Первомайский дневник. От первого лица
Возможно, кому-то покажется неуместным появление этого дневника на страницах книги, но я убежден, что без собственных ощущений невозможно осмыслить явление в целом.
Любые записи, сделанные по горячим следам, грешат неточностями, и это понятно. Человеческая память фиксирует и держит то, что в определенный момент казалось существенным и если и не было главным, то уж точно ярким и запоминающимся. Со временем это, на первый взгляд, яркое уходит и проявляются новые, более точные детали, подтвержденные фактами, документами, свидетельствами.
Именно поэтому изложение того, что увидел, услышал и смог прочувствовать, необходимо предварить кратким комментарием. Все, что хочется рассказать, - это только малая толика того, что было на самом деле. Что-то будет скорректировано в процессе тщательного расследования (надеюсь, что оно будет доведено до конца), что-то будет опровергнуто другими очевидцами, что-то будет подано под другим углом зрения. Так что «пророков нет в Отечестве моем». Мне же остается только заправить чистый лист бумаги в машинку и рассказать о том, что видел и узнал.
Почему-то мне всегда казалось, что мои первые записи после отставки должны начаться с фразы: «Сегодня я сдал удостоверение, попрощавшись с прапорщиком на вахте, вышел на Лубянскую площадь. Я стал вольным, как птица».
Пернатым ощутить себя не пришлось.
Впрочем, вольным тоже. Да и удостоверение на вахте я сдал много лет спустя. Но те дни воспринимались как то, что определяется - «последний раз».
На cамом деле все оказалось проще и будничнее.
Прибыв в штаб операции по освобожению заложников в Первомайском, расположенном в двух километрах от поселка, я увидел озабоченные лица помощников директора... Один из них отозвал меня в сторону и заговорщицким тоном известил: «Понимаешь, вчера Михаил Иванович разговаривал с президентом, который выразил неудовольствие твоей работой. Не знаю, о чем они говорили пятнадцать минут, но шеф приказал написать приказ о твоем отстранении от должности «за провал информационного обеспечения операции». Он приказал передать тебе, чтобы ты убыл в Москву. Деньги есть?»
Так... Информационное обеспечение оказалось важнее самой операции, а моя персона была удостоена внимания САМОГО ПРЕЗИДЕНТА. Пока мы думали о том, как бы в ночной неразберихе, в грязи и холоде, под непонятно откуда ведущимся огнем не угодить под пулю, на самом ВЫСОКОМ уровне обсуждалась моя персона. Впрочем, некоторые предпосылки утра стрелецкой казни были. Еще до прилета Барсукова и Куликова из Москвы пришла драконовская телеграмма. Суть: руководители операции проявляют медлительность и нерасторопность, необходимо форсировать ситуацию. Для пущей важности в конце была приписка: «Прибытие нас на место будет означать отставку всех руководителей операции от занимаемых должностей». Вот так. Простенько и со вкусом.
Правда, ни к каким руководителям я себя не относил. Но все же...
Черт его знает, может, через десять дней в поле без воды, мыла и бритвы, в башмаках с пудом глины на подошвах, в грязном камуфляже, который стал второй кожей, в черной шапочке-маске с прорезями для глаз, питаясь раз в сутки, приобретается некий иммунитет, позволяющий спокойно реагировать на общественно-политические раздражители.
Наиболее красочно мою отставку мог бы прокомментировать сам президент, который образно рассказывал о работе снайпера: «Ведет, ведет, ведет снайпер противника. Куда тот, туда и снайпер. Ведет и - БАЦ!» - удар ладонью по сжатому кулаку. Короче, «злая пуля осетина его во мраке догнала».
Как бы то ни было, вольным, как птица, я себя не ощутил, но и продуктом распада, дрейфующим в проруби, не почувствовал.
Мне было приятно, что я побывал среди сильных и мужественных людей, видел настоящую, а не показную храбрость, видел человеческие, подчас трогательные взаимоотношения людей.
И это было главным.
Главным было и то, что позже многие с возмущением говорили о несправедливости, о предательстве, о том, что все видевшие репортажи из Первомайского понимали, что произошло. И почему именно генерал Михайлов оказался крайним.
Впрочем, отдельные «аналогопатомы» от журналистики оттянулись по этому поводу вволю. Я их понимаю. Маленький рост даже при некотором таланте - недостаток для личности амбициозной и тщеславной весьма существенный. Правда, после своей отставки газеты читал мало.
Мнение «команды» шефа меня тоже интересовало мало. Каждый приходит со своей командой. Новый директор пришел в ведомство со своей командой...
Похоронной.
С ней и ушел, не прожив в ведомстве и пяти месяцев после ситуации в Первомайском.
Безусловно, невозможно уйти и от анализа причин, которые привели нас к столь драматичной ситуации, без оценки тех, кто были главными действующими лицами, без попытки разобраться в причинно-следственных связях.
Телефон, как всегда, звонит не вовремя. Кофе ещё не прогнал остатки сна, одна щека выбрита, и я старательно скоблю вторую. Дежурный уже не по-утреннему бодр. «Александр Георгиевич, - второй Буденновск. Бандиты захватили здание больницы в Кизляре».
Поверить в такое ранним утром невозможно. Полгода назад страна пережила шок. Еще бы! В мировой практике терроризма такого не бывало, чтобы среди бела дня и летней ночи несколько КамАЗов с вооруженными людьми прошли через весь Ставропольский край и захватили огромную больницу с женщинами, детьми, стариками, да ещё согнали в неё народ, находившийся на рынке.
Никогда ещё в мировой практике политики и дипломатии, не говоря уже об антитеррористических операциях, не было, чтобы премьер великой страны, на глазах всего народа, разговаривал по телефону с бандитом № 1, унижался, заискивал, теряя лицо и авторитет. После этого разговора в одночасье слетели верхушка силовиков и мой бывший шеф и товарищ Сергей Степашин человек, единственный подавший рапорт об отставке в связи с этим вселенским позором. Героев не было. Антигероями стали двое - Басаев и Черномырдин. Правда, ни тот, ни другой себя таковыми не считали. Басаева в наших кругах прозвали «гинеколог», как специалиста по захвату рожениц, а премьер так и остался для всех ЧВСом.
А с ЧВСа что взять? И что о нем можно сказать? Он ясен и прозрачен. А вот о Басаеве, который стал «крестным отцом» чеченского терроризма, поговорить просто необходимо.
Только страна оклемалась от буденновского позора и человеческого горя, как «все опять повторилось сначала».
Казалось, что это неточная информация, что сейчас, когда я приеду в контору, поступят новые сведения и опровергнут трагедию.
А в это время...
«В декабре 1995 года штаб полевого командира незаконного вооруженного формирования Радуева приступил к планированию террористической акции по захвату одного из российских городов, которым был избран Кизляр, с целью оказания давления на федеральные органы власти по выводу войск из Чечни.
Для исполнения преступного замысла командиры незаконных вооруженных формирований Исрапилов, Атгериев и другие в первых числах января 1996 года приступили к сбору боевиков, проживающих в прилегающих к городу Новогрозненскому сел и поселков для образования банды. Основным местом сбора стало село Гребенское, расположенное примерно в 60 км от города Кизляра, куда боевики доставлялись автотранспортом из поселка Новогрозненского и села Аллерой с 3 по 8 января 1996 года».
Информация о намерениях чеченских бандитов совершить ряд диверсионных акций на территории России в специальные службы поступала неоднократно. Более того, создавалось впечатление, что подобными заявлениями бандиты стараются усыпить бдительность правоохранительных органов, заставить их действовать на негодном объекте, а удар нанести в другом месте. Или, напротив, многократно, с упорством маньяков называть одно и то же место, заставляя проверять и перепроверять информацию, а когда внимание притупится, нанести удар. И тем не менее...
«В селе Гребенском Шелковского района Чеченской Республики, контролируемом чеченскими незаконными формированиями, 8 января завершился сбор отрядов, желающих принять участие в бандитской акции.
Численность образовавшейся банды составила свыше 200 человек, среди которых были 7 наемников-арабов и 6 женщин-чеченок, точный численный и поименный состав банды установить следствию не представилось возможным.
Боевики были вооружены современным автоматическим стрелковым оружием (автоматами АКМ, АК-74, пулеметами РПК, ПКТ, НСВТ, снайперскими винтовками СВД), гранатометами различных систем, минометами, самодельными пусковыми установками для пуска ракет «С-8», средствами противовоздушной обороны, современными средствами связи.
Членам банды Салман Радуев объявил о выступлении на один из российских городов, скрывая, что террористическая акция будет осуществлена в городе Кизляре.
В ночь на 9 января 1996 года банда не менее чем на 6 автобусах и 2 грузовых автомобилях, скрытно объезжая блокпосты федеральных войск, выехала в район села Бороздиновского, расположенного на территории Шелковского района в 50 км от села Гребенского.
Не доезжая села Бороздиновского, расположенного в 10 км от города Кизляра, колонна боевиков углубилась в лесной массив и по неохраняемой грунтовой дороге двинулась в сторону города Кизляра, а затем оставила машины, кроме ЗИЛ-131 с оружием и боеприпасами, и пешим маршем проникла на территорию Республики Дагестан. Основная часть банды по лесной дороге вышла к автотрассе «Кавказ» в районе моста через реку Старый Терек и затем к шлюзам Копайского гидроузла, где захватила работника гидроузла Н. и, используя его, под угрозой применения оружия, в качестве проводника, перешла по автомобильному мосту на правый берег реки, где, разделившись на 6 групп, вошла в город Кизляр.
Каждой из групп была поставлена определенная задача. Так, одной из групп предписывалось захватить больницу и заложников с целью выдвижения политических требований о выводе федеральных войск с территории Чеченской Республики и в дальнейшем - для обеспечения беспрепятственного под их прикрытием выезда назад после совершения террористического акта. Следующей группе ставилась задача уничтожения боевых вертолетов и иной боевой техники на аэродроме, двум другим - уничтожение войсковой части, расположенной в микрорайоне «Черемушки».
Оставшаяся часть банды, количественный и поименный состав которой не установлен, вместе с автомашиной ЗИЛ-131, груженной оружием и боеприпасами, после ухода основных сил банды, по лесной дороге выехала к автотрассе «Кавказ» и остановилась у моста через реку Старый Терек из-за поломки автомашины.
В пятом часу утра эти боевики, прицельным выстрелом из автомата разбив лобовое стекло, остановили автобус ПАЗ под управлением жителя поселка Рыбалко Кизлярского района Т., водителя избили прикладами и захватили в заложники.
Через несколько минут они же, угрожая оружием, остановили проезжавший со стороны поста «Кизляр-кольцевая» автомобиль КамАЗ с двумя пассажирами, которых под угрозой оружия заставили перейти в салон автобуса, захватив в заложники.
Другие боевики из этой же группы на объездной дороге к городу Кизляру под угрозой оружия остановили автомашину ГАЗ-53 и, высадив водителя и пассажира, захватили их в качестве заложников. Несколько бандитов на этой автомашине вернулись к мосту, где уже была закончена перегрузка оружия и боеприпасов из автомашины ЗИЛ-131 в кузов КамАЗа.
Образовавшаяся из захваченных автомашин ПАЗ, ГАЗ и КамАЗ под управлением шоферов-заложников и боевика и на двух неустановленных следствием автомашинах «жигули» колонна с боевиками и заложниками около 5 часов утра беспрепятственно проехала по объездной дороге к городу Кизляру мимо контрольного милицейского поста (КМП) «Лесной».
Около 5 часов утра 9 января 1996 года по общему сигналу одновременно все шесть групп приступили к выполнению бандитской акции.
Группе, осуществляющей захват территориального медицинского объединения, было оказано вооруженное сопротивление со стороны дежуривших в нем работников милиции. В завязавшейся перестрелке был убит А.А. Сикачев. Ромащенко П.А., убивший одного из боевиков и ранивший другого, во время захвата больницы был ранен, бандитами облит спиртом, подожжен и спустя некоторое время убит ими выстрелами из автомата. Бандитами расстрелян и Детистов А.В.
В результате захвата больничного комплекса с больными в количестве 326 человек и обслуживающим их медицинским персоналом в количестве 64 человек в заложниках у боевиков оказалось 390 человек. Спустя некоторое время на захваченных ранее автомашинах подъехала часть боевиков, прошедших КМП «Лесной», которые выгрузили из КамАЗа и занесли в здание больницы оружие и боеприпасы, а водители этих машин и их пассажиры удерживались в ней боевиками в качестве заложников до утра 10 января 1996 года.
