Черная дыра Сибири

Евгений Кукаркин

Черная дыра Сибири

Написана в 2000г. Повесть об экологических проблемах в одном из небольших городков Сибири. Приключения.

Сегодня явно не везучий день. Во первых, я разругался с Шурочкой, предметом моего обожания, во вторых, отлаял своего друга Костю и наконец, на работе получил конверт, в котором сообщалось, что меня уволили с фирмы, где я проработал почти три года. Эта вшивая контора мне уже давно надоела, но вот так быстро вылететь с нее, просто не ожидал.

Без цели еду на своем "жигуленке" по улице и с тоской думаю, что же теперь делать дальше. Проехал перекресток на зеленый свет и тут... вдруг перед носом машины мелькнуло белое платье. Нога автоматом жмет педаль, противно скрипят тормоза, я закрываю глаза и чувствую удар по корпусу "жигуля". Осторожно раскрываю веки. Метрах в трех от машины в неестественной позе лежит молодая женщина. Выскакиваю из машины и бегу к ней. Господи, только была бы жива. Я склоняюсь над ней и прижимаю палец к шее под скулу.

- Гражданка...

Глаза распахнулись и с изумлением смотрят на меня.

- Что это? Ой... Мне больно...

- Где?

- Нога...

Я отрываю руку от шеи и тут же задираю ей выше колена платье. От колена к бедру вижу ярко-красный след, уже занятый кое где кровоподтеками.

- Дьявол.

Рядом со мной оказалось несколько свидетелей происшествия и любопытных. Седой мужик сразу заявил.

- Ее надо срочно в травм пункт.

Пожилая женщина, стоящая рядом с ним, заверещала.

- Нельзя, нужно дождаться милиции, я пойду свидетелем... Она сама виновата, не там выскочила...

- Иди ты хоть..., ей же срочно нужна помощь, парень вези на Вересаева, здесь рядом. Там все объяснишь, там акт и составят.

Я послушно подхватываю тело. Пожилая женщина поднимает с асфальта маленькую сумочку и забрасывает мне на грудь. Тащу пострадавшую к своей машине, она чуть постанывает.

- Потерпи... Сейчас.

Открываю заднюю дверцу и осторожно заталкиваю женщину на сидение.

В травм пункте мою ношу забрасывают на каталку и перед тем как увезти на рентген, толстая черноволосая сестра снимает с нее допрос.

- Вы можете говорить?

- Да.

- Имя и фамилия?

- Постышева, Мария.

Сестра старательно записывает данные в карточку.

- Сколько лет, с какого года рождения?

- Мне двадцать шесть...

- Где проживаете?

- На улице Согласия, дом 6, квартира 15.

Идет нудный допрос, чем болела, где работает, как получила травму...

- Ей, Федор, - вдруг неожиданно орет сестра в коридор, - возьми эту... отвези на рентген.

Пострадавшую увозят, а я заметил, что в руках у меня ее сумочка. Она тяжеловата, прощупываю кожу пальцами и мне показалось, что там пачки денег.

Марию привезли через час. У нее в гипсе нога и до локтя перебинтована рука, на голове у темечка небольшая нашлепка пластыря.

- У вас моя сумочка? - сразу спрашивает она меня. - У вас. Слава богу, а то я переволновалась. Верните мне ее, пожалуйста.

Она поспешно выхватывает у меня сумочку здоровой рукой и мнет ее пальцами, потом облегченно вздыхает.

- Я на вас зла не имею, поэтому акт отказалась составлять, сама виновата. Там у меня стояла машина, на той стороне дороги, хотела перебежать улицу, чтобы попасть к ней, а попала к вам под колеса. Теперь вот на месяц, а может и больше почти инвалид, два перелома. У вас есть какие нибудь документы, права?

- Есть, но зачем... Мы же решили миром, что акта не будет...

- Да не беспокойтесь, я хочу отдать вам ключи от машины, чтобы вы перегнали ее к моему дому. Вот и желаю поглядеть, кому я доверяю...

- Но я тоже на машине...

- Вот и хорошо. Сначала на ней отвезите меня домой, а потом съездите за моей...

Я неохотно достаю из кармана свои водительские права и протягиваю ей. Она берет их здоровой рукой.

- Андрей Талызин... Запомнила, даже номер запомнила. Берите обратно, она возвращает документ, - а вот мои ключи.

Она прижимает гипсовой рукой сумочку, а здоровой отдергивает молнию. Долго капается там.

- Давайте я вам помогу.

- Нет не надо. Возьмите, - она протягивает мне связку ключиков. - У меня там стоит темно-синий Ленд Ровер.

- Ладно, - сдаюсь я.

Как только она закрыла свою сумочку, сдергиваю Марию с каталки на руки и несу на выход.

Подогнал свой жигуленок на улицу Согласия дом 6. Пришлось донести пострадавшую до ее квартиры. На мой звонок, дверь открыла молоденькая девушка, с поразительно зелеными глазами и большими распущенными волосами. Она совсем не удивилась, увидев перевязанную Марию на моих руках.

- Ты как всегда не можешь без приключений, - набросилась она на нее. Что на этот раз ты еще выкинула?

- Не ори. Я попала под машину вот этого молодого человека.

- А это еще кто?

- А это... Андрей Талызин.

- Дура. Ради знакомств не обязательно калечить себя.

Девушка демонстративно поворачивается и идет по коридору вглубь квартиры.

- Не обращайте на нее внимание, - разъясняет мне обстановку Мария, Моя сестра Катя психованная, мы с ней все время не ладим.

- Куда вас отнести?

- Туда, в гостиную, - Мария кивает головой на дверь.

Гостиная неплохо обставлена, все в голубом цвете на фоне васильковых занавесок. Я осторожно опускаю ее на диван.

- А вы сильный мужчина, меня как перышко носите... Дайте вон ту подушечку.

Я подкладываю под ее голову небольшую подушку.

- Я поехал за вашей машиной.

- Будьте добры.

Через сорок минут звоню в ту же дверь. Ее открыла Катя.

- Я пригнал машину, вот ключи.

Она берет ключи, выходит на лестницу и чуть прикрывает за собой двери.

- Скажите мне честно, Маша здорово пострадала?

- Два перелома и ушиб головы.

- Может после этого поумнеет.

- Зря вы на нее так. Мне показалось, что у Маши доброе сердце...

- Вы ее плохо знаете. Если бы она не была виновата, то сожрала бы вас с потрохами.

- И наверно была бы права. Раз напакостил, то отвечай.

Катя внимательно оглядывает меня.

- Ладно... Спасибо, что перегнали машину. Надеюсь, что вы больше никого сбивать не будете. До свидания.

- До свидания.

Я облегченно вздохнул и стал спускаться по лестнице. Слава богу, хоть здесь все кончилось нормально.

Прошло полтора месяца

За это время я так и не позвонил Шурочке ни разу. Зато мы помирились с моим другом Костей и тот дал адрес одной из контор, где якобы можно устроится на работу.

За обширным столом сидит худощавый, лысоватый мужчина, он рассматривает мои документы.

- Значит Талызин, Андрей. Так... Не женат, детей нет... Инженер по тепловым сетям. Скажите, Талызин, кто вас направил к нам?

- Мои друзья, они сказали, что у вас есть вакантные места.

- Места то есть. Ну хорошо, предположим, мы вас возьмем к себе, а вы представляете, что за работа вас ждет?

- Наверно, по специальности...

- Так то оно так, да вот работать придется не в этом городе. Мы набираем специалистов для работ на заводах в Сибири. Контракт на три года. Платим хорошо, большие подъемные... Так как, подумаете или сразу будете соглашаться.

Я заколебался, а потом подумал, что, по-видимому, нужна перемена мест, надо хоть как то обмануть полосу неудач.

- Знаете что, я согласен.

- Хорошо. Тогда заполните анкету.

Кадровик выдает мне два бланка, которые я быстро заполнил. Мужик внимательно изучает мои творение.

- Будьте любезны, посидите в коридоре минут двадцать, мне надо кое что согласовать... Документы оставьте...

Просидел не двадцать минут, а пол часа. Наконец дверь открылась, начальник отдела кадров, как монумент застыл в проеме.

- Талызин, вы приняты. Возьмите документы, к ним прикреплена записочка. Пойдете в комнату 346, там вас оформят.

Открываю дверь с номером 346 и застываю на месте. В комнате несколько столов, за которыми трудятся женщины, но за центральным, напротив окна, сидит она..., Постышева Марина, которую я полтора месяца назад сбил на машине. Без гипса и пластыря она выглядит привлекательно.

- Андрей? Как ты меня нашел? - удивилась не меньше меня она

Все головы женщин сразу уставились на меня.

- Это вы? Может я не туда попал? Мне сказали зайти в 346 комнату для оформления на работу.

- Это ко мне. Заходи, садись. Где твои документы?

Сажусь напротив нее и протягиваю бумаги. Она сначала читает записочку.

- Зам главного энергетика...

- Как зам главного? Я инженер по теплосетям.

- Это то, что нужно. Клавочка, откройте на него карту - обращается она к соседней женщине и передает ей документы.

Мне, тем временем, предоставляют стул и я тут же за столом Марии, под ее диктовку, стал писать заявление.

- Как ваша нога и рука? - заодно справляюсь у нее.

- Все в порядке. Остались только тяжкие воспоминания.

- Она даже дома не повалялась, - вмешивается Клавочка, которая аккуратно заносила мои данные на большую картонку. - Неделю посидела дома и приковыляла на работу, так с гипсом и просидела здесь, пока его не сняли...

- Посидишь... За этот бюллетень зарплату не получишь, это же не производственная травма. И потом, сейчас идет сплошной набор людей на предприятия, как же без меня...

- А куда я должен буду ехать...? - отрываюсь я от заявления.

- В Копянск.

- В Копянск? Где это?

- Севернее Иркутска.

- А другие места были? То есть, вакансии на другие заводы были?

- Есть. Но сюда срочно нужны специалисты, поэтому аврально берем всех.

- Место то хоть хорошее?

- Как и везде на периферии. Но вы знаете, Андрюша, как я обрадовалась, во первых, увидела вас, а потом... сразу стало легче на сердце, когда узнала что вы едете в Копянск. У меня ведь появились свои интересы к этому городку.

Я уже не стал спрашивать, что за интересы у Марии, подал ей заявление. Она внимательно прочла, что я написал, после этого нанесла рукой резолюцию и передала все Клавочке.

- Срочно в приказ.

- Когда отправляться?

- Через две недели. Поизучайте здесь документацию, получите подъемные и с богом...

- Ладно. Когда прийти сюда в следующий раз?

- Завтра. Сразу же отправляйтесь в архив, там для вас приготовят документы.

- Я тогда пошел... До свидания.

- Постойте, мне нужно с вами поговорить. Если вас не затруднит, вы через два часа не могли бы подъехать сюда и отвезти меня домой. Я сегодня без транспорта, Катя заняла мою машину, на ней укатила загород, а мне очень не хочется плестись по улицам или толкаться в трамвае и потом... я хотела с вами обсудить кое что.

Вот чертова баба... и отказать ей нельзя.

- Хорошо. Я подъеду через два часа.

Вернулся за Марией через два часа. Она меня ждала у входа в учреждение. Только остановился, как она плюхнулась на сидение машины рядом со мной и мазнула рукой.

- Поехали. Это хорошо, что мы одни..., - начала она.

Я насторожился.

- У меня к вам просьба, Андрей.

- Я вас слушаю.

Мы едем по улице и я не отрываюсь от дороги.

- Моя сестра Катя, переругалась со всей семьей и теперь решила уйти из дома.

- Мне показалась, она очень благоразумна...

- Это вам показалась, взбалмошная, как и все в ее возрасте. Так вот, она только что окончила институт и ее потянуло к самостоятельной жизни... В общем, Катя через нашу фирму тоже устроилась на работу...

- Но это, наверно, хорошо... Человек стремится к независимости. Хочет финансово ни от кого не зависеть.

- Это вам хорошо, а она еще ничего в жизни не нюхала, совсем наивная девочка, мы ее избаловали так, что она даже не знает сколько стоит хлеб в магазине...

- Я тоже плохо ориентируюсь.

- Сравнили. От нее парни шарахаются, как от коровьего дерьма, она их всех замучила правильными замечаниями. Короче, Катя собралась как и вы в Копянск. У меня просьба к вам, не могли бы вы присмотреть за ней.

Ну вот, я так и чувствовал, посадив Марию Постышеву в машину, что эта поездочка начнется с чего то нехорошего.

- Кем она там будет работать?

- Химиком - технологом.

- Но... я в этой области - ноль, а в остальном... не задолбает ли она меня этими замечаниями как и других.

- Вы же повзрослей ее, более опытный, по анкете, я уже знаю, уже были женаты...

Ишь ты, всю подноготную изучила.

- Как же вы мне, доверяете сестру? Прочли только анкету, а по ней определили, что я нормален?

- Я не думаю, что вы совсем дошли уже до крайней планки, а потом... вы мне симпатичны. Мне кажется, у вас с Катей будет полная совместимость, в крайнем случае, если вы чуть и сдвинетесь по фазе, то она, действительно, вам быстро мозги вправит сама...

- Спасибо. Зачем же мне тогда за ней присматривать, если она будет мне мозги вправлять?

- Затем, что там не такая среда, как здесь, не такой хороший город и там... все плохо, и жизнь, и с продовольствием. Кате там нужна защита, от начальства, мужиков, жуликов и неустроенности. Ее надо все время поддерживать, иначе, со своим понятием в жизни, она сломается.

- А вы мне в конторе пели песни, что город неплохой, как и все...

- Я вам сказала, что жизнь там как и везде, а это надо подразумевать, что такая же гнусная как и во всех маленьких городках России.

Во, дает. Всю страну испачкала.

- А как Катя отнесется к такой опеке?

- Я еще с ней не говорила. По-моему она будет рада, что хоть один знакомый человек будет с ней. Я то вижу, что ей самой страшно ехать в незнакомую местность, а так... вдвоем веселее. Сегодня же сообщу, что вы едете.

Мы подъехали к ее дому.

- Хорошо. Я согласен.

- Прекрасно. Жду вас на работе завтра.

Она выпорхнула из машины и легко добежала до двери.

По моему, я влип...

На следующий день в конторе мне выделили комнатку, где архивариус, добрейшая бабка Алевтина, вывалила на стол документацию по Копянску.

- Я тебе, сынок, достала чертежи только части завода: котельной и трех цехов...

- А... что еще есть?

- Есть, есть, всех пятнадцати цехов, семи вспомогательных сооружений, города и поселка, это ворох бумаги с эту комнату. Ты уж лучше по частям, самое важное я тебе принесла.

