначе мы потеряем эти земли. Я бы предложил перекрыть все дороги до Макаца и тогда ни одно войско не пройдёт.

Но царь, посмотрев на Рецина, вспомнил его предупреждение и не поверил Сисаре, он уже не доверял никому и распустил совет и ушёл в свои покои. Немного поразмышляв, он решил, что выступать опасно против Маона. А лучше закрыться в городе и пусть Маон стоит здесь хоть целый год.

Ближе к осени большая воинская сила Маона выступила из Фимны шли как по реке Сорек так и по земле, города Гедера, Гедероф и Гавафон все открывали ворота, давали припасы и пополняли воинство Маона. Так что когда он приблизился к Явнеэлу, военных сил он набрал уже двадцать тысяч человек. Когда Маон приблизился к городу горожане потребовали выступить, поскольку уже не менее десяти тысяч военных собралось в городе, но царь велел запереть ворота и сесть в осаду. Такое решение многим не понравилось и, военачальники хорошо понимали, что слабый царь их не спасет, но против воли царя выступить опасались.

Как только появились первые отряды филистимлян, то начали жечь селения близ Янвнеэла и из города появились всадники и быстро прогнали грабителей. Подошедшие основные силы Маона приблизились к городу и получили град стрел и камней. Пришлось им отступить и поставить лагерь подальше от Явнеэла.

Царский двор был полон людей, в основном это были военные, одетые в кожные туники и военные сандалии, подпоясанные поясами, но без оружия, поскольку в присутствии царя нельзя было носить даже кинжал. Военачальники собрались в царском дворе, а сотники стояли во дворе и ожидали решения царя, военных было так много, что впервые царский двор был полон людей. Реу хвастался своим набегом и как он ловко побил непобедимых филистимлян, но многие понимали, что это были мелкие отряды занимавшиеся грабежом, с настоящим филистимлянами не стоило встречаться в чистом поле.

Тысяченачальники спорили о том, когда нужно наступать, многие были согласны, что нужно сейчас пока ещё не готов лагерь другие же наоборот предлагали выждать, чтобы отряда филистимлян разошлись по земле с целью грабежа и, тогда можно было заманить их в ловушки и истреблять. Все ожидали решения царя, а тот молчал, он уже посмотрел с крепостной башни на лагерь Маона и, ему стало страшно. Лагерь был большой и видно, что Маон собрал очень много пелетеев и филистимлян. Он давно уже не видел в таком количестве кожаные пояса с нагрудниками, кожаные сандалии, бронзовые шлем с перьями у многих были маски, отличительный знак благородного происхождения всё это выглядело настолько жутко, что царь, в который раз почувствовал, каким же сильным был царь Хадад.

И как ему далеко до него. От него отступили многие наемники, которые много лет служили ещё Хададу и ушли в лагерь Маона. Кто же ещё может его предать, в мучительных раздумьях царь покинул царский совет и вновь заперся в своих комнатах, в окружении своих наложниц он чувствовал себя более уверенно и надеялся, что через стены его враги не перелезут.

На город опустилась тьма, но в городских воротах горели факелы, воины стояли в ожидании, свет факелов отбрасывал блеск на медные шлемы и наконечники копии. Военачальники решились на вылазку, чтобы подтолкнуть царя, наконец, к решительным действиям. Шли без лошадей, пешком опасаясь, что их раньше времени обнаружат. Сисара был за ночной бой поскольку хорошо понимал что днём у них нет шансов, в чистом поле их просто закидают стрелами.

Они ворвались в лагерь с нескольких сторон столкнув ряды и выставив копья вперёд, расчёт был на то что люди ещё спят. Пока очнуться можно будет поджечь не один десяток шатров и перебить тех, кто лежал возле повозок. Однако пустой лагерь разорвался ответными тревожными трубами и стройной ряды филистимлян ощетинившимися копьями встретил их атаку.

Филистимляне не зря считались одними из самых сильных и непобедимых народов. Они мгновенно построились и встретили атаку. Посыпали стрелы и когда стали падать филистимляне, стало ясно, что не все успели одеть доспехи и, щиты были не у каждого, но в темноте определить это было непросто. Когда первые ряды отступили за спину своих товарищей, появились люди уже готовые к сражению. А теперь уже стрелы не причиняли большого вреда филистимлянам. В сторону керетеев посыпались стрелы и, теперь уже было видно, что силы равны и атака просто захлебнулась.

Сисара всё же решился пойти в атаку и под звуки труб копейщики пошли на прорыв, копья были в щиты, отовсюду раздавались крики брани, но филистимляне не выдержали натиска и керетеи опрокинули их строенные ряды и прорвались в центр лагеря но тут навстречу выступили одетые в доспехи воины Маона, видно было что это гатяне, все рослые с большими щитами и копьями и теперь уже прорыв оказался ловушкой, и керетеям приходилось прикрываться щитами, отбивать копьями и стрелять поверх голов стрелами и, медленно отступать из лагеря.

Люди устали забрызганный кровью они уже не били а лишь отбивали удары, Ямин посмотрел на своих людей и не досчитался уже половины своей сотни. Со стороны города раздался рев труб, и филистимляне начали уходить в сторону. На колесницах появились воины царя Шешая.

Филистимляне отступили, дав возможность Керетеям выйти из сражения. Керетеи ушли в спасительную темноту, филистимляне пытались преследовать, но из темноты посыпались стрелы и чтоб не терять своих людей Маон приказал прекратить преследование. Несмотря на то, что Керетеи считали сражение полным своим разгромом, Маон посчитал иначе.

Посчитав, сколько погибло либо ранено воинов Маон пришел в ярость. Еще одно такое сражение и придется отступать в Фимну. А побитого могут и не пустить в город. Обсудив все планы с Ишби-Беновом, Маон послал шпиона с приказом его человеку всеми силами погубить Шешая.

Вкрадчивый с лёгким оттенком трагичности и сострадания голос Рецина вновь тревожил царя.

