Чемпионка

Анна Кротова заканчивала свое выступление. До конца оставались считанные секунды, и Роберт Ротби уже не смотрел на площадку — все было ясно и так. Поэтому, когда дружно вставший стадион приветствовал бурными овациями замершую гимнастку, он лишь вяло хлопнул несколько раз в ладоши, больше отдавая должное традиции, чем восхищаясь мастерством этой русской девчонки.

На табло вспыхнули оценки жюри… Ротби равнодушно бросил взгляд на ряд «десяток» и слегка скривился. Судья из Германии поставила 9.8 — это можно было ожидать, она всегда занижала русским оценки… Но итог все равно предрешен его Эсти наверняка не сможет достичь такого результата. И уж тем более — его превзойти. Уж он-то лучше всех знал возможности своей воспитанницы.

Овации все еще не смолкали. Эта русская, уже в который раз, получает практически высший балл — и где только они таких самородков находят. Правда, сейчас девочек начинают готовить к гимнастической карьере уже с шестимесячного возраста, но ведь дело еще и в наследственности. Что бы там ни говорили о русской безалаберности, но их бескрайние леса все еще обеспечивают, по крайней мере часть населения, относительно чистым воздухом и более-менее экологически чистыми продуктами. Отсюда и результаты.

Табло проинформировало о следующей участнице. Юная аргентинка выбежала на поле и замерла в ожидании музыки. С места Ротби была отлично видна ее поза ему пришло в голову, что нормальный, не «выращенный» специально для этой цели человек, приняв такое положение, уже сломал бы себе позвоночник. В трех местах…

Тереса начала танец. Отрешенно наблюдая за ее пластикой, Ротби мимоходом отмечал про себя недостатки гимнастки. Его многолетний опыт позволял с уверенностью заявить, что девочку начали тренировать в год, а то и в полтора нет уже у нее той змеиной гибкости, которую только что продемонстрировала эта русская, Анна… Конечно, тренер аргентинки добился многого, даже очень — но просчеты все равно были видны. И, пожалуй, девочка уже старовата для Олимпийских игр, десять лет — не шутка, еще три-четыре года, и неизбежные побочные эффекты тренировок превратят ее в полупарализованную развалину. Ну, может, она выступит на следующих играх… если повезет. Но показать что-нибудь мало-мальски значительное не сможет, артрит не позволит. Сейчас — ее последний шанс, вряд ли она вообще доживет хотя бы до двадцати, редко такое случается с гимнастками. Не зря кто-то из острых на язык журналистов назвал этих спортсменок «свечками» — они сияют ярко, но сгорают быстро.

Выступление, наконец, закончилось, Тереса получила свою долю аплодисментов — довольно небольшую долю, в сравнении с предыдущей спортсменкой. И оценки были куда скромнее, пожалуй, даже бронза ей не светит.

— Ну что, Роб, кажется, Эсти имеет шансы?

Ротби с болезненной гримасой повернулся к своему соседу. Дейл Заг, его давний партнер и даже, в какой-то степени, друг, неторопливо сосал пиво, развалясь в кресле. В настоящее время Заг вызывал у своего шефа исключительно раздражение.

— Какой, к дьяволу, шанс? — резко бросил Роберт, окидывая толстяка презрительным взглядом. — Эта русская сука получит золото, готов поставить что угодно…

— Конечно, получит… — примирительно взмахнул руками Заг, пролив пиво на дорогой спортивный костюм, смотревшийся на его толстой туше, по крайней мере, дико. — Я не о том. Бронза-то наверняка будет нашей. Брось, Роб, это тоже неплохо, в конце концов, это первое наше выступление. И все еще впереди.

— До тех пор, пока Болотин находит таких вот… — Роб с некоторым трудом удержал готовое сорваться с языка слово, — таких девок, нам ничего не светит. Мы никогда не сможем достичь такой гибкости и точности движений, по крайней мере — не с нынешними методами.

— Придумаем новые, — пожал плечами Заг.

По табло побежали новые строки…

— А теперь, уважаемые болельщики, вы увидите событие, которое запомните навсегда. На нашей Олимпиаде, впервые в мировой истории, к соревнованиям допущен робот…

— Позволь перебить тебя, Стив, скорее роботесса…

— О да, конечно! Итак, сейчас свое мастерство покажет нам роботесса Эсти Эйч, продукт новейших технологий концерна «Ротби Инк». Вот она выходит на площадку… Как ты думаешь, Билл, насколько правомерно допускать роботов… о, прости, роботесс к спортивным состязаниям?

