Целитель. Приорат Ностромо

Глава 1

Вторник, 21 марта 1989 года. День по БВ

«Альфа»

Околоземная орбита, борт шаттла «Атлантис»

Больше суток крутился челнок вокруг света, а его экипаж упорно тестировал многочисленные системы бета-ретранслятора.

Чуть ли не двадцать тонн сложнейшего оборудования заняли почти весь отсек полезной нагрузки, оставив узенький коридор посередке – Дорси, Николс и Ван Хорн тискались там по очереди, отпуская в эфир нелестные, нецензурные, зато весьма подробные пожелания «яйцеголовым».

Лишь Рон Карлайл гордо помалкивал. Он-то знал, чего стоило уменьшить вес преобразователя пространства на порядок. Наверное, потому и облысел, что подолгу чесал в затылке, пытаясь впихнуть в кубометр то, что не умещалось в комнате приличных габаритов!

Сам Лит Боуэрс выписывал ему премии – и было за что. Пускай русские опередили их с хронодинамикой, зато в транспозитации ведут они!

В ночь на вторник Майкл Дорси объявил пятичасовую готовность. «Атлантис» послушно скользил по орбите, оставив за кормой льдистую Антарктиду. Свинцовые волны «ревущих сороковых» помаленьку светлели, набираясь тропической синевы.

– Наблюдаю «батарейку»! – браво доложил Джон ван Хорн. – Дальность четыре мили.

– Лестер, – напомнил Дорси.

Николс молча кивнул, наращивая скорость – хватило восьмисекундного импульса.

– Готовимся к стыковке!

Издали энергонакопитель и впрямь смахивал на батарейку – серебристый цилиндр весом в двадцать пять тонн. Самый громадный и емкий конденсатор в мире!

Карлайл поморщился. И что толку хвастаться? Ну да, они затолкали в отсек и преобразователь, и противофазовый успокоитель, а смысл? Без вон той махины, которую они догоняют, без заключенной в ней энергии, бета-ретранслятор всего лишь груда металла, пластика и редкозёмов. Получается, для того чтобы «Атлантис» вышел в сопредельное пространство и вернулся обратно, пришлось в нагрузку запускать «Челленджер»! Мило.

Шаттл брюхом «наехал» на здоровенную бочку накопителя, и Лестер тут же выдохнул:

– Есть касание!

«Атлантис» чуть заметно вздрогнул.

– Есть сцепка! Стыковались, командир. Есть контакт!

– Энергия – норма, – подтвердил Ван Хорн.

– О`кей, – кивнул Дорси. – Рон, стартуем.

Карлайл важно кивнул, откидывая прозрачный колпачок. Помедлил мгновение, и вжал кнопку, прикрывая глаза ладонью. Во все иллюминаторы шарахнула бесшумная вспышка ярко-фиолетового огня.

– Инверсия прошла штатно. Мы в «Бете»!

Рон шумно выдохнул. Синхронизация в совмещенных пространствах абсолютная – переводить часы не надо, а тем более править календарь. Всё – день в день, секунда в секунду.

Выходит, нет разных временных потоков, и река Хронос не ветвится – несет и несет мультивселенную от истока в прошлом до неведомого устья в будущем? Бог весть…

Куда интересней пространственная составляющая. Земля вертится, несется по орбите вокруг Солнца, но «Атлантис» не смещается ни на дюйм! Ему что «Альфа», что «Бета» – летит, как привязанный…

Вон внизу проползает все та же Африка, где бушует гроза – оранжевые сполохи молний вздрагивают под тучами, ширясь, как клубы света. Гаснут, и снова перекатываются волнами тускнеющего огня. Вот где льет, наверное…

– Майкл! – резко подался вперед Лес. – Летят!

– Инопланетяне? – нервно хихикнул Ван Хорн.

– Нет! – стегнул голосом Николс. – Тутошние русские!

Рон пригляделся. Впереди и сбоку летел обтекаемый корабль в форме крутого купола, похожий на женскую грудь. Сходство усиливалось за счет андрогинно-периферийного стыковочного узла, венчавшего носовую часть, как набухший сосок.

Размеры корабля не впечатляли – чуть более четырех метров в поперечнике, да в длину метров пять.

– Это здешняя «Заря», – хрипло определил Дорси, и прочистил горло. – Доставляет на станцию «Мир-2» пять-шесть человек плюс полторы тонны груза… Э-э… Что он делает?