— Он нарушил твой приказ, пошёл искать славы, если бы он победил, давно бы уже обвинил своего царя в трусости и, кто знает, что бы могло произойти.

— А сколько их там легло, — поинтересовался царь, — по слухам филистимлян погибло большое множество.

— Люди много говорят, а военные любят похвастаться, одно известно точно, все любят удачливых предводителей, вспомни, как поднялся Давид, он стал более удачливым, чем Шауль и народ перешёл на его сторону. Эту вылазку должен был возглавить ты сам царь, но они не сказали тебе об этом, потому что не видит в тебе больше предводителя, значит, любой, кто станет побеждать, может сам стать царём.

Царь был в сомнениях, и пока он был в нерешительности, события начали происходить стремительно, так что у него уже не было возможности избежать столкновения с Маоном. Не знал Шешай лишь одного, что к Рецину пришёл человек от Маона и был получен приказ любыми целями погубить Шешая.

Когда ранним утром пришло сообщение, что филистимляне штурмуют город, Сисара не предал тому большого значения. Стену охранял Реу а он врага не пропустит однако гонцы уже пошли от самого царя, который лично пошёл на стену и требовал присутствия всех своих военачальников.

Филистимляне наступали особо не скрываясь к тому же имели с собой пару финикийских метательных машин и в городе сразу ощутили их мощь когда несколько больших камней ударили по стене и многие воины попадали от удара. Затем пошли огненные камни, которые летели поверх стен падали на крышу домов и в ряде мест начались пожары.

В ответ на это полетели огненные стрелы по предместьям и, дымом заволокло весь горизонт. Филистимляне этим воспользовались и стремительно подступили к городу и едва не забрались на стену. Реу метался по стене то в одну то в другую сторону и лучники, не уставая, стреляли по филистимлянам, кидали камни и огненные бочки. Филистимляне отступили от города, но затем подступили с тараном к воротам и от ударов дерево начало трескаться. На них посыпались камни, а также зажигательные горшки, когда крыша над тараном загорелась, филистимляне вновь отступили.

Из дальних ворот выскочили конный лучники и окончательно отогнали тех, кто ещё не отступил, но когда филистимляне построились в стройные ряды и навстречу вышли колесницы конный лучники поспешно отступили под защиту спасительных стен города. Пока колесницы и конные всадники догоняли керетеев вышли копейщики и подожгли таран, но до метательных машин добраться не успели и также отступили в город. Сверху на филистимлян вновь посыпались стрелы и камни, и они отступили от города.

Царь был в полном восторге и, надев шлем, сказал:

— Мы побеждаем, нужен просто хороший еще один удар.

Сисара и Реу руководившие атакой на филистимлян тоже были радостные от небольшой победы. Сквозь дым были видны построенные ряды военных сил князя Маона и, Шешай уже чувствовал победу.

— Нужен один удар, — весело говорил царь, — Мы их разобьём и прогоним отсюда.

Реу поддержал царя.

— Мой царь говорит верные слова, нужен последний удар и им конец.

Но Сисара был не согласен.

— Это был всего лишь один удар, они проверяли наши силы, мы просто попадём в западню. К тому же воины устали и не способны для хороших атак.

А царь смотрел на горящий таран и не понимал, почему все так:

— Когда я предлагаю атаку, вы говорите, нет, когда вы предлагали мне атаковать я не пошёл с вами. Теперь же вы сами говорите, нет.

Резон стоявший в доспехах со своими людьми насмешливо сказал:

— Это было до того как Сисара был бит, теперь он хочет отсидеться за стенами.

Сисара сжал рукоять меча, аж побелели костяшки пальцев и глухо произнес:

— Люди устали, мы не готовы для полноценного удара, у нас много раненых и многих мы потеряли.

Он посмотрел на своего брата Ямина и кивнул ему головой показывая, что царя нужно охранять, он не доверял Рецину. Тот подошёл ближе и начал говорить царю:

— Побитый военачальник теперь будет сто раз оглядываться, прежде чем вновь выйти на поле. К тому же именно ты мой царь прислал помощь и спас его и по сути ты победитель и того сражения и того что прошло сейчас, они бегут от тебя мой господин. Если ты царь поведёшь своих людей, то мы их разгромим. Царь посмотрел на своих военачальников и гордо произнес:

— Я лично поведу войско и встречусь с Маоном.

Сисара внимательно смотрел на Рецина и чувствовал какую-то ловушку. А царь продолжал говорить:

— Мы победим, я чувствую, мы их разгромим.

Сисара спокойно сказал:

— Это было проверка сил, не победа. Там сквозь дым стоят филимтиляне и словно ждут нас. И с кем мы ударим, люди держали дозор всю ночь, отбивали атаки. У нас много раненых и убитых. А после ночной атаки потери у нас большие. Необходимо собрать людей и атаковать ночью, когда у нас будет преимущество.

Реу тоже согласился, что люди устали и лучше дождаться ночи. Царь удивился:

— Ночью, биться, когда не знаешь где свой и где чужой, ночью вы уже воевали и ничем хорошим это не закончилось.

Рецину понравилось предложение атаковать ночью.

— Мой царь это предложение очень хорошее. Маон отступит в свой лагерь и его люди, выжидая нас, будут уставшие. Мы нападем и разгромим его.

Однако план сражения разработал он лично с царём. Сисару и Ямина он отправил держать правую руку, а Реу левую руку а сам пошёл со своими людьми и Рецином несмотря на возражение Сисары. Он не позволил, чтобы его охраняли люди Ямина, доверившись Рецину.

Они шли по темноте в сторону лагеря и совершенно неожиданно столкнулись с противником, который словно поджидал их, ночное сражение, где всё непонятно, темно, все кричат, невозможно стрелять, поэтому идут лишь удары копий и мечей, царь сам не понял, как оказался в окружении, Резон куда-то пропал, он оказался в окружении со своими немногочисленными людьми и приказал трубить на помощь Сисаре.

