Он подмигивает глазом, забирает свои пакеты со льдом и уходит.

В такие моменты, я мечтаю, чтобы мое лицо не было так узнаваемо на предприятии. Просто невозможно незаметно пройти мимо сотрудников, все знают, что я Генеральный директор этой компании, отчаянно разбегаются, пытаются выглядеть идеально и отдаваться на 100 %. Думаю, что они и дышать перестают, когда видят меня.

У меня была мысль, вечером пойти в отдел Маркетинга, где стажируется Клаудия, и понаблюдать за ней издалека. Теперь это невозможно. Я даже на свой этаж еще не поднялся, а за мной уже дорожка окаменевших молчаливых сотрудников.

Я ведь не выгляжу устрашающе, или все-таки, да?

Я младше многих из них, почему они так меня боятся?

Знаю, что обладаю максимальным авторитетом в компании, но я уменьшил число увольнений почти до 80 %, с тех пор как отец поставил меня. Трудовая стабильность на максимуме, тогда в чем дело?

Меня воспринимают, как Айсберга? Думаю, об этом слове, использованном Клаудией, в чем нет никакого смысла, ведь она одна из немногих знает, насколько горячим и мягким я могу быть. Я сдаюсь и так как уже нахожусь в отделе финансов, решаю зайти к Алексу. Возможно, у него есть мысли на этот счет.

Однако, я останавливаюсь, когда вижу как его секретарь, молодая девушка с почти детским лицом, волнистыми волосами и заметными формами, красит губы и поправляет прическу перед входом в кабинет Алекса.

Думаю, мой лучший друг стал объектом вожделения своего секретаря. Какое клише, Алекс.

Я разворачиваюсь и возвращаюсь в свой кабинет.

Меня будит звонок сотового. Зажимаю глаза большими пальцами, прежде чем открыть их. В кабинете уже темно. Когда мне удалось уснуть?

Протягиваю руку к телефону, который продолжает безостановочно звонить. Полностью прихожу в себя, когда на экране вижу имя Клаудии. Это первый раз, когда она звонит мне.

- Алло?

- Айсберрррг! – Кричит мне в ухо, заставляя немного отставить телефон.

- Клаудия?

Женский смех, бормотание и странная музыка на фоне.

- Айсберг, думаю, – шепчет, как будто это государственная тайна, - … что я пьяна, – слышу смешок.

- Клаудия, где ты?

- Расслабься немного, отпусти себя, Артемис. Ты не устал находиться в напряжении всеееееее время?

- Клаудия, – произношу жестко. – Где ты находишься?

- Наа, – она не торопится с мыслью, - … улице.

- На какой улице?

- На улице баров, – другая девушка говорит что-то про лампы, и Клаудия смеется. – Я пыталась пройти в твой бар, но мне сказали, что вход только для ВИП персон. Я тебя ненавижу. Зачем тебе бар, если ты никого не пускаешь? Плохой Артемис.

Я поднимаюсь на ноги, хватая пиджак с края рабочего стола.

- Я еду к тебе, никуда не двигайся.

Она утрированно фыркает.

- Даже если я стою спокойно, все движется.

Никогда не видел ее пьяной, она всегда себя сильно контролировала.

- Оставайся там, Клаудия, чтобы… - Лна бросает трубку, и я никогда еще так быстро не выбегал из здания предприятия.

Незамедлительно звоню начальнику охраны бара.

- Сеньор?

- Кто сегодня на входе? Передай трубку.

- Секунду.

- Питер на связи, сеньор, – слышу через пару секунд.

- Питер, несколько минут назад в бар пыталась зайти рыжеволосая девушка, ты видел ее?

Сажусь в машину.

- Да, сеньор, но у них не было приглашений, поэтому…

- Знаю. Ты ее сейчас видишь? Она где-то на улице. Можешь найти ее и привести в бар, пожалуйста? Я в пути.

- Я попытаюсь, сеньор, на улице сейчас очень много народу.

- Хорошо, спасибо.

Еду так быстро, насколько это позволяет скоростной режим. Улица баров находится не очень далеко, но пробки в это время просто невероятные. Возможно, я утрирую, знаю, что Клаудия, женщина способная позаботиться о себе, но не могу ничего с собой поделать. Как я могу не волноваться, если она настолько важна для меня?

Паркуюсь перед баром и тут же вижу Питера, который заранее знает мой вопрос и отвечает.

- Они внутри, сеньор, в ВИП зале.

Облегченно выдыхаю.

Я вхожу в бар, который как обычно полон, и поднимаюсь по лестнице в ВИП зону. Когда я ее вижу, чувствую, как гора падает с плеч. Она в порядке, она в безопасности.

Клаудия сидит между двумя парнями, которые кажутся мне знакомыми, и рядом сидит еще одна девушка. Где я видел их раньше?

- Айсберг! – Клаудия кричит, увидев меня. Я приближаюсь, и они пытаются сделать серьезный вид. – Ты пришел.


Обязательно, глупышка.


Глаза Клаудии блестят, и она одаряет меня улыбкой, которая делает ее настолько очаровательной, что мне хочется похитить ее и спрятать от всего мира, чтобы она улыбалась так только для меня.

Пошатываясь, ко мне подходит девушка.

- Думаю, Клаудия выпила немного лишнего.

- Ты так думаешь?

Парни тоже поднимаются.

- Ну вот, пришел твой холодный принц, о котором ты говорила весь вечер, мы пошли, – они берут девушку за руку. – Идем, Джин. С Клаудией все будет в порядке.

- Ты присмотришь за ней? – спрашивает Джин, и я киваю.

Она хлопает меня по спине.

- Хороший мальчик.

Они уходят, и я возвращаю свое внимание к пьяной рыжеволосой девушке, сидящей в нескольких шагах от меня. Прикрывая рот, Клаудия издает смешки.

- У меня проблемы?

Сажусь рядом.

- Ты даже не представляешь.

- Я заслуживаю порки? – Спрашивает, краснея.

- Хочешь, чтобы я тебя отшлепал?

- От тебя, я хочу всего.

От этих слов жар приливает к шее и по груди спускается к животу. Трясу головой, она пьяна.

- Поехали домой.

Она обхватывает мое лицо руками.

- Ты такой красивый.

Не могу сдержать улыбку.

- Спасибо.

Он высвобождает лицо, чтобы провести указательным пальцем по его контуру, затем по губам и носу.

- Всего лишь того, что ты рядом, достаточно, чтобы я возбудилась.

Она наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я встаю на ноги, поднимая ее за собой.

- Идем, – говорю, прежде чем она вызовет у меня эрекцию посреди заполненного людьми бара.

Спускаясь по лестнице, обхватываю ее за талию. Она спотыкается несколько раз, но я удерживаю ее рядом с собой.

Сажаю ее в автомобиль, пристегиваю и иду за руль.

Клаудия вздыхает.

- Я счастлива.

Бросаю на нее быстрый взгляд. Эти слова наполняют меня радостью.

Размахивая руками, она говорит.

- У меня всегда все разложено по полочкам, под контролем, я прекращаю пить после того, как начинаю чувствовать легкое веселье, никогда не напивалась. Но сегодня… я сказала… к черту все. Сегодня я проснулась рядом с мужчиной, которого любила всю свою жизнь, у меня был хороший день на работе, начальница похвалила меня перед всеми, так что, почему бы и не напиться? У меня тоже есть право потерять контроль.

Я знаю.

- Это утомительно, – признает шепотом, - … держать все под контролем очень… выматывает. Мне двадцать лет, не сорок, и я всегда жила с такой осторожностью, но я, – ее голос срывается, - … так устала. – Натягивает печальную улыбку, - … так что сегодня я напилась, и мне плевать, если я наделаю глупостей. Я никогда не делала глупостей, так что один раз в жизни не считается, да?

- Не считается, – протягиваю ей руку. – Можешь делать, что захочешь, я позабочусь о тебе. Ты больше не одна, Клаудия, я с тобой, можешь переложить немного своего груза на меня.

- Ты такой милый, – она хватает меня за обе щеки, щипая их, а потом растягивается на своем кресле.

Когда мы приезжаем домой, я сомневаюсь, что она может идти сама, не создавая шума и не будя всех вокруг, особенно, ее маму, а это не очень хорошая идея. Так что, я беру ее на руки, и она продолжает тихо смеяться.

- Такой джентльмен, – утыкается мне в грудь. – Ты так хорошо пахнешь.

Прохожу гостиную и направляюсь к гостевой комнате, потому что она вряд ли захочет спать с мамой в таком виде.

- Нет, – она хватается за мою рубашку. – Я хочу спать с тобой, пожалуйста, мне нравится просыпаться рядом с тобой.

Черт, эта женщина растопит мое сердце.

- Обещаю не соблазнять тебя, – бормочет, и я не могу сдержать улыбки.

Несу ее в свою спальню и кладу на кровать, накрывая покрывалом. Неугомонная, она садится. Знаю, нелегко будет уложить ее спать. Снимаю пиджак, рубашку и брюки, оставаясь лишь в боксерах. Подхожу к кровати и сажусь рядом с ней.

Клаудия нагло рассматривает мой торс.

- Мои глаза здесь, наверху, Клаудия.

Она прикусывает нижнюю губу.

- Могу я тебе рассказать один секрет?

- Конечно.

- Я в восторге от твоего члена.

Я давлюсь собственной слюной, кашляя и хлопая себя по груди. Не знаю, что сказать. Клаудия накрывает свое лицо подушкой.

Я отбираю подушку.

- Расскажи поподробнее.

Она качает головой. Это гораздо веселее, чем я думал. Как будто алкоголь снял с нее все фильтры и этот ее самоконтроль. Она придвигается ко мне, приобнимая сбоку, зарывается лицом мне в шею.

- Это всегда был ты, Артемис, всегда, – от ее шепота на моей коже бегут мурашки. – Если бы не она, мы бы давно уже были вместе.

В недоумении я хмурюсь. Если бы не она? Кристина?

- В то 4е июля я была такой счастливой рядом с тобой. Я хотела, чтобы это было наше первое 4е июля из всех, что мы проведем вместе.

Но она меня отвергла в тот день. О чем она говорит? Это напоминает мне о том, что меня как раз интересовало.

- Ты все еще хранишь этого поросенка, которого мы тогда выиграли на ярмарке, – говоря, вспоминая, как видел его на ее тумбочке. – Почему?

- Потому что я хотела быть с тобой, дурачок, я всегда хотела быть с тобой.

- Но в тот день ты… меня оттолкнула, – мне больно говорить это.

Она зевает, а я жду объяснений.

- Клаудия?

- Я оттолкнула тебя не потому, что хотела, а потому что мне пришлось.

Я наклоняюсь вперед и обхватываю ее лицо руками, заставляя смотреть в глаза.

- О чем ты говоришь?

Ее глаза едва открыты.

- Твоя мама, – она начала шепотом, - … она мне угрожала, сказала, что если я тебя не оттолкну, и не буду держаться подальше от тебя, она выставит нас с мамой на улицу.

Кровь стынет в жилах, и я сжимаю свой подбородок.

- Я не могла этого позволить, Артемис, мы с мамой не могла снова оказаться на улице. Ты ведь понимаешь, да?

Я притягиваю ее к себе и обнимаю. Конечно, понимаю, ее мать для нее все. Я бы никогда не стал злиться за то, что она выбирает ее. Я в ярости, но не на нее, а на тот факт, что она изначально не должна была стоять перед выбором. И от того, что моя мать поставила ее в это положение, у меня внутри все переворачивается.

И все теперь обретает смысл. Я всегда чувствовал, что нравлюсь Клаудии так же, как и она мне. Поэтому ее отказ так задел меня в ту ночь. Я не понимал, как я мог ошибаться, если было очевидно, что она ко мне неравнодушна. Я и правда ей нравился, но вмешательство моей матери все разрушило.


Сколько всего еще тебе надо разрушить, мама? Мы вообще тебя волнуем? Завтра ты меня выслушаешь.


Клаудия вздыхает, засыпая в моих руках, и я целую ее в висок. Полагаю, что нам суждено быть вместе, потому что, несмотря на препятствия и время, она сейчас здесь, в моих руках, на своем месте.


Глава 28:


«Как можно не любить этого мужчину?»


Клаудия


Меня будит легкий стук по дереву.

Открываю глаза, ожидая увидеть потолок своей комнаты, но свожу брови, когда понимаю, что это не она. Голова страшно гудит, рывком я сажусь и осматриваюсь.

Комната Артемиса…

Стоп… Как…?

- Артемис, ты там? Я вхожу.

Слышу голос Аполо за дверью и тихо ругаюсь. Мне едва хватает времени, чтобы скатиться и спрятаться за кроватью. Снизу я вижу ноги Аполо у двери.

- Странно, думал, он здесь.

Аполо уходит, закрывает дверь, и я выдыхаю из себя весь воздух, поднимаясь на ноги. Однако, младший брат, кажется, вспоминает о чем-то, снова открывает дверь и видит меня, застывшую на месте.

Крохотные кофейные глазки расширяются, губы складываются в букву О.

Я прочищаю горло. Уверена, что на голове у меня бардак, и что я выгляжу сонной. Очевидно, что я спала здесь.

- Доброе утро, – неловко помахиваю рукой.

Аполо выходит из ступора, проводя рукой по своим мокрым волосам. Он только из душа, на нем белая футболка и джинсы, на шее висит полотенце.

- Доброе… утро… я… - Он немного кашляет. – Мне нужно было кое-что спросить у Артемиса.

- А, он, наверное, внизу или уже ушел на работу.

Понятия не имею, который час, но если Аполо все еще здесь, а не в школе, значит еще рано.

- Тогда… пойду… вниз.

- Окей.

- Окей.


Мы молча стоим пару секунд, Аполо мне скромно улыбается и выходит. Я драматично хватаюсь за волосы и падаю на кровать. Как я тут оказалась?

Думай, Клаудия, думай

.


Мы пошли отпраздновать успешный день с Джин, Джоном и Мигелем.

Затем, много водки.

Затем, текила.

И здесь все становится мутным.


Я изо всех сил пытаюсь все вспомнить, но при каждое новое воспоминание постыднее предыдущего: Артемис приезжает за мной в бар и везет домой.

Боже, что я ему наговорила.


- Я заслуживаю порки?


- Хочешь, чтобы я тебя отшлепал?


- От тебя, я хочу всего.


Кровь мгновенно приливает к щекам.


- Всего лишь того, что ты рядом, достаточно, чтобы я возбудилась.


Накрываю лицо руками и отчаянно рычу. У меня что, крыша съехала?


- Могу я тебе рассказать один секрет?


- Конечно.


- Я в восторге от твоего члена.


Ради Бога, Клаудия! Как мне теперь смотреть Артемису в глаза после всего, что я сказала? Хотя я и была искренней, но это были вещи, которые я хранила глубоко внутри себя. Видимо, моя глубина находится в нескольких глотках водки и текилы.

Выхожу из спальни Артемиса, расчесывая волосы пальцами, стараясь выглядеть прилично. По дороге сталкиваюсь с сиделкой дедушки Идальго, которая несет ему поднос с завтраком.