Движки маневрирования «Зари» исторгли конические струи в тормозном импульсе. Корабль мягко опустился на орбиту пониже, в то же время отставая.

– Я, кажется, понимаю… – слабым голосом проговорил Ван Хорн.

А «Заря», между тем, пошла на разгон, возвращаясь на прежнюю орбиту, но уже позади шаттла.

– Он заходит нам в хвост! – заорал Джон.

– Дорси! – заголосил Карлайл. – Уходим!

– Чего ты орешь?! – рявкнул Майкл. – Куда уходим?

– Обратно, идиот!

Докричать: «В «Альфу»!», Рон не успел. Из лючка на носу «Зари», рядом со звездным датчиком, высунулось вороненое дуло – и засверкало крестоцветным огнем. Очередь из мелкокалиберных снарядиков порвала фюзеляж шаттла справа, задевая киль и крыло.

– Старт! – каркнул бледный Дорси. – Прямой переход! Живо!

Карлайл заскулил от страха и отчаяния. Стартовать? Транспозитировать «Атлантис» без подготовки, без единого теста… А что делать?! Ждать, пока клятые русские их собьют?

Жмурясь, он вдавил красную кнопку с выдавленными белыми буквами «START», и прямоугольные окна шаттла заволок мерцающий бледно-лиловый свет.

* * *

Карлайл дрожащими пальцами отер потное лицо. В иллюминаторы лезла чернота, испятнанная звездами, а «Зари» не видать…

«Спасены! – всхлипнул Рон. – Боже милостивый…»

С нижней палубы выплыл Лестер, почти не задев закраин люка. Вцепившись в спинку кресла, он глухо сказал:

– У меня две новости, парни, хорошая и плохая. Слава богу, мы не в «Бете»! Но плохо то, что мы и не в «Альфе».

– Что? – вскинулся Рон, пугаясь до обморочного «грогги». – Что-что?

Николс вяло повел кистью, разматывая ленту регистрограммы, как серпантин.

– Тут «Гамма»!

Четверг, 6 апреля 1989 года. День по БВ

«Гамма»

Околоземная орбита, борт шаттла «Атлантис»

Рон Карлайл угрюмо просматривал свои «конспекты» – сухую выжимку той инфы, что разболтала Земля. Вон она, голубеет за иллюминатором. Катается вокруг солнышка пятый миллиард лет, и всё ей нипочем. Затеют людишки Третью мировую – переживет. Наплодит мутантов, зато слабо радиоактивный пепел – всё, что останется от пакостливого человечества – удобрит новые всходы…

«В Армению и Азербайджан введены войска, чтобы прекратить резню и погромы (этнические чистки 2.0…)

В СССР еду распределяют по талонам (дожили…)

15 февраля из Афганистана вывели все советские войска (а с какого перепугу они там оказались?)

В Таллине поднят государственный флаг Эстонии (СССР разваливается?!)

В Тбилиси разогнали митингующих – те требовали независимости Грузии (разваливается…)»

На родимом Западе всё не так круто, но тоже кувырком:

«Прошлым летом президент Рональд Рейган (его что, на второй срок оставили?) прибыл с визитом в Москву, где вел тайные переговоры с генсеком КПСС Горбачевым, борцом с коммунизмом (kapets…)

В январе 1989-го в должность президента вступил Джордж Буш-старший (это, который ЦРУ рулил?)

В Польше Лех Валенса готовится к президентским выборам (всё шиворот-навыворот!)»

Земля… Этот безумный, подлый, прекрасный мир! Всё хорошо, одно плохо – чужой он.

– Майкл! – рявкнул Лестер с нижней палубы. – Может, хватит уже болтаться, как дерьмо в унитазе?

Дорси лениво пошевелился, притянутый ремнями к креслу.

– Что ты предлагаешь? – вяло осведомился он.

– Садиться!

– Куда? – голос командира прозвучал резко и зло. – Куда, я тебя спрашиваю?!

– А у тебя большой выбор? – заорал Николс, плавно влетая в кабину. – На полосе «15», на базе Эдвардс… да хоть на Уайт-Сэндс! Лишь бы в Америке!

– В какой Америке, Лес? – неожиданно спокойно спросил Дорси. – Нашей тут нет. Там, внизу, тоже живут-поживают Майкл Дорси и Лестер Николс, Рон Карлайл и Джон ван Хорн. А мы кто?

