Часы Ираза

Глава 7 Осажденный Ираз

Враги кольцом растянулись вокруг Ираза, разбив лагеря подальше от стен, чтобы не достали выстрелы из катапульты. Аккуратный палаточный лагерь Свободного отряда был должным образом укреплен и окружен рвом и валом. Здесь, в полях, к северо-востоку от Ираза, Льеп поворачивал, и наемникам хватило места, чтобы расположиться между рекой и стеной.

Бивак федиранцев раскинулся, словно город, коричневые шатры из верблюжьей шерсти были расставлены беспорядочно, как придется, по ночам оттуда доносились стук барабана и заунывная музыка. С востока тянулась бесконечная вереница федиранцев — на верблюдах, лошадях, мулах и ослах они прибывали по Восточной дороге, пополняя ряды осаждающих. Весть о предстоящем разграблении Ираза разошлась по всей восточной пустыне, и теперь жители песков, падкие до легкой наживы, слетались, будто пчелы на мед. Шатровый город рос и разбухал, как плесень.

Крестьяне не принесли с собой ни палаток, ни шатров. Им пришлось построить примитивные домики из камней и хвороста, а многие спали под открытым небом, закутавшись в овечьи шкуры. Альгартийские пираты ночевали на кораблях.

Местечко Жактан на другом берегу Льепа разграбили, а некоторые дома сожгли; к счастью, погода стояла дождливая, и пожар не охватил все селение, да и жители заблаговременно перебрались в Ираз. Маяк на верхушке башни Кумашара не горел: в порт прибывали только корабли, пополняющие пиратскую флотилию.

Осаждающие выстроили перед своими лагерями длинные ряды щитов. Из-за этих заграждений лучники целились в иразцев, то и дело показывающихся на городской стене. Поскольку в этой части Пенембии деревьев росло мало, осаждающие разломали самые большие боевые галеры короля Ишбахара и доски использовали для строительства различных приспособлений. Помимо щитов, стали появляться другие сооружения, необходимые для осады: катапульты, домики на колесах — так называемые «черепахи» — и подвижные осадные башни. День и ночь не утихал скрежет пил и стук молотков.

Тем временем и иразские, и вражеские волшебники пробовали применить свое могущество. Чародеи осаждающей стороны вызвали призраки огромных крылатых чудовищ, которые стремительно проносились над городской стеной, из пастей у них торчали клыки и вырывалось пламя. Сперва горожане разбегались, крича от ужаса. Но Карадур и его помощники быстро разобрались, что эти чудовища всего лишь безобидные фантомы, и развеяли их при помощи особых чар.

Тогда вражеские волшебники, применив могущественное колдовство, вызвали из шестой реальности целую стаю демонов; все в чешуе, с перепончатыми крыльями, они накидывались на иразцев, впиваясь клыками и когтями. Но чародеи обороняющейся стороны приняли ответные меры — колдовским способом созвали в город пчел, ос и шершней из всех десяти частей королевства, и те обрушились на демонов. Хрипло крича от боли и возмущения, демоны улетели и скрылись, вернувшись в свою реальность.

Катапульту первыми достроили солдаты Свободного отряда, самые дисциплинированные среди осаждающих. Веревки и ремня они привезли с собой в багажных фургонах, а для строительства использовали деревянные куски разобранных боевых кораблей. Из этой катапульты вылетали два дротика разом; на массивных колесах ее перекатывали с места на место. Спереди был установлен щит, завешенный куском зеленой материи; щит должен был защищать орудие от выстрелов противника. Волшебники Карадура собрались на стене и пытались заколдовать метательное устройство, бормоча, размахивая руками и потея от усилий.

Однажды рано утром Карадур стоял на стене под пасмурным небом и наблюдал за лагерем противника.

— Боюсь, они уже защитили свой аппарат какими-то чарами. Увы! Мои усилия, скорее всего, бесполезны. Развитие волшебной науки за последние столетия привело к тому, что при состязании колдунов защитные чары, как правило, оказываются сильнее.

Джориан, в кольчуге из серебряной чешуи, глядел в подзорную трубу.

