Черепашки-ниндзя и Карлик Кон

Встреча в лесу

Много лет тому назад на стареньком джипе возвращались из Ирландии двое старых друзей.

Один из них был знаменитым ювелиром, которого знала вся Ирландия, хотя на вид ему было лет тридцать - тридцать пять, не больше.

Что же касается его друга, Тома, тот возвращался из Ирландии к себе домой, в объятия любимой супруги после траурного путешествия, вызванного скоропостижной кончиной его пожилой матери. Урну с прахом он решил привезти с собой, вопреки воле усопшей родительницы, повелевшей предать ее прах далекой земле ирландской.

Уже вечерело. От исполинских елей и буков на дорогу ложилась густая тень.

- Эй, Том, не остановиться ли нам здесь, у развилки? - спросил ювелир у своего приятеля. - До твоего дома еще черт-те сколько, бензина нам все равно не хватит. Подождем кого- нибудь здесь до утра.

- Ты будешь виноват, если сегодня ночью меня убьют возле этого паршивого леса, и если я лишусь всего того, что у меня есть.

Том посмотрел на урну с прахом покойной родительницы, стоящую на заднем сиденье джипа.

- Чего ты боишься, Том? - усмехнулся его друг. - Денег у нас все равно нет, а мои золотые зубы вряд ли кому-нибудь могут пригодиться в этом лесу... Разве что скупому карлику Кону... - он громко захохотал.

- Кону? - переспросил Том.

- Том, ты после смерти своей матери совсем потерял чувство юмора. Ничего, ничего, это бывает, - ювелирный мастер хлопнул Тома по плечу. - Останавливай свою колымагу! Здесь будем ночевать...

Том выключил мотор.

Неожиданно совсем рядом раздался чей-то свист.

- Том! - крикнул его приятель, открыв дверцу джипа. - Пошли прогуляемся? - он снова громко захохотал. - Сегодня, кажется, полнолуние?

- Подожди! - прошептал Том. - Слышишь, в лесу кто-то свистит.

- Это ветер свистит в листве, пошли, нечего бояться! Иначе я оставлю тебя одного в этой колымаге вместе с прахом твоей покойной матушки... Я думаю, тебе будет не очень уютно в этой компании...

Приятель Тома поежился, вдыхая свежий ночной воздух.

- Не знаю, как ты, Том, но я не люблю сидеть ночью рядом с покойниками... Тем более в лунную ночь...

Он поднял глаза вверх и громко присвистнул. Луна сияла над макушками деревьев, перели­ваясь таинственным холодным блеском.

- Эх, хороша! - сказал приятель Тома.

- Да, тебе хорошо, - заговорил, наконец, Том, захлопывая за собой дверцу автомобиля, - а я с детства боюсь всяких лесов... Чего только не случалось в лесу с людьми в старые времена.

- А я, по-твоему, не боюсь? - поспешно сказал приятель Тома. Он снова поежился. - Только я никому, никому не отдам украшения, которые изготовил для твоей покойной матушки! - заорал он во все горло.

Громкое эхо прокатилось по лесу. Где-то вспорхнула одинокая птица.

- Ты пьян, Джон! - закричал Том, хватая приятеля за руку.

- Все равно здесь никого нет! А твоя покойная матушка уже не услышит... да и вещи мои ей теперь не пригодятся. - Джон громко захохотал. - Я отвезу их своему брату. Он, как-никак, ювелир. Конечно, руки у него не то, что мои, но денег он мне даст за украшения столько, сколько ты, Том, будешь зарабатывать всю свою жизнь, малюя всякие небылицы...

- Ладно, ладно, я у тебя ничего не прошу, - пробурчал Том, шагая по узенькой лесной тропе рядом с Джоном.

Где-то рядом хрустнула ветка. Том вздрогнул.

- Смотри, не наложи в штаны! - засмеялся Джон. Он громко свистнул и затопал ногами.

- Прошу тебя, Джон, ты пьян... - снова зашептал Том. Он все больше и больше трусил. Ни на шаг не отходил от товарища и то и дело оглядывался по сторонам.

Яркая луна высвечивала тонкие стволы деревьев. Ветер шумел в листве, в кронах высоких сосен изредка вскрикивали совы.

- Джон, куда мы идем? - прошептал Том. - Так ведь и заблудиться можно, давай вернемся, заночуем в машине. Там все же спокойней.

- С мертвяками - спокойнее? - усмехнулся Джон, продолжая идти вперед.

Том почувствовал, что рука у его приятеля становится все холодней, а глаза наливаются каким-то темным зловещим блеском.

- Джон, повернем, - снова сказал Том. Но Джон точно перестал замечать его.

Он быстро шагал по лесной тропе, где из-за деревьев прямо к ним приближался какой-то, едва различимый, синеватый свет.

- Что это, Джон? - закричал Том.

Он напряг все свои силы и, преодолевая страх, заглянул другу в лицо.

Заглянул - и отшатнулся. Совершенно пустые глазницы голого черепа смотрели на него. Зловещий оскал искривил губы. Раздался рев...

Том закричал и упал на землю. Чья-то костлявая рука потянулась к его горлу. И он потерял сознание.

Когда он очнулся, луна сияла прямо над его головой. Свет ее был чужим и холодным. Том открыл глаза.

В тот же миг кто-то откашлялся рядом с ним и дрожащим голосом проговорил:

- Добрый вечер... добрая ночь, как спалось, Том?

- Джон... - прошептал Том и приподнялся.

Из-за толстой ели, стоящей в двух шагах от него, выглядывала какая-то странная крохотная фигурка. Том услышал чей-то легкий хриплый смешок. Наконец, пересилив страх, который до сих пор удерживал его, Том поднялся и крикнул:

- Погоди! Я тебя проучу!

Одним прыжком достиг он толстой ели, но никого там не было и в помине. Только белочка взбегала вверх по стволу. Внезапно разбуженная она взмахнула своим роскошным хвостом и посмотрела на Тома умными глазками. Тому стало вдруг страшно наедине с этим зверьком.

- Черт! - выругался он. - Не надо было так набираться...

Тому чудилось, что у белки то оказывалась человеческая голова в старенькой помятой шляпе, то вдруг она снова стала обыкновенной белкой, только на задних лапах у нее виднелись красные чулки и черные башмаки. У Тома, что называется, душа ушла в пятки.

- Дело хреново, - пробормотал он.

Том бросился было бежать в обратную сторону, спотыкаясь между деревьями, но не успел он пробежать и несколько метров, как из-за огромной сосны выступил навстречу ему самый настоящий карлик. В помятой шляпе, в красных чулках и черных башмаках на коротких ножках. Обезображенное морщинками лицо расплылось в ядовитой улыбке, обнажающей гнилые редкие зубы.

Том в ужасе остановился. У него подкосились ноги, когда он понял, что перед ним не кто иной, как скупой карлик Кон, о котором с детства он слышал самые страшные истории.

- Том, зачем пришел ты сюда? - спросил, наконец, карлик глухим скрипучим голосом.

- Доброй ночи... приятель, - ответил Том, делая вид, что ничуть не испугался, хотя на самом деле дрожал всем телом. - Я со своим другом. Мы возвращаемся из Ирландии... видишь ли, везли урну с прахом моей покойной матушки... Но машина что-то стала барахлить. Мы решили остановиться у развилки, дождаться утра...

- Так, так, Том, - насмешливо покачал головой карлик. - А что если я предложу тебе, Том, одну сделку? А?

- Какую сделку? - насторожился Том, разглядывая ужасную физиономию Кона.

- Какую? - переспросил карлик с улыбкой, - очень для тебя выгодную... Он вдруг несколько раз подпрыгнул на месте, хлопнув в ладоши:

- Давай меняться, Том! Я беру у тебя горшочек с прахом твоей покойной матушки, а тебе дарю точно такой же горшочек с золотом? Идет?

Карлик, снова несколько раз подпрыгнув, ударил себя по коленкам и хрипло засмеялся, глядя Тому в глаза. Том нахмурился.

- Зачем тебе... прах моей матушки?

- Я же не спрашиваю у тебя, Том, зачем тебе деньги, а? - засмеялся карлик. - Не спрашиваю, потому что знаю, что у тебя, Том, пустой карман... А для меня это сущий пустяк - подарить тебе кое-что из моих сокровищ. Я уже не одного такого парня вызволил из нужды, не ты первый.

Он вдруг щелкнул своими кривыми пальцами, подбежал к высокой сосне, что-то поцарапал маленькими загибающимися ногтями на стволе и через мгновение перед ним стоял небольшой горшочек с золотом, как две капли воды похожий на ту урну с прахом, которую оставил в кабине джипа Том.

У Тома забилось сердце. Сильней и сильней. Он невольно опустился на колени и закрыл лицо руками.

Карлик захохотал, потряс золотыми монетами перед самым носом у Тома.

- Ну, что, Том, меняемся?

Сердце Тома при этих словах тревожно и болезненно сжалось. Его бросало то в жар, то в холод.

«Не похоже, чтобы скупой карлик Кон был способен дать деньги лишь за урну с прахом», - подумал Том.

Ему снова вспомнились те ужасные рассказы о скупом карлике, которые он слышал от других людей в детстве. Наконец Том выдохнул:

- Большое спасибо, только я с тобой не хочу иметь дело, Кон!

Крикнув эти слова, Том побежал, что было прыти. Но карлик, похлопывая себя по коленям, неотступно следовал за ним. Он то исчезал, то снова появлялся из-за толстых стволов деревьев, освещаемых полной луной.

- Ты пожалеешь об этом, Том! - кричал он. - На лбу у тебя написано и по глазам видно - меня тебе не миновать. Да и не беги ты так быстро, послушай разумное слово... все равно, куда бы ты ни шел, ты попадешь ко мне... Карлик Кон всегда делает то, что захочет, Том... Видишь, вот она, твоя урна с прахом, у меня в руках!

Он громко свистнул, и в тот же миг Том увидел, как из дупла огромного дерева чьи-то костлявые руки вытащили и поставили перед карликом урну с прахом покойной матушки...

- Но... как это могло случиться? - прошептал Том, переведя дух, - ведь я оставил ее в машине.

Карлик засмеялся, похлопывая себя по маленьким ляжкам.

- Ну что, ты согласен меняться? - спросил он, - тебе - мое золото, а мне - прах твоей матери?

Том молча смотрел на него. В лунном свете лицо Кона, изрытое морщинами, казалось чудовищно безобразным.

- Если ты не согласишься, Том, - сказал карлик, - тебе отсюда не уйти.

Том вдруг нащупал позади себя обломок какого-то дерева, лежащий на земле. Он протянул к нему руку и хотел было запустить им в гнусного карлика, но к ужасу своему вдруг увидел, что держит в руках чудовищную змею, которая тянется к нему, сверкая глазами и алчно высовывая язык.

Том выпустил ее, но она успела плотно обвиться вокруг его руки и, раскачиваясь, понемногу приближалась к его лицу.

- Ты согласен, Том? - захохотал карлик, рассыпая перед ним золото. - Последний раз спра­шиваю.

- Согласен, - выдохнул Том.

Он, плача, сел на траву. Жизнь для него теперь ничего не значила. «Вот и конец!» - подумал Том.

- Оглянись, Том! - воскликнул карлик, довольно потирая руки.

Том вытер слезы, оглянулся и в лунном свете увидел свою мать, которая ласково глядела на него. Он радостно вскочил на ноги.

- Так ты жива, мама? - закричал Том. - Ты прости меня...

- Она простила тебя, - произнес карлик.

В тот же миг видение исчезло. Лунный свет по-прежнему был холоден и неподвижен, лишь стволы деревьев казались еще более блестящими, чем прежде, будто напоенные свежей влагой.

- Что делать мне теперь? - упавшим голосом прошептал Том.

- Возвращайся домой, к жене и живи как прежде... Да не забывай обо мне! - сказал карлик и скрылся в огромном дупле дерева.

- Том, едва волоча ноги, к рассвету добрался до своей машины, включил мотор и помчался что было сил. На заднем сиденье вместо урны с прахом стоял горшочек с золотом скупого карлика Кона.

Марта

Зловещий лес оставался позади.

Вручив свою судьбу Богу, Том на джипе возвращался к себе на север. Утренний туман сгущался в низинах. Изредка навстречу Тому из тумана вспыхивала пара глаз. Он ежился и бормотал вслух:

- Это ничего, это пройдет... я знаю... это глаза... здесь ходят коровы. Но сердце его трепетало и твердило совсем иное:

- Карлик Кон обманул тебя, Том!

Иногда Тому казалось, что он слышит эти слова от своей покойной матушки, прах которой он сам, не зная как, обменял в эту ночь на золото.

Он продолжал буравить мглу еще двадцать минут. Плазменные пальцы тумана протягивались к нему из болот, выползали из-под тяжелых лап елей, чтобы схватить его, но безуспешно.

- Из болота выскочил какой-то зверек, хотел перебежать дорогу и перебежал бы, но Том оказался проворнее. Он слегка шевельнул руль, повернул на волосок. Не было ни удара, ни толчка - просто тукнуло под левым колесом.

Том выругался:

- Черт побери!

Вдруг он услышал тихое металлическое чирканье. Том оглянулся. Ему показалось, что странный звук доносится с заднего сиденья. Но там, кроме горшка с золотом, ничего не было.

- Черт! - снова выругался Том и прибавил скорость.

В тот же миг из всех углов его джипа стало появляться множество пауков. Их становилось все больше и больше. Они расползлись по всей кабине и стали перебирать в воздухе своими косматыми лапами, при этом издавая странные звуки, напоминающие металлическое чирканье.

Сначала они вползали один за другим, затем стали образовываться группы, враждебно относившиеся друг к другу. Через несколько секунд в кабине, на заднем сиденье, образовался комок раздирающих друг друга пауков. Слышалось верещание - смесь адской ненависти и ужасных предсмертных мук. Густой темно-алый сок начал течь из-под кучи.

- Они перепачкают все мое золото! - закричал Том.

И сам испугался своего голоса. Ему показалось, что эти слова произнес не он сам, а произнес их за него карлик Кон.

Тем временем возникали все новые и новые толпы пауков, заполняя собой все пространство джипа.

Комок, громоздящийся на заднем сиденье, становился все выше, и Тому вскоре пришлось пригнуть голову почти к коленям, чтобы не слиться с этим отвратительным паучьим коконом.

Он попробовал протянуть руку к окну. И тут же увидел, что вся земля вокруг джипа кишела копошащимися, обезумевшими насекомыми. Коричневая, слипшаяся масса была воодушевлена лишь одним желанием: убивать, убивать, убивать! Некоторые из пауков раздирали самих себя своими когтями.

Звенящий гул становился иногда настолько громок и отвратительно резок, что Том зажимал уши:

- Я больше не могу! Я не могу этого вынести! - закричал он.

Наконец пауков начало становиться все меньше и меньше. Подползающие толпы стали редеть и, в конце концов, исчезли. Том почувствовал себя близким к обмороку. С заднего сиденья до него донесся голос карлика Кона:

- Пусть старается, пусть пытается, кто у меня золото украдет, тот и раскается... Растерянный, вздрагивающий от холода и слез, возвратился Том ранним утром в свой дом.

Он быстро затворил дверь, стараясь не скрипнуть, и вдруг весь затрясся в припадке дикого, животного ужаса. Том разразился тоскливым неудержимым воплем. Он задыхался.

- Солнце, солнце, когда же, наконец, взойдет сегодня солнце?! - хрипел Том. - Проклятая, проклятая ночь! О, черт!

В ужасе и тоске он хватался руками за горло, старался откашляться - и не мог. Потолок низко опустился над ним.

Заплакав тихими взвизгиваниями, Том вдруг ударил руку о кровать, очнулся и сел. Сколько времени прошло с тех пор, как он ступил на порог своего дома, он не знал. Тело ныло и содрогалось, как от противного, омерзительного прикосновения.

В ушах носился далекий шум листвы, колеблемой ветром, зловещий хохот карлика, скрежет паучьих лап. Ноги дрожали от слабости. Слегка подташнивало.

- Что же мне теперь делать? - спросил Том самого себя. И невольно посмотрел на горшок с золотом.

- Быть может, разбудить жену? - снова произнес он вслух.

Том поднялся. Ноги отказывались ему повиноваться. Они подгибались, как веревки, и тянули вниз. Опустившись на колени, Том подполз к дверям, хватаясь за стулья и жалобно вскрикивая.

Вместе с тем, в голове у него бродила странная мысль: «Если жена увидит меня стоящим на коленях, то не рассердится, что я вернулся с похмелья, а пожалеет и поцелует... »

Дрожа от нетерпения и глухой, тяжелой тоски, Том подполз к двери спальни жены и вдруг легко и быстро поднялся на ноги. Произошло это безо всякого усилия с его стороны, словно какая-то сила встряхнула его и подняла вверх.

Страх вдруг исчез. Том медленно отворил дверь и вдруг с некоторым смущением увидел, что попал не в комнату своей жены, а в чужую комнату.

Он вдруг понял, что произошло какое-то неожиданное и странное перемещение хорошо известных ему предметов.

Большое зеркало из трех овальных стекол, висевшее раньше на стене, соединявшей обе комнаты, очутилось теперь вместе с маленьким мягким диваном напротив Тома. Сбоку висела маленькая картинка, нарисованная карандашом. Картинка изображала еловый лес, дупло огромного дерева и сидящую в дупле белку. Глаза белки показались Тому очень похожими на глаза карлика Кона.

- Что это? - прошептал Том, глядя на картинку. - Раньше этого рисунка здесь не было. Это не моя работа.

Он снова огляделся по сторонам. Все остальные предметы сохраняли прежнее положение. Это придало Тому уверенности, и он двинулся вперед.

Женщина, которую он принимал за свою жену Марту, хозяйка этой комнаты, лежала на диване одетая и, по-видимому, крепко спала.

Том сильно сконфузился. У него мелькнула мысль, что это была действительно незнакомая ему женщина.

«Ведь она может проснуться и испугаться, увидев у себя в комнате в столь ранний час дрожащего полупьяного мужчину», - подумал Том. Однако неудержимое любопытство преодолело стыд, и Том подошел ближе к дивану. Женщина спала. Спала крепким сном. Кофточка на ее груди была расстегнута, из-за лифчика вместе с кружевом рубашки просвечивало нежное, розовое тело.

- Марта! - позвал еле слышно Том. Вглядевшись пристальнее, он убедился, что это действительно была Марта. Он подошел смелее и тронул ее за плечо.

Она зашевелилась, проснулась. Но прежде, чем открыть глаза, хихикнула гадкой, хитрой, больно уколовшей Тома улыбкой. «Нет, это не Марта!» - снова пронеслось у него в голове.

Медленно вздрогнув ресницами, женщина подняла к лицу Тома непроницаемый, омерзительный взгляд совершенно зеленых, как трава, лукавых, немых глаз.

- Да ведь это же карлик! Его глаза! - вырвалось у Тома.

И вздрогнул от непонятного, таинственного предчувствия, от страха, страха непостижимого и панического. Он взял ее за холодную руку и сказал:

- Пойдем. Но не надо. Вставай. Но не лежи.

Том не мог понять, зачем сказал он эти слова. Голос и мозг существовали отдельно друг от друга.

Он лишь понимал, что слова эти были важными и значительными и имели какой-то особый смысл.

- Пойдем. Но не надо.

Вставай. Но не лежи, - снова, будто читая вслух стихи, произнес Том. Женщина лежала неподвижно. Она гадко улыбалась и смотрела сквозь его голову в дальний угол комнаты. Туда, где стоял старый сундук с каким-то ненужным хламом.

Тысячи голосов, испуганных, захлебнувшихся ужасом, содрогнулись в этот миг в сердце Тома, подступая к горлу, тело, сотрясаясь, горело горячей дрожью, той, которую он испытал недавно ночью в лесу.

Вдруг как будто молния ударила в комнату и, ослепив глаза, показала весь ужас, всю тайну творящегося вокруг.

Только сейчас Том заметил, что у Марты не русые, как всегда, а металлически-золотистые волосы, что она - и она и не она!

- Марта!

Том бросился к ней, схватил ее на руки, заплакал, прижался к ее груди мокрым от слез лицом. Тискал, тормошил! А она легко, как кукла, поворачивалась в его руках, все также зло, ехидно смеясь в лицо. Только глаза ее стали больше и зеленее.

- Марта! Марта! - кричал Том.

Без памяти, в состоянии близком к помешательству, он потащил ее на кровать.

- Сейчас, сейчас, я разбужу тебя, - бормотал Том.

Ему казалось, что стоит лишь бросить эту изменившуюся женщину на подушки и провести рукой по ее щеке, как она сразу станет своей, близкой.

Шатаясь от тяжести, Том подошел к кровати. И вдруг он увидел на ней другую, настоящую Марту. С милым и добрым лицом. Спокойно спящую, как будто вокруг ничего не было: ни страха, ни тоски.

Том положил тогда женщину с зелеными глазами на Марту и вдруг бессознательно понял, что жена не проснется, пока он не задушит эту чужую, неизвестную женщину.

Том нечеловеческим усилием мускулов задушил ее быстро и отбросил. Она стукнулась об пол. Мертво улыбнулась искаженным, почерневшим ртом.

- Марта! - закричал Том. - Проснись же, Марта! Это я, Том!

Но жена спала. Том повернул ее голову, попытался открыть глаза. Веки вздрогнули. На мгновение ему показалось, что она просыпается. Но лицо шевельнулось и приняло снова спящее, мучительно-спокойное выражение. Потом тихая улыбка тронула углы губ. И Марта открыла глаза. Они смотрели с горькой, страдальческой покорностью, пытаясь что-то сказать.

Тогда от невыразимой жалости к себе и к жене, Том погладил ее по лицу и тупо повторил:

- Марта! Да встань же! Ведь я вернулся! Я люблю тебя! Марта! «Нет, она не проснется», - раздался за спиной чей-то голос. Том вскочил, огляделся, но никого не увидел.

- Марта! - закричал он в последний раз, - я вернулся, а ты лежишь. Если все будут лежать, что же тогда...

Голос Тома оборвался на полуслове. Он вдруг, наконец, понял, что она - мертва. Позади него раздалось хихиканье, и чей-то гнусавый голос запел:

- У меня была овечка... Была овечка... А я ее убил...

Том вдруг понял, что этот голос доносится из старого сундука, стоящего в углу комнаты. Он быстро сорвал крышку и ужаснулся. Оттуда, высунув черный язык, показалось искаженное гримасой лицо карлика Кона.

- Привет, Том! - крикнул карлик, выскакивая из сундука.

- Что ты сделал с моей женой? - заорал Том.

Он метнулся в угол, пытаясь прижать карлика к стене. Но тот исчез, будто растаял в воздухе. В следующее мгновение карлик уже оказался рядом с трупом Марты.

- Ну что, Том? Две у тебя жены или одна? Как? - захохотал он.

- Что ты с ней сделал?

- Не я, а ты, мой друг!

- Я?!

- Кто душил?

- Но я...

- Ты хотел сказать, что ты задушил какую-то другую женщину? Но, по-моему, здесь только один труп... Это Марта, не так ли?

У Тома перехватило дыхание. Действительно, женщина была одна. И она была мертва. Это был труп его жены. И задушил ее он сам. Другого ответа не было. Том закрыл лицо руками и зарыдал.

- Я убью тебя, Кон! - закричал он, бросаясь к карлику.

Но тот, проворно вскочив на подоконник, распахнул окно и скрылся.

- Я буду возвращаться, Том! Слышишь? Буду! - крикнул он.

Вне себя от ярости и горя, Том выбежал на крыльцо.

- Проклятая тварь! Забирай свое золото! Вот оно!

Он бросил горшок с золотом на землю. Золотые монеты рассыпались по зеленой траве.

- Мое золото! Мое золото! - раздался жалобный визг карлика.

Он появился перед Томом так неожиданно, будто вырос из-под земли. Встав на четвереньки, посапывая носом, карлик стал набивать карманы золотыми монетами.

В это мгновение Том вдруг вспомнил о том, что знал с ранней юности: скупого Кона можно убить лишь тогда, когда его тела коснется лепесток четырехлистного клевера.

Осененный внезапным озарением, Том подбежал к колодцу, стоящему во дворе. Здесь среди прочей зелени он нашел клевер-четырехлистник. Но приложить его к телу карлика Том не успел.

- Почуяв неладное, карлик юркнул в сундук, стоящий в комнате и захлопнул крышку. И все же Том настиг его. В одно мгновение он защелкнул замок сундука и закричал:

- Отныне ты будешь сидеть здесь! Я проклинаю тебя на веки вечные! В моих руках твоя смерть! Клевер-четырехлистник! Я кладу его на крышку этого сундука. Ты теперь бессилен, Кон! Я проклинаю тебя, злой дух! Проклинаю! На веки вечные!

За окном глухо прогремел гром. Все небо озарилось фосфорическим светом, будто гигантская молния расколола его надвое.

- Что-то больно ударило Тома в грудь. Он упал, корчась от боли. Из сундука донесся гнусавый голос карлика:

- Не напрягайся, Том... Где мое золото? Оно осталось у тебя? Если ты вернешь мне его - я оставлю тебя в покое.

В отчаянии Том подбежал к шкафу, открыл дверцу, схватил склянку со спиртом и стал поливать им крышку сундука.

- Сейчас, сейчас, я с тобой разделаюсь, - шептал он, - гори в аду, маленькое зеленое чудовище.

- Меня не сжечь, - снова раздался голос из сундука.

- Я проклинаю тебя! - закричал Том. - В обмен на золото я отдал тебе свою душу, а ты отдашь теперь - свою жизнь!

- Если ты возьмешь мое золото, - раздался голос карлика, - ты умрешь, Том!

- Я оставляю тебя здесь на веки вечные! - произнес Том, чиркая спичкой.

Внезапный сильный удар в висок повалил его на пол. Спичка погасла. Том скорчился от невыносимой боли. За окном снова блеснула фосфорическая молния.

- Что у тебя, Том, спичка погасла? - насмешливо спросил из сундука гнусавый голос карлика.

- Солнце, где же солнце... - прошептал Том и, из последних сил приподняв голову, посмотрел за окно.

Ни единой алой полосы приближающейся зари он не смог разглядеть. Весь воздух был пропитан ядовито-синим сумраком.

- У тебя неприятности, Том? - снова раздался насмешливый голос из сундука.

- Господи! Где же солнце? - прошептал Том, теряя сознание.

И тут за окном вспыхнуло что-то алое, похожее на зарю. Сундук, запечатанный четырехлистным клевером, зашатался. Солнце торопливо бросало в окна первые косые лучи. Внезапно в небе над лесом вспыхнул длинный хвост радуги.

Размахивая мечом, вниз по радуге, мчался, рассекая утреннюю мглу, почти зависая в воздухе, один из черепах-ниндзя. Это был Лео.

Через десять лет

Тропинка петляла меж горных хребтов и ущелий. Поэтому не было видно, что делается впереди. Констант ехал на джипе по этой узкой тропинке. Тропинка, наконец, перестала петлять и уперлась в пустой колодец.

Здесь была развилка. Констант выключил мотор. Задрал голову. Посмотрел на небо. Потом на колодец.

Неожиданно для себя Констант подошел к нему и заглянул внутрь.

- Стоя на холме, перед своим только что приобретенным домом, Констант мог окинуть взором всю округу. Свежий сухой ветер взъерошил его темные волосы.

Констант отошел от колодца. Открыл дверцу джипа, улыбнулся и подал руку сидящей в ма­шине очаровательной девушке.

- Приехали, дочка, - сказал Констант и рукой указал на дом. На лице девушки застыло какое-то странное выражение.

- Папа, что это такое? - спросила девушка со вздохом глубокого недоумения.

- Это - наш дом, - ответил Констант.

- Ты хочешь сказать... здесь... мы будем жить? - снова спросила девушка. Она сурово посмотрела на отца. В ее глазах было неподдельное изумление.

- Это шутка, папа? Да? Это - дом наших соседей-бедняков? А наш, наверное, находится в другом месте? Или, может быть, это Нью-Мексика? - с издевкой в голосе спросила девушка.

- Никакая это не Нью-Мексика, дочка, - грустно сказал Констант. - Это Северные Дакоты... Элиса только хмыкнула в ответ:

- Можно подумать, большая разница. Констант подошел к ней, обнял за плечи и сказал:

- Не суди о книге по обложке, Элиса.

- Отец! Но у этой книги нет даже обложки! - воскликнула девушка.

Она осторожно, словно боясь прикоснуться к чему-то грязному, невидимому, поднялась, шаг за шагом, на крыльцо.

- Нет, я здесь буду глубоко несчастна. Здесь нет бассейна, здесь нет торгового центра, здесь нет кабельного телевидения - здесь ничего нет! - воскликнула она.

- Но этот дом достался мне довольно дешево, - возразил отец, пропуская ее вперед. - И если привести его в порядок, то здесь будет идеальный уголок для отдыха!

- Горю нетерпением увидеть все достопримечательности этой развалины, - ответила Элиса и вошла в дом.

Все в доме было мрачным и неуютным. На мгновение Элису пронзило какое-то неприятное предчувствие, будто над этим домом нависло несчастье. Элиса встряхнула головой, чтобы отогнать эту мысль.

- Великолепно! Я так и думала! - сказала она вслух. - Хуже и быть не может. Старый подвал. Прекрасное место...

Стены и потолок были покрыты пылью и паутиной.

Элиса вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ней прополз гигантский паук. Осторожно спустившись по скрипучей деревянной лестнице, ведущей на первый этаж, она заглянула внутрь.

- Констант, окинув взглядом свои новые владения, тоже немного смутился.

- Конечно, здесь надо что-то подчистить, подкрасить, что-то подремонтировать, - сказал он, не глядя на дочь.

- Здесь надо сначала пустить бульдозер! - ответила Элиса, громко чихнув.

- Дом достался мне очень выгодно, - возразил отец.

- Тот, кто тебе продал эту развалину, надул тебя, папа! Как насчет такого варианта: я поеду в отель, а ты можешь оставаться тут. Заниматься ремонтом, подкрашивать, - словом, все, что хочешь ... А ко мне будешь приезжать, когда сможешь.

- Элиса, дорогая, неужели ты думаешь, что деньги - это все, что нужно для жизни...

- Я слышала уже твою теорию! - перебила Константа девушка. Она посмотрела на противоположную стену и закричала:

- Папа! Паук! Огромный! Он нас может убить!

Элиса бросилась наверх по узенькой деревянной лестнице.

- Я ухожу! Сажусь в джип... заказываю номер в ближайшем отеле!

Элиса выбежала на крыльцо, достала из сумочки карманный телефон и закричала в трубку:

- Алло! Одну минуту! Черт... Алло. Вы слышите меня? Я хочу заказать номер в отеле. Да... Чтобы были высокие потолки...

Неожиданно она заметила перед собой незнакомого юношу. Он тихо подошел к ней. Поставил

на землю ведро. Поздоровался:

- Привет!

- Кто такой? - резко спросила Элиса.

Отойдя на шаг, парень указал на краску, разлившуюся по траве.

- Я человек, который нес в ведре растворитель для краски, - сказал он, широко улыбаясь, - а ты... причинила мне некоторые трудности.

- Это?

Элиса только теперь увидела лужу, разглядела ведро в его руках.

- Разумеется, - улыбнулся парень, оглядывая ее с головы до ног.

- Ага, вот, пожалуйста... это покроет расходы? - Элиса вытащила из сумочки деньги и протянула парню.

- Ты разлила мою краску и предлагаешь мне двадцать долларов? Хорошо, - рассмеялся парень.

- Не хватит? - Элиса вытащила из сумочки еще десять долларов.

- Нет... Могла бы сказать просто «извините»...

- Держи. Сдачи не надо, - оборвала его Элиса. - Это ужасный, страшный, кошмарный дом. Я хочу скорее отсюда... уехать! Чао!

- Этот дом? - парень неожиданно преградил ей дорогу.

- Да... этот дом. Там паутина, насекомые... Еще вообще неизвестно, что там такое... Не вижу в этом ничего смешного, - добавила Элиса, посмотрев на него.

- Нет, это действительно смешно, когда девушки боятся разных пауков...

- Я что, в 50-х годах, что ли, оказалась? - усмехнулась Элиса. - Девушки боятся... Между прочим, мы живем в 90-ые годы... К женщинам относятся как к равным, приятель, - добавила она.

- Во-первых, я не приятель, а Майкл... И я знаю многих мужиков, которые тоже боятся старых домов...

- Да? Интересно, я таких не встречала. Я лично ничего не боюсь...

- Понятно, - улыбнулся парень.

Элиса вдруг заметила, что парень был отлично сложен, высокий, с глубокими темно-синими

глазами и красиво очерченным чувственным ртом.

- Элиса, дорогая, поехали, - раздался голос Константа.

Отец быстро зашагал к джипу, даже не взглянув на нее.

- Что значит поехали? - растерялась Элиса.

- Я не собираюсь с тобой спорить! Тебе дом не нравится... Там грязно...

- Ты действительно думаешь, что я боюсь там какой-то пыли, каких-то жуков? Мы остаемся, - сказала Элиса, с улыбкой глядя на Константа.

Отец вышел из кабины. Посмотрел сначала на дочь. Потом на молодого человека.

- Элиса... - снова сказал он.

Но девушка его перебила:

- Давай, давай, относи чемоданы обратно. Мы остаемся.

- Но. - Констант хотел было еще что-то ей возразить.

- Папа! Ты что, не понял? - прошептала она ему прямо на ухо. - Мы остаемся...