В это же время две другие группы боевиков с целью захвата заложников врывались в квартиры и частные дома граждан, сопровождая свои действия беспорядочной стрельбой, от которой гибли люди, выгоняли жителей на улицу и, под угрозой применения оружия, сгоняли их в больницу. Так, выстрелами через двери были убиты Абдурашидова З.А., этого же дома Гришова Г.М., Алиев М.М., Ус В.А. При оказании сопротивления боевикам у себя в ограде был убит Авакян О.Е. На улице Победы при различных обстоятельствах боевиками убиты Бутаев Г.Т., Верстуков Ю.Н., Джалилов Н., Магомедов Д.А., Магомедов М.П., Юзбашев Л.А., Дудкин А.П., Собгайда В.Б., на улице Махачкалинской - Мурадов Н.К., Чаринов А.М., Штельман А.Ю., Юсупова П.О. На улицах Островского, Осипенко и Шевченко, прилегающих к ул. Победы, убиты Косенко В.А., Магомедов И.М. и Халитбеков Х.М., на ул. 40 лет Дагестана - Пафликов Ф.Е. В своих автомашинах на мосту через реку Старый Терек убиты Абдулмажидов А.М. и Мухтаров М.З. Пассажиры Мухтарова Алиев К. и Умаханов Г. ранены. 10 января в результате взрыва мины, установленной в здании больничного комплекса, погиб Максудов Ш.Ш.
При исполнении служебных обязанностей во время следования на вызов по тревоге и при вытеснении боевиков из жилого массива погибли сотрудники милиции Егоров Е.А., Майбовкунов Ю.С., Серкеров Э.Б., Богачев В.И.
При следовании на работу, рынок и иных обстоятельствах, во время захвата заложников боевиками 50 гражданам причинены телесные повреждения различной степени тяжести, 31 из них - в результате пулевых ранений.
В здание больничного комплекса до 10 часов утра из жилых домов, с улиц бандитами было согнано свыше 1800 человек, в большинстве своем женщин и детей, которых они объявили заложниками. Общее число установленных и удерживаемых боевиками заложников составило около 2200 человек, из которых свыше 600 - несовершеннолетние.
Удерживая больницу, бандиты заминировали здание больничного комплекса, на ближайших домах расположили снайперов, тем самым заблокировали жилой микрорайон «Черемушки».
В процессе захвата у заложников отбирали автотранспорт, а имущество граждан, предприятий и организаций подвергали уничтожению, разграблению.
Одна из групп, численностью не менее 15 человек, скрытно подошла к территории аэродрома и совершила нападение на караул, охранявший его, открыв огонь по часовым и территории аэродрома из автоматического оружия и гранатометов. Личный состав караула для отражения атакующих открыл огонь из штатного оружия. В ходе боя боевикам удалось поджечь 2 военных вертолета МИ-8 из 3, незначительные повреждения получил бензозаправщик.
Бой продолжался около 40 минут, и в результате активного сопротивления со стороны караула боевики были вынуждены отойти. Из состава караула был ранен рядовой Ходенев М.К.
Число убитых и раненых боевиков не установлено.
В 9 час. 15 мин. 9 января 1996 года на территорию аэродрома была произведена высадка десанта подразделения специального назначения, около 40 человек под руководством генерал-майора Ефремова. В ходе десантирования и по его завершении подразделение было подвергнуто массированному обстрелу боевиков со стороны котельной Кизлярского электромеханического завода. Подразделение при этом потерь не имело.
Две другие группы боевиков совершили нападение на жилой городок войсковой части, открыв прицельный перекрестный огонь из автоматического стрелкового оружия и гранатометов. Внутренний караул и личный состав части по команде командира 6-й тактической группировки ВВ МВД РФ полковника Ершова А.С. открыли ответный огонь по нападавшим. Боевики вели огонь с крыш и окон близлежащих домов, помещений рынка, швейной фабрики, средней школы № 7 и других высотных зданий.
Боевики из движущихся захваченных 2 автомашин ВАЗ и ГАЗ, в период с 6 час. 30 мин. до 8 час. 30 мин. вели прицельные обстрелы территории части. Ответным огнем машины были повреждены, 5 боевиков убиты и 4 ранены.
При захвате заложников и конвоировании их боевиками мимо профилактория «Терек» последние открыли огонь из автоматического оружия и гранатометов по пролетавшим над ними 2 военным вертолетам МИ-8. Из здания профилактория по боевикам был открыт огонь работниками ГОУ ГУОШ МВД РФ и военнослужащими части. Через 15-20 минут другая группа численностью до 25 боевиков, которая сопровождала до 30 заложников, проследовала мимо профилактория.
Воспользовавшись тем, что боевики шли отдельно от заложников, из профилактория по боевикам был открыт огонь. В результате 40-минутной перестрелки один из боевиков был убит, несколько из них ранены. Около 12 часов боевики предприняли попытку занять профилакторий, но, встретив упорное сопротивление со стороны работников ГУОШ и военнослужащих, были вынуждены отказаться от нее.
Около 12 часов этого же дня по распоряжению генерала Ефремова были созданы штурмовые группы, задачей которых было блокирование банды в помещении больницы со стороны ул. Победы. В районе школы № 7 группа, возглавляемая лейтенантом Орловым, попала под сильный обстрел. Бой продолжался до 16 часов, в ходе которого погиб рядовой Филяев и 4 военнослужащих получили ранения различной степени тяжести.
Около 16 часов с территории аэродрома на БТР-80 выехала группа в составе 10 военнослужащих специального назначения под командованием полковника Собокаря О.М. для разведки. В районе больницы группа подверглась нападению боевиков, БТР был поврежден, и 9 военнослужащих получили огнестрельные ранения различной степени тяжести, полковник Собокарь от полученного ранения скончался.
В течение дня и ночи 9-10 января военнослужащие федеральных войск, сотрудники милиции неоднократно попадали под огонь боевиков. Потери среди военнослужащих в городе Кизляре составили 2 убитых и 17 раненых, получивших телесные повреждения различной степени тяжести. Из числа сотрудников МВД Республики Дагестан и ГУОШ МВД РФ погибли 7 человек, ранены 22 и 3 получили телесные повреждения различной степени тяжести. Общее количество убитых 33 человека, получивших огнестрельные ранения - 58 человек, иные телесные повреждения различной степени тяжести - 34 человека.
Во второй половине дня 9 января 1996 года командование подразделениями Министерства обороны в городе Кизляре принял на себя командующий 58-й армией Трошев Г.Н.».
Вылет с Чкаловского в одиннадцать часов. Едем колонной: с сопровождением легче пробиваться через город. Благими намерениями вымощена дорога в аэропорт. Война войной, а в бухгалтерии обед. И что бы ни случилось, окошечко откроется вовремя. Оперативники чертыхаются, но ничего сделать нельзя... Да и ситуация требует уточнения. Мы же с моим другом и коллегой Михаилом Абросимовым решаем двигаться в сторону Чкаловского одни. У первого подъезда на Лубянке бросаем в открытый багажник бронежилеты, каски, автоматы. Среди яркого солнечного дня это выглядит нелепо. Прохожие с удивлением смотрят на нас.
«А, бог с ним!» - и вытаскиваем все на асфальт. Коллеги подхватывают и, пожимая плечами, уносят.
Продраться сквозь поток машин в самый разгар дня сложно. Водитель бросает «Волгу» из правого в левый ряд. Сигналит, громко ругается, но задачу решает. Переулки, улочки, дворы. На Щелковском шоссе попроще. Но и здесь поток идет в два ряда, периодически утыкаемся в кузова неспешно пыхтящих грузовиков.
Сзади нас догоняет синий проблесковый маячок оперативной машины. Она кричит, гудит и крякает, разгоняя поток. За ней и пристраиваемся.
На поле аэродрома видим знакомые лица. Бойцы спецподразделений обнимаются как братья. Грозный, Бамут, Аргун, Буденновск породнили многих. Летят «Альфа», московский СОБР, другие группы. Среди собровцев генерал-майор Александр Карташов. С 83-го года он работает в ГУВД области. До этого был начальником отдела Московского управления КГБ. Сильный оперативник, настоящий офицер. В милицию попал по андроповскому призыву. Работал заместителем начальника уголовного розыска областной милиции. Когда кончился срок, пытался вернуться в ЧК. Однако... Не все просто было во взаимоотношениях органов госбезопасности и милиции. Когда он находился в стадии оформления, пришла анонимка. Ей в КГБ поверили. Предложили уволиться... Но, справедливости ради, отметим, что в МВД профессионалов ценят, а на анонимки внимания обращают меньше. Предложили остаться. Он это предложение принял. Дошел до больших милицейских высот.
О прошлом вспоминать не любит...
Сейчас он летит во главе боевого подразделения, а через несколько дней лично поведет бойцов в атаку.
Под тяжелыми башмаками альфовцев скрипит и прогибается трап, и даже самолет, кажется, приседает от загружаемой в него тяжести: патронные ящики, мины, гранаты, средства связи и индивидуальной защиты.
Внутри самолета пройти можно с большим трудом. Шкафы из «Альфы» еле умещаются в салоне, не приспособленном для такого количества здоровенных мужиков. Нервы как канаты. Все поголовно спят. Принцип, усвоенный издавна. Если есть возможность соснуть или поесть - используй её без раздумий. Может, потом это удастся не скоро.
Так и оказалось.
Пока кто-то дремлет, в первом салоне разброшена на столике схема больницы в Кизляре. По лицам руководителей операции вижу, что ничего хорошего нас не ожидает.
Прозвучало имя Радуева.
На летном поле аэропорта Махачкалы уже стояли автобусы. «Икарусы», «пазики». Несколько КамАЗов были поданы под загрузку вооружения. Но люди все прибывали и прибывали, и их число превысило количество посадочных мест. Потребовался дополнительный транспорт.
Погрузив скарб и с трудом распихавшись по автобусам, выдвигаемся на площадь Ленина (!). Там на ограниченном пространстве находится Госсовет Дагестана, МВД, правительство и наше управление Федеральной службы безопасности - вся наличная власть Дагестана.
В кабинете начальника управления ФСБ «штабные» склонились над схемой. Ситуация сложнейшая. Больница окружена высоким забором. Вокруг неё этажные здания, явно со снайперскими гнездами. Первый этаж зданий больницы заминирован. Число террористов, их расположение в реальном масштабе времени требует уточнения. Не меньшие проблемы с заложниками. Их число называют по-разному: то ли две, то ли три тысячи. Сколько больных? Эта информация может быть только в самой больнице. Существует приблизительная цифра, но...
«Что ты вьешься, черный ворон, над моею головой», - чешет затылок начальник штаба. 49 лет выслуги, Афганистан, все «горячие точки», десятки боевых операций, ранения, ордена и медали. Много видел, много прочувствовал на собственной шкуре. Но никогда ему всего за один год не приходилось бывать в таких диких переделках. Буденновск, Кизляр... Сотни террористов, тысячи заложников. Никогда ещё не было и таких захваченных бандитами объектов: больницы, родильные дома, детские сады.
Дикая жизнь - дикие нравы.
Начальник штаба переглядывается с командиром «Альфы».
- А?
- Да-а...
- А тут?
- Посмотрим...
Любопытный диалог на языке перемигиваний и покачиваний головой, пожиманий плечами. Диалог профессионалов!
К ночи ситуция проясняется, определяется порядок выдвижения. Идти без бронеприкрытия - безумие. Что может встретиться на пути, а туристические автобусы - не лучший транспорт, чтобы ходить на нем в атаку. Пограничники выделяют два БТРа. За штурвалы и орудия садятся бойцы «Альфы». Водители признанные асы по вождению таких «изделий».
При подходе к Кизляру нас должны встречать сотрудники райотдела. Они же должны нас и провести на место.
Пока на журнальном столике ломаем вареную курицу, пьем скисший яблочный сок (не к добру перед дорогой) - передышка в аэропорту дала возможность что-то купить впрок. Искренне сожалеем, что не купили сала по дороге на Чкаловский аэродром.
И ещё часто будем вспоминать. Ну та-а-кое сало!
А в это время...
«Руководителем бандформирования Салманом Радуевым после захвата больницы и помещения в ней заложников были заявлены требования о немедленном выводе федеральных войск из Чечни, Дагестана и других регионов Северного Кавказа и о начале переговоров высшего руководства России с Дудаевым».
Неожиданно ситуация обостряется. Выход на маршрут сдвигается на час ночи.
На площади ревут, прогревая двигатели «икарусы», давно отслужившие свой срок (как впоследствии оказалось, с двигателями с КамАЗов). Угрюмые водители ещё не предполагают, что, отлучившись на пару часов, они вернутся домой через две недели, испытав все прелести окопной жизни.