Она вскидывает бровь, сдерживая улыбку.

- Доброе утро.

- Доброе утро, – улыбаюсь с опущенной головой.

Кажется, сегодня мне суждено встретить всех на свете.

Быстро спускаюсь по лестнице, молясь, чтобы никого не встретить по пути, и облегченно выдыхаю, добравшись до своей комнаты. Однако, открыв дверь, я застываю на месте.

Перед кроватью моей матери сидит Артемис, смеясь над чем-то, что сказала ему мама. На нем один из его костюмов, волосы зачесаны назад, открывая это идеальное лицо. Перед мамой стоит поднос с едой.

Он принес ей завтрак?

Сердце наполняется теплом. Возможно, он подумал, что я проснусь поздно, и хотел убедиться, что мама не останется голодной, перед тем, как уйти на работу.

Как можно не любить этого мужчину?

- Клау! – Мама удивленно осматривает меня, – ты выглядишь…

Артемис оборачивается, чтобы бросить на меня взгляд через плечо. Легкая улыбка образуется на его губах.

- Доброе утро!

- Артемис сказал, что ты слегка выпила лишнего вечером и заснула в гостевой спальне. Ты в порядке?

Артемис облизывает губы, пряча свою насмешку. Боже, не могу смотреть ему в глаза, так что концентрируюсь на маме.

- Да, пойду приму душ, – говорю, закрывая дверь и делая глубокий вдох, перед тем как пойти в ванную.

После душа, в чистой одежде, я направляюсь в кухню, где нахожу Артемиса, разбирающего поднос мамы.


Веди себя нормально, Клаудия. Включи дурочку.


Обхожу его и иду за стаканом холодной водой, который, надеюсь, поможет мне с этим ужасным ощущением в животе. Зачем я так напилась? Почему?

- Ты такая тихая, – нотка веселья в голосе Артемиса не остается незамеченной.

Отпиваю воду и ставлю стакан, изо всех сил стараюсь избегать его глазами.

- Ладно, – он подходит ко мне, окутывая меня ароматом своей туалетной воды, – мне надо на работу. Не попрощаешься со мной?

Я неловко улыбаюсь, и он вскидывает бровь.

- Ты какая-то нервная и беспокойная? – Он наклоняется, и я пячусь назад – Это на тебя не похоже, если только… ты помнишь все, что сказала ночью и теперь тебе стыдно.

- Не понимаю, о чем ты говоришь.

Артемис поджимает губы, но их уголки все еще тянутся вверх. Он пытается не засмеяться.

- А, да? – он подходит еще ближе, я делаю еще шаг назад, пока не прижимаюсь спиной к кухонному островку. Бежать некуда. – Мне освежить твою память?

- Нет, спасибо.

Он посмеивается, нежно касаясь моего подбородка. Утреннее солнце, пробравшееся через окно, отражается в его глазах, подчеркивая их кофейный цвет.

- Мне пора, – он наклоняет голову и преодолевает расстояние между нами. Как только его губы касаются моих, я таю.

Артемис нежно целует меня. Касание его губ учащает мое дыхание и сердцебиение.

Хватаюсь за его пиджак, отвечая на поцелуй. Артемис обхватывает меня руками, прижимая к себе. Наши губы ускоряют ритм, поцелуй становится более влажным и страстным. Все тело наполняется жаром, от воспоминаний о том, как приятно ощущать его внутри.

Хочу снова почувствовать его.

Его всего.

Наше тяжелое дыхание раздается по всей крохотной кухне, пока мы целуемся так, будто завтра не наступит никогда. Артемис прижимает меня еще сильнее к себе, и я животом чувствую, насколько он потвердел.

- Какого черта здесь происходит? – Никогда так быстро ни от кого не отпрыгивала. Я так сильно отталкиваю Артемиса, что ему приходится отступить на несколько шагов.

София Идальго стоит в дверях в одном из своих черных облегающих платьев. Ее лицо покраснело, руки сжались в кулаки, наполненные гневом глаза смотрят на меня.

Должно признать, что в это момент она меня немного пугает.

- Что, черт возьми, все это значит, Артемис? – Ее вопрос повисает в воздухе, пока она яростно шагает ко мне. – Продажная дрянь!

Все происходит так быстро, что я даже не успеваю отреагировать, как моя голова отклоняется в сторону от сильной пощечины. Щека горит.

София хватает меня за волосы, но прежде, чем ей удается потянуть меня, Артемис вырывает ее руку и встает между нами.

- Нет! Это был последний раз, когда ты подняла на нее руку и оскорбила!

Я уже давно не слышала этот ледяной голос Артемиса.

София возмущенно фыркает.

- Конечно же ты ее защищаешь, эта сучка, должно быть, запудрила тебе мозги своей ерундой.

Наступает моя очередь обойти Артемиса и залепить ей от всей души.

- Да как ты смеешь! – Хватается за щеку. – Вам с матерью лучше бы собрать свои манатки. Убирайтесь из моего дома!

- Хватит! – Голос Артемиса едва слышен, он в ярости.

Артемис из тех людей, которые остывают, перед тем как взорваться.

София не обращает на него внимания.

- Чего ждешь? Пошла вон! Мы дали тебе крышу над головой, а ты смеешь трахать моего сына. Полагаю, что как только ты оказываешься на улице, грязь уже ничем не смыть.

- Прекрати!

- А твоя мать…

- Замолчи, черт побери! – Крик Артемиса оглушает. – Ни она, ни ее мать никуда не уйдут. Ты сошла с ума? Какое моральное право ты имеешь что-то требовать? Тебе нужен скандал?

- Что здесь происходит? – Входит обеспокоенный сеньор Хуан. Наверное, он услышал крик Артемиса. За ним вбегает Аполо с недоумевающим взглядом.

- Хуан, она меня ударила! – София указывает на меня. – Она показала свою истинную суть, имеет виды на нашего сына. Им с матерью нужно убраться отсюда.

Хуан молчит, пытаясь понять, что происходит.

- Им нужно убраться? – Артемис произносит сквозь зубы. – Как пять лет назад, мам? Когда ты угрожала Клаудии, чтобы она меня отвергла?

Я прекращаю дышать. Я рассказала ему это в пьяном угаре?

- О чем ты говоришь? – София выглядит загнанной в угол.

Артемис смотрит на отца.

- Ты знал об этом? – Хуан качает головой, Артемис снова смотрит на мать.

- Артемис, не знаю, какую лапшу тебе навешала эта девка, но я…

- Умолкни! – Его плечи поднимаются и опускаются при каждом яростном вдохе.

- Я не позволяю тебе так со мной разговаривать! Я твоя мать! Имей уважение!

- К черту уважение! Ты никогда не уважала эту семью, ни отца, ни братьев. Единственное, что ты сделала, угробила эту семью! Почему?! – Артемис подходит к ней гневными шагами. – Почему?!

Хуан делает шаг вперед.

- Артемис, нам всем нужно успокоиться.

- Нет, – Артемис рычит с покрасневшими глазами. – Я не могу больше молчать, не могу больше этого допускать. Ты, – его голос чуть срывается, - … ты так много отняла у меня. Из-за тебя мне пришлось взять на себя то, чего я не хотел, потому что я не мог оставить отца одного, не после всех перенесенных из-за тебя страданий. А теперь я узнаю, что ты отняла у меня даже девушку, которая всегда мне нравилась. Что мы тебе такого сделали, что ты старательно делаешь нас несчастными?

София поджимает губы, слезы текут по щекам.

- Я только озвучиваю то, что в этом доме никто не осмеливался сказать до этого момента, – он тяжело дышит. – Просто говорю правду. Почему нас никогда не было достаточно для тебя? Почему? Почему тебе нужно было искать чего-то большего в других мужчинах? Если ты так этого хотела, почему не оставила отца, чтобы он смог начать жить заново? Зачем ты обрекла нас годами наблюдать за тем, как он тонет в этой боли до такой степени, что стал настолько холодным, что его невозможно узнать?

Глаза Аполо наполняются слезами, и он отводит взгляд.

От ощутимой боли и отчаяния в голосе Артемиса у меня в груди все сжимается.

- Почему, мама?

И здесь, на глазах у всей семьи, две слезы стекают по щекам Артемиса. Я никогда не видела его настолько уязвимым, как будто он впервые открывает свою печаль и то, как тяжело ему приходилось.

Глаза Хуана также покраснели, наверное, от осознания того, как сильно его дети, молча, страдали.

- Артемис… - Начинает Хуан, но Артемис останавливает его рукой, не сводя глаз с матери.

- Отвечай мне! – Восклицает, утирая слезы. – Почему? Хоть раз в жизни ты о нас подумала?

София, рыдая, склоняет голову.

- Отвечай!

Я делаю шаг к нему и беру за руку.

- Артемис.

Он смотрит на меня через плечо. Гнев в его глазах слегка притупляется. Это напоминает мне тот раз, когда он застал мать с другим мужчиной и чуть не убил второго.


Хватаю его за руку, останавливая.


- Достаточно.


Переплетаю наши руки.


- Все хорошо, все уже хорошо, идем, – он качает головой, я грустно улыбаюсь. – Пожалуйста.


Я помню это как вчера. Тот же самый гнев наполняет его сейчас. Так что я переплетаю наши пальцы, одаряя его грустной улыбкой.

- Достаточно.

Я увожу его оттуда, держа за руку. Наступает оглушающая тишина, даже София не возникает и не оскорбляет меня за то, что я взяла ее сына за руку. Это утро, этот разговор стали пробуждающими для этой семьи.

Артемис и понятия не имел, насколько его слова все изменили. Иногда нужно лишь, чтобы кто-то громко сказал правду, чтобы начать перемены.

Через плечо вижу Артемиса, следующего за мной, его печальный взгляд и руку, сжимающую мою так, как будто в страхе потеряться, если он ее отпустит.


Ах, мой Айсберг, ты через столько прошел. Но не беспокойся, все изменится, и я буду рядом, чтобы сделать тебя настолько счастливым, что ты сможешь переписать болезненные моменты, заменяя их моментами счастья.


Глава 29:


«Влюблена? Я? В этот Айсберг?»


Клаудия


-

Я хочу побыть один.


Это заявление меня ничуть не удивляет. Обычная реакция Артемиса, когда происходит что-то эмоционально тяжелое. В тот день, когда он застал мать с другим мужчиной, было так же. После того, как его раны затянулись, он попросил у меня то же самое.


«Оставь меня одного.»


Полагаю, что есть вещи, которые не меняются.

Часть меня хочет остаться, обнять его и шептать на ухо что-нибудь хорошее. Но я его знаю, ему нужно время наедине с собой, чтобы проанализировать то, что сейчас произошло, все, что он сказал матери перед всей семьей. Я знаю, что когда он все переварит, придет ко мне. Так было много лет назад, и сейчас будет так же.

Однако, я должна хотя бы попытаться, просто на случай, если он все-таки изменился за все эти годы.

Мы в кабинете его отца, так что я сажусь на диван рядом с ним.

- Артемис.

- Нет, – он качает головой, не поднимая глаз.

И это мой ответ.

Ему нужно некоторое время побыть одному, и меня это не огорчает. У меня в жизни тоже были моменты, когда я нуждалась в тишине одиночества, чтобы многое проанализировать.

- Ладно, – говорю, поднимаясь на ноги. – Буду в своей комнате.

Он знает, что может прийти, как только будет готов.

- Я уйду на работу через несколько минут, – сообщает, – увидимся вечером.

Не то, чтобы холодность его голоса меня удивляла, но она меня и не радует. Когда он чувствует какую-либо уязвимость, его холодные защитные стены выдвигаются наружу. Не думаю, что он делает это осознанно, это происходит само собой.

Я ничего не говорю, направляясь к двери, бросаю на него последний взгляд через плечо, он все еще сидит в своем идеальном костюме, слегка склоняясь вперед и упираясь локтями в колени. Руками он массирует виски, в его выражении смешиваются холод и боль. На секунду, я задумываюсь вернуться туда и обнять его, но решать проявить уважение к его просьбе.

В гостиной я встречаю Аполо, сидящего в одном из кресел в той же позе, что и брат, так же массируя виски. Полагаю, что они все-таки братья.

Душа рвется на части при виде его красных глаз и печали, завладевшей его милое личико. Он видит меня, но ничего не говорит. Вздыхая, я сажусь рядом. Он мгновенно реагирует, поворачиваясь ко мне и заключая меня в объятия.

- Я понятия не имел, – шепчет мне в шею, - … не знал… правда, я…

Мы отстраняемся, кофейный цвет его глаз углублен от недавних слез.

- Что ты имеешь в виду?

Он поджимает губы, затем облизывает их, как будто пытаясь сдержать порыв заплакать.

- Не знал, что он так страдал.

Знаю, что он имеет в виду Артемиса.

- Аполо…

- Нет, я всегда… думал, что он был хладнокровным идиотом, потому что он действительно жаждал всей этой власти в компании отца. Просто взять на себ… - Он отводит взгляд. – Я не видел боли собственного брата, Клаудия.

Я собираюсь что-нибудь сказать, но он продолжает.

- Что я за брат такой? Он жил со всей этой безысходность, полагаясь на отца на все 100%, помогал ему подниматься. А я что сделал? Осуждал его и видел только плохое.

- Аполо, – обхватываю его лицо руками. – Ты не сделал ничего плохого, пожалуйста, ни в чем себя не вини. Вся эта ситуация была чертовски поганая и , да, сильно потрепала твоего брата, но это не твоя вина. Неудачные решения других, – думаю о его матери, – и то, что из этого выходит, это не твоя вина, и никогда не будет.

- Думаешь, он держит на меня обиду?

- Наоборот, думаю, что он любит вас так сильно, что это было его мотивацией, чтобы терпеть все это, держать слово, данное отцу. Только чтобы уберечь тебя и Ареса от этого.

- Кто сказал этому придурку, что он должен жертвовать собой ради нас? – Я отпускаю его лицо.

Аполо утирает слезы.

- Не знаю, – бормочу, пытаясь разрядить печальную атмосферу, -… он обвел нас всех своим образом Айсберга, когда на самом деле его альтруизм граничит с абсурдом.

- Это заставляет Аполо улыбнуться, и его покрасневшее от слез лицо оживляется.

- Не всех. – Аполо продолжает улыбаться. – Тебя он не смог обмануть. Ты всегда хорошо его знала… Это поэтому ты влюбилась в него?

- Влюблена? Я? В этот Айсберг?

- Думаю, теперь я все понимаю, – проводит руками по волосам. – Раньше я думал, что ты обезумела, раз любишь его, когда в реальности, ты была единственной, кто видел его насквозь.

Я молчу, его слова крутятся в голове. Знаю, что он прав, пока мы взрослели, я замечала, что Артемис вел себя со мной иначе, нежели с другими. Даже до происшествия с матерью, он был очень закрытым, ни с кем не разговаривал. Меня всегда удивляло, насколько он меняется рядом со мной, и какой он совсем другой с другими.