Но филистимляне действовали грамотно, правую руку отсекли и не давали приблизиться к царю. Реу также рвался но и против него стояли филистимляне и не давали даже приблизиться, огненные стрелы освещали поле сражения, когда наконец-то сражение стихло и филистимляне отступили, Резон стоял возле тела погибшего царя Шешая.

Сисара не задавал вопросов, прежде чем обвинять, нужны очень веские доказательства, а потому они вернулись в город, тело царя было омыто и погребено, в гробнице рядом с Хададом и Ахиманом. Затем вновь собрались, что решить, что делать дальше и в этот момент появился Маон с большим войском филистимлян, они вошли в царский двор и Сисара закричал:

— Город пал.

Но Резон спокойно сказал:

— Я впустил Маона, он единственный наследник и будущий царь и потому я приказал открыть ворота, послушаем, что он нам скажет.

Сисара хмуро посмотрел на Рецина и дал себе слово, что проживёт достаточно долго, но разберётся с предателем.

A Маон тем временем вышел вперёд и громко произнес:

— Я Маон сын Хадада, претендую на царскую власть и если есть кому оспорить мое право пусть выходит на честный поединок.

Сисара как один из первых военачальников вышел вперёд, кровь Шешая взывала к отмщению, он вытащил меч и Маон сделал то же самое. Потом он посмотрел на многочисленные войска филистимлян и то каким жадным взором они следят за поединком и смотрят на окружающих. Что будет, если Маон погибнет? Они разграбят весь город и, убьют всех, только Маон может сдержать их. Шешай сам шел к своей гибели, не слушал советов военачальников, приблизил к себе предателя и труса.

Он убрал меч и слегка поклонился, произнес:

— Я признаю тебя своим царём Маон.

Больше никто не решился сопротивляться, и начали приносить клятву верности и другие военачальники и тысячаначальники. После того как военные признали Маона царём собрался весь народ и избрал Маона царем Хорайи после чего жрецы положили на голову Маона царский венец.

То что Резон стоял теперь по правую руку от царя Маона для Сисары было знаком того что тот предатель. Филистимские военачальники также были недовольны возвышением Рецина и, Сисара задумался над тем каким образом можно всё это использовать против подлеца и предателя.

Ишби-Бенов убедившись, что царь сел крепко на царский престол забрал большую часть военных, поскольку филистимляне нужны были Ахишу в предстоящей войне с Давидом. Царьь Ахиш выслушал своего военачальника и был очень доволен. Опасный Хорайя наконец-то был подчинён и, будет служить ему и больше не станет таким опасным как при царе Хададе. Теперь необходимо было дождаться, когда царь Акан и Рекан выступят против Давида, и он поддержит Гезер и возьмёт под контроль и этот город. И тогда он соберёт в единую руку филистимскую военную силу и разгромит Давида, тогда когда он этого больше всего не ожидает, пока он будет воевать с аммонитянами.

Царь Давид направился в Бет-Шеан где его уже ждал старший сын Амнон, справившись о самочувствие матери он начал готовиться походу на Гезер. За это время филистимляне осадили Гезер и помогали сирийцам осаждать израильское войско в Дамаске. Давид не собирался оставлять это и, несмотря на приближавшиеся дожди, направился к Гезеру.

Гезер находился на гористой возвышенности, господствуя над путями с севера на юг так и с востока на запад и, потому был очень важен как стратегический и торговый город. К тому же он был выделен как город левитов. Царь Ахиш пришёл на помощь Гезеру и не пустил филистимлян в город. При приближении израильских войск филистимляне стали быстро отступать, но на равнинах близ Ашкелона Иоав догнал филистимское войско и разгромил его и, филистимляне разбежались по своим городам.

Иоав бросился в погоню в сторону Газы, а Авишай осадил Ашкелон. Цари Рекан и Акан вынуждены были выплатить большое количество серебра, чтобы откупиться от полного разорения и участи Дамаска.

Ахиш ждал решения вопроса о господстве в Филистии. После смерти царя Бела он, как и другие стремился усилить свои позиции. Его брат Агид хоть и служил Акану но при этом усиливал Гат чтобы опираться на его военную силу. Гибель Агида на время вывела Гат из политической борьбы, но Ахиш нашел опору в евреях и сейчас был готов принять власть над Филистией.

Ахиш использовал рефаимов, отличавшихся высоким ростом набирая из них военачальников. Среди его военачальников выделялись Ишби-Бенов, Лахми брат Голиафа, Сафа и другие. Он помнил первого своего военачальника Голиафа и жалел, что юный тогда Давид одолел его.

Его военачальники часто служили Акану, и Ахиш допускал это, поскольку знал, что когда придет время, они сделают, то, что он велит им. Именно Агид должен был устранить Акана и Рекана и стать царем Газы, но не успел этого сделать. Поражение под Гезером и полное разграбление филистимских городов сделали свое дело и, теперь Ахиш ждал, чем все кончится.

Царь Акан был в очень мрачном настроении. Поражения последних лет, а теперь еще это разграбление евреями Газы и других городов сильно пошатнуло его власть. Он чувствовал что среди его слуг растет недовольство но сейчас опасался кого либо подвергать показательной казни. Он еще надеялся на то, что удержит власть.

Он ушел в свою спальню, проверив лично все посты охраны и, лег в постель, положив кинжал под подушку. Но не учел того что мятеж запланировали военные. Ишби-Бенов поднялся в крыло дома царя и, охрана пропустила его. Следом прошли несколько человек из наемников и вошли в спальню царя.

Рекан стоял под стенами Газы, проклиная трусливых царедворцев. Акан явно умер не своей смертью, но никто не известил его. Они вызвали Гадорама и, отдали Газу в его руки и, теперь Рекан стоял под этими стенами, понимая, что штурмовать город невозможно.

На стенах города стояли военные и городские жители, и никто не приветствовал Рекана, не открывал ему ворота. Но Гадорам не струсил и сам вышел с отрядом своих слуг и, Рекан убедившись, что нет никакой ловушки, также приблизился, взяв с собой своих людей. Гадорам был в царской одежде и всячески показывал, что он уже царь Газы и Рекана это очень сильно смутило, видимо народ Газы принял его и, это осложняло задачу захвата города.