— По-моему, они собрались стрелять, — заметил он. — Вот посмотри.

— Ай-ай! Ты прав.

— Приготовься, придется пригнуться. А то дротик проткнет тебя, как зубец маслину... Вот он!

Катапульта Свободного отряда с треском разрядилась. Стрела длиной три фута, из дерева и железа, с деревянными лопастями, просвистела у них над головами и, описав дугу, упала где-то в городе.

— Это и все, на что они способны? — удивился Карадур, — Сомневаюсь, что они многого добьются, метая наугад дротики в огромный город.

— Ты не понимаешь, — возразил Джориан. — Это был пробный выстрел. Когда они наладят наводку, то будут использовать эту машину, чтобы разгонять на стене наших и мешать им обслуживать орудия. Видишь, позади этой катапульты строят еще одну?

— Да.

— Эта будет вдвое больше и метать будет не стрелы, а шары из камня или кирпича. Ее выкатят вперед и зарядят, чтобы пробить дыру в стене, а от наших орудий ее прикроет град дротиков из первой катапульты. Может, им понадобятся две недели, но в конце концов стена треснет и обвалится.

— Что можно сделать?

— Я уже сказал полковнику Чивиру, чтобы он велел каменщикам укрепить участок стены, который находится под угрозой. Сделает ли он это — другой вопрос. Он подозревает, что под королевской волей в действительности кроются мои соображения; стоит мне сказать ему: делай то-то и то-то, как он раздувается от негодования.

— А как там наше оборонное войско?

Джориан сплюнул.

— Паршиво! Королевская гвардия хотя бы формально чему-то обучалась, но их совсем немного. Ополчение тренируется. Но предводителей, похоже, больше волнуют интриги и грызня, чем победа в войне. Штаны и Юбки продолжают драться; несколько человек ранено, двое убиты.

Да все они не более, чем толпа городской черни — годятся лишь на то, чтобы буянить, грабить да поджигать, а на войне от них толку, как от кроликов. Оспаривают каждый приказ, а ходить неряхами и не подчиняться дисциплине — это у них особый шик. Мне бы несколько тысяч крепких деревенских парней из Кортолии! — Джориан рассмеялся. — Сноровистые, смелые, — перешел он на кортольский сельский говор. — Я вырос в деревушке Ардамэ и хорошо знал тамошних мужиков. Тогда думал: вот чурбаны! Им только бы в земле копаться. Как увидал в первый раз город Кортолию — ну, думаю, городская жизнь по мне! Да и сейчас городской люд мне больше по душе, в разговоре там... Но как доходит до пик, — подай мне мужиков, у которых сапоги в навозе, а в голове одна думка — о будущем урожае.

И потом, эти дома, выстроенные вдоль набережной, у западной стены. Строительство было совершенно незаконным, ведь эти жилища будут служить прикрытием для противника. Но ревизоры Ишбахара ничего не заметили, предварительно набив карманы взятками.

Джориан на миг замолчал, разглядывая в подзорную трубу ряды осаждающих.

— Был бы я у них начальником, — заметил он, — не стал бы попусту терять время, строить башни да катапульты. Наделал бы сотни штурмовых лестниц и бросил все войско разом на стены.

— Что ты, сынок! Эти лестницы легко перевернуть, и тем, кто по ним лезет, тогда не сдобровать. Не понимаю, как еще кто-то умудряется брать штурмом городские стены. Ведь защитникам ничего не стоит сбросить штурмующих, как только те поставят лестницу, — отпихнуть ее, да и дело с концом.

— Все так, если силы сторон примерно равны. Упорные защитники могут отразить нападение противника, в несколько раз превосходящего их числом. Но сейчас соотношение сил такое: пятнадцать или двадцать вражеских воинов на одного нашего. Я говорю о настоящих воинах, весь этот сброд Вега и Амазлука не считается. С таким малым числом защитников всю стену разом людьми не заполнить. Если атакующие будут быстро ставить лестницы там, где в настоящую минуту пусто, они могут закрепиться наверху, на каком-нибудь участке стены. Когда таких участков будет несколько, ничто не помешает противнику броситься в город и подавить защитников своей численностью.