«Страшный суд»

Недалеко от побережья моря находился заброшенный монастырь. Окрестности его были суровы и пустынны. Вместо сада к голым стенам монастыря примыкал сумрачный лес.

- Когда Лео, Мик, Донателло и Рафаэль приехали в монастырь, чтобы реставрировать здесь фрески, найденные под слоем штукатурки, их пронзило какое-то неприятное предчувствие. Будто над монастырем нависло проклятие. Как потом оказалось, предчувствие их не обмануло. Все было мрачным и неуютным в этом месте:

...И лицо старика-настоятеля, бледное и изможденное, но всегда готовое скривиться в фальшивой улыбке...

... И герб... четырехлистник цветка клевера, высеченный из камня над входом в монастырь... ... И отношения между настоятелем и привратником. Однажды, когда друзья спросили привратника, почему на гербе изображен четырехлистный клевер, тот, не заметив вошедшего настоятеля, стал сбивчиво объяснять им причину появления цветка.

- Шелудивый пес! - прервал его настоятель. - Твое дело следить за хозяйством, а не совать нос, куда тебя не просят!..

...Так черепашки-ниндзя сначала и не узнали, почему над входом в монастырь был изображен цветок четырехлистного клевера.

Как-то поздно вечером они работали в церкви. Она была довольно просторной: пол из каменных плит, три приземистые колонны по обе стороны нефа, два низких боковых нефа и задвинутый в глубину алтарь, переделанный священником.

Потолок был сделан на славу, точно дно корабля, перевернутое вверх тормашками. И запах. Странный запах сырой травы. Так пах голубой цветок клевера.

Там, под куполом потолка, начиналась фреска. Когда друзья в первый раз перешагнули порог огромного полупрозрачного зала монастыря, настоятель сказал:

- Имейте в виду, почти вся фреска находится в поле зрения молящихся.

- Ну и что? - спросил у него Раф.

- Как что? - ответил настоятель. - Молящиеся будут отвлекаться от молитвы.

- Совсем недолго, - сказал Лео. - Люди устают от статики цвета и формы. А к тому же, они всегда рассчитывают, что у них будет свободное время, и они потом все разглядят...

- Не надо объяснений, - прервал его настоятель и вышел из храма.

Вот и теперь, когда Лео взбежал по лесам к потолку, он стал созерцать возвышающуюся прямо перед ним белую часть стены. Стена тянулась до стропил, внизу и по бокам ее обрамляла арка. Мик, как слепой, ощупывал стену ладонями.

- Привет, Мик! - позвал его Лео. - Что ты там обнаружил?

- Архангела Михаила, - ответил ему, не оборачиваясь, друг.

Да, это была фреска, изображавшая эпизоды Страшного суда. Самые важные из них находились на самом видном месте, чтобы молящиеся волей-неволей видели ужасы, которые им грозят за земные прегрешения.

- И что он делает, твой архангел Михаил? - спросил Лео, подходя к друзьям, которые готовились к работе.

- Архангел взвешивает на весах отлетевшие души и грехи их, - начал было пояснять Мик. - А Христос во Славе, словно рефери на ринге.

- А внизу вечное пламя, - закончил мысль Донателло. - Великолепная массовка.

- О, какие мы идиоты! - вскричал вдруг Раф. - Надо было нам потребовать с настоятеля плату с каждой головы.

Друзья рассмеялись.

Шутки шутками, а на самом деле это была их первая самостоятельная работа в качестве художников-реставраторов.

Вот и сейчас, рассматривая приоткрывшееся их глазу изображение, они гадали, какое оно будет иметь продолжение.

- Там слева - пляска Смерти, - неожиданно сказал Лео.

- Пляска Смерти? - удивился Мик.

- Да, мой друг, пляска Смерти, - продолжал Лео. - Художник хотел напомнить людям про то, что им умирать придется.

- И зачем их вечно стращать? - заворчал Дон, размешивая краски. - Все равно они лучше не станут.

- Но, если ты их напугаешь...

- Они призадумаются? - спросил Лео.

- А если они призадумаются...

- Так еще больше напугаются.

- А это уже не наша забота, - сказал Мик, осторожно снимая слой штукатурки.

- Ну да, - посмеиваясь, сказал Лео. - Наше дело нарисовать Пляску Смерти.

- Нарисовать все, как есть. А потом все пускай что хотят, то и делают.

- А ведь кое-кто будет нас проклинать.

- Да уж не без того.

Так, перекидываясь фразами, друзья провели большую часть ночи. К концу третьего часа под толстым слоем обнаружилось изображение прекрасной головы.

- Смотри, Мик, - тихо позвал Лео друга.

Совсем рядом на него со стены смотрели глаза. Глаза с тяжелыми веками, в темных кругах, борода клином, свисающие усы, ультрамодная одежда...

- Бьюсь об заклад, - восхищенно произнес Донателло. - Итальянским мастерам было чему поучиться у этого художника.

Это был не хрестоматийный неземной Христос. Это был суровый, грозный владыка, само правосудие.

- Да будет правосудие! - голос Лео загремел под куполом зала. - Но милости не будет! Эхо в пустом зале смешалось с раскатами грома за стенами монастыря.

- Вот моя рука. Вот что вы со мной сделали, - продолжал вещать Лео. - И за это многие примут пытку, ибо вы пытали меня!

- М-да, - пробурчал Раф. - Не хотел бы я сидеть на скамье подсудимых, когда он судит. А Лео продолжал:

- Да!.. Как это там говорится?.. Ага! Вот!.. Ты накормил Меня, когда Я алкал, напоил, когда Я жаждал? Одел Меня, когда Я был наг, принял Меня, когда Я был странником, посетил, когда Я был болен, пришел ко Мне, когда Я был в темнице!?

Раскаты грома были ему ответом.

Через час гроза стихла. И друзья вышли из зала, чтобы предаться сну...

Так проходили дни за днями. Черепашки проводили время, переходя из одного угла в другой. Ползали на коленях, лежали на боку. Словно окно, фреска на замазанной стене открывалась все шире и шире.

Желание вывести на свет божий сцену Апокалипсиса, запечатленную давным-давно умершим художником, захватило друзей целиком.

Все происходившее вокруг казалось для них сном. А реальностью было то, что происходило внутри полупрозрачного зала, перед проступающей фреской. Все остальное проплывало мимо. Как во сне. Но длилось это недолго.

Однажды вечером потухло электрическое освещение. Друзья зажгли свечи и продолжили

работу.

Неожиданно Мик спросил:

- Послушай, Лео, ты не можешь сказать, как он выглядел?

- Кто? - не понял его Лео.

- Художник, написавший эту фреску.

- О, конечно, я могу вообразить его лицо, - сказал Лео. - Он был... светловолосый, борода... да, борода прилипала к краске... волоски и сейчас сохранились, особенно в красной охре, которую он размешивал на льняном масле.

- А ты не путаешь его волос с волосами от кисти? - спросил его Дон.

- Нет, - ответил Лео. - У тех длина другая: дюйм, ну, от силы - полтора. Для грубой работы, к тому же из свиной щетины, а для тонкой идет волос серого барсука.

- Ну, ты даешь! - восхищенно заметил Раф.

- М-да-а... - протянул Мик. - Весьма впечатляюще. А что еще может быть установлено относительно нашего неизвестного художника?

- Писал правой рукой, - продолжал Лео. - Был, приблизительно, такого же роста, как Мик.

- На чем основаны твои рассуждения? - спросил пораженный Мик.

- Ему приходилось на табурет залезать, чтобы дотянуться до этой высоты. А вот эти участки он писал на коленях, а то и лежа на боку. Вот, пожалуй, и все.

- Все?

- Да, еще. Он, не исключено, жил в монастыре. Это только предположение. И последнее - он не доверялся ученику. Он почти все написал сам, кроме самого низа, нижней части преисподней. Посмотрите и убедитесь - там грубая работа, просто подмалевка. Ума не приложу, почему он перепоручил это своему ученику, когда уже был у финиша.

- Возможно, он вышел из игры, - задумчиво сказал Донателло, глядя куда-то вниз, на камен­ные плиты пола.

- Как? Каким образом? - удивился Раф.

- Друзья! Я понял, почему последний ярд адского пламени писал не он, - продолжал Донателло. - То была последняя работа художника. Он дико устал. Поэтому решил выйти из игры. Но тогда так просто было не уйти, его вернули и заставили продолжать работу. Он, наверно, умер за работой. Но и последние мазки его кисти были четкие и уверенные; и в конце он оставался мастером, как и в начале.

- О, я понял! - внезапно завопил Мик. Он скатился кубарем с лестницы вниз на каменные плиты зала, продолжая вопить: - О, я понял, что произошло! Он свалился!

Через мгновение он снова очутился на лесах.

- Великий Боже! - вопил Мик в спину Лео. - Это была его последняя работа. Он свалился!

Лео повернулся и, когда до него дошло, ухмыльнулся:

- Ладно, - крикнул он в ответ, - сам ходи поосторожней на лесах.

Зеркало

Вечером следующего дня друзья вновь принялись за работу. Стоя на каменных плитах зала,

они пристально рассматривали часть фрески, которая изображала мучения грешников.

- Фу ты! - поморщился Раф. - Какая мерзость!

- Что ты имеешь в виду? - спросил у него Донателло.

- Посмотри, - продолжил Раф. - Он язвы себе расковыривает, руки кусает, жилы себе нитями раздирает, кричит...

- Страшно тебе, да?

- Мне? Страшно? - поразился Раф. - Да ты меня не знаешь. А это что за пакость он тут изобразил?

Раф показал в угол зала, где двое грешников, вцепившись друг в друга зубами, истекали кровью. Один из них был карликом.

- Жуткое зрелище! - воскликнул он. - У тебя горячительного не найдется? Мик протянул ему бутылку с виски.

- Друзья! Этот калик мне кажется знакомым, - начал было Лео, но Раф перебил его:

- Изжаждался, как верблюд в пустыне, - сказал он, прихлебывая из бутылки. Было решено сделать перерыв.

Лео, поднявшись на леса, подошел к окну. Ветер раскачивал деревья, холодная луна освещала облака, бегущие над ними. В глубине темнела стена дальней части монастыря, а над ней возвышалась круглая башня, под самой крышей которой из маленького стрельчатого оконца брезжил тусклый свет. Это была башня, в которой жил настоятель монастыря.

- А вдруг он сейчас занимается своими делами? - засомневался было Лео.

Ничего не сказав друзьям, он вышел в коридор, ведущий в сторону башни. Дорогу он знал, но шел, тем не менее, медленно, с бьющимся сердцем, прислушиваясь к ночной тишине старого неуютного монастыря. Лео вспомнил о карлике.

- Где я видел это лицо? - подумал он.

Внезапно Лео показалось, что позади него перебежала от одной дверной ниши к другой какая- то фигура, одетая во все светлое.

- Кто бы это мог быть?

Лео долго стоял, прежде чем несколько успокоился. За тем он отправился дальше.

- Наверно, - думал он, - мне просто померещилось.

Наконец он был у цели. Вот маленький зал, из которого винтовая лестница ведет наверх, в круглую комнату.

Подойдя к двери, ведущей на лестницу, Лео остановился и вновь прислушался. Дверь была не заперта, и Лео вполне мог, никем не замеченный, проникнуть на лестницу.

Подняв свечу, он хотел было проскользнуть в полуоткрытую дверь, как вдруг испуганно вздрогнул от неожиданности: посреди зала, в кресле, стоящем перед длинным низким столом, спиной к Лео кто-то сидел.

- Карлик? - почему-то мелькнуло в голове Лео.

Он замер. Человек в кресле не шевелился. Лео стал ждать. И чем больше он ждал, тем неестественнее казалась неподвижность сидящего человека.

Наконец Лео решился и сделал несколько шагов по направлению к креслу. Человек не шевелился.

- О, Господи! - вздох облегчения вырвался из груди Лео.

То, что казалось Лео неподвижной фигурой, было всего лишь одеждой, брошенной на спинку кресла. Это была одежда настоятеля монастыря.

- Значит он здесь!

Лео погасил свечку. Оставшись в темноте, он сел в кресло и стал ждать. Чего? Этого Лео не знал и сам. Но он был твердо уверен, что что-то должно произойти. Постепенно его глаза привыкли к темноте. И первое, что он заметил, освоившись на новом для себя месте, была полоска света, падающая из-за двери, ведущей на лестницу башни. В простенке между окон висело огромное тусклое зеркало в черной резной раме.

- О, Господи! - воскликнул Лео, взглянув в него.

В зеркале он увидел себя, идущего по коридору монастыря с горящей свечой в руках.

- Но это же произошло несколько минут тому назад!?

Лео смотрел на отражение самого себя, которое повторяло весь его путь из реставрационного зала до кресла у стола, в котором он сейчас сидел.

- Может быть мне это померещилось? - подумал Лео и двинул рукой. Зеркало послушно повторило его движение.

- Наверное, померещилось, - облегченно вздохнул Лео. Но не тут-то было.

Неожиданно Лео, отраженный в тусклой поверхности зеркала, встал и двинулся к лестнице. Лео же, сидя в кресле, с испугом следил за своим странным отражением.

Все, что произошло дальше, было как сон. Осторожно поднявшись по винтовой лестнице, Лео очутился у двери, одна половина которой была отворена. Приблизившись к ней, он заглянул внутрь и увидел гигантский полутемный зал, потолка которого не достигало даже яркое сияние, исходившее от раскрытого старинного фолианта, лежащего на полу посреди зала. Зал был полон птиц. Обыкновенных сорок - белых с черным. Их было несметное множество, и они перелетали с места на место, прыгали по плитам пола, вспархивая, переносились с балки на балку под невидимым потолком.

В книге был нарисован цветок четырехлистного клевера. Ниже него стояла надпись: «Счастливый клевер».

- А где же настоятель? - подумал Лео и огляделся. Но настоятеля нигде не было.

Зал был наполнен хлопаньем крыльев и пронзительными воплями, сливающимися в раздражающий отвратительный шум. Лео бросился вниз по лестнице, оттуда по темным коридорам в зал, где его ждали черепахи- ниндзя...

...Рано утром, на рассвете, Лео нашел себя лежащим рядом с друзьями. Те мирно спали, посапывая в тишине.

- Наверное, это был сон, - подумал Лео. Но тут он заметил огарок свечи у себя в руках. И закапанную воском куртку... - Дурные предчувствия! - мелькнуло у него в голове. Вдруг Лео вспомнил, что, возвращаясь бегом по лестнице в зал, он мельком заглянул в зловещее зеркало и увидел в нем отблески пламени. Вспомнив увиденное, Лео вскочил и закричал:

- Пожар! Вставайте! В монастыре пожар!

Мик, Раф и Донателло проснулись и через мгновение были уже на ногах. Лео, ничего не объясняя, продолжал кричать:

- Пожар! Да скорее же вы, скорее! Там горит! Там, в башне! Черепашки-ниндзя бросились к башне.

Когда они ворвались в круглую комнату наверху башни, то увидели там настоятеля монастыря, мирно сидящего за столом. Настоятель сурово посмотрел на них.

- Вы что, спятили? - сказал он, удивленно подняв брови.

- Мы думали... - начал было Лео. Но настоятель перебил его.

- Вы тоже, как и мой привратник, любите совать нос, куда вас не просят...

- Что вы хотите этим сказать? - возмутился Мик. Но настоятель не ответил.

Друзья молча посмотрели на Лео, тот грустно улыбнулся и вышел из комнаты. Настоятель проводил его взглядом, полным ненависти.

На следующий день настоятеля монастыря нашли мертвым в сгоревшей дотла башне. Из груды камней и полусгоревших балок торчала его мертвая рука, сжимавшая увядший цветок четырехлистного клевера. Друзья с трудом извлекли труп из-под развалин.

- Все это не так просто, друзья, - заявил Лео, когда поздно вечером черепашки-ниндзя, подав­ленные несчастьем, собирали свои вещи. - Он умер не своей смертью...

- Почему ты так думаешь?

- ...Так же, как и художник, создавший эту фреску.

- Ну и ну! - протянул Мик.

- А что это настоятель сказал вчера по поводу твоего носа? - спросил у Лео Дон. Но Лео не ответил. Да и что он мог ответить?

Друзья замолчали. Собрав вещи, Лео сказал:

- Сдается мне, что за всем этим скрывается довольно скверная история. Мы должны докопаться до истины... А теперь пошли спать... - Лео зевнул, вставая с пола.

И тут друзья услышали из коридора шаркающие шаги и какое-то позвякивание.

- Тс-с-с... - Лео сделал предостерегающий жест и, подскочив к двери, неспешно приоткрыл ее.

Но в коридоре уже никого не было. Часы пробили полночь.

- Ну и ну... - буркнул Мик. - Что вы по этому поводу скажете? Друзья молчали.

- А не хотите ли узнать еще одну историю? - неожиданно спросил у друзей Лео.

- Хотим! - дружно закричали черепашки-ниндзя. - Истории рассказывать ты мастер.

- Ну, тогда садитесь поудобнее и слушайте! - Лео взгромоздился на стол и начал свой рас­сказ.

- Однажды вечером, после грозы в хорошем расположении духа я путешествовал по радуге. Глядя вниз на землю, где среди облаков были видны вспышки молний, я вдруг услышал чей-то пронзительный крик.

- Помогите! Помогите! - кричали из самой мглы.

Не раздумывая ни секунды, я прыгнул вниз. Когда же мои ноги коснулись земли, я огляделся и увидел, что нахожусь внутри мрачного темного дома викторианских времен. На полу, лежал какой-то парень, беспрестанно повторяя, словно в бреду, одно и то же:

- Когда же взойдет солнце... Когда же взойдет солнце... Когда же взойдет солнце...

Рядом с парнем стоял огромный сундук. Он раскачивался из стороны в сторону, словно в нем кто-то сидел.

Прислушавшись, я уловил слова, доносившиеся из сундука:

- Я бессмертен... меня не сжечь... я бессмертен... меня не сжечь...

- Скверная история! - подумал я, глядя на цветок четырехлистного клевера, лежащий на крышке сундука.

Вы, конечно, знаете, друзья, что этим цветком изгоняют всяческую нечисть, вселяющуюся в человека.

Так вот, рядом с сундуком лежал еще один цветок клевера. Я взял его в руки и напоил нектаром этого цветка лежащего на полу человека. Тот открыл глаза. Через мгновение я уже знал, что зовут его Том.

Том рассказал мне свою историю, из которой я узнал, что взамен на горшок с золотом, он продал свою душу карлику Кону. Но затем, раскаявшись, попытался избавиться от карлика. Это ему почти удалось. Карлик с помощью цветка четырехлистного клевера был заточен в сундук.

Вот, собственно, и вся история...

Лео посмотрел на друзей, но затем снова воскликнул:

- Да, чуть не забыл сказать о главном! Чтобы избежать беды, исходящей от золота, я взял горшок и спрятал его вместе с золотом на другом конце радуги, в лесу, в полуразвалившейся старой машине.

Вот теперь все.

Лео замолчал. Наступила тишина. Но она длилась недолго.

- И ты считаешь, что люди не смогут найти золото? - спросил у Лео Мик.

- Не смогут, - ответил Лео. - Люди перестали верить... Они никогда не смогут путешествовать по радуге... Они никогда не узнают тайну цветка четырехлистного клевера... Так как перестали верить. Верить в то, что делаешь. А это - главное.

Наступила тишина. И вновь друзья услышали в коридоре удаляющиеся, шаркающие шаги. Черепашки-ниндзя вышли в коридор и направились в сторону зала, где на возвышении покоились останки настоятеля монастыря.

Войдя в зал, друзья не пошли дальше порога, а, заметив около дверей широкую деревянную скамью, сели на нее и стали ждать. И предчувствие не обмануло их.

Тело настоятеля возвышалось на высоком столе. Лицо его белело в темноте и было похоже на гипсовую маску. А в руках, покоившихся на груди, застыл цветок четырехлистного клевера. Ночь на этот раз была темная, низкие тучи покрыли небо.

Вдруг Лео показалось, что в зеркале мелькнула какая-то тень, вернее, отражение тени.

- Тс-с-с... - сделал он предостерегающий жест друзьям.

Черепашки-ниндзя внимательно вгляделись в отражение и увидели человека, одетого в камзол пятнадцатого века.

Человек был светловолосый, с маленькой, редкой бородкой. В правой руке он держал кисть, а в левой - серебряный подсвечник с горящей свечой. Стоя на лесах, он расписывал стену, находящуюся позади алтаря.

Глядя на отражение в зеркале, Лео заметил, что камзол и лицо человека, стоящего на лесах, были заляпаны краской.

- Да это же наш художник!?

Лео от неожиданности привстал со скамьи. Точно такая же мысль промелькнула и у его друзей.

В зеркале же продолжала течь бесшумная таинственная жизнь, рассказывающая о событиях, которые произошли пятьсот лет тому назад. И которые никто, кроме них, так никогда и не узнает.

Вдруг Лео увидел, как сзади к художнику, стараясь двигаться как можно осторожнее, прибли­зился карлик. Его лицо было как две капли воды похоже на лицо карлика-грешника, изображенного на фреске в сцене Страшного суда. Он был одет в красную шапочку и черные лакированные башмаки с бантами и пряжками. Некоторое время карлик стоял за спиной художника, затем, оглядевшись по сторонам, резко бросился к художнику и толкнул в спину.

В глазах художника, мелькнувших перед друзьями в стертом зеркале, застыли удивление, отчаяние и страх...

Карлик или его отражение долго стоял на лесах и смотрел вниз, на свою жертву.

- Так вот как это было! - подумал Лео. - Вот как отомстил карлик за то, что художник запечатлел его на фреске в сцене Страшного суда!

На следующее утро после похорон настоятеля монастыря, Лео со своими друзьями решил остаться в монастыре, чтобы окончательно закончить работу по реставрации фрески.

Соседи

Толстяка - старшего брата Майкла - вся округа считала слабоумным, и он сам давно смирился с этой мыслью. Лишь его верный друг Малыш, которому Толстяк поверял все свои секреты и видения, верил, что когда-нибудь сможет заработать денег столько, чтобы врачи починили Толстяку мозги. Малыш по-своему любил Толстяка, жалел его и относился к нему снисходительно, как старший к младшему.

Занимаясь ремонтом своего, почти столь же безобразного дома, как и вновь приобретенное жилище их соседей, Толстяк и Малыш ожидали Майкла, которого уже почти час назад отправили за растворителем.

- Он, наверное, знакомится с новыми соседями, - заявил Малыш, переливая краску из одного ведра в другое. - Я видел, как сегодня к их дому подъехал лимузин. К тому же в нем сидела... девушка, довольно симпатичная...

- Ты уже разбираешься в девушках? - удивленно спросил Толстяк, осторожно размешивая в ведре краску.

- Каждый мужчина должен в этом разбираться, - буркнул Малыш.

Толстяк на мгновение задумался. А потом сказал:

- Значит, я не мужчина...

По его сосредоточенному и потемневшему взгляду Малыш почувствовал, что Толстяк снова перенесся в давно прошедшие времена. Голос его стал похож на шепот, глаза заволокло слезами.

- Послушай, Малыш, - сказал он. - Мне было снова видение. Нет, даже не видение... Все было на самом деле, ей-богу!

Малыш снисходительно улыбнулся, помешивая в ведре краску:

- Ах, опять тебе было видение? - сказал он.

Толстяк обидчиво поджал губы:

- Но я же видел ее!

- Кого? Кого ты видел?

- Пречистую Деву Марию, - наконец выдохнул Толстяк и посмотрел на Малыша, проверяя не смеется ли он. Нет, Малыш не смеялся. Немного успокоившись, Толстяк продолжил: - Она была совсем рядом... Дотронуться можно. В золотой короне и в синем платье, с золотыми цветами. Босая... Руки маленькие, смуглые. И она держала младенца... учила его ходить... А потом увидела, что я на нее смотрю, и улыбнулась мне... Тут у меня на глазах выступили слезы. А когда я их утер, она уже исчезла. И сделалось так тихо... Понимаешь...

- Ну и мастер ты сочинять, - ответил Малыш.

- Вот, ты мне не веришь, - снова обиделся Толстяк. - Но все это было! Было на самом деле. В жизни не так, как всегда, в жизни бывает по-другому.

- Может, это так же было, как в тот раз, когда Дьявол на твоих глазах красил в красный цвет колеса велосипеда и работал хвостом вместо кисточки? - со смехом вспомнил Малыш.

Толстяк смутился:

- Ну чего ты все про это вспоминаешь?

- А потом у тебя под ногтями оказалась красная краска! - расхохотался Малыш.

- Ну ладно, тогда, я может, и выдумал, - сказал недовольный Толстяк. - Но тогда... тогда я все это нарочно рассказал, чтобы вы с Майклом в другие мои видения поверили... которые настоящие... Которые я не выдумал... - с жаром добавил он.

Малыш посмотрел на него строго и сказал:

- Ты бы поосторожней, Толстяк, со своими видениями. А то люди еще подумают, будто ты действительно, с хромыми мозгами.

- А ты как думаешь? - спросил Толстяк, - у меня не хромые мозги?

Малыш на минуту задумался.

Толстяк, не дождавшись его ответа, вдруг закричал, размахивая кисточкой с краской:

- Я ведь не просил, чтобы мне были видения. Не моя вина, если я слышу голоса, если... если мне является Пресвятая Дева... если черт и ангелы ценят мою компанию...

Все, кто видел Толстяка в такие минуты, обычно смеялись, но Малыш, хотя и знал, что Майкл не одобрит подобных разговоров с Толстяком: решил дать ему высказаться. К тому же вид у его друга был довольно жалкий. Красный нос со взбухшими жилами... капли пота и краски на круглом лице. Огромные синие глаза с удивительно длинными мохнатыми ресницами...

В общем, Малышу больше ничего не оставалось, как выслушивать все то, что говорил Толстяк, уставившись в ведро с синей краской.

- И ведь знаешь, Малыш, - бормотал Толстяк, - были когда-то такие люди, которых на земле еще никто не видел, кроме меня. А если даже и услышит кто о них, все равно не поверит. Они отдавали своих девушек, красивых девушек и парней в жертву каким-то существам, что жили под водой... Да... А взамен покупали, что угодно... Ну, все, что хочешь! И встречались они с этими существами на маленьком острове. Вон там... возле леса.

- Мы же договорились, Толстяк, что ты не будешь рассказывать мне больше никакие небылицы, - жалобно протянул Малыш.

- Но это никакие не небылицы, - возразил Толстяк, по-прежнему уставившись на ведро с синей краской. Капли синевы стекали по длинной кисти, которую он держал в руках, образуя на поверхности множество причудливых зигзагов и колец.

- Так, значит, так оно и было? - спросил у него Малыш.

- Да, так и было, - ответил Толстяк, - под водой у них были всякие города. А остров этот они специально подняли со дна озера. В каменных домах жили еще какие-то существа, когда остров поднялся на поверхность. Люди увидели как-то их и перепугались. Очень перепугались, Малыш...

- Почему? - Малыш незаметно перешел на шепот.

- Потому, что эти твари любили, когда люди приносили им себя в жертву...

- В жертву?!

- Да. Это происходило в день всех святых... в общем, регулярно... И отдавали им кое-какие безделушки, которые сами же делали...

- А что эти существа им давали взамен? - поинтересовался Малыш.

- Рыбу! - воскликнул Толстяк.

- Рыбу? - удивился Малыш.

- Да. Рыбу. Рыбу до отвала! Похоже, что они ее со всего озера сгоняли!..

- А еще? Неужели только рыбу?

- Еще - золотые... или... похожие на золотые... побрякушки... всякие вещи.

- Ну, ладно, рассказывай дальше, - снисходительно сказал Малыш.

- Ну, так вот, слушай... Встречались они с этими существами на том островке... в заколдованном лесу... Они приходили туда, прихватив свои жертвы... А обратно привозили золотые украшения... Сначала эти существа никогда не выходили на остров, но со временем стали туда наведываться... Понимаешь, похоже на то, что они могли жить как на воде, так и на суше... Люди сказали им, что могут перебить их всех, но те ответили что, если захотят... сами перебьют всех людей. Но сейчас пока не хотят этого. А потом люди решили породниться с этими существами.

- Как породниться? - удивился Малыш. - Это спаривание, что ли?

- Ну да, вроде того, - смущенно ответил Толстяк.

- Понятно. Давай дальше.

- Существа эти им сказали, что если люди станут жить под водой, то превратятся в бессмертных.

- И что же люди? Стали с ними спариваться?

- Ну да... Стали... Те из них, что навсегда спускались под воду, иногда возвращались, чтобы навестить тех, кто остался на суше...

Неожиданно у Толстяка потекли по лицу слезы. Он размазывал их кулаком.

- Ты чего, Толстяк? - спросил Малыш.

- Я знаю, никто не верит мне, - заговорил Толстяк быстро и сбивчиво, - все смеются, и никто, кроме меня самого в это не верит...

- Я верю тебе, верю, Толстяк, - попытался успокоить его Малыш.

Но у Толстяка определенно началась истерика. Его вдруг стало колотить от непонятно

откуда нахлынувшей тревоги. Потом он опустил свою пухлую ладонь на плечо Малышу и

засмеялся:

- А представь себе, Малыш, что однажды ночью ты видишь, как кто-то отправился на своей лодке, нагруженной чем-то большим и тяжелым куда-то в сторону лесного озера... а на следующий день... пропал отец... Я однажды ночью... я видел их... Я залез на крышу увидел их... боже, что творилось в ту ночь... Они стучали в наши двери, но отец, покойный отец, не открывал... Толпы мертвецов и умирающих... а потом все успокоилось, хотя больше нашего отца я никогда не видел... Он умер... утонул... в этом озере...

Толстяк тяжело дышал. Лоб его покрылся испариной. Рука, сжимавшая кисть с капающей с нее синей краской, напряглась. Вскоре он застонал, и по его толстым щекам заструились слезы.

- Боже, что же довелось мне тогда пережить, Малыш! Меня бы уже давно, наверное, прикончили злые духи за то, что я их видел. Потому, наверно, они лишили меня ума, Малыш. Я сильно тогда перепугался и никогда больше после той ужасной ночи не залазил на крышу... Теперь у меня... хромые мозги...

- Успокойся, Толстяк! - Малыш попытался обнять его, но Толстяк продолжал, будто не заме­чая вовсе присутствия Малыша.

- Самое страшное - еще впереди! Они, эти злые духи... - они расплодились повсюду, в водах, на суше, в лесах... Обратились в пауков, червей, в гнусных насекомых, в карликов... Я знаю, я знаю, что это за твари... Я знаю, что они еще хотят сделать! Я видел их однажды ночью... когда... исчез отец... Иех-ахх-ах! - вопль Толстяка прозвучал так неожиданно и был наполнен таким нечеловеческим страхом, что Малыш едва не упал в обморок. Глаза Толстяка, устремленные куда-то сквозь него в сторону леса, были готовы вылезть из орбит, пухлая ладонь с силой впилась Малышу в плечо. И если бы не заскрипели в этот миг сзади тормоза автомобиля Константа, приехавшего заводить знакомство со своими новыми соседями, то наверняка Малыш не выдержал бы - и разревелся от страха.

- Здравствуйте! - раздался громкий приветливый голос Константа.

- Здравствуйте,- повторил Малыш.

Толстяк по-прежнему стоял как вкопанный, с его длинной кисти, зажатой в правой руке, стекала ярко-синяя краска. Стекала в ведро. И мимо ведра, образуя везде и всюду разной величины причудливые фигуры: кольца, зигзаги, стрелы...

- Помощь нужна? - улыбнулся Констант.

Глядя на Толстяка, он едва сдерживал смех:

- Я только что познакомился с вашим братом Майклом...

- Нет, нет, - уныло сказал Малыш, и тут же скороговоркой добавил: - К сожалению, по усло­виям нашего страхового полиса, только нам разрешено пользоваться оборудованием и инструментами... Но все равно, спасибо за предложение, - добавил он через паузу.

Констант засмеялся и крепко пожал его маленькую сухую ладонь.

- Садитесь, поедем вместе к Майклу. Они с Элисой ждут нас возле дома...

Первое знакомство

Майкл и Элиса сидели среди нераспакованных чемоданов, паутины и всякого хлама, которым был наполнен дом.

Закурив сигарету, Майкл вдруг неожиданно спросил:

- Скажи, ты считаешь себя современной женщиной?

- Интересненький вопросик, - улыбнулась Элиса. - Я бы не удивилась, если б услышала его из уст своего папочки...

Майкл, будто не заметив ее иронии, снова спросил:

- А как ты думаешь, почему в наше время мужчины и женщины по-настоящему не любят друг друга?

Элиса пожала плечами.

- Это что же, тест?

- Нет, - ответил Майкл. - Я всего лишь пытаюсь быть с тобой откровенным.

Элиса улыбнулась:

- Странный ты парень, Майкл... Женщина хочет лишь, чтобы ее любили, чтобы с ней говорили и чтобы одновременно сгорали от страсти к ней... По-моему, это еще с детства известно... - она кокетливо улыбнулась, откинув одной рукой свои длинные волосы.

В темной, почти призрачной комнате, окруженная со всех сторон паутиной, она казалась яркой бабочкой, неожиданно попавшейся в чьи-то расставленные сети.

- Ладно, пойду на кухню, поставлю чайник, - сказала она Майклу. - Ты, я вижу, в вопросах любви еще мальчишка!

Она сделала несколько шагов по узенькому скрипучему коридору, разделявшему кухню и комнату.