Гадорам предложил поговорить и Рекан снисходительно ответил:

— Ну, давай поговорим.

— Народ Газы выбрал меня и все люди Акана подчинились мне, я привёл сюда своих людей и потому если мы выйдем за стены то прогоним тебя, но я не хочу войны, поэтому уходи в свой город.

Рекан долго смотрел на Гадорама и не знал что ответить. Престол Газы был его мечтой столько лет бороться и теперь Гадорам оказался впереди, но он не мог сдаться без боя. Он, молча развернулся и ушёл в свой лагерь и к вечеру он увел своих людей подальше от города и, поставив лагерь, решил ещё подождать. В ту ночь к нему привели человека по виду пастуха, он просил поговорить с царем и Рекан после того как его обыскали, увел того в шатер.

— Мой господин, я знаю, как попасть в город и за хорошее вознаграждение я проведу твоих людей внутрь Газы.

Рекан был удивлён и решил что Боги на его стороне и, потому сняв перстень, бросил пастуху со словами:

— Получишь гораздо больше, когда я войду в город.

Пастух внезапно схватил его за руку, осыпая ее поцелуями крепко держа своими пальцами со сломанными ногтями, Рекан оттолкнул его ногой и велел убираться прочь и делать своё дело. Умыв руки в тазике, он увидел, что пастух всё-таки оцарапал его руку и потому омыл порез. Он хотел отдать распоряжение, но внезапно покачнулся и упал. Когда слуги вошли в царский шатер, то обнаружили, что Рекан мёртв.

Ишби-Бенов выслушал слугу, который уже не был похож на пастуха и сказал:

— Ты хорошо выполнил свою работу и, поэтому до конца жизни не будешь нуждаться в деньгах.

Слуга не успел отблагодарить военачальника, поскольку получил удар ножом в шею и с хрипом упал на пол.

Ахиш выслушал своего военачальника, с удовольствием отмечая, что тот не просто хороший военный, но и с головой, что очень редко для этого братства. Акан и Рекан устроили бы смуту и неизбежны новые войны и, потому их необходимо было устранить. А теперь ничто не помешает Ахишу взять власть в Филистии и отныне именно Гат станет лидером среди городов Филистии. И Гадорам ему не помеха поскольку был уверен через несколько месяцев его как и Акана с Реканом отправят к праотцам.

Царевич Рисий стоял на стене Гезера и смотрел, как мимо проходит бесчисленные тысячи израильтян царя Давида. Царь Маон оставил своего младшего сына в заложниках у царя Ахиша и поэтому сопровождал своего господина в этом походе в Гезер. Филистимляне осадили Гезер но совершенно неожиданно появились израильтяне и филистимляне бежали.

Ишби-Бенов был недоволен и, хмуро смотрел на израильтян, понимая, что царь Ахиш проиграл. Никто не ожидал, что Давид разгромит сирийцев и окажется таким быстрым и нанесёт такой разгром филистимлянам.

— Мы проиграли, — глухо произнес он, — Сейчас царь Давид силён и не даст он нам объединить всех в единое целое.

Военачальник оказался прав Ахиш взяв Рисия и избранных советников и военачальников поспешил в Бет-Шэан где был заключён очередной договор с царем Давидом. Полный и неожиданный разгром напугал Ахиша который подчинил Гезер и набирался сил для борьбы с Давидом. Только после этого Давид закончил большой поход и вернулся в Иерусалим.

Тридцать третья глава Вирсавия

Сначала победы были пьянящими, потом надолго они стали монотонными. Казалось, никогда не закончатся эти кровавые поля сражений, обезглавливание, уродование, зияющие раны…

Когда Давид не участвовал сам в битвах, то он принимал военачальников по возвращении из походов, слушал их оживленные рассказы, стратегические детали, список убитых и раненых, потом опись добычи. На следующий день он осматривал трофеи: это чеканное золото (самое тонкое, которое разбивали ударами молотка по меди или серебру), это литое золото, это чистое серебро, это серебро с золотом, это медь, это бронза; это для военачальников, это для храма, это для городов, которые направили военные силы… Распределение украшений было менее строгим.

Потом Давид шел ужинать с военачальниками и приглашал одного или другого из своих повзрослевших сыновей, а иногда двоих или троих вместе, например Амнона, Авессалома и Адонию.

Рассказы военачальников были монотонными и длинными. Давид прекращал их, вставая в конце ужина, чтобы направиться к той или другой из своих жен. По правде говоря, сердце его было не таким, как раньше. Раньше! Два или три года назад. Он часто засыпал у одной из своих жен. Его сердце уже не горело, он перестал читать свитки Закона и писать песни.

Война с Аммонитянами была необходимостью и потому он направил Иоава со всеми военными силами на Аммон а сам остался в Иерусалиме. Иоав распределил свои военные силы оставив гарнизон под Медевой и пошёл дальше хорошо понимая что ему необходимо захватить Равву. По пути он оставил часть военных сил осаждать Есевон, Елеале, Бецер и Авель-Керамим а сам осадил Равва.

Царский город был огромен. Он разросся за счет домов старейшин, князей, советников, военачальников. Давид любил сидеть на крыше своего дома и смотреть на высокие горы окружающие Иерусалим. Вокруг на крышах домов часто стирали и вывешивали белье и, царь наблюдал с интересом за сотнями людей окружавших его дом.

Перед сном царь часто прогуливался по крыше своего дома и пил молоко с медом поднесенное заботливым слугой. Царь сделал один или два маленьких глотка, потом вышел на крышу своих апартаментов, самую высокую во всем царском городе. Он вдохнул запах весенних цветов, распространявших на крыше свой тонкий аромат.

Его взгляд с удовольствием окинул местность. Это был Иерусалим, его город, который царил над этой теплой и бархатной страной. Его город, который он взял у хананеев, как и весь Израиль. В сорок пять лет он покорил все окрестные народы. Все, что может желать иудей. Что пожелал Бог. Он глубоко вздохнул.

