Чекисты рассказывают... Книга 3

На восьмом километре шоссе Винница — Киев привольно раскинулось большое село Коло-Михайловка с нарядными домиками, скрытыми в зелени садов. Все дышит миром и покоем. Но стоит сойти с автострады и углубиться в лес, как перед взором предстанут остатки растрескавшихся асфальтовых дорог, вздыбленные глыбы железобетона, взорванные бункеры и подземные переходы. Это развалины бывшей ставки Гитлера, известной под названием «Вервольф».

Подземное логово стерегли головорезы дивизии СС «Германия». Но тем не менее чекисты сумели проникнуть в тайну запретной зоны.

Кто же были эти герои?

ЧЕРЕЗ ЛИНИЮ ФРОНТА

Генерал Силантьев предложил капитану Варову сесть и передал коленкоровую папку.

— Ознакомьтесь, Василий Тимофеевич, вот с этими документами.

...Связной Винницкой подпольной партийной организации сообщал, что со второй половины мая 1942 года в городе находится ставка верховного командования германских вооруженных сил.

Ровенская газета «Волинь» сообщала, что на состоявшемся в Виннице концерте Берлинской оперы присутствовал рейхсминистр Герман Геринг, а хроникер луцкой газеты «Дойче украинишецайтунг» извещал, что оперу Вагнера «Тангейзер» слушал фельдмаршал Кейтель.

Варов перевернул следующую страницу и прочел показания пленного унтер-офицера дивизии «Великая Германия»:

Военнопленный лейтенант эскадрильи истребителей «Удет» сообщал:

В августе 1942 года из Лондона сообщали, что, по имеющимся данным, ставка Гитлера находится в Виннице.

Когда Варов прочел документы, генерал спросил:

— Что вы думаете на сей счет, Василий Тимофеевич?

— Мне кажется, отправными данными может служить докладная связного. Ставку нужно искать в окрестностях Винницы. Вопрос только, где именно.

— Вот это вам и предстоит выяснить, — сказал генерал.

...Темной мартовской ночью 1943 года с подмосковного аэродрома поднялся двухмоторный транспортный самолет и взял курс на Хинельские леса, где располагалась одна из партизанских баз.

В салоне находились члены разведывательной группы Варова — Наталья Михайловна Луцкая и радист Николай Карпенко, носившие сейчас общую фамилию — Мищенко.

Группа должна была осесть в Киеве. Подыскать жилье и позаботиться о прописке поручили Наталье Михайловне. Уроженка этого города, она не только хорошо его знала, но и имела здесь родственников, на помощь которых могла рассчитывать.

...С партизанской базы разведчики отправились в глубь оккупированной Украины. Они запаслись различными документами, в том числе пропуском военного коменданта города Комаричи, дававшим право проезда до Киева, справками, удостоверяющими, что Наталья Михайловна — учительница, Василий Тимофеевич — слесарь, а Николай — сапожник.

Семья Мищенко везла солидный багаж: постельные принадлежности, кухонную утварь, набор сапожного инструмента, учебники. В сундучке с двойным дном были тщательно упакованы рация и запасные части к ней, деньги и шифр.

На подводе добрались до Бахмача, а там сели на товарный поезд, следовавший до Нежина. Комендант станции разрешил «переселенцам» ехать далее на рабочем поезде.

Столица Украины встретила приезжих моросящим дождем. Василий Тимофеевич вышел на привокзальную площадь. Она была пуста, если не считать двух полицейских, направляющихся в его сторону. Варов решительно подошел к ним.

— Господа! Будьте любезны, скажите, на чем лучше доехать до Вознесенского спуска?

«Господа» переглянулись и... прошли мимо.

Под вечер усталые, насквозь промокшие путники добрались до Вознесенского спуска. Но квартира, в которой они рассчитывали поселиться, оказалась занятой. Ее новый хозяин, работник городской управы, проверил документы и предложил переночевать, а уж утром искать квартиру.

Подпольщики выяснили, что тетки Натальи Михайловны выехали из Киева. Обескураженных «переселенцев» приютила старушка — давняя знакомая родителей Наташи. Хозяйка уступила семье Мищенко комнату в доме по Нестеровскому переулку и помогла прописаться.

Вскоре Николай передал в Центр:

В ПОЛЕ ЗРЕНИЯ

— Наталка? Какая встреча!

Наталья Михайловна обернулась.

— Софья Илларионовна! Воистину мир тесен! Рада, очень рада вас видеть.

