Цель — Вселенная!

Поиски

Дрейк чувствовал под собой жесткую больничную койку, и поначалу ему казалось, что именно это его и мучает. Однако, улегшись поудобнее, он понял, что причина не в физических ощущениях. Это «что-то» было в его разуме — ощущение пустоты в голове с тех пор, как ему сообщили дату.

После долгого — как ему казалось — времени дверь открылась, и на пороге появились двое мужчин и медсестра. Один из пришедших сказал:

— Ну, и как вы себя чувствуете, Дрейк? Это кошмар — найти вас в таком состоянии!

Мужчина был полный — типичный «порядочный человек». Дрейк обменялся с ним крепким рукопожатием. Некоторое время он лежал неподвижно, после чего позволил себе неловкий, но необходимый вопрос.

— Простите, — холодно сказал он, — мы знакомы?

— Меня зовут Брайсон, — ответил мужчина. — Я руковожу сбытом в «Квик-Рит компани». Мы производим вечные перья, карандаши, чернила, писчую бумагу и другие подобные товары, которыми торгуют даже в продовольственных магазинах. Две недели назад я принял вас в качестве коммивояжера и отправил в дорогу. Потом я узнал, что вас нашли без сознания во рву, а больница сообщила, что вы находитесь здесь. У вас были при себе бумаги, — закончил он, — из которых следовало, что вы работаете у нас.

Дрейк кивнул, чувствуя, однако, разочарование. Ему казалось, что вполне достаточно, если кто-то заполнит пробел в его памяти. Но этого было слишком мало. Наконец он произнес:

— Я помню только, что решил попытаться получить работу в вашей фирме. Военная комиссия забраковала меня по какой-то непонятной причине. Вероятно, тогда что-то и произошло с моей памятью…

Он замолчал. Глаза его широко раскрылись при одной мысли об этом.

— Видимо, у меня была временная потеря памяти, — медленно сказал он, испытывая неприятное чувство.

Заметив, что дежурный врач, вошедший вместе с Брайсоном, внимательно разглядывает его, Дрейк ухитрился бледно улыбнуться.

— Наверное, уже все в порядке, доктор. Мне только интересно, что я делал последние две недели. Я валяюсь здесь и напрягаю мозг. Что-то там лежит на дне, но я никак не могу вспомнить.

Врач улыбнулся из-под своих очков.

— Меня радует, что вы так отважно переносите это. Волноваться не стоит. Могу вас заверить, что, по нашему опыту, жертвы амнезии обычно вели перед случившимся размеренный, разумный образ жизни. Одной из характерных черт является то, что они меняют работу. Вы не сделали даже этого.

Он умолк, а словоохотливый Брайсон радушно сказал:

— Могу напомнить вам первую неделю. Принимая вас на работу, я узнал, что в детстве вы жили в одной деревне у железнодорожной линии Уорвик — Кисслинг. Разумеется, я и назначил вам эту трассу. Мы получили от вас заказы из пяти городов по этой дороге, но Кисслинга вы не достигли. Вдруг это вам поможет… — Брайсон пожал плечами. — Ну хорошо, это неважно. Как только встанете на ноги, загляните ко мне. Вы порядочный человек, а такие сегодня встречаются редко.

— Если можно, я бы хотел работать на той же трассе, — сказал Дрейк.

Брайсон кивнул:

— Какие могут быть разговоры. Осталось только закончить недоделанное, а потом двинуться дальше вдоль главной магистрали. Разумеется, это ваша трасса. Видимо, вы хотите узнать, что случилось?

— В том-то и дело, — согласился Дрейк, — Я хочу вернуть потерянную память, — он заставил себя улыбнуться. — А сейчас… сейчас спасибо, что вы пришли.

— Не за что. До свидания.

Брайсон пожал ему руку, и Дрейк проводил его взглядом до дверей.

Два дня спустя Дрейк сошел с трансконтинентального экспресса на станции Уорвик и остановился, щурясь под лучами раннего утреннего солнца. Он уже испытал первое разочарование: до сих пор ему казалось, что вид города на фоне линии холмов пробудит в нем воспоминания.

Он вспомнил лишь свое детство, когда вместе с родителями проезжал через Уорвик во время многочисленных путешествий. Сейчас здесь стояли новые дома, а также новый вокзал, которого не было двадцать лет назад. В его памяти не оживали даже самые туманные воспоминания того, что происходило с ним шестнадцать лет назад.

Дрейк покачал головой.

«Но ведь кто-то меня здесь знает, — подумал он. — Кто-то должен был меня видеть. Я разговаривал с хозяевами магазинов, пассажирами поездов, железнодорожниками, служащими отелей. Я всегда был компанейским, значит…»

— Привет, Дрейк! — услышал он веселый голос за спиной. — Как дела, старина? У тебя вид, как на похоронах.

Дрейк повернулся и увидел молодого, довольно худощавого мужчину с темными волосами и смуглой кожей, лет этак тридцати. У него была сгорбленная фигура щуплого человека, сгибающегося под тяжестью обильного багажа. Видимо, что-то в лице Дрейка поразило его, потому что он торопливо добавил:

— Ты же меня помнишь, верно? Билл Келли! — Он рассмеялся. — Ну скажи, разве я был с тобой не в ладах? Что ты сделал с той девушкой — Селани? С тех пор как мы виделись последний раз, я еще дважды был в Пифферс-Роуд и не встречал ее там. Она…

Он замолчал, и взгляд его вдруг стал вопросительным:

— Эй, парень, ты меня не помнишь?

Для Дрейка был удивительным и уж по крайней мере достойным внимания факт, что прозвучало название Пифферс-Роуд. Возможно ли, что ему пришло в голову навестить дом на ферме, где он родился? Когда возбуждение несколько улеглось, он заметил выражение лица Келли, свидетельствующее, что пора объясниться. Поэтому он быстро рассказал все, а закончил словами:

— Так что, как видишь, у меня нелады с памятью. Может, ты, если не против, расскажешь, что происходило, пока я был с тобой? Что за девушка эта Селани?

— Ну конечно же, — ответил Келли. — Конечно, я могу… — Он вдруг замолчал, хмуря брови. — А ты, случайно, меня не дуришь? Ну ладно, ладно, верю. У нас полчаса до прихода пригородного до Кисслинга. Амнезия, говоришь? Слышал я о таком, но… Э, не думаешь ли ты, что тот старик мог иметь что-то общее с… — Он стукнул правым кулаком в левую ладонь. — Держу пари, так оно и есть.

— Какой старик?! — воскликнул Дрейк, после чего взял себя в руки и добавил уже спокойнее: — Что это за история?

Поезд притормозил. Сквозь потеки на оконном стекле Дрейк видел волнистую долину с группами зеленых деревьев и сверкающую, извивающуюся ленту воды. Потом показалась пара домов, несколько боковых путей и наконец начало деревянного перрона.

Высокая худая красивая девушка прошла мимо его окна, неся в руке корзинку. За его спиной заговорил севший на последней станции коммивояжер, с которым Дрейк беседовал.

— О, это Селани. Интересно, что она продает сегодня.

Дрейк откинулся на своем сиденье, убежденный, что уже увидел все стоящее внимания в Пифферс-Роуд. Странно, что он не испытывал никакого интереса. А ведь он здесь родился, в этой местности, в трех милях от шоссе.

— Селани! — Дрейк только сейчас среагировал на то, что услышал. — Странное имя. Ты сказал, она что-то продает?

— Продает! — импульсивно воскликнул Келли, потом глубоко и громко вздохнул.

Его голубые глаза сурово смотрели на Дрейка. Он хотел что-то сказать, но удержался и сел, загадочно улыбаясь. После паузы он заговорил:

— Я должен перед тобой извиниться. За время нашего разговора я так и не дал тебе слова.

Дрейк улыбнулся с вежливым пониманием.

— О, это было очень интересно.

— Я хотел сказать, — продолжал Келли, — что только сейчас до меня дошли твои слова, — что среди прочего ты продаешь вечные перья.