- Разве город тоже в моем ведении?

- А как же. Завод дает тепло и горячую воду городу. Как же город без него.

Растерянно смотрю на эти рулоны и папки бумаг. Алевтина видит мой плачевный вид и успокаивает.

- Да ты молодой человек, посмотри только документацию по расчетам, какие мощности, какие потери..., а с остальным так... ознакомьтесь. Дело в том, что за сорок лет, как построили там завод , все изменилось. Заводские сами реконструировали часть сетей, проведя новые трассы труб, изменяя старые, а неизменной осталась только одна котельная. С нее и начинай.

- Значит эти документы почти не соответствуют действительности?

- Можно сказать так. Свои изменения в конструкторской документации заводские нам не сообщали.

- Тогда, на кой черт, вы храните тогда этот ворох бумаг?

- Эх, молодой человек, сорок лет назад, я сама, будучи молодым конструктором, помогала проектировать Копянск. Выкинуть документы легко, а вот сохранить труд и мысли огромного коллектива тяжелее. Всегда надо обращаться к первоисточнику, чтобы понять зачем это нужно было и потом, когда в городе были ЧП, все следственные комиссии сначала были у нас...

- А что, в городе были чрезвычайные происшествия?

- Были. Все было и аварии, и взрывы, и жертвы. Да вы не беспокойтесь, это было давно, уже лет семь завод работает нормально...

Успокоила называется. В дверь постучали.

- Алевтина, - слышится молодой капризный голос, - ты здесь?

В двери просовывается курносая мордочка в кудряшках.

- Ой, извините. Я просто... Мне нужна документация по Прошинской...

- Иду, Людочка, иду. Так вы, молодой человек, начинайте с котельной, пока это единственное важное звено, которое осталось не тронутым...

Бабка и Людмила исчезают, я со вздохом открываю первую папку Генпроекта.

Через час, без стука в комнатку входит Марина.

- Привет, Андрюша.

- Здравствуйте, Маша.

- Закопался уже. Пришла проведать, как ты здесь.

- Нормально.

- А я вчера имела разговор с Катей...

Марина сделала паузу, ожидая от меня реакции.

- Ну и как?

- Все в порядке. Она очень довольна, что едет не одна. Вот твои билеты, - она протягивает мне два желтых купона, - подъемные получишь в кассе послезавтра.

- Но здесь похоже два билета.

- Ну да, на тебя и Катю. Встретишь ее у вагона. Я ей боюсь доверять, дома все как сумасшедшие с этой поездкой, наверняка куда-нибудь билеты запихнем, а потом и не найдем.

- Договорились. Буду ждать у вагона, - сдался я.

- Тогда я пошла на свое место, там меня наверно уже ждут. До встречи, Коля.

Проходит еще час в дверь постучали и тут же просунулась голова в кудряшках.

- К вам можно?

Это Людочка, которая два часа назад отозвала от меня Алевтину.

- Да, заходите.

Девушка проходит к столу и садится напротив.

- Так это вы едете главным энергетиком в Копянск?

- Не главным энергетиком, а его заместителем.

- Все равно главным, тот который сейчас там, давно болеет и на работе его почти нет. Так что вам придется тянуть лямку за него. Вас звать, Андрей?

- Да, а вас - вроде Люда.

- Ну вот, мы ми познакомились, - она почему то заулыбалась. - А я удивилась, когда узнала, что вы едете туда...

- Это почему же?

- Так... уже три года не могут подобрать замену уважаемому Георгию Павловичу. Были разные кандидаты и всех их... отсеивали, а вас как я слышала, взяли с улицы и сразу туда...

- Ну не совсем с улицы, меня сюда рекомендовали друзья.

- Все равно странно. Видно доперло заводских, теперь они на все согласны.

- Там, в Копянске, все нормально?

- А разве вы не знаете?

- Нет..., не совсем...

- Там самое слабое место - энергетика. Дома зимой плохо отапливаются, цеха гонят брак из-за отсутствия мощностей, в общем приедете, увидите.

- Придется...

- А вы, один едете или с семьей?

- Один, у меня семьи нет.

- Вот, мне говорили девчонки, а я не верила. Думаю, такой молодой, на такую должность и без семьи...

Хлопнула дверь и на пороге появилась бабка Алевтина.

- Ты чего здесь делаешь, стрекоза? Марш отсюда, не отвлекай молодого человека.

- Всего то на минуту зашла...

- Давай, давай, уходи.

- Ну вот, всегда так, - уныло тянет Людмила и покорно идет к двери.

Как только она исчезает, Алевтина мне говорит.

- Вы уж, молодой человек не обижайтесь на нее. Бабы, они все бабы, хочется им хорошей жизни и любви, вот некоторые и маются на свете в поисках принца.

- Но это же не плохо.

- Конечно, но где взять этих прекрасных принцев. Кстати, она вам здесь ничего не наболтала?

- Да нет.

- Ну и слава богу. А то такая болтушка, такая... Вам еще чего-нибудь принести?

- Нет, не надо. Я лучше приду завтра, а вы мне не подготовите материалы переписки между Копянском, министерством и другими организациями по поводу развития энергетических мощностей.

Бабка кивает головой.

- То что найду, дам.

- Тогда, я пойду. Можете взять все эти документы.

- Хорошо. До свидания, молодой человек.

Всю неделю, как примерный мальчик, хожу в контору и просматриваю документацию по Копянску. Болтушка, Людочка, часто застревает в моей комнатенке и выкладывает обо всем и обо всех. Так я узнал, что у Марии два года назад умер муж, что ее сестра Катя - стерва, а в Копянске все больны и вагонами пьют водку.

- Мы здесь набирали уже несколько групп специалистов в этот город и всегда одно и тоже, - рассказывает она, - либо сбегают, либо там спиваются.

- Как это сбегают?

- Да так. Доедут до Копянска, осмотрятся и назад...

- А как же договор, деньги?

- Никак. Одни сбегут, потом ищи-свищи их по всей России. А те которые возвращаются сюда, готовы пересмотреть договор и вернуть деньги назад.

- Что же там такого страшного, что люди не выдерживают?

- Химия... Вредность большая...

- Ты так напугала, что я тоже наверно сбегу.

- Нет, вы не сбежите. Начальство не сбегает. Это работягам тяжело, а начальник что..., дал команду и ушел с опасного места...

Раздается стук двери, входит Алевтина и с укоризной смотрит на Людочку.

- Ты опять здесь? А ну давай, на свое место.

- Я объясняю Андрею наши порядки, он их еще не знает.

- Давай, давай..., знаю я твои порядки.

Расстроенная Людочка покидает комнатенку.

- Она вас не очень отвлекала? - спрашивает бабка.

- Да нет.

- Вам бы надо сходить в первый отдел. Я там с Аллой Васильевной договорилась, она вам еще кое-какую почту покажет. Это переписка касается Копянска...

- Это по поводу происшествий?

- Да и еще кое что, что вам необходимо знать.

- Большое спасибо, сейчас пойду.

Быстро пролетело две недели, наконец наступил день отъезда. Я стою у вагона и жду Катю. До отхода поезда осталось пять минут, а ее все нет. Одна минута... и тут я вижу как к нам несется группа людей с носильщиком. Впереди Катя и Мария.

- Вот он..., - вопит Мария, показывая на меня пальцем, - носильщик вещи сюда.

Небритая личность стала скидывать в двери вагона чемоданы. Вокруг Кати образовался кружок, где поцелуи смешались со слезами и глупыми шутками. Состав тихо дернулся, крики усилились, Мария стала подталкивать Катю к вагону и та вместе с проводницей застряли в проеме двери. Обо мне забыли и, взяв два здоровенных Катиных чемодана, я попер их в купе.

Через минуты две, таща еще два чемодана, туда вползла моя попутчица.

- Не могли мне помочь? - сразу набросилась она на меня.

- Я вам помог, принес часть вещей и бросил их в багажник.

- А эти? - она кивает на свои.

- Эти... вы принесли сами.

Гнев прошелся по ее лицу.

- Вы..., - но тут она замолчала, увидев, что в купе сидят посторонние люди, пересилила себя и ледяным голосом спросила. - Где мое место?

- Выбирайте любую полку, наши места на верху.

- Я беру эту.

- Тогда я беру ту.

Похоже она съела дракона, налилась краской и засверкала глазами.

- Уберите мои чемоданы, вы хоть это можете сделать...

До Копянска мы ехали трое суток и Катя за это время даже не улыбнулась и вообще не разговаривала со мной. Мы так... перекидывались нужными репликами и занимались своим делом. Я читал газеты, а она добивала книгу Леонова "Пирамида".

На вокзал мы прибыли под утро. Стоянка была две минуты, но я сумел спихнуть на перрон все вещи и свои, и Катины. Поезд ушел и мы остались на платформе, а вокруг... никого. Из-за густого тумана едва видны строения и еще, осталась тишина... разрываемая гулким стуком колес, уходящего поезда.

- Подожди здесь, я сейчас.

Пробился через туман к вокзалу, попал в слабоосвещенный зал для пассажиров и стал искать хоть одну живую душу. Нашел. Это пожилая женщина, которая зевает в окошке с надписью: "Дежурный по вокзалу".

- Простите, вы..., - пытаюсь ей сказать, но она меня перебивает.

- Из столицы, случайно не командированные на завод?

- В общем то... да, я и еще один инженер...

Она просматривает какую то бумажку.

- У меня здесь есть телефонограмма, должен прибыть главный энергетик и... действительно инженер. А где он?

- На платформе с вещами.

- За вами через пятнадцать минут придет машина. Выходите на площадь, она подъедет туда.

Чертыхаясь, в два приема, дотащил чемоданы, как я посчитал, до площади. Сырой туман накрыл город серым одеялом. Почти ничего не видно, даже ближайших строений. Действительно, за нами прибыл грузовик, пробив стену тумана, но только не через пятнадцать минут, а через пол часа. Катя сразу забралась в кабину, а мы с шофером побросали вещи в кузов, потом я забрался туда. Поехали, но как? Еле-еле плелась машина, видно шофер все же плохо видел дорогу.

Остановились у деревянного, прогнившего забора, за которым среди чахлых деревьев и кустарника, едва проглядывал каменный одноэтажной дом. Туман еще не рассеялся и все казалось слишком мрачным.

- Вот ваш дом, - говорит мне шофер. - Просили передать ключ.

Он протягивает связку ключей.

- Это что, для меня? Разве там никто не живет?

- Так... это... Директорский фонд, для начальства.

- А куда разместите инженера?

- В общежитие. Там комнат много.

Я скидываю свой чемоданы и подхожу к кабине. Катя сидит напряженно глядя в окно.

- Катя, не сердись. Если что то будет не так, обращайся ко мне, я постараюсь тебе помочь...

- Я не сержусь. Мне ничего не надо.

- Тогда до встречи.

Шофер попрощался со мной и машина опять покатила в грязное месиво тумана.

В доме пахнет сыростью. Всего четыре комнаты, не считая туалета с ванной: один кабинет, спальня, гостиная и столовая - кухня. Мебель не первой свежести, уныло расположилась по углам. Я начал распаковывать чемодан и приводить в порядок комнаты. Только выкинул хлам и развесил одежду в шкафчике, как в глубине дома услышал звонок телефона. Он оказался в кабинете, я оторвал пыльную трубку от аппарата.

- Алле.

- Это новый главный энергетик?

- Нет, его заместитель.

- Один черт, у нас ЧП.

- Но причем здесь я... сегодня только что приехал и даже еще не был на заводе.

- Меня направил к вам директор..., Григорий Павлович в больнице, инженер Каримов взял отгул по семейным обстоятельствам, в вашем отделе почти никого нет, а Василий Сергеевич сказал, что вы пока единственный начальник, который есть...

Василий Сергеевич, как я помню по документам, генеральный директор завода.

- Хорошо. Скажите кто говорит и где, что случилось?

- Говорит главный механник третьего цеха Самсонов Павел Николаевич. У нас прорыв пара в магистрали на третьем участке. Здесь все сбежали, один рабочий здорово обожжен, его еле-еле уволокли, несколько получили ожоги...

- В каком месте прорыв, на самом участке или на подводе?

- Как раз "на колене", за задвижкой на входе.

- Вызывайте аварийную бригаду и отключайте магистраль.

- Нельзя отключать. У нас все рубашки реакторов обогреваются паром, а там как раз идет процесс.

Третий цех... третий цех... Третий участок... А вспомнил.

- Пусть аварийная бригада переключится на магистраль первого цеха, которая проходит мимо вас, там как раз есть отвод с другой стороны на вашу трубу, а вы тогда и отключите свою нитку.

Хорошо хоть Алевтина упорно подсовывала чертежи трех первых цехов. Вспомнил кое что. Правда червь сомнения гложет, может чертежи старые и может быть давно отводы ликвидированы.

- Но первый цех будет вопить, у них сразу упадет расход..., там же тоже процесс...

- Справятся. Я скоро сам приеду на аварию.

Вот так начался первый день. Еще надо добраться до завода, а я даже не знаю в какую сторону пробивать стенку тумана.

Добрался до проходной через два часа. Как раз, появившийся ветерок, сумел снести остатки грязной пелены и можно было разглядеть огромные, неприглядные строения завода.

В третьем цехе рабочая обстановка, идет разгрузка реакторов и несколько работяг перекачивают содержимое емкостей в бочки. На третьем участке сверкают молнии сварки. Огромный старик в пластмассовой каске, матерится на угрюмого мужика в брезентовой куртке.

- Что ты сделал, поганка? Наварил лист на угол и даже не срезал остатки...

- Павел Николаевич так... там все так сгнило, что мне даже не на что опереться...

- Нашел оправдание... Давай, подгоняй кран и реж с платформы.

Рабочий уныло поплелся к эстакаде. Я подошел к старику.

- Здравствуйте. Вы, Самсонов?

- А вы наш новый главный энергетик?

- Да я, Андрей Николаевич.

Мы жмем друг другу руки.

- Пойдемте ко мне в контору. Там уже раз сто по поводу вас звонили.

В тесной комнатенке, Самсонов набирает номер телефона и услышав голос, тут же говорит.

- Так... Виктор Владимирович, он пришел. Сейчас стоит рядом.

После этого трубку передает мне.

- Начальник первого цеха, - шепотом сообщает мне механик цеха.

- Это энергетик? - слышу начальственный яростный бас.

- Да.

- Какого дьявола, сорвали нам процесс. Если сейчас не переключитесь на третью магистраль, я вас просто сгною...

- Успокойтесь, - прерываю его я. - Лучше сгноите свою бабушку... - У Самсонова от изумления округлились глаза. - По документации, у вас минимум расхода пара до двух атмосфер. Вы его наверняка получили и если что то сорвали, то только голос...