Его взгляд скользил по зданиям напротив. Рабы подметали крышу. Другие развешивали белье на веревках. Одна женщина с помощью служанки совершала вечернее омовение в бадье. Взгляд Давида задержался и замер. Невысокая женщина с яркой, выделяющейся внешностью. Она сидела в бадье, вода доходила ей до живота, она по очереди поднимала ноги, намыливала их, потом встала, показав все свое стройное тело. Давид наклонился, и внимательно наблюдал за омовением. Служанка растерла спину женщины, вылила содержимое склянки в кувшин с водой и маленькими брызгами вылила на тело своей хозяйки. Потом она завернула ее в большое полотенце и заторопилась поставить сандалии около бассейна. Вытирая ее и похлопывая, служанка помогла госпоже скользнуть ногами в сандалии, и та исчезла за дверью. Давид все еще смотрел, опершись о парапет. Потом пошел в комнату.

Давид позвал слугу и спросил:

— Кто живет там? — спросил он.

— Я думаю, что это дом Урии Хеттеянина.

Давид его вспомнил. Смелый воин недавно женился на внучке Ахитофела. Ахитофел так хотел с ним породниться, что Давид отдал Вирсавию Урии но, теперь увидев ее, пожалел об этом.

— Где он сейчас?

— Он в Равва, под командованием Иоава. Давид качнул головой.

— А его жена, кто она?

— Вирсавия, дочь Элиама, — ответил слуга. Давид подошел к столу, где лежали трофеи, и выбрал золотую брошь — большой гранат в оправе из голубых камней — эта бирюза особенно ценилась сирийцами, — завернул ее в кусок льна и протянул слуге.

— Передай ей это, и вели прийти сейчас же.

— Чтоб пришла сюда?

— Да, сюда.

Мучительное волнение охватило Давида. Он ходил из угла в угол, выходил на крышу, возвращался, ложился, вставал. Он не знал что слуга вначале пошел к Ахитофелу и тот, узнав обо всем похвалил себя за то что велел построить дом возле дома Давида. Все сложилось без его помощи. После чего послал за Вирсавией и встретив ее сказал:

— Я добивался этого долго но теперь цель близка. Если хочешь в доме Давида то слушай меня. Он призвал тебя и потому сделай все что он хочет.

Но юная девушка замотала головой.

— Я же жена Урии и не могу лечь с царем.

Но Ахитофел посмотрел на нее свирепым взглядом и жестко произнес:

— Быть женой Урии и быть царицей две не совсем равные вещи. Хочешь стать царицей и жить в богатстве или нет. Он все равно призвал тебя, но если ты не понравишься ему, то он прогонит тебя из Иерусалима. Выбирай Вирсавия.

Вирсавия, сжав губы, повернулась к слуге и пошла к царским комнатам. Она очень хотела жить в царском доме, но ее пугала мысль, что скажет Урия.

Два удара раздались в дверь. Он пошел открывать. Это была она. Завернутая в большой шерстяной плащ.

— Входи, — сказал он ей. Она вошла, и он закрыл дверь.

— Царь приказал мне явиться, — сказала она.

— Я лишь просил тебя прийти, — исправил он.

Она протянула руку с подарком.

— Это подарок царя?

— Это твое, — ответил он, улыбаясь. Он не смог с крыши оценить лицо, полное и одновременно утонченное. Глаза не были подведены. Он приподнял ей подбородок, чтобы лучше полюбоваться ею. Она позволяла это сделать без ложного стыда, но и без снисходительности.

— Я принадлежу мужу, — сказала она.

— Я это знаю.

— Тогда следует, что царь купил меня.

— Всего лишь одарил.

— Я пришла, потому что велел царь.

— Да я велел тебе прийти, — повторил он.

Он распахнул покрывало. Она была одета в легкое платье из Цовы.

— Ты можешь уйти, если пожелаешь, — прошептал он.

— Я уже все сказала мой господин, — ответила она, не отрывая взгляда от глаз Давида.

Он поднял платье и нашел брака, поискал шнурок, который связывал их, и потянул вниз. Нижняя одежда упала.

— Я еще не закончила очищаться, — сказала она. — Девять дней…

Он ее больше не слушал. Он увлек ее к кровати.

Незадолго до рассвета Давид встал и старался не смотреть на Вирсавию.

Она смотрела на него блуждающим взглядом.

— Возвращайся к себе, — сказал он.

Растерянная, она собрала свои нижние одежды, завернулась в покрывало, открыла дверь и исчезла, не закрыв ее за собой.

Давид мучился от стыда за свой блуд, но не мог не видеться с Вирсавией. Он хотел ее видеть и в тоже время стыд сжигал его. Он надеялся, что все пройдет, но внезапно ему передали сообщение от Вирсавии:

— Я беременна.

Это не мог быть ребенок Урии: она не видела его уже довольно давно. Давид передал ей:

— Я разберусь.

Он послал гонца к Иоаву в Равва, чтобы попросить его прислать Урию. Тот прибыл через три дня, испачканный и разбитый, тоже загадочный. Давид принял его тепло.

— Как продвигается осада? — спросил он.

— Аммонитяне могут продержаться еще какое-то время. У них есть колодцы и два близких источника, город примыкает к горе. Их союзники ночью проходят по тропам, которые мы не можем контролировать, и обеспечивают их провизией. Но мы покончим с ними, взяв приступом.

— Иди домой и отдохни.

С покорным видом Урия кивнул головой. Давид позвал слугу и незаметно дал ему подарок для Урии — пояс, украшенный золотом и драгоценными камнями. Потом, успокоившись, он лег спать. Урия вернется домой и будет спать со своей женой. Ее беременность будет легко объяснить.

Во время завтрака царя известили, что Урия не вернулся к себе домой: он провел ночь с царскими слугами.

— Он что, даже не видел свою жену? — спросил Давид.

