Человек, который не смеялся

ГЛАВА 2 ПЕРЕСТАЕТ СМЕЯТЬСЯ МИЛЛИОНЕР

Саймон Стивенc был энергичным, искренним, добродушным человеком. Миллионы не сделали его самодовольным и важным. Его большое тело тряслось, когда он смеялся. А смеялся он почти всегда.

Не то чтобы он не был практичным. Никто, как бы часто и искренно он ни смеялся, не смог бы нажить такое состояние, как Стивенc, не будучи хитрым и проницательным. Никто не смог бы, не обладая таким сметливым умом, как Саймон Стивенc, стать и главой Пароходной Корпорации. Саймон Стивенc был уже более двадцати пяти лет президентом и держателем контрольного пакета акций этой компании. И каким бы серьезным ни было собрание директоров, Саймон Стивенc мог найти и всегда находил время попотчевать своих компаньонов свежими анекдотами. Директора Корпорации могли позволить себе послушать его рассказы, ибо Великая Депрессия не наносила ущерба огромным доходам пароходной фирмы.

Сегодня Саймон Стивене не рассказал ни одной истории. Когда директора собрались, президент выглядел менее сердечным и добродушным, чем обычно. Он курил одну из тех толстых сигар, которые были так искусно заменены в его верхнем кармане. Один из директоров быстро подметил рассеянность миллионера.

Ни разу, с тех пор как президент вошел в комнату на третьем этаже, где собирались директора, не было слышно его раскатистого смеха. Президент Пароходной Корпорации, казалось, был чем-то озабочен. Войдя в комнату, он сразу сел в большое кресло, стоявшее в стороне. Он задумчиво устремил взор на свои ноги, огромные, как и весь Саймон Стивене.

Ботинки миллионера были свежевычищены, так как именно он, Саймон Стивене, садился на белую каменную плиту парковой ограды. Именно он оставил большую сигару в выпачканной руке Улыбающегося Тони Тальяно.

Сегодняшнее собрание директоров было важнее обычных. Недавно дела пароходной компании подошли к кризисной черте. Из-за осложнений в Китае были аннулированы некоторые восточные контракты на грузоперевозки. События в Европе затрудняли плавание по Средиземному морю.

Саймон Стивене сидел, глядя на свои недавно вычищенные ботинки, что было необычно для него. Это начинало беспокоить. Одиннадцать других директоров, или, по крайней мере, десять из них, начали подозревать, что кризис, возможно, более серьезен, чем они предполагали. Если не так, почему тогда Саймон Стивене не ворвался с шумом в кабинет как обычно?

Одиннадцатый директор наблюдал за президентом пристальнее, чем остальные.

Этим директором был Док Сэвидж. Бронзовый человек владел некоторым количеством акций Пароходной Корпорации, так же как и многих других предприятий. Это было особенно удобно для такого известного искателя приключений, так как корпорация владела небольшой группой островов в южной части Тихого океана.

Это были Доминские острова. Интерес Дока Сэвиджа, как обычно, был гуманитарного плана. Постоянно сталкиваясь с преступниками, он вынуждал их проходить курс лечения в своем санатории на севере штата НьюЙорк. Широкие познания Дока Сэвиджа в области хирургии позволили ему разработать очень сложную операцию на мозге, которая избавляла человека от преступных наклонностей. Став нормальными гражданами, забыв о своем уголовном прошлом, многие из преступников оставались без жилья и работы. Доминские острова становились этим людям приютом для реабилитации. Там им давали хорошо оплачиваемую работу на нитратных рудниках.

Док Сэвидж посещал собрания директоров нечасто.

Его время было почти полностью поглощено занятиями гораздо более опасными. Тем не менее этому на вид заурядному собранию суждено было повлечь за собой много неожиданностей.

Док Сэвидж, очевидно, это чувствовал и поэтому занял место у открытого окна. С этой точки он мог смотреть прямо на пути и платформу станции надземки.

Один из младших директоров, как бы извиняясь, кашлянул.

- Господин президент, - начал он. - Я полагаю, нам пора начинать, чтобы быстрее решить все вопросы. Все из нас знают, для чего мы здесь находимся.

- Да, - ответил Саймон Стивене, - мы знаем, для чего мы здесь.

Его голос стал удивительно вялым, невыразительным.

Действительно, можно было сказать, что он - просто праздный наблюдатель, не слишком заинтересованный в деле.

Тот, который уже начал говорить, продолжил, кашлянув еще раз.

- Идея, кажется, состоит в том, чтобы оградить себя от больших потерь, списав около половины грузовых судов, - сказал он. - Возможно, наши дивиденды несколько снизятся, но мы сможем продолжать дело и сохраним прибыль.

- Да, - сказал другой директор, - это основная идея. Это гораздо лучше, чем пытаться содержать убыточную организацию. К счастью, у нас есть Доминские острова. Большой скачок в ценах на нитраты, вызванный гонкой вооружений, должен сохранить наши доходы на уровне, близком к нынешнему.

Саймон Стивене ничего не сказал.

Директор сделал длинную, томительную паузу.

- Ну тогда, я полагаю, все здесь поддерживают идею списания стольких судов, сколько необходимо? - предложил он. - Тогда, возможно, нам следует сосредоточиться на работе с Доминскими островами. Я бы поддержал предложение удвоить выработки или вовлечь в производство больше людей.

Впервые заговорил Док Сэвидж. Он внимательно смотрел на Саймона Стивенса.

- Я подозревал, что это может случиться, - сказал бронзовый человек. Как обычно, я бы хотел пожертвовать своими дивидендами, чтобы помочь занять больше людей в работах на островах.

Саймон Стивене поднял взгляд и встретился с золотистыми глазами Дока Сэвиджа. Док заметил, что лицо миллионера крайне апатично.

Заговорил Саймон Стивене. Он с трудом выдавливал из себя слова. Тон голоса был бесцветным, но заявлению магната суждено было явиться ударом молнии в роскошном кабинете. Он чуть не погубил пароходную компанию, которая уже более трех поколений находилась среди первых по своей прибыли. Тем не менее речь его была абсолютно спокойной.

- Доминские острова? - сказал он. - Ах, да. Я только что вспомнил. Я продал вчера Доминские острова.

В течение минуты Док Сэвидж мог отчетливо слышать тиканье часов в комнате. Был слышен единый глубокий вдох десяти пар легких. В конце минуты последовал сдавленный, медленный выдох.

- Продали острова? - проговорил один из директоров, будто не веря своим ушам.

- Пятьдесят процентов всего нашего капитала вложено в эти острова, простонал другой. - О продаже никогда не упоминали, даже не предполагали. Вы не могли этого сделать. Никто на этом совете не поддержал бы вас.

Саймон Стивене, вероятно, слышал. Но он даже не взглянул на своего компаньона. Он смотрел на вычищенные ботинки. Президент пароходной компании был совершенно безучастен к происходящему.

Тихо заговорил Док Сэвидж:

- Если президент решил продать острова, не было необходимости советоваться с кем-нибудь из нас, - сказал он. - Голосование в совете - не более чем простая формальность. Конечно же, сейчас самое время предложить оптимальную цену. Многие страны хотели бы получить запасы нитратов.

Саймон Стивене посмотрел на Дока Сэвиджа. Обычно, когда президент не смеялся вслух, скулы на его лице подрагивали от внутреннего веселья. Но сейчас большое круглое лицо приобрело черты твердые и резкие, как гранит.

- Как раз вспомнил один... - сказал он неожиданно, без всякой связи со своим собственным важным заявлением. - Слышали этот анекдот про...

Бессмысленная астория без всякой цели несколько минут звучала в комнате. После этого директор, спросивший про острова, уже не мог себя больше сдерживать.

- Если вы продали острова, значит ли это теперь, что мы лишились своих доходов? - спросил он. - Наши суда могут теперь работать только в убыток. С этих островов можно было получить пятьдесят миллионов долларов дивидендов. За сколько вы продали острова?

- Я получил за все полмиллиона долларов, - сказал президент Пароходной Корпорации. - Я сразу подписал контракт на продажу. Теперь мы проголосуем за продажу Доминских островов. Те, кто "за", - говорят "да". Против "нет".

- Нет! Нет! Нет! Нет!!! - закричали директора.

- Ход сделан, - сказал, не повышая голоса, Саймон Стивене. - Острова проданы.

Десять изумленных, не верящих происходящему младших директоров вскочили со своих кресел. На минуту они забыли, что они - держатели акций Пароходной Корпорации; забыли, что они консервативные, средних лет бизнесмены. В этот момент они были сборищем десяти изрыгающих проклятия, озверевших мужчин.