Возможно, тот факт, что я была девочкой с улицы, пробудил его чувственную сторону защитника, когда я появилась в доме. Я все еще помню день, когда он узнал о моих кошмарах и хождении во сне.


Едва две недели прошло проживания в доме Идальго, когда у меня случился мой первый кошмар и прогулка во сне. Дрожа, со слезами, текущими по щекам, я босая стояла посреди кухни. Я пыталась выйти из дома, но Артемис, который спустился за стаканом молока, остановил меня и разбудил.


Он стоял передо мной, волосы торчали в разные стороны, потому что он встал посреди ночи, его опухшие глаза подтверждали это. Его пижамой был синий комбинезон с молнией посередине.


Артемис смотрел на меня, пребывая в таком же замешательстве, как и я, после произошедшего только что. Мы были детьми, которым ничего было неизвестно о сомнамбулизме или подобных ночных кошмарах.


Однако, по какой-то причине, он знал, что мне нужно, поэтому одарил широкой улыбкой.


- Не плачь, – он сделал шаг мне навстречу, – ты в безопасности.


Он не знал, насколько эти слова были значимы для меня, для маленькой девочки. Мне всегда было трудно ощутить себя в безопасности, без плохих парней, атакующих маму, угрожающих мне или распускающих руки, когда они ее не находили.


Я быстро утерла слезы.


Артемис натягивает на голову капюшон своей пижамы, на котором я вижу кошачьи ушки.


- Я тебя защищу, – пообещал, – я супер кот.


Это вызвало у меня улыбку, потому что это не то, что можно было ожидать от него. В дни, когда он был дома, я не видела, чтобы он много общался с остальными, всегда был один. Эта улыбчивая и веселая версия Артемиса была чем-то новым. Возможно, он просто знал, что я нуждаюсь в этом.


- Супер кот?


Он кивнул.


- Да. И я тебе спасу, так что не плачь, окей?


- Я не хочу снова закрывать глаза, мне страшно.


- Хочешь, я расскажу тебе сказку?


Я скромно кивнула. Что угодно было бы лучше, чем снова уснуть и увидеть ужасные вещи.


Мы сели на диван в гостиной, Артемис включил лампу, стоящую рядом и принес покрывала с подушками из кладовки в коридоре. Мы завернулись в покрывала, Артемис сел рядом и начал читать. Он с таким энтузиазмом читал историю, изображая все голоса, что у меня просто не оставалось другого выбора, как забыть о своих кошмарах.


И я уснула, положив голову ему на плечо.


Он всегда был рядом, чтобы помочь мне справиться с плохими снами, мой персональный супергерой: Супер кот.


От ностальгии и благодарности у меня захватывает дух. Думаю, что та поддержка, которую Артемис мне оказывал с тех пор, как мы были еще детьми, стала важнейшей частью моей жизни. Я чувствую необходимость вернуть ему хоть что-то из этого.

Снова обнимаю Аполо и целую в щеку.

- Ты потрясающий парень, понятно?

Он кивает.

Я поднимаюсь и возвращаюсь в кабинет. Артемис не поднимает головы, когда я вхожу и закрываю за собой дверь. Беру стул у рабочего стола и ставлю его перед ним, сажусь так, что мы оказываемся лицом к лицу. Его лицо закрыто руками, я кладу свои сверху, опуская их. В его выражении все еще этот оттенок боли. Я поражаюсь насколько он все же привлекательный, несмотря на это.

- Клаудия, я же тебе сказал…

- Тссс, – прерываю его.

- Что ты делаешь?

Я вспоминаю все те моменты, когда он делал то же самое для меня.

- Создаю пространство.

Его глаза приоткрываются.

- Это твое пространство, Артемис.

Он молчит, и я продолжаю.

- Если ты хочешь, я буду просто молчать, держа тебя за руку. Если хочешь выговориться, давай. Но я буду рядом, как рядом со мной был ты столько раз. Прекрати думать, что ты должен справляться со всем в одиночестве, что весь этот груз только на твоих плечах. Я, – сжимаю его руки в своих, - … с тобой.

Он глубоко вздыхает, как будто на нем что-то очень тяжелое.

- Я… никогда не думал, что у меня есть на это право, – его глаза сконцентрированы на наших переплетенных руках. – На плохое самочувствие, на то, чтобы сказать о своих чувствах. Не спрашивай меня о причине, я не знаю. Возможно, молчание - это наиболее легкий путь, если ты не хочешь вредить людям, которые важны для тебя.

- Это не лучший путь, когда эти люди причиняют вред тебе.

- Это так, и ты это знаешь – говорит с грустной улыбкой – Она моя мать, Клаудия. Я бы хотел сказать, что ненавижу ее, потому что знаю, что она не очень хороший человек, но не могу. Даже после всего, что я сказал ей на кухне. Хотя я и знаю, что сказал правду, мне жаль, что я ранил ее своими словами, потому что очень люблю ее.

- И это нормально, Артемис. У тебя очень благородная душа, и в этом нет ничего плохого. Но ты не можешь держать все в себе, это вредно для твоего здоровья. Помни, что это твое пространство, ты можешь рассказать мне что угодно, и я никогда больше об этом не вспомню, будем делать вид, что этого никогда не было. Что ты чувствуешь, Артемис?

Это вопрос будто ломает его, разламывает поверхность того места, где у него все копится. Его глаза краснеют, и он начинает глубоко дышать.

- Я так устал, Клаудия, – его губы дрожат. – Было очень трудно 5 лет изучать, то что меня не интересовало, ходить на каждое занятие, получать хорошие оценки, а затем взять на себя такую ответственность на предприятии, – он делает паузу и сжимает мои руки. – Ты не представляешь какого это, просыпаться каждое утро и знать, что тебе надо идти и работать там, где ты никогда не хотел. Я чувствую такую безысходность и одновременно вину за это чувство, потому что мой отец нуждался во мне, и я не хочу сожалеть о своих решениях, потому что он мой отец, и его я тоже люблю.

- Я понимаю, что ты их любишь, но что остается от тебя? Твоя любовь к ним не может быть выше тебя самого.

- Это получается неосознанно. Люди, которых я люблю, у меня в приоритете.

- Если ты сам у себя не можешь быть в приоритете, значит, будешь моим. Твое благополучие, это самое важное для меня. Больше не нужно, Артемис. Твой отец уже освободил тебя от многих вещей в компании. Просто подготовь человека, который будет у руля, когда ты уйдешь, и ты свободен, – говорю с улыбкой. – Ты сможешь заниматься всем, чем только захочешь, а я буду рядом, чтобы убедиться в этом. Договорились?

Артемис отпускает мои руки, чтобы погладить по щеке, смотря мне в глаза. Он наклоняется и нежно целует меня. Это медленный поцелуй, но наполненный столькими эмоциями, что мое сердце сходит с ума, и руки на коленях сжимаются. Его щетина щекочет мою кожу, в то время как губы нежно соприкасаются с моими.

Когда мы отстраняемся, он прижимается ко мне лбом, и я медленно открываю свои глаза, чтобы утонуть в глубине его. Он шепчет.

- Для меня, всегда была только ты, – его слова согревают мое сердце. – Я люблю тебя, Клаудия.

И вот, в своем пространстве, Артемис Идальго лишил меня кислорода.


Глава 30:


«Ты флиртуешь со мной, Артемис?»


Артемис


Клаудия не ответила мне.

Она не сказала, что тоже меня любит, а я и не осознавал, как сильно я ждал этих слов, и как они мне были важны, пока не услышал молчания в ответ.

С невероятной точностью, я помню, как ее маленькое лицо вытянулось в удивлении, как ее губы разомкнулись, однако из них ничего не прозвучало. И именно в этот самый момент Аполо постучал в дверь, чтобы сказать, что ее зовет мама.

И вот она ушла, исчезла из моего поля зрения после того, как я признался ей в любви.

Кручу ручку в руках, я в своем кабинете, но в моей голове снова и снова повторяется эта сцена. Отчасти я радуюсь, что мозг сконцентрирован на этом, а не на разговоре, который у нас состоялся с матерью.

Провожу рукой по лицу, почесывая свою щетину, и вздыхаю, бросая взгляд на бумаги пред собой. Мне столько всего надо подготовить прежде, чем уйти из компании. Хотел бы я, чтобы можно было просто в один день взять и не прийти, но так как я генеральный директор и на мне лежит большая ответственность, чтобы уйти мне нужно сделать все, не торопясь, правильно, чтобы это никак не повлияло на предприятие.

Хотя работа в компании не была моим выбором, я все равно не могу навредить отцу, ведь как бы то ни было, после столько времени здесь, у меня тоже появилось чувство принадлежности и уважения. Это одно из первых мест, которое отец поднял своими собственными силами, отдаваясь полностью и многим жертвуя. Благодаря этому месту мы с братьями никогда ни в чем не нуждались и могли жить в абсолютном комфорте.

Так что я уважаю это место, и буду уважать до последнего.

Беру телефон и нажимаю на кнопку связи с секретарем. Джон быстро отвечает.

- Сеньор?

- Позвони руководителю отдела финансов, пусть зайдет ко мне.

- Да, сеньор, сейчас же позвоню.

Не могу поверить, что зову Алекса. Он такой душный и его так тяжело выпроводить, но нам с ним нужно поговорить и обсудить будущее компании.

Около десяти минут спустя, я откладываю очередной лист из стопки в руках, чтобы приступить к чтению следующего, когда входит Алекс, теребя свой красный галстук, как будто он его душит.

- Сеньор Идальго, – насмехается он.

- Не называй меня так.

- Почему? Потому что это превращает тебя в старика? – Алекс садится напротив, наконец, ослабляя свой галстук. – Чем обязан?

- Ты готовишься?

Алекс вздыхает.

- Артемис.

Откладываю документы и упираюсь локтями в стол, чтобы взглянуть на друга.

- Что такое?

- Слушай, – Алекс поджимает губы, – мне приятно, что ты предложил мне место генерального, но по правде, я не думаю, что смогу.

- Почему? Тебе неинтересна эта должность?

- Дело не в этом. Ты лучше других знаешь, что это наивысшая ступень на этом предприятии, и это большая честь, но я… не уверен, что достаточно компетентен для этой должности.

Замечаю нерешительность в его словах, его неуверенность. Алекс вышел из малообеспеченной семьи, когда поступил в университет, в котором мы вместе учились. У него была стипендия, ради которой ему приходилось получать наивысшие оценки. Затем он мастерски прошел несколько стажировок, письма с рекомендациями приходили безостановочно. Он и здесь был стажером, прежде чем начать работать на полную ставку и подняться до должности руководителя отдела финансов. Теперь экономически стабилен и обеспечивает семью. Я все еще помню, как он плакал от счастья, когда смог купить машину своей матери, которая всю жизнь трудилась не покладая рук, но так и не смогла скопить достаточно денег.

Я всегда им восхищался, но, думаю, никогда не говорил ему об этом. Думаю, никто никогда не говорил ему, как он вдохновляет людей, и поэтому сейчас он пребывает в сомнениях.

- Алекс, – говорю на полном серьезе. – Думаешь, что я порекомендовал тебя отцу только потому, что ты мой друг? Думаешь, я не способен отделить личные отношения от деловых? Или то, что я бы подверг компанию отца риску только потому, что ты мой друг?

Алекс молчит.

- Я зарекомендовал тебя, потому что твои способности превышают все требования, потому что я не встречал никого более трудолюбивого и преданного, чем ты. Потому что ты боролся за каждое повышение в этой компании, оставляя за собой дорожку идеально проделанной работы. Потому что ты этого заслуживаешь, Алекс. Это не повышение по дружбе, это честно заслуженное повышение.

Его глаза слегка покраснели, но он улыбается, старясь скрыть это шуткой, как обычно.

- Ты флиртуешь со мной, Артемис?

Отвечаю ему улыбкой.

- Больше никаких сомнений в себе, договорились? Ты станешь чертовым генеральным директором этой компании, начинай праздновать.

- Да, сеньор.

- А теперь, за работу.

Мы начинаем разбирать документы на столе: закупки, возможные проекты, контракты, договоры с внешними подрядчиками и т.д. Мы целый день с этим возимся, до того, что мы уже даже не за столом, мы передвинулись на диван со всем этим беспорядком из бумаг на столике перед нами.

Мы уже избавились от пиджаков и галстуков, оставшись только в белых рубашках и черных брюках.

Нас прерывает стук в дверь, я разрешаю войти.

Это секретарша Алекса. Видя ее перед собой, я осознаю, насколько молодо она выглядит, хотя на ней розовый костюм с юбкой по колено, белая рубашка и розовый блейзер. Ее волосы волнами спадают вокруг лица, в руке она держит сумку.

Она прочищает горло.

- Пр-простите, – она начинает нервно, – сеньор, – она с уважением здоровается со мной, и я улыбаюсь, пытаясь успокоить ее. Я и забыл, как все боятся.

Алекс продолжает просматривать бумаги, не поднимая взгляда.

- Что случилось?

Хрупкие ручки девушки сжимают сумку перед собой.

- Я… вышла на обед, и… подумала, в общем, я принесла вам обед. – Говорит она, облизывая губ. – Когда я позвонила секретарю сеньора Идальго, мне сказали, что вы не ели, так что я подумала… надеюсь не потревожила.

Я выпрямляюсь на диване.

- Как тебя зовут?

- Чимми, в смысле, Шанталь, просто мои друзья зовут меня… Шанталь, сеньор.

Она милая, напоминает девушку Ареса.

- Очень приятно, Шанталь.

Алекс все еще не поднимает голову, когда отвечает:

- Поставь обед на стол, Шанталь, и можешь идти.

Отчетливо вижу разочарование в лице девушки.

- Да, сеньор.

Я одаряю друга холодным взглядом, но улыбаюсь Шанталь, наблюдая, как она ставит обед на столик.

- Большое спасибо, Шанталь. Спасибо, что подумала о нас, очень мило с твоей стороны, – говорю искренне.

Разочарование испаряется с ее лица, и она начинает сиять.

- Не за что, сеньор, приятного аппетита.

Она уходит.

Едва закрывается дверь, я хлопаю Алекса по плечу.

- Ауч! – Ворчит. – Что?

- Я думал, что холодный в нашем дуэте, я.

- Что я опять сделал не так?

- Почему ты с ней так?

Оу, какая ирония, я расспрашиваю Алекса, интересуясь, почему он так холоден с девушкой. Думаю, я вижу самого себя в нем, в тот момент, когда я вернулся домой и издевался над Клаудией. Я все еще сожалею об этом.

- Как так? – Алекс, кажется, ни о чем не подозревает.

- Она принесла нам обед, хотя была и не обязана делать это. А ты даже не взглянул на нее и не поблагодарил.

- Она встречается с кем-то.

- А?

Алекс вздыхает, кидая бумаги на стол.

- Чимми с кем-то встречается.

- Чимми? Я думал, только друзья называю ее так.

- Мы были друзьями.

- Были? Алекс, я не понимаю.

- Или мы сейчас друзья, я даже не знаю. С тех пор, как она начала встречаться с этим идиотом, каждый раз, когда я вижу ее, начинаю беситься.

Оу.

- Она тебе нравится.