Бочком втискиваемся в кресла. Под ногами ящики с боеприпасами, «мухи» и прочие «шмели». Бронежилеты и снаряжение занимают большую часть пространства. Человек в этом «икарусе» занимает лишь технологические полости, как на подводной лодке.
На ящиках с наиболее опасным грузом - взрывчаткой и гранатами дремлет боец.
По каналам агентства «ИТАР-ТАСС» распространено сообщение О. Семеновой, в котором приводится комментарий ответственного сотрудника ФСБ РФ в связи с событиями, связанными с захватом чеченскими боевиками заложников на территории Дагестана в Кизляре. Как сообщил представитель ФСБ РФ, со стороны Радуева «выдвигаются все новые и новые условия, которые ранее им не ставились». Что же касается угрозы убийства находящихся в автобусах заложников-добровольцев, то это вызвало дальнейшее «накаливание страстей в Дагестане и терском казачестве», подчеркнул он. В таких условиях, по словам сотрудника ФСБ РФ, федеральным и местным властям становится все труднее «локализовывать тлеющие очаги возможных взрывов на Северном Кавказе и в других регионах, где проживают чеченцы».
А в это время...
«В результате переговоров руководства Дагестана с главарем банды Радуевым было достигнуто соглашение об освобождении всех удерживаемых заложников и беспрепятственном выезде банды на территорию Чечни, для чего рано утром 10 января боевикам были предоставлены 8 автобусов, две грузовые автомашины КамАЗ, на которых везли оружие и тела погибших боевиков, машины сопровождения ГАИ и «Скорой помощи». В нарушение достигнутой договоренности боевики, кроме добровольных заложников из числа руководителей Республики Дагестан, захватили с собой 117 заложников из числа находившихся в больничном комплексе жителей города, обещая освободить всех заложников на административной границе Чеченской Республики.
Маршрут движения колонны с заложниками и боевиками пролегал через ряд блокпостов и КПП (контрольно-пропускных пунктов) федеральных сил к поселку Новогрозненскому Чеченской Республики».
В предрассветной темноте прибываем в Кизляр. На втором этаже милиции - горотдел ФСБ. Маленькая комнатка начальника набита людьми с автоматами. Замначальника УФСБ Дагестана пытается победить ВЧ-связь. Ему почти ничего не слышно. Его слышно за квартал. Идут звонки из Москвы, он ретранслирует их по местному телефону в горсовет. Ситуация уточняется. Бандиты пытались проникнуть на местный аэропорт, но встретили сопротивление ВОХа (или, по-нашему, ВОХРа). Стремительности нападения не получилось, а потому пошел в ход запасной вариант. Часть бандитов заняла местную больницу, заминировала первый этаж. Вторая группа стала поднимать в квартирах людей, сгонять на площадь, а затем набивать ими больницу. Буденновский вариант. Так же нагло, столь же цинично. По этому же сценарию ведутся переговоры: подаются автобусы, на которых боевики с заложниками уйдут из Дагестана. В автобусы садятся ответственные лица Госсовета, депутаты, журналисты.
Каждому хочется принять участие в спектакле по сценарию премьера. Массовка не предполагает, что впереди. Не предполагаем этого и мы. Но уже сейчас ясно, что развязка трагедии несколько затянется.
В шесть утра колонна из одиннадцати автобусов покидает Кизляр.
«...руководителем группы оперативного управления главного управления оперативных штабов МВД РФ (ГОУ ГУОШ) полковником милиции Григорьевым В.А. по радиосвязи всем блокпостам и КПП, расположенным на территории Республики Дагестан, было дано указание о беспрепятственном пропуске колонны. Данное указание было доведено и до руководителя 5-й оперативной зоны ГОУ ГУОШ МВД РФ полковника милиции Гончарова Н.В., а последним до капитана милиции Лихачева Е.Б., командира сводного отряда УВД администрации Новосибирской области, дислоцированного на КПП возле селения Первомайского Республики Дагестан. По указанию полковника Григорьева В.А., полковник Гончаров Н.В. на служебной автомашине встретил колонну на КПП населенного пункта Акбулатюрт, имея задачу, по согласованию с находившимся среди добровольных заложников первым заместителем министра внутренних дел Республики Дагестан генерал-майором милиции Беевым В.Е., сопроводить её до административной границы с Чеченской Республикой».
По всей трассе мы отстаем на двадцать километров. «Икарусы» пыхтят и отдуваются, но дорога диктует свои условия. Не разогнаться!
Колонна стоит у бетонного блокпоста.
Сооружение из мощных бетонных блоков 60х40х240. Из бойниц, заложенных мешками, торчат стволы.
- Да мы бы их здесь... - майор в серой теплой форме матерится, - я же видел, что автобусы набиты людьми... Но это приблизительно так: два автобуса боевики, два заложники, два боевики... Бутерброд. Мы бы их на раз! Была бы команда, они бы не прошли.
Такого же мнения придерживался и впоследствии зам. командующего внутренними войсками Голубец, давая показания в прокуратуре.
«Можно было на маршруте движения из Кизляра выбрать удачное место, остановить в поле - и то же самое сделать, но сделать быстро, качественно, оперативно и с минимальными потерями со стороны федеральных сил и со стороны тех заложников, которые по вине руководства Дагестана оказались там».
Мы все сильны задним умом, но даже сам Голубец в той ситуации вряд ли бы отдал приказ... Мне так кажется...
Досье: По каналам агентства «Интерфакс» под заголовком «ФСБ РОССИИ ОПРОВЕРГАЕТ СООБЩЕНИЯ О ТОМ, ЧТО ПРЕЗИДЕНТ ЕЛЬЦИН ОТДАЛ ПРИКАЗ О ЛИКВИДАЦИИ ЛИДЕРОВ ЧЕЧЕНСКИХ БОЕВИКОВ» распространено сообщение с изложением заявления ЦОС ФСБ, в котором категорически опровергаются сообщения в российских СМИ («Независимая газета» от 10 января) о том, что президент Б. Ельцин приказал ФСБ ликвидировать лидеров чеченских боевиков Д. Дудаева, Ш. Басаева и С. Радуева.
А жаль...
Этот Т-образный перекресток запомнится нам надолго. Он стал нашим форпостом на несколько дней.
«В связи с тем, что бандитами была нарушена предварительная договоренность об освобождении заложников, на административной границе с Чеченской Республикой, после проезда головной части колонны через нее, командующим Объединенной группировкой федеральных войск в Чеченской Республике генерал-лейтенантом Тихомировым В.В. был отдан приказ находившимся в воздухе вертолетам остановить дальнейшее продвижение колонны. Предупредительными выстрелами из пулеметов и ракетным залпом с вертолета колонна была остановлена, а затем по указанию Радуева развернулась и продвинулась в сторону КПП и селения Первомайского.
Находившиеся в составе колонны Беев В.Е., Гончаров Н.В., а также занявшие на КПП позиции по боевому расчету бойцы сводного отряда милиции не были осведомлены о дальнейших намерениях штаба по освобождению заложников. Первоначальный приказ о неприменении оружия отменен не был, а новых указаний о действиях в изменившейся ситуации к ним не поступало.
В течение полутора-двух часов велись переговоры между бандитами и представителями руководства Дагестана, федеральных сил о порядке дальнейшего продвижения колонны. После высадки десанта федеральных войск в количестве 108 человек в непосредственной близости от селения Первомайского, имевшего задачу не допустить отхода боевиков в Чечню, бандиты вошли на территорию блокпоста и заняли боевые позиции милиционеров. Радуев в ходе переговоров неоднократно угрожал расстрелять заложников в случае попытки штурма. Часть бандитов насильственно, под угрозой расстрела заложников, разоружила наряд сотрудников сводного отряда, несших службу при входе на КПП. В создавшихся условиях, учитывая численное превосходство бандитов и реальную угрозу заложникам, местным жителям, участникам переговорного процесса и журналистам, для предотвращения кровопролития командир отряда Лихачев Е.Б. отдал приказ об уходе с боевых позиций своих сотрудников и сдаче оружия боевикам. Сначала это оружие и боеприпасы хранились на КПП под охраной и боевиков, и сотрудников милиции, но позднее боевики, нарушив предварительную договоренность, отстранили от охраны милиционера и захватили 3 пулемета КПВТ, ПКТ и РПК, 4 гранатомета РПГ-7 и 36 выстрелов к ним, 28 автоматов АКС-74У, 3 снайперских винтовки СВД, 2 подствольных гранатомета ГП-25, 4 пистолета ПМ, 36 гранат РГД-5, около 22 тысяч патронов и другое имущество отряда.
Во время захвата КПП и блокпоста командир взвода лейтенант милиции Дениженко В.И. сумел выйти из селения Первомайского со своим оружием и добраться до блокпоста у населенного пункта Акбалатюрт.
Командир отряда Лихачев Е.Б. и командир взвода Миненко О.И. около 18 часов этого же дня были направлены боевиками в расположение федеральных сил для передачи ультиматума о беспрепятственном пропуске колонны боевиков с заложниками на территорию Чеченской Республики, и угрозой, что невыполнение требований повлечет после 19 часов расстрел через каждые 15 минут 2 милиционеров Новосибирского сводного отряда. После передачи требований боевиков Лихачев и Миненко не возвратились в отряд, получив на это приказ Гончарова.
34 сотрудника милиции с блокпоста были выведены бандитами в селение Первомайское, где содержались под охраной и, под угрозой применения оружия, использовались для рытья окопов.
Водители автомашин, вывозившие боевиков с заложниками, и сопровождавшие их медицинские работники были уведены в селение Первомайское и удерживались там в качестве заложников.
История с обстрелом колонны долгое время была покрыта туманом таинственности. Кто отдал приказ на остановку колонны? Верить в инициативу маленьких начальников можно было только с большой натяжкой.
Последней инстанцией был командующий объединенной группировкой генерал Тихомиров. Но он не руководил операцией в Кизляре, и поэтому без согласования с руководством таковой остановить колонну не имел права.
Ответ на этот вопрос дал бывший министр внутренних дел Анатолий Куликов.
«Террористы в 6 час. 40 мин. начали движение и в 11 остановлены. Возвращены залпом МИ-24 в Первомайском на границе с Чеченской Республикой. В 16 час. 45 мин. Борис Николаевич Ельцин: «Ни в коем случае нельзя их отпустить в Чечню с заложниками, а лучше провести операцию по автобусам. Вы же показывали на учениях, как это делается».
Эту задачу поставил президент в 16 час. 45 мин.
Вопрос: Эту задачу поставил президент на Совете безопасности?
Ответ: Нет, это по телефону. В 17 часов подписана телеграмма в войска и ранее устно по ВЧ поставлена задача Рубцову и Тихомирову. Рубцов заместитель по внутренним войскам, а Тихомиров - командующий группировкой».
Милиция приводит в утлый сарайчик, где обосновался штаб, щуплого небритого милиционера. Это командир пленных омоновцев.
«Я являюсь командиром сводного отряда милиции УВД Новосибирской области. Капитан милиции Лихачев Евгений Борисович.
Прибыли мы сюда в командировку 14 декабря 1995 года для выполнения следующих задач: охрана общественного порядка, досмотр транспорта и граждан, следующих через границу между Дагестаном и Чечней. Стояли мы на блокпосту Первомайский, это около поселка Первомайский.
10 января 1996 года около шести часов (точное время не помню) пришла радиограмма о том, что нам необходимо через наш блокпост пропустить колонну автобусов: должно было быть восемь автобусов и два грузовика, в которых следовали боевики и заложники. Колонна шла из Кизляра и должна была пройти через наш блокпост.
Нам было дано указание (это указание последовало из штаба Хасавюрта), что мы не должны останавливать эту колонну, досматривать, не допускать каких-либо действий, провоцирующих на открытие огня. И со своей стороны не должны были открывать огонь. Мною был сделан общий подъем бойцов. Я поставил перед ними задачу. После этого мы расставили бойцов на позицию на тот случай, если возникнут какие-либо чрезвычайные обстоятельства, при которых будет необходимо вести оборону блокпоста.
После этого началось ожидание этой колонны. Примерно в десятом часу или около десяти нам передали, что колонна проследовала через блокпост Акбулатюрт и следует в нашем направлении.
До этого с Акбулатюрта сюда прибыл мой заместитель по работе с личным составом, который рассказал, что разговаривал с руководителем 5-й оперативной зоны полковником Г., который сопровождал эту колонну, и передал его требование, что на КПП шлагбаум должен открывать один человек без оружия. Больше никого не должно быть.