– На мысе Канаверал готовится к старту шаттл «Атлантис», – исподлобья глянул Рон. – Он взлетит через месяц. Помехи были сильные, но я расслышал, кто отправится в космос пилотом. Некий Лес Николс. А специалистом полёта-2 будет какой-то Рон Карлайл. Да, Лестер, это мы, только другие! Иные.

– Меня даже не это страшит, – завозился командир, – а последствия. Это же не розыгрыш выйдет, а факт – два одинаковых корабля на космодроме, и два экипажа! Близнецы! Копии! И как быть? Вернее, что с нами сделают? В каком секретном центре отдадут на растерзание тамошним ученым? Мы никогда – слышишь? – никогда не вернемся домой, не увидим своих жен и детей! Ибо те семьи, что обитают здесь, всего лишь гамма-версии наших родных. Так и сдохнем на секретном объекте, где нас кремируют, чтобы и следа от двойников не осталось!

– Здорово вы тут друг друга пугаете, ребята, – въедливо сказал Ван Хорн, плавающий под потолком и глядящий в верхний иллюминатор. – И никто не сказал о самом главном! О секретном грузе. Здесь, похоже, ни о какой транспозитации и не слыхали. То-то мы им подарочек подкинем! Ага… А через годик команда из «Гаммы» заявится в «Альфу». За данью! За добычей! За учеными рабами! Что, наш Джимми Картер не послушает здешнего Джорджи Буша? О`кей! Тогда они через альфа-ретранслятор выкатят атомную бомбу куда-нибудь на Бродвей – и юркнут обратно в свой мир! Рванет знатно – пол Нью-Йорка в труху! И куда Джимми денется? И дань выплатит, и учеными отдарится… А если и наши ответят? Вообще, круто! И завяжется межпространственная войнушка… А ведь гамма-ретранслятор может открыться, где угодно – на лужайке Белого дома, в ротонде Капитолия… Или на Таймс-сквер в новогоднюю ночь, когда толпа погуще! Что, может быть, вы лучшего мнения о нашенских властях? Или тутошние, думаете, лучше?

Дорси помолчал, и медленно выговорил:

– Готовимся, парни… Все равно нам придется спускаться – вода на исходе, да и кислорода больше не становится… Сделаем пару витков – и пойдем на спуск. Где-нибудь над южной частью Тихого океана! Сбросим накопитель в точке Немо… Спустимся ниже шести километров, выпрыгнем с парашютами…

– Если сможем! – буркнул жадно слушавший Лестер.

– Надо смочь! – жестко ответил Майкл. – И главное не забыть, Лес – активируешь систему ликвидации бета-ретранслятора.

– Угу… Чтоб концы в воду…

– И погребем к берегу… – размечтался Ван Хорн. – Синее небо, лазурное море и белый песок… Картинка!

* * *

Маневр схода с орбиты занял минуты три. Затем «Атлантис» полчаса дрейфовал, по инерции опускаясь все ниже и ниже. Дорси установил угол атаки в сорок градусов для пущего торможения в плотных слоях, и вот, на высоте сто двадцать с лишним километров сильно разреженный воздух начал ощущаться – машина легонько подрагивала.

– Входим в атмосферу! – обронил Майкл.

Боясь промахнуться мимо атолла Рароиа, выбранного под будущее место жительства, он то увеличивал крен, чтобы шаттл замедлялся быстрее, то уменьшал его. А если «Атлантис» слишком отклонялся в сторону от курса, пилот совершал «балансирующие повороты».

Скорость упала до тринадцати тысяч километров в час, за иллюминаторами и окнами бушевала оранжевая плазма.

Командир мягко опускал нос шаттла, уменьшая угол атаки, а ощутимо плотный воздух грубо осаживал корабль – перегрузка наседала, потом стала спадать.

– Высота пять с половиной километров! Скорость – триста пятьдесят! Пора! Разгерметизация и… Рон, откроешь боковой люк!

Карлайл, задыхаясь, выполнил приказ. Толстенная крышка откинулась легко – давление сравнялось. Рев рассекаемого воздуха проник в скафандр.

– Лес! Штанга!

– Да!

Николс, факая и кряхтя, высунул за борт затейливо изогнутую телескопическую штангу – прыгать надо было с нее, иначе отнесет воздушным потоком и ударит о крыло.