Но Майкл внезапно преградил ей дорогу. Чуть заметная улыбка играла у него на губах.

- А что если я поцелую тебя? - спросил он, и едва уловимо коснулся руки девушки. Она еле удержалась от смеха.

- Какой ты смешной, Майкл, - сказала она, проводя ладонью по его красивому лицу.

- Почему? - растерялся Майкл.

- Разве девушку об этом спрашивают? Неужели ты до сих пор не целовался?

Медленно и осторожно Элиса сама прижалась к нему. Ее губы почти коснулись его губ. И она ощутила его близость.

Внезапно Майкл обхватил ее за талию и страстно поцеловал, привлекая к себе. Элиса охотно поддалась его ласке. Майкл снова и снова целовал ее, еще необузданнее, чуть ли не делая ей больно.

- Элиса, - тихо прошептал он, - Элиса...

- Я ужасно устала. Хочется лечь поскорее, - улыбнулась она.

- Послушай, - неожиданно сказал Майкл, - прислушайся... Ты ничего не слышишь? Элиса насторожилась. Где-то совсем рядом заплакал ребенок. Она снова вслушалась.

- По-моему, кто-то обижает Малыша? - сказала она.

- Я сейчас! Мигом! Пойду посмотрю! - крикнул Майкл, выпустил ее из своих объятий. Он быстро пересек узкий проход, заваленный хламом и, миновав кухню, выбежал во двор. Элиса некоторое время стояла молча. Закусив нижнюю губу, она прислушивалась к звукам,

доносившимся с улицы.

Плач больше не повторялся. Прошло несколько минут. А Майкл не возвращался. «Ну, что ж, пускай сам меня позовет», - подумала Элиса и осторожно, чтобы не споткнуться, спустилась в подвал по темной лестнице. «Если он стесняется целовать меня там, может быть здесь он будет посмелее», - подумала она и улыбнулась.

Неожиданно Элиса ощутила чье-то невидимое присутствие. Она встрепенулась, как животное, почуявшее тревогу.

Она хотела подняться обратно наверх, в комнату, но ноги ее словно приросли к полу. Где-то совсем рядом она услышала прерывистое дыхание. Сердце девушки заколотилось сильней и сильней.

- Кто здесь? - вдруг закричала она, обернулась и увидела Майкла, спускающегося к ней по темной лестнице.

- Майкл! - закричала Элиса, бросаясь к нему. - Здесь еще кто-то есть.

- Здесь только ты да я! - весело ответил Майкл и заключил ее в свои объятия.

- Что ты собираешься делать? - насторожилась Элиса.

- Жить с тобой здесь, - ответил Майкл, покрывая поцелуями ее лицо и шею.

- Сейчас?! Здесь?! - попыталась возразить девушка, но он поцелуем закрыл ей рот.

- Судьба послала мне желанную женщину - это прекрасно! - прошептал Майкл.

Вдруг почти рядом с ними раздался снова чей-то жалобный голосок, будто заплакал малыш.

- Ты слышала? - спросил Майкл.

- Да, - еле слышно произнесла Элиса.

- Кто это?

- Не знаю...

- Но ты тоже слышала?

- Да...

Кто-то снова близко от них не то хихикнул, не то чихнул. Послышалось легкое покашливание, похожее на птичий клекот...

- Страшный дом, - прошептала Элиса, прижимаясь к Майклу.

Она нечаянно задела рукой за какую-то странную сеть, свисающую со стола. На пол посыпались тарелки, блюдца, старые книги, гравюры.

- О, боже! Полно барахла, - простонала девушка.

- Это старый хозяин дома... Он был любитель собирать всякий хлам, - сказал Майкл. - Его звали Том Санди...

- Том Санди? - удивилась Элиса.

- Да... Кажется, в молодости он был неплохим художником... да ты, наверное, о нем слышала?

- Да, слышала, - ответила девушка.

Она вспомнила, что когда-то на одной из выставок, вместе с отцом видела картины этого художника. Они показались ей очень необычными и даже зловещими. На одной из них был изображен голубой цветок с четырьмя или пятью лепестками. На другой - какой-то человек в мантии и шляпе, держащий в руке, словно зажженную свечу, пучок синевато-стальных пяти или четырехлепестковых цветов... Одна из картин называлась «Цветок клевера».

- Так вот... Он был чудаковатый, странный такой мужик, потом спился... вроде бы, даже убил свою жену.

- Чудаковатый, странный, - передразнила Майкла Элиса, - вроде тех, кто ездит на мятых грузовиках и зарабатывает тем, что красит дома?

Майкл рассмеялся и крепко прижался к ее губам.

- Давай посмотрим, что в этом ящике? - предложил он, указывая на сундук, стоящий в самом темном углу подвала.

- А может, не стоит? - прошептала Элиса, держа его за руку.

- При условии, конечно, что ты не боишься, - улыбаясь, добавил Майкл.

- Я?! Боюсь! Дай-ка мне сюда ломик... Я первая его открою!

Девушка схватила в правую руку первый попавшийся на глаза железный прут и решительно подошла к сундуку.

- Возьми лучше вот это! - посоветовал ей Майкл и протянул молоток.

- Молоток? - переспросила Элиса. - Хорошо... Можно и молоток.

Она занесла руку для первого удара по железной крышке старого сундука, но в эту минуту с улицы донесся дикий крик Толстяка.

- А-а-а-аа! - загудел подвал.

- А-а-а! - вскрикнула Элиса, выронив из рук молоток.

- По-моему, это Толстяк свалился со стремянки! - крикнул Майкл.

Взявшись за руки, они выбежали из подвала и первое, что увидели они перед собой - была синяя физиономия Толстяка с разинутым ртом и ошалевшими глазами.

- Ты упал со стремянки? - быстро спросил Майкл. - Не отвечай. Я вижу - упал...

- Но нет... - начал было Толстяк.

- Ничего, ничего, - подбадривал его Малыш, размазывая краску по его одежде, - синий - сейчас самый модный цвет... Я видел... в журнале мод...

- Там есть ванна, - сказала Элиса, - рядом с кухней, по крайней мере... кажется, что там ванна, - добавила она, подумав.

- Я не люблю синий цвет, - хныкал Толстяк, хлопал ладонями себя по лицу.

- Ничего, ничего, - утешал его Майкл, - я сам видел... в журнале мод, честное слово.

В подвале

Выкрасив себя в синий цвет, Толстяк спустился в подвал. Он искал ванну. Искал и не находил.

«Сегодня полнолуние» - внезапно раздался голос за его спиной. Толстяк оглянулся.

- Эй! Кто здесь? - спросил он. Никто ему не ответил.

Затем, спустя мгновение, он услышал чьи-то быстрые шаги, словно кто-то поднимался или спускался по лестнице. Он увидел человека, который нес в руках растение высотой в человеческий рост. С цветами синевато-стального цвета. «Да ведь это бывший хозяин дома, дядюшка Том», - пронеслось в голове у Толстяка. Между тем человек, несший цветок, положил растение на старый сундук, стоящий в темном углу подвала и сказал:

- Это самый крупный экземпляр данной породы. Я бы сам никогда не поверил, что это может быть! Это - цветок клевера.

- Том, куда же ты пропал? - спросил Толстяк. - Где ты был?

Мужчина провел рукой по своим волосам, поиграл рыболовным крючком, лежащим на столе и с утомленным видом пожал плечами.

- Не знаю, - после паузы ответил он.

В дверях показалось еще чье-то бледное лицо. Это был покойный отец Толстяка.

- Отец, - прошептал Толстяк и шагнул было ему навстречу. Но лицо вошедшего оставалось старчески спокойным. Он налил себе стакан вина, выпил вместе с Томом Санди, и они начали о чем-то страстно спорить.

До Толстяка долетали отдельные фразы их разговора. Они говорили об удивительных способах ловли рыбы на лесном озере. О неизведанных озерных глубинах. О крыльях птиц. О бабочках. О цветах. О клевере.

- Сегодня, наконец, я постиг главное! - сказал Том Санди.

Ничего не понимая, Толстяк смотрел на него. Он был настолько поражен странным видением, дрожащим звуком еле уловимых слов, что лишь наполовину понимал их смысл.

- Любовь - наибольшая глубина на земле, когда-либо измеренная человеческим инструментом, - говорил Том Санди. В его словах заключался какой-то призрачный двойной смысл... Как будто за говорившим стоял кто-то незримый и говорил его устами.

Толстяк не мог отвести взгляда от лица Тома: оно вдруг стало таким призрачным и ненастоящим!

Толстяк закрыл на секунду глаза. И увидел вокруг синие огоньки... Ему вдруг припомнились картины, написанные Томом Санди, картины, которых он, Толстяк, понять не мог, но смутно чувствовал, что они полны чего-то такого, чего не было на земле.

Том Санди тем временем оторвал от гигантского растения, которое принес с собой один лист и стал крутить его в руках.

- Какая драгоценность, - произнес отец Толстяка, разглядывая лист, который держал в своих ладонях Том.

- Да... - произнес Том Санди. - Я теперь знаю захватывающее чувство победы... Чувство гордости и могущества. Чувство силы.

- Наверно для науки это имеет тоже большое значение? - сказал его собеседник.

- Для науки, для науки... - повторил Том, находясь мысленно в отсутствии. - Какое мне дело до науки! - вдруг вырвалось у него. - Какое мне дело до искусства!

Он внезапно вскочил со стула.

Толстяк, забившись в угол, не сводил глаз со своего отца. Но тот сидел молча и неподвижно. Том прошел несколько раз по подвалу.

- Для меня теперь наука и искусство - вещи второстепенные ... Жизнь ... отвратительная жизнь, деньги ... это все иссушило наши души, украло наше внутренее ~я~! И теперь, чтобы не кричать постоянно о нашем горе, мы гоняемся за детскими причудами - чтобы забыть об утраченном нами, только чтобы забыть. Так лучше не лгать самим себе!

Отец Толстяка молча слушал. Наконец он сказал:

- И все же в наших причудах есть смысл... я знаю точно, почему я занимался всю жизнь измерением глубины лесного озера. Я знаю, что когда я все-таки достиг дна, я вступил в связь с тем царством, о котором знали и говорили многие, но не многие достигали его по- настоящему. В то царство не может проникнуть ни один луч солнца... Я достиг чего искал! - закричал он, а затем, как-то зловеще усмехнувшись, взглянул в сторону Толстяка, почти влипшего в темную стену подвала, и сказал: - Да, я достиг чего искал. Теперь я защищен от ядовитых укусов змей, от веры и надежды, могущих жить лишь при свете. Я познал это по толчку, ощутил это в сердце, когда коснулся дна лесного озера... Он, тот о ком ты не говоришь, Том, но кто присутствует во всей твоей жизни, - он явил мне тайный свой лик!

- Твоя душа изранена, - тихо произнес Том, не глядя на своего собеседника.

- А твоя, Том?.. Я хочу сказать. Ты ведь помнишь, когда-то был священником. Ты прекрасно понимал людей... прекрасно рисовал... реставрировал фрески, но потом... что-то случилось и с тобой... тоже. Том... В твоих картинах стали появляться какие-то синие пятна, какие-то тени, фосфорические цвета...

Том Санди ничего не ответил. По-видимому, он созерцал развертывающуюся перед ним картину. Картину, рождавшуюся в его сердце. Затем он снова сел и, неподвижно уставившись в одну точку, разглядывал сорванный лепесток клевера, стал говорить, почти не переводя дыхания:

- Ты ошибаешься в одном... Я никогда не был священником... Уже в юности темное влечение отвлекло меня от этого мира - целыми часами я ощущал, как лик природы на моих глазах превращался в ухмыляющуюся дьявольскую рожу... Горы, лес, озеро, небо, даже мое тело казались мне стенами темной тюрьмы... Мне кажется, ни один ребенок не испытал того, что ощущал я, когда тень проходившего мимо облака, затемнявшего солнце, падала на луг. Уже тогда мною овладевал страх... Мне казалось, что чья-то рука внезапно сорвала повязку с моих глаз... Я пил, стал беспробудно пить. А вскоре, возвращаясь с похорон моей матери, я потерял свою душу... Было полнолуние... Да... Тогда я заглянул по-настоящему в иной мир, тоже таинственный, но другой... Он был наполнен предсмертными муками крошечных существ, которые, скрываясь в травах и корнях, терзали друг друга в порыве немой ненависти... В тот миг я ощутил, что я точно такой же... алчный... жадный... глухой и жестокий... Все то, что я чувствовал раньше, что пытался воплотить в своей живописи, оказалось... просто... сплошным паучьим коконом... - Том усмехнулся и закрыл лицо руками. - Я не мог спать... не мог думать... Я стал бормотать только одну фразу: «Боже, избавь нас от лукавого... » Но видел только его... Маленького, горбатого, с гнилыми зубами, требующего от меня золото... золото... золото... Я знаю, что он убьет меня... я чувствую его приближение. Ведь я уже практически мертв... да я мертв... столько лет... я не брал в руки кисть. Я - паук... паук, погребающий себя заживо.

Вдруг Том как-то судорожно, двумя пальцами сжал лепесток растения, который держал в руках и прошептал:

- Если только... еще цел монастырь... Над его входом высечен из камня герб: цветок клевера- четырехлистника... с голубыми лепестками... Когда-то... ты говоришь, что я был священ­ником... - Том горько усмехнулся, налил себе вина из бутылки, стоящей на столе, и сказал: - Хочешь, я расскажу тебе о цветке четырехлистника?

- Конечно, - горячо прошептал его собеседник и тоже налил себе вина в стакан.

- Я вступил в этот орден. или секту... как тебе будет удобней это называть. совсем молодым человеком... Едва научившись держать в руках кисть. За монастырем был сад - там есть место, на котором летом цвели эти растения, а монахи поливали их кровью из ран, полученных при бичевании... Так вот... тот, кто вступал туда, сажал такой цветок, который, словно при крещении, получал свое собственное христианское имя... Мой цветок носил имя Патрика и питался моей кровью... А я сам изнывал в томлении по чуду, ожидая, что незримый садовник оросит корни моей жизни... Ведь все знали, что когда-то на могильном холме основателя этой секты, в течение одной лунной ночи вырос голубой клевер-четырехлистник вышиной в человеческий рост... весь покрытый цветами. А когда раскрыли гроб, то тела там не оказалось... Говорили, что святой превратился в растение, и от него произошли все остальные... Так вот, - продолжал Том, разглядывая листок четырехлистника, который держал в руках, - когда осенью цветы увядали, мы собирали и ели... веря в то, что сможем переставить горы. Но я сорвал маску с питаемого мной вампира. Мною вдруг овладела непримиримая ненависть. я вышел в сад и втоптал в землю растение, питавшееся моей кровью... Так, чтобы не было видно ни одного листа, хотя и после этого... когда я ушел из монастыря. и поселился здесь... в этом доме... здесь... и там... вокруг... стали появляться эти странные маленькие растения... маленькие клеверы-четырехлистники... Они расползались по земле и всегда являлись на моем пути... С тех пор путь мой был словно усеян этими растениями и чудовищными происшествиями... - со вздохом сказал Том Санди.

- Что же было дальше после того, как ты растоптал свой цветок? - спросил его отец Толстяка, сидящий в глубокой задумчивости.

Том усмехнулся:

- А дальше... Мной стали интересоваться другие миры... и силы... Я стал собирать старинные вещи, имеющие отношение к таинственным обрядам черной магии... Но цветки клевера все еще появлялись на моем пути... Вскоре я спился... потом... умерла в Ирландии моя мать... И я продал ее прах коварному карлику Кону! Но он все же надул меня! - Том громко засмеялся, - и теперь я жду своей смерти... Я знаю... что он скоро придет за мной... - внезапный хрип прервал последние слова Тома Санди. Он еще раз смял листок клевера, который вертел в руках, встал и решительно направился к окну, на подоконнике которого стояло огромное растение с голубыми цветами.

Толстяк каким-то непостижимым образом почувствовал его намерение. Оторвавшись от темной стены подвала, он поспешил на помощь растению. Но его остановила внезапная вспышка молнии.

Том Санди исчез. И отец Толстяка тоже.

Перед растерявшимся испуганным Толстяком оказался лишь огромных размеров сундук, из которого доносились странные звуки, похожие на детский плач.

- Эй, кто здесь? - прошептал Толстяк, вытирая со лба холодный пот.

- Выпусти меня отсюда! - вдруг раздался детский голос где-то около него.

Толстяк снова прислушался.

- Пожалуйста, выпусти меня! Пожалуйста...

- Кто здесь? - тихо спросил Толстяк, разглядывая сундук.

- Ну почему ты не хочешь выпустить меня из этого сундука? - умолял голос.

- Как ты туда забрался? - поинтересовался Толстяк, все еще не решаясь поднять крышку.

- Ну, пожалуйста, выпусти меня! - нежно настаивал чей-то ласковый детский голосок, - пожалуйста, мне здесь страшно и темно!

Сердце Толстяка сжалось, и он открыл крышку. Открыл - и оцепенел от ужаса. Прямо на него, обнажая гнилые зубы, смотрела непомерно огромная голова карлика Кона.

Брызгая слюной во все стороны, он закричал:

- Я вернулся! Я вернулся!

Только теперь Толстяк вдруг увидел, что рядом с сундуком лежит на полу маленький голубой четырехлистник-клевер. Тот самый, которым много лет назад Том Санди запечатал зловещий сундук, клевер, удерживающий заклятие над нечистой силой.

- Господи, что я наделал! - закричал Толстяк, почувствовав сердцем, что совершил какую-то оплошность. Но как исправить ее, он не знал.

- Эй, приятель! - позвал его карлик. - Не дашь ли раскурить старому Кону трубочку?

В тот же миг он быстро засунул свою сухую костлявую руку в карман к Толстяку и вытащил зажигалку.

- Я голоден! - закричал карлик. - Не ел ничего десять лет!

Таким же быстрым движением он схватил длинными, загибающимися книзу ногтями, проползающего по стене паука и засунул его себе в рот.

- Кто - ты?! - выдохнул Толстяк.

- А на кого я похож? - захохотал карлик.

- Не знаю... - прошептал Толстяк.

- Видишь мою шляпу? Видишь пряжки на моих башмаках? Я же карлик Кон! По профессии сапожник... И к вопросу о башмаках... - карлик неожиданно прыгнул на стол и сверху вниз посмотрел на Толстяка, - твои башмаки не мешало бы почистить... Но вначале... - он быстро огляделся по сторонам и спросил: - Ты не видел тут где-нибудь рядом горшок с золотом? А?

Он больно схватил Толстяка за ухо своими острыми, словно щипцы, пальцами и зашипел:

- Говори! А не то я откушу тебе ухо и сделаю из него башмак!

Толстяк закричал что было сил, вырываясь из его цепких лап. Кровь, вперемешку с синей краской, растекалась по его щеке, капала на шею и плечи. Не помня себя, Толстяк взбежал вверх по пыльной лестнице.

- А!!! Тебе удалось сбежать! - слышал он сзади голос карлика. - Я ослабел... Мне нужно мое золото. Без него у меня мало сил!..

- Ой-ой-ой! Карлик! - кричал Толстяк, взбегая по лестнице, - в подвале карли... карлик Кон...

Увидев кровь на синем лице Толстяка, Майкл бросился к нему:

- Что случилось?

- Он вылез из ящика... У него такие длинные пальцы... Такие морщинистые... пальцы с большими ногтями... Он... у него такой рот страшный... он сожрал... паука, - всхлипывая, бормотал Толстяк.

- Карлик? - спросил подбежавший к ним Малыш.

- Может вернемся к реальности, Толстяк? - сказал Майкл, осторожно вытирая платком его лицо.

- Нет, правда... правда... я его видел... он даже пытался мне почистить ботинки, - доказывал Толстяк сквозь слезы.

- Да? - удивился Малыш. - А про горшок с золотом он не говорил?

- Да, да... - подтвердил Толстяк. - Говорил... Сказал, что требует свой горшок с золотом... Малыш, переглянувшись с Майклом и Элисой, снисходительно похлопал Толстяка по плечу.

- Хорошо, хорошо, - сказал Майкл, - я сейчас приду.

- Ты куда? - испугался Толстяк, хватая его за руку.

- Чтобы тебе было лучше, я пойду вниз в подвал и все проверю, - ответил Майкл.

- Не ходи, не ходи туда! - закричал Толстяк, отчаянно подбирая нужные слова, путая мысли, чувства и воспоминания.

- Хорошо, - остановил его Майкл.

Он взял в руки железный прут и направился к дому. Элиса бросилась за ним:

- Я тоже пойду с тобой, Майкл! Толстяк окликнул их:

- Подождите! Майкл! По-моему, эта палка слишком мала...

- Да? - удивился Майкл.

- Подождите меня! Подожди, Майкл! Я тоже иду! На всякий случай... - добавил Толстяк, и все вместе, один за другим, они тихо спустились в темный подвал.

Сердце у Толстяка бешено стучало. Но он тщательно старался скрыть свое волнение, чтобы опять все не приняли его за дурачка.

Увидев открытый сундук, Майкл остановился. Он удивленно посмотрел на Толстяка и спросил:

- Толстяк, это ты сломал ящик?

- Нет. Я его не ломал, - быстро проговорил Толстяк. - Это карлик...

- Карлик, карли... - пробормотал Майкл, оглядываясь по сторонам. - Не вижу я тут никакого карлика!

- Но он здесь, - прошептал Толстяк, смутно чувствуя незримое присутствие Кона.

Майкл, держа в одной руке железный прут, медленно, осторожно, крадучись как зверь, обошел все углы подвала.

- У него... были пряжки на башмаках... у него были такие жуткие страшные зубы... гнилые и вообще... - Толстяк умолк на полуслове.

Все услышали какой-то легкий шорох, возню, затем раздалось легкое покашливание. Элиса приложила палец к губам и знаком приказала ему молчать. В напряженной тишине было слышно, как стучали сердца. Опять послышался шорох. Кто-то взвизгнул в дальнем углу.

- Это он! - проговорил Толстяк. - Он всех нас убьет! Меня первого.

Взявшись за руки, почти вцепившись друг в друга, друзья пересекли подвал от одной стены до другой и направились к тому месту, откуда доносились странные звуки. У Элисы мурашки бегали по спине.

- Я нн-не-е... по-п-по-оо-ойду... т-т-т-у-у-да... в тт-тот-т... т-т-тем-ный у-у-у-гол-л, - проговорила она, ни на миг не отпуская руки Майкла.

- Я тоже не пойду, - тихо сказал Майкл и, пригнувшись расставив ноги, стал надвигаться на невидимого врага. На несколько секунд он исчез в темноте. Никто не проронил ни звука.

- Что там? - наконец не выдержала напряжения Элиса.

Майкл просунул железный прут между шкафом и стеной и с силой повернул его. Прут ткнулся во что-то мягкое. Послышался писк. Легкие семенящие шаги. Словно кто-то взбежал вверх по лестнице. Толстяк обернулся, но в темноте не смог разглядеть ничего. Майкл повернул прут несколько раз и наконец закричал:

- Это всего лишь крыса!

- Крыса! - повторил Малыш и посмотрел на Толстяка.

- Да, просто крыса, - смеясь, подтвердил Майкл, показывая вымазанный кровью железный прут. - По-моему, мы нашли твоего карлика, Толстяк?

- Нет, нет, ты не понимаешь, - замахал руками Толстяк. - Он правда был... И он больше, чем крыса...

- Ну, хорошо, хорошо, Толстяк, - поспешил успокоить его Майкл. - Я думаю, эту загадку мы разгадали... Пойдемте отсюда скорее!

Он взял Элису за руку и вскоре все четверо благополучно выбрались из подвала. Никто не заметил, как тихо, сама собой, почти не скрипнув, закрылась дверь, и кто-то, выбравшись из подвала по узкой лестнице, пересек двор, спрятавшись в густой траве у старого колодца.

Почувствовав себя разбитым и немощным, Толстяк, еще полный бреда и диких, таинственно убегавших образов, вдруг увидел, как что-то сверкнуло в небе. Какой-то светящийся солнечный кокон в одно мгновение пронесся над домом, над одиноким лесом и превратился в огромный мост, переливающийся семью цветами мост, величественно сверкающий на солнце.

Толстяк, прищурив рыжие ресницы, почувствовал неясный трепет в сердце. Забыв об обиде и приличиях, закричал, вытянув обе руки вверх, точно собираясь взлететь.

- Смотрите! Смотрите! Радуга!

В порыве своего необъяснимого восторга он был похож на пузатого динозавра с распростертыми к небу синими крыльями.

Прошло несколько бесконечных мгновений. Радуга не исчезала. И Толстяк снова, уже с полной уверенностью, сказал:

- Я вижу радугу!

- Ну и что? - спросил Майкл. - Это просто радуга. Поколебавшись мгновение, Толстяк сказал:

- Это радуга карлика Кона... Это - нам знак...

- Да, да, это знак, - раздраженно перебил его Майкл, разводя в ведре краску, - знак, что нам пора за работу...

- Нет, нет! - закричал Толстяк, размахивая своими синими ладонями возле лица Майкла. - Мы должны посмотреть, что на том конце радуги...

Сзади подошел к нему Малыш и шепнул на ухо:

- Толстяк, мне просто стыдно за тебя.

- Стыдно? - Толстяк с удивлением посмотрел на Малыша. Затем обвел своими детскими круглыми глазами всех по очереди и сказал: - Пойдем со мной, Малыш, пойдем! Мы должны дойти до конца радуги... Я знаю... там должен быть горшок с золотом...

Совершенно смутившись, Малыш пробормотал, стараясь казаться невозмутимым:

- Ну вот... Его так легко сбить с курса... Как всегда придется за ним пойти и заставить его работать.

Он громко свистнул. И побежал что было силы по тропинке, ведущей к лесу. Он бежал следом за Толстяком. Бежал туда, где цвела радуга.

Радуга

С легкостью, какая бывает только во сне, скользил Толстяк неудержимо и быстро по лесной тропе. Теплый ветер разогнал болотный туман, и во всей своей величественной красоте заблистала над мрачным лесом красавица-радуга. У Толстяка под ногами качалась земля. Но он ничему не изумлялся и ничего не пугался.

- Теперь я вижу, что не сплю, - сказал он уверенно Малышу.

Малыш тоже был потрясен и взволнован. Но тщательно скрывал свои чувства. Лишь глаза его, широко распахнутые навстречу лучистому чуду, свидетельствовали о том восторге, которым было наполнено его сердце.

- Смотри! Радуга кончается здесь, - прошептал Толстяк.

- Да, похоже, - ответил Малыш.

Они стояли один на один друг с другом и впервые не находили нужных слов. Прямо перед ними светил ась гладкая поверхность лесного озера, отражающего небесный свод с его семицветной каймой. Между двумя засохшими деревьями, они разглядели старую колымагу.

- По-моему, это автомобиль, - сказал Малыш, - вернее, то, что когда-то им было... Несколько раз они обошли старый автомобиль, невесть каким образом оказавшийся в самой

середине леса.

- Золото должно быть под этой ржавой колымагой, - сказал Толстяк, - ведь здесь кончается радуга?

- Да, - ответил Малыш, еще раз посмотрев на небо.

- Найдем, у тебя челюсть отвалится, - сказал Толстяк, выползая из-под автомобиля.

- Слушай! У меня мысль! - воскликнул Малыш. - Давай-ка, мы этот автомобиль заведем!

- Если аккумулятор еще живой, - ответил Толстяк, разглядывая машину.

Неожиданно его взгляд упал на небольшой сверкающий предмет рядом с кабиной автомобиля. Толстяк снова опустился на четвереньки и поднял то, что светилось в траве. Это была настоящая золотая монета.

- Дай сюда! - закричал Малыш, бросаясь к нему.

- Нет! - Толстяк зажал монету в кулаке и повернулся к Малышу спиной.

- Дай! - настаивал Малыш, прыгая вокруг него.

- Нет!

- Ну, дай, дай! - Малыш буквально повис у него на локте.

- Нет!

- Дай, пожалуйста!

- Нет! Нет!

- Хоть на минуту!

- Нет!

- Я хочу посмотреть, а потом тебе отдам.

- Нет.

- Я обещаю!

Наконец Толстяк, не выдержав натиска, разжал кулак, и Малыш выхватил у него сверкающую монету.

- Отдай! - закричал Толстяк. - Сейчас же отдай золото!

Малыш быстро прыгнул в кабину автомобиля и попробовал включить мотор. Но вдруг нога его уперлась во что-то твердое. Малыш нагнулся и увидел стоящий на полу кабины автомобиля горшок с множеством золотых монет. Малыш присвистнул.

- Эй, Толстяк, держи свою монету! - крикнул он. - Тут их полно! С силой дернув за ручку, Толстяк открыл дверцу.

- О, Господи! - вырвалось у него. - Я же знал! Про это золото мне говорил карлик.

- Оставь эту глупость в покое, - рассудительно сказал Малыш. - Мы нашли золото. Карлик тут ни при чем. Кто нашел, тот себе и оставил. Надеюсь, оно настоящее?

- А я знаю, как проверить! - обрадовался Толстяк. - Золото всегда кусают, я в кино видел. Он положил золотую монету себе в рот и... тут же ее проглотил.

- Ой, боже мой!.. - заволновался Толстяк. - Я проглотил эту монету!..

- Хорошее начало, - засмеялся Малыш, глядя на его растерянное, красное лицо.

- Слушай, а можно умереть от того, что проглотишь золото? - спросил Толстяк.

- Можно. Если убьют потом, - пошутил Малыш.

- Да? - переспросил его Толстяк с тревогой.

- Знаешь, Толстяк, - сказал Малыш, - я оставил всего одну монету, а остальное золото надо спрятать... Мы проверим монету в городе... настоящая она или нет... Только ты - никому ни слова.

- Конечно, конечно, - забормотал Толстяк. И тут же спросил: - А почему нельзя об этом говорить?

Малыш, немного смутившись, сказал:

- Ну, понимаешь... потому что... взрослые... они очень странно себя ведут... Особенно... когда дело касается денег. Они у нас его отберут. Я знаю одно отличное место, где можно спрятать золотые... В старом колодце... возле дома...

Они вылезли из автомобиля и вдруг остановились ошеломленные. По переливающемуся всеми красками радужному мосту, к ним спешили какие-то странные светящиеся существа...

Вокруг был лес, озеро, бабочки и цветы. Трава дымилась в косых лучах солнца. Но неясные светящиеся фигуры были так же реальны, как и все, что окружало их. Это были черепашки-ниндзя.

- Оставь эти игрушки в покое, Малыш! - вместо приветствия сказал Лео.

- Мы - черепахи-ниндзя, - представил друзей Рафаэль.

- Это золото не принесет тебе счастья, - продолжал Лео. - На нем лежит вечное проклятие. И людям лучше не касаться его.

- Сказки! - полувопросительно бросил Малыш, прижимая горшок с золотом к своей груди. - Путь людей всегда лежит через деньги... Это знают даже дети.

- Ты ошибаешься, Малыш, - спокойно сказал Лео. - Но чтобы не терять времени, я мог бы доказать тебе это...

- Скорей, Лео, скорей, - произнес Донателло, посмотрев на солнце. - С минуты на минуту здесь может оказаться карлик.

- Пока нам лучше не встречаться с ним, - добавил Мик.

- Ты считаешь, что еще можно предотвратить то, что он задумал? - спросил Лео.

- Во всяком случае, надо попробовать, - тихо произнес Донателло, - ведь мы - черепашки, вступаем в борьбу только тогда, когда кому-то грозит смертельная опасность...

- Сейчас эта опасность грозит мальчику! - воскликнул Раф и, подбежав к Малышу, сказал: - Отдай, пожалуйста, этот горшок с золотом!

- Нет, - ответил Малыш, - никакая опасность мне не грозит... и вообще...

- Опасность грозит не только тебе, но и всем твоим родным и близким, - попытался уговорить Малыша Лео, - если ты поступишь опрометчиво, взяв это золото, нам придется сражаться с коварным карликом Коном, а у него в запасе ох, как много хитростей и уловок! Теперь, когда Кон на свободе, когда он выбрался из своего сундука, нападения от него можно ожидать в любую минуту.

- Это я выпустил карлика! - вырвалось у Толстяка.

Малыш быстро посмотрел на него и спросил, обращаясь к Лео:

- Так что же мне делать? Бросить золото и остаться в дураках? Чтобы надо мной все стали смеяться, как над Толстяком? Ну нет! Уж лучше сражаться с каким-то карликом, чем прославиться трусом и дураком.

Толстяк, поджав губы, произнес, глядя на черепашек:

- Вы будете помогать нам?.. Если на нас нападет карлик?.. Я сегодня видел его... Он - ужасный.

Лео подошел к Толстяку и сказал:

- Мы, черепашки-ниндзя - солнечные воины... Если кому-то грозит опасность - мы всегда приходим на помощь... Об одном просим вас, - Лео посмотрел на Малыша, - спрячьте это золото подальше и никому не рассказывайте о нем.

- Идет! - согласился Толстяк.

- Ладно, - сказал Малыш. - Я спрячу его в старом колодце. Возле дома.

- Но как нам... связаться с вами? - робко спросил Толстяк у Лео, - если вдруг... понадобится...

- Мы сами придем, когда наступит наш час! - ответил Лео.

Он, взглянув на солнце, дал знак своим друзьям, и в одно мгновение черепахи-ниндзя

растаяли в воздухе, обратившись в крошечные светящиеся точечки, плавно взмывающие

вверх по бесконечной радуге.

