Человек 2050

Человек vs. Аватар – अवतर – 阿凡达

Начало XXI века ознаменовалось появлением так называемой «виртуальной реальности» – среды компьютерных коммуникационных сетей, в которую постепенно стали переходить процессы общения и иного взаимодействия людей.

Сейчас, к 2019 году, человеческие коммуникации четко можно разделить на те, которые происходят в реальной жизни (коммуникации off-line) и те, которые «виртуальны», то есть представляют собой только образ общения, обмена информацией, эмоциями в компьютерной сети (коммуникации «on-line»).

Поначалу почти все процессы on-line взаимодействия дублировались средствами привычного нам материального мира. Так происходит в некоторых сферах и сейчас. Например, при подаче заявлений и документов в суды и иные государственные структуры в многофункциональных центрах или специализированных сервисах (gosuslugi.ru, arbitr.ru и др.) сначала документ изготавливается на бумажном носителе, затем сканируется (переводится в электронную форму, т. е. в форму электронного образа документа), затем пересылается в государственный орган, где его распечатывают, то есть опять преобразуют в вещественную бумажную форму. Либо, как, например, в судах, просят представить исходный документ в виде оригинала или бумажной копии.

Однако с течением времени требование об использовании бумажных оригиналов умаляется: сами государственные органы и люди, которые туда обращаются, начинают изготовлять исходные документы сразу в электронной форме. Они подписываются электронной подписью либо их авторство удостоверяется иным способом (через авторизацию, паролями, SMS и т. д.).

Такая трансформация становится тотальной. Она началась и активно развилась с появлением глобальной информационной и коммуникационной сети Интернет, где подобные коммуникации on-line не только стали возможными, но и приобрели глобальный охват.

Пионерами и наиболее активными апологетами сетевой коммуникации являются банки и финансовые институты, именно они, а даже не государство, находятся в первом ряду институтов, внедряющих виртуальную реальность. В банковской сфере большая часть операций уже сейчас виртуальна, то есть существует только в виде электронных образов. Никто не выводит миллиарды операций на бумагу.

На втором месте идет вторая древнейшая профессия – журналистика, деятельность средств массовой информации.

Далее следует сфера услуг и только потом сфера обмена – торговля и розничная торговля. Ведь последняя требует пока еще передачи от продавца к покупателю материального носителя блага (товара). Однако по мере того, как информационные услуги и цифровые товары (программы) вытесняют материальные, первые захватывают всё большую долю общего покупательского спроса и внимания.

Разительные перемены видны повсеместно в обычной бытовой жизни. Если раньше при поездке в метро или электричке люди читали книги и газеты, сейчас доминируют планшеты и смартфоны. Более того, среди молодежи можно наблюдать массовый и устойчивый характер информационной связи «устройство – человек». Это означает, что, например, в транспорте человек постоянно держит смартфон включенным и также постоянно использует его для обмена информацией или ознакомления с ней.

Меняется и предмет – то, что сейчас называют «контент», образованное от английского слова «content» – содержание. Главным информационным содержанием (контентом) для пользователей мобильных электронных устройств (смартфонов и планшетов) становятся короткие сообщения, реплики, которыми люди обмениваются в социальных сетях. Эти сообщения включают в себя четыре вида информации: текст, звук (аудиосообщения), картинки и видеозаписи. В последнее время устойчиво растет удельный вес видеосообщений, при этом длина текстовых записей сокращается.

Отдельным явлением в связи с этим является социальная сеть Twitter, где длина текстовых сообщений изначально и умышленно ограничена. О том, что новая тенденция к упрощению коммуникации и сокращению размера сообщений является устойчивой, свидетельствует также то, что теряют общественную популярность социальные сети, концепция которых предполагает публикацию длинных текстов и эссе, например Живой Журнал.

Информационные системы начинают массово заменять людей:

• Во-первых, потребности в материальном потреблении начинают замещаться потребностями в контенте, что сокращает мир материального производства, на него просто падает потребительский спрос.

• Во-вторых, компьютеры и коммуникационные сети начинают заменять людей, вытесняя их, отнимая у них работу. В банковской сфере, например, сокращается количество отделений, обслуживающих клиентов, в государственном аппарате сокращают чиновников (не во всех странах, но это дело будущего), на производстве и в сельском хозяйстве – требуется меньше рабочих.

• В-третьих, меняется система ценностей в обществе. Для человека становится более важным присутствовать и быть принятым и известным в виртуальном мире, чем в мире реальных вещей. «Героями» нашего времени становятся не ученые, космонавты, творцы и деятели материального мира, а болтуны-блогеры – шоумены XXI века.

Таким образом, на исходе первой пятой части XXI века мы можем утверждать, что значительная часть жизни человека из мира реальных вещей трансформировалась в виртуальный мир образов.

Всё бы ничего, но у цифровой экономики, как ее называют, есть своя обратная сторона.

Когда в конце XIX – начале XX века люди размышляли о плодах прогресса, им представлялось, что новые достижения техники освободят человека. Только мыслители-футурологи задавались мыслью о том, чем тогда будут заняты миллионы людей, освобожденных от необходимости материального и, как мы видим теперь, даже умственного труда в связи с ограниченностью ресурсов и необходимостью обеспечивать потребности огромного населения планеты?

В первой половине прошлого века появляются романы-размышления «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, написанный в 1932 году, и созданный в 1948 году «1984» Оруэлла. Хаксли предупреждает об опасностях ненасильственного тоталитаризма в форме доведенного до абсолюта массового общества потребления. Здесь ликвидированы и табуированы такие понятия, как семья и любовь, детей, изначально разделенных на касты, выращивают искусственно с использованием достижений генной инженерии и клонирования, культивируется ничем не ограниченная свобода сексуальных связей, а все психологические проблемы решаются с помощью легкого наркотика под названием «сома»¹.

В «1984» речь идет о тоталитарном стандартизированном обществе, где под запретом находится главное человеческое чувство – «любовь», а за каждым членом общества установлен тотальный контроль. Этот контроль реализуется через все пронизывающую социальную структуру глобальной спецслужбы, которая не только присутствует буквально везде (ее агентура повсюду), но и даже возглавляет действующую подпольную оппозицию, контролируя ее. Эта структура – главный орган управления, олицетворяемый единой «партией» и «Большим Братом». Оруэлл делает свой прогноз создания глобальной тоталитарной распределительной экономики к 1984 году.

В «1984» мир разделен на три мегагосударства с похожими идеологиями: «английский социализм» в Океании, «необольшевизм» в Евразии и «культ смерти» в Остазии.

Однако даже Дж. Оруэлл и О. Хаксли как люди эпохи конвейерного производства не могли представить всех реалий будущего. Они предвидели глобализацию и появление мощных спецслужб, а также тупик капитализма и стремительный рост населения Земли, которые, весьма возможно, уже в ближайшее десятилетие действительно приведут к общемировой диктатуре и распределительной экономике.

Но они не могли предвидеть главного: что в таком обществе миллионы и миллиарды людей будут сделаны или, как нас пытаются убедить глобалисты и идеологи Римского клуба, «станут» не нужными.

У Дж. Оруэлла и О. Хаксли люди – только винтики тоталитарного будущего, покорные «белки в колесе» глобального миропорядка, но они, тем не менее, субъекты реальной жизни. Они могут быть духовными рабами, но некоторые из них способны на восстание. Люди сохраняют свою человеческую сущность.

В наше же время новые технологии в сфере информации, компьютерной техники и биологии уже сделали заявку на создание гибридного человека – биоробота, киборга, на исключение традиционного человека из жизни. Развитие искусственного интеллекта в будущем будет шаг за шагом заменять человека как материального субъекта жизни, как образ и подобие Бога, на человек-образ, аватар, существующий только в условиях и в рамках информационной сети.

Введение новой доктрины цифровизации и повсеместного продвижения виртуальной реальности производятся в условиях капиталистического общества, для которого человек – это отнюдь не вершина эволюции, а всего лишь один из факторов производства – «трудовые ресурсы».

И если человека начинает заменять машина или программа, то устаревший фактор производства, каким даже в глобальном капитализме остается человек, будет попросту вытеснен, уничтожен, сдан в утиль. Мы сейчас массово не используем паровые движители, которые были наиболее массовыми еще в начале XX века, уходит в прошлое проводный телеграф, многие газеты перестают выходить на бумаге.

То же самое не только возможно, но и прямо и самоубийственно планируется мировой интеллектуальной и деловой элитой для человека как такового. Под цифровизацию подведена философская основа культа Mortis (смерти) человека живого как отживающего свой век такими философами, как Мишель Фуко², Жак Деррида³, Жиль Делёз⁴ и Д. Деннет⁵.

Если Деррида в своих работах широко применяет символизм («деконструкция») и не совсем явную терминологию, лишь намекающую на то, что человек в его традиционном виде становится ненужным и подлежит «демонтажу», то его коллега французский философ-постструктуралист Жиль Делёз совместно с психоаналитиком Феликсом Гваттари в их работе «Анти-Эдип» (1972) прямо вводят понятие «тело без органов». Дениэл Деннет вовсю говорит о «думающих машинах». Заметьте, не о человеке, а именно о машинах!

Наш соотечественник русский философ Владимир Александрович Кутырёв посвятил этому течению современной философии, направленному на уничтожение человека as is (как такового) и его замену думающей машиной, разоблачению «культа смерти», отдельную монографию «Человеческое и иное: борьба миров»⁶ (Издательство «Алетейя», СПб, 2009).

Таким образом, цифровизация и общество, построенные на образах – аватарах, в нашем веке делают (уже сделали) вызов самому существованию человека.

Именно поэтому речь в этой книге пойдёт о противопоставлении «Человека» и его «Аватара»: Homo vivens versus Mortuus umbra, что можно перевести с латыни точнее, как «Человек живой против Аватара (мертвой тени)». Революционность противопоставления очевидна.

Но цифровой мир не хочет показывать нам сразу правду жизни и свою истинную цель – демонтаж традиционного человека. Кроме того, использование термина «аватар» имеет более глубокое содержание, подразумевающее не только переход к новому обществу, но, главное, неравный для всех в качественном плане переход.

В то время как одни люди станут в новом виртуальном мире только тенью прошлого человека, иные планируют себе другую судьбу – вечного аватара, неразрывно связанного с новой средой, неуничтожимого и безвременно властвующего над миром.

В результате выхода на экраны в 2009 году популярнейшего фильма «Аватар» американского режиссера Джеймса Кэмерона это слово стало популярным.

Еще ранее в компьютерный оборот вошло и устойчиво укрепилось в нем слово «аватарка», обозначающее уменьшенную картинку – фотографию или иной образ участника интернет-конференции или социальной сети.

В действительности термин имеет гораздо более глубокое содержание и происходит с Востока.

На хинди (индийск. санскрит) «аватар» будет писаться अवतर. Фонетически звучит как резкое «ав-тар», с ударением на первом слоге. Переводится как «олицетворение», «нисхождение» – термин в философии индуизма, обычно используемый для обозначения нисхождения божества на землю, его воплощение в человеческом облике. Хотя на русский язык слово «аватар» обычно переводится как «воплощение», точнее его можно перевести как «явление» или «проявление».

Другая восточная культура – Китая, по своей письменности интересна тем, что любые слова и выражения раскладываются на иероглифы, каждый из которых является символом, имеющим смысловое содержание. В отличие от русского языка иероглиф – это не буква, которая означает звук, это символ, или знак, имеющий смысловое содержание. Поэтому китайское письмо именуют знаковым.

«Аватар» по-китайски будет «阿凡达» («Аватар» как название фильма Джеймса Кэмерона 2009 г.), или 化身 (олицетворение, воплощение, перевоплощение, буквально «преображаемое (перевоплощаемое) тело человека»), или 头像 (картина, снимок или скульптура головы), или 神像 (образ, икона, буквально «форма или образ духа»), или 人像 (буквально «изображение человека»).

Первое сочетание трех иероглифов фонетически при произношении по-китайски копирует звучание английского слова «avatar». В данном случае китайский язык использует близкое фонетическое заимствование так же, как мы используем его в словах «компьютер» (электронно-вычислительная машина), «революция» (восстание, бунт, переворот), «облигация» (обязательство) и других словах, которые были привнесены в наш речевой оборот из иностранных языков, при том, что на момент заимствования они могут иметь устоявшиеся русские аналоги (указаны в скобках). Это происходит потому, что так проще и понятнее, прежде всего для молодежи.

По сути же своей смысл трех иероглифов: 阿凡达 – гора, холм/высокий; обычный, тривиальный; мудрый/мудрец – совершенно не передает содержание смысла слова «аватар» в китайском языке.

Другие сочетания иероглифов так же, как в санскрите, имеют строго смысловое значение.

Очевидно, что в современном китайском языке в отношении этого термина образовался смысловой разрыв, что симптоматично для ведущей, с позиции массовости, цифровой цивилизации современности. Такой же разрыв существует в сознании людей.

Одной из задач, которая ставилась при написании этой книги, являлось формирование образа будущего человека или человека будущего, каким мы хотели бы его видеть.

Другой задачей было – разоблачение того вызова Богу и Человечеству, с которым мы столкнулись в XX–XXI веках и который по-настоящему угрожает уничтожением современному человеку.

Наверное, это самое важное, так как определяет цель развития нашего общества стратегически, по принципу «от частного к общему».

Насколько удалось, судить вам.