Если враг нападет прямо сейчас, у него будет прекрасная возможность завладеть городом. Если же они и дальше будут забавляться со всякими аппаратами, то запросто могут упустить этот шанс. Прибудет Тереяй... Ксатит, что говорит твой гадальщик? Забыл его имя... Добрались наши посланники до генерала Тереяя?

— Недеф день и ночь не отходит от кристалла, но гадание идет неважно. Верно, вражеские волшебники заколдовали кристалл, навели порчу. Недефу удается иногда настроить его на северную Пенембию, но он видит лишь голые бурые холмы — ни пограничного войска, ни посланников.

— Хм-м.

Джориан долго не отрывался от подзорной трубы.

— Что такое, Джориан? — спросил Карадур.

— Погляди. Между лагерем Свободного отряда и биваком федиранцев, видишь?

— Кажется, еще один ряд щитов, верно? С моими старыми слепыми глазами...

— Да, но зачем нужны заграждения так далеко? Туда даже из катапульты не попадешь. И слишком уж эти щиты высокие; сдается мне, за ними что-то происходит. Твой гадальщик не может туда заглянуть?

— Попробует, а я постараюсь, чтобы вражеские чародеи все не испортили.

Через час Джориан с Карадуром сидели во Дворце познания, в комнате Недефа. Гадальщик сидел на скамье, скрестив ноги и согнувшись над хрустальной сферой, которая помещалась на небольшой подставке из черного дерева; подставку обвивали фигуры драконов. Карадур тоже сел, скрестив ноги, на подушечку, лежащую на полу, прислонился к стене, закрыл глаза и зашевелил губами. Джориан сидел на стуле, держа в руках перо и навощенную дощечку. Он напряженно наклонился вперед, приготовившись писать.

Гадальщик полушепотом заговорил:

— Картина покрыта рябью и неустойчива, хотя и отчетливее вчерашней... Наверно, колдуны, которые создавали мне помехи, получили другое задание... Ага! Вот Ираз... Картина качается и подпрыгивает, я чувствую себя насекомым, прицепившимся к осеннему листку, который несет ветром.

— Ровнее, ровнее... Нет, это не та часть осадного кольца.

— Вижу шатры кочевников... Левее бы! Левее! Ну вот, наконец-то. Вот заграждение, о котором ты говорил... Эти помехи — сущее наказание. Все равно что разглядывать дно реки сквозь бурлящую воду. Я вижу кучу из каких-то длинных предметов... что-то перекрещивается... Ага! Теперь вижу работающих людей... С такой высоты они похожи на муравьев, но... У них в руках пилы и молотки...

— Лестницы? — спросил Джориан.

— Да, точно! Лестницы! Я не мог сказать сразу из-за плохой видимости, но это действительно лестницы.

— Можешь определить их число? — спросил Джориан.

— Нет. Должно быть, сотни...

Джориан поглядел на Карадура.

— Я же говорил! Они делают как раз то, что я сделал бы на их месте. Осадные машины строятся, чтобы отвлечь внимание, чтобы мы думали, будто у нас много времени на подготовку к обороне. А они как-нибудь с утра пораньше кинутся к стенам со своими лестницами и перелезут сюда, мы и глаза протереть со сна не успеем. Попав в город, они могут хоть всю жизнь обороняться от Тереяя. Голод им не грозит: море у них в руках.

Не отпускай Недефа от кристалла, пусть попробует разузнать точные намерения врага. Хорошо бы, если б ему удалось подслушать совещание командующих. А мне пора, надо, чтобы Чивир распорядился насчет рогаток.

— Рогаток?

— Так называют палки с перекладиной на конце — для переворачивания лестниц.

— Поосторожней с Чивиром! Он тебе завидует.

Прежде чем передавать полковнику Чивиру королевские приказы, Джориан всегда на всякий случай докладывал о своих намерениях во дворце. В тот день, проходя по улицам, ведущим от Дворца Познания к королевскому дворцу, он услышал какой-то шум. По бульвару, размахивая саблями и выкрикивая угрозы, бежала группа Юбок, преследующая троих представителей другой партии.

