Черная корона

— Следы прекратились, — сказал я. Мы зашли глубоко в лес. А Борганы словно исчезли.

— Как такое возможно? — спросил Треов.

Я вздохнул.

— Думаю, я их недооценил. Я думаю, что они дважды повернули и пошли в другую сторону. Они специально уловками завели нас сюда, — я нахмурился. — Это будет не так просто.

— Ты справишься, — сказала Эллен. — Ты найдешь ее. Не думаю, что все вот так закончится, — она смотрела на меня серьезным взглядом.

— Мы вернемся по следам, и я поищу, куда они направились на самом деле.

* * *

Мей

Рев Анты разбудил посреди ночи весь лагерь. Он кричал от боли, мое тело кричало вместе с ним. Я сжалась в комок и дрожала, пока Саша заставляла меня поесть. Как? Все съеденное я выплюнула бы обратно. Как это вынести? Эйвери предупреждала, что потерь будет много, но Анта не должен был становиться частью этого. Он защищал меня всю жизнь. Он был светом во тьме.

Нет, я не могла за несколько месяцев потерять отца, друга и стража. Невозможно. Не сегодня.

Я встала и обошла его. Магия покалывала на пальцах. Что я могу сделать? Как ему помочь? Темными глазами Анта следил за мной, умоляя, его белая шерсть была мокрой. Он был не только моим, но и общим. Он был нашим символом надежды. Ветки зашевелились вокруг нас, во мне клокотало мастерство. В таком состоянии я могла легко призвать самый большой в истории ураган.

Я упала на колени перед своим оленем. Лекари разошлись, освободив мне место. Закрыв глаза, я прижала ладонь к шее Анты, думая о ранах. Когда я была ранена, то представляла землю под ногами. Мой дар позволял мне исцеляться лучше, чем другие люди. Может, я смогу поделиться этой особенностью с другими. Отцу помочь я уже не могла, но Анте помочь еще был шанс.

Должно сработать.

Я сняла обувь. Я должна чувствовать землю. Чувствовать все. Грязь под ногами, как вздымается и опадает живот Анты, запах травы, шепот деревьев, вкус леса. Я должна все это впитать. Я должна быть частью этого, чтобы все совпало. Я должна стать мостом между Антой и миром. Исцеление должно течь сквозь меня рекой. Подо мной были корни деревьев, еще ниже — кости предков. Закрыв глаза, я думала о них, верила в низ и верила в Анту.

Я воззвала к магии, и меня заполнила сила, помогая заживить плоть, избавить от лихорадки, выздороветь.

Его дыхание было тяжелым, вырывалось паром. Дыхание. Еще один рев, он боролся.

«Давай, Анта. Старайся. Останься со мной».

Все вокруг исчезло. Сила наполняла меня, мир вокруг растворился. Была только я и олень, которого я исцеляла. Мой защитник. Наша надежда.

Кто-то меня звал.

* * *

Казимир

Несколько дней мы слышали рев в лесу. Треов и Эллен вздрагивали от него, я мне казалось, что я уже его слышал. Мне приснилось, как я впервые пошел с Мей в лес Ваэрг. Она искала Анту, я не поверил, что олень принадлежит ей. Раздался трубный рев, и Мей сорвалась с места. Я пошел за ней. И тогда я увидел в лунном свете огромные рога.

Я испугался. Я думал, что должен защититься. Я и не представлял, что такое создание может быть мирным, а когда Мей оттащила меня, помешав его тронуть, я устыдился своей реакции. Когда я начал видеть мир сплошной угрозой? А правда была в том, что олень напомнил мне о моем отце и всем, что было с ним связано. О желании охотиться, быть сильнейшим и опаснейшим, а тут стоял зверь, что был лучше меня. Я словно должен был его уничтожить. Я должен был показать отцу, что он зря меня обзывал. В тот миг олень был моим отцом.

А потом я проснулся и понял, что должен идти на этот рев. Мы были близко, мы могли найти Мей.

Нас уже не пугали проделки леса. Когда ветви попытались поймать ноги наших лошадей, мы холодно отбились. Когда наше пристанище атаковали летучие мыши, мы убежали, не думая о порезах и царапинах. Когда оползень заставил нас спускаться по крутому склону, мы сжали зубы и шли. Мы стали опасной силой. Мы уцелели. А теперь, увидев стены лагеря Борганов, я понял, что готов к встрече с ней. Готов ее увидеть. Ложь не имела значения. Горе изменило меня.

Стражи взглянули на меня и открыли врата. Может, Саша или Аллертон попросили их пустить меня. Но откуда они знали, что я приду? Я не остановился, проехав на Гвен дальше. Она слегка прихрамывала от долгой дороги, и я спешился.

Воздух дрожал. Гудел энергией. Я медленно шагнул вперед, тело дрожало от усталости и волнения. Лагерь был простым, сделанным лишь из палаток и костров. Борганы, как я помнил, были строгими на вид людьми в накидках и с детьми. Пока я шел по лагерю, я снова услышал рев. Я развернулся в его сторону. Сердце застыло на миг. Девушка, что врала мне, она раз за разом спасала мне жизнь, что стала мне другом, которой я доверял, но которая не доверилась мне. Я увидел ее, и все остальное было неважным. Это была та Мей, которую я знал, простая девушка в грязном белом платье, что склонилась над раненым белым оленем.

Я прошептал ее имя.

И снова крик.

Мей.

Мей.

— Мей!

* * *

Мей

Зов. Мое имя кричал знакомый голос, и мир перестал от меня ускользать. Тело заполняла пустота, я израсходовала силы. Но я еще чувствовала яд в теле Анты, а потому должна была продолжать.

Земля на мой зов не откликалась. Она ускользала от меня. Дыхание Анты замедлилось, а меня сковала паника. Я пыталась открыть глаза, но не могла. Словно земля ушла из-под ног, я была беспомощна, как огненный шар над бездной.

И тьма.

Свет. Ветерок и шепот. Мей. Этот голос я знала. Глубокий и мягкий, так могло звучать море. Мей.

Я не открыла глаза. Я лишь приоткрыла их, чтобы свет не ослепил меня, но голова все равно заболела. Я видела размытый силуэт перед собой.

«Мей. Мы с тобой два дурака. На миг я успел возненавидеть тебя за ложь. Мне было больно, но мне лишь казалось. Теперь я знаю, что такое настоящая боль, настоящие страдания. И я понял, что это важно. Мы важны. Наша любовь. Я восстановлю мир, Мей. Проснись, Мей. Анта живой. Ты спасла его. Но использовала слишком много сил».

— Казимир? Это невозможно, — пробормотала я. — Это все сон.

«Это не сон, Мей».

Мои веки затрепетали.

— Ты не спишь, — сказал он. Я видела, как двигаются его губы. Видела его яркие серебряные глаза и песочного цвета волосы. Он здесь.

— Но как? Почему? — я смотрела на него. Он был тем же Казом с открытым лицом. Но что-то изменилось. Улыбка была другой. Не такой широкой, как раньше, а лишь ее половиной, да еще и осторожной. Его глаза были темнее. Я видела принца в лесу, где он почти не ел, не пил и не спал, но они никогда не были такими темными. — Что случилось? Что наделал король?

Каз сглотнул, помрачнев. Улыбка тут же исчезла, взгляд стал тяжелым, мне было не по себе.

— Он убил мою маму. Убил королеву.

Наши взгляды пересеклись, мы понимали. Мы знали о боли друг друга. Я приподнялась вдруг и обхватила его руками, чего еще никогда ни с кем не делала. Он обнял меня. Его пальцы скользили по моим рукам. Мы обнимались не так, как это делали другие, мы прижались лбами и смотрели в глаза друг другу. Его взгляд пылал, но я не могла отвернуться. Мои пальцы коснулись его шеи, мы просидели так минуту, две, а, может, еще дольше. Мы просто сидели.

И вдруг Каз отклонился и кивнул.

— Твоя ложь уже не важна, Мей. Мы теперь одинаковые, это важнее.

— Я помогу тебе, — я обхватила его шею рукой. Другая рука — уродливый обрубок — свисала сбоку. Я и забыла о ней на миг. — Я помогу тебе пройти через это.

Он скривился, словно сдерживал эмоции, пытаясь перешагнуть через них. И кивнул. Он не мог говорить.

Хотела бы я не знать его боль, но знала ее слишком хорошо. Это горе могло проглотить заживо, сжечь все внутри.

— Я убью его за это, — сказал Каз.

Я содрогнулась. Он хотел мстить, как хотела и я за отца. Я должна была удержать Каза. Плечи напряглись. Хватит ли мне сил?

— Не отталкивай боль, — сказала я. — А король подождет.

Я чувствовала его нетерпение. Он встал и резко развернулся. Только тогда я поняла, что оказалась в палатке. Она была высокой даже для Каза, который, казалось, подрос. Он ходил туда и обратно, а я сидела и смотрела. Мне это не нравилось. Сердце болело из-за его страданий. Но больше всего я боялась того, кем он станет, если убьет отца.

Глава одиннадцатая: Королева огня

Мей

Аллертон сидел в огромном кресле в центре своей палатки. Его окружали дорогие ковры, меха и ткани. Он крутил на пальце янтарный амулет, глядя на меня прищуренными глазами. В палатке пахло розами и чаем, но Аллертон не пригласил меня к столу. Он был строгим на вид, и я понимала, что у меня проблемы.

— Я уже не твой защитник, потому не мне об этом говорить, но это было безрассудно. Ты могла умереть. Я знаю, что ты толком не освоила силы, но даже ты должна понимать, что используешь слишком много магии. Ты достаточно умна, чтобы знать, когда остановиться.

Я попыталась возразить, но он поднял палец. И перестал крутить амулет, уперев руки в колени и сжав губы.

— Чем ты думала, пытаясь использовать исцеление? Большинство рожденных с мастерством этого не умело. Это опасно, очень опасно. Ты наполняешь при этом кого-то своей жизненной силой. Это опустошает.

— Я должна была. Это же Анта.

Аллертон распрямил ноги, словно кого-то пнул.

— Что? Олень не стоит твоей жизни…

— Вот уж нет.

— Ошибаешься. Я думал, ты смирилась со своей судьбой, Мей. Ты знаешь, как ты важна Эгунлэнду. У тебя нет наследницы. Ты едва начала учиться контролю над силами, над магией. Если ты умрешь, то мы останемся в руках короля-тирана без магии навеки, — он откинулся на спинку кресла и притих.

Он был прав. Стыд опалил шею. Нельзя поступать так необдуманно. Если так пойдет дальше, то я убью сама себя.

— Если бы ты пришла ко мне, я помог бы, — сказал он. — Но ты отогнала всех. Замкнулась в себе. Не разговаривала днями. Саша с ума сходила от беспокойства. Она слишком юная и неопытная, чтобы быть твоей защитницей.

— Я доверяю ей, — сказала я.

— И все еще не доверяешь мне, — вздохнул он. — Я не могу изменить прошлое, не могу вернуть к жизни твоего отца. Мне жаль, что все так сложилось. Но это не отменяет факта, что ты должна научиться, как быть рожденной с мастерством, а еще ты должна рассказать, что случилось в Красном дворце. Я слышал, что ты устроила переполох на свадьбе. Ты потеряла руку, и это ужасно. Мне жаль, Мей. Я бы хотел быть там и помешать этому, — впервые он выглядел искренним. — Проклятие пало, но я не уверен, что Водяной погиб.

— Я пойду к Саше. Теперь с Антой все в порядке, — я отвела его утром на поляну, где он жевал траву, словно ничего не случилось. Следом остался лишь участок черной шерсти, где в него попала отравленная стрела. — Я должна многое ей рассказать, — а еще Казу.

Аллертон проводил меня мрачным взглядом. А снаружи взволнованная Саша чуть не сбила меня с ног.

— Смотри, у меня теперь есть амулет. Я настоящая защитница.

— Отлично, — Я потрогала амулет большим пальцем и указательным. Мы вскрикнули, когда янтарь засветился, как солнце.

— Я чувствую твою силу, — сказала Саша.

— Амулет реагирует, — я улыбнулась и выронила камень. Саша спрятала его под тунику.

Мы пошли по лагерю, чувствуя на себе взгляды. Я дрожала, встречаясь с людьми взглядами. Я не привыкла к отношению Борганов. В Хальц-Вальдене люди держались от меня подальше. Они всегда подозревали, что я не просто так могу выживать в лесу Ваэрг, верили, что я проклята, как и сам лес. Они избегали меня и отца. Даже лекарь боялся ко мне прикасаться. Но Борганы относились ко мне как к знати. Они смотрели на Каза с меньшим уважением, а меня чуть ли не величали королевой. Это было странно, но Саша сказала, что это из-за того, что мастерство они признавали истинной властью в Эгунлэнде, а не короля, почему и жили вдали от общества.

Я помрачнела.

— Ты мне еще многого не рассказывала, — заметила Саша. — Когда я тебя покинула, Водяной ушел. А теперь оказывается, что ты потеряла руку, король попытался тебя поймать… Что случилось?

Я молчала, пока мы проходили Борганов, склонивших головы. Почти все останавливались для поклонов. Дети тянулись ко мне ручками. Некоторые приносили цветы.

Каз был возле стойла с Гвен. Я почти не видела Эллен и Треова, но Саша говорила, что они помогали в лагере. Треов показывал, как делать мечи. Эллен с женщинами работала с тканью.

Он поднял голову, когда мы приблизились, поморщившись, преодолевая мрачные эмоции. Но, увидев нас, смог даже слабо улыбнуться. Он отошел от Гвен. Когда он выпрямился, я вспомнила, как впервые встретила его, когда он всегда стоял прямо, выпятив грудь, чтобы казаться выше. Теперь он стоял с гордостью. И стал выше, не притворяясь таким.

— Она все еще немного хромает, — сообщил он. — Но лекари здесь невероятны. У них прекрасные припарки.

— Это все лес Ваэрг, — сказала Саша. — Травы в нем лучше. И сильнее. В них мастерство Мей.

Каз восхищенно взглянул на меня, все внутри сжалось. Этого я и хотела, и боялась. Будут ли на меня теперь смотреть, не преклоняясь перед мастерством?

Я отринула тревоги и сделала то, за чем пришла.

— Мне нужно о многом рассказать вам обоим, — сказала я. Облизнув губы, я попыталась расслабить плечи. Руки дрожали от страха, но я должна была это сделать. Я глубоко вдохнула и раскрыла рот. И не прекращала говорить, пока в наших животах не заурчало от голода. Каз и Саша смотрели на мой обрубок, понурив головы со слезами на глазах. Я спрятала эту руку в карман.

— Ты делала это ради всего королевства, пока мы спали? — Каз раскрыл рот. — И никто не поблагодарил?

— Думаю, сны об Эйвери были важными, — сказала Саша. — У тебя есть определенная судьба. И, похоже, она связана с планами короля.

