Чары старой ведьмы

Глава 7 Рассказ царя драконов

– Что-то долго его нету, – озабоченно сказал Хозяйственный, глядя в черный провал лаза и рассеянно облизывая уколотый палец. – И как нам теперь этого непонятного дракона называть? Огником или Изером?

– Огнизером, – с важным видом предложил Тимка. – Среднее между тем и тем. Чтобы не путаться. Хорошо я придумал?

– Сам ты Огнизер-Тимизер, – Боня поднес палец к глазам. – О, уже не капает. Как будто ничего и не было… Это же царь драконов, а не щенок подзаборный! Надо его как-то с уважением… э-э… с почтением, понимаешь, надо… Ну, не знаю как, но только не Огнизером.

– Вот он вернется, пусть сам и решает, – обиженно буркнул Тим. – Ничем тебе не угодишь. Такую гениальную идею забодал!

– Если помолчишь немного, тогда точно угодишь, – успокоил его Хозяйственный. – Это будет самое гениальное из всего того, что ты смог бы наболтать, но не наболтаешь.

– Чего-чего? – опешил Тимка. – Это ты как-то слишком заковыристо загнул! Я ничего не понял.

– И ладно, – Боня, что-то соображая, задумчиво подергал себя за ус, прищурясь посмотрел на солнце – было уже далеко за полдень – и безрадостно произнес: – Видно, придется мне все-таки лезть в эту кляксу. Боюсь, что Огнизер… тьфу… Огник… Изер… дракон, короче говоря, заблудился там. Темно ведь, как у Лурды в башке, – Хозяйственный осторожно сунул голову в чернильную дыру.

– Огник! Ау! Царь драконий, лети сюда! – во всю глотку проорал Боня, прислушался, но в ответ не прозвучало ни звука. Даже эхо не ответило.

– А-а-а! – просунув голову под мышкой Бонифация, вдруг истошно, точно его резали, завопил Тимка в провал лаза. – Спасите! А-а-а! Помогите! Грабя-ят! – и закашлялся от собственного крика.

– Что такое? – Хозяйственный отшатнулся от дыры и резко развернулся, хватаясь за меч. – Где враги? Кто напал?

– Никто не напал, – Тимка откашлялся, приложил ладонь к уху и стал напряженно вслушиваться в немую темноту. – Если и на такую оралку Огник не отзовется, значит, точно пропал. Драконы его не узнали и съели. Вместе с глазами и хвостом.

– Бандит ты! – в сердцах бросил Боня. – Чума на двух ножках. Напугал меня до потери сознания! Я вот сейчас вместо поисков дракона лучше устрою тебе хорошую порку. Р-ремнем! – и Хозяйственный решительно схватился за свой поясной ремень, на котором висели «трический» меч и скакулий кинжал. – Сейчас! Только оружие сниму, – пообещал Боня. – Подожди секундочку.

– Тс-с! – Тимка призывно махнул рукой. – Боник, иди сюда. Там вроде бы что-то шебуршится, – и пододвинулся, пропуская Хозяйственного поближе к лазу. Боня, враз позабыв о своих воспитательных начинаниях, немедленно замер возле дыры, сторожко сунув в темноту ухо.

– Ничего там нету, – чуть погодя разочарованно сказал Хозяйственный, – показалось тебе. Никаких шебур… Ой! – Боня неожиданно отлетел в сторону, схватившись за ухо. – Кто? За что? Ухо оторвали! – и замотал головой, точно больная лошадь.

– Извиняюсь, – поспешно произнес откуда-то со стороны невидимый дракон, – это я не нарочно налетел. Торопился я очень! Вы тут такой крик подняли, словно вас гномий король за пятки принялся кусать. Разве ж так можно? Уф, сейчас отдышусь… – Огник спланировал к Тимке на плечо и уселся там, часто дыша.

– Как там? – держась рукой за подбитое ухо, нетерпеливо спросил Хозяйственный. – Как драконы? Обрадовались? Не томи, говори скорее.

– Спят драконы, – вздохнул Огник. – Поставили вокруг горы защиту, наложили на себя сонное заклятие и спят. Беспробудно.

– Зачем же – заклятие? – удивился Тимка. – Чего это они так капитально выспаться решили? Приболели, что ли? Бессонница замучила?