— Разрази их Герикс! — проворчал Джориан, выходя на середину улицы.

Когда Штаны пробегали мимо, он повелительно поднял руку и выкрикнул:

— Именем короля, остановитесь!

«Хоть какая-то польза, — подумал он, — от этих сверкающих парадных доспехов».

При виде его роскошного облачения остановились и преследователи. Трое Штанов спрятались у него за спиной, переводя дыхание.

— Они... убьют нас, сударь! И... совершенно ни за что!

— В чем дело? — гаркнул Джориан.

— Воры! — вскричал тот из преследователей, что был впереди. — Мы видели, как они вертелись вокруг нашего оружейного склада, что-то высматривали. Хотели стащить наше оружие!

— Они врут! — раздался новый голос. Джориан обернулся и увидел толстого господина Вега, предводителя Штанов.

— Я послал туда надежных ребят, — продолжал Вег, — чтобы они вежливо расспросили преследователей другой группировки насчет вооружения: какое им кажется наиболее подходящим...

— Это ты врешь! — вскричал, протискиваясь сквозь набежавшую толпу, Амазлук — сухопарый, с козлиной бородкой. — Хороши вежливые расспросы! Тому, кто собрался расспрашивать, незачем вскрывать замок на дверях склада.

— На страже никого не было, — возразил представитель Штанов. — Не у кого было спросить, вот мы и попытались...

— Опять врешь! — крикнул Амазлук. — Там всегда сторож...

— Ты назвал меня вруном? — завопил Вег, хватаясь за рукоятку сабли.

— Врун, вор и трус! — взвизгнул Амазлук, тоже вынимая саблю.

— Прекратите! Прекратите! — Джориан силился перекричать растущий гул. — Именем короля, приказываю убрать оружие!

В ответ на его слова раздался звон и лязг скрещенных сабель. Зрители принялись криками подбадривать противников, каждый поддерживал предводителя своей партии. Не забывали и между собой обмениваться угрозами и оскорблениями. На глазах у Джориана один болельщик схватил другого за нос, другие начали пинаться и таскать друг друга за волосы. Назревала очередная уличная баталия. Джориан в отчаянии выхватил меч и ударом разъединил сабли сражавшихся предводителей.

— Не суйся, поганый иноземец! — прорычал Амазлук, направляя саблю в грудь Джориану.

Не ожидавший нападения Джориан замешкался и не успел увернуться. Но его спасли латы: скользнув по металлическим пластинам, острие сабли только порвало Джориану рукав рубашки.

На Амазлука бросился Вег, и тому пришлось поспешно отскочить и отбивать удары, спасая собственную жизнь. Джориан отстегнул кинжал со свинцовой головкой. Взяв его за ножны, встал за спиной у Амазлука и ударил предводителя свинцовым шариком по голове.

Амазлук повалился на булыжник мостовой. Вег хотел проткнуть поверженного, но Джориан выбил у него из рук саблю и поднял острие меча к самому лицу Вега.

— Отойди, если не хочешь того же, — предупредил он.

— Кто ты такой, чтоб командовать... — прошипел Вег.

— Кто бы ни был, вы, Юбки, несите господина Амазлука к себе в штаб. Плесните ему в лицо; если не поможет, позовите лекаря, пусть приведет его в чувство. Господин Вег, будь добр, отошли своих людей обратно в бараки. По-моему, раз им предстоит встреча с врагом, следует побольше времени проводить в учениях.

Юбки, напуганные внушительным видом и повелительным тоном Джориана, молча подобрали упавшего главаря и исчезли. Вег бормотал себе под нос то ли угрозы, то ли проклятия. Он был на голову ниже Джориана и пререкаться в открытую, видимо, не захотел. Вместе с тремя сподвижниками он удалился, и толпа стала расходиться.

Джориан поспешил во дворец. Солнце уже миновало зенит, в Джориана удручало, что он потерял так много времени. Лестничный штурм городской стены мог начаться в любую минуту, а разница в численности бойцов росла с каждым новым федиранцем, который останавливал верблюда в растущем городе шатров к востоку от Ираза.