— У меня есть его дневник, — сказала я. Глаза Каза вспыхнули. — И есть планы Бердсли. Теории о том, где спрятан Угольный камень. Он думал, что камень под песками Анади, где жили бессмертные люди.

— Бессмертные? — повторил Каз. — Этого не может быть. Бессмертия не бывает.

— Только не с Угольным камнем. Нам придется искать в песках.

— Одни мы не справимся, Мей, — напомнила Саша. — Ты, конечно, рожденная с мастерством, но у нас нет такого опыта. Как мы выстоим против армии короля?

— До этого не дойдет. Как только я получу камень…

— Король будет охотиться за тобой. То есть за нами, — она обвела рукой лагерь. — И как ты собираешься копать в песках Анади? Ты знаешь их протяженность? И какая там жара? Мей, одна ты не справишься. Понадобятся все наши силы. Аллертон должен подготовить свою армию.

— Меня не забывайте, — сказал Каз. — Я же наследник. Те, кому не нравится король, примкнут ко мне. Я смогу возглавить гражданскую войну.

— Будешь сражаться в Цине? — спросила я. Меня охватил страх. Я не могла теперь потерять Каза.

— Не знаю, — ответил он печальным голосом.

— Вот и я не знаю, — сказала Саша. — Мы не знаем, что делать. Каз, как ты собираешься искать повстанцев? У тебя есть связь с Красным дворцом?

— Нет, — признался он.

— А ты, — она указала на меня пальцем, как жестокая мать, — как ты собираешься добираться в пески Анади? На Анте — лесном животном, не подходящем климату?

— Нет, — выдавила я.

— Вот именно, рожденная с мастерством и принц, вы теперь под моим управлением. Мы все расскажем Аллертону и получим от него всю возможную помощь.

Я не сдержала улыбки.

— Мне нравится, когда ты главная.

* * *

Времени мало, а дел много. После такого нужного сна и проверки, что Анта идет на поправку, я отнесла свитки Аллертону, чтобы работа над ними началась.

Лысый мужчина склонился над пергаментом с увеличительным стеклом и мрачным видом.

— Ты знаешь, кто такие Сихраны? — спросил он, не шевелясь.

— Это древнее племя, что давно исчезло. Бердсли думал, что они еще живы, что они погребены под песками Анади после бури.

— Погребены из-за несчастного случая или целенаправленно? — спросил Аллертон, разворачиваясь и глядя на меня. — Важное различие, как по мне.

— Я… не знаю. Об этом сказано в свитках?

Аллертон сел, прислонив ровную спину к столу.

— На перевод уйдет немного времени. Нужно заглянуть в пару книг. К сожалению, времени мало. Наш лагерь могут вот-вот найти. Да, мы скрыты хорошо, но ты — самая разыскиваемая в Эгунлэнде. Если не упоминать сбежавшего принца. Я слышал, что в смерти королевы обвинили принца Казимира, — я скривилась, но не была удивлена поступком короля. — Нужно спешить, дорогуша. Мы переведем эти свитки, узнаем, где Угольный камень, и направимся в пески Анади.

— Как мы не потеряемся в пустыне? — спросила я.

— Это предоставь мне, — отозвался он. — Ты развиваешь умения? Я понял, что ты все же призываешь огонь, теперь и исцеляешь, но учить еще много. Ошибки идут из самоуверенности, милая Мей.

Я оставила Аллертона со свитками и лупой. В лагере кипела жизнь. Я удивилась, увидев шьющую Эллен среди женщин Борганов. Она неплохо с ними ладила. Они вместе смеялись, и в моем сердце зашевелилась старая зависть, ведь мне всегда было сложно заводить друзей, да еще и подруг. Я отличалась от девушек Хальц-Вальдена. И я заставила себя отбросить эти чувства и пойти дальше. Треов с отдельной группой учил кузнечному делу. Они проверяли меч и задумчиво кивали.

Я хотела найти себе укромное место у стены лагеря, чтобы попрактиковаться, и скрылась за разросшимся плющом. Я расправила плечи и расставила ноги, пытаясь на время забыть обо всем: о свадьбе, о едва избежавшем смерти Анте, о возращении Каза, об убийстве королевы… Я закрыла глаза и оттолкнула все это. Мастерство требовало дисциплины, с которой у меня всегда были проблемы.

Каковы границы моей силы? Я должна это узнать. Чего я могу достигнуть? С малыми усилиями я могла создать небольшой ураган или огненный шар, или маленький фонтан воды, бьющий из-под земли. Это было легко, как дыхание. Но мне было интересно, смогу ли я делать изменения в окружающей среде. В Хальц-Вальдене я помогала растениям в саду расти быстрее. А если воспользоваться этой силой? Я сосредоточилась на плюще и подняла руки, представляя, как частички земли движутся в растении. Плющ зашевелился, побеги удлинились, листья расправились. Меня заполнила легкость, и я направила побеги по стене лагеря, глядя, как плющ цепляется за нее.

Меня отвлекли хлопки, я резко обернулась и увидела Каза, что наблюдал с открытым ртом, медленно хлопая.

Я пожала плечами.

— Шнурки я завязывать не умею, зато способна на такое.

Глаза Каза скользнули по моему обрубку.

— Ты можешь сделать все, о чем подумаешь.

Его голос был таким мягким и невинным, что я захотела обнять его, как несколько дней назад. Я не забуду этот миг, когда проснулась и увидела его серебряные глаза, что смотрели на меня так, словно я была интереснее всего в мире.

— Я бы так не сказала, — голос прозвучал хрипло. Я прокашлялась. — Я все еще не могу победить тебя в шахматы.

Он коротко рассмеялся, а потом помрачнел. Я знала, в чем причина его напряженности, ведь тоже это чувствовала. Я знала эту вину за момент счастья после смерти важного человека.

— Ты слышала?

Я покачала головой.

— О чем?

— Что я убийца, — он поднял руки. — Я убийца. Я убил свою маму.

— Каз… — начала я.

— Я знал, что так и будет, но… — он замолчал, глядя на землю.

Я шагнула к нему.

— Мне так жаль. Представить не могу…

— Можешь, — сказал он. — Только ты можешь понять, каково это. Я… — он сжал руки в кулаки, успокаивая себя. — Нужно многое сделать. Аллертон помогает мне связаться с союзниками. Например, с дядей Вибертом, герцогом Бенота. Он сильный. А еще есть генерал Альден, хоть и старый, но все еще важный человек. Нужно создать свою армию.

— Так ты уходишь? — спросила я, мне стало холодно, несмотря на теплый солнечный свет.

Его глаза сияли.

— Пока не знаю. Я пока только пытаюсь с ними связаться. Что будет дальше — я не знаю.

Я кивнула, сдерживая слезы. Я нуждалась в нем. Чтобы он был рядом со мной. И я была нужна ему. Я не могла представить, как он будет в одиночку справляться с этим.

— Пока ты не ушел, поможешь мне? Мне нужно овладеть левой рукой. Поможешь выучить несколько приемов мечом?

Лицо Каза застыло на миг. Тьма растворилась.

— Конечно.

* * *

Из источников Аллертона стало известно, что люди в Цине подозревают короля. В народе ходили волнения. Люди любили королеву, а король без сына рядом воспринимался уже не так. Целыми днями Аллертон переводил свитки. Я отдала дневник короля Казу. Все полезное для войны он кодировал и отправлял дяде. Я же помогала Борганам собирать травы и училась управлять магией. На закате я видела, как Каз уходит в палатку Аллертона, где они со шпионами обсуждали происходящее. Потом Каз приходил ко мне и рассказывал о придворных, что отвернулись от короля. У Каза был шанс занять трон, но и ужасный шанс убить отца, от чего во рту тут же появлялась горечь.

— Это мой шанс, — сказал он мне одной из ночей, пока ходил по моей палатке, как лев в клетке. — Плевать на трон или власть, я хочу сломать это. После того, что они сделали с моей мамой, они только этого и заслужили, — его глаза пылали от гнева, а я хотела сказать ему, что он отравляет себя этой местью, но сейчас не лучшее время. Я должна угадать, иначе могу потерять его навеки.

Как и было обещано, Каз учил меня сражениям левой рукой. Мы не говорили о том миге, когда я увидела его в лагере. Стоило взглядам пересечься, как я задумывалась о наших отношениях. Это дружба? Что-то большее? Было понятно, что с Эллен его уже ничто не связывает. Эллен рассказала ему о своих предпочтениях, и Каз, похоже, был только рад. Исчезли эти глупые словечки о любви, как и его детские замашки. Но все это произошло слишком быстро. Я беспокоилась за него. Но я знала, что он вернется. Я знала это выражение лица, отстраненный взгляд. Я знала, что кроется за его нетерпением и резкими словами. Боль.

По утрам я встречалась с Аллертоном и Сашей. Мы изучали планы Бердсли, строили маршруты в песках Анади. Аллертон связывался со своими людьми в Джакани, чтобы они отвели нас потом к месту древнего храма.

— Расположение скрытого храма Сихранов не определено. Он далеко на западе в песках Анади. Но без кого-то, знающего пустыню, найти его почти невозможно, — каждый день говорил Аллертон. — В свитках пророчество. Но Угольный камень в них назван Бриллиантом бессмертия.

— Что за пророчество? — спросила я.

Аллертон нахмурился.

— Понять его сложно. Но там говорится, что для получения Угольного камня потребуется жертва.

Я поежилась при слове «жертва».

— Бессмертные еще живы, — продолжал Аллертон. — И не отдадут камень без боя. Тебе придется его забрать.

— Знаю, — ответила я. Мне придется сразиться с ними, я этого боялась. Все могло произойти раньше, чем я рассчитывала.

— Сихраны были или являются древним племенем. Они тоже Элфены, у них тоже есть твоя сила. Ты управляешь элементами, сила Сихранов иная. Они сражаются энергией. В битве с одним Сихраном ты сможешь победить, но против многих битва будет самоубийством.

От наставлений Аллертона стыла кровь. Я прочистила горло и расправила плечи.

— Бердсли рассказывал о них и о том, что они поклоняются Дволу. Один из Элфенов наделил черный бриллиант силой Двола и создал Угольный камень.

Глаза Аллертона мерцали.

— Да, но это не вся история. Сихраны поклоняются ему, это правда, но они из племен Элфенов были самыми мирными. Они были в стороне от войн и заговоров. Но потом принц из Цины украл бриллиант и подарил его королеве Хэдалэнда, сделав при этом предложение. Сихраны были в ярости, как и их божество, и они сменили свою позицию. Они стали агрессивными. Они бились за свой бриллиант. Они сжигали деревни по всему Эгунлэнду, уничтожали каждого. Королева, как они ее называли Королева Огня, из-за ее силы, призвала божеств на помощь, но Сихраны сбежали со своим камнем раньше, чем боги успели что-либо сделать.

— Божеств можно призвать? — спросила я.

— Да, — Аллертон выпрямился и смотрел в сторону выхода из палатки, но его взгляд был стеклянным, словно его поглотили воспоминания. — Они могут сражаться на нашей стороне, если так захотят. Но они веками не вмешивались в человеческие разборки, вряд ли станут.

— Почему?

Аллертон пожал плечами.

— Отец говорил, что это из-за того, что люди изгоняли магию, пытались от нее избавиться.

— Но не смогли, — возразила я.

Он улыбнулся.

— Да, полностью не смогли. Они упустили один побег, что смог выжить, что скрывался, как корни растений.

— Так значит возвращение магии вернет и божеств?

— Возможно, — ответил он. — Но сомнительно. Даже с тобой, Мей, магии во всем мире все еще мало. Даже с Угольным камнем и нашими смешными амулетами — ее очень мало. Сказать по правде, я боюсь.

— Тебе бы понравилось жить во времена Древних и магии Элфенов? — спросила я.

Аллертон помрачнел.

— Нет уж. Жестокое было время. Постоянные сражения племен. Ужасные сражения. Хотя интересно было бы посмотреть на магию. Она была самой разной. Например, были Элфены, что управляли лишь резкими порывами ветра. Другие могли менять погоду. Но ты, если так посмотреть, можешь все это. У тебя есть склонность ко всему этому. Ты — сильнейшая рожденная с мастерством за все время.

Я откинулась на спинку кресла, пытаясь все осознать: мысль, что Сихраны все еще живы, что тысячи лет назад были разные племена с разными силами, что появлялись божества… всего было слишком много. А где-то в центре была я — маленькая девочка из деревни, оказавшаяся сильнейшей рожденной с мастерством. Ответ был лишь один.

— Почему?

Аллертона было едва слышно.

— Может, потому что мы нуждались в тебе.

* * *

Борганы делали оружие и собирали лошадей. Семьи готовились к перемещению лагеря. В этот раз половина оставит лес Ваэрг и укроется в южных деревушках.

Многие боялись, что годы их жизни в запретном лесу закончились. Все было по моей вине, мне было жаль их. Сердце сжималось при мысли, что все они в опасности из-за меня. Но я была не одна. Треов — конюх и начинающий кузнец — помогал им с оружием, да и Эллен, что удивительно, старалась помочь. Порой она присоединялась к нашим с Казом тренировкам. И тогда во мне вспыхивал огонек ревности. Когда они касались друг друга, все во мне пылало, я становилась злее. Каз кричал команды, но заканчивалось все тем, что я вонзала кинжал в землю и хваталась за обрубок, жалея о его бесполезности. Треов следил за мной спокойным взглядом.

По вечерам я использовала магию. Я резала руки и исцеляла раны. Маленькие порезы. От некоторых оставались шрамы. Некоторые исцелялись идеально. Я не говорила об этом никому. Это только мой секрет. Хуже всего то, что мне нравилась эта боль, и от этого становилось стыдно. Каз приходил позже и рассказывал голосом, которому не хватало жизнерадостности юноши, что я знала, о новых союзниках. А потом мне снились кошмары.

* * *

— Я вижу твой маневр, — сказал Каз. — Если хочешь отвлечь противника, нужно быть хитрее. Еще раз.

Лес сегодня был влажным. Капли дождя падали с листьев, вскоре промокла вся моя туника. Мы с Казом тренировались, и я сжимала в левой ладони кинжал. Я все еще говорила Казу, что ничего не выйдет, но он не слушал. Он продолжал давить.

А я была на грани срыва.

— Еще раз, — настаивал он.

Я стояла безмолвно. Тело дрожало от злости.

Он шагнул ко мне, серебряные глаза пылали. Я знала, что на нас смотрит лагерь.

— Еще раз, Мей! — потребовал он сквозь зубы. Лоб пересекли морщины.

— Не буду.

Он отбросил меч.