- Нет.

- Оу, да ты без ума от нее.

- Нет, Артемис, просто, – он открывает пакет с обедом, доставая свою порцию, -… она всегда была влюблена в меня, с тех пор, как начала работать моим секретарем. Я много раз случайно слышал ее разговоры с другими работниками, но я никогда не давал ей повода, ничего такого, ты же знаешь, я не такой.

Я свожу брови, слушая.

- Она всегда была рядом, даже когда, – ему не обязательно это произносить, о его неверной невесте. -… Полагаю, что я просто привык быть всем для нее.

- И? Что произошло?

- Она мне призналась в чувствах, я ей отказал, мы продолжали быть друзьями. И все было хорошо, пока…

- Пока она не начала встречаться с другим, и ты перестал быть центром ее мира.

- Именно. Не то, чтобы она мне нравилась, наверное, я эгоист.

- Алекс.

- Что?

- Думаю, настала моя очередь давать тебе любовные советы, – сам не могу поверить в эти слова. – Кто бы мог подумать. Ты можешь обманывать сам себя, но, думаю, что Чимми тебе нравится, на самом деле, думаю, даже больше, чем это. Но ты боишься, потому что знаешь, что у нее есть потенциал влюбить тебя в себя, снова сделать тебя уязвимым.

- Ты обезумел.

- В любом случае, это нечестно, что ты с ней так обращаешься из-за того, что не можешь себя контролировать. Не будь как я. Ты будешь сильно сожалеть, вспоминая, как поступал с ней, и, даже если извинишься, время уже не вернуть.

Алекс смотрит на меня с серьезным выражением.

- Говоришь так, будто с тобой такое было.

Вздыхая, доставая вторую порцию обеда.

- Все нормально?

Не знаю, может это из-за тона нашей беседы, но я рассказываю ему про Клаудию.

- Должно быть, это сильно ранит, – комментирует Алекс, наполняя рот едой, – но посмотри на это с позитивной точки зрения. По крайней мере, она с тобой была честной, Артемис. Соврать очень просто и сказать «Я тебя люблю» без соответствующих чувств, только чтобы не ставить другого человека в неловкое положение, она этого не сделала.

- Я думал, наши с ней чувства взаимны.

- Ой, да ладно. После всего, через что вы двое прошли, даже не сомневайся в ее чувствах, только потому, что она не ответила тебе теми же словами. Мы все разные, наши чувства развиваются в собственном темпе, у каждого свой. Наступит момент, когда она это почувствует и скажет тебе.

- Надеюсь, – делаю паузу. – Ладно, обедаем и продолжаем работать.

***

Дома меня встречает тишина и пустота, и меня это устраивает. Не хочу встречаться с родителями или Аполо, честно говоря. И видеть Клаудию, после «Я люблю тебя», оставленного без ответа, тоже не звучит, как лучший вариант.

Однако, мне кажется странным, что свет на кухне и в коридоре, ведущем в ее комнату, выключен. Она еще в университете? Ослабляю галстук и поднимаюсь к себе.

В комнате меня встречает не темнота, а мягкий свет, зажженных по всей комнате, свечей. Свожу брови, входя внутрь, и в груди все сжимается, когда я вижу Клаудию, сидящую на кровати.

Тело мгновенно пробуждается: на ней надета униформа горничной, волосы заплетены в косички. Верхняя часть формы слегка расстегнута, открывая мне вид на ложбинку между грудей. Она немного подняла юбку, приоткрывая свои кремовые бедра, которые обвивали меня накануне. Одно воспоминание ускоряет спускающийся от моего живота жар, который приливает к моему уже твердому члену. Я к ней еще даже не прикоснулся, а уже чувствую, что готов кончить прямо в штаны, как неопытный подросток.

Сглатываю, плотно запирая дверь за собой. Повернувшись к ней, я озорно улыбаюсь.

- Добро пожаловать, сеньор.


Глава 31:


«Ты такой сексуальный, Артемис Идальго»


Артемис


Держи себя в руках, Артемис.


Я приказываю самому себе, увидев ее на своей кровати в этой униформе, с которой у меня связано столько фантазий, что стыдно признаться. Она встает и весело улыбается. Она так чертовски сексуальна, что мне приходится прижать руки к себе, чтобы не наброситься на нее как дикий.

Клаудия подходит ко мне и протягивает руки к галстуку, прикусывая губу.

- Вы устали, сеньор? – Я могу лишь кивнуть, и ее улыбка растягивается. – Как я могу помочь вам расслабиться?

Она хватает меня за галстук и тянет к кровати, подталкивая на нее. Я падаю на спину, она стоит передо мной. Я глазами прохожусь по ее ногам и останавливаю взгляд на бедрах, протягиваю руку, чтобы прикоснуться, но она хлопает меня по руке.

- Нет. У руля сейчас я, сеньор.

- Окей.

Она снимает с меня галстук, затем пиджак и наклоняется, чтобы расстегнуть рубашку. В таком положении я вижу ее грудь и облизываю губы. Не знаю, чем таким в этой жизни я заслужил такую женщину, но я не жалуюсь. Я уже твердый, хотя еще почти полностью одет. То, как медленно и чувственно она все делает, своди меня с ума. Я изучаю каждую деталь ее униформы, ее кожи, каждого изгиба ее тела.

Сняв с меня обувь и брюки, она оставляет меня лишь в боксерах, собирает все и кладет на стул рядом с кроватью, намеренно наклоняясь так, чтобы я мог видеть ее почти несуществующее черное нижнее белье под черной короткой юбкой. И мне кажется, я сейчас взорвусь.

- Клаудия…

Не знаю, слышит ли она отчаяние в моем голосе, но все равно не оставляю попыток. Клаудия выпрямляется и встает передо мной.

- Чего желает сеньор?

- Тебя.

- Оу, сеньор хочет прикоснуться ко мне? – Она берет мою руку и кладет ее на свою грудь, позволяя мне погладить ее пару секунд, что похоже на Рай. Затем она убирает ее, и я издаю протестующий стон, но понимаю, что она ведет ее к своей промежности. Поверх трусиков я чувствую насколько она мокрая. С губ срывается вздох. – Сеньор хочет войти в меня?

Прежде чем я успеваю ответить, она толкает меня в грудь, заставляя лечь на спину, и взбирается сверху. Я так безумно хочу потрогать ее, испробовать с головы до ног, но ситуация сейчас под ее контролем, так что я сдерживаю себя, хотя и не знаю, сколько еще могу терпеть.

Она склоняется ко мне, глядя прямо в глаза, и целует. Я отвечаю на поцелуй со стоном, желания, отчаяния и голода. Наше дыхание ускоряется и раздается по всей комнате, пока мы целуемся полные желания и нужды. Это тот поцелуй, который принадлежит только интимному пространству моей спальни, не для чужих глаз.

Она начинает двигаться, и мне приходится сдерживать стон от чувства трения ее промежности на мне. Я поднимаю к ней руки, но она их опускает, отрываясь от моего рта.

- Нет, сеньор.

- Я уже на грани.

Она выпрямляется, сидя на мне, и проводит руками по моей груди, спускаясь к торсу.

- Ты такой сексуальный, Артемис Идальго.

- Спасибо, ты гораздо сексуальнее. Еще две секунды и я потеряю контроль и начну трахать тебя, как сумасшедший.

- Как жаль, что весь контроль в моей власти, да, сеньор? – Она начинает расстегивать верхние пуговицы своей формы, и я задерживаю дыхание. – Очень жарко.

С каждой пуговицей открывается все больше обнаженной кожи ее декольте. Она заканчивает в районе живота и распахивает блузку униформы, открывая свою красивую грудь в черном лифчике, который контрастирует с ее кожей. Она прекрасна и знает это. Уверенность, с которой она демонстрирует свое тело, так возбуждает. Нет ни сомнений, ни сожалений, только уверенность в себе и своих действиях.

Она кладет мои руки на свою грудь, позволяя мне ее слегка сжать, разжигая еще сильнее мое желание. Эта медленная пытка, хоть и уже невыносимая, но я знаю, что наступит момент, и она станет еще более взрывоопасной. Она продолжает ерзать на мне, кусать губы и тихо стонать, пока я массирую ее грудь.

Я чувствую, как горячо у нее между ног. Могу лишь представить насколько она мокрая, и каковы будут ощущения, когда я, наконец, войду в нее.

- Вы такой твердый, сеньор, – ее голос, полный желания, обдает жаром все мое тело.

Мой член твердеет еще сильнее, когда она спускает лямки бюстгальтера и полностью обнажает грудь. Наконец я беспрепятственно касаюсь ее и издаю стон от этих ощущений. Мои большие пальцы атакуют ее затвердевшие соски, вынуждая ее запрокинуть голову назад и стонать чуть громче. Ее движения становятся бесконтрольными.

- Клаудия, мне кажется я больше не…

Она кладет палец на мои губы.

- Тихо.

Клаудия убирает мои руки и встает, спуская нижнее белье к щиколоткам и вышагивая из него. На ней остается лишь юбка. Она хватается за резинку моих боксеров и стягивает их, обнажая меня, затем снова садится сверху. От ощущения соприкосновения нашей горячей плоти я хватаюсь за ее бедра, стараясь сдержать себя в руках.

- Оу, Клаудия.

Она скользит вперед и назад, и я усиливаю хватку. Мне нужно войти в нее, прямо сейчас, но то, что это неподвластно моему контролю, сводит меня с ума.

- Я хочу ощутить вас внутри себя, сеньор, – шепчет она, приподнимаясь, и я перестаю дышать, наблюдая за тем, как она ведет мой член к своему входу. – Аахххх, – стонет. Я закрываю глаза, чувствуя ее полностью. Внутри так горячо, мягко и влажно.

От ощущений у меня перехватывает дух.

Это похоже на чертов рай.

Клаудия медленно раскачивается, искушая меня, усиливая ощущения и желание. Ее стоны следуют темпу движений. Вся эта долгая пытка и ожидание дают о себе знать, и я чувствую, что уже готов кончить, но терплю.

- Боже, это невероятно, – я бормочу вперемешку со стонами. Она склоняется ближе, ее грудь в опасно близком расстоянии от моего лица, так что я, не мешкая, нападаю на нее, облизываю целую, посасываю, и то, как она изгибается, дат мне понять, что ей очень нравится.

- Да, Артемис, Господи, – весь ее контроль испарился, она ускоряет движения. Звуки от соприкосновения наших интимных мест эхом отдаются по всей комнате, смешиваясь с громкими стонами удовольствия. – Я сейчас… ах… Боже.

Знаю, что она близка к оргазму и целую ее, сжимая в руках ее ягодицы, сильнее толкая бедрами вверх, пытаясь погрузиться еще глубже. Клаудия стонет мне в рот, изгибаясь и дрожа. Оргазм накрывает ее, пульсируя вокруг моего члена. Я чувствую, как она течет еще сильнее, и понимаю, что больше терпеть не в силах. Ее движения становятся резче, звуки наших тел громче и эротичнее.

- Ах, Клаудия, я сейчас кончу, если ты будешь так продолжать, – признаю, сомневаясь в своей способности держаться дольше.

- Давай, я хочу почувствовать это, – тепло ее сбитого дыхания приводит меня к безумию, – Я хочу ощутить, как ты кончаешь внутри меня, Артемис.

И это все, что мне нужно, чтобы довести меня до кульминации. Со стоном сжимаю ее пятую точку и кончаю. Клаудия падает на меня, и мы оба пытаемся отдышаться. Я чувствую хаотичный стук наших сердец. Она отстраняется и падает рядом на спину. Мы оба смотрим в потолок, пытаясь вспомнить, как говорить, после подобного сеанса секса.

Нахожу ее руку и нежно сжимаю ее. Мой мозг не в состоянии подобрать комплимент, чтобы описать насколько фантастическим было то, что сейчас произошло.

- Думаю, что я чаще должна брать все в свои руки, – она прерывает тишину, и я поворачиваюсь к ней.

- Всегда, когда пожелаешь.

Улыбаясь, она смотрит на меня. Тусклый желтый свет свечей отражается от ее обнаженной кожи, и я чувствую необходимость произнести это снова.


Я люблю тебя…


Но я сдерживаюсь. Не хочу вновь ставить ее в это положение. Меньше всего мне хочется, чтобы ей было неловко. Видя ее перед собой, обнаженную, с этой искренней улыбкой, от которой сияет все ее лицо, я понимаю, насколько сильно люблю ее, каждую ее часть. То, что началось, как необходимость защищать в детстве, переросло в симпатию, когда мы были подростками, и продолжало расти, и теперь это то, что я чувствую прямо сейчас. Такое ошеломляющее чувство, такое сильное, что меня это пугает.

- О чем ты думаешь? – Спрашивает, гладя меня по щеке.


О том, как много ты для меня значишь, как я люблю тебя. О том, что хочу прокричать это тысячу раз. О том, что интенсивность моих чувств пугает.


- А ты как считаешь? – Я прячусь за непристойной улыбкой.

Она смеется, а я пялюсь на нее как влюбленный идиот.

- Полагаю, что сеньоры понравился сюрприз, – подмигивает.

- Назови меня снова сеньором, и я оттрахаю тебя заново.

- Оу, как страшно! – Она насмехается, и я взбираюсь сверху.

Наши обнаженные горячие тела принимают друг друга, с легкостью подстраиваются друг под друга.

- Тебе бы следовало бояться, – нежно целую, пробуя ее губы, медленно наслаждаясь ими.

Клаудия прикусывает мою нижнюю губу и улыбается.

- Я просто в ужасе.

Я продолжаю целовать ее. Трение наших влажных губ ускоряется понемногу. Ее дыхание сбивается. Одной рукой я упираюсь в кровать, удерживая себя, другой я поглаживаю ее грудь.

- Артемис, – она стонет в мои губы, и я понимаю, что она уже в моих руках.

- Раздвинь ноги для своего сеньора, – говорю, издеваясь над ней.

Она слушается и снова со страстью отдается мне. Хотя Клаудия все еще не сказала, что любит меня, я чувствую ее любовь в каждом поцелуе, каждом касании, каждом взгляде, и этого достаточно.


Глава 32:


«Я сделал глупость»


Клаудия


У меня никогда не было крепкого сна.

Я виню в этом эти беспокойные ночи в детстве, когда я всегда была начеку на случай, если что-нибудь случится. Теперь я могу проснуться от мельчайшего шороха, как например уведомление о сообщении на телефоне.

Игнорирую первое сообщение, так как нахожусь в объятии Артемиса, который крепко спит позади. Не хочу шевелиться, но когда приходит второе уведомление, затем третье и даже четвертое, открываю глаза и бросаю взгляд на телефон, который лежит на тумбочке. Часы рядом показывают 3:45 утра.

Кто шлет мне сообщения в такой час?

Аккуратно вытягиваю руку и беру телефон. Экран оживает, и я вижу уведомления о сообщениях.

Это Даниэль.

Свожу брови, читая.


Даниэль:


3:40:

Клаудия, я скучаю.


3:41:

Я пьян и не могу перестать думать о тебе. Я сделал глупость.


