Человек решает сам

Надо успевать

На другое утро я открыл глаза — прямо у меня над носом раскачиваются красные сапожки. Может, сплю? Протер глаза, — нет, качаются. Тогда я вспомнил, что лежу на полу…

— Безобразие, да и только! — говорил дядя Афанасий, размахивая сапогами над моей головой. — В нашей семье клоунов сроду не бывало! И чтобы мой племянник в цирке кривлялся… Да я…

— Во-первых, он не кривляется, а учится акробатике, — спокойно сказала Катя.

— Всё равно глупость одна. Не желаю я родственником клоуна иметь!

— Да что вы, дядя! «Клоун» да «клоун». Если Вене понравится работать в цирке, пусть и работает. Это не хуже всякого другого дела.

— Не тебе рассуждать о деле! Себе дела получше выбрать не могла! Повыгоднее. Подумаешь, на заводе радость какая.

— Вы мой завод не трогайте! — сказала Катя и даже побледнела — так разволновалась.

— Чем родному дяде спасибо сказать, что учит уму-разуму, ты голос повышаешь. Кто даст хороший совет, как не я!

— Когда мы с Веней вдвоем остались, вы не только совета, вы простого письма не прислали! Как будто вас и нет на свете. Вот и пришлось нам своим умом жить. И дальше можем сами…

— Ну, ну, горячая какая! — засмеялся как-то нарочно дядя и погладил Катю по плечу. — Занят я был, своих дел не обобрать. Ну, что было, то прошло. А теперь работенка у меня — жаловаться грех. Сытно, спокойно. Заведую продовольственным складом. Могу и позаботиться об единственном племяннике.

— Вовсе не надо обо мне заботиться! — крикнул я, вскочил и вырвал красные сапожки из дядиных рук.

Он погрозил мне пальцем. Потом взял со стола красную рубашку, развернул и опять засмеялся:

— А это что за маскарад? Тоже из цирка?

Он смял рубашку и бросил на стол. Валя так старалась, шила мне подарок, радовалась, а он…

— Не смейте трогать! Приехали и портите все! — сказал я и, не помня себя, закричал: — Зачем вы приехали? Катю расстроили; уезжайте домой!

— Веня, Веня, успокойся! — Катя обняла меня и прижала к себе.

— Ну и дети пошли! — охнул дядя.

Катя подала ему полотенце, мыло и спокойно сказала:

— Простите его, дядя, он вспыльчивый, сгоряча наговорит, а потом сам жалеет. Да и я тоже… Не будем больше ссориться; идите мыться.

Когда он ушел из комнаты, я толкнул ногой его корзину и стукнул кулаком по чемодану.

— Хватит, Веня, — сказала Катя. — И не смей больше ему грубить. Все-таки он единственный наш родственник.

— Зачем нам такой!

— Перестань злиться, прошу тебя, — слышишь?

— А он скоро уедет?

— Нет, он в отпуск, на месяц. Так что не будем ему портить отдых. Он мог бы поехать на любой курорт, а решил к нам. Понимаешь, как некрасиво грубить гостю?

— Ничего не поделаешь, как говорит Олег. Будем терпеть.

— Будем терпеть! — улыбнулась Катя.

Завтракали мы мирно и тихо. Видно, и дядя понял, что криком на нас не подействуешь. Он был такой ласковый, почти веселый и даже интересно рассказывал про городок на Енисее, где он теперь живет.

Но все же я рад был вырваться из дома и явился в школу одним из первых.

— Чудеса! — удивилась Валя. — Чего тебе не спится?

— Дядя гостить приехал. Встали рано и…

— Ой, как хорошо! Родной дядя? Воображаю, до чего ты рад! Он будет о тебе заботиться. Какой он? Молодой, старый? Вот радость-то, правда?

Я только тяжело вздохнул, но Валя не заметила. Бросилась к вошедшему Олегу и сообщила новость. Он просиял и начал меня тормошить, взъерошил мне волосы.

— Вот здо́рово — дядя! Теперь ты не будешь скучать, верно?

Откуда он взял? Я вовсе не скучаю… Чего он так развеселился? Прыгает вокруг меня, точно маленький. А Валя смотрит на нас, глаза прищурила и вдруг спрашивает:

— А почему ты прибежал спозаранку? Не побыл с дядей до последней минуты, а?

— Он ушел по делу, — соврал я. Не хотелось объяснять, как не понравился мне новый родственник, ругать его… Неприятно.

Олег все продолжал веселиться по поводу приезда дяди. Ладно, хоть не сердится на меня. Вообще у нас с ним странно получается. Не скажу, что всегда, — пожалуй, даже редко, но все же… Вдруг он во время репетиции начинает дуться, в глаза не смотрит, перестает разговаривать и делается каким-то чужим… Спрошу, в чем дело, а он краснеет, молчит. А потом шутит, как ни в чем не бывало… Может быть, завидует, что у меня акробатика неплохо подвигается? Нет, не такой он парень, чтобы завидовать работе товарища…

В тот день после репетиции в цирке Валя решила помочь нам выучить урок английского. Служащие уже начали убирать манеж к вечернему представлению, и мы, чтобы не мешать, устроились на местах для зрителей в одном из верхних рядов.