— Зачем тебе вообще это делать? Ты можешь убивать магией. Тебе не нужен этот несчастный кинжал, — он отобрал его у меня, схватив за лезвие. Я скривилась, когда по его ладони потекла кровь. — Это важно для тебя? Почему ты здесь? Ты не слушаешь мои указания. Они тебе не нужны. И что же ты делаешь?

Левая рука сжалась в кулак.

— Так ударь меня, — сказал он. — Я знаю, что ты этого хочешь.

Вместо этого я выбила из его руки кинжал и устремилась к своей палатке, игнорируя лица следивших за мной. Я ходила по палатке, когда пришел Каз.

— Чего надо? — осведомилась я.

Он вскинул палец, указав на меня, уже раскрыл рот, но сдался и ушел. А потом вернулся, закрыв проход в палатку, и приблизился ко мне настолько, что я чувствовала жар, полыхающий в нем.

— Ты меня жалеешь? — спросил он. — Потому все это? Пытаешься меня отвлечь? Чтобы я не страдал из-за смерти мамы? Позволила учить себя? Я принц, Мей. Я не должен учить упрямых девушек сражаться, особенно, когда они этого даже не хотят. Так чего ты от меня хочешь? Мне надоело. Надоело твое отношение. Чего ты хочешь?

— Хочу снова быть нормальной, — выпалила я. — Хочу уметь сражаться как нормальный человек, а не с помощью магии. Хочу быть сильной, как Саша, и чтобы люди не смотрели на меня с жалостью, когда я проливаю суп. Хочу чувствовать себя целой. Целым человеком, а не калекой без руки. Я хочу, чтобы ты научил меня быть такой, потому что только тебе я могу это доверить.

Тишина давила. Словно воздух вокруг загустел. Каз не двигался, и я могла лишь смотреть, как вздымается и опадает его грудь. Он пах дождем. Мы оба так пахли. Лес и дождь. Мы теперь были одинаковыми, отличались лишь тем, чего нам не хватало, а не тем, что уже имели. Мы были двумя истертыми веревками, что в отчаянии цеплялись друг за друга в поисках силы.

И вдруг он прошептал:

— Я могу сделать тебя целой, — и поцеловал меня.

Глава двенадцатая: Королева надежды

И мир с этим поцелуем изменился. Дни проносились, ведь мы ждали заката, чтобы побыть вместе, чтобы обнимать и целовать друг друга. Днем Каз продолжал учить меня защищаться кинжалом. Но теперь мы понимали друг друга. Каз знал, что ему нужно отвлечься от горя. Я должна была стараться, чтобы снова чувствовать себя человеком. Но куда сильнее было не желание укрепить левую руку, а желание Каза быть со мной. Я и не думала раньше, что у меня такое случится.

По ночам мы целовались, говорили и смеялись над тем, как глупо было так долго ждать. Одной из ночей он объяснил, как его чувства развивались. И его слова заставили меня светиться изнутри. Его большой палец скользил по моей руке, заставляя дрожать.

— Я ведь не сразу тебя полюбил, Мей Вейландер, совсем не сразу. «Что это за девушка, и почему она такая странная?» — подумал я сначала. Это продолжилось и после смерти твоего отца, но я был впечатлен тем, как ты держишься. Ты сильная, смогла выдержать многое, хотя порой и уступаешь эмоциям. Ты заботилась обо мне, хоть и была охвачена желанием отомстить. Ты мягче, чем думаешь. Мне ты казалась свободным, непокоренным, диким созданием леса. Ты оставалась верна Анте и никогда не колебалась перед лицом опасности. Твоя жажда жизни восхищала меня. За время в лесу ты стала мне ближе, чем кто-либо из моей семьи. Мы узнали друг друга. И даже во дворце, даже после помолвки с Эллен, я думал о тебе. Я думал о том, как мы говорили за шахматами. Я думал, что из еды можно пронести тебе в комнату. Когда тебе было плохо, было плохо и мне. Физически больно. Я не мог тебя покинуть. Я не мог смириться с мыслью, что мы больше даже не поговорим. Без тебя было совсем плохо. Когда я увидел твои силы… то понял, какой я дурак. Я должен был понять. Хуже всего, что я заставил себя любить другую женщину без причины, что давил чувства к тебе из-за этого, что мы тратили время. Да, это ранило меня сильнее всего — потеря драгоценного времени. Теперь я это понимаю. Мама прожила всего сорок три года. Я знал ее семнадцать лет. Этого не хватило. Ее выбросил из этого мира монстр. Волк в обличье человека. Мой отец. Да никакой он не отец. И не человек. Чистое зло.

Я вмешалась, заметив, что в нем закипает гнев.

— А ты думаешь, почему я заботилась о тебе, хотя мое сердце было сломано? Из-за всего хорошего, что я в тебе видела. У тебя есть свет внутри, нежность. И она мне нужна. Только мой отец был со мной добрым, а потом ты. Это благодаря тебе я поняла, что люди могут быть и хорошими. Не гаси этот свет ненавистью. Не гаси его, называя отца злом. Он человек, хоть и с множеством недостатков. Я видела его страхи, я знаю, что у него на уме. Он — не зло. Он — трус и убийца, но не само зло. Я знаю, что ты хочешь мести, знаю, как она пытается поглотить тебя. Это яд в твоей крови, а не в его. И с этим ядом нужно бороться, если ты хочешь жить. Месть — желание этого яда, а не твое. Твое — любовь, Каз. Мы будем вместе сражаться за Эгунлэнд, а не из мести.

— Нам нужно сыграть свадьбу, — восхищенно заявил он.

Мои щеки вспыхнули. Я инстинктивно подалась назад. Свадьба! И по взгляду и растерянному виду Каза я поняла, что страх отразился и на лице.

— Все слишком быстро, Каз.

— Почему? — спросил он. — Мы говорим о любви. Говорим о том, что хорошо для Эгунлэнда. А все это объединит свадьба. Мы любим друг друга, значит, должны пожениться. Ты будешь королевой и рожденной с мастерством.

— Ты хочешь жениться на мне, потому что я рожденная с мастерством? Или потому что это я? Нет, не отвечай. Пока что. Каз, все слишком быстро. У нас… я только… мы недавно впервые поцеловались… Нет. Я не могу. Прости.

— Ладно, — сказал он, поднимаясь на ноги.

— Нет. Не уходи, — сказала я. И отчаянно искала слова, а Каз стоял у выхода из палатки. — Ты все еще страдаешь. Ты должен убедиться, что это все серьезно.

— Назови настоящую причину, Мей, — потребовал он.

— Ты мгновенно полюбил Эллен, — сказала я, пытаясь сохранять голос ровным. — А мне для моих чувств потребовалось время. Ты воспринимал меня другом, даже сестрой всего несколько недель назад. Сначала дай чувствам окрепнуть, а потом мы сделаем это.

— Думаешь, я импульсивный идиот? — выдавил он. Его глаза пылали злостью, но лишь на миг, потом он остыл. А я успела увидеть его боль. Я видела боль на его лице. — Я должен был понять, что для девушки, что легко обманула меня, я лишь дурак. Это моя вина. П-прости, — он отшатнулся.

— Не надо так, — умоляла я.

Но он ушел. Сердце просило догнать его, но разум останавливал. Может, ему нужно время, чтобы он остыл. Он злится на весь мир, а не только на меня, я не могла его за это винить. Мне самой потребовалось время, чтобы прийти в себя. И я могла теперь лишь ждать. Я свернулась на подстилке, пытаясь убедить себя, что утром все будет нормально.

А на рассвете меня разбудила Саша, она трясла меня за плечо.

— Мей, есть новости, — сказала она. — Одного из шпионов Аллертона поймали. Он думает, что пора идти в Джакани. Придется уходить и остальному лагерю, потому что шпиона могут пытать. А люди долго в пытках короля не выдерживают. Шпион долго молчать не сможет. Стой, в чем дело? Ты словно не спала толком. И где принц? Не смотри на меня так. Я видела, как он бегает в твою палатку.

— Мы поссорились, — сказала я, сев и натянув через голову тунику. — Он хочет свадьбы.

Саша хлопнула в ладоши.

— Так ты станешь королевой. Я так и знала!

— Я отказалась.

Саша шлепнула меня по голове.

— Дурочка, зачем?

— Потому что он спешит, а я не знаю, ради нас это или ради Эгунлэнда.

— Ради всех богов, Мей, мальчишка пришел к тебе, поджав хвост, понимая, что ошибся, что любил все это время тебя. Как он тебя попросил?

— Сказал: «нам нужно сыграть свадьбу».

— Вот так?

— Да, — ответила я.

— Да уж. Тогда я не удивлена, что ты отказала. Не самое воодушевляющее предложение.

Я не сдержала смех.

— Но, может, единственное, что мне светит. Может, я сделала глупость. Каз ушел отсюда и вряд ли теперь со мной заговорит, — сердце сжалось. — Смешно. Я должна тревожиться из-за ситуации с королем, а не из-за этого.

— Забудь, о чем ты должна тревожиться, доверься чувствам. Святая Селина, ты заслужила это, отдав столько всего, ты заслужила счастье с возлюбленным. Не надо так бросаться шансом.

Я вздохнула.

— Ты такая надоедливая.

— Надоедливо догадливая, — исправила она.

Я закатила глаза.

— Идем уже, увидим Аллертона и начнем приготовления.

* * *

Аллертон сидел, уткнув подбородок в ладони. Тусклое утреннее солнце проникало в палатку, поблескивая на его лысине.

— Уже слышала? — понял он, не поприветствовав.

— Когда мы уходим? — отозвалась я.

— Как только лагерь будет готов. Через пару часов, — он приподнял голову и вздохнул. — Нужно собрать нашу группу. С тобой пойдут не все. Нас должно быть мало, но все — проверенные и сильные. Хороших бойцов я оставлю в лесу Ваэрг, чтобы они участвовали в гражданской войне, что начнется, пока мы будем в Джакани. Остальные покинут лес и направятся на юг с нами, пока мы не найдем им подходящую деревушку. Я связывался с городами у границы Хэдалэнда. Думаю, там с ними все будет в порядке.

— Я иду, — заявила Саша. — Я Мей не брошу.

Я улыбнулась ей, а она сжала мою здоровую руку.

— Я пойду до Джакани, — сказал Аллертон.

— Что? Почему? — удивилась я.

— Я — старик, — ответил он. — Не по возрасту, но знаю об этом. Я уже не в лучшей форме. Вряд ли выживу в песках Анади. Или жара, или песчаная буря добьют меня. Я не хочу это проверять.

— Но мне понадобятся твои советы, — ответила я. — Твой перевод свитков…

Он покачал головой.

— Мы выжали из этих свитков все. Теперь тебе нужно в пески Анади, чтобы узнать от проводников об их предках, найти самостоятельно скрытый город. Я тебе уже не нужен, Мей. Тебе нужна лишь ты сама и вера, что у тебя все получится.

Сердцем я понимала, что он прав, но в голове оставались сомнения. Сердце испуганно билось при мысли, что действовать придется без его советов.

— Иди, — сказал он. — Дел еще очень много.

И мы вышли на яркий солнечный свет.

Саша потянула меня в сторону.

— Мей. Анта не готов к длинному пути. Я попросила знакомую семью забрать его в деревню возле Хальц-Вальдена. Это недалеко отсюда, они позаботятся о нем.

— Но охотники…

— Не беспокойся. Там очень ответственный отец. Он не позволит ничему случиться с Антой. Он будет невредимым. Но тебе нужно попрощаться с ним.

Я уточнила у Аллертона.

— Да, иди. Я пока займусь лагерем.

Я благодарно кивнула и направилась к загону. Когда я увидела Анту, сердце словно увеличилось в размерах, я уже сомневалась в правильности. Анта поднял голову и громко фыркнул, что звучало почти как нервный смех. Я сорвала пригоршню травы, чтобы дать ему, злясь на себя, что не захватила с собой морковь или овес.

— Я ухожу, малыш, а ты не можешь пойти со мной. Мне пришлось бороться с Водяным без тебя, и это было ужасно, потому я не знаю, как смогу справиться в этот раз. Но Саша сказала, что семья, что присмотрит за тобой, хорошая, и им лучше быть такими, или придется отвечать передо мной. Как в тот раз, когда тебя пытался тронуть пьяный фермер, а я налетела на него, еще ребенком, ударяя локтями и ногтями. Напугала я его тогда! И всегда буду так делать, как и ты ради меня, — я уткнулась головой в его шерсть. — Были бы такие люди, как ты. Будь у всех сердца, как у оленей, мир был бы лучше.

Кто-то прокашлялся. Я резко развернулась, краснея и чувствуя, что щеки мокрые от слез. Я спешно вытерла их. Конюх, Треов, стоял передо мной, понимая неловкость ситуации и глядя куда угодно, только не мне в глаза.

— Я… кхм… У меня есть кое-что для тебя, — сказал он, слова вырывались в странном ритме. Он прятал руки за спиной. — Безделушка, на самом деле, но я долго над ней работал, думаю, это поможет.

— Что это? — спросила я.

Он переминался с ноги на ногу и сглотнул. На лбу его были заметны капли пота. Я расслабилась. Он побаивался меня. Такая реакция на меня, как на рожденную с мастерством, была странной, я к ней еще не привыкла.

— Она может не подойти, — говорил он, — но я сделал ее для тебя. Она, может, и бесполезна, но если все же поможет… К ней можно присоединять что-то другое… и… Не знаю. Это должно помочь.

— Ты это сделал? — выдохнула я, потрясенно глядя на вещь в руке Треова.

— Да, — сказал он, отчаянно моргая.

Рука. Прекрасная рука. Сталь была отполирована и сверкала, ближе к запястью была резьба. Некие символы. Рука чуть изгибалась у запястья, а еще там были кожаные шнуры, чтобы я могла прицепить ее к своему обрубку.

Я вскрикнула.

— Я знаю эти символы, — я вспомнила записи Аллертона. Они были из языка Элфенов. Я видела символы земли, огня, воды и ветра. А еще другие — природу и птиц, и… оленя, — глаза снова были на мокром месте.

— Сюда еще можно вставить другие части. Кинжал, крюк… пока так, но я могу сделать еще. Попробуешь? Я сделал ее регулируемой.

— С радостью, — сказала я. — Но почему ты не сказал мне, что можешь такое сделать?

Он осторожно прижал руку к моему обрубку и присоединил ее шнурами.

— Это была идея принца. Он спросил, могу ли я что-то придумать, и я сначала сомневался. Но стоило подумать, как пришла эта идея… много идей. Я хотел сначала сделать, а потом рассказывать. Не хотелось, чтобы ты надеялась впустую. Вот, готово.

Это, конечно, не плоть и кровь. Я не могла шевелить пальцами или сжать ладонь в кулак. Но уже что-то.

— Спасибо, — сказала я. — Пойдем в лагерь?

— Там все суетятся, — сказал он. Мы бодро шагали. — Собирают группу.