— Ну, Стив, я бы сказал, что это вполне законно. Прецедент был создан, насколько я помню, еще в конце двадцатого века, когда компьютеры впервые приняли участие в шахматных турнирах.

— Согласен, Билл! И все же можно ли сравнить человека и машину?

— Стоит ли загадывать, Стив? Думаю, наше авторитетное жюри вскоре скажет свое слово. А пока…

— О, выступление началось! Обратите внимание, дамы и господа, какая отточенность движений Эсти, какая точность!

— И, тем не менее, Стив, я позволю себе заметить, что ее танцу чего-то не хватает. Думаю, наши зрители тоже смогут заметить некую… бездуховность танца. Нет жизни, порыва — лишь заложенные в программу действия. Впрочем, это лишь мое мнение.

— И оно не совпадает с моим, Билл. Смотри, как великолепно она движется. Мне кажется, что эта, м-м…, девочка вполне достойна высшей похвалы. Конечно, выступление Кротовой вне конкуренции, но если Эсти не получит бронзы, я первый обвиню судей в шовинизме… О, господи!

— Стив, она…

— Да, Билл, с ней что-то не в порядке! О, нога! У нее, похоже, вышел из строя коленный сустав! Но она продолжает выступление, господа болельщики, продолжает! Какая воля к победе!

— Звучат финальные аккорды и мы со Стивом, как и вы, уважаемые поклонники художественной гимнастики, с нетерпением ждем оценок жюри.

Когда в коленном шарнире Эсти лопнул маслопровод, этого не заметил никто, даже сам Ротби. Плавность движений машины не изменилась ни на йоту, и лишь ноутбук на коленях Роберта, непосредственно контролирующий состояние систем Эсти, выдал сигнал тревоги.

— Может, прекратить выступление? — неуверенно спросил Заг, заранее уверенный в ответе.

— Нет, — резко бросил тренер, пальцы которого замелькали над клавишами, передавая роботу команды. — Она будет продолжать.

— Колено не выдержит, — с сожалением вздохнул Заг. — Без масляной пропитки продержится всего несколько секунд.

— Надеюсь, ты, как всегда, излишне пессимистичен, — хмыкнул Роберт. — Эсти осталось полминуты, всего тридцать секунд…

Заг пожал плечами и отвернулся. Когда вопрос конструкции робота, входящий, в общем-то, в его компетенцию, поднимался им на любом совещании, шеф попросту затыкал ему рот. Предельная облегченность, даже в ущерб надежности — вот девиз Ротби, который сейчас и приводит к этим, прямо скажем, плачевным результатам. Конечно, там, на совещаниях, Заг уступал — и не только потому, что шеф, как говорится, всегда прав. В конце концов, выступление длится полторы минуты, а потом Эсти может хоть рассыпаться на части — это никого особо не трогало. Но он слишком хорошо знал, насколько облегчена конструкция, поэтому никаких иллюзий не питал. Колено выдержит максимум пятнадцать-двадцать секунд, а потом…

Компьютер выплюнул на экран очередную порцию паники, но Роберт проигнорировал вопли диагностической системы. Эсти продолжала выступление. Лишенный масляной защиты, коленный сустав стремительно разрушался, пока, наконец, не вышел из строя полностью. Нога вывернулась под неестественным углом, но Эсти, казалось, даже этого не заметила, ее мозг, поощряемый командами тренера, лишь сменил программу на более щадящую. И это сразу бросилось в глаза всем — и зрителям, и комментаторам, и, конечно, жюри. На лбу Ротби выступили капли пота, он с дрожью ждал последних тактов музыки… надеясь на чудо.

Чудес не бывает — гласит народная мудрость, которая в эти мгновения нашла свое очередное подтверждение. Буквально за несколько секунд до конца выступления сустав окончательно развалился, колено надломилось, лопнула искусственная кожа, исторгнув на ковер фонтан гидравлической жидкости. Робот, потеряв равновесие, упал на спину — диагностическая система, оценив разрушение, отключила двигатели. «Девочка» со сломанной ногой неподвижно замерла…

— Никогда робот не сможет превзойти человека!

Ротби метался по кабинету, как разъяренный тигр. Заг, развалясь в кресле, меланхолично сопровождал шефа взглядом. За его спиной здоровенный, на полстены, экран показывал лабораторию — техники разбирали сустав робота.

— Это ты уговорил меня, негодяй! Ты… миллионы вложены в этот проект, и что? Судьи вообще не стали ставить оценки, Бог мой, какой позор!

— Не нервничай, босс. На следующей Олимпиаде мы все наверстаем.