Я расставил своих людей по местам, как это было обозначено, и вышел сам, не имея при себе оружия. При приближении этой колонны я увидел, что первым ехал полковник Г. на «уазике». Я открыл шлагбаум, пропустил его, после этого проследовала вся колонна автобусов. Было, как и было сказано, восемь автобусов и два грузовика. Вся колонна проследовала через наш КПП и на удалении ста-ста пятидесяти метров от последнего автотранспортного средства вертолеты, которые или сопровождали эту колонну, или просто кружили вокруг... Но тем не менее с одного из вертолетов прозвучал пулеметный выстрел в сторону колонны. Колонна остановилась, и эта стоянка продолжалась порядка двух часов. Как позже я узнал от сотрудников, которые сопровождали эту автоколонну, пулеметной очередью была повреждена самая первая автомашина ГАИ «жигули». Никто из сотрудников не пострадал, но тем не менее автомашина была выведена из строя. По этой причине колонна остановилась.
От блокпоста до последней машины было порядка двухсот метров. До головной машины было порядка триста метров...
На протяжении двух часов руководитель 5-й оперативной зоны вел переговоры там с боевиками, с полевыми командирами. Но о чем шел разговор, как складывалась ситуация, ни до меня, ни до моих подчиненных так доведено и не было.
После первого выстрела из пулемета со стороны федеральных сил никаких действий не велось. Больше не было никаких выстрелов ни с нашей стороны, ни со стороны федеральных войск.
Где-то в районе половины первого я, мой заместитель и водитель Г. зашли ко мне в кубрик перекусить. Не успели мы сесть, как мы услышали, как гудят машины. Я вышел, чтобы посмотреть, что там происходит и откуда машины идут, потому что мы перекрыли с обеих сторон КПП и не пропускали ни туда ни сюда машины.
Когда я вышел за пределы КПП, то увидел, что несколько автобусов уже прошли мимо КПП... Два или три автобуса, и эта колонна продолжала двигаться в обратном направлении. Я не понял, в чем дело, но в это время как раз напротив КПП остановился автобус... В автобусе были разбиты стекла, сидели заложники. Все махали белыми платками и кричали, чтобы мы не стреляли. С чем это было связано, я пояснить не могу, потому что, только выйдя с КПП, я увидел эту картину. В это время подошел мой заместитель... Было ещё несколько бойцов рядом со мной... Из-за автобуса стали выходить боевики. Выходили они с оружием. К нам подошло около десяти боевиков (мы стояли около самого входа в КПП, расстояние между входом в КПП и местом, где стояли автобусы, было порядка пяти-шести метров). Они были в непосредственной близости от нас. Боевики стали силой вталкивать нас в КПП... Один из них попытался схватиться за кобуру, где у меня лежал пистолет. Я руку его убрал, и в этот момент они все же затолкали силой нас на территорию КПП. Что они кричали, в данный момент я не могу конкретно сказать. Что требовали они, трудно сейчас разобраться... Но тем не менее им удалось силой нас затолкать в КПП. С ними остался мой заместитель, а я (у нас было в КПП три выхода) в один из выходов вышел в тыл блокпоста и ушел к бойцам, которые заняли позиции в окопах. Я собрал с левого фланга шесть или восемь бойцов, и стали решать, каким образом поступить. В это время из-за блокпоста вышел мой заместитель и махнул рукой, чтобы шли к нему. Что за ситуция сложилась, я не знал. Связи у нас не было: рация у нас отсутствует (в нерабочем состоянии все рации, потому что мы приехали с негодными аккумуляторами из Новосибирска. Они на второй день вышли из строя). Рациями мы не могли воспользоваться.
Я посчитал, что, наверное, там должен был быть и наш руководитель, который там вел переговоры. Я посчитал, что, наверное, там что-то решено... Ну, уладили там взаимоотношения... Я посчитал, что, наверное, все улажено, поэтому я встал, дал команду бойцам, и мы пошли туда группой. Когда мы подошли к КПП, боевики там собрали всех... Один из бойцов выстрелил, сделал одиночный выстрел... Он находился в окопе. Я дал команду, чтобы он прекратил стрельбу, потому что около двадцати бойцов находилось в блокпосту... Не зная, что там произошло, я не хотел, чтобы боевики начали расстреливать тех бойцов, которые находятся там. По этой причине я дал приказ «не стрелять».
Мы подошли к блокпосту, где боевики предложили нам сдать оружие. Видя, какая ситуация там сложилась, они окружили нас плотным кольцом, за ними стояли автобусы с заложниками, а за автобусами стояли жители, которые проживают в пос. Первомайский. Во избежание боя и во избежание потерь среди заложников и мирного населения... Кроме того, мы увидели, как вооружены боевики и какое вооружение у нас (кроме автоматов, у нас ничего не было), я посчитал, что кровопролитие будет бесполезным: своих ребят положу и мирное население погибнет. Поэтому дал команду не вести никакого огня и согласился на предложение боевиков сдать оружие. Но с таким условием, что мы не сдадим оружия и мой часовой будет стоять около этого оружия, чтобы никто из боевиков не мог воспользоваться нашим оружием. Они согласились. Я поставил возле кубрика, куда мы положили свое оружие, своего часового. Они поставили своего. У меня и моего заместителя они оружия не забирали.
Мы были при оружии.
Вполне нормальное отношение, по крайней мере командиров. Их боевики вели себя не совсем корректно, не совсем тактично по отношению к нам. Но больших эксцессов не возникало.
Я имею в виду применение физической силы... Хотя наши бойцы говорили, что магазины забрали у них. Прямо из рук вырвали магазины. Тем не менее мы потом написали список полевому командиру, что у нас было изъято и что у нас недоставало, и передали полевому командиру. И потом все... почти все, что у нас недоставало, они нам вернули. За некоторым исключением. Но они сказали: «Ребята, мы все это найдем и все вам вернем».
В шестом часу... семнадцать с небольшим со стороны Азамат-Юрта, с позиций, которые заняли федеральные войска (там ещё раньше был высажен с вертолетов десант), прозвучала пулеметная очередь. После чего в рядах боевиков началась небольшая паника... Были сразу разоружены ...Я был разоружен, мой заместитель, и был вскрыт кубрик, где находилось оружие. Оружие сразу разобрали, взяли все боеприпасы, которые там находились. Боевики их разнесли по позициям, которые они уже заняли. Это окопы и позиции, которые у нас были вокруг блокпоста. Все это оружие было роздано боевикам.
После этого мой заместитель дважды ходил в штаб федеральных войск, где находились представители. Он решал кой-какие вопросы, говорил, какая у нас ситуация... В связи с тем что связь была прервана, докладывал «на словах». Его выпускали, впускали... После этого, когда было роздано оружие, уже стемнело, один из полевых командиров подозвал меня и моего заместителя и предложил такой вариант: «Я вывожу тебя и твоих бойцов в безопасное место в один из домов. А вы в свою очередь идите в штаб и доложите своему руководству, если к девятнадцати часам требование о сопровождении нас и освобождении колонны не будет выполнено, то, начиная с девятнадцати часов через каждые пятнадцать минут по два ваших бойца будет расстреляны.
Такое требование нам было выдвинуто. Мы с моим заместителем пошли. Нас по пути останавливали, мы сказали, что нас полевые командиры отпустили, мы вроде как парламентеры... Ну, нас пропустили. Мы пешком дошли до штаба, и это требование было доложено».
Рассказ своего командира полностью подтвердил заместитель старший лейтенант милиции Миненко Олег Иванович. Оставляя за скобками основную часть рассказа, считаю необходимым использовать подробности произошедшего на блокпосту в тот момент, когда командир вышел к бойцам в окопах.
«Ко мне подошли несколько полевых командиров и сказали (после того, как разоружили всех бойцов, оставив оружие только у меня и командира): «Ты видишь, мы тебя не трогаем, но если твои бойцы с огневого рубежа не выйдут, то мы расстреляем вас, а потом займемся ими». После этого я вышел, полагая, что на моей совести будет гибель не только тех бойцов, которые уже разоружены, но и тех, которые заняли огневые рубежи, я посчитал, что нужно собрать весь личный состав. Сами полевые командиры заверили в том, что «с нашей стороны провокаций в отношении вас не будет до тех пор, пока федеральные войска не выполнят требования по сопровождению нас в Чечню».
Я позвал командира. Все остальные бойцы пришли... Их разоружили. Мы же ходили с оружием в боевом снаряжении... Никто не препятствовал нам. Могу добавить, что сами полевые командиры предложили все оружие собрать в одну кучу, перенести в командирский кубрик, выставить одного своего часового и нашего часового для охраны. Чтобы никто к этому оружию не подходил.
Если бы со стороны федеральных войск не прозвучали бы выстрелы, то вот этого хаоса, и разбора оружия, и взятия нас в заложники не было бы. У меня был разговор с некоторыми полевыми командирами (они не представлялись мне, но я видел, что их распоряжения выполнялись). Я ходил с оружием сюда и с оружием возвращался. Никто меня не трогал ни по пути, ни обратно. Я ходил в дневное время. Докладывал ситуацию в штаб развития чрезвычайной ситуации, докладывал своему руководителю зоны.
Руководители воспринимали мой доклад как информацию, никаких распоряжений не отдавалось. Единственный раз, когда я доложил ситуацию командиру 5-й зоны, в наш адрес прозвучал упрек: «Надо было командовать!»
Добавляет капитан милиции Лихачев:
«Я упустил в своем рассказе одну деталь. Когда колонна остановилась после обстрела с вертолета и в течение полутора-двух часов велись переговоры между полевыми командирами и, в частности, руководителем нашей 5-й оперативной зоны полковником Г., об изменении обстановки нам ничего доведено не было. Предугадать развитие обстановки мы не могли. О том, что боевики будут возвращаться обратно, мы предупреждены не были».
Вновь рассказывает зам. командира:
«Когда колонна пошла и была обстреляна, когда велись все эти переговоры, руководство Дагестана, которое сопровождало эту колонну (там было немало людей, в том числе вооруженных людей - сотрудников милиции, сопровождавших эту колонну), им была команда развернуться и уйти с блокпоста. Нам же никакой команды (сгруппироваться, отойти на запасные рубежи или быть готовыми к нападению) не было! Автоматчики и все вооруженные люди, сопровождавшие колонну, были сняты со своих позиций и отведены от блокпоста до того момента, как решился вопрос. Еще велись переговоры, а они уже покинули Первомайский. Мы остались одни.
Со слов сотрудника, который попытался подсчитать боевиков, их было около 160. Это - без учета тех, кто уже ушел в деревню. Он, конечно, и два раза мог посчитать кого-то из боевиков, но тем не менее порядка 160-170 боевиков было.
Вместе с нашими бойцами были разоружены водитель и два охранника командира 5-й зоны. Они находились в моем кубрике. В один из моментов там появился полковник, забрал свое оружие из общей кучи: вытащил свой автомат, забрал оружие, которое принадлежало его бойцам, забрал своих бойцов и УШЕЛ! Нам никаких команд, ни приказаний, ни рекомендаций не давал.
Они ушли, их «уазик» остался там стоять: он до сих пор находится в Первомайском.
РУКОВОДИТЕЛЬ НАС ПОКИНУЛ, А МЫ ОСТАЛИСЬ ОДНИ РЕШАТЬ СВОИ ПРОБЛЕМЫ!»
То, что бойцы Новосибирского ОМОНа были способны на поступок, показали последующие события. Командир и его заместитель шли в первых рядах атакующих во время штурма.
На них не было бронежилетов, не было особого вооружения. Но они шли, не считаясь с опасностью, шли, несмотря на то, что ОМОН не приспособлен для штурма, а следовательно, навыки его бойцов в подобных условиях неприменимы. Я счастлив, что в последний день своего пребывания в зоне боевых действий видел их живыми и здоровыми.
Наутро начинают прибывать войска. На броне боевых машин буквы «ВВ». В небе появляются вертушки.
«С утра 11 января 1996 года федеральные войска осуществили блокирование села Первомайского силами подразделений усиленной 136-й ОМСБр (отдельной мотострелковой бригады) численностью 730 человек с востока, двух тактических групп 7-й ВДД (воздушно-десантной дивизии) численностью 80 человек с запада и юго-запада, тактической группы спецназа численностью 59 человек во взаимодействии с отдельной ротой спецназа 58-й армии с северо-запада, мотоманевренной группы 41-го погранотряда в количестве 80 человек с севера. Боевой порядок этих подразделений имел двухэшелонное построение. Подразделения ОМОНа, СОБРа, «Витязя» и «Альфы» привлекались лишь для освобождения заложников».
Здесь своя особая жизнь. К посту подъезжают и отъезжают шикарные машины. Местная власть в лице полномочных и неполномочных представителей рвется на переговоры. Особую настойчивость проявляют лидеры национальных движений. Приходится вступать с ними в контакт.