У моего оппонента тишина. Потом уже спокойный голос сказал.

- Мне плевать на документацию. Две атмосферы мало...

- Я понимаю, но думаю, что начальник третьего цеха вам скажет спасибо, что его реакторы не сдохли, тоже ведь работали по минимуму...

- Ладно, мы с вами еще поговорим на совещании. Кстати, к вашему сведению, мою бабушку похоронили десять лет назад...

- Я вам сочувствую.

Бросаю трубку на аппарат. Самсонов плюхнулся на стул.

- Это вы зря так... Виктор Владимирович, величина, уважаемый человек... его сам генеральный побаивается.

- Может быть и зря. Лучше скажите, что сделали и когда закончите...

- Все залатали... Сейчас срежем углы и откроем задвижку третьей магистрали...

- Хорошо. А когда совещание, не знаете?

- Через пол часа в кабинете директора.

- Мне далеко идти?

- Рядом. Здание правления почти за цехом.

За огромным столом уместилось около двух десятков человек. Когда я вошел, они все как по команде уставились на меня.

- Вы наверно Андрей Николаевич? - спрашивает седоватый мужчина во главе стола и указывает на, стоящее рядом с ним, пустое кресло. Потом даже не получив подтверждения, что я есть я, продолжил. - Знакомьтесь, товарищи, прибыл новый энергетик вместо Григория Ивановича.

- Наконец то, - усмехается сидящий напротив крупный мужик.

Я сразу догадался по голосу, что это начальник первого цеха. Сейчас какую-нибудь гадость выкинет...

- Но мне кажется, начал Андрей Николаевич очень плохо, - продолжает этот мужик. - Главный энергетик чуть не сорвал мне план.

- Сорвал или нет? - огрызаюсь я.

- Пока еще нет.

- Слава богу.

- На бога надейся, а сам не плошай.

- Хватит вам пикироваться, - вмешивается директор. - Считаю, энергетик поступил правильно и я рад, что у нас все таки появился специалист, умеющий быстро решать вопросы... Сейчас перейдем к делу.

Это не совещание, а какой то отчет о проделанной работе. Каждый выступающий говорил, что сделал, сколько выпустил полусырья или продукции и ныл о трудностях, которые беспрерывно мешают работе, в основном, все касалось энергетики и мощностей. Когда закончили, генеральный обратился ко мне.

- Вот Андрей Николаевич, вы видите что у нас творится. Ключ всего нашего производства - энергетика. Вы примите во внимание замечания своих коллег и постарайтесь все исправить.

- Постараюсь, но сначала обследую все свое хозяйство, проведу ревизию всех цехов, где постараюсь выявить потери мощностей...

- По моему, - бурчит толстый мужик в клетчатом пиджаке, сидящий недалеко от меня, - надо начинать не с потерь, а с наладки подачи света, пара и тепла на участки завода и в город. Сегодня была авария, где мы легко сумели отделаться, а завтра может быть хуже...

- При отсутствии порядка всегда может быть хуже. По этому, сначала подачу излишек энергии в цеха прекратим.

Наступила тишина, все начальники производств смотрели на меня, кто с изумлением, кто презрительно, а кое кто и с любопытством.

- И что, у меня возьмете излишки энергии? - вдруг спросил Виктор Владимирович.

- Возьму. Ведь по расчетам вы должны взять сколько вам нужно, излишки могут появиться с работами, не связанных с планами завода или по причинам не учитывающим эксплуатацию устаревшей техники или технологии.

- Ну-ну...

- А может быть вы и правы, Андрей Николаевич, - поддержал меня генеральный, - потери у нас большие, отсюда и перерасход и перебои с подай тепла в город. Давайте, делайте. На сегодня совещание закрыто.

Стол загудел. Задвигались стулья. Я тоже поднялся и тут же меня остановил голос.

- Вы сейчас куда, Андрей Николаевич?

Рядом стоял начальник первого цеха.

- Иду знакомится со своим отделом, я еще там не был.

- А вы неплохо изучили обстановку на заводе. Видно в столице мозги у нашего комитета стали выпрямляться, если решили направить к нам грамотного специалиста, вон первый день и с аварией справились и тут... выступили так смело. У нас здесь смело может говорить только тот, кто знает свое дело.

- Простите, я не знал ваших порядков.

Виктор Владимирович берет меня за рукав и отводит к окну.

- Еще много чего узнаете.

- Вы правы. Для начала, мне бы решить одну загадку, кому я стал мешать с первой минуты пребывания здесь, кто устроил мне экзамен на аварию, прямо с поезда...?

Мой партнер ехидно улыбается.

- Охотится любите? - вдруг перешел он на другую тему.

- Чего? - недоуменно уставился на него.

- Я говорю, на охоту ходите, умеете бить кабана, медведя, лося?

- Я еще в таких вылазках не участвовал.

- А хотели бы?

- Не знаю. Если только попробовать.

- Хорошо. В эту субботу я еду в тайгу, так что могу прихватить вас с собой.

Виктор Владимирович махнул мне рукой и пошел к выходу.

В моем отделе предгрозовая тишина. Вдоль длинного коридора тянутся двери с бесчисленными табличками. А вот и моя, здесь сразу две таблички: "Главный энергетик" и "Зам. главного энергетика". В просторной приемной за канцелярским столом сидит девушка.

- Здравствуйте, - робко тянет она.

- Здравствуйте. Я ваш новый начальник, звать меня Андрей Николаевич. Вы будете моим помощником?

- Да. Я здесь секретарем...

- Как вас звать?

- Татьяной Юрьевной.

- Прекрасно. Так вот, Татьяна Юрьевна, покажите мне мой кабинет и вызовите того человека, который замещал во время болезни главного энергетика... - Инженера Каримова? Но его нет... Он по семейным обстоятельствам...

- Хорошо, но кто нибудь может мне обрисовать всю обстановку на заводе?

- Да, инженер по сетям Лидия Павловна...

- Хорошо, зовите ее сюда, а потом пригласите ко мне бухгалтера отдела и экономиста.

Я закончил работу где то около девяти вечера и приехал на автобусе домой. Около забора сидела скрюченная фигура, со знакомыми четырьмя чемоданами.

- Катя?

- Андрей Николаевич, простите, это опять я.

- Вижу. Что произошло?

- Я сбежала из общежития...

- Почему?

- Там невозможно жить. Там все гниет, а ванна и туалет на весь коридор и в таком виде... даже воды горячей нет. Я получила страшную комнату с полу обвалившимся потолком и только устроилась, как в дверь стали ломиться мужики, чтобы познакомится... От всех разит перегаром, а один даже вышиб дверь. Хорошо хоть какие-то женщины отбили... Решила поехать к вам. Вы теперь только один здесь... знакомый.

- Давно ждешь?

- Примерно четыре часа.

- Пошли домой.

Пришлось потащить ее чемоданы.

С приходом Кати дом начал оживать. Она заняла спальню и я, уже свалившись на диван в гостиной, долго слышал за старыми стенами стук, скрип, плеск воды...

Кто то тряс меня за плечо. Открываю глаза и вижу Катю.

- А... Уже на работу?

- Да нет. Пойдемте поужинаем, я там приготовила кое что.

- А сколько время?

- Пятнадцать минут первого.

- Ой, поешь без меня, мне завтра рано вставать.

- Мне тоже.

Ну настырная, стоит и явно не собирается уходить. Я неохотно поднимаюсь, демонстративно зеваю.

- Андрей Николаевич, идите в ванную, вымойте руки, - и сказала таким требовательным голосом, что меня неведомая сила потащила прямо в ванную.

На столе хлеб, колбаса, сыр и несколько помидор. Мы с Катей уплетаем это, все запивая чаем.

- Так вы сегодня были на работе? - спрашивает меня она, как бы между прочим.

- Был.

- Ну как там?

- Ничего.

- В общежитии мне сказали, что на заводе была авария, пострадало несколько человек.

- Прорвало трубу. Один рабочий попал под струю пара, остальные разбежались.

- Рабочий очень... пострадал?

- Да.

- Ужас какой. А вы от сюда сразу... ну после того как мы расстались, пошли на завод?

- Меня вызвали.

- Как вызвали? Вы же только приехали.

- Вот так. На заводе не было энергетика и пришлось мне сходу выполнять его обязанности.

- А я все пропустила в связи с этим обустройством...

- Завтра все увидите.

- А там... страшно?

Я понимаю, это она про завод.

- Привыкните.

Катя допивает стакан.

- Я завтра с вами пойду. Вы меня разбудите?

- Разбужу, если не просплю сам... Пойдемте лучше спать, время уже второй час.

- Вы идите, отдыхайте, я вымою стаканы.

Сегодня появился инженер Каримов. Худенький татарин сидел передо мной и отводил глаза в сторону.

- Так что же все таки здесь происходит, Гулям Шакирович?

- Вы о чем, о вчерашнем... или так...?

- Не только о вчерашнем. Я просмотрел кое какие бумаги за последние три года и... понял, что очень слаб в математике. С одной стороны, предприятие потребляло минимум энергии и даже наш отдел получал большие премии за экономию, с другой стороны, мы все время получали дотацию на перерасход энергии. Что происходит?

- Это..., ну... чтобы мы получали зарплату на уровне завода. Специально была разработана такая система, чтобы министерство и комитет могли видеть наши успехи в экономии..., а те в свою очередь выделяли нам средства на модернизацию оборудования и это шло на погашение перерасходов.

- Выходит, замена трубопроводов, ремонт колодцев и отепления магистралей не осуществлялась, все шло на погашение долгов по энергетике?

- Выходит так.

- Ну хорошо, теперь по группе "Б", мы получали дополнительную премию за ликвидацию отходов производства. По цифрам, это сотни тонн сырья. А это что такое? Разве наш отдел должен заниматься такими вещами?

- По технологии производства, отходы мы должны сжигать в нашей котельной и получать дополнительные мощности..., но... какой идиот будет это делать, если эти отходы при сгорании плавятся и засоряют или замасливают колосники, нагревательные трубки и поддувала. Вот и приходится, отвозить все эти полиолы на свалку и там их сжигать. Все это естественно повесили на нас.

- Полиолы, это что?

- Ну... это и есть химические отходы. Мы основную продукцию высылаем заказчикам, а это остатки после реакции...

- Здесь же, в документах их на миллионы тонн.

- Так оно и есть, ежедневно завозим на свалку до десяти тонн, за месяц скапливается несколько сотен. Все сразу и сжигаем.

- А нельзя эти полиолы, ликвидировать как-нибудь по другому...?

- Приезжали ученые, пытались нам помочь..., но потом потихонечку отваливали. Нам оказывается выгодней сжечь, чем продать. Ведь для этого надо расширить производство, ввести дополнительную очистку сырья и... найти заказчика. А это как раз никто не мог сделать.

- Вернемся к вчерашней аварии. В третьем цехе потери пара от негерметичных соединений или свищей составляют пять процентов...

- Так это везде так, если не больше. Давление пара гоним до шести атмосфер, цеха получают пять, а кое кто даже три... кругом потери...

- А с городом как?

- Что с городом? Там коммунальщики. Мы им отваливаем горячую воду, почти до шести атмосфер, а как они там дальше... это уже их дело.

- У меня на столе докладные, справки, записки, за три года, это сплошные жалобы на плохую систему отопления домов, заниженную температуру и недостаточное давление для верхних этажей. В чем виноват завод?

- Ни в чем. Мы даем по требованиям и инструкциям температуру воды и давление в зависимости от погодных условий. Однако из-за плохого отепления магистралей, из-за того, что трубы почти сгнили и везде течи, давление и температура перед домами падают...

- И в этом виноват город?

- Естественно.

- А город получает дотацию на ремонт и обновление магистралей?

- А как же. У них в бюджете это заложено. Однако... заложить то закладывают, а денег выделяют мало.

- Что же, спасибо. Можете идти.

Он уходит, а у меня на душе становиться муторно и противно. Кругом все плохо. С чего начинать, даже не знаю.

Позвонил Виктор Владимирович.

- Андрей Николаевич, привет. Ты не забыл, что после завтра мы едем в тайгу на охоту?

- А какой сегодня день недели? Чего то я совсем спутал календарь.

На той стороне провода смешок.

- Сегодня четверг.

- Вот, черт. Нельзя ли забронировать место в машине на двоих?

- А это кто, мужчина или женщина?

- Женщина.

Трубка хмыкнула.

- Ну и хватка у тебя, главный... Здесь без году неделя, а уже кого то закрутил. Ладно, шучу. Конечно найдем. Потеснимся и найдем. Небось она тоже первый раз. Я так уж и быть для нее ружьишко найду.

- Договорились.

- Андрей Николаевич, тут ко мне в цех пришли твои ребята проектировщики. Говорят по твоему распоряжению. Хотят ставить диафрагмы на пар и воду. Давай договоримся, запланируй поставку диафрагм в конце года.

- Почему?

- Я проведу плановую профилактику оборудования. Это очистка всех труб реакторов от налетов и окисления. Вот тогда цех не будет работать и ты спокойно сделаешь свое дело. Это лучше чем прерывать процесс и ставить меня на рога, как ты думаешь?

- Думаю, что может ты и прав.

- Заметано. Тогда жди меня с машиной в субботу утром у своего дома в шесть часов.

- Так рано.

- На охоту ездят еще раньше, но для новичка сделаем скидку.

Катя пришла домой вся измотанная. Она устало свалилась на диван и закрыла глаза.

- Что так поздно? - спросил я.

- Сдавала смену, а потом обмывала назначение.

- Поздравляю. И куда же ты устроилась?

- Меня назначили сменным инженером в третий цех.

- А где обмывали?

- В "Ласточке", только ты не думай, я не пила. Немного пригубила. Здесь оказывается такая традиция, поступление первый раз на работу, первая получка, первое наказание и первая премия - все обмывается. Все мастера, инженеры и даже начальник участвовали в попойке и конечно на мои деньги. Я промотала половину аванса, выданного мне там... в столице.

- Как же ты добралась до дома? Тебя кто-нибудь подвез?

- Нет, все упились так, что по моему лыка не вяжут, пришлось бросить их и самой на автобус сюда.

- Есть хочешь?

- Нет. Мне бы помыться и спать...

- Мы в субботу с тобой едем на охоту.

Катины глаза сразу раскрылись. Она недоуменно таращится на меня.

- Куда?

- На охоту. Начальник первого цеха любезно приглашает нас вдвоем на это мероприятие.

- Но я же ничего там... не могу. И потом, убивать зверюшек... Бр... Это мерзко.

- Так поедешь или нет?

Она опять закрыла глаза. Пауза длилась недолго.