Дрейк пожал плечами, гадая, видно ли его смущение. Келли вынул вечное перо и протянул его со словами:

— Видишь ли ты в нем что-нибудь необычное?

Перо было длинное, тонкое, сделанное из темного материала, выглядевшего достаточно дорогим. Дрейк медленно отвернул колпачок; у него вдруг возникло подозрение, что сейчас начнется еще один бессмысленный спор о достоинствах перьев, которые он продает. Поэтому он быстро сказал:

— Честно говоря, оно гораздо более высокого класса, чем мои. Перья нашей фирмы стоят доллар за штуку.

Сказав это, он понял, что был слишком откровенен. Келли торжествующе подхватил:

— Столько же она попросила и с меня.

— Кто?

— Селани! Та девушка, что села в поезд. Через пару минут она будет продавать здесь что-нибудь новое. У нее всегда есть что-то новое. — Он выхватил перо из рук Дрейка. — Я покажу тебе, что в нем необыкновенного.

Он взял бумажный стаканчик, стоявший на окне.

— Смотри.

Держа перо над стаканчиком, он нажал на его конец. Потекли чернила. Три минуты спустя стаканчик был полон до краев. Келли открыл окно и осторожно вылил голубую жидкость на землю между вагоном и перроном.

Дрейк стряхнул с себя оцепенение.

— Боже мой! — воскликнул он, — Что же за резервуар в этом пере? Ведь…

— Подожди!

Голос Келли был спокоен, но демонстрация явно доставила ему удовольствие. Дрейк с трудом взял себя в руки. У него потемнело перед глазами, поскольку Келли продолжал нажимать на кончик пера и чернила продолжали течь.

— Ты обратил внимание на чернила? — спросил Келли.

Дрейк уже хотел сказать, что единственной их особенностью является количество, как вдруг хрипло выдавил:

— Красные чернила!

— А может, — спокойно предложил Келли, — ты предпочитаешь пурпурные или желтые? Зеленые или фиолетовые?

Из пера текла тонкая струйка чернил каждого цвета, который он называл. Каждый раз он поворачивал кончик пера, слегка нажимая на него.

— На, попробуй сам, — ликующе закончил он, исчерпав весь драматизм ситуации.

Дрейк взял у него необычный предмет, как любитель берет драгоценность. Словно издалека до него доносилась непрерывная болтовня Келли.

— Их делает ее отец, — говорил он. — Это мастер разных штучек. Если бы ты видел некоторые вещи из тех, что она продавала в прошлом месяце! Когда-нибудь он наконец поумнеет и начнет производство в большом масштабе. И тогда все фирмы, выпускающие вечные перья, — и многие другие тоже — окажутся на мели.

То же самое пришло в голову и Дрейку. Однако прежде чем он успел что-то сказать, перо вынули у него из рук и Келли наклонился через проход между сиденьями к сидящему напротив седовласому мужчине.

— Я заметил, как вы смотрели, когда я показывал это перо знакомому, — сказал Келли. — Хотите тоже взглянуть?

— Охотно, — ответил мужчина.

Он говорил тихо, но в ушах Дрейка его голос звучал громко. Едва перо оказалось в руках этого человека, как тут же сломалось пополам.

— О! — воскликнул Келли, ничего не понимая.

— Прошу прощения, — сказал мужчина. В его руке появилась долларовая банкнота. — Моя вина. Купите другое, когда появится эта девушка.

Он уселся поудобнее и углубился в чтение газеты.

Дрейк видел, как Келли кусает губы. Он смотрел то на свое сломанное перо, то на банкноту, то на седовласого мужчину, скрытого газетой. Наконец вздохнул:

— Ничего не понимаю. Оно у меня уже месяц, один раз падало на бетонный тротуар и два раза на пол из твердого дерева. А теперь сломалось, как трухлявая ветка.

Келли пожал плечами, но в голосе его звучала укоризна, когда через минуту он продолжил:

— Полагаю, нельзя надеяться, чтобы отец Селани делал первоклассные вещи при своих ограниченных возможностях… — Он вдруг замолчал. — Смотри, она уже здесь. Интересно, что у нее сегодня необычного? — На лице его появилась хитрая улыбка. — Подожди, я покажу ей сломанное перо. Я смеялся, когда покупал его, говоря, что тут должен быть какой-то фокус. Она разозлилась и гарантировала, что оно никогда не испортится и не иссякнет. Черт возьми, что она там продает? Смотри, какая вокруг нее давка.

Дрейк поднялся на цыпочки и вытянул шею, чтобы лучше видеть поверх голов людей, толпившихся вокруг девушки, показывающей что-то в самом конце вагона.

— О боже! — воскликнул трубный мужской голос. — Сколько ты берешь за эти стаканы? Как они действуют?

— Стаканы! — воскликнул Дрейк и направился к возбужденным людям.

Если зрение его не подводило, девушка пускала по кругу стакан, то и дело наполняющийся какой-то жидкостью. Люди пили из него, а он мгновенно заполнялся снова.

«Тот же принцип, что и в пере, — подумал Дрейк. — Ее отец открыл какой-то способ конденсирования жидкостей. Это настоящий гений. Если бы удалось договориться с этим человеком для моей фирмы или хотя бы для меня самого, мое будущее было бы обеспечено».

Эти размышления прервал ясный чистый голос девушки, поднявшийся над оживленными разговорами:

— Цена — один доллар за штуку. Действие основано на химической конденсации газов из воздуха. Метод этот известен только моему отцу. Кстати, взгляните, я еще не закончила, — ее голос, спокойный и сильный, звучал в тишине, воцарившейся в вагоне. — Как видите, это складной стаканчик без ручки. Повернем верхнюю часть по часовой стрелке — появляется вода. А сейчас — смотрите внимательно — я поворачиваю ее дальше. Жидкость становится зеленой — это сладкий и очень ароматный напиток. Поворачиваю дальше — и жидкость становится красной, превращаясь в кисло-сладкий напиток, отлично утоляющий жажду в жаркие дни.

Девушка пустила стакан по кругу. Пока тот ходил из рук в руки, Дрейку удалось отвлечься от него и внимательно разглядеть девушку. Она была высокой, около метра семидесяти, с темно-каштановыми волосами. Лицо ее выражало незаурядную интеллигентность, и была в нем какая-то особая гордость, что придавала ему выражение сдержанности, когда она принимала банкноты от покупателей.

Снова раздался ее голос:

— Мне очень жаль, но только по одному на человека. Они будут в свободной продаже сразу после войны. Это всего лишь подарки.

Толпа разошлась, каждый вернулся на свое место. Девушка прошла между сиденьями и остановилась возле Дрейка. Тот инстинктивно отпрянул, но, опомнившись, напористо спросил:

— Минуточку! Мой знакомый показывал мне вечное перо, которое купил у вас. Интересно…

— У меня есть еще пара штук, — серьезно кивнула она головой. — Стаканчик вам тоже нужен?

Дрейк вспомнил о Келли.

— Мой знакомый тоже хотел бы купить еще одно перо. То сломалось…

— Очень жаль, но я не могу продать ему второго, — она замолчала, глаза ее расширились. Потом она с нажимом спросила: — Вы сказали, что перо сломалось! — Она покачнулась, удивленная, потом резко выкрикнула: — Покажите мне его! Где ваш знакомый?

Взяв из рук Келли обе половины сломанного пера, она внимательно пригляделась к ним. Губы ее задрожали, руки тоже, лицо посерело и как-то съежилось.

— Скажите, — прошептала она, — как это произошло? Только точно.

— Ну… — Келли удивленно отодвинулся. — Я показал его тому господину, когда…

Он замолчал, потому что вдруг потерял слушательницу. Девушка повернулась, и это было как сигнал. Пожилой мужчина опустил газету и взглянул на нее. Она ответила ему взглядом, словно птица, загипнотизированная змеей, потом покачнулась еще раз, вторично за эти несколько минут. Корзинка едва не выпала у нее из рук, когда она бросилась бежать между лавками.