— Может быть, но скорее всего только кратковременно. Он ужинал с охраной, а спать пошел со слугами.

Встревоженный Давид снова приказал позвать военачальника.

— Ты же с дороги! Почему ты не пошёл домой? — спросил его Давид дружелюбно, но уже не так тепло, как накануне.

— Ковчег, мужчины Израиля и Иуды сейчас живут в шатрах, — ответил Урия. — и мой господин Иоа́в и слуги моего господина стоят лагерем в поле. Как же я пойду домой, чтобы есть, и пить и спать со своей женой? Клянусь, я не сделаю этого!

Давид долго смотрел на него, озадаченный. Что пряталось под этим отказом возвращаться к себе? Либо Урия был равнодушен к жене либо что-то знал. Иначе как объяснить что он не испытывал ни малейшего желания увидеть свою жену и спать с ней. Упрямство Урии сильно раздражало царя.

— Хорошо, — сказал ему Давид, — оставайся здесь до завтра, а потом я тебя отпускаю. Но сегодня вечером приходи ко мне на ужин.

Он пригласил на ужин много военных, так что Урия чувствовал себя уверенно. Он отдал распоряжение, чтобы подаваемое Урии вино не было разбавленным. Под многочисленными предлогами он сам наполнял чашу Урии, который, казалось, веселился и даже захмелел. Потом Давид дал сигнал расходиться спать и сам ушел в свои комнаты.

— Он вернулся к себе? — спросил он на следующий день у слуги.

— Нет, — ответил тот. — Когда он покинул дом, он пошатывался, но пошел спать опять к слугам.

Гнев охватил Давида. Он немедленно написал Иоаву:

— «Поставьте У́рию впереди, там, где будет самое жестокое сражение, и отступите от него, чтобы его убили».

В последующие дни Давиду сообщили: когда гонец прибыл к месту сражения, аммонитяне предприняли вылазку. Иоав, следуя царскому предписанию, поставил Урию в первый ряд, под крепостные стены города, где дождем падали вражеские стрелы. Одна из них досталась Урии. Тот же гонец отвез новости в Иерусалим.

— Сначала враги оказались сильнее нас и оттеснили нас в поле. Но потом мы отбросили их к воротам города. Твоих слуг обстреляли со стены, и некоторые из них погибли. Твой слуга хетт У́рия тоже погиб.

Давид направил следующее указание:

— Передай Иоа́ву: «Пусть это не огорчает тебя: меч убивает то одного, то другого. Усиль натиск и захвати город» — и подбодри этим Иоа́ва!

Итак, Урия был мертв. Но это ничего не уладило, даже наоборот. Вирсавия должна была скоро родить. Давид взял Вирсавия в свой дом и, это выглядело как большое благородство в заботе о павшем военачальнике.

Незадолго до родов в дом Давида пришел Нафан. Нафан до этих пор не приходил к Давиду. Давид очень обеспокоился, но то, что сказал Нафан, поначалу его успокоило. В разговоре он сказал Давиду своим тихим голосом:

— В одном городе жили два человека: богатый и бедный. У богатого было очень много овец и быков, а у бедного не было ничего, кроме одной маленькой овечки, которую он купил. Он заботился о ней, и она росла вместе с его детьми. Он делил с ней свою скудную пищу, она пила из его чаши, спала у него на груди и была ему как дочь. Однажды к богачу пришёл гость, но он не взял своих овец и быков, чтобы приготовить для него еду. Вместо этого он взял овечку бедняка и приготовил её для своего гостя.

— Но это возмутительная история! — воскликнул Давид. — Клянусь Господомй, живым Богом, этот человек заслуживает смерти! Он поступил жестоко и за овечку должен заплатить вчетверо.

Нафан посмотрел на него и сказал уже сильным голосом:

— Этот человек — ты.

Давид побледнел.

— Так говорит Господь, Бог Израиля: «Я помазал тебя царём Израиля и спас от Сау́ла. Я дал тебе дом твоего господина и его жён, а также власть над всем народом Израиля и Иуды. И если бы этого было мало, я дал бы тебе ещё больше. Почему ты пренебрёг словом Иеговы и сделал то, что было злом в его глазах? Ты убил хе́тта У́рию! Ты убил его мечом аммонитя́н, а его жену взял себе в жёны. Теперь меч всегда будет преследовать твой дом за то, что ты пренебрёг мной, взяв себе жену хе́тта У́рии». Так говорит Господь: «Я наведу на тебя бедствие из твоего дома. Ты увидишь, как я возьму твоих жён и отдам их другому, и он ляжет с ними у всех на виду. Ты сделал это тайно, а я сделаю это явно, перед всем Израилем».

Давид взглянул блуждающим взглядом на Нафана.

— Я согрешил против Господа, — сказал Давид.

— Господь прощает твой грех. Ты не умрёшь, — сказал Нафан, — Но так как ты пренебрёг Господом, сын, который родился у тебя, умрёт.

Закон Бога был, прежде всего, и, позабыв об этом, Давид жестоко поплатился. Давид, покаявшись, почувствовал, как камень упал с его плеч, и он смог в плаче молиться своему Богу. В тот вечер он поднялся на крышу дворца и, с плачем взяв лиру, пел:

Когда родился ребенок, мальчик, он оказался слабым и болезненным. Давид молился и постился. Старейшины царского дома просили его поесть, он отказался. Он больше не мылся, не расчесывал волосы и бороду. На седьмой день поста, лохматый, исхудалый и суровый, он обнаружил, что в его покоях необычно тихо. Выйдя из своей комнаты, он нашел испуганных слуг в коридорах и был удивлен их шепотом.

— Ребенок умер? — спросил он.

— Он умер, — ответили ему.

Они боялись сообщить ему это, привести его в отчаяние. Он позвал слуг.

— Помоги мне помыться, — сказал он. — Мне нужны чистые одежды.

К всеобщему удивлению, он мылся долго, смазывал волосы маслом и расчесывал их. Потом, выбрав свои самые красивые одежды, облачился и направился в храм молиться. Вернувшись в дом, он приказал подать ему ужин.