— Аллертон организовывает отбытие. Его шпиона поймали. Всем нужно уходить.

— Тогда я рад, что успел сделать руку. Я еще должен показать, как присоединять другие фрагменты. В пути, ведь я иду с тобой.

— Да? — удивилась я.

— Конечно. Ты — новый путь. Ты начнешь что-то новое в Эгунлэнде, я хочу это увидеть.

Я потрясенно раскрыла рот. О таком я и не думала. В прошлом это заставило бы меня дрожать перед ответственностью, но теперь я лишь еще раз убедилась, что занята важным делом. Я вспомнила Эйвери. Может, сейчас она бы мной гордилась.

— Спасибо за поддержку, Треов, — сказала я.

— У тебя есть не только моя поддержка, — ответил он. — Но и моя верность.

До лагеря я добралась в изумлении. Стражи Аллертона снаряжали коней. А тот спорил с кучкой Борганов. Я же искала в толпе Каза, но нигде не видела.

Аллертон повернулся ко мне, его желтые глаза пылали от злости.

— Они не слушают. Скажи им. Скажи, что остановишь короля, что ты — рожденная с мастерством. Покажи свои силы.

Я почувствовала себя зверьком, которого заметили охотники. Лагерь притих, все смотрели на меня. Саша стояла перед толпой и едва заметно кивнула.

Я прочистила горло и решила, что лучше всего будет говорить искренне.

— Вы уже, наверное, видели меня в лагере. А я видела, что некоторые из вас кланялись. Думаете, что я особенная. Но я никогда не чувствовала себя особенной. Большую часть своей жизни. Я вас не виню за то, что вы не хотите идти на юг с однорукой тощей девочкой. Я бы тоже отказалась. Вот только, хоть порой я это ненавижу, я не обычная девочка. Я — рожденная с мастерством. Мои силы порой разрушительны. Они могут ранить. Но могут и исцелять.

— Покажи! — крикнул мужчина средних лет со светлой бородой.

— Ладно, — в моей руке вспыхнул огненный шар. Толпа вскрикнула, а я позволила огню разгореться сильнее, а потом подумала о воде и потушила его. — Слушайте, я знаю, что я еще юна. Вы сомневаетесь во мне. Но я беспокоюсь об этой земле. Я знаю, каково это — жить в бедности. Я знаю голод, когда из кожи выпирают ребра. Я теряла людей. Я любила людей. Я видела ужасных людей и их поступки. Я, может, и юна, но я живая. А в Цине сейчас убийца. Он убил женщину, потому что боялся ее и секретов, что она могла поведать миру. Он боялся, что все узнают, что он лишь трус. Убийца живет в Красном дворце и сидит на троне. Он правит нами и хочет обрести бессмертие, чтобы править вечно. Ваши дети окажутся в его руках, и дети ваших детей, если ничего не сделать. Я, может, и рожденная с мастерством, но одна я не смогу изменить этот мир. Мы можем сделать это. Вместе. Вы нужны нам. Вы нужны мне. Это будет сложно. Это будет опасно. Но вместе мы сбросим убийцу с трона и подарим Эгунлэнду правителя, что он заслуживает!

— Ты, — крикнула Саша. — Ты — лидер.

Кивки и крики одобрения.

— За королеву! — закричал кто-то еще.

Я покачала головой, в отчаянии выглядывая Каза.

— Нет, принц. Принц Казимир поведет вас.

Но мой голос не было слышно за общими воплями. Саша рухнула на колени, выказывая преданность. За ней — Треов, Аллертон и Эллен, а потом и все остальные. Я хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, глядя в стороны. И ко мне пошел мужчина. Его глаза мерцали серебром. Он пристально смотрел на меня, а потом опустился на одно колено.

— За королеву, — сказал он. — Я вверяю свою жизнь, тело и душу. Я клянусь тебе в верности всем, что у меня есть.

Сердце бешено билось, я смотрела на людей на коленях. Взгляд опустился на песочные волосы Каза.

— Что ты творишь? — прошипела я. — Ты же принц. Тебе не нужно клясться в верности мне.

Он поднял голову, чтобы взглянуть на меня серьезными глазами. И улыбнулся так же солнечно, как при нашей первой встрече.

— Нужно. Ты — истинная наследница трона. Моя семья — узурпаторы. Ты ошиблась этим утром. Тебе не нужна свадьба, чтобы быть королевой, ты уже — королева.

Часть третья

Глава тринадцатая: Город песка

Говорили, что в Джакани солнце за двадцать минут может сжечь кожу, что за час ходьбы в песках Анади начнутся галлюцинации, что женщины там так красивы, что прячут лица, чтобы в них не влюблялись все прохожие. Я впервые увидела город вместе с Казом. Он одной рукой держал поводья Гвен, а другая расслабленно лежала у него на ноге. Моя металлическая рука упиралась в колено, а другой я держалась за очень нервную кобылицу, что дала мне Саша.

Мы были маленькой группой повстанцев, не оставлявших надежды. Мои верные солдаты. Аллертон был с нами, пока мы не найдем проводника в Джакани. Он сидел, обливаясь потом, на своем мерине, постоянно протирая лоб платком.

На юге солнце было жарким. Я знала, что так и будет. Но не ожидала, что от жары можно задыхаться. Я думала, будет лишь приятное покалывание, а не постоянное давление на кожу. Я пока не понимала, как буду идти в пустыне.

— Город песка, — прошептал Каз. Он не шевелился, зачарованный видом перед нами.

Мы ждали на голом холме проводника. Джакани могли нервничать из-за гостей с севера, потому мы ждали в стороне. Это казалось ненужной мерой, но это все же их город и их правила. Даже отсюда я видела стражей у врат города. Я с тревогой поглядывала на них.

День был в самом разгаре, до нас доносились запахи города: пыль, пот, а еще специи, как на кухне в Красном дворце перед банкетом. Люди сновали вокруг оранжевых домиков, словно насекомые. Большинство зданий было квадратным, все улицы огибали их. И только одно здание выделялось — дворец, высокое здание с куполом и тонкими башнями по бокам. Он был белым, сверкал на солнце. Остальной город был водоворотом цветов: от развешенных сушиться вещей до зеленых вспышек деревьев с игловидными листьями и разноцветных нарядов жителей.

— Кто это? — спросила я, указывая на странное существо, похожее на лошадь, но с длинной шеей и неровной спиной. Я видела, что на них катались и запрягали в телеги. Они двигались медленно.

— Верблюды, — сообщил Аллертон. — На таком ты поедешь по пескам Анади.

Я судорожно выдохнула, а Аллертон и Каз рассмеялись.

— Они не выглядят надежными, — сказала я.

— Это говоришь ты? Ты каталась годами на белом олене! — воскликнул Каз.

— Это не одно и то же, — пробормотала я. Отпустив поводья, я потянулась здоровой рукой, чтобы ударить его. Это движение испугало мою кобылицу, и она чуть не сбросила меня со спины. — Саша, скажи честно, ты пытаешься убить меня этим существом?

Сзади послышался ее голос.

— Последний раз тебе говорю, лучше я найти не смогла.

Я склонилась к уху кобылицы и зашептала:

— А теперь слушай: я тебе не нравлюсь, а я хотела бы, чтобы ты мне понравилась, но ты пытаешься меня убить. Если не хочешь остаться здесь, прекрати так делать.

Лошадь покачала головой и прижала уши. Я вздохнула и сдалась. Скоро мы будем в городе. Надеюсь, верблюдами управлять проще.

— Кто-то приближается, — сказал Каз. Я заметила, что он насторожился, его рука потянулась к мечу. Каз сильно изменился после смерти матери. И порой было больно смотреть, что он вырос, но это и влекло меня к нему сильнее.

— Спокойно, это наш проводник, — сказал Аллертон, протирая платком лицо.

— Опять это существо, — с отвращением добавила я. — Верблюд.

Странное создание с длинной шеей шло к нашему холму ленивым шагом. Наездник был высоким с обветренной кожей. Он был в свободных желтых одеждах, достающих до колен.

А из-под просторной накидки виднелись странные мешковатые штаны. Вокруг его головы был обернут красный шарф, закрывший и голову, и шею. Он улыбнулся нам, когда мы приблизились. Зубы его были почти такого же цвета, как здания впереди. Увидев Аллертона, он кивнул и сказал что-то на своем языке, на языке родственников моего отца. Кожу покалывало от восхищения, когда я слушала его речь. Аллертон повторил слова приветствия, и я решила, что это или просто «привет» или «доброе утро».

Проводник повернулся ко мне. Я заметила камни на его пальцах и золотое кольцо в носу. Он был с бородой, но она была лишь на подбородке. Глаза его были темно-карими, а кожа — обветренной, словно пустыня от песчаной бури.

— Хада-я, — сказал он мне. — Рожденная с мастерством. Большая честь встретить вас.

— Муштан — последователь мастерства, — сказал Аллертон. — Он всю жизнь ждал встречи с рожденной с мастерством.

— И для меня честь, — сказала я, щеки пылали. — Спасибо за добрые слова.

— И принц Казимир, — сказал он Казу. — Я много о вас слышал. Султан уехал на вашу свадьбу. А увидела там нашу Хада-я во всей красе.

— Да, очень приятно, что султан посетил мою… свадьбу.

Муштан рассмеялся.

— Вы должны увидеться с султаном. Ему хочется поговорить с вами о вашем отце.

Каз вскинул брови.

— Я тоже хотел с ним поговорить. Но вместе с Мей, конечно.

— Конечно, — согласился Муштан. — Хада-я должна участвовать в наших планах насчет будущего всего континента, — он повернулся ко мне. — В вас есть кровь Джакани?

Я кивнула, не понимая, почему смутилась.

— Конечно, я узнал бы женщину Джакани, как только увидел бы. Добро пожаловать домой! — он раскинул руки, словно обнимал меня издалека. Его верблюд кивнул.

Каз повернулся и широко улыбнулся.

Похоже, мне здесь понравится.

* * *

Муштан привел нас к себе домой, проведя по шумным улицам Джакани. Шум был громче, чем в Цине, я едва выдержала, ведь была из тихой деревни. Но во всех голосах и лицах было тепло и дружелюбие. Я постоянно поворачивала голову, чтобы увидеть новое — лотки торговцев, смеявшихся и бегавших детей, владельцев магазинов, что кивали прохожим с порога.

Когда мы попали в дом Муштана, я поняла, что он богатый. Его дом был в три раза больше домов богачей, что мы проходили. У него была огромная конюшня, слуги тут же пришли к лошадям с водой и зерном. Я радовалась, что не взяла с собой Анту. Ему бы эта жара не понравилась бы. Но мне было тревожно, как он там, в новой семье. Я хотела посмотреть на медальон, но сейчас не место. Я должна приготовиться к вопросам. Я должна быть настороже.

Муштан провел нас под аркой в дом, закрывшись от Джакани большими воротами. Внутри было тихо и мирно. Казалось, что город далеко отсюда, хотя он был сразу за воротами. Нас попросили разуться, я попыталась скрыть грязные ноги в штанах, но я была рада холодному прикосновению мрамора к горячим ступням.

— Вам приготовят чистую одежду. У вас был долгий путь. Вам, наверное, неудобно? — спросил Муштан.

Я согласно кивнула.

— Позвольте позаботиться о вас, Хада-я. Большая честь принимать таких гостей. Не каждый день к кому-то приходят принц и Хада-я.

Меня увели девушки примерно моего возраста в шелковых одеждах кремового цвета, я думала о том, что в Муштане есть что-то родное. Может, улыбка, может, его внешность, но я вспомнила об отце. В этот раз воспоминание уже не причиняло боль.

Они провели меня в комнату с высоким полотком и мраморными столбами, поддерживавшими арки, а в полу была огромнейшая ванна, такой я еще не видела. Я и не заметила, что Эллен и Саша идут следом. Саша выдохнула, войдя в комнату:

— Боже правый, Муштан добывает золото? — спросила она.

— Это все шахты, — сказала Эллен. — В Джакани много людей, что богаче короля.

Заметив, что я на нее смотрю, она скромно улыбнулась и отвела взгляд. Эллен не говорила со мной после случившегося в Красном дворце. Я знала, что она винила себя.

— Ваши вещи, — одна из девушек кивнула на мою грязную тунику и штаны.

Саша свою одежду уже сняла. Эллен, побледнев, медленно расшнуровывала платье. Значит, не только я боялась раздеваться перед остальными. Когда я мылась или переодевалась в Хальц-Вальдене, отец всегда выходил из хижины и кормил Анту. К этому мы привыкли. В лесу Ваэрг я уходила подальше по реке, хотя мылась я там редко. Я покачала головой и начала раздеваться, злясь на свою реакцию. Я ведь почти уже женщина. Я не должна этого стыдиться.

Одна из служанок вскрикнула, и мы с Сашей повернулись к Эллен. Я сразу пожалела. Теперь я вечно буду помнить о ее шрамах. Она густо покраснела и поспешила в воду. Мы с Сашей переглянулись, но ничего не сказали. А что сказать? Я знала о том, что ее избивал отец, ведь Водяной показал мне ее страхи, но я не говорила об этом с Эллен. Мы давно не общались. Нас столкнула судьба. Я знала Эллен дольше всех здесь, но она оставалась для меня непонятой. Раньше она была плохой. Теперь стала цельной личностью.

— Готова, Мей? — спросила Саша, шагнув к ванне. Ее длинные рыжие волосы волнами ниспадали на спину. Ее кожа была бледной, а тело изгибалось там, где это привлекало внимание мужчин. Я подавила зависть. Зачем завидовать тому, чего у меня не будет? Эту энергию лучше направить в полезное русло.

Я кивнула и сняла нижнее белье, поспешив к ванне. В спешке я скользила по полу, напоминая себе, что я уже не деревенская девочка. Я женщина, лидер, рожденная с мастерством. Я могу вынести это с достоинством, даже если буду обнаженной.

Когда я выпрямилась, Саша рассмеялась.

— Это что еще за надменный вид? Уже мечтаешь о Красном дворце?

Я брызнула на нее водой.

— Я пытаюсь вести себя как леди, понимаешь? Ведь однажды я могу стать… чем-то вроде…

— Королевы. Можешь говорить спокойно это слово, — сказала Саша.

Я взглянула на Эллен, почувствовав укол вины.

— Все в порядке, — заверила она меня. — Я никогда не хотела быть королевой. Это все отец.

— Знаю, — ответила я. — Но все так быстро меняется. Прости, что все так вышло.

— Не стоит. Ошибка исправлена. Ты была создана для этой роли, — заявила она.

Одна из служанок сидела на краю ванны и неодобрительно смотрела на мою металлическую руку.

— Ее придется снять.

Я с неохотой сняла изобретение Треова и отдала ей. Хорошо было бы промыть обрубок, но я поймала себя на том, что прячу руку под водой.