— Не верю этому! Вернуться в Киев и не навестить старую подругу! А я, честно говоря, давно ждала тебя. Ты ни за что не догадаешься, — тараторила Софья Илларионовна, — от кого я узнала о твоем возвращении.

Луцкая пожала плечами.

— Помнишь юрисконсульта Яшку Тараканова? Ну того, что волочился за тобой?

Наталья Михайловна кивнула головой.

— Так он вовсе и не Тараканов, а Вольф и работает в... гестапо. Так вот он-то и сообщил мне, что ты в Киеве, только носишь теперь фамилию Мищенко. Кстати, а где твой муж-пограничник?

Новость ошеломила Наталью Михайловну. Софья Илларионовна выболтала главное: семья Мищенко на прицеле у гестапо. Тараканов — враг, и встречи с ним нужно избегать.

Но почему Софья сказала ей обо всем этом? Уж не поручение ли это гестапо. Странно. Очень странно! К вопросу о муже-пограничнике она была готова.

— Костю убили в первые дни войны. Встретила другого. Меня, а главное — моего сына, он очень любит.

Приятельница улыбнулась:

— Я очень рада за тебя, милочка! — и, вздохнув, добавила: — А я вот все одна и одна. Знаешь, Наталка, приходи ко мне в гости с мужем. Посидим, вспомним старое доброе время. Договорились? Адрес прежний.

— Спасибо за приглашение. Обязательно придем.

...Дома был только Николай. Сын стоял у окна и внимательно смотрел на улицу.

— Ты не заметила ничего подозрительного, когда шла домой? — вдруг спросил он.

— Вроде бы нет, — неуверенно ответила Наталья Михайловна. — Что-нибудь случилось?

Николай пожал плечами.

— Может, я и ошибаюсь, но, кажется, чистильщик обуви внимательно изучает всех, кто входит в наш дом. Кроме того, он зачастил в мастерскую, где я работаю.

— Что в этом подозрительного? У чистильщика могут быть в сапожной мастерской свои дела.

— Все так, но до того, как я устроился на работу, парень ни разу там не был, и сапожники его не знают.

— У меня тоже неприятная новость, — сказала Наталья Михайловна, выслушав Николая. — Обсудим все, когда вернется отец. Кстати, куда он запропастился? Скоро комендантский час, а его все нет...

Василий Тимофеевич Мищенко устроился на работу грузчиком в речной порт. Он сумел расположить к себе бригадира, и тот за определенную мзду разрешал ему иногда отлучаться с работы. Он использовал эти часы для проверки явок, адреса которых получил в Москве. А сегодня Мищенко ездил к Семену Ильичу Мовчану, рабочему завода «Коммунар», коммунисту, оставленному в тылу врага по решению райкома партии.

Мовчан только принялся за ужин, как во дворик вошел незнакомец.

— Чем могу служить? — спросил хозяин, узнав, что ищут его.

— Я по объявлению. Кажется, вы сдаете комнату с окном в сад?

Это был пароль. Почти два года ждал Семен Ильич этого часа. От волнения он чуть не забыл вторую часть пароля.

Уже вечерело, когда Варов распрощался с Мовчаном. Вскочив в отходящий поезд, он прошел по полупустому вагону, сел и под стук колес начал вспоминать подробности разговора с Мовчаном. Он рассказал, что фашисты провели к лесу железнодорожную ветку и шоссейную дорогу. Вокруг — усиленные патрули конной жандармерии. Построена мощная радиостанция, установлены зенитные орудия. В самом городе дислоцируется бронетанковое соединение «Зигфрид». В районе сел Стрижавка и Михайловка строят особо секретные подземные сооружения.

— Почему вы считаете их особо секретными?

— Я узнал, что все военнопленные, занятые на стройке, после завершения работ будут уничтожены.

Ценную информацию Варов получил от Мовчана и о самом Киеве. На Кузнечной улице, в доме 4/6 размещался центр немецкой разведки на Украине, который работает в контакте со штабами «Валли» и «Орион». Руководит центром майор Миллер, он же Антон Иванович Мильчевский. Высокого роста, на вид лет пятидесяти, седоватый, носит солдатскую шинель.

Уже в конце беседы Семей Ильич достал из тайника желтый кожаный портфель:

— Тут какие-то документы и карты, — сказал он.

— Где взяли?

— Украл, — краснея, признался Мовчан. — Первый раз в жизни...

В вагоне Василий Тимофеевич незаметно коснулся перевязанной ноги: под бинтом уместилось все содержимое портфеля.