Контакт установлен, но диалог не получается. Многие задают один и тот же вопрос: «Почему бандитов не выпустили в Чечню? Почему их надо уничтожать на земле Дагестана? Почему Москва проигнорировала условия, определенные для бандитов председателем Госсовета?» Вопросы носят политический характер, а потому стараюсь уходить от подобных дискуссий.
На третий день появляется неожиданный поворот темы. Около пятидесяти автомашин с местными жителями Первомайского покидают поселок. Кавалькада машин следует мимо нашего поста. Видеокамера бесстрастно фиксирует номера. Есть и московские... Джипы, «тойоты»...
Часть местных жителей выбирается из поселка пешком. Многие открыто выражают свою позицию: «Я оставил там свой дом. Разрешаю его уничтожить, но чтобы ни один бандит не ушел».
Таких высказываний много. У женщин они звучат эмоционально, у мужчин... Мужчины находят соответствующие выражения, приличествующие моменту. Все чаще звучат риторические вопросы: «Почему выпустили из Кизляра? Почему не уничтожили по дороге?» В поселке Советском пришлось столкнуться с негодованием по адресу самих заложников. Удивительно, но сострадания по поводу их судьбы открыто не высказывается. Более того, их жизнь как реальность не рассматривается: «Аллах дал - Аллах взял».
При подобных заявлениях стараюсь выбраться из толпы, которая постоянно окружает журналистов. Журналисты при подобных высказываниях выключают камеры и убирают диктофоны. Для западных это звучит дико, для наших... Жаль. Общество осталось в неведении.
С каждым часом накаляется обстановка около развилки в сторону Хасавюрта. Лидеры ряда национальных движений начинают разогревать народ. Отсутствие информации, так раздражающее журналистов, активно используется провокаторами. В толпе мелькают лица людей с «той стороны». Формируются колонны демонстрантов, звучат призывы блокировать российские войска, требовать их вывода с территории Дагестана и всего Северного Кавказа.
Неподалеку от перекрестка кружатся в ритуальном танце мужчины и... женщины. Температура митинга умело держится профессиональными мастерами из Грозного.
На блокпост подкатывает желтый УАЗ с полковником, подразделение которого выделено мне в помощь. В спешке и суете я так и не спросил его фамилию. Знаю только, что его бойцы служат в системе исправительно-трудовых учреждений. Удивительно интеллигентный человек в дымчатых очках, спокойный и уравновешенный. Виктор Николаевич докладывает обстановку, спрашивает, что делать, если толпа двинется в сторону Первомайского. «Разоружить себя не позволим - будем стрелять!»
Знает человек устав!
Находим представителей местных органов внутренних дел, просим направить туда подкрепление местной милиции. А желательно - и представителей местной власти. Медленно, но конфликт все же гаснет.
День проходит. Спецподразделения прикидывают планы действий.
А боевики окапываются.
К ночи необходимо заправить автобус. Это, на первый взгляд рядовое, мероприятие становится проблемой. На ближайших заправках нет дизельного топлива. На дальних не дают чеков об оплате. Следовательно, приходится заправляться за свой счет. Плутаем по колонкам. Плюнув, едем в Хасавюрт. Ночная зимняя дорога не подарок.
В автобусе краснодарская «Альфа» в полном составе.
На перекрестке предупреждают: «В городе митинги, поэтому надо двигаться окружным путем». Что и делаем. Пока автобус заправляется, скупаем все, что есть в местных ларьках. Воду, печенье, консервы. Это - первая возможность подхарчиться.
Настроение у бойцов чуть приподнимается. Но ненадолго.
На повороте нас останавливает патруль ГАИ: «В районе Аксая замечено скопление боевиков».
Бойцы натягивают доспехи. Вновь ловлю себя на мысли, что «икарус» не лучшая боевая машина. Автобус ревет, но едет по скользкому насту не очень быстро. Бойцы в шлемах заняли позиции у окон; внимательно всматриваясь в темноту, пытаются разглядеть возможного противника. Мера символическая. Автобус на пустой дороге - мишень для первоклассника.
Ситуация в наших рядах в состоянии «константы». Информация носит обрывочный характер. Некоторое оживление вызвало сообщение об отчаянном поступке заложника, уничтожившего двух боевиков. Известно, что его фамилия Аюбов. Известно, что он увидел брошенный боевиками автомат, схватил его и открыл огонь.
Первый раз появилась пища, горячая в частности. Неподалеку развернута полевая кухня. На другом перекрестке продолжается оживление. Агентура Дудаева свой хлеб ест не зря. Митинги в Хасавюрте продолжаются. Они становятся все более агрессивными и жесткими. Периодически эмиссары подкатывают посмотреть, что делается на посту.
Всех не выявишь: внешних признаков никаких. Так, местные жители. Но глаза! Эти глаза не врут.
Получаем информацию о провокационных действиях агентов Дудаева среди чеченцев-акинцев. Пользуясь случаем, озвучиваю её по всем программам телевидения. В первую очередь, дагестанского. Своему телевидению они верят больше, чем московскому. Призываю не поддаваться на провокации и, самое главное, вываливаю всю информацию, какая есть. Основной упор делаю на стремление федеральных сил максимально бескровно, путем переговоров освободить заложников. Это действительно так. Переговоры ведутся, федеральные силы определяют возможные варианты освобождения, а боевики... окапываются. Рабочей силы достаточно. По свидетельству очевидцев и участников событий, заложники использовались как бульдозеры.
Рассказывает заложница Алиева Риехан, медсестра поликлиники:
«Ночью мы проснулись от стрельбы. Потом соседка прибежала, говорит, вставай быстро, ребенка одевай. Там боевики пришли. Собрались мы в одной комнате соседки... На улице стреляли. А потом кто-то кричит: «Пожар на первом этаже!» Мы вышли все на улицу... Жители вышли все в одну кучку, нам говорят, идите все в больницу. Вот мы пришли в больницу. Нас там по палатам развели... Нас жители Кизляра попросили прийти в больницу.
- К вам в квартиру приходили боевики?
- Нет. Они вообще не заходили туда. Они на улице стреляли. У нас общежитие. Они в общежитие не заходили. А вот в соседние дома...
- Сколько сейчас заложников из вашего общежития?
- Три соседки. Одна с детьми, одна нет.
- А сколько заложников всего?
- Я не знаю сколько. Говорят сто - сто пятьдесят.
- Кто говорит?
- Они говорят... По радио говорят (!).
- А вы слушаете радио?
- Да, слушаем.
- И что по радио говорят?
- Неправду говорят. Мы слышим другое, а там другое говорят. Вот Ельцин говорит...
- Что говорит?
- Да не помню... Там такое состояние было. Но неправду.
- Какое к вам отношение?
- Нормальное отношение.
- Когда вас в больнице брали... вас насильно взяли или вы сами добровольно пошли?
- Сами добровольно пошли. Там мужчины прятались с чужими детьми в тени. Там насильно никого не брали... За мужиков стыдно стало. Они брали чужих детей, прятались по туалетам, в тени, в темноте, в палатах. Лишь бы не пойти... Мы все соседки и пошли.
- Сколько лет дочери?
- Три годика.
- Какова была система ваших перемещений в поселке Первомайский?
- Целый день мы были в автобусе, потом, когда начало темнеть, нас вывели в село. Мы ходили от дома к дому... Мы поселка не знаем, они тоже поселка не знают... Все закрыто было.
Потом пошли в мечеть, и там мулла разрешил в один дом зайти нам. А с мужчинами как там, я не знаю... Мулла разрешил нам войти в дом, который открыт.
- Вы ночевали все время в доме?
- Да, в доме.
- Дом охранялся?
- Ну конечно. И снаружи, и напротив была комната с боевиками.
- Сколько женщин было в вашем автобусе?
- Двенадцать-тринадцать...
- А детей?
- Трое.
- По какому принципу освобождали заложников?
- Они пришли и сказали: «Уходите все». А тут говорят, мы не пойдем. Тут наши мужчины... У девочки отец там. У некоторых брат там... Да ещё темноты боялись. Мы согласились утром поехать, потому что боялись, что нас опять начнут обстреливать.
- Каким было питание, размещение...
- Все хорошо.
- Чем вас кормили?
- Мука у нас была... Правда, хлеб привезли, но не доверяли мы хлебу. Сказали, чтобы не ели. Мы сами пекли пышки... Мука у нас была, два или три мешка. Кур зарезали, обчистили. Жарили, варили.
- Вам внушали они, что российские войска вас будут обстреливать?
- Нет, мы видели сами. Наш милицейский обстреляли...»
Второму заложнику было лет тринадцать - четырнадцать.
Отец, находившийся с ним, попросил взять его с собой, и он вместе с четырьмя женщинами, тремя детьми оказался в расположении федеральных сил.
Рассказывает Гаджиев Андрей:
«Когда началась перестрелка, мы не думали, что до нас дойдет. Но к нам пришли боевики и попросили, чтобы мы одевались, что нам ничего не будет. Мы переоделись и пошли. Нас было три человека в то время. Во время перестрелки мы сидели в больнице. Они нормально к нам относились, ничего нам не сделали. Они кормили. Просили, чтобы мы сами прятались...
Утром они сказали, что половину отпустят, но потом сказали, чтобы все собрались. Сказали, что мы сейчас уезжаем, чтобы мы готовились. Мы сначала обрадовались, потому что нам сказали, что вместо нас нашлись другие люди, которые с ними поедут. Потом сказали, что так мы тоже не можем, а потому просим вас добровольцев, кто хочет пойти с нами. Потому что слишком мало тех, кто пришел, и поэтому может быть атака».
Рассказы этих и многих других заложников поражали своей наивностью. Ко всему с ними происшедшему они относились как к какой-то игре, в которой участвуют добрые разбойники и злые дяди «федералы». Разбойники их подняли на ноги ночью, согнали в больницу - это, конечно, плохо. Но они ничего не сделали, кормили, хорошо относились, и это, конечно, хорошо.
А злые дяди из федеральных сил обижают этих разбойников, а следовательно, обижают нас. А поэтому боевики хорошие, а остальные плохие. Типичный «хельсинкский синдром». По наблюдениям психологов, заложник, находясь в плену, через некоторое время начинает лучше относиться к террористам и хуже - к своим освободителям.
Наутро одна из заложниц вернулась в расположение террористов.
Стройный порядок построения машин на КП нарушен. Во время хаотичного обстрела позиций федеральных войск в расположение штаба залетела мина. К счастью, без ввернутого взрывателя.
Первое поручение: подготовить текст ультиматума, который был бы ясен и понятен каждому наколотому наркотиками бандиту. (О том, что это действительно так, вскоре рассказали бойцы, ворвавшиеся на позиции террористов.) Под ногами хрустели ампулы, содержимое которых одурманивало, превращало нормальных людей в идиотов, способных на безумные поступки.
Текст рождался трудно. Несколько строчек без лирики - и вроде «руководствуясь гуманистическими целями» было написать труднее, чем передовицу «Правды». Тем не менее...
«Боевики! Вы оказались в безвыходном положении. Федеральные войска блокируют вас со всех сторон. Сил и средств для подавления вашего сопротивления достаточно. Жизнь каждого из вас в ваших собственных руках.
На земле Дагестана вами совершено преступление, которое осудили чеченцы во всем мире, правительства США и других стран.
Джохар Дудаев отрекся от вас в интервью по телевидению.
Поэтому мы требуем:
- немедленно освободить всех заложников;
- сложившим оружие гарантируется жизнь.
Фанатики, которым не дорога ни своя ни чужая жизнь, решают за вас.
Принимайте решение. Ваша жизнь и жизнь ваших родственников в ваших руках».
Оставалось перевести на чеченский и записать на магнитофон.
БТР с громкоговорителем принадлежал Министерству обороны. Командир этой команды - молоденький и очень толковый майор - сетовал:
- Вся аппаратура изношена до предела. На новую нет денег.
Действительно, мы с удивлением увидели, что в этой пропагандистской штуковине в качестве основного элемента установлен магнитофон «Электроника» ценой 145 рублей. Сколько ему лет, сказать было трудно.
Переводчик быстро и выразительно пять раз прочитал текст.
Вещание планировалось осуществить утром.
- Придется это делать быстро. Мощности на два-три километра при хорошем ветре хватит. Проквакаем - и надо сматываться, пока не накрыли, доложил майор.
- Так вы динамик на передовую вынесите, а вещайте из тыла.
- Так-то оно так... Но у нас нет столько провода, чтобы динамик вперед забросить. Нищета! Даже вот этот ящик, - он показал на длинный футляр от снарядов, - за банку тушенки выменяли.
Бригада майора отработала на совесть. Выдвинувшись на максимально допустимое, но небезопасное расстояние они долбили по мозгам боевиков в течение часа.