- Поеду.

- Я пойду приготовлю тебе ванну.

- Будь, пожалуйста, любезен.

Когда я вернулся в комнату, Катя спала крепким сном. Пришлось снять с нее туфли и накрыть чехлами от кресел.

Сегодня суббота. Я не выспался и мысленно ругаюсь, зачем согласился на эту авантюру с охотой. Катя, по моему, тоже в таком же состоянии, ходит по дому в халате как сонная муха. Мы выпиваем крепкого кофе и она убирается в свою комнату, чтобы привести себя в порядок.

Точно в шесть, на улице раздается гудок автомобиля. Я выглядываю в окно, перед оградой виднеется крыша "виллиса"

- Катя, за нами приехали.

- Я готова.

Она стоит передо мной в брюках и куртке.

- Ну как? - требовательно смотрит она на меня, потом разворачивается вокруг оси.

- Нормально.

Она нахмурилась и уже недовольная сказала.

- Пошли.

Мы подошли к "виллису", перед нами любезно щелкнула передняя дверца и просунулась голова Виктора Владимировича.

- Девушку ко мне, на переднее кресло, а вам Андрей Николаевич - назад.

В машине на заднем сидении, еще один охотник, я его видел на совещании, по-моему это начальник отдела снабжения.

- Здравствуйте.

- Здравствуй, Андрей Николаевич.

Он протягивает руку. "Виллис" срывается с места и мы несемся по пустынным улочкам города.

Исчезли последние строения, тут же кончился асфальт дороги и мы запрыгали по неровной грунтовке. Чахлый лес замелькал справа и слева. Через километра два, этот лес превратился в черно-угольные палки, торчащие из пепельной земли. Смотреть на такое зрелище было весьма жутко.

- Что это? - c тревогой спросила Катя. - Был пожар...

- Нет, - ответил Виктор Владимирович. - Это хозяйство Андрей Николаевича.

- Мое? - изумился я.

- Да, твое. Через пару километров будет поворот на свалку, где сжигаются отходы завода. Вся гадость, которая выделяется при горении, на километров двадцать уничтожила тайгу. Мы как раз поедем по периметру этого безобразия, сам увидишь.

- Какой ужас, - воскликнула Катя.

- Но ведь рядом город. Как же он то? - удивляюсь я.

- Ни как, метеорологи дают нам сводку, когда ветер дует на север, вот тогда и поджигаем. Все несет в леса...

- Неужели, город ни разу не пострадал? Он же почти рядом со свалкой.

- Михалыч, ты слышишь, скажи главному энергетику, были такие случаи или нет? Ведь ты давно здесь живешь.

Мой сосед заворочался, заглядывая в окошко.

- Было два раза. Последний раз было семь лет назад. Ветер резко переменился и все понесло на город. Первым стоял завод его сразу окрасило в черный цвет, потом пострадали и дома. Помню, сразу объявили тревогу, все попрятались, кто где мог, все равно четырнадцать человек умерло, а потравилось больше сотни.

- А первый раз? Были жертвы?

Михалыч долго сопел.

- Так ведь... то первый раз, давно было. Кажется сотни три погибло.

- Сотни три, - Катя в ужасе.

- Так не все поняли что произошло и система предупреждения не вовремя сработала.

- А сколько тогда отравилось? - спросил я.

- Тысяча наверно будет.

- Представляю, эта же гадость наверно оседает в организме человека, ее долго не вывести...

- Так наверно и было, поэтому помирали люди. В течении года потом много померло. Мы с женой тогда спаслись тем, что все окна и двери в квартире подготовили к зиме, заклеили, утеплили, зашпаклевали что могли.

- А остальные, не могли?

- Так кто рассчитывал... Многие даже на улицу повыскакивали ради любопытства, кто по городу шлялся, кто куда. Некоторые от дыма под деревья прятались, по кафе, забегаловкам...

- Сейчас будет поворот на свалку, - предупредил Виктор Владимирович.

Мы действительно подъехали к стрелке указателя, где красовалась закопченная надпись: "Свалка. 2км.".

- Не хочешь съездить, посмотреть на свое хозяйство? - спросил начальник цеха.

- Нет. Еще успею.

- Это точно, но тебе надо обязательно побывать здесь.

Машина берет вправо и мы петляем по дороге вдоль мертвого леса.

- Здесь, конечно, зверья нет? - спрашивает Катя.

- Нет. Здесь даже вода отравлена. Михалыч, расскажи как вы последний раз реку спасали.

- Да чего хорошего то... Некоторые изуродованные, мертвые деревья попадали и перекрыли речушку впадавшую в Енисей, а тут подожгли отходы и на поверхности речушки образовались плавучие пятна смолы. Их и понесло течением на преграду, а там... Вода под деревьями проходит, а смола все больше и больше скапливается и скапливается у древесины. Получилась толстенная подушка, почти пол метра толщиной и длинной, не помню, толи двести метров, толи сто пятьдесят. Хуже всего, что после того как отходы сгорели, это месиво медленно затвердевало и образовался черный блестящий мост. Осенью от дождей, уровень воды в речушке поднялся и естественно из-за такой плотины, затопило берега и понесло в Енисей почву, деревья и самое основное, всю нашу грязь.

- А что, до этого, не несло ничего в Енисей?

- Несло, но все по норме. Речушка до того как впадает в основное русло, километров тридцать по тайге петляет, все ее берега покрыты коркой затвердевшей смолы. Те остатки, что проскальзывают в Енисей, просто выглядят как маслинные пятна на воде. Нам много было предписаний по этому поводу, но пока отбивались...

- Ты расскажи про "Свитязь", - настаивает Виктор Владимирович.

- А чего рассказывать, они первые панику подняли. Шел их буксир с баржей вверх по течению и напоролись на такое плывущее навстречу пятно. То, что борта покрылись пленкой смолы, это ничего, а то, что забило трубы забортной воды это посложнее. Пришлось им встать под берег и ждать помощи. Наша смола подленькая по своим свойствам. Она очень медленно твердеет и это сразу сказалось на рубашке охлаждения движка буксира. Потом была комиссия, мы оплатили пароходству неустойку и все осталось по-прежнему. Каждый месяц сжигаем отходы и добиваем тайгу. За нашим городом давно уже образовалась мертвая зона.

- Вы ту плотину разбивали? - полюбопытствовал я.

- Нет взорвали. Армию подключили, те на самолетах подлетели и разнесли все к чертовой бабушке.

- Слышишь, Андрей Николаевич, - подает голос Виктор Владимирович, теперь ты владелец мертвого царства. Полюбуйся на свои земли.

Теперь с боку дороги стоял черный, блестящий от смолы, лес, без единого листочка или пучочка травы.

Наконец въехали в зеленую тайгу, дорога покрутившись среди моря зелени, нас вывела к побережью реки и тут "виллис" остановился.

- От сюда и начнем, - сказал Виктор Владимирович. - Михалыч, доставай ружья.

- В кого будем стрелять то? - спросил я.

- А в кого придется. В гусей, уток, медведей, волков, кого увидим.

Мы выходим наружу и снабженец выдает нам по ружью и патронташу. Катя с опаской берет ружье и со всех сторон оглядывает его.

- А как... стрелять?

- Очень просто, вот здесь скоба, нажимаете ее и переламываете ружье, загоняете два патрона и опять все возвращаете на место.

Он показывает на своем оружии, тоже делаю и я. Катя повторяет движения, осторожно вгоняет патроны и с опаской запирает ствол.

- И теперь можно...

- Конечно.

- Собаку бы..., - тоскливо тянет Михалыч. - Последняя собака умерла у Тоньки Померанцевой. Она лечила травами ее почти год. Все равно...

- Тоже, как и город попала под дым? - осторожно спросила Катя.

- Да нет, в позапрошлом году. За зайчишкой погналась, а тот... в мертвый лес. Вернулась псина, ноги в смоле, а морда вся зареванная. Первый раз видел как собака плачет крупными слезами. Девушка, ты поосторожней с ружьем то..., не надо на человека. Вот так. Пойдемте, может кабана снимем. За речкой еще есть такие дикие свиньи.

Тайга приняла нас настороженно. По поваленным деревьям перебрались через речку и сразу попали под вопли встревоженных птиц. Я и Катя идем по тропке последние, Михалыч первым. Он выводит нас к болотцу и останавливается.

- Сейчас вы спрячетесь в лежках и будете сидеть там тихо-тихо, шепотом говорит он. - Я покажу кому куда. Как зверь появится на этом болотце, так стреляйте...

Мне досталась яма, от вывороченного дерева, выложенная высохшими лапами ели. Катю спрятали недалеко, на изуродованный ствол сосны, где можно было сидеть, а начальника цеха увели подальше.

Прошло около часа. Тишина. Я не выдерживаю.

- Катя...

Осторожно приподнимаюсь из лежки и передвигаюсь в сторону дерева. Катя бессовестно спит, зарывшись в свою куртку и скрючившись между уродливых стволов. Ружье спокойненько висит на сучке. Я не стал ее будить и вернулся на свое место.

Кабан вынырнул с фырканьем и топотом из леска и замерев, осторожно огляделся. Потом затрусил рысцой по болотцу, горбом выглядывая из травы. Я прицелился и никак не мог поймать в прицел эту дергающуюся серую цель. Наконец нажал на курок. Грохот выстрела потряс меня. Загомонили птицы, эхо треска пронеслось над тайгой. Звон прошел в ушах и тут же раздался звук еще одного выстрела. Кто это, Катя, начальник цеха или Михайлыч?

- Попал...

Это вопль Виктор Владимировича.

Я выскакиваю из лежки и недалеко на земле вижу Катю, потирающую руки. Она испуганно уставилась на меня.

- Я... все прозевала?

- Ты просто хорошо спала.

- Достань ружье.

Я посмотрел на верх, по-прежнему оружие висело на сучке.

- Ты что, свалилась?

- Вроде ничего. Упала удачно... Куртка спасла, лопнула, когда повисла на сучке.

- Идите сюда, - слышим вопли Виктора Владимировича. - Я подстрелил его.

Я залез на дерево, снял ружье и спустившись, потрогал Катину куртку.

- Да... Тебе повезло...

- Вижу... Ты только не говорим им, что я спала... Неудачно спрыгнула...

- Хорошо, пошли. А то, Виктор Владимирович горло надорвет...

Около мертвого кабана уже стоит Михалыч и задумчиво рассматривает зверя. Начальник цеха прыгает рядом и радостно рассказывает.

- Слышу выстрел, а потом, батюшки... кабан несется почти ко мне. Я его снял... сразу в лоб...

- Тварь то, больная, - прерывает его снабженец.

- Да чего ты говоришь?

- Посмотри на шерсть. Видишь лысины, это не протерто, это волосы выпали. Зверина побывала на той стороне реки в мертвой тайге.

Теперь и я замечаю блестящие плешки кожи раскиданные по телу животного, а на конечностях ног застывшие корки черной смолы. Виктор Владимирович тоже все разглядел и расстроился.

- Да что же такое творится? Делать то, что с ним?

- Бросим здесь. Птицы и другие подберут.

- Неужели и мясо плохое? - ежится Катя.

- Кто побывал там..., тот уже отравлен...

- Зачем же он через реку то...

- Не знаю. Может инстинкт. Там раньше жили его предки. Этого кабана выгнали из стада, он один шатался по тайге.

- За что его выгнали...?

- Болен...

Охота явно расстроилась.

- Может здесь все звери так?

- Попадали и раньше. Нам просто не повезло.

- Пошли к машине, ребята, - предлагает расстроенный начальник цеха.

- Правильно мыслишь, Виктор. Пора уже полдничать...

Полдник, как заправский обед. Три бутылки водки, запеченная кура, палка колбасы и несколько помидор, оказались на траве у переднего колеса машины.

- Это все нам? - удивляется Катя. - Столько водки не распить же...

- Как так? - хмыкает Михалыч. - Мужикам по бутылке, а даме... Я тут, как только Виктор сказал мне, что будет дама, достал вино. Старое вино, уже лет пять в загашнике лежало. Во.

Михалыч выдергивает из под сиденья газика "Спотыкач" и торжественно ставит перед Катей.

- Это мне? Да вы что...

- Катя, - пытаюсь остановить ее, - тебе старались сделать приятное...

- Хорошо, я попробую. Но все равно, столько водки, как же мы домой приедем?

- Нормально. Виктор будет от такой дозы трезв как стеклышко. Я то уж его знаю. Правда, Виктор?

- Ага. Ну тронули, ребята. Михалыч, где там стаканы? Начнем охоту...

Мы начали очень резво. Катя пригубила немного "Спотыкача" и поморщилась.

- Да это же почти водка, какое вино.

Мужчины же опрокинули по стакану водки, за прекрасных дам.

- Михалыч, - начал разговор Виктор Владимирович, - потрави-ка нам о чем нибудь. Ты так много знаешь...

- Ладно. Специально для дамы. Слушайте. В этом испоганенном клочке тайги, где жгут наши отходы, находятся несметные сокровища... - Начальник цеха хмыкнул и стал разливать водку по стаканам. - Давно это было, кажется после первого случая, когда наш городок подвергся налету этой погани..., от горящей свалки отходов. А все начиналось так. В Иркутске что то такое крупное ограбили. Шесть бандитов с рюкзаками на плечах, спасаясь от милиции, вышли на наш городок. Эту речку, возле которой мы пируем, перекрыли солдаты, а с той стороны, где мы живем - гнали грабителей специальные отряды. Так вот... попытались ребята с рюкзаками сунутся сюда и никак... Постреляли. Не прорваться в тайгу. Пошли тогда они в этот черный лес и пропали...

- А что же все таки украли, известно? - поинтересовался я.

- Да так..., к нам приходили слухи. Москва готовила в Иркутске выставку драгоценности двадцатого века. Так вот эти драгоценности и свистнули, и похоже они находятся здесь рядом.

- Неужели так и не нашли? - спрашивает Катя.

- Нет. В эти леса организовывали экспедиции. В специальные скафандры одевали людей, да и любителей поживится было много..., кутались во всякую дрянь и смело туда... В общем все бес толку. Те кто в скафандрах пришли измочаленные, смола то не везде засохла, на ногах пудовые наросты, еле выбрались, а любители... никто не вернулся.

- Как же тогда бандиты?

- Вот и пойми ты как. Исчезли как дым. Я представляю что там было. Человеку становилось плохо, потом тошнило, кружилась голова и когда он обессиленный падал в липкую грязь, то уже не поднимался. А дальше, после следующего сжигания наших полиолов, на них наносился слой смолы, потом еще... еще, все постепенно твердело и получалась герметичная кукла в черном панцире. Сохранность на века.