В Дарнице началась проверка документов.

— Куда ездил? Где проживаешь? — спросил Мищенко фельдфебель.

Тот ответил. Патруль уже шел к выходу, но старший вдруг почему-то вернулся и приказал Василию Тимофеевичу следовать за ним.

Когда фельдфебель ступил на переходную площадку, ведущую в следующий вагон, Варов рывком захлопнул за ним дверь, резким ударом свалил шедшего сзади солдата и прыгнул на насыпь. Вслед загремели выстрелы. Завизжали тормоза...

Он добрался домой глубокой ночью.

— Слава богу! — прошептала Наталья Михайловна и заплакала.

— Перестань плакать, Наташа, и ложись спать. Утром поговорим.

Василий Тимофеевич опаздывал на работу, и поговорить им удалось лишь вечером.

— Итак, у каждого члена семьи есть новости, — резюмировал он сообщения. — Ясно, что нашей семьей интересуется гестапо. Это раз. Во-вторых, филер-чистильщик сапог у нашего дома. Это уже хуже. И последнее — побег главы семьи во время железнодорожной поездки. Тут можно думать разное. То ли это была обычная проверка документов, то ли я веду «хвост». Время покажет.

— А есть ли оно, время, Вася? — спросила Наталья Михайловна.

— Есть. У них пока нет доказательств, изобличающих семью Мищенко в подрывной деятельности. Вот почему мы на свободе. Требую от всех особой осторожности. Никаких самостоятельных действий. Прошу только слушать и запоминать. Вопросы есть?

— Сегодня сеанс связи, — напомнил радист. — Выходить будем?

— Обязательно.

Наступила ночь, Наталья Михайловна плотно зашторила окно, а Николай, прижав наушники, наклонился над передатчиком.

...Прочитав радиограмму, генерал Силантьев приказал группе «Деда» перейти на положение номер два...

В домике портного на Чоколовке навстречу чекисту Варову поднялся пожилой мужчина, угрюмый на вид. Василий Тимофеевич знал, что это бывший кадровый рабочий «Арсенала» — сейчас он командовал местным отрядом народных мстителей.

— Иван Григорьевич, — представился хозяин.

— Василий Тимофеевич, — назвался Варов.

Когда хозяйка дома поставила на стол миску с вареной кукурузой и удалилась, «арсеналец» спросил:

— Записывать будете или как?

— Так, — в тон ему ответил разведчик. — Вы рассказывайте, а я буду «записывать» вот тут, — и постучал пальцем по лбу.

Иван Григорьевич сообщил о военных объектах, системе их охраны, назвал адреса фашистских подразделений, расквартированных в городе.

— А что слышно о Виннице?

— Ничего толком сказать не могу. Знаем только, что близ Винницы ведется какое-то засекреченное строительство. Но что именно, затрудняюсь сказать. Пытались узнать, да видно опыта у нас маловато. Все подступы к объекту перекрыты наглухо. Муху и ту без специального пропуска не пропустят.

— Видно, есть там что охранять!

— Похоже.

И вдруг без всякого перехода «арсеналец» спросил:

— А скажи, милый человече, не ты, часом, попал в облаву возле Дарницы?

— И об этом знаете? — удивился Василий Тимофеевич. — Молодцы! Настоящие разведчики. Может, скажете, как я ушел от них?

— Скажу. Хорошо, что сумел улизнуть. Не то быть бы тебе за решеткой или в Бабьем Яру.

Лицо Ивана Григорьевича посуровело. Из-под насупленных бровей недобрым огнем сверкнули черные глаза.

— Бабий Яр... Сколько же в нем погребено невинных душ! Кровь в жилах стынет... Ну, да придет час, предъявим палачам счет!

— Вам не приходилось слышать о некоем Тараканове — Вульфе? — спросил Василий Тимофеевич.

«Арсеналец» оживился:

— Вульф? Знаком понаслышке. А что?

— Проявляет интерес к моей семье. Лишние хлопоты от такого внимания.

— Учтем. У меня на этот счет есть кое-какие соображения.

— Спасибо. И еще одна просьба: нужны новые, надежные документы. Мищенко должен исчезнуть.

— Сделаем, — пообещал Иван Григорьевич.

...Приказ Центра об изменении положения означал, что группе Варова следует перебраться ближе к Виннице...

Рано утром Мищенко покинули уютную комнату в доме по Нестеровскому переулку. Мужчины несли туго набитые котомки, Наталья Михайловна шла налегке.

Навстречу им шагнул паренек.