— Болит? — тихо спросила Эллен.

— Да, — ответила я. — Порой тело думает, что рука на месте, а когда понимает, что это не так, то ужасно болит. Но помогает мастерство. Я могу уменьшить боль исцелением.

— Прости, — сказала Эллен. — Если бы я не притворялась…

— А если бы я не скрывала это… — ответила я. — Не вини себя. Ты себя этим изведешь. Я все равно должна была уничтожить Водяного. Это моя вина, что я дала ему шанс лишить меня руки.

— Что это за шрамы у тебя на руках? — спросила Саша, сузив глаза.

Служанки терли наши спины, я скрывала от них руки.

— Я… эх… неважно, — честно говоря, после поцелуя Каза я больше не пробовала исцеляться. Я поняла, что все это неправильно, что мне не должна нравиться боль. И это было лишь напоминанием, что больше так делать не надо.

— Мне нравится в Джакани, — сказала Саша. — Красивые женщины. Шумные и цветные улицы. Я могла бы здесь жить, — служанка потрясенно показывала остальным волосы Саши. Я улыбнулась про себя. В городе рыжеволосых, похоже, не было.

Расслабляясь в ванне, мы начали разговор, я расслабилась. Горячая вода проникала под кожу, а сладкие ароматы масел пачули и магнолии наполняли воздух. Мы спрашивали служанок о жизни у Муштана, о парнях, что им нравятся, об их еде. Это был первый женский разговор в моей жизни. Я впервые словно была частью чего-то, к чему подходила. Девушка по имени Аллайя мыла мои волосы. Я повторяла ее имя мысленно снова и снова, задумываясь, могли ли меня так назвать, если бы семья отца осталась в Хэдалэнде.

Но все это прервал Каз, ворвавшийся в комнату.

— Мей, срочно нужно идти!

Слуги тут же вскочили на ноги, прогоняя его из ванной. Каз зажал рукой глаза, чтобы не видеть наши обнаженные тела. Я почти смеялась, но его сжавшиеся челюсти остановили меня.

— В чем дело? — спросила я. Девушки тем временем помогли мне выбраться из ванной и принялись вытирать полотенцами. Вокруг моего тела повязали лазурного цвета одежды, а обули меня в балетки. Я вернула на место железную руку. И подняла кинжал.

— Прибыл султан.

Глава четырнадцатая: Султан Джакани

Девушки выгнали Каза из ванной и принялись сушить и укладывать мои волосы. Я сначала протестовала, но они настаивали, что я должна выглядеть идеально. Саша и Эллен подбадривали меня.

— Это смешно. Султан ждет разговора о политике и войне, а не созерцания моего наряда.

— Вы будете выглядеть сильной, — сказала Аллайя. — Здесь женщины другие. Они не ведут себя как мужчины, как это делаете вы, они лишь исполняют свой долг, — я уловила неодобрение в ее голосе, Аллайя, похоже, не могла мириться с нашим поведением.

— Меня и нельзя назвать местной, — ответила я, пытаясь подавить смущение.

Аллайя вскинула брови, я пробормотала извинение. Она пожала плечами.

— Встреча с султаном — большая привилегия. Нервничать вполне естественно. Но я твой друг, Мей. Я хочу тебе помочь.

Щеки пылали. Нужно остудить голову, чтобы говорить с султаном. Если мы будем искать храм Сихранов, для этого понадобятся и его силы.

— Прости.

Саша шумно выдохнула.

— Я бы на твоем месте запомнила этот миг. Мей очень редко извиняется. Так что ты теперь тоже особенная.

— Для меня честь — все, что скажет рожденная с мастерством, — ответила Аллайя, но в ее глазах сверкали искры смеха.

Мы прошли в длинную комнату, обрамленную мраморными колоннами. В центре стоял огромный расписной стол. Белый камень, из которого он был сделан, сочетался со стенами, словно комната была единым целым. Только длинные шелковые занавески и лиловые пустынные цветы в горшках с мозаикой были вспышками цвета в комнате. За столом нас ждали четверо — Аллертон, Каз и Муштан, а еще мужчина, которого я еще не видела, — султан. За ним стояло двое мужчин в черной одежде с ятаганами за поясами. Я запомнила, что с ними лучше не связываться. Но сам султан был внушительным и без стражи. Он встал, когда мы вошли, потому я увидела его во весь рост. Он был младше, чем я представляла, не старше тридцати, с заплетенной в косу бородой и свободно спадавшими на плечи прядями. Его кустистые брови привлекали внимание к пронзительным глазам, что были такими же темными, как бриллиант, который я искала. Он расправил широкие плечи, и грудь его стала шире. Затем он скрестил руки и улыбнулся мне.

— О, рожденная с мастерством, какая честь, — сказал он, и я заметила тень насмешки в его голосе. И поняла, что он не верит, что это я. Разговор будет трудным.

Я взглянула на Каза, он словно боролся с чем-то внутри. Он разглядывал мой наряд, широко раскрыв глаза. Он сжал челюсти, моргая, словно от шока. Я сразу обеспокоилась, что натворила со мной Аллайя.

Я кивнула султану.

— Рада знакомству.

Саша взглянула на меня, произнеся только губами: еще.

— Кхм… то есть, для меня тоже большая честь. Встретить вас.

Саша закатила глаза, уголок рта Каза пополз вверх. По моей спине стекал пот. Я должна вести себя вежливо, чтобы султан помог нам. Я должна сыграть свою роль, невзирая на то, как глупо буду себя чувствовать. Я прочистила горло и села.

Султан и остальные тоже сели, он повернулся к Саше.

— Прошу прощения. Мне вас не представили.

— Саша — моя защитница. Она помогает мне с мастерством.

— Ах, — ответил султан. — Тогда большая честь встретить и вас, Саша. У Борганов, должен отметить, всегда были интересные имена. А вы, Мей, наполовину Джакани, так ведь?

— Мой отец из Хэдалэнда, — сказала я. — Его семья во время войны поселилась в Хальц-Вальдене.

— О, Хальц-Вальден, — султан едва не выплевывал слова. — Мирное место для тех, кто хотел сбежать от войны.

— Как будто это плохо, — вырвалось у меня инстинктивно, Саша рядом напряглась.

— Прошу прошения, — ответила султан. — Долгое время мы считали их дезертирами. Они бросили страну.

— Хальц-Вальден — маленькая деревушка, — сказала я. — Они просто хотели мира и устали от кровопролития.

— Конечно, — султан улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами. Мне казалось, что каждый его жест и выражение лица тщательно просчитаны. Он умел быть одновременно дружелюбным и угрожающим. Я напомнила себе, что выстояла против Водяного. Я убила короля в его худшем страхе. Я — рожденная с мастерством, нужно вести себя соответственно.

— Благодарю за ваше гостеприимство, — сказала я. — Для меня очень важно увидеть, как жили мои предки. Жаль, что я здесь по важному делу. Я бы хотела посмотреть город.

Каз повернулся ко мне и кивнул, словно говоря: хороший ход.

— Да, Мей права, дорогой султан, — Аллертон чуть не мурлыкал. — У нас важная миссия. Мы должны сразу этим заняться, хотя я очень хотел бы услышать от вас историю этого великого народа, — я едва не закатила глаза. Аллертон был подхалимом. — Королю нужно помешать заполучить бессмертие. На нашей стороне принц и рожденная с мастерством, потому это наш шанс сместить его с трона навсегда.

Султан взглянул на Каза. Его голос стал строже, я насторожилась.

— Принц Казимир. Было приятно посетить вашу свадьбу. Очень весело, — теперь он сверлил взглядом меня.

Гнев покалывал на коже. Анту чуть не убили, а он осмелился попрекать, что ему было скучно.

Каз выпрямился.

— Я бы не назвал это развлечением. Из-за всего это было плохо Мей и мне.

Я готова была поцеловать его за то, что заступился за меня, но тут я заметила тень улыбки на губах султана, он взглянул на меня, а потом на Каза. Он уже понял наши отношения. Но улыбка увяла, его глаза сузились, словно он обдумывал это открытие. Может, он понял, что рожденная с мастерством и принц Эгунлэнда могут стать угрозой его армии.

— Вы должны уже знать, что со свадьбой покончено, — продолжал Каз. — Я не женюсь на Эллен. Она — не рожденная с мастерством, как вы уже поняли. И мы не обсуждаем здесь мое семейное положение, осмелюсь так сказать, султан. После смерти моей матери Цине грозит переворот. Шпионы Аллертона говорили с союзниками моей матери: герцогом Бенота и генералом Альденом. Дядя Виберт управляет армией, что тренируется на севере Цины, а генерал командовал легионами людей короля в прошлом. Они уважаемы среди бойцов, многие солдаты примкнут к ним. У нас есть тысячи людей для борьбы с королем. Если вы будете с нами, то с теми людьми, вашими бойцами и силой рожденной с мастерством мы одолеем моего отца и брата.

— Но сначала мы должны сделать кое-что еще, — добавила я. — Король ищет черный бриллиант, что зовется Угольным камнем…

— Ха! — перебил меня султан. Я с отвращением смотрела, как его огромный живот сотрясается от смеха. Он раздулся вдвое. — Угольный камень. Да вы шутите, Хада-я. Угольного камня нет. Это знает каждый от гор Бенотэна до Архипелага.

Я сжала прекрасную ткань пальцами, пытаясь успокоиться.

— Существует. У нас есть свитки, где указано, что он остался в храме Сихранов под песками Анади.

Султан прекратил смеяться и прочистил горло. Он склонился к столу и указал на меня.

— А вы знаете истинное имя Угольного камня? Так его называют люди севера и вы. Для нас это — Ансаринтанте — камень пепла. Камень забрала Королева огня. Он был подарком ее возлюбленного, принца с севера, что бросил ее ради своего народа. Она разозлилась и превратила камень в пепел. Но ее гнев сделал из пепла другое. Камень, что содержал в себе еще больше магии, чем раньше. Королева огня уничтожила себя, пока создавала Ансаринтанте. Она потеряла силы и сбросилась с самой высокой башни дворца Джакани. Камень украли из Джакани в набеге с севера. Видите ли, ее дорогой принц попытался сравнять нас с землей, — глаза султана пылали от гнева. Он повернулся к Казу, а тот отстранился и отвел взгляд. — Нам осталась лишь история для детей, что передавалась веками. Напоминание, что Джакани и народ с севера никогда не будут друзьями.

Повисла тишина, султан сверлил меня взглядом. Я разжала кулак и положила ладонь на холодный мраморный стол.

— Веками, — тихо сказала я.

— Что? — фыркнул султан.

— Вы сами это сказали. Это было много веков назад, а вы все еще злитесь.

— А король у нас только забирает деньги. Он обещает дружбу, а за нашими спинами собирает армию. Я должен был понимать, что нельзя доверять северному, потому и не стану снова.

— Я не с севера, — спокойно сказала я. — И не с юга. Я рожденная с мастерством. И у вас есть два варианта, султан. Вы можете бороться с королем в одиночку, а можете — вместе с людьми принца.

Глаза султана вспыхнули, он улыбнулся.

— Да ладно вам. Я и не собирался отказываться. Просто рассказал ценную историю, но всего лишь сказку, Хада-я. Конечно, у вас будут мои люди. Я так же, как и вы, хочу, чтобы короля Эгунлэнда сместили.

— И вы все еще утверждаете, что Угольного камня нет? — спросил Каз.

Султан нахмурился.

— Камень исчез с Королевой огня давным-давно.

— Но это условие союза, — сказал Каз. — Вы должны помочь Мей пройти пески Анади и найти Угольный камень.

Султан покрутил на пальце кольцо и пожал плечами.

— Если таково условие, так тому и быть. Я могу дать вам несколько людей, пока буду готовить солдат к войне. Но не обещаю, что вы хоть что-то найдете. Маленькая Хада-я сделала не тот выбор.

Я осталась и слушала, как султан, Муштан, Аллертон и Каз обсуждают политику, запоминая их слова и стратегии, узнавая о политике больше. Все это время, пока я слушала, я знала. Знала, что султан попытается украсть Угольный камень. Я знала, что о короле он не беспокоится. Он хотел получить черный бриллиант — Ансаринтанте — как он сам его назвал. Он пытался убедить нас, что камень уничтожен, но я видела правду. Он предаст меня, а я не могла этого позволить.

Глава пятнадцатая: Приготовления

Я встала до рассвета. Ноги привели меня на балкон поместья Муштана, где теплый ветер Джакани щекотал мою шею. Сегодня мы оставим безопасность Джакани и отправимся в неизведанные земли песков Анади. Почти всю ночь Аллертон рассказывал мне об опасностях и существах, что обитают там, — ядовитых скорпионах, пустынных змеях, стервятниках — а еще о жаре солнца, песчаных бурях и нехватке воды. А еще были пустынные народы, что жили вне города, бандиты, что убивали ради медной монеты.

Мы уйдем с десятком людей султана, десятком лучших Борганов Аллертона, а еще с моими друзьями — Сашей, Треовом, Эллен, Муштаном и Казом. Я закрыла глаза и сжала ладонь в кулак, подумав о Казе. Он должен быть на севере с генералом и бороться против отца. Но он остался со мной. Он отринул месть, чтобы остаться со мной. Других доказательств его любви и не нужно. Я прекрасно знала, как сложно отказаться от мести, как сложно двигаться дальше, потеряв родителя. Я знала, что он сделал ради меня.

И я этого никогда не забуду.

Я повернулась к комнате, остановившись между мягкими занавесками. Наши с Казом отношения чуть остыли после предложения. И по пути в Джакани нам не удавалось остаться наедине, хотя наши спальные мешки с каждой ночью оказывались все ближе, пока моя рука не нашла его во сне. Странно, что его сейчас нет рядом. Я хотела, чтобы мы лежали рядом, чтобы нас разделяла лишь одежда и тепло тел. Когда он спал рядом со мной, кошмары исчезали. Я хотела еще поцелуй. Я закрыла глаза и вспоминала их.

Уже поздно. У меня есть важные дела. Я умылась, оделась и начала собирать вещи. И спустила их в прихожую дома Муштана, проникнув по пути на кухню. Тут я услышала, как кто-то прокашлялся, и удивленно обернулась.

— Так и знал, — сказал Аллертон, скрестив руки поверх зеленой одежды. Он склонил голову. — Куда-то идем?

Я поставила вещи на пол и вздохнула.

— Это не то, о чем ты думаешь.

Аллертон двигался так быстро, что я отступила.

— Разве? Не собиралась сбежать в пустыню без группы? Не собиралась делать все сама?

— Султан хочет Угольный камень, — прошептала я. — Если мы пойдем с его людьми, они нас предадут.

Аллертон сузил глаза.

— Я, по-твоему, дурак? Я выгляжу идиотом? Думаешь, я не знаю, что ему нельзя доверять?