— Когда твой сын был жив, ты постился, — заметил Ахитофел, — а теперь, когда он умер, ты хочешь есть?

— Когда ребенок был жив и болел, я постился и молился в надежде, что Господь проявит ко мне милость. А зачем поститься теперь? Я не верну ему жизнь. Теперь не он придет ко мне, а я приду к нему.

Закон есть закон. Жизнь за жизнь. Чего хотели эти люди? Притворства?

Когда Иоав бросился в наступление на Равва, часть которого, называемую городом вод, он уже захватил, Давиду было отправлено простое послание: «Тебе лучше самому собрать оставшиеся силы и взять приступом верхний город, иначе я это сделаю сам и дам ему свое имя».

Военачальник уступает ему право взять город, Давид знал, что Иоав никогда не делает просто так, он ему это припомнит, как и помощь с убийством Урии!

Эпилог

Евреев ждали, после полного разгрома сирийцев и падения Дамаска никто уже не сомневался, что в следующем году настанет очередь Аммонитян. Зиму все готовились, прятали припасы, укрепляли стены и запасались зерном, свозя его в амбары, все понимали, что каждый город будет осуждён и потребуется все силы на защиту.

Царь Давид идёт и, нет силы, которая могла бы его установить, люди очень хотели, чтобы царь Ханун договорился и выпросил мир, откупился, а царь Ханун уехал в Раму и всем занимались его князья. Поэтому с крайних рубежей царства Аммонитян на скрипучих возах, на конях, верблюдах и ослах, а чаще пешком уходили люди. Кричали и плакали измученные дети, оглядывались с испугом женщины, мужчины все были грязные от пота и пыли и, они не задерживались даже в Равва уходили дальше в сторону пустыни в сторону оазисов, куда точно евреи не дотянутся.

Царь Ханун созвал большой совет и осмотрел войско, за спиной стоял сын Ахар и военачальник Резон приехал после потери Дамаска, верные наёмники телохранители арабы. Не доверял Ханун не своим князьям, не даже матери государыне и не мог он отдать все военные свои силы князьям которые могут предать его Давиду.

Царь Ханун не остался в Равве, распределив военные силы по городам, ушёл в Раму собирать ещё военные силы для сражения с евреями. Между тем и Иоав подошёл к Медеи, он оставил там Урию осаждать город, а сам двинулся дальше. В город постоянно забрасывали камнеметы огненные угли, ночью стрелки забрасывали огненные стрелы, в городе постоянно были пожары, люди задыхались, несколько раз подкатывали таран к воротам и защитники отбивали удары.

Князь Этан постоянно был на стене, подбадривая защитников, а через седмицу взяв тысячу воинов, вышел ночью и атаковал лагерь евреев. Им удалось оттеснить евреев на равнину но затем Урия ударил с конными лучниками с одной стороны а колесницы с другой. Этан стоял в колеснице и кидал дротики, а затем стрелял из лука. Но стесненный со всех сторон он скомандовал отступление. Они откатились к воротам, потеряв половину своих сил, но смогли отбиться.

Вскоре в лагерь приехал Наарай и, обняв Урию, спросил:

— И как здесь все продвигается?

— Бьем камнеметами недавно едва отбили атаку. Думаю к зиме город будем взят. А как у вас там, в Дамаске, все ли спокойно.

Наарай рассказал об обстановке на севере где все более менее спокойно. Хамат прислал посольство с дарами к Давиду, но были попытки поднять мятежи именно со стороны Хамата.

Наарай решил стянуть город жесткой осадой и везде держать военных. В разгар этих приготовлений Урия внезапно был отозван в Иерусалим а, вернувшись, отправился к Иоаву. Вскоре Наарай узнал, что он погиб во время атаки аммонитян. Он не стал оплакивать товарища, поскольку они военные пи каждый день рискуют жизнью.

Между тем к зиме обстановка в городе накалилась и старейшины города открыли ворота. Князь Этан с немногими оставшимися верными воинами бросился на евреев, а затем попытался пробиться из города, но сраженный тремя стрелами погиб со своими людьми.

Завершив покорение Медеи, Наарай отправился к Равва. Остальные города также были взяты осадой и войска стекались в Равва. Уже в Равва Наарай встретил своего сына Ахия оставившего гарнизон в Дамаске на младшего сына Ямина.

— Сочувствую твоей утрате отец, — сказал он, — Он был твоим товарищем по оружию, тяжело терять таких друзей.

— Да мы вместе служили ещё Саулу, даже не верится, чтобы такой опытный военачальник и вдруг оказался под атакой аммонитян. Не слышал, как это было?

— Говорят, они приблизились к городу и в этот момент ворота распахнулись и аммонитяне пошли в атаку. Конные лучники прикрывали отступление, когда по ним ударили, а затем уже подоспел Иоав с подкреплением, но было уже поздно.

Наараю это показалось очень странным, зачем было конных лучников ставить там, где возможно будет атака колесниц, одно дело охранять камнемёты которые могут сжечь, всё это выглядело подозрительно.

— Урия только женился, — посетовал Наарай, — Такая молодая женщина и уже вдова. Приедем в город подумаем, как о ней позаботится, может поговорить с Ахитофелом и женить её на Ямине. Понимаю твои возражения, но Урия был для меня другом, я должен позаботиться о его семье.

Но Ахия покачал головой и тихо произнес:

— О ней уже позаботились, царь взял её к себе и признал её своей женой, она была уже беременна и зимой родила мальчика. Царь очень молился о его здоровье, но мальчик умер, даже наследство от Урии не осталось, сочувствую тебе отец.

Наарай удивлённо посмотрел на Ахию.

— Она была беременна и стала женой царя, и ты говоришь, родила она зимой.

— Да всё верно.

— Думаю если поговорить со слугами царя, то многое можно узнать. Урия женился на Вирсавии и ушёл весной, ребёнок должен был родиться раньше, вот почему погиб Урия, его просто убрали с дороги.