- Дамы, мужчины, выпьем за то чтобы таких безобразий на нашей земле не было, - предложил тост Виктор Владимирович.

От всего этого услышанного у меня на душе было муторно. Какого дьявола меня так тщательно просвещают во все эти гадости. Как будь то от меня зависит, уничтожать отходы или нет.

Но мы, кроме Кати, выпиваем свои стаканы и усиленно грызем куру. Катя словно подслушала мои мысли.

- Но ведь эту дрянь, даже если прекратить сжигать отходы, с этой земли можно вывести через тысячу лет.

- Зачем через тысячу, за пол года можно. Подогнать технику, снять весь зараженный слой земли вместе деревьями и где-нибудь его похоронить.

- Опять забивать складки земли пакостью.

- А разве есть другой вариант?

Я с удивлением обнаружил, что не пьян... ну чуть-чуть и похоже мои собутыльники тоже. Михалыч доливает остатки бутылок по стаканам и... достает из машины еще три бутылки.

- Ребята, вы не того? - отреагировала на это Катя.

- Не бойся, мужики крепкие.

Глядя на новую порцию водки, мне вдруг расхотелось ее пить.

- Я пас. Больше пить не буду.

- Чего так? А я за тебя только что перед дамой положился...

- Не хочу, да и все.

- Ну-ну... Как хочешь. Нам с Виктором больше достанется. Давай, Витя, выпьем ее проклятую, за то, чтобы новому молодому поколению жить в других условиях.

- Давай, Михалыч.

Они выпили и смачно закусили колбасой. Потом начали заполнять стаканы опять. Вот теперь то я почувствовал, что стал косеть.

- Я пойду ополоснусь...

Кивнула только Катя. Михалыч лишь хитро прищурил глаз.

- Ты ее макни голову то... в речку, эта вода волшебная, от нее хорошие мысли появляются. - потом словно забыл обо мне, повернувшись к собутыльнику. - Дернули, Витя, за наших детей...

- Дернули.

По моему начальник цеха тоже начал бурно косеть. Я встал и пошел к берегу реки. Набрал в ладони горсть воды и вылил на голову. Полегчало. Вода была холодная и пахла тиной. Сел на поваленное дерево и задумался.

- Это они специально устроили для тебя спектакль?

Рядом стояла Катя, она очень тихо подошла сзади.

- Похоже.

- А зачем?

- По моему, они хотят моими руками покончить с этим безобразием.

- Почему же они сами этого не хотят сделать?

- Этого я не знаю.

Катя села рядом.

- Здесь оказывается очень страшное место. Это я осознала сегодня. Меня этот показ... ужаснул.

- Меня тоже.

- Что же теперь делать?

- Если бы я мог знать.

- Тебе не плохо?

- Нормально.

- Твои друзья напились, а обратно надо ехать. Может ты поведешь машину?

- Конечно. Только отдаст ли мне Виктор Владимирович руль. Он хвастался, что в любом виде поведет машину.

Мы замолчали, глядя на подвижные воды речушки.

Все таки мужики упились, допив даже Катин "Спотыкач". Виктор Владимирович спал, а Михалыч смотрел на меня осоловелыми глазами.

- Витька то... спит... По...еха...ли...

- Поехали. Давай помогу залезть.

- Нет... Сначала Витьку.

С трудом заталкиваем начальника цеха на заднее сидение, туда же пробрался своим ходом и сам Михалыч. Мы с Катей устроились впереди и поехали домой, оставив на берегу реки семь пустых бутылок и остатки еды.

Все воскресение мы с Катей отсыпались за нервную неделю.

Рабочий день начался с выволочки. В воскресение хулиганы пробрались в насосную станцию, обслуживающую подачу холодной воды в пятиэтажки города и разобрали два насоса, утащив от туда двигатели.

- Андрей Николаевич, - выговаривал мне генеральный директор по телефону, - что за безобразие. Ни в городе, ни на заводе нет запасных насосов. Как нам теперь прикажете обеспечит подачу воды в дома. Там народ бушует...

- Простите, а я то здесь причем. Это дело милиции и городского хозяйства. Милиция должна разыскать хулиганов и вернуть двигатели, а город должен иметь свой запас насосов на аварийный случай. По моим данным, на складах завода и у нас в отделе не должно быть тех типов насосов, что применяет город.

- Запомните, вы главный энергетик завода...

- Заместитель, вы хотели сказать...

- Не перебивайте, с сегодняшнего дня я подписал приказ о назначении вас исполняющим обязанности главного энергетика и отныне, вы не только старший на заводе, но фактически и в городе. Все эти городские службы - фикция. Они зависят от нас, питаются нами и все, что по крупному возникает в городе, должно касаться нас. Я не говорю, о тех ЖЭКах и конторах, что заправляют водопроводчиками и электриками, все мелочи с задержками по водоснабжению и электропитанию они должны справляться сами. Ваше же дело, обеспечить в домах подачу тепла, воды и электроэнергии. Запомните, это вам не крупный город со своим сложным хозяйством. Это город при заводе. Все чиновники города занимающиеся энергоснабжением понимают это и должны беспрекословно вам подчинятся.

- Когда я нанимался к вам, об этом не было ни слова.

- Слов не надо. Сейчас лучше обеспечьте подачу воды в дома.

Вот и все, трубка брошена. Мне ничего не осталось, как вызвать своего помощника, обиженного на жизнь Каримова Гуляма Шакировича.

- Гулям Шакирович, вы мне говорили, что наше дело подать давление горячей или холодной воды до кварталов города, остальное дело коммунальщиков, не так ли?

- Так.

- Причем тогда здесь насосная станция, какого то квартала? Разве это не принадлежность города?

- Сложный вопрос, Андрей Николаевич. Конечно города, но..., я же вам говорил, в городе ничего нет и они как нищие тянут лапу к нам. Те деньги которые они имеют, идут только на оплату ЖЭКов. Поэтому фактически городом заправляет не исполком, а директор нашего завода.

- Все ясно. Тогда забирайте со склада насос ЖН-202, везите на эту чертову станцию и произведите монтаж.

- Но, Андрей Николаевич, это же мощная штука, она просто порвет все обветшалые магистрали.

- Чтобы не порвала, сделаешь две вещи. Нужно вытащить все насосы из станции и заменишь их одним. Кроме этого, поставьте предохранительный клапан, чтобы ночью действительно не разорвало трубы...

- А слив куда?

- В канализацию. И еще, закажите у снабженцев нормальные насосы. Все то, что мы поставим, это времянка.

- Понял. Сейчас выезжаю.

- Нет, вы лучше оставайтесь на месте, отправьте в город кого-нибудь другого. Я хочу съездить на свалку, где сжигают отходы, посмотреть, что это такое... Поэтому, оставайтесь здесь пока за меня.

- Хорошо.

- Как можно добраться до туда?

- Очень просто. Наша бригада, собирается у проходной завода к десяти. Там полигонщикам как раз дают машину.

- Что это за наша бригада?

- Это те рабочие, что по штатному расписанию принадлежат нам и должны работать на свалке. Там в связи с большой вредностью, им положено работать четыре часа. Вот с десяти до двух они и вкалывают.

- А сжигают свалку когда?

- Когда устанавливается стабильный южный ветер. Обычно это время нам дают метеорологи, как такового планового поджога нет.

- Это бывает раз в месяц?

- Когда как. Иногда раз в два, а иногда даже два раза в месяц.

- Хорошо, можете идти. Заканчивайте быстрей с насосами.

У проходной шесть мужиков в касках, грязной спецодежде, которая чуть-чуть пованивает специфическим запахом уксуса.

- Кто здесь старший? - обратился я к ним.

Все сразу уставились на меня.

- Дядя Федя, - сказал самый молодой и небритый, - кажись тебя.

Старый мужик с большими отеками под глазами, подошел ко мне.

- Ну я старший. Чего надо?

- Я главный энергетик завода. Зовут меня Андрей Николаевич. Мне бы хотелось проехаться с вами и посмотреть, что происходит на свалке...

- А чего смотреть то, свалка как свалка. Ну если так уж очень хотите... поезжайте с нами... Только... Уж больно вы одеты не для таких местов. Сашка, быстро к тетке Марии, возьми комбинезон, резиновые сапоги и каску для главного энергетика. Семь минут тебе для этого. Как раз до летучки.

- Я сейчас, дядя Федор.

Молодой парень помчался к проходной завода.

- Успеет, склады то далеко...?

- Он не на склад, за проходной наша контора, там диспетчерша ему все выдаст.

Сашка успел, он приволок все новенькое и торжественно вручил мне.

- Молодец, - похвалил дядя Федор парня, - В летучке переоденетесь. Вон машина идет.

К нам подъехал грязный армейский фургон. Все мужики полезли в него. Я тоже.

Это огромная воронка окруженная затвердевшей, черной, блестящей коркой смолы. За ней с таким же налетом небольшие, корявые, но весьма толстые обрубки, изображавшие когда то погибший лес. А уже дальше, мертвое царство застывшей от смолы тайги.

- Оденьте респиратор, - дядя Федор протягивает мне маску. - Здесь так дышать нельзя. Загнуться можно.

Я и сам почувствовал, как в горле стало немного першить и запахло чем то кислым. Натягиваю маску и вижу, что рабочие вытащили из машины лопаты и поплелись к небольшому черному домику-будке без окон.

- Куда они? - мычу я дяде Федору.

- Так э... Машины ждут.

Поплелся за работягами, чувствуя ногами, как липнет к сапогам смола.

В будке светло от электрических лампочек под потолком, видна печь с грязными кастрюлями и чайником, стол со стульями по центру помещения. Несколько топчанов расположились у стен. Рабочие плотно закрыли дверь и сдернули респераторы.

- Все равно воняет, - принюхался молодой.

- Привыкнешь. От этой вони здесь никуда не денешься.

Я стоже снял маску и почувствовал неприятный запах. Мужики затянули папиросы и сигареты и вскоре их запах и дым смешался с местным воздухом.

- Вот так и живем, начальник, - сказал мне один из работяг. - хотите с нами в доминишко?

- Нет.

- Да вы не подумайте, мы не увлекаемся. Машины ходят не регулярно, вот и ждем, когда они появятся.

Вдруг зазвонил телефон. Дядя Федор сдернул с нар аппарат и снял трубку.

- Але... Да, здесь... Сейчас передаю. Это вас, - он протягивает трубку мне.

- Але..., - мне ответил знакомый голос.

- Здравствуйте, Виктор Владимирович

- Привет, Андрей Николаевич. Что ты там делаешь?

- Изучаю обстановку на месте.

- Ну..., ну...

И тут же связь прервалась, замычав короткими гудками. Я обалдело посмотрел на трубку и передал ее старшему. Вдруг за стенкой домика послышался рев машины, рабочие встрепенулись.

- Никак Петруха спозаранку. Тронулись, мальчики, натяните маски.

Огромный МАЗ развернулся к краю воронки и начал медленно поднимать кузов. Серая студенистая масса, неохотно цепляясь за борта, полезла на дно воронки, которая уже на половину была заполнена такой же гадостью. Кузов вернулся на свое место и рабочие принялись скоблить по нему лопатами, отдирая остатки химических отходов от железа. Вонь была ужасной, она пробивалась через респиратор и я отошел от воронки. На этом операция не кончилась. Машина отошла на метров сто, к кромке мертвого леса, где рабочие как по волшебству, достали шланги из черных бугров блестящей земли и начали мыть машину.

- Куда стекает вода? - мычу я дяде Федору.

- А...

- Куда вода стекает?

- Так там низина... Она туда и уходит, наверно в речку...

- Речка то далеко.

- Все равно туда... Ей в землю то не войти, корка над землей... Вот она и туда...

Ничего себе. Они этот полиол растворили и фактически он уйдет в большую реку.

- А нельзя мыть машину у ямы?

- Нельзя, гореть плохо будет.

- А как же вы в дождь и снег? Вода то наверняка попадет в воронку.

- Конечно... Но при поджоге этого говна, разгоняем верхнюю воду и то что под ней палим. А там огонь разгорается и вода испаряется.

- А хорошо этот материал горит?

- Хорошо, только коптит очень. Дым нехороший... Вон, все блестит вокруг, как стекло..., это от этого дыма. Зато яма выгорает за сутки...

Вдруг забибикал автомобиль. К нам по дороге на полной скорости несся знакомый мне газик. Он лихо подкатил к нашей группе. Дверца приоткрылась и показалось знакомое лицо Виктор Владимировича. Он зажимал нос рукой.

- Андрей Николаевич, кончай эксперимент, поехали на завод, там тебя генеральный ищет.

- Иду, сейчас из летучки вещички возьму.

В машине начальник цеха принялся меня ругать.

- Ты что, с ума сошел, поехал в этот могильник. На тот свет раньше времени хочешь отправиться?

- А как же рабочие, они там?

- Рабочие давно больны, они уже списаны. Твой предшественник, уважаемый Георгий... нанюхался тоже, теперь помирает от этой заразы в больнице. Не хватало нам еще одной смерти...

- Рабочие списаны...? Как это?

- А так. Сюда идут работать только смертники.

Мне хотелось задать еще несколько вопросов на эту тему, но я сдержался и только спросил.

- Меня действительно вызывает генеральный или это ты придумал?

- Действительно вызывает. Я согласился тебя привезти. Как приедем на завод, катись сразу же в душ, смой всю эту вонь и приведи одежду в порядок.

Генеральный директор с усмешкой наблюдал за мной.

- Ну как впечатление от свалки?

- Отвратительное.

- Понятно. Я подумал и решил следующее. Чтобы мои главные специалисты больше не впадали в авантюры и не лезли куда им не следует, отобрать от тебя свалку отходов...

- ... Как это?

- Очень просто. Передать ее в ведение хоз цеха. Заодно передать туда денежные активы, выделенные на это мероприятие.

- Куда бы вы ее не передали, но это самое ужасное место для города. Я здесь всего несколько дней и уже понял одно, свалку надо ликвидировать совсем...

- Вот этого то я и боялся больше всего, поэтому, чтобы у вас не было больше таких мыслей и забот, я решил этот участок работы от вас убрать.

- Но почему, мы не должны думать о ней?

- Это производственный процесс, Андрей Николаевич. У нас везде вредность. Можно договорится и до того, что надо убрать за одно и цеха, что гонят химическую продукцию, там ведь тоже все нормы ПДК превышены. И все это, естественно, угрожает людям, работающим здесь. Однако, мы стараемся обеспечить, всеми доступными методами, безопасность рабочим...

- Простите, а жители города?

- Не перебивайте, Андрей Николаевич, жители города находятся в двух километрах от завода и пока не страдают от действий завода.