Рон, ужасаясь, вцепился в штангу, как обезьяна за ветку, и пополз. Далеко внизу переливался океан. Вверху голубело небо. Черно-белый «Атлантис» скользил вниз, не догадываясь о близкой кончине.

«Прыгай, трус! А ну!»

С трудом расцепив пальцы, Карлайл понесся вперед и вниз, однако не спешил выпускать парашют. Один… Второй… Третий… Все покинули шаттл. Последним выпрыгнул командир. Теперь можно.

Купол резко дернул астронавта – и мир плавно закружился, радуя тишиной и неспешностью. Далеко впереди пикировал шаттл, неуклюжий, словно перекормленный самолет. Неожиданно его фюзеляж вздулся с левого борта, швыряясь светящимся дымом, извергая клубистое пламя.

Распадаясь, «Атлантис» закувыркался вниз – обломки космического корабля падали веером, а за ними стелился букет дымных шлейфов.

Приводнился Рон не совсем там, куда метил – не во внутренней лагуне атолла Рароиа, а в океане, но с подветренной стороны, где прибой не силен.

С трудом погасив купол парашюта, он поплыл к берегу, неуклюже загребая. Его товарищам повезло больше – ветер донес их до тихой полосы между рыжими глыбами рифа и атоллом. Ничего, ленивая волна помогла – мягким жидким тычком закинула Карлайла на спокойную воду.

Он еле доплелся до белого, искрящегося песка, плюхая и пугая рыбок. Скинул шлем, избавился от тяжелого скафандра, от парашюта – он так и тащил эту кипу мокрой ткани за собой, пыхтел, но тащил.

Ну, не бросать же! Робинзону всё сгодится…

Пятница, 12 апреля 1996 года. День

«Гамма»

Французская Полинезия, Рароиа

Рон Карлайл устало брел по белому коралловому песку – босиком, погружая ступни в горячую сыпучесть. Выйдя к хижине, крытой шуршащими пальмовыми листьями, он снял с крючка небольшую, килограмма на два, золотую корифену. Отхватил зубастую голову ножом, вспорол брюхо… Кишки выбрасывать не стал – отличная наживка, до утра не протухнет.

Насадив тушку на кривоватый вертел, Рон подвесил ее над костром. Упал на колени и приблизил ладонь к огню – порядок, жар, что надо. Будет тебе рыба на обед, Робинзон Крузое… А гарнир?

Кряхтя, астронавт встал и направился к рощице малость одичавших хлебных деревьев – их развели прежние жители.

Шагал он, не торопясь. Местная жизнь давно приучила его не спешить. Нет, можно, конечно, все скучные дела переделать быстро, энергично, только вот… Чего для? Лишь бы поскорее устать? Ну да, появится у тебя больше свободного времени. А чем ты займешь эту прорву часов, дней и лет? Философическими бреднями? Чтобы тихо и незаметно обезуметь, как Лестер?

Кривясь под напором скверных мыслей, Карлайл сорвал здоровенный колючий плод хлебного дерева. Он его продырявил вчера, трижды ткнув острой палочкой, мякоть уже должна была выбродить. Запечь на углях экзотическое яство, да навернуть с жареной рыбкой…

Тоскливый взгляд светлых, будто выцветших глаз, скользнул по лазури прозрачных вод, по белой кайме песка и перистым листьям пальм, колыхавшимся под дуновениями пассата, вечного ветра.

В тягучих буднях он упустил течение времени, а ведь на шестое число приходится скромная дата – семь лет назад они высадились на этом атолле, что клочками суши обрамлял мелкую лагуну. Тропический рай, потерянный и возвращенный…

Рон в раздражении пожал плечами, отвечая своим мыслям. Тоже мне, годовщина… Было бы, что праздновать! И кому…

Он еще в позапрошлом году вдрызг разругался со всеми, набил морду экс-командиру, и гордо удалился на «дальний запад», зажил один на «моту», маленьком островке около входа в лагуну, километров за сорок от лагеря.

Здесь когда-то стояла деревушка Гарумаоа, жило в ней человек триста – рыбаков да ловцов черного жемчуга. Власти их переселили на Такуме и Ангатау, такие же, затерянные в океане клочки суши, а Рароиа объявили ядерным полигоном. Мало им Муруроа…

К счастью для астронавтов, до испытаний атомных бомб не дошло, но и туземцев обратно не вернули. Так что экипаж «Атлантиса» робинзонил в полнейшем уединении – запретная зона.