Через секунду Дрейк увидел, как она мчится по перрону. Фигура бегущей через Пифферс-Роуд девушки удалялась с каждой секундой.

— Что за черт! — воскликнул Келли и повернулся к пожилому мужчине. — Что вы ей сделали? — спросил он напористо. — Вы…

Голос его замер. Дрейк, хотевший добавить несколько неприятных слов, тоже молчал.

Голос коммивояжера, стоявшего под ярким солнцем на перроне Уорвика, стих. Прошла минута, прежде чем Дрейк заметил, что Келли завершил рассказ.

— Значит, этим все и кончилось? — спросил он. — Мы так и сидели, как пара манекенов, сбитые с панталыку каким-то стариком? И это все? Ты не знаешь, что испугало ту девушку?

По лицу Келли было видно, что он ищет подходящее слово или выражение, пытаясь описать то, что описать невозможно. Наконец он оказал:

— Понимаешь, в нем было что-то такое… как если бы все начальники отделов сбыта всего мира сошлись в одном человеке… Мы просто-напросто заткнулись.

Это сравнение убедило Дрейка. Он мрачно кивнул.

— И он не вышел? — медленно спросил он.

— Нет, вышел ты.

— Что-о-о?

Келли взглянул на него.

— Знаешь, это чертовски забавно, но именно так все и было. Ты попросил проводника, чтобы он выгрузил твой багаж в Инчни. Когда поезд уже тронулся, я видел, как ты шел через Пифферс-Роуд в том направлении, куда убежала девушка и… О, вот и пригородный до Кисслинга.

Комбинированный товарно-пассажирский поезд подошел к перрону. Позднее, когда он преодолевал гребень холмов, окружающих долину, Дрейк с интересом разглядывал окрестности, смутно вспоминая детство и почти не слушая болтовню сидевшего рядом Келли. Наконец он решил, что сделает: выйдет в Инчни, походит по городу до закрытия магазинов, а потом как-нибудь доберется до Пифферс-Роуд и проведет там весь долгий летний вечер, расспрашивая встречных. Насколько он помнил, расстояние между городом и поселком составляло около десяти километров. В крайнем случае он вернется в Инчни пешком за пару часов.

Первая часть плана оказалась очень простой. В местной гостинице ему сказали, что в шесть оттуда уходит автобус.

В двадцать минут седьмого Дрейк вышел из него и, стоя на грунтовой дороге, называвшейся, как и станция, Пифферс-Роуд, смотрел, как автобус исчезает вдали. Наконец его рокот стих, и Дрейк двинулся, тяжело переступая через рельсы. Вечер был теплым и тихим, и пиджак давил ему на плечи. Позднее может похолодать, подумал Дрейк, но сейчас он почти жалел, что надел его.

На газоне перед ближайшим домом работала на четвереньках какая-то женщина. Дрейк заколебался, но потом подошел к ограде и некоторое время смотрел на нее, вспоминая, не встречал ли ее раньше. Потом заговорил:

— Простите, миссис…

Женщина не подняла глаз и не встала с грядки, которую рыхлила. Это была костлявая особа в узорчатом платье. Наверняка она видела, как он подходил, раз теперь так упорно молчала.

— Не могли бы вы сказать, — не сдавался Дрейк, — где живет мужчина средних лет с дочерью? Девушку зовут Селани, она продает вечные перья, стаканы и тому подобное людям в поезде.

Женщина встала и подошла к нему. Вблизи она уже не казалась такой большой и неуклюжей. Ее серые глаза оглядели его с равной долей враждебности и любопытства.

— А скажите-ка, — резко произнесла она, — не вы ли заходили сюда две недели назад и спрашивали о них? Я уже говорила, что они живут там, в той роще. — Она махнула рукой в сторону нескольких деревьев, росших в полукилометре от шоссе, но глаза ее, когда она смотрела на Дрейка, были прищурены. — Я этого не понимаю.

Дрейк не решился рассказать о своей амнезии этому неприступному, подозрительному существу; не собирался он говорить и о том, что когда-то жил в этих местах. Он торопливо поблагодарил:

— Спасибо большое. Я…

— Нет смысла ходить туда еще раз, — сказала женщина. — Они уехали в тот же день, как вы у них были… Уехали с тем своим большим прицепом и больше не возвращались.

— Уехали? — воскликнул Дрейк.

Под влиянием глубокого разочарования он уже хотел сказать что-то большее, как вдруг заметил, что женщина поглядывает на него со слабой удовлетворенной улыбкой. Это выглядело так, славно она нокаутировала какого-то исключительно несимпатичного типа.

— И все-таки, — сухо сказал Дрейк, — я пойду туда и посмотрю.

Он резко повернулся, разозленный настолько, что лишь через минуту заметил, что идет по канаве, а не по шоссе. Постепенно ярость его превратилась в разочарование, исчезнувшее при мысли о том, что, раз уж он здесь оказался, нужно все осмотреть.

Через некоторое время Дрейк почувствовал удивление, что позволил какой-то женщине до такой степени вывести его из равновесия. Он покачал головой: нужно быть осторожнее. Попытка воссоздания прошлого может измотать его.

Когда он свернул в тенистую рощу, поднялся легкий ветерок. Он мягко дунул ему в лицо, а шелест листьев был единственным звуком, нарушавшим вечернюю тишину. Дрейку не потребовалось много времени, чтобы убедиться: туманные надежды, толкнувшие его на это путешествие, не сбудутся. Он не нашел ничего, даже следа, что здесь кто-то жил: ни консервной банки, ни мешка для мусора или золы. Совершенно ничего. Он походил вокруг, осторожно разгребая палкой кучи мертвых листьев, потом вернулся на шоссе. На этот раз женщина позвала его. Он заколебался было, но в конце концов подошел — она могла знать гораздо больше, чем сказала. Теперь она смотрела на него более дружелюбно.

— Нашли что-нибудь? — спросила она с плохо скрываемым нетерпением.

Дрейк мрачно улыбнулся при мысли о силе человеческого любопытства, потом уныло пожал плечами.

— Когда уезжает прицеп — это как дым: исчезает всякий след от него.

Женщина презрительно фыркнула:

— Все следы наверняка исчезли, когда появился тот старик.

Дрейк постарался не выдать своего возбуждения.

— Старик?! — воскликнул он.

Женщина кивнула, продолжая с обидой:

— Да, отлично державшийся старичок. Сначала он спрашивал у каждого, что за вещи продавала нам Селани, а через два дня утром мы, проснувшись, не нашли ни одного из этих предметов.

— Он их украл?!

Женщина исподлобья посмотрела на него.

— Вроде бы. Правда, за каждую штуку он оставил по доллару. Но все равно это как кража. Знаете ли вы, что у нее была сковородка, которая…

— Но чего он хотел? — удивленно прервал ее Дрейк. — Он ничего не объяснял, когда выспрашивал? Ведь вы же не позволили бы ему бродить здесь просто так?

К его удивлению, женщина вдруг потеряла уверенность в себе.

— Не знаю, что со мной случилось, — мрачно призналась она. — В нем было что-то такое… Он выглядел так представительно, словно был большой шишкой. — Она замолчала, разгневанная, потом фыркнула: — Мерзавец!

Глаза ее враждебно сузились, и она посмотрела на Дрейка.

— Совсем заморочили меня с этими разговорами. А сами вы? Стоите здесь и пилите меня все это время. Скажите лучше прямо: это вы заходили сюда две недели назад?

Дрейк заколебался. Перспектива рассказа всей истории этой женщине его не прельщала. Но она должна была знать нечто большее. Наверняка ей есть что рассказать о том времени, которое Селани со своим отцом провела в этой местности. Одно было ясно: если какие-то факты и известны, то, скорее всего, именно этой женщине.

Наконец Дрейк решился и рассказал ей все, закончив несколько неуверенно:

— Как видите, я человек, который ищет свое прошлое. Может, меня ударили по голове, хотя шишки и нет. А может, одурманили. Что-то со мной случилось. Вы говорили, что я туда пошел. А вернулся ли? И что там делал?