— Все спокойно, — тихо сообщил он. — Можно идти.

Разведчиков «из рук в руки» передавали партизанские «маяки».

— Заждались! — обнимая Варова, радостно проговорил командир партизанского отряда Анатолий Михайлович Цывинский. — Сейчас баньку вам приготовим, поснедаете и — отдыхать.

— Отдыхать некогда, — сказал Варов, — дел у нас много, дорогой командир.

— Так то не я придумал. Москва распорядилась.

Но ни побаниться, ни пообедать, а тем более отдохнуть не удалось. Дозорные передали: «На базу наступают гитлеровцы».

Вместе с партизанами атаку карателей отражали и разведчики Варова. Во время боя был ранен радист Николай Карпенко.

— Что будем делать без радиста? — сокрушенно спросил Варов Цывинского.

— Придумаем что-нибудь, — загадочно улыбнулся командир.

КРЕПКИЙ ОРЕШЕК

Щебетание птиц разбудило Варова. Спустив ноги с топчана, он тихо, чтобы не потревожить Наталью Михайловну, оделся и вышел из землянки.

На полянке, прислонившись спиной к дереву, дремала белокурая девушка. Варов сделал шаг, другой, третий...

— Ой! Кто это? — испуганно встрепенулась она.

— Леший. А ты кто, фея?

— Не фея, а Клава! — серьезно ответила незнакомка.

— А что ты здесь делаешь? — допытывался Варов. — Меня сторожишь?

— Вас, товарищ командир. Я — Король.

— Король? — рассмеялся разведчик. — По-моему, ты скорее королева.

Девушка оценила шутку и звонко захохотала.

— Веселый вы, товарищ командир! С вами будет легко работать.

— Работать? А что ты умеешь делать?

— Я — радистка.

— Вот оно что! Ну, тогда прошу в «кабинет».

...Группа Варова, в которую вошла Клава Король, готовилась к переезду. «Беженцев» из-под Курска, где гитлеровцы получили сокрушительный удар, снабдили документами, разработали новую легенду: бывший полицай Бойко с семьей, боясь кары за измену Родине, ищет спасения в бегах.

В штабе отряда долго обсуждали, где поселить Варова и членов его группы. Остановились на небольшом селе Воронец. От него рукой подать до райцентра, да и Винница рядом.

— Поселитесь в доме Оксаны и Тараса Омельченко. Люди верные. И хата рядом с лесом, — сказал на прощание Анатолий Михайлович.

Хозяева отвели постояльцам половину дома. Чтобы не подвергать стариков лишней опасности, Варов решил рацию у себя не хранить. Вместе с Клавой они устроили тайник в лесной чаще под корневищами вывороченного бурей дерева...

Обжились немного на новом месте, и Наталья Михайловна отправилась в Винницу. Только проводили ее, как из Киева прибыл связной с тревожной вестью: арестован и после пыток расстрелян Семен Ильич Мовчан, а Тараканов — Вульф исчез из Киева.

Опыт и чутье подсказывали Варову: гестапо идет по их следу. «И черт меня угораздил отпустить Наташу в Винницу! — казнил себя Василий Тимофеевич. — Гитлеровцы наверняка знают адреса ее родственников».

Варов сидел на ступеньках крыльца, вдруг он услышал легкие шаги. Он узнал бы их среди тысячи других.

— Наташа, милая! — стремительно бросился он навстречу. — Ну и молодец. Ушла от самого Тараканова!

— Откуда ты знаешь, что он в Виннице? — удивленно спросила Наталья Михайловна.

— А где же ему быть, если семья Мищенко выехала из Киева? Гестаповец рассудил правильно. Если не в Виннице мы поселились, то где-то вблизи ее. Даю голову на отсечение, Тараканов знает адреса твоих винницких родичей. Он идет по нашему следу.

— Пока у моих родственников все спокойно, — сказала Наталья Михайловна.

Еще в отряде Цывинского чекисту порекомендовали воспользоваться услугами юного разведчика Сашко Кваши. Варов нашел мальчугана. Расспросив его о жизни, учебе, участии в боевых операциях, Василий Тимофеевич сказал:

— Мне нужна твоя помощь, Сашко.

— Что я должен сделать? — спросил мальчуган.

— Проберись в Михайловку: нам надо знать, где и что фашисты там построили.

...Почти две недели пропадал Сашко Кваша. Вернулся грязный, осунувшийся, но счастливый. Наталья Михайловна бросилась на кухню, чтобы накормить мальчика. Только было ему не до еды: он крепко уснул, уронив голову на стол...

В тот же вечер в Центре получили внеочередную радиограмму:

В докладной, пересланной на Большую землю, Варов писал:

Варов отправил Сашко к Анатолию Михайловичу с просьбой прислать человек пять партизан.

— Скажешь командиру, что мне нужно добыть «языка».

...Шоссе на Винницу с наступлением темноты замирало. Лишь изредка на большой скорости проносились запоздалые автомобили.

Засаду устроили в большой воронке от авиабомбы, шагах в десяти от шоссе. В полукилометре находилась окраина Немирова. Варов был в мундире гауптштурмфюрера, партизаны — в форме фельджандармов.

Время перевалило уже за полночь, но на шоссе никто не появлялся.

Уметь ждать — тоже искусство. Варов уже было собрался отдать приказ об уходе, как далеко впереди показались две узенькие щелочки света. Они стремительно приближались.

В завязавшейся перестрелке трое фашистов были убиты, один взят в плен. К сожалению, оберштурмбанфюрер никакого отношения к запретной зоне не имел...

Неудача с «языком» расстроила чекиста.

— Нельзя на шоссе ловить «языка», надо брать только причастных к зоне, — сказал Варов Цывинскому.

— Будет что-нибудь дельное, тотчас извещу! — пообещал Анатолий Михайлович.

Однажды ночью раздался осторожный стук в окно. Наталья Михайловна приподняла голову.

— Спи, Наташа. Я сам открою. — И Варов с пистолетом направился в сени.

— Кто?

— Мне сказали, что сдается комната.

— Была, да уже занята, — ответил Варов и открыл дверь.

Через минуту он вернулся в комнату.

— Я должен уйти, Наташа.

— Что-нибудь случилось?

— Есть интересная новость.

О командире партизанского отряда Зайкове чекист узнал от Анатолия Михайловича. Теперь предстояла встреча с ним.

— Был я как-то у Цывинского, и он передал мне твою просьбу, — неторопливо начал командир отряда.

— Ну и как?

— Потерпи. В Виннице живет некая Глаша Хомяк — девица из «немецких овчарок». Ну, из тех, кто путается о фашистами. Так вот к ней похаживает офицер из той самой части, которая охраняет запретную зону.

— Точно?

— Абсолютно. Мои ребята проследили его маршрут.

...Субботним вечером грузовик с полицаями въезжал в Винницу. Спрыгнув с машины, полицаи построились и по команде старшего двинулись к заветному дому. Старший громко постучал в дверь.

— Кто там? — раздался за дверью испуганный голос.

— Полиция. Проверка.

...Помощник коменданта охраны запретной зоны гауптштурмфюрер Отто Леман больше всего на свете любил деньги, женщин и шнапс. В субботу он так нагрузился, что не смог прийти к своей даме и завалился спать. Не зная причин, по которым Леман не пришел на свидание, «полицаи» провели в доме Хомяк тревожную ночь. В волнении прошел и весь следующий день.

В этот вечер Леман долго кутил в казино, но хмель не брал его. «Чтобы опьянеть, — решил он, — мне нужно что-нибудь покрепче — девицу и ее первач!»

В окнах дома любовницы было темно.

Помощник коменданта собственным ключом открыл входную дверь, переступил порог комнаты и оторопел: в его грудь уперлись стволы автоматов...

Грузовик благополучно миновал городскую черту и, вырвавшись на шоссе, прибавил скорость. В кузове завернутый в ковер с кляпом во рту тихо стонал захваченный эсэсовец. Рядом с ним сидела «немецкая овчарка».

Обнаружив пропажу, комендант охраны запретной зоны сообщил о случившемся начальству. На поиски Лемана были брошены лучшие агенты, в том числе Тараканов — Вульф.

А в это время в землянке командира партизанского отряда капитан Варов допрашивал пленного. Леман юлил, тянул время, упорно твердил, что ничего не знает о ставке Гитлера. Но когда выведенный из терпения чекист сказал: «У вас есть только одна возможность сохранить себе жизнь — говорить правду. И эта возможность через две минуты исчезнет!» — у фашиста развязался язык.

Вот что он показал: «Севернее Винницы, в сосновом бору, близ села Коло-Михайловка, в период с сентября 1941 по апрель 1942 года была оборудована ставка верховного командования германских вооруженных сил на Восточном фронте и штаб-квартира Гитлера. От шоссе Винница — Житомир проложена асфальтированная дорога к центральной зоне. В начале этой дороги находится контрольная будка с часовым, при въезде в лес — здание комендатуры. Вся зона разбита на восемь полос. В первых пяти располагаются казармы, склады, штаб комендатуры, бюро пропусков.