Срочно нужно было мастерить рогатки. И в отношении ополченцев требовались решительные меры, а то как бы Штаны и Юбки не затеяли гражданскую войну.

Во дворце Джориану сказали, что король Ишбахар прилег вздремнуть после обеда и его нельзя беспокоить. Джориан озадаченно пожевал ус. Он раздумывал, что бы предпринять: пробиться в личные покои короля, оправдавшись тем, что дело срочное, подождать, когда король проснется, или пойти прямо к Чивиру, не предупредив короля о своих намерениях. В третьем случае риск казался наименьшим.

Красавец-полковник сидел в своей комнате на верхнем этаже огромной цилиндрической башни, выстроенной у стены в восточной части города. Отсюда Чивиру полностью видна была Восточная стена, а также Восточные ворота. Чивир, в золоченой чешуйчатой кольчуге, еще более нарядной, чем у Джориана, просматривал раздаточные ведомости.

Джориан в знак приветствия поднес к груди кулак.

— Полковник, — сказал он, — король повелевает готовиться к неизбежному нападению противника — штурму наших стен при помощи лестниц. Он желает, чтобы были изготовлены сотни рогаток для сбрасывания лестниц. Рогатки надо распределить по всей стене.

Чивир нахмурился.

— С чего он взял это, капитан Джориан? Любому дураку ясно, что они собираются сперва разрушить стены, готовят катапульты, таранные машины, чтобы вначале пробить стену, а уж потом штурмовать.

Джориан рассказал о том, как гадальщик обнаружил, что за северо-восточным заграждением идет строительство лестниц. Полковник Чивир достал подзорную трубу и высунулся в окно с северо-восточной стороны. Через некоторое время он сказал:

— Нет, должно быть, твой провидец ошибся. Если б они и готовили лестницы, трудно поверить, чтобы они так скоро попытались штурмовать стены.

— Его Величество, — сказал Джориан, — считает, что они собираются предпринять неожиданную атаку в надежде завладеть городом, пока не прибыл со своей армией генерал Тереяй.

Чивир упрямо стоял на своем.

— Дорогой мой капитан, вот здесь, в «Военном справочнике» Зайита сказано... — он помахал в воздухе книжкой, — ...что шансы взять приступом стену выше сорока футов только с одними лестницами ничтожно малы. А высота наших стен сорок пять футов.

— Такому большому городу нужны стены по крайней мере в шестьдесят футов, — заметил Джориан.

— Возможно, только это к делу не относится.

— Ты собираешься распорядиться, чтоб начинали делать рогатки?

— Нет. Людей и так не хватает: солдаты проходят учения, а нужно еще мастерить оружие и укреплять кладку стены.

— Но, сударь, Его Величество совершенно определенно...

Полковник пристально посмотрел на Джориана.

— Тебя послушать, выходит, что Его Величество с большим интересом вникает во все подробности обороны, чего прежде никогда не бывало. Он сам дал тебе это поручение, прямо сейчас?

— Разумеется. Не думаешь ли ты, что я даю тебе приказы на собственный страх и риск?

— Как раз это я и думаю. Не забывай, сударь мой, обороной командую я, и никто другой. И вполне могу обойтись без чужеземцев. Если хочешь убедить меня, что Его Величество и впрямь дал это глупое распоряжение, принеси мне приказ, написанный его рукой, или же пусть лично выразит мне свою волю.

— Пусть враг войдет в город, лишь бы все формальности были соблюдены, так по-твоему? — разозлился Джориан. — Если я должен весь день носиться туда-сюда с бумажками...

— Убирайся отсюда! — вскричал Чивир. — И чтоб отныне все королевские приказы поступали в письменном виде, иначе я выполнять их не буду! А теперь — прочь, и не надоедай мне больше, а то велю взять тебя под стражу.

— Посмотрим, — прорычал Джориан. Он вышел из башни, кипя от злости. В тот вечер за ужином Джориан рассказал Карадуру о событиях дня.