Он вздрогнул и замолчал, потому что женщина неожиданно пронзительно крикнула:

— Джимми! Иди-ка сюда!

— У-у-у… мама! — донесся из дома детский голос.

Ошеломленный Дрейк увидел, как из дома выскакивает растрепанный мальчуган лет двенадцати с оживленным лицом. Дверь захлопнулась за ним. Еще не совсем понимая, Дрейк слушал, как мать объясняет мальчику, что «этот господин получил по голове от тех людей из прицепа и потерял память, а сейчас хотел бы, чтобы ты рассказал о том, что видел».

Потом женщина повернулась к Дрейку.

— Джимми, — с гордостью сказала она, — никогда не доверял этим людям. Он был уверен, что они из-за границы, и постоянно следил за ними. Он видел, как вы туда пошли, и все, что случилось до момента отъезда прицепа. Он может вам подробно описать, что вы делали, — закончила она, — потому что видел все через окно, а кроме того, один раз заходил туда внутрь, когда их не было, чтобы проверить, не задумали ли они чего.

Дрейк с готовностью согласился. Причина сунуть нос в чужие дела была не хуже любой другой. В этом случае она оказалась ему на руку.

Мысли его прервал звонкий голос Джимми.

Был жаркий день. Узнав от женщины из первого дома, где живут Селани с отцом, Дрейк медленно приближался к рощице, которую она ему указала.

Где-то позади поезд два раза свистнул, а потом засопел. Дрейк подавил желание вернуться и сесть в него. Все равно бы не успел. Кроме того, ни один человек не откажется так легко получить состояние. При мысли о вечном пере и стакане он ускорил шаги.

В рощице он увидел прицеп, лишь когда повернул к первой тенистой группе деревьев. Заметив машину, Дрейк замер. Прицеп был гораздо больше, чем он ожидал, длинный, как товарный вагон, и такой же высокий, странной обтекаемой формы.

На его стук никто не ответил.

«Девушка бежала по этой дороге, — подумал он, — значит, должна быть внутри».

Дрейк неуверенно обошел этого монстра на колесах. Ряд окон на уровне глаз опоясывал прицеп по периметру. Сквозь них был виден блестящий потолок и верхняя часть стен, покрытых, как казалось, дорогими панелями. Внутри располагались три комнаты, и еще одна дверь вела в кабину машины, тащившей прицеп.

Вернувшись ко входу, Дрейк прислушался. Не было никакого звука, за исключением шороха верхушек деревьев под слабыми дуновениями ветра. Где-то далеко плаксиво засвистел поезд. Дрейк нажал ручку, и дверь открылась так легко, что все его сомнения исчезли. Он медленно отворил ее и встал на пороге центральной из трех комнат.

Его удивленный взгляд сразу же отметил роскошь помещения. Пол темно поблескивал, отполированный, как драгоценность. Стены гармонировали с ним дорогими тонированными панелями. Напротив дверей стояли диван, два стула, три шкафчика и несколько украшенных резьбой полок с произведениями искусства. Первое, что увидел Дрейк, войдя внутрь, была стоявшая у стены слева от двери корзинка девушки.

При виде ее Дрейк замер, а потом сел на пороге прицепа, свесив ноги наружу. Его волнение полностью исчезло из-за царившей вокруг тишины, и он с интересом принялся разглядывать содержимое корзинки. В ней было более десятка магических вечных перьев, по крайней мере три дюжины складных самонаполняющихся стаканов, около десяти округлых черных предметов, не поддавшихся его манипуляциям, и три пары проволочных очков. У каждой пары было прозрачное маленькое колечко внизу правого стекла. Похоже, футляры им не требовались, поскольку вряд ли была опасность, что они разобьются. Те, которые он надел, подошли идеально, и на мгновение ему показалось, что они соответствуют его зрению. Но потом он заметил разницу: все приближалось — комната, его рука, — и предметы не были размазанными, а выглядели так, словно он смотрел в бинокль средней силы. Образ вовсе не был деформирован. Потом Дрейк вспомнил о колечке — оно повернулось легко…

И внезапно все стало еще ближе, как будто он смотрел в более сильный бинокль. Дрожа, он покрутил колечко то в одну, то в другую сторону. Хватило нескольких секунд, чтобы подтвердить необычный факт: это были очки с регулируемыми стеклами, невероятное соединение телескопа с микроскопом, одним словом — супербинокль.

Почти не задумываясь, Дрейк положил очки в корзинку, потом, приняв решение, поднялся и направился к двери, ведущей в комнату в конце прицепа. Он собирался только заглянуть туда, и хватило даже первого взгляда: он увидел стены, завешенные полками, и на каждой были старательно расставлены различные предметы. Дрейк взял что-то похожее на фотоаппарат — тонко сделанный небольшой приборчик. Он внимательно осмотрел объектив, а потом его пальцы наткнулись на что-то поддавшееся нажиму. Раздался щелчок, и в ту же секунду из щели позади аппарата высунулась блестящая карточка. Снимок.

На нем была изображена верхняя часть лица мужчины. Снимок был удивительной глубины и имел поразительные естественные цвета. В серых глазах человека было такое напряжение, что на мгновение лицо показалось Дрейку незнакомым. Только через некоторое время он узнал самого себя. Он сделал свой собственный снимок, который тут же был отпечатан.

Удивленный, он сунул фотографию в карман, положил аппарат и, весь дрожа, вышел из прицепа. Затем направился по шоссе в сторону поселка.

— А потом, — продолжал Джимми, — минуту спустя вы вернулись, вошли в прицеп, закрыли за собой дверь и пошли в заднюю комнату. Вернулись вы так быстро, что едва не заметили меня, и я решил, что вы уже уходите. А потом…

Дверь прицепа открылась. Голос девушки звучал нетерпеливо, но Дрейк не понял, в чем тут было дело. В ответ послышалось бормотание мужчины. Дверь закрылась, и оттуда доносились только возня и дыхание в средней комнате.

Пригнувшись, Дрейк отступил под левую стену.

— …Вот и все, — закончил Джимми. — Я подумал, что может быть какая-то беда, и пошел домой сказать маме.

— Значит, я был настолько неосторожен, что вернулся и был застигнут, но не посмел показаться?

Мальчик пожал плечами.

— Вы прижимались к перегородке прицепа — вот все, что я видел.

— А они тебя не заметили, когда ты за ними подглядывал?

Джимми заколебался.

— Нет, потому что, — начал он странным тоном, — произошло что-то необычное. Понимаете, когда я оглянулся, пройдя метров сто, грузовик с прицепом исчез.

— Исчез? — медленно повторил Дрейк. Ситуация становилась невероятной. — Ты хочешь сказать, они завели двигатель и выехали на шоссе?

Мальчик упрямо покачал головой.

— Все хотят меня на этом поймать, но я хорошо все видел и слышал. Не было никакого шума. Они исчезли внезапно.

По спине Дрейка побежали мурашки.

— И я был внутри? — спросил он.

— Да, — подтвердил мальчик, — вы были внутри.

Тишину, наступившую после этих слов, нарушила женщина, громко сказав:

— Ну хорошо, Джимми. Иди поиграй.

Она повернулась к Дрейку.

— Знаете, что я об этом думаю?

Дрейк с трудом вышел из задумчивости.

— Что?

— Они делали какие-то махинации, вся эта шайка. Все эти разговоры, что ее отец это производит… Как вы могли в это верить? Он же все время ходил по округе, скупая металлолом. Ну, вы знаете, — неохотно сказала она, — у них были фантастические вещи. Правительство нас не обманывает, когда говорит, что после войны все мы будем жить как короли. Но тут есть какой-то подвох. У них было всего по нескольку сотен этих Предметов. Они продавали их в одном месте, потом выкрадывали и продавали в другом.

Дрейк, хоть и поглощенный собственными мыслями, посмотрел на нее. Он уже не раз сталкивался с отсутствием логики у людей с подобным мировоззрением, но его всегда шокировало явное игнорирование фактов ради доказательства своей правоты.