— И это говоришь мне ты? Кто утверждал, что никто не сможет сравниться с этой моделью? И что мы видим? Сопливая девчонка берет золото, а твою Эсти сейчас разбирают на запчасти… Спорт — удел человека, пора бы тебе это понять.

— Человек… — криво усмехнулся Заг. — Ни один человек, я имею в виду Homo Sapiens, не способен на то, что делают эти девчонки. Они давно уже не люди, они специально выращены для этого. Как индеек выращивают на мясо, так и этих… «девочек» выращивают для спорта. Одноразовый товар, свечки…

— Они люди. Ты сам знаешь, что в двадцатом веке возможности для совершенствования своего организма гимнастки исчерпали полностью. Не помогали даже допинги, после того, как их официально разрешили. Теперь, чтобы достигать новых высот, надо идти другими путями. Хирургия, может даже генетика…

— Что и доказывает мои слова. Эта твоя хваленая Анна не более человек, чем наша ST-8. Только что Эсти состоит из пластика и металла, а эта чемпионка — из кожи и костей.

Ротби с силой ударил кулаком по столу, его лицо пылало от уже не сдерживаемой злости.

— Все! Я сворачиваю программу! Твои железки ни на что не годятся. Оставь спорт людям, и впредь конструируй… официантов…

— Что ж, Анечка, ты молодец… Я не побоюсь этого слова, ты просто чудо. Честно признаться, я ожидал успеха, плох тот тренер, что не верит в свою подопечную, но я и не думал, что твой взлет будет столь головокружителен…

Болотин задумчиво крутил в руках золотую медаль, неторопливо пропуская голубую ленту между пальцами. Он надолго замолчал…

Семь лет принесли успех. Семь лет непрерывной, изматывающей работы, тренировок, детального изучения всех нюансов выступлений прежних чемпионок. Анна отрабатывала каждый элемент своего выступления сотни раз, пока не достигла именно того, что он хотел увидеть.

Объявление о том, что в составе американской сборной будет выступать робот, модель ST-8 компании Ротби, его порядком обеспокоило. Прежде всего тем, что впервые машина был официально допущен к соревнованиям. Ничего хорошего этой Эсти не светило, даже не произойди у нее поломка. Болотину было хорошо известно возмущение членов жюри, и он был совершенно убежден, что никто из них, никогда, не поставил бы этой бездушной железке высший балл. Ротби допустил одну ошибку — люди не любят, когда машины их столь явно превосходят.

Так что поломка пришлась весьма кстати. Все еще раз осознали, что машина не сможет сравниться с человеком, зато его Анна предстала во всем своем блеске.

Да, эта Олимпиада сделала его известным и, чего уж там, богатым человеком. На такое не жаль положить годы труда. Но жизнь не останавливается, и впереди новые вершины, которых надо достичь.

Болотин задумчиво посмотрел на молча сидящую в кресле Аню.

— Но нам с тобой еще работать и работать… — задумчиво продолжил он, продолжая ласкать пальцами медаль. — Пожалуй, пару недель мы отдохнем, за тобой понаблюдают специалисты, а потом, пожалуй, возобновим тренировки. Думаю, что через четыре года ты…

Он снова внимательно посмотрел на девочку. Да, через четыре года… Сейчас вряд ли хоть одна гимнастка рискнет выйти на площадку в одиннадцать лет, во всяком случае, на Олимпиаде — слишком мало шансов. Это, пожалуй, даже сможет оказать психическое давление на жюри, они просто привыкли к семи восьмилетним спортсменкам. Еще бы, уже к десяти годам в организме начинают накапливаться побочные эффекты генетических воздействий.

Может, широкой публике это и неизвестно, но опытные тренеры знают, что самые лучшие результаты достигаются только так — генное конструирование позволяет достигать идеальных способностей. Ну а последствия… Спорт не должен стоять на месте, а значит, для победы можно использовать любые способы. Цель оправдывает средства.

Кто-то, кажется, утверждает, что возможности человека исчерпаны… В чем-то они, безусловно, правы.

— Как ты думаешь, девочка, мы ведь победим, верно?

Анна не ответила. При создании организма девочки голосовые связки попали в перечень органов, которые не были сочтены необходимыми для будущей звезды гимнастики. Зубы и язык, обоняние, кишечный тракт, половые органы — все это рудименты. Капельница с витаминизированной глюкозой вполне обеспечит ее питательными веществами, а до секса она все равно не доживет.

Что там говорят журналисты? Что современная гимнастка — уже не человек, по крайней мере, не Homo Sapiens? Что ж, возможно… Но они, эти девочки, становятся чемпионками.

И они все же люди… ну, или, почти люди…. Свечки. Homo Sportus.