3:42:

Мне нужно увидеть тебя, пожалуйста. Всего лишь разочек.


И последнее сообщение, от которого у меня перехватило дыхание:


3:44:

Я перед твоим домом. Не уйду, пока не увижу тебя.


Черт!


Артемис шевелится за моей спиной, и я прижимаю телефон к подушке, чтобы свет экрана не разбудил его.

Окей, Клаудия. Тебе нужно решить это наилучшим образом, иначе все может плохо кончиться.

Не думаю, что существует какой-то верный способ. Я раздумываю над тем, чтобы не выходить и отключить телефон. Когда-нибудь он устанет ждать снаружи. Но я знаю Даниэля, когда он пьян, то способен уснуть где угодно. К тому же, я не настолько бесчеловечна, чтобы оставить его снаружи на произвол судьбы, когда я даже не знаю, как он здесь оказался. А если он приехал на машине? Ни в коем случае ему нельзя уезжать за рулем в таком состоянии.

Ах! Знала, что связывать с ним в тот последний раз было плохой идеей, ошибкой. Я знала, что у парня есть чувства ко мне, не нужно было использовать его таким образом.

Я осторожно убираю руки Артемиса со своей талии и встаю с кровати. Пару секунд любуюсь обнаженным мужчиной в постели, мышцы его спины имеют четкие очертания под светом луны, проникающим через окно. Его рука протянута в мою сторону, как будто он ищет меня во сне.

Артемис Идальго.

Мой Айсберг.

Не хочу, чтобы кто-то разрушил все это, и недопонимание все затмило. Знаю, что если я разбужу его, чтобы он помог мне с Даниэлем, он не поймет, начнет ревновать, и кто знает, что может натворить. Я знаю его, он порой чересчур импульсивен, ударил собственного брата, когда узнал о случившемся. Не знаю, что он может сделать с Даниэлем, хотя я и объяснила, что это все в прошлом.

Тихо бранюсь, при осознании того, что форма горничной, это единственное, что я могу сейчас надеть. Быстро собираю волосы в хвост и надеваю форму, чтобы тихо выскользнуть из комнаты.

Тихо спускаюсь по лестнице и спешу к двери почти в полной темноте. Отключаю сигнализацию у выхода, затем открываю дверь и выхожу на улицу. Ночной ветер вызывает у меня мурашки, но я терплю. Даниэль сидит на ступеньках крыльца, положив голову на перила. Его машина стоит поперек дороги перед домом, дверца открыта. Господи, как ему удалось добраться в целости?

- Даниэль, – твердо произношу.

Он поднимает голову и поворачивает ее ко мне. Я вижу его красные глаза, нос и щеки. Он очень пьян и, по-видимому, плакал. От этого я чувствую себя плохо, я никогда не хотела так ранить кого-либо.

- Привет, детка, – произносит с грустной улыбкой.

- Что ты здесь делаешь? Сейчас почти 4 утра, Даниэль, – спускаюсь по ступенькам, чтобы оказаться перед ним. Он продолжает сидеть, сомневаюсь, что он способен стоять на ногах.

- Мне нужно было увидеть тебя, – говорит мягко, – я скучаю. Что ты со мной сделала? Почему я не могу выбросить тебя из головы?

- Даниэль…

- Я никогда ни к кому такого не испытывал, Клаудия, ни к кому. Пожалуйста, дай мне шанс.

- Даниэль, я с самого начала была честна с тобой, я…

- Да, да, только секс, без обязательств, знаю. Но девушки, что говорили мне такое раньше, всегда желали большего, я думал,…что ты тоже захочешь большего.

Качаю головой.

- Это был только секс, Даниэль. Для меня всегда было только так.

Его глаза начинают блестеть, и он облизывает губы.

- Да я просто чертов везунчик, влюбиться в единственную девушку, которая чтит соглашение об отсутствии чувств, – издает саркастический смешок.

- Ты не можешь так поступать, появляться вот так у меня дома. Тебе нужно уйти.

Он поднимается на ноги и, шатаясь, подходит ко мне.

- Я люблю тебя, Клаудия, – говорит со слезами в глазах.

Это вызывает мою защитную оболочку. Есть что-то в этой фразе, в этих трех словах, что задевает меня.

- Нет. Ты просто одержим мною, потому что не можешь завладеть, потому что я не влюблена в тебя, как остальные твои девушки. Ты еще не знаешь, что такое настоящая любовь.

- А ты знаешь?

Я молчу.

- У тебя кто-то есть? Кто он? Он лучше меня?

- Даниэль…

- Ответь мне! – Он кричит, и я делаю шаг назад.

- Даниэль, потише.

- Нет, скажи мне, кто это.

- Это тебя не касается.

- Значит, кто-то есть.

Не хочу говорить того, что ранит его еще больше, но он испытывает мое терпение. Он протягивает руку к моему лицу, но я снова отхожу назад.

- Ты такая красивая.

- Даниэль, я вызову такси, тебе нельзя за руль в таком состоянии.

- Ты волнуешься за меня?

Ищу свой телефон в карманах, и застываю на месте, когда не нахожу. Я оставила его в комнате.

- Даниэль, скажи, что ты больше не писал мне после того, как сказал, что стоишь у дома.

Он сводит брови, как будто думает.

- Я тебе еще раз писал и звонил, но ты не ответила.

Господи, хоть бы Артемис не проснулся.

- Даниэль, тебе нужно уходить, дай мне свой телефон, я вызову машину, – нехотя он дает мне телефон, и я звоню в такси, мне говорят, что приедут через 15 минут.

Возвращаю телефон Даниэлю и бросаю взгляд на дверь, которая все еще закрыта. Хорошо, он не проснулся. Иначе, он бы уже вышел через эту дверь, увидев все эти сообщения.

Даниэль пользуется тем, что я отвлечена, подходит и хватает за обе руки. Хоть он и пьян, но все еще довольно силен. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, я отворачиваюсь и отталкиваю его.

- Ты меня совсем не слышишь! – Гневно произношу. – Мне от тебя ничего не нужно, ничего, Даниэль. Пожалуйста, живи своей жизнью и оставь меня в покое.

- Всего один поцелуй, прощальный, – умоляет.

И я смеюсь.

- Ты голову потерял? Даже не думай.

Приезжает машина, и я помогу ему сесть в нее.

- Ключи от твоей машины будут у меня, завтра можешь забрать ее. И, чтобы это было в последний раз, Даниэль. В следующий раз, я вызову полицию.

Он кивает, и я захлопываю дверь, и наблюдаю, как она удаляется вдоль по улице. Возвращаюсь в тихую темноту дома и поднимаюсь по лестнице.

Ладно, все прошло не так плохо, как я думала. Я смогла справиться с этим. Открываю дверь комнаты Артемиса и первое, что застает меня врасплох, включенный свет в углу. Мое сердце сходит с ума, когда бросаю взгляд на пустую кровать.

Прижимаюсь спиной к двери, встречаюсь взглядом с Артемисом и перестаю дышать. Без рубашки, он сидит на кресле у окна. На нем пижамные штаны, волосы растрепаны, и лицо настолько безэмоционально, что по мне пробегают мурашки. В его руках планшет, который он разворачивает ко мне.

Черно-белые изображения с камеры видеонаблюдения перед домом. Он все видел, и самое ужасное то, что эти камеры не записывают звук, так что видел лишь то, что я разговариваю с Даниэлем в 4 часа утра после довольно компрометирующих сообщений.

Всего лишь недопонимание, Клаудия, просто подбери правильные слова. В горле все сжимается от его взгляда, ожидающего объяснений. Его плечи и руки так напряжены, что мышцы становятся видны четче обычного.

- Ты будешь говорить? – Спрашивает, бросая планшет на столик перед собой.

- Это не то, что ты думаешь, – ненавижу эту фразу, используемую как лжецами, так и нет одинаково. – Он был пьян, и я не хотела, чтобы он садился за руль в таком состоянии.

- Ты трахалась с ним?

- Как это относится к …?

- Ты трахалась с ним? – Он поднимается. – Думаю, что да. Зачитываю последнее сообщение: «Я все еще помню, как хорошо внутри тебя». - Гнев овладевает всем его телом.

- Моя прошлая сексуальная жизнь тебя не касается.

- Еще как касается. Моя девушка сбегает посреди ночи, чтобы встретиться с парнем, с которым трахалась. Ты все еще встречаешься с ним?

- Нет, конечно, нет. Это было то, что закончилось еще до того, как у нас с тобой что-либо началось.

- Я не хочу, чтобы ты снова виделась с ним, и ты должна заблокировать его номер.

Я вскидываю бровь.

- Кто ты такой, чтобы говорить мне это?

- Хочешь продолжить видеться с ним?

- Нет, но единственная кто может решать, как поступать с людьми в моей жизни, это я.

Это злит его еще больше. Он знает, что не может контролировать меня, я всегда была независимой и всегда буду.

- Слушай, прости, я не лучшим образом разрулила эту ситуацию сегодня, но я знала, что ты разозлишься, и хотела избежать этого. Просто хотела отправить его домой безопасным образом.

Артемис поворачивается ко мне спиной и проводит рукой по голове. Не знаю, какого черта со мной не так, но его злость и ревность заводят меня. То, как он напрягает свои мышцы, беспокойство в его глазах, напряженные шея и подбородок. Хочу, чтобы он использовал эту ярость, чтобы от души оттрахать меня.

Качаю головой. Секс с ним превратил меня в извращенку. Подхожу к нему и обвиваю руками вокруг пояса, прижимаясь щекой к спине. Слышу, как громко колотится его сердце, и как он отчаянно выдыхает.

- Знаешь, как близок я был к тому, чтобы выйти и набить ему морду? – Он признается в том, что я и так знала. – Я сдержался, зная, как ты не любишь насилие. Даже видя, как ты разговариваешь с другим мужчиной перед домом, я думал о тебе. Я до самых костей влюблен в тебя.

Целую его спину, спуская руки по его торсу, проникая под резинку штанов. Артемис напрягается от неожиданности.

- Я была плохой девочкой, – шепчу в его спину. – Почему бы тебе не разрядить свой гнев, трахнув меня? – Двигаю рукой вверх и вниз, он вздыхает.

- Если думаешь, что секс все решит, – он разворачивается ко мне, вынимая мои руки из штанов, но его глаза полны желания, - … то ты абсолютно права.

И он отчаянно целует меня, страстно прижимая меня к себе. Он вынуждает меня пятиться назад, пока я спиной не упираюсь в стол, на котором лежит куча бумаг. Он поднимает меня за бедра и усаживает.

Артемис становится меж моих ног, одной рукой он держит меня за талию, другой рвет нижнее белье. Его губы двигаются с агрессией, почти яростно, и это мне очень нравится. В этом мужчине мне нравится все. Мы целуемся как безумные. Просовываю пальцы под резинку его штанов и стягиваю их, спуская одним рывком. Я полностью ощущаю его у своей промежности и сдерживаю стон. А он ведь еще даже ничего не сделал.

Он прекращает целовать меня и ищет мои глаза. Его губы покраснели от наших поцелуев.

- Я люблю тебя, – произносит и снова целует, прежде, чем я успеваю что-либо ответить. Затем, одним толчком он оказывается внутри.

Так, на столе, у нас происходит примирительный смех, не без помощи его ярости, высвобождающей наши самые дикие и развратные стороны. И хотя, так и не ответив на вопрос Даниэля, я все же знаю, что такое настоящая любовь. Она была рядом со мной всю мою жизнь.


Глава 33:


«Мы уже знакомы. Не так ли, Клаудия?»


Клаудия


Я люблю тебя.


Три простых слова. Почему я не могу сказать их? Почему они застревают у меня в горле каждый раз, когда я пытаюсь произнести их? Что меня останавливает?

Копаюсь в своем мозгу, сердце, пытаясь найти причину, что-то логичное, что бы придало этому всему смысл. Я его не люблю? Нет, дело не в этом. Артемис, это любовь всей моей жизни. Он всегда занимал особое место в моем сердце, хотя я и отказывалась признавать это все эти годы. Тогда, в чем же дело?


Я люблю тебя. Пожалуйста, прости меня, Марта. Я был пьян, такого больше не повторится, я тебе это обещаю ради нашей любви. Я тебя люблю.


Слова моего отца после того, как он избивал мою маму, когда я была маленькой, всегда сопровождались нескончаемыми "Я люблю тебя".

Еще в раннем возрасте, с течением времени и с каждым новым ударом, я поняла, что эти «Я люблю тебя» были чистой ложью. Мы не раним тех, кого любим. Тогда мы сбежали от отца и закончили на улицах, в заброшенных фургонах и на пустырях. Мама приводила то одного, то другого типа, которые обещали лучшую жизнь, подарки и небольшой процент за ее работу на углу. Там я снова слышала эту фразу: Я люблю тебя, Марта. Снова, чистая ложь.

Эта фраза казалась инструментом, который люди использовали для оправдания, манипуляции и удержания человека на месте, в полной готовности к следующему удару.

Видимо, в моем подсознании эта фраза обладает горьким вкусом. Хотя это всего лишь слова, кажется, они пробуждают во мне неприятные чувства, когда я пытаюсь произнести их. Что, на самом деле, так противоречиво, потому что, когда он произносит их, когда Артемис смотрит на меня этими кофейными глазами, полными чувств, и говорит, что любит меня, я чувствую только очень приятное тепло в груди.

Может, я считаю себя испорченной, и не могу произнести для него искреннее « Я люблю тебя»? «Я тебя люблю», не омраченное прошлым, чистое «Я тебя люблю»? Я не хочу произносить эти слова, только, чтобы сказать это. Полагаю, что мне нужно время.

- Клаудия? – Меня окликает Келли, другой стажер. – Ты меня слушаешь?

- Да, конечно, – она хмурится, но не настаивает.

- Я хотела сказать, что сеньоре Маркс понравилось твое предложение по маркетингу для следующего проекта.

- Правда? – Спрашивая, кладя руки на грудь.

Я несколько ночей исследовала рынок и продумывала идеальную стратегию продвижения нового жилого комплекса, который компания начнет строить в ближайшие месяцы.

- Да, я ревную. Уверена, они выберут его на собрании сегодня вечером. Нам разрешат присутствовать, чтобы послушать и поучиться.

- Мне нужно подготовиться, – я поднимаюсь и направляюсь в уборную, чтобы привести себя в порядок.

Если выберут мое предложение, то точно будут что-нибудь спрашивать, так что мне нужно быть в максимально презентабельном виде, а у меня темные круги под глазами. Но они того стоили, если меня все-таки выберут, это будет первый проект под моим началом.

Смотрю в зеркало и настраиваю сама себя.

- Ты можешь! – Тяжелый труд приносит результаты.

Выхожу из уборной и замираю на месте, когда вижу его. Да ты, должно быть, издеваешься.

Алекс.

Мужчина, которого я чуть не поцеловала в ту ночь в баре Артемиса, и который исчез еще до того, как между нами что-либо произошло. На нем светло-синий костюм и нет бейджа, как у всех остальных, что означает лишь одно: он здесь чем-то руководит.