Карлайл горько усмехнулся. За семь долгих лет вся неправда облезла с бравого экипажа «Атлантиса», выставив напоказ истинную суть, поганое человечье нутро. Как вот эта рубаха, кое-как пошитая из парашютной ткани – сплошные дыры, а сквозь них просвечивает худое, жилистое тело, коричневое от загара…

Ван Хорн ударился в религию, пытался и остальных «блудных овец» вернуть в лоно церкви, а те его послали…

Дорси расклеился совершенно – ноет и ноет, жалуется на судьбу. Словит рыбину или краба, сожрет добычу полусырой – и валяется на песке, как дохлая медуза…

Николс замкнулся напрочь. Похоже, что и впрямь умом тронулся – бормочет непонятно что, да сам с собою, руками водит, словно узрел кого-то…

А сам-то? Ну, да, тоже облез… Стопроцентный американец Рон Карлайл, физик, легенда Беркли и прочая, и прочая, и прочая, вернулся в исходную точку…

…Молодой, злой Беня Шкляренко, подающий надежды завлаб из ленинградского Физтеха, впал однажды во грех диссидентства, хоть и стоял самый разгар «оттепели». Решил, шлимазл этакий, пройти по натоптанной тропе Синявского, Буковского и прочих «изменников родины». А что?

Похаешь советскую власть, потычешь пальчиком в «язвы социализма» – и заметит тебя Госдеп, впишет в платежную ведомость… Заметили. Вписали.

Правда, два года Беня отсидел-таки в Дубровлаге, пока не подфартило – Массачусетский технологический пригласил его читать лекции. Сбыча мечт…

В Штаты Шкляренко уезжал с любезной его сердцу Алиской, испытавшей на себе, каково быть «женой врага народа», и с полупустым чемоданом. Малолетнему Арону тогда едва исполнилось шесть годиков.

И открылись им хрустальные врата «сияющего града на холме», и приняли руки их вожделенную «зеленую карту», и какая жизнь тогда началась… Цимес! Цимес мит компот!

Двадцать лет спустя почтенный профессор Бен Карлайл по-прежнему преподавал в МИТе, Элис суетилась по дому в пригороде Бостона, а Рон как раз отучился в Беркли. Вырос, весь в отца – такой же беспринципный карьерист с гипертрофированным тщеславием…

…Астронавт хрипло захохотал, в изнеможении обнимая кольчатый ствол пальмы.

– Ну, вот… – всхлипнул он, переходя на русский. – Хоть правду сказал! Может, мне тогда советский День космонавтики отметить?

Утирая глаза грязным рукавом, Карлайл мельком глянул на сверкающую океанскую даль, и замер. Это было невозможно, но это было – в каких-то паре кабельтовых от берега белела роскошная яхта, изящная и остроносая, гонимая парой пузатых парусов.

Охнув, Рон сдернул с себя рубаху, замахал ею неистово, призывая и моля. Скуля в изнеможении, добежал до кострища, живо раздул угли, швырнул на съедение трепещущим язычкам огня охапку сухих водорослей. Дым, крутясь и клубясь, потянулся вверх.

– Эге-ге-гей! Сюда-а! Help! Help me!

Обессиленно упав на колени, Карлайл захохотал, завыл, зашлепал неистово руками по мокрому песку – яхта медленно разворачивалась, бушпритом нацеливаясь на лагуну.

Суббота, 17 апреля. Утро

Тихий океан, борт яхты «Дезирада»

– Семь лет! – потрясенно восклицал Давид Валькенштейн. – Семь долгих лет! Один на необитаемом острове! Ой-вей…

Кряжистый и плотный, с красным лицом и жирным загривком, он напоминал Рону мясника. Сын эмигрантов из Одессы, Давид Маркович нынче стоил миллиард, но яхта была им куплена не статуса ради – советское детство взыграло, захотелось романтики и дальних странствий…

Карлайл внимательно смотрел на богатенького искателя приключений. Яхта держала курс на Гавайи, и все дни плаванья Давид крутился и вился вокруг, надоедая Рону, как приставучая муха, но выражая жадный восторг, детское изумление – и подлинную симпатию.