— Так ты отпустишь меня одну?

Аллертон шумно выдохнул.

— Не смеши меня. Как ты выживешь в пустыне одна? Что ты сможешь? — он схватил меня за руку и оттащил в тень. — Слушай, девочка. И слушай внимательно. Да, мы не можем доверять людям султана, но у вас одна цель. Ты хочешь найти Угольный камень. Ты сделаешь все для этого. Они будут помогать тебе, пока ваши цели совпадают. Так используй их, пока не доберетесь до храма Сихранов.

— А что потом? — спросила я.

— Я дал инструкции своим людям, — сказал он, не глядя на меня. — С людьми султана будет покончено.

Я застыла.

— Ты приказал им убить людей султана?

— Нет, защищать себя.

— У них тот же приказ. И будет кровавая бойня. Я не могу позволить столько смертей, — я повернулась, чтобы уйти, но Аллертон снова меня схватил.

— Мей, когда станешь королевой, будешь принимать и такие решения, и похуже. Есть необходимое зло в мире, и если с ним не смириться, ты не сможешь править. Как думаешь, что сделает султан, если ты вдруг исчезнешь? Думаешь, он забудет о мысли получить силу жить вечно? Не будь дурочкой, конечно, нет. Он пошлет за тобой людей. Он бросит нас за решетку. И если не найдет тебя, то убьет нас.

— Каз, — прошептала я.

— Каза используют для обмена с королем.

— И тот будет его истязать, — сказала я, похолодев.

Я безмолвно закинула сумку на плечо. Обхватив себя руками, я вернулась в гостиную, где и лежал мой серебряный принц. Он проснулся, когда я вошла. Он без лишних слов обнял меня.

— Люди умрут, что бы я ни делала, — пробормотала я, уткнувшись ему в плечо.

— Знаю, — ответил он.

— Это и значит править? Мне это не нравится.

— Так и должно быть, — сказал Каз, гладя меня по волосам.

* * *

Утром султан устроил завтрак отбывающим. Он назвал его «воплощением веры и плодотворных отношений». Я же назвала его «фальшивым чувством безопасности». Тем не менее, мы смогли обсудить карты песка Анади и оглядеть свитки Бердсли снова.

Храм мог скрываться в нескольких возможных местах, но Аллертон подозревал, что он на западе. Он исписал свитки Бердсли с обратной стороны заметками первых рожденных с мастерством, веря, что это пригодится. Я смотрела в его янтарные глаза и верила.

— А ты с нами не пойдешь, старина? — спросил Муштан.

На краткий миг я видела, что он колебался и жалел.

— Хотелось бы. Но я слишком стар и толст для такого путешествия. Не хочу ошибаться, Муштан. Я знаю свои пределы. Знаю, когда нужно остановиться, — он взглянул на меня. — Это путешествие для тех, кто сильнее, чем я. Хотя я очень хотел бы увидеть древние храмы Сихранов.

Мне было больно его слушать. Аллертон всю жизнь изучал Древних, а теперь так близко к чему-то ценному, но не может пойти с нами. Он поступал правильно, я уважала его за это, даже после всего случившегося.

— Здравствуйте, Хада-я.

Я увидела Аллайю, одетую в широкие штаны и тунику. Она несла небольшую сумку, ее волосы были скрыты под шарфом.

— Аллайя, ты тоже идешь с нами? — спросила я, удивившись, что в такое опасное путешествие отправляется служанка Муштана.

— Я всю жизнь хотела увидеть пески Анади. Муштан — хороший господин, но он ничего не знает о женщинах. Он думает, что мы рады, стирая его вещи. И я сказала ему, что пойду с вами и сыграю свою роль.

Я не сдержала улыбки. Своим серьезным видом она напомнила мне ту девушку, какой я была в Хальц-Вальдене.

— Тогда я рада, что ты с нами.

Перед уходом я оттащила Аллертона в сторону.

— Можно доверять Муштану?

Аллертон уверенно кивнул.

— Муштан — один из моих давних друзей, я всецело ему доверяю, но ты не можешь доверять никому. Никому, особенно, близкому султану. Ты не знаешь, на что способен человек, семье которого угрожают. Я не утверждаю, но султан знает о доме Муштана. Потому, хоть мне и больно это говорить, но доверять ему нельзя.

Мне тоже было больно. Я хотела узнать Муштана лучше, чтобы узнать и о Хэдалэнде, чтобы рана в сердце после потери отца затянулась. Аллертон, похоже, заметил мою печаль, потому что обнял меня, к чему я оказалась не готова.

— Будь осторожна, Мей. Используй голову. Используй силу. Если кто и может выжить, проведя за собой людей, так это ты. Знаю, ты не доверяешь мне, не можешь считать меня отцом после случившегося, но ты мне как дочь.

Слова задели что-то в моем сердце. Я выстроила стену из-за Аллертона, из-за того, что он сделал с моим отцом, а эти слова оставили брешь в стене. Я вытерла слезу и отстранилась.

— Будь осторожен, — сказала я.

Меня ждали во дворе, и я попыталась унять дрожь в руках. Каз вскоре оказался рядом со мной, одетый в штаны и ботинки, но с платком на голове, чтобы остужать ее. Всем нужно было носить их, я запомнила, как называется эта вещь — шеэм. Джакани были в белых хлопковых туниках, достающих до колен, и мешковатых штанах. На их поясах были мечи, они сухо смотрели на меня темными глазами. Они были холодными и собранными.

Муштан вышел вперед с одним из существ. Я шагнула назад, когда оно фыркнуло. Каз содрогался от смеха, пока я оглядывала верблюда.

— Вот и твоя лошадь, Хада-я, — сказал Муштан с улыбкой.

— Я не залезу на это, — ответила я.

Верблюд раскрыл рот и послышался отвратительный звук. Джакани рассмеялись, я отскочила в сторону. Саша радовалась, что лошадь, что она дала мне, теперь была не такой плохой. Я прочистила горло и поправила шнуры на металлической руке.

— Ладно, помогите мне, — сказала я Муштану.

Муштан что-то громко сказал на своем языке, и верблюд опустился на землю. Он указал мне взбираться. Я шагнула к нему и закинула ногу на его спину. Верблюд почти тут же поднялся, я оказалась выше, чем на Анте.

— Ну и как наверху? — крикнул Каз.

Я не могла говорить. Все силы я направляла на то, чтобы удержаться на верблюде с одной рукой. Его шея была невероятно длинной, а уши — странными.

— Не бойся, Хада-я, он будет идти с остальными. Тебе даже не нужно держаться, — сказал Муштан, похлопав верблюда по шее. — Его зовут Адил.

Я склонилась и погладила его плечо.

— Привет, Адил. Хорошее имя. Давай дружить, чтобы путь стал легким.

Адил в ответ склонился и сорвал травы у ворот. За мной послышался смех. Стыд покалывал кожу. Не такого начала я хотела. Как я поведу этих людей, если стала посмешищем? Как-то я смогла направить Адила к остальным. Мы взяли с собой большой запас воды, что в канистрах была прикреплена к спинам двух верблюдов без всадников. Их вели юные ребята. Мы уже спланировали путь, что проходил на запад через, надеюсь, дружелюбную деревню в долине у гор Красных Пиков, где мы могли бы набрать воды. На нашей стороне был султан, и люди должны слушаться, но неуверенность оставалась.

Муштан ехал впереди, направляя нас по улицам Джакани в пустыню. Дети бегали вокруг верблюдов, поднимая с дороги облачка пыли. Я не нуждалась в переводчике, чтобы понять, что они кричали: куда вы идете? На их лицах светилось любопытство. Они знали, что что-то происходит. Они знали, что от этого зависит судьба мира.

Каз ехал рядом со мной.

— Готова?

— Хотелось бы, — отметила я.

Он кивнул. Мы знали, что путь будет непростым. Вскоре смех утих. Нужно было многого достичь, многое оставалось неизвестным, я должна к этому приготовиться.

Глава шестнадцатая: Желтые пески

И хотя ехать на верблюде было неудобно, он был полезен. Верблюды шли без устали, едва ели и пили. Адил оказался надежным и следовал за своим стадом, как я за друзьями. Вскоре мне уже нравилось это странное существо.

Джакани находились на краю песков Анади, потому через полдня нас окружали только пески, а сверху нещадно палило солнце. Пот стекал по моим вискам, но я не решалась подвинуть свой шеэм. Муштан и остальные предупредили, что может случиться солнечный удар, что мы можем ослабеть от жары. Зная это, я держалась ближе к Эллен, Треову, Саше и другим Борганам. Они тоже не привыкли к такому климату.

Муштан и его люди с осторожностью делили воду. В начале всем дали контейнеры, дав строгие указания, сколько нам ее растягивать. После этого мы должны набрать воду снова. Мы остановились поесть, когда солнце было в зените, перекусили орехами и финиками в укрытии палаток. Все оставались тихими и собранными.

Смотреть на пейзаж оказалось трудно. Что-то в этой желтизне песков заставляло уважать мир. Жестокое место. Борьба или смерть. Даже в лесу Ваэрг было проще: он давал укрытие от дождя, можно было питаться травами. А пески Анади не давали ничего. Они иссушали. Они вытягивали из пор пот и энергию. К концу первого дня я радовалась, что ночь оказалась холоднее. Вскоре я уже дрожала.

Джакани развели костер, жарили лепешки. Все собрались у костра, потирая руки и ноги.

— Ночью резко холодает, — объяснил Муштан. — Жаркие дни, холодные ночи. Если вы рассчитывали расслабиться без солнца, то ошиблись, — он сел на цветное покрывало из шерсти, обхватив руками колени. В мерцании огня я заметила морщины на его лице и задумалась, сколько раз он проходил по пескам Анади. Муштан заметил мой взгляд и погладил покрывало. — Его сделали для меня мои дети. Сказали, что это меня защитит.

Я отвела взгляд, помрачнев. У скольких здесь были семьи? Я не осмелилась спросить. Я боялась теперь даже узнавать их имена.

— Не вини себя, Хада-я. Мир строится на жертвах храбрых. Не вини себя за то, что даешь шанс человеку совершить великое. Если я умру, я умру с надеждой на лучший мир, мир без слабого короля. Может, я сделаю этот мир лучше для своих детей.

— А если вы ошибаетесь? Если он станет хуже? — пробормотала я.

— Ты в это веришь? — удивился он.

— Нет, — тут же ответила я. — Ничто не может быть хуже этого короля. Он — осел.

Муштан рассмеялся.

— Ты будешь отличной королевой, маленькая Хада-я.

Я вскинула голову.

— О чем вы? — откуда Муштан знал, что Борганы признали меня своей королевой, что Каз предлагал мне свадьбу? Он что-то подслушал?

— Да ладно тебе. Ты — рожденная с мастерством, это дает тебе власть. Ты — лидер. Ты направила этих людей в пески Анади ради Угольного камня. И ты ведь выйдешь замуж за принца?

— Но как..?

Он захихикал.

— Может, я и старый, но еще помню, как встретил свою жену. Я знаю, как выглядят влюбленные подростки.

Внезапно рукав моей туники оказался куда интереснее, чем мысли о свадьбе. Свадьбе с принцем. Но когда рядом со мной опустился Каз с миской мяса со специями, я чуть не вскочила.

Он окинул меня взглядом.

— Ты в порядке? Ты словно привидение увидела.

— В порядке, — я расслабила спину, а Каз принялся расспрашивать Муштана, сколько ночей мы проведем в пустыне, пока я желала, чтобы меня поглотили пески.

Я поняла, чего боялась. Не самой свадьбы, а того, что я хотела этой свадьбы. Я хотела сказать миру, прокричать с крыш: «Я нашла его — человека, с которым хочу связать жизнь, с которым хочу исправить мир». Я содрогалась от смеха. Каз замолчал и повернулся ко мне с вопросом на губах. Я ничего не сказала, только улыбнулась, мы смотрели друг на друга, наша кожа пылала.

Но миг прервало громкое пение Джакани. Я отвернулась от Каза и вслушалась в песню, не похожую на мелодии севера. Их голоса становились такими громкими, что было уже неприятно ушам, но не так, как барды в «Павшем Дубе» в Хальц-Вальдене. Они растягивали слова, и пение превращалось в вой.

— О чем они поют? — спросила я.

Муштан вскинул брови.

— Они поют о Королеве огня. Хочешь узнать подробнее?

Я кивнула.

Муштан тихо переводил мне песню:

Пустыня, согрей ее;

В ее жилах пламя, пламя.

Ветер, отыщи ее;

В ее жилах пламя, пламя.

Севера принц — боль ее;

Север, холодный предатель.

Севера лед проник в нее;

Север, холодный предатель.

Сердце, уничтожь ее;

Не забывай, не забывай.

Камня осколки не ее;

Не забывай, не забывай.

Слова обожгли меня жаром, словно пламенем, я обхватила себя руками. Это предупреждение. Люди Муштана не верили нам, они никогда не поверят северным. Они видят во всех, кто севернее Хэдалэнда, холодных предателей. Никогда еще Аллертон не говорил настолько правдиво.

— Как ты, Хада-я? — спросил Муштан.

— День выдался долгим, — ответила я. — Думаю, стоит отдохнуть в палатке.

Муштан кивнул с печальным взглядом.

— Хорошо. Отдохни. А мы оставим дозорных, чтобы не напали пустынные племена. Хотя проблем быть не должно. Нас для них слишком много.

— Приятно слышать. Спасибо, Муштан, — сказала я, поднимаясь на ноги и отправляясь в палатку. Сердце билось быстро, словно в такт той песне.

За мной зашуршала палатка, я обернулась и увидела Каза. Он посмотрел мне в глаза и сказал:

— В чем дело? Что с тобой?

— Знаешь, что странно на самом деле? Несмотря на все, несмотря на то, что я веду этих людей в опасность, несмотря на то, что твой отец-убийца хочет добраться до нас, я счастлива. Я ужасно счастлива, Каз. Я люблю тебя, и я счастлива, — я приблизилась к нему и целовала, пока не распухли губы.

— Пока мы двигались по пустыне среди дюн, голубого неба и палящего солнца, я мог только смотреть на тебя и думать о тебе. Ты — яркий свет во тьме из-за смерти моей матери, ты ведешь меня дальше, — ответил он, прижимая меня к себе.

— Так давай сделаем это, — сказала я. — Сыграем свадьбу.

— Это говоришь ты? — удивился он.

Я кивнула, улыбаясь. Он оторвал меня от пола и закружил, уткнувшись лицом в мои волосы. На сердце было так легко. Вот бы этот момент длился вечно.

* * *

Но радость продлилась недолго, днем нас нагнала песчаная буря, мешая двигаться. Мы собрались в палатках, ожидая, пока утихнет шорох песка по брезенту. Я сидела, скрестив руки, на спальном мешке, представляя себя ветром. Я пыталась управлять им, отвернуть его от нас. Пару раз вой ветра утихал, но я слабела, и он набирал силу.

