Часы пробили полночь

Глава 46

Тем же вечером в гостиной Филиды, в обществе мисс Сильвер сидели трое: Марк Парадайн, Лидия и Элиот Рэй. Филида не участвовала в разговоре. Она лежала в постели в соседней комнате, уже выплакав все слезы, но еще не в состоянии думать о чем-нибудь другом. К счастью, Элиот был рядом, за дверью, и она знала, что он никогда ее не оставит. Она слышала голоса — мужа, Марка, Лидии и мисс Сильвер, не столько слова, сколько звуки, — и радовалась этим звукам, вовсе не желая разбирать слова. Впоследствии ей предстояло подумать об отъезде с Элиотом, о Лидии и Марке. Филида любила Элиота, любила Лидию и Марка, но сейчас она могла только лежать и слушать, как текут звуки знакомых голосов.

Марк по другую сторону двери сказал:

— Я разговаривал с полковником Бостоком и с инспектором Вайнером. У них сейчас работы по уши. Как вы и сказали, Элиот, министерство хочет, чтобы дело, по возможности, спустили на тормозах. Ни о каких чертежах упоминать не следует. Будет сделано все возможное, чтобы избежать огласки. Официально констатируют смерть в результате несчастного случая и самоубийство, потому что у мисс Парадайн сдали нервы. Разговоры, конечно, пойдут, но как-нибудь все уляжется… — Он тяжело вздохнул. — По-моему, она сошла с ума.

Мисс Сильвер кашлянула. Рейтузы для маленького Роджера были почти закончены. Они забавно свисали со спиц на недовязанном мысочке.

— И все-таки она знала, что делала, и планировала свои шаги. Насколько я понимаю, в течение многих лет мисс Парадайн находилась под властью фатального и неумеренного желания поглощать чувства и эмоции людей, которые были ей небезразличны. Она расторгла помолвку с мистером Моффетом не из-за морального отвращения, а из-за стремления быть первой, а точнее, единственной в его сердце. Судя по рассказу вашей жены, мистер Рэй, о последней беседе с мисс Парадайн, это достаточно ясно. Дополнительным признаком служит тот ужасающий факт, что мисс Парадайн, предпринимая последний роковой шаг, вновь попыталась привлечь внимание миссис Рэй. Она знала, что потеряла ее, но все-таки желала доминировать в жизни Филиды. Поэтому Грейс Парадайн и попыталась…

Элиот резко возразил:

— Довольно. Это отвратительно.

Мисс Сильвер посмотрела на него добрыми яркими глазами и продолжила, как будто ничего не слышала:

— К счастью, ничего не получилось. Вы действовали очень быстро, мистер Рэй.

Лидия сидела в одном из больших кресел — она была бледнее, чем когда-либо до сих пор. Рыжие волосы в свете лампы казались ярче, под зелеными глазами, в тени густых ресниц, залегли темные круги. Но, несмотря на бледность, маленькое острое личико поражало спокойствием, а губы подрагивали в ласковой улыбке.

Марк устроился на подлокотнике кресла, положив руку на плечо Лидии. Невозможно было, глядя на них, не заметить, с какой остротой они сознают присутствие друг друга и как хорошо им рядом. Марк сдавленным голосом проговорил:

— Я повидался с Фрэнком. Он жутко расстроен. Он мне все рассказал. Я предупредил, что вы трое должны знать. Больше никто. Вот как это случилось. Когда он в первый раз вернулся… Фрэнк говорит, что полиция в курсе…

Мисс Сильвер кашлянула:

— Да, мистер Парадайн, я там присутствовала.

— Он, насколько я понимаю, не так много сообщил — только то, что он вернулся и что они поговорили. На самом деле Фрэнк узнал все. Они с дядей Джеймсом очень любили друг друга. Дядя сказал ему, кто украл чертежи. Он видел тетю Грейс, стоя в соседней комнате, — он как раз открыл дверь, чтобы войти в кабинет, когда появилась она. Он замер на месте, поскольку не хотел с ней встречаться. Они разговаривали днем насчет Элиота, и он не горел желанием начинать все сначала, вот и спрятался за дверью. Портфель лежал на столе, в нем были чертежи, на самом верху. Тетя Грейс подошла прямо к столу, открыла портфель, взяла их и быстро вышла. Дядя Джеймс не остановил ее. Потом он сел и задумался, каким образом одержать верх над сестрой. Получилась своего рода разрядка после долгого напряжения. Он излил душу Фрэнку — сказал, что это Грейс разлучила Элиота и Филиду и старалась разрушить его брак с Ирен. Дядя признался, что в течение года молчал и наблюдал, опасаясь усугубить ситуацию, но больше не собирался оставаться в стороне. Он сказал Фрэнку, что Грейс забрала чертежи, надеясь окончательно испортить отношения между Элиотом и фирмой и сделать так, чтобы он не совался в Берлтон. И вот дядя Джеймс решил показать Грейс, что она перегнула палку. Он заявил, что с него хватит. Фрэнк страшно расстроился и испугался, он попытался успокоить дядю. Больше всего он хотел предотвратить их встречу в тот вечер, когда оба были взвинчены. В конце концов Фрэнк уговорил дядю Джеймса написать письмо, изложив свои условия. Он считал, что любой иной вариант лучше личной встречи. Дядя Джеймс вручил ему копию письма, а Фрэнк передал его мне. Вот оно. Сейчас я прочту письмо, а потом сожгу. Полиция тоже сняла копию, но не станет пускать ее в ход.

Он развернул лист гербовой бумаги и вслух прочел то, что написал старый Джеймс Парадайн в канун Нового года:

Лидия вздохнула:

— Он отправил тете Грейс письмо? Как?

— Фрэнк отнес его наверх, сунул под дверь и ушел. Я как раз проходил мимо. Мы разминулись в коридоре.

— Но ты не сказал…

Марк мимолетно улыбнулся:

— Как и Фрэнк, милая.

Он встал, подошел к огню, бросил бумагу на лежавшее в камине полено и посмотрел, как она чернеет и горит. Стоя там и глядя на пепел, по которому перебегали искры, Марк сказал:

— Интересно, что она затеяла, когда Элиот в половине двенадцатого услышал, как она закрыла дверь?

Спицы мисс Сильвер щелкали.

— Вероятно, мисс Парадайн намеревалась спуститься и повидать мистера Парадайна. Услышав, как за вами захлопнулась входная дверь, и поняв, что в прихожей мистер Рэй и мистер Пирсон, она, разумеется, вернулась в комнату.

Марк наклонился и подтолкнул полено ногой. Посыпался пепел, искры взлетели вверх, письмо исчезло. Он сказал:

— Вот что у меня не выходит из головы. Если бы тетя Грейс тогда спустилась и поговорила с дядей, все, возможно, пошло бы по-другому… и он остался бы жив.

Спицы щелкали.

— Бог весть, мистер Марк. Не нужно гадать, что могло бы случиться. Нельзя вернуть прошлое, но можно сделать так, чтобы оно не отравило будущее.

— Да, — согласился Марк и вновь присел на подлокотник кресла Лидии.

Элиот лаконично подвел итог:

— Значит, точка. А как насчет Альберта?

Марк приподнял руку и уронил ее на колено.

— Я долго за него боролся. Сказал полиции, что не стану подавать в суд, и у Вайнера камень с души свалился, когда он понял, что ему не придется замалчивать преступление. Ведь у нас нет свидетельств, указывающих на вину Пирсона. Альберт абсолютно прав: дядя Джеймс мог провернуть это и сам. Мы, конечно, знаем, что он не подменял камни… но знаем мы и то, что никаких доказательств нет, и уж не сомневайтесь, что Альберт как следует замел следы. В любом случае предположим, что улики есть — и что дальше? Мы окажемся по уши в той самой грязи, из которой что есть сил пытаемся выбраться. Тогда вмешался старый Босток и заявил, что я прав — дело чертовски неприятное, — и это еще мягко сказано. Так или иначе, он увел Вайнера… а Альберт собирается в армию.

Элиот коротко рассмеялся:

— По сути, он победил.

— Когда я договорился с инспектором, то пошел к Альберту и намекнул, что лучше ему признаться. Он так и сделал. Не знаю, насколько откровенно. Наверное, в основном он был честен, хотя, не сомневаюсь, постарался выставить себя в наилучшем свете. История довольно причудливая, но, готов поручиться, правдивая, ну или максимально близко к тому, так что особой разницы нет. У Альберта болела мать, и они страшно бедствовали. Он служил в фирме с хорошими крепкими связями, им приносили различные ценные вещи для переделки и починки. Он начал с того, что извлекал там и сям по камушку и заменял камнями похуже — не пластмассовыми, а настоящими, но полегче и пониже качеством. Затем он продавал камень, который стащил, и прикарманивал разницу между ним и подделкой. Альберт уверяет, что так происходит сплошь и рядом, — вот почему он знал все ходы и выходы. Потом мать умерла, и он попал сюда. Альберт поклялся, что даже не думал о мошенничестве. Он собирался прилежно работать и добиться уважения, поскольку надеялся, что за честный труд ему заплатят больше, чем за темные делишки. К сожалению, всплыли факты из прошлого — появился некий приятель по имени Иззи. Альберт сказал, что Иззи его шантажировал. Честно говоря, этой истории я не верю. Полагаю, Иззи просто предложил провернуть сделку с бриллиантами тети Клары, а Альберт клюнул. Камни тогда высоко ценились на рынке, рвачи изрядно нервничали, когда задумывались о послевоенных налогах на капитал, и вкладывали средства в бриллианты. Камни тети Клары недавно были оценены, поэтому оценивать их вторично, даже ради завещания, в ближайшее время вряд ли стали бы. Альберт договорился с Иззи и стал ждать подходящей возможности. Он получил ее, когда в прошлом году дядя Джеймс заболел и лежал в постели. Альберту велели принести украшения из сейфа. Проще некуда. Он все сфотографировал, тщательно измерил, Иззи прислал поддельные камни, и Альберт заменил ими настоящие. Он очень гордится своими профессиональными навыками — я едва помешал ему прочитать мне лекцию по этому предмету.

Мисс Сильвер кашлянула.

— Впервые мое внимание привлек к бриллиантам миссис Парадайн тот факт, что хотя мистер Пирсон и располагал информацией практически по любому вопросу и с необычайным рвением делился тем, что знал, он, казалось, не имел никакого желания говорить ни о чем, связанном с его прежней профессией.

— Очень тонко подмечено, — вставила Лидия.

Мисс Сильвер покачала головой, скромно и с легким упреком:

— Нет, нет. Видите ли, алиби мистера Пирсона, разумеется, было очень подозрительным обстоятельством, но у молодого человека, столь решительно настроенного преуспеть в жизни, оно и впрямь могло получить невинное истолкование. То, что он сказал мистеру Рэю, — по большей части правда. Привлекательным мистера Пирсона не назовешь, в доме его не любили, и родные без сожаления предположили бы, что именно он навлек на себя неудовольствие мистера Парадайна. Собственно, вот в чем суть: если у секретаря был повод для убийства мистера Парадайна, алиби его компрометировало и даже наводило на определенные мысли, если бы удалось доказать, что оно ложное. Раздумывая о возможном мотиве, я, разумеется, вспомнила о бриллиантах и попросила, чтобы при открытии сейфа присутствовал эксперт.

— Очень, очень умно с вашей стороны, — вновь констатировала Лидия. — Мы думали, Марка в любую минуту арестуют. Это было все равно что стоять на краю глубокой пропасти и ждать, когда упадешь. Я никогда не переживала ничего ужаснее. А вы нас спасли.

Марк вновь положил ей руку на плечо.

Мисс Сильвер лучезарно улыбнулась:

— Похвала приятна, даже когда она преувеличена. Вряд ли мистеру Марку Парадайну и впрямь грозила серьезная опасность. Он был невиновен, в чем я не сомневалась с самого начала. Он пришел в ужас и скорбел по дяде, вины или раскаяния я в нем не заметила. Но попав в ваш дом, в первый же вечер я поняла: мистер Пирсон нервничал и отклонял любые попытки поговорить о ювелирном искусстве, а мисс Парадайн испытывала сильнейшую неприязнь к мистеру Рэю и собственнические чувства по отношению к миссис Рэй. Я всегда улавливаю чужие эмоции, и в моей работе это бывает полезно. Сильные чувства подобного толка указывают на мотив убийства гораздо вернее, чем конкретные улики. Я задумалась о мисс Парадайн — и одновременно о мистере Пирсоне. Мистер Джеймс Парадайн, отказавшись назвать имя человека, которого он обвинил, открыл путь любому, кто был хоть в чем-то виноват. Вскоре выяснив, что именно мисс Парадайн взяла чертежи, я по-прежнему думала, что, возможно, убийство совершила не она, а мистер Пирсон. Чем больше я размышляла о его алиби, тем более сомнительным оно казалось. После разговора с Полли мне уже с трудом верилось в невиновность секретаря, а когда мистер Джонс объявил, что камни подменены, это стало просто невозможно.

До сих пор Элиот Рэй молчал. Наконец он произнес:

— И все-таки он тут ни при чем. Или нет?

Марк вздрогнул. Лидия охнула.

Мисс Сильвер внимательно посмотрела на Элиота.

— Интересное замечание, мистер Рэй. Могу я спросить, чем оно вызвано?

Элиот подался вперед и спросил:

— Что Альберт делал в ванной?