Только Олег стал переводить из учебника первые строчки, как Валя вскочила, замахала руками и крикнула:

— Осторожней, осторожней!

Внизу между рядами идет артистка, и в руках у нее пышное платье с узорами. А по манежу рабочие везут огромную металлическую лестницу, и от нее висит, покачивается длинная проволока… Вот она прямо за спиной артистки, которая идет и ничего не замечает.

Вдруг проволока, точно удочка, подцепила платье, потянула вверх. Артистка рванула платье к себе, материя натянулась… Кусок оторвался и, как флаг, повис на проволоке.

На манеже поднялся невероятный шум. Рабочие орали друг на друга, на артистку, и она на них. Валя, перескакивая через три ступеньки, в минуту очутилась внизу и, пока ловили проволоку, бегала вокруг, мешая всем. Наконец платье отцепили, и Валя, сердито выхватив кусок из рук рабочего, принялась разглядывать, морщась от огорчения.

— Что теперь будет! — возмущалась артистка. — Только взяла платье от костюмерши. В чем выступлю на манеже?

— Я починю! — Валя кинулась к артистке и чуть не сбила ее с ног. — Дайте сюда, ничего страшного… пустяки… вот здесь по шву разорвано, а тут я так заделаю, — никто не заметит!

Артистка от удивления ничего не ответила и покорно отдала платье. А Валя разложила его на кресле, вытащила из передника иголку с ниткой и принялась зашивать.

— Перестань, еще хуже испортишь! — спохватилась артистка.

— И не подумаю. Вот нитка толстовата. У вас есть нитки? — спросила Валя по-деловому.

Кажется, артистка поверила в Валины способности, или просто другого выхода не было. Только она сказала:

— Ладно, идем ко мне в общежитие. Я во втором отделении выступаю; может быть, действительно успеешь сделать.

Мы с Валей всегда уходили из цирка вместе, но тут она надолго застряла у артистки, и я один пошел домой готовить уроки.

А на другое утро Валя поразила наш класс. За все годы она ни разу меньше четверки не получала, и вдруг по своей любимой географии схватила двойку. Учительница испугалась: не заболела ли Валя? А она стояла у доски, опустив голову; длинная коса даже съехала со спины и закрывала ее лицо.

Лучше бы я получил хоть десять двоек вместо Вали. Мне было тяжело на нее смотреть; она стояла такая несчастная. Но потом все-таки подняла голову и громко сказала:

— Нет, я не заболела. Я не приготовила урок.

Другой соврал бы, притворился больным. А Валька ни за что. Ну и девчонка! Молодец. Позавидуешь такой смелой.

На остальных уроках Валя сидела скучная, и похоже было, что она, и правда, заболела. Лицо красное, глаза как-то распухли.

Весь класс ее жалел, и никто не ругал за двойку. Она и так сама переживала. Один Олег только ничего не замечал. Он был сам не свой. У нас в школе делали прививки, и, конечно, Олег пропадал в медпункте каждую свободную минутку.

После уроков я не стал его ждать и решил идти в цирк вдвоем с Валей.

— Ноги моей там не будет! — объявила она.

Я заорал:

— Да что в самом деле! Олег с прививками, теперь ты задурила. Ну вас всех!

— Злишься, а что случилось, тебе наплевать.

— Тогда выкладывай как человек!

В общем, мы с Валей еще немного покричали, но все-таки пошли вместе, и по дороге она вот что рассказала:

— Помнишь, вчера на манеже я нахвасталась артистке, что платье починю разорванное? Так вот. У нее ниток не нашлось, мы побежали в гардеробную. Костюмерша занята ужасно, уверила артистку, что я справлюсь. Народу полным-полно, подходят, смотрят прямо в руки. Я застеснялась, торопиться начала… шов скосила, пришлось распарывать… Ой, что дальше было! Артистка страшно рассердилась, сказала, что тут не школьный кружок вышивания, а серьезная работа и все такое… Кругом слушают, кто-то засмеялся… Костюмерша отобрала платье, еле успела к выходу артистки починить… Представляешь позор? Не пойду!

Валя остановилась у входа в цирк и заплакала.

Неохота вспоминать, что стоило успокоить ее. Я и про трусливого зайца, и о кроте, который в норку прячется. Напридумал целую историю, как остановятся заводы, транспорт и так далее, если после каждой ерундовой неудачи люди закапризничают, работать перестанут.

Это помогло. Валя жалобно вздохнула и поплелась за мной.

Великан и наша группа акробатов как раз выходили на манеж.

— Ты что один, то есть с Валей? — спросил дядя Коля. — А где наш профессор медицины?

— У Олега прививки, он скоро… — начал я.

— Какие прививки? Еще не хватало!

— Да в школе у нас…

— Ах, так! Мало ему в цирке людей и животных калечить, так взялся за школьников? Ну, я ему покажу!

Эх, скверно получилось. Брякнул, не соображая, подвел Олега. А кто знал? Великан всегда посмеивается над сыном, а тут рассердился…

— Ты что, Валюшка, стоишь, как разварная капуста? Чего нос повесила? — спросил дядя Коля.

— Не успела вчера географию сделать — и двойка… первый раз в жизни! — всхлипнула Валя.

— Зачем же сидела тут допоздна? Разве можно?

— Я платье зашивала…

— Видел. Работу сделали замечательно, спасли положение. Платье как новое. Но, Валюшка, уроки должны быть на первом месте. А другими делами увлекаться, конечно, хорошо, но надо все успевать. Как хочешь распределяй время, а надо все успевать. Вот и Олегу бы это послушать не мешало. Так ты зачем опять в цирке? Учила бы свою географию.

— Я ненадолго. Только докончу костюмерше одну маленькую вышивочку — и сразу домой.

— Неисправимый народ! — улыбнулся великан. Потом нахмурил брови и продолжал: — Больше Олега ждать не будем. Начнем работать!

Олег пришел в самом конце репетиции. Великан сел на барьер, уперся ладонями в колени, осмотрел сына с головы до ног и медленно, негромко сказал:

— Так, так, ученичок! Зарплату получаешь, а вместо репетиций прививками да порошками занимаешься? Дело.

— Папочка, я нечаянно…

— Ты в последний раз опоздал. Понял? — гаркнул великан. У меня что-то щелкнуло в ушах от этого голоса. Я ведь стоял рядом.

— Покажи, Веня, этому горе-ветеринару, как нужно сальто делать, — сказал дядя Коля и мягко подтолкнул меня к коврику. — Смотри, растяпа, как человек чисто работает! Давай, мой мальчик, покажи ему.

Кажется, сальто у меня правда хорошо получилось.

— Вот это работа! — сказал великан, потирая руки. — Сделай мне удовольствие, повтори. Любо смотреть. Следи за ним, Олег, слышишь?

Пока я снова делал сальто, Олег отвернулся и вовсе не следил за мной. А когда великан погладил меня по голове на прощание, Олег покраснел, пожал плечами и молча зашагал к выходу вслед за отцом.

— Куда ты, Олег! — крикнул я. — Подожди.

— Что тебе нужно?

Я не знал, как бы мне извиниться перед ним. Ведь это я сболтнул и выдал его, сказав о несчастных прививках. Конечно, Олег догадался, что я сказал великану… Ничего не приходило мне в голову, и мы стояли друг перед другом и смотрели в разные стороны. Я, как назло, не мог сообразить, с чего начать разговор… Да и на манеже было много народу — продолжалась репетиция следующих номеров, и я боялся, что нас услышат.

Олег подождал немного и пошел к своему общежитию. Я за ним. В это время Валя вышла из гардеробной и подбежала к Олегу.

— Тебе попало от отца? Я слышала, — сказала она.

— Ничего не поделаешь. Он вообще сердится, что я отвлекаюсь от акробатики. Ну, а раз он откуда-то узнал про школьные прививки…

Валя быстро взглянула на Олега, на меня и вдруг сказала:

— Не сердись, Олег, пожалуйста. Это я нечаянно проговорилась твоему папе.

Валя сказала неправду! Зачем? Я моргаю ей во все глаза, а она хоть бы что, поехала дальше врать:

— Понимаешь, он спросил про тебя, ну я и ляпнула не подумавши. Бывает, Олег, прости, пожалуйста!

— Да она все… — начал я, но Валя закашлялась и так пихнула меня локтем в солнечное сплетение, что я задохнулся и сразу замолчал.

— Давайте скорей учить английский, я тороплюсь домой. Надо все успевать, а у меня география, сами знаете, — сказала она.

Когда мы после урока вышли с Валей на улицу, я спросил:

— Зачем ты на себя наговорила? Ведь я проболтался дяде Коле про Олега, а не ты вовсе. Вдруг соврала. Понимаешь это?

— Дурень ты — и все. Соображать надо! — накинулась Валя на меня. — И так между вами, что называется, кошка пробежала. Я прекрасно замечаю, как вы дуетесь друг на друга последнее время. А тут бы еще такой случай. Знаю, ты не виноват, нечаянно вырвалось про эти прививки. Из-за них вы бы могли совсем рассориться. Ты с ним работаешь по акробатике. А в ссоре тяжело работать вместе.

— Так он же на тебя начнет дуться.

— Ничего подобного. Вы, мальчики, думаете, что мы любим зря болтать. А раз так, то и обижаться нечего. Ну, посердится Олег немножко и забудет. А тебе с ним работать… Идем быстрее. Надо успеть географию выучить да еще сбегать на гимнастику.

— Ты что! — удивился я. — Тоже в акробатки вздумала?

— Еще не хватало. Все Олега проделки. Помнишь, он меня к доктору посылал? Так вот и приходится на лечебную гимнастику ходить, а то, говорят, сутулой бы сделалась… И успевай все как хочешь.

Я проводил Валю до самого дома, и она сказала на прощание:

— Спасибо, что заставил в гардеробную вернуться. Костюмерша такая замечательная, не сердилась за платье, обещала позаниматься со мной, выкройку подарила.