Цена прошлого

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «РАСПЛАТА ПО ГРЕХАМ» Глава 8

- Ты знаешь, Хозяин, о чем я подумал, пока от сна приходил в себя? А может на хрен нам эти секреты? Есть у меня знакомец, к персоне вхож. Повинную принесем, отдашь остров – это же какой ресурс от прошлого ценнейший. Всего пять минут излучения, и у меня организм стал омоложенный – я о такой эрекции и помыслить не мог раньше. Тут же курорт организовать можно – доходы похлеще будут, чем от нефти. Электричество опять же дармовое, климат со временем субтропическим станет, когда всю округу накроет, и болота пересохнут. Мы все равно тайну не удержим, а тут толики малой от доходов нам достаточно будет.

Димка плотно придавил ухо к «кирпичу» - показалось, что Алексей Борисович задышал хрипло. После долгой и тягостной паузы Хозяин ответил Пашке чуть дрогнувшим голосом:

- О том последнее время думаю. Ты как, Боцман, на такое смотришь?

- Нет другого выхода, Хозяин. Сдавать островок надобно – не думаю, что нас по третьей категории оформят. А вот на привязь посадят, это точно. Это ведь секретом особой важности являться будет, и хоть сейчас не тридцать седьмой год, но проблемы иначе будут, и скверные. Лучше самим в подарок преподнести – грехи спишут, и в шоколаде будем. А деньги… Да хрен с ними, лишь бы наши оставили – детишкам на молочишко хватит, даже тем, что в яйцах у нас пищат. Никогда бы не подумал, что так бабу хотеть можно в мои-то годы. Аж, дымится все в трусах, распирает нутро.

- Ладно, договорились. Завтра сдаемся – ты, Пашка в усадьбу возвращайся и звони кому надо, здесь связи нет – на катере поплывешь. А сейчас девками займемся – только, чур, каждый у себя!

- И хорошо, а то я сам не в себе – в бане групповуха какая-то пошла с этими сучками. Ладно, накатим по соточке и расходимся по горенкам!

Наступила тишина, расслышать что-нибудь было невозможно, потом скрипнула дверь, и через какое-то время, минут через пять, Димка услышал рык Хозяина – «пришла белочка, так загибайся, замаялся ждать твое дупло». И буквально через полминуты он услышал Машкин визг, неподдельный, как в баньке – так свинья визжит, и оханье Хозяина. И отвалился от теплой печки, поняв, чем там заниматься стали. Это как денежки любить нужно и не желать честно работать, чтобы проституцией заниматься и свой зад каждому богатею подставлять. И если раньше он возбуждался от подобного, то сейчас было противно до тошноты.

- Что деньги с людьми делают, мразь на мрази, и твари конченные, и они себя властителями считают по праву силы и подлости! Убить другого для них проще простого, ограбить, обманывать – «святое дело». Бог ты мой, какие же правят сволочи! Живут на свете, но сами только смердят и других своим трупным ядом заражают!

Хотелось выть – и Димка схватил зубами подушку. Все три олигарха были омерзительны, теперь он отчетливо понимал, каким путем они сколотили себе богатства. Да по крови по колено были в «лихие девяностые», когда все было отринуто прочь – мораль, вера, добро. И других развратили - таких как эти эскортницы, которых даже несчастными не назовешь. Сами выбрали свой путь по жизни – такой же подлый, только по масштабу намного меньше. И детей своих будущих уже в заложники своего же «счастья» взяли, мыслят, как половчее их использовать. Такие же, как его мать-алкоголичка, только с большими запросами – той пихарей с бутылкой водки за глаза хватало. И Ярема с Силантием таковы – по приказу Хозяина готовы человека убить и к налимам на корм отправить, псы дрессированные. И ведь за денежки тоже стараются, чтобы жрать вкусно и теми же шлюхами пользоваться. И таких на усадьбе много, тоже с рук барина кормятся…

- А Егерь? И он тоже такой же?

От заданного самому себе вопроса стало плохо – своего второго отца, вернее первого, он никогда не называл по имени-отчеству, да и по фамилии. Просто однажды тот попросил, что мальчонка никогда этого не делал, считая себя того, прежнего, погибшим в танке, заживо сгоревшим, вместе с именем, фамилией и отчеством. Как и с воинским званием и молодыми годами никогда не целованного паренька, превратившегося в обгорелого урода. Как и он сам, такой же «танкист», которого «квазимодо» называли, хватило ума прочитать книжку про несчастного горбуна.

- Нет, тут что-то другое, не может быть!