- Синий, зеленый, желтый, оранжевый, - бормотал Толстяк, задрав голову вверх. На мгновение ему показалось, что он сам обратился в едва видимое движущееся солнечное пятно, в одну из красок всего мироздания, в перламутровый кокон, излучающий тепло и свет. Он вдруг увидел, что стоит на широком пространстве четырех стен, обведенных узкими лестницами. Высоко в небо тянулись другие лестницы, соединенные перекрестными разноцветными радужными мостиками. Неуловимым движением души Толстяк понял, что находится в каком-то старом, очень старом монастыре. С полупрозрачных стен и с потолка на него смотрели лица святых и мучеников, причем в изображении их проглядывали знакомые черты людей, которых, как казалось Толстяку, он давно уже знал. По бокам этого зала красовались огромные, в человеческий рост, цветы голубого клеверачетырехлистника... Вспомнив свои недавние видения, Толстяк затрясся. Прямо над его головой висела фреска с названием «Страшный суд». Толстяк увидел

разбросанные по картине бессмысленные глаза существ с мордами, напоминающими страшные маски. Множество странных плавников, жабр, косточек плавало внизу картины... Их медленный ход, неподвижность были страшны и дики. Глядя на них, Толстяк почувствовал, что сам он находится на дне какого-то гигантского аквариума. Перед ним всплывали и погружались самые фантастические формы, светя глазами и блестя панцирями.

Но, разглядев среди общего хаоса черепашек-ниндзя, Толстяк перестал бояться и прислушался...

- Ты знаешь, Толстяк, - услышал он голос Малыша, - как было бы хорошо, если бы мы оставили себе золото... Мы бы разбогатели... я бы смог покупать себе каждую неделю комиксы... Мы сделали бы тебе операцию...

Эти слова вывели Толстяка из оцепенения. Он, наконец, понял, что стоит на том же самом месте, где недавно простились с ним черепахи-ниндзя. Еще раз Толстяк посмотрел на небо. Радуга исчезла, и вместе с ней исчезла из памяти Толстяка его прогулка в сияющую солнцем бездну.

- Мы сделали бы тебе операцию, - снова услышал он рядом с собой голос Малыша.

- Зачем? - спросил Толстяк.

- Тебя прооперировали бы... И починили бы тебе мозги, - сказал Малыш.

- Но я и так умный, - возразил Толстяк.

- Да, конечно... В общем, да... я хотел сказать, что тебя сделали бы тогда по-настоящему умным. И люди перестали бы постоянно смеяться над тобой.

- А что, часто надо мной смеются? - спросил Толстяк.

- Ну, не всегда, конечно, - смутился Малыш. - За спиной... Ладно... Хватит стоять на одном месте. Ничего здесь больше не будет. Пошли к колодцу!

- Пошли... - тихо сказал Толстяк. На мгновение задумавшись, он спросил у Малыша:

- Скажи, а эти черепашки-ниндзя... они на самом деле... были? Малыш улыбнулся:

- Да, Толстяк, они были. Пошли скорей!

Первая рана

Майкл и Элиса вдвоем сидели в гараже, остывая от палящего солнца. Здесь же валялись банки с красками, кисти, тряпки, всевозможные химикаты, старые тросы и прочий хлам.

- А ты, Майкл, все же ничего парень, - сказала Элиса. - С тобой интересно, не то, что с другими...

- Да ну? - усмехнулся Майкл.

- Я бы даже согласилась уехать с тобой куда-нибудь...

- Куда же, например?

- Все равно... Ну, хотя бы в Новую Зеландию... Майкл задумался.

- О чем ты думаешь? - спросила Элиса.

- Подсчитываю, сколько еще домов мне надо покрасить, чтобы накопить денег на такое путешествие.

- Я бы тебе помогла, - сказала Элиса и нежно провела рукой по его щеке.

- Как? - поинтересовался Майкл, вздрагивая от ее прикосновения. - Красила бы со мной заборы, гаражи и дома? - улыбнулся он, целуя ее ладонь.

- Ты даже не представляешь, - продолжала Элиса, - как хорошо я могу готовить...

- Да, - удивился Майкл, - это, действительно, трудно представить... Еще труднее в это поверить... - он уткнулся лицом ей в грудь и нежно поцеловал.

Элиса порывисто прижалась к нему.

- Знаешь, в Новой Зеландии хорошо... Там тихо... Заберем с собой Малыша и Толстяка... Нам будет хорошо... всем вместе.

Майкл поднял голову и с благодарностью посмотрел на нее.

- Элиса, я давно хочу тебе сказать... - начал он, - только ты не смейся...

- Что? Что? - зашептала Элиса, заглядывая ему в глаза.

- Скажи честно, ты не будешь смеяться?

- Нет, не буду, говори...

Майкл сделал глубокий вдох, и вдруг лицо его стало невероятно бледным.

- Что с тобой? - испугалась Элиса.

Но Майкл будто бы не слышал ее слов.

- Майкл, что с тобой? - снова спросила девушка, целуя его.

- Элиса, ты ничего не слышала? - наконец произнес он. Элиса притихла и прислушалась.

- Нет, ничего, - сказала она. - А что, Майкл?

- Мне показалось, кто-то бегает вокруг гаража и прищелкивает языком. Элиса засмеялась.

- Ты слишком взволнован, Майкл, - сказала она, - и еще эта история с Толстяком... Подойди ко мне, послушай, как стучит у меня сердце...

Майкл осторожно дотронулся до ее волос.

- Хочешь, я тебя поцелую? - неожиданно спросила Элиса.

- Да, - ответил Майкл, преодолевая смущение.

Сверкнув белками широко раскрытых глаз, Элиса застегнула кофточку и быстро выбежала из гаража.

- Ты куда? - удивился Майкл.

- Сейчас! - крикнула Элиса. - Я только проверю, кто это шпионит за нами... Через мгновение она вернулась.

- Там никого нет. Малыш и Толстяк, наверное, все еще ищут свою радугу... Отец наводит порядок в доме... Так что мы одни...

Майкл шагнул ей навстречу и забыл обо всем на свете, проваливаясь в какую-то ослепительную, сверкающую всеми цветами, солнечную бездну. А в это время неподалеку от гаража копошился и вздыхал карлик, прислушиваясь к томительным сладостным звукам, доносящимся оттуда. Он тоже получал свое удовольствие.

- Вот видишь... - сказал Майкл.

- Что видишь? Мне было очень хорошо, - ответила Элиса.

- Правда? А я подумал...

Элиса, потупившись, тихо засмеялась. Майкл грустно улыбнулся. Широко открытые глаза Элисы были затуманены. Майкл провел ладонью по ее влажному лицу.

- Может быть, и у тебя такого раньше не было? - спросил Майкл.

- Нет, почему же... - смутилась девушка.

- Наверное, было, но не по-настоящему, - сказал Майкл.

- Наверно, - рассеянно ответила Элиса. - Какой же ты внимательный... Казалось бы, какое тебе дело...

- Ты не права... Это касается обоих, - тихо сказал Майкл. Наконец вспомнив о незаконченной работе, Элиса сказала:

- Послушай, Майкл, а не пойти ли тебе в дом за новой банкой краски. Майкл обнял ее за плечи:

- Значит, так! Ты пока приглядывай тут... возле гаража за моими инструментами... А я принесу краску. Идет?

- Идет, - согласилась Элиса. - Я пока поищу здесь какую-нибудь тряпку...

Выбравшись из гаража, Элиса подошла к стоявшему во дворе отцовскому джипу и посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела очаровательная юная девушка с длинными темными волосами и огромными, как у ребенка, глазами. Элиса улыбнулась своему отражению и вдруг почувствовала, что кто-то, притаившись под автомобилем, тяжело дыша, дотронулся до ее щиколотки и провел пальцами вверх, до колена. Элиса засмеялась.

- Майкл... Что ты делаешь? Ну перестань, хватит, Майкл...

Она глубоко вздохнула и вдруг увидела Майкла, который выходил из дома вместе с отцом, неся в руках новую банку с краской. «Кто же ласкал меня?» - испугалась Элиса и вдруг закричала, что было сил.

- А-а-а-а!! Помогите! Скорей! На помощь! Скорей! А-а-а!

Бросив у порога банку и инвентарь, Майкл и Констант подбежали к девушке.

- Что случилось? - закричал Майкл.

- Что с тобой, дочка? - прошептал Констант.

Отпрыгнув, словно кошка, от машины, Элиса проговорила, глядя на Майкла:

- Я думала, это ты гладишь мою ногу...

- Я?! Но... - растерялся Майкл.

- Кто-то гладил мою ногу. Ласково так... очень нежно... Прямо вот тут. - она указала на стоящий рядом автомобиль.

- Ну, это, наверное, какой-нибудь опоссум, - пошутил Констант, посмотрев на Элису, а затем на Майкла.

- Нет, отец, это было не животное, - продолжала Элиса.

- Нет, нет, дочка, это был, наверняка, какой-то зверь...

- Ты что, думаешь, я не знаю, как мужчины гладят ногу?! - закричала девушка. Констант на мгновение растерялся:

- Дочка, - сказал он, - а ты... ты знаешь?

- Нужно промыть ей эту царапину, - вмешался Майкл. - Я побегу в дом, принесу воды...

- А я пройду кругом, погляжу все же... что это за зверь, - сказал Констант.

- Подождите! - остановила их Элиса, испугавшись, что снова останется одна. Какое-то неясное чувство тревоги охватило ее и вкралось в душу. - Зачем смотреть?.. А вдруг он... бешеный?

- Нет, нет, Элиса, надо обязательно промыть, вдруг что-нибудь попало в царапину, - улыбнулся Майкл.

Констант, вооружившись огромной палкой, стал обходить дом. Неожиданно чьи-то мелкие шаги прозвучали по тропинке, ведущей к колодцу. Констант поспешил туда, откуда доносился звук. Он вдруг ясно увидел, что в дупло сухого дерева, стоящего возле колодца, прошмыгнуло какое-то небольшое существо. Констант, затаив дыхание, подкрался к дереву. Элиса и Майкл тихо последовали за ним.

- Папа, осторожней! - прошептала Элиса, раздвигая сухие ветви.

- Не бойся, - ответил Констант.

Он медленно стал просовывать палку в дупло. Но странная нора не кончалась. Словно это было не дупло, а темная бездна.

- Кис-кие-кис! - позвал Констант. - Кис-кис!

- Папа, почему ты думаешь, что это кошка? - шепотом спросила Элиса.

- Я уверен, что это кошка... - ответил Констант, все глубже просовывая руку в дупло, - мне кажется, что я сейчас извлеку на свет твоего тайного воздыхателя, дорогая...

- Но это была не кошка, - прошептала Элиса. - Это точно была не кошка...

- Кис-кие-кис, - снова стал звать Констант, - ну, вылезай, вылезай, киса... вылезай, вылезай... Он почти по плечо просунул руку в дупло. Вдруг раздался ужасный треск. Будто ствол дерева

раскололся на части. Сверкнуло что-то зеленое и блестящее, и вслед за треском послышался душераздирающий... вопль Константа, вынимающего свою окровавленную руку из дупла.

- О, боже! Кровь! - закричала Элиса.

- Боже мой! Укусила! - Майкл подбежал к Константу. Схватил его под руки. Констант, теряя сознание, повис у него на локте. Половина руки его была истерзана так, словно побывала в пасти какого-то чудовищного животного древних эпох.

Со стороны леса приближались Малыш и Толстяк.

- Что случилось? - закричал Толстяк. - Мы возвращались... Услышали крик...

- Малыш! Толстяк! - скомандовал Майкл. - Быстро сюда! Нужно перевязать рану!

- Надо срочно в больницу! - закричала Элиса, подбегая к джипу. - Скорее!

Малыш сел за руль. Майкл устроил потерявшего сознание Константа на заднее сидение, и сам сел рядом.

- Ну, что там, скорее! - разволновалась Элиса.

- Не может завести мотор! - ответил Толстяк.

- Как всегда... - подтвердил Малыш.

- Ну, давайте, давайте! - торопил Майкл, держа на руках истекающего кровью Константа.

- Поехали! - закричал Малыш. И джип, тронувшись с места, через несколько минут выехал на шоссе.

В суматохе и спешке никто не заметил, как следом за джипом, на маленьком трехколесном велосипеде, хохоча и весело размахивая руками, выехал карлик и, почти не касаясь земли, помчался по воздуху в сторону ближайшей развилки.

Втроем

Ровно в полдень, собравшись втроем под огромным куполом старого монастыря, Лео, Раф и Донателло решили выяснить свои дальнейшие планы.

- Предположим, что Малыш и Толстяк перепрячут золото карлика Кона, - произнес Лео.

- Но ведь все равно карлик уже на свободе, - сказал Донателло.

- И он станет везде и всюду совать свой нос, чтобы найти золото, - продолжил Рафаэль его мысль.

- За это время он успеет посеять столько зла, - задумчиво произнес Донателло.

Помолчав с минуту, Лео произнес:

- Ясно, что карлик коварен и жесток. Кроме того, он обладает довольно мощным биополем...

- Биополем черного цвета, - вставил Раф.

- Да, черного цвета, - сказал Лео, - и, насколько мне известно, против него тысячу лет назад были испробованы все средства и возможности, все тайные знания, которые были известны людям...

- И что же? - спросил Раф.

- Неужели никто до сих пор не мог толком расправиться с этим уродом? - вставил Донателло.

Лео покачал головой.

- Нет, конечно же, есть несколько способов... - сказал он, - но все это не так просто...

- Я вспомнил, что с карликами можно бороться раскаленным железом! - вдруг радостно воскликнул Раф.

- Да, - согласился Лео, - но, одно дело знать, а другое - победить!

- Это верно, - сказал Донателло.

- Нам нужно найти его самое больное, уязвимое место и... застать его врасплох, - предложил Раф.

- Вот именно, пока он не натворил беды, - поддержал его Дон. - А где же Мик? - спросил он, обращаясь к Лео.

- Мик остался недалеко от больницы, - ответил Лео. - Там он присматривает за Константом, отцом этой девушки... Кажется, Констант, очень неважно себя чувствует. И, кроме того... Мик должен выполнить еще одно очень трудное дело... немного помолчав, Лео снова

34

обратился к друзьям: - Давайте подумаем, как нам быть... Первое, что мы должны решить, как обезопасить Элису и ее друзей, а второе - как победить карлика.

- Это одно и то же, Лео, - сказал Дон.

- Хорошо.

- По-моему, надо открыть Элисе тайну Тома Санди, - предложил Раф.

- Тайну клевера-четырехлистника? - быстро спросил Лео.

- Да.

- Нельзя.

- Почему.

- А если она не поверит? Ведь Элиса - современная девушка, а современные девушки не очень-то верят в такие вещи, как заклятия с помощью клевера... Представь себе, Раф, - продолжал Лео, - если у Элисы не хватит веры в то, что она с помощью нарисованного цветка клевера сможет победить самого гнусного карлика на свете, у нее может ничего не получиться... И тогда все может обернуться гораздо хуже, чем с ее отцом.

- Да... карлик не остановится ни перед чем, - согласился Раф.

- Он только и будет твердить: «Отдай мое золото!» - усмехнулся Дон.

- А может, рассказать все Толстяку? - снова спросил у Лео Раф.

- Я уже пробовал ввести его в состояние невесомости, - с улыбкой сказал Лео.

- И что же?

- Толстяк - чуткий и податливый, у него добрая душа, - продолжал Лео.

- Ну, и что же? - нетерпеливо воскликнул Раф.

- Ему никто не поверит, - произнес Донателло.

- Да, - покачал головой Лео.

- А Малыш? - тут же нашелся Раф.

- Малыш - ребенок. Его нельзя было бы вообще подпускать к этому чудовищу, - сказал Лео.

- Да, но именно он нашел горшок с золотом. И он спрятал его! - воскликнул Раф.

Лео ничего не ответил. Он нервно застучал своими длинными пальцами по стеклянной стене зала.

- Я бы, например, спрятал Малыша здесь, у нас, - тихо сказал Дон, глядя на Лео.

- К сожаленью, Дон, это не в наших силах, - отозвался Лео.

- Что же тогда делать нам?

- Ждать.

- Чего ждать? - закричал Раф.

Лео посмотрел на картину, изображающую Страшный суд. Потом он сказал:

- Мне все же кажется, что у этой девушки доброе сердце.

- Ты говоришь об Элисе? - с улыбкой спросил Раф.

- Да... Я недавно слышал, как она пела...

- Я тоже чувствую, что она на самом деле не такая, какой хочет казаться, - сказал Дон.

- Значит, мы должны действовать через нее! - заключил Раф. - Да, Лео?

- Да, - ответил Лео, - но не сразу. Надо подождать, пока она будет готова воспринимать... и верить...

- Но это в наших силах? - спросил Раф.

- Да... конечно, - сказал Лео.

- Но что же ты хочешь делать?

- Вскоре вы все увидите, - загадочно улыбнулся Лео, - скоро... когда вернется Мик...

Золотая монета Малыша

На полной скорости джип, в котором сидели Элиса, Майкл, Констант, Малыш и Толстяк ворвался в многолюдный городской водоворот машин. Сделав несколько зигзагов вдоль трассы, они остановились возле невысокого трехэтажного здания травматологической больницы.

- Малыш, Толстяк! Ребята! - крикнул Майкл, выходя из машины и поддерживая бледного как снег Константа, - у нас на это может уйти много времени... Идите в кафе... Мы туда тоже придем и вместе поужинаем.

- Ну что, вперед? - спросил Малыш, проводив взглядом Майкла, Эллису и Константа, скрывшихся за больничной оградой.

- Куда вперед? - удивился Толстяк.

- Нужно быстрей проверить нашу монету! - Малыш вытащил из кармана монету и подбросил ее в воздухе. - Пошли, пока не стемнело! - сказал он.

Обогнув несколько старых построек, они увидели двухэтажный кирпичный дом с вывеской, на которой было написано: «Лавка ювелира. Коллекционные товары, монеты».

- Это то, что нам надо, - обрадовался Малыш, открывая входную дверь.

Отдав свою золотую монету ювелиру, Малыш заметил, как на его лице появилось странное выражение.

- Никогда в жизни не видел такой монеты, - сказал ювелир, прикладываясь одним глазом к лупе.

- Да? - переспросил Толстяк.

- Эти значки... невероятно странные...

- А можно короче? - вмешался Малыш, которому вдруг показалось, что кроме них троих в лавке ювелира находится кто-то еще... тот, кого они не видят. - Сколько она стоит? - спросил он нарочито громко, чтобы отогнать страх.

- Ну, если это золото, - сказал ювелир, откладывая в сторону лупу, - тогда это стоит долларов пятьсот... - он повертел монету в руках. - Но есть еще и такая вещь, как историческая ценность... Может быть, это бесценная монета... Можно, я оставлю ее у себя до утра? - спросил он у Малыша, - я внимательно изучу...

- А не потеряете? - перебил его Малыш.

- Нет, нет, я положу ее в сейф... а вам оставлю расписку, - сказал ювелир.

Он быстро написал что-то на бумаге и протянул Малышу.

- Скажите, а как вы думаете, - пробормотал Толстяк, - эта монета, она... не от карлика Кона?

Малыш больно ущипнул его за руку.

- Завтра мы вернемся! - сказал он ювелиру. - И пусть это останется между нами.

- Хорошо, - пожал плечами ювелир, закрывая за ними входную дверь на ключ.

- Пошли скорей! - крикнул Малыш Толстяку, едва они оказались на улице.

- Почему скорей? - удивился Толстяк.

- Потому что Майкл и Элиса, наверное, уже волнуются, что нас так долго нет, - соврал Малыш.

Том Санди

Новое блестящее здание, напоминающее огромный мраморный дворец, было расположено на самом конце города. И Мику, оставленному Лео в городе «на всякий случай», не пришло бы и в голову, что тот шикарный особняк являлся психиатрической клиникой. Лишь решетки на окнах выдавали печальное назначение этого учреждения.

Обогнув со всех сторон дом, Мик оказался в саду, где росли прекрасные деревья, отбрасывающие мягкие тени. Между деревьями по дорожкам разгуливали больные, отрешенные и далекие, как Галактики. Они были добродушны, как дети.

Врачи озабоченно сновали среди них, никто ни на кого не обращал внимания, никто ни с кем не здоровался.

Наконец, молодая санитарка указала Мику на одну из бесчисленных дверей без номера и таблички. Это был кабинет врача-психиатра, занимающегося Томом Санди, который вот уже шестой год находился в клинике.

Осторожно, почти не прикасаясь к холодному мраморному полу, Мик приоткрыл дверь. Прислушался. Оставшись никем незамеченным, он спрятался за огромный деревянный шкаф, разделяющий кабинет на две части. За столом сидела молодая женщина в белом халате. Позади нее, стоял огромный баллон.

- «Наверное, с кислородом», - сообразил Мик.

Напротив женщины на кушетке сидел постаревший, но с красивым лицом мужчина средних лет. В руках он все время вертел какой-то предмет. В первые минуты Мику не удалось разглядеть, что именно было у него в руках, но, спустя несколько мгновений, он понял, что это было ничто иное как лепесток клевера-четырехлистника.

«Значит, это и есть Том Санди! Вот так удача!» - подумал Мик. - Ни у кого, кроме Тома, не может быть такого цветка!»

Не зная, что делать дальше, черепашка решил дождаться окончания разговора пациента с врачом и попытаться улучить момент, чтобы остаться с Томом наедине.

«Но как мне уговорить его бежать из клиники? - думал Мик, разглядывая Тома. - А что, если он уже разучился рисовать? Все же шесть лет в таком учреждении... Забудешь, как и песни петь. Вполне возможно, что Том испугается... или еще того хуже... станет звать на помощь... Как же, как же уговорить его совершить снова путешествие по радуге? Я бы привел его снова в монастырь, и тогда с карликом было бы покончено... раз и навсегда... И все были бы спасены... »

В это время он услышал печальный глубокий голос Тома Санди, который, наконец, решил заговорить:

- Почему вы думаете, что я сумасшедший? - спросил он врача. Женщина как-то неловко придвинулась ближе к столу.

- С чего вы взяли? - ответила она. - Я лишь хотела объяснить вам ваш случай. он очень интересен... с точки зрения науки... Он. он в высшей степени поучителен...

- Но я совершенно нормальный, - сказал Том.

- Ну, конечно, конечно... Вы абсолютно нормальный. А что вас с ним связывает? - врач указала на цветок, который Том держал в руках.

- С этим клевером? - вздохнул Том.

- Нет, нет, - забеспокоилась врач, - с этим... карликом Коном... как вы говорили...

- Он мне является.

- Давно?

- А вы занимаетесь психиатрией давно? - усмехнулся Том.

Врач, немного смутившись, ответила ледяным металлическим голосом, не знающим сомнений:

- Я буду теперь вашим лечащим врачом, и поэтому прошу впредь быть со мной более вежливым. Что же вас с ним связывает? - повторила она свой вопрос.

- Он мне является, - тускло ответил Том.

- Давно?

- Да уже лет десять...

- Хорошо. Вернемся к тому случаю. Вы утверждаете, что поймали его и посадили в сундук.

- Да.

- И запечатали сундук?

- Да.

- Вы что же, поймали его с поличным? - с улыбкой спросила врач.

- То есть, как? - удивился Том.

- Вы видели, как он убивал вашу жену Марту?

- Нет.

- Тогда откуда вам известно, что убил именно он?

- А кто?

- Быть может - вы сами... - голос врача прозвучал ехидно и колко.

«Эта эскулапиха его доконает, надо что-то делать!» - подумал Мик, сидя за шкафом с медицинскими инструментами.

- Я не сумасшедший, чтобы убивать свою собственную жену, - сказал Том.

- А были, кроме этого убийства, еще какие-нибудь акты агрессии с его стороны по отношению к вам? - спросила врач.

- Он душил... хотел задушить меня, - ответил Том.

- Часто?

- Чуть не каждую ночь. А как-то раз чуть не удушил. Я потом целую неделю дышать не мог.

- Астматичность. Что еще? - спросила врач.

- Сталкивал меня с лестницы.

- Классика... И вы что-нибудь сломали?

- Один раз только... кажется, ногу, - печально произнес Том, не глядя на нее.

- Великолепно! - воскликнула врач. - А тогда вы его видели? Когда он вас душил или сталкивал? Он был вам виден в момент удушения или сталкивания с лестницы?

- Нет. Он душил меня и сталкивал заочно.

«Какая мегера! - выругался про себя Мик, сжимая кулаки. - Ничего, ничего, посмотрю я на тебя, Когда твоего пациента не станет в клинике, ничего... »

- Превосходно, - сказала врач. - Когда это было?

- Уже давно, - ответил Том.

- А точнее? - язвительно спросила она.

- Началось лет девять тому назад... Может, десять...

- А когда прекратилось?

- Трудно сказать точно...

- Почему трудно? - резко прозвучал ее вопрос.

- Потому что сначала... это происходило почти ежедневно, чуть ли не каждую ночь, а потом все реже и реже, пока не прекратилось совсем... Но теперь...

Она не дала ему закончить:

- Когда же вас душили или сталкивали с лестницы в последний раз? Том замкнулся. Он крепко сжал в руках клевер и произнес:

- Не помню.

- Ну, хоть приблизительно, - настаивала врач.

- Наверное, лет пять уже...

- И лишь потом вы стали его видеть?

- Да, но тоже не сразу, - глухо ответил Том.

- И когда же вы увидели его впервые? - торопила она Тома.

- Так, как вижу сейчас?

- Да.

- Если по-настоящему, то лишь в тот раз, когда он пришел сюда... ко мне... на ужин...

- Ага, - обрадовалась она, завертевшись на стуле. - На ужин! А как это произошло?

- Я его пригласил, - спокойно ответил Том.

- Естественно, - хихикнула женщина, - а если подробнее?

- Я сказал жене, что хорошо бы кого-нибудь пригласить... сюда.

- Но вы же сами убили свою жену десять лет назад!

- Я не убивал. Это он.

- Хорошо, хорошо, - заторопилась она, - тогда кому же вы сказали, что надо его пригласить на ужин? Вы видели свою жену?

- Да. Она приходила сюда... ко мне... и сказала, что живет... где-то. я не помню названия этого места. Но я видел ее. Она была печальной.

- Так, так, - задумалась врач. Она быстрыми, ловкими, пальцами схватила со стола толстую книгу и, найдя нужную закладку, что-то прошептала. Слов ее Мик не расслышал.

Неожиданно резко отбросив справочник, врач-психиатр встала из-за стола, подошла к Тому и

схватила его за руку.

- Итак, начнем сначала... Вы были женаты?

- Да, - ответил Том, пытаясь освободить запястье.

- Давно?

- Да.

- А ваша жена его, этого карлика, тоже видела?

- Что вы, - улыбнулся Том. - Она и не знала ничего...

- Почему? Вы ей не говорили?

- Нет. Просто - ведь он... убил ее...

Быстро забегав из угла в угол, врач-психиатр оказалась у окна. Не оборачиваясь к Тому, она

спросила:

- Что же было на ужин?

- Что? - не сразу понял Том.

- Я спрашиваю, что было на ужин, когда вы вместе с уже убитой женой решили пригласить карлика?

- Макароны, - спокойно ответил Том.

- И как прошел ужин, удачно? - она беспокойно забарабанила двумя пальцами по оконному стеклу.

- Какое там удачно! - рассмеялся Том.

И Мик впервые увидел его глаза. Они были полны такого невыразимого страдания, что у

черепашки мурашки пробежали по коже. «Как на фресках в монастыре», - подумал он.

- Он пришел... он должен был прийти в восемь, а пришел только в полночь... Жена легла уже спать, а я все ждал, - вдруг быстро заговорил Том. - Он явился в моем больничном халате и... в моих шлепанцах... Притащился, уселся на кровать. Спросил, не дам ли я ему закурить... Вот и все.

- Однако все же пришел, - задумалась врач.

- Пришел, но поздно, - подтвердил Том.

- И заговорил.

- Заговорил.

Она отошла от окна и приблизилась к шкафу, за которым сидел Мик.

- Итак, подведем итоги, - сказала она. - Сначала он совершал по отношению к вам акты агрессии... Но был тогда невидим. Затем акты агрессии постепенно прекратились. Зато вы начали его видеть. Так?

- Так, - пробурчал Том, перебирая клевер.

- Иными словами, приступы удушья, страхи на лестнице вы ощущали все реже, пока не перестали ощущать их совсем. Вместо этого возникли галлюцинации, нейро-оптические феномены в сочетании со слуховыми миражами... Между прекращением астматических недомоганий, состояния страха и возникновения галлюцинаций был перерыв, то есть, промежуточная фаза.

- Так получается, - нехотя ответил Том.

«Да послал бы ты ее!» - едва сдерживался Мик, все плотней прижимаясь к шкафу.

Между тем врач, любуясь собой, продолжала мерить шагами комнату вдоль и поперек:

- Первая стадия началась девять, а может быть десять лет назад. Она связана с убийством жены и продолжалась около пяти или шести лет. Вторая, переходная, длилась столько же. На второй стадии вы не испытывали никаких серьезных недомоганий, кроме легкой мании преследования, слуховых миражей, незначительного нарушения двигательной функции, периодических перебоев пространственно-временной координации и некоторого ослабления памяти... И лишь в третьей стадии вновь возникли галлюцинации и сильные слуховые миражи. Эта стадия длится по сей день. Все правильно?

Она свысока посмотрела на сидящего на кушетке Тома, стараясь произвести впечатление.

- Все правильно, - с улыбкой сказал Том.

- Не совсем, - возразила она. - Есть кое-что, чего я понять не могу!

Помолчав с минуту, она спросила:

- Скажите, а какое у вас хобби?.. То есть, я знаю, конечно, что вы были раньше известным художником, но в силу обстоятельств...

Том впервые перебил ее и резко ответил:

- Я люблю смотреть в окно!

- Да? - удивленно произнесла врач. - Но ведь по вечерам за окном ничего не видно...

- Именно потому... - Том усмехнулся. - А больше всего меня раздражает он... Он стал безобразно барабанить по стеклам своими грязными пальцами. Под ногтями у него всегда запекшаяся кровь. - Том поморщился. - И вообще, он неряшлив... неаккуратен... Чешется... зевает... корчит рожи...

- Вы с ним о чем-нибудь разговариваете?

- Изредка, - спокойно ответил Том.

- О чем?

- Чаще всего о погоде, - он загадочно улыбнулся.

- Именно этого я и не могу понять, - произнесла врач, - если галлюцинации усилились, то почему произошло ослабление внутреннего монолога...

- Потому что... - Том посмотрел на четырехлистник и снова улыбнулся, - потому что я знаю его тайну, а он - мою... Что же еще? Мы уже все давно обсудили... однажды ночью... в лесу... И нам просто не о чем говорить.

- В соответствии с нормальным развитием болезни должно быть наоборот, - задумалась врач, потирая влажные ладони.

- Но я не болен, - снова сказал Том. - Это он.

- Он?

- Я только ожидаю теперь развязки и даже скучаю... Но это не болезнь. Я знаю, что будет дальше, вы сами увидите... Очень скоро... Я это знаю. А он - страдает. Я бы даже, пожалуй, привел бы его к вам вместо себя, если б это было можно. Вы бы, наверняка, ему что-нибудь посоветовали.

Врач-психиатр впервые серьезно уставилась на Тома.

Мику показалось, что она даже на мгновение испугалась.

- В первый раз встречаюсь с чем-то подобным, - прошептала она, разглядывая цветок в руке Тома. - А это что?

- Вы что? - искренне удивился Том и посмотрел на нее своими печальными детскими глазами, - клевера никогда не видели?

- Ну... да, то есть, нет, - она махнула как-то неловко рукой и добавила, покраснев, как девочка. - До определенного момента случай мне ясен. В результате неких обстоятельств, которые нам предстоит еще выяснить - возникла сильная проекция какой-то вашей проблемы, мне пока неизвестной, - она снова посмотрела на цветок. - Эта проекция перешла в фиксацию, то есть, в навязчивую идею. Вы видите и слышите вашего карлика, которого в действительности не существует. Но ваши психические процессы воплотились в его образе. Случай трудный, но не безнадежный... я сделаю все возможное, чтобы он исчез!

Она сверкнула глазами в предвкушении скорой победы и славы.

- Но мне совсем не хочется, чтобы он исчез, - тихо сказал Том. - Я лишь хочу, чтобы он вел себя как... как...

- Как?!

- Ну-у, иначе...

- Чтобы продолжал вас душить, толкать и вообще... Правильно?

- Да, что-то в этом роде.

Она снова сделала несколько быстрых шагов по кабинету. От окна до стены, потом к шкафу, за которым, почти не дыша, стоял Микеланджело и обратно. Наконец она села.

- Та-а-а-ак... Теперь у меня начинает складываться общая картина... Карлик - это ваш укор совести...

«Ну и тупица! - выругался про себя Мик. Его эта женщина стала невероятно раздражать. - Запустить бы в нее чем-нибудь, - как бы она это сумела объяснить? Левитация? Или телекинез?»

- Вы совершили в прошлом, возможно, в далекой юности, какой-то поступок, которого стыдитесь. Произошло это, по-видимому, очень давно... - она снова посмотрела на цветок клевера, - судя по всему, - поступок очень недостойный, если это привело к психическому заболеванию такой силы. И единственная возможность вылечиться - это рассказать мне, что случилось много лет назад.

Она твердо и уверенно подошла к Тому и ловко выхватила из его рук клевер.

- Разве это обязательно? - заволновался Том.

«По-моему, пора перехватывать инициативу!» - подумал Мик.

- Иначе вы никогда не избавитесь от вашего карлика! - металлическим голосом сказала врач.

- Но вы поступаете безнравственно! - закричал Том.

- Что это значит?

- Вы хотите лишить меня укора совести? Хотите, чтобы я забыл, просто забыл о подлости, которую совершил? На что вы меня толкаете?

Задыхаясь от волнения, он громко закашлял.

- Но... моей обязанностью... - начала было врач.

Но он снова перебил ее:

- Вы хотите, чтобы я напакостил, а потом прекрасно себя чувствовал? Пусть кто-то убивает человека, или что-то еще, растение... или живую душу... а потом. живет себе преспокойно. Как ни в чем не бывал. Здоровенький? Вы этого добиваетесь? Да?

- Я психиатр. И моей задачей...

- Нет! - выкрикнул Том. И вдруг внезапно осел, словно подкошенный. - Ничего я вам не скажу... И никому. никому не скажу... Хотя мне осталось так мало. но я не настолько свинья, нет... Я не допущу, чтобы кто-то отнял у меня единственное, что у меня осталось, - он вдруг распахнул застегнутую под горло белую больничную рубаху и указал на татуировку, блестяще выполненную ярко-синим цветом, изображающую цветок четырехлистного клевера. Он сиял на впалой груди Тома, словно маленькое солнце. - Вы видите? - засмеялся Том, - вы видите? Это мой укор совести! Вы не отнимете его! Ведь я живой человек, доктор! И я еще хочу чувствовать, пока я живой! Хотя все эти годы я не брал в руки кисть... Но это - единственное, что я смог сделать, это последняя моя картина. И я хочу оставить ее здесь, в своем сердце... Не надо делать из меня ничего научного! Для науки вы можете взять кролика, хотя тоже не советую...

Оправившись от неожиданной развязки, врач-психиатр, взяв двумя пальцами цветок клевера, подошла к окну и, распахнув его, выбросила четырехлистник во двор клиники.

- Вот так! - усмехнулась она. - Ваше противодействие - типичный симптом, который характерен для начальной фазы лечения...

Она не успела закончить свою мысль. Мик, включив лазерное устройство, лежащее в кармане и сделавшись невидимым, стал позвякивать вытащенными из шкафа инструментами, и пробираться от шкафа к кушетке, на которой сидел Том.

- Что это? Что вы делаете? - закричала врач-психиатр, глядя на неподвижно сидящего Тома.

- Давай поломаем что-нибудь! - шепнул невидимый Мик на ухо Тому.

- Можно, - ответил Том, ничуть не удивившись присутствию кого-то третьего в этой комнате.

- Шкаф? - спросил Мик.

- Мелочь. Лучше разобьем стол, или стулья покрушим, - ответил Том.

- Что вы делаете? С кем вы разговариваете? - закричала врач.

В это время Том и Мик стали ломать и переворачивать стулья. Мик при этом издавал угрожающее рычание.

- Если вы, Том Санди, разгромите мой кабинет, это лишь подтвердит, что я права! - закричала врач, прячась за шкаф, туда, где только что стоял Мик. - Я вызову санитаров! - раздался ее уже не такой уверенный голос.

- Ты слышал, что она сказала? - спросил Мик у Тома. - Я думаю, нам не надо больше ничего доказывать.

Быстрым ударом меча Мик разрубил надвое шкаф. Медицинские инструменты с грохотом посыпались на пол.

- Спасите! - раздался из-под груды обломков голос врача-психиатра.

- Что ты наделал? - растерялся Том.

- Ничего, - ответил черепашка. - Она отсюда не скоро выберется, - бежим!

Взяв за руку Тома, Микеланджело осторожно провел его к двери, и мгновение спустя, они были уже во дворе.

- Извините! Простите! - шептал черепашка, задевая кого-либо из гулявших по двору больных.

Наконец они добежали до сада. Опустившись вместе с Томом на одну из скамеек, Мик принял свой обычный облик и сказал, хлопнув Тома по плечу:

- Давай знакомиться. Я - Мик, один из черепах-ниндзя. Так что ты можешь теперь завести себе другой укор совести... Я гожусь для этого?

Том смотрел на него своими широко открытыми глазами и улыбался.

- Поехали со мной! - попросил Мик.

- Куда? - спросил Том.

- По радуге! Вверх, по радуге!

- Но я давно разучился рисовать, - печально улыбнулся Том.

- А может все же... Бежим... Ты должен сам помочь себе и другим людям! Том! Ведь карлик Кон выбрался на свободу!

Том, снова печально улыбнувшись, посмотрел на него и сказал:

- Я это знаю, вижу, только сказать было некому... да и незачем... почти полжизни в этой больнице.

- Ерунда! Полжизни - мелочь! - воскликнул Мик. - Пойдем! Ты должен вернуться в монастырь... И снова взять в руки кисть... Ты должен нарисовать огромный, в человеческий рост клевер-четырехлистник.

- Тот, что я растоптал, - прошептал Том.

- Да! Если ты это сделаешь, мы сможем одолеть карлика. Навсегда!

- Навсегда?

- Да! Потому, что искусство - вечно, Том!

- Поздно, Мик-черепаха, - помолчав, сказал Том. - Я разучился рисовать... И я больше не могу путешествовать по радуге... Я забыл все цвета... Вижу только один - ярко-синий цвет растоптанного мной клевера.

- Но все же... ты мог бы попробовать, - неуверенно произнес Мик, с надеждой заглядывая в глаза художнику.

- Я стал слишком слаб, - ответил Том, - попроси кого-нибудь другого нарисовать этот цветок.

- Послушай, Том! - воскликнул Мик, - если когда-нибудь кто-нибудь спросит тебя, как победить карлика, ты расскажи о своем цветке, о том, как нужно нарисовать его...

- Нужно, чтобы тот, кто будет его рисовать - верил в то, что цветок волшебный, тогда он оживет, и с его помощью можно победить карлика!

- Но ты расскажешь об этом, если кто-нибудь тебя попросит, Том, хорошо? - спросил Мик.

- Да... - рассеянно протянул Том, - только вряд ли у кого-то для этого хватит любви, - он посмотрел на Мика и сказал: - А ты разве не можешь? Сделай это за меня!

- Нам нельзя, Том! - ответил черепашка. - Мы не люди, а черепахи-ниндзя... Это должен сделать человек...

Том грустно улыбнулся и посмотрел на небо. Над огромным зданием психбольницы раскинулась и заиграла всеми семью цветами волшебная радуга.

- Мне пора, - сказал Мик и обнял Тома. - Может быть, все-таки, пойдем? Глаза Тома наполнились слезами.

- Спасибо, спасибо тебе, Мик-черепашка, за чудо... Я снова увидел радугу и не могу больше взойти по ней... Но все равно, спасибо... И прощай!

Он встал со скамьи и, вытянувшись во весь рост, поднялся на цыпочки, чтобы в последний раз увидеть сверкающее чудо - радугу, на другом конце которой, в старом монастыре, с эмблемой четырехлистного клевера, осталась навсегда его юность.

Карлик убивает ювелира

У карлика Кона пока все шло хорошо.

Выбравшись с помощью Толстяка из сундука, в котором он провел десять лет, карлик вновь почувствовал себя на свободе. Сменив свое старое белье на белую шапочку и вышитые подтяжки, на детском велосипеде, вытащенном из подвала, он взвился в воздух. Из компании, сопровождающей раненого Константа в больницу, никто его не заметил. И карлик смог без всяких препятствий пролететь сквозь розовеющий сумрак к городу.

Вскоре он долетел до ближайшего кафе и решил опуститься на землю, чтобы немного передохнуть и освежиться.

После обеда он безмятежно бродил по многолюдным улицам города. Многие показывали на него пальцами, принимая за подрабатывающего замаскированного актера. Но карлик не обращал внимания ни на их восклицания, ни на удивление, ни на испуг.

Единственным местом, куда стремился он попасть и попал - была ювелирная лавка, из которой несколько минут назад вышли Толстяк и Малыш...

Ювелир Рунг стоял у окна, растворившись в мелодичной тишине утомленного города. На темном небе уже заблестели звезды, и, удостоверившись в том, что сегодня уже никто и ничего ему не помешает, ювелир стал листать толстые тома тщательно разложенных по полочкам старых книг и энциклопедий. Он то и дело подносил к глазам лупу, чтобы сравнить редчайший экземпляр золотой монеты, доставшейся ему сегодня, с подобными изображениями в книгах. Проходил час, другой, третий.

Перебрав множество книг, ювелир, наконец, понял, что держит в своих руках самую настоящую реликвию, ценность которой не вмещалась ни в какие цифры. Он подошел к окну. Густой запах наступившей ночи щекотал ноздри.

Вдруг он услышал позади себя легкий звон, словно кто-то прикоснулся на мгновение к звонку.

«Кто бы это мог быть в такой поздний час?» - пронеслось у него в голове.

Звонок повторился. Теперь уже трижды. Ювелир почувствовал, как чьи-то мелкие шаги засеменили по лестнице, ведущей к нему в комнату, как резко скрипнула дверь, медленно открываемая снаружи. Вне себя от страха, он пробормотал:

- Ну вот, мне уже мерещится черт-те что...

Но щель в двери продолжала увеличиваться, а человека, открывающего ее не было видно.

- Что за чертовщина! - испуганно прошептал ювелир Рунг. Не в силах сдвинуться с места, он стоял и ждал, что тот, кто там есть, сам войдет в комнату.

Ювелир не сводил глаз с того места, где ожидал увидеть глаза входящего.

Но глаза и часть лба, опутанного взлохмаченными рыжими волосами, появились на уровне его пояса. Какое-то существо заглядывало, видимо, согнувшись, и наконец, прошло в дверь, закрыло ее и, неуклюже мотнув головой, уставилось в лицо ювелира зелеными злыми глазами, пестрыми от морщин и красных жилок. Этим ночным гостем в лавке ювелира был карлик Кон. Его руки показались ювелиру синими, как у мертвеца. На шее болтался шарф, мятая шапочка прикрывала остроконечные, как у волка, уши и лицо цвета ядовитой зелени. Нос карлика кривился вниз.

- Что скажете? - едва шевеля языком, спросил ювелир Рунг. Карлик оглядывался по сторонам, переминаясь с ноги на ногу.

- Что скажете? - подмигнул он ювелиру. - Если ты спросишь меня, кто я? - я отвечу честно и откровенно... Ну, спрашивай!

Он с любопытством уставился на ювелира. Но тот словно язык проглотил от страха.

- Как хочешь, - засмеялся карлик, - а я думал, что тебе будет любопытно узнать мое имя... В горле у ювелира пересохло, но он все же спросил, не поднимая глаз:

- Как вас зовут?

- Карлик Кон! - прохрипел карлик, - или просто Кон, если тебе так удобней! Ювелир кивнул головой. И сказал:

- Хорошо. А я - просто Рунг. Карлик расхохотался.

- Рунг? - переспросил он, подмигивая левым глазом, в то время как правый тускнел, поблескивая зрачком. - Ну да, Рунг, конечно же, как же, кем же ты еще можешь быть.

Ювелир нахмурился. Развязность карлика пугала его все сильней.

- А знаешь ли ты, Рунг, - усмехнулся карлик, высовывая черный язык, - что я когда-то давно познакомился с твоим братом... Его, кажется, звали Джон? Или я ошибаюсь?

Ювелир вздрогнул. Его брат Джон бесследно пропал во время злополучной поездки десять лет назад. Он сопровождал художника Тома Санди, возвращавшегося из Ирландии с прахом своей матери. Но, по-видимому, оба попали в какую-то катастрофу, вследствие которой художник Том Санди получил психическую травму, а брат ювелира Рунга Джон - бесследно исчез. Полиция, прочесав весь лес, так и не смогла найти его трупа. Карлик Кон, словно прочитав мысли Рунга, молча оскалил зубы.

- Я сожрал твоего брата, Рунг! - сказал он. - А теперь я хочу с тобой познакомиться... Про меня много болтают, но, клянусь честью Ирландии... я всегда оставался справедливым. Твой брат был слишком хвастлив... К тому же он очень любил выпить...

Зловещая улыбка прорезала его рот. Рунг молчал.

- Я всегда уважал ювелиров, - сказал карлик с видимым сладострастием. - Ты мне не веришь, Рунг? Эх, пожил бы со мной лет пятьсот назад... Смерть люблю ювелиров, - продолжал карлик, - держу пари, они - самый толковый народ в мире...

Наконец Рунг, взяв себя в руки, стараясь казаться как можно более спокойным, сказал:

- К делу! Если вам нужно что-нибудь, говорите!

Зрачки карлика съежились и потухли. Он что-то соображал. Затем он быстро-быстро, почти скороговоркой заговорил:

- Видишь ли, приятель... отбросив дураков, когда покупают что-то, платят золотом... Лучше всего платить золотом... Тогда и кровь закипает быстрее, гораздо быстрее, чем масло на сковородке...

Рунг вздрогнул. Его глаза прямо и неподвижно упирались в обезображенное лицо карлика.

- Нет, нет, я не хочу тебя пугать... - продолжал карлик.

Взгляд его то блуждал, то прыгал, беспокойно охватывая и ощупывая предметы, разбросанные по комнате, но внутренний, другой взгляд все время невидимыми клещами держал Рунга в состоянии шока. Ювелир, сделав еще одно усилие над собой, спросил:

- Почему вы не вошли ко мне сразу? Я ведь чувствовал, что вы давно уже здесь. Карлик открыто посмотрел на него и захохотал.

- Не хотел пугать тебя раньше времени, Рунг! Я - благородных кровей. Моя матушка... впрочем дверь у тебя чертовски тугая, - он снова расхохотался, повалившись на пол, но не спуская с Рунга глаз.

По спине ювелира градом катился пот. Неожиданно вскочив на стул, карлик приблизил свое лицо к лицу ювелира и двумя пальцами схватил его за нос.

- Нет, нет! - закричал ювелир.

- Отдай мне мою золотую монету! - грозно и глухо зарычал карлик, вытягивая нос Рунга настолько, чтобы тот еще мог кое-как дышать и хрипеть. - Некрасиво воровать золото у карлика Кона! - захохотал он.

Глаза Рунга уже совершенно утратили подвижность и сощурились.

- А теперь поиграем в прятки! - крикнул карлик. Он мгновенно, двумя пальцами, словно ножницами, отделил нос Рунга от его лица и засунул к себе в карман.

Побледневший, весь в крови, ювелир рухнул на пол, точно восковая кукла.

- Ну, дружище, может поищешь свой нос? - пританцовывал вокруг него карлик. Рунг, захлебываясь в крови, прохрипел:

- Проклятый пес!

Но в то же мгновение карлик, вскочив ему на грудь, нанес несколько ударов в ухо. Словно острый клинок пронзил голову Рунга - и он, тяжело вздохнув, наконец, стих.

- Вот так! - удовлетворенно воскликнул карлик, слезая с него. Он быстро вынул из правой руки мертвого Рунга золотую монету, широко улыбнулся окровавленным сморщенным ртом и сказал, обращаясь к трупу: - Это тебе будет хорошим уроком. Чтобы не воровал золото у карлика Кона.

Затем он провел несколько раз ладонью по черным лакированным туфлям ювелира, развязал шнурки и вытряхнул пыль.

- Вот! Теперь блеск! Ну, мне пора... Одна монетка есть... Осталось найти еще девяносто девять.

В три прыжка он очутился у подоконника, выпрыгнул в окно и исчез. Он двигался по ночному влажному небу на невидимых крыльях ветра. Он был пьян воздухом ночного города, нервно возбужден сознанием одиночества, могущества и победы. Внутренне он уже был готов совершить еще сотни, тысячи убийств и злодеяний...

Мик увидел карлика, когда тот вылетел из окна ювелирной лавки, и помчался по направлению к лесу. Он увидел также мертвое тело Рунга и понял, что нельзя терять времени.

- «Как бы там ни было, - подумал черепашка, - но я должен наказать его. Я не могу пройти мимо».

Мик знал, что вмешавшись теперь, он может только спугнуть карлика, знал, что не в силах уничтожить его, знал, но ужас совершенного карликом злодеяния, потряс его. Микеланджело сосредоточился и мысленно приказал карлику остановиться. Летевший карлик вздрогнул. Им овладели смятение и тоска. Чтобы освободиться от влияния чужой воли, Кону пришлось нырнуть в озеро прямо с высоты своего полета. Мик понял, что совершил ошибку.

Быстро выпрямившись, он помчался к своим друзьям, чтобы рассказать о случившемся.

Ссора Майкла и Элисы

В этот вечер в кафе «Аик», где договорились встретиться Толстяк и Малыш с Майклом и Элисой, было довольно пусто. И непривычно тихо. Тишина словно въелась в плюшевые занавески. В ее прозрачной паутине бесшумно, как пауки, скользили официанты, молчаливо и ловко обслуживая посетителей.

- Где же, в конце концов, Толстяк и Малыш? - уже в третий раз спрашивала Элиса.

- Они, наверное, застряли где-нибудь в книжном магазине, - ответил Майкл, - покупают Малышу комиксы.

- Боже мой! Какие магазины в такое время! - воскликнула Элиса. - Ну и вечерок! Мы первый день здесь, а отец уже загремел в больницу!

Майкл заказал ей и себе виски и сказал:

- Не грусти... Его оставили просто понаблюдать. Завтра утром отпустят. Самое главное, что все плохое позади.

Элиса глубоко вздохнула.

- Ты совсем ничего не ешь, - сказал Майкл, - ты что, не хочешь?

- Нет, то есть хочу, конечно, хочу, но того, чего здесь нет... Я хочу салат, зеленый салат и минеральную воду. А здесь только дешевое виски и теплое пиво.

Майкл поставил перед ней свою тарелку с мясом.

- Ты знаешь, Элиса, - шутливо произнес он, - ты только не обижайся, но ты немножко худовата. Тебе нужно поесть. Ты слишком костлява. Возьми мясного рулета.

Поддев ножом кусок мяса, лежащий на тарелке, Элиза тихо спросила:

- Ты знаешь, что это такое?

- Знаю, - удивленно посмотрел на нее Майкл, - мясной рулет.

- Нет! - прошептала Элиса, - это разрезанная на кусочки корова, мертвая корова, если, конечно, это - корова, если тебе повезло, - со смехом, добавила она. - Понимаешь, Майкл, я мяса не ем. Я не убиваю живые существа. У меня на этот счет очень-очень твердое убеждение.

- Правда? - захохотал Майкл, выпивая виски.

- Правда!

Быстро подавшись вперед, Майкл схватил под столом Элису за ногу.

- Ой! Что ты делаешь! - вскрикнула она от неожиданности.

Но с той же ловкостью и быстротой Майкл вынырнул из-под стола, держа в руках кроссовку, снятую с ноги девушки.

- Что это? - ничего не понимая, спросила Элиса. Майкл засмеялся.

- Это - разрезанная на кусочки мертвая корова... Между прочим, из этого же сделана твоя кроссовка...

- Майкл! Отдай мне кроссовку! - протянула Элиса руку. - Сейчас же...

Но Майкл, откинувшись на спинку стула, совершенно спокойно разглядывал кроссовку Элисы.

- Прекрати! - рассердилась она.

- Но я хочу узнать тебя... как можно лучше, - засмеялся Майкл. - Я хочу разобрать тебя, понимаешь? Каждую частичку подержать в руках.

Она, нервничая, перебила его:

- Как машину, да? Я не думаю, что тебе это будет столь же интересно. Майкл наклонился к ней через столик и тихо спросил:

- Скажи, можно мне еще посмотреть твою сумочку?

- Ты пьян, Майкл! - Девушка отстранила от него лицо. Помолчав мгновение, она спросила: - Ты что, всерьез?

- Конечно! - ответил Майкл.

Она протянула ему свою сумочку и сказала:

- Хорошо. Только осторожней, там деньги.

Майкл засмеялся:

- Очень интересные мы люди... когда дело доходит до денег...

- Я хотела сказать, что я. - попыталась возразить Элиса.

Но Майкл не слушал ее.

«Похоже, ему совершенно противопоказано спиртное», - подумала Элиса, разглядывая

Майкла.

Тем временем Майкл, раскрыл сумочку Элисы, выложил на стол всю косметику.

- Пожалуйста, не надо меня мучить! - попросила девушка.

- Я не хочу тебя мучить, - спокойно ответил Майкл, - я просто хочу тебя узнать по- настоящему.

«С пьяными лучше не спорить», - подумала девушка и постаралась взять себя в руки.

Майкл вытаскивал из сумочки, одну за другой, фотографии.

- Кто это такие?

- Это мои родители, - ответила Элиса, - отец и мать в молодости.

- А это? Твоя бабушка?

- Нет! Это моя собака!

- Так... Еще один зверь, - произнес Майкл, разглядывая фотографию, на которой стояла Элиса в обнимку с высоким светловолосым парнем.

- Это мой приятель, - смутилась девушка, - бывший приятель.

- Я так и понял, - усмехнулся Майкл. - А этот? Что ты волнуешься? Не спеши. Я должен все о тебе узнать.

Он вытащил из сумочки какое-то письмо и прочел:

- Артман Джерри...

- С ним уже давно покончено, - воскликнула Элиса, не глядя на Майкла. - Выбрось это письмо.

Но, не обращая никакого внимания на ее слова, Майкл развернул письмо и стал читать:

«Прости меня, пожалуйста, за то, что я так нажрался в тот вечер... Я так от тебя балдею»... -

ага, значит, он еще балдеет, - усмехнулся Майкл.

- Ничего подобного! - Элиса закрыла лицо руками. - Я тебя прошу, выбрось письмо и пре­крати эту комедию... ты пьян...

- Как хочешь, - Майкл закрыл сумочку и протянул ее Элисе.

- И отдай мою кроссовку, - прошептала она, - я не обижаюсь на тебя, Майкл, потому что знаю, какой ты на самом деле добрый. Когда не пьяный, но сегодня такой день... ты очень помог нам, отцу... словом, я тебя понимаю, Майкл, ты устал. Отдай, пожалуйста, мою кроссовку. Вон идут, наконец, Малыш и Толстяк. Надо нам вести себя прилично... Ну, хорошо? - слезы блестели у нее на глазах, катились по щекам.

- Привет! Что у вас случилось? - раздался рядом с Элисой голос Толстяка.

- Что-нибудь с твоим отцом? Что-то серьезное? - спросил Малыш.

- Нет, ничего, - попыталась улыбнуться Элиса.

- Просто Элиса немного расстроилась, что вас так долго не было, - сказал Майкл Малышу. - Она очень устала за день.

- Ладно, хватит, - отмахнулась Элиса, - все сегодня устали... какой-то сумасшедший день... Давайте поужинаем и отправимся домой.

- Это верно, - согласился Майкл и поцеловал ее в щеку.

Карлик Кон и полицейский в ночном лесу

Выбравшись из лесного озера, в котором он оказался после «воздушного боя» с Миком, карлик решил вернуться к развилке на шоссе в надежде там встретить невидимого врага и взять реванш.

«Кто же это мог быть? - мучительно думал он. - Конечно, это были мои враги, и, по всей вероятности, они спрятали мое золото. Я должен быть беспощаден!»

Исполненный желанием мстить, карлик остановился у развилки. Неожиданно яркий луч синего прожектора ударил ему в лицо. В тот же миг рядом с ним затормозила полицейская машина. Быстро открыв дверцу, в ночную тьму вышел полицейский.

- Сэр, - обратился он к карлику, - а вы не слишком молоды, чтобы так поздно выбираться из дома?

- Нет, не слишком, мне шестьсот лет, - ответил карлик. Но тут рука полицейского схватила его за шиворот:

- Ладно, умник! Снимай свою глупую маску и садись в машину, поговорим в другом месте... Задыхаясь от злобы, карлик ударил полицейского по ноге и закричал:

- Некрасиво смеяться над карликом Коном!

- Ах, вот ты как, - простонал полицейский, согнувшись от неожиданного удара, - значит, ты теперь - карлик Кон.

Он попытался распрямиться, но карлик ловко схватил его за нос двумя острыми пальцами. Оставшись без кончика носа, истекая кровью, полицейский в ужасе бросился бежать по шоссе.

Еще несколько ударов обрушились ему на спину и он, сам не зная как, оказался на лесной тропе.

- В двух шагах от него стоял разъяренный карлик. Он щелкал зубами и брызгал слюной.

- Уходи! - закричал полицейский. - Уходи от меня, урод!

Но карлик, совершив гигантский прыжок, оказался рядом с ним.

- Теперь я откушу тебе ухо! - захохотал он и схватил полицейского своей железной клешней за ухо.

Задыхаясь от боли, полицейский нащупал в кармане пистолет и выстрелил. Еще и еще раз. На мгновение карлик разжал пальцы, и полицейский бросился бежать.

- Ты думаешь, что сможешь убить меня! - хохотал за его спиной карлик.

Он то бежал вслед за полицейским по узенькой лесной тропе, громко топая ногами, то взмывал в воздух и зависал над его головой, издавая угрожающее рычание.

- Уйди! Уйди! Оставь меня! - задыхаясь, кричал полицейский. - Я прошу... оставь... оставь меня в покое...

Карлик гнал его сквозь лесную чащу, пока тот мог передвигать ноги. Наконец полицейский почувствовал, что сзади стало тихо. Топот ног бегущего за ним карлика, будто бы прекратился. Он прислонился к стволу высокого дерева, чтобы перевести дух. В глазах было темно. Из ран капала кровь. Полицейский задержал вдох и прислушался. Вокруг шелестела ночная листва и стрекотали сверчки.

- Слава Богу, - выдохнул он. - Слава Богу...

Вдруг раздался громкий треск, будто перепилили толстый сук. Звук прозвучал слева. Через несколько секунд треск повторился, на этот раз справа. Затем вдали послышалось негромкое потрескивание, словно кто-то ступал по сухим веткам. Шаги были редкие, они постепенно приближались. Внезапно треск раздался совсем рядом с ним. Собрав последние силы, полицейский побежал вниз по склону холма. Почва под ногами была неровная, он продирался сквозь кусты, прикрывая глаза руками. Вдруг он почувствовал, что кто-то коснулся его спины. «Значит, он снова преследует меня», - подумал полицейский.

Он трясся от страха и боли. Сорвав с себя куртку, он упал на землю, закрыв лицо ладонями. Снова раздался треск. Сначала далеко, но отчетливо, потом все ближе и ближе... Короткое затишье, а затем словно взрыв над головой. Звук был настолько громкий и неожиданный, что полицейский едва не лишился чувств. С вершины дерева прямо ему на грудь прыгнул карлик, обвив свои ноги вокруг его шеи, он стал издавать глухое рычание, будто погоняя лошадь.

Полицейский поднялся с земли с карликом на плечах и бросился бежать. Ветки ломались со всех сторон. Не в силах более двигаться, он остановился. Снова упал. Рядом послышалось чавканье, будто кто-то продвигался по лесному болоту... тело полицейского свела судорога. На четвереньках, отполз он в сторону, за дерево, чтобы самому не видеть своей рвоты и крови. В то же время над его ухом раздался едва слышный писк.

- Ага, - раздался толос карлика, - ты хочешь играть в прятки? Ну что ж, пожалуйста! Полицейский выглянул из-за ствола. Никого не было видно в ночном лесу.

- Я здесь! - раздался где-то в нескольких шагах от него голос карлика. Полицейский резко обернулся, но никого не увидел.

- А теперь здесь! - прозвучал голос с другой стороны.

Затем с разных сторон раздался целый поток звуков: мышиный писк, поросячий визг, возня. Звуки были негромкими, но отзывались в голове несчастного приступами тошноты.

Затем он услышал шум, похожий на хлопанье крыльев крупной птицы. Она кружила прямо над ним. Опять раздался скрип и визг. Теперь на него летела целая стая птиц. Скрип и хлопанье крыльев смешались. Стиснув зубы, стоя на коленях, полицейский ждал своей участи.

Вдруг кто-то быстро коснулся его шеи, как бы шлепнул по ней. Бедняга несколько раз вскрикнул и замер. Последовал новый шлепок. Полицейский съежился от страха. Шлепки участились. Весь лес шуршал, все деревья трепетали, будто были охвачены пламенем огромного костра.

Тело полицейского будто одеревенело, покрылось испариной. Вдруг все ему стало безразлично и последнее, что он увидел перед собой - было безобразное лицо карлика Кона, который огромной клешней сжимал его горло...

«Счастливый клевер»

Разделавшись с полицейским, карлик спрятал машину с его трупом недалеко от дома Тома Санди. Погасив фары, он ловко защелкнул дверцу, оставив при этом на оконном стекле свой знак: три огромных когтя в устрашающем изгибе. Довольный собой, он тихо пробрался в дом.

- Пока не вернулась вся честная компания, я должен найти свое золото! - сказал сам себе карлик и взялся за дело.

Перевернув вверх дном весь подвал, уставленный всяким старьем, миновав кухню, он взялся за комнату, в которой когда-то жил Том Санди.

- Десять лет в сундуке из-за какого-то вонючего художника - непростительно, клянусь честью Ирландии! - бормотал карлик, переставляя с места на место с помощью взгляда книги, посуду, старую мебель. Он разрывал клешней правой руки картину, бросал себе в рот коричневых и красных пауков и, причмокивая, бормотал: - Где же... где же... где же... все-таки мое золото?

В поисках золота карлик неожиданно нашел валявшееся на одной из книжных полок, прибитых к стене, маленькое запылившееся зеркальце. Взяв его в руки, и заглянув в стекло, карлик вскрикнул от неожиданности, свалившись при этом со стула. Сверху на него посыпались книги, старые бумаги, какие-то железки, камни, засушенные цветы и листья. Кое- как выбравшись из-под этой свалки, он стукнул ногой по злополучному зеркалу, разбив его на мелкие кусочки. Но неожиданно он заметил, что эти зеркальные осколки сами собой каким-то странным образом сложились в форму четырехлистного клевера.

- Так, так, - клевер, значит? - пробормотал карлик. - Хорошо, хорошо... Монастырь, худож­ник... фрески... Я все помню... Помню...

Он поднял с пола старую толстую книгу в кожаном переплете и прочел название: «Счастливый клевер».

- Ага, это то, что нам надо, - проговорил он и открыл одну из пожелтевших страниц. К его удивлению, книга содержала чудовищные угрозы его разуму и спокойствию. Пролистав еще пару страниц, он снова стал читать:

- Не следует думать, что карлик Кон является древнейшим и главным властителем Земли... Испокон веков были другие. Черепахи были... Черепахи-ниндзя - есть. И они - будут... Они ходят среди людей, первобытные и безмолвные... Из их яйца произошла вся жизнь... Они не имеют измерений и могут быть невидимыми...

Леонардо - знает ворота. Рафаэль - ключ к ним.

Прошлое, настоящее и будущее слились в Донателло. Микеланджело - и есть ворота. Рафаэль - и страж ворот, и ключ к ним.

Художник по имени Том Санди знает, где черепахи совершили прорыв в прошлом, и где они сделают это вновь. Он знает тайну, с помощью которой черепахи смогут победить карлика. Эта тайна - клевер. Цветок четырехлистника. Голубой цветок. Знак старого монастыря, где пятьсот лет назад... Карлик Кон, пролистав несколько страниц, продолжал читать:

- Черепахи-ниндзя возвратят людей к жизни. Они дадут новую жизнь. Они совершат прорыв. Но карлика победит человек. Имя его пока неизвестно.

Том Санди знает, где ступали черепахи по Земле. Знает, где они сейчас ступают. Он знает тайну голубого цветка.

Люди могут иногда догадаться о близости черепах по запаху цветущего клевера в их руках. Но об их внешности никто из людей не может знать.

Они могут лишь догадываться о ней... Иногда облик черепах не имеет ни формы, ни материальной субстанции... Но они сами - материальны. Они расхаживают, оставаясь незамеченными, в пустынных местностях и святых местах, где произносятся Слова и исполняются Обряды... Ветер невнятно произносит их речи, Земля высказывает их мысли. И они сгибают леса и сокрушают камни.

Но никто не видит их светлую руку. Только пятно. Светящееся пятно. Или - кокон. Художник по имени Том Санди знает их.

Ледовые пустыни юга и затонувшие острова океана хранят камни, на которых запечатлен их знак. Там тоже живут черепахи.

Никто, никто - даже художник Том Санди не знает последнюю тайну. Он - двоюродный брат черепах-ниндзя. Но даже он может видеть их только смутно. Лишь по запаху цветущего клевера узнает их карлик! Лишь по свету!

Злой коварный Кон, губящий настоящих художников! Руки их у тебя на горле! Но ты их не видишь.

И их обиталище как раз там, где порог, который ты переступил.

Лео - Мик, Дон - Раф - вот ключ к твоей смерти. Вот ключ к тем воротам, где встречаются сферы.

Карлик Кон не будет править там, где будут черепахи-ниндзя.

Скоро там будет править человек. После лета наступит зима. После зимы - вновь будет лето.

Они ждут, могучие, светлые и терпеливые, когда придет их час... Их имена...

Прочитав последние строки, карлик Кон ощутил прилив страха, столь же реального, как дуновение липкого холода из свежей могилы. Этот вдруг согнувшийся в три погибели зеленый уродливый гном почувствовал себя чем-то лишь частично принадлежавшим этому миру, все представление о котором было тесно связано в его мозгу только с одним - золотом. Почувствовав вдруг свою ненужность, карлик поднял голову, посмотрел вверх, словно ожидая увидеть там что-то давнее, забытое... Но с потолка свисали лишь обрывки паутины, и маленький коричневый паук торопливо карабкался по ней.

Схватив своей правой клешней паука, карлик зажал его между пальцами, с удовлетворением наблюдая как он корчится. Когда же паук затих, карлик засунул его себе в рот.

- Вот так! - сказал он, причмокнув, - пожалуй, у меня еще есть шанс!

И он стал вспоминать истории, которые слышал от своей приемной матери - злой колдуньи Рагоны.

Несмотря на то, что карлику Кону было около шестисот лет, о происхождении своем он очень хорошо знал и им гордился. Рожденный в семье простого ирландского сапожника, он был однажды похищен и взят на воспитание коварной колдуньей Рагоной - королевой четырех темных планет Черной Дыры. Рагона научила крошку-уродца разным премудростям черной магии. Так что с пятилетнего возраста карлик Кон уже в совершенстве владел всем: начиная от телекинеза, левитации и гипноза, и заканчивая поеданием мертвецов и перевоплощением в различные тела.

Сила, вложенная в него Рагоной, оказалась настолько велика, что он смог, высосав всю ее энергию и разрезав тело на кусочки, в одно из полнолуний сделаться единственным королем и наследником Черной Дыры. Пятьсот лет назад, хитростью пробравшись в древнейший монастырь, карлик сбросил с лесов одного живописца... И вот, когда судьба столкнула его с человеком по имени Том Санди, он впервые за всю жизнь почувствовал себя побежденным и уязвимым. «Но отчего? Почему? Ведь этот художник - совсем другой человек», - думал карлик.

- Десять лет в сундуке! - вырвалось у него с досадой.

Он вспомнил, что знакомство свое с Томом Санди завязал очень давно...

Том покинул тот монастырь, в котором пятьсот лет назад карлик Кон совершил свое злодеяние. С тех пор художник стал вести затворническую жизнь со своей женой Мартой в этом невзрачном на вид доме.

С самого начала, оставаясь незамеченным обоими хозяевами дома, карлик поставил себе цель - он хотел добраться до огромной коллекции Тома, до его камней, которую художник размещал на своем столе.

Эти камни, причудливо сгруппированные и раскрашенные в голубой цвет, отдаленно напоминали очертания того монастыря с гербом клевера, откуда ушел Том, и где когда-то побывал карлик. Этой коллекции и побаивался карлик... Хотя именно она неудержимо влекла его к себе. Многие любопытные люди часто подкрадывались к окнам дома художника и заглядывали внутрь через их запыленные стекла.

Посередине комнаты располагался стол, уставленный массой всевозможных бутылок. Причем, внутри каждой находилось подвешенное за леску, наподобие маятника, свинцовое грузило.

Том Санди часто присаживался за стол и разговаривал с этими бутылками, обращаясь к ним по именам. И всегда во время таких бесед грузила в бутылках начинали легонько покачиваться.

Карлику очень хотелось тогда пощупать этот удивительный мини-монастырь, напоминающий по форме цветок клевера-четырехлистника. Одно прикосновение - и он смог бы разгадать эту тайну! Тайну этих сокровищ! Но необъяснимая сила в последний момент всегда удерживала руку карлика Кона от этого прикосновения. Безумно злясь на самого себя, он не мог пошевелить пальцем.

И вот однажды диковинный дворец исчез...

В доме все спали. И Марта. И Том.

Но карлик ясно слышал легкий звук шагов, доносившийся из глубины двора. Затем чья-то рука принялась манипулировать с задвижкой и, наконец, узкая деревянная дверь отворилась вовнутрь...

И карлик увидел чей-то светящийся силуэт... Силуэт какого-то существа, какого-то седого старца... Он тихо вошел в комнату и положил себе на ладони каменный монастырь Тома, от которого исходило сияние. Карлик не успел разглядеть, кто же это был - светящийся старец с быстротой падающей звезды растаял в ночи.

После этого случая карлик Кон покинул дом Тома. Он поселился в отдаленном лесу, занимаясь мелким колдовством. Но не терял надежды когда-либо еще раз встретиться со странным художником, чья судьба была каким-то образом связана с его судьбой.

И вскоре такой случай ему представился. У Тома Санди скончалась жившая в Ирландии мать...

Теперь, снова в этом доме, стоя перед странной книгой с названием «Счастливый клевер», глядясь в разбитые осколки зеркала, странно напоминающие этот цветок, карлик ощутил вдруг присутствие вторгающегося в него ужаса. Он стал топтать ногами ненавистную книгу и осколки зеркала с дрожью отвращения, однако комната, к его удивлению вдруг наполнилась ароматом цветущего клевера.

- По запаху узнаете их, - вспомнил вслух карлик только что прочитанные строки из текста. И вдруг его пронзила одна интересная мысль: он вспомнил о том, что слышал в детстве от

своей приемной матери - колдуньи Рагоны:

- Женившись на жене своего врага, ты побеждаешь его! - воскликнул карлик. Но тут же задумался. Ведь жена Тома Санди Марта была давно мертва. - Что же делать? - пробормотал он. Но тут же вспомнил, что у покойной Марты осталась младшая сестра, которая жила в другом городе.

- Если я женюсь на сестре жены врага - я смогу победить... этих черепах! - обрадовался карлик, найдя, наконец, достойное решение всех проблем. - Итак, как говорила моя приемная матушка, - узкородственный брак - и ты сможешь испортить самую чистую краску... И сгубить самую лучшую кровь! Итак, решено! Я женюсь! Вот только найду свой горшок с золотом - и поеду искать невесту, надо же взглянуть на нее!

Довольный собой карлик, что-то насвистывая и похрюкивая, стал ползать из угла в угол, сгребая в кучу все старые туфли и башмаки.

Затем, тщательно вычистив их сапожной щеткой, он вскочил на подоконник и выпрыгнул во двор.

Случай в лесу

По гладкому ночному шоссе ехал джип. В нем сидели Элиса, Майкл, Толстяк и Малыш.

Настроение у Элисы было скверным. Но она старалась казаться оживленной, и чтобы как-то досадить Майку за сцену, устроенную в кафе, принялась усердно расспрашивать Толстяка обо всех его странных снах и видениях. Майкл слушал их, нахмурив брови. Но не произносил ни слова. Малыш тихо спал, уткнувшись Элисе в плечо.

- Ну-ка, расскажи, расскажи еще об этом художнике, - просила Толстяка Элиса, - как-никак отец удружил нам этот домик. И мы теперь будто бы как-то связаны с ним, - добавила она тихо.

Толстяк посмотрел в темное стекло джипа, в котором отражались блестящие от возбуждения глаза девушки и прошептал:

- Ты знаешь, Элиса, что мы сейчас проезжаем?

- Нет, - так же шепотом ответила девушка.

- Мы проезжаем по острову мертвых, то есть... вон там, - Толстяк взмахнул правой рукой, - там раньше было кладбище. Когда я был совсем маленьким, мне нравилось бродить между могильных камней и холмов и прислушиваться к шелесту ветра... Однажды я так устал, блуждая взад и вперед по этим буграм, что не заметил как уснул.

- Прямо на кладбище?

- Да, прямо на кладбище. И мне приснился сон. Будто бы лежу я на острове мертвых. Есть такой остров... где-то в Красном море. Вот лежу я там... и вижу, как склоняются ко мне ветви белоснежных деревьев. Как блестят они на солнце. Как будто... знаешь... облиты молочной пеной... Но, приглядевшись, я увидел, что эта пена состоит из миллионов неподвижно ожидающих коршунов. Я лежал на песке и не мог двинуться... Запах ужасный такой... этот запах тления доносился из глубины острова. Наступила ночь. Земля оживилась. И из моря выползли прозрачные крабы устрашающей величины.

- О, господи! - вздрогнула Элиса.

Лежащий на ее руке Малыш что-то простонал сквозь сон. Майкл сидел молча и крепко

держался за руль.

- Так вот, - продолжал Толстяк, - эти самые крабы. Они были такие жуткие... У них огромные клешни. Точно такие же, как у этого карлика Кона...

- Ну, и что же дальше? - не выдержала Элиса. - Про этих крабов на кладбище... ты лежишь... А они?

- А они скользили по песку... Они питались там человеческой падалью. И вот один из них... так снилось мне... сидел на моей шее и высасывал мою кровь. Уж очень он был похож на этого карлика, и я поэтому так испугался в подвале. Я, конечно, не мог во сне как следует разглядеть этого вампира, только какой-то мутный голубоватый свет падал на мою грудь. И я каким-то образом почувствовал, что этот луч, этот синий свет связывает меня с художником Томом Санди, жившим с нами по соседству. У него все картины были такого цвета. И еще там цветок какой-то...

- Да, да, я тоже видела когда-то на выставке, - горячо прошептала Элиса.

- Так вот... И я понял, что мне надо делать... Я стал молиться этому сиянию, называя имя Тома. Я просил, чтоб он сжалился надо мной. Я высчитывал, когда иссякнет моя кровь и все-таки надеялся...

- И что? - спросила Элиса.

- И все, - тихо ответил Толстяк, - может быть, что-то и было еще, но я уже не помню... Ты ведь знаешь, у меня хромые мозги, - он сам улыбнулся своей шутке и умолк.

- Да, странный был этот Том Санди, - помолчав, сказала Элиса. - А у него была семья, дети?

- Была у него когда-то жена, он ее потом задушил... или что-то там у них случилось, - буркнул Майкл.

- Ее звали Марта, - сказал Толстяк. - Я был совсем карапузом, часто забегал к ним в дом, чтобы развеселить ее. Она была всегда какая то расстроенная и говорила очень редко. Но ко мне она относилась всегда добродушно. Может быть потому, что у них с Томом никогда не было своих детей...

- Да, конечно, семья без детей - это не семья. Я лично так считаю! - перебила его Элиса и посмотрела на отражение Майкла в темном стекле джипа.

- И вот однажды, - продолжил рассказ Толстяк, - Марта заговорила со мной как-то особенно, так никогда раньше она не разговаривала. Я мало что запомнил и понял из ее слов, но она говорила что-то о странной коллекции Тома, напоминающей какой-то лабиринт или дворец... что-то в этом роде... и еще она говорила, что у них в доме поселился невидимый гость.

Элиса вздрогнула и поежилась при этих словах.

- И что же, она видела его?

- Да. Она говорила, что однажды во время полнолуния, измученная бессонницей и страхом, она вышла во двор и увидела...

- Кого? - прошептала Элиса.

- А ты как думаешь? - тихо спросил Толстяк.

- Не знаю...

- Там был карлик, он был похож... на призрачную обезьяну, уродливую и издававшую хриплые звуки.

- Господи! Только этого нам не хватало, - воскликнула Элиса, - нет, вот выздоровеет отец и надо уматывать отсюда! Ноги моей больше не будет в этом проклятом месте! - она снова посмотрела на Майкла.

Но тот по-прежнему сидел молча.

- Да, еще я забыл сказать вам кое-что! - вспомнил Толстяк. - Эта Марта говорила, что всегда в полнолуние у них в доме пахло какими-то цветами.

- Ну, это мне, пожалуй бы, даже понравилось, - рассмеялась Элиса, с благодарностью взглянув на Толстяка, который сумел в один миг, рассеять все ее страхи.

Толстяк смущенно отвернулся и уставился в темное окно. Вдруг раздался неожиданный

легкий стук... за ним еще и еще...

- Что это? - спросила Элиса.

- Я думаю, это дождь, - прошептал Толстяк.

- Дождь? - переспросила девушка, прислушиваясь.

- Да, пожалуй! - Майкл указал на струйки, стекающие по переднему стеклу автомобиля.

Шум дождя в одно мгновение усилился, забарабанив сразу во все окна и по крыше

автомобиля.

- Майкл! Останови! - сказал Толстяк. - Обождем немного... Такой ливень!

- Ничего, уже совсем недолго ехать, - засмеялся Майкл, - я проскочу, лишь бы мотор не забарахлил, как всегда...

Вдруг раздался гулкий раскат грома, и над лесом сверкнула молния.

- Остановись, Майкл! - закричал Толстяк.

- Да перестаньте, - отмахнулся Майкл, переключая скорость, - всего вы боитесь.

- Ничего я не боюсь, - отозвалась Элиса.

- Я тоже, - сказал Толстяк.

- Тогда зачем же нам останавливаться? Тем более в таком месте! - Майкл кивком головы указал направо.

- А что это за место? - поинтересовалась Элиса, стараясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь стену дождя за темным стеклом.

Майкл, наконец, выключил мотор.

- Видишь, вот тот огонек между деревьями? - спросил он у Элисы.

- Где? Где! - воскликнула девушка, прижимаясь к стеклу.

И тут она, действительно, заметила в глубине лесной чащи какое-то голубоватое свечение.

- Что это? - прошептала она.

- Говорят, что в этом месте поселился какой -то злой дух... - нехотя ответил Майкл, - сказки, конечно, но именно здесь не один раз пропадали люди... Кстати, и этот художник застрял когда-то здесь же на своей машине...

- Том? - переспросила Элиса. - А ты откуда знаешь?

- Люди рассказывали, - ответил Майкл. - Он возвращался со своим другом с похорон, вроде бы даже прах матери вез с собой... И вот бесследно исчез его друг, да и он после этой поездки то ли спятил, то ли что-то еще... короче, жену свою он тогда придушил. И все говорил об этом ужасном месте в лесу, где что-то светилось. Люди так рассказывали...

- Наш отец тоже сюда ходил... Да, Майкл? - тихо сказал Толстяк, вслушиваясь в непрекращающийся ни на минуту шум дождя.

- Отец ходил сюда к озеру и по ночам ловил рыбу, - сказал Майкл. - Все думали, что он найдет какое-то золото...

- Золото? - переспросил Толстяк.

- Да, он мне как-то проболтался, когда был пьян, даже хотел взять меня с собой. Вроде бы этот художник, Том, спрятал здесь какой-то горшок с золотом, - сказал Майкл.

- Горшок с золотом? - удивленно спросила Элиса. - Ну, поздравляю тебя, Майкл, по-моему, у тебя тоже... стали немного хромать мозги!

- Не знаю, - ответил Майкл, - что он искал в этом озере, но ходить сюда не стоит, это точно. Со всеми, кто попадает в это место, приключаются разные неприятности...

Дождь за окном автомобиля застучал плотней и громче. Трижды прогремел гром где-то совсем рядом.

- Что-то мне не по себе, - сказал Толстяк, поеживаясь.

- Мне тоже, - повторила Элиса, прижимаясь к нему. Толстяк покраснел от смущения, ощутив ее близость. Майкл, резко нажав на тормоз, вдруг сказал:

- А что если и я пойду, попытаю счастья сегодня в том лесу? Чему бывать - того не миновать, как говорил отец. А вдруг и впрямь там есть какое-нибудь золото? А? Элиса? Нам бы тогда хватило с тобой на свадебное путешествие в Новую Зеландию?

- Что ты мелешь, Майкл? - замахал руками Толстяк.

- Не волнуйся, Толстяк, - улыбнулась Элиса, - он просто шутит...

Сердце у девушки трепетало, словно на ниточке, но она старалась ничем не выдать своего волнения.

- Я?! Шучу?! - воскликнул Майкл и, быстро открыв дверцу джипа, исчез под проливным дождем в темноте. На мгновение сверкнувшая молния озарила его лицо, и Элиса увидела через оконное стекло джипа его глаза, полные слез.

- Постой, Майкл! - закричала она. Но Майкл не обернулся.

- Господи, что же делать?! - прошептала Элиса.

- Я нн-не зна-а-аю, - протянул Толстяк, - но мне кажется, его опасно оставлять там одного.

- О, господи! - воскликнула Элиса, - это и так понятно. Ладно, ты оставайся здесь с Малышом, пусть он спит, и чтобы ни случилось, ждите нас здесь... А я пойду, поищу его.

Она выбежала из джипа и бросилась сквозь стену ливня в темноту в ту сторону леса, откуда струился неясный призрачно-голубой свет.

- Майкл! - кричала Элиса, пробираясь сквозь гущу деревьев. - Майкл!

Она дрожала от страха и холода. Наконец, неподалеку от каменистого холма, с которого была возможность видеть лесное озеро, Элиса увидела Майкла. Он стоял перед каким-то деревянным домиком, который едва поблескивал мутными окнами, выглядывавшими из-за двух громадных вязов. Было ясно, что этот скрытый в листве дом излучал то слабое свечение, которое они заметили с дороги. Элиса остановилась. Струи дождя, сразу же промочили ее одежду насквозь.

- Майкл! - закричала она что было сил. - Это я! Я здесь, Майкл!

И через несколько секунд испуганные, мокрые, дрожащие, но счастливые, Майкл и Элиса приблизились к дому.

- Давай постучимся! - шепнула Элиса, ощутив в душе смутный трепет и волнение, объяснение которым едва ли могла найти.

Майкл три раза стукнул кулаком в дверь. Стоя в ожидании ответа на грубом, поросшем мхом камне, служившем ступенькой, он посмотрел на ближайшие окна.

- А еще там! - Элиса перехватила его взгляд и указала на располагавшееся над дверью оконце. - По-моему, здесь никто не живет, - съежившись, прошептала она.

- А, по-моему, наоборот, - сказал Майкл, указывая на дверь.

- Почему ты так думаешь?

Но вместо ответа Майкл дернул за ржавую щеколду и обнаружил, что дверь не заперта. Взявшись за руки, Майкл и Элиса вошли в дом.

- Ну и грязи! - прошептала девушка, - точно, как у нас в подвале.

Майкл приложил к губам палец и прислушался. Сразу за порогом находилась маленькая прихожая, со стен которой обильно осыпалась штукатурка, а из дверей доносился едва ощутимый, но неприятный запах.

Майкл вошел, держа Элису за руку и ведя ее за собой. Прямо перед ними начиналась узкая лестница, заканчивающаяся маленькой дверью.

- Там, наверное, чердак, - заявила Элиса. - А там - внизу, справа и слева - двери в комнаты...

- Тише! Тише! - остановил ее Майкл.

Прислонившись к стене, Майкл открыл левую дверь, и они оказались в небольшом помещении с низкими потолками, мрачным, от едва проникавшего сквозь запыленные окна света.

- Похоже, это что-то вроде гостиной, - шепотом произнесла Элиса, увидев стол и несколько стульев. Где-то рядом тикали старинные часы. Книг и газет было очень мало, а названия их в таком мраке разобрать было почти невозможно.

- Мне кажется, что здесь обитает какой-то антиквар, - предположил Майкл.

Шаг за шагом обследуя этот старомодный дом, он вдруг ощутил какое-то странное необъяснимое отвращение ко всем вещам, бывшим в этом доме... Едва уловимый страх закрался в его сердце.

Еще несколько минут они блуждали по комнатам, рассматривая те или иные предметы.

- Майкл! - вдруг позвала Элиса. - Подойди сюда, смотри, какая допотопная книга... Будто из музея...

Майкл подошел к ней и, взяв в руки толстую книгу в кожаном переплете, с металлическими уголками, прочел название «Счастливый клевер».

- Послушай, - сказал он Элисе, - по-моему, в подвале Тома Санди, то есть я хотел сказать, у вас в доме я уже видел точно такую книгу...

- Да? - удивилась девушка. - Ну и что из этого следует?

- Даже не знаю, - задумчиво произнес Майкл, разглядывая книгу. Он раскрыл наугад одну из страниц и увидел гравюру, изображающую маленького зеленого уродливого человека с огромной клешней вместо руки.

- О, Боже! - вырвалось у Майкла, и он быстро закрыл книгу. Но книга будто бы сама собой неожиданно раскрылась на том же месте.

Майкл встревожился и посмотрел на Элису.

- Что там? Что ты увидел? - прошептала девушка и хотела было выхватить у него из рук книгу.

- Не надо, Элиса, - быстро проговорил Майкл и огляделся по сторонам.

Неожиданно внимание Майкла и Элисы привлек донесшийся сверху звук. Изумленные, они застыли на месте.

- А может, он спал, когда мы стучали? - предположила Элиса, прижимаясь к Майклу.

- Может быть, - прошептал Майкл.

Поступь спускавшегося по лестнице человека была весьма тяжелой и одновременно казалась какой-то настороженной.

Наконец в дверном проеме показалось существо настолько необычной внешности, что Элиса чуть было не вскрикнула, но все же сдержалась. Это был хозяин дома. Старый, с белой бородой, крепкого телосложения. Его лицо, почти полностью скрытое длинной бородой, которая росла чуть ли не от самых глаз, казалось неестественно румяным и не столь морщинистым, как того можно было ожидать. Голубые глаза с чуть красноватыми веками ощупывали гостей пронзительным пылающим взглядом.

Его одежда представляла собой массу каких-то лохмотьев, колыхавшихся над парой высоких, тяжелых сапог.

- Под дождь попали, да? - вместо приветствия проговорил он. - Рад, что вы заглянули ко мне. Я, похоже, спал... А вы, наверное, путешественники? Нечасто приходится мне встречать здесь людей...

- Мы просто возвращались домой. Это здесь, дом Тома Санди, неподалеку, - проговорил Майкл, путая слова, - вот... дождь... этот... возвращались из города... Увидели ваш свет... с шоссе...

- Очень хорошо, - ответил старик. - Значит, есть время с вами поболтать. А то, знаете ли, давно не говорил с людьми... Был тут один человек, давно это было, все к озеру ходил, но потом неожиданно куда-то уехал. Да... - При этих словах старик неожиданно рассмеялся.

- Как его звали? - насторожилась Элиса.

Но старик больше ничего не ответил.

Майклом овладел смутный страх, но все же он спросил, указывая на книгу:

- А что это за «Счастливый клевер»? Точно такую же книгу я видел в подвале дома Тома Санди...

Старик усмехнулся, едва заметно вздрогнув.

- Да? С таким же названием? - быстро спросил он.

- Точно с таким же, - подтвердил Майкл.

- Это, действительно, странно, - ответил старец, - по-видимому, у Тома был второй экземпляр. Хотя это такая редкость...

- А вы знали Тома Санди? - спросила Элиса, рассматривая старика.

- Очень хорошо знал. Он некоторое время работал в одном монастыре, а потом с ним приключилось несчастье... впрочем, как и со многими, - старик причмокнул языком и покачал головой, - словом, он покинул монастырь и поселился здесь, неподалеку, стал собирать какие-то забавные вещицы... Однажды я как-то побывал у него в доме, - старик вздохнул и улыбнулся. - А потом и он у меня.

Быстро встав со стула, хозяин дома покопался в лохмотьях и извлек из них пару грязных очков с маленькими стеклами. Нацепив их на нос, старик протянул руку к лежавшей на столе книге и стал аккуратно, почти любовно листать ее.

- А странно, - сказал он вдруг, вопросительно взглянув на Майкла и Элису, - как картинки могут показывать то, о чем думает человек... Вам никогда не приходилось видеть такие большие цветы клевера? Голубые? С большими листьями? Которые качаются вверх и вниз? - спросил он, сверля Майкла и Элису своими маленькими глазками.

- Нет, я о таких не слышал, - сказал Майкл.

- Я тоже, - повторила Элиса.

Старик удовлетворенно вздохнул и кивнул головой.

Его голос стал звучать ниже и глуше. А в глазах появился яркий блеск. Книга вновь раскрылась почти сама по себе на той самой иллюстрации, где был изображен зеленый уродец с клешней вместо правой руки.

К Майклу вновь вернулось состояние тревоги, хотя он старался не показывать его.

- Ну что вы думаете по этому поводу? - усмехнулся старик, глядя на Элису и Майкла. - Наверное, вы уже встречались с ним? В вашем доме? А? Когда я увидел его, то прямо почувствовал, как кровь по жилам бежит. Когда я в Библии читал про убийства людей - так много об этом написано, так ведь? - он снова сверкнул глазами в сторону Элисы, - ну так вот, я тоже об этом думал... вот только картинок там не было. А здесь все видно, как на ладони... прекрасное лицо, прекрасно-безобразное, сам грех во плоти, не так ли? - старик вдруг резко захохотал. - А ведь разве не все мы родились во грехе и не живем в нем? А эта клешня может разрубать на части каждого... я как гляну на него, так всякий раз и вздрагиваю... Мне все время хочется смотреть на это. Вот - это голова, а это рука...

Майкл и Элиса переглянулись в ужасе.

Пока старик бормотал все это, разглядывая портрет зеленого монстра, выражение его лица в очках стало неописуемо меняться, хотя голос его не повышался, а затихал.

Неожиданно Майклу почудилось, что лицо старика как две капли воды становится похожим на лицо карлика, изображенного в книге. Элиса же лишь чувствовала всем сердцем, что ненавидит это гнусное существо, которое сидело так близко от нее.

Старик тем временем перешел на шепот и стал говорить с хрипотцой, которая была ужаснее крика.

Дрожа всем телом, Майкл и Элиса продолжали его слушать.

- А ведь знаете, молодой человек, - шептал он, - эти картинки заставляют думать, ведь эта картинка про меня...

Он широко раскрыл глаза, и лицо его приняло зеленоватый оттенок.

- Оборотень! - вырвалось у Элисы. Но старик будто не расслышал ее слов:

- Однажды, знаете ли, я решил придумать что-то очень смешное. После того, как я взял у Тома эту книжку, я помногу смотрел ее... И однажды я придумал кое-что смешное. Хотите знать, что?

- Что? - повторил одними губами Майкл. Старик гаденько хихикнул:

- Я зарезал овцу.

- Овцу? - повторила Элиса.

- Да, овцу... Овцу лучше всего убивать в полнолуние... - добавил он шепотом.

Голос старика совсем затих, так что Майкл и Элиса едва различали произносимые им слова. За мутными замызганными стеклами бушевала гроза. Ужасающей силы вспышка и оглушительный грохот сотрясли ветхий домишко, однако нашептывающий старик словно ничего не замечал.

- Как прирезал овцу, стало немного веселее, но знаете... все равно не то удовлетворение. Ведь такая жажда... чего-то особенного. Если вы, молодой человек, любите Господа нашего всемогущего, я скажу вам правду - я глядел на эту картинку, и внутри у меня поднимался голод по такой пище, которую я не мог ни купить, ни сам вырастить. Вот эта кровь на портрете... вы видите? Нет, нет... я еще ничего не сделал такого с вами, только подумал, - плавно звучал голос старика в сумрачной комнате, - я только подумал, что же будет, если и в самом деле сделаю... Часто говорят, - он зашипел эти слова Майклу прямо в ухо, - что вся наша плоть происходит от крови и мяса, что они дают нам новую жизнь, вот и подумал я... что человек будет жить вечно, как этот клевер, если будет есть то же, что и сам...

На этом шепот его прервался.

Сверкнула молния и на миг озарила огромную клешню, которая приближалась к лицу Майкла.

- Майкл! - успела крикнуть Элиса и потеряла сознание. Мгновение спустя раздался оглушительный удар грома.

Майкл поднял глаза к потолку и увидел, что сквозь потолок сочится вода. Красная вода. «Ведь дождь не бывает красным», - подумал Майкл и тут же замолчал.

Прямо над ним, на отслаивающейся штукатурке старого потолка, подрагивало, то расширяясь, то сжимаясь, светящееся пятно, напоминающее гигантское яйцо. Майкл не пошевелился и не закричал. Лишь плотно сомкнул веки.

Спасители

Береговой песок лесного озера, залитый лунным светом, переходил в таинственное свечение сонной воды, а еще дальше - в торжественную, полную немых силуэтов муть противоположного берега.

Черепахи-ниндзя искали поверженного в лесное озеро после воздушного боя с Миком, карлика Кона.

Мик остановился у огромной ели, зашлепал по холодной воде озера и, отвязывая стоящую у берега лодку, подумал: «Наверное, я напугал его, где теперь нам его искать». И, посмотрев на друзей, произнес вслух:

- Где же его искать?

- В аду, - ответил Раф.

- Нет, Раф, без шуток, куда нам теперь путь держать?

- Держи прямо, - сказал Лео. - Пока прямо. А потом - на свет... Видишь, тот синеватый огонек между деревьями?

- Вижу...

- А я предлагаю вернуться, - сказал Дон.

- Вернись, - оборвал его Лео.

- Луна скрылась, и сейчас начнется ливень, - объяснил Дон.

- Нет, - сказал Лео. - Дело должно быть доделано, сейчас карлик наиболее опасен, чем когда- либо... Он ищет всюду свое золото и видит в каждом своего врага и преследователя. Нам нельзя упустить его из виду.

Четыре силуэта в тусклом лунном свете плыли над водой лесного озера.

Внезапный шквал ветра и последующий удар грома застал их на самой середине озера. Пелена ливня застилала глаза. Мик закричал:

- Возможны ли такие шутки? А? Лео?

- То есть - мы дураки? - отозвался Лео. - Ты это хочешь сказать, Мик?

- Он, наверное, утонул, - вставил Раф.

- Если бы он утонул, на нас не обрушился бы сейчас этот ураган! - закричал Лео сквозь ветер.

Трижды сверкнула молния. Где-то на берегу скрипнуло и свалилось в воду сухое дерево.

- Ого-го! - закричал Дон. - По-моему, он очень сердится!

Лео вынул из кармана бинокль большой силы увеличения, стекла которого позволяли разглядеть крутой склон ближнего холма.

- Ты что-нибудь видишь, Лео? - спросил Раф.

- Да. Моим стеклышкам не страшен дождь и снег, - улыбнулся Лео. - Здесь есть специальные отражатели.

- И что же ты видишь? - поинтересовался Раф.

- Дай лучше мне! - попросил Мик.

Спустя мгновение, он громко вскрикнул, передавая инструмент Лео и одновременно указывая пальцем в определенное место на склоне холма.

- Боже! - закричал Лео, - там Майкл и Элиса... у него в доме, скорей! Мы можем опоздать. Без команды, словно по уговору, Мик, Лео, Раф и Дон загребли веслами, словно не вынимая

их из воды. Старая дырявая лодка бесшумно, как окрыленная, скользнула к земле и остановилась, ткнувшись в песок.

- Ну, выходи! - скомандовал Лео.

Они уже были совсем недалеко от зловещего дома, когда прозвучал последний, самый гулкий раскат грома, и внезапный дождь кончился. Свернувшись в светящийся кокон, черепахи- ниндзя проникли сквозь крышу и потолок в комнату. Но к их удивлению, карлика Кона уже не было.

- Где же урод? - спросил Раф.

- Не знаю, - растерянно пробормотал Мик.

- Ребята! Сюда! - закричал Лео, - девушка и парень здесь, они, по-моему, живы... Донателло быстро подбежал к Лео, склонившемуся над распластавшимся на полу Майклом

и, вставив зеленый стебель клевера в рот юноши, стал наполнять его по капле какой-то лучистой жидкостью.

Постепенно Майкл пришел в себя и, открыв глаза, увидел над собой добродушную морду Дона.

- Где Элиса? - прошептал Майкл.

- Не волнуйся, с ней все в порядке, - засмеялся Дон. - Мик уже вылечил ее.

- Что это? - спросил Майкл, глядя на зеленый стебель. - Где я? Кто вы?

Дон от души рассмеялся.

- Ну, если сразу столько вопросов, значит ты уже совсем здоров! Вставай на ноги, друг! Давай знакомиться!

- Майкл! Майкл! Ты жив! - раздался вдруг из-за спины Дона взволнованный голос Элисы. Она подбежала к юноше и бросилась к нему на шею.

- Послушайте, ребята! - сказал Лео. - Нужно побыстрее выбраться отсюда... Мик и Раф проводят вас к машине, а мы с Доном пробежимся по лесу. Мало ли что, - добавил он тихо.

Элиса и Майкл с изумлением рассматривали своих спасителей, не в силах произнести ни слова.

- Ну ладно, ладно, - буркнул Раф, - пора удирать! Пошли, ребята! Дойдя до двери, Элиса еще раз обернулась и, посмотрев на Лео, спросила:

- Вы что же, настоящие? Лео рассмеялся.

- Можешь до меня дотронуться, - ответил он девушке.

- И до меня тоже, - предложил Раф.

Элиса подошла к Лео и положила свою маленькую ладонь ему на грудь:

- Спасибо, черепахи! - тихо сказала она.

Мы еще встретимся, - смущенно улыбнулся Лео.

Лабиринт ужасов

Еще не рассвело, когда Майкл, Элиса, Толстяк и Малыш подъехали к дому. За всю дорогу никто не проронил ни слова.

- Одно хорошо во всей этой истории, - сказала, наконец, Элиса, - то, что Малыш, несмотря ни на что, выспался...

Майкл одними глазами улыбнулся в ответ на ее слова. И будто бы услышав слова, сказанные в свой адрес, Малыш быстро поднял голову:

- Мы уже дома? - спросил он.

- Кажется, да, - ответил Толстяк.

- Тебе ничего не снилось? - спросил Майкл у Малыша.

- Всякие небылицы, - улыбнулся Малыш и посмотрел на Толстяка. Выйдя из джипа, друзья сразу увидели, что в доме кто-то побывал.

- Что это? - испуганно спросила Элиса. - Стекла выбиты, двери распахнуты... - она быстро взбежала по деревянной лестнице.

- По-моему, здесь кто-то был, - задумчиво произнес Толстяк, окидывая взглядом разбросанные повсюду книги, бумаги, тряпки.

- Да что ты говоришь, Шерлок Холмс! - засмеялся Малыш.

- А ты не выражайся, - обиделся Толстяк. - А то я тебе язык вымою с мылом...

- Конечно, конечно, язык вымоешь с мылом, а после этого я сам себя накажу, и две недели не буду выходить из дома. Как, вы справитесь без меня с работой?

- Нет, это какая-то глупость! - воскликнула Элиса, поднимая с пола разбросанное белье, тарелки, книги. - Что здесь вообще происходит?

Майкл с сожалением посмотрел на нее, подошел к разбитому окну и неуверенно произнес:

- Может быть, медведь забрался... Иногда они спускаются с гор в поисках пищи...

Все замолчали. Никто ни словом не упоминал ни о загадочном происшествии, приключившемся с Майклом и Элисой нынешней ночью, ни о встрече с черепашками-ниндзя. Словно сговорившись, или боясь чего-то, все старались не смотреть друг на друга. И каждый изо всех сил старался выглядеть перед другим как можно более спокойным и невозмутимым. Только Малыш, весь взъерошенный, бегал по дому и кричал:

- Сюда! Сюда! А здесь... Смотрите!

Но почему-то никто не обращал на него внимания. И он, наконец, тоже стих.

- Да, замечательно, - проговорила Элиса. - Понятно. Мой отец тут запасся пищей как раз для медведей...

Она подошла к столу и стала разглядывать одну из множества стоящих на нем свежевычищенных туфлей.

- Что же это все значит? - снова спросила она. Толстяк подошел к девушке и прошептал ей на ухо:

- Знаешь, этот карлик Кон... он хотел почистить мне ботинки. Он сказал, что он - сапожник... Услышав слово «карлик», Элиса отшатнулась от Толстяка и, резко развернувшись,

направилась к двери.

- Ребята! Вы можете здесь сидеть и разводить теории, медведь это или не медведь... Старик это или карлик. А я лично отсюда ухожу. Смотрите внимательно! Я выхожу в дверь и больше сюда не возвращаюсь.

Майкл попытался ее задержать, но безуспешно. Девушка, вырвавшись из его объятий, проскользнула в дверь. Но тотчас же вернулась обратно. Она бессильно склонила голову на плечо Майкла и заплакала:

- Там... темно хоть глаз выколи.

Тогда Майкл решил взять инициативу в свои руки:

- Ладно, давайте здесь наведем порядок, - спокойно и уверенно сказал он. Затем он сам принес из кухни длинную старую швабру и вручил ее Элисе:

- Ты знаешь, как с этим обращаться? - спросил он с улыбкой.

Остальные тоже принялись за работу. Спустя несколько минут кухня была прибрана. Элиса немного повеселела и сказала:

- Я, кажется, поняла, как это делается.

Неожиданно послышался легкий звон, будто кто-то баловался со звонком.

- О, господи! Что это? - прошептала Элиса.

- Похоже на звонок, - ответил Майкл, стараясь не выдать своего волнения. На цыпочках, держась, за руки, Элиса и Майкл прокрались к комнате. Снова раздался звонок.

- Ой! - воскликнула Элиса и открыла дверь. На полу среди разбросанных книг сидел Толстяк, а рядом с ним Малыш. В руках у Толстяка был маленький серебряный колокольчик. Время от времени Толстяк дергал за веревочку и маленький колокольчик мелодично звенел.

- Смотрите, что я нашел! - обрадовался Толстяк, увидев перед собой Элису и Майкла. Из груди девушки вырвался вздох облегчения:

- Потрясающе... Толстяк...

Майкл тихо сжал ее руку чуть выше локтя и шепотом сказал:

- Я пойду, проверю в спальне.

Но, перехватив недоуменный взгляд Малыша, добавил во весь голос:

- Пойду посмотрю, где мы будем ночевать.

- Замечательно! - ответила Элиса, - если ты это сделаешь, то я найду свою сумочку и поеду в отель...

Не в силах оставаться наедине с собой, Элиса выбежала из комнаты и поспешила вслед за Майклом.

Оставшись с Толстяком, Малыш с недоумением у него спросил:

- Что это с ними?

- Не знаю, - покачал головой Толстяк и опустил глаза. - Слушай, Малыш, - вдруг сказал он, - а как ты думаешь, ты мог бы убить карлика Кона?

- Убить можно кого угодно, - снисходительно ответил Малыш. - Нужно просто знать, как это делать... я бы лично взял в руки пистолет, приложил бы его к височку этого зеленого

гнома... Бац! И - мозги наружу... Всякая гадость вытекает... И все! Кранты гному! - засмеялся Малыш.

Неожиданно раздавшийся в этот миг звонок снова заставил Элису вернуться в комнату. Вне себя от раздражения и страха, она, резко открыв дверь, закричала:

- Толстяк! Может прекратишь эти глупости со звонком?! И так голова пухнет...

Сказала - и застыла в оцепенении. Толстяк с Малышом спокойно лежали на диване, а серебряный колокольчик стоял в другом конце комнаты на неубранном столе. В это время из-за спины Элисы донесся голос Майкла:

- Элиса, не переживай, по-моему, это с кухни доносится... И снова прозвенел звоночек. Где-то совсем рядом.

- Ты знаешь, Майкл, - прошептала Элиса, прижимаясь к его руке, - по-моему, нам всем страшно, ведь так? Только мы стараемся делать вид...

- Оставайтесь здесь! - перебил ее Майкл, - а я пойду проверю. Элиса прошептала ему в самое ухо:

- Только осторожней, я ведь люблю тебя...

Вооружившись топором, валявшимся у порога, Майкл тихо прокрался во двор. Двигался он очень осторожно, как хищный зверь безлунной ночью.

Вдруг он услышал звук. Это было похоже на жужжание. Звук становился громче и громче, на какое-то мгновение стал подобен реву огромного быка. Но потом постепенно стих. Вновь наступила тишина. Испуганный внезапностью и силой звука, Майкл задрожал так сильно, что едва устоял на ногах.

«Этот звук напоминает мне какой-то фантастический фильм, в котором гигантская пчела с громким жужжанием покидает зону радиации» - вдруг пронеслось у него в голове. И он рассмеялся.

Вдруг перед Майклом возник образ гигантской пчелы. Пчела это или нет, он не мог до конца понять. Вдруг ему показалось, что перед ним - тот же бородатый старик, у которого они с Элисой побывали недавно в диком лесу, только смотрел этот старик на Майкла глазами пчелы... Эти глаза напоминали круглые, светящиеся в темноте очки. Губы существа, выросшего перед Майклом, вытянулись вперед и зашипели:

- Пых-тух... пых-тух... пых-тух...

Майкл отпрянул. Взмахнул топором. Но время словно остановилось. Где-то больно кольнуло его в ногу. Потеряв равновесие, Майкл упал на землю и услышал какой-то щелчок на уровне щиколотки. Наконец он понял, что попал в крысоловку. Майкл застонал и попытался освободиться. Вдруг сзади раздался гнусавый голос карлика:

- Попался! Попался! Попался, как последний дурак.

Прямо перед Майклом стоял безобразный рыжий Кон. Он причмокивал оттопыренными губами и кривил рот в угрожающем оскале:

- Попался! Попался, который кусался! Теперь тебе никто не поможет, никакие черепахи... Карлик подбежал к Майклу и вскочил ему на спину. Поднатужившись, Майкл освободил

правую руку и ухватил сидящего на нем верхом карлика за ногу и попытался стащить с себя. Карлик больно впился своей острой клешней в его ногу, защелкнутую в крысоловке.

- Ой, ой, ой! - застонал Майкл.

- Похоже, тебе больно? - захохотал карлик. - Давай поиграем в хирурга.

Услышав душераздирающий вопль Майкла, хохот, лязганье и возню, Элиса, Малыш и Толстяк выбежали во двор. Держась одной рукой за стену дома, Элиса пробиралась сквозь ночную тьму туда, откуда доносились крики о помощи.

- Майкл! Мы здесь! - закричал Толстяк. - Здесь!

Увидев перед собой безобразного карлика, щелкавшего окровавленной клешей, Элиса вспомнила недавно пережитое ночное происшествие в лесу и чуть не лишилась чувств. Однако хриплый крик Майкла вернул ее к действительности.

Элиса подбежала к нему и быстро освободила его ногу, перехваченную крысоловкой. Рана Майкла кровоточила, и он не мог двинуться с места.

- О, господи! - закричала Элиса. - Скорей кто-нибудь на помощь!

- А где карлик? - спросил запыхавшийся Толстяк.

- Он там... убежал в кусты... - простонал Майкл.

- Толстяк! - скомандовала Элиса, - скорее звони в полицию! Сейчас же! - она подтолкнула его к дому.

- Малыш! Неси ружье! - вдруг закричал Майкл. - Я его вижу!

В кустах что-то прошелестело и скрылось в траве за старым колодцем.

Вбежав снова в дом, Толстяк схватил телефонную трубку и быстро набрал номер полиции:

- Алло! Алло! Помогите! Помогите! Началось... Началось на нас нападение... Это возле дома Тома Санди. Все - на помощь! Напал карлик Кон! Присылайте армию! Флот! Авиацию! Десант!.. Хорошо... Спасибо...

Довольный тем, что ему удалось, ничего не перепутав, выполнить поручение друзей, Толстяк вытер со лба рот и поспешил им на подмогу. В это время на другом конце провода комиссар полиции Шерип, приняв вызов, докладывал:

- Там Толстяк звонил... Сказал, что на них напал карлик Кон...

- На прошлой неделе он нам что заявил? - попытался вспомнить капитан Креп, - что НЛО прилетели или что-то про Святую Деву Марию... Ты не помнишь?

- Толстяк - хороший парень, - отозвался Шерип, - карлик Кон... Это он хорошо придумал... Выбежав во двор, Толстяк услышал рев, напоминающий громкий вой бури. Он попытался

сделать несколько шагов, но земля дрожала у него под ногами.

- Майкл! Майкл! - закричал он снова. - Я потерялся!

- О, Боже! - раздался крик Элисы за его спиной. - Ты что, заблудился? Девушка быстро выхватила из его рук ружье и подбежала к Майклу.

- Убей его! Убей! - кричала Элиса.

Майкл прицелился и выстрелил несколько раз подряд. Не в силах сдвинуться с места, он закричал, что было сил:

- Толстяк! Прячься! Сюда! Он там, в кустах! Возле тебя!

Еще и еще раз Майкл нажал курок. Оглушенная выстрелами, Элиса широко открытыми глазами смотрела в ночную тьму, наполненную кровью, криками и стонами.

- Майкл, - расплакалась она вдруг, - это был совсем не медведь... боже мой, Майкл... Где же он? Твоя нога... Майкл, смотри, ты весь в крови! Нам нужно сейчас же вызвать скорую помощь...

- Не волнуйся! - прошептал Толстяк, вынырнувший из темной травы, - я все сделал, я позвонил, сказал, что пусть высылают армию... флот... авиацию, лекарство, санитаров...

- Толстяк. Я надеюсь, ты не сказал им, что это карлик Кон? - спросил Майкл.

- Конечно, сказал, - обиженно ответил Толстяк. - А что же, по-твоему, это было?

- О, господи! - простонала Элиса, - ну ладно, ладно, все скорее в дом, Толстяк, помоги Майклу.

Подхватив под руки истекающего кровью Майкла, друзья вбежали в дом. Элиса шептала сквозь слезы:

- Какой он... страшный, как он жутко хохочет... Ты слышал? Майкл! Я больше не выдержу такого безумного страха.

- Надо еще раз позвонить, вызвать скорую помощь, - посоветовал Малыш. Элиса бросилась к телефону.

- Черт! Не работает! - расплакалась она.

- Малыш! - позвал Майкл, - ты был в отряде бойскаутов.

- Был! - с готовностью ответил Малыш.

- Отлично. Значит поможешь...

Элиса, Толстяк и Малыш быстро уложили Майкла на диван. Раненая нога распухла и стала синей. Элиса со слезами на глазах воскликнула:

- Толстяк! Иди в ванную, принеси все, что там найдешь! Салфетки, вату, спирт, йод.

- Хорошо, - ответил Толстяк. И, с минуту подумав, спросил: - Скажи, Майкл, а как тебе показалось... он был похож на карлика?

- Иди, иди! - простонал Майкл.

Элиса обвила руками его шею и, спрятав мокрое от слез лицо у него на груди, шептала:

- Ничего, ничего.

Затем начала покрывать поцелуями его лоб, шею, губы.

- Все будет хорошо, Майкл... Как только кровь остановится, мы перенесем тебя в машину и поедем в больницу...

- Ну, а если этот урод еще живой? - предположил Малыш.

- Нет, он не может быть живой, - ответил Майкл, - я в него всадил шесть пуль...

- Да, наверняка, он убил его, - подтвердила Элиса.

Толстяк, вернувшись из ванной, выложил на стол перед Элисой вату, бинты и салфетки.

- Все правильно? - спросил он.

- Да. Пожалуйста, достань из холодильника лед, а то у него нога распухла, - попросила девушка.

- Ничего не распухла, - улыбнулся Майкл. Элиса быстро перевязала рану и вдруг вскрикнула:

- Там! Там наверху, что это за белые круглые пятна там - на стене?!

- Это розетки из гипса, всего-навсего белые розетки из гипса, - успокаивал ее Майкл. И вдруг сильное сотрясение, словно падение большой тяжести, встряхнуло весь дом... Стены дрогнули и белые круги звоном, как будто бы они были стеклянными, покатились и

замерли.

- Боже мой! Что это? - прошептала Элиса.

Гипсовые слепки искаженных человеческих лиц и маски с мертвецов глядели на нее.

- Как из преисподней! - вырвалось у Малыша.

Из подвала донесся дикий шум, возня, стук падающих предметов.

- Быстро в машину! Пошли! - крикнул Майкл.

В одно мгновение друзья снова оказались во дворе.

- Ты его видишь? - прошептала Элиса, держа Майкла за руку. Майкл, опираясь на больную ногу, что-то простонал в ответ.

- Скорей, садимся в машину! - сказал Малыш, когда все оказались возле джипа.

- Ну, кажется, нормально, - улыбнулся Майкл, вытягивая на сиденье больную ногу.

- Я сяду за руль! - сказал Толстяк.

Несколько раз Толстяк и Малыш пытались завести мотор, но безуспешно.

- Опять не заводится, - растерянно бормотал Малыш. - Черт! Это распределитель.

- Да. Крышка распределителя, - подтвердил Толстяк.

- Я пойду проверю! - Малыш быстро выскочил из машины и мелкими шагами, на цыпочках, обежал ее спереди.

- Скорее! - торопила Элиса.

Неясное чувство страха охватило Малыша, когда он прикоснулся к крыше автомобиля. «Может, он там?» - пронеслось в голове. Одним рывком он поднял капот автомобиля и увидел перед собой безобразную физиономию карлика, протягивающего к нему свою жуткую клешню. Зловещий оскал искажал его и без того ужасное лицо.

- Он там! Там! - закричал Малыш, бросаясь к дверце джипа.

- Скорей! Закрывай! - скомандовал Майкл.

Едва захлопнулась дверца, как с обратной стороны стекла появилось зеленое морщинистое лицо карлика. Он весь корчился от хохота, царапая стекла джипа своими изогнутыми пальцами.

- Что, друзья мои, откройте! Откройте!

Элиса прижалась к Майклу. Толстяк загородил Малыша.

В это время сильным ударом клешни карлик выбил боковое стекло джипа. Он протянул свои скрюченные пальцы прямо к уху вжавшегося в сиденье Толстяка.

- Ой-ой-ой! - закричал Толстяк, взвизгнув от невыносимой боли. - Он откусил мне ухо!

- Заводи мотор! - закричал Майкл Малышу.

Но вдруг все увидели, как прямо из земли вокруг джипа выросли металлические побеги с острыми отвратительными шипами. Со всех сторон, притаившись за деревьями и вокруг дома, стояли гигантские монстры, напоминающие роботов. Они подняли свои головы к небу, зажав в зубах металлические глыбы. И словно ждали сигнала, чтобы начать уничтожение всех и вся. Электрические гадюки ползли по земле... Вдруг раздался гул, напоминающий гул землетрясения. Горящие глаза хищников с металлическими когтями пронизывали тьму. С ужасом друзья увидели, как прямо на них двигались необозримые толпы - с окровавленными ногами, с потухшими глазами, хрипя и задыхаясь...

Карлик Кон, оказавшись в середине этого шествия, ударял железной клешней о землю, превращая все в общий непрерывный рев. Гигантская волна железных чудовищ с разинутыми пастями, приближалась к джипу.

...Последнее, что услышали друзья, сидевшие в машине, было столкновение, стук ломающихся дверей...

Затем автомобиль затрясло, перевернуло несколько раз в воздухе - и в следующую минуту через выбитое карликом стекло влетел светлый бесформенный ком, напоминающий светящееся яйцо.

Оттуда выглянула голова Лео. Вслед за ним показались Дон, Ыаф и Мик. В следующее мгновение черепахи подбросили всех сидевших в машине вверх. На мгновение Майкла и Элису ослепило ярко-синим светом.

Приземлившись в нескольких метрах от разбитого джипа, черепахи спрятали друзей в кустах.

- Только теперь тихо! - прошептал Лео.

- Ухо! Ухо! Он откусил мне ухо, - застонал Толстяк, но Майкл тут же закрыл ладонью его рот:

- Замолчи!

- Что он там делает? - шепотом спросил Раф.

В это время карлик Кон, уверенный в том, что он расправился с врагами, подошел к перевернутой машине и заглянул внутрь. Лицо его исказилось злобой:

- Где же вы подевались? - закричал он. - Я хочу узнать, где мое золото! Верните золото маленькому симпатичному карлику Кону...

Донателло схватил Элису и Майкла за руки и скомандовал шепотом:

- Быстро... пошли...

Ни слова не говоря, друзья последовали за ним. Но в это время Толстяк нечаянно зацепился израненным ухом за сухую ветку и вскрикнул. Мгновенно определив, откуда исходил звук, карлик протянул свою жуткую клешню прямо к его носу и завопил во весь голос:

- Куда же вы побежали?

Быстро сориентировавшись, Мик и Лео скрестили перед карликом свои мечи, образуя форму цветка четырехлистного клевера.

- Донателло! Раф! - скомандовал Лео. - Веди всех в дом! Быстрее! Мы его здесь немного подержим. На четырехлистник он не пойдет!

Обращаясь к группе неуверенных, перепуганных молодых людей, Донателло закричал:

- Идите за мной! Ничего не бойтесь! Мы - черепахи-ниндзя. Мы защитим вас! Вернувшись в дом, Элиса вне себя от страха и отчаяния, бросилась к Донателло:

- Спасите нас! - кричала она. - Вы видите, что у него с ногой... Он истекает кровью. Это чудовище погубит нас всех!

- Раф! Займись парнем! - сказал Донателло.

- Сейчас тебе станет лучше, - буркнул Раф и аккуратно приложил свою зеленую лапу к больному месту на ноге.

Майкл застонал, но вскоре почувствовал, что ему с каждой секундой становится легче. Опухоль на глазах стала уменьшаться. Рана полностью закрылась.

- Что ты сделал со мной? - удивленно спросил Майкл и попытался встать на ноги.

- Нет, нет, лежи, пока лежи... - остановил его Раф. - Я зарядил тебя немножко. Но ты еще слишком слаб...

- Я должна вызвать полицию, - взволнованно сказала Элиса и подбежала к телефону.

- Он не работает, - сказал Раф.

- Что же делать? - растерялась девушка. Но тут же сообразила, - у меня есть с собой переносной...

Она быстро вытащила из сумочки аппарат и закричала:

- Алло! Алло! Полицию... дайте полицию... Срочно... Алло... Говорит Элиса Бетли... Я звоню с фермы Тома Санди... Тут такой ужас. пожалуйста. Пришлите кого-нибудь немедленно... умоляю. вы должны... Алло...... черт побери - батарейки сели.

Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Дверь открылась. Быстрыми шагами вошли Лео и Мик.

- Ну вот... - пробормотал Лео, увидев плачущую девушку.

- Все в порядке, Лео? - спросил Дон. Лео кивнул.

- Ничего страшного, - утешал Элису Толстяк, - сейчас пришлют кого-нибудь... И все будет нормально.

- Все будет хорошо, Элиса, - сказал Лео и погладил девушку по голове.

А в это время в полицейской машине, спрятанной недалеко от дома, рядом с окровавленным трупом, сидел карлик. По рации передавали, что только что звонила девушка Элиса Бетли из дома Тома Санди, просила о помощи. Довольно ухмыльнувшись, карлик Кон поднес микрофон к губам:

- Я слышу, слышу тебя, Креп... Все понял... Если понадобится подмога - позвоню... Буду там через три минуты...

Элиса не находила себе места. Она прислушивалась к каждому шороху.

- Закрыли дверь? - спрашивала она.

- Да, Элиса, закрыли. И в подвал тоже дверь заперли, - отвечал Малыш.

- Нет, проверь еще раз! И все окна...

- Господи, ведь все равно в комнате все стекла выбиты, - пробурчал Малыш и снова поплелся в кухню.

Толстяк тихонько стонал, сидя рядом с Майклом на диване:

- Он откусил мое ухо... И сделает из него башмак.

- Все в порядке, Толстяк, - улыбнулся Донателло, - он не откусил твое ухо, просто укусил...

- Где же полиция, черт возьми! - волновалась Элиса.

- Должны вот-вот приехать, - уверял ее Толстяк. И снова стонал, - этот карлик Кон. ой-ой- ой... Он был готов сожрать меня заживо.

- Это не карлик Кон, Толстяк! - закричала Элиса.

- А кто? - удивился Майкл.

- Я не знаю, кто это, но это не карлик, это... чудовище, ты понимаешь, Майкл?

- А как же тогда то золото... в этой старой ржавой машине?

- Что? - переспросила Элиса, удивленно посмотрев на Толстяка, а затем на Малыша.

- Малыш! - крикнул Майкл, поднимаясь с дивана, - что такое?

- А, не обращай внимания, - смутился Малыш.

- Как это не обращать внимания? - воскликнула Элиса. - Какое золото? Что за золото?

- Малыш! А ну расскажи! - снова сказал Майкл.

Малыш вопросительно посмотрел на Лео. На Мика. На Донателло. На Рафа.

- Расскажи, - улыбнулся Лео, - теперь можно...

- Ну ладно, - вздохнул Малыш, - мы с Толстяком его нашли...

- Кого? - перебила Элиса.

- Горшок с золотом... в лесу, в старой разбитой машине. Я вначале не верил, думал, что Толстяк опять плетет разные небылицы, а потом оказалось, что там горшок с золотом. Только, когда мы решили его спрятать - там в старом колодце, мы встретили черепашек... вот их... Они сбежали к нам вниз по радуге. И сказали, что это золото - проклятое.

- И куда же вы его дели? - спросила Элиса.

- Мы спрятали его в старом колодце, - ответил Толстяк.

- Да, Элиса... Мы хотели сначала его отложить, чтобы сделать Толстяку операцию... Чтобы ему почистили мозги, но черепахи... сказали, - пробормотал Малыш.

Элиса с улыбкой перебила его:

- Послушай, Малыш! Толстяку мозги - не починишь!

- Я это понимаю, Элиса. Но он-то этого не понимает... - смущенно ответил Малыш.

- Ладно, расскажи-ка, где вы его спрятали...

- Расскажи, расскажи, Малыш, - подбодрил его Мик.

- Хорошо. Значит. в ведре, в колодце, потяни за ведро и там будет. мешочек с золотом.

- Так, - сказал Майкл, обращаясь к черепахам, - значит, он требует только свое золото? Отдадим ему золото - и он оставит нас в покое...

Майкл быстро поднялся и направился к двери.

- Подожди, Майкл! - остановил его Лео. - Все не так просто, как ты думаешь... Я убежден, что у нас сейчас есть возможность уничтожить это существо... А не только спастись. Вы, ребята, наверное, знаете, что все карлики являются колдунами? И вот, раз уже эта тварь произошла от колдовства, значит, справиться с ней можно только теми же средствами. И я даже знаю нужное заклинание, которое позволит уничтожить это существо. Разумеется, полностью уверенным я быть не могу, - улыбнулся Лео, посмотрев на Элису, - но надо действовать. Эта тварь очень страшная... Вы просто себе не представляете, во что он может обратить весь мир... Но нам с вами безо всяких колебаний надо его уничтожить... И я могу подсказать одному из вас, кто решится на этот шаг, - он снова взглянул на Элису - с чего начать...

- Ну, что вы об этом думаете? - спросил Раф.

Элиса, с минуту помолчав, встала и направилась к выходу.

- Нет! Никуда ты не пойдешь! - закричал Майкл, загораживая ей путь. - Лучше я!

- У тебя нога в плохом состоянии, - улыбнулась девушка, - к тому же я собираюсь спасать все человечество. Я лишь хочу, чтобы он... оставил нас в покое. Я пойду к колодцу - и отдам ему его золото.

Не сказав более ни слова, Элиса вышла за дверь.

- Возьми с собой ружье! - крикнул ей вслед Майкл. - Прицелишься, спустишь курок - и все...

- Это ей вряд ли поможет, - сказал Лео.

- У него такие острые зубы, - простонал Толстяк, - очень острые...

Путь до колодца показался ей очень длинным. Дрожа, Элиса пробиралась сквозь острую

фиолетовую тьму к старому колодцу, на цыпочках пересекла она двор, не издав ни единого

шороха, и оказалась у цели. Потянув за толстый канат, она осторожно вытащила клад.

И вдруг услышала позади себя чьи-то семенящие шаги. В тусклом лунном свете Элиса

разглядела подкравшегося к ней карлика Кона.

- Уж не золото ли это мое? - гнусаво улыбнулся карлик.

- Кто ты такой, черт возьми?! - закричала Элиса.

- Я карлик Кон, дорогая моя, - ответило чудовище.

- Ты это искал, да? - девушка одной рукой протянула ему мешочек с золотом. В ту же секунду огромная металлическая клешня вцепилась в него.

- А!!! - довольно завизжал карлик. - Ко мне возвращается сила... Он подбросил несколько монет вверх, потом попробовал их на вкус:

- Звенят, как мое золото... и выглядит как мое золото. И пахнет как мое золото. Да... очень похоже на мое золото. Мое золото... мое дорогое вкусное золото...

Оставив карлика Кона наедине со своей коллекцией, Элиса быстрыми шагами вошла в дом.

- Где черепахи? - спросила она, заметив, что, кроме Майкла, Толстяка и Малыша в комнате никого не было.

- Они вышли за тобой, - ответил Майкл.

- Странно, но я их не видела, - удивилась девушка.

- Ты и не должна была нас видеть... - голос Лео доносился откуда-то с потолка.

Огромное лучистое яйцо бесшумно опустилось на пол и превратилось вновь в четырех черепах-ниндзя.

- Прости, - сказал Лео, - но мы не решились отпускать тебя одну...

- Ты ведь все-таки женщина, - добавил Раф.

Элиса засмеялась и крепко пожала их толстые зеленые пальцы.

- Все хорошо, - сказала она, - это чудовище получило то, что хотело. А теперь мы должны поехать в больницу... вызвать подмогу... все кончилось...

Во дворе перед домом было еще темно. Карлик Кон, скорчившись у колодца, в третий раз пересчитывал свое золото.

- Девяносто четыре, девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять... одной не хватает! - наконец заключил он и, быстро вскочив, в несколько мгновений оказался у дома.

- Никому не позволяется отбирать золото у карлика Кона! - прошипел он. В доме было тихо. Только слышались изредка стоны Толстяка:

- Ухо, ухо... мое ухо...

- Малыш! Иди возьми на кухне лед! - сказала Элиса. - И вода нужна...

- Я боюсь заходить на кухню, - растерянно сказал Малыш.

- Я буду прикрывать, - вызвался Дон.

- Хорошо, - согласился Лео.

Осторожными шагами, стараясь не скрипеть старыми половицами, Дон и Малыш подобрались к двери. Одним движением Малыш распахнул дверь в кухню.

И сразу же до всех донесся дикий шум, возня, треск ломающихся дверей, топот ног, взвизгивание... а в следующую минуту через выбитую входную дверь влетел какой-то клубок - это была голова карлика Кона. Она светилась фосфорическим блеском, двигаясь в полумраке. Тело и плечи карлика следовали за ней отдельно.

Одним ударом меча Мик и Раф рассекли стену, в сторону которой двигалось, разрубленное Доном чудовище.

Там, возле стены на полу, сидела испуганная, застывшая в оцепенении Элиса. От ужаса она не могла двинуться с места. Огромный бесформенный ком двигался прямо на нее.

- Спасите! - закричала девушка.

- Еще один удар, Мик! - крикнул Лео стоящему вблизи другу. - Надо до основания рассечь стену.

Замахнувшись, Мик всадил свой меч по рукоятку в стену.

- Готово! - закричал он.

Карлик Кон, точнее, его голова, застряв в стене, извивалась в конвульсиях. Его ногти впились в спину Элисе, почти потерявшей сознание.

- Железо! Надо каленое железо! - закричал Дон. - Я знаю, что карлики боятся каленого железа.

Услышав его слова, карлик Кон завопил и стал дергаться во все стороны, пытаясь освободиться из ловушки.

- Скорей, Дон! - торопил Майкл. - Поищи что-нибудь на кухне.

- Там есть лом! - крикнул Малыш, - возле двери.

- Скорей, Элиса задыхается! - закричал Лео.

В одно мгновение все бросились на помощь Элисе. Но и железные мечи черепах-ниндзя, и обломки кресел, и доски - все, что было пущено в ход, разбивались об эту страшную зловещую голову, застрявшую в стене.

- Черт! Все напрасно! - закричал Раф.

- Все напрасно, пока не найдено средство, - согласился Лео.

- Что делать? - метался Майкл.

Душераздирающие крики Элисы неслись по всему дому.

- Вот железный лом! - закричал Дон.

Майкл выхватил железо из его рук и швырнул в карлика.

- Что ты наделал? - закричал Дон. - Надо было его сперва раскалить... Ты все испортил! Карлик, будто услышав его слова, захохотал из стены:

- Вторая попытка не удалась у тебя, Майкл! Отдайте мое золото! Отдайте!!!

- Всемилостивый Боже! - вдруг раздался голос Толстяка, - сохрани его душу, сохрани... Толстяк неподвижно стоял на коленях посреди наполненной стонами комнаты. Он повторял

одни и те же слова... Еще и еще раз...

Вдруг наступила тишина. Страшная, волнующая тишина. Чувство, что все стены, двери, окна и предметы вокруг распались на части и что комната проваливается с безумной быстротой куда-то в неизвестном направлении, все глубже и глубже, появилось сразу у всех.

- Что это? - закричала Элиса, почувствовав, что ужасные острые когти Кона больше не сжимают ее тело.

Послышалось шлепанье ног какого-то невидимого существа, промчавшегося мимо них короткими быстрыми прыжками.

- По-моему, он сбежал! - закричал Раф.

- Я тоже слышал! - отозвался Лео.

Но тут же чьи-то фиолетово-блестящие ладони появились на полу, протянулись, увеличиваясь в размерах, через всю комнату, затем добрались до кухни.

Остановились у раскаленной электроплиты. Прожженная насквозь кожа свисала клочьями с этих гигантских ладоней...

Вернувшись в комнату, обожженная почерневшая рука, шевелила растопыренными пальцами, словно нащупывая новую жертву.

- Это опять он! - прошептал Майкл. Раздался зловещий хохот карлика:

- Что, хороша ручка?!

Он протянул обожженную ладонь к лицу Майкла, пытаясь ухватить его за нос. Схватив ружье, валявшееся возле дивана, Майкл выстрелил несколько раз в эту гигантскую клешню. Качнувшись, она исчезла.

Но в это время бледные, похожие на призраки, существа, внушающие ужас останки мертвых, отделились от стен и стали скользить по комнате. Ледяной ужас наполнил комнату.

- Я знаю, как надо действовать! - воскликнул Мик.

Он направил на всю эту нечисть свой универсальный распылитель, наполненный солнечной энергией и живой пыльцой голубого клевера-четырехлистника, собранной в монастыре.

Мощный поток света залил всю комнату. Бесшумно попадали с потолка пузырчатые существа, белые и коричневые пауки, затем раздался глухой шум падающего тела. Сам карлик Кон, оказавшись на середине комнаты, упал замертво. Его безобразное лицо было свернуто на затылок, рот широко открыт.

- Он мертв! - закричал Толстяк.

- Мертв! Мертв! - воскликнула Элиса.

Лео, Дон и Раф, переглянувшись, не сказав никому ни слова, быстро расположились по разным углам комнаты, словно вопреки всему ожидая нового, еще более чудовищного натиска.

- Ты, кажется, попал в него, Мик, - прошептал Майкл, склонившись над трупом.

- Да, он мертв, - подтвердила Элиса.

- Как, он убит, по-вашему? - неуверенно спросил Толстяк, глядя на черепах.

- Пошли, быстро, Толстяк! - крикнула Элиса, хватая его за руку. - Бегом отсюда!

В это время в комнату влетел огромный комар. Он сел на труп карлика и уставился на Мика своими, похожими на человечьи, глазами.

На мгновение Мик отпрянул: прямо перед ним был огромный чудовищный зверь. Крылья у него были короткие и широкие. Из туловища торчали пучки черных волос, морда была длинная, из пасти сочилась слюна, глаза навыкате, словно два белых шара.

- Распылитель! Мик, скорей! - закричала Элиса.

Но чудовище в тот же миг захлопало крыльями. Это были не взмахи, как у птиц, а какие-то вибрирующие подергивания. Зверь закружился перед Миком. Он не летел, а скорее скользил, чуть приподнявшись над полом. Наконец он приблизился к черепашке совсем близко и ударил его по лицу железной клешней. Невероятная боль обожгла Микеланджело.

Но в это время Лео и Раф нанесли несколько ударов сбоку и сзади и чудовище, описав по комнате круг, заскользило прочь и скрылось.

Раф быстро подбежал к окну и посмотрел, куда оно исчезло. Но кроме фиолетовой мглы, он не смог разглядеть ничего.

- О, господи! - закричала Элиса, - что теперь делать? Мик! Мик! Ты весь в крови. Боже мой!

- Не беспокойся, - сказал Лео. - Дон быстро его поднимет на ноги.

Через несколько секунд Донателло, положив свою ладонь вместе с какими-то стеблями, цветами и листами на лоб друга, остановил кровотечение и зарубцевал рану. При этом он держал Мика за левую ногу, постукивая пальцами по пятке.

- Где он? - спросил Мик.

- Не знаю, - вздохнул Дон.

В это время откуда-то снизу, будто из-под земли, раздались неясные шорохи и чей-то торопливый топот.

- По-моему, он в подвале, - сказал Майкл, прислушиваясь.

- Да, действительно, это доносится из подвала, - подтвердил Лео.

Раф и Дон быстро спустились в подвал. А Лео и Мик плотно заслонили вход.

- Слушай, Лео, а этот зеленый урод, оказывается, не так уж прост, - попробовал пошутить Микеланджело.

Но Лео не поддержал его шутку. Разговаривать никому не хотелось. Каждый напряженно, не отрываясь, прислушивался к звукам, доносящимся из подвала.

Дважды раздались тяжелые удары. Они слились в один оглушительный звук, но каждый из них возник отдельно. Весь дом будто качнуло. Испуганные, широко раскрытые глаза Элисы смотрели растерянно и беспомощно.

- Лео, - прошептала она, - неужели опять... все сначала?

В это время Раф и Донателло взбежали по деревянной лестнице из подвала и прикрыли собой дверь. Слышно было, как с обратной стороны двери, из подвала, ударяют камни и доносятся хриплые, булькающие звуки.

- Где он сейчас? - спросил Лео.

- В подвале, - ответил Раф.

- Вряд ли он снова поднимется, - прошептал Дон.

- Я сейчас приду, - скороговоркой произнесла Элиса и, схватив со стола переносной телефон, снова набрала номер полиции.

Карлик не пробыл в подвале и нескольких минут. Через мгновение дощатый пол комнаты стал издавать натужное гудение и свист. Раздался звук похожий на взрыв. Несколько досок с силой взлетели под потолок. Раф и Мик бросились к дыре.

Лицо карлика, побледневшее, густо оттененное свисающей с волос паутиной, поднималось из черной бездны подвала. Волосы его были всклокочены. В глазах зияла пустота. Откуда-то снизу взвилось черное пламя.

- Я держу его наготове! - крикнул друзьям Лео и тут же направил в карлика обильную струю пены из огнетушителя.

Захлебываясь в клочьях пены, шипя и дико вращая глазами, карлик заклокотал:

- Отдайте мое золото!

Малыш, не выдержав всего навалившегося ужаса, вдруг расплакался.

- Мы все погибаем, - простонал он, - и вы, черепахи, тоже...

- Прекрати! Прекрати немедленно! - закричал Майкл и, схватив большую кастрюлю из огнеупорного стекла и быстро подбежав к Лео, надел ему ее на голову.

- Держись, Лео!

Яркие фосфорические языки пламени со всех сторон охватили стоящего на краю темной дыры Лео.

Тем временем, Раф, Мик и Дон с разных сторон, пробиваясь сквозь пламя, отчаянно атаковали карлика. Наконец пожар стих.

- Где он? - закричал Раф, стряхивая с себя пену.

- Черт, он уже где-то... - махнул рукой Дон.

- Алло! - закричала Элиса в телефонную трубку. - Помогите нам! Пожалуйста. Помогите!

Но в этот миг звуки, долетавшие из телефонной трубки, стали прерываться чем-то вроде всхлипываний или приглушенного смеха. Затем раздался гнусавый голос карлика:

- А где остальное мое золото?

Огромная клешня выползла из телефонного аппарата и протянулась к лицу девушки. Элиса в ужасе отшвырнула трубку.

- Он убьет нас! - не переставая, плакал Малыш. Раздался телефонный звонок. Еще и еще раз.

- Алло! - закричала Элиса.

- Какие-нибудь проблемы? - прогнусавил из трубки карлик. - Может, помочь?

В отчаянии Элиса бросилась на пол и подползла на четвереньках к Майклу, обхватив руками его колени.

- Господи... Майкл... что здесь творится? Где его золото? - бормотала она сквозь слезы. - Мы же отдали ему все!

Она схватила плачущего Малыша и изо всех сил стала его трясти:

- Отдайте ему! Слышишь! Отдайте!

- Я, кажется, знаю, чего он хочет, - тихо сказал Толстяк.

- Что?! - воскликнул Майкл.

- Он хочет последнюю золотую монету...

Толстяк оглядел всех присутствующих и быстрыми шагами направился к двери.

- Держите его! - закричал Малыш. - Последняя золотая монета у него в животе... Он ее проглотил...

Элиса со слезами на глазах подбежала к Толстяку и, порывисто схватив его за руку, прошептала:

- Толстяк, послушай... Тебе нельзя выходить туда. Наверное, есть какой-нибудь другой способ...

Черепахи быстро переглянулись и подошли к девушке. Лео положил ей руку на плечо и вытер с лица слезы.

- Подождите. - вдруг воскликнул Толстяк, - ведь Том Санди. Он, наверняка, знает, как его убить.

- Что? - удивилась Элиса.

- Когда я был маленьким, мне художник Том Санди рассказывал часто всякие истории про фей, гномов, карликов... И, если уж кто знает, как эту дрянь убить, так только он, - сказал Толстяк.

- Он, наверное, его и в ящик-то посадил, - предположила Элиса.

- А где сейчас Том Санди? - спросил Малыш.

- Художник Том Санди в психбольнице на окраине города... У него лет десять назад был удар, - сказал Мик.

- Так поехали туда! - воскликнул Толстяк. - Мы должны немедленно ехать.

- Подожди. У меня есть одна мысль, - задумчиво произнес Лео и стал сгребать в кучу все разбросанные по комнате старые туфли.

- Что ты делаешь, Лео? - поинтересовался Майкл.

- Идите за мной! - ответил Лео и, сложив туфли в картонный ящик, осторожно, на цыпочках, вышел из дома во двор.

- Толстяк! Не закрывай дверь... - прошептал Дон.

Сделав несколько шагов в гулкой предрассветной мгле, друзья застыли, оцепенев от ужаса. Прямо на них, на полной скорости, сидя в кабине гоночного детского автомобиля, украшенного черепами, костями и другими атрибутами смерти, мчался разъяренный карлик. Фары его автомобиля поблескивали фосфорическим светом.

- Привет, друзья! - закричал карлик, приближаясь к ним. - А где мое золото?

Совершив головокружительный прыжок, Лео оказался перед автомобилем и гигантским усилием воли остановил его. На полной скорости зловещая машина затормозила прямо перед Лео, и карлик вылетел из нее вместе с сиденьем.

В этот миг Лео стал одной рукой выбрасывать из картонного ящика во двор старые туфли, стараясь отбросить их как можно дальше от того места, где стояли его друзья.

На этот раз он не ошибся. Увидев несметное количество нечищеной обуви, карлик, забыв обо всем, принялся за работу. Он ползал по двору, подбирая разбросанные туфли и бормотал: - Чистим! Блестим! Чистим! Блестим!

- Не теряй времени, Элиса! - закричал Лео, бросаясь к друзьям. - Я, Элиса и Мик - летим в психбольницу к Тому! Раф, Дон и остальные оставайтесь здесь, неподалеку! Раф! Спрячьте с Доном всех в лесу, пока мы не вернемся...

- Я скоро... - Элиса подбежала к Майклу и крепко поцеловала его в губы.

- Помни, что я буду тебя ждать... - прошептал Майкл.

В тот же миг лучистое светящееся яйцо, быстро подхватив девушку, понесло ее, испуганную, но счастливую, над мирно спящей землей.

Рассказанная тайна

- Ну теперь прощай и спокойной ночи! - прошептала Элиса, когда они, вместе с Лео и Миком, бесшумно, чтобы не разбудить спящего у дверей дежурного, пробрались в клинику для душевнобольных.

- Давай все же зайдем вместе с ней, - забеспокоился Мик.

- А если у него сделается удар, когда к нему ворвется такое шествие? - задумчиво сказал Лео.

- У настоящих художников не бывает удара! - пошутил Мик.

- Да здравствует мужественная Элиса!

И они бросились бегом по длинному темному коридору.

- Здесь живет № 33? - шепотом спросил Лео у Микеланджело. - Посмотри-ка наверх, у тебя лучше зрение.

- Нет, это не здесь, - ответил Мик.

Несколько минут они еще блуждали в темноте через открытые двери и пустые комнаты. Наконец, возле одной из дверей с табличкой № 33, они остановились.

- Черт, ничего не видно! - выругался Мик.

- Тш-ш-ш! - зашипел Лео. Элиса вцепилась в его руку.

- Я так боюсь темноты, - произнесла она, - почему здесь так темно?

- Тише! - почти крикнул Лео, - ш-ш-ш! Разве вы ничего не слышите? Мик и Элиса прислушались.

- По-моему, что-то приближается, - сказал Мик.

- Или оно уже в комнате, - добавила Элиса.

- Там! Там стоит кто-то! - вздрогнул Лео, - здесь, здесь, в десяти шагах от меня, я вижу совсем отчетливо!

- Эй, вы! - попробовала заговорить Элиса, но голос ее дрожал от волнения и страха.

- Я художник Том Санди, - сказал кто-то голосом, звучащим не хрипло, а как-то странно- беззвучно. - Вы хотите, чтобы я сказал вам что-то?

Сделав несколько шагов по темному коридору, Элиса, превозмогая ужас, спросила:

- Так вы и есть Том Санди?

- Да, - раздался ответ.

- Послушайте, Том Санди, он выбрался на свободу... Он вылез из ящика...

- Так ты в это веришь? - спросил голос из темноты. - Никто мне не верит, что это карлик Кон...

- Я верю! - воскликнула Элиса. - Но как нам его остановить?

- Есть только один способ, - гулко произнес невидимый Том Санди.

- Какой? - вздрогнула Элиса. Ответа не было.

- Я не вижу вас, господин Том... Где вы стоите? - спросила девушка с дрожью в голосе.

- Разве недостаточно светло? - ответил насмешливо голос. - Сделай спокойно несколько шагов налево... Здесь открытая дверь, через которую ты можешь пройти, посмотри, я уже иду навстречу...

Элисе показалось, что при последних словах беззвучный голос приблизился к ней, и все вдруг увидели на стене синевато-серый расплывающийся пар, - неясные очертания человека.

- Не ходи одна, Элиса, - шепнул Лео.

- Нет... Иначе он подумает, что я испугалась, - ответила Элиса и решительно направилась в ту сторону, откуда шло свечение.

Через несколько минут она исчезла за дверью во тьме.

В нескольких шагах от себя она увидела человека, сидящего к ней спиной и расположившегося на больничном кресле-каталке. Элису охватило необъяснимое чувство ненависти и отвращения к нему.

- Так как же уничтожить карлика Кона? - громко спросила она.

- Карлика Кона? - засмеялся сидящий. - А вот этого я тебе не скажу!

Он резко развернулся вместе с креслом - и, перепуганная насмерть, Элиса увидела перед собой знакомую безобразную морщинистую морду карлика. С диким хохотом, вытянув вперед правую клешню, он ринулся прямо на девушку.

- Мик! Лео! Спасите! - закричала Элиса и побежала что было сил по темному больничному коридору. Карлик несся за ней на каталке сквозь гулкие темные комнаты, грозно хрипя и брызгая слюной.

- Помогите! - вопила Элиса.

- Не уйдешь! - хохотал Карлик.

И вот колеса каталки скрипнули где-то совсем рядом с ней.

- Мик! Лео! - закричала Элиса.

- Где мое золото? Где?

- Мик! Лео! Помогите! Я здесь!

Огромная клешня сверкнула перед лицом девушки.

- Нет! Нет! Нет! - в ужасе закричала Элиса и упала на пол.

В этот миг с обеих сторон темной стены от делились два ярких светящихся пятна. Оказавшись перед разъяренным карликом, Мик и Лео загородили ему путь, скрестив свои мечи в форме четырехлистного клевера.

- Вы опять встаете у меня на пути, проклятые черепахи! - захрипел карлик, но сдвинуться с места он больше не мог. - Хорошо, я отступаю, но все равно вы не в силах победить меня, глупые твари... это может сделать лишь человек... но такого человека еще нет... и никогда не будет на свете! Да! Никогда не будет! Потому что карлик Кон знает секрет своего бессмертия!

Он, злобно сверкнув глазами, развернул каталку в обратную сторону и с диким ревом, разбивая окна и двери, взвился на ней в воздух.

В этот миг друзья услышали из-за одной из дверей чей-то едва уловимый стон.

- Скорей туда! - воскликнул Мик, подхватив Элису на руки. - По-моему, он совершил непоправимое... Я слышу голос Тома Санди...

Распахнув дверь, из-за которой доносились хриплые стоны, друзья оцепенели от ужаса. Художник Том Санди, застряв по грудь в стене, извивался в конвульсиях. В предсмертных судорогах ногти его впивались в руки друзей, хотевших ему помочь.

- Железо! Надо какое-нибудь железо! - закричал Мик.

- Господи... Надо как-то вытащить вас оттуда, - прошептала Элиса.

- Нет, теперь уже слишком поздно, - с трудом шевеля губами, ответил Том. - Он вернулся за мной. Я знал, что он вернется... Никто мне не верил...

- Боже мой! - заплакала Элиса, - что же делать?..

- Ты должна убить его! - произнес Том.

- Но как? Как его убить? - воскликнула девушка.

- Четырехлистный клевер, - прошептал Том, теряя сознание. - Клевер... голубой цветок, сорванный с лужка... рядом с моим колодцем... Это единственное место. не считая старого монастыря. я... сам не знал. когда они. стали появляться. там, у моего... у колодца. Точно такие же... не знаю... и сейчас... отчего это. произошло... И если... этот четырехлистник... ты сможешь... найти... если ты в это. по-настоящему поверишь... Нужно обязательно. поверить... И... если бы ты. умела рисовать... ты могла бы просто нарисовать... и этого... было бы достаточно... для того, чтобы он... появился... Главное... по- настоящему... поверить. И этот четырехлистник. тогда. нужно приложить ему... к телу... а потом. тогда его можно будет убить.

Как только Том произнес последнее слово, его широко распахнутые детские глаза, полные слез и отчаяния, закрылись навсегда.

Я верю!

Обратившись в светящийся кокон, Лео, Мик и Элиса поднялись в воздух. Элиса почти не смотрела по сторонам. Перед ее глазами стоял все еще будто живой, будто что-то не успевший ей досказать, этот несчастный художник, Том Санди, судьба которого теперь еще тесней оказалась связанной с ее собственной судьбой.

Лео и Мик тоже молчали, отдаваясь свободному течению мыслей.

«Как не похожа сейчас Элиса на ту девушку, какой до сих пор я ее представлял себе! Как будто только теперь она стала существовать совсем по-другому...» - думал Микеланджело.

«Неужели это та самая Элиса, которую я совсем недавно утешал в доме?» - улыбнулся про себя Лео.

Вдруг повеяло ароматом пробуждающейся земли.

- Тебе не холодно, Элиса? - спросил Лео, глядя на девушку.

- Немножко, - отозвалась она.

- Нужно спускаться, - сказал Мик.

- Хорошо, - согласилась она.

Совершенно бесшумно светящееся черепашье яйцо, в котором летели друзья, коснулось земли.

Лео подошел к Элисе. Положил руку ей на плечо и тихо сказал:

- Мы будем рядом. Но ты должна это сделать сама...

- Я знаю, - улыбнулась девушка.

- Пойдем, Лео, - поторопил друга Раф, - нужно найти остальных, они должны быть где-то здесь... в лесу. В случае чего, Элиса, зови на помощь!

- И, оставив девушку наедине со своим чутким сердцем, друзья скрылись в лесной чаще. Элиса взглянула на небо. Приближался рассвет. Где-то высоко засветилась утренняя звезда и

прорезала тьму.

- Господи, как я могла до сих пор жить так беззаботно... словно в невесомости, - вздохнула Элиса. И тут же почувствовала в своем сердце какую-то неясную смутную тревогу. Словно чей-то знакомый стон коснулся ее души.

- Да, да, я иду, я сделаю все, как ты велел, Том! - встрепенулась девушка и помчалась босиком по влажной ночной траве к старому заброшенному колодцу, возле которого, по словам художника, должен был расти голубой цветок четырехлистного клевера.

Ступив на мягкий травяной ковер, будто бы и впрямь кем-то разостланный возле старого, заброшенного колодца, Элиса, к своему изумлению, заметила, что все вокруг под ее ногами пестрело желтыми и красными цветами. Такого множества цветов Элисе не приходилось видеть здесь раньше.

Их можно было разглядеть даже в кромешной тьме. Краски переходили одна в другую, образуя причудливые формы, знаки, складываясь в рисунок. Элиса опустилась на этот волшебный ковер и стала среди всех искать цветок голубого цвета...

- Я найду, я обязательно его найду, Том, - шептала она, перебирая в руках палитру красок и соцветий.

И вдруг из небытия, прямо над ухом у девушки, раздался оглушительный, мерзкий в предрассветном воздухе, смех карлика Кона.

- Маленьким девочкам нельзя искать клевер-четырехлистник! Нельзя! Нельзя! Нельзя! - закричал он.

Элиса повернула к нему влажное от росы лицо и тут же, вскочив на ноги, помчалась, что было сил, проваливаясь по колено в траве, к лесу.

- Где мое золото? - слышалось позади нее. Огромная клешня щелкала то справа, то слева.

- Помогите! - закричала Элиса. - Скорее! На помощь!

Мокрая от бега и росы, она, наконец, различила стоящую у обочины дороги полицейскую машину с включенными фарами.

- Наконец-то! Боже мой! Наконец-то едут! - воскликнула девушка и, пересекая освещенный фарами участок шоссе, бросилась прямо к автомобилю. Она дернула за дверцу. Но машина оказалась запертой.

- Да что же это такое! - в отчаянии заплакала Элиса и прислушалась.

Из запертой машины послышался приглушенный, тяжелый звук. Раздалось какое-то странное, задыхающееся то ли хныканье, то ли всхлипывание. Оно показалось девушке особенно ужасным. Через минуту все стихло. Постаравшись отбросить возникший страх, Элиса решительно забарабанила кулаками в окно.

- Откройте! Слышите! Проснитесь! Помогите! Помогите! Откройте же! Она услышала какой-то шорох...

В кабине определенно кто-то находился...

Собрав все силы, Элиса разбила стекло автомобиля, в надежде увидеть там человека, пусть спящего или раненого, но человека...

Потрясение и ужас сковали все ее тело. На переднем сиденье рядом с трупом полицейского сидел карлик и жадно пожирал окровавленный кусок мяса. Кровь вытекала из его омерзительного рта и падала на маленькие, изогнутые, растопыренные пальцы...

Зловещая немая сцена продолжалась какую-то секунду, а затем карлик, издав леденящее душу рычание, поднялся с сидения и бросился на Элису.

- Где мое золото? - закричал он.

- Помогите! - завопила Элиса и бросилась бежать вдоль дороги.

- Что случилось, Элиса?! - раздался рядом голос Лео.

Рассекая тьму, черепашки-ниндзя и вместе с ними Майкл, Толстяк и Малыш мчались навстречу ей.

- Он там... в машине... - тряслась от ужаса Элиса. - В кабине... Он съел полицейского. Реакция Лео была мгновенной. Он размахнулся и что было силы швырнул светящуюся

головешку, которую держал в руках, прямо в устремившегося на девушку карлика.

- Еще! Лео! - воскликнул Мик и с криком бросил еще несколько головешек в разъяренного Кона.

- Молодец! - закричал Лео.

Пламя окутало карлика, который, щелкая своей ужасной клешней, на несколько секунд замер на месте, но тут же отчаянно завертелся, пытаясь сбросить с себя огонь. Огонь же не только лизал машину, стоящую сзади, но и добирался до карлика. В тот же миг тембр голоса карлика резко изменился, превратившись из низкого гортанного рычания в пронзительный протяжный вой...

- Бежим! - крикнул Лео, хватая Элису за руку.

Уже отбежав на несколько метров, друзья услышали оглушительный взрыв. Клубы ярко- синего пламени на мгновение охватили автомобиль, превратив его в груду развалин.

- Неужели конец? - прошептала Элиса.

- Торопись, - сказал Лео, - тебе нужно найти клевер-четырехлистник... я не думаю, что бы мы смогли так просто разделаться с карликом.

- Какой клевер?! - закричал Майкл, бросаясь к девушке. - Я никуда не отпущу ее одну!

- Понимаешь, Майкл, - сказала Элиса со слезами в голосе, - там... ну, художник Том Санди сказал, что нам нужно найти голубой цветок клевера. Только так можно убить карлика...

- Голубой цветок? - удивился Майкл.

- Но как же его найти? - спросил Толстяк. Помолчав, Элиса сказала:

- Нужно - верить... Там есть лужайка, на которой растет клевер... возле колодца. Но... мне кажется, я не смогу его найти...

- Идем, Элиса! Нельзя терять времени! - закричал Лео.

Он схватил девушку за руку и быстрыми шагами друзья направились к колодцу. Вступив на усыпанную пестрыми цветами, влажную, готовящуюся встретить рассвет землю, Элиса на мгновение закрыла глаза.

- Тут обязательно должен быть голубой цветок, - произнес Толстяк, ползая на четвереньках по росной траве.

- Посмотри, сколько их! - удивился Малыш, перебирая один за другим соцветия.

- Да, здесь все цвета радуги, - улыбнулся Донателло.

- Не хватает только одного, - добавила Элиса, - голубого...

- А ты знаешь точно, как он выглядит? - спросил у нее Малыш.

- Кто?

- Цветок этого четырехлистника?

- Нет, не знаю... Том только сказал, что он должен быть голубой...

- Я сбегаю в дом и посмотрю! - закричал Малыш. - Там была, я вспомнил, такая книга... толстая, старая, в ней был нарисован этот цветок...

- Только будь осторожен! - предупредил Раф.

- Ничего, я мигом!

Приближался рассвет. Друзья истоптали весь цветущий луг, но голубого клевера не было... Утренний туман становился прозрачнее, проникал глубоко в землю. И вскоре он стал настолько густым, что никто не мог различить ни единого цвета...

- Нет! Бросим эту затею! - с горечью воскликнула Элиса. - Мы его все равно не найдем...

- Но ты должна верить, что найдешь, тогда у тебя получится, - сказал Рафаэль.

- Найдем, найдем, - подхватил Толстяк. - Я в детстве тут много раз видел всякие интересные цветы...

- Кончай, Толстяк, свои сказки! - закричала Элиса. - Мне уже надоело все это волшебство. Все эти глупые фантазии... Слишком поздно этим заниматься... Да и нет времени перебирать весь этот лужок!

- Опомнись! - Лео схватил ее за руку. - Ты потеряла веру. Ты должна верить...

- Ну хорошо, хорошо, - Элиса на миг закрыла глаза и тихо произнесла: - Я верю... вот... я верю... верю...

Она вздохнула, и печальная тень легла на ее бледное лицо. Через несколько секунд она снова открыла глаза, но посмотрела уже иначе... Она улыбнулась так ласково и задумчиво, как только могла. Что-то ответное тепло и просто блеснуло в глазах Лео. Затем Элиса молча разжала свои похолодевшие пальцы и все увидели лежащий на ее ладони прекрасный голубой цветок клевера-четырехлистника.

Будь счастлива, Элиса!

Малыш стоял в полупустой, разбитой комнате, разглядывая том старой толстой книги со странным названием «Счастливый клевер». Прямо на него с пожелтевшей страницы смотрел диковинный голубой цветок.

- Так вот ты, оказывается, какой, - сказал Малыш. Он стоял в полумраке, и лицо его светилось как утренняя звезда.

Запомнив изображение цветка, его цвет и форму, Малыш, счастливый, выскочил из дома. Было еще темно, хотя половина леса и сопок уже окунулись в предрассветный туман. Вздохнув полной грудью влажный утренний воздух, Малыш бросился к лесу.

Склон, через который он перебирался, был крутой, и Малыш почувствовал, что ноги у него буквально подкашиваются, что он вот-вот со всего разбега упадет. Он резко остановился и даже присел. Посидев немного, он вдруг подумал: «А что если этот клевер не подействует на злого карлика?» Надо было захватить из дома что-нибудь еще, кроме памяти о чудесном цветке, изображенном в книге чудаковатого художника...

- Вспомнив, что в гараже возле дома валялись ненужный трос, молоток и еще кое-какие старые инструменты, Малыш решил прихватить их с собой.

«Наверняка, черепахи обрадуются!» - подумал он и снова со всех ног бросился в обратную сторону. Сердце его трепетало и гулко стучало, раскалывая предрассветную мглу. Добежав до гаража, Малыш быстро отыскал нужные ему предметы.

- Я тебя не боюсь! Кон! - прошептал он, разглядывая веревку, которая лежала в углу гаража, обвившись вокруг какого-то старого колеса, точно змея.

- Я не боюсь тебя! Я тебя не боюсь! Я тебя достану! - Малыш ухватился за край веревки, затем обвязал один конец вокруг своей руки и, раскрутив веревку в воздухе, накинул петлю на невидимого врага:

- Ого-го! - крикнул Малыш. - Иди сюда, поганый карлик, я тебя не боюсь! Я убью тебя! Я тебя достану! Это точно! Я тебя не боюсь!

Он широко расставил ноги и стал издавать ритмическое пыхтение, точно готовясь к прыжку. Но вдруг с обратной стороны двери гаража что-то резко щелкнуло. Малыш быстро подбежал туда и попытался открыть дверь. Но ничего не вышло. Он понял, что его заперли в ловушке. Он услышал свое прерывистое дыхание. Внезапно сделалось темно и страшно. Малыш вдруг подумал, что его давно ждут друзья и они, наверное, даже не представляют, где он может быть.

- Неужели я теперь останусь тут? - прошептал Малыш. - Нет! Дудки! И он стал яростно колотить руками в дверь.

Вдруг Малыш явственно услышал, что за спиной кто-то приближается к нему. Зловеще позвякивали гайки и банки, разбросанные в гараже. Малышу почудилось, что он может в любой момент почувствовать холодную клешню карлика на своей лодыжке. Вдруг откуда-то прозвучал странный глухой звук...

Малыш увидел, как просунулась в щель крыши чья-то тонкая белая ручонка. И помахала ему призывно, умоляюще:

- Спаси меня! - захныкал чей-то детский голос. - Спаси, пожалуйста... Если ты не можешь, то просто поиграй со мной...

- Нет! Ни за что! - крикнул Малыш. - Я знаю, чьи это проделки.

Шмяк! За его спиной вновь раздался глухой звук. Мальчик обернулся и бросился к дальней стене.

Огромный лев стоял посередине темного гаража и смотрел на него. Страх снова захлестнул Малыша, но он все же смог подавить его.

«Теперь надо во что бы то ни стало снова пробраться к двери и попробовать ее открыть!» - подумал он. Малыш сделал несколько неуверенных шагов.

Но теперь справа от Малыша снова раздался противный глухой звук. Мальчик взглянул в ту сторону и увидел, что перед ним стояло уже два льва. Они глядели на него злыми зелеными глазами и угрожающе рычали. Малыш рванулся. Но львов оказалось уже трое. Теперь они, сбившись в плотную стаю, стояли в нескольких шагах от него. Малыш задышал часто и испуганно. Ужас грыз его, разрывая на части.

«Не поддаваться!» - подумал Малыш и, закрыв глаза, сделал еще несколько шагов в сторону двери. Затем он покосился на львов. Ближайший из них стоял весь сжавшись, будто готовясь к прыжку. Остальные два следовали за вожаком.

«Неужели это конец?» - подумал Малыш. Он быстро рванулся вперед. Один из львов раскрыл свою пасть, обнажив острые зубы.

Потом позади Малыша раздался чей-то хриплый смех. Малыш упал на пол и стал изо всех сил ползти к двери, работая руками и ногами. Гараж наполнился диким воем. Малыш услышал чей-то гнусавый голос:

- Привет! Давно не виделись...

Что-то острое и холодное пронзило его ногу. Малыш почувствовал боль и смешанный запах крови и утренней свежести. Он лежал, в полный рост, на полу гаража, захлебываясь от сотрясавших его рыданий. А сверху, на его груди, важно восседал зеленый уродливый карлик.

- Ну, герой, где мое золото?! - хрипел он. - Говори живо, иначе мы снова будем играть в зоопарк...

Из носа у Малыша текла кровь, во рту стоял противный металлический привкус. Сердце вырывалось из груди. Он не мог издать ни единого звука. Но вдруг увидел, что в распахнутом настежь дверном проеме, стоит Донателло, сжимая в руках раскаленный светящийся меч. За ним появилась бледная Элиса...

- Малыш! - закричала она. - Ты здесь?

- Тебе нужен не он, - кричал, размахивая руками приближающийся к гаражу Толстяк. - Тебе нужен я! Слушай, зеленый урод! Последняя золотая монета у меня! Я проглотил ее! Вот! Она здесь - у меня в животе!

Мигом вскочив с потерявшего сознание Малыша, карлик устремился к двери, выставив вперед клешню.

- Тогда мне нужен твой живот! - завопил он.

- Толстяк! Не приближайся к нему! - закричал Донателло и, сверкнув блестящим острием меча, в два прыжка оказался перед карликом.

- Лео! Мик! Раф! - крикнул он. - Сюда! Скорей! Кто-нибудь! Нужен еще один меч, чтобы остановить его...

Он размахнулся что было сил и ударил карлика по голове. Но, словно встретившись с прочной, непробиваемой стеной, острый меч Дона отскочил от головы карлика и повис в воздухе.

- Скорей! Мик! Раф! Лео! Он уйдет! - закричал Донателло.

- Подлый гад. - прошептал Малыш, - он владеет телекинезом.

Отбросив в сторону своих врагов, карлик устремился за Толстяком, щелкая своей клешней.

- Мне нужен твой живот! - визжал он, гоняя Толстяка по двору. - Отдай мою монету!

- Нет! Нет! Нет!

- Я убью тебя! Отдай мое золото! - хрипел карлик. Наконец он схватил Толстяка за край брюк, повалил его на землю.

- Спасите! - закричал Толстяк.

Целый каскад ударов обрушился на его пухлый живот.

- Он вспорет мне брюхо! На помощь...

- Держись, Толстяк! - прошептал Малыш. - Сейчас я его убью! Элиса! Где клевер?! Девушка быстро протянула ему голубой цветок. Малыш вытащил из кармана свое главное и

незаменимое оружие - деревянную рогатку и, вложив в нее клевер-четырехлистник, прицелился:

- Эй, ты! Чтоб ты сдох, колдун вонючий! - прошептал он и точно выстрелил.

Внезапно туман рассеялся. Грохот наполнил воздух. Сверкнула молния. Еще и еще раз. И все вдруг увидели, что вокруг фосфорицирующего карлика взвился черный столб дыма. Раздались глубокие, грубые, булькающие звуки. Они словно были рождены не в человеческом горле, а в глубине старого колодца, куда, словно могильным вихрем, затягивало безобразного карлика.

- Игнаиих... игнаиих... тхфлтхкх... нгха... - гудел угасающий голос из темной бездны. - Й'бтхнк... хь'ехье-н... гркд'лх...

Тут звучание приостановилось и все увидели, как трижды блеснула синяя молния и, окунувшись в колодец, исчезла там вслед за Коном.

- Слава Богу, - прошептала Элиса, прижимаясь к Майклу.

Но вот из колодца снова раздалось бульканье и шипение, и огромная безобразная голова карлика вновь попыталась вылезти наружу.

- О, господи! - в испуге воскликнула девушка.

- Эх-я-я-я холах - э'яяяяяааа - нгх'ааа... нгх'ааа... х'ююх... х'ююх... отдайте... оттт-ддд- ааааййте м-м-м-мо-о-о-ое зо-ооо-лооо-тт-то-то... - просипел он в последний раз.

Тогда Лео схватил стоящее возле гаража ведро с бензином и выплеснул в колодец. Раздался грохот взрыва, который, казалось, расколол горы. Оглушающий, апокалипсический звон, источником которого могла быть и земля, и небо. Единичный штык молнии ударил в центр каменного колодца, и все стихло. Освещенные утренним солнцем, ярким и чистым, друзья были молчаливы и исполнены скорби.

- Эта тварь исчезла навсегда, - сказал Лео. - Она расщеплена теперь на элементы, из которых была сотворена изначально.

- И больше не будет существовать? - спросила Элиса. Подумав, Лео ответил:

- В нормальном мире это существование было бы вообще невозможно... Наступила краткая пауза.

И в это мгновение издалека, из-за леса зазвучало многоголосье полицейских сирен...

- Ну что ж, нам пора, - улыбнулся Лео и, вскинув вверх руки, он издал протяжный стон.

И все увидели, как в тот же миг над лесом, пересекая чистый безоблачный холст неба, вспыхнула и заиграла красками огромная радуга.

Дойдя до ее середины, четыре светящихся силуэта, будто взмахнув невидимыми крыльями, растаяли в воздухе.

Будь счастлива, Элиса! - донеслось сверху.