3. Первая гавань Вселенной

Рождалась советская космическая ракета. Пока она звалась межконтинентальной баллистической. Для её испытаний и доработок колыбель "Капустина Яра" стала тесной. Нужен был принципиально новый полигон и решение о его строительстве в 1954 году было принято. На необъятных просторах страны стали подбирать территорию для будущего космодром.

Непосредственная ответственность за создание нового объекта возлагалась на маршала артиллерии М. И. Неделина. После нелёгких изыскательных работ Комиссия под председательством Начальника испытательного полигона "Капустин Яр" легендарного генерал-лейтенант артиллерии В. И. Вознюка предложила пустынный район Казахстана восточнее Аральского моря, в нескольких сотнях километров от поселка Байконур (по-казахски Байконыр). Это место имело ряд преимуществ перед другими: возможность необходимого в то время размещения командно-измерительных пунктов, равнинная полупустынная местность, наличие крупнейшей реки Сыр-Дарья, более трехсот солнечных дней в году и, главное, что уже тогда С. П. Королёв держал в уме – близость к экватору, дающая возможность использовать для запусков в Космос дополнительную скорость вращения Земли.

Вот как рассказывал о начале полигона один из его строителей Герой Социалистического Труда, Лауреат Государственной премии генерал-лейтенант Макарычев Алексей Алексеевич.

"В середине января 1955 года в 20,5 тыс. км от Москвы на маленькой станции Тюратам (по-казахски Торетам), затерявшейся в безбрежной казахской пустыне остановился поезд. В считанные секунды были отцеплено два вагона, начальник станции приблизился к теплушкам, из которых выскакивали молодые люди, среди них выделялся человек в плаще и кожаном ушанке. Это был инженер старший лейтенант Денежкин Игорь Николаевич.

Познакомившись, зашли в здание, а остальные прибывшие люди затолкали вручную вагоны в тупик. Станционное здание, два небольших дома, десяток мазанок, вросших в землю – вот, что было в те годы на станции Тюратам. А дальше, куда ни глянь заснеженная без конца и края равнина. Начальнику станции и местным жителям было интересно узнать зачем прибыли военные. На вопрос «А что делать будете?» Денежкин подумал и сказал «Как что? Строить стадион». С этого и пошла по округе молва, что в районе Тюратама строится гигантский спортивный комплекс.

Группе Денежкина предстояло решить нелегкую задачу, подготовить всё для размещения военных строителей, техники, материалов. Крупных населенных пунктов, которые могли бы дать жилье людям, не было – приходилось начинать с нуля.

Вслед за первой группой строителей, как по конвейеру, круглосуточно стали прибывать на стройку эшелоны с грузами: лес, кирпич, бензин, уголь, стекло, шпалы, цемент, сборные дома, автомашины, экскаваторы, бульдозеры и так далее.

Сразу же начала закладываться производственная база, бетонные заводы, растворный узел, механизированный склад для песка и щебня, налаживалось лесопильное и деревоперерабатывающее производство, поднимали стены мастерских по ремонту автомобильной строительной техники, возводилось жилье. И если мы в январе 1955 года высадились, то уже в апреле 1955 года был уложен первый кубометр бетона в первое сооружение – автомобильную дорогу, связывающую железную дорожную станцию с будущей стартовой площадкой".

Особым объектом строительства был стартовый комплекс. Воспоминаниями о нём поделился в своё время с журналом "Военное обозрение" Заслуженный строитель России, прораб первого старта полковник Сергей Алексеенко.

Сергей Андреевич, понятно, засекреченность строительства космодрома была страшная. Но военные строители, знали, что возводили?

– Нет. Знали только, что Минобороны создает ракетную базу для защиты своих рубежей, нанесения ответного ядерного удара по США в случае войны. В легендах прикрытия Генштаба она имела название «Стадион». Первые строители прибыли на станцию Тюратам в январе 1955 года. А в сентябре уже начались работы по рытью котлована под первый старт. Техники поначалу не хватало: каких-то пять скреперов, два бульдозера, столько же экскаваторов, пять самосвалов. Все. И это, чтобы за считанные месяцы вынуть из котлована глубиной 50 метров более одного миллиона кубометров породы! Все равно, что Азовское море вычерпывать ложкой.