В тексте ультиматума была фраза - «Дудаев отрекся от вас». Действительно, Джохар Дудаев выступил с телеобращением, в котором дистанцировался от действий Радуева в Первомайском. Но в последующем стало очевидно, что план нападения на Кизляр был с Дудаевым согласован; более того, на протяжении всей операции он пытался оказать помощь своему зятю.
Я попытался разобраться в личности первого президента Чечни. Понять, как из боевого офицера, награжденного орденами и медалями СССР, он за два-три года превратился в человека, ставшего олицетворением темных сил.
Работать с журналистами было несложно. Западные привыкли к дисциплине, и порядок получения скудной информации (ведь ничего радикального не происходило!) их вполне устраивал. Устраивало и то, что офицер спецслужб с ними всего лишь общается, и не более того. Российские СМИ пытались качать права. При этом ссылались на Закон «О средствах массовой информации», хотя, как показал блиц-опрос, многие его и не читали. Не знали они и о существовании других законов, в том числе Закона «О внутренних войсках», 28-я статья которого регламентировала порядок съемок в расположении частей ВВ.
Парни из оперативного управления выловили корреспондента программы «Времечко», который, напялив армейский бушлат и военную шапку, взятую напрокат у бойцов «Витязя», мотался по расположению войск с видеокамерой. Разборка была серьезной. Кассету изъяли, камеру (по моей просьбе) возвратили.
Журналистов предупреждали, что в случае повторения подобных фокусов контакты будут прекращены.
Местом наших постоянных встреч был определен перекресток в полутора километрах от блокпоста. По достигнутому соглашению я или мои коллеги три раза в день информировали журналистов о происходящих событиях. Несколько раз мы формировали бригады для проведения съемок: удалось договориться с боевиками о возвращении заложников. Представители СМИ могли убедиться, что бандиты не хотят решать проблемы полюбовно. Дважды журналисты приезжали рассвирепевшими. Подобные поездки давали возможность получать информацию от коллег, без посредников. Но стремление получить эксклюзивную информацию было определяющим для всех.
Наиболее настырной среди PR-братвы была корреспондентка Франс Пресс. Маленькая щуплая девушка, похожая на восьмиклассницу: школьный ранец за спиной и черный берет, натянутый на уши. После любого контакта она звонила в Москву и что-то передавала. Знание русского языка оставляло желать лучшего. Коронной фразой было «Почему это».
Поначалу она раздражала, её воспринимали чуть ли не как провокаторшу. Я искал новые слова, доступные её пониманию, но запутывался вконец. Только позже я понял, что с ней надо было говорить медленно и просто. Ей требовалось время, чтобы вспомнить значения услышанных слов.
Увидев её, окончательно заледеневшую на ветру, я, опасаясь, что она не поймет, сказал: «Представляешь, как нелегко было Наполеону под Москвой?»
Она поняла сразу: «Я только что об этом думала!»
Терпению иностранных журналистов, казалось, нет предела. Журналисты Си-эн-эн могли часами стоять, ожидая одного-единственного кадра. Они не торопили события и демонстрировали лояльность и понимание. Двух-трех слов для них было вполне достаточно.
С российскими было сложнее. У них было много знакомых среди военных, и потому основным их требованием всегда было - пропустить к штабу. Объяснять, что я не влияю на режим, было бесполезно. Мой отказ воспринимался как личная обида и нежелание пойти навстречу. Особую ревность вызывало наше особое отношение к журналистам НТВ. Не было ни одной телекомпании, с которой бы у нас были столь нормальные партнерские отношения. Они основывались на взаимном доверии и понимании: это возможно, это - нет. НТВ никогда не пыталась от нас требовать больше, чем мы можем, а мы никогда не стремились диктовать им свои условия или требования. Было бы бессмысленно обижаться на их критику, и уже тем более пытаться влиять на их позицию.
Именно поэтому, зная их профессионализм и журналистскую порядочность, мы предпочитали именно их. Это не было попыткой противопоставить эту компанию другим. Напротив, среди других телеслужб у нас было немало настоящих друзей и товарищей, которых мы уважали и ценили, но в боевых условиях мы, естественно, предпочитали людей, которые понимают с полуслова.
Утро растревожено рыком проснувшихся автобусов. Колонна переформировывалась с трудом, используя ограниченное пространство узкого шоссе. Ревели движки боевых машин пехоты, БТРов, споро грузились в транспорт бойцы спецподразделений.
Перекресток пустел. Колонна двинулась в сторону поселка Советское. Проследовали развилку на Хасавюрт. Она была пуста.
На улицах Советского толпился народ. Из домов выскакивали сонные журналисты: они заблаговременно сняли комнаты и потому оказались в эпицентре событий.
Через длиннофокусные объективы видны крыши домов, школа, мечеть.
На поле развернут полевой госпиталь. Над армейской палаткой развевается белый флаг с красным крестом. Транспортный вертолет застыл, увязнув колесами в размякшей пашне.
Стояние «на реке Калке» продолжается до пятнадцати часов. Автобусы, чудом развернувшись, начинают обратное движение.
На вопрос: «Что происходит?» - внятно ответить не могу. Видно, что-то изменилось, но отсюда не понять - до штаба 15 км.
Ситуация проясняется позже: из Москвы вылетели Анатолий Куликов и Михаил Барсуков.
После совещания на магнитную ленту записывается ультиматум: «Безоговорочная сдача и освобождение всех заложников».
А пока передышка. Руководство Дагестана просило продлить срок ультиматума на сутки.
Боевики продолжают окапываться.
Утром на КП получаю текст официального заявления.
«Усилия федеральных властей, органов власти Республики Дагестан, направленные на скорейшее освобождение заложников, захваченных террористами, натолкнулись на упорное сопротивление бандитов. Боевики категорически отказались освободить невинных людей, пытаясь нагло диктовать властям заведомо неприемлемые условия. Радуев и его подручные по указанию штаба Дудаева своими действиями сделали невозможным продолжение переговоров.
На все последующие предложения о мирном освобождении заложников ответили категорическим отказом.
14 января в 16.45 террористы открыли огонь по федеральным войскам и начали расправы над заложниками.
Принимая во внимание все вышеизложенное, федеральные власти в целях недопущения разрастания масштабов преступных акций и освобождения заложников, вынуждены применить силу и пресечь деятельность террористов».
Журналисты слушают текст заявления с интересом, но без эмоций. «1234-е китайское предупреждение?» Но...
Без двадцати девять БТРы спецпропагандистской службы МО РФ через свои динамики огласили ультиматум: «Всем сдавшимся будет гарантирована жизнь». В ответ раздались выстрелы.
В ночь на понедельник были перехвачены радиопереговоры Салмана Радуева со штабом Джохара Дудаева. Главарю террористов рекомендовалось: «Не ведите долгих переговоров. Подготовьте несколько милиционеров к расстрелу. Держитесь. К вам идет помощь. Считайте себя смертниками. Готовьтесь предстать перед Аллахом».
Ровно в 9.00 артиллерия нанесла прицельный удар. В воздухе появились вертолеты. Они выходили на ударную позицию, и яркие шлейфы НУРСов расцветили пасмурное небо. Через мгновение донеслись звуки разрывов.
Артиллерийская канонада сопровождалась дробью очередей отчаянно сопротивляющихся террористов. По интенсивности огня из автоматического оружия можно было судить о степени и вооруженности и отмороженности обороняющихся. Дело в том, что во время артиллерийской подготовки никаких передвижений спецподразделений не было. Все они находились на исходных позициях до окончания артподготовки. Огня не вели.
Террористы же били из всех видов оружия, не экономя боеприпасов. То и дело в небо взлетала граната, которая обрушивалась на позиции спецназа грудой осколков.
Человек, хоть поверхностно знакомый с боевым уставом ВС, воочию видел перед собой то, что на языке военных называется батальонным опорным пунктом. Ясно было, что речь идет не столько о специальной операции по освобождению заложников, сколько о взятии населенного пункта, обороняемого силами до батальона. Обычная войсковая операция, со всеми вытекающими последствиями. Для освобождения заложников необходимы действия спецподразделений.
Поэтому бойцы элитных структур, лежащие на передовом рубеже, могли стать жертвами этой войсковой операции.
Состоящие из офицеров, они предназначены не для штурма укрепленных пунктов, а для молниеносных действий в специфических условиях. Но не в открытом бою. Для создания таких подразделений требуются годы. Для их уничтожения - одна атака на открытом пространстве.
Но приказ есть приказ. И бойцы «Витязя», «Альфы», «Веги», СОБРов вгрызались в землю и по миллиметру продвигались вперед.
Вот что по этому поводу говорил впоследствии генерал Голубец:
«...по качеству - в состав штурмующих групп входили ОМОН, СОБР, спецназ, но это разноплеменная команда с разными средствами связи. У одних «транспорт», у других радиостанции «Кентвуд», а у третьих «Моторолла», у четвертых войсковые средства связи, то есть у меня было 5 радиостанций, чтобы управлять теми, кто в бой идет, и две радиостанции для связи с директором ФСБ и министром внутренних дел.
Численность штурмующего подразделения должна в полевых условиях в три раза превышать численность обороняющихся. Естественно, в Первомайском этого не было, штурмующих было примерно 300-330. В аналитической справке дано, что было привлечено около 2 тысяч человек, но это и летчики, и повара, и водители, и те, кто был за 5 километров от села, а штурмовали его лишь около 300 человек.
У противника было несколько суток для того, чтобы подготовить оборону, и они оборудовали населенный пункт в инженерном отношении очень хорошо. То есть 5 суток они копали, плюс они оборонялись в кирпичных домах, где есть подвалы, соединили их ходами сообщения.
Насчет огневого поражения противника, я хочу сказать, что количества артиллерии там было явно недостаточно для надежного поражения противника. Есть нормы, которые есть в Минобороны в боевых уставах, это общемировая практика: для того чтобы подавить противника, ведется огонь по опорному пункту с интервалом 1 выстрел в 6 минут. При ведении такого артиллерийского огня в принципе какой-то эффект достигается за 10 дней.
Есть огонь на подавление, который позволяет вывести из строя до 25 процентов живой силы и боевой техники противника.
Есть огонь на уничтожение, то есть довести потери противника до 75 процентов.
Для того чтобы подавить противника, надо выложить на каждый взводный опорный пункт минимум 400, а в условиях Первомайского - 600 122-мм снарядов.
Насколько я помню, длина этого населенного пункта 1 км 800 м, а глубина 800 м и те артиллерийские средства, которые там были, не позволяли вести огонь на подавление. У селения Первомайского были применены 76-мм орудия 136-й бригады, противотанковые пушки, они предназначены в поле для борьбы с бронированными целями - танк, БТР. Даже танк современный они подбить не смогут. В Первомайском эти снаряды лишь развалили крыши, фактически никакого урона противнику нанесено не было, так как снарядов 122-мм было очень мало, а снарядов «гиацинт» вообще не было.
То есть было недостаточное огневое поражение.
Обычно в практике никогда тот, кто 5 дней пролежал на животе в грязи, луже, под снегом, под огнем, в атаку не шел, он свою роль выполнил, он не дал противнику уйти. Поэтому штурмовать надо было свежими силами, профподготовленными, обученными. А не теми, которые были в Первомайском. Приведу пример: начинается артподготовка.
Во-первых, сотрудники МВД не знают, что такое управление огнем. Генерал Карташов - он юрист по образованию, но он не может корректировать и управлять огнем, он не знает, как это делать. Карташов должен мне был передавать, где огневые точки противника, чтобы уже я мог грамотно поставить задачу артиллеристам. Тогда уже я начинал стрелять с перелетом и потихоньку натягивал огонь артиллерии, уменьшал прицел, пока безопасный рубеж не сократился до 600 метров. Потом он передает мне, что есть попадание, например в дом, где стоит пулемет, и я даю установку артиллеристам направить туда огонь.
Вопрос: А что нужно было для правильной корректировки огня?
Ответ: Для этого штурмовать Первомайское должна была пехота, те, кто правильно взаимодействовал с артиллерией в ротных учениях, в батальонных учениях, тактико-стрелковой тренировке, артиллерийской тренировке. Ничему этому сотрудники ОМОНа, естественно, не учились, их задача - охрана общественного порядка на улице, задержание правонарушителей, провести обыск, составить протокол.
А я от них требовал совсем другое: например, начинается последний огневой налет - пехотинцы знают, что тут надо приготовить гранаты, примкнуть штык, наводчику пулеметов дослать патрон в патронник, поставить установку на линию огня.