– Нет, не бессонница, – дракон кашлянул, деликатно сплюнул огнем в сторону. – Меня они ждут. На мое возвращение заклятие настроили! Когда я вернусь, тогда они и проснутся, не раньше.

– Ты уже вернулся, – по секрету сообщил Тимка дракону свежую новость, – ты уже тут. Значит, сейчас они глаза продерут и побегут тебя встречать. А в дырку они пролезут? Маловата, однако, дырочка будет! Если они все разом в нее сунутся, то могут и застрять.

– Тихо! – сердито приказал Хозяйственный, делая страшное лицо. – Уймись. Уши ведь пухнут от твоей болтовни! Помолчи хоть минутку, дай дракону все толком рассказать.

– Одно точно пухнет, – тихонько согласился Тимка и умолк, потому что Боня демонстративно похлопал себя по ремню.

– Не сработало заклятие, – уныло сказал дракончик. – Оно на Изера настроено, а не на Огника. Не на мелюзгу, прозрачную и безволшебную… На нормального драконьего царя колдовство рассчитано! Так и только так.

– Мнэ-э, – в затруднении протянул Хозяйственный, потирая ухо, – чего-то я тогда не понимаю. Ты – Изер? Ты – царь? Так в чем же дело?

– Я-то знаю, что я Изер, и что я царь, – терпеливо, как тугодуму-второгоднику, стал объяснять Бонифацию дракончик. – А заклятие не знает. Не узнает оно меня! Потому что я должен быть на самом деле куда как больше, чем сейчас. Потому что волшебством от меня должно пахнуть, моим собственным волшебством! Колдовским могуществом, а не дурацкой невидимостью, пропади она пропадом.

– И как же ты до жизни такой докатился? – грустно спросил Тимка, сочувственно глядя в говорящую пустоту на своем плече. – Бе-едненький!

– Я не бедненький! – гневно запротестовал дракон. – Я – Изер! Я – всесильный, могучий, непобедимый и безжалостный! Только временно заколдованный.

– Вот! – Хозяйственный бросил мять ухо и обвинительно ткнул пальцем в сторону временно немогучего и вполне победимого дракона. – Наконец-то! Наконец мы добрались до самого главного. Рассказывай: кто, как и зачем.

– Что – кто? – оторопел дракон, – в каком смысле – зачем? Хозяйственный, да ты не только ухом побитый, но еще и головой пострадавший. Эк я тебя долбанул! Зашиб человека до беспонятливости.

– Чтобы меня так зашибить, надо здорово постараться, – успокоил дракона Бонифаций. – Я вот о чем хочу узнать: кто тебя заколдовал, как он это вредство сделал и зачем? Короче – почему ты сейчас такой, какой есть? Очень это нам интересно.

– И еще нам интересно, как теперь тебя называть, – охотно включился в разговор Тимка. – Огником, как раньше, или Изером? А то мы совсем запутались. И кстати, почему ты при первой нашей встрече назвал себя Огнебойным Громоштурмом? Это что, особая драконья кличка? Секретная?

– Начну отвечать с последних вопросов, – честно предупредил дракончик, видя нетерпеливое внимание Хозяйственного, – потому что они самые простые. До сложных будем добираться постепенно. Итак: можете меня пока что звать Огником, как и прежде. Но лишь до тех пор, пока драконы не проснутся. Не то они вам таких огников устроят, мало не покажется. Для них я – Изер Великий, и никакого другого обращения ко мне они не потерпят, зажарят вас в уголечки, и вся недолга.

Далее. Мое имя, Изер, лишь начальная часть полного драконьего имени. У нас, у драконов, имена дли-и-нные! И все что-нибудь, да означают. Если вкратце перевести мое с драконьего языка на человеческий, то получится что-то вроде: «Великий Огнебойный Громоштурм, повелитель всех драконов, знаток боевой магии, безжалостный охотник, убивший Мамбу и ее тень, разрушитель гномьих нор, пожиратель глупых людишек и…», – тут Огник осекся, поцокал языком и смущенно пробормотал: – Ну, и так далее. Вам будет неинтересно выслушивать все полностью. Там еще много чего перечисляется!