А тут еще с глубины полтора-два метра пошел не песок, а ломовые глины, которые не брал ни один ковш. Попробовали рыхлить отбойными молотками – бесполезно. Зато разные представители из инстанций, глядя в чертежи, удивлялись «безделью и лености» тогдашнего прораба. И так довели его, что он, разочарованный в своих способностях «выкопать какую-то яму», слег в больницу. Я тогда работал на других объектах. Помню, еще подумал: не дай бог попасть на котлован. И как сглазил: с января 1956 года меня назначили прорабом на первый старт. Так что начал я с нуля и прошёл всю стройку. До подписания акта сдачи комплекса в эксплуатацию.

С Главным конструктором встречались часто?

– Конечно. Мы общались очень тесно. Настолько, что некоторые даже окрестили меня чуть ли не «придворным» прорабом Сергея Павловича Королева: по его командам я выполнял работы в действующем монтажно-испытательном комплексе, на старте и т. д.

Крутой нрав Королева доводилось испытать на себе?

– Он меня схватил за грудки уже в самую первую встречу. Кстати, его фамилию из-за конспирации не называли, просто сказали: «С вами встретится Главный конструктор». А встретиться нужно было срочно. Мы провели серию мелких взрывов и вдруг вышли на водяной горизонт.

Как оказалось, чертежи проектного института были подготовлены без данных по гидрогеологии. Я предложил остановиться и начать устройство фундаментной плиты на достигнутой глубине.

Но нужно «добро» заказчика. Однако Сергей Павлович буквально стал трясти перед моим носом кулаком: «Нет, ты мне выкопаешь котлован строго по проекту или будешь мыть золото очень далеко отсюда!» Я в сердцах бросил: «Далась вам эта глубина. Метр больше, метр меньше – какая разница?» Королев выругался и уже спокойно сказал: «Я с этим не могу согласиться. Ракетная струя должна иметь длину свободного пробега не меньше половины высоты стартующей ракеты. В противном случае ракета не сойдет со старта или, сойдя, упадет рядом. Поэтому прошу: сделай все по проекту!» Вот тогда я впервые понял, что все-таки мы строим. Потом трения с Королевым, конечно, были, но их можно пересчитать по пальцам одной руки. Взаимопонимание было полным".

В стартовую площадку военные строители уложили более миллиона кубов бетона. Для измерения полетов ракеты по всей трассе стартовой площадки Тюратама до Камчатки – базы падения – строились измерительные пункты. Менее чем за 1,5 года удалось построить, оснастить и ввести в строй в пустынных местностях Казахстана и Камчатки комплексы из 15 измерительный пунктов для объективного контроля ракеты на всех участках полета.

В проектировании и строительстве нового полигона приняли участие многие организации различных министерств, но основная доля была отдана Министерству обороны. Основная тяжесть возведения полигона легла на плечи военных строителей, руководимых полковником Г. М. Шубниковым, во время войны обеспечивавшим действия войск на 1-ом Белорусском фронте.

Один из организаторов и участников создания полигона генерал М. Г. Григоренко вспоминал: «…Нигде в мире не было опыта проектирования и строительства столь сложных, по существу, уникальных сооружений и комплексов.

Требования к точности и долговечности конструкций были предельно высокими. Без повседневной изобретательности, творчества, инженерной смелости, без умения идти на риск успеха добиться было бы невозможно. И я думаю, не случайно руководящий состав строительства составляли фронтовики – люди, прошедшие тяжкие испытания войны, закалившиеся в ее горниле, люди, которых никакие трудности не могли ни испугать, ни остановить».

Эти оценки полностью относятся и к личному составу полигона. Его Начальником был назначен генерал-лейтенант А. Н. Нестеренко, во время войны – заместитель командующего артиллерией Ленинградского фронта по ГМЧ, а начальником штаба – полковник А. Г. Карась, командовавший на фронте полком «катюш», а в последствии – начальник Главного управления космических средств Министерства обороны.

При создании НИИП-5 был максимально использован опыт полигона "Капустин Яр". Для укомплектования НИИП-5 из Кап-Яра были выделены офицеры, имеющие практический опыт испытательной работы.