Я начинаю дымить, чтобы ослепить противника и чтобы ОМОН смог прорваться на передний край без потерь. Начинаю дымить, а они лежат, при этом ветер сносит дым, а у меня на орудие всего по 8 дымовых снарядов. Я стреляю, дым стеной, а они в атаку не идут. Когда ветер дым сносит, они поднимаются, боевики начинают стрелять и наши несут потери и отходят назад. Те, кто понимает, как это делается, они зашли на правом фланге в населенный пункт. Это 6-й отряд спецназа, они дошли до центра, а соседи слева отстали. Бой приобрел вязкий характер, наступил вечер. Боеприпасы не на чем подвезти, послал две БМП, их боевики ПТУРСом подбили. Причем когда все-таки под огнем с потерями привезли боеприпасы, то солдаты перепутали и подвезли калибр 5,45 мм туда, где нужно было 7,62 мм и наоборот. То есть я хочу подчеркнуть, что должны воевать те, кто этому обучен, должны штурмовать свежие силы, с единым вооружением, с едиными средствами связи.
С юга Первомайское ограждают два обводных канала, через такую преграду броня не пройдет, а мост один. Лезть в январе через два арыка, так как они заполнены водой, создавало дополнительные препятствия для штурма. Если и штурмовать, то надо было, возможно, с другой стороны: или с севера или востока на запад, или с запада на восток. И штурмовать более качественными силами и при более мощном огневом поражении. Но даже в тех условиях, в которых мы находились, люди дрались героически.
Они 5 дней пролежали в снегу и ещё поднимались в атаку. 15 января 1996 года я вынужден был отвести силы назад, доложив об этом своему руководству. Руководство требовало взять населенный пункт, но у меня в подчинении было войско храброе, готовое умереть, но зачем я их буду посылать умирать просто так. За 5 дней они ни разу горячей пищи не ели, даже чая не было. Потом уже вытащили их на дорогу, поставили автобусы, привезли с 54-й дивизии чай, продукты. Они уже идти не могли, мокрые, замерзшие, голодные. Погода тогда была то снег, то дождь. 85 процентов простывшие, с повышенной температурой, и завтра утром они снова должны идти на штурм с температурой, голодные и без достаточной огневой поддержки. От вертолетчиков тоже была слабая помощь - во-первых, вертолет слышно и боевики успевали укрыться. Потом, вертолетчики близко и внезапно не подлетали, а делали несколько кругов, набирали высоту, чтобы их никто не зацепил, и начинали обстрел НУРСАми, которые имели слабое поражающее действие, не могли пробить дом или перекрытие, и имели эффект лишь при прямом попадании в человека».
В 12.10 начинается второй штурм.
В бинокль хорошо виден поселок. Горящий стог сена, шиферные крыши домов зияют пробоинами. По улицам стелется дым, затрудняющий обзор. Вертолеты уходят на базу. За дымом не видно объектов, подлежащих «обработке». Приказ, имеющийся у всех, - по объектам с заложниками огня не вести. На 11.55 целы школа и мечеть, где могут быть люди. Авиация, насколько возможно, ведет прицельный огонь.
Увы, большинство заложников были на передовых рубежах, где служили живым щитом для террористов. Их ставили на бруствер и заставляли махать белыми флагами.
Около семи первые освобожденные сегодня заложники доставлены на фильтрационный пункт. Предстоит установить их личность, провести первичную проверку на причастность к банде Радуева.
Сразу четверо оказываются вне подозрений. Жители Кизляра, проживающие и работающие вместе. Здесь же оказываются журналисты 5-го канала дагестанского телевидения, случайно попавшие в расположение командного пункта.
Пережившие этот кошмар, они торопливо пытаются рассказать, что произошло. Попытка заставить их говорить медленнее лишена смысла. Каждый из них в невероятном нервном возбуждении, тараторит как из пулемета.
Один из них почти не слышит: контужен.
Пользуясь случаем, даем возможность дагестанскому телевидению записать освобожденных. У жены одного из них сегодня день рождения. Он смущенно бормочет в камеру слова поздравления. Среди жителей Кизляра Владимир Чекарев, Валерий Хрусталев, Александр Янченко, Владимир Коваленко.
Сложнее ситуация с бывшими военнослужащими. Захвачены в Гудермесе 16 декабря - дальше все покрыто мраком. Утверждения о том, что их возили, чтобы демонстрировать перед журналистами лояльное отношение к пленным, вызывают подозрение. К тому же на одном из них вполне приличная кожаная куртка, которую якобы ему дали, чтобы он не замерз... Естественно, дали боевики(?).
С этими будет разговор позже.
Интерес к фильтрационному пункту у журналистов неистребим. Они рвутся туда, как рыба на нерест. Длительные уговоры результата не дают. Каждому хочется взять интервью у людей «с того света». Понимая их желание, тем не менее руководствуюсь служебными интересами. Последний аргумент, что если они не «разблокируют» фильтрационный пункт, то будут удалены совсем, действует. Не люблю я таких солдафонских угроз, но... Такие заявления не стимулируют нормальных отношений. Вижу оскорбленные и обиженные лица.
В числе находящихся на фильтрационном пункте двое их коллег - Шишков и Кузнецов - корреспонденты Агентства всемирных новостей. Они лазутчиками пробрались в ставку Радуева, где взяли ряд интервью у бандитов. Дабы не попасть впросак, террористы задержали и их. Наутро Кузнецова послали за сигаретами: как пришел, так и выйдешь. Шишкова оставили заложником. Когда начался бой, Шишков рванул из заточения вместе с двумя другими заложниками, унося с собой и видеокамеру стоимостью 45 тысяч долларов. Поступок настоящего профессионала.
На передовой его, естественно, задержали и на общих основаниях отправили на фильтрационный пункт. Всю ночь он качал права, возмущаясь своим положением. Более того, объявил мне о начале голодовки в знак протеста. Погорячился! Такая угроза, во-первых, была не по адресу: не я определял судьбу заложников - это функция оперативных работников, а, во-вторых, поголодав лично пять дней, я понял, что это не вредит здоровью, а следовательно, только приветствовал решение «униженного и оскорбленного».
Бойцы дагестанского СОБРа, наблюдавшие эту сцену, сверкали глазами, искренне возмущаясь моей мягкотелостью и искренне желая попортить Шишкову «облицовку» за крамольные речи в условиях боевой обстановки.
Только продюсер ВТН Лика Грачева привела своего коллегу в чувство, убедив его сидеть тихо и права не качать.
К вечеру бой затихает. В неразберихе сумерек можно много натворить... Все остаются на своих позициях. Стихает бой, усиливается мороз. Как там сейчас на передовой? Бойцы ушли в атаку в легком камуфляже, чтобы не стеснять движений. Но полежав на голой земле... Мало не покажется!
Несмотря на то что бойцы краснодарской «Альфы» находятся в поселке, наш автобус забит бойцами. С трудом находим места, чтобы хоть чуть забыться. Здоровенные амбалы в полной боевой амуниции спят в неестественных позах. Все поголовно храпят - усталость последних дней дает знать. Натягиваю шапку на глаза и пытаюсь снизить акустический эффект за счет мехового воротника. Получается плохо. Ноги так и не удалось сунуть между кресел, они свисают в проход. Чувствую, как кровь приливает к голеням, как все плотнее охватывают щиколотки берцы ботинок.
Взволнованный омоновец рассказывает четко, без эмоций, точно расставляя акценты. Отбрасываем лишнее, максимально сосредоточиваясь на главном.
Как он сказал, боевики выбрали наиболее говорливого, чтобы он донес до нас их информацию. Попали в точку. Несмотря на пережитое, боец не потерял способности мыслить и излагать свою позицию.
Примечательно, что ряд наших наблюдений подтверждается им. Не все так просто с пленными военнослужащими, есть и другая информация, заслуживающая внимания. Но все позже.
Самое главное - бойцы ОМОНа ещё живы. Дай им бог здоровья! Спаси и сохрани!
Другие заложники в состоянии критическом. Они рвутся назад: там их дети, братья, родственники. Садизм, присущий дудаевцам, - делать ставку на людей зависимых, наиболее ранимых. Отпустить отца, оставив в заложниках дочь, например.
Парни из оперативного подразделения с трудом удерживают недавних заложников, понимая, что отпустить их сейчас - значит взять грех на душу. Огонь не стихает.
Бой идет вяло, бесперспективно. Нельзя решать сразу две задачи: войсковую и специальную. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Так гласит народная мудрость. Нельзя забивать гвозди хрустальным молотком. Нельзя штурмовать города силами элитных спецподразделений. Нельзя...
Не буду продолжать перечень этих «нельзя». Дальше политика, в которую мы не играем!
Журналисты достали! Поступает команда перевести фильтрационный пункт в другое место.
Около нуля часов едем в Теречное. Блокпост. Здесь несут службу местные милиционеры. Водитель мигает дальним светом и почти проскакивает мимо наряда.
- Стоять! - командую я. Опыт августа и октября в Москве приучил к вежливости.
- Во-первых, - учу его, - при подъезде к посту необходимо включить свет в салоне, затем снизить скорость до пяти километров в час. За десять метров до поста необходимо остановиться и ждать подхода наряда с подготовленным для досмотра документом.
Аналогичный инструктаж пришлось проводить на всех постах. Бойцы плохо представляют себе свои задачи и, самое главное, права и обязанности остальных лиц.
Требую, чтобы имеющийся транспорт на посту был развернут фарами навстречу движению. При следовании по трассе автомашин с дальним светом включать дальний и принуждать к снижению скорости. Передовую группу выдвинуть на двадцать метров вперед и при проверке ею документов страховать остальными силами. Костры, демаскирующие наряд, убрать с дороги.
Люди понимают простые истины, но почему они не пришли в головы их начальникам?..
В Теречном - очередное потрясение. В поисках фильтрационного пункта входим в освещенное снаружи здание. Около сорока милиционеров спят на полу. Спят крепко, самозабвенно. Ни часового, ни караульного, ни дневального. Не нужен автомат, не нужна граната, не нужен кинжал. Лишь заточенная спица - и МВД Дагестана осиротеет на 40 человек.
Играем подъем! Как жаль, что сели аккумуляторы! Картинка, достойная ОРТ! Встают медленно, плохо понимая, зачем шумят. Долго ищут часового. (А был ли мальчик?)
Через час возвращаемся и видим, что на посту кто-то стоит с чем-то длинным в руках.
- Боец, с чем несешь службу?
- РП-73! - докладывает он. На языке нормальных людей это расшифровывается, как «резиновая палка - 73 сантиметра».
О, мама миа!
Под впечатлением такой службы и информации о захвате теплохода проваливаемся в краткий сон.
Очередное заявление выглядит внушительно и угрожающе. В конце страницы - размашистая подпись министра внутренних дел - «Куликов».
Журналисты встревожены появлением на передовых позициях установок «Град». Многие прошли Афганистан, Анголу, Камбоджу и пр. Прелести подобных ударов они испытали на своей шкуре.
- Будете бомбить? - спрашивают журналисты. Опровергать очевидное бесполезно. Особенно после пристрелочных залпов. Пожимаю плечами, пытаюсь что-то говорить...
Но все ясно и без моих слов.
К 11.00 дагестанская милиция начинает зачистку поселка от представителей СМИ. Многие корреспонденты бросаются к своим спутниковым телефонам и подают в эфир сигнал «SOS». Улавливаю в скороговорке знакомую аббревиатуру «КГБ». Сколько лет прошло после ликвидации фирмы, а тень КГБ ещё владеет умами. Постепенно возвращаю всех в рабочее состояние. Но по глазам вижу: не верят, что их удаляют по команде министра внутренних дел Дагестана. Мой авторитет сжимается, как шагреневая кожа. Тем не менее через двадцать минут ни одного журналиста в поселке Первомайском не остается. Но это на первый взгляд! Ночью выползли...
Встречи с журналистами перенесены на новые «явочные квартиры» - «на тот большак, на перекресток».
В автобусе видим осунувшиеся лица бойцов из краснодарской «Альфы». Грязные, немытые, но, главное, - живые. Они радуются, будто это мы вернулись из боя.
Голодные, холодные, матерящиеся. Впервые не за глаза ругают начальство и многих других... Слава богу, все живы! Рассказывают, как вошли в поселок, как мерзли, как ели битый скот без соли, без хлеба. Но нет растерянности, отчаяния, только усталость. Дикая, отупляющая усталость. Разговоры вполголоса. Артиллерия ведет будоражащий огонь. То там, то здесь ухает гаубица. Со свистом срываются ракеты «Града» и летят в сторону Первомайского.
Разбрасывая в стороны грязь, несутся к санитарной палатке «бээмпэшки», на броне которых раненые и тела погибших.
