Человек из Скотланд-Ярда

ГЛАВА 7

Мистер Пинкертон плотнее закутался в свой плащ и надвинул на лоб шляпу. Он нашел дом 51-А на Чок-Фарм-Роуд и прислонился к почтовому ящику, чтобы обдумать ситуацию. Надо было начать курить — когда набиваешь трубку или выбираешь сигарету, можно улучить время для наблюдения за объектом.

В верхнем этаже дома 51-А горел свет. Свет был виден и за стеклом входной двери. Не зная, что предпринять, мистер Пинкертон прошелся по улице, оглядывая другие дома, очень похожие на дом мисс Портер. Он составлял план компании. Все было очень трудно. В окне одного из домов он заметил карточку: «Мисс Дэвис, портниха».

Она, несомненно, много знает о своих соседях. Эта идея так окрылила мистера Пинкертона, что он совсем не заметил, как какой-то джентльмен в черном пальто вышел из такси, расплатился и поднялся по ступеням дома 51-А. Он вынул ключ, открыл дверь и вошел в дом. Было двадцать пять минут шестого. На улице было совершенно темно.

Мистер Пинкертон вернулся назад и занял свой наблюдательный пост у почтового ящика. Он все еще строил планы. Мимо прошел констебль, подозрительно посмотрев на него. Обычно люди на Чок-Фарм-Роуд не прислонялись к почтовым ящикам, и, более того, этот парень, стоя на дожде, мог схватить воспаление легких.

Через полчаса констебль вернулся. На этот раз он смотрел на мистера Пинкертона с неподдельным интересом. Не пьян ли парень?

Он откашлялся. Мистер Пинкертон опомнился, сообразил, что у него нет никаких официальных полномочий от своего шефа, и направился вдоль по улице. Может быть, это было и к лучшему: он не увидел, что происходило в доме напротив. Потом, позже, он старался понять, почему тогда, когда он был так близко, да и констебль тоже был рядом, ни один из них не знал и не почувствовал, как отчаянно нуждается в их помощи женщина, в последней молчаливой агонии, по другую сторону узкой улицы, за тонкой кирпичной стеной?

Миссис Баррет поднялась из-за стола в мгновенно наступившей мертвой тишине.

«Недаром она дочь графа», — подумал Тагерт Лейтон, наблюдая, как она с улыбкой повернулась к мистеру Артурингтону.

— Ваш полисмен подозревает меня. Мисс Мандель, разлейте, пожалуйста, кофе.

Ее муж протестующе поднял руку:

— Одну минуту. Позвольте мне поговорить с ним, дорогая, — он повернулся к Артурингтону: — Честное слово, это, по-моему, неправильно. Не могут они что ли поговорить с мужчиной? Женщины должны быть избавлены от этого.

— Я совсем не возражаю против беседы с полицейским, Джон, — спокойно сказала миссис Баррет. — Я даже рада. Я ужасно любопытна.

И она вышла.

Инспектор Булл спокойно ждал ее в библиотеке. Он поразился, хотя никак этого не показал, когда увидел, как спокойно вошла миссис Баррет — как будто она шла на ипподром. Взгляд загнанного существа, который он видел при свете зажигалки у конторки ростовщика, совершенно исчез. Инспектор Булл сразу же изменил план намеченного разговора. «Эта жизнь здорово тренирует их», — подумал он.

— Я не знал, что у вас гости, миссис Баррет.

— Совсем нет. Это только наши соседи. Мы взяли к себе дочь мистера Артурингтона и ее подругу, пока в доме не будет наведен порядок. Кроме того, пришел другой сосед, мистер Лейтон, и его друг.

Она вопросительно посмотрела на него и, сев в кресло у камина, указала ему на другое, напротив.

Инспектор Булл почувствовал, что ему нравятся ее чуть хрипловатый, но решительный голос и ее энергично-сдержанные манеры. Он взял сигарету, которую она ему предложила, протянув резной ящичек, стоявший на низком столике возле ее кресла. Их глаза встретились над язычком пламени зажигалки, которую она протянула, давая ему прикурить. Она нетерпеливо смотрела на него.

— Это очень хорошая зажигалка, — сказал он.

— Да. Горючее поступает в нее, когда она перевернута вверх ногами. На столе она не выглядит зажигалкой. Мой муж имеет пристрастие к вещам, которые не похожи сами на себя.

Булл кивнул.

— Неприятность с обычной зажигалкой, — сказал он бесстрастно, — состоит в том, что она оставляет масляную пленку, когда вы кладете ее на полированную поверхность, на конторку, например.

— Да? — сказала миссис Баррет.

«Будь проклята эта воспитанность», — подумал инспектор. Ни одно движение не выдавало, поняла ли она его слова.

— Что вы сделали с бумагами, миссис Баррет? — спросил он спокойно.

Только одно легкое движение изящно обутой ноги и мимолетный блеск в ее глазах подсказали Буллу, что он попал в цель. Что она сделает? Как поступит? Восковая броня оставалась неподвижной. Но миссис Баррет сделала легкий жест рукой и бросила на инспектора странный взгляд, который мог обозначать многое. Она сдалась перед неизбежным.

— Они в моей комнате. Хотите, я принесу их вам?

— Нет, я предпочел бы, чтобы за ними сходила горничная.

— А я предпочитаю сделать это сама, — невозмутимо ответила она.

— Я должен их увидеть, миссис Баррет, а вам будет очень легко бросить их в огонь.

— Я даю слово, что с ними ничего не случится. Едва уловимым движением она вскинула голову.

Как детектив и инспектор Скотланд-Ярда Хамфри Булл знал, насколько можно верить честному слову, особенно слову женщины. Но как англичанин он не сомневался, что она сдержит слово. Полицейским он был всего 11 лет, а англичанином — 36 лет. Колебание его было коротким. Он поднялся.

— В таком случае принесите их, пожалуйста.

Когда она ушла, инспектор Булл вытер лоб платком. Он огляделся. Ему пришло в голову, что миссис Диана Баррет живет в странном, не соответствующем ей окружении. Пока вы смотрели на нее, когда она молчала, все здесь подходило к ней, все было мягким, элегантным, можно сказать «французским». Но стоило ей заговорить — все изменялось. Она становилась решительной и деловой, как англичанка, как скачки.

Инспектор Булл взглянул на часы и забеспокоился. Конечно, он не должен был позволить ей взять бумаги из лавки. Он должен был сразу остановить ее. Ему неловко было признаться себе в том, что он не сделал этого, боясь напугать ее, окликнув в той темной комнате, где находилось мертвое тело Давида Крейки. Всему виной его старомодные представления об отношении к женщинам. Теперь он понял, что Диану Баррет нельзя мерить обычной меркой. И он вторично дал ей шанс избавиться от чего-то, что она, несомненно, считала для себя жизненно опасным.

Он без всякого интереса рассматривал севрский фарфор на камине, когда увидел ее в зеркале. Она протянула ему тонкий пакет бумаг, перетянутых эластичной лентой, и села.

— Они все здесь, миссис Баррет?

— Конечно.

— Вы их просмотрели?

— Мне это совсем не нужно. Это мои векселя Симону Крейки. На пять тысяч фунтов.

Инспектор Булл положил пакет на столик, не открывая его.

— Теперь расскажите мне, пожалуйста, миссис Баррет, что вы делали сегодня в полдень, после того как покинули этот дом в первый раз. Прежде чем вы начнете, мой долг предупредить вас — чтобы вы ни сказали, это может быть использовано против вас. Если хотите, позовите сюда мужа. Кроме того, вы имеете право на адвоката.

Она улыбнулась.

— Мне не нужен ни муж, ни адвокат. Я охотно расскажу вам, что я делала. Мне даже хочется этого.

Она машинально взяла сигарету и закурила. Инспектор Булл наблюдал за ее рукой с кажущимся безразличием, но его глаза уловили быструю игру твердых мускулов ее загорелого предплечья. Она должна быть очень сильной, если играет в гольф, плавает и охотится. Инспектор Булл многое разузнал о Диане Баррет, прежде чем явился в Редклиф-Корт после посещения Теобальд-Роуд.

— Во-первых, инспектор, я пошла к мистеру Артурингтону, чтобы узнать, что он думает делать с Джоан и Нэнси (это подруга Джоан), и пригласить их к нам на несколько дней. Я слышала о человеке, которого нашли в библиотеке. Это предложил мой муж. Обе девушки — подруги его племянницы. Затем я поехала на Теобальд-Роуд. Я пропустила два свидания, которые Симон Крейки мне назначал: одно — две недели тому назад, второе — вчера. Я была в лавке вчера, поздно вечером, и его брат сказал мне, что его в этот день не будет. Я просила передать ему обо мне и ждала ответа по почте. Так как ответа не было, я поехала туда опять. На мой звонок никто не ответил. Я открыла дверь и вошла. Я позвала — никто не вышел. Откинув занавес, я вошла в заднюю комнату. Давид Крейки сидел у стола мертвый.

Миссис Баррет с силой затушила сигарету о поднос, стоявший на столике.

— Вся эта история с векселями и свиданиями с Симоном Крейки действовала мне на нервы. Я была испугана. Я выбралась оттуда и вернулась домой. Затем я вспомнила, что забыла там вчера свой зонтик. Если кто-нибудь его найдет… Я снова вернулась туда. В доме было темно. Казалось, никто еще там не был. И мне захотелось взглянуть на векселя, ведь от этого никому не было бы плохо. И я прошла в заднюю комнату.

— А почему вы не взяли векселя, когда были там в первый раз, миссис Баррет? Ведь они лежали на столе перед вами?

Губы миссис Баррет внезапно искривились в сардонической усмешке.

— Сначала это не пришло мне в голову. Потом, когда я об этом подумала… Ну, все же — ведь это воровство. Кроме того, в первый раз их там не было.

— Они не лежали на конторке?

— Не лежали. Я это очень хорошо помню. Только его руки были на зеленой подушке. Я поняла, что он мертв. Я видела много мертвецов и мертвых рук: в 1918 году я была медсестрой во Франции. И я очень испугалась, когда позднее нашла эти бумаги на столе. Кто их туда положил? Когда я их увидела, я поняла, что кто-то там побывал.

Инспектор Булл внимательно следил за ее рассказом, перебирая в уме те мысли, которые сформировались за этот день в его медлительном, но всегда методическом сознании.

Он был готов к ее следующему выпаду:

— Вы думаете, что это я убила того человека? — резко спросила она.

— Я считаю вас важным свидетелем, миссис Баррет. — Мягкий взгляд инспектора Булла сделался суровым. Он слегка обернулся, чтобы взять со столика пакет, и снял с него эластичную ленту, наблюдая за ней уголком глаза. Она смотрела прямо перед собой. Инспектор подумал, что видит в ее темных глазах такой скрытый страх, какой он видел в глазах каждого преследуемого и охваченного ужасом существа. Но у Дианы Баррет это быстро прошло. Она достала сигарету, закурила, и на ее лицо вернулась прежняя восковая маска спокойствия и безупречной благовоспитанности.

Инспектор Булл рассматривал тонкие листики бумаги. Два из них он отложил в сторону. На каждом стояла подпись: «Диана Баррет», и каждый был векселем на 2500 фунтов. Третий документ, написанный тонким витиеватым почерком, привлек внимание Булла. Он прочел его дважды, то и дело посматривая на гордую женщину, которая сидела перед ним, и наконец спросил:

— В чем заключались ваши услуги Симону Крейки, миссис Баррет?

Она бросила на него быстрый прямой взгляд.

— Что вы под этим подразумеваете? Какое соглашение у вас с ним было по поводу этих денег?

Диана Баррет смотрела на него с любопытством.

— У меня с ним не было никакого соглашения, кроме того, что я когда-то оплачу векселя. Когда смогу.

Она опять иронически улыбнулась. Булл спросил:

— Вы собирались оплатить векселя?

Миссис Баррет нетерпеливо взглянула на него.

— Вы шутите, инспектор?

— Стараюсь этого не делать, мадам. Если вы не оказывали Симону Крейки никаких услуг, не имели с ним никакого соглашения и собирались заплатить, то что же вы думаете об этом?

И он прочел вслух бумагу, которую держал в руке. В ней значилось следующее:

Миссис Баррет уставилась на него, затем протянула руку за бумагой. Она прочла ее, и Булл мог поклясться, что она была совершенно искренне изумлена.

— Ну, миссис Баррет?

Она прямо встретила его взгляд и вернула бумагу, пожав плечами.

— Простите, инспектор, но я не понимаю, что это должно значить.

— Это значит пять тысяч фунтов.

— Что вы имеете в виду?

— Сегодня 9 апреля. После первого апреля эти 5000 фунтов считаются платой за услуги.

— Но, дорогой мой инспектор! — сказала миссис Баррет нетерпеливо, — я сказала вам и повторяю еще и еще, что я не оказывала Симону Крейки никаких услуг!

Инспектор Булл пожал плечами, сложил бумагу, положил ее вместе с векселями, обернул эластичной лентой и засунул все это в свой карман.

— Да, миссис Баррет, это какой-то странный ростовщик, который сначала одалживает вам 5000 фунтов без процентов, а затем делает подарок за услуги, которых не было.

Она опять пожала плечами.

— Я не могу этого объяснить. Но это факт, совершенная правда, инспектор. Я действительно не имею ни малейшего понятия, что все это значит.

Инспектор Булл встал.

— В таком случае — это тайна, — сказал он, пытаясь иронизировать. — Подумайте об этом, миссис Баррет. А пока подумайте еще и вот о чем. Один из моих людей видел, как вы ушли из этого дома и пошли к дому Крейки на Теобальд-Роуд. Он видел, как вы ушли оттуда и вернулись сюда. Он не видел, как вы шли второй раз, хотя стоял у входа в Корт. Но я видел вас, вернувшейся на Теобальд-Роуд. Я был в проходе позади комнаты, когда вы вошли. Я видел, как вы взяли бумаги с конторки почти из-под рук мертвого человека. Сейчас я увидел эти бумаги и могу сказать, как скажет и любой судья в стране, что вы имели веский мотив для устранения Крейки. Теперь, разве вы не видите, что, если вы оказывали услуги Симону Крейки — услуги, которые упоминаются в этом документе — это одно дело. Это снимает мотив. Деньги ваши. Если же вы не оказывали услуг…

Инспектор остановился. Он не привык произносить длинные речи. Миссис Баррет встала и холодно посмотрела на него.

— Я сказала вам, что, когда я вошла в заднюю комнату, человек уже был мертв.

— Олл райт, миссис Баррет, — Булл повернулся, чтобы уйти.

Она быстро протянула руку. Ее холодность исчезла, а в глазах была обезоруживающая мольба.

— Инспектор, я не убивала этого человека. Он был действительно мертв, когда я вошла туда в первый раз. Это правда, что я теперь не должна оплачивать эти векселя?

— Я не адвокат и не поверенный, но думаю, что наследники, возможно, и не будут стараться опротестовать это подписанное им заявление.

Миссис Баррет опустилась в кресло, откинула назад голову и устало закрыла глаза. Инспектор Булл ужаснулся, ожидая, что она сейчас заплачет. Но вместо этого она открыла глаза, взяла сигарету и закурила.

— Это большое облегчение, — сказала она спокойно. — Видите ли, инспектор, мой муж не интересуется лошадьми. Он любит вещи совершенно другого рода.

Она обвела рукой комнату.

— Он дает мне очень мало денег. Я очень нуждалась, когда однажды появился мистер Крейки и предложил мне заем.

— Вы хотите сказать, что он пришел к вам, а не вы к нему? — произнес инспектор Булл с недоверием, которое напрасно старался скрыть.

— Он пришел неожиданно, я никогда не видела его раньше. Все звучало просто. У меня есть тетя, которая когда-нибудь умрет. Но я была уверена, что управлюсь сама, выиграю, если поставлю на Черного Дона. Но он пришел третьим. Я получила письмо от Крейки. Я не посмела признаться мужу, он просто не понял бы меня. Для него деньги очень много значат.

Она потушила сигарету и повернулась к Буллу.

— Для вас это звучит глупо. Я была рождена игроком и не могу устоять против этого.

Инспектор Булл кивнул.

— Хорошо, миссис Баррет, — сказал он терпеливо. — Весь вопрос в том, что за услугу вы оказали или должны были оказать Симону Крейки, услугу, которая стоила ему 5000 фунтов как предварительная плата?

Она устало покачала головой.

— Я не знаю. Я только один раз разговаривала с этим человеком. Он ничего не сказал тогда об услугах, я не знаю, о чем тут речь. Не думаю, чтобы мои услуги чего-нибудь стоили. Я никогда не добывала денег…

Булл заметил внезапную остановку в ее голосе.

— Кроме того случая, когда? — спросил он.

— Это не имеет отношения к делу. Просто еще одна вещь, которую не должен знать мой муж.

Мягкие глаза Булла оставались бесстрастными. Он ждал. Он мог себе позволить подождать еще немного для того, чтобы все само собой вышло наружу.

— Это касается Витта, — сказала она. — И все потому, что у меня нет денег. Я не могу просить их у мужа. Он оплачивает мои счета в определенных магазинах по своему выбору. И все. В некоторых случаях он очень щедр: клубы, хозяйственные дела… Так что, когда Витт предложил мне 500 фунтов за то, чтобы я представила его некоторым друзьям моего отца, — я взяла их. Большинство моих друзей поступает так. Я подумала, что и мне не надо отказываться.

— Когда это было?

— В октябре, как раз перед тем, как он решил нанять дом мистера Артурингтона. Я уговорила мужа написать мистеру Артурингтону, чтобы он согласился сдать свой дом мистеру Витту.

— Как выглядит мистер Витт и что он из себя представляет?

— О, как обычный колонист. Богат. Очень расточителен. Племянница мужа собирается выйти замуж за его сына.

Слабая, невеселая улыбка тронула ее губы.

— Видите, мы хорошо заботимся о себе.

— Кто возражает против этого брака? Вы или ваш муж?

— О нет, мы оба в восторге! Я постараюсь, чтобы Кейт имела дарственную запись, чего мои уважаемые родители не сделали для меня.

Инспектор Булл начал немного лучше понимать миссис Баррет.

— С кем хотел встречаться мистер Витт?

Она назвала два имени, хорошо известных в социальных и политических кругах Англии.

— Думаете ли вы, миссис Баррет, что между мистером Виттом и Симоном Крейки была какая-то связь?

Она посмотрела на него с изумлением.

— О, никакой!

— Как вы встретились с Виттом?

— Это сложная история. Мы познакомились через сына моего друга, который знает сына мистера Витта по Кэмбриджу.

— Вы действительно мало что знаете о нем?

— Да.

— Как скоро, после того как вы встретили Витта, к вам обратился Симон Крейки?

— Я встретила Симона Крейки в сентябре, а Витта в октябре.

Инспектор Булл пристально посмотрел на нее.

— Значит, деньги, которые вы потеряли на бегах, не были деньгами Крейки?

— Нет, — ответила она спокойно. — На бегах я потеряла деньги мужа, а деньгами Крейки я расплатилась.

— Я не понимаю, миссис Баррет.

— Я не думаю, что вы поймете, инспектор. Это все уже позади, и мне не хочется этого объяснять.

Инспектор Булл поднялся.

— Очень хорошо, — сказал он. — Лучше объяснять такие вещи сразу. Если этого не делать, они накапливаются. Будете ли вы готовы, если понадобится, присутствовать на следствии завтра или послезавтра? До свидания.

Блеск в глазах Дианы Баррет и ее хладнокровие исчезли. Она неподвижно смотрела на огонь в камине. Мир рушился над ее головой.