Среди них такие прославившие новый полигон специалисты как: А. И. Носов, А. А. Васильев, А. П. Метелкин, Ф. И. Зайцев, Н. П. Павлов, Н. И. Кулепетов, А. В. Соловьев, И. Т. Буряк, Д. Г. Харьковский, П. В. Гусев, А. Н. Злыденко и другие.

О начале испытательной работы полигона вспоминает доктор технических наук Анатолий Петрович Абрамов, один из ведущих специалистов по наземному оборудованию ракетно-космической техники.

"На полигоне уже был выкопан громадный котлован для отвода газовой струи от двигателей и построено уходящее в землю пятиэтажное сооружение для монтажа на нем стартовой системы. Было вынуто девятьсот тысяч кубометров грунта. Вырос монтажно-испытательный корпус (МИК), смонтирована стартовая система.

Наступил долгожданный день – ракета на установщике выплывает из МИКа и направляется на старт. Люди везде – на установщике, идут впереди по рельсам, с боков по насыпи, и все улыбаются. Праздник!

И пусть эта ракета еще не полетит, она для наземной отработки, но это первый выезд, за ним будут десятки, сотни других, некоторые из них войдут в историю, но для конструкторов, строителей, испытателей сегодня особый день. Затем наступил период испытаний всего, что будет работать при подготовке к пуску и при пуске.

Десятки систем, тысячи узлов – все должно работать безотказно. Обязательный тройной контроль всех операций. Если ты признался в своей ошибке – простят, промолчал, а потом вскрылось – пощады не жди. Работа напряженная, жесткая дисциплина, неустроенность бытовая – экзамен на выживание…

Да, первый пуск ждали посерьезнев, повзрослев, понимая, что впереди экзамен на зрелость… Наступил день первого пуска ракеты Р-7. Это было 15 мая 1957 года. Испытатели, строители, конструкторы, давно забывшие о выходных, уставшие от бессонных ночей и бытовых неурядиц, работали, тем не менее, как хорошо отлаженный механизм. Сказывался многолетний опыт, ведь за плечами был не один сданный в эксплуатацию боевой ракетный комплекс. Люди стали предельно собранными, как перед серьезными испытаниями, и вся предыдущая деятельность была лишь трамплином для предстоящего события.

И вот перед нами в грохоте и пламени медленно поднимается ракета, набирая скорость… Чувство облегчения и восторга охватило присутствующих…

Но радость была преждевременной. Телеметрическая информация показала, что на 98 секунде один из двигателей отключился, и ракета упала. Плохо. А если посмотреть глазами оптимиста? Ведь это первый пуск. Полет продолжался 98 секунд – не так уж и плохо. Раньше на значительно более простых ракетах бывало действительно плохо, вплоть до взрыва на старте…

Вскоре один из офицеров нашел деталь ракеты вблизи от старта. На ней был выбит номер, указывающий, что она принадлежит хвостовому отсеку бокового блока. Был организован поиск других свидетельств аварии. Несколько сотен человек в трусах, кирзовых сапогах и солдатских панамах, вытянувшись цепочкой, стали прочесывать местность. Жара, колючки, жажда. На следующий день в 80 км от старта с самолета был обнаружен боковой блок. На хвостовом отсеке были следы пожара.

Исследования показали, что причиной всему была негерметичность магистрали горючего. Причина найдена, приняты меры, и очередная ракета подготовлена к пуску 11 июня…

На этот раз уже на старте произошло аварийное выключение двигательной установки. Одну причину устранили. Другая, связанная с автоматикой, требовала времени для анализа и схемных изменений. И вновь месяц напряженной работы одних и кулуарных скептических пересудов других.

А тут свалилась на голову, еще одна беда. В этой песчаной безводной пустыне мы могли ожидать всего, но только не ливня, который прямо-таки затопил старт, выведя из строя многие электрические системы. Но и это пережили. Все восстановлено, проверено и готово к пуску.