Сырой воздух рубят лопасти вертолета, унося груз «300» и... пусть земля им будет пухом! - груз «200».
Замедленно, как в рапидной съемке.
Почти все бойцы спецподразделений вышли из поселка и суетятся у своих автобусов. Маленький, черный от грязи водитель-дагестанец качается в кресле за баранкой: «Домой хочу! Домой хочу!»
Он одурел от бессоницы, от грязи, от боя, от неизвестности... Но...
В ночном бою погибли четыре сотрудника дагестанского СОБРа. Мужественные парни выполнили свой долг. Еще вчера они искренне возмущались тем, что на дагестанской земле им не дают возможности свести счеты с террористами, посягнувшими на жизнь их земляков. В бой они шли с открытыми чистыми лицами и святыми помыслами.
Тела двоих удалось вывезти только после взятия Первомайского.
Ясно, что сегодня ничего не будет. Только артобстрел.
Командиры спецподразделений ФСБ в неудобных позах спят в автобусах. Неожиданность: мой коллега из местного управлния договорился о ночлеге в одном из ближайших домов.
Приглашаю генералов. Сонные, они движутся за мной на «автопилоте» и только в доме приходят в себя. Кое-как ужинаем, устраиваемся на ночлег. Предусмотрительно открываем штору - видно, что происходит на улице.
Около часа ночи прямо под нашими окнами начинается стрельба. Занимаем позиции, оружие на изготовку.
Стрельба усиливается. Где-то совсем рядом ухает гранатомет.
- Вызывай подкрепление, - командует начальник штаба Антитеррористического центра.
Через десять минут под прикрытием БРДМа мы покидаем неудачное место ночлега.
Нет ничего более опасного, чем неразбериха ночного боя.
Правильно говорят, что ночью все кошки серы. Где свои, где чужие? Никто с уверенностью сказать не может.
Главное, не метаться в бессмысленном стремлении сразу получить исчерпывающую информацию. Постепенно все приходит в норму. Ясно, что кто-то пытался отвлечь наши силы от главной позиции боевиков, где ночью начался прорыв.
Утром картина проясняется. Потери: подбитая БМП, убиты два сотрудника милиции, разворочена милицейская машина. Невероятно: в автобус влетела через заднее и вылетела через переднее стекло граната из гранатомета. Она не задела ни единой металлической части. Что стало бы с автобусом, а может, со всей колонной, если бы она взорвалась в салоне с боеприпасами!
Нервничает Голубец:
«...мне сказали, что президент ждет, все ждут, откладывать нельзя, за ночь мы ничего переделать и организовать другую операцию не сможем. Поэтому я стал выполнять этот план, чтобы взять село штурмом с минимальными потерями. Когда я прибыл на позиции, сотрудники были голодные, мокрые, деморализованные. Даже во время войны солдат, которые были в непосредственном соприкосновении с противником, для атаки не использовали. Использовали свежие силы, а если такой вариант все же использовался, то их бросали на слабый участок, на второстепенное направление на узком участке или же для отвлекающих действий.
Здесь же их послали в лоб через два арыка, на неподавленную оборону противника. Огонь артиллерии, который велся, был огонь на изнурение. Мы им покоя не давали, но и урона им не наносили.
Потом, в ночь на 18 января 1996 года, я, оставив посты наблюдения, секреты, вывел людей, посадил их в автобусы, накормил горячей пищей. В это время около 1 часа ночи, насколько я помню, со стороны Советского на помощь Радуеву стали прорываться боевики, человек 60, тогда мы развернулись и отбили их атаку. Руководство, поняв, что идет бой, решило, что боевики хотят прорваться с юга. Они у меня двоих ранили в автобусах и одного убили. В это время посты наблюдения мне сообщают, что Салман Радуев прорывается, но не на моем направлении, а в сторону Чечни. Их сдерживали десантники, и мы помогали огнем артиллерии, часть боевиков погибла при прорыве, но Радуеву и части боевиков удалось прорваться в Чечню. Специально никаких «коридоров» для ухода Радуева не было».
«В ночь с 17 на 18 января со стороны села Советского была предпринята атака боевиков незаконных вооруженных формирований с целью деблокирования бандитов Радуева, но действиями федеральных войск она была отбита.
Около 3 часов 40 минут 18 января 1996 года боевики с заложниками, которые на носилках несли раненых чеченцев, на участке прорыва шириной 150 метров нанесли массированный удар из тяжелого вооружения по оборонительным рубежам группы войсковой части 11659, прорвали кольцо окружения в направлении дюкера.
Из группы, прикрывавшей участок прорыва, в ходе боя были убиты полковник Стыцина, капитан Косачев, лейтенанты Винокуров и Козлов, сержант Бычков, тяжело ранены старшие лейтенанты Зарипов и Харин. На занимаемой группой позиции из-за разветвленной системы арыков не было бронетехники. Из боевого охранения, прикрывавшего тыл группы, 3 военнослужащих также получили ранения. Вслед уходящей банде был открыт массированный огонь. Боевиками на территорию Чечни были выведены 64 заложника, в числе которых 5 женщин, 3 детей и 17 сотрудников Новосибирского УВД.
В процессе проводимой с 15 по 18 января 1996 года операции по освобождению заложников и ликвидации банды было освобождено 65 заложников, из них 8 женщин и 5 детей. Из числа заложников в селении Первомайском погибли 15 человек, телесные повреждения различной степени тяжести получили 74 человека, из них огнестрельные и осколочные ранения - 35 человек, контузии - 16 человек и иные телесные повреждения - 23 человека.
В ходе войсковой операции в Первомайском и его окрестностях погибли 13 военнослужащих и 16 работников МВД Российской Федерации и Республики Дагестан, ранены 48 военнослужащих и 30 сотрудников милиции, получили контузии и травмы 11 военнослужащих и 32 сотрудника милиции. В результате переохлаждения обморозились и на этой почве получили различные заболевания 5 военнослужащих и 8 сотрудников милиции. Огнем боевиков подбиты и сожжены четыре БМП-1 и один БТР-80.
На месте прорыва банды через позиции блокирующих Первомайское войск обнаружены 39 трупов боевиков. Точное количество убитых боевиков следствием не установлено из-за невозможности проведения следственных мероприятий на территории Чеченской Республики, контролируемой незаконными чеченскими вооруженными формированиями.
При оказании боевикам вооруженного сопротивления в Первомайском разрушено и повреждено 331 частное домовладение, утрачено и повреждено личное имущество граждан. Причиненный ущерб гражданам составил 82,75 млрд рублей, из которых им выплачено 51,906 млрд рублей. Уничтожено около 1500 голов крупнорогатого скота и 3000 голов мелкорогатого скота, иной скот и домашняя птица, ущерб по ним составил 5 млрд рублей, который до настоящего времени не возмещен. Сумма ущерба по сельскохозяйственной технике составила 4,7 млрд рублей, который не возмещен. Ущерб, причиненный землям сельскохозяйственного назначения, составил 5,4 млрд рублей, из которых 3,24 млрд рублей освоено при их рекультивации. Административным зданиям села и мечети, зернохранилищу, автодорогам, линиям электропередачи, газопроводу, водопроводу причинен ущерб на общую сумму 39,64 млрд рублей, на восстановлении и новом строительстве которых освоено 25,54 млрд рублей.
Убитых и раненых среди жителей Первомайского нет.
16 января 1996 года на основании Указа Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 года задержаны военнослужащие - контрактники Свешников Г.С. и Гаврилюк Ю.В., находившиеся в составе банды Радуева, которые 15 февраля 1996 года освобождены из-под стражи за неподтверждением подозрения в участии в вооруженном нападении на Кизляр и Первомайское.
По завершении боевых действий в районе прорыва банды и у Первомайского, на основании ст. 122 УПК РСФСР и упомянутого Указа Президента были задержаны члены банды Радуева Мунапов М.Я., Исмаилов С.Х., Радуев С.Б., Шалаев Р., Абдулхаджиев А.А., Дзуев Т.З., Такалашев Р.Х., Халимов А.М., Альбеков И.Я. и бывший военнослужащий Горев Н.В.
19 и 21 января Шалаев Р. и Мунапов М.Я. от полученных огнестрельных ранений скончались.
Радуев С.Б., Исмаилов С.Х., Абдулхаджиев А.А., Дзуев Т.З., Такалашев Р.Х., Халимов А.М., Альбеков И.Я. арестованы 23 января и им 24 и 25 января предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст.77, 102 п. «в», «з», «н», 126-1 ч. 2 и 213-3 ч. 3 УК РСФСР.
Гореву Н.В. по этим же статьям предъявлено обвинение 17 февраля 1996 года. Баригов Р.Ш., Хидиров Д.Ф., Хадисов В.А. и Ибрагимов Г.И., также члены банды Радуева, были задержаны на основании Указа Президента РФ от 14 июня 1994 года.
14 февраля 1994 года в отношении Радуева С.Б., Исмаилова С.Х., Абдулхаджиева А.А., Дзуева Т.З., Такалашева Р.Х., Халимова А.М., Альбекова И.Я., Баригова Р.Ш., Хидирова Д.Ф., Хадисова В.А. и Ибрагимова Г.И. вынесено постановление о прекращении уголовного дела на основании акта амнистии, принятого Государственной думой Федерального собрания Российской Федерации 9 февраля 1996 года.
Постановления о прекращении уголовного дела обвиняемым и задержанным объявлены 16 февраля и 18 февраля 1996 года. Обмен вышеперечисленных лиц был произведен на 12 сотрудников сводного отряда милиции Новосибирского УВД.
11 и 12 января 1996 года вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемого, об объявлении розыска, аресте и этапировании главаря банды Радуева Салмана Бетировича.
29 января 1996 года вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемого, розыске и аресте Исрапилова Хункера Германовича.
22 августа 1996 года вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемого, розыске, аресте и этапировании Атгериева Турпала-Али Аладиевича.
В отношении 43 убитых боевиков, личности которых установлены, вынесены постановления о прекращении уголовного дела в связи с их смертью.
Личности других боевиков, принимавших участие в террористической акции, из-за невозможности проведения следственных действий на территории Чеченской Республики в районах, контролируемых незаконными вооруженными формированиями, не установлены. В МВД Чеченской Республики и УФСБ РФ по Чеченской Республике направлены отдельные поручения по установлению личности убитых не установленных следствием и вышедших из селения Первомайского на свою территорию боевиков».
Не хочется останавливаться на событиях последнего дня.
Было кому рапортовать об успешном окончании операции, тем более что я уже находился на пути в Махачкалу.
Думаю, что написанное по свежим следам будет уточняться. Многое со временем отстоится, приобретет иные акценты.
Что ж - «большое видится на расстоянии»...
Почему удалось уйти Радуеву и его боевикам? Правда штука болезненная... И тогда (с болью и обидой), и сегодня, уже спокойно, можно сказать: тактически бандиты оказались сильнее нас. Они были монолитны, подчинялись единому командованию, полыхали ненавистью к нам и убежденностью в правоте своего дела.
Чем полыхали мы? Множеством командиров и приказов, неразберихой и глазами на затылке, устремленными в сторону Кремля: что станет говорить и что ещё прикажет «Понимаешь, вот...» и что ему «посоветуют» его многочисленные «консультанты» и «доброжелатели».
Постскриптум.
В самолет, отлетающий в Москву, шла неспешная посадка. И мало кто обратил внимание на стоящий на краю поля транспортный самолет краснодарской «Альфы»: пункт назначения не принимал в силу нелетной погоды.
Бойцы пили горькую, поминая товарищей, и пели:
Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели,
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом чисты,
На живых порыжели от грязи и пыли шинели,
На могилах у мертвых расцвели голубые цветы...
Голоса были простуженные и хриплые...
Отступление третье Так что же произошло? Как могло случиться, что сосредоточенные вокруг села Первомайского 4,5 тысячи войск смогли пропустить Радуева? Сколько загадок по этому поводу! Сколько версий! И продажность военных, и халатность руководителей операции, и мифический подземный ход...
Но жизнь - вещь зачастую простая, хоть и непредсказуемая. Каждый здравомыслящий человек, находившийся в реальности на месте, своими глазами видевший все происходящее, может с уверенностью сказать, что три кольца окружения села не панацея и не гарантия. В условиях ночи, отсутствия связи между подразделениями, а попросту работа разных ведомств на разных радиочастотах, непонятное отсутствие осветительных ракет в ночь (все предыдущие ночи было светло, как днем), да и элементарная несогласованность бывает тем, что для противника иначе, как удача, назвать нельзя.
Уходившая в ночь часть банды Радуева напоролась на засаду десантников и была уничтожена.
Салману повезло. Он прошел там, где не было никого. Бывает. Неразбериха, однако...
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги