Час пик

45

— Лифт! Кто-то спускается с двадцать восьмого этажа!

Сразу пятеро «оловянных солдатиков» сгрудились v дверей пассажирского лифта, готовые к немедленной стрельбе.

Прокуратор и начальник гвардии магистра тоже просились туда, но не стали подставлять себя под пули и укрылись за внушительными колоннами.

Автоматические двери лифта распахнулись. Боевики молча уставились на распростертое на полу кабины тело гвардейца, возглавлявшего поход наверх.

В этот самый момент за спинами «оловянных солдатиков» упала граната. Прилетела она сверху, с лестницы. Крик «Ложись!» запоздал, и трое боевиков, стороживших лестницу, оказались совсем рядом с эпицентром взрыва. Пятеро у лифта тоже получили свою порцию осколков. А потом на втором этаже застучал автомат, и группа боевиков, метнувшаяся вверх по лестнице, горя желанием уничтожить метателя гранат, попала под пули…

В отличие от ученика тен-тая Данилова, полковник милиции Короленко не был связан строгими моральными принципами школы тентай-де и умел убивать без всякого смущения.

Полчаса назад полковник встретил Данилова наверху и осуществил, наконец, свое желание познакомиться с ним поближе. Костя легко убедил нового знакомого в том, что он не имеет никакого отношения к террористам, захватившим отель. Достаточно было показать полковнику поверженных инквизиторов, мирно созерцающих летаргические сновидения (если таковые вообще имеют место в природе). Чтобы доказать, что это действительно его рук дело, Костя оживил одного боевика, который, совсем как генерал в «Особенностях национальной охоты», пробормотал; «Что это было?» Дальше, по логике вещей, должно было последовать: «Ну, вы, блин, даете», но Костя не счел нужным выслушивать все, что захочет сказать пришедший в себя «оловянный солдатик», и усыпил его снова. После этого Короленко охотно согласился сотрудничать с Костей в деле освобождения отеля, хотя пока еще не утратил подозрений, что этот чудо-единоборец и маньяк по прозвищу Санта-Клаус — одно и то же лицо.

Огневой контакт в холле и на главной лестнице отвлек внимание боевиков, занимавших другие посты на первом этаже. Этим воспользовался Данилов, спустившийся по боковой лестнице к двери, ведущей прямиком на кухню ресторана Герда. Здесь он легко вырубил двух «оловянных солдатиков», разбил выстрелом замок на двери, пробежал через кухню и, стреляя из двух стволов во все стороны, вкатился в ресторан. Через пару секунд он уже покинул помещение. За ним, ничего не соображая и через шаг спотыкаясь, бежала Яна. Костя тащил ее за руку и не давал упасть.

Только полминуты спустя остальные привилегированные заложники, собранные в ресторане, сообразили, что их никто больше не охраняет. Раненые и парализованные террористы валялись на полу, разбросав вокруг себя оружие.

Заложники во главе с губернатором бросились бежать через кухню и успели как раз вовремя, потому что в это время заваруха в холле кончилась и еще через полминуты новая группа инквизиторов ворвалась в ресторан через главный ход. Генерал Голубев прикрыл отход заложников, стреляя с лестницы из автомата, захваченного у побитых террористов. Потом в инквизиторов полетела еще и граната, и пока преследователи разбирались с последствиями взрыва, беглецы успели подняться вверх на несколько этажей.

Прокуратор не рискнул посылать за ними погоню. Там, наверху, теперь царствовал тен-тай.

Но зато у главного мага ордена был другой козырь. В его руках все еще оставались оба сына мэра города и сын генерала Саблина.

Сначала прокуратор по внутренней трансляции потребовал, чтобы вернулись все бежавшие заложники, иначе три мальчика будут убиты.

Вскоре сверху спустился с поднятыми руками генерал Саблин. Он сообщил, что мэр Белокаменска тоже готов сдаться, но только после того, как будут освобождены все мальчики до единого. Кроме того генерал пригрозил, что если освобождение мальчиков в соответствии с ранее заключенным договором прекратится, то Голубев, недосягаемый теперь для инквизиторов, немедленно отдаст приказ о розыске и уничтожении выпущенных из тюрьмы преступников.

В результате всех этих взаимных угроз к восьми часам вечера все мальчики были освобождены. Последними вышли сыновья мэра. Сам мэр в это время был блокирован на третьем этаже, но прокуратор отлично понимал, что эта блокада — не более чем условность. Если обмен пойдет неправильно, то тен-тай всегда успеет освободить мэра раньше, чем до третьего этажа доберется инквизиторское подкрепление.

Правда тен-тай тоже знал, что детей мэра легко можно подстрелить в течение той минуты, пока они бегут от отеля до оцепления.

Поэтому прокуратор и ученик тен-тая Данилов обошлись без глупостей, и обмен прошел гладко. Инквизиторы заполучили обратно мэра, а его дети благополучно скрылись за широкими спинами омо-новцев.

Прокуратор не рискнул посылать за ними погоню. Там, наверху, теперь царствовал тен-тай.

Но несмотря на это, прокуратор решил, что отклонение реального хода операции от ранее намеченного плана достигло критической точки. Он уже мог с Уверенностью сказать, что операция частично удалась. Освобождение четырех друзей ордена прошло успешно, а меморандум магистра, оглашенный по местному телевидению в шесть часов вечера, наделал много шума не только в городе, но и во всей стране.

Однако с не меньшей уверенностью прокуратор мог сказать, что продолжать операцию дальше он не будет и ничьего освобождения больше требовать не станет, а немедленно приступит к последнему этапу — отходу из отеля.

Главный маг ордена пробежался пальцем по кнопкам сотового телефона. Он звонил Гордию и водителю автобуса, чтобы отдать им необходимые распоряжения.

Но в «пазике» никто не отвечал.