Ну да, не страдают. Если эта пакость при сжигание понесется на город... Впрочем, чего ему говорить, похоже директор оберегает свалку.

- Вы вроде начали проверку цехов, - продолжает тем временем генеральный, - продолжайте дальше. Я в курсе дела, а за то, что вы решились в городе на замену пяти насосов одним, выпишу вам премию. За находчивость.

Ишь ты, все знает, уже доложили...

- Это временная мера.

- Конечно. Кто то из великих сказал. Ничего нет постоянного, кроме временного.

Директор улыбнулся, довольный своей охинееи.

- Таким образом, - подвел он итог, - занимайтесь своим делом. Свалка отходов теперь не ваша...

Я понял, что пора уходить.

Когда пришел домой, то его не узнал. Катя навела порядок, она убрала пыль и грязь, вымыла все, что могла. На столе стоял ужин, прикрытый полотенцем.

- У нас сегодня праздник? - спросил я.

- Нет. Нельзя же жить в хламе.

- Правильно.

Я устало присел на стул.

- Говорят, тебя повысили, - осторожно спросила Катя.

- Да, теперь я ИО. Пока главный энергетик болен, буду заменять его по полной катушке.

- А ты бы съездил к больному, поговорил бы с ним...

- Хорошая мысль. Завтра постараюсь пораньше вырваться... и к нему.

- Это правда, что генеральный директор сделал тебе выволочку, за то, что ты съездил на свалку?

- И это знаете. Почти правда, но итог беседы очень странный, эту свалку он от меня отобрал.

- Как это?

- Так. Приказом, передал в хоз цех.

- Почему? Что за этим стоит?

- Не знаю.

- А там страшно?

Я понял о чем она спрашивает.

- Да. Это ужасно.

- Неужели дирекция ничего не может сделать?

- Сделали. Отдали свалку в другие руки.

- Я не про это.

- Я понимаю о чем ты говоришь, но пока не могу разобраться ни в чем...

На следующий день, после работы я поехал в городскую больницу, чтобы повидаться с Григорий Павловичем. Длиннющая пятиэтажка разместилась перед обильным кустарником, изрезанным пешеходными дорожками, занимающим почти пол гектара площади. У главного хода, несколько машин скорой помощи. У больницы и в ней полно народа. С трудом пробился к регистратуре.

- Простите, я могу видеть Григория Павловича?

- Кто это? - спросила уставшая изможденная женщина в белом халате.

- Главный энергетик...

- А... Сразу так бы и сказали... На третьем этаже, палата номер 13.

Больше я ее не интересовал. Женщина тупо уставилась на стол и автоматически перебирала медицинские карты, вываленные грудой на столе.

В узенькой, светлой комнатке только одна кровать и один стул. На подушке небритый, обтянутый кожей череп с закрытыми глазами. Все остальное, по горло, аккуратно прикрыто армейским одеялом.

- Кто пришел? - проскрипел череп, но так и не открыл век.

- Ваш коллега. Теперь замещаю вас на заводе.

Глаза распахнулись и я увидел бесцветные зрачки.

- Ага... Это хорошо, что вы пришли. Так вы и есть Андрей Николаевич?

- Да. Это я.

- Садитесь коллега, я уже много о вас слышал... и даже ждал вас.

Осторожно присаживаюсь на стул.

- Как вы здесь?

- Никак. Скоро сдохну, вот только врачи мешают, не дают.

- Бросьте такие мысли...

- Чего бросать то... Я ведь понимаю чем болен и не тешу себя выздоровлением. Этот завод съел меня, как и тысячи других. Если вы не поумнеете, он и вас подомнет под себя...

- Простите, я не понял...

- Чего понимать то. В городе, каждый второй человек отравлен химией, каждый пятый готов от этого умереть. Я тот самый пятый...

- То что вы говорите, это очень ужасно, но я думаю...

- Лучше не думайте по этому поводу, иначе я испорчу хорошее мнение о вас. Пока мне рассказывали, что вы в здравом уме. Поверьте мне, чтобы спасти людей этого города, тайгу, реки, завод надо взорвать, уничтожить... Другого пути здесь нет.

- Все дело в отходах?

- И в них тоже. То что завод выпускает так же дурно влияет на человека. Пройдитесь по цехам. Вытяжки почти нет, вместо них разбитые стекла, респираторы и противогазы не соответствуют стандарту и свободно пропускают ядовитые пары, спецодежда не выдерживает соприкосновения с химикатами и разваливается после третьего дня работы. А самое страшное, это свалка... Когда-нибудь вся эта горящая гадость ринется на город и все сдохнут.

- Неужели нельзя как то навести порядок, соорудить вытяжки, сделать очистку, организовать переработку отходов? Я слышал, что отходы можно даже продавать.

Череп разинул рот изображая улыбку.

- Я все это тоже хотел сделать, но... До нас нет дела никому, ни министерство, ни комитет, ни дирекция, совсем не заинтересованы в восстановлении завода. Мы гоним полусырье для крупных химкомбинатов, себестоимость которого - копейки за тонну. Однако, продаем за бешенную цену в несколько сотен рублей. Улавливаешь разницу... копейки и несколько сотен рублей. Это же бешенная прибыль. Вот это и есть камень преткновения. Зачем восстанавливать завод, зачем перерабатывать отходы, если от этого подымится себестоимость продукции и разница в прибыли будет почти равна нулю.

- Как же это им удается и кто получает эту прибыль?

- Шайка ловкачей. Вся верхушка затянута туда.

- А прокуратура, милиция, куда они смотрят?

- Никуда. Кто с деньгами, тот и власть. А эти... прислуживают власти.

- Выходит, на заводе ничего сделать нельзя?

- Почему нельзя? Можно. Для этого нужно его взорвать...

В это время двери в палату открываются и появляется худенькая девушка.

- О... Настенька пришла.

- Здрасти, - тихо говорит мне девушка.

- Здравствуйте.

- Настенька, это новый главный энергетик, вместо меня. Звать его Андрей Николаевич.

- Очень хорошо, что вы пришли, а то папа совсем закис... К нему последнее время мало кто с работы приходит.

- Брось, дочка, я вынашиваю планы мести, этим и живу.

- Сейчас я тебя кормить буду.

- Ну вот, все время не вовремя. Только разговорились и на тебе... то процедуры, то еда...

Я понял, что дальше мне находиться здесь не следует. Встал со стула и во время. В палату, под управлением толстой медсестры въехала тележка с накрытыми бачками.

- Ну как, больной..., - заголосила она. - Сейчас будем кушать... Так, таблетки я принесла, выпейте до еды.

- Мне уже пора.

- Андрей Николаевич, зайди ко мне еще, кое что я не успел тебе рассказать. Пожалуй самое важное...

- Хорошо, зайду. До свидания.

Раскланялся перед всеми.

В доме меня ждет Катя.

- Где ты был? Звонила к тебе в отдел, там сказали, что давно ушел домой.

- Был в больнице у Григория Павловича.

- Так... Он тебе... кое что разъяснил?

- Да. Я тебе все позже расскажу.

Но по виду Кати понял, что придется все рассказать сейчас.

Утром опять неприятности. Только зашел в свой кабинет, как на пороге появился невзрачный, прилизанный мужчина с портфелем в руках.

- Можно к вам, Андрей Николаевич.

- Заходите.

Я с удивлением посмотрел на него. Почему секретарша мне ничего по селектору не сообщает. Словно прочитав мои мысли, незнакомец говорит.

- Я попросил вашу секретаршу ничего не докладывать. Майор милиции Говорухин Степан Степанович.

Он протягивает свою волосатую руку. Я жму ее и мысленно перебираю, что мог совершить, от чего милиция вломилась в кабинет.

- Садитесь, - предлагаю ему.

Майор на коленях раскрывает чемоданчик и вытаскивает несколько листков бумаги.

- Андрей Николаевич, простая формальность. Вы ведь вчера были в больнице у Григория Павловича?

- Да, был.

- Мне нужно знать, о чем вы говорили?

Ничего себе формальность, может его попросить от сюда. Какое ему дело о чем мы беседовали? Пока я размышлял, Степан Степанович дополнил свою речь.

- Видите ли, вчера вечером, после вашего ухода, Григорий Павлович скончался.

- Как? Но при чем же здесь я?

- Это я и хочу выяснить. Медсестра сказала, что он был очень взволнован после вашего ухода.

- Мы говорили о работе.

- Конкретнее.

Так я тебе все и выложил.

- О том, в каких цехах и где лучше установить вытяжку или вентиляцию.

- Ну и...?

- Все.

Майор явно разочарован.

- А что, Григорий Павлович, вам хотел сказать особенное. Медсестра слышала его последнюю фразу...

- Не знаю.

- Очень жаль. Ну вот и все. Не буду вас больше задерживать.

Он аккуратно складывает листки в чемодан и поднимается.

- Надеюсь, что еще встречусь с вами.

Только он ушел, я вызвал секретаршу.

- Татьяна Юрьевна, чем дело? Почему вы без предупреждения пустили ко мне посетителя?

- Но ведь он же из милиции и потом, сказал, что вы обязаны принимать его в любое время.

- Я никого не обязан принимать в любое время, запомните это пожалуйста, а сейчас вызовите мне Гуляма Шакировича. У нас беда, скончался Григорий Павлович.

- Ой, - пискнула секретарша и выскочила из кабинета.

Днем позвонил Виктор Владимирович.

- Андрей Николаевич, хочу высказать свое соболезнование. Григорий Павлович был отличный мужик, только вот болел часто. Я слышал, ты у него был перед смертью?

- Да.

- Хоть поговорили немного о заводе?

- Поговорили.

- Ну и как?

- Да никак. Общие проблемы, энергетика, вытяжки...

- А..., - голос на той стороне явно разочарован. - Ну ладно, работай, не буду мешать.

Трубка брошена и тут же опять звонок. Это Катя.

- Андрей, ты слышал, Григорий Павлович умер?

- Слышал.

- Господи, какое несчастье. Он же перед смертью хотел тебе что то сказать.

- Хотел.

- Как же так? Может это самое важное, что ты должен знать.

- Наверно это так, Катя. Ты меня извини, но у меня много дел....

- Конечно, конечно...

Потом целый день неслись соболезнования. Не позвонили только из дирекции.

Дома Катя бесновалась весь вечер. Она придиралась ко мне по всякому пустяку.

- Ты опять не туда повесил свое полотенце.

- Я его оставил в ванне.

- Мокрое полотенце нужно повесить на сушилке.

- Катя, что с тобой? Успокойся, ради бога.

- Я спокойна. А вот...

Тут она словно споткнулась и вдруг разрыдалась и бросилась в свою комнату. Я зашел к ней. Катя стояла перед окном и размазывала слезы по лицу. Приблизился к ней сзади.

- Катя...

Она резко обернулась и вдруг обхватила руками мою шею.

- Андрюша, прости меня дуру. У меня как то из рук все валится. На работе одни неприятности. Мужики вечно пьяные, норовят сказать гадость или ущипнуть. Я убедилась, что ничего не знаю и просто нуль на работе. Те знания, что дал мне институт здесь вообще не нужны. А тут еще, эта жуткая обстановка в городе, пьянство, драки, сплошные болезни. Мужчины же женщину не считают за женщину, все у них... бляди, да и здешние женщины какие то ненормальные, тоже пьют, ругаются и крутят любовь, даже в бытовках цеха. У меня нет подруг, друзей и такое состояние, что я живу под молотом. Вот-вот он сорвется и рухнет на голову.

- Успокойся, пока у тебя есть я.

- Правда. Андрюшенька, спаси меня.

- Чтобы тебя не трогали на работе, скажи, что ты жена главного энергетика. От тебя сразу все отстанут.

- Жена? Ты хочешь сказать... Андрюшенька...

И тут она заревела в три ручья. Пришлось ее прижать крепко к себе и почувствовать ручейки слез на своей спине.

Хоронили Георгия Павловича на местном, огромном кладбище. Народу было много. Работяги не стеснялись, тут же за крестами пили водку, родственники покойного тоже были подвижны, они отрывались от своей тесной группы и неслись к пьяницам, чтобы перехватить лишние сто грамм, только несколько человек упорно держались у гроба, я, Катя и Виктор Владимирович оказались в их числе. Началось прощание. Наконец гроб заколотили и опустили в яму. Два пьяных парня начали забрасывать землю. Рядом со мной оказалась дочка Григория Павловича - Настенька.

- Андрей Николаевич, вы к нам придете на поминки?

- Не могу. Мне надо вернуться на завод.

- Очень жаль. Папа последнее время только и интересовался вами. На вас ставил большие надежды. Он так возмущался, когда вас пытались подставить в первый день вашего приезда и как был рад, что все обошлось.

- Да что вы? Это обычный рабочий день с неприятностями...

- Нет, нет. Это все подстроено, говорил он.

- Андрей, точно подстроено, - вмешался Виктор Владимирович, который слышал наш разговор. - Я то знаю.

- Можно мне вас на минуточку, - неодобрительно посмотрела на него Настенька и повела меня в сторону, за большой куст, приросший к могиле неизвестного бедолаги. - Я ведь хочу выполнить последнюю просьбу отца. Когда вы были последний раз у него в больнице, он после вашего ухода, почувствовал себя очень плохо и попросил меня передать вот это... Лично вам.

Она протянула мне кулачок и разжала его. Бронзовый ключик лежал на ее ладошке.

- Что это?

- Ключ.

- Но откуда он?

- Не знаю. Я сама спрашивала его, но он как то неопределенно ответил, что новый энергетик все поймет, когда придет в третий цех.

Я осторожно взял ключик, повертел его и сунул в карман. По крайней мере он не от сейфа, это точно.

- Хорошо, я постараюсь разобраться.

- Может все-таки зайдете к нам?

- Нет, спасибо Настенька. Приходи когда-нибудь ко мне в гости.

- А это правда, что Катерина Михайловна ваша жена?

- Нет, но...

- Понятно. Если будет свободное время, может быть и зайду.

Мы вышли из-за куста и смешались с толпой людей, уходивших с кладбища.

Катя долго в руках крутила ключ.

- Где то я такой видела, - сказала она неопределенно.

- Девочка так и сказала, что этот ключ что то открывает в третьем цехе.

- Андрюша, я его завтра возьму с собой. Ты не против?

- Бери, но только никому не показывай. У меня уже был товарищ из МВД, поэтому доверять никому не следует.

- Конечно, я все сделаю тихо.

В отделе тихо. Секретарша Татьяна Юрьевна, зашла ко мне в кабинет, когда я ее не звал.

- Разрешите, Андрей Николаевич.

- Да.

- Вам бы надо осмотреть оставшиеся бумаги Григория Павловича. Вдруг там есть что-нибудь важное.