— Неужели царь на это способен, — спросил Ахия пораженный таким открытием.

— Не знаю насчёт царя, а вот то, что это интрига Ахитофела здесь у меня сомнений нет.

Недалеко от Равва Наарай столкнулся с военными силами, который вел царевич Ахар. Стиснутый с трех сторон он бился как лев, и переломили ход сражения, и немногие аммонитяне смогли сбежать. Иоав решил, что нужно кончать с аммонитянами и, послал Авишая с большей частью войск в сторону Рамы. Не ожидавшего такого быстрого продвижения царь Ханун был, застигнут врасплох, город держался три дня, пока рабы не открыли ворота и царь погиб в подожженном царском доме вместе с сыновьями и только Резон вырвался вновь и ушёл в сторону Дамаска.

Равва еще продолжала обороняться, но к осени, когда часть города вместе с водоёмом была захвачена, стало понятно, что это был конец и именно в этот момент появился царь Давид и город пал. Царю Давида поднесли царский венец царей аммонитян, и он надел его на свою голову.

Весной следующего года царь Давид отмечал рождение сына Соломона, он смирил непокорных аммонитян и теперь на короткое время он может отдохнуть от дел военных и заняться дальнейшим устройством всего царства. Вместе с Садоком он планировал и дальше заняться составлением псалмов, а также дальше реформировать левитские службы при скинии.

Узнав, что во дворе стоит пророк Нафан Давид позвал его.

Тот поклонился царю и Давид сказал:

— Я живу в доме из кедра, а ковчег соглашения стоит в шатре. Я хочу построить дом Господу. Вопроси Господа и узнай, могу ли я построить ему дом.

На это Нафа́н сказал Давиду:

— Господь послал меня передать тебе, что твоему сыну Соломону он дает имя Иеди́дия, потому что он полюбил его. Господь с тобой, поэтому делай всё, что задумал.

Но на следующий день Нафан вернулся к Давиду и тот понял что Нафану вновь было откровение и Давиду это явно не понравится.

— Мне было слово Господа к тебе царь Давид. Не ты построишь дом, в котором я буду жить. С того дня, как я вывел Израиль из Египта, и до этого дня я не жил в доме, я всегда жил в шатре и переходил с места на место. Разве в то время, когда я ходил с Израилем, я говорил кому-нибудь из судей Израиля, которым поручал пасти мой народ: «Почему вы не построили мне дом из кедра?» Я взял тебя с пастбища, где ты пас овец, и поставил вождём моего народа, Израиля. И я буду с тобой, куда бы ты ни пошёл, истреблю перед тобой всех врагов и сделаю твоё имя таким же, как имя великих людей на земле. Я дам место своему народу, Израилю, и поселю его там. Он будет жить там, и никто не потревожит его. Злодеи больше не будут притеснять его, как прежде, как в то время, когда я давал судей своему народу, Израилю. Я покорю всех твоих врагов. Кроме того, говорю тебе: Господь сделает твой род царским. Когда завершатся твои дни и ты умрёшь, я поставлю после тебя твоего потомка, одного из твоих сыновей, и упрочу его царскую власть. Он построит дом для меня, и я утвержу его престол навеки. Я стану ему отцом, а он мне сыном. Я не лишу его своей преданной любви, как лишил её того, кто был до тебя. Я поставлю его над моим домом и моим царством навеки, и его престол будет стоять вечно.

Нафан продолжал:

— Ты пролил много крови и много воевал. Не ты построишь дом для моего имени, потому что ты пролил много крови передо мной. Но твой сын, будет мирным человеком, и я дам ему покой от всех окружающих его врагов. Поэтому его и назовут Соломон, и в его дни я дам Израилю мир и спокойствие. Он и построит дом для моего имени. Он станет мне сыном, а я ему отцом, и я на века упрочу его царский престол в Израиле.

Тогда царь Давид пришёл, сел перед Господом в шатре и сказал:

— Господь, мой Бог, кто я такой и что такое мой род, что ты столько сделал для меня? Но и этого тебе показалось мало, ты, мой Бог, ещё говоришь об отдалённом будущем рода твоего слуги. И ты, Бог, смотришь на меня так, будто я великий человек. Что ещё я могу сказать тебе о чести, которую ты мне оказал? Ведь ты хорошо знаешь своего слугу. Господь, ради своего слуги и в согласии со своей волей ты совершил всё это, показав своё величие. Господь, нет подобного тебе и нет Бога, кроме тебя. Всё, что мы слышали, убеждает нас в этом. И какой народ на земле сравнится с твоим народом, Израилем? Истинный Бог, ты выкупил его и сделал своим народом. Ты прославил своё имя великими и внушающими благоговение делами, прогнав народы от своего народа, который ты выкупил из Египта. Ты сделал Израиль своим народом навеки, и ты, Господь, стал его Богом. Теперь, Господи, пусть слово, которое ты сказал о своём слуге и его роде, остаётся неизменным и сделай так, как ты обещал. Пусть твоё имя пребудет вовек и пусть оно прославляется вечно, чтобы говорили: «Господь, Бог воинств, Бог Израиля, — он Бог, правящий Израилем», и пусть дом твоего слуги Давида упрочится перед тобой. Ты, мой Бог, сам открыл своему слуге, что сделаешь его род царским. Поэтому твой слуга и обращается к тебе с этой молитвой. Господь, ты истинный Бог, и ты обещал столько доброго твоему слуге. Пусть тебе будет приятно благословлять дом твоего слуги, чтобы мой род оставался перед тобой вечно. Ведь ты, Господь, благословил его, и он будет благословлён навеки».

Давид вышел из шатра и пошел в женскую часть своего дома. Во дворе дома Вирсавия играла с маленьким Соломоном. Давид взял его на руки и, подняв к небу, радостно произнес:

— Соломон мой сын ты будешь править после меня и построишь дом Господу. Господь уже полюбил тебя и ты будешь мирным человеком. Мой сын будущий царь Израиля!