– О! – снова взбурлил любопытством Валькенштейн. – Рон, а ведь ты так и не рассказал мне, как, вообще, оказался на… – он со вкусом выговорил: – На Рароиа!

«Ну, наконец-то!» – мелькнуло у «Робинзона» в голове.

Довольно потянувшись в мягком кресле, Карлайл выдохнул, всем телом – вымытым телом! – ощущая приятное касание чистой футболки и стиранных шорт.

Сделав большой глоток «дайкири», как бы ради вдохновения, Рон заговорил осторожно, будто ступая по тонкому льду:

– Дейв… У тебя могло создаться впечатление, что я недоговариваю. Всё правильно… Вы меня спасли, Дейв, и я вам очень благодарен за то, что у моей «робинзонады» оказался счастливый конец. Но рассказать всё и сразу… – он покачал головой. – Я просто не мог! Вы бы сочли, что бедняга свихнулся на своем острове…

– Ага! – довольно каркнул Валькенштейн, и азартно потер ладони. – Значит, все-таки была тайна?

– И еще какая… – протяжно вздохнул Карлайл, с удовольствием наблюдая, как миллиардера «забирает».

Сегодняшний разговор он продумывал долгими часами в своей каюте, подыскивая простые и доходчивые слова, четко формулируя «за» и «против», и увязывая доводы с личностью Давида Марковича.

– Однако… – Рон изобразил хмурое напряжение. – Меня действительно зовут Рональд Карлайл. По образованию я – физик, двинул в астронавты, но… Сюда я пришел из другого мира. – Он горько усмехнулся. – Вот видите, Дейв… У вас сразу подозрения и сомнения!

– Да нет… – промямлил Валькенштейн, отводя взгляд.

– Давайте, сделаем так, – уверенно заговорил «Робинзон». – Свяжитесь с НАСА, а лучше пошлите своих людей – пусть соберут информацию об астронавте Роне Карлайле, о его родителях… Узнайте, где он живет, и так далее. И… Пусть обязательно возьмут его отпечатки пальцев!

– Ладно… – озадаченно протянул Давид. – Я сейчас же свяжусь со службой безопасности, мои парни живо добудут инфу… – тут его легкий характер взял верх: – Только ты пока никуда не уходи, хе-хе!

– О`кей, – тонко улыбнулся Рон.

Там же, позже

Валькенштейн нервно мерял шагами свою просторную каюту. Карлайл с легкой улыбкой следил за его метаниями.

– Объясни мне всё! – резко потребовал Дейв, останавливаясь у круглого иллюминатора. – «Настоящий» Рон Карлайл уже два года не летает, он живет, не тужит, в Майами, вместе с женой и детьми! Тогда кто ты? Проходимец, выдавший себя за Рона? Но ваши фото одинаковы, как у близнецов! Твои родители… М-м… О, кстати! А ты говоришь по-русски?

– Konechno, – мягко улыбнулся Карлайл, – Eto moy vtoroy rodnoy yazik.

– Ничего не понял, – вскинул руки Валькенштейн, – но верю! И отпечатки! – он резко опустил полные, как у женщины, конечности. – У обоих одинаковые! Ты – точная копия Рона Карлайла, а этого не может быть!

– Может, Дейв, – твердо сказал «Робинзон». – Местный Рон… Он как бы моя гамма-версия, мой двойник в здешнем гамма-пространстве. А сам я из соседнего альфа-пространства, сопредельного вашему. И, если бы ты вдруг очутился там, у нас, то легко бы нашел свою собственную копию! Потому что и в «Альфе», и в «Бете», и в «Гамме» живут-поживают точные реплики человечества. Я действительно входил в экипаж шаттла «Атлантис», запущенного на орбиту в «Альфе», а весь его грузовой отсек занимал сверхсекретный груз… Спецоборудование, с помощью которого корабль попадал из одного пространства в другое. У нас было задание – переместиться в «Бету» и разведать, что там и как. Это случилось в восемьдесят девятом году… Тогда у нас в президенты вышел Картер, а у вас и в «Бете» – Джордж Буш.

– Значит, отличия все же имеются? – вытолкнул Давид, жадно внимая рассказу.

