Цена добра

Пророчество тети Халун

Чем тяжелее становится груз годов, тем чаще вспоминаешь маленькую родину: аул, каменные одноэтажные дома с плоскими крышами, с трех сторон открытыми верандами. И будто я на каждом рассвете слышу крик петухов, которые, друг друга подхватывая, создают симфонию, гимн рассвету. Помню, как мы бегали по кривым улочкам аула…

Главенствовал в нашем роду дедушка Омар-дада – дядя моего отца. У него была всеми уважаемая и мудрая жена Халун. Она говорила очень мало, иногда могла целыми днями молчать. Весною, летом, осенью пропадала в поле, а зимой все время что-то шила, латала, вязала носки и варежки. К ней приходили женщины очень говорливые. Хотя Халун сама молчала, малейшие погрешности других собирала в свой сердечный сундук, как бы про запас, пока не придется к месту. Но, когда что-либо говорили про нас, про сирот, тут ее слово становилось острее алмаза и, как ржавый гвоздь, вбивалось в сердце говорящему.

Я была очень шумная, доверчивая, искренняя. В мою голову лезли разные идеи, фантазии. Стоило услышать что-нибудь необычное, это, как зерно в весеннюю землю, падало в мое сердце и начинало звенеть колосьями.

У нас в ауле жила очень благополучная семья, богатая по тем временам. В ауле говорили, что счастье, однажды открыв дверь в их дом, никогда не закрывает ее. Дочери вовремя вышли в хорошие дома замуж, сын удачно женился, внуки растут здоровыми, как говорится, «руки в масле, язык в меде». И еще рассказывали, что их дедушка, будучи чабаном, нашел в горах камень, на котором можно было прочитать: «То, что любит пророк Мухаммад, то и я люблю, то, что ненавидит пророк Мухаммад, то и я ненавижу». Когда я услышала это, потеряла покой. Сама в горы ходить боялась и позвала двух своих подруг. И как бы невзначай спросила об этом бабушку.

– Это аламат (чудо), доченька, действительно, есть такие камни с меткой Аллаха, и если человек с большой верой и любовью хранит его, то всю жизнь целому его тухуму везет.

– Я хочу найти такой камень, бабушка, я буду искать.

– Искать тоже нельзя. Кого Аллах любит, он сам как бы в руки его дает.

Бабушка прочла маленькую молитву: «Субханаллахи ва ни’мал вакил».

– Если каждый день тысячу раз читать ее, то мечта человека исполняется, – пояснила она.

Я сразу запомнила молитву и, сколько могла, читала. Но не успокоилась. И вот однажды со своими близкими подружками под предлогом собирать кизяк на зиму отправились в горы. Поднимаясь все выше и выше, мы перебрали, наверное, до тысячи камней, но никаких росписей на них не обнаруживали. Пили воду из родников, голода не чувствовали – были сыты от желания найти волшебные камни. Опомнились, когда эхо начало повторять: «Айшат, Фазу, Загидат!» Тут мы увидели, что начало темнеть, и поняли, что нас ищут.

Подругам досталось от своих матерей, а тетя Халун молча взяла меня за руку и увела домой. Мать Загидат кричала:

– Это все ненормальная Фазу, что только ни приходит ей в голову! Сегодня одно придумает – завтра другое; пусть что хочет делает сама, но оставит наших девочек в покое. Аллах знает, что они бывают ниже травы и тише воды, пока не появляется Фазу. Она же как каменный обвал: если говорит в верхнем ауле, то ее слышно в нижнем. Она как лучиной зажигает этих глупышек, а они все ей в рот смотрят.

– Да, в ней есть огонь жизни, она видит красоту мира. Недаром же говорили наши предки: кто видит красоту и может ею любоваться, он является ее частью! – сказала, надменно улыбаясь, Халун.

– У наших девочек тоже полно жизни, иначе они не жили бы, а у Фазу глаза на небе, словно ее гнездо в облаках. Землю она не видит, как пастух, у которого вниз с гор бежит отара! – возмущалась мать Загидат.

– Кто не восхищается небом, и землю любить не способен, такие остаются пресмыкающимися! – ответила Халун.

– Слышите, что она говорит? – стала махать руками до сих пор молчавшая мать Айшат. – Получается, что наши девочки – змеи или ящерицы. Если вы дали ей имя птицы, думаете, она взмахнет крыльями и начнет летать?!

– Крылья видны только у птиц, а у человека душа должна быть крылатая. И она стремится в небо, не отрываясь от земли, и я этому рада! Это все дает Аллах, алхамдулилла, и вы у нее это отнять не можете! Ты моя радость, Фазу, – повернулась ко мне тетя Халун, – не слушай их, небо и земля человеку даны для радости, вот и радуйся!

– Если вы считаете, что она портит ваших девочек, – обратилась Халун к женщинам, – держите их от нее подальше, как небо от земли.

Сколько я жила в горах, столько я искала счастливый камень, но так и не нашла. Чем дальше уходит прошлое, тем оно становится ближе, и каждое слово понимаешь глубже. Вспоминаю я многое, что говорила Халун, и думаю: может, она тоже была женщиной, отмеченной меткой Аллаха, одаренной талантом, иначе в безумных моих деяниях она не смогла бы увидеть красоту и стремление к высотам, почувствовать крылья в моей детской душе.