Егерь не был корыстолюбив, он равнодушно относился к деньгам. И не совсем понятно, почему служил Хозяину, но вряд ли убивал по его приказу. Не может быть такого, что у него руки тоже в крови. И это возможно, не все же тут такие – Кузьмич врач хороший, в поселке и деревне многих лечил и деньги не брал. А здесь на острове один огород возделывает, растения сажает и ухаживает за ними вместе с Егерем. Причем оба работают с охотой, дружно, хотя при этом всего парой слов за день обходятся. И супруга Кузьмича Надежда Ивановна, милая женщина, и не такая как те, что сейчас в горенках олигархов ублажают – недаром всегда уходит, а Егерь ее провожает и часто ночевать у них остается. А летом так всегда там, палатку себе даже ставит. И почему-то Хозяина это нисколько не тревожит, что трое на отшибе живут, а вот ему запрещено к ним присоединятся.

В чем причина? И зачем его сюда взяли?

- Почему они людей сторонятся, и я такой же, на них похожий отшельник? А ведь и Марина Владимировна такая, как они, зря я ее стервой называл. Она ведь олигарху только служит, а не прислуживает, выполняет от и до, но никак не старается понравиться.

Димка осекся, осознав, что бормочет вслух, опомнился. Но снова вернулся к мыслям - после вчерашнего дня, он стал на многое в своей жизни смотреть иначе. Все стало отчетливо видно – прекрасные телом оказались безобразными душой, богатые и властные оказались бездушными тварями, обуянными похотью и чувством собственного величия. Те, что прежде казались сильными воинами, на самом деле слабые духом, ставшие покорными рабами своему господину, палачами, убийцами по его малейшему желанию, которого они сами и избрали своим повелителем. И кнутом свою власть утверждают и его хотели втянуть, дав прут в руки – «стегай покорных и наслаждайся своей безнаказанностью».

- Не дождетесь, твари! Не стану, не буду…

Слезы потекли из глаз, Димку затрясло – но не от бессилия, он чувствовал внутри какой-то душевный подъем. Вот только не знал что делать, однако прежнего страха перед Хозяином, его «дружбанами» и холуями в душе не осталось, куда-то ушел, выплеснулся.

- Димочка, ты уж меня прости, - от знакомого голоса парня подбросило над кроватью. Он ошарашенно посмотрел на открывшуюся дверь – в комнату тихонько проскользнула Катерина в запахнутом халатике, в домашних тапочках на босу ногу. Такого визитера он никак не ожидал – она же должна быть с банкиром в горенке, постельным усладам предаваться. И тут девушка его порывисто обняла, и зашептал в ухо – словно горячий ветерок обдул:

- Я не такая, какой ты меня принял. Не проститутка я, мерзкую роль была вынуждена играть. И молчи, слушай – вот, от «танкиста – танкисту».

В его ладони оказался маленький пластмассовый танк, чуть оплавленный, он наощупь признал моментально игрушку, с которой его Егерь вытащил из-под кровати четырнадцать лет тому назад. И все сразу стало на свои места – отец его не предал, как не предавал собственных убеждений, и пароль назвали ему правильный. Теперь нужно делать то, что скажет ему эта девчонка, которая ему понравилась сразу, но потом стала отвратной. Выходит, первое впечатление оказалось верным, а дальше он просто увидел роль, которую перед ним сыграли, и поверил в представление.

- Нам нужно идти в баню, там Ия ждет – «хозяин» приказал тебе и мне ее удовлетворить, похотливец гребаный. Потом меня Ярема должен трахнуть – тот еще мерзавец, это он Ленку убил. Только хрен ему в дышло – мы вместе убежим, все, кончилось их время.

- Какая Ия? Не понимаю…

- Марина Владимировна, милый, ты многое не знаешь. Так, берешь меня за руку, и мы быстро бежим к бане. Перед дверью распахнешь на мне халатик, и за грудь лапай. И целуй по-настоящему, взасос – за нами в камеру Силантий смотрит, он под контролем все держит. Тот еще пес – но подвох учуять может. Все должно быть натурально…

- Я не смогу…

- Понимаю, брезгуешь…

- Нет, я не умею просто, ни разу не целовался, урод ведь, - горячечно зашептал в девичье ухо, услышав в ее шепоте что-то натянутое. И неожиданно его крепко обняли.

- Спасибо, милый – ты чист душой. Как зайдем в баньку, выйдем с той стороны, и бежим к трансформатору – там Егерь все к подрыву подготовил. А сейчас я тебя сама поцелую.

И ощутив ее губы на своих губах, и горячие объятия на шее, у Димки поплыло все перед глазами, и закружилась голова…

Для тех кто жил в "лихие девяностые", это было только начало...