- Хорошо. Я зайду к нему в кабинет попозже.

- Вот возьмите ключ от сейфа. Он его всегда хранил у меня.

- Положите на стол.

- Андрей Николаевич, тот из МВД, который ворвался к вам в прошлый раз, тоже интересовался бумагами Григория Павловича.

- Ну и...

- Я сказала ему, что ключ от сейфа у вас.

- Значит обманули его?

- Обманула.

- Спасибо, Татьяна Юрьевна. Я сегодня же осмотрю сейф.

На верхней полке железного ящика немного денег и две бутылочки с лекарствами. Пониже несколько папок, это отчеты за каждый месяц и отдельно прижата к стенке, зеленая пухлая папка. Осторожно расшнуровываю завязки и вот передо мной раскрылся первый документ. Это письмо из химического института в Ленинграде.

" На ваш номер..........

от ".....".......19....г.

сообщаем.

Ваши полиолы проверены в нашем институте и выяснилась возможность применения таких отходов. При присоединении к полиолу полизоционатов получаются быстро затвердевающие пенные растворы, похожие на пенополиуретаны с хорошими теплофизическими свойствами и поэтому весьма годными в народном хозяйстве.

По первому вашему требованию, можем выслать полное заключение о новом материале и его свойствах.

Зам директора ...............

".....".........19....г."

Хорошенькое письмо, оказывается отходы то можно использовать. Следующая бумага тоже интересна.

" Григорий Павлович, здравствуй.

Я выяснил все что ты хотел. В комитете сидит некто Сибилев Игорь Моисеевич, который и курирует ваше производство и сбыт. По моему он и является руководителем всей операции по отмывке денег. На вид, это весьма просто. Ваше сырье буквально за копейки покупает подставная фирма "Озоль", расположенная в г. Кирове. Одним из содиректоров этой фирмы является пресловутый Сибилев. Далее, эта контора распределяет материалы по другим производствам уже по завышенным в несколько раз ценам. Прибыль идет как бы на развитие производства, а на самом деле на счета тех людей, которые участвуют в этом процессе. Дочь моего знакомого работает в банке в г. Киров и случайно увидела распределение счетов фирмы "Озоль". Одним из получателей была фамилия вашего директора.

С уважением К.С.М."

Вот так. Если это правда, то все ужасно. А это что? Какие то схемы, чертежи... Да это в разрезе третий цех. Третий цех... Что то это название часто стал появляться передо мной. Ладно, потом разберусь. Вот еще лист бумаги.

"Министерство внутренних дел..."

Стоп. Да это же копия письма в Москву. Григорий Павлович просит рассмотреть безобразия творимые на нашем заводе и в фирме "Озоль". В папке еще несколько листов и писем. У меня нет времени, чтобы все сейчас прочитать. Все бумаги опять складываю в папочку и как мальчишка, запихиваю ее под ремень брюк и прикрываю полой пиджака. Закрываю сейф и иду в приемную.

- Татьяна Юрьевна, возьмите ключ.

- А вы не хотите подержать его у себя?

- Нет. Там ничего такого нет, кроме отчетов и профсоюзных денег. Мне он не интересен.

- Хорошо, Андрей Николаевич. Я положу его в стол.

Вечером, мы с Катей изучаем украденные документы. Она рассматривает чертеж своего цеха и потом говорит.

- Андрей, я узнала, что открывает ключ, который тебе передал Григорий Павлович.

- Как это?

- Зашла в электромастерскую на второй участок, а там на щитке висят очень похожие ключи. Один из них копия твоего. Я сравнила по бороздкам.

- Надеюсь, ты не делала это открыто.

- Никого не было. Так вот, там на ключе закреплен номерок, с номером 17. Это электрощит. Вот посмотри на чертеж. Здесь тоже обозначен щит питания номер 17.

Я склонился над чертежом. Действительно, паучки линий сошлись в квадрат, над которым цифра 17.

- Чтобы это значило?

- А ты приглядись к другим щитам.

Так, вот щит другой, здесь шесть проводов, еще один, опять шесть, а в нашем сколько? Восемь?

- Отличается только количеством проводов.

- Правильно. На щите питания должно быть три отводки, а здесь пять. Но я рискнула и открыла щит ключом Григория Павловича. Там рубильник и на него подходит три провода, а выходит тоже три. Там нет пяти проводов.

- Выходит этот чертеж не соответствует действительности. А как провода, они видны снаружи щита?

- Не видны. К щиту походит труба. В ней все провода. В щите же тоже не видно, там плита и выход на нее только на клеммах.

- Хорошо. Посмотрим куда идут линии. От рубильника тянутся на мешалки реакторов второго участка. Смотри, смотри, два провода идут к подземным коммуникациям...

- Да, но они тут и кончаются.

- Как бы мне взглянуть на этот необычный щиток?

- Приходи завтра часам к шести вечера, в этот момент реакторы разгружаются и все рабочие будут отвлечены, никого у щитка не будет.

- Договорились. Ты только меня встреть.

Мы принялись изучать другие документы.

".....................................

.......................................

АКТ

Мы ниже подписавшиеся, представитель международной организации Гринпис т. Маджулате И.С., главный энергетик предприятия Медведев Г.П., начальник восточного сибирского отделения экологии Малофеев Б.Р. и эксперты отдела инженеры ДудинцевВ,Н. и Смородинов В.А. обследовали состояние природы и фауны вокруг города Копянска.

Выяснено следующее:

Севернее города, отравлена почва и погиб лесной массив общей площадью 120км/кв., вода в речке Вишенка, впадающая в Енисей, имеет имидных и щелочных остатков выше нормы в пять раз. Берега и дно реки имеют прочное химическое соединение, в результате весь животный мир и растительность исчезли. Ежегодно в отравленном лесном массиве погибают тысячи птиц и зверей. Общая статистика и результаты биологических исследований представлены в дополнении к акту на пяти листах..."

И так далее, куча цифр на пяти листах. Мы еще долго не спали, разбирая документы, под конец Катя сказала.

- Странное наследство оставил тебе Григорий Павлович. Что ты с ним будешь делать?

- Понятия не имею. Надо разобраться во всем.

- Тогда, - зевнула она, - пошли спать, время почти два часа.

Я пришел в третий цех, около шести вечера. Кругом бушевала суета. Рабочие катили к реакторам тележки с емкостями, операторы отключали пар, воду, энергию. Только первые мешалки прекращали свое нытье, тут же настырные сменщики большими ключами откручивали гайки от крышек. Катя ждала в свой конторке и только я вошел, как она приложила палец к губам.

- Только тихо, возьми инструменты на столе и иди за мной. У меня есть фонарь, там очень темно.

На столе мешок с инструментами, я поднял его и охнул, ничего себе тяжесть. Мы выбрались из конторки и Катя повела вдоль предохранительных перегородок, за которыми почти не видно света. Кончился второй участок и на стыке с третьим, а большой опорной колонной на стене показался серый, железный ящик с белым номером 17. Катя осветила его и, вытащив ключ открыла замок. На большом мраморном щитке, трехфазовый рубильник и под ними три мощных предохранителя.

- Посмотри, здесь только три подводных и три выходных провода, - шепчет она.

Я приблизился поближе.

- Осторожно, здесь 380 вольт.

- Вижу. Дай фонарик.

Пытаюсь посмотреть, что в щелке между щитком и корпусом ящика. Ничего не видно. Тогда лучом света осматриваю железный ящик. Странно, корпус не цельный, с правой стороны, под краской, слабо видны головки винтов. Всего восемь, прижимающих боковой лист.

- Катя, возьми фонарь, посвети здесь.

- Ты что-нибудь нашел?

- Да.

Винты плохо подаются, но мне все же, с трудом, удалось отвертками отвинтить их. Я потратил на это почти пол часа времени. Катя начала нервничать.

- Андрей быстрей. Сейчас закончится загрузка и сюда кто-нибудь может зайти.

- Сейчас.

Я отковыриваю лист и ахаю.

- Катя, здесь рубильник. Он... не замкнут...

- Вижу. Лучше быстрей все закрывай.

Винты в этот раз вкрутились быстрее. Только мы закрепили лист и закрыли дверцу ящика на замок, как Катя погасила фонарь и прижала меня к стене.

- Тихо, сюда идут.

Мы замерли, мимо нас проходили двое.

- Ну теперь до следующей разгрузки два часа, - говорил один голос, пойдем придавим на антресоли.

- А вдруг мастер не найдет нас?

- А что ему то? Он в своей конторе дрыхнуть будет. Вечером здесь никого, ни начальства, ни мастеров. Одни операторы почти бодрствуют, следят за приборами...

Голоса удаляются и Катя отходит от меня.

- Пошли.

В своей конторке, Катя прячет фонарик и инструменты в шкаф и только мы собирались уйти, как дверь открылась и на пороге появилась кряжистая фигура механика цеха Самсонова.

- Андрей Николаевич? Я не знал, что вы здесь...

- Да вот пришел забрать Катю.

- А... дело молодое... Я же спешил сюда, застать Катерину Михайловну. Начальник цеха просил меня передать ей, что со следующей недели, она выходит в вечернюю смену. Давно ищу вас, пол часа назад был здесь и никого, а потом вы оказывается пришли... Увидел свет и удивился, как же вы так мимо моей конторки прошли. Старею наверно, раз не заметил.

- Мы с Андрей Николаевичем ходи смотреть по цеху, где ставить вентиляцию, а по поводу следующей смены, я знаю. Мне уже старший сменный мастер сказал об этом.

- Тогда зря спешил. Извините. До свидания, Андрей Николаевич.

За проходной завода, я взял Катю под руку.

- Ну вот, придется раньше времени заняться вентиляцией в твоем цехе.

- Надо было что то придумать, я и сказала.

- Умничка...

- А если начнешь делать вентиляцию, все рабочие тебе только спасибо скажут. Итак в цехе дышать нечем, - она вдруг поежилась. - Чего то стало прохладно. Наверно скоро будут холода.

- Тебе бы надо купить что-нибудь теплое.

- У меня пальто есть, я привезла.

На следующий день меня разбудил звонок телефона.

- Але..., - тяну спросонок.

- Андрей Николаевич, это я, Виктор Владимирович. Хочешь посмотреть редкое зрелище, выгляни в окно.

Я подбегаю к окну и сквозь молочную пелену рассвета далеко за горизонтом вижу кровавый ореол, обрамленный черным густым дымом. Огромная черная туча нарастала и ширилась в небе.

- Ой,... что это?

- Свалку жгут. Завтра обещают северные ветры, поэтому спешат.

- Это наши отходы?

- А что же еще? Они и есть.

- Господи, что творится.

- С твоего дома еще хорошо видно, а вот у меня нет, зато гари запашок уже дошел до нас, до тебя через минут двадцать тоже докатится. Лучше сиди дома не высовывайся. Благо сегодня суббота.

- Почему запах, ведь ветер дует в тайгу?

- Пока ветерок слабоват, в основном тянет наверху, поэтому вонища медленно распространяется понизу. К средине дня ветер усилится и все снесет на север.

- Какая гадость. Спасибо, что предупредили Виктор Владимирович.

- Да ничего. Катюше большой привет. Пока.

Я бегу в спальню и трясу Катю.

- Катя, вставай.

- Ну чего еще? - лениво потягивается она. - Сегодня суббота, дай поспать.

- Свалку жгут.

Катя подпрыгивает и трясет головой. Ее ночная рубашка чуть приспускается, оголив нежную маленькую грудь. Она не замечает этого.

- Нашу свалку?

- Заводскую.

Она натягивает тапочки и бежит к окну.

- Боже мой, какой ужас.

- Звонил Виктор Владимирович, просил не выходить на улицу, на улице неприятный запах.

Катя поворачивается ко мне. Ее грудь по прежнему точит из под рубашки.

- Куда же мы попали? Это же... это же... могильник...

- Прикройся.

- Что?

Она с недоумением смотрит на меня.

- Ты меня дразнишь своей грудью.

Катя окидывает себя взглядом и вдруг краснеет. Поспешно натягивает угол рубашки.

- Прости.

- Ни за что.

Девушка срывается с места и проскочив мимо меня, несется в ванну.

И все же в дом стал проникать кисловатый запах с улицы. Катя закрылась в спальне, а я устроился в кабинете и изучаю зеленую папку Григория Павловича. Интересно, во всех домах так же как у нас. Опять выглядываю в окно. Черная туча, отцвечиваемая красными бликами, стала пониже и пошире. Я представил как тайгу заваливает черной смоляной пылью и она медленно превращается в гладкие стеклянные поверхности, обволакивающие все неровности фауны. До чего же гадкий запах разложения... И так, что там еще за бумаги у главного... Здесь список. На листочке без заглавия пронумерован ряд фамилий, всего около 22 человек. Напротив каждой фамилии число, месяц и год. В чем же здесь загадка? За окнами шум машины. Похоже к нам гости, я осторожно выглядываю из-за занавески. Из черной Волги выходит.. Степан Степанович, представитель местного МВД. Я в панике. Хватаю все бумаги, небрежно заталкиваю их в зеленую папку и несусь с ней в спальню. Катя сидит полуголая перед зеркалом и изучает себя. При виде меня, ее брови подлетают до волос.

- Как ты смеешь..., - она прикрылась руками.

- Срочно спрячь, к нам гости, - я швыряю папку на смятую кровать. Постарайся не выходить.

Во входную дверь уже стучат. Захлопываю спальню и бегу открывать.

- Здравствуйте, Андрей Николаевич.

У него искусственная улыбка до ушей.

- Здравствуйте, Степан Степанович.

- Проезжал мимо и решил заехать в гости. Знаю, знаю, не приглашали, но вот хочу наладить дружеские отношения. Посмотрите, что я принес.

В его руке появилась бутылка коньяка.

- Заходите.

МВДешник принюхался.

- У вас еще не выветрился запах улицы. Ветер уже все снес. Можете открывать все окна и двери, проветрить все комнаты.

- Хорошо. Пойдемте в мой кабинет, где то там у меня есть рюмки.

С удивлением смотрю, как Степан Степанович идет впереди меня и уверенно двигается к кабинету. Он входит в помещение, ставит коньяк на стол и плюхается в кресло.

- Хорошо у вас. У меня дома такого кабинета нет.

Я тем временем, разыскал рюмки за темным стеклом шкафа и тоже поставил их на стол. Мой гость сразу выбрался из кресла, ловко вскрыл бутылку и разлил по рюмкам.

- За наши дружеские отношения.

Он первым выпил коньяк и зажмурился.

- Хорош черт. Я его доставал в рай центре. Не подвел зав маг.

Я пригубил пахучую жидкость и почувствовал крепость напитка.

