Тайна замка Чимниз

Глава 2 Дама в беде

– Значит, так, – сказал Энтони, допив свой стакан и поставив его на стол. – На каком пароходе ты едешь?

– «Гранарт Касл».

– Билет, надо полагать, оформлен на твое имя, так что лучше мне в дороге назваться Джеймсом Макгратом. Мы ведь уже переросли всю эту историю с паспортами, не так ли?

– А как иначе? Мы с тобой совсем не похожи, хотя на какой-нибудь из этих мигающих штук нас наверняка опишут одинаково. Рост шесть футов, волосы русые, глаза голубые, нос обычный, подбородок обычный…

– Не нажимай уж так-то на «обычный». Позволю себе заметить, что компания Касла выбрала меня из нескольких претендентов исключительно на основании моей приятной наружности и хороших манер.

Джимми усмехнулся.

– То-то я и видел твои манеры сегодня утром…

– Ни черта ты не видел.

Энтони встал и прошелся по комнате. Небольшая морщинка залегла поперек его лба, и прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил.

– Джимми, – сказал он наконец, – Стилптич умер в Париже. Какой смысл посылать рукопись из Парижа в Лондон через Африку?

Джимми беспомощно покачал головой.

– Не знаю.

– Почему не упаковать ее в аккуратный маленький пакет и не послать по почте прямиком в Лондон?

– Звучит чертовски разумно, согласен.

– Конечно, я понимаю, – продолжал Энтони, – что королям, королевам и правительственным чиновникам этикет запрещает делать что-либо просто и понятно, по-людски. Отсюда все эти королевские посыльные и прочее. В Средние века этим парням даже давали королевские перстни с печаткой, типа с надписью «Сим-сим, откройся!». «Кольцо короля! Посторонитесь, милорд!» И, конечно, какой-нибудь другой ушлый малый обязательно крал потом у него этот перстень. До сих пор не могу понять, почему ни один проныра не додумался их копировать – наделал бы дюжину-другую этих перстней, да и продавал по сотне дукатов за штуку… Похоже, в Средние века не знали, что такое инициатива.

Джимми зевнул.

– Мои замечания на тему средневековой истории тебя, похоже, не забавляют. Что ж, вернемся к графу Стилптичу. Из Франции в Англию через Африку – перебор даже для такого старого лиса, как он. А если он просто хотел, чтобы ты получил от него тысячу фунтов, то почему не оставил их тебе по завещанию? Видит бог, ни ты, ни я не настолько горды, чтобы отказываться от наследства! Наверное, у Стилптича просто ум за разум зашел.

– Ага, вот и я так подумал.

Энтони опять нахмурился и продолжал свою прогулку.

– А ты ее читал? – спросил он внезапно.

– Кого – ее?

– Рукопись.

– Бог ты мой, да нет, конечно. На что, по-твоему, она мне сдалась?

Энтони улыбнулся.

– Да так, просто мысль одна пришла. Знаешь, мемуары ведь наделали немало бед в истории. Нескромные откровения и все такое прочее… Бывает, человек всю жизнь молчит, как устрица, рта лишний раз не откроет, а в мемуарах такого понарасскажет! Лежит потом спокойно себе в могилке, полеживает, а другие наверху за него отдуваются – прямо мания какая-то причинять неприятности после смерти! Наверное, пишет такой молчун свои мемуары и радуется, представляя, как другие будут мучиться… Кстати, Джимми, что за человек был это граф Стилптич? Ты видел его, говорил с ним, твоему суждению о человеческой натуре вполне можно доверять. Как по-твоему, был он злопамятным вредным старикашкой?

Джимми покачал головой.

– Трудно сказать. Понимаешь, в тот первый вечер он здорово перебрал накануне, а на следующий день, когда пришел меня благодарить, оказался светским типом с блестящими манерами, и так сыпал комплиментами, что я не знал, куда глаза девать.

– А когда он был пьян, ничего интересненького не сболтнул?

Джимми нахмурил брови, вспоминая.

– Говорил, что знает, где «Кохинур»[2], – наконец произнес он с сомнением.

– Ну да, – сказал Энтони, – это все знают. Лежит себе в Тауэре, правда? За толстым стеклом и железными решетками, а вокруг него джентльмены в маскарадных костюмах зорко следят, чтобы никто ничего не стибрил.

– Вот именно, – согласился Джимми.

– А больше ничего в таком роде Стилптич не говорил? Например, что он знает, в каком городе хранится коллекция Уоллеса[3]?

Джимми покачал головой.

– Хм! – сказал Энтони. Он закурил новую сигарету и продолжал расхаживать по комнате. Затем вдруг спросил: – Полагаю, ты не читаешь газет, дикарь?

– Не часто, – просто ответил Джимми. – В них обычно не пишут о том, что меня интересует.

– Хорошо, что я человек цивилизованный. В последнее время в прессе мелькают упоминания о Герцословакии. Намекают на реставрацию монархии.

– Николай Четвертый не оставил наследника, – отозвался Джимми. – Хотя это, разумеется, не значит, что вся династия Оболовичей приказала долго жить. Наверняка осталось полно молодых кузенов, двоюродных, троюродных и даже четвероюродных.

– Так что за выбором нового короля дело не станет?

– Вот уж нет, – отвечал Джимми. – Знаешь, а я не удивлен тем, что они так быстро устали от республики. В конце концов, полнокровному, энергичному народу, привыкшему к королям, не может не показаться скучной вся эта возня с выборами. Да, кстати, о королях – я вспомнил еще кое-что, о чем Стилптич болтал в тот вечер. Он тогда сказал, что знает, какие бандиты на него напали. Люди короля Виктора.

– Что? – Энтони резко повернулся.

Ухмылка на лице Макграта стала шире.

– Стало чуток интереснее, а, Джентльмен Джо? – протянул он.

– Не будь ослом, Джимми. Ты только что сказал нечто очень важное.

Он подошел к окну и стал смотреть на улицу.

– А кто такой этот король Виктор? – поинтересовался Джимми. – Тоже балканский монарх?

– Нет, – медленно ответил Кейд. – Это совсем другой король.

– Какой же?

Возникла пауза, потом Энтони заговорил:

– Он мошенник, Джимми. Самый знаменитый вор в мире, специалист по драгоценностям. Фантастически храбрый парень, ни перед чем не останавливается. Кличку Король Виктор он получил в Париже. Там была штаб-квартира его банды. Полиция добралась до него и упекла на семь лет за решетку по какому-то мелкому обвинению. Ничего более серьезного доказать не смогли. Его срок кончается – а может, и уже подошел к концу.

– Думаешь, граф Стилптич мог иметь отношение к его аресту? Поэтому его банда за ним и гонялась? Чтобы отомстить?

– Не знаю, – сказал Энтони. – На первый взгляд, маловероятно. Насколько я знаю, Король Виктор не крал драгоценностей короны Герцословакии. Однако все это наводит на размышления, правда? Смерть Стилптича, мемуары, слухи в газетах – все туманно, но любопытно. Есть и еще один слух – о нефти, якобы найденной в Герцословакии. Нутром чую, Джеймс, что скоро очень многие люди начнут интересоваться этой ничего собой не представляющей страной.

– Какие люди?

– Иудейского происхождения. Желтолицые финансисты из офисов разных столиц.

– К чему это ты клонишь?

– Да так, пытаюсь усложнить простое задание…

– Ты что, всерьез думаешь, что привезти рукопись в издательство и передать ее издателю из рук в руки может оказаться трудно?

– Нет, – с сожалением в голосе отвечал Энтони. – Ничего трудного тут нет. А знаешь, Джеймс, что я сделаю с моими двумястами пятьюдесятью фунтами?

– Отправишься в Южную Америку?

– Нет, мой дорогой, в Герцословакию. Думаю, там для меня найдется работенка в лагере республиканцев. Очень может быть, что я стану президентом.

– Может, уж сразу объявишь себя главным Оболовичем да станешь королем, чего мелочиться-то?

– Нет, Джимми. Король – должность пожизненная. А президент – работа годика на четыре, ну, может, чуть больше. Четыре года управлять королевством вроде Герцословакии очень даже интересно.

– Я бы сказал, что короли у них живут и того меньше, – вмешался Джимми.

– Возможно, я даже поддамся искушению разбазарить на это твою долю из тысячи фунтов. Тебе она все равно ведь не понадобится, когда ты вернешься, весь увешанный самородками. Так что я вложу ее от твоего имени в нефтяные промыслы Герцословакии… Знаешь, Джим, чем больше я думаю об этом твоем предложении, тем больше оно мне нравится. Я никогда и не вспомнил бы о Герцословакии, если бы не ты. Поеду в Лондон, поторчу там денек, заберу денежки – и вперед, на «Балканский экспресс»!

– Нет, так скоро не получится. Забыл сказать, у меня есть для тебя еще одно поручение.

Энтони опустился в кресло и устремил на него тяжелый взгляд.

– Так я и знал, что этим все не кончится. Где-то должна быть закавыка.

– Никаких закавык. Просто надо выручить одну леди.

– Джеймс, быть замешанным в твоих любовных делишках я отказываюсь раз и навсегда.

– Мои любовные делишки тут ни при чем. Я никогда эту леди не видел. Сейчас расскажу.

– Ну, раз уж мне предстоит выслушать еще один длинный путаный рассказ, налей-ка мне сначала выпить.

Просьба была немедленно уважена гостеприимным хозяином, и потянулся рассказ.

– Это случилось, когда я был в Уганде. Там был один даго[4], я спас ему жизнь…

– Джимми, на твоем месте я бы давно уже написал книгу: «Жизни, которые я спас». Второй раз за вечер от тебя это слышу.

– Да нет, ничего особенного. Просто выловил этого типа из реки, вот и все. Как и все даго, он не умел плавать.

– Погоди-ка, эта история имеет отношение к тому первому делу?

– Никакого. Хотя, если подумать, есть одно странное совпадение – даго был родом из Герцословакии. Но мы почему-то звали его Голландцем Педро.

Энтони безразлично кивнул.

– Для даго любое имя сгодится, – заметил он. – Валяй дальше, Джеймс.

– Ну, парень был вроде как благодарен. Вечно ходил за мной по пятам, как пес. Шесть месяцев спустя он умер от лихорадки. Я был тогда с ним. Отдавая концы, он вдруг подозвал меня к себе и стал шептать что-то о какой-то тайне – мне показалось, он сказал «золотая жила». И сунул мне в руки клеенчатый пакет, который всегда носил под рубашкой, прямо на теле. Ну, я тогда даже не подумал о том, что в нем могло быть. Открыл его неделю спустя. Признаться, мне стало любопытно. Оно конечно, у Голландца Педро вряд ли хватило бы ума опознать золотую жилу, даже если бы он ее увидел – но чем черт не шутит…

– Зато твое сердце, как водится, забилось чаще при одной мысли о золоте, – вставил Кейд.

– В жизни моей мне еще не было так противно. Золотая жила, как же!.. Хотя для такого грязного пса, как он, это, может, и был Клондайк. Знаешь, что там было, в конверте? Письма женщины – да-да, женщины, англичанки к тому же. Мерзавец ее шантажировал – и ему еще хватило наглости передать мне свой грязный секрет.

– Мне приятно видеть твое благородное негодование, Джеймс, но, позволь тебе заметить, даго – он даго и есть. Он не хотел дурного. Ты спас ему жизнь, вот он и завещал тебе надежный источник дохода – твои высоколобые британские идеалы даже не входили в его поле зрения.

– Ну и какого черта мне было с ними делать? Первым делом я хотел их сжечь. Потом подумал: бедная дамочка ведь не узнает, что их больше нет, и будет всю жизнь трепыхаться от страха, как бы этот даго не появился снова.

– А у тебя больше воображения, чем я думал, Джимми, – заметил Энтони, закуривая сигарету. – Действительно, тут все не так просто, как кажется на первый взгляд. Может, послать их ей по почте?

– Как все женщины, она не ставила на своих письмах ни даты, ни адреса. Только на одном написано одно словечко: «Чимниз».

Энтони застыл с горящей спичкой в руках и держал ее до тех пор, пока она не обожгла ему пальцы.

– Чимниз? – повторил он. – Вот это неожиданность.

– Почему? Ты что, знаешь это место?

– Это одно из самых известных поместий в Британии, Джеймс. Короли и королевы любят проводить там выходные, а дипломаты собираются и вершат свои дипломатические дела.

– Вот почему я так рад, что в Англию вместо меня поедешь ты. Ты знаком с такими вещами, – просто сказал Джимми. – Простофиля вроде меня, выходца из канадского захолустья, уж наверняка наделает там дел. Но человек, который учился и в Харроу, и в Итоне…

– Только в одном из двух, – заметил Энтони скромно.

– …Наверняка справится. Почему я не отослал их ей обратно, ты спрашиваешь? Мне показалось, что это не безопасно. Насколько я понял, у нее ревнивый муж. А что, если письма откроет он? Как тогда будет чувствовать себя бедная дамочка? Хотя, может, она уже и умерла – судя по письмам, написаны они не вчера… Вот я и решил, что лучше всего будет кому-нибудь отвезти эти письма в Англию и отдать их ей в собственные руки.

Кейд бросил сигарету, встал, подошел к другу и добродушно хлопнул того по спине.

– Ты настоящий рыцарь, Джимми, – сказал он. – Канадская провинция имеет все основания гордиться тобой. Я сам и не справился бы с этим делом и вполовину так же хорошо, как ты.

– Так ты их отвезешь?

– Конечно.

Макграт встал, выдвинул ящик, вынул из него связку писем и бросил их на стол.

– Вот они. Только лучше взгляни на них сначала.

– Зачем? Я лучше не буду.

– Судя по тому, что ты говорил про это место – ну, про Чимниз, – вряд ли она там живет; скорее, просто приезжала погостить. Так что лучше проглядеть все письма – а вдруг где-нибудь да попадется намек на то, где она на самом деле обитает.

– Наверное, ты прав.

И они вместе просмотрели все письма, но того, на что надеялись, так и не нашли. Энтони задумчиво собрал корреспонденцию в стопку.

– Вот бедняга, – произнес он. – Неудивительно, что она была так напугана.

Джимми кивнул.

– Как думаешь, сможешь ты ее отыскать? – спросил он обеспокоенно.

– Не уеду из Англии, пока не найду ее. А тебя очень тревожит судьба этой незнакомой леди, Джеймс?

Джимми задумчиво погладил подпись пальцами.

– Имя у нее красивое, – сказал он извиняющимся тоном. – Вирджиния Ривел.