— Когда я вернулся во дворец, — сказал он, — выяснилось, что король только что проснулся. Я сообщил ему о ссоре между предводителями и о своих неприятностях с Чивиром. Сказал, что от моего руководства обороной вряд ли будет толк, если меня не назначить командующим официально, чтобы никто мне не противоречил. Даже и тогда шансы будут очень ненадежны.

Я заявил Ишбахару, что должность ниже командующего обороной меня не устроит. Пусть Ираз не мой город, но я оказался здесь волею случая и здесь, возможно, погибну. Чтобы спасти свою жизнь, я должен спасти город и сделаю для этого все, что в моих силах.

— И как он отнесся к твоим... уверениям?

— Не знаю; во всяком случае, я говорил то, что чувствую. Он категорически отказался выгнать Чивира и предводителей и назначить вместо них меня. Сказал, что это невозможно по политическим соображениям.

Наконец он созвал нас — этих троих и меня — сегодня вечером на чаепитие. Я в очередной раз объелся. Если Его Величество будет и дальше набивать меня, как колбасную оболочку, мне придется поститься. И так уже набрал здесь в Иразе десять фунтов.

Ну вот. Амазлук сидел за столом с перевязанной головой и испепелял взглядом меня и Вега. Но, должен сказать, старый толстяк был на высоте. Внушал нам, что надо действовать сообща, пока город в осаде. Напомнил, что если мы не сможем вместе работать, то нас привяжут к столбам, вымажут смолой и подожгут, чтоб федиранцам светлее было праздновать победу. У жителей пустыни своеобразные понятия о том, как надо обращаться с пленниками. Под конец он распустил нюни от жалости к себе, и это так подействовало, что даже трое строптивых командиров с торжественным видом поднесли к глазам платки.

— Он подтвердил, что ты действительно получил от него приказ насчет рогаток?

— Да. К счастью, я догадался предупредить его об этой маленькой лжи. В результате все мы расстались если не доброжелательно, то, по крайней мере, пообещав друг другу трудиться на общее благо. Но по сути ничего не изменилось, и я уверен, что наутро мы опять готовы будем вцепиться друг другу в глотки.

— Ну, а как с рогатками?

— Увидев возможность хоть в чем-то одержать верх над соперником, Амазлук взял на себя ответственность за их изготовление. Говорит, в его группировке много умелых столяров, и он засадит их за работу, будут день и ночь пилить и вбивать гвозди. Тогда Вег заявил, что Штаны на каждую рогатку, сработанную Юбками, ответят двумя. И король велел им приниматься за дело.

— Сынок, я обещал сегодня заглянуть к Недефу, — сказал Карадур. — Он пытается подглядеть встречу вражеских военачальников, чтобы узнать как можно больше об их намерениях. Может... сходишь со мной? В городе беспорядки, полно вооруженных людей, вечером на улице небезопасно.

— Ну, конечно, приятель. У тебя есть фонарь?

— Нет, я не вижу, чтобы кто-нибудь собирался у палатки федиранского вождя, — бормотал Недеф. — Остаются альгартийцы...

Несколько минут гадальщик сидел молча, весь в напряжении, стараясь, чтобы картина в кристалле двинулась к морю.

— Сегодня проще, — заметил он. — Похоже, все волшебники ужинают. Ага, вот флагманский корабль пиратов, а вокруг него сгрудились баркасы. Верно, на борту военное совещание... — Недеф замолчал. — Помоги, доктор Карадур! — проговорил он в большом волнении, — они заколдовали адмиральскую каюту, и мне туда не попасть.

Карадур стал бормотать и двигать руками. Наконец Недеф воскликнул:

— Все! Я попал туда, держусь изо всех сил!

— Что ты видишь? — спросил Джориан.

— Здесь и впрямь настоящее военное совещание. Вижу бунтовщика Мажана и пиратского адмирала — кажется, его зовут Хрундикаром, здоровенный малый с длинной рыжей бородой. Вот вожди кочевников и командиры Свободного отряда, их имен я не знаю.

— Что они делают?

— Разговаривают, машут руками. Когда останавливаются, вступают переводчики... Мажан, кажется, предлагает напасть сразу с четырех сторон, чтобы растянуть и ослабить ряды обороны.