– В том-то и дело! Здешним СССР рулил Горбачев, предатель и слабак, а вот в «Бете» – Шелепин, толковый tovarisch, жесткий. Советский корабль обстрелял тогда наш шаттл, мы попытались вернуться домой, но… Без тщательной подготовки, всё как попало… – Карлайл поморщился, безнадежно махнув рукой. – Короче, мы угодили сюда, в «Гамму». Решили высадиться на Рароиа, а шаттл взорвать и утопить, чтобы не достался местным туземцам. Вдруг здешний спецназ проникнет в «Альфу»? Или сильные мира «Гаммы» затеют ядерный шантаж? А у нас же там семьи… – он помолчал, горестно жуя губами. – Из всего экипажа выжил я один, а вот шаттл… Мы действительно активировали заряды на ликвидацию, но… Я думаю, тот обстрел на орбите повредил цепи управления. Сам видел, как у шаттла оторвало двигатели, кабину, крылья, а вот грузовой отсек почти не пострадал. Он так и лежит на дне, километров за сто южнее Рароиа…

Глаза Валькенштейна, только что затуманенные, мигом обрели зоркость.

– И его можно поднять? – быстро спросил он.

– Легко, – небрежно ответил Рон. – Потребуется глубоководный аппарат и судно сопровождения. Там глубины меньше километра, а точные координаты мне известны.

– Ну, а если мы эту штуку поднимем со дна, а она не фурычит? – раздельно проговорил миллиардер, цепко глядя на «Робинзона».

– Починим, Дейв, – улыбнулся Карлайл. – Я один из конструкторов бета-ретранслятора… А зачем тебе?

– «Бета» мне ни к чему, – хищно улыбнулся Валькенштейн. – Мне нужен альфа-ретранслятор! – он протянул руку. – Возьмешься?

Рон крепко пожал короткие толстые пальцы Дэвида.

– Возьмусь!

Вторник, 29 апреля 1997 года. Раннее утро

Калифорния, ранчо «Виборита»

Сто лет назад на ранчо пасли коров, и ковбои клеймили телят, выжигая на их шкурах тавро «Вьющееся W» – изображали букву «W» из волнистых линий. Мексиканские вакерос, склонные к романтизму, именовали клеймо по-своему – «виборита», то есть «змейка».

Дэвид Валькенштейн, купив ранчо, присвоил ему испанское название, звучавшее «красивее».

Удаленная от городов и автострад, окруженная лесистыми горами, «Виборита» явилась наилучшим прибежищем для альфа-ретранслятора. Всё, как в фильме «Парк Юрского периода»: очень большие деньги обеспечивали приватность и надежное соблюдение тайны. А уж какие чудовища могут вырваться из секретных лабораторий, увлеченных и романтичных толстосумов не волновало…

…Вернувшись с конной прогулки, Рон ловко спешился и передал поводья вечно небритому Мигелю, исполнявшему роль сегундо – второго человека на ранчо после хозяина.

– Задай Гнедку кукурузы.

– Си, сеньор…

Облаченный в потертые джинсы и рубашку, сапожки и стетсон, Карлайл не играл в ковбоя. Просто, выезжая верхом, он отдыхал – отвлекался от забот и хлопот. Да и лучше думалось на природе.

Обойдя старый хозяйский дом из бревен и дикого камня, Рон вышел к огромному амбару. Сено здесь давным-давно не хранили, зато какая маскировка!

Альфа-ретранслятор еле вписался в дощатое строение – диски отражателей реяли под самой крышей. Редкие окошки пропускали мало света, и суровые формы успокоителей, сопряженных с преобразователем, глыбились молчаливо и грозно. Мега-сайенс.

Карлайл похлопал гладкий корпус энергосборника, вспоминая, как чертовски медленно крутилась лебедка служебного судна, как бесконечный черный трос аккуратно наматывался на гигантский барабан, а вокруг стелился Великий или Тихий, блистая прозрачной голубизной.

Но вот на глубине смутно забелел искореженный фюзеляж «Атлантиса», очертился четче – и плавно поднялся из волн. Вода стекала с него, забрызгивая и окропляя палубу.

Руина шаттла развернулась в воздухе, погромыхивая мятыми створками люка грузового отсека, и могучий кран бережно опустил поднятый со дна корпус в обширный трюм…

…Негабаритную находку, размером с железнодорожный вагон, перегрузили на трейлер в порту – поздним вечером, подальше от любопытствующих бездельников. Темной ночью, пока на автострадах затишье, довезли до ранчо.

Два месяца ушло лишь на то, чтобы тщательно «раскидать» довезенное – отбросить лишнее, а нужное починить, да собрать по новой схеме. Теперь преобразователь пространства работал не вовне, а вовнутрь, транспозитируя тесную кабину, одноразовую, вроде капсул «Аполлона» или «Союза»…

– Сеньор! – в полуоткрытую дверь амбара заглянул Мигель. – Хозяин звонил, сказал, что задерживается до завтра. Велел передать, чтобы без него не начинали!

– Разумеется, Мигель, – Рон вежливо склонил голову. – Я только проверю все системы… Ступай.

Дверь со скрипом затворилась, пригашая свет.

«Задерживается, значит? – подумал Карлайл. – Вот, и отлично…»

Он, в принципе, и не собирался запускать ретранслятор в присутствии Дейва – амбар не выдержит инверсии, горящие доски раскидает по всему ранчо…

А уж переходить в «Альфу» вместе с Валькенштейном, как тот мечтал, и вовсе глупость. На параллельно-сдвоенную транспозитацию просто не хватит энергии.

«Это элементарно, Ватсон!»

Нет уж, домой, в родимое альфа-пространство, он переместится в одиночку! И Дейв, если что, уцелеет – перерасход мегаватт выжжет всё, что горит. И амбар, и дом, и худущего Мигеля на пару с безобразно жирным Патриком…

«Да и фиг с ними…»

Недрогнувшей рукой Рон замкнул подачу. Загудел трансформатор. Пугая низким воем, включились накопители.

Подбежав к двери, Карлайл выглянул наружу. Никого. Притворив створку, он без шума задвинул засов. Бегом вернувшись к пультам, повключал все блоки.

«Транспозитация. Первый цикл» – вспыхнуло табло.

Время у Рона имелось, минуты две или три, как минимум, но в кабину он не вошел, а ворвался, захлопывая люк. Потому и не увидал, как затряслась дверь под ударами кулаков и сапог.

Монитор пискнул, и вывел на экран:

«Транспозитация. Второй цикл».

– Прощай, «Гамма»… – пробормотал Карлайл, прикрывая глаза ладонью…

Разъяренный Мигель ворвался в амбар, потрясая «кольтом». Замер на мгновенье, словно зачарованный узорами пультовых огоньков, и кинулся к щитам управления, обеими руками колотя по кнопкам и клавишам. Поздно.

Инверсионная вспышка полыхнула сверхсолнечным сиянием.

Тот же день, позже

Новосибирская область, окрестности озера Тенис

Цилиндрическая кабина шлепнулась на землю с высоты человеческого роста, опрокинулась и покатилась, пока Рон не догадался открыть люк. Упершись крышкой в травянистый склон, капсула качнулась и замерла.

«Станция конечная, просьба освободить вагоны…»

Чертыхаясь, Рон вылез, встал, отряхивая колени, и оглянулся.

– Ну, и где я? – пробормотал он.

Кабина транспозитировала на зеленую полянку в окружении великанских елей. Испуганные нежданным вторжением птахи возобновили свой концерт. Где-то за деревьями шумела река.

Подложив под выпуклый бок капсулы пару камней для страховки, Карлайл сунулся внутрь. Потормошил компьютер, и дисплей выдал короткий доклад.

Рон прочел – и облизал пересохшие губы. Десинхронизация какая, боже ж ты мой… А это что? Аварийное отключение успокоителей!

– Т-твою ж ма-ать… – выдохнул Карлайл.

Мигель постарался, больше некому. Прервать подачу энергии во втором цикле! Еще бы пару секунд, и…

Да к черту все! Он в «Альфе», и это главное. Он – дома!

Прикинув дистанцию, Рон сообразил, что переместило его куда-то в Азию. Сибирь? Похоже…

«Да и ладно! Раскручусь на исторической родине…»

Ну, в любом случае, следов лучше не оставлять. Сняв крышку люка, «возвращенец» докатил кабину до обрывистого бережка лесного озера, и сбросил ее в зеленую глубь. Следом, подняв веер брызг, отправилась вогнутая крышка. Концы в воду.

– И куда теперь? – пробормотал Карлайл, оглядываясь. На восток? На запад? Куда? Может, так и шагать вдоль во-он той речушки, что вытекает из озера? Куда-то же она впадает…