— Что такое? — спросил Каз.

— Я толком не чувствую силы, — сказала я. — Может, потому что обычно я создаю ветер, а не мешаю ему. Так я силы еще не использовала.

— Может, это из-за твоих эмоций. Ты ведь сама сказала, что сейчас счастливее, чем раньше. Может, нужно учиться управлять даром и в такой ситуации, — пожал плечами Каз. Он сидел напротив меня и затачивал меч.

— Как думаешь, что сейчас делает мой отец? — спросил он.

— Напивается, поливая везде вином, выкрикивает солдатам приказы, пока Линдон рядом с ним ухмыляется, — сказала я.

— Интересно, где он сражается. Интересно, как близко к югу он. Я слышал перед тем, как мы покинули Джакани, что генерал Альден заставляет войска короля отступать вдоль Сверны. Но король становится сильнее. Он набирает по пути в армию юнцов, — Каз покачал головой и продолжил двигать по лезвию камень.

— Мы его остановим, — сказала я. — Я никогда еще так сильно этого не хотела. Мы его остановим.

Я закрыла глаза и черпала силы из мыслей о короле, чтобы остановить бурю. Вскоре вой ветра утих.

— Это сделала ты? — спросил Каз.

— Думаю, да, — выдохнула я. — Только подумала, как сильно хочу Угольный камень.

— Мей, что ты будешь делать с ним, когда найдешь? — уточнил Каз.

— Уничтожу, — ответила я. — Что еще я могу с ним сделать?

— Ты могла бы с ним жить вечно. Разве ты этого не хочешь?

— И смотреть, как умирают все, кого я люблю? Нет, конечно. Мне уже хватило смертей. Я этого не хочу.

— Даже если так будет лучше для Эгунлэнда? Когда я умру, ты сможешь править королевством вечно, — сказал Каз. — Эгунлэнду не придется беспокоиться, что его захватит тиран.

Я обдумывала его слова.

— Нет, ведь это невозможно. Я не буду одинаковой вечно. Я человек, на меня давят мысли о смерти. Но если я стану другой, я превращусь в монстра, каким стал король, — я покачала головой. — Нет. Этому бриллианту нет места в этом мире. Никто не сможет жить тысячелетия, пока остальные проживают десятилетия. Это не правильно. Я его уничтожу.

Каз тепло улыбнулся.

— Хорошо. Думаю, это правильно.

Я усмехнулась.

— Ты меня проверял?

Он раскрыл рот, словно я его оскорбила.

— Я? Конечно, нет! Ну, может, немного. Я должен был убедиться, что не связался со злой королевой.

Я рассмеялась.

— Хорошо снова тебя таким видеть.

Каз замолчал и отложил камень для заточки.

— Я все еще злюсь на отца, но не позволил ненависти помешать мне искать хорошее в мире. Мы с тобой — это хорошее. Клянусь, с тобой я готов смеяться всегда, несмотря ни на что, — он отложил меч и притянул меня к себе, опуская на свои колени.

Он провел пальцем по моей спине, и вдруг мы уже не смеялись. А ведь его прикосновение уже казалось нормальным. Несколько дней, и его объятия стали естественными. Мои чувства рядом с ним делали все, что произошло раньше, несущественным. Порой я думала, что мы лишь тратили время со всеми тайнами, но порой я верила, что это время нам нужно было, чтобы мы выросли и стали такими людьми. Я уже знала, что любовь быстро не умирает, что она будет ждать столько, сколько потребуется.

— А раньше были изуродованные королевы? — спросила я, нарушая наше притяжение.

Каз фыркнул.

— Не называй себя так.

Я постучала ногтем по металлической руке.

— Так будут говорить они. Это они заметят, как только увидят меня.

— Они увидят, какая ты сильная и прекрасная девушка. Они увидят то же, что и я, — он мимолетно поцеловал мое плечо. — Я не уверен, что они скажут обо мне. Продолжат ли некоторые думать, что я — убийца. Короля могут ненавидеть, но он смог поселить в их душах сомнение. Они будут вечно сомневаться и думать, сделал ли я это. Но нет смысла думать лишь об этом. Король и королева теряют привилегию заводить друзей, когда садятся на трон. Как бы тебе ни хотелось, ты не сможешь подружиться с теми, чья сила не равна твоей. Всегда будет давление. И дело не в уважении между людьми. Один всегда управляет, а другие идут за ним. Здесь нет места дружбе.

— Я никогда так об этом не думала, — заметила я. — Будет сложно.

Каз кивнул.

— Но я всегда буду на твоей стороне.

Глава семнадцатая: Маллаху

Мы сгрудились у костра, защищая себя от холодного ночного воздуха. Саша сидела с Эллен и Аллайей. Саша с Эллен подружились, они заплетали волосы друг другу, болтали, словно были знакомы с детства. Я же проводила вечера за картами или с Казом вдали от остальных. Порой я их видела, Саша замечала меня. Она виновато улыбалась мне. На краткий миг я вспомнила, как видела в Хальц-Вальдене девочек, идущих из школы рука об руку. Я отталкивала зависть. Я уже не такая.

Люди Муштана снова пели. Но в этот раз нежную и теплую песню, и низкие голоса подходили ей. Они пели то громче, то тише, и мое тело откликалось на пение, успокаиваясь. Рядом сидел Муштан и тоже пел. Они работали вместе и пели, делали стрелы, точили мечи, готовили еду. Я могла лишь восхищенно смотреть.

— Ты веришь, что мы найдем камень? — спросил Муштан.

— Да. Но меня больше беспокоит, что мы найдем вместе с камнем.

— Сихраны, — сказал он.

— Да, — ответила я. И не сказала, что подозреваю, что его люди меня предадут. Что его люди попытаются украсть.

— Ты очень сильна, Хада-я. Кто осмелится выступить против тебя? — его слова казались чем-то большим. Он пытался сказать, что не пойдет против меня? Что они ослушаются султана? Или я искала то, чего там не было?

— Расскажите еще о Королеве огня, — попросила я.

Он устроился на песке удобнее и глубоко вдохнул.

— Что ж, она была самой любимой южной королевой. Даже народ севера ее любил. Это было до переворота, до священной книги Эсари, до нашего поклонения истинному Богу, что вы зовете Эндвином, — я кивнула. Я знала о божестве огня из учений Аллертона. — Тогда еще не было султанов. Она была повелительницей огня, невероятно сильной, из такой же семьи.

— Она потому стала королевой? — спросила я.

Муштан покачал головой.

— Тогда было много королевских семей. Ее отец захватил трон в кровавой гражданской войне. Хэдалэнд теперь все время воюет. Мы сильные. Нам нравится сражаться. Мы уважаем сильных, как Королева огня, потому ее и уважали многие. Но у нее была одна слабость. Она любила северного.

— И он ее бросил.

— Чтобы не упустить шанс править всем Эгунлэндом, а не только севером. Но он бросил ее. Его люди заполонили ее земли, как только он нашел брешь в ее защите. Ее сердце было разбито, и она убила себя.

— И Угольный камень был утерян.

— Да, Хада-я. Словно его и не было. И с тех пор нам приходится подчиняться королю севера.

— У вас есть султан, — возразила я.

— И он все еще подчинен королю.

— Не после этой войны, — сказала я, впервые признав, что будет война. Муштан пожал плечами.

— Возможно, Хада-я. Это наша история, но пойми, Джакани любят сказки. Нам нравится магия. Многие истории со временем оказались приукрашенными. Как сказка о скорпионе и змее. По легенде, скорпион связался со змеей, у них появилось существо, похожее на червя с твердым панцирем и клешнями, со смертельным укусом. Говорили, что существо выросло до размеров реки, что оно живет в песках пустыни. Конечно, этим лишь пугали детей, — рассмеялся он. — Все это неправда.

— Очень на это надеюсь, — сказала я. — Звучит отвратительно. И как оно называется? Скорпей?

— Смерточервь на твоем языке. А у нас — Маллаху. «Не будите спящего Маллаху». Такое говорят детям, чтобы они не бегали по пескам Анади.

— Я уже видела ужасных насекомых, повторения не хочу, — я взглянула на металлическую руку.

— Конечно, мне неудобно это говорить, но лучше тебе снять руку, пока мы идем по пустыне. Она может раскалиться от жары.

Я почувствовала прилив стыда. Он был прав, но я не обращала внимания на это неудобство, чтобы не показывать всему лагерю свой обрубок. Я спрятала руку в ткани туники и сменила тему.

— Ваши люди поклоняются Эндвину, богу огня. Почему?

— Мы живем в самом жарком месте. Огонь важен для нас. Он в наших венах. Мы гордимся своим боевым духом и жарким темпераментом.

— Но выглядите вы спокойными, — отметила я.

Муштан рассмеялся.

— Ты еще не видела меня в бою, Хада-я, тогда-то огонь и разгорается.

Часть меня задумалась, угроза ли это, но я решила так не думать и улыбнулась.

— Из южных Эндвину не поклоняется только Архипелаг. У них свой бог. Они зовут его Создателем.

— Создатель? Никогда не слышала, — сказала я.

— По их словам Создатель сотворил наш мир, сделал Древних и божеств элементов, божество магии. Создатель сделал все, что ты видишь перед собой. В это они верят.

Я покачала головой.

— Слишком много богов. Откуда нам знать, существует ли хоть кто-то из них?

Улыбка Муштана стала ухмылкой.

— Не все ли равно, даже если их нет?

Я ушла спать и мне снилась Эйвери. Она голой танцевала в костре, а потом увидела меня. Ее взгляд был растерянным, словно она не понимала, почему я здесь. Сон встревожил меня. Эйвери всегда была мудрой и спокойной, когда приходила ко мне. Что же это значит? Моя судьба изменилась? Будущее неизвестно? Ее танец становился безумным, я просила ее остановиться. Но ее ноги двигались все быстрее, угли разлетались на песок.

Я проснулась в холодном поту, серебряные глаза Каза с тревогой смотрели на меня.

На следующий день мы прошли немало, но солнце было беспощадным, и к ночи мы не могли петь из-за усталости, не могла говорить о легендах Джакани. Вместо этого мы сосредоточились на том, чтобы добраться до Эшера, маленькой деревни в долине у гор Красных пиков, где мы сможем пополнить запасы воды и еды. Я закрыла глаза и легла на холодный песок. Ужин был скудным. Еды почти не осталось, и люди Муштана изменились. Они насторожились. Чем ближе мы подбирались к назначенному месту, тем сильнее все понимали, что грядет. Выбора.

Предадут ли они меня?

Той ночью я лежала рядом с Казом и пыталась создать огненный шар в руке. Крошечный, размером с гальку, но смертоносный. Я подбрасывала его на ладони, проверяя свой контроль, помня об огне, что поглотил Водяного, помня, как вонзила в короля меч. И медленно огонек разрастался, потом я потушила его, подумав о воде.

Если я захочу, смогу ли вызвать дождь в пустыне? Или снег?

Теперь ураган. Маленький, как игрушка. Как волчок на моей ладони. Я наблюдала за ним, водя его по палатке, он поднимал бумагу и песок. Я остановила его. И тут поняла, что Каз с улыбкой смотрит на это.

— Сделай еще.

Улыбнувшись, я сделала еще три ураганчика, и они танцевали вокруг нас. Я сосредоточилась на земле, и на песке проступили наши имена. Песок вдруг успокоился, имена исчезли. Каз обхватил меня руками, и я забыла об ураганах и продолжении пути завтра.

* * *

Мы отправились к Эшеру, даже Адил уже шел медленнее. Несмотря на его неудобную спину, я уже начала ценить своего верблюда. Он был верным, исполнял все, что ему скажешь, почти не шумел. Может, верблюды не так и плохи.

Когда Муштан остановился, подняв руку, что-то в этом насторожило меня. Муштан останавливался, когда мы ели, но сейчас еще время не пришло.

И тут я ощутила.

Дрожь из глубины песка.

Каз приблизился ко мне на верблюде.

— Что это?

Справа появилась Саша.

— Ты это почувствовала?

Я кивнула. Адил волновался, громко фыркая и чувствуя дрожь.

— Что-то под нами. Двигайтесь! — крикнула я.

Мы погнали верблюдов вперед. Дрожь преследовала нас. Что-то двигалось к центру нашей группы, заставив нас разделиться. Мы с Сашей разделились, но я смогла остаться с Казом. Адил испугался и попытался побежать прочь от дрожащей поверхности, но его копыта увязли в песке, колени подогнулись. Мне пришлось спешиться, и я упала, чтобы удержаться на дрожащем песке. Но, стоило упасть, я чуть не попала под копыта верблюда Каза, что вышел из-под контроля.

Я перекатилась в сторону и вскочила на ноги. Каз соскочил с верблюда и поспешил ко мне.

— Ты не поранилась? — спросил он.

Я покачала головой, едва слыша его, ошеломленная видом перед собой. Каз проследил за моим взглядом. Я едва заметила, что он застыл. Он схватил меня за руку и потащил меня в сторону.

Песок разлетелся в стороны. Мы отскочили назад, убегая от проваливающейся земли. Мимо пробежали верблюды без наездников, едва не затоптав нас. Я крепче схватилась за Каза.

С тех пор, как я убила Водяного, я не испытывала ужас — истинный ужас — от которого стынет кровь и все внутри падает. И теперь я снова это чувствовала. Я застыла от страха, понимая, что точно умру, ведь как, ради всего Эгунлэнда, можно выжить при нападении чего-то настолько чудовищного?

Оно было ростом с Красный дворец, шириной в дом. Клешни были размером с лошадь. Я в ужасе смотрела, как монстр схватил одного из наших людей и разломил пополам.

— Маллаху! Маллаху! — вопили люди Муштана.

— Мей, магия! — закричал Каз.

Он поднял меня на ноги и отпустил мою руку. Быстрым движением он выхватил меч и занял боевую стойку. Он был собранным, и это успокоило меня.

Отвратительный червь напал на другого мужчину, но я отреагировала быстро. Я бросила в него огненный шар, попадая в бок того, что должно быть его головой. Червь повернулся ко мне.

— Беги! — крикнула я Казу.

Мы направились вперед, бросаясь в стороны от проваливающегося песка. Послышался гул, земля содрогнулась, толкая нас вперед. Я оглянулась и увидела, что червь бросился к нам, чуть не раздавив одного из верблюдов.

— Поднимайся, — командовал Каз, помогая мне встать на ноги.

Мы снова побежали прочь от Маллаху с остатками нашей группы. Песок попадал по лицу, слепя глаза и наполняя пот. Я пыталась игнорировать его уколы по коже, пока сосредотачивалась на ветре. Это мой элемент, он мне нужен.