Ближе всех к Саймону Стивенсу стоял один высокого роста директор. Он забылся настолько, что стал трясти кулаком перед носом президента.

- Ты, грязный прохвост, - кричал он. - Я вложил в корпорацию почти все, что у меня есть! Ты не можешь продать меня.

Он замахнулся кулаком. Саймон Стивене был много сильнее, хотя и был старше. Высокий директор проехался костяшками пальцев по выпяченной челюсти президента.

Никаких эмоций не отразилось на лице Саймона Стивенса. Его глаза, наполовину спрятанные под нависшими складками жирного лица, оставались холодными и невозмутимыми, как у рыбы. Лишь большая рука медленно потянулась к тяжелому серебряному, украшенному гравировкой письменному прибору. Рука с письменным прибором взлетела вверх. Прибор весил достаточно, чтобы разбить голову быку. И миллионер, размахнувшись, уже опускал свою мощную руку. Высокорослый директор потерял равновесие. Прибор уже никак не мог пройти мимо его головы.

Никто не видел, как Док Сэвидж перелетел через всю комнату. Бронзовый гигант приподнялся на носках.

Он бросился с невероятной скоростью, когда Саймон Стивене поднял над головой письменный прибор. Огромная бронзовая рука метнулась как железный поршень.

Письменный прибор с грохотом опустился. Высокий директор полетел с ног. Он рухнул, пролетев почти через всю комнату. Но удар, полученный им, был ударом кулака Дока Сэвиджа. К счастью, Док выбрал мишенью плечо высокого директора.

Встретить полный прямой Дока Сэвиджа было бы не многим лучше, чем получить удар серебряным письменным прибором.

Саймон Стивене сел. Даже теперь он не проявлял никаких эмоций. Вместо того чтобы бросить смертоносный прибор, он перекатывал зубами толстую сигару, спокойно пожевывая ее конец.

Док Сэвидж смотрел прямо ему в глаза. То, что он там видел, не было приятным. Но бронзовый человек сказал другим директорам:

- Может быть, мы обговорим это более спокойно? Я убежден, вы отнесетесь ко всему по-другому, когда мы узнаем больше подробностей. Саймон не известил нас ни о чем, что, несомненно, следовало сделать. Мне так же интересно, как и каждому из вас. Послушаем.

Директора вернулись на свои места. Док Сэвидж сел в свое кресло у открытого окна. В течение, наверное, двух минут было слышно, как смущенно сопят люди, устыдившиеся того, что дали волю своим чувствам.

Док смотрел в окно. Он видел смуглого человека с коробкой чистильщика обуви через плечо. Даже на таком расстоянии было отчетливо видно ужасную, неподвижную усмешку на смуглом лице. Глаза Дока, как и другие органы чувств, были с детства натренированы, чтобы работать лучше, чем у других людей.

Док снова перевел взгляд на лицо Саймона Стивенса.

Два лица - лицо мультимиллионера, который только что, по всей видимости, разорил себя, и лицо чистильщика обуви с Ист-Сайда были странно похожи.

Один из директоров заговорил:

- Тогда, позвольте узнать, - сказал он с долей сарказма, - кому так посчастливилось купить Доминские острова за полмиллиона? Это же просто кот наплакал!

Саймон Стивене потер рукой свой большой круглый подбородок. Голос магната свидетельствовал о том, что на Доминские острова ему так же наплевать, как какому-нибудь швейцару у входа в контору фирмы.

- Я подписал контракт на продажу, - небрежно сказал он, - но... это смешно, но мне не вспомнить сразу, кому я продал острова.

Док Сэвидж слышал эти странные слова. Но он смотрел вниз, на платформу надземной железной дороги.

Остальные директора второй уже раз за этот день в изумлении открыли рты. Бронзовый человек, не сказав ни слова, ринулся в коридор.

Объяснение пришло само через открытое окно: снаружи раздались пронзительные крики женщин. Толпа на платформе надземки ревела. Директора компании столпились у открытого окна. Один из них хрипло, сдавленно выругался и отвел глаза от сцены внизу. Он увидел человеческую руку, высовывающуюся из-под колес поезда. Пальцы все еще дрожали в судорогах. Казалось, что они тянулись к чему-то, что могло бы спасти жертву- из-под неумолимо надвигающегося железа и стали.