— Они бы не имели с этого никакой выгоды, — заметил он. — Ведь за каждый предмет вы получили свои доллары обратно.

— О!

Женщина, казалось, удивилась, лицо ее вытянулось. Наконец, когда до нее дошло, что любимая теория пошла прахом, гневный румянец окрасил ее загорелое лицо.

— Это какой-то рекламный трюк! — фыркнула она.

Дрейк решил, что пора заканчивать этот разговор, и торопливо спросил:

— Вы не знаете, кто-нибудь собирается сегодня в Инчни? Если можно, я бы поехал с ним.

Смена темы разговора возымела нужный эффект. Гневный румянец исчез с лица женщины.

— Нет, никто из тех, кого я знаю. Но не волнуйтесь, достаточно выйти на шоссе и остановить попутку…

Дрейка подобрала вторая машина. Сейчас он сидел в гостинице в сгущающихся сумерках.

«Девушка и ее отец в машине, полной великолепной продукции! — подумал он. — Она продает их как сувениры, по одной штуке на каждого, а ее отец собирает лом. А потом, как в кошмарном сне, какой-то старик ходит и скупает проданные товары или, — он вспомнил перо Келли, — уничтожает их. И наконец, загадка странной амнезии у торгового агента, продающего вечные перья, по фамилии Дрейк».

Где-то за спиной Дрейка мужской голос с горечью воскликнул:

— О, смотрите, что вы сделали! Вы же его сломали!

В ответ послышался спокойный звучный голос пожилого человека:

— Простите, пожалуйста. Оно стоило доллар, правда? Разумеется, я вам его верну! Возьмите и простите меня.

В воцарившейся тишине Дрейк встал и повернулся. Там был высокий мужчина с седыми волосами, поднимавшийся с места рядом с молодым человеком, смотревшим на два куска сломанного вечного пера, которые он держал в руке. Старик направился к дверям гостиницы, ведущим на улицу, но Дрейк опередил его.

— Минуточку, — сказал он спокойно, но жестко. — Я бы хотел знать, что случилось со мной, когда я оказался в прицепе Селани и ее отца. Думаю, вы можете ответить на этот вопрос.

Он замолчал, глядя в глаза мужчины, которые пылали серым огнем и, казалось, пронзали насквозь, проникая в глубины мозга. Он еще успел со страхом вспомнить рассказ Келли о том, что этот человек парализовал его одним неумолимым взглядом, как старик тигриным прыжком подскочил к нему и схватил за запястье. Дрейк почувствовал силу стальных пальцев.

— Прошу сюда, в мою машину, — услышал он низкий, лишающий воли голос.

Дрейк едва запомнил, как садился в длинную машину со сверкающими бортами. Все остальное скрыл мрак… физический… и психический…

Он лежал на спине на чем-то твердом. Открыв глаза, Дрейк некоторое время смотрел на купол метрах в пятидесяти над собой. Купол имел по крайней мере сто метров в диаметре, и почти четверть его занимало окно, сквозь которое сочился туманный серо-белый свет, как будто невидимое солнце с трудом пробивало дорогу сквозь редкий, но вездесущий туман.

Широкая челюсть окна уходила от середины потолка куда-то в даль. И в какую даль. Дрейк удивленно вскрикнул и сел. Какое-то время он не мог поверить своим глазам.

Коридор, казалось, тянулся в бесконечность в обе стороны, пока не размазывался в пятно серого мрамора. Там находился балкон, галерея, потом еще одна; каждый этаж имел собственный боковой коридор, заканчивавшийся балюстрадой. Видел он и бесчисленное множество дверей, и ответвления коридора — указывающие на дальнейшее расширение этого здания, явно чудовищных размеров.

Когда прошел первый шок, Дрейк медленно встал. Его мучило воспоминание о старом человеке и о том, что происходило раньше.

«Он посадил меня в машину и привез сюда», — мрачно подумал он.

Но почему сюда? На всем божьем свете не было такого дома!

Холодок пробежал по его спине. Дрейк с трудом подошел к ближайшей в длинной шеренге высоких резных дверей и открыл ее. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но первой реакцией было разочарование. Там находился кабинет — огромная комната с гладкими стенами. Вдоль стены стояли несколько шкафов, огромных размеров стол занимал угол напротив двери. Картину завершали несколько стульев и две софы, а также еще одна, более разукрашенная, дверь. В кабинете никого не было. Стол был чистым, без следа пыли. И без следа жизни.

Вторая дверь оказалась закрытой, или же замок был слишком сложен для Дрейка.

Он вновь вышел в коридор, только теперь обратив внимание на полную тишину. Его ботинки глухо стучали по коридору, а двери одна за другой являли одинаково меблированные, но пустые кабинеты.

По часам Дрейка прошли полчаса, потом еще столько же. Наконец он увидел вдали дверь. Сначала это был просто свет. Сверкающие контуры оказались огромным витражом из многоцветных стекол, собранных в раму. Дверь была метров пятнадцати в высоту. Выглянув через стекло, Дрейк увидел большую белую лестницу, ведущую вниз, в густеющий пятью метрами ниже туман, — дальше ступени были не видны.

Обеспокоенный, смотрел он на лестницу. Что-то ему в ней не нравилось. Этот туман, окутывающий все и не исчезающий часами… Вероятно, внизу, у подножия лестницы, была вода, теплая вода, из которой при постоянном притоке холодного воздуха образовывался густой туман. Мысленно он представил себе здание длиной в пятнадцать километров, расположенное над озером и окутанное вечной серой мглой.

«Нужно выбираться отсюда», — вдруг понял Дрейк.

Ручка у двери находилась на обычной высоте, но трудно было поверить, что такой маленький в сравнении с нею рычаг сможет сдвинуть с места гигантскую конструкцию. Однако дверь открылась тихо и легко, как идеально собранный механизм. Дрейк ступил в плотный туман и начал спускаться вниз, сначала быстро, потом все осторожнее. Он не хотел свалиться в воду. Сотая ступенька оказалась последней, но за ней не было воды, а лишь пустота и туман, и никакого основания лестницы или земли…

Почувствовав внезапное головокружение, Дрейк на четвереньках поднялся обратно наверх. Он был так утомлен, что ему казалось, он движется буквально по сантиметру. Сейчас, обнаружив, что у конца лестницы нет ничего, он испытывал кошмарное ощущение, будто ступени рассыпаются под ним.

Но еще больший ужас доставила Дрейку мысль, что дверь уже не откроется и он останется здесь навсегда, отрезанный от мира, на краю вечности.

Однако она открылась, хоть на это и ушли остатки его сил. Когда он уже лежал внутри на полу, то испытал огромное удивление: что общего имела со всем этим Селани, девушка, продающая в поезде чудесные вещицы? Этот вопрос, казалось, не имел ответа.

Наконец страх уступил место ощущению безопасности. Стыдясь своей паники, Дрейк поднялся с твердым решением изучить это фантастическое место от подвала до крыши. Где-то здесь должны быть спрятаны запасы стаканов, которые сами наполняются водой. А может, найдется и что-нибудь из еды, ведь скоро он начнет испытывать голод и жажду. Но сначала — в один из кабинетов. Он осмотрит каждый шкафчик, взломает стол.