- Сильная вещь.

Степан Степанович опять в кресле.

- Да сильная. Раньше я такой пил на заводе, в кабинете главного энергетика. У него в сейфе всегда стола бутылка коньяка.

Я насторожился, но сделал вид, что заинтересовался.

- А он то где доставал?

- Наверно тоже по своим каналам. А вы разве не видели у него в сейфе рюмки? Там на верхней полочки, где пачки денег.

- Видел.

- Ага. Значит уже вскрывали сейф?

- Конечно.

- Где зеленая папка?

- Какая? Там по моему только отчеты.

- Ох, хитришь, Андрей Николаевич. Папка должна быть.

Он опять разлил коньяк по рюмкам.

- Не видел.

- Вот так и попадаются умные люди. Я ведь ее сам туда положил, знал что вы вскроете сейф и если будете нашим человеком, то ее оставите, а если нет..., то наверняка утащите. Те документы которые там есть... так ерунда. Можно собирать всякую рухлядь, но вот главного... Григорий Павлович был странный человек. Ему везде чудились враги, поэтому он и искал, так сказать, компрамат. К этой папочке нужен ключ. То звено, которое нам не хватает. Вот почему я вернул папку в сейф, следил за вами. То что вы ее сперли, нет у меня никакого сомнения.

Он выпил свой коньяк, но в этот раз не поморщился.

- Вон оно как. Ладно, я скажу вам тоже кое что. Папку действительно стащил я. И не потому что уж слишком заинтересовался, а потому что жаль было Григорий Павловича. Не хотелось, чтобы вы после его смерти искали тех людей, чьи фамилии упоминались в письмах или актах. Поэтому я ее сжег...

- Сожгли?

- Да, очень просто, изорвал на клочки и здесь дома на кухне сжег.

Степан Степанович задумался.

- Мне трудно в это поверить, да в общем то я по долгу службы и не должен этого делать. Но все же, я приехал к вам наводить мосты, иметь вполне дружеские отношения, мне бы хотелось полного доверия с вашей стороны. Черт с ней этой папкой, сожгли так сожгли, но все же, хорошо бы если бы вы поделились со мной, что же вам перед смертью передал Григорий Павлович?

- Мы с ним говорили только о делах завода.

- И только?

- Только.

- А на кладбище? Вам на кладбище тоже никто ничего...?

- Ничего. Скажите, Степан Степанович, если это не секрет, почему такой интерес к Григорий Павловичу. Ведь даже по тем документам из зеленой папочки, что я прочел, я не нашел в них криминала...

- Конечно нет. Но Григорий Павлович своими действиями привлек внимание всех силовых органов, он создал группу, так называемых единомышленников, которые иногда и действовали... Например, они пытались парализовать работу завода, ломали оборудование, рвали силовые провода, устраивали забастовки, везде жаловались...

Мой гость опять стал разливать коньяк. Ловко выпил рюмку и потянулся.

- А что вы хотите от меня? Ведь я здесь свежий человек.

- Вот именно, свежий... К вам пока все приглядываются, ждут когда проявите себя, чью займете сторону. Если примите сторону тех... кто мешает работе завода, то естественно и спрос с вас будет другой. Пока за вами один грешок, вы утащили с завода и сожгли папку, но это еще не тот случай, когда можно определить, кто вы. А вот когда вам те, террористы, передадут все ключи к уничтожению завода, то сразу все станет на свои места.

- Спасибо, что предупредили.

- Пожалуйста. Засиделся я у тебя. Как поживает Катерина Михайловна?

- Нормально.

- А где она, чего то я ее не вижу?

- Спит.

- Пусть спит. Мне пора.

Степан Степанович поднимается и вдруг его взгляд упирается на пол.

- А это что у вас?

Я вздрогнул, у самой ножки стола лежит список с фамилиями, который я недавно изучал. Видно я его нечаянно уронил, когда в панике собирал папку. МВДешник легко сгибается, берет бумажку и пробегает ее взглядом, потом заулыбался.

- Этот список тоже был в зеленой папке и знаете что здесь? Это фамилии тех людей, которые погибли, вот их даты, даты дня смерти.

- Зачем же они были в папке?

- У вас хорошее самообладание. Я скажу вам, сегодня у меня день, когда я все время раскалываюсь... Эти люди были в кружке Григория Павловича и к несчастью, они все умерли или погибли..., - этот тип аккуратно кладет бумажку на стол. - Ну ладно, я пошел. До свидания, Андрей Николаевич. Сегодня день отдыха, проведите его как можно лучше.

Гость уверенно вышел из кабинета. Я проводил его до входной двери и как только он исчез, чуть не сполз на пол. Из спальни вышла Катя, она в накинутом на плечи халатике.

- Боже мой, - шепчут ее губы.

- Ты все слышала?

- Да. Я стояла за дверью.

Свалка горела весь день, черные облака, обнявшие землю, еще долго лежали на ней. Сумерки сгладили весь фон. Катя все время нервничала, иногда срывалась на меня в крике. Она моталась по комнатам и когда я включил свет, по моему стала отходить.

- Андрюша, прости.

- Ты о чем?

- Мне кажется я сорвалась...

- Со всяким бывает.

- Но я так не хочу. Мы попали в жуткое место, неужели нет выхода...

- Выходов много. Это во первых, сбежать от сюда, во вторых, все таки побороться за себя и в третьих, остаться и медленно гнить как все.

- А что же ты выбрал?

- Я выбрал второе. Кто то должен помочь этим несчастным.

- Но как? Ты знаешь как?

- Еще нет. Но мне кажется, не я один такой. Эти люди еще не доверились мне, а я им, хотя... этот ключик, который передал Григорий Павлович, не в нем ли весь корень событий, не за ним гоняется Степан Степанович...

Катя подходит ко мне в плотную и вдруг прижимается к груди.

- Я с тобой.

- Я очень рад этому.

И тут я поцеловал ее в губы, она впервые нежно ответила мне.

Неделя началась с совещания у директора завода. Генеральный разносил начальника хоз цеха.

- Неужели у вас нет сметливых бригадиров или людей, которые могли бы навести порядок на ваших объектах. Почему мы не можем обходится без ЧП?

- Так это..., - оправдывался седоватый старик, - мы только что получили эту свалку и я еще не вошел в курс дела. Сказали поджигать и дал команду это сделать.

Я еще не понял в чем дело, но догадался, что то произошло.

- Дали команду? Хороша ваша команда, люди перепились на рабочем месте и погибли. Погибли по вашей вине, полная бесконтрольность...

Вот это новость, значит вся бригада мусорщиков погибла. Генеральный уже бушевал, а я старался вспомнить этих ребят с которыми побыл немного в аду.

- Неужели мы не можем навести элементарного порядка даже в таких вещах как поджечь кучу мусора, - гремел голос

И тут я не вытерпел, сказал громко и внятно.

- Чтобы не было никаких происшествий, свалку надо ликвидировать.

Наступила тишина, генеральный как бы захлебнулся и, открыв рот, бешено смотрел на меня.

- Еще один умник нашелся.

- Нашелся. Это хорошо когда есть несколько умников, по крайней мере они всегда могут подумать, что делать с теми злачными местами, которые просто терроризируют город.

- И о чем же вы подумали? Куда деть отходы производства? Если мы их завтра не сожжем, то через пол года полностью завалим территорию тайги до Енисея.

- Неразрешимых вопросов нет. Либо отходы надо увозить от сюда в другие районы страны, либо перерабатывать здесь, расширив производство.

Генеральный вдруг обмяк.

- Все, совещание закончено. Все можете идти на рабочие места. О том, что я решил по поводу ЧП сообщу позже. А вас, Андрей Николаевич, я прошу остаться...

Начальники цехов и отделов тихо удаляются из кабинета. Мы остаемся одни.

- Какая вас муха укусила? - вдруг задает мне вопрос директор. - Какое ваше дело по поводу производства? Вас нанимали на работу, как главного специалиста по энергетике, так и делайте свое дело, не лезьте куда не надо.

- Когда вчера горела эта свалка, до моего дома дошел запах гари. Это был не запах горелого леса, а запах химии, которая отрицательно действует на человека, першит горло, болит голова, страдают желудки. Скажите, вам свой город не жалко?

- Жалко... не жалко, что за дурацкий вопрос. Жизнь города зависит от завода...

- Это не ответ.

- Хорошо, я разберу этот случай и дам нагоняй метеорологам, чтобы в следующий раз давали более точный прогноз, а вас прошу в последующем не вносить в наш дружный коллектив раскол. Можете идти.

Татьяна Юрьевна в испуге смотрит на меня.

- Ну как? - тянет она.

- Что как?

- Вас... не того..., не уволили?

- За что меня можно уволить?

- Мне тут звонки бесконечные, вы там, на совещании, чего то наговорили...

- Все в порядке, решались обычные производственные вопросы. Сейчас мне надо поработать над документами, в кабинет ко мне никого не пускай, а глупые телефонные соболезнования отсекай. Соединяй только по важным вопросам.

- Хорошо, Андрей Николаевич. Вам кофе или чайку приготовить?

- Не надо.

Включиться в дела я сразу не смог. Только уселся в кресло, как по селектору услышал голос секретарши.

- Андрей Николаевич, тут на телефоне начальник первого цеха.

- Подсоедини.

- Ну чего бунтарь, попало? - слышу голос Виктора Владимировича

- Да вроде, нет. Мы поговорили и мирно разошлись.

- Ха... мирно. Это мир перед бурей. Не заскочишь ли ты ко мне на пару минут, это очень важно.

- Прямо сейчас?

- Прямо сейчас. Потом у меня будет день, как на сковородке, а так минут двадцать - тридцать сейчас есть, чтобы поделится кое о чем.

- Хорошо, иду.

Виктор Владимирович плотно закрывает за собой двери и приглашает к столу.

- Значит говоришь все мирно и даже генеральный не психовал, - начал разговор он..

- Да.

- Вот что я тебе скажу, Андрей. Своим сегодняшним выступлением ты поставил все точки над "И". То есть фактически перешел в лагерь оппозиции...

- Пока я такой еще здесь не видел.

- Это тоже хорошо. Я хочу тебя предупредить, дело в которое ты втягиваешься серьезное и теперь тебе надо быть на чеку. И дома, и на заводе говори по телефону о чем угодно, только не о работе, теперь тебя будут прослушивать и следить по всюду.

- Ты меня за этим приглашал?

- Не только за этим. Я хочу рассказать тебе одну байку. Три года тому назад у горнодобытчиков сперли камаз взрывчатки. Вся милиция, органы безопасности стояли на ушах, пытаясь найти груз. Камаз потом нашли на нашей свалке, а вот взрывчатку - нет, исчезла она.

- Пока я ничего не понял...

- Погоди, не прерывай. Ходят слухи, что это сделали люди Григория Павловича. Они заминировали завод.

- Чушь, это безумие.

- Да нет. Все уверены, что в один прекрасный момент все взлетит на воздух.

- Вызвали бы минеров, проверили все закоулки завода.

- Вызывали, даже собак притащили, ничего не нашли.

- Тогда зачем все таки ты мне это говоришь?

- Есть предположение, что Григорий Павлович передал одному из своих сподвижников всю систему управление этим взрывом.

- Хорошо, предположим так. Но причем здесь я? Говори понятливее.

- После сегодняшнего выступления на совещании, многие будут считать тебя потенциальным сторонником бывшего главного энергетика. Теперь ты будешь на подозрении у работников МВД, которые уже три года бьются над задачей, кто должен взорвать завод.

- Выходит, они подозревают, что завод мог бы взорвать я? Только что прибывший на это место человек, еще не освоившийся с производством, его структурами, ни с кем не знакомый... Чушь.

- А кого еще подозревать? Все сторонники Григория Павловича на кладбище, пока выделился на сегодня ты ...

И тут я вспомнил список, над которым так хмыкал Степан Степанович у меня дома.

- Этих..., сторонников, всех убили?

- Официально, кто отравился, кто сгорел, кто умер от инфаркта.

- Мне по-прежнему многое не ясно, но спасибо и за эту информацию. Конечно, то что вы рассказали мне про возможность взрыва, весьма забавно, но... Если это все, Виктор Владимирович, я пойду.

- Надеюсь, что этот разговор останется между нами.

- Я тоже надеюсь.

В проходной завода висят шесть траурных портретов. Здесь мы с Катей встретились, когда она шла на работу в вечернюю смену, а я уже домой. Катя не может оторваться от лиц ребят.

- Ты их всех знаешь?

- Знаю. Я с ними был на свалке.

- Говорят, они подожгли отходы, потом забрались в домик, что находился т рядом со свалкой и напились. Все отравились и померли, ядовитые газы проникли в дом.

- Я был в этом домике. Там запах ужасный, даже когда ничего не горит.

- Похороны после завтра. Ты пойдешь?

- Нет. У меня много работы.

К нашему забору нахально подъехала черная "Волга" и застыла. Вот уже третий час от туда никто не выходит. Я пытаюсь разобраться, что же все таки происходит. Во первых, ключик, который мне передал Григорий Павлович, как мы выяснили относится к ящику с рубильником второго участка цеха. Зато без ключа можно вскрыть этот же ящик с другой стороны и найти другой выключатель. Не связано ли все это с пресловутым взрывом, о котором так настойчиво мне говорил Виктор Владимирович. Во вторых, но точно такой же ключик спокойно висит у электриков третьего цеха и никто с ним не носится как с неписанной торбой. Может Григорий Павлович в целях конспирации хотел, чтобы я по этому ключу отыскал этот ящик. В третьих, я действительно прокололся стащив из сейфа зеленую папку. Но почему в этой папке находились документы явно компрометирующие руководство завода? Почему так спокойно отнесся Степан Степанович к моему сообщению, что я папку сжег? В четвертых, какую роль играет Виктор Владимирович? Он подсказывает и толкает меня на подвиги, которых я явно не хочу делать. Пока у меня тысячи вопросов и ни одного ответа. Скорей бы приходила Катя.

Через час "Волга" убралась.

До чего же сегодня холодно. Я натянул кожаную куртку и поперся на работу. Катя еще спит, так с ней вчера и не поговорил по поводу моих сомнений. Она пришла очень поздно и сразу свалилась в постель.

Опять совещание. В этот раз генеральный набросился на меня.

- Хочу отметить недостаточную работу главного энергетика. С его приходом мы получили больше сложностей, чем хотелось бы. Пришли первые холода, а в городе еще не происходила опрессовка тепловых магистральных труб, до сих пор незакончена замена труб на улице Тристана и Туркестанской, колодцы 5 и 7 разрушены. В самом плохом состоянии теплотрасса завод - город, здесь теплоизоляции на трубах почти нет...