Это невероятное совпадение.

Я разворачиваюсь, чтобы вернуться назад в уборную, когда голос Ани, правой руки сеньоры Маркс, все не портит.

- Клаудия! – Сжимаю челюсть и против всей своей воли оборачиваюсь. Алекс, кажется, совсем не удивленный моему присутствию, машет мне рукой. Я улыбаюсь, подходя к ним. – Руководитель отдела финансов решил навестить на сегодня. Сеньор, это…

- Мы уже знакомы. Не так ли, Клаудия? – Игривый тон его голоса не остается незамеченным.

Аня смотрит на нас смущенным взглядом.

- Откуда вы знакомы? – Она не может не спросить, и я неловко вздыхаю.


Ну, видишь ли, Аня, мы чуть не поцеловались, но он внезапно исчез.


- Да так. – Отвечает Алекс.

- Аня! – сеньора Маркс зовет ее из своего кабинета, так что Аня извиняется и убегает, оставляя нас наедине.

До того, как атмосфера становится неловкой, я открываю рот, чтобы прояснить ситуацию, но он опережает меня.

- Не надо так напрягаться, Артемис мой лучший друг.

Окей, вот этого я не ожидала.

- Что?

Он улыбается.

- В ту ночь, в баре, когда я понял, что ты та девушка, в которую мой лучший друг был влюблен всю свою жизнь, я ушел и позвонил ему, чтобы он пришел за тобой.

Я остаюсь без слов, анализируя все это. Неудивительно… Артемис появился из неоткуда, теперь все становится ясно.

- Должен сказать, что я рад, что твоя подруга прервала нас и сказала мне твое имя. Не думаю, что Аремис когда-нибудь простил бы меня, если бы я приударил за тобой.

Вот это да, какой все-таки маленький мир, и как ему нравится ставить меня в странные ситуации. Хотя, на самом деле, не так уж и странно, что лучший друг Артемиса проводит время в его баре.

- Начнем все заново. Очень приятно, Клаудия, я Алекс.

- Очень приятно, – улыбаюсь ему. Но моя улыбка мгновенно испаряется, когда я кое-что осознаю.

Если Алекс знает, что я здесь работаю, и он лучший друг Артемиса. Значит, Артемис все знает? Всем сердцем надеюсь, что это не так.

- Что-то не так? Ты побелела.

- Артемис знает, что я работаю здесь?

Этот вопрос на секунду застает Алекса врасплох. Но вина в его глазах дает мне нужный ответ.

- Он не будет никак вмешиваться, – уверяет меня с простой улыбкой, – он обещал.

Это маленький лгунишка. Он все знал с самого начала и притворялся дурачком. Ах, Артемис Идальго.

- Ладно, оставляю тебя работать. Рад познакомиться, Клаудия. – Он машет рукой на прощание, и я выдыхаю.

***

- Превосходное предложение, сеньора Маркс! – Аплодирует Аня после того, как Сеньора Маркс объясняет мою идею. Я нервно облизываю губы, так как знаю, что скоро назовут мое имя.

Все ей аплодируют, а я продолжаю смотреть на нее в ожидании.

Сеньора Марк не обращает внимания на мой взгляд и поднимается.

- Спасибо, спасибо. Эта идея пришла мне в голову из неоткуда.

Мой рот открывается, сердце уходит в пятки. Она говорит так, будто идея полностью принадлежит ей, собирая все лавры. Как будто это не я не спала ночами, делая всю работу.

- Вау. Да сеньора Маркс просто гений. – Добавляет Аня, и я забываю, как дышать. Не могу в это поверить.

Келли рядом со мной напрягается.

Собрание подходит к концу, и все начинают собираться уходить. Я такого совершенно не ожидала. Я настолько ошарашена, что меня парализовало на несколько секунд. Но я успеваю среагировать до того, как все успевают выйти из зала, и поднимаюсь на ноги.

- Простите, мне нужно кое-что сказать, – все останавливаются, удивленные, что у нового стажера есть голос. В конце концов, нам разрешили присутствовать только, чтобы посмотреть. – Эта идея…

- Клаудия – меня обрывает сеньора Маркс, – вы всего лишь наблюдатели, пожалуйста, придержите свое мнение при себе.

- Это не мнение, я…

Келли сильно сжимает мою руку и шепчет.

- Не делай этого, если ты зацепишься с ней у всех на глазах, тебя вышвырнут.

Я прикусываю язык, потому что знаю, что она права. У сеньоры Маркс может быть и мерзкие моральные принципы, но она начальник, а я лишь новенькая, стажер. Все видят, что я молчу, и уходят. Сеньора Маркс одаряет меня скромной улыбкой и направляется к выходу, проходя мимо.

- Чертова стерва! – Падаю лбом на стол. – Как она могла? Как она могла так просто украсть мою идею? Даже и глазом не моргнула.

- Да уж, – признает Келли. – Полагаю, что так здесь все утроено, люди сверху пользуются новичками, чтобы продвинуться еще выше и остаться при почете.

- Так не должно быть.

- Мне можешь не рассказывать. Аня украла мою идею по торговому центру, который будут строить в следующем году, и представила ее как свою на прошлой неделе. – Келли делает глоток кофе. – Я и не знала, пока мне не раздали копии, и я не увидела свои разработки. Было дико обидно, так что я понимаю твои чувства.

- И мы ничего не можем сделать?

- Пожаловаться? На начальницу? Сеньору Маркс, которая украла твою идею на глазах у всех?

- У нее ведь тоже должен быть шеф, да?

- Она руководитель отдела, сам генеральный директор ее начальник, – она фыркает, - … как будто нас пустят к генеральному компании.

Артемис.

В раздумьях я прикусываю нижнюю губу, но стряхиваю головой. Знаю, что, если поговорю с ним и все расскажу, это бы все решила самым честным образом, но я этого не сделаю. Я ни в коем случае не стану пользоваться нашими с ним отношениями, чтобы облегчить свою работу.

Это моя война, и победа будет моей.

Мы все начинаем с самого низа. И я решительно настроена пройти через все необходимое, чтобы подниматься в этом отделе, как все остальные. Уверена, что сеньора Маркс проходила через это, и Аня тоже. Я не буду следовать их примеру, но буду учиться на каждой ошибке, каждом промахе, и, наконец, встану на ноги.

Если я чему-то и научилась в жизни, то это подниматься на ноги, потому что я верю в себя и в свои способности. И хотя я знаю, что он бы сделал все возможное, чтобы облегчить мне жизнь, но это не то, чего я хочу, и я надеюсь, что он это уважает. Знаю, что он поймет.

Тот факт, что он все еще не пришел проверить меня и не попытался упростить здесь все, что он притворился, что не знает о моей стажировке, заставляет меня улыбаться, потому что он прекрасно знает, что мне нужно без лишних слов.


Ты так хорошо меня знаешь, Айсберг.


- Что за улыбка? – Келли поднимает бровь. – Минуту назад ты была красная как рак, а теперь вот так улыбаешься. С тобой все в порядке?

- Да, не беспокойся.

Келли достает свой пакет с обедом и когда она открывает его, запах бекона и мяса врывается в мой нос, и я не могу сдержать гримасу отвращения, пока она не смотрит. Я никогда так не реагировала на запахи. Я скрытно прикрываю рот, поднимаюсь со стула, обхожу стол и направляюсь в уборную.

Меня тошнит.

- Клау? – Слышу, как она зовет меня сзади.

- Я в туалет, – бормочу.

Забегаю в одну из кабинок и наклоняюсь, чтобы избавиться от быстрого завтрака, который у меня был утром.

Как ужасно.

Прислоняюсь спиной к дверце кабинки, тяжело дыша. Что со мной? На этой недели меня тошнило уже два или три раза, меня это начинает пугать. Хотя обычно, когда у меня должны прийти эти дни, у меня немного крутит живот, и иногда я плохо себя чувствую, но меня никогда не тошнило.

И я не могу быть беременной, так как уже полгода пью таблетки для контроля гормонов. Я бы ни в коем случае не разрешила Артемису кончать внутрь себя, если бы не пила таблетки, я не идиотка.

Тогда, что со мной?

Стресс от новой работы? Возможно, мое тело отплачивает мне за все эти годы тяжелой работы и одновременной учебы. С небольшим головокружением я выхожу и, к несчастью, сталкиваюсь с Аней.

- Оу, Клаудия, ты такая бледная, все нормально?

- Да, не волнуйся, – обхожу ее и возвращаюсь к нашему с Келли столу. Но видя, как она поглощает свою еду и чувствую тошноту, прохожу мимо.

- Пойду подышу, – Келли смотрит на меня с недоумением.

Прохожу по коридорам, прохожу мимо ресепшна и выхожу из здания. Свежий воздух врезается мне в лицо, и мне тут же становится лучше.

Видимо, это была грузная атмосфера работы и офиса. Нахожу лавочку и сажусь. Вытягиваю руки и отклоняюсь, поднимая взгляд к верхушке здания компании Идальго.


Ты где-то там, наверху, Артемис, занят. В своем идеальном костюме и холодной оболочке, которая заставляет все вокруг верить, что в тебе нет совсем ничего теплого, что у тебя нет твоего гигантского сердца.


Я все еще смотрю вверх, когда меня накрывает чья-то тень. Я опускаю взгляд, чтобы посмотреть, кто стоит передо мной с руками в карманах.

Артемис.

Генеральный директор этого огромного предприятия.

Сердцебиение учащается, моментальная улыбка образуется на моих губах, несмотря на плохое самочувствие. Он с такой легкостью придает мне чувство безопасности. Тем не менее, он не улыбается, его лицо серьезно, и кофейные глаза наполнены тревогой.

- Ты хорошо себя чувствуешь? – его голос так успокаивает.

- Да, просто вышла немного подышать.

- Ты очень бледная, – он протягивает руку и нежно поглаживает по щеке, и на секунду я забываю о том, где мы находимся. – Ты замерзла. Давай я отвезу тебя домой.

Обхватываю его руку и убираю с лица.

- Я в порядке.

- Клаудия…

- Артемис, – говорю игривым тоном, но он не подыгрывает, он обеспокоен. – Все хорошо. К тому же, у меня еще несколько часов работы.

- Не беспокойся об этом, тебе не нужно так сильно утруждать себя, тебе…

- Артемис, я в порядке.

Он поджимает губы и садится рядом, переплетая наши руки. Я вспоминаю, что мы находимся перед компанией и отстраняюсь. Он вскидывает бровь.

- Ты боишься, что кто-то увидит тебя со мной?

- Нет, – трясу головой, – просто это мое место работы, и я думаю, что если нас увидят вместе, будут проблемы. Ты слышал о притеснениях на рабочем месте?

Он указывает на самого себя.

- Ты меня в чем-то обвиняешь?

- Просто шучу. Все равно не хорошо, если нас увидят, – говорю искренне. – Сейчас, когда мы снаружи, это уже другая история.

- Прекрати соблазнять меня, Клаудия. Я невинно подошел убедиться, что ты в порядке, а ты со мной вот так.

- Ты? Невинный?

Он сощуривает глаза.

- Да, так и есть, – он отклоняется назад. – Я был одиноким Айсбергом, пока не появилась огненная девушка, которая меня немного растопила, забирая мою невинность.

Я смеюсь и слегка хлопаю его по плечу.

- Я скучала по твоему драматизму.

Меня накрывает ностальгия, когда я вспоминаю, как Артемис придумывал все эти драматичные фразы, чтобы выставить себя жертвой. Я пялюсь на него как идиотка посреди бела дня. Я вижу каждую деталь его лица, щетины, и крохотную морщинку, которая образуется между бровями, когда он ловит мой взгляд.

- Что?

- Ничего.

Я понимаю, что момент, когда я скажу ему о своих чувствах, наступит, и что на нас никак не влияет то, что я этого все еще не сказала. Мы с ним гораздо больше, чем три слова. То, что нас объединяет, гораздо прочнее и сильнее, чем кто-либо может представить.

Несмотря на то, что произошло с сеньорой Маркс и плохое самочувствие, я так счастлива в эту секунду, в этот драгоценный момент с мужчиной, которого я в детстве называла Супер котом. Потому что он может защитить меня от всего плохого. Хочу провести так весь день.

Однако, жизнь имеет дурацкое свойство все усложнять, потому что как только я поднимаюсь, у меня кружится голова и я падаю в обморок, заканчивая день в больнице.


Глава 34:


«Как ты меня напугала!»


Клаудия


Очень яркий свет…


Это первое, что я вижу, когда прихожу в себя. Я часто моргаю, пытаясь привыкнуть к интенсивности этого света. И, наконец, вместо размытых, я теперь вижу четкие очертания лампы на потолке, которую не узнаю.


Что произошло? Где я?


При попытке привести свои мысли в порядок, я чувствую волну головокружения. Помню, что была в компании, собрание, сеньора Маркс украла мою идею, затем Алекс, тошнота и, как меня нашел Артемис, когда я вышла подышать.

Затем встала и…

И?

Темнота.

Я потеряла сознание?

Немного откашливаюсь и бросаю взгляд в сторону. Я лежу на больничной койке, в левую руку вставлена капельница.

- Клаудия? – Голос Джин звучит с другой стороны, поворачиваю к ней голову. – О, Господи, ты проснулась. – Она поднимается с дивана, стоящего у стены. На ее лице читается беспокойство. – Как ты меня напугала!

Она подходит и берет меня за руку.

- Как ты себя чувствуешь?

Облизываю свои засохшие губы, чтобы ответить.

- Я в порядке.

- Ну, нет, пожалуйста, не корми меня этой чушью, что с тобой все в порядке, и что ничего страшного не произошло. Именно поэтому ты сейчас оказалась в больнице.

- Джин…

- Вот не надо мне с твоим «Джин». Я должно сообщить доктору, что ты пришла в себя. И лучше бы тебе делать все, что он тебе скажет, чтобы поправиться.

Джин, кажется, прочитывает вопрос в моих глазах. Артемис?

- Артемис ушел за едой. Врач посоветовал накормить тебя чем-нибудь полезным и здоровым, когда ты очнешься.

- Он в порядке? – Спрашиваю, так как знаю его. Артемис никогда не выносил больницы и моменты, когда я болела.

Он слишком много беспокоится.

- Ты серьезно сейчас за него волнуешься? – Джин вскидывает бровь. – Кто сейчас лежит на больничной койке?

- Я просто знаю, что он чересчур беспокойный.

- И не зря. Ты свалилась прямо ему на руки без чувств, женщина. Чего ты ждала?

Морщусь, слегка сдвинув левую руку. Капельница немного жжет.

- Пожалуйста, скажи, что моей маме не звонили, не хочу, чтобы она волновалась.

Джин фыркает.

- Ты теперь за всех вокруг будешь переживать? – она вздыхает. – Спокойно, мы ей ничего не говорили, мы знаем, что у нее может случиться нервный срыв.

- Что со мной произошло? Что сказал врач?

- Особо ничего не сказал. Тебе назначили кучу анализов крови, но он думает, что это анемия, какие-то проблемы с питанием или что-то в этом роде. Ты что, не ешь?