Однако ломать не потребовалось. Ящики выдвигались почти без усилий. Шкафчики не были закрыты на ключ. Внутри находились журналы, списки, странные папки. Дрейк просмотрел несколько из них, разложив на огромном столе. Буквы показались ему размазанными, поскольку у него дрожали руки и кружилась голова. В итоге он заставил себя отложить все журналы, кроме одного. Открыв его наугад, он наткнулся на следующий текст:

Дрейк нахмурился, взглянув на дату, потом начал читать:

Некоторое время Дрейк сидел застыв, потом откинулся на спинку стула. В голове у него была пустота. Он не знал, что и думать об этом изложении. Наконец перевернул страницу и прочел:

Записей было множество: сотни, тысячи во всех журналах. Каждая из них была озаглавлена «Доклад координатора Кингстона Крейга», который всегда возвращался во Дворец бессмертия после стольких-то дней, часов, недель. Один раз это продолжалось три месяца и касалось неясного, неопределенного дела «установления времени демократии между веками девяносто восьмым и девяносто девятом, что потребовало воскрешения в этих вероятных мирах трех убитых мужчин, которых звали…»

Острый приступ голода и жажды напомнил Дрейку, что он сидит в этом огромном, мрачном доме и читает бессмысленные бредни какого-то типа, который должен был быть сумасшедшим. Он вдруг заметил, что вроде бы не имеющее источника освещение комнаты становится все более слабым. Значит, оно все-таки шло снаружи. В огромном пустом коридоре он понял: туман за окном в потолке серел и темнел. Близилась ночь. Дрейк старался не думать о том, что останется один в этом доме, наблюдая, как мрак медленно скрывает мраморные стены, и гадая, что может вылезти из укрытия, когда темнота станет непроницаемой.

— Перестань, идиот! — яростно сказал он сам себе.

Голос его гулко прозвучал в тишине.

«Должно же здесь быть какое-то место, — подумал он, — где эти… координаторы… живут».

На этом этаже были только кабинеты, но есть ведь и другие этажи. Нужно найти лестницу. В главном коридоре он не видел ни одной.

Наконец в первом боковом коридоре Дрейк нашел широкую лестницу, поднялся наверх и открыл первую дверь, на которую наткнулся. Это была гостиная великолепного апартамента, состоявшего из семи комнат и кухни, сверкавшей в тускнеющем свете и набитой шкафчиками, в которых стояли прозрачные контейнеры, а в них продукты — известные ему и незнакомые.

Дрейк не испытывал никаких эмоций. Не удивило его и то, что, когда он нажал маленький рычажок на верхней части банки с грушами, плоды высыпались на стол, хотя банка вовсе не открылась. Он просто констатировал, что не умрет с голоду, — и это все. Поев, он поискал выключатель, но в темноте ничего не нашел.

Из мрака спальни появилось ложе с балдахином. В ящиках были пижамы. Лежа в холодной постели, Дрейк подумал: почему та девушка — Селани — боялась этого старика? И что произошло в прицепе, отчего Ральф Карсон Дрейк оказался втянут во все это?

Спал он беспокойно, эта мысль даже во сне не покидала его.

Поначалу свет был где-то далеко, потом стал приближаться и разгораться. Это было так же, как после каждого пробуждения. Но когда Дрейк открыл глаза, сразу нахлынули воспоминания. Он лежал на левом боку, был уже светлый день, а постель накрывал серебристо-голубоватый балдахин. Высоко вверху находился потолок.

В темноте прошедшей ночи он едва заметил, насколько просторна и роскошна эта комната. Ее застилали толстые пушистые ковры, стены покрывали панели, а розовая мебель сияла великолепием.

Когда Дрейк повернул голову направо, взгляд его упал на вторую половину постели. Там лежала спящая молодая женщина. У нее были темно-каштановые волосы и снежно-белая шея; даже во сне ее лицо выглядело красивым и утонченным. На вид ей было около тридцати лет.

Дрейк быстро отвернулся, выскользнул из-под одеяла и лег на пол. Когда размеренное дыхание женщины в постели стихло, он затаил дыхание. Послышался вздох и… катастрофа!

— Дорогой, — услышал он ее глубокое контральто, — что ты делаешь на полу?

Она шевельнулась на постели, и Дрейк сжался, ожидая криков, когда женщина убедится, что он вовсе не «дорогой». Однако ничего не произошло. Красивая головка выглянула из-за края постели, серые глаза спокойно смотрели на него. Молодая женщина, видимо, забыла о своем вопросе, потому что теперь сказала:

— Любимый, ты отправляешься сегодня на Землю?

Вопрос был настолько странным, что личное участие во всем этом показалось Дрейку делом второстепенным. Внезапно он начал понимать.

Это был один из тех вероятных миров, о которых он читал в записях координатора Кингстона Крейга. Именно это могло случиться с Ральфом Дрейком. И где-то за кулисами кто-то руководил всем этим. И все потому, что Дрейк пытался воссоздать свое прошлое.

Дрейк поднялся с пола. Он вспотел, сердце его бешено колотилось, колени дрожали. Но все же он встал и ответил:

— Да, я отправляюсь на Землю.

«Это повод, — напряженно думал он, — чтобы как можно скорее выбраться отсюда».

Дрейк подошел к стулу, на котором лежала его одежда, и тут смысл его собственных слов дошел до него и вызвал очередной, еще больший шок.

Отправляется на Землю! Он чувствовал, что его разум с трудом осознает факт, превосходящий границы человеческого восприятия. Отправляется на Землю — но откуда? Безумный ответ возник наконец в его мозгу. Разумеется, из Дворца бессмертия, дворца в тумане, в котором живут координаторы.

Дрейк направился в ванную. Предыдущей ночью он нашел в ее сумеречном пространстве прозрачный тюбик мази с надписью: «Крем, убирающий щетину. Натереть лицо, потом смыть водой». Это заняло у него полминуты, все остальное — пять минут. Из ванной он вышел уже полностью одетым. Голова его была тяжела как камень, и как камень, погружающийся в воду, направился он к ближайшей от постели двери.

— Дорогой!

— Да? — Дрейк повернулся и с облегчением заметил, что женщина не смотрит на него.

Она держала в руке одно из магических перьев, морща лоб над какими-то цифрами в списке. Не поднимая головы, она сказала:

— Наши взаимные временные отношения все более ухудшаются. Тебе нужно больше находиться до дворце и омолаживаться, а мне следует побывать на Земле, чтобы добавить себе пару лет. Ты сделаешь это, дорогой?

— Да, — ответил Дрейк. — Конечно!

Он вышел в небольшую прихожую, потом в гостиную. Наконец, оказавшись в коридоре, прислонился к холодной гладкой мраморной стене и отчаянно подумал: «Омоложение! Так вот для чего служит это невероятное здание. Каждый день здесь становишься моложе, и нужно отправляться на Землю, чтобы сохранить равновесие».

Потрясение усиливалось. Происшедшее с ним в прицепе было настолько существенно, что эта неизвестная организация сверхлюдей пыталась помешать ему узнать всю правду. Но сегодня он должен найти способ узнать ее: обыскать каждый этаж и постараться найти центр. Он постепенно успокаивался, когда вдруг понял, что слышит чьи-то голоса. Человеческие голоса!

Дрейк пришел к выводу, что должен был понять это сам. Уже само присутствие женщины — там, в постели — указывало на то, что мир этот совершенен в каждой детали. И все-таки он был удивлен. Ошеломленный, смотрел он в глубь главного коридора, по тихим, пустынным ответвлениям которого бродил накануне столько часов. Сейчас тут двигался непрерывный поток мужчин и женщин. Коридор напоминал улицу в городе, по которой в обе стороны спешат люди, поглощенные своими личными делами.

— Эй, Дрейк! — услышал он за спиной мужской голос.

Ничто уже не могло его удивить. Медленно, как уставший человек, он обернулся. Незнакомец, смотревший на него, был высок и пропорционально сложен. У него были темные волосы и крупное лицо с резкими чертами. Одет он был в комбинезон, который выше талии обтягивал тело, а брюки походили на бриджи. Он дружески и слегка насмешливо улыбался. Затем он спокойно произнес:

— Стало быть, ты хочешь все узнать? Подожди, узнаешь. Но сначала примерь эту перчатку и иди за мной. Кстати, меня зовут Прайс.

Дрейк взглянул на перчатку.

— Что… — начал было он, но замолчал, чувствуя, что хочет узнать все слишком быстро.

То, что этот мужчина ждал его у дверей, вовсе не было случаем.

«Не бойся, — сурово приказал он себе. — Самое главное, что наконец кто-то говорит по существу. Да, но что с этой перчаткой?»

Он взял ее, хмуря брови. Она была на правую руку и подошла идеально. Легкая, эластичная, перчатка казалась неестественно плотной и слабо поблескивала металлом.

— Просто схвати его сзади за плечо этой перчаткой, — сказал Прайс, — и нажми кончиками пальцев ниже ключицы. Сильно нажми! Я покажу тебе это позднее, когда ты задашь все свои вопросы, — прежде чем Дрейк успел ответить, Прайс продолжал: — Я расскажу тебе по дороге. Осторожнее на лестнице.

Дрейк взял себя в руки, с трудом проглотил слюну и спросил:

— Что за ерунда с хватанием кого-то за плечо? Зачем?

Он беспомощно замолчал. Не об этом нужно было сначала спрашивать. Он как слепец, имеющий лишь частичное представление о мире, которого не может увидеть. Не могло быть и речи о какой-то хронологии или логической связи, существовали только туманные полуфакты. Начинать нужно с основ. С того, что Ральф Карсон Дрейк пытается узнать собственное прошлое. Что-то случилось с ним в автомобильном прицепе, и все происшедшее потом было прямым следствием этого. Прежде всего нужно помнить об этом.

— Проклятье! — вырвалось у Дрейка, мучимого неуверенностью. — Черт побери, Прайс, я хочу знать, в чем тут дело!

— Не торопись!

Они уже спустились по лестнице и направлялись боковым коридором к просторному главному холлу. Прайс полуобернулся к нему со словами:

— Я знаю, что ты чувствуешь, Дрейк, но пойми, тебе нельзя перегружать мозг постоянным притоком новой информации. Вчера ты не встретил здесь никого. Ну, вообще-то, это было не совсем вчера, — Он пожал плечами. — Сам видишь. Это было сегодня в мире, альтернативном нашему. И так всегда будет с этим зданием, если ты не сделаешь того, о чем мы просим. Мы должны были тебе это показать. А сейчас, ради бога, не проси меня объяснить теорию правдоподобия времени.

— Послушай, — сказал Дрейк с отчаянием в голосе, — забудем все это и сосредоточимся на одном факте. Ты требуешь, чтобы я как-то использовал эту перчатку. Как? Где? Когда? Зачем? Уверяю, что чувствую себя вполне нормально. Я…

Он замолчал, увидев вдруг, что они оказались в главном коридоре и направляются к огромным дверям, за которыми была лестница и туманное ничто. По спине его побежали струйки пота.

— Куда мы идем? — резко спросил он.

— Я забираю тебя на Землю.

— Через те двери?

Дрейк остановился. Он не задумывался над тем, что испытывает, но в ушах четко и напряженно звучали его собственные слова.

Мужчина спокойно посмотрел на него.

— В этом нет ничего необычного, — сказал он, — Дворец бессмертия был построен в меандре времени, единственном известном реверсе, или бессмертии, повороте в земном потоке времени. Именно он делает возможным работу координаторов, работу на благо людей — как ты уже знаешь по докладам координатора Кингстона Крейга, которые читал.

Он продолжал свои объяснения, но Дрейку было трудно сосредоточиться. Ему мешал туман. Он не мог решиться еще раз спуститься по той лестнице.

И именно слово «координатор» заставило его сосредоточиться. Он видел и слышал его так часто, что на мгновение забыл, что не знает его значения.

— Кто такие координаторы?

Мужчина задумчиво посмотрел на него.

— Они обладают исключительным умением, — сказал он наконец, — отличающим их от других людей. Они могут перемещаться во времени силой воли. Их около трех тысяч, и все родились на протяжении пятисот лет, начиная с двадцатого века. Самое удивительное то, что каждый из них родом из одного и того же небольшого района Соединенных Штатов, возле города Кисслинг, точнее, из небольшого поселка Пифферс-Роуд.

— Но, — Дрейк с трудом шевелил сухими губами, — я родился именно там. — Он широко раскрыл глаза. — И там же стоял прицеп.

Казалось, Прайс его не слышит.

— Если же говорить о строении тела, — говорил он, — то и здесь координаторы не такие, как все. У каждого из них внутренние органы расположены зеркально по отношению к нормальным людям. Так, сердце у них справа, а…

— Совсем как у меня, — сказал Дрейк. Он говорил ясно и четко, словно искал выход в лабиринте. — Поэтому меня забраковала военная комиссия. Они сказали, что не могут рисковать: если я буду ранен, хирург может не знать о моей особенности.

Позади послышались чьи-то шаги. Дрейк автоматически повернулся и увидел идущую к ним женщину в пушистой накидке. Она улыбнулась ему; Дрейк уже видел эту улыбку, совсем недавно, в спальне. Подойдя, она заговорила мелодичным голосом:

— Бедняга! Он выглядит совсем больным. Что ж, я сделала все, что в моих силах, чтобы он легче перенес шок. Я объяснила ему, что могла, не дав понять, что знаю все.

— О, с ним все в порядке, — ответил Прайс.

Он повернулся к Дрейку, и на лице его появилась слабая улыбка.

— Дрейк, позволь представить тебе твою жену, урожденную Селани Джонс, которая расскажет, что произошло с тобой, когда ты вошел в прицеп грузовика ее отца в Пифферс-Роуд. Начинай, Селани.

Дрейк стоял неподвижно. Он чувствовал себя так, словно был кучей земли, лишенной эмоций и всяких мыслей. Словно на замедленной записи доходил до него голос Селани, рассказывающей о происшедшем в прицепе.

Оказавшись в задней комнате прицепа, Дрейк подумал, что произойдет, если его здесь застанут. Мужчина в центральной комнате говорил:

— Мы отправимся в четырнадцатый век. Там они не осмелятся вмешаться, — он мрачно рассмеялся. — Заметь, они отправили старика, к тому же одного. Кому-то из них пришлось выйти и провести на Земле тридцать или сорок лет, чтобы постареть, ибо старики гораздо меньше влияют на окружение, чем молодые. Но не будем терять время. Дай мне трансформационные точки и иди в кабину, включи атомные трансформаторы.

Этого момента и ждал Дрейк. Он тихо вышел, поочередно сгибая пальцы своей правой руки, облаченной в перчатку. Мужчина стоял лицом к двери, ведущей в переднюю комнату и находящуюся за ней кабину грузовика. Он был крепко сложен и со спины выглядел лет на сорок пять. В руках он держал два прозрачных конуса, которые матово поблескивали.

— Отлично! — воскликнул он, когда Дрейк оказался за его спиной. — Поехали. Теперь, Селани, можешь не бояться. Это все из-за координаторов, черт бы их побрал! Я уверен, что продажа нами этих товаров и изъятие такого количества металла нарушило электронное равновесие, делавшее возможным их существование. — Голос его задрожал. — Как подумаю об их святотатстве, когда они, возомнив себя богами, осмеливаются вмешиваться в естественное течение событий, вместо того чтобы, как я предлагал, сделать его просто предметом изучения…

Его речь перешла в испуганное бормотание, когда Дрейк схватил его за плечо и сильно нажал ниже ключицы…

— Минутку! — пронзительный голос Дрейка прервал рассказ женщины. — По твоим словам, у меня была перчатка вроде этой, — он поднял правую руку в поблескивающей перчатке, которую дал ему Прайс. — В твоем рассказе содержится предположение, что я уже все знал о координаторах и Дворце бессмертия, а ведь ты отлично знаешь, что тогда еще мне не было известно ничего. Я только что сошел с поезда, где коммивояжер Билл Келли показал мне вечное перо.

Женщина серьезно взглянула на него.

— Я уверена, что через несколько минут ты все поймешь, — сказала она. — Все, что мы сделали, было запланировано, чтобы подвести события к этому моменту. Всего несколько часов существования осталось этому альтернативному миру, в котором находимся ты, мистер Прайс и я. Здесь необычайное равновесие сил, и может показаться парадоксальным, но сейчас мы фактически действуем против времени.

Дрейк был удивлен ее тоном. Женщина сказала:

— Позволь мне закончить…

Мужчина замер, как человек, оглушенный сильным ударом. Когда Дрейк отпустил его плечо, он медленно повернулся и уставился, но не на лицо Дрейка, а на его перчатку.

— Уничтожающая перчатка! — прошептал он, потом торопливо продолжил: — Но каким образом? Ведь мое изобретение должно преграждать координаторам доступ ко мне! — Он взглянул Дрейку в лицо, — Как ты этого добился? Я…

— Отец! — Голос девушки, ясный и испуганный, доносился из кабины грузовика, потом приблизился: — Отец, мы остановились где-то около тысяча шестьсот пятидесятого года. Что случилось? Я думала…

Она замолчала, стоя в дверях, как испуганная птица: высокая худая девушка около девятнадцати лет. Увидев Дрейка, она вдруг стала как бы старше и бледнее.

— Вы… были… в поезде! — сказала она, потом перевела взгляд на отца. Дыхание ее прервалось. — Папа, он не…

Мужчина угрюмо кивнул головой.

— Он уничтожил мою способность перемещаться во времени. Где бы мы ни находились, мы останемся здесь навсегда. Но суть не в этом. Хуже всего, что у нас не получилось и координаторы могут продолжать свое дело.

Девушка не ответила. Оба они, казалось, совсем забыли о присутствии Дрейка. Мужчина схватил ее за плечо.

— Ты понимаешь? Мы проиграли!

Селани по-прежнему молчала, а когда начала говорить, лицо ее было бледно, как бумага.

— Отец, это самое тяжелое, что мне приходилось говорить, но я рада. Они правы, а ты — ошибаешься. Они стараются как-то исправить ужасные ошибки Природы и Человека. Из своего скромного дара они создали чудесный инструмент знания и используют его как боги-благодетели. Ты легко убедил меня, пока я была ребенком, но за столько лет я начала сомневаться. И оставалась с тобой только из дочернего долга. Мне очень жаль, папа.

Она отвернулась. Слезы блестели в ее глазах, когда она открыла дверь прицепа и спрыгнула на землю.

Дрейк некоторое время постоял, завороженный игрой чувств на лице мужчины: сначала судорога жалости к самому себе, потом все захлестнуло ожесточение. Избалованный ребенок не мог бы явиться лучшим примером обманутого эгоизма.

Дрейк в последний раз взглянул на него и тоже направился к двери. Там его ждала девушка и удивительный, еще не открытый американский Запад.

Они были обречены на общество друг друга из-за упорного молчания, которое хранил мужчина. Селани и Дрейк часто бродили по зеленой долине. Однажды, оказавшись вдали от прицепа, они наткнулись на группу пеших индейцев. Трудно сказать, какая из сторон была более удивлена. Селани спасла положение, выстрелив из атомного пистолета в камень, который исчез в яркой вспышке. Больше индейцы на этой дороге не появлялись.

Их жизнь была в некотором смысле идиллией. Любовь возникла так же естественно, как ветер, дующий над пустынными землями. Дрейк выдержал первоначальную холодность со стороны девушки, потому что уже знал. А потом они старательно убеждали ее отца научить одного из них или обоих вместе, как пользоваться врожденным умением передвигаться во времени. Дрейк знал, что мужчина в конце концов сдастся, хотя бы из-за одиночества, но это продолжалось целый год.

Дрейк мысленно вернулся к огромному куполу и понял, что голос женщины умолк. Он посмотрел на Селани, потом на Прайса и наконец удивленно спросил:

— И это все? Твой… отец… — Он глянул на женщину, замявшись при определении родства. Ему было необычайно трудно связать эту зрелую женщину с молоденькой Селани Джонс. — Значит, твой отец был против координаторов? Но как он хотел от них избавиться?

Ответил ему Прайс:

— План мистера Джонса заключался во введении изменений в модель жизни, приведшую к появлению координаторов. Известно, что существенную роль играло питание, но какое соединение питания с другими факторами явилось основой, мы никогда не узнаем. Мистер Джонс думал, что, давая людям пить из тех стаканов, а также пользуясь другими устройствами, производящими продукты, и некоторыми основными товарами, он сумеет сломать всеобщий код существования. Сбор металла тоже был запланирован. Металл очень сильно воздействует на поток времени, и резкий его перенос из одного времени в другое может дезорганизовать весь вероятностный мир. Мы же не могли вмешаться как-то иначе, чем ты видел. Мир, предшествующий двадцать пятому веку, — это единственный период, куда не могут вмешиваться координаторы. Он сам должен решать свои проблемы. Даже ты, один из первых обладателей способности передвижения во времени, несмотря на то что сам никогда не научился бы этому, должен был идти к своему предназначению почти естественным образом.

— Минутку, — сказал Дрейк, — но либо я спятил, либо ты. Я готов согласиться со всем: с существованием Дворца бессмертия, с тем, что она моя жена в прошлом и что я оказался здесь до того, как на ней женился, но после того, как она за меня вышла. Однако полчаса назад ты дал мне эту перчатку, а несколько минут назад моя… жена… говорила, что этому миру постоянно угрожает гибель. Значит, я еще чего-то не знаю? И откуда эта внезапная амнезия?

— Твоя роль действительно очень проста, — прервал его Прайс. — Как торговый агент «Квик-Рит компани» ты пошел по следам девятнадцатилетней Селани до прицепа в Пифферс-Роуд, где она жила вместе с отцом. Там ты никого не встретил, поэтому вернулся в деревню, чтобы поговорить с людьми, но по дороге координатором Дрейлом Макмагоном был перенесен на неделю в будущее, а все связанные с этим воспоминания были удалены из твоей памяти. Очнулся ты в больнице.

— Минутку! — воскликнул Дрейк. — Моя… жена… сказала мне, что я еще сделал. Разумеется, я уже знал это. Имеется свидетель, мальчик по имени Джимми, который видел, как я возвращался в прицеп, а когда я был там, он исчез.

— Именно это я и хотел объяснить, — спокойно сказал Прайс. — Из больницы ты пустился в путь, чтобы узнать, что с тобой случилось. Но не узнал. А потом был перенесен другим координатором сюда, во Дворец бессмертия.

Дрейк посмотрел на мужчину, потом на женщину. Та утвердительно кивнула, и в голове у него прояснилось. А Прайс продолжал:

— Через несколько минут я заберу тебя на Землю, в район прицепа Питера Джонса и его дочери. Ты войдешь внутрь, спрячешься в задней комнате, а в момент, который тебе описала Селани, выйдешь из укрытия и схватишь ее отца за плечо этой самой перчаткой. Она излучает энергию, которая незначительно изменит потенциал его нейронной энергии. Это не причинит ему никакого вреда, впрочем, как и мы позднее. В сущности, он будет использован нами как агент в исследованиях прошлого, — закончил Прайс. — Теперь ты видишь, что это требует доброй воли, и мы должны были сделать все, чтобы убедиться, что ты не совершишь ошибки.

— Теперь я начинаю понимать, — ответил Дрейк.

Он был совершенно спокоен, если не считать усиливающегося осознания. Медленно подойдя к женщине, он взял ее за руку и заглянул в глаза.

— Значит, это ты? А когда? — спросил он.

— Пятьдесят лет спустя относительно тебя нынешнего.

— А где сейчас я? Где теперь твой муж?

— Ты отправился на Землю, в будущее. Нужно было переместить тебя во времени. Человек не может оказаться в пространстве, где он уже есть. И именно поэтому ты с нами накрепко связан!

— Почему?

— Если вместо того, чтобы войти в прицеп, ты уедешь и вернешься к своей прежней жизни, то через неделю приблизишься к моменту, когда твое раннее «я» находится в больнице. Тогда ты исчезнешь, подвергнешься дезинтеграции.

Дрейк улыбнулся ей.

— Я не собираюсь вас разочаровывать, — сказал он.

Спускаясь по ступеням, укутанным густеющим туманом, он то и дело оглядывался на нее. Селани стояла, прижав лицо к стеклянным дверям.

Вскоре туман поглотил ее.

Поиски закончились, и теперь в его жизни начинались события, о которых — как считал Дрейк — он забыл.