Центральная зона огорожена проволочной сеткой высотой в два с половиной метра и двумя рядами колючей проволоки. Ворота охраняются открытыми и скрытыми постами. В этой зоне находятся помещения штаба, канцелярия Гитлера, гестапо, телефонная станция, жилые дома, три бомбоубежища... Часть поля, прилегающая к центральной зоне с южной стороны леса, огорожена рвом с пятью рядами колючей проволоки и противопехотным проволочным забором. Вокруг леса на деревьях через каждые двести метров расположены наблюдательные посты.

От главной квартиры Гитлера на Берлин проложены два прямых бронированных кабеля. Один, подвешенный на столбах, связывает ставку со штабом Геринга, которая находится в 22 километрах к северу. Линии связи протянуты также к Виннице и к аэродрому в Калиновке. Гитлер приезжал в штаб-квартиру несколько раз в мае — июле 1942 года и в июле 1943-го. В январе был Геббельс, в марте — Розенберг...»

— Слушай, командир, может быть, подумаешь насчет линий связи и аэродрома? — сказал Варов сидящему рядом Зайкову. — Недурно бы рвануть, а?

— Принято единогласно! — улыбнулся Зайков. — Рвануть так рвануть!

Варов задумался.

— Лемана, а значит, и его похитителей уже ищут. Нам следует срочно уходить. Но прежде нужно переправить пленного к Цывинскому. Пусть закажет самолет. А пока помоги мне связаться с центром.

Утром Наталья Михайловна поднялась раньше обычного. На сердце было тревожно. Разбудив Клаву, она сказала, что скоро вернется, и попросила ее не отлучаться из дома.

За день разведчица прошагала километров двадцать. В «почтовых ящиках» собрала разведданные. Патриоты сообщали сведения о новом полевом аэродроме, количестве и типах базирующихся на нем самолетов, о движении воинских эшелонов.

Под вечер возвращалась назад. Но близ опушки леса насторожилась — на дереве не было условного знака. С опушки Наталья Михайловна увидела, что деревня наводнена солдатами, полицаями. Возле сельской управы стояли грузовики. И еще она увидела настежь распахнутые двери их дома.

Наталья Михайловна еле доплелась до ближайшего хутора, где находился партизанский «маяк».

— Уже знаем, — сказал один из партизан. — Вашу радистку увезли. Арестовали и хозяев дома.

— Что же мне теперь делать?

— Ждать вашего командира. Он с минуты на минуту должен сюда прийти. Есть указание проводить вас в отряд Цывинского.

Василий Тимофеевич Варов меньше всего ожидал встретить на «маяке» Наталью Михайловну. Он даже не сразу узнал ее: ссутулившись, подперев ладонями лицо, сидела она на краю скамьи.

— Надо уходить. Не медля ни одной минуты. Клаве мы помочь уже ничем не сможем. Рацию потом заберем... — сказал Варов.

...Отряд Цывинского вел тяжелые бои с карателями. Кончались боеприпасы, а вражеское кольцо все сжималось. Анатолий Михайлович не очень обрадовался появлению Варова и его помощницы.

— Не ко времени пришел, Василий! — сказал он. — Дом наш, словно медвежью берлогу, обложили каратели. Ни одной лазейки не оставили.

— Но мы-то прошли. Значит, есть лазейка! Цывинский оживился:

— А ведь ты прав, добрый человек! Помнишь, как шел?

— Помню. Только учти, командир, «бал» покину последним. У меня особый счет к этой сволочи. Не откажи в любезности, дай автомат.

Когда на лес опустилась ночь, отряд покинул базу. Прикрывала отход группа бойцов во главе с Цывинским. Был в ней и капитан Варов.

Часа через полтора после ухода отряда снялась и группа прикрытия. На рассвете горстка бойцов напоролась на вражескую засаду. Экономя патроны, Варов вел огонь одиночными выстрелами.

— За мной! — крикнул Цывинский, поднимая партизан в атаку. Вскочил и Василий Тимофеевич. И в тот же миг вражеская пуля поразила его. Партизаны прорвались через окружение и вынесли тело чекиста.

В скорбном молчании стояли они над убитым. Варов лежал на плащ-палатке спокойно, будто спал. У его ног, окаменев от горя, застыла Наталья Михайловна.