Он состоялся 12 июля. Подъем! Полет идет нормально. На лицах появляются улыбки. Но на 33-й секунде двигатели выключаются. Авария… Казалось бы, есть от чего потерять голову. Однако хладнокровие Королева, отсутствие даже намека на попытку найти «стрелочника» вселяли в людей понимание того, что мы вышли на новый уровень сложности научно-технических проблем, где нет проторенных путей…

Какой же груз ответственности лежал на плечах Королева, если учесть, что он в это время еще не был реабилитирован. Еще свежи в памяти арест, тюрьма, ссылка. А за его спиной уже высказывались мысли о том, что схема ракеты порочна…

Но время показало, что путь, выбранный Королевым, труден, так как трудна задача, но верен. И, наконец, 21 августа состоялся очередной пуск, и головная часть ракеты Р-7 достигла заданной цели. Свершилось".

Личные впечатления автора-составителя

"Стартует стратегическая" – так называлась корреспонденция, опубликованная 55 лет назад в газете "Красная Звезда". Её привёз с Н-ского ракетного полигона ваш покорный слуга, которому довелось впервые присутствовать на этом необыкновенном действе. Горячие впечатления от пуска ракеты (Королёв поправлял журналистов – "запуска"), в публикации излагались так: "Где-то в земле зародился и, нарастая лавиной, потряс окрестность рокот выходящих на режим двигателей. Облако дыма, пробиваемое тугими струями огня, окутало позицию. В мелкой дрожи забилось все – и почва под ногами, и воздух вокруг. А из громыхающего зева старта, будто нехотя покидая доселе привычную землю, выходила в свой первый и единственный полёт стратегическая ракета. Но чуть приподнявшись над землей, вдруг решительно понеслась вверх, все дальше отрываясь от своего собственного грохота… Не было в эти секунды на полигоне человека, который не стремился бы проводить глазами удалявшуюся в синюю бездну яркую комету или хотя бы не прислушивался к струящемуся грому ее голоса…

Кода огненная точка постепенно растворилась в небе, поражённый произошедшим, я спросил стоявшего рядом на наблюдательном пункте офицера: наверно, ему это уже не в диковинку? "Нет, – ответил он, – к такому привыкнуть нельзя. Каждый раз ощущаешь фантастический органный аккорд, он наполняет всего тебя, будто сама душа вибрирует в резонанс звуку". Надо же, подумал я тогда, и ракетчики любят органную музыку…"

17 сентября 1957 года в Москве в Колонном зале Дома союзов состоялось торжественное собрание Академии наук, посвященное 100-летию со дня рождения К. Э. Циолковского. С докладом о жизни и деятельности Циолковского выступил В. П. Глушко. Затем С. П. Королёв сделал обстоятельный доклад: «О значении научных и практических предложений К. Э. Циолковского для развития ракетной техники и запуска искусственных спутников Земли». В докладе прозвучала такая фраза: "Ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли". Реакция зала была спокойная, так как мало кто знал, что в это время на военном полигоне близ Тюратама, уже идет интенсивная подготовка к пуску носителя и первого искусственного спутника Земли.

Одним из организаторов этой работы был Константин Васильевич Герчик. В годы Великой Отечественной войны прошёл должности от командира взвода до начальника штаба артиллерийской бригады. Был дважды контужен, чудом избежал гибели. После войны окончив Военную артиллерийскую академию им. Ф. Э. Дзержинского, он пошёл школу полигона "Капустин Яр". А в 1958 году становится Начальником 5 НИИП Минобороны – ныне «Байконура». Он везде и всегда на острие выполнения задачи. И однажды это чуть не стоило ему жизни. 24 октября 1960 года во время катастрофы при подготовке пуска ракеты, когда во время взрыва на стартовом комплексе погибли 74 испытателя. Константин Васильевич получил тяжелейшие ожоги тела, но чудом остался жив. Перенеся мучительное лечение, он нашёл в себе силы снова стать в строй…

Опираясь на таких несгибаемых людей – создателей и служителей будущего космодрома Сергей Павлович Королёв мог заявить:

«…С берега Вселенной, которым стала священная земля нашей Родины, не раз уйдут в еще неизвестные дали космические корабли. Каждый их полет и возвращение будут великим праздником нашего народа, всего передового человечества, победой Разума и Прогресса».

Загрузка...