Повернувшись к врагу, я создала самый большой ураган из всех, что делала, и толкнула его на червя. Песок кружился с ветром, став оружием, направленным на червя. Оглушающий вопль раздался, когда ураган попал по Маллаху, отталкивая его. Но монстр боролся, прорываясь через столб кружащегося песка.

Теперь оружие стало опасностью для нас. Ураган почти вышел из-под контроля, притягивая к себе Треова. Я должна уменьшить скорость ветра, чтобы он был не так опасен. Червь тут же отбил мой ураган огромным телом.

Он направился к очередному человеку Муштана, и я бросила в него огненный шар, понимая, что так лишь истощу себя.

— Используй песок, — подсказал Каз, перекрикивая ветер. — Поймай его песком.

Я сосредоточилась на песке вокруг червя. Его голова нацелилась на другую часть нашей группы. В той суете я заметила рыжие волосы Саши, убегавшей от него. Скорпей ударил хвостом и сбил с ног троих Борганов.

— Бегите от него! — кричала я так громко, как только могла.

Люди перестали пытаться сразиться с ним и бросились врассыпную, но и червь двигался, нужно спешить. Собрав все силы, я работала с землей, чтобы червь оказался в ловушке из песка. Капли пота появились на лбу, но я видела результат. Земля двигалась. Если я сделаю это, то спасу всех нас.

Глава восемнадцатая: Город в пустыне

Сначала нужно было поймать хвост Маллаху. Отвратительный хвост скорпиона, что изогнулся и пригвоздил к земле одинокого верблюда.

— Получи! — крикнула я, утроив усилия.

Земля под нами содрогалась и тянула нас к врагу. Каз оттащил меня назад, движущийся песок чуть не сбил меня с ног. Я выпрямилась и воззвала к силам, окружая червя песком.

Стены песка поднимались все выше, закрывая монстра. Они росли, а я представляла, как каждая песчинка падает на другую, создавая барьер. Я представляла, как земля становится впадиной и поглощает в себя червя. Он кричал от боли. Выл от отчаяния. Но я не чувствовала раскаяния. Уже двое погибли из-за него.

Он все глубже погружался в песок, и стены удерживали уже половину его тела, закрыв опасный хвост скорпиона. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как силы слабеют. Но стоило выпрямиться, рядом кто-то появился.

Я обернулась и увидела, как Каз бежит по песчаной дюне с мечом наперевес.

— Каз! — крикнула я, следуя за ним.

Только теперь я поняла, что клешнями монстр схватил Сашу. Он вцепился в ее левую ногу, она висела и громко кричала, раскачиваясь. Я бежала к ней, создавая в руке огненный шар. Треов пустил стрелу в монстра, но тот отклонился, пытаясь сунуть Сашу в рот. Я бросила огненный шар, попадая ему в голову. Стрела Треова вонзилась в его шею. Саша выкрутилась в воздухе и ударила монстра по голове и упала. Треов поспешил отвести ее в сторону.

Каз оказался рядом с монстром, и мое сердце замерло. Не колеблясь, он взобрался на шею скорпея, обхватив ее ногами, а зверь визжал и извивался под ним. Земля задрожала, и песок начал отпускать его хвост. Я кричала имя Каза, не зная, как ударить по монстру, чтобы не задеть его. Бросать огненный шар было рискованно. Если тронуть пески, он может оказаться под ними вместе с монстром. Ураган разорвет его на части.

Я стояла абсолютно неподвижно, а он взбирался все выше. И очень быстро. Ловко. Я закрыла глаза и вспомнила юношу, что встретила в Хальц-Вальдене. В ушах шумела кровь, рука сжалась в кулак. Я стояла посреди пустыни, но вся заледенела. Я не могла потерять его. Не могла.

А Каз все еще держался за монстра, сидя на его голове, как на лошади. Он вскинул меч, ногами цепляясь за зверя. Быстрым движением Каз вонзил меч в его голову, и монстр пронзительно завизжал, напоминая вопль Водяного перед смертью. Червь упал вперед на песок с гулом. Каз соскочил с него, словно с верблюда, и я смогла выдохнуть.

* * *

Мы продолжили путь в Эшер, но в тишине, и моя рука не сразу перестала дрожать. Двоих мы потеряли, почти четверть верблюдов сбежала, у Саши были серьезные раны на лодыжке, но она не позволила мне исцелить ее. Эллен наложила повязку, они теперь ехали на одном верблюде. Я была рада, что они подружились. Но часть меня побаивалась, нет ли там чего-то большего, о чем они еще не догадывались, но это они должны понять сами. Я была рада ехать с Казом на Адиле, что оказался верным и не убежал от червя. Я была рядом с Казом и могла его касаться, а ведь могла его потерять… Я не могла сейчас быть вдали от него.

К сожалению, погибших мы не забрали. Муштан рассказал, как пустыня разрушает плоть жарой за несколько часов. Мы погребли их, но спели над могилами песни. Я пела ту, что пела отцу, а потом заплакала над их утратой.

Мы ехали, и Муштан порой оглядывался на меня. Он был грустным, но в глазах светилось любопытство. Я знала, о чем он думает. Он гадал, что еще правда. Сколько еще историй реально? Теперь он верил, что мы найдем Угольный камень, и это беспокоило меня куда сильнее. Муштан был хорошим, но даже хорошим хочется власти. Я должна оставаться настороже. Меня могут предать многие.

Почти половина оставшихся запасов воды пропала вместе со сбежавшими верблюдами. До Эшера оставался день, но мы чувствовали жажду, словно пустыня сжимала за горло. С жаждой сил становилось меньше. Я прильнула к Казу. Он склонил голову к моей, мои веки закрылись.

— Мей, — прошептал он, я задремала. — Не спи, или упадешь с Адила.

— Тихо, дай поспать, — ворчала я.

Убийство монстра ослабило всех, но меня особенно. Я страдала из-за истощения магией. Солнце опаляло кожу, покалывая. Это мешало отдохнуть. После нескольких дней в песках Анади мне надоел их климат, я хотела дождь, что часто лил в Хальц-Вальдене, и тучи на небе.

— Мей, — снова сказал Каз, легонько толкнув меня. Его голос был хриплым. — Мы на месте. Я вижу деревню. Там дети, Мей. Смотри! Там даже дома. Не палатки, а дома и какие-то растения.

Я открыла глаза и склонилась вперед на Адиле. Каз был прав. Деревушка Эшер устроилась между песчаными дюнами, в их тени, а красные горы разделяли север и юг. Здесь влажности было больше, даже были растения. Некоторые из них были высокими и с иголками, другие уже высохли и скорчились на песке. Они прятались в тени дюн и гор, и я ощутила прохладный ветерок. Хорошо. Это придавало сил.

Муштан ехал впереди, подняв руку, показывая, что мы с мирными намерениями. В прошлом местные жители участвовали в войне пустынных племен. Они имели право подозревать незнакомцев. Я заметила, что многие женщины тут же увели детей в дома. Более того, я увидела огромный колодец в центре деревни. Я надеялась, что они окажутся дружелюбными и дадут нам еды и воды.

Адил опустился, когда мы прошли в деревню, и я соскользнула с его спины. Каз не отставал. Муштан вытащил из одежды свиток и развернул его перед жителями деревни. Он говорил на языке Джакани, но несколько слов я запомнить успела. Он говорил, что с нами люди султана, что в свитке сказано, что они должны накормить и напоить нас.

Разговор продолжался, а я оглядывала деревню. Она была немного меньше, чем Хальц-Вальден, домики были похожи на хижину, в которой я выросла. Я не видела определенного лидера, как Нортон, Хранитель мира в нашей деревне. Дети были худыми, их одежда — пыльной от песка. Они глазели на нас. Мне было неловко просить у них еду.

Тонкая женщина с обветренной кожей приблизилась к Муштану. Она говорила быстро, а руки двигались еще быстрее. Хотя я не успевала ничего понять, было понятно, что она уверена в своих словах и держится, как лидер. Она была в простом белом платье, а волосы она заплела в косу. Судя по морщинам на ее лице, ей было за сорок. Другие собрались вокруг нее, и я поняла, что она — глава этой деревни. Пока она говорила с Муштаном, я несколько раз ловила на себе ее взгляд. Когда Муштан сказал «Хада-я», жители вскрикнули. Женщина смотрела на меня с любопытством, сузив глаза.

— Думаю, они знают, кто я, — сказала я.

Каз обхватил меня рукой, защищая. Я же не думала, что эти люди опасны для меня, но он мог тревожиться.

Глава повернулась к Муштану и заговорила. Я заметила яд в ее голосе, когда она упомянула султана, и я поняла, что о них никто не заботится. О них словно забыли.

— Ты, — сказала она, указав на меня. — Что тебе от нас нужно, Хада-я? Почему ты пришла к нам, если у нас ничего нет?

Я шагнула вперед, Казу пришлось меня отпустить.

— Я здесь, потому что вы нужны нам. Нужны Хэдалэнду. На троне в Цине сидит убийца, он использует вашего султана, чтобы заполучить вечную власть. Он собирается развязаться с вами войну, чтобы добраться до ваших шахт в поисках давно попавшего камня. Но я — рожденная с мастерством, я собираюсь остановить его. Я найду этот камень и уничтожу, пока он не получил его, и тогда мы свергнем его. Принц Казимир — законный правитель Эгунлэнда, и он, как и ваш султан, хочет править справедливо. Если вы нам поможете, ваши дети не будут втянуты в войну с деспотом. Они будут спасены. А сейчас моим людям нужна еда. Мы потеряли двоих и почти все запасы воды после атаки Маллаху, — по деревни пронеслись взволнованные голоса при упоминании мифического существа. Но глава кивнула.

— Я знала. Знала, что они существуют. И, Хада-я, твоя миссия важна. И темная магия атаковала…

— Темная магия? — спросила я.

— Должен же быть противовес твоим силам, — сказала она. — С давних времен существует и темная магия.

Я взглянула на Сашу, которой помогали стоять Эллен и Треов.

— Она права, — сказала Саша. — Потому в лесу Ваэрг много страшных существ. В них есть темная магия.

— И у Сихранов темная магия?

Лицо главы побледнело.

— Сихраны? Дитя, твоя миссия сложнее, чем ты представляешь. Мы должны многое тебе рассказать. Идем, мы дадим вас воды.

Глава девятнадцатая: Девушка в отражении

— Меня зовут Эстер. Я лекарь в этой деревне, глава, я принимаю решения. Если у кого-то возникают проблемы, они идут ко мне. Понятно, девочка?

— Более чем, — сказала я, глядя прямо в темные глаза Эстер. Мы сидели в комнате здания напротив друг друга, здание можно было назвать священным местом. Дом стоял на возвышении, над дверью был вырезан символ. Там был длинный постамент с разбитым пополам кругом. Вокруг него были осторожно вырезаны листья, соединенные друг с другом. Эстер освободила нам место, чтобы наши люди могли рассесться на подушках и шкурах животных. По кругу передавали финики и воду. Я не дала себе опустошить чашу одним глотком и пила медленно.

— Тогда слушай меня. Мы выглядим забытыми здесь? Вокруг нас лишь пески да горы. Но это не проблема. Мы окружены пустынными племенами, с которыми натянутые отношения. Здесь могла идти кровопролитная война, но весь мир и без нас охвачен войной, и нам приходится держаться вместе. И у нас есть общий враг — султан. Он забирает наших юношей и забрасывает их в шахты. А такие, как Муштан, наживаются на их труде, редкие мальчики возвращаются домой, — она сверлила взглядом Муштана.

— Это не так, Эстер. Они сами сделали выбор. Никто их не заставлял. Они не слуги.

— А какой у них был выбор? — бросила она.

Губы Муштана сжались в тонкую линию.

Эстер повернулась ко мне.

— Я считаю, что те племена двигаются. Они ходят по пескам Анади, как корабли по морю. Они какое-то время были и севернее гор, там они многое узнали. Я знаю, что они слышали. Они слышали, что северный король направил на юг своих солдат. Они идут в Джакани.

Я повернулась к Казу, чье лицо было белее молока при упоминании его отца.

— Мы знали, что этот день наступит, — сказал Каз. — Но я думал, генерал удержит его дольше.

— Он идет за Угольным камнем, — добавила я.

Эстер кивнула.

— Ансаринтанте. Да. Все мы слышали истории о нем, но никто не верил, что это правда.

— Правда, и я должна найти его раньше, чем король.

— Тогда тебе придется сражаться с ним, Хада-я. Сил хватит? Магию использовать сможешь?

Я кивнула.

— Могу.

— Хорошо. Для начала. И что ты будешь делать, если люди Муштана предадут тебя? — ее глаза вспыхнули.

— Я не предам эту девочку, — сказал Муштан. Он был недоволен, пока он говорил, изо рта вылетала слюна.

— Тогда ты ослушаешься султана, — сказала Эстер, усмехнувшись.

Ответить Муштан не смог. Я похлопала его по руке.

— Я всегда знала, — сказала я. Хорошо, что об этом сказали вслух. — Я знала, что султан хочет этот камень, с первой встречи с ним. Неудивительно, что человек с властью хочет еще больше власти.

Эстер захихикала.

— Это, маленькая Хада-я, суть каждой проблемы в этом мире.

Муштан опустил голову и отвернулся от меня. Я решила ничего не говорить. Муштан должен сам решить, предавать меня или султана. Я могла лишь ждать этого момента, надеяться, что я никому не причиню вреда. Я почти улыбнулась. Аллертон мог гордиться тем, как я выросла, хотя я хотела, чтобы это не заставило меня потом убить друга ради блага мира.

— Мей хватит сил, — сказал Каз. — Нам хватит сил.

— Разве, принц? Где твое войско? Где твои солдаты?

Каз вздохнул.

— Они на севере с генералом и герцогом. Мы можем связаться с Аллертоном…

— …чтобы он связался с севером и сказал, чтобы они шли на юг, — сказала она. — Поздно. Это займет много времени.

— Султан обещал своих людей, — парировала я.

— Если вы достанете Угольный камень, — ответила она. — Если первым его получит король, он будет на стороне короля.

— Тогда он дурак. Король сотрет его в порошок, как и его армию, — сказала я, не скрывая злости.

— Вам нужно ясно показать своим людям свою власть, — заметила она.

Каз взял меня за руку.

— Лучшая демонстрация власти — союз между рожденной с мастерством и наследником престола.

Я взглянула на него.

— Ты…?

— Да, я о нашей свадьбе.

— Здесь?

Он кивнул.

Я сжала его ладонь.

— Так сделаем это, и жители деревни будут свидетелями. И те племена. И все, кто увидит. Молва разнесется по горам. Люди узнают, что мы сильны, что они могут быть с нами.

Эстер улыбнулась.

— Хорошо. Хорошее начало. А пока что оставайтесь здесь и ешьте. Поспите несколько часов. Я пока все подготовлю.