Человеческая Душа до рождения и после смерти

Папюс и Pistis Sophia

Раннехристианский трактат Pistis Sophia (в дословном переводе с греческого — Вера-Премудрость)[2] названный этим именем его первым переводчиком, известным немецким египтологом Морицем Готтхилфом Шварце но имени одного из Эонов поздней христианско-гностической космологии (оригинальное название, встречающееся в самом тексте — Книги Спасителя), был переведен на коптский язык, вероятно, в начале IV века н. э. и является интерпретацией не сохранившегося греческого оригинала, гипотетически датируемого концом III века н. э.[3]

К сожалению, нам остается лишь гадать, к какой религиозно-философской системе, существовавшей в рамках раннехристианской (т. е. гностической) гетеродоксии, принадлежит трактат, поскольку мысль о том, что его авторство принадлежит одному из последователей гностической школы Валентина, или даже что он является экзегетическим текстом, написанным самим Валентином (следовательно, написанным не позднее II века), популярная среди исследователей в XVII 1-начале XX веков, впоследствии не нашла серьезных, научно обоснованных подтверждений. По сей день, однако, наиболее вероятной остается версия появления трактата из-под пера продолжателя (или одного из продолжателей) традиции наиболее поздних валентиниан III века н. э.

Даже сейчас, спустя 65 лет после обнаружения в апреле 1945 года обширной гностической Библиотеки Наг-Хаммади, общий объем текстов которой даже превышает объем исследуемого Папюсом манускрипта, его значение трудно переоценить. Он является самым объемным из позднеантичных гностических текстов (свыше 380 страниц коптского текста в разных переписанных версиях[4]) и самым поздним из них. Автор (авторы) его словно чувствовал грядущую — спустя лишь очень немного лет — окончательную победу церковной ортодоксии, когда будет уже не до написания «еретических» текстов такого объема и масштаба и уж тем более не до их более или менее свободного распространения, и потому хотели срочно успеть сказать посвященному читателю всё то, что до тех пор оставалось за скобками в других гностических текстах. Похоже на то, что эта задача оказалась успешно выполненной, хотя в трактате (так или иначе, данное обстоятельство было отмечено Папюсом в его работе) имеется ряд «фигур умолчания» и не до конца раскрытых тем.

Действительно, трактат носит ярко выраженный инициатический характер, и не случайно он так заинтересовал Папюса, имеющего более чем прямое отношение к самым различным инициатическим организациям рубежа XIX–XX вв., а «старшая современница» Папюса, Елена Петровна Блаватская, в своей статье Pistis Sophia трактует фразу из трактата о том, что «Иисус провел 11 лет с учениками у подножия Масличной горы» как намек-указание на преддверие последней, двенадцатой ступени Высшей Инициации[5].

Первые статьи о Pistis Sophia были написаны в середине XVIII века, т. е. за сто лет до ее первого перевода на современные европейские языки; аналитические публикации продолжаются и по сей день[6], и особый интерес из них, конечно же, представляют те, которые приводят текстологический анализ этого выдающегося манускрипта[7]. Многие аналитики, например, приходили к выводу (очевидному, впрочем, и просто внимательному читателю трактата), что текст не является гомогенным. Так, и Папюс совершенно справедливо указывает на это, т. н. IV Книга Пистис Софии, очевидно, является отдельным произведением, вплетенным в один переплет с основным текстом в силу их близкого тематического родства.

Интересно, что первый опубликованный перевод текста был сделан не на один из современных европейских языков, но на латынь. Эту работу выполнил, оставив без перевода многочисленные греческие заимствования, М. Шварце в 1848 г., который умер, не успев полностью закончить свой труд. Тогда работу над текстом завершил его друг, профессор восточной литературы Берлинского универсиета Юлиус Гейнрих Петерманн. Этот перевод вышел в Берлине в 1851 и 1853 rr.[8] Первый цензурированный церковью перевод на французский язык (La Fidele Sagesse) вышел в 1856 году, в первом томе объемного «Словаря апокрифов»[9]. В 1895 году появляется полный и комментированный французский перевод, выполненный Эмилем Амелинэ[10], в 1896 году — полный английский литературный комментированный перевод Джорджа Роберта Стюарта Мида, выдающегося теософа и ближайшего сподвижника Е. П. Блаватской[11]. Этот перевод, несмотря на свой якобы «ненаучный» характер, выдержал, в отличие от прочих переводов, шесть полноценных переизданий (не считая допечаток тиражей, продолжающихся по сей день).

Выдающийся британский коптолог Джордж Хорнер, известный, в том числе, как автор комментированного перевода на английский язык 11-томного Коптского Нового Завета, также издал свой, строго дословный (и даже сохранивший совершенно непривычный современному европейцу порядок слов коптского оригинала), перевод текста; это произошло в 1924 году, и данное издание давно стало подлинной библиографической редкостью[12]. Полный немецкий перевод, осуществленный Карлом Шмидтом, вышел в Лейпциге в 1925 году[13], второй немецкий перевод Вальтера Тилля выдержал два издания, но уже лишь после Второй мировой войны: в 1954 и 1959 годах[14], с допечатками тиражей. И, наконец, третий перевод на немецкий вышел уже в исполнении Ганса-Мартина Шенке в 1981 году[15].

Впоследствии предпринимались и другие переводы на европейские языки; среди последних и, пожалуй, наиболее удачный из всех, — английский перевод 1978 года Виолет Мак-Дермот[16], параллельно опубликовавшей заново коптский текст с выполненной еще в 1925 г. (для копенгагенского издания Coptica II[17]) его редактурой, осуществленной Карлом Шмидтом. Уже в наши дни был официально опубликован и русский перевод Аллы Ивановны Еланской[18]. Мой русский литературный перевод памятника доступен в Интернете, но пока официально не опубликован.

Сам коптский оригинал в разных вариантах публиковался всего трижды: М. Шварце (коптский текст занимает всю первую часть книги 1851-53 гг.), в упоминавшемся выше специальном издании Coptica 2, и в Лейдене, в издании под ред. Виолет МакДермот в 1978 г.

В числе многочисленных аналитических работ, посвященных Pistis Sophia, работа Папюса, перевод которой мы представляем сегодня русскоязычному читателю, входит, на мой взгляд, в тройку лучших, т. е. наилучшим образом раскрывающих современному читателю суть этого сложнейшего (даже для профессионального исследователя) позднеантичного текста[19]. И до сих пор этот труд Папюса ни разу не публиковался по-русски, как ни разу, вплоть до самого 1995 года, не была опубликована работа Е. П. Блаватской, на которую мы ссылались выше, и как до сих пор не опубликована по-русски третья работа, заслуживающая нашего самого пристального внимания: книга выдающегося современного гностика и розенкрейцера Яна ван Рэйкенборга «Гностические мистерии Пистис Софии»[20]. Радует, что, по крайней мере, две из трех упомянутых книг теперь доступны нашим читателям.

А. Мома