Недеф помолчал. Затем сообщил:

— Спорят, как определить время атаки. Федиранец показывает на небо. Он... не могу прочесть по губам, на своем языке говорит. Ага! Переводчик спрашивает, откуда им знать, когда начинать атаку, если солнце за тучами...

Теперь говорит Мажан. Что-то насчет башни Кумашара... Глядит в подзорную трубу. Федиранец о чем-то спрашивает, но я не понимаю... Мажан о чем-то просит адмирала Хрундикара. Все пьют воду. Матрос принес какой-то листок — пергамент или бумага. Листок прикрепляют к шпангоуту; четверо вождей воткнули в углы листка по кинжалу. Мажан углем рисует на листе крут диаметром в два фута. Ставит отметку на линии. Еще отметки вокруг линии. В центре рисует стрелку, указывающую на одну из отметок...

— Которую? Которую? — заволновался Джориан.

— С правой стороны круга... Картина мутнеет...

— Если это часы, какое время они показывают?

— А! Понял! Третий час — на него показывает стрелка. Изображение колеблется. Похоже, их волшебники снова взялись за свое..

Голос Недефа ослабел. Гадальщик упал в обморок, скатившись на пол со скамьи.

— О боги, надеюсь, он не повредился в рассудке, — обеспокоился Карадур. — С гадальщиками такое случается.

— Пульс, похоже, нормальный, — сказал Джориан, склонившись над Недефом. — Теперь мы знаем: враг нападет на нас в третий час утра, или по-нашему, по-новарски, в час Выдры. Время атаки они будут определять, глядя в подзорные трубы на башню Кумашара.

— Мы не знаем, в какой день они нападут, — заметил Карадур.

— Верно, но будем, на всякий случай, считать, что завтра. Надо срочно сообщить королю и военачальникам.

— Я не могу оставить беднягу Недефа в таком состоянии.

— Тогда позаботься о нем, а я займусь делом, оно не терпит отлагательств.

— Ты сперва к королю?

— Нет, вначале заскочу к Чивиру, передам новости.

— Каковы наши шансы, если у нас несколько сотен гвардейцев, а у них десятки тысяч войска?

— Шансы примерно, как у головастика в пруду, где кишат щуки. Но уж лестницы-то ополченцы сумеют перевернуть, дело нехитрое. Правда, стена большая, а народу мало. Стоит врагу где-нибудь укрепиться...

— Думаю, мы могли бы остановить часы на башне Кумашара. Тогда им трудно будет согласовать действия.

Джориан так и замер, уставившись на Карадура.

— Ты прав, приятель. Но, клянусь железным хером Герикса, ты подал мне мысль получше! Четыре войска собираются напасть с четырех сторон, циферблатов тоже четыре, значит, каждое войско будет глядеть на свой циферблат, ведь так?

— Видимо, так.

— Отлично, займись пока господином Недефом, а я пошел.

Король перекусывал перед сном; когда Джориан сообщил новости, Ишбахар задал тот же вопрос, что и Карадур:

— Каковы наши шансы, дружок, если у них двадцать или тридцать тысяч против наших четырехсот с небольшим гвардейцев да нескольких тысяч ополчения?

— Шансы невелики, — ответил Джориан, — но мы можем внести разлад в их атаку, есть у меня одна мысль.

— Что за мысль?

— Если Ваше Величество позволит, ваш слуга осмелится просить об одолжении... о награде в случае удачи.

— Конечно, мой мальчик! Проси о чем угодно. Ведь в случае неудачи материальные блага никому из нас уже не понадобятся. А если выстоим, у нас есть в отношении тебя кое-какие планы.

— Все, о чем я попрошу, сир, это ваша медная ванна.

— Да благословят боги нашу душу! Какая странная просьба! Не воз золота? Не высокую должность? Не девушку знатного рода — пополнить гарем?

— Нет, сир. Только то, что я сказал.

— Конечно, ты получишь ее, даже если мы проиграем. Но что у тебя за план?

Джориан рассказал, что задумал.