– Хорошее имя, – одобрил перевод дракона Хозяйственный, – многообещающее. Вот только про людишек я не очень как-то… Не в восторге я.

– К вам это не относится, – поспешно заверил Огник собеседников, – вы на особом положении. Я вас беру под свою защиту и высокое покровительство. Слово царя драконов!

– Вот радость-то! – восхитился Тимка. – Вот повезло так повезло. А как это будет выглядеть? Ты нас от комаров и мух, что ли, защищать будешь? От кусючих.

– Тим! – суровым голосом прикрикнул на мальчика Хозяйственный. – Прекрати над царем издеваться. Нашел, елы-палы, себе развлечение! Он же заколдованный, балда ты эдакая! А вот когда расколдуется, тогда нам его помощь и защита ой как понадобятся. Да, кстати, о колдовстве, – я жду продолжения обещанного рассказа. – Боня сел на траву, прислонился спиной к невидимой стене. Тимка пристроился рядом, навалившись животом на рюкзак.

Невидимый дракончик, низко летая где-то над их головами, неспешно продолжил свое повествование.

– То, что мы, драконы, давно враждуем с гномами, вы знаете. Потому не буду об этом подробно говорить. Но вы не знаете о том, что в свое время я и король гномов, Добуц Подземный, объявили всеобщее перемирие. Это случилось, когда к нам пожаловала всеядная Мамба со своей говорящей тенью…

– Мамба? – заволновался Тимка, отлипая животом от рюкзака. – Какая-нибудь толстая людоедка из племени Мумбо-Юмбо? Черная-черная, с ожерельем из черепов?

– Да нет, пострашнее будет, – судя по голосу, усмехнулся Огник. – Но я сейчас не об этом, а о том, что у нас с гномами наступило вынужденное перемирие. Только сообща мы и смогли убить проклятое чудовище: драконы саму Мамбу, а гномы – ее тень. В общем, Мамбы не стало, а перемирие осталось. Вроде бы даже отношения у нас с гномами понемногу как-то наладились: те нас золотом изредка стали подкармливать, а мы всяких грабителей и любопытствующих от их подземелий принялись отваживать. Все как в старые добрые времена. Но!.. – дракон бесшумно спланировал в траву, хлопнул крыльями, сдувая из-под себя всякий колкий мусор и, удобно устроившись, продолжил: – Но однажды над главным входом в Драконью Главу появилась здоровенная надпись на гномьем языке. Плохая надпись. Ругательная. И подписана была именем Добуца Подземного! Будто бы он, Добуц, плевал-чихал на всех драконов вместе взятых, а меня, Изера, вообще за драконьего царя не считает и зовет меня в свое подземелье грибные грядки сторожить. Вместо цепной собаки.

– Ничего себе! – охнул Хозяйственный. – Ну это уже наглость. За такие писульки и убить можно, особенно сгоряча!

– Да уж, – печально согласился Огник, – запросто. На что и было рассчитано. Потому как похожая надпись появилась возле одного из главных входов в подземелье, над кормежной пещерой. И написана она была на драконьем языке! И повторялось в той записке то же самое, что и в послании ко мне, сделанном на Драконьей Главе. С той лишь разницей, что я, драконий царь, звал короля гномов драконятам носы утирать. И хвосты чистить.

– Ничего не понимаю, – пожаловался Тимка, сползая с рюкзака и усаживаясь в траву. – Вы что же, одновременно решили тайком друг дружке письменно напакостить? Поразительное совпадение.

– Никакого совпадения! – отрезал дракон. – Все было подстроено заранее. Но ни я, ни король гномов об этом даже не подозревали.

– Кем подстроено? – строго, как на допросе, спросил Бонифаций. – Убитой Мамбой, что ли? Посмертно?

– Нет, ее тенью! – обрадовался Тимка. – Смертельно раненная гномами тень тайно, на последнем теневом издыхании, быстренько сбегала к драконам, гвоздиком накарябала у них над дверью ругалку, а потом сделала такую же пакость и у гномов. А после легла в траву-мураву и радостно умерла. С чувством исполненного долга.

– Вы будете слушать или будете перебивать?! – возмутился дракон. – При чем здесь дохлая Мамба? Я им, видите ли, рассказываю леденящую душу историю, а они развлекаются! Могу и замолчать.

– Нет-нет! – спохватился Хозяйственный. – Мы больше не будем. Извини, – и погрозил Тимке кулаком. Тимка лишь развел руками: мол, не я первый начал. И снова лег на рюкзак.

– Я предупредил драконов, что лично разберусь с королем гномов, – медленно продолжил Огник, с тревогой ожидая очередных Тимкиных реплик, но мальчик молчал, и дракон постепенно увлекся повествованием:

– Когда стемнело, я полетел к кормежной пещере. Решение мое было такое: вызвать Добуца и мирно с ним переговорить. Выяснить, зачем он такую пакость про меня написал, с какой целью. И посоветовать Добуцу больше так не делать. А уже после ему руки-ноги поотрывать, бороду выдернуть и голову отвинтить! Исключительно в воспитательных целях. Но король гномов, как оказалось, в это время тоже спешил ко мне. Тоже, значит, меня повоспитывать собрался, – дракончик огненно усмехнулся, выпустив короткую струю пламени. – Мы встретились как раз на полпути между нашими владениями. Он увидел меня, а я его…

– И что? – нетерпеливо подался вперед Тимка, в очередной раз сваливаясь с рюкзака. – Вы, конечно, обнялись, поцеловались, выяснили, что никто из вас этих дурацких надписей не делал, но на всякий случай друг дружку поубивали. Чисто в воспитательных целях. Так?

– Примерно так, – сквозь зубы процедил дракон. – Только поговорить мы не успели – у Добуца в кулаке был припасен его волшебный свисток, а у меня было наготове каменное заклинание. Так что мы одновременно… гм, – Огник умолк, словно вдруг чего-то застыдился. Потом обреченно вздохнул:

– Ну и вот что получилось: Добуц теперь каменный, я – никакой, гномы буянят, а драконы спят. В общем, наша разборка удалась на славу…

– Довоспитывались, – кратко подвел итог услышанному Хозяйственный. – Молодцы. Поздравляю. Интересно, а кому это все нужно было? Дня чего?

– Да Лурде и нужно было, – устало ответил дракон, – кому же еще? Она все эти ругательные писульки сама и сделала. А когда король гномов, прочитав адресованное ему послание, дошел до нужной кондиции – в смысле одурел от злости – Лурда явилась к нему под видом доброй гномьей феи и подсказала Добуцу, как меня следует проучить. Чтобы, значит, я больше никаких подметных писем ему не посылал. Никогда.

Ей, видите ли, страсть как нужен был огнедышащий дракон, да не просто дракон, а драконий царь! Но безвредный. Чтобы только огнем и мог пыхать… Не знаю, чего она там Добуцу наобещала за мое превращение, но платить ему она точно не собиралась – знала, гадина, чем наша встреча закончится! Гномий король колдуном-то знатным был, но глуповатым, недалеким. Поверил ей, гриб бородатый…

– Хм. А зачем ей, собственно, нужен был именно такой, малость… э-э… дефективный дракон? – очень вежливо поинтересовался Хозяйственный, боясь обидеть Огника каким-нибудь неосторожным словом. – Она что, драконов-невидимок коллекционировать собиралась? Странное увлечение.

– Нет, – дракон невесело засмеялся. – Зеркальный колдун ей такое условие поставил! Лурда ведь у него особое зеркало заказала, хитрую зазеркальную ловушку, в которую можно было бы отлавливать отражения всяких неосторожных магов-волшебников, для их полного подчинения владельцу зеркала. Ведьма тогда была первой ученицей у тогдашней Колдуньи Мрака, вот потому Колдунья и поручила именно Лурде это важное задание. А чтобы сделать такое зеркало, нужно было живое драконье пламя. А чтобы было такое пламя, нужен был безвредный, неопасный дракон, с мощным огненным дыханием… Вот Лурда и расстаралась, интриганка! Сама-то она со мной никогда не справилась бы, силы у нее еще не было, а вот Добуц Подземный в самый раз оказался, дурачок гномий. Эхе-хе, – Огник печально завздыхал. – А дальше все просто было: Лурда, естественно, пряталась где-то неподалеку от нас и, как только я стал вот таким, ведьма тут же поймала меня в магическую самоловку. И отдала меня Зеркальщику в рабство. Вот и все.

– Ха! А нам Зеркальщик говорил совсем другое, – удивился Тимка, – что Лурда отдала тебя в обмен за зеркало, вместо оплаты. Потому что золота у нее не было. Бедная такая ведьма оказалась. Нищая.

– Врал он все, Зеркальщик этот, – усмехнулся Огник. – На всякий случай врал. Да он в жизни ни одного правдивого слова никому не сказал! Я-то уж знаю, поверьте.

– Понятненько, – Хозяйственный задумчиво подкрутил ус. – Что же мы в итоге имеем? А имеем мы в итоге круглую дырку от толстого нолика: чтобы разбудить драконов, надо сначала переколдовать Огника в Изера. А чтобы сделать это, нам позарез нужен живой и здоровый король гномов, который остроумно наложил на нашего замечательного дракона особое заклятие, лишившее Изера колдовской мощи. И как ни крути, получается, что для того, чтобы Изер расколдовал Добуца, надо чтобы Добуц расколдовал Изера! Замкнутый круг получился, елы-палы. Полная безнадега, – Боня встал, с удовольствием потянулся. – Засиделся я что-то, – мимоходом пояснил он Тимке, хотя тот ничего и не спрашивал, – в пояснице как-то неприятно ломит… Это от холодной земли, наверное, – рассудительно заметил Хозяйственный. – Дело к вечеру, солнышко почти не греет. Так и простыть можно!

– А чего делать теперь будем? – озабоченно спросил Тимка, тоже поднимаясь на ноги. – Какие у тебя планы?

– Костер жечь, – подумав, сказал Боня, – чтобы теплее было. Что же еще? Не грелку же к пояснице прикладывать, нету у нас грелок. К сожалению.

– Нет, – упрямо мотнул головой Тимка, – я насчет Добуца этого, который Подземельный. Как с ним будем?

– Пока никак, – Хозяйственный открыл было рот, чтобы сказать свое веское мнение по поводу каменного гнома, но вместо этого, глянув поверх Тимки, вдруг придушенно крикнул:

– Полундра! Ребята, сматываемся, – и, легко подхватив рюкзак с земли, швырнул его в черную дыру прохода, за магический щит. Тимка обернулся.

Высоко-высоко в небе, на фоне неяркого предвечернего солнца, плыли два крохотных, одинаково темных силуэта: малюсенькая крылатая змейка и такой же малюсенький крылатый дракончик. И силуэты эти понемногу увеличивались, подлетая к драконьей горе все ближе и ближе.

Вокруг крылатых фигурок бушевали разноцветные всполохи и ветвились ярчайшие разряды молний. Далекий грозовой залп тяжелой волной прокатился над равниной; стало заметно прохладней.

– Чего уставился?! – рявкнул Хозяйственный, крепко хватая мальчика в охапку. – Зверят никогда не видел, что ли? В укрытие! – и нырнул в проход, под защиту охранного заклятия. – Огник, за мной! – крикнул на ходу Бонифаций, – удирай, пока цел. Они там разбираться не станут, царь ты драконий или не царь, враз убьют! Или, что хуже, в травяную лягушку превратят. Мухоедную, – Хозяйственный поставил Тимку на ноги и, оглядываясь по сторонам, выдернул из ножен «трический» меч: вокруг стало гораздо светлее.

Тимка осмотрелся. Далеко позади остался неровный овал входа, грозово темнеющий прямо на глазах; справа от мальчика круто лезла вверх, теряясь вершиной в колдовской ночи, каменная драконья гора, вся в острых изломах и глубоких впадинах; слева тусклой зеркальной пленкой блестела внутренняя сторона магического щита. И в этой пленке размыто отражались Тимка, Боня с обнаженным молниевым мечом и стеклянно-голубой Огник: дракончик, часто махая крыльями, с трудом тащил по жухлой траве забытый у входа рюкзак.

– Вот молодец! – обрадовался Бонифаций, подхватывая вещмешок за лямки. – Это ты правильно, это по-хозяйски. Я-то, балда, по горячке рюкзачок забыл, а Огник наш не растерялся, спас ценное имущество! За что и объявляю ему нашу королевскую благодарность, – Хозяйственный хотел было еще что-то сказать, но в этот миг сильнейший удар обрушился на магический щит. Как сказал бы Тимка – долбанули из суператомной пушки прямой наводкой! Или что другое сказал бы, но близкое по смыслу: удар был страшен.