- Конечно, ем. Просто последние недели были сложными, вот и всё.

- Клаудия, можешь обманывать меня сколько хочешь, но доктору ты должна сказать правду. Если ты вовремя не питаешься, пропускаешь приемы пищи или принимаешь что-то для повышения энергии, ты должна сообщить об этом.

Я ничего не говорю, и она одаряет меня неодобрительным взглядом.

- Хорошо, я обещаю. – Говорю, чтобы ее успокоить. Джин осторожно меня обнимает.

- Я чуть не умерла, когда мне позвонил Артемис, – шепчет и отстраняется, обхватив мое лицо. – Больше не пугай меня так, я тебе этого не прощу.

- Конечно, я ведь хотела, чтобы все закончилось именно так, – отшучиваюсь, чтобы сбить с ее лица эту печаль. – Я так люблю больницы.

Она легонько бьет меня в плечо.

- Я за врачом, сиди спокойно.

- Джин, у меня капельница и на мне больничная сорочка, я никуда не уйду.

- С тобой никогда нельзя знать наверняка, ты такая упрямая.

- Просто иди уже, – я прогоняю ее рукой.

Доктор Брукс - мужчина в возрасте с седыми волосами, густыми бровями и скромной медицинской улыбкой, которой он пытается тебя успокоить.

- Привет, Клаудия. Я доктор Брукс. Как ты себя чувствуешь?

- Небольшая слабость и растерянность, – признаюсь.

- Пришли результаты анализов, – он просматривает документы в планшете, который держит в руках. – Прошу прощения, но мне нужно задать несколько правовых вопросов, касаемых конфиденциальности. Ты согласна, если я сообщу результаты анализов и диагноз при твоей подруге?

- Да.

Джин встает рядом и берет меня за руку, и я ей благодарна, потому, что страх начал разливаться по моим венам. А вдруг что-то серьезное? Если я действительно больна? Я никогда в жизни не страдала от какой-либо серьезной болезни, даже от сильной простуды. Единственный раз, когда я была в больнице, был случай, когда мне удаляли аппендицит, и это было не так уж плохо. Сжимаю руку Джин, и она шепчет мне, что все будет хорошо.

- Хорошо, – доктор просматривает бумаги. – Итак, Клаудия, кажется, я был прав, уровень железа очень мал, что говорит об анемии. Ничего необычного, можно назначить лечение, как только мы узнаем о причине, – я облегченно выдыхаю. – И мы ее нашли.

- Что послужило причиной? – В голове всплывает все те разы, когда я ела на бегу и пропускала приемы пищи.

Мне, правда, нужно быть внимательнее к своему телу.

Доктор улыбается.

- Ты беременна.

Мой мир моментально делает полную остановку. Я пристально смотрю на врача, не в состоянии произнести ни слова, хоть как-то ответить. Джин открывает рот, отбрасывая мою руку от удивления.

- Поздравляю, – произносит доктор, как будто пытаясь вывести меня из транса.

- Я не… это, – я неразборчиво что-то бормочу, все вокруг кружится, - … я пью таблетки, это невозможно.

Джин рядом окаменела, доктор вздыхает.

- Я бы хотел сказать, что таблетки дают 100 % гарантию, но, к сожалению, вероятность беременности действительно не исключена, особенно если пропускать таблетки или пить их не по графику.

- Но я все делала по графику, я…

В этот момент дверь открывает Артемис, и я забываю, как дышать.

Артемис замирает на месте, одной рукой держась за ручку двери, в другой он сжимает пакет с едой. Он снял галстук и пиджак, сейчас на нем лишь белая рубашка и брюки. Его кофейные глаза ищут мои, и он хмурится, когда видит мое выражение лица, которое я и сама не могу себе представить.

- Слава Богу, ты очнулась, – облегчение на его лице испаряется, когда он не слышит никакого ответа. – Все в порядке? – Артемис входит, кладя пакет на столик у дивана.

Доктор Брукс улыбается ему, а затем снова смотрит на меня, будто спрашивая, можно ли ему продолжать говорить. Я качаю головой.

- Ну, оставлю тебя отдыхать, – добавляет он. – Я порекомендовал, чтобы ты провела ночь здесь, чтобы прокапать некоторые препараты и посмотреть за состоянием. Если завтра ты будешь чувствовать себя лучше, сможешь поехать домой.

- Большое спасибо, доктор.

Артемис подходит и склоняется ко мне, целуя в лоб.

- Ты даже не представляешь, как меня напугала, – шепчет, прежде чем отстраниться.

А я все еще безмолвна. Я даже не могу наладить свое дыхание, руки на коленях начали потеть.

Я не могу быть беременной. Я была осторожной и всегда ко всему относилась ответственно. Всегда четко знала, что мне нужно от жизни, и когда я этого хочу. Незапланированная беременность – это не то, что я себе когда-либо представляла, мне даже в голову такое не приходило.

Не могу понять ни своих чувств, ни мыслей, ни то, что мне теперь нужно делать. Я просто в ступоре. Внезапно меня захватывает огромное желание заплакать, мои эмоции сейчас – катастрофа.

- Клаудия? – Обеспокоенный голос Артемиса рядом со мной заставляет меня поднять взгляд и посмотреть на него. Он так красив со своей щетиной, обрамляющей четкие линии подбородка, и прекрасными глазами, таким теплыми, что когда он смотрит на меня, я теряю дар речи.

Джин приходит мне на помощь.

- Она немного растеряна, после того, как пришла в себя, – она обманывает, так как знает, что мне нужно время, чтобы все переварить.

- Оу, – Артемис возвращается к столику, чтобы достать еду, раскладывая коробочки. – Ты, наверное, очень проголодалась.

Мы с Джин обмениваемся взглядом, и она беззвучно произносит одними губами.

«Что произошло, Клау?» - я читаю по губам.

«Не знаю, я была осторожной» - отвечаю.

Артемис возвращается к нам, и я улыбаюсь ему, заново обретя голос.

- Спасибо, – он ставит контейнер передо мной, внутри рис и курица, и все выглядит очень аппетитно, пока мой взгляд не падает на куски бекона рядом, вокруг нескольких булочек.

О, нет, только не бекон.

Я поджимаю губы, а затем закрываю рот рукой, качая головой. Джин, кажется, все понимает и очень быстро убирает контейнер из моего поля зрения. Артемис недоуменно смотрит на нас.

- Я очень чувствительна к запахам, – объясняю, когда проходит рвотный позыв, – это из-за…

- Анемии, – заканчивает за меня Джин. – Врач сказал, что у Клаудии анемия.

Джин рассказывае6т ему все, что сказал врач, упуская момент с беременностью. Естественно, я понимаю, что нужно ему все рассказать, но мне сначала самой нужно все переварить, мне нужно время. Я и сама до сих пор не могу поверить в это.

Остаток вечера проходит как в тумане. Я отвечаю и разговариваю на автомате, как будто телом я на месте, а мозги застряли на этих двух словах: ты беременна.

Ближе к ночи, прощаясь, Джин крепко обнимает меня, уверяя, что все будет хорошо. Я уже лежу, готовая ко сну, Артемис сидит на диване в нескольких шагах.

- Отдыхай, – его голос звучит так мягко в тишине палаты. – Я буду присматривать за тобой всю ночь.

- Со мной все хорошо.

- Естественно, – бормочет, - … так хорошо, что ты сейчас на больничной койке.

Я ничего не отвечаю, просто смотрю на него. Он сидит, уперевшись локтями в колени, одной рукой сжимая другую, и как всегда красивый. А затем происходит это… я представляю его с малышом, как он несет на руках мальчика или девочку, и у меня сжимается сердце, потому что это великолепная картинка.

Ты будешь папой, Артемис.

Как я могу сказать ему это, если даже не знаю, какой будет его реакция? Это не то, что мы планировали. Мы только-только начали наши отношения. Мы уже не подростки, но все еще слишком молоды. На нем лежит его ответственность, на мне моя. А если его реакция будет не той, что я ожидаю? Я очень боюсь, что он плохо отреагирует, или, что будет как-то обвинять меня. В сексе участвуют оба партнера, но это я позволила ему кончить внутрь, убедив, что все под контролем. Он доверился мне. Ох, даже не знаю, что думать, в голове бардак.

- О чем ты думаешь? – В его глазах явно читается любопытство.

- О многом, – вздыхаю, - … спасибо, что остался.

- Тебе не нужно меня благодарить. Супер кот всегда будет твоим личным героем, – он подмигивает, что вызывает у меня улыбку.

- В последнее время ты слишком сентиментален, – шучу, -… от Айсберга почти ничего не осталось.

- Полагаю, что так происходит, когда подбираешься слишком близко к огню. - Отвечает игриво.

- Артемис…

- Да?

Поджимаю губы, а затем расслабляю их, подбирая слова, не зная, подходящий ли это момент. Хотя я знаю, что идеальный момент никогда не наступит, мне нужно все рассказать прямо сейчас.

- Мне нужно кое-что тебе сказать, – от серьезности моего голоса он весь напрягается и расцепляет свои руки.

- Что такое?

- Я… эмм, – облизываю губы, - … беременна.


Глава 35:


«С таким не шутят, Клаудия»


Артемис


Что?

Это односложное слово без остановки крутится у меня в голове, пока я улыбаюсь, потому что первое, о чем я думаю, это то, что Клаудия шутит.

- Очень смешно, я не куплюсь на это, – отвечаю, тряся головой. – Ты думала, что я поверю как в тот раз, когда тебе вырезали аппендицит, и ты сказала мне, что тебе прописали есть неприличное количество мороженого. Я кормил тебя мороженым каждый день в течение недели, пока не понял, что ты соврала.

Она слегка улыбается, вспоминая об этом, но в глазах при этом совсем нет радости. Она облизывает губы, заправляя прядь волос за ухо, и опускает взгляд к коленям, на которых она сжимает руки в кулаки.

- Нет, не надо, – говорю, посмеиваясь. – Твоя актерская игра просто невероятна.

- Артемис… - она едва шепчет.

- С таким не шутят, Клаудия.

Она поднимает голову и смотрит прямо в глаза. Серьезность в ее взгляде отметает любые мысли о шутках. Моя улыбка медленно испаряется, в груди все сжимается.

- Я не шучу, – ее голос сух, звучит оборонительно.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но так и не нахожу слов. В голове снова этот односложный вопрос, этот круговорот недоумения и удивления, потому что такого я вообще ни разу не ожидал. Хочу сказать что-нибудь, успокоить ее ожидающее испуганное выражение, но я не знаю, что сказать.


Она беременна…


Знаю, что это было вполне вероятно, учитывая, что у нас был секс без защиты, я не идиот, но я думал, что она на таблетках. Клаудия всегда была такой скрупулезной и осторожной во всем, отчего незапланированная беременность совсем с ней не ассоциируется и застает меня врасплох.


Скажи что-нибудь, Артемис.


Клаудия прикусывает верхнюю губу, а затем медленно высвобождает ее. В ее плечах и языке тела явно считывается напряжение.

- Прости, – она грустно улыбается. – Я, наверное, пропустила таблетку или еще что-нибудь. Это моя вина, ты доверился мне, тебе не нужно…

- Стоп.

Она смотрит на меня в недоумении.

- Просто прекрати говорить, потому что то, что ты мне собираешься сказать, мне не понравится, так как я тебя знаю и то, о чем ты думаешь тоже.

Она умолкает, с осторожностью глядя на меня. Я поднимаюсь на ноги, проводя рукой по шее.

- Мы оба взрослые и осознаем наши действия. Занимаясь сексом без защиты, даже если ты на таблетках, мы понимаем, что есть риск беременности. Здесь нет виноватых.

И снова, она ничего не говорит и отводит взгляд. Я впервые вижу ее такой слабой и уязвимой.

Ей страшно. Эта ситуация, скорее всего, для нее является такой же неожиданностью, как и для меня. Мои глаза опускаются на ее живот, и внезапно в груди все наливается теплом. Какое-либо чувство удивления заменяется теплом.


Клаудия беременна. Мой сын или дочь растет внутри нее. Я стану отцом.


Я? Чей-то отец? Но я просто катастрофа. Мне едва удалось наладить отношения с собственным отцом спустя много лет.

Ребенка не было в моих планах на ближайшее будущее. Но с ней, той, кого я всегда любил, это должно быть чем-то волшебным, потому что для меня всегда существовала только она.

- Клаудия.

Она смотрит на меня, и я дарю ей искреннюю улыбку.

- Все будет хорошо, – обещаю ей, подходя ближе. Тепло из груди разливается по всему телу. Меня накрывают бурные и неконтролируемые эмоции, когда я полностью перевариваю эту новость. – Я знаю, что мы это не планировали, но… я совру, если скажу, что не рад тому, что стану отцом, – обхватываю ее лицо руками. – Для меня всегда была и всегда будешь только ты, Клаудия.

Ее глаза наливаются слезами, хотя она и борется с ними, так как ей не нравится плакать. Она всегда сдерживала эту характерную ей стену. Но ей надо понять, что порой быть уязвимой это нормально, так же как и иметь страх.

- Я, – ее голос срывается, - … у меня было столько планов, хотелось совершенствоваться, стать кем-то прежде чем, иметь ребенка, – признается. – потому что… я ни за что в жизни не хочу, чтобы мой ребенок проходил через то, через что мне пришлось пройти.

От этого у меня разрывается сердце.

- Такого больше не случится, Клаудия, ты теперь не одна, – она закрывает глаза, крупные слезы стекают по щекам. – Хэй, посмотри на меня. – она открывает покрасневшие глаза. – ты не одна, я здесь, рядом с тобой, как всегда.

- Мне очень страшно, Артемис, – ее губы дрожат. – Я ничего такого не ожидала. Это ребенок, маленькая жизнь. Тот, кого я могу погубить, если сделаю что-нибудь неправильно… рождение ребенка, это то, что всегда меня пугало до ужаса и…

- Хэй, хэй, – успокаиваю ее, - … по шагу за раз, ладно? Всему свое время, – утираю ее слезы большими пальцами. – Я рядом, и все будет хорошо. Я позабочусь о тебе и о нашем малыше, Клаудия. Ты мне веришь?

Она кивает.

- Тогда поверь мне, когда я говорю тебе, что все будет хорошо, и что я буду рядом на каждом этапе пути, потому что я люблю тебя так сильно, как никогда не думал, что это возможно. И я уверен, что буду любить этого малыша даже больше.

- А если у нас не получится? Если мы не станем хорошими родителями? – Она произносит вслух все мои страхи, и это приятно знать, что она может так передо мной открываться. – А если случится что-то нехорошее? Как я, со столькими травмами и страхами, могу нести ответственность за другого человека? Я та, которая даже не могу сказать «я люблю тебя» без того, чтобы у меня не скрутило живот от воспоминаний обо всех этих ублюдках, которые говорили то же самое матери.

Я наклоняюсь и мягко целую ее, ощущая вкус ее соленых слез на губах. Отстраняясь, я улыбаюсь.

- Я могу говорить эти слова за двоих, я люблю тебя, Клаудия, – смотрю ей в глаза, – и знаю, что ты тоже меня любишь, глупышка.