— Я и сама задавалась этим вопросом, — призналась мисс Сильвер.

— У него не было никаких убедительных причин там находиться — если только он не ждал, когда мистер Парадайн выйдет на террасу. Альберт, думаю, просидел там не меньше пяти минут. Кого он караулил, если не мистера Джеймса Парадайна? Если он хотел поговорить, достаточно было открыть дверь кабинета и войти. Но он торчал у окна ванной и ждал. По-моему, ждать он мог только одного…

Мисс Сильвер слегка склонила голову.

— Да, вы правы. Но не забывайте о прямом указании мистера Фрэнка Амброза. Он видел, как мисс Парадайн вышла из комнаты невестки и столкнула брата с террасы. Чрезвычайно счастливое стечение обстоятельств для мистера Пирсона, чье присутствие в ванной следствие уже установило благодаря отпечаткам пальцев на оконной раме.

— Что же он там делал? — не отступал Элиот.

Мисс Сильвер продолжала вязать. Ряды становились все короче по мере приближения к кончику.

— Я лишь могу сказать, что думаю по этому поводу, — произнесла она. — Не поручусь, так это или нет. Правды никто и никогда не будет знать, кроме мистера Пирсона. Но я разгадала его характер и попыталась поставить себя на его место. И вот что пришло мне в голову. Представьте на мгновение, что он почувствовал, когда мистер Парадайн за ужином произнес свою обвинительную речь. Мистер Пирсон наверняка ни минуты не сомневался, кого он имел в виду, и решил, что разоблачен. Подумайте, что он пережил. Мистер Пирсон был трудолюбивым мальчиком, потом трудолюбивым молодым человеком, он достиг заметного положения в доме, впереди маячили приятные перспективы — и вдруг он увидел, что все вот-вот рассыплется в прах, оставив одни руины. Полагаю, он отправился в кабинет в самом отчаянном состоянии, готовясь узнать худшее. Слова патрона — «Здравствуйте, Альберт, вы пришли признаться?» — должно быть, лишили мистера Пирсона последней надежды. Но появление Лейна не позволило ему ответить, и в следующие несколько мгновений, пока они находились в кабинете вместе, у него, вероятно, сложился план. Мистер Парадайн позвал секретаря обратно, желая сообщить об изменениях, которые следовало внести в какое-то письмо, продиктованное днем. Мистер Пирсон задержался лишь на несколько секунд. Прежде чем Лейн успел отойти достаточно далеко, он покинул кабинет и взбежал по лестнице к себе, чтобы перевести часы. Он задумал обеспечить себе алиби. Не знаю, возник ли у него план убийства мистера Парадайна, или это пришло ему в голову позже, в те часы, когда он сидел в вашей комнате, мистер Рэй, дожидаясь полуночи. Думаю, мистер Пирсон действительно задумался об убийстве — я не вижу других причин ждать у окна ванной комнаты. Но я сомневаюсь, что он осуществил бы свой план. В любом случае мистер Пирсон не предпринял никаких попыток. Не отходя от окна, он наблюдал за мистером Парадайном. Наверняка мистер Пирсон понимал, что тот не будет стоять у парапета вечно, но даже не шелохнулся. У мистера Пирсона отсутствует воображение. Он составил план, но не подозревал, какие чувства одолеют его, когда дело дойдет до претворения замысла в жизнь. У него отнюдь не темперамент убийцы, его психические процессы упорядоченны и сбалансированны. Могу лишь повторить: я не верю, что он убил бы мистера Парадайна.

Со спицы соскользнула последняя петля. Довязанные рейтузы для маленького Роджера легли на колени мисс Сильвер.

— Давайте обсудим более приятные темы, — предложила она. — Вы увезете жену отсюда, мистер Рэй?

— Как только закончится расследование и состоятся похороны.

— Очень разумно с вашей стороны.

Мисс Сильвер повернулась к Марку и Лидии:

— Да будет мне позволено пожелать вам счастья.

— Его нам подарили вы, — ответила Лидия.

Марк добавил:

— Она скоро уйдет со службы и займет здесь место Альберта. А потом, как только все это останется позади, мы поженимся. Я передам дом под госпиталь, санаторий или то, что понадобится властям, а мы переедем в мою квартиру. Для начала вполне достаточно.

Мисс Сильвер спрятала свернутые рейтузы для маленького Роджера в мешочек для рукоделия, вместе со спицами и наполовину уменьшившимся клубком темно-серой шерсти. Встав, она тепло улыбнулась молодым людям и повторила:

— Я желаю вам счастья.