Тимка не удержался на ногах и шлепнулся на землю, крепко зажав руками уши. Хозяйственный на ногах устоял, но уши уберечь не смог – руки были заняты: Боня только хлопал ртом, и вид у него был, как у оглушенной взрывом рыбины. Огника швырнуло воздушным ударом куда-то вверх, в темноту; зеркальная изнанка волшебного щита пошла крупными волнами, словно по щиту снаружи нетерпеливо стучал ногой голодный великан-людоед.

Удар следовал за ударом, за зеркальной стенкой что-то яростно шипело и трещало, кто-то там то и дело взревывал дурным голосом; земля ходила ходуном. Хозяйственного кинуло спиной на драконью гору, и Боня полулежал на ней, задрав опасный меч к темному куполу щита, чтобы не покалечить ненароком всережущим лезвием Тимку; очень был похож сейчас Хозяйственный на последнего защитника осажденной врагами крепости. Который погибает, но не сдается.

Тимку один из подземных ударов случайно развернул лицом к дыре в магическом щите: за дырой полыхало жуткое красно-синее зарево. На миг из зарева вынырнул громадный серебряный коготь, с которого горохом сыпались красные шаровые молнии, плугом вспахал землю и исчез. Короткий душераздирающий вой – как у городской тревожной сирены – резанул воздух, и внезапно стало тихо. Так тихо, что Тимка поначалу решил, будто он оглох.

Мальчик встал на ноги, оглянулся на Хозяйственного. Боня, похоже, что-то говорил – губы у него шевелились, но ничего не было слышно. Тимка показал себе пальцем на уши, пожал плечами. Хозяйственный понял и перестал шлепать губами – он попросту махнул «трическим» мечом в сторону выхода. Мальчик кивнул и осторожно, на цыпочках, просеменил к входной дыре, ставшей теперь уже не опасной красно-синей мясорубкой, а обычным проемом, сквозь который лился нормальный солнечный свет. Тимка подошел и замер, с изумлением глядя на открывшийся перед ним вид.

– Обалдеть можно, – глухо, как сквозь вату, сказал подошедший сзади Хозяйственный. – Сумасшествие какое-то. – И он был прав.

Равнина – вся, насколько было ее видно, аж до самых гномьих гор с кормежной пещерой – сочно переливалась всеми цветами радуги. Зеленая трава перестала быть зеленой, стала абсолютно бесцветной, но зато теперь она полыхала отраженным солнечным светом, преломляя его миллионами маленьких гибких призмочек: по равнине, подгоняемый ветерком, гулял многоцветный шторм. Над травой, то там, то здесь, висели праздничными фонарями крупные шаровые молнии, синие и красные. Грозовые шары басовито гудели, точно сытые электрические шмели, лихо постреливали вокруг себя длинными бенгальскими искрами и постепенно таяли, растворялись в холодном воздухе.

Земля вокруг магического щита была изрезана, вспахана, перелопачена и местами плотно утрамбована. Как будто здесь поработала бригада веселых сумасшедших фермеров – с плугами, боронами и хорошим асфальтоукладочным катком.

Не видимое из-за горы солнце, где-то там, у Тимки за спиной, уходило на ночевку – от плотных шаровых молний по радужной траве протянулись длинные легкие тени. Такая же тень легла и от дыры, возле которой замерли Тимка с Боней.

– Что хочешь делай, а не полезу я в эту страсть, – твердо заявил Хозяйственный, достаточно полюбовавшись удивительным зрелищем. – Будем, стало быть, ночевать здесь, внутри, – Боня цепко ухватил Тимку за шиворот. – И тебе гулять по цветной травке не дам! А то перекрасишься ненароком в какую-нибудь Мамбу-Брамбу, отмывай тебя потом. Пускай колдовство хорошенько проветрится. А там видно будет, – Хозяйственный тряхнул мальчика за шиворот. – Понял?

– Понял, – ответил Тимка с независимым видом. – Не очень-то и хотелось!

И соврал. Потому что гулять по радужной траве ему хотелось. И даже очень.