Легкая улыбка проскальзывает на ее губах сквозь слезы.

- Сам ты глупый.

Я улыбаюсь ей в ответ, целую в лоб и заключаю в объятия, она утыкается лицом мне в грудь.

- Все будет хорошо, Клаудия, – снова даю ей обещание, потому что знаю, что сколько бы раз я ни говорил это, она по-прежнему будет нуждаться в этих словах.

- Все еще не могу поверить в это, – шепчет мне в грудь.

- Я тоже, – признаю.

- Пообещай мне, что мы не подведем его, что независимо от того, что будет с нашими отношениями, этот малыш всегда будет нашим приоритетом, что его благополучие будет превыше всего.

Я понимаю ее обеспокоенность. У нас у обоих не лучший опыт с родителями. У нее с ее отцом тираном, который оставил ее на улице, а я с моей матерью, которая не прекращала обманывать отца, второй в свою очередь никак не набирался храбрости уйти от нее.

Кладу свой подбородок на ее голову.

- Ты это ты, а я это я, Клаудия. Мы – не наши родители.

Она вздыхает, и я продолжаю.

- Расценим ошибки наших родителей, как пример того, чего делать не стоит. Я не говорю, что мы будем идеальными, но мы станем лучшими версиями самих себя ради этого малыша.

- Кажется, я растопила тебя настолько, что мы случайно создали мини айсберг.

Это вызывает у меня небольшой смех. Наконец-то, она шутит.

- Или мини огонь.

Мы отстраняемся, и она утирает свои слезы, долго выдыхая.

- Я ненавижу тебя.

Вскидываю бровь.

- Почему?

Она слегка бьет меня по руке.

- Конечно же, тебе надо было обрюхатить меня.

- Прости? Не слышал, чтобы ты жаловалась, когда это происходило. Ну, по крайней мере, стонала только от удовольствия.

Она падает назад на кровать, уставившись в потолок. Я сажусь на койку рядом с ней.

- Отдыхай, завтра будет новый день.

- Завтра я все еще буду беременной.

- Я знаю.

Она поворачивает голову ко мне и ищет рукой мою руку.

- Я не одна.

- Ты не одна, – повторяю и поднимаю ее руку, чтобы поцеловать ее кисть. – Отдыхай.

Она закрывает глаза, и я остаюсь приглядывать за ней, пока ее грудь не начинает двигаться ритмично медленно, указывая на то, что она заснула. Снова целую ее руку и выхожу из палаты, потирая шею.

К моему удивлению, в другом конце коридора я вижу Аполо, просматривающего номера палат на дверях, наверное, в поисках Клаудии. Как он узнал? Увидев меня, он торопится навстречу. На его лице явно виднеется беспокойство, а мой мозг все еще немного дезориентирован.

- Артемис! – Восклицает. – Как она? Что случилось?

- Ты станешь дядей.

Слова вылетают из меня без какого-либо контроля или фильтра. Но, что со мной? Какого черта? Клаудия меня убьет.

Аполо замирает и открывает рот от неожиданности.

- Что?

Я прочищаю горло, но ничего больше сказать не могу. Крохотное лицо Аполо начинает светиться.

- Я стану дядей? – Его губы расплываются в искренней улыбке. – Ты ведь не прикалываешься надо мной, да? Нет, шутки это не твое, – он удивленно обхватывает свое лицо, -… правда?

- О, черт, – провожу пальцами по волосам, - … если Клаудия спросит, я тебе ничего не говорил.

- Не могу поверить, поздравляю, Артемис. – он обнимает меня, его восторг заразителен. Когда мы отстраняемся, его улыбка становится еще шире. – Честно говоря, я думал, что Арес будет первым, кто сделает меня дядей.

Свожу брови.

- Да ладно, мы оба знаем, сколько у этого дикаря было секса, – добавляет, прежде чем бросить взгляд на палату. – Как она?

- Шокирована и немного напугана, и я ее не виню, мы такого не планировали.

- Все лучшее происходит не по плану.

- В этом случае соглашусь. Но ты еще и школу пока не окончил, так что никаких залетов в ближайшее время.

- Как будто у меня вообще есть секс, – бормочет, но я ему не верю. – Ну что, могу я заглянуть к ней?

- Она отдыхает, у нее был тяжелый день.

- Я представляю, – Аполо обхватывает голову, - … я просто не могу поверить, я стану дядей. Готов поспорить, я стану самым любимым дядей.

- У меня пропущенные звонки из дома, ты звонил?

- Нет, дедушка. Он очень волнуется. Позвоню ему, скажу, что все в порядке.

- Аполо, никому не говори, что Клаудия беременна. Мне сначала надо обсудить с ней, как она хочет всем рассказать. Я случайно тебе проболтался.

- Слишком много случайностей в последнее время, не так ли? – Насмехается, и я дарю ему убивающий взгляд. – Оу, слишком рано для шуток?

Я ничего ему не отвечаю и возвращаюсь в палату, чтобы приглядеть за ней, пока она спит. Я никогда не испытывал такого сильного страха, такого глубокого, как тот, что я испытал, когда она упала в моих руках без сознания. Так что в ближайшее время я и на шаг от нее не отойду, и теперь, когда я знаю, о ее беременности, мой инстинкт защитника усилился вдвое.

***

- Артемис, ты преувеличиваешь.

Клаудия складывает руки на груди, сопротивляясь тому, чтобы я поддерживал ее, пока она выходит из машины, когда мы подъезжаем к дому. Утреннее солнце отражается от ее растрепанных рыжих волос, выделяя крохотные веснушки на щеках.

- Я отлично могу идти сама, – сообщает, обходя меня стороной. Я вздыхаю, закрывая за ней дверь.

Когда мы входим в дом, дедушка и ее мама встречают Клаудию объятиями. Она уверяет их, что с ней все в порядке. Однако, мои глаза падают на отца, который стоит в коридоре, ведущем в его кабинет. Рядом с ним Аполо, у обоих серьезные и обеспокоенные выражения лица.

Что происходит?

- Клаудия, – приветствует отец, – я рад, что ты в порядке, ты нас очень напугала.

Она улыбается.

- Я сильнее, чем кажусь.

И тут я вижу, что кто-то спускается по лестнице, тот, кого я совсем не ожидал увидеть. Его темные волосы гораздо длиннее с последнего раза, когда я его видел. Я очень рад его видеть. Но, что он здесь делает? И тогда я вспоминаю, что в эти выходные праздник в честь 4го июля, и осознаю, что уже прошел целый год, с тех пор как я вернулся домой, вернулся к ней. Мой брат улыбается и торопится заключить Клаудию в объятия.

Арес.

- Я знал, что ты будешь в восторге от моего приезда, но падать в обморок, это слишком, тебе не кажется? – Арес шутит.

- Дурачок, – Клаудия хлопает его по плечу и снова обнимает. – Прошло не так много времени, но мне тебя очень не хватало.

Когда они отстраняются, Арес подходит ко мне, и я вскидываю бровь.

- Я не собираюсь тебя обнимать.

Он кладет руку на грудь.

- Всегда такой холодный.

- Не так уж и много времени прошло, Арес, нет, – он все равно меня обнимает, и я корчу рожу.

- Хватит уже с этой ледяной оболочкой, – говорит на ухо. – Вы с Клаудией, хм? Наконец-то. Долго же ты раскачивался, засранец.

Аполо не умеет держать язык за зубами, уже рассказал Аресу про нас с Клаудией. Я лишь надеюсь, что про ребенка еще не сказал, потому что тогда я точно его убью. После того, как Клаудия сначала убьет меня. Отхожу от него.

- Арес, Артемис, вы нужны нам в кабинете на пару минут, – голос отца напоминает мне о его беспокойном лице, когда я вошел.

Смотрю на Ареса, он выглядит таким же растерянным, как и я.

Папа разворачивается и удаляется вглубь коридора. Аполо скромно улыбается и следует за ним. Клаудия сводит брови, глядя на меня. Я пожимаю плечами, потому что понятия не имею, что происходит, и направляюсь в коридор.

Мы с Аресом входим в кабинет и закрываем за собой дверь. Мое недоумение возрастает, когда я вижу маму, сидящую на одном из диванов. У нее распухшие красные глаза, но слез не видно, как будто она уже их все выплакала. Аполо с отцом садятся рядом с ней, а мы с Аресом обмениваемся взглядом и садим на диван, стоящий рядом.

- Что происходит? – Спрашиваю, ища ответ на лицах.

- Мы собрали вас здесь, пользуясь приездом Ареса, чтобы вы все трое услышали это. Думали сделать это вечером, когда он приехал, но Артемис провел ночь в больнице… так что, – папа начинает, - … в общем, мы с вашей матерью приняли решение расстаться.

Что?

- Мы уже начали бракоразводный процесс, – мама впервые открывает рот. – После 4 июля я поеду жить в загородный дом, который купила какое-то время назад. Тот, который находится неподалеку от твоей любимой реки, Аполо, – она ему улыбается, и глаза Аполо начинают краснеть. Арес так сильно сжимает кулаки, что его костяшки белеют.

И это болезненное чувство застает меня врасплох, ведь я думал, что почувствую облегчение, так как это то, чего мы всегда хотели, чтобы они остались, потому что они уже причинили друг другу много боли. Но сейчас, когда это происходит, в груди все горит, и на лицах братьев я также вижу скрытую боль.

Независимо от их ошибок, это наши родители, они всегда были вместе. Полагаю, как их дети, мы тайно надеялись, что они все уладят и останутся вместе, рядом с нами.

Родители ждут, что кто-нибудь из нас что-нибудь скажет, но когда этого не происходит, мама поджимает губы, собираясь с силами.

- Я знаю, что… совершила много ошибок, – ее глаза падают на меня, - … что причинила вам много боли своим эгоизмом, и мне нет оправданий, я не жду, что вы меня поймете. Просто хочу, чтобы вы знали, я всегда вас любила, и всегда буду любить, что двери моего дома открыты для вас, что, – ее голос срывается, - … вы всегда будете моими сыновьями, а я, вашей мамой.

Арес фыркает, у него покрасневшие глаза.

- И вот теперь ты захотела быть нашей матерью?

Аполо опускает взгляд, слезы стекают по его щекам к подбородку.

- Арес… - успокаиваю его.

- Нет, – он трясет головой. – После стольких лет этого дерьма ты только осознаешь это, – говорит ей, но я чувствую боль в его голосе, потому что он всегда так делает, маскирует своими эмоции жестокими словами.

Красные глаза мамы наполняются слезами.

- Не плачь, – требует Арес. – Ты не имеешь права плакать, не смей, – его голос затоплен эмоциями, которые он пытается подавить. - … Какого черта, тебе понадобилось столько времени? Если бы ты раньше все поняла, если…

- Мы не можем жить вечно думать о «если бы», Арес. – перевожу его внимание на себя. – Ошибки уже совершены, людям нанесен вред, это уже произошло, мы не можем изменить прошлое.

Мой голос холоднее, чем я ожидал. Видимо это то, что свойственно мне – маскировать чувства холодом. Грустная улыбка появляется на моих губах, потому что у нас с Аресом гораздо больше общего, чем я думал.

- Все нормально, Артемис, – говорит мама, утирая слезы. – У него есть полное право выговориться. Арес, сынок, можешь оскорблять меня, говорить что хочешь, я это заслужила.

Арес молчит и прячет свое лицо за обеими руками. В беседу снова вступает отец.

- Вы сможете навещать ее когда пожелаете, и она тоже может приезжать сюда в любое время. Мы с вашей матерью надеемся сохранить цивильные отношения, несмотря на то, что пойдем разными дорогами.

- Мы понимаем, – говорю за братьев, которые не в состоянии говорить. – Я рад, что вы справляетесь с этим так мудро и без лишних проблем.

Мама поднимается на ноги.

- Мне надо начать собираться. – в груди все сжимается, но я заставляю себя улыбаться. – Мне очень жаль, дети, правда. Надеюсь, однажды, вы найдете в своем сердце силы простить меня.

Она выходит из кабинета, а мы все остаемся внутри, без слов. Арес рассеяно массирует виски, Аполо пытается остановить слезы, а папа лишь печально улыбается.

- Полагаю, что я тоже задолжал вам извинения. Не во всем здесь вина вашей матери, это я решил остаться с ней, несмотря ни на что. Я также виновен во всем, как и она, так как не ушел, когда должен был.

- Все нормально, пап, – уверяю его.

Арес встает и выходит, не говоря ни слова. Отец садится рядом с Аполо, чтобы успокоить его, и мне тоже нужно уйти отсюда.

Выхожу и поднимаюсь по лестнице в свою комнату, чувствуя на себе взгляды тех, кто в гостиной, но не обращаю внимания. В спальне я сажусь на кровать, провожу рукой по лицу, волосам. Покрасневшее лицо матери преследует меня. Дверь открывается, и входит Клаудия. Ее обеспокоенные глаза оценивают меня, пока она закрывает за собой дверь. Я опускаю плечи, расслабляясь, потому что рядом с ней мне не нужно маскироваться.

Она медленно приближается и встает передо мной.

- Ты в порядке? – Я обхватываю ее бедра и прижимаю к себе, прижимаясь лицом к животу. Ее запах меня успокаивает.

- Я буду хорошим отцом, – обещаю, потому что так и будет. – Я буду стараться из всех сил, Клаудия, обещаю.

Все ради того, чтобы моему малышу не приходилось проходить через то, что прошел я или его мать. Клаудия нежно гладит меня по голове.

- Конечно, ты будешь отличным отцом, Артемис.

Любить эту женщину и стараться ради малыша – мои главные задачи сейчас и навсегда, потому что я не могу изменить прошлое и стереть раны, но я могу постараться создать лучшее будущее для нас.


Глава 36:


«Я уже ужасен»


Клаудия


Больницы.

Я всю жизнь с успехом их избегала, за исключением того случая с аппендицитом и консультаций моей мамы. Однако, эти дни избегания подошли к концу, потому что теперь, когда я беременна, больницы стали частью моей жизни, приемы и узи. Несмотря на все это, я чувствую себя более подготовленной и спокойной, чем думала.

А вот у кого-то совсем не так.

У Артемиса.

Артемис ходит из стороны в сторону по коридору, пока мы ждем гинеколога. Он проводит рукой по волосам и периодически ослабляет галстук. Я вздыхаю.

- Артемис, ты можешь сесть? – Поднимаю взгляд и одаряю его милой улыбкой.

Он останавливается передо мной, его грудь вздымается, когда он делает глубокий вдох, а затем выдыхает. Его красивые кофейные глаза смотрят на меня, он будто нуждается увидеть спокойствие на моем лице, чтобы самому успокоиться. Не понимаю, почему он так нервничает. Возможно, именно его состояние заставляет меня сохранять это спокойствие. Мы оба не можем пребывать в нервном кошмаре и теперь, когда я думаю об этом, понимаю, что всегда лучше справлялась с эмоциями. Артемис умеет лишь маскировать их, чтобы не иметь с ними дело, либо